Как поссорились солдат Чонкин с Иваном Денисовичем.
Эмиль Коган
3 358 08:45 10.04.2011
Поскольку в этом «скандальном», почти уголовном деле, проходят фигурантами два любимых мной писателя Земли русской, позволю себе начать с эпиграфа. Вдохновение бесцеремонное Врывается среди ночи и не дает мне покоя. Прошу тебя, Господи, вдохновение оное, Переделай, пожалуйста, на «дневное». Теперь, я возьму на себя смелость обратиться лично к Вам, господин Войнович. Ваше творение под названием «Портрет на фоне мифа», которое я прочитал, возможно, с опозданием, вдруг материализовалось в прекрасную Музу в моей комнате. Не знаю, как к Вам, Владимир Николаевич, а ко мне Музы не бегают каждый день. Вот и приходится писать не «разумное», «доброе», «вечное», а то, что этим капризным женщинам придет в голову. Так, что уж извините, если что «не так» получится. Я человек суеверный и с музами шутить не решаюсь. А с их родителями и подавно. Булат Окуджава, когда то ответственно заявил: «Каждый пишет, что он слышит». Я до такого совершенства еще не дошел. И пишу, пока, только то, что думаю. И исключительно в тех случаях, когда нет другого выхода. Например, если какая-нибудь Муза, случайно, нагрянет или соседи доведут до крайности. Потому что в своей жизни я всегда придерживался одного строгого правила: «Держать язык за зубами – удел баранов, а высовывать его – козлов». Поэтому я стараюсь, даже когда разговариваю или пишу прозу, все же держать язык за зубами и никому его не показывать. Но не всегда получается. По этому миру столь беззаботно шляется огромное множество людей и организаций, на которых просто тянет обнажить во всей красе собственный язык, если нет под руками чужого. Хотя, мне, всегда претило прятаться за чужой язык. Даже литературный. Расскажу Вам, Владимир Николаевич, один эпизод из собственной жизни. Когда-то при советской власти я принимал участие в семинаре для молодых, и не очень, руководителей одного столичного города. Собрали нас в огромной амфитеатральной аудитории Дома политического просвещения и начали читать лекции на темы искусства и не только. Одной из тем были «Анекдоты» вообще. Про все. Про советскую власть. Про Чапаева. Про Вовочку. Лектор был, как видно, из ЦК ВЛКСМ, молодой и самонадеянный. Уже в самой первой фразе, он вознамерился взять «быка», то есть, всех нас, внимавших ему, за самые «рога». Его вступление звучало так: «Товарищи!!! Только вдумайтесь!!! Что мы сделали с героями гражданской войны!!!?» Вся наша аудитория не смогла удержаться и ответила неадекватно ожиданиям оратора. Даже видавшие виды седые и осторожные руководители Главков смеялись в голос. Что же приходится говорить о руководящей молодежи? Мы просто катались по стульям. Мы довольно сильно напугали этого комсомольца, что следовало из его поразительного заявления: «Товарищи!!! Вы не знаете, но все анекдоты сочиняются нашими врагами в городе Мюнхен». Он назвал нам точный адрес. И улицу, и номер дома. Дорогой Владимир Николаевич, я не назову Вам этого адреса, не смотря на то, что Вы живете или жили в Германии. Еще в 1995 году, я специально поехал в Мюнхен, чтобы подпитаться свежими анекдотами, но по указанному комсомольцем адресу меня послали, заявив, что, ни о каком «Лекторе ЦК ВЛКСМ» они не слышали, и анекдотов не дали. А я даже обрадовался. Отсутствию конкурентов. Позвольте, Владимир Николаевич, от этой печки перейти непосредственно к написанному Вами «Портрету» писателя Солженицына. Я очень внимательно несколько раз перечитал «Портрет» и только тогда понял, почему Солженицын в ответ обвинил Вас, Владимир Николаевич, в том, что Вы отсудили у соседа по квартире, унитаз. Не удивительно, что поклонники Солженицына по обе стороны «Железного занавеса» отказываются вас печатать. Приведу еще один пример из своей жизни. Однажды киевский «писменик», в израильской газете «Новости недели», разнес в пух и прах мой роман «Лжемоисей в Долине смерти». Уже утром, у меня был готов фельетон, который мог бы привести к смерти на почве смеха и Жванецкого, и Задорного, а может быть даже и Вас. Но один хороший человек отговорил меня опубликовывать этот фельетон. Я ему благодарен. Почему? Потому что я не хочу, чтобы лектор ЦК ВЛКСМ оказался прав и смеялся последним. Вы, Владимир Николаевич, как бы ни относились к творчеству Солженицына, мне даже трудно закончить эту фразу…. Я как-то читал воспоминания Бунина о Куприне. Ну как мне разорваться, когда я люблю их обоих? От того, что Иван Алексеевич называет Куприна «алкашом», «Суходол» не становится хуже. И Бунин остается Буниным. Может немного желтеет. Эта великая октябрьская революция сотворила что-то с русскими писателями. Даже Горький, который сердился на Леонида Андреева, за то, что последний вообще не признавал никакой прозы, кроме собственной, вряд ли бы позволил себе опубликовать какой-нибудь «Портрет» Андреева. Да, возможно, что политическое поведение Солженицына оставляет желать лучшего. Я вообще против вмешательства писателей в политику на «литературном» уровне. Да и стоит ли того, использование писательского таланта, как кувалды, для нанесения последнего удара по старческому маразму товарищей по цеху? К сожалению, с возрастом, многие писатели начинают писать полную чепуху. Музы, как и все женщины не любят стариков. Как говорили Ильф и Петров, они предпочитают молодых, физически крепких и политически подкованных. И даже материально обеспеченных… Куда это меня занесло? Как куда? В ваш «Портрет», Владимир Николаевич.
