Виктор Цой, как и миллионы умерших, убитых, спившихся и кончивших самоубийством, во времена горбачевского, ельцинского и путинского правления перемен так и не дождались. Но у нас, тех, кто выжил, есть шанс увидеть радикальные политические изменения, которые в недалеком будущем могут произойти в России. Причем чревовещания и угрозы лондонского политического шулера Б. Березовского не имеют к этому объективному процессу никакого отношения.
Социально-политические катаклизмы не возникают внезапно. Им всегда предшествует достаточно долгий латентный период нарастающей социально-психологической напряженности в обществе. При этом психологическая составляющая этой напряженности проявляется раньше, чем социальная, и является следствием разбалансировки социальных и политических мотивов в работе государственной элиты. Как следствие, иерархия общества, потеряв свой идеологический и моральный стержень, начинает рассыпаться прямо на глазах. Другими словами, в сознании народа элита перестает соответствовать своему элитарному положению и незаслуженно пользуется привилегиями, а бюрократия больше не может и хочет управлять страной, то есть власть становиться фикцией. Как результат, во всех слоях общества накапливается колоссальный потенциал ненависти всех ко всем, которую каждый оправдывает попранной в отношении него справедливостью.
Многие историки и свидетели событий начала ХХ века отмечают, насколько сильно была пропитана ненавистью психологическая атмосфера в российском обществе перед катастрофой Февральской революции 1917 г.. Также отмечался усиливавшийся паралич управленческой воли не только у царя и высших чиновников, но и у всей царской бюрократии среднего и низшего звена. Я не люблю прямых исторических аналогий, но сегодняшняя социально-психологическая ситуация в России напоминает тот кризис, через который проходило российское общество перед революцией 1917 г..
Более того, ситуация мне кажется даже хуже, так как классовая ненависть к олигархату, чиновникам и бизнесменам усиливается этнической ненавистью к инородцам, многие из которых устроились в России гораздо лучше тех, кто в ней родился. Если накопленная в обществе ненависть выплеснется наружу, то никакими силовыми методами ее не остановить и в стране наступит кровавая анархия. Это будут те перемены, которых с нетерпением ждут все униженные и обобранные за последние 15 лет. Не знаю, насколько их обрадует практика подобного способа восстановления социальной справедливости?
Что же касается лично меня, то я не хотел бы стать свидетелем, а тем более, участником этого массового языческого ритуала торжества справедливости, которое испытывает униженный и оскорбленный при виде крови своих врагов. Мне ближе принципы христианского всепрощения, чем доктрина ветхозаветной этнической мести: «Око за око, зуб за зуб». Но боюсь, что когда настанет время перемен, то те, кто готов будет простить своих обидчиков останутся в меньшинстве.
