С теми травмами, что у него были, он мог сидеть в Москве при штабе, но он добился назначения в самую горячую точку фронта

avenarius

26 619 18:45 17.01.2022

Рейтинг темы: +0

avenarius
avenarius

Сообщений: 27894

Каких-то барских замашек, ощущения превосходства над сверстниками, несмотря на высокий статус родителей и близость их к Сталину, у ребят не было, и они хотели начать, как и все…

При взлёте видеть небо, при посадке — землю

У видного революционера, крупного партийного и государственного деятеля Страны Советов Анастаса Ивановича Микояна, столько же, сколько и Сталин — 31 год находившегося в Политбюро, был один брат и пятеро сыновей, и только один из них — младший сын Серго не имел отношения к авиации. Брат Артём был выдающимся конструктором, создателем военных самолётов семейства МиГ, первый сын Степан и третий — Алексей, стали генерал-лейтенантами авиации, четвёртый — Вано — авиаконструктором в КБ у дяди Артёма, второй сын — Владимир погиб в небе Сталинграда.

ДЕТСТВО

Степан Микоян родился 12 июля 1922 года в Тифлисе, столице тогдашнего Федеративного Союза Социалистических Советских Республик Закавказья, который 13 января 1922 года превратился в ЗСФСР — Закавказскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику, ставшую одной из учредительниц Союза Советских Социалистических Республик.

В том же году отца назначили секретарём Юго-Восточного бюро ЦК РКП (б), и четыре первых года жизни Степан провёл в Ростове-на-Дону. В 1926-м семья навсегда переехала в Москву — Анастаса Микояна избрали кандидатом в члены Политбюро, и он почти сразу был назначен народным комиссаром внутренней и внешней торговли, став в 31 год самым молодым членом Советского Правительства.

В 8 лет Степан пошёл в 25-ю образцовую школу в Старопименовском переулке — бывшую частную гимназию Клеймана для московской элиты.
Став советской, школа своей элитарности не утратила: в ней учились дети Сталина, Молотова, Куйбышева, Булганина, Берии, Туполева, наркома авиапромышленности Алексея Шахурина, внучки Горького, племянник Луначарского. Председателем родительского комитета была жена главы СНК Молотова Полина Жемчужина.

Детей партийных и советских «шишек» в школу подвозили на служебных автомобилях родителей, но высаживали за квартал, и дальше они шли пешком, как простые. Никого эта «конспирация» обмануть не могла, но таково было неписанное правило.
Директором школы была Нина Иосифовна Гроза, которая своей фамилии соответствовала, и старалась, насколько это возможно при таких родителях, держать учеников в строгости. В школу подбирались сильные учителя, они получали более высокую, чем в среднем по Москве зарплату, и за место держались — школа давала очень хорошее образование.

В школе Степан подружился с сыном видного советского военачальника Михаила Фрунзе. В 1925 году Фрунзе умер от язвы, а его дочь Татьяну и сына Тимура усыновила, став им настоящими родителями, чета Ворошиловых — Голда Давидовна и Климент Ефремович, сменивший Фрунзе на посту Наркома по военным и морским делам.
Степан был старше Тимура на год, но они решили, что вместе пойдут учиться на лётчиков. Это решение не изменилось даже тогда, когда после семилетки, в сентябре 1937-го родители отправили друзей учиться во 2-ю Московскую артиллерийскую спецшколу — что-то среднее между старорежимным кадетским корпусом и будущими суворовскими военными училищами.

ЮНОСТЬ
Мечту стать военными лётчиками друзья не оставили. Каких-то барских замашек, ощущения превосходства над сверстниками, несмотря на высокий статус родителей и близость их к Сталину, у ребят не было, и они хотели начать, как и все — с аэроклуба.
Но их хороший знакомый, который учился в той же 25-й школе, что и они, только несколькими классами старше, Василий Сталин, с которым они часто виделись, похвастался перед ними лейтенантскими петлицами, свозил на папиной машине в Люберцы, и покрасовался возле своего новенького биплана И-153 «Чайка».
Уже умудрённый, как ему казалось, жизненным опытом Василий сказал, что в аэроклубе Степан и Тимур только потеряют время, что нужно сразу подавать документы в старейшую в стране Качинскую школу военных лётчиков, которую он сам только что окончил, и ехать в тёплый Крым к морю.
Друзья вняли совету Василия, и в июле 1940-го подали туда документы.
При взлёте видеть небо, при посадке — землю
У видного революционера, крупного партийного и государственного деятеля Страны Советов Анастаса Ивановича Микояна, столько же, сколько и Сталин — 31 год находившегося в Политбюро, был один брат и пятеро сыновей, и только один из них — младший сын Серго не имел отношения к авиации. Брат Артём был выдающимся конструктором, создателем военных самолётов семейства МиГ, первый сын Степан и третий — Алексей, стали генерал-лейтенантами авиации, четвёртый — Вано — авиаконструктором в КБ у дяди Артёма, второй сын — Владимир погиб в небе Сталинграда.

ВОЙНА

Учиться, однако, Степану и Тимуру долго не пришлось — началась война, немецкие самолёты усиленно бомбили Крым — непотопляемый советский авианосец, от которого по прямой до плохо прикрытых с воздуха нефтяных полей Плоешти было всего 650 км. Школу эвакуировали в Красный Кут, что в 130 километрах от Саратова.
Больше всего курсанты опасались, что война быстро закончится разгромом врага, победным парадом в Берлине, и что они не успеют сбить свои первые самолёты и получить геройские звёзды. Однако по тому, что учебный курс сократили до одного года, видя, что воздушному бою в школе не учат, стрельбе по воздушной цели — тоже, Степан и Тимур догадались, что дела на фронте обстоят не так уж и благополучно, а тревожные сообщения Совинформбюро только подтвердили эти догадки — Красная Армия сдавала один город за другим, и стремительно откатывалась к Москве. Год обучения — это было ещё хорошо: младший брат Степана Владимир, поступивший в школу уже после начала войны, учился всего 6 месяцев.
За это время при минимальном налёте часов научиться ничему невозможно — Владимир погиб в первом же бою.

Страна гордилась своей авиацией и лётчиками, и для этого были все основания. Перед войной отечественные самолёты ничем не уступали иностранным, советские лётчики ставили один рекорд за другим, летали без посадки в Америку, на Дальний Восток, садились на Северном полюсе. Имена Чкалова, Громова, Байдукова, Водопьянова, Ляпидевского не сходили с газетных полос.
Никто не ожидал, что советская авиация практически перестанет существовать в первые дни войны, и люфтваффе два года, вплоть до лета 1943 года будет безраздельно господствовать в воздухе.

После окончания училища, где в качестве учебных самолётов были устаревшие монопланы И-16, лейтенанта Микояна направили в 8-й запасной истребительный авиаполк, где он прошёл переобучение на новом истребителе Як-1 конструкции Александра Яковлева.
В конце ноября 1941-го Степан Микоян получил назначение в 11-й истребительный авиаполк 6-го истребительного авиакорпуса Московской зоны ПВО. Тогда же ему было присвоено звание старшего лейтенанта.

Когда Микоян попал в полк, там было 8 самолётов из 40, положенных по штату, и 12 лётчиков. Высокие потери объяснялись снижением качества подготовки в военных училищах.
У нас многие, как Владимир Микоян, гибли в первом же бою. Если в первом бою не сбили, лётчик мог и до Героя довоевать, а потом уже не они боялись немцев, а немцы наших лётчиков.

16 января 1942 года Степан Микоян совершал свой 13-й боевой вылет. В районе Истры его самолёт был по ошибке атакован и сбит истребителем ЯК-1. До сих пор не понятно, как лётчик Михаил Родионов из 562-го ИАП того же 6 авиакорпуса ПВО, что и Микоян, воевавший с начала войны, около двухсот раз вылетавший на боевые задания, а, значит, уже имевший богатый боевой опыт — на войне учатся быстро, перепутал точно такой же истребитель, на котором летал сам, с немецким Messerschmitt Bf 109 — других тогда у немцев не было.
Микоян горящий самолёт посадил, но получил сильные ожоги рук и лица, сломал обе ноги, и надолго загремел в госпиталь. Для Родионова, слава Богу, этот инцидент обошёлся без последствий.
3 июня 1942 года он, израсходовав весь боезапас, дважды протаранил немецкий бомбардировщик Junkers Ju 88, и погиб во время посадки своего разбитого самолёта.
14 февраля 1943 года Михаилу Родионову было присвоено звание Героя Советского Союза.

В госпитале Степана навестил маршал Ворошилов. Он рассказал, что 19 января на Северо-Западном фронте в районе Старой Русы был сбит и погиб Тимур Фрунзе.
Для Степана потеря друга стала тяжёлым ударом, а Ворошилов до конца своих дней не мог простить себе, что поддался на уговоры приёмного сына, и отпустил его на фронт, хотя его и предупреждали, что Тимур летает очень рискованно.

Когда в конце августа 1942-го Микояна выписали из госпиталя, с теми повреждениями и травмами, что у него были, он запросто мог сидеть в Москве где-нибудь при штабе, но он добился назначения в самую горячую точку всего тогдашнего фронта — в Сталинград.
Хотя должность была не пыльная — лётчик-инспектор боевой подготовки Инспекции ВВС Красной Армии, Микоян в кабинете справки из строевых частей перебирать не хотел, он летал на боевые вылеты в составе 434 ИАП, того самого, в котором воевал его младший брат Владимир.
За месяц он 14 раз летал на боевые задания, сбил в составе группы 6 вражеских самолётов, и дважды участвовал в длительном воздушном бою.
Именно в небе Сталинграда он первый раз с момента начала учёбы в Качинской школе стрелял в воздухе по воздушной цели — немецкому бомбардировщику.
В представлении на награждение орденом Красного Знамени, подписанном начальником инспекции ВВС РККА полковником Сталиным, говорилось, что капитан Микоян проявил в боях беспримерное мужество и выдержку, он готов, не думая о себе, прийти на помощь своему боевому товарищу.

Несмотря на уговоры отца, уже потерявшего одного сына, Степан настоял, чтобы из инспекции его перевели в штат 434-го ИАП, который в начале 1943 года получил наименование 32-го гвардейского.
После завершения Сталинградской битвы, в феврале 1943 года полк перевели на Северо-Западный фронт. До конца 1943-го года гвардии капитан Микоян выполнил 50 боевых вылетов, в которых лично сбил один самолёт противника, и 6 в составе группы.

Он летал на самолётах Як-1, Як-7б и Як-9. В конце года его перевели на должность командира звена в 12-й гвардейский истребительный авиаполк 320-й истребительной авиадивизии 1-й воздушной истребительной армии ПВО.

Микояну нравилось летать на одноместных истребителях. Этот самолёт, как никакой другой требует от пилота профессионализма. В одноместном истребителе лётчик выполняет работу и пилота, и штурмана, и радиста, и стрелка. А на бомбардировщиках и транспортных самолётах существует чёткое разделение труда: курс и скорость определяет штурман, хотя у пилота вся эта информация на приборах перед глазами, связь с землёй и другими самолётами обеспечивает радист, от самолётов противника отбиваются бортстрелки.

ИСПЫТАТЕЛЬ

После войны Микоян окончил военно-воздушную инженерную академию им. Жуковского, служил в НИИ ВВС им. Чкалова, где стал первым заместителем начальника института.

Почти четверть века он испытывал боевые машины, созданные в различных конструкторских бюро, и наслаждался работой в небе. Особенно он любил сложные задания, грозящие перейти в экстремальные — в таких условиях он наиболее отчётливо ощущал, что он — лётчик.

В марте 1972 года на истребителе МиГ-23 погиб лётчик-испытатель лётно-исследовательского института им. Громова Энн Каарма. Причины катастрофы ещё только выяснялись, а к Микояну уже пришла бумага с просьбой откомандировать лётчика для продолжения испытаний МиГ-23.
После гибели товарища всегда сложно садиться в кабину — лётчики люди суеверные. МиГ-23 был машиной сложной, капризной, разработчики, стремясь его усовершенствовать, постоянно вносили изменения в конструкцию, пытались устранить недостатки.
После каждой модернизации новый самолёт нужно было «облетать». Не желая никому приказывать, Микоян полетел сам. Помимо всего прочего на кону стояла репутация семьи — МиГ-23 разрабатывался под непосредственным руководством Артёма Микояна — дяди Степана Анастасовича.

Вернувшись на аэродром, Микоян предположил, что причиной гибели Каарма могло стать отсутствие у данной модификации предкрылков, что приводило к сваливанию самолёта на малых скоростях. Предположение опытного испытателя полностью подтвердилось, самолёты без предкрылков выпускать перестали, а те, что были в строевых частях, отозвали на завод для переделки.

Степану Анастасовичу часто задавали вопрос, особенно женщины: не страшно ли ему летать. Каждый раз он надолго задумывался, но никогда не знал, что ответить. Скажешь, что не страшно, решат, что бахвалится, не поверят, потому, что даже в салоне пассажирского самолёта страшно, а тут — лётчик-испытатель.
А если страшно, то какой же ты лётчик, тем более, испытатель. На самом деле, страшно ему не было, а в напряжённых ситуациях он собирался, и находил решение.
Для него страх — это когда находишься на грани паники, когда ещё мгновение, и потеряешь контроль над машиной, над ситуацией, но, прежде всего, над собой. Это не героизм, это профессионализм.

Однажды на петле у земли начались проблемы с управлением, радиус выхода машины из петли значительно увеличился. У Микояна действительно возникло чувство страха, но не за себя, а за то, что он впервые в жизни может не справиться. Из-за огромной перегрузки он не мог повернуть головы, видел только козырёк и горизонт.
Он, понимал, что машина с каждой секундой приближается к земле, но не мог заставить себя увидеть страшное — посмотреть, с какой скоростью летят цифры на указателе высоты. В тот раз он сумел собраться, и вывел машину из пике.

Лётчик-истребитель испытывает перегрузки, которые в несколько раз превышают силу тяготения земли — они просто противоестественны для человека. То есть, во время перегрузки каждая часть тела становится тяжелее той, которая заложена матушкой природой или Господом Богом. Лётчика вдавливает в сидение, чуть ли не размазывает по нему. При длительной перегрузке опускаются веки, кровь отливает от головы, ухудшается зрение, всё как в тумане, лётчик с трудом отражает окружающую действительность.
При этом он должен управлять самолётом, и не прозевать тот момент, когда из-за недостатка кислорода по естественным причинам, мозг на время отключится. Космонавтам в этом смысле проще: во время перегрузок кораблём управляет автоматика.
У Микояна был случай, когда он в полёте во время перегрузки практически ослеп, но, сразу поняв, в чём дело, постепенно снизил перегрузку, и зрение вернулось.
В марте 1972 года на истребителе МиГ-23 погиб лётчик-испытатель лётно-исследовательского института им. Громова Энн Каарма. Причины катастрофы ещё только выяснялись, а к Микояну уже пришла бумага с просьбой откомандировать лётчика для продолжения испытаний МиГ-23. После гибели товарища всегда сложно садиться в кабину — лётчики люди суеверные. МиГ-23 был машиной сложной, капризной, разработчики, стремясь его усовершенствовать, постоянно вносили изменения в конструкцию, пытались устранить недостатки. После каждой модернизации новый самолёт нужно было «облетать». Не желая никому приказывать, Микоян полетел сам. Помимо всего прочего на кону стояла репутация семьи — МиГ-23 разрабатывался под непосредственным руководством Артёма Микояна — дяди Степана Анастасовича. Вернувшись на аэродром, Микоян предположил, что причиной гибели Каарма могло стать отсутствие у данной модификации предкрылков, что приводило к сваливанию самолёта на малых скоростях. Предположение опытного испытателя полностью подтвердилось, самолёты без предкрылков выпускать перестали, а те, что были в строевых частях, отозвали на завод для переделки.

Степану Анастасовичу часто задавали вопрос, особенно женщины: не страшно ли ему летать. Каждый раз он надолго задумывался, но никогда не знал, что ответить. Скажешь, что не страшно, решат, что бахвалится, не поверят, потому, что даже в салоне пассажирского самолёта страшно, а тут — лётчик-испытатель. А если страшно, то какой же ты лётчик, тем более, испытатель. На самом деле, страшно ему не было, а в напряжённых ситуациях он собирался, и находил решение. Для него страх — это когда находишься на грани паники, когда ещё мгновение, и потеряешь контроль над машиной, над ситуацией, но, прежде всего, над собой. Это не героизм, это профессионализм.

Однажды на петле у земли начались проблемы с управлением, радиус выхода машины из петли значительно увеличился. У Микояна действительно возникло чувство страха, но не за себя, а за то, что он впервые в жизни может не справиться. Из-за огромной перегрузки он не мог повернуть головы, видел только козырёк и горизонт. Он, понимал, что машина с каждой секундой приближается к земле, но не мог заставить себя увидеть страшное — посмотреть, с какой скоростью летят цифры на указателе высоты. В тот раз он сумел собраться, и вывел машину из пике.

Лётчик-истребитель испытывает перегрузки, которые в несколько раз превышают силу тяготения земли — они просто противоестественны для человека. То есть, во время перегрузки каждая часть тела становится тяжелее той, которая заложена матушкой природой или Господом Богом. Лётчика вдавливает в сидение, чуть ли не размазывает по нему. При длительной перегрузке опускаются веки, кровь отливает от головы, ухудшается зрение, всё как в тумане, лётчик с трудом отражает окружающую действительность.
При этом он должен управлять самолётом, и не прозевать тот момент, когда из-за недостатка кислорода по естественным причинам, мозг на время отключится. Космонавтам в этом смысле проще: во время перегрузок кораблём управляет автоматика.
У Микояна был случай, когда он в полёте во время перегрузки практически ослеп, но, сразу поняв, в чём дело, постепенно снизил перегрузку, и зрение вернулось.

За 23 года Степан Микоян принял участие в испытании больше сотни самолётов, созданных в КБ Артёма Микояна, Александра Яковлева, Павла Сухого.

Он дал, как принято говорить, путёвку в небо МиГ-23, МиГ-25, за испытания которого в 1975 году получил Звезду Героя, МиГ-27, Су-15, Су-24.
В апреле 1978 года Микояна назначили заместителем главного конструктора по лётным испытаниям НПО «Молния», которое занималось разработкой космического корабля многоразового использования «Буран».
Генерал-лейтенант Микоян отвечал за снижение и посадку, и 15 ноября 1988 года во время единственного полёта «Бурана» всё прошло штатно.

Последний раз Микоян поднялся в воздух за штурвалом самолёта в 1990-м на спортивно-тренировочном самолёте Як-18Т.

Умер Степан Анастасович Микоян 24 марта 2017 года в возрасте 94 лет, последним из детей Анастаса Микояна.

Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!