КОНЦЕПЦИИ МОДЕРНИЗАЦИИ Взгляд на модернизацию, как на резкий качественный технологический рывок — весьма половинчат, поскольку вопрос о технологическом развитии упирается в вопрос о существовании квалифицированных кадров и общественных отношений, при которых новые технологии способны разрабатываться, использоваться, внедряться и воспроизводиться с определенной «дельтой», т.е. совершенствоваться. При всей важности технологической модернизации главным в подобных проектах всегда было и остается построение нового уклада — новых производственных отношений — в конечном итоге, нового общества. Модернизация в широком смысле представляет собой процесс формирования в рамках российского государства и реально сложившихся условиях модернистского общества, административного аппарата и производственно-технологического комплекса. Переход к модернистскому обществу — это, прежде всего, отрицание и преодоление установок общества традиционно-патриархального. Казалось бы, российское общество давно покинуло патриархальное состояние. Покинуть-то покинуло, но, во-первых, сохранило большое количество его пережитков, во-вторых, начало активно возвращаться к нему во времена «демократии», в-третьих, резко затормозив в своем развитии последние 20 лет, нуждается в «догоняющей» технологической модернизации в соответствии со стандартами ведущих современных экономик. При первой «петровской» модернизации были решены лишь локальные, хотя и крайне важные проблемы, стоящие перед страной. В первую очередь она коснулась создания и оснащения современной регулярной армии, способной решать вопросы сохранения государственной независимости России, и ее выхода на территории, прилежащие к основным внутренним морям. Крупные портовые города были жизненно необходимы для вывода страны из режима изоляции и налаживания нормальных торговых связей с европейскими странами. Отчасти, с помощью создания некоего прообраза промышленного района на Урале и массового приглашения иностранных специалистов, начались решаться острейшие проблемы зависимости страны от сырья и ряда ключевых технологий. Однако все остальные реформы носили верхушечный характер. Положение основной части населения страны — крепостных рабов не просто не изменилось, а значительно ухудшилось. Административная реформа утонула в коррупции, произволе и инертности старой аристократии. Несмотря на всю колоссальную энергию, а, также, зверства Петра, ему не удалось изменить государственный строй, а тем более создать «общество модерна». Правильнее будет сказать, что он задал некий вектор, положил начало курса России на модернизацию. И что бы сейчас не говорили об этой фигуре нашей Истории, другого-то выхода все равно не было. Стоял вопрос: государственная независимость или курс на «модерн». В Европе уже началась промышленная революция, корабли ведущих стран бороздили мировой океан, основывая колонии в Америке и Индии, ежегодно совершались величайшие открытия в математике, физике, химии, поднялась до невиданных доселе высот механика и металлургия. А у нас кое-где еще занимались подсечным земледелием, били белку в глаз и стрельцы с пищалями в шапках с меховым околышем пьянствовали в московских кабаках. Главная причина незавершенности (по сути, лишь «обозначенности») реформ Петра Великого — крайняя скудность социальной базы поддержки его проекта. Крестьяне считали его «антихристом», бояре — отступником, церковь (по понятным причинам) — врагом. Сам Император был человеком сложным и импульсивным, что создавало дополнительные сложности. По сути, Петр мог опираться лишь на небольшую группу своих ближайших «выдвиженцев», типа Меньшикова или Головина, иностранцев, таких как Лефорт, новое дворянство, лишь недавно оформившееся в самостоятельное сословие. Все остальные группы общества в меру своих сил сопротивлялись и тормозили петровские инновации. Реформы Александра II и вся деятельность Александра IIIнесомненно находились в этой же векторности и формальная ликвидация рабства — действительно великий шаг по направлению к модернизации страны. Конечно, она запоздала и была половинчатой, но ничего идеального в этом мире не бывает и не предвидится. Гораздо хуже другое — в отличие от Петра, это были именно «реформы» и, в первую очередь, реформы законодательства. Не было предпринято попытки социальной мобилизации во имя достижения больших целей, стоящих перед обществом. Если бы страна развивалась в унисон с Европой и пережила бы спокойный переход к «модерну», то такого тихого администрирования было бы вполне достаточно. Но ничего этого не происходило, не была создана база, ни в социальном, ни в экономическом смысле. Происходил рост без базы, а он не имел продолжения. И он вылился в появление той «царско-олигархической» конструкции, которую мы уже описали. И все это привело к 1917 году. Поэтому, запомним, реформы второй половины XIX века не являются актом «модернизации». Единственно-полноценная модернизация была проведена в Советской России в 1928-37 гг. во время проведения «форсированной индустриализации». На самом деле, это два разных, хотя и очень близких, идущих рука об руку процесса. Сталин опирался на широкую базу, поддерживавшую его в самых амбициозных и, на первый взгляд, фантастических планах. Это был партийный аппарат, большинство индустриальных рабочих, беднейшее крестьянство и большая часть середняков. Он опирался на поддержавшее его (с оговорками) руководство Красной Армии и могущественные органы госбезопасности. По мере продвижения «соцмодернистского» проекта база Сталина только росла, и к концу второй пятилетки преобразования и политика государства поддерживалась абсолютным большинством населения, что в последствие показала война. Догоняющая индустриализация обеспечивала в СССР очень высокую степень социальной мобильности населения, в том числе и широкие возможности вхождения в новую социальную элиту. Социальные лифты — одно из главных условий модернистского проекта заработали на полную мощь. Получение высшего образования наряду с возможностями политического выдвижения было одним из главных каналов вертикальной социальной мобильности. Более подробно некоторые аспекты сталинской модернизации рассмотрены в предыдущей статье («Стратегия победы» (http://www.apn.ru/publications/article2 1658.htm). Скажем только, что к 1940 г. было построено около 9000 новых заводов. К концу второй пятилетки по объёму про¬мышленной продукции СССР занял второе место в мире, уступая лишь США, (если считать британскую метрополию, доминионы и колонии одним государством, то СССР вышел на третье место в мире после США и Британии). Резко снизился импорт, что рассматривалось как завоевание страной экономической независимости. Открытая безработица была ликвидирована. Когда речь заходит о «цене», заплаченной народом за сверхпроекты советского руководства, следует понимать, что, во-первых, несмотря на реальную жесткость того времени и самого Сталина, все рассказы про «миллионы жертв» являются просто спекуляциями недобросовестных или обиженных людей. Во-вторых, никаких других способов привести к «модерну» и даже дальше — к «соцмодерну» — огромную отсталую крестьянскую страну, населенную недавними рабами не имелось. Если сегодня мы сталкиваемся с проблемами лени, безынициативности и безответственности на каждом шагу, то можно легко себе представить ситуацию 80-летней давности, почти сразу после окончания Гражданской войны. Кстати, следует также представить себе привычки среднестатистического «элитария», недавно резавшего белогвардейцев и еще невесть кого. Такому товарищу разрубить любого собеседника шашкой «до седла» было гораздо легче и привычнее, чем что-то ему объяснять. И вот это все нужно было как-то обуздать, взнуздать и заставить работать на «модерн». Так или иначе, на карте мира появилась могучая сверхдержава, победившая в войне, прорвавшаяся в атомную эру и космос, строившая «новую жизнь», получившая «нового человека», человека «соцмодерна». Таких людей, правда, было сравнительно немного, лучших выбила война, да и при поздних руководителях процесс продуцирования «новых людей» начал давать серьезные сбои. Рискну предположить, что 70-е — 80-е годы уже никаких «новых людей» стране не давали и «соцмодерн» завершился. Воспитывались и готовились в школах и ВУЗах люди «модерна», обычные западные люди из высокоразвитых стран, лишь наделенные некоторой советской спецификой. Параллельно в деревнях и небольших городках население возвращалась к традиционному укладу. Но обвальным образом эти процессы стали происходить после крушения Союза и начала победного шествия «демократии» пол просторам 1/6 части суши.
