Я ехал из Москвы на дачу через Новорижское шоссе; смотрю, что-то больно много по пути ментов в канареечных жилетах. Свернул на бетонку к Истре – а там они уже чуть не через каждые 200 метров. Свернул с бетонки на Волоколамку – они и там стоят, в Истре гоняют всех с парковки перед рынком. Видать, какой-то властелин должен проехать – иначе зачем весь этот караул?
Власть вообще ездит у нас с невиданным больше нигде, наверное, размахом. К долгим перекрытиям под ее выезды Рублевки или МКАДа все уже привыкли: пока сам наездник подбирает себе галстук, кепку или рясу, эти караульные рады стараться не пущать народ! Но чего ради эта выставка по такому странному маршруту? Я выбрал его для объезда пробок – но наша власть таких проблем не знает, сама привыкши создавать их для подножных масс.
Все объяснилось, когда по новостям показали, что в тот день Президент посетил военный госпиталь в деревне Жилино на Пятницком шоссе. Трассу, которой он ехал, вовсе закрыли на полдня, отчего в гигантских пробках взвыли ехавшие, в том числе на поезда и самолеты, люди. А этот караул на ближних подступах – явление народу того страха, что сопровождает всякий выезд властелина «на народ». Вдруг где-то что-то жахнет – даже не тротил, а нелюбезный лозунг из нечаянной машины, какой-то еще злой выкрик или чих, – против чего и выставили эти запасные сотни. Мол если даже где-то что-то – мы не только сам проезд очистили от всякой людской мухи, но и все тылы прикрыли, комар не пролетит!
По тем же новостям и госпитальный штат, и отутюженные пациенты встречали кормильца слаще некуда. Но с тыльный стороны – словно не Президент проехал два десятка километров по своей стране, а римский прокуратор по враждебной Иудее!
Во всем визите сквозил этот непотребный страх, величину которого и показал размах охраны. И этот страх покрыл сплошной чешуей, чешуйка под чешуйку, все наше общество, с головы до ног. Но что касается верхов, он хоть понятен – чует, как говорится, кошка, чье мясо съела! Трудней понять встречный страх низов, не раз являвших в нашем прошлом самое великое бесстрашие.
Вот характерный случай из еще советских пор: на собрании в совхозе по велению райкома партии обсуждается чрезмерный рост надоев как стремление к дешевому успеху. Райкомовский инструктор изгаляется: да, явных нарушений не нашли, но слухи ходят, есть и мелкие факты, а надо, чтобы нечего такого не было!.. Встает стрик-экономист, бывший танкист, орденоносец:
– Что здесь творится? Молодой директор, выпускник сельхозакадемии, блестяще смог наладить производство! Но не угодил обкому, потому что наш показатель подрывает областной отчет: мол из-за непогоды область завалила свои планы. Все знают, ему было велено снижать надой, он проявил принципиальность – и пошли эти проверки…
Коротким поворотом головы инструктор властно осекает ветерана:
– Так, а ну сесть и не срывать собрание!
И ветеран с осколками в ноге и орденами на груди, дрожа всем разыгравшимся лицом, опускается на место. Он страшных вражьих «тигров» не робел, в огне горел – а этого гнидка затрусил! Мог вообще его послать – собрание-то не партийное, а производственное! Но этот гнетущий страх в душе неодолим!
И как вчера дрожали этих партократов, так и сегодня большинство дрожит уже демократических господ. В «Тихом Доне» Шолохова есть эпизод: Григорий Мелехов при помпезном посещении солдатского лазарета Великим князем срывает весь парад просьбой «сходить по малой нужде». Герой, зазря проливавший кровь в окопах Первой Мировой, нутром учуял в праздном визитере тыловую сволочь – и сунул ему кукиш в нос. Но современные бойцы, не менее хлебнувшие предательства верхов, способны только лебезить перед ними. Что, жиже стали изнутри?
Навряд ли; тут скорей экономический подтекст. Мелехов был из самодостаточных казаков, привыкших прочно жить своим трудом. Он был готов и воевать – но за Отечество, а не за тыловых хапуг, жиреющих с косых подрядов. Для наших же бойцов вялотекущая война – единственная мать родна! Других доходов и надежд «в миру» у них нет, вот и стелятся перед верховным посетителем, дрожа лишиться шанса кровью зашибать на жизнь.
Да, нынешнюю власть клянут на кухнях и в безличном Интернете не меньше, чем советскую. Но только бьет день выборов – и все идут покорным выводком голосовать за клятую «Единую Россию». Почему? Откуда этот дегенеративный страх низов перед привычно топчущими их верхами?
Еще старинный анекдот. Мужики бунтуют против барина, он вышел к ним в халате: «Ну, чего?!» – и толпа молча стала расходиться. Один мужик, придя домой, сел хлебать щи, да как швырнет ложку в миску: «Чаво, чаво… А ничаво!»
Этот ползучий страх постиг даже самых бойких представителей великого против врагов, но жалкого против своих чинуш народа.
Я делаю предвыборное интервью с одним таким, и он в порыве речи восклицает: «Я никого здесь не боюсь!.. Это не пиши!»
Вот еще старая, но без срока давности, история. Товарищ привел меня устраиваться на хорошую работу, вводит в кабинет к начальнику, тот, такой окорок в сорочке, мне:
– Ну, рассказывай, как ты дошел до такой жизни?
– А почему на ты – вроде еще не так здорово знакомы?
Тот растерялся с непривычки:
– Да вот, у нас такой дружный коллектив, привыкли неформально…
– А, ну тогда давай на ты.
А друг меня за локоть – и волоком из кабинета, вывел в коридор, весь аж дрожит: «Ну ты меня подставил!»
– Чем? Спросил культурно неформала…
– Пошел ты со своей культурой! Я ж для тебя – а ты!..
Сказал я ему тогда: «Знаешь, на что ты сейчас похож? На хрен, который только вынули из зада. Потому что весь в дерьме!»
– В таком случае забудь мой номер телефона!
И в этом все сидит, в этом повальном страхе выдавить, как Чехов говорил, раба – из своего, а не чьего-то тюбика! Но почему-то не выдавливается нипочем, ни при советской власти, ни при демократах! Униженность, душевный страх после недолгой гражданской оттепели конца 80-х – начала 90-х вернулись какой-то вечной мерзлотой в нашу плоть и кровь.
Вот еще мелкий, но очень точный штрих. Еще один избранник, из «братков», не знавших страха убивать друг дружку почем зря, правит свое интервью:
- Не Юрий Лужков, а Юрий Михайлович!
– Зачем? Есть норма – имя и фамилия.
– Ты, бля, не умничай! Уважаемый человек – и надо называть по уважению!
Лужков эту туфту ни в кои веки не прочтет, но этот донный страх выше всего: а вдруг прочтет – и «не поймет», что упомянут не по батюшке!
Но больше всего в этом плане меня поразил еще мельчайший случай. Я делаю десятилетней дочке школьную стенгазету ко Дню Победы, и она мне: «Гитлера оставь, а Сталина называть не надо».
– Почему? Тебе кто-то так сказал?
– Не сказали, но я знаю.
Откуда она, козявка, набралась, что вражьего главкома можно поминать, а нашего нельзя? Из воздуха, пропитанного этим насекомым раболепством перед всем «спущенным свыше», больше неоткуда. Да, кто-то пытается это прорвать лично смелыми, но общественно ничтожными «синими ведерками» и митингами по «стратегии 31», где журналистов, ищущих своих сюжетов, больше чем народа. Но без народной карты в прикупе эта игра на площадях обречена. Есть старое, но верное присловье: «Если весь народ вздохнет – и временщик падет!»
Но наш народ пока готов скорей издохнуть, чем вздохнуть подобным образом! И эту его рабскую погибель диктует, на мой взгляд, та же экономическая подоплека. Свободный человек, в отличие от бессловесного раба – это человек, устроенный экономически. Как тот же гордый Мелехов, сложившийся на ниве состоятельного хлеборобского труда. Но такой состоятельный, общественно-полезный труд у нас сейчас практически убит экономической дубиной.
Еще в СССР любой энергичный человек мог заработать квартиру и автомобиль на «стройках века»: БАМ, КАМАЗ, Норильск, Рогун-ГЭС и так далее. Или достичь всех благ, став выдающимся конструктором, ученым, испытателем, поэтом, токарем. На московском авиазаводе «Знамя», где я работал в юности, виртуоз станочник получал 800 и больше рублей в месяц. Это, с учетом льготных санаториев, детских садов, высокой медицины и т.д. – под 200 тысяч по нынешним деньгам.
Выдающаяся пианистка Мария Юдина в ответ на письмо Сталина с восхищением ее игрой написала этому тирану такое, что не посмел бы вякнуть нынешнему никакой Шевчук! Мол молю Бога за Ваши страшные грехи – и тому подобное. Сталин ответил тем, что попросил побольше записать пластинок этой «гениальной сумасшедшей».
Все это развалилось по вине прошлых партийных гнид. Но сейчас вакансий, дарующих все блага за полезный труд, на чем стоит весь передовой мир, у нас не стало вовсе. Как и передового производства и науки; даже картошку и морковку уже возим из Израиля. На АвтоВАЗе только высшее руководящее ворье, сменяемое каждые полгода, получает много, а трудовой станочник или сборщик – пшик. Полезный труд стал презираем и «по жизни», и по телевизору, и энергичным людям осталось только энергично воровать, больше подняться не на чем. И подавляющее большинство ездящих сегодня на хороших авто и покупающих хорошие квартиры ворует так или иначе. Доход приносит только банковский, торговый и сырьевой бизнес, в исходной сути воровской. Плюс воровской захват бывших гигантов производства с пересдачей их площадей под китайские, вьетнамские и прочие «черкизоны».
А вор – всегда страдающий болезнью страха раб. И вся наша новая элита – из таких воров, сидящих на крючке у самой верхотуры: только вякни лишнее – и загремишь на нары как вор Зуев из «Трех китов» или как вор Ходорковский. Не вякаешь – и смело можешь дальше воровать. Но без этих вяканий власть вырождается в тупую диктатуру, при которой уже ничего не строится, все только дохнет. И до поры спасающий нас от нужды растить свою морковку нефтяной запас не помогает нам, а лишь усугубляет нашу деградацию.
В итоге замкнутый круг: без достойного труда не выйти из рабского пруда, а без очистки от покрывшего нас с головы до пят чешуйчатого страха невозможен никакой поход вперед. Страшно вложить нефтяные деньги вместо чужой кубышки в свои смелые проекты – разворуют! Еще страшней не дать властной элите воровать – «не поймет» опершихся сугубо на нее владык. Страх защищать за рубежом свои интересы и своих сограждан – прижмут национальную и личные кубышки. Страх потерять работу, заболеть, прогневить всевластного по-нынешнему шефа, шефиню, шефью дочку, внучку или даже жучку.
Весь постсоветский поворот не только не избавил нас от старых страхов, но и добавил к ним еще тьму новых. Вся Россия уже откровенно платит дань Кавказу – только потому, что там народец оказался посмелей. Наш цивилизационный крах лишь укрепил более дикорастущие, на первобытно-родовой основе племена, ослабив менее дикорастущие, привыкшие жить человеческим трудом, а не ножом и грабежом.
Как выйти из этого замкнутого круга? Ждать, по пословице, пока народ ринется на массовые митинги и сметет временщиков? Так он уже сделал этот 20 лет назад – только на место старых тут же пришли новые. Я думаю, что нынешние, так сказать «учебные» марши протеста хоть подают пример преодоления дурного страха, помешавшего когда-то трудовому ветерану дать отпор партийному хлыщу. А дал бы – может, спас бы хорошего директора от увольнения за «нарушение партийных норм», а Родину – от краха.
Еще стала доступна и такая смелость – анонимно изгаляться в Интернете: «Путен – козел! Медвед – людоед!» – за это ведь не будет ничего! Только удастся ли увидеть хоть когда-то, чтобы хоть один такой Интернет-смельчак сказал бы то же самое в глаза тирану при каком-нибудь его визите в массы под густой охраной?
Впрочем это даже лишний экстремизм, а вот попробуйте для начала ответить затыкавшему вас начальнику на то же «ты» или попросить его вести дальнейшее общение на «вы»! Кто-то, может, скажет, что это слишком мелочно и просто – но уверяю вас, что нет! Это из-за куста, с гарантией личной невидимости, легко назвать козлом премьера – а поди назови так в лицо хамящего работодателя! Клянусь, кому-то легче будет удавиться на собственной кишке, чем постоять таким манером за свое достоинство!
Но это лишь, по-моему, и есть действительный, хотя и первый шаг к раскабалению от векового страха, без чего все прочие не стоят ничего. При всей видимой малости он, может, самый трудный – потому что первый и до боли непривычный. Но никакой на свете путь не начинается со второго шага!
