Правила форума | ЧаВо | Группы

Внутренняя политика России

Войти | Регистрация

Герман Садулаев. "Чечня не оскудеет людьми".

Иван Зорин
3 459 22:36 07.12.2010
   Рейтинг темы: +0
  Иван Зорин
zorin


Сообщений: 47
Гражданский Литературный Форум России обратился с письмом в мою защиту, в защиту права на свободу мнений и высказываний, о недопустимости разжигания розни и вражды, к российскому омбудсмену. Свои подписи под этим письмом поставили десятки писателей, литературных критиков, журналистов, библиотекарей, филологов, просто читателей и граждан. И не так важно, что ответа на обращение никогда не будет – откуда-то из Башен поступило указание в офис Уполномоченного и в центральные СМИ не реагировать: «тема закрыта».

Со мной всё в порядке.

Закутался в одеяло и составляю слова в строки. Маленькая, как спичечный коробок комнатка дешёвого отеля в Берлине. Зима настоящая, русская. А отопление жидкое, экономное, немецкое. Поэтому холодно.

Прямо напротив отеля вокзал Берлин-Шарлоттенбург. Сюда, на этот вокзал, поездом “Ost-West-Express” 15 мая 1922 года прибывает Марина Ивановна Цветаева со своей девятилетней дочерью. От вокзала на извозчике они едут в пансион, где их встречает Илья Эренбург. Пансион на Пражской площади. Рядом – кафе «Прагер диле», где в разное время и одновременно – Владимир Маяковский, Сергей Есенин, Андрей Белый, Игорь Северянин, Максим Горький, Борис Пастернак…

Где-то здесь, недалеко, убит один Владимир Набоков, отец писателя. И родился другой Владимир Набоков – автор «Дара», герой «Дара», - кажется, он и сейчас бродит по Курфюрстендамму и Фридрихштрассе. Николай Бердяев пишет своё «Новое средневековье» - здесь. Но, нет. Не вся русская литература была сделана в Берлине. Николай Гоголь писал «Мёртвые души» не в Берлине.

В Риме.

И всё же.

Со мной всё в порядке. Я в правильном месте. В правильном вагоне правильного поезда: “St.Petersburg-Berlin-DieEwigkeit”. Тоже, наверное, экспресс: всё происходит слишком быстро.

За шесть лет в «бизнесе» «русской литературы» я дал тонны интервью. Наговорил, пожалуй, больше, чем написал в своих книгах – а их восемь. Высказывался резко, нелицеприятно, критически. И, казалось, безнаказанно. Но это должно было кончиться: и вот вертлявый теле-шоумен указывает на меня сказочно могущественному, как волк Фенрир, сын Локи и Ангрбоды, Главе региона. И получает предсказуемую реакцию: я объявлен не чеченцем, не человеком, шизофреником, как писателя меня вообще не существует – ещё, уже, или никогда не существовало. Команда получена: Уполномоченный по правам чеченского человека сочиняет длинную буллу с проскрипцией и анафемой и официально её обнародует.

В одно мгновение на меня опускается мрак. Умолкает, казалось, навеки, телефон. Пусты входящие ящики почты.

Никто не пишет мёртвым.

Мёртвым никто не звонит.

Есть только один день, один день в году, когда мы можем набрать полузабытый номер и услышать знакомый голос. Но никто не знает, когда этот день. Нам всем нужны знаки. Ясные, понятные знаки – как горящий куст или камни, превращённые в хлеб. Я писал об этом в рассказе «День, когда звонишь мёртвым». В рассказе, который почти никто не заметил в России – а в Америке он был включён в антологию современной российской прозы.

Ещё мне вдруг кажется, что романом «Шалинский рейд», где главный герой то ли спасает свой народ, жертвуя самим собой, то ли продаёт его мечты и идеалы за 30 серебренников Иудиного гонорара, я призвал на свою голову судьбу… Но, нет. Какая чушь. Что за пафос? Просто глупости и неумелые провокации.

Маленький человек, полунищий, больной, автор с более чем скромным и умеренным дарованием – не могу я никого ни спасти, ни погубить. Слухи о моей героической борьбе сильно преувеличены. У меня нет платформ, позиций и идеалов. Я просто живу.

Всё в порядке.

Гражданский Литературный Форум России обратился с письмом в мою защиту, в защиту права на свободу мнений и высказываний, о недопустимости разжигания розни и вражды, к российскому омбудсмену. Свои подписи под этим письмом поставили десятки писателей, литературных критиков, журналистов, библиотекарей, филологов, просто читателей и граждан. И не так важно, что ответа на обращение никогда не будет – откуда-то из Башен поступило указание в офис Уполномоченного и в центральные СМИ не реагировать: «тема закрыта».

Classified.

Не так важно. Лёд был сломлен, мрак рассеян. Всё в порядке – благодаря вам, мои друзья. Спасибо. Не волнуйтесь за меня. У меня всё в порядке.

Чего не скажешь о Чеченской республике. Мне рассказали о некоем собрании, расширенном заседании департамента по делам молодёжи, где руководитель, образованный и интеллигентный вроде бы человек, клеймил, проклинал и распорядился изготовить и сжечь чучело меня. Я переспросил – про чучело. Дело в том, что я уже сказал об этом в эфире радио «Эхо Кавказа», но мне казалось, что я шучу. Нет, никаких шуток – действительно собирались жечь чучело.

А ещё руководитель дал задание всем собравшимся. Оказывается, у меня есть страничка в социальной сети. Так вот, каждый из присутствующих должен зайти на мою страничку и написать на «стене», что я враг и предатель нации. Особо приветствуются специалисты по «взлому» - от них требуется, чтобы в моём «статусе» появилась эта фраза: предатель чеченского народа.

Собравшиеся кивали и делали пометки в своих ежедневниках: «Садулаев. Одноклассники.ру. Предатель».

Но никто ничего не написал.

И желающих изготовить чучело не нашлось. Нет, всё верно, так и нужно, но я сейчас очень занят, да я и не умею рукодельничать, у меня, извините, с детства, руки не из того места растут, можете спросить моего дядю, пусть кто-нибудь другой, может, Вы сами?..

Всех учили одинаково, но никто не захотел стать первым учеником.

И это тоже – благородство. За которое народ моего отца, порой так жёстко критикуемый мною, достоин уважения.

Иногда не быть первым учеником – единственное доступное нам проявление благородства.

Поэтому, всё в порядке, и с моим чучелом, и с моей страничкой в социальной сети.

Чего не скажешь о России. Много лет назад, когда чаши весов ещё колебались, как раз в решающий день состоялась эта двусмысленная встреча писателей с Первым лицом. Кто-то гладил собаку, кто-то жаловался на жизнь, а русский писатель попросил о свободе для узников совести, о молодых парнях, искренне болеющих душой за Россию, протестовавших и получивших большие срока, хотя не сделали ничего действительно опасного и предосудительного. И я, тогда ещё «чеченский» писатель, просил: не ставить диктатора, не предавать нас ещё один раз. Я напомнил, как Россия один раз уже предала русских в Чечне и тех чеченцев, которые сражались за Россию, оставив на произвол судьбы и тех и других. Я просил: не предавайте нас ещё раз.

Наивная просьба!

Россия всегда предавала, предаёт и будет предавать. Особенно тех, кто предан ей.

«По улицам провинций метёт суховей, Моя родина, как свинья, ест своих сыновей» - это не я сказал.

И что я?

В 1994-м году, перед началом Первой чеченской войны, сотни ополченцев, чеченских ребят, чеченцев, да, о них забыли, это забытый отряд, забытый почище, чем «шестая рота», вошли в Грозный, чтобы свергнуть фашистский режим Дудаева, кровавый режим, на чьей ответственности зверства и притеснения русскоязычного населения, они, чеченцы, вошли в Грозный, чтобы свергнуть фашистов-соплеменников, они верили, что Россия поможет, им обещали, с ними были и русские – в танках, правда, без формы и знаков отличия, но им обещали, что будут ещё, что будут вертолёты в небе и ноты по межправительственным каналам с требованиями о прекращении огня и проведении выборов, что войдут русские миротворцы и обеспечат честные выборы, на которых режим Дудаева, державшийся уже только на страхе, не имел шансов, они шли освобождать Грозный, они верили.

Их расстреляли в центральном парке культуры и отдыха им.Кирова.

Не появились ни ноты, ни вертолёты.

Пустота, молчание и одиночество.

Парк культуры, скрип заржавевших аттракционов, автоматные очереди, разрывы гранат и глухие стоны умирающих. Одна большая яма под колесом обозрения, куда свалили тела, ещё тёплые, и, может, даже живые – и разровняли бульдозером.

Где ты была, Россия?

Пушки в танках оказались заряжены пустыми болванками, или снаряды были подпорчены – они не разрывались. Танкистов взяли в плен и выставили на позор и поругание. Дудаевцы объявили: если Россия признает, что это её солдаты – они отпускают танкистов домой. Если Россия не признаёт танкистов своими солдатами, значит – это преступники, наёмники. И они умрут. Они будут умирать мучительно. Долго.

Не успел трижды пропеть петух, как Россия отреклась от своих солдат.

Не успел трижды пропеть петух. Россия.

Флаг новой России – трёхцветный: синий, белый, красный. Красный цвет – это кровь. Но это не кровь защитников Козельска, не кровь гарнизона Бреста и воинов-интернационалистов, пролитая в Афганистане. У новой России – новая кровь. Это кровь расстрелянных защитников Белого Дома, кровь чеченских ополченцев и русских танкистов, которых Россия предала, бросила, обрекла.

А что я? Я в порядке. Эти ребята, чеченские ополченцы и русские танкисты, заплатили за свою веру в Россию судьбою, кровью, смертью. А я – только каким-то количеством нервных клеток. Ерунда. Тем более, я не боролся ни за власть, ни с властью, я просто что-то брякнул о нравственном состоянии чеченского общества, да ещё – о ужас! - про секс. Глупо сравнивать.

Это ведь совсем разные истории, правда?

Может, только одно объединяет: предательство.

Но я в порядке.

Всё в порядке, мама. Помните? Это первая песня рок-н-ролла. Первая песня, которую записал в любительской студии Элвис Пресли – просто чтобы отправить своей маме звуковое письмо. It’s all right, mama.

Иногда мне кажется – и, наверное, в эти минуты я недалёк от истины, - что я никакой не писатель. Я просто маленький элвис пресли. И всё, что я делаю – это пишу одно звуковое письмо. Туда, куда не отправляется почта и куда невозможно позвонить, разве что в один только день, один день в году – но я не знаю, когда этот день, у меня, как и у всех – нет знаков. И всё, что я хочу сказать: всё в порядке, мама. Не волнуйся за меня, мама – у меня всё в порядке.

Теперь они вспоминают о тебе, о том, что ты была русской и православной. А, значит, я – «незаконнорожденный». Они хотели, чтобы я стыдился родства с тобой, чтобы я, по примеру многих, умалчивал, чтобы чувствовал себя второсортным – метис, полукровка – а потому старался быть больше чеченцем, чем сами чеченцы. Но ты никогда не была униженной и скромной. Ты была уверенной и гордой, в чужом окружении сохраняла себя, свою русскость, своё православие. Ты была самой верной и честной женой, и ни одна собака ни в чём не могла тебя упрекнуть. Поэтому тебя уважали и даже боялись – ученики вздрагивали от твоего голоса, когда в нём появлялся металл. Ты была всегда любима своим мужем, моим отцом. И если кто-то изобрёл «закон», по которому наша семья была «незаконной» - то пусть он со своим «законом» отправляется в ад.

Когда молчали российские СМИ, у меня брали интервью европейские – я представлял английский перевод своей книги, “I am a Chechen!”, вышедший в уважаемом британском издательстве. Несколько позже, когда мы, русские писатели, справляли в Таллинне поминки по русской литературе, на которой только что был поставлен цветочный крест, меня спросил иностранный культуртрегер, над чем я работаю, и я сказал: “Well, I’m writing a new book titled as “Thanks God, I’m not a Chechen!”.

Если для того, чтобы считаться «чеченцем», я должен был отказаться от матери, или стыдиться матери, то я лучше откажусь от того, чтобы считаться «чеченцем». Тем более, главный чеченец уже так решил и сказал – что ж, берите, не жалко.

По-чеченски родина - это «даймохк», земля отцов. А родной язык – «неннан мотт», язык матери. Я получил два наследства – чеченскую землю от предков отца и русский язык от матери. Я был очень богат. Теперь мне отказано в праве на чеченскую землю. Но русский язык у меня остался. Это твой дар, мама – и он ценнее всех сокровищ на свете.

У меня есть русский язык, и я в порядке, мама.

Самые мягкие из моих чеченских критиков говорят: тебе не стыдно? Но мне не стыдно, за то, что я говорю правду – стыдно должно быть тем, кто поступает вопреки морали и истине. Проблема не в том, кто назвал проблему, а в том, кто создал её.

Мне стыдно только перед своим отцом. Он хотел гордиться мной, а живёт теперь в позоре, окружённый недобрым молчанием общества, жалостью друзей и презрением врагов. Он так хотел – больше, чем я – чтобы мне дали какую-нибудь значительную российскую литературную премию, чтобы меня так отметили и признали – в пику злопыхателям. Чтобы он мог на этом утешиться и успокоиться. Но когда Россия чествовала своих сынов и защитников? Нет, но предавала и сдавала – слишком часто.

Прости меня, отец! И признайся себе: мы никогда не были своими там, не станем и теперь. Потом, когда мы все умрём, в Шали мне поставят памятник. Люди всегда так делают: сначала жгут чучело, потом ставят памятник. Но нам будет уже всё равно. Так давай чувствовать и думать так, как будто всё уже произошло, всё случилось. И нам всё равно – мы далеко.

Я не думаю, что на этом захолустном отеле, где я мёрзну, коротая часы и дни, когда-нибудь повесят табличку с моим именем. Если в Берлине отмечать все дома, где останавливались и жили русские писатели, то Берлинский муниципалитет разорится на памятных досках. К тому же, это столица Германии, а не России – в Германии хватает своих писателей, немецких.

Германия – это их земля.

А что есть у нас, русских?

У нас нет своей земли. Мы лишены наследства. Мы незаконнорожденные дети Советского Союза. Сироты.

Мы покидаем свою землю, потому что она стала для нас чужой.

В Чеченской республике всё хорошо, все довольны и счастливы, никто не протестует, все поддерживают. Но почему тогда все уезжают – при первой возможности? Давно закончились войны, больше не бомбят и не убивают – так почему же бегут? Это всё сложнее: новое поколение плохо говорит по-русски и едва ли лучше по-английски или по-немецки, но всё равно, при первой возможности уезжает в большую Россию, а кому особенно повезло – в Европу. И никто не хочет возвращаться обратно. Только узкий круг власти и охраны власти доволен жизнью, и то, я не уверен, не готовят ли они запасные аэродромы в заморских краях, по примеру старших коллег из Москвы?

Чечня не оскудеет людьми: сколько бы ни уезжало, женщины рожают ещё больше. Прирост положительный.

А Россия?

Нет «проклятого совка», в прошлом – хаос и неурядицы, а люди бегут, бегут, бегут. Бегут от стабильности, от модернизации, из уютной гавани – бегут. Почти половина случайно опрошенных отвечает, что, если будут условия и возможность хорошо устроиться за границей, они без колебаний уедут. Значит, те, кто остались – остались только из-за страха перед неопределённостью.

Салман Рушди пишет с горьким сарказмом, отвечая на тезис о «приблудных» скитальцах, лишённых родной земли: «Нам, эмигрантам, удалось то, о чём издревле мечтали люди, завидуя птицам. Мы победили земное притяжение и, образно говоря, обрели крылья».

Кажется, недолго уже осталось. Ещё немного, и у русских вырастут крылья, они поднимутся над своими полями, реками и озерами и полетят, полетят туда, куда понесёт их ветер.

Ветер дует с востока. Ветер дует с востока и уносит на Запад. Это новое большое переселение народов. Пройдёт лет двадцать, и всё русское улетит, русское опадёт, как белый пух одуванчиков на луга Европы и Америки. А российские земли займут киргизы, казахи, узбеки, таджики – они тоже движутся с Востока на Запад. Если при этом они освободят часть своей земли – её засеют китайцы. Ветер – один для всех.

Раньше говорили, что свет приходит с Востока.

Не знаю, не знаю, не вижу – свет. Чувствую – ветер.

Может, это с самого начала был не свет. А ветер.

Пройдёт лет двадцать и российское руководство, которое, конечно, не изменится за столь короткий срок, которое сохранится, благодаря обеспечению стабильности и преемственности, лет через двадцать то же самое российское руководство увидит себя во главе земли, населённой пришлыми племенами. Уже сейчас я вижу: нет ни одного дворника или уборщика в супермаркете со славянским лицом – они притекают как вода, снизу, но вода, найдя только щель, не перестаёт прибывать, пока уровни не сравняются в сообщающихся сосудах.

Пройдёт лет двадцать – мы можем ещё увидеть, мы можем не успеть умереть – как русский, язык этнического меньшинства в сверхновой модернизированной России будет выглядеть нелепым анахронизмом в роли государственного языка. И руководство примет единственно правильное решение – в целях более глубокой и успешной интеграции в мировое сообщество сменить русский язык в качестве государственного на другой. Например, китайский. Потому что ветер – ветер продолжит дуть с Востока.

Что сделает руководство, которому будет всё менее уютно в Кремле, окружённом ордами крылатых кочевников? Оно само поднимется в воздух и полетит. Худшее, что можно предположить – оно найдёт русских в их новой земле, чтобы снова возглавить.

Но почему-то мне кажется, что это у них не сработает.

Они готовят такой сценарий – но это не работает уже сейчас. Их дети учатся в европейских университетах: страшно жить в России, в стране, цари которой настолько не верят в её будущее, что боятся доверить подвластной им родине собственных детей, а прячут их за морем, где житьё, говорят, не худо и много чудес! Но едва ли их детей пригласят в закрытые клубы вершителей судеб мира: они всего лишь незаконнорожденные для хозяев Запада. Они вывозят капиталы, но им не позволено покупать ничего по-настоящему ценного.

С их миллиардами они подобны Остапу Бендеру и его чемодану денег в Советской России: ни за какие деньги Остап не смог купить новый автомобиль, потому что автомобилей частным лицам не продают – всё, что он смог приобрести, только деталь от старой машины.

Их уже не пускают на стратегические высоты. Акции газопроводов, машиностроительных заводов, алмазных рудников? Нет, отказано. У вас есть деньги? Дело не в деньгах. Можете купить у нас автомобили и бриллианты. Яхты – пожалуйста. Предметы роскоши, потребления – в любом количестве. Средства производства – нет, отказано. Можете купить футбольный клуб. Хотя – болельщики уже выступают против. Можете купить недвижимость – но всё труднее, против выступают местные жители. Пока ещё можно. Но не более того. Не более.

Наследники сворованных в России миллиардов никогда не будут магнатами, их участь – быть сибаритами, пока они не прокутят всё до копейки. А дальше – мести улицы и мыть посуду в парижских кафе. Роли распределены. Деньги не имеют значения.

Поэтому, у них ничего не получится. Запасные аэродромы не станут плацдармами нового могущества. Они теряют народ и потеряют страну. Зря они думают, что могут заменить один народ на другой и продолжить править землёй, или заменить одну землю на другую и снова править народом.

Только Богу такое под силу.

В Коране сказано: напрасно вы считаете себя хозяевами судьбы и думаете, что Я буду вынужден терпеть ваши беззакония. Я могу в одно мгновение заменить и небо, и землю, и все народы, которые проживают на этой земле.

А что уносим с собою мы?

У нас нет ни миллиардов, ни миллионов. Всё наше имущество – ах, не жалко и оставить. Нам и сложнее, и проще.

И всё чаще думаешь над заповедью русских эмигрантов: мы должны покинуть Россию и унести её на подошвах своих сапог – пока ещё есть, что уносить.

Что же мы уносим на подошвах своих сапог?

Что могу унести я?

Где моя родина и что прилипло к подошвам моих ботинок?

Эразм Роттердамский сказал: «моя родина там, где моя библиотека».

И я вспоминаю библиотеку в доме отца. Полные собрания сочинений русских классиков, собрания переводов, разрозненные тома, Большая Советская Энциклопедия, толстые многолетние подшивки «Литературки», полки с литературными журналами. Отец выписывал все издания, которые были доступны, хотя мало успевал читать сам. Сейчас читает ещё меньше – время есть, но устают глаза. Это было для меня. И я вошёл в этот мир, в мир слова. Чуть подрос – и уже сам покупал книги в богатом по тем временам шалинском книжном магазине. Там я купил Борхеса и узнал, что и он «родом из библиотеки». Потом отправлял книги в посылках из Ленинграда.

Многое было утеряно, роздано, даже сгорело в самодельной пече-буржуйке во время войны. Но эта священная пыль, пыль библиотек, осела – на моих ботинках и в моей душе.

Больше ничего у меня не было. И нет.

Наша родина. Я увидел, что я чувствую себя как дома на всём пространстве бывшего СССР – и в России, и в Беларуси, и в Эстонии. Везде, где до сих пор говорят по-русски. Развал Советского Союза остался для меня парадоксом, выдумкой, фикцией. Всё это – до сих пор моя страна. Везде, где реял красный флаг и говорили на русском языке – моя земля.

А сейчас я в Берлине. В Шарлоттенбурге – так называется этот пригород, ставший районом, когда Берлин вырос до мегаполиса. Я раньше не знал, но Шарлоттенбург оказался очень русским районом. В плохом отеле, где я остановился, весь персонал говорит по-русски. Рядом магазины с русскими вывесками. Популярная у местных забегаловка: Russisch Pirogi. Пироги действительно русские. И русские хачапури. И буфетчица – иначе её и не назвать.

На улице тут и там слышна русская речь. Вокруг русские – только более улыбчивые и приветливые, чем у нас, в России.

Кажется, что проклятие сумрака, зла, угрюмости ядовитым облаком нависло над нашей землёй – но не над нашим народом. Люди, сбежав, становятся светлее и проще. Легче идут. Головы держат выше. Не сутулятся, не бычатся – не так клонит к земле.

Может, дело не в проклятии, а в гравитации?

Может, у нас в России аномально сильная гравитация? Оттого и жить, и дышать и даже думать тяжело, сложно, всё – труд, напряжение.

А здесь, куда ни взглянешь – лёгкость бытия. Вполне выносимая.

Наверное, это пока – по контрасту. Поживи дольше и почувствуешь местную гравитацию как свою, станешь ругать местные правительства и законы, и ностальгировать по России где якобы все такие «отзывчивые» и «душа нараспашку».

Пока я съел пару русских хачапури я узнал о буфетчице и рассказал о себе больше, чем несколько лет «общаясь» с одной и той же её коллегой в Петербурге. Собственно, про питерскую буфетчицу я до сих пор не знаю даже, как её зовут.

Гравитация – даже языком шевелить тяжело.

И потом – всюду враги.

Одно утешение – берёзы.

В Лондоне я встретил друга, который живёт там уже четыре года. Как водится, спросил: не тянет домой, не скучаешь по русским берёзам?

Он посмотрел на меня внимательно и сказал очень серьёзно:

Здесь полно берёз.

Он сказал: в детстве бабушка всегда говорила мне, что берёзы растут только в России. Но оказалось, что это неправда. Я езжу в парк под Лондоном, гуляю. Там растут берёзы, сколько угодно берёз.

У моего друга шотландская фамилия, он потомок эмигранта времён Екатерины Великой. Так что для него это практически репатриация. Тем более, оказалось, что с берёзами никаких проблем.

Хотя, я думаю, что одна проблема всё же есть – он говорит и думает на русском языке, он русский.

Для меня Лондон стал русским городом, потому что я гулял по Лондону с русским другом, который говорил со мной на русском языке.

В Лондоне я вёл программы и отвечал журналистам на английском, который англичане, наверное, из вежливости, хвалили. Я пытаюсь изучать немецкий. Может, скоро я выучу таблицу спряжений глаголов haben, sein, werden. Но никогда и ни на каком языке не смогу выразить себя так, как на русском – этого не изменить.

И, нет, это не так, что родина для нас там, где говорят по-русски. Русский сам по себе и есть наша родина. И другой родины у нас больше нет. Наша родина – русский язык.

Друзья мои и читатели! Вы неправильно поняли, если подумали, что и я уже обосновался в Берлине. Я здесь совсем ненадолго и скоро вернусь к нашим… снегам? морозам? берёзам? Всё это здесь тоже есть, но я вернусь – просто вернусь.

Ещё недавно я сказал бы недругам – «не дождётесь!». Но сейчас я не столь категоричен. Могут и дождаться. В мою спину тоже дует ветер. И в их спины – через несколько лет мы вполне можем встретиться на Трафальгарской площади или у Бранденбургских ворот.

Ветер всё сильней и сильней. Тираж моей первой книжки на немецком языке в два с половиной раза больше, чем тираж моей последней книжки на русском. Меня один раз позвали провести встречу с читателями в российский регион – и за то же время четыре раза позвали на мероприятия в Европу. Британский визовый центр выдал мне интересную визу: сроком действия на 6 месяцев, количество дней 180. 180 дней – это и есть 6 месяцев! Оставайся с нами, мальчик. Нашим королём ты не будешь, у нас есть свои короли. Но и погибнуть, скорее всего, не дадут. Ветер всё сильней и сильней.

Но пока речь не об этом.

Мы становимся эмигрантами в собственной стране. Посмотрите на русских писателей! Кто-то месяцами живёт за границей, на собственной «вилле» - даже если это просто садовый домик, или по грантам в благотворительных приютах. Один рубит себе избу в карельской глуши. Другой закрывается в родной деревне, в своей «Ясной Поляне» - это тоже побег. Те, кто ещё в центре, в гуще, в водовороте – истончаются, истлевают, как лучина.

Мы эмигрируем в единственную доступную нам страну, в страну, где нам легко и без испытательных сроков выдают вид на жительство: в Русский Язык. Это наша репатриация. Возвращение на родину. Другой родины у нас нет.

Нам она нужна, родина, как всем. И мы думали, что нужны своей родине – поэтому и трепыхались так, пылали и ярились. Но нас выставили в 24 часа. И у нас нет другого выбора, пока. Но мы в русском языке, и у нас всё в порядке.

Я не смог сказать, что мы эмигрируем в литературу. Потому что литература – это не только язык, но ещё институции: издательства, критика, премии. Вся эта земная церковь, что должна быть тенью церкви небесной – русского языка, стала частью той России, которой мы не нужны. Пара издательств скупила магазинные сети, и теперь на полках горами мусор, выпускаемый этими же самыми издательствами под именем «книг». Похоже, они скупили и премии. Отмечены книги случайные, проходные – всё, что угодно, кроме того, что действительно составляет сегодня русскую литературу. И только случаем, ненароком выдвигаются и побеждают действительно значимые произведения – и с каждым годом всё реже.

Мы ещё не совсем покинули границы литературы. Но, кого смогли, они оттеснили в «провинцию» этой страны, на периферию, к дальним заставам. Чтобы не жгли глаголом. А если жгут – так пусть едят себя сами. А на наши земли заселили неприхотливых гастарбайтеров. И сказали миру: вот она, русская литература!

Богомерзкое и гнусное, бездарное словоблудие про елду, манду и срачницу в лубочном стиле от «Космополитен» - лучший русский роман года. Вы меня простите за такую лексику – но ведь не я решил, что это и есть русская литература.

Как же нужно ненавидеть русскую литературу и русский язык!

Что ещё остаётся, как не эмигрировать из такой «литературы»?

У нас всё в порядке, мы эмигрируем.

Ничего страшного. Мы сохраним свою настоящую родину, и наша родина сохранит нас. Ни руководители регионов и страны, ни литературные институции не развеют нас как прах по ветру. Всё пройдёт, как пена морская. Останется настоящее. Всё в порядке, друзья. Всё в порядке.

…И пока я закончил это эссе, в маленьком, как спичечный коробок номере дешёвого русского отеля в Шарлоттенбурге стало значительно теплее…

4 декабря 2010 г., Берлин

Герман Садулаев
Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!
Ссылка Нарушение Цитировать  
  КИН
КИН


Сообщений: 119425
04:24 08.12.2010
Хорошая статья.

«По улицам провинций метёт суховей, Моя родина, как свинья, ест своих сыновей

Богомерзкое и гнусное, бездарное словоблудие про елду, манду и срачницу в лубочном стиле от «Космополитен» - лучший русский роман года. Вы меня простите за такую лексику – но ведь не я решил, что это и есть русская литература.

Ссылка Нарушение Цитировать  
  Lega
Goa


Сообщений: 1546
21:11 08.12.2010
нет по ходу автор не прав. как раз Чечня очень скудеет людьми. не хватает учителей, врачей, квалифицированных специалистов. ведь всех русских выгнали да повырезали. теперь не знают что делать.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Lega
Goa


Сообщений: 1546
12:41 09.12.2010
кстати, чечены начинают обратно звать русских специалистов чтобы учили и лечили их. но я думаю кто ж туда поедет. после того как они русских повыгоняли. ну если только за большие бабки.
Ссылка Нарушение Цитировать  

Вернуться к списку тем


Ваше имя:
Тема:
B I U S cite spoiler
Сообщение: (0/500)
Еще смайлики
        
Список форумов
Главная страница
Новые темы
Обсуждается сейчас

ПолитКлуб

Дуэли new
ПолитЧат 0
    Страны и регионы

    Внутренняя политика

    Внешняя политика

    Украина

    Сирия

    Крым

    Беларусь

    США
    Европейский союз

    В мире

    Тематические форумы

    Экономика

    Вооружённые силы
    Страницы истории
    Культура и наука
    Религия
    Медицина
    Семейные финансы
    Образование
    Туризм и Отдых
    Авто
    Музыка
    Кино
    Спорт
    Кулинария
    Игровая
    Поздравления
    Блоги
    Все обо всем
    Вне политики
    Повторение пройденного
    Групповые форумы
    Конвент
    Восход
    Слава Украине
    Народный Альянс
    PolitForums.ru
    Антимайдан
    Против мировой диктатуры
    Будущее
    Свобода
    Кворум
    Английские форумы
    English forum
    Рус/Англ форум
    Сейчас на форуме
    Другие форумы
    Герман Садулаев. Чечня не оскудеет людьми .
    . Literary Russian Civil Forum sent a letter on my behalf, to protect the right to freedom of ...
    © PolitForums.net 2024 | Пишите нам:
    Мобильная версия