Борис УСВЯЦОВ (профессор, капитан 1-го ранга запаса)
ТАК КАКОЙ ЖЕ БУДЕТ НАША АРМИЯ?
Как человек, отдавший военному делу не один десяток лет, внимательно слежу за всем тем, что происходит с нашими Вооруженными силами. Не секрет, что ныне наша легендарная и непобедимая переживает не лучшие дни. Как и многие, радуюсь ее успехам и огорчаюсь неудачам. Впечатлили, например, полет нового самолета пятого поколения Т-50, осенние учения “Запад-2009”, когда мы в течение нескольких часов перебросили из Иванова в Белоруссию целую дивизию, десантировали ее и с ходу ввели в бой. Это свидетельство мобильности, высокой выучки личного состава.
Однако, к сожалению, удручающих моментов гораздо больше. Взять, к примеру, ЧП на 31-м арсенале ВМФ, где взорвался склад с боеприпасами. Некогда эта воинская часть, созданная еще в 1941 году, была образцовой в Военно-Морском флоте.
Однако в июле 2009 года в ходе реформирования Вооруженных сил это дело передали сугубо гражданской организации ОАО “Оборонсервис”, а сам арсенал, который до последнего времени был федеральным государственным унитарным предприятием, решено акционировать и передать на баланс создаваемого ОАО “Ремвооружения”. На предприятии стали экономить на всем.
Нечто подобное сегодня происходит во всей Российской армии. Непрофессионализм, безответственность, расхлябанность, воровство стали с недавних пор ее характерными чертами. Причем, как сообщил недавно главный военный прокурор С. Фридинский, коррупция в армии растет. Если в 2008 году ущерб от нее составил 1,5 млрд рублей, то в прошлом — свыше 3 млрд.
Наша армия уже не одно десятилетие серьезна больна. Это весьма отчетливо проявилось в операции по принуждению Грузии к миру, которая выявила ее слабости. То и дело подводила устаревшая техника, связь... Если быть предельно откровенным, то выявилась неспособность армии вести современные боевые действия. И, казалось бы, первоочередные усилия военного руководства, как того потребовали Президент и премьер, должны быть направлены на решение задач, исправляющих эту ситуацию.
Другими словами, исходя из уроков операции по принуждению и указаний Президента РФ, руководство Министерства обороны и Генерального штаба должно прежде всего во многом изменить облик Вооруженных сил, превратив их в высокоэффективную, мобильную и оснащенную самым современным оружием армию.
Однако, вопреки этому, Российская армия подвергнута “шоковой терапии”. Причем это лекарство не лечит, а, наоборот, калечит. Объявив целью создание нового облика армии, военное руководство страны так и не удосужилось сказать, какие же задачи стоят перед ней. Из многочисленных разрозненных высказываний его представителей можно судить, что в качестве приоритетных угроз безопасности России рассматриваются территориальный сепаратизм (в том числе с экономическим оттенком), социальный и национальный экстремизм, международный терроризм. Но борьба с этими вызовами, какими бы серьезными ни были, не имеет прямого отношения к армии. Для нее главное — отражение внешней угрозы.
На это нацеливает наши Вооруженные силы и новая военная доктрина России, недавно утвержденная Президентом РФ. В ней, в частности, говорится, что, несмотря на снижение вероятности развязывания против России крупномасштабной войны, на ряде направлений военные опасности для нашей страны усиливаются. И в этой связи в доктрине подчеркивается необходимость поддержания способности Вооруженных сил и других войск к заблаговременному развертыванию их группировок на потенциально опасных стратегических направлениях, а также готовности к их боевому применению.
Решение этой задачи достигается наличием определенного количества сил общего назначения, своевременным их наращиванием на угрожаемых направлениях адекватно уровню военной угрозы путем перегруппировки боеготовых войск (сил) из других районов, а также за счет частичного и полномасштабного стратегического развертывания Вооруженных сил. Причем, учитывая большую протяженность границ России, ограниченные возможности по переброске войск из глубины в других направлениях, целесообразно на важнейших ТВД иметь минимально необходимые группировки войск постоянной готовности.
И еще. Любая регулярная армия, какой бы мощной она ни была, имеет средства, рассчитанные на две-три недели интенсивных боев. Потом их надо пополнять. Поэтому должны быть некие “ячейки”, базы, на основе которых можно было бы развернуть нужное количество войск. В этих целях желательно создание гибкой мобилизационной системы, позволяющей решать эти задачи. Борис УСВЯЦОВ. ТАК КАКОЙ ЖЕ БУДЕТ НАША АРМИЯ? Фото с сайта may9.ru
Это прописные истины. Однако они, похоже, не понятны главе оборонного ведомства, который на робкие попытки кого-то из подчиненных сказать, что армия должна развиваться с учетом опыта современных войн и внешних угроз, высокомерно заявляет: “Вы что, воевать собрались!”
Да, воевать. Но не потому, что мы этого хотим, а потому, что нужно быть готовыми к отражению вражеских притязаний к нам, как в случае с той же Грузией. “Наши партнеры” и на Западе, и на Востоке ведь не собираются втыкать штык в землю, а, наоборот, наращивают военную мощь. Особенно усердствуют в этом плане Соединенные Штаты, где нередко раздаются голоса о “величайшей несправедливости, когда такими землями, как Сибирь, владеет одна Россия” и где накапливают потенциал первого обезоруживающего удара, одновременно размещая у наших границ свои ракетные системы.
Не учитывать этого Министерство обороны и Генштаб, которые по своей сути обязаны рассматривать самые худшие варианты развития ситуации и готовить к ним войска, не могут. Тем не менее в оборонном ведомстве чуть ли не своим высшим достижением рассматривают отказ от дивизионной структуры построения войск и переход к бригадной структуре. Никто не спорит, бригада — более мобильное формирование и как нельзя лучше подходит к экспедиционным войскам, что, собственно говоря, подтверждают США, которые перевели свои вооруженные силы на бригады. Но делают это не для улучшения обороны своей страны, которая достаточна защищена, в том числе и морями, океанами, а для того, чтобы легче перебросить в Ирак, Афганистан или куда-нибудь еще. Заметим, при этом оставляют штабы дивизий на тот случай, когда надо будет развернуть крупные соединения для ведения широкомасштабной войны или защиты своей страны. Такая структура, конечно, стоит дорого, но американцы могут себе позволить. Мы же не намерены, как надо понимать, воевать за рубежом.
Не лучшим образом обстоят дела и с техническим оснащением Вооруженных сил. И хотя в последнее время и Президент Д. Медведев, и премьер В. Путин придают этому особое внимание (государством принимаются меры по закупке новых видов оружия и военной техники), основу боевого потенциала нашей армии составляют вооружения еще советского производства, хотя они уже давно исчерпали свой ресурс. Сегодня в Вооруженных силах нет должных средств разведки, радиоэлектронной борьбы, автоматизации управления, системы связи, сверхточного оружия. Мы уже в советское время в этой области отставали лет на 15—20. А сейчас и подавно. Для прорыва тут необходима концентрация всех сил и средств. Однако этому явно не способствует создание холдингов из предприятий ОПК, производящих вооружение и военную технику одного класса. Ведь они ведут к снижению внутренней конкуренции, что в конечном счете негативно сказывается на качестве разработок.
Сегодня заместитель министра обороны — начальник вооружения ВС РФ Владимир Поповкин ратует за закупку для Российской армии боевой техники зарубежной разработки и производства, заявляя при этом, что аналогичные российские образцы дороже или промышленность вообще не может их производить. И это говорит человек, который по должности обязан отвечать за развитие и внедрение отечественных, подчеркнем это особо, современных информационных технологий в интересах создания новых высокоэффективных образцов вооружения и военной техники. Ведь армия — часть государства, а не просто ОАО, стремящееся “купить товар по дешевке”.
У нас же сначала без малейшего стыда почему-то (видимо, был личный интерес) закупили для ВДВ английские снайперские винтовки, затем, брезгливо отмахнувшись от российских беспилотных летательных аппаратов и предварительно лишив финансирования отечественных разработчиков БПЛА, закупили израильские беспилотники, а теперь собираются купить французский “Мистраль”. Нет сомнений, что “Мистраль” является современным, имеющим высокий боевой потенциал неплохим десантным кораблем. Однако он вовсе не уникален. Подобные корабли есть и у других стран. Вопрос же в том, насколько он нужен России? А вот здесь совершенно очевидно: “Мистраль” не вписывается сегодня в концепцию боевого применения российской морской пехоты. Получив на вооружение, наш флот не сможет с его помощью проводить те морские десантные операции, которые отрабатываются на протяжении десятилетий, или, по крайней мере, не получит от него существенной помощи для проведения таких операций. Кроме того, “Мистраль” нуждается в серьезных изменениях — от элементарной электротехнической и приборной начинки до обеспечения базирования вертолетов отечественного производства, усиления ПВО корабля и повышения его десантных возможностей. Поэтому, принимая во внимание предназначение корабля, объем возможных переделок проекта и их стоимость, равно как и затраты на подготовку экипажа и мест базирования, которые все вместе составят, но некоторым данным, около 10 млрд долларов, напрашивается вывод, что наш флот вполне может обойтись без такой дорогой покупки. Тем более что этот корабль сам требует очень серьезного охранения для выполнения боевых задач.
Кстати, хочу напомнить, что в 2001 году была принята “Морская доктрина РФ”, рассчитанная на период до 2020 года. В ней предусматривалось многое сделать для расширения присутствия России в Мировом океане, в том числе и для повышения военно-морского потенциала страны. Сегодня же можно констатировать: то, что происходит с национальной морской политикой, делается вопреки этой доктрине.
Ошибочным, на мой взгляд, является и радикальное сокращение военных учебных заведений. И здесь опять-таки раздаются ссылки на американцев: мол, у них всего три академии. В действительности никакие они не академии. В США лишь одна академия, если ее можно так назвать, — Университет национальной обороны, где готовится старшее звено управления войсками. Остальные — училища, которые выпускают до 4—5 тысяч человек ежегодно. Они готовят всего лишь 20—25 процентов необходимого количества офицеров. Остальные 80 процентов поставляют гражданские университеты, где есть мощные военные кафедры и материально-техническая база, которая лучше, чем в наших академиях. Кроме того, у американцев существует разветвленная дорогостоящая система переподготовки офицеров. У нас все это загублено. Пока не создана такая база и такая система, нельзя отказываться от имеющихся высших военных училищ. В погоне за призрачной экономией средств здесь мы можем потерять больше. Дело фактически идет к размыванию, а точнее, уничтожению видовых академий путем превращения их в неуправляемые “научно-учебные центры” с разбросанными по всей стране филиалами. Связь центра с филиалами не только территориально, но и функционально весьма сомнительна, а фиктивная концентрация усилий и упрощение вопросов подготовки специалистов ради сомнительной выгоды реальная. И эта тупость подается как выдающийся шаг в деле качественного изменения системы военного образования.
Разрушается Военная академия Генерального штаба. Более 175 лет она готовила генералов и офицеров высшего уровня. А теперь из 18 кафедр академии оставили только две. Набирать будут всего 16 человек, которые на первом курсе изучают военное искусство, а на втором — менеджмент и финансы. На практике это означает, что армия лишается возможности иметь подготовленные кадры для организации оперативно-стратегических действий. И это в то время, когда быстротечные изменения в военном деле требуют расширения академии и обучения в ней гораздо большего числа командиров высшего звена.
Не оправдались пока и расчеты, связанные с переходом на контрактную службу. Как показывает практика, одна из причин, по которой молодые здоровые парни соглашаются на службу по контракту, — нежелание возвращаться туда, где они не видят никаких перспектив. Но, как правило, это и самые неподготовленные люди. Они не хотят служить, повышать свой профессионализм и боевое мастерство. Более того, среди солдат-контрактников все откровеннее процветают вымогательство и “дедовщина”, тысячи контрактников дезертируют из частей. На их счету — каждое третье выявленное правонарушение, заявил главный военный прокурор России Сергей Фридинский.
Однако самая страшная беда заключается в “приведении численности Российской армии в соответствие” путем сокращения лишних и замещения офицерских должностей сержантами-контрактниками и гражданскими лицами. По сути, офицер, нацеленный на карьерный рост и приобретение опыта соответствующим прохождением должностей от лейтенанта до полковника, от курсанта до генштабиста, практически уничтожен. При кажущейся демократичности такого рода новаций произошла в буквальном смысле девальвация воинских званий. Как, например, объяснить офицерам, что командующие округами и флотами по 2—3 года не получают воинские звания, соответствующие их штатной категории. Взятые с улицы граждане, при всей демократичности процесса замещения воинских должностей по конкурсу, даже в центральном аппарате — замена явно не равнозначная.
Не спасут ситуацию и обещания в три, четыре раза и больше поднять денежное довольствие военнослужащих. Ибо, во-первых, ровно на столько возрастет, надо знать российскую действительность, и стоимость жизни. А во-вторых, как бы много ни получали бы те же офицеры, все равно это будет меньше, чем дают своим сотрудникам коммерческие и финансовые учреждения — государству не под силу тягаться с ними, да в этом нет и необходимости. Оно может решить эту проблему за счет социального пакета, но он, к сожалению, становится все тоньше и тоньше. Например, появились сообщения о планах Министерства обороны “оптимизировать” пенсии для отставников, а точнее, “отвязать” их от размеров воинских окладов. А ведь люди служат и для того, чтобы обеспечить свою старость. А какая она будет и какой интерес у офицера больше служить, если он станет получать фиксированную пенсию.
Разваливается отлаженная система военно-медицинских учреждений, курортного обслуживания военнослужащих, военных пенсионеров, членов их семей. По сути, сегодня надо менять Устав внутренней службы, так как командиры, которые, согласно ему, обязаны заботиться о здоровье подчиненных и из подчинения которых вывели госпитали, не могут больше этого делать. А военный пенсионер вообще лишается таких прав.
Совершенно очевидно, что это происходит прежде всего из-за того, что к руководству ВС пришли, мягко скажем, некомпетентные люди. Не будем брать министра обороны — это фигура политическая, которая действует согласно полученным установкам. Но вот начальник “мозга армии” — Генерального штаба, непосредственно отвечающего за готовность Вооруженных сил к защите безопасности страны, за их судьбу. Вспомним, к примеру, маршала Советского Союза Н. Огаркова. Он на этом посту до последнего сопротивлялся вводу советских войск в Афганистан, выступал несколько раз по этому поводу на Политбюро, что по тем временам было немыслимо. А чем проявил себя нынешний начальник Генштаба генерал армии Н. Макаров? Даже узкому кругу, не говоря уже о широкой военной общественности, не известны его взгляды на характер современных и будущих войн, способы ведения вооруженной борьбы, роль и место в ней Вооруженных сил. Зато он часто допускает высказывания, которые могут только свидетельствовать о том, что начальник Генштаба толком не знает об истинном положении дел в Вооруженных силах. Взять, к примеру, его заявление о том, что на Дальнем Востоке размещены новейшие зенитно-ракетные комплексы С-400 “Триумф” для отражения северокорейской угрозы. Но на тот момент этих комплексов не то что на Дальнем Востоке, но и вовсе на вооружении еще не было.
А кто определяет политику в области всего военного образования и военной науки? Тамара Анатольевна Фральцова, которая недавно назначена руководителем Департамента военного образования и науки Министерства обороны РФ. Нет необходимости особо подчеркивать, что эта “дама с собачкой”, как называют ее в Министерстве обороны, ибо даже на совещания она приходит с собачкой на руках, весьма далека от военной науки и образования, если, конечно, не считать, что в течение года была директором Пансиона воспитанниц МО РФ. Но нам говорят, что это и не обязательно. Дескать, нужен свежий человек, не обремененный заскорузлыми армейскими представлениями о военной школе.
Наверное, этими же принципами руководствовались, когда на управление госзаказа Министерства обороны РФ назначали Маргариту Андрееву, бывшего заместителя начальника управления материально-технического и социального обеспечения ФНС, а до этого директора ООО “Нева-Конкурс”. А ведь на управление возложены функции по проведению закупок для нужд министерства, в том числе в рамках государственного оборонного заказа. И что же Маргарита Юрьевна может закупить для Вооруженных сил, если она, боюсь, не сможет отличить танк от боевой машины пехоты.
Можно привести и другие примеры, которые свидетельствуют, что, с одной стороны, набор кадров на руководящие должности в Министерстве обороны ведется по принципу личной преданности его главе, а с другой — что такие назначения ничего, кроме вреда, Российской армии не несут. Взять того же Олега Эскина, земляка Сердюкова, назначенного сначала советником, а затем заместителем министра обороны, отвечающим за развитие АСУ, информационных технологий и связи. Эта совершенно новая для военного ведомства должность была учреждена специально под Эскина, ее введение сопровождалось одновременным упразднением должности заместителя начальника Генштаба — начальника связи Вооруженных сил и увольнением в запас занимавшего ее генерала. Уже тогда специалисты предупреждали: коренным образом ломать пусть и требующую совершенствования, но давно доказавшую свою дееспособность систему управления в ВС РФ неразумно. Начальник связи ВС опирался на специальное управление, чьи структуры, словно нервные волокна, пронизывали весь армейский и флотский организм, имел подчиненные войска.
Новоиспеченный замминистра ничем этим не располагал, ему было поручено “курировать” имевшиеся структуры. Что вышло из этого нововведения, показала “пятидневная война”. Худшие прогнозы не замедлили подтвердиться. Позорная ситуация, когда генералам и офицерам центрального аппарата в ходе августовского конфликта 2008 года пришлось связываться с войсками, вступившими в бои на территории Южной Осетии, по личным мобильникам, говорит сама за себя. Без лишней огласки Эскин сменил место работы, а на его место был назначен Дмитрий Чушкин, который в свое время работал под началом А. Сердюкова в Федеральной налоговой службе и который никогда ничего общего не имел с армией.
Относительно деятельности нынешних “менеджеров” в Министерстве обороны уже слагают легенды. Одна из них связана с ремонтом здания Генерального штаба. Делают его наемные рабочие из бывших “братских” республик, которые даже не имеют соответствующих допусков для работы. То, что выходит из-под их рук, по качеству в разы хуже того, что было сделано изначально. Возникает также вопрос, а куда исчезли мраморные плиты, которыми были облицованы стены, и те огромные средства, которые были выделены на ремонт? Очевидно, на эти вопросы уже будет отвечать только что назначенный на должность заместителя министра обороны по строительству и расквартированию войск успешный питерский бизнесмен Григорий Нагинский, владелец проектного института и бетонного завода.
Внимательный читатель, наверное, заметил, что, характеризуя нынешнее состояние Российской армии, я редко употребляю другое ее название — Вооруженные силы. И это не случайно. Как известно, под ним мы понимаем пограничные войска, внутренние войска, войска Федеральной службы безопасности, войска Федеральной службы охраны, железнодорожные войска Российской Федерации, войска МЧС, которые выполняют задачи в области обороны, установленные законодательством Российской Федерации. К сожалению, те процессы, которые сегодня происходят в Российской армии и других войсках нашей страны, прямо противоположные. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что армия насчитывает один миллион человек, а другие войска — 3,5 миллиона. А если взять зарплаты и социальные пакеты, то они не идут ни в какие сравнения друг с другом — армия в разы и качественно уступает тем, кто все же призван выполнять вспомогательные функции в защите Отечества.
И еще. В последнее время появилась информация о реформировании управления ВС: объединении округов, флотов и воздушных армий в четыре стратегических объединенных командования по направлениям Центр, Запад, Юг, Восток. Если это так, то данное новшество ничего хорошего нашей армии не сулит. Но это тема для отдельного разговора.
Подводя итоги вышесказанному, хотел бы также отметить, что за все то, что сегодня происходит с Российской армией, в какой-то мере ответственны и наши парламентарии. Министр обороны Анатолий Сердюков выступал со своей идеей о придании Вооруженным силам нового облика и в Государственной Думе, и в Совете Федерации. К сожалению, обе палаты, и прежде всего их профильные комитеты, всего лишь выразили удовлетворение состоявшимся разговором. Не более того. Когда я спросил одного сенатора, почему так происходит, он ответил: “А что мы можем поделать, ведь у нас нет никаких властных рычагов в отношении министра обороны”. Но это не совсем так — у парламентариев есть очень действенное средство — утверждение бюджета. Если они не одобряют тот или иной проект, то не выделяют под это необходимые средства.
Вполне резонно возникает вопрос, а что делать дальше с приданием Российской армии нового облика? На мой взгляд, надо приостановить все организационно-штатные изменения в Вооруженных силах, создать, как это делают в тех же США при решении и менее безобидной проблемы, парламентскую комиссию, привлечь к работе с ней независимых экспертов. Эта комиссия должна тщательно проанализировать происходящее в армии и разработать научно обоснованную программу совершенствования военного потенциала страны, которую следует законодательно утвердить. Только на этой основе и имея на руках нормативные документы, можно рассчитывать на успех в военных преобразованиях, добиться того, чтобы новый облик Вооруженных сил России не только соответствовал лучшим армиям мира, но и превосходил бы их.
14:14 19.12.2010
Вот и выходит, что в современных реалиях самое дееспособное это... партизаны. Поскольку на армию как защиту от внешней угрозы надежды мало в следствие проведенных реформ, приведших к её фактическому параличу.
14:24 19.12.2010
Давайте оставим в покое и страну и армию. Там нет такой беды, что их надо спасать. Честно говоря, надоели уже эти разговоры о спасении. работать надо:) Менять структуру войск, оптимизировать командование. Когда 20 лет назад была целая армия генералов, она была сильнее?:) Все эти вечные разговоры, о том, что !уничтожается, разрушается\"... где? Где то, что разрушается? Вы дома технику бытовую держите пока не сгниёт до пыли? Или меняете по мере возможностей на новую? Хотите чтобы закупок было больше? отдайте всё что имеете на пользу армии, как когда-то бывало, и нищими идите в монастыри, готовиться к лучшей жизни вы не спасители, вы заклинатели...
14:25 19.12.2010
Сообщение проходит проверку модератором.
Натовской. Уже её так и лепят по образцу и её подобию. Осталось ещё звёзды на жопы прилепить, раз с погон сняли, чтобы НАТОВЦАМ легче ориентироваться и со своими не попутать. А так уже полный набор, начиная от формы, заканчивая Уставом. .
