Теракт на Баксанской ГЭС — показательный удар по намерениям российской власти испытать новый «курортный» подход к кавказской политике. Без демонтажа клановых, религиозных, коррупционных схем, определяющих сегодняшнее положение территории, попытки сделать Кавказ международным курортом обречены на провал.
Взрывы на Баксанской ГЭС в Кабардино-Балкарии не только стали первым крупным терактом на инфраструктурном объекте (версии теракта на Саяно-Шушенской ГЭС, расположенной далеко от Кавказа, которую раскручивали видные представители ваххабитского подполья, российские власти не поверили). Это еще и взрыв в тех местах, где, по замыслу полномочного представителя президента в Северо-Кавказском федеральном округе вице-премьера Александра Хлопонина, должна располагаться туристско-рекреационная зона.
Собственно, само пришествие на Кавказ Хлопонина, сугубо гражданского политика с опытом топ-менеджера, знаменовало поворот в кремлевской политике в отношении самых проблемных регионов страны. Он пришел, чтобы дать народам Кавказа «удочку» вместо «рыбы».
До сих пор все кавказские проблемы центр привык просто заливать денежными потоками. А источников дохода у большинства таких регионов только два — добровольно-принудительные пожертвования этнических бизнесменов и прямые госдотации. Но такая политика не решила ни одной из системных проблем Кавказа:
не уменьшила безработицу (рождаемость там по-прежнему велика), не снизила террористическую угрозу (число терактов, по официальным данным, на Кавказе растет практически повсеместно), не помогла упразднить межнациональные споры (особенно в двусоставных кавказских республиках, каковой является и Кабардино-Балкария).
План Хлопонина – превратить Кавказ в один сплошной курорт, развить там промышленное производство, привлечь к инвестированию таких финансовых монстров, как Сбербанк, Morgan Stanley, JPMorgan, Citi, Allianz, создать десятки тысяч новых рабочих мест – изначально выглядел полной утопией. Теракт на Баксанской ГЭС лишь подтверждает опасения скептиков. Местные вертикальки власти с тотально коррумпированным аппаратом, где покупается и продается практически каждая госдолжность, ненависть населения к местным органам правопорядка (особенно наглядно это проявляется в Дагестане), противоречия между федеральными и местными силовиками (свежая история со спецназом и чеченским батальоном «Север»), загнанные вглубь проблемы конкретных кавказских народов — все это напрочь исключает попытки построения здесь полноценного капитализма.
Эти проблемы так остры, сложны и запутанны, что для начала их важно хотя бы адекватно осознавать, а потом уже приступать к распутыванию кавказских узлов.
В ситуации, подобной сегодняшнему взрыву на ГЭС, важно не поддаваться панике.
Теракты, увы, не из ряда вон выходящее, а повседневное для Кавказа явление. И в этом смысле взрыв на электростанции только показатель того, насколько серьезно «болен» регион и насколько неэффективны способы его «лечения».
Реакция же на нынешний теракт вроде той, что продемонстрировал Хлопонин, встречаясь с казаками в Ставропольском крае: «Террористы совсем озверели», – просто бессмысленна. От этого террористы не станут добрее, а жизнь на Кавказе безопаснее.
Россия, к сожалению, давно уже относится к Кавказу не как к органичной части страны, а как к некоей внешней территории, практикуя в качестве едва ли не единственного метода лечения тяжелых внутренних болезней региона (если не считать перманентных спецопераций) денежные вливания. Последние, как правило, просто не доходят до адресата, разворовываясь властями как в центре, так и на местах.
Территории отдаются на откуп либо местным кланам, либо конкретному правителю с неограниченными полномочиями. Эксперименты с назначением в тот или иной регион эффективного внешнего управленца титульной национальности (наиболее яркие примеры — Юнус-Бек Евкуров в Ингушетии и Борис Эбзеев в Карачаево-Черкесии) тоже пока не могут считаться удачными. Заменив ключевую фигуру, федеральная власть оказывается неспособной победить ни местную коррупцию, ни практику распределения должностей по национальному признаку без учета профессиональных качеств (в Карачаево-Черкесии, например, президенту под давлением извне и с согласия полпреда Хлопонина пришлось поменять уже назначенного премьера-профессионала именно по этническому признаку).
Россия не контролирует Кавказ стратегически — она не знает, куда и как повернется ситуация в любой кавказской республике, не управляет процессами, которые происходят в этих регионах.
На место вроде бы уже известных (благодаря раскрутке в СМИ) уничтоженных лидеров террористического подполья неизменно приходят новые. Ни старым, ни новым кавказским руководителям (за последние пять лет президенты сменились во всех кавказских республиках) не удается сделать ситуацию стабильнее и предсказуемее.
Курорты должны быть райскими уголками. О российском Кавказе так можно говорить, лишь имея в виду природу. Общая же ситуация там такова, что, наряду с попытками развивать туристические кластеры и промышленные производства, надо с пониманием процессов, а не просто размахивая контртеррористической дубинкой, бороться с радикальным религиозным подпольем и кратно уменьшать степень коррумпированности местных элит.
Кавказ – часть России, и большинство проблем этого региона лишь более тяжелый случай проблем общероссийских.
Теракт на Баксанской ГЭС показал, что сегодня Россия не в состоянии гарантировать в кавказском регионе безопасность даже ключевых объектов инфраструктуры. Новый же Кавказ, Кавказ курортов и олимпиад, не построить без параллельного разрушения того старого, что даже под маской национальных традиций не имеет права на существование в современном мире.
