Тайны расстрела "Белого дома"

Андрей-второй
shilo

Сообщений: 39114

00:19 22.10.2008

Тайны расстрела "Белого дома"

…В Святотроицкой обители монахи, прошедшие долгий испытательный срок, сначала жили хозяйством каждый сам по себе, обособленно, каждый в своей келье.
Случалось, у монахов по нескольку дней не было хлеба, и они жестоко голодали. И однажды сам игумен Сергий на четвёртый день такого голодного времени взял топор и пошёл поставить сени монастырскому старцу Даниле, у которого ещё оставалось немного хлеба. Сергий, чтобы не утеснять своим положением старца, попросил
лишь заплесневевший хлеб. Данило растерянно согласился. Целый день игумен Сергий тесал доски, ставил столбы – к вечеру окончил постройку. Данило расплатился по уговору заплесневелыми кусками. Когда Сергий стал есть хлеб, запивая водой – из уст преподобного словно дымок исходил – от гнилого хлеба.
Но первоначальные нужда и голод с годами забывались. И монастырь уже не был таким убогим, как прежде. Монахи трудились. Сергий как игумен запрещал просить, но не запрещал брать подаяние, если оно даётся от чистого сердца. Теперь уже иноки и сами помогали - приходящим нищим и убогим. И только игумен обители Сергий оставался, как и прежде – нищим, равнодушным к одежде и еде и другим благам. И зимой и летом носил он одну и ту же рясу из грубой неокрашенной сермяги, ветхую, перешитую, иногда с заплатами.
Как-то завалялась в обители половинка гнилого сукна. Никто из братиев не хотел брать.
Сергий, ни мало не смутясь, скроил себе рясу, сшил, а, надев, уже не хотел расставаться с ней. И носил целый год, полка гнилая ткань не распалась у него на плечах.
Многие поломники, приходившие издалека, чтобы только взглянуть издали на старца и поклониться ему, испытывали сильное потрясение и разочаровании при виде Преподобного: ожидали по привычке мирской - встречать по одёжке - увидеть непреступного для простолюдья святого мужа во всём величии и славе и в окружении толпы слуг и рабов. И были вторично поражены, когда видели, как князья, прибывшие с большой свитой бояр и слуг падали в ноги нищему убогому старичку и просили у него благословенья. Ибо знали его как одного из пророков, обладающего дарами чудотворения и прозорливого пророчества.
И вот Сергий в Святотроицкой обители первый на Руси в это время - вернул общиножитие, как в старину, и приказал строго соблюдать общежительные уставы: ничего не приобретать для себя, не называть ничего своим, но по заповедям святых отцов всё иметь общим. Запрещалось есть и пить порознь в кельях, а не в общей для всех трапезной; выходить за ворота обители без дела и без благословения игумена. Сам же Сергий мечтал быть отшельником, прожить всю жизнь в глуши Радонежских лесов, молясь о грехах человечества и его высшем счастье. Но судьба возложила на него тяжкий крест – стать игуменом большого монастыря, советником князей, пророком и утишителем для тысяч людей. И он жертвенно принял тяготу ради Общего Блага.
Русской государственности в то время нужны были большие монастыри как оплоты государственности и предвестники духовного освобождения от татарского ига. Поэтому все свои силы Сергий отдал строительству этих оплотов.
В Святотроицкой обители по введению общиножития были построены на средства, заработанные своими же руками монахами, общая трапезная, поварня, пекарня, монастырские кладовые, амбары и другие здания. Игумен дал новое назначение монастырскому келарю. Первым келарем стал ученик преподобного Никон. Летописи отмечают, что не всякий родитель так заботился о своих детях, как келарь Никон о братьях-иноках в монастырском братстве и о всех нищих и больных, приходивших в обитель за подаянием и помощью.
Повар хозяйничал в монастырской поварне или кухне, трапезники разносили еду во время обеда. За порядком следил теперь экклезиарх, т.е. уставщик. И т.д. и т.д.: например, один из братиев, называемый ими “будильником”, поднимал утром в один и тот же час всю обитель. Часть же иноков работала в монастырской братской больнице или ухаживала за старыми и больными. Все в монастыре теперь работали на общее благо.
Игумен Сергий сумел каждому иноку найти работу по его способностям и возможностям.
В монастыре воцарился образцовый порядок. И это при том, что всегда спокойный Сергий никогда не повышал голоса, не применял строгость и наказание, а действовал исключительно кротким вразумлением и тихой спокойной беседой.
Церковная совместная молитва была им установлена как прошение о спасении мира, а келейная – о спасении души самого инока.
Устав монастыря требовал, чтобы все братия, за исключением больных и старых, трудились. Сам игумен подавал пример, работая за двоих. Он шил обувь и одежду для братьев, любил обихаживать монастырский огород. Даже когда уже обитель была обеспечена, не позволял уменьшать огороды и пашни, зная полезное значение труда, особенно на земле.
Еда была однообразна: вариво и сочиво, т.е. суп и каша. Мясо полностью исключалось. В определённые дни – рыба. По праздникам – кутья и пироги. Летом – овощи и фрукты.
В трапезной всегда стояла тишина – разговоры воспрещались. Вино, даже разбавленное водой, было под строгим запретом. Чтобы не было соблазна скатиться иному иноку “к пианству”.
В обиходе всякие пустые суетные разговоры – осуждались.
Чтобы достаток монастыря не повлёк за собой сытости, довольства, праздности и упадка нравов, вместо трудов на общее благо Сергий ввёл в обители страноприимство, питание нищих и подаяние просящим. Традиционная затем благотворительность больших русских монастырей, помощь их бедным из окрестных деревень, привечание странников - начались и укоренились именно с Сергия Радонежского. Это и понятно: он основал первый общежительный монастырь. При особножитии благотворительность была просто невозможна.
Страннолюбие и нищелюбие Преподобный считал одной из главных добродетелей и братиям своим завещал всегда помогать истинно нуждающимся. А их было немало: чумные и иные моры, глады, татарские утеснения - порождали множество беженцев и страждущих, которым кроме монастырей пойти было за помощью некуда. Потому в обители построили и первую богадельню и первую братскую больницу. Заветы Преподобного Сергия о страннолюбии и нищелюбии строго выполнялись и после его ухода.
Ещё при жизни Сергия молва о чудном старце и пророке, который в глуши Радонежских лесов молился о грехах мира, об избавлении от татарского зла и губительства, от глада и мора, от княжеских распрей - катилась по всей Руси. Сила нравственного авторитета Сергия была громадна. В пятьдесят все величали его святым старцем. За тридцать лет тяжкого подвижнического труда преподобный достиг высочайшей степени огненного совершенства в духе. И митрополит Алексий, друг преподобного Сергия, и князь Дмитрий постоянно просили его о помощи. Так Сергий ходил, например, в Ростов уговорить князя ростовского Константина не выступать никогда против Москвы и не поддерживать её врагов. Ходил и к другим. При всей ненависти к Москве удельные кнезья не смели не прислушаться к словам святого старца, хоть и погрязали потом в потоках крови, вероломства и предательства. Время было такое. И чтобы было, если бы не задавал высокий нравственный тон служения высшему общему благу своею святой жизнью и самоотверженностью во имя любви и единомыслия святой старец! Откровенно не послушался старца, правда, князь Борис, неправедно захвативший Нижний Новгород. Но и кончил, как и потом его сыновья, жизнь свою судьбоносно в темнице, изгнанный московскими воеводами из родной вотчины. Своими трудами Сергию удалось предотвратить немалые бедствия и кровопролития на Руси. От сильного напряжения он даже тяжко занемог и пролежал в келье, как указывает летопись, со второй недели Великого поста до Семенного дня (до 1 сентября). Даже князья обычно не удостаивались чести упоминания о болезни – только о смерти.
Интересно то, что чистый душою русский монах бежал из страшного отемнения действительности Руси того времени в лес, а чистый душой крестьянин – в поисках и хозяйственных руководителей, и ссудной кассы, и приходской церкви, и даже приюта под старость - следом тянулся туда же и шёл уже к монаху, приносил вместе с ним в прежде необитаемую глушь таким образом откристаллизованный от отемнения времени светлый русский мир. Так шли тогда рука об руку и монах и хлебопашец. Монастыри, заложенные Сергием, стали таким образом основанием подлинной русской государственности. Одним из величайших государственников оявился в истории России преподобный Сергий. “Монастырская колонизация” продолжалась вплоть до XVI века. С востока она ограничивалась реками Костромой и Вычегдой, с запада – Шексной и Белым озером. В XIV веке из Сергиевой обители вышли 13 пустынных монастырей-колоний и два – в XV.
Так был построен хребет российской государственности, который затем скрепил огромную русскую землю. Сергий-прозорливец видел в монастырях того времени центры духовного сопротивления орде и возрождения Руси.
Други, сейчас ещё сложнее: быть праведным и в бурном потоке жизни. Новое время, не время уже монастырей только, но время битвы в самой гуще жизни.