Правила форума | ЧаВо | Группы

Страницы истории

Войти | Регистрация
К первому сообщению← Предыдущая страница Следующая страница →К последнему сообщению

Зачем Сталин уничтожил старых большевиков - Ленинскую гвардию?

  Wester
Wester


Сообщений: 6126
13:54 30.11.2021
Стрельцов СС (280400153079) писал (а) в ответ на сообщение:
> Пашутка. А сам-то ты читал материалы этого знаменитого пленума?
>
quoted1
А зачем ему читать материалы Пленума, если у него есть Библия со всеми писаниями ребе. А вот эти писания он, под руководсством своего раввина, тщательно изучает.
Не так ли, сионист Пашутка. Сам он в этом признавался лет, эдак, с 8 назад.
И он до сих пор не раскрыл тему сисег , ой, своего проникновения в закрытые архивы России, при этом не выезжая из Израиля и не покидая своей должности зоновского психолога.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Стрельцов СС
280400153079


Сообщений: 6359
14:28 30.11.2021
Wester (Wester) писал (а) в ответ на сообщение:
Развернуть начало сообщения
>А зачем ему читать материалы Пленума, если у него есть Библия со всеми писаниями ребе. А вот эти писания он, под руководсством своего раввина, тщательно изучает.
> Не так ли, сионист Пашутка. Сам он в этом признавался лет, эдак, с 8 назад.
> И он до сих пор не раскрыл тему сисег , ой, своего проникновения в закрытые архивы России, при этом не выезжая из Израиля и не покидая своей должности зоновского психолога.
quoted1
Никуда этот понторез не проникал, никаких архивов в глаза не видел. Раньше он просто цитировал публицистов от истории, а ныне перекинулся на документы.
Для него это новое и пока еще не совсем понятное, вот он и лепит горбатого про то, как он проникал в "закрытые российские архивы"
Смешно его читать.
Ведь не может понять, что не только цитаты из документов выдергивать вредно, но и сами документы из контекста событий.
Но, может до него что и дойдет... хотя врядли.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Pashutka
Pashutka


Сообщений: 19885
15:42 30.11.2021
Стрельцов СС (280400153079) писал (а) в ответ на сообщение:
> Ведь не может понять, что не только цитаты из документов выдергивать вредно, но и сами документы из контекста событий. Но, может до него что и дойдет... хотя врядли.
quoted1

Документ №59

Спецсообщение Н.И. Ежова И.В. Сталину с приложением протокола допроса Г.Г. Ягоды
28.04.1937


Совершенно секретно
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) тов. СТАЛИНУ

Направляю протокол допроса ЯГОДА Г.Г. от 26-го апреля с.г.

Настоящие показания получены в результате продолжительных допросов, предъявления целого ряда уликовых данных и очных ставок с другими арестованными.

ЯГОДА до сего времени не дает развернутых показаний о своей антисоветской и предательской деятельности, отрицает свою связь с немцами и скрывает целый ряд участников заговора. Отрицает также свое участие в подготовке террористических актов над членами правительства, о чем показывают все другие участники — ПАУКЕР, ВОЛОВИЧ, ГАЙ и др.

Следует однако отметить, что на последних допросах, под давлением улик, ЯГОДА все же вынужден был признать, что о связи с немцами и подготовке терактов некоторыми участниками заговора он был осведомлен.

Допрос продолжается.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР ЕЖОВ

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

Ягоды Генриха Григорьевича от 26-го апреля с.г.

Заявление ЯГОДЫ: в продолжение долгих дней допросов я тщетно пытался скрыть свою преступную, изменническую деятельность против Советской власти и партии. Я надеялся, что мой опыт работы в ЧК даст мне возможность либо совсем скрыть от следствия всю сумму моей предательской работы, либо, если это мне не удастся, свести дело к чисто уголовным и должностным преступлениям.
Я надеялся также, что мои сообщники, в силу тех же причин, не выдадут следствию ни себя, ни тем более меня.

Но, как видно, все планы мои рухнули, и поэтому я решил сдаться. Я расскажу о себе, о своих преступлениях все, как бы это ни тяжело мне было.

Вопрос: Почему тяжело?

Ответ: Потому что придется мне впервые в своей жизни сказать правду о себе лично.

Всю свою жизнь я ходил в маске, выдавал себя за непримиримого большевика. *На самом деле большевиком, в его действительном понимании, я никогда не был*. Мелкобуржуазное мое происхождение, отсутствие теоретической подготовки, — все это, с самого начала организации Советской власти, создало у меня неверие в окончательную победу дела партии.

*Но собственного мировоззрения у меня не было, не было и собственной программы. Преобладали во мне начала карьеристические*, а карьеру свою надо было строить исходя из реальной обстановки. Какова была эта обстановка?

Советская власть существовала, укреплялась. Я оказался в аппарате бывшего ОГПУ, и поэтому я вынужден был исходить именно из этих конкретных фактов.

Взбираясь по иерархической лестнице, я в 1926 году дошел до заместителя председателя ОГПУ.
С этого момента и начинаются мои первые попытки игры в «большой политике», мои представления о себе, как о человеке, который сумеет влиять на политику партии и видоизменять ее.

Это было после смерти ДЗЕРЖИНСКОГО, в период открытой борьбы троцкистов с партией.

Я не разделял взглядов и программы троцкистов, но я все же очень внимательно приглядывался к ходу борьбы, заранее определив для себя, что *пристану к той стороне, которая победит в этой борьбе*.
Отсюда и та особая линия, которую я проводил в то время в борьбе с троцкизмом.

Вопрос: В чем конкретно выражалась эта Ваша особая линия в борьбе с троцкизмом?

Ответ: Когда начались репрессии против троцкистов, вопрос о том, кто победит [троцкисты или ЦК ВКП(б)] окончательно еще не был решен.
Во всяком случае, так думал я.
Поэтому я, как заместитель председателя ОГПУ, в карательной политике исходил из того, чтобы не озлоблять против себя троцкистов.
Направляя троцкистов в ссылку, я создавал им там такие условия, при которых они могли бы продолжать там свою деятельность и не чувствовали бы себя осужденными.

Само собой разумеется, что когда полностью определилась победа партии над троцкистом, когда партия пошла за Центральным Комитетом, за СТАЛИНЫМ, я тоже поспешил показать себя, как непоколебимого сторонника ЦК, оставаясь, конечно, на своих позициях неверия в победу линии ЦК, оставаясь для ЦК в непроницаемой своей маске.

*Если в какой-либо мере применим ко мне термин двурушник, то я являюсь образцом его, пожалуй, даже пионером двурушничества*.

Вопрос: Ваша линия по отношению к троцкистам была Вам продиктована со стороны троцкистской организации?

Ответ: Нет, я в данном случае действовал самостоятельно, по собственной инициативе. Выше я объяснил, какими мотивами я руководствовался.

Иначе обстояло дело, когда на арену борьбы с партией выступили правые.
Здесь моя роль была более определенной: *с правыми я был организационно связан*.

Вопрос: Но нам еще не совсем ясен вопрос о Ваших взаимоотношениях с троцкистами. Организационные связи с троцкистами у вас были?

Ответ: В тот период не было. Они возникли значительно позже, когда вошли в блок с правыми.

Вопрос: Об этом мы поговорим в дальнейшем.
Вы собирались рассказать о Ваших связях с правыми.

Ответ: Да. Я говорил, что с правыми у меня были организационные связи.
Начало этим связям было положено в моих личных взаимоотношениях с РЫКОВЫМ, бывшим тогда Председателем Совета народных комиссаров.

Как зампред ОГПУ, я часто встречался с РЫКОВЫМ, сначала на заседаниях, а затем и дома у него.
Относился он ко мне хорошо, и это мне льстило и импонировало.

Личные отношения у меня были также с БУХАРИНЫМ, ТОМСКИМ и УГЛАНОВЫМ (я был тогда членом бюро МК, а УГЛАНОВ — секретарем МК).

Когда правые готовились к выступлению против партии, я имел по этому несколько бесед с РЫКОВЫМ.

Вопрос: Где, когда, какого характера беседы?

Ответ: Это было в 1928 году, *у РЫКОВА в кабинете*. О характере этого разговора у меня в памяти сохранилось, что речь шла о каких-то конкретных расхождениях у РЫКОВА, БУХАРИНА, ТОМСКОГО с Политбюро ЦК по вопросам вывоза золота и продажи хлеба.
РЫКОВ говорил мне, что СТАЛИН ведет неправильную линию не только в этих вопросах.
Это был первый разговор, носивший скорее характер прощупывания и подготовки меня к более откровенным разговорам.

Вскоре после этого у меня был еще один разговор с РЫКОВЫМ. На сей раз более прямой.
РЫКОВ изложил мне программу правых, говорил о том, что они выступают с открытой борьбой против ЦК, и прямо поставил мне вопрос — с кем я.

Вопрос: Что Вы на это ответили РЫКОВУ?

Ответ: Я сказал РЫКОВУ следующее:
«Я с Вами, я за Вас, но в силу того, что я занимаю положение заместителя Председателя ОГПУ, открыто выступать на Вашей стороне я не могу и не буду. О том, что я с Вами, пусть никто не знает, а я, всем возможным с моей стороны, со стороны ОГПУ — помогу Вам в Вашей борьбе против ЦК».

Вопрос: *Значит, в 1928 году вы примкнули к правым и скрывали это от партии?*

Ответ: *Да*.

Вопрос: В 1928 году правые *открыто* выступали против партии. Почему вы, являясь правым, открыто не выступали, а конспирировали свое участие в организации правых?

Ответ: Это вытекало из всей линии поведения.
Дело складывалось таким образом: с одной стороны, беседы РЫКОВА со мною определили мои личные симпатии к программе правых.
С другой стороны, из того, что РЫКОВ говорил мне о правых, о том, что кроме него, БУХАРИНА, ТОМСКОГО, УГЛАНОВА на стороне правых вся московская организация, ленинградская организация, профсоюзы, из всего этого у меня создалось впечатление, что правые могут победить в борьбе с ЦК.
А так как тогда уже ставился вопрос о смене руководства партии и Советской власти, об отстранении СТАЛИНА, то ясно было, что правые идут к власти.

*Именно потому, что правые рисовались мне как реальная сила. Я заявил РЫКОВУ, что я с ними*.


Вопрос: Вы не ответили на вопрос, почему вы конспирировали свое участие в организации правых?

Ответ: Я был зампредом ОГПУ.
Если бы я открыто заявил о своих связях с правыми, я был бы отстранен от работы. Это я понимал.
*Про себя я соображал таким образом: «А вдруг правые не победят. Я, сохраняя в тайне свою принадлежность к ним, остаюсь на своем месте»*.

Поэтому я и договорился с РЫКОВЫМ об особом своем положении среди правых.

Вопрос: Только ли этими соображениями вы руководствовались, оставаясь законспирированным правым?

Ответ: Нет, не только этим.
Были у меня и другие соображения.
Мне совершенно ясно было, что отношение ко мне лидеров правых определяется не удельным политическим весом моим в партии и в стране (веса такого у меня вообще не было), а моим положением как зампреда ОГПУ.
Окажись я вне ОГПУ, не зампредом, никакого интереса я для правых не представлял бы и мое положение, в случае их победы, оказалось бы ничтожным.

Но, оставаясь зампредом ОГПУ, я нужен был правым, мог быть им полезен.
Это хорошо понимал и РЫКОВ. Таким образом, хотя по разным соображениям, но мы оба согласились на том, что я открыто с правыми не выступаю.

Вопрос: Какова же была Ваша роль в организации правых? Как складывались Ваши взаимоотношения с их лидерами?

Ответ: В 1928—1929 гг. я продолжал встречаться с РЫКОВЫМ. Я снабжал его, по просьбе, секретными материалами ОГПУ о положении в деревне.
В материалах этих я особо выделял настроения кулачества (в связи с чрезвычайными мерами), выдавал их за общие настроения крестьянства в целом.
РЫКОВ говорил, что материалы эти они — правые — используют как аргументацию в их борьбе с ЦК.

*В 1928 году я присутствовал на совещании правых в квартире ТОМСКОГО*.
Там были лидеры правых, и кажется УГЛАНОВ и КОТОВ.
Были разговоры о неправильной политике ЦК. Конкретно, что именно говорилось, я не помню.

Помню еще совещание на квартире у РЫКОВА, на котором присутствовали, кроме меня и РЫКОВА, еще Вася МИХАЙЛОВ и, кажется, НЕСТЕРОВ.
Я сидел с РЫКОВЫМ на диване, и мы беседовали о гибельной политике ЦК, особенно в вопросах сельского хозяйства.
Я говорил тогда РЫКОВУ, что все это верно, и сослался на материалы ОГПУ, подтверждающие его выводы.

В 1929 году ко мне в ОГПУ приходил БУХАРИН и требовал от меня материалов о положении в деревне и о крестьянских восстаниях.
Я ему давал.
Когда я узнал, что ТРИЛЛИССЕР также однажды дал БУХАРИНУ какие-то материалы, я выразил ТРИЛЛИССЕРУ свое отрицательное отношение к этому факту.
В данном случае мне нужно было монополизировать за собой снабжение правых документами, поставить их в некоторую зависимость от себя.

Вопрос: А кроме участия на перечисленных Вами совещаниях лидеров правых и снабжения их тенденциозно-подобранными материалами ОГПУ, чем конкретно вы помогали правым?
Вы же обещали им помощь со стороны аппарата ОГПУ?

Ответ: На том отрезке времени 1928 года, середине 1929 года, когда правые вели открытую борьбу против партии, от меня больше и не требовалось.

Иное положение создалось, когда выяснилось, что в открытой борьбе правые потерпели поражение, когда тактика правых приняла характер нелегальной борьбы с партией.
Тут и мое положение должно было измениться.

Во-первых. Я договорился с РЫКОВЫМ об особой своей законспирированности, о прекращении взаимных посещений и встреч.

Во-вторых, коль скоро речь шла о нелегальной работе правых, естественно повлекшей за собой репрессии.
Моя помощь правым уже не могла ограничиться информацией.

На меня центром правых была возложена задача ограждения организации от полного провала.
В разговоре с РЫКОВЫМ на эту тему, я так определил свое положение:
«Вы действуйте. Я Вас трогать не буду. Но если где-нибудь прорвется, если я вынужден буду пойти на репрессии, я буду стараться дела по правым сводить к локальным группам, не буду вскрывать организацию в целом, тем более не буду трогать центр организации».

Вопрос: Когда у вас был этот разговор с РЫКОВЫМ?

Ответ: Точно не помню.
Кажется *в конце 1929 или в начале 1930 года*.

Вопрос: Вы показали, что после перехода организации правых к нелегальным методам борьбы против партии, Ваша роль как участника организации правых активизировалась и, как вы договорились с РЫКОВЫМ, она сводилась к ограждению организации от провала.

Как вы проводили эту свою предательскую линию в ОГПУ—НКВД?

Ответ: Оградить организацию правых от провала, в условиях их возрастающей активности и перехода к нелегальной борьбе с партией, мне самому было трудно.

**Мне было ясно, что если в аппарате ОГПУ, в особенности в секретном отделе, не будет своего человека, то, вопреки моему желанию, организация правых может быть провалена. С этой целью мною и был назначен осенью 1931 года начальником Секретного отдела МОЛЧАНОВ**.

Вопрос: Почему именно МОЛЧАНОВ?

Ответ: По двум причинам:

1) О МОЛЧАНОВЕ — начальнике Ивановского ГПУ мне было известно, что он связан с правыми, в частности с КОЛОТИЛОВЫМ, бывшим тогда секретарем Ивановского губкома ВКП(б);

2) МОЛЧАНОВ был лично мне преданным человеком, был в моих руках, и я смело мог располагать им.

Вопрос: Откуда вы знали, что МОЛЧАНОВ правый?

Ответ: Об этом мне сам сказал МОЛЧАНОВ, не помню в каком году, то ли в 1929 или в 1930 году.

Вопрос: Чем объяснить, что начальник губотдела ГПУ не побоялся изложить Вам — зампреду ОГПУ свои контрреволюционные правые взгляды. Он что, знал о Вашей принадлежности к правым?

Ответ: Для того чтобы ясна была причина его откровенности со мной, я должен рассказать об одном эпизоде, имевшим место до этого разговора с МОЛЧАНОВЫМ.

Примерно, в году 1927 ко мне поступили материалы, компрометирующие МОЛЧАНОВА, речь шла о каких-то его уголовных преступлениях где-то на Кавказе.
Я вызвал его из Иваново, сказал ему об этих материалах. МОЛЧАНОВ тогда же признал за собой эти грехи в прошлом и, уже в порядке исповеди, рассказал еще об одном своем грехе — о приписке себе партстажа.

Я сказал, что нуждаюсь в лично мне преданных людях, что судьба его отныне в моих руках, но если он будет выполнять всякие мои указания, то я материалам о нем ходу не дам, а он может продолжать свою работу в Иванове в той же должности.

Вопрос: Чем же закончилась тогда эта вербовка МОЛЧАНОВА?

Ответ: Он мое предложение охотно принял и уехал обратно в Иваново.

Теперь Вам, несомненно, ясна причина откровенности МОЛЧАНОВА и то, что он не побоялся рассказать мне о своих правых взглядах и о своей связи с Ивановской организацией правых.

Вопрос: Как же все-таки МОЛЧАНОВ был назначен начальником Секретно-политического отдела?

Ответ: Разрешите мне некоторое отступление.

Общеизвестно, что 1931 год был чреват наибольшими трудностями в стране.
Общеизвестно также, что в 1931 году возросла активность всех контрреволюционных элементов в стране.
На фоне этих трудностей активизировалась и нелегальная работа правых. Это было мне известно, как по материалам ОГПУ, так и из личных встреч с лидерами правых.

В 1931 году впервые стал вопрос о блоке между правыми, троцкистами и зиновьевцами, на основе борьбы за свержение Советской власти методами террора против руководства партии и массовыми восстаниями.

В связи с этим я однажды (это было летом 1931 года) был приглашен в Болшево на дачу к ТОМСКОМУ.
Там я застал также ФОМУ (А.П. СМИРНОВА).

ТОМСКИЙ начал свой разговор с общей оценки положения в стране, что мы — правые — не имеем никакого права оставаться в роли простых наблюдателей, что момент требует от нас активных действий.

Меня, естественно, интересовали реальные планы и возможности борьбы, и я так и поставил вопрос.

Присутствовавший ФОМА рассказал мне о намечающемся блоке с троцкистами и зиновьевцами, говорил о наличии довольно широко разветвленных группах организации в ряде городов Союза и в целом очень оптимистически охарактеризовал перспективы борьбы с партией.

Надо признать, что и мне эти перспективы тогда рисовались также в оптимистических тонах.

Вопрос: Почему Вы приехали к ТОМСКОМУ? Вы ведь уславливались с РЫКОВЫМ об особой Вашей законспирированности, исключающей всякие встречи с лидерами правых?

Ответ: Тут свою роль сыграли два фактора:

Во-первых, переживаемые страной трудности и возможность, как мне казалось, в связи с этим, прихода к власти правых. Поэтому мне нужно было проявить некоторую активность и подчеркнуть свою солидарность с ними.

Во-вторых, мое положение в ОГПУ в то время, до некоторой степени, пошатнулось. Это было в период работы в ОГПУ АКУЛОВА.
Я был обижен и искал помощи у правых.

Вопрос: Все же ответьте, как произошло назначение МОЛЧАНОВА начальником СПО?

Ответ: Вот на этом-то совещании у ТОМСКОГО и был поднят вопрос о необходимости принять меры к тому, чтобы не провалить работу правых, чтобы обеспечить им со стороны ОГПУ полную возможность разворота их деятельности на новой, значительно расширенной и активизирующейся основе.

Стал вопрос о том, смогу ли я это сделать.
Я ответил, что мне одному это трудно, что лучше всего было бы посадить на Секретный отдел своего человека.

И вот, не то ТОМСКИЙ, не то ФОМА сказал, что начальник Ивановского губотдела ГПУ МОЛЧАНОВ известен им как правый, и его именно не мешало бы посадить начальником Секретного отдела.
Это предложение я принял, и МОЛЧАНОВ был назначен начальником СПО ОГПУ.

Вопрос: Значит, назначение МОЛЧАНОВА начальником Секретно-политического отдела состоялось по решению центра организации правых?

Ответ: Да, так именно оно и было.

Технически это было оформлено просто: я вызвал из Иванова МОЛЧАНОВА, сообщил ему о принятии организацией решения о назначении его в Москву начальником Секретного отдела, предупредил его, что он будет вызван БУЛАТОВЫМ для переговоров по этому вопросу.
Чтобы он свое согласие дал, ни слова не говоря о разговоре со мною.
А на практиковавшихся тогда совещаниях зампредов у МЕНЖИНСКОГО я выдвинул кандидатуру МОЛЧАНОВА на должность начальника Секретного отдела. Кандидатура МОЛЧАНОВА возражений не встретила, и он был назначен.

Вопрос: Следовательно, и МОЛЧАНОВ знал, что он назначен начальником СПО ОГПУ решением центра правых?

Ответ: Да, я ему об этом говорил. В дальнейшем я сговорился с МОЛЧАНОВЫМ о тактике нашей работы в ОГПУ.

Вопрос: О тактике предательства?

Ответ: Да. О тактике, которая заключалась в покрывательстве контрреволюционной деятельности правых, троцкистов и зиновьевцев.

Я думаю, что не стоит здесь перечислять все факты, связанные с моей и МОЛЧАНОВА предательской линией, они теперь известны всей партии, да вряд ли все и вспомнишь.

*Известно, конечно, что если бы не наша предательская работа в НКВД — центры зиновьевцев, троцкистов и правых были бы вскрыты в период их зарождения — в 1931—1932 гг*.

Агентурные материалы об их контрреволюционной деятельности поступали со всех концов Советского Союза во все годы.

Мы шли на удары по этим организациям только тогда, когда дальнейшее покрывательство грозило провалом нас самих.
Так было с Рютинской группой, которую мы вынуждены были ликвидировать, потому что материалы попали в ЦК, так было с бухаринской «школой», ликвидация которой началась в Новосибирске и дело о которой мы забрали в Москву лишь для того, чтобы здесь его свернуть, так было с троцкистской группой И.Н. СМИРНОВА и, в конце концов, так продолжалось даже и после убийства КИРОВА.

Надо признать, что даже в таких случаях, когда мы шли на вынужденную ликвидацию отдельных провалившихся групп организаций, как правых, так и троцкистов и зиновьевцев, я и МОЛЧАНОВ, по моему указанию, принимали все меры к тому, чтобы изобразить эти группы организаций локальными, и в особенности старались скрыть действующие центры организаций.

Вопрос: К системе Вашей предательской работы и к отдельным фактам предательства мы еще вернемся.
Вы выше признали, что если бы не Ваша и МОЛЧАНОВА предательская роль в системе ОГПУ—НКВД, то центры организаций правых, троцкистов и зиновьевцев, вернее говоря центры блока этих организаций, можно было бы своевременно ликвидировать.

Ответ: Да, это, несомненно, так.

Вопрос: *Значит, и убийство товарища КИРОВА могло быть предотвращено?*

Ответ: *Безусловно*.

Вопрос: *И Вы это не сделали?*

Ответ: *Нет*.

Вопрос: Значит, Вы являетесь соучастником этого злодейского убийства?

Ответ: Нет, я этого не могу признать.

Вопрос: У Вас материалы о действующих террористических центрах были?

Ответ: Были.

Вопрос: КИРОВ был убит ими?

Ответ: Ими.

Вопрос: Вы покрывали деятельность этих террористических центров?

Ответ: Покрывал.

Вопрос: Как же Вы смеете отрицать свое участие в злодейском убийстве товарища КИРОВА?

Ответ: Я не являлся соучастником этого убийства, но, несомненно, должен ответить за то, что не предотвратил убийство КИРОВА.

Вопрос: Вопреки тому, что имели все возможности для предотвращения этого убийства?

Ответ: Да.

Вопрос: Вы являетесь участником организации правых, а к моменту убийства товарища КИРОВА и участником блока террористических организаций. Вы сознательно покрывали подготовку убийства товарища КИРОВА?

Ответ: Вы должны понять, что в мои личные планы, как народного комиссара внутренних дел, не могли входить такие разрозненные акты, как убийство КИРОВА.

Я же хорошо понимал, что такие акты могут привести, если не к полному провалу, как участника организации правых, то, во всяком случае, к моей ответственности, как Наркома, ведающего охраной членов правительства.
Тут ничего кроме проигрыша, для меня лично не могло выйти, а как раз к этому периоду мои личные планы шли довольно далеко и не совсем совпали с планами блока.

Вопрос: Каковые были эти Ваши личные планы?

Ответ: В 1932 году был окончательно оформлен блок троцкистов и правых. Вместе они, на мой взгляд, представляли собой довольно внушительную силу.
В среде организации правых зрела мысль о дворцовом перевороте. Я лично в эти планы правыми не был посвящен. И мне было понятно почему: коль скоро речь шла о дворцовом перевороте, то здесь они могли обойтись без меня.
Охрана Кремля тогда была не в моих руках.

Мне казалось, что ежели им удастся прийти к власти, меня могут обойти. Некоторое недоверие они ко мне всегда питали, да и я сам не особенно доверял им.

Наряду с этим, мне — зампреду ОГПУ, имевшему всестороннюю информацию, было видно, что соотношение сил в стране еще не таково, что можно рассчитывать на полный успех заговора против Советской власти — в 1932—1933 гг.

Но в дальнейшем агрессивность заговорщиков росла прямо пропорционально победам партии.
Не исключена была возможность их успеха. И вот, чтобы не оказаться в дураках, я пришел к выводу о необходимости застраховать себя на случай удачи заговора правых и троцкистов и заставить их считаться со мною, как с реальной силой.
И тогда *я приступил к организации параллельного заговора против Советской власти в аппарате ОГПУ—НКВД*.

Вопрос: Порвав с правыми?

Ответ: Как сказать, и да и нет.
Да, потому что от правых я скрывал эти свои планы, нет — потому, что продолжал им помогать.

Вот тут-то и проявилась двойственность моего положения, красной нитью проходившая во всей политической деятельности.

Вопрос: Какая тут двойственность. О какой двойственности Вы говорите? Вы являлись врагом советской власти, предателем внутри партии.

Ответ: Я говорю о двойственности моего собственного положения в организации правых. Я уже говорил выше, что боялся. Что они могут, придя к власти, попросту выгнать меня и именно поэтому я организовал параллельный заговор.

Вопрос: Вы говорите, что создали заговор против Советской власти внутри аппарата ОГПУ—НКВД. Вы, значит, имели сообщников среди чекистов?

Ответ: Конечно, имел.

Вопрос: Кого?

Ответ: О МОЛЧАНОВЕ я же Вам говорил, он был мною завербован давно.
Кроме него, участниками организованного мною заговора против советской власти являлись:

1) ПРОКОФЬЕВ — заместитель наркома внутренних дел;

2) ПАУКЕР — начальник Оперода;

3) ВОЛОВИЧ — заместитель начальника Оперода;

4) ГАЙ — начальник Особого отдела;

5) БУЛАНОВ — секретарь НКВД;

6) ШАНИН — Начальник Транспортного отдела;

7) ОСТРОВСКИЙ — начальник Административно-хозяйственного управления.

Вопрос: Это все?

Ответ: Как непосредственные участники заговора — все. Все они были посвящены в планы и цели заговора и выполняли, по моему поручению, задания, связанные с подготовкой заговора.

Вопрос: Кто эти люди, назовите их?

Ответ: К ним относятся:

1) ЛУРЬЕ — начальник Инженерно-строительного отдела НКВД;

2) *ИВАНОВ — помощник секретаря НКВД*;

3) ВИНЕЦКИЙ — сотрудник Оперода;

4) *ПАКАЛН* — начальник отделения Административно-хозяйственного управления НКВД;

5) *ЧЕРТОК* — помощник начальника ЭКО;

6) *ПОГРЕБИНСКИЙ* — начальник УНКВД в Горьковском крае.

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 302. Л. 125—144. Подлинник. Машинопись.

*Протокол допроса публикуется частично.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Стрельцов СС
280400153079


Сообщений: 6359
20:37 30.11.2021
Pashutka (Pashutka) писал (а) в ответ на сообщение:
Развернуть начало сообщения


> Документ №59
>
> Спецсообщение Н.И. Ежова И.В. Сталину с приложением протокола допроса Г.Г. Ягоды
quoted1
Как я и думал, не дошло.

Дело в том, Пашутка, что слово "контекст" означает "связь" или "соединение".
Соответственно "контекст событий" - это связь или соединение событий.
То есть, если ты в рамках заявленной темы:
"Зачем Сталин уничтожил старых большевиков - Ленинскую гвардию?", выкладываешь документ, ты просто обязан пояснить, зачем ты это делаешь.
А так, ты представил документ, без контекста.

Это похоже на поведение бывших модных политиков, про которых стали забывать в обществе. То есть, напоминать о себе любыми способами...
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Pashutka
Pashutka


Сообщений: 19885
21:23 30.11.2021
Стрельцов СС (280400153079) писал (а) в ответ на сообщение:
> Соответственно "контекст событий" - это связь или соединение событий.То есть, если ты в рамках заявленной темы:"Зачем Сталин уничтожил старых большевиков - Ленинскую гвардию?", выкладываешь документ, ты просто обязан пояснить, зачем ты это делаешь.А так, ты представил документ, без контекста.
quoted1

Категорически не согласен с твоим мнением об отсутствии контекста событий во времена Большого террора, в моих постах.

Именно в силу своих скромных сил, вывешивая подлинные документы тех лет, я хотел бы погрузить наших форумных друзей в саму атмосферу советского общества в предвоенные годы.
Трудно представить себе россиянина, который бы не слышал чего-либо о 1937-м.
Другое дело, что каждый вкладывает в это понятие собственное содержание.
Многое зависит от политических пристрастий и уровня информированности.

Долгое время по поводу «большого террора» 1937-1938 гг. спорили также историки.
Однако теперь профессиональная историография достигла высокого уровня согласия, основанного на глубоком исследовании архивов.

Для понимания новых качеств, которые приобрели наши знания, полезно сопоставить концепцию 1937 года, сформулированную при Хрущеве и нынешнюю.

«Разоблачение культа личности Сталина» при Хрущеве было политической кампанией, которая оставила глубокий след в историческом сознании советского общества.
Вслед за Хрущевым многие до сих пор рассматривают «Большой террор» как уничтожение элит – партийных работников, инженеров, военных, писателей и так далее

На самом деле все было совсем не так.
Как показали современные исследования, в 1937-1938 гг. были арестованы по крайней мере 1,6 млн человек, из них более 680 000 расстреляны.
Руководящих работников разных уровней среди них было несколько десятков тысяч.

Жертвами террора были простые советские люди, не занимавшие никаких должностей.

Выяснение реальной численности жертв – принципиально важный исходный момент для понимания сути «большого террора».

Прежде всего, поражают его масштабы.
С учетом того, что наиболее интенсивно репрессии применялись чуть больше года (август 1937 – ноябрь 1938 г.), получается, что каждый месяц арестовывались около 100 000 человек, из них расстреливались – более 40 000.

До открытия архивов эта невероятная концентрация насилия и жестокости казалась хаотичной, а ее механизмы необъяснимыми.
Однако с 1992 г. с большим трудом, но всё таки стали доступны некоторые документы, которые показали, что террор 1937-1938 гг. планировался так же, как все остальное в советской системе.

На убийство людей составлялись и утверждались такие же государственные планы, как на производство стали или детских игрушек.
Дальнейшие исследования в архивах позволили детально изучить всю цепочку террора, сверху донизу.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Стрельцов СС
280400153079


Сообщений: 6359
21:36 30.11.2021
Pashutka (Pashutka) писал (а) в ответ на сообщение:
Развернуть начало сообщения


> Однако теперь профессиональная историография достигла высокого уровня согласия, основанного на глубоком исследовании архивов.
>
> Для понимания новых качеств, которые приобрели наши знания, полезно сопоставить концепцию 1937 года, сформулированную при Хрущеве и нынешнюю.
quoted1
Ты брось свою трепологию. Достал уже.
Скажи просто: нахрена ты на мой пост "привинтил" отдельно взятый документ?????
Что ты им хотел сказать этим МНЕ?
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Стрельцов СС
280400153079


Сообщений: 6359
22:10 30.11.2021
Pashutka (Pashutka) писал (а)
Развернуть начало сообщения


> Страдал манией преследования, был и параноиком, и шизофреником.
>
> Возможны, наверное, и другие варианты объяснения причин Большого террора.
quoted1

Свалить все на одного человека... это так достойно историка!
А куда ж ты, Пашутка, дел Октябрьскую революцию и гражданскую войну?
А куда ты, "историк", дел чистки в партии тогда, когда Сталин даже секретарем не был?
А куда ты, "историк" дел чистки в обществе лет за 15-ть до "Большого террора".
Нет, Пашутка. В том политическом терроре участвовали слишком много советских граждан. Как простых, так и властью наделенных. В том числе и евреев...конечно.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Стрельцов СС
280400153079


Сообщений: 6359
22:27 30.11.2021
Pashutka (Pashutka) писал (а) .
> Выяснение реальной численности жертв – принципиально важный исходный момент для понимания сути «большого террора».
quoted1

Ты не умело маскируешь свое не понимание вопроса.
Кто сказал, что цифры- это суть?
Вот если, условно, было уничтожено 1000 человек по политическим основанием. Разве суть измениться, если ты, вдруг обнаружишь, что убиенных было не 1000, а 1500? (цифры условные)
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Pashutka
Pashutka


Сообщений: 19885
23:35 30.11.2021
Стрельцов СС (280400153079) писал (а) в ответ на сообщение:
> Свалить все на одного человека... это так достойно историка!
quoted1

Прежде всего я не историк, мне просто стыдно за тех, кто пытается отмазать кровавого параноика, который правил страной, стоя по шею в море крови своих подданых.

По справочным данным МВД СССР 1953 года, в 1937-1938 годах органы НКВД арестовали 1 миллион 575 тысяч 259 человек, из них за «контрреволюционные преступления» — 1 миллион 372 тысячи 382 (87,1 процента).

Было осуждено 1 миллион 344 тысячи 923 человека ( в том числе расстреляны — 681 692 человека ).

Но это ещё далеко не всё.
40 миллионов граждан СССР заплатили своей жизнью за его, на пару с Гитлером - планы по будущему разделу мира.

Всё не перечислишь, у меня есть ещё много о чём сказать.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Стрельцов СС
280400153079


Сообщений: 6359
23:48 30.11.2021
Pashutka (Pashutka) писал (а) в ответ на сообщение:
> Стрельцов СС (280400153079) писал (а) в ответ на сообщение:
>> Свалить все на одного человека... это так достойно историка!
quoted2
>
> Прежде всего я не историк, мне просто стыдно за тех, кто пытается отмазать кровавого параноика, который правил страной, стоя по шею в море крови своих подданых.
>
quoted1
То, что ты не историк, понятно всем. Поэтому все твои понты про то, как ты добывал документы из "закрытых" архивов и твое членство в РИО вызывает улыбку.
Но ты не просто не историк. Ты воинствующий дилетант. Потому как только тупой идеологический вояка, может расценивать историю, как попытку кого-то там отмазать.

Повторюсь. Я расценивают тебя не как историка. Это для меня понятно. Я тебя расцениваю как,
ТУПОГО ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО БАЛАБОЛА НА ТЕМУ ИСТОРИИ.

Вот поэтому я и посылаю тебя на... сам понимаешь куда. Ибо ты ничем не лучше тех, с кем ведешь свою бестолковую и не умелую идеологическую войну.

В общем так, Пашутка. Пойду я к тем, кто историю понимает. И ты ко мне своими дебильными вопросами и не менее дебильными версиями не приставай.
Тебе же будет спокойней.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Pashutka
Pashutka


Сообщений: 19885
10:34 01.12.2021
Стрельцов СС (280400153079) писал (а) в ответ на сообщение:
> В общем так, Пашутка. Пойду я к тем, кто историю понимает. И ты ко мне своими дебильными вопросами и не менее дебильными версиями не приставай. Тебе же будет спокойней.
quoted1

У меня. дорогой мой друг. никаких к тебе вопросов нет и не было.
Хочешь приходить в тему приходи, двери широко открыты.
И хватит уже играть в эту странную для взрослых людей игру:
"ВЕРЮ" - "НЕ ВЕРЮ".

Тем более, что ни о чём особенном, я и не рассказываю.
Любой сегодня может получить образование или вступить в любое сообщество - от Российского исторического общества до Чёрной сотни.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Pashutka
Pashutka


Сообщений: 19885
10:44 01.12.2021
Документ № 60

Спецсообщение Н.И. Ежова И.В. Сталину с приложением протокола допроса А.С. Енукидзе
<nobr>28.04.1937</nobr>

№ 57008
Совершенно секретно

Только лично

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП (б) тов. СТАЛИНУ

Направляю при этом первый протокол допроса А.С. Енукидзе от 27 апреля 1937 года.

Народный комиссар внутренних дел СССР

генеральный комиссар государственной безопасности ЕЖОВ

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

А.С. Енукидзе от 27 апреля 1937 г.

Вопрос: Вы обвиняетесь в том, что являетесь участником контрреволюционной организации и вели организованную борьбу против Советской власти. Признаете ли Вы себя в этом виновным?

Ответ: Да, признаю себя виновным в том, что действительно принимал участие в нелегальной деятельности, направленной к устранению нынешнего руководства ВКП (б) и советского правительства, направленной в конечном итоге к захвату власти контрреволюционной организации правых и входящей с ней в блок троцкистско-зиновьевской организации.

Было бы, однако неправильно, если бы я сказал, что являлся участником какой-либо из этих организаций: я знал о том, что с 1932 года осуществился блок между подпольной организацией правых и троцкистско-зиновьевской организацией; знал, что блок этих организаций подготавливает совершение террористических актов над руководителями ВКП (б), я был связан с некоторыми руководителями блока и вел работу по подготовке вооруженного переворота в Кремле, но формально ни в состав центра блока, ни в состав этих организаций я не входил.

Впервые о моем участии в этой нелегальной работе со мной говорил М. ТОМСКИЙ в 1930 г. от имени центра правых, а впоследствии от имени блока.

Вопрос: Почему же при Вашей формальной непричастности к нелегальной организации правых ТОМСКИЙ все же вел с Вами переговоры о вооруженном перевороте в Кремле?

Ответ: Это объясняется, в первую очередь, тем служебным положением, которое я занимал до 1935 года. Мое пребывание на посту секретаря ЦИКа, *сосредоточение в моих руках руководства охраной Кремля*, толкало сначала представителей центра организации правых, а затем блока перечисленных мною контрреволюционных организаций на сближение со мной, с целью привлечь и меня к их контрреволюционной деятельности.

Переговорам ТОМСКОГО со мной способствовало следующее: формально не принадлежа к правой оппозиции внутри ВКП (б), я все же по своим взглядам на некоторые существенные вопросы политики ЦК ВКП (б) и советского правительства, в частности, в вопросе об обложении крестьянства налогами, о ценах на сельскохозяйственные продукты <nobr>и т. п.</nobr> примыкал больше всего к правым. Кроме того, находясь в партии с первых дней ее основания и работая все время среди большевиков, я все же сохранил много личных, дружеских связей с меньшевиками, а также неоднократно колебался по организационным вопросам в РСДРП в сторону, нестойкого большевизма.

Еще до Октябрьской революции, в период острой борьбы между большевиками и меньшевиками, у меня нередко проявлялись меньшевистско-либеральные, соглашательские и примиренческие настроения. Эти настроения еще больше усилились в период двух-трех месяцев Февральской революции 1917 года.

После Октябрьской революции в практике моей работы в качестве секретаря — сначала ВЦИК, а затем ЦИК Союза, эти настроения отражались на моем отношении и к отдельным представителям враждебных классов и партий и представителям ранее привилегированных сословий. Я оказывал во многих случаях содействие выходцам из классово-враждебной среды в их ходатайствах о выезде за границу, о предоставлении им разных льгот, об освобождении из-под ареста <nobr>и т. п.</nobr> Я также материально поддерживал отдельных лиц, принадлежащих к враждебным ВКП (б) и советскому правительству партиям.

Эта практика достаточно характеризовала мое поведение, как члена правительства и как члена ВКП (б), она шла вразрез с твердой классово-революционной политикой большевиков в эпоху диктатуры пролетариата. Это все, конечно, знали и не могли не знать лидеры так называемой правой оппозиции ТОМСКИЙ, РЫКОВ и БУХАРИН, и именно это они использовали для того, чтобы, начав с разговора со мной о том, что их незаслуженно отстранили от участия в руководстве ВКП (б) и советского правительства, с критики политики и мероприятий ЦК ВКП (б) и органов советской власти, перейти в дальнейшем к прямым переговорам о борьбе с нынешним руководством ВКП (б)

Вопрос: Расскажите подробно, когда и при каких обстоятельствах, кто из правых вел с Вами разговоры, в которых критиковалась политика ВКП (б) и советского правительства и которые предшествовали переговорам об организованной борьбе против руководства ВКП (б)?

Ответ: Разговоры, в которых критиковалась политика ВКП (б) и советского правительства, в первую очередь в области сельского хозяйства, относятся к периоду 1930—1931 г. г. В этот период времени я часто встречался с ТОМСКИМ и РЫКОВЫМ. ТОМСКИЙ являлся моим соседом по дому, с РЫКОВЫМ же, пока он находился на посту Председателя Совнаркома, мне приходилось часто встречаться и по чисто деловым вопросам в его служебном кабинете. После его снятия я с ним также встречался. Значительно меньше я встречался в тот период с БУХАРИНЫМ, хотя и с ним у меня бывали отдельные встречи, во время которых он высказывал передо мной свое недовольство отношением к нему со стороны руководителей коммунистической партии.

Мне трудно вспомнить, когда и при каких обстоятельствах происходил тот или иной разговор с РЫКОВЫМ, ТОМСКИМ или БУХАРИНЫМ.

Припоминаю, как РЫКОВ, после снятия его с поста Председателя Совнаркома, выражал резкое недовольство политикой ЦК в разрешении вопросов, связанных с коллективизации сельского хозяйства, считая, что она ведет к упадку сельского хозяйства и приведет к большим осложнениям. При этом он характеризовал положение в деревне таким образом: мы останемся без хлеба, мужик разорен, скот режут, недовольство в деревне растет. Такое положение отражается и на настроениях в армии.

А.И. РЫКОВ и его товарищи указывали, что если бы их не отстранили от руководства и дали бы возможность провести те мероприятия, которые они считают правильными, такого положения в стране не создалось бы.

Михаил ТОМСКИЙ, приходя ко мне, свои настроения и недовольство, в связи с изменением его положения в руководящих партийных и профсоюзных органах, выражал особо резко. Он жаловался на то, что его не ценят, хотят свести к нулю все его прошлое <nobr>и т. д.</nobr> У меня создалось убеждение, что у ТОМСКОГО, по мере рассеивания надежд на поддержку его со стороны лидеров профсоюзных организаций, возрастало недовольство против существующего руководства ВКП (б).

ТОМСКИЙ обвинял руководителей ВКП (б) в отстранении от руководства страной наиболее опытных людей, известных стране, умевших при обсуждении важных вопросов отстаивать свои взгляды.

По мнению ТОМСКОГО, которое он высказывал не только от своего имени, но и РЫКОВА и БУХАРИНА: «СТАЛИН подобрал себе послушных людей, в результате чего все важнейшие вопросы политики и хозяйственного строительства разрешаются одним СТАЛИНЫМ».

Высказывания РЫКОВА, а тем более ТОМСКОГО, не встречали с моей стороны отпора. Больше того, когда ТОМСКИЙ мне доказывал, что и РЫКОВ и БУХАРИН и он (ТОМСКИЙ) не должны были быть отстранены от своих постов, я говорил ему, что всей стране и РЫКОВ и БУХАРИН и он — ТОМСКИЙ, хорошо известны по своему прошлому и что, в конце концов, они снова будут возвращены к участию в руководстве.

Такое мое отношение к лидерам, так называемой, правой оппозиции, создало, в частности, у ТОМСКОГО впечатление, что я являюсь единомышленником правых. Поэтому ТОМСКИЙ в конце 1930 г. счел возможным в беседе со мной у меня на квартире в Кремле — заявить, что никаких надежд на привлечение правых к руководящей работе в условиях нынешнего руководства ВКП (б) нет. Он — ТОМСКИЙ, РЫКОВ и БУХАРИН могут рассчитывать, по его мнению, на приход обратно на руководящие посты только в случае смены нынешнего руководства ВКП (б).

Перечисленные мною выше беседы, а также целый ряд подобных им, которые мне трудно вспомнить сейчас в деталях из-за давности, фактически и явились переходом к переговорам ТОМСКОГО со мной о моем привлечении к борьбе против нынешнего руководства ВКП (б).

Вопрос: Следовательно, впервые ТОМСКИЙ вам сделал предложение принять участие в организованной борьбе против руководства ВКП (б)?

Ответ: Да.

Вопрос: Когда?

Ответ: Это было в конце 1930 г.

Вопрос: От чьего имени?

Ответ: Это предложение он мне сделал от имени центра организации правых.

Вопрос: Кто, по словам ТОМСКОГО, входил в состав центра правых?

Ответ: По его словам, в состав центра входил: РЫКОВ, БУХАРИН и он.

Вопрос: Что конкретно Вам предложил ТОМСКИЙ?

Ответ: ТОМСКИЙ начал разговор с того, что возвращение его ТОМСКОГО, БУХАРИНА и РЫКОВА на руководящие посты возможно только при смене нынешнего руководства ВКП (б).

Я возразил ТОМСКОМУ, что не только смена руководства, но и изменение состава руководящих органов возможно в нынешних условиях только насильственным путем. Я сказал ТОМСКОМУ: «СТАЛИН и его ближайшие соратники не такие люди, чтобы пойти на какие бы то ни было уступки и компромиссы, никакие силы не заставят их это сделать. Следовательно, если добиваться изменения состава или смены руководства, нужно иметь огромный перевес своих сил, своего аппарата и своего влияния в стране».

В ответ на это ТОМСКИЙ мне заявил, что они, <nobr>т. е.</nobr> правые, это учитывают, и что в этом направлении уже ведут работу.

В этом разговоре ТОМСКИЙ мне рассказал, что он, БУХАРИН, РЫКОВ и УГЛАНОВ возглавляют нелегальную организацию, которая ведет большую организационную работу, стараясь распространить свое влияние на все важнейшие районы Советского Союза.

ТОМСКИЙ рассказал, что после того, когда все легальные пути борьбы против существующего руководства ВКП (б) были испробованы и не дали никаких результатов, БУХАРИН, РЫКОВ и ТОМСКИЙ пришли к выводу, что вести дальше открытую борьбу за свою политическую платформу по примеру того, как это делали троцкисты в 1927 г., нельзя, так как это неизбежно приведет к массовым репрессиям по отношению к правым, к разгрому кадров правой оппозиции и не даст никаких шансов на победу. Поэтому не только сами РЫКОВ, БУХАРИН и ТОМСКИЙ декларировали свой отход от правых взглядов, но директиву об этом дали и своим единомышленникам, чем преследовалась одна определенная цель: сохраниться в рядах ВКП (б) и вести подпольную организационную работу, двурушнически признавая правильной политику ЦК ВКП (б).

Двурушничество, по мнению ТОМСКОГО, которое он высказывал от имени своего, и БУХАРИНА и РЫКОВА, — единственный метод, при котором правые могут развернуть работу и избежать провала.

На мой вопрос, как же мыслит себе организация правых борьбу с руководством ВКП (б), ТОМСКИЙ от имени своего, БУХАРИНА и РЫКОВА развернул мне следующий план действий организации правых. Он говорил: «В условиях проводимой в настоящее время коллективизации, в условиях, когда деревенская масса недовольна политикой ЦК ВКП (б) по крестьянскому вопросу, в условиях, когда в ряде районов Советского Союза, в связи с проводимой ликвидацией кулачества, как класса, имеют место открытые выступления против советской власти, можно ожидать, что в ближайшее время — это недовольство деревенской части населения выльется в массовое повстанческое движение. Это повстанческое движение не может не иметь своего отражения и на Красную Армию, и на ту часть рабочего класса, которая связана с деревней, и на определенные слои крестьянской молодежи. В условиях приобретает исключительно большое значение сочетание нелегальной работы правых в стране с развертыванием работы по подготовке вооруженного переворота в Кремле. Этот переворот в Кремле возможен при соответствующей подготовке кремлевского гарнизона».

ТОМСКИЙ заявил мне, что все предыдущие его разговоры со мной и мое отношение к ним правым, дают ему основание считать, что я ЕНУКИДЗЕ — приму участие в подготовке переворота и что в этом отношении я, как человек, в руках которого сосредоточено руководство охраной, смогу приобрести пользу в деле организации смены нынешнего руководства ВКП (б).

Я потребовал от ТОМСКОГО еще более детального объяснения плана, намеченного организацией правых для захвата власти. ТОМСКИЙ мне заявил, что детального плана он мне передать не может, так как они его еще не разработали, но что общие линии, по которым пойдет деятельность организации правых, сводятся к следующему: организация правых через своих сторонников должна попытаться возглавить то повстанческое движение, которое неизбежно развернется по всему Советскому Союзу в результате краха политики ЦК ВКП (б) в деле коллективизации. Именно к моменту этих восстаний необходимо подготовить и осуществить вооруженный переворот в Кремле, арестовать руководителей ВКП (б) и советского правительства и *захватить власть в свои руки при помощи охраны Кремля и школы ВЦИК*.

ТОМСКИЙ мне повторил, что мое участие в этом деле имеет большое значение, и что он уверен, что я дам согласие и сделаю все от меня зависящее, чтобы завербовать как среди кремлевской охраны, так и в школе ВЦИК необходимых людей, находящихся на важнейших узловых участках кремлевского гарнизона и тем самым обеспечу его выступление.

Дав согласие на оказание помощи организации правых в подготовке вооруженного переворота в Кремле, я одновременно обратил внимание ТОМСКОГО, что он слишком оптимистически смотрит на возможность развертывания вербовочной работы среди кремлевского гарнизона для борьбы против существующего руководства ВКП (б) и советского правительства. Я обратил внимание ТОМСКОГО, что курсанты Кремлевской военной школы вербуются, главным образом, из рабочих и рабочей партийно-комсомольской молодежи, что партийная прослойка в школе никогда не падала ниже 90% и что, наконец, курсантский состав школы меняется из года в год. Что касается постоянного состава, то, во-первых, его очень незначительное количество, во-вторых, в своей массе и этот состав предан нынешнему руководству ВКП (б) и советского правительства. В ответ на это ТОМСКИЙ мне заявил, что, он учитывает все те трудности, которые я ему нарисовал, но что, тем не менее, он считает, что есть возможность завербовать верных людей из состава комендатуры Кремля и школы ВЦИК, чтобы рассчитывать на них в деле организации переворота в Кремле.

Тут же ТОМСКИЙ просил меня подумать и найти лиц, которые бы могли постепенно поступить со своей стороны к подбору людей в кремлевском гарнизоне и выявлению их настроений, дабы привлечь их по одиночке или группами для выполнения заданий организации.

Я обещал ТОМСКОМУ к следующей встрече дать свои соображения о людях и о плане развертывания вербовочной работы.

Вопрос: Что Вы практически сделали в области подбора людей для вербовки?

Ответ: Как я показывал выше, беседа с ТОМСКИМ, во время которой я взял на себя выработать план вербовочной работы, происходила в конце 1930 г.

После этой беседы с ТОМСКИМ я занялся более подробным ознакомлением с командным составом комендатуры Кремля и школы ВЦИК. Одновременно, я стал больше уделять внимание изучению курсантского состава школы.

В этом отношении у меня были весьма обширные возможности, поскольку я получал из ОГПУ и от комендатуры Кремля сводки агентурных материалов об отрицательных настроениях среди состава гарнизона Кремля.

Первые же результаты такого моего ознакомления с политическими настроениями состава кремлевского гарнизона, убедили меня в том, что вербовочную работу мне удастся развернуть только в том случае, если я смогу привлечь к этой работе авторитетных лиц из командного состава гарнизона, повседневно соприкасающихся со средним составом последнего. В противном случае, мое положение в Кремле, отсутствие точек соприкосновения для систематического общения с этим средним составом не дадут мне возможности привлечь кого-либо из них в организацию.

Вполне понятно, что я стал подыскивать подходящих людей среди руководства состава гарнизона, который был более близок ко мне.

В первую очередь мое внимание обратилось к ПЕТЕРСОНУ — в то время коменданту Кремля, ГОРБАЧЕВУ — б. начальнику школы ВЦИК и его заместителю ЕГОРОВУ. Все эти лица по своему служебному положению, а также по своему личному авторитету среди подчиненных были, безусловно, подходящими для использования в вербовке кадров и подготовке вооруженного переворота.

Вместе с тем, вербовка кого бы то ни было из них для борьбы против существующего руководства ВКП (б) представляла собою большой риск.

О ПЕТЕРСОНЕ я знал, что он бывший троцкист, знал, что *в Кремль его в сое время продвинул лично ТРОЦКИЙ*, знал, что он был в свое время исключительно преданным ТРОЦКОМУ человеком, но я знал и то, что после 1923 г. ПЕТЕРСОН никогда открыто, как троцкист, не выступал, а в разговорах старался показать, что после 1923 г. он с ТРОЦКИМ и троцкизмом окончательно порвал.

Что касается ГОРБАЧЕВА и ЕГОРОВА, то ни о какой их причастности в прошлом к антипартийной деятельности мне известно не было.

При встречах с ТОМСКИМ в течение 1931 г. я ему высказывал эти свои соображения и говорил, что, несмотря на большое доверие ко мне ПЕТЕРСОНА и принятые меры приблизить к себе ГОРБАЧЕВА и ЕГОРОВА, у меня нет достаточных оснований ставить перед ними вопросы борьбы с руководством ВКП (б) из риска провала.

ТОМСКИЙ в беседах со мной в отношении ПЕТЕРСОНА сказал мне; «Если тебя смущает то, что ПЕТЕРСОН отошел от троцкизма, то я тебе могу сообщить, что многие троцкисты, отошедшие от троцкизма, вновь включались в организованную борьбу и у нас, у правых, ведутся переговоры с троцкистами о контакте и совместной нелегальной работе. В разговоре с ПЕТЕРСОНОМ ты можешь сообщить ему об этом и действовать более решительно и смело в деле его привлечения».

В конце 1931 г. в перерыве заседаний Политбюро встретились в коридоре здания правительства в Кремле ТОМСКИЙ, ПЯТАКОВ и я — ЕНУКИДЗЕ.

Из нижнего этажа мы поднялись наверх.

В процессе беседы между мною, ТОМСКИМ и ПЯТАКОВЫМ на разные темы ТОМСКИЙ мне заявил, что он специально свел меня с ПЯТАКОВЫМ, для того, чтобы я убедился, что правые не одиноки в своей борьбе против руководства ВКП (б).

Из всего разговора, который велся между нами, я понял, что ТОМСКИЙ хотел заручиться присутствием ПЯТАКОВА с целью закрепить данное мною ему — ТОМСКОМУ, обещание помочь организации правых в деле развертывания нелегальной работы в Кремле.

ПЯТАКОВ поинтересовался у меня, что я сделал согласно моего обещания ТОМСКОМУ, и как вообще обстоят дела.

Не желая делиться своей работой в Кремле с кем бы то ни было, кроме ТОМСКОГО, я отвел вопрос ПЯТАКОВА и не стал с ним говорить на эту тему.

Я сделал это исходя из того, что не хотел, чтобы ПЯТАКОВ или кто-либо другой из троцкистской или правой организации поддерживали бы связи непосредственно со мной, и тем самым ставили бы меня под угрозу провала.

После этого моего разговора с ПЯТАКОВЫМ в присутствии ТОМСКОГО я взялся более активно за обработку ПЕТЕРСОНА и, в результате, в начале 1932 г. ПЕТЕРСОН был мною завербован и дал согласие на участие в подготовке переворота в Кремле.

Вопрос: Расскажите, подробно об обстоятельствах вербовки Вами ПЕТЕРСОНА?

Ответ: С ПЕТЕРСОНОМ, как с комендантом Кремля и ближайшим лицом по вопросам охраны и всех порядков в Кремле и при том лицом самым доверенным мне, я встречался ежедневно.

Я наблюдал за его работой в течение многих лет и знал его как человека энергичного и очень работоспособного.

Естественно, что при этих обстоятельствах за всеми сведениями о работе в Кремле и характеристиками отдельных работников я обращался в первую голову к нему, ПЕТЕРСОНУ.

Он же меня информировал о настроениях, наблюдающихся среди курсантов и командного состава школы ВЦИК, а также среди работников Комендатуры Кремля. Из этой информации было видно, что настроения, у определенной части курсантов школы ВЦИК, менялось в связи с происходящими в стране процессами экономического и политического характера.

Хотя курсанты школы ВЦИК и набирались, главным образом из рабочих партийцев и комсомольцев, среди части ее, связанной с деревней, наблюдались недовольства проводимой ВЦИК (б) в 1930—31 г. г. политикой коллективизации и ликвидации кулачества как класса.

Такие недовольства в школе мы обязаны были быстро ликвидировать путем отсеивания недовольных и замены их более надежными и проверенными элементами. В таких условиях надеяться на развертывание в школе, какой бы то ни было широкой работы для организации значительных групп против существующего руководства ВКП (б) и советского правительства не представлялось возможным.

Несмотря на это, нужно было приступить к работе по выявлению лиц вполне надежных для выполнения тех или иных заданий, связанных с нелегальной работой в Кремле. Это я решил сделать через ПЕТЕРСОНА. Подробное содержание всех моих разговоров с ПЕТЕРСОНОМ я в течение 1931 года, (когда я обрабатывал ПЕТЕРСОНА для вербовки его в организацию), мне трудно передать за давностью времени. Встречались ежедневно и в моем служебном кабинете и при моем ежедневном выходе в 8 часов утра на работу. Мы говорили на разные темы — касались всех событий внутренней и внешней жизни СССР.

Я заводил с ПЕТЕРСОНОМ разговоры, прежде всего, о тех отдельных недовольствах, которые по агентурным данным имелись среди курсантов школы ВЦИК.

Мы часто говорили с ПЕТЕРСОНОМ и на внутрипартийные темы и при этом тоже обсуждали агентурные материалы об отдельных разговорах между коммунистами, в которых критиковались внутрипартийные порядки.

И я, и ПЕТЕРСОН в процессе этих бесед нередко сходились на мнении, что недовольства, фиксируемые в агентурных материалах, не безосновательны.

После такого характера разговоров я сообщил ПЕТЕРСОНУ в одной из бесед с ним, что бывшие антипартийные течения снова зашевелились и поднимают голову. Например, сказал я ему: «Мне известно, что лидеры правых ведут нелегальную работу, двурушнически прикрываясь внутри партии, и ведут борьбу за возвращение в руководящие органы ВКП (б) и советского правительства».

В этой беседе я старался не осуждать правых и доказывал, что их действительно не следовало отстранять от руководства, что резкое отталкивание лидеров, как правой оппозиции, так и бывших троцкистов и зиновьевцев, вызывает недовольство среди членов ВКП (б) и нервирует партию.

К такого рода разговорам с моей стороны ПЕТЕРСОН в первое время относился с некоторым удивлением и даже не доверял, но в дальнейшем, когда мы неоднократно возвращались к этой же теме, у него создалось впечатление, что и я недоволен некоторыми порядками в ВКП (б). Я постепенно приручил его к этой мысли.

Однажды, во второй половине 1931 г. я рассказал ПЕТЕРСОНУ, что о нелегальной деятельности правых я знаю из своих разговоров с ТОМСКИМ, но тогда я не сказал ему, от чьего имени ТОМСКИЙ со мной говорил. Через некоторое время я ему объяснил, что существует центр правой организации, который развертывает подпольную работу во всей стране и хочет также найти в Кремле людей для такой работы.

До поры, до времени эти мои разговоры с ПЕТЕРСОНОМ носили характер осведомления его с тем, что делается.

*В конце 1931 г. я ему даже сообщил, что осведомлен от ТОМСКОГО о намечавшемся контакте у центра правых с троцкистами и зиновьевцами, что они все сошлись в вопросе борьбы против руководства ВКП (б) и советского правительства и путем ослабление или свержения этого руководства намереваются захватить власть в свои руки*. После этого в начале 1932 г. я сделал ПЕТЕРСОНУ предложение принять участие в подготовке переворота в Кремле. После долгой беседы мне удалось заручиться его согласием.

ПЕТЕРСОН дал также согласие заняться вербовочной работой среди работников кремлевского гарнизона, в частности в комендатуре Кремля, где имеется ряд лиц, ему особенно преданных.

Что касается привлечения людей из состава школы ВЦИК, то я сказал ПЕТЕРСОНУ, что если он непосредственно не связан с отдельными курсантами и командирами школы, то пусть лучше позондирует почву для этой цели через начальника школы или его помполита.

Я ПЕТЕРСОНУ подробно объяснил цель такой вербовки людей, исходя из моих бесед с ТОМСКИМ, при чем подчеркнул ему, что тут, в этой работе, требуется очень большая осторожность, ввиду широкой агентурной работы в Кремле. ПЕТЕРСОН со всей серьезностью отнесся к этим моим поручениям и обещал со своей стороны приступить к работе и держать меня в курсе ее.

Вопрос: Из Ваших показаний видно, что Вы дали ТОМСКОМУ согласие вести вербовочную работу еще в конце 1930 г., ПЕТЕРСОНА же завербовали только в начале 1932 г. Чем Вы это объясняете?

Ответ: В конце 1930 г. я дал обещание ТОМСКОМУ представить свои соображения относительно вербовки людей в Кремле, а также указать людей, через которых можно было бы вести вербовочную работу.

На мой вопрос ТОМСКОМУ, в одну из бесед с ним, вскоре после этого, может ли он мне указать на кого-нибудь из сторонников правых в Кремле, на которых я мог бы опереться в своей работе, ТОМСКИЙ мне никого не назвал.

Таким образом, мне пришлось самому выявлять людей, через которых я мог бы вести вербовочную работу. Этим обстоятельством объясняется то, что больше чем целый год ушло у меня на более близкое ознакомление с настроениями работников, как школы ВЦИК, так и кремлевской комендатуры и, как я уже показывал выше, очень много времени ушло у меня на беседы с ПЕТЕРСОНОМ, чтобы склонить его принять участие в подготовке переворота.

Вопрос: Вы выше показали, что ПЕТЕРСОН был Вашим наиболее доверенным человеком. Непонятно, почему же Вам понадобилось столько времени для его обработки?

Ответ: Да, я подтверждаю, что ПЕТЕРСОН был наиболее доверенным мне человеком, но до 1931 года мы никогда с ним не вели антипартийных бесед.

Как я уже показал раньше, когда я приступил к беседе с ПЕТЕРСОНОМ, направленным на вербовку его для борьбы против ВКП (б) и советского правительства, он в первое время относился к моим высказываниям с удивлением и большим недоверием.

Этим и объясняется моя осторожность при его обработке и столь большой срок этой обработки.

Вопрос: Почему же Вы рассказывали ПЕТЕРСОНУ еще до его вербовки о и деятельности организации правых и Ваших переговорах с ТОМСКИМ?

Ответ: Это объясняется следующим: в процессе бесед с ПЕТЕРСОНОМ я его постепенно наталкивал на мысль, что эти беседы ведутся мною с определенной целью. Всякая работа по вербовке того или иного человека связана, безусловно, с некоторым риском, но, тем не менее, вербуемого все равно необходимо посвятить в цели разговоров с ним. Что касается ПЕТЕРСОНА, я ему настолько доверял, что мог, не боясь провала, осведомить его о существовании и деятельности организации правых.

Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах Вам дал ПЕТЕРСОН согласие на участие в подготовке переворота в Кремле?

Ответ: Это было в начале 1932 г. приблизительно в марте месяце в моем служебном кабинете.

Вопрос: Что практически сделал ПЕТЕРСОН во исполнение Ваших поручений?

Ответ: В первые месяцы 1932 г. ПЕТЕРСОНУ широкую вербовочную работу развернуть не удалось. Больше того, его разговоры со мной производили на меня впечатление, что ПЕТЕРСОН, собственно, не особенно торопится с выполнением моих поручений. Я обращал на это внимание ПЕТЕРСОНА и в один из разговоров летом 1932 г. ПЕТЕРСОН мне сообщил, что в комендатуре Кремля он уже наметил двух-трех человек, на которых, по его мнению, можно будет положиться и которых он предполагает привлечь к нелегальной деятельности с тем, чтобы через них развернуть более широкую вербовочную работу среди сотрудников комендатуры Кремля.

На мой вопрос, кто эти лица, ПЕТЕРСОН мне назвал СИНЕЛОБОВА, являвшегося его сотрудником для поручений, ДОРОШИНА, дежурного помощника коменданта Кремля и ЛУКЬЯНОВА — коменданта Большого Кремлевского дворца.

После этой информации ПЕТЕРСОНА я ему высказал свое мнение, что эти люди действительно будут подходящи для нашей задачи по подготовке переворота и что окончательно привлечь этих людей надо ускорить.

Приблизительно в этот же период времени я в беседах с ПЕТЕРСОНОМ неоднократно просил его подобрать необходимых людей в школе ВЦИК. ПЕТЕРСОН, в ответ на это, отговаривался тем, что с составом школы ВЦИК он значительно менее знаком, чем с составом работников комендатуры Кремля. Вместе с тем, он указывал мне, что предлагает привлечь исполняющего обязанности начальника школы ВЦИК — ЕГОРОВА, открыто выступавшего в 1923 г., как троцкист. Я положительно отнесся к кандидатуре ЕГОРОВА, указав ПЕТЕРСОНУ, что если ЕГОРОВА удастся привлечь, он может принести большую пользу в дальнейшем подборе людей среди командного и курсантского состава школы.

Поскольку мои беседы о кандидатуре ЕГОРОВА происходили с ПЕТЕРСОНОМ в начале или середине лета 1932 г. <nobr>т. е.</nobr> в тот период, когда школа ВЦИК находилась в лагерях, естественно, мне приходилось соглашаться с ПЕТЕРСОНОМ, что вплотную вопрос о привлечении ЕГОРОВА встанет только после возвращения его вместе со школой из лагерей.

В конце 1932 г. ПЕТЕРСОНУ, по его словам, удалось привлечь к нашей нелегальной деятельности ЕГОРОВА, который к этому времени был назначен начальником школы ВЦИК. Кроме того, из работников комендатуры, как он мне сообщил, им завербованы СИНЕЛОБОВ, ДОРОШИН, ЛУКЬЯНОВ и ПОЛЯКОВ (белый). Не помню, когда именно ПЕТЕРСОН назвал мне, как завербованного, бывшего помполита ИМЯНИННИКОВА.

Вопрос: Какие задачи ставил ПЕТЕРСОН перед вербуемыми?

Ответ: Вопрос о задачах, которые следует ставить перед каждым вновь вербуемым, обсуждался между мной и ПЕТЕРСОНОМ неоднократно. Нужно учесть, что к моменту моих бесед с ним на эту тему ТОМСКИЙ мне уже сообщил, что между организацией правых и троцкистско-зиновьевской организацией достигнуто согласие не только о контакте, но и о совместной работе.

В связи с этим, в разговоре с ПЕТЕРСОНОМ, я, информируя его об этом, говорил ему, что при вербовке того или иного лица для участия в подготовке переворота в Кремле, не следует говорить специально ни от имени троцкистов и зиновьевцев, ни от имени правых, а что следует говорить от имени людей, бывших в прошлом в руководстве партии и правительства и незаслуженно от этого руководства отстраненных, <nobr>т. е.</nobr> иначе говоря, от имени блока троцкистов-зиновьевцев и правых.

ПЕТЕРСОН с этим согласился.

Что касается конкретных задач, которые следовало ставить перед каждым вербуемым, то в этом отношении я был согласен с ПЕТЕРСОНОМ, что перед ЕГОРОВЫМ, как начальником школы ВЦИК, должны быть поставлены несколько более широкие задачи, чем перед любым вербуемым из работников комендатуры. И я, и ПЕТЕРСОН считали, что ЕГОРОВ должен будет самостоятельно развернуть в школе ВЦИК вербовочную работу, расставить их на соответствующие узловые пункты внутри школы и руководить ими непосредственно, не связывая ни с кем из нас. Исходя из общего плана переворота в Кремле ЕГОРОВ должен был обеспечить своевременное выступление всей школы ВЦИК с таким расчетом, чтобы благодаря наличию своих людей на соответствующих участках, основной курсантский состав школы не знал бы до поры до времени, для какой цели он используется.

Что касается вербовки работников комендатуры Кремля, то перед каждым из них необходимо ставить задачу не только на дальнейшее вовлечение новых людей в организацию, но и, в случае необходимости, в соответствии с общим планом переворота, личное участие в нем.

Вопрос: Изложите подробно содержание плана переворота в Кремле?

Ответ: Как я уже показывал выше, ТОМСКИЙ, еще в 1931 г., в разговоре со мной говорил об общих линиях плана подготовки переворота в Кремле. Обсуждая в дальнейшем план осуществления переворота, мы считали наиболее реальным и выполнимым арест руководителей ВКП (б) и советского правительства либо на каком-нибудь узком совещании в Кремле, либо ночью на их квартирах.

В случае принятия варианта ареста на квартирах решено было арестовать следующих лиц: СТАЛИНА, МОЛОТОВА, КАГАНОВИЧА, ВОРОШИЛОВА, ОРДЖОНИКИДЗЕ.

Само собой разумеется, что только арестом дело не ограничилось бы, судьба арестованных была бы решена в зависимости от исхода переворота.

При любом из перечисленных мною вариантов необходимо было обеспечить, с одной стороны, выключение телефонной связи Кремля с городом и, с другой, возможность для организаторов переворота в необходимый момент связаться по телефону с нужными им пунктами.

Об этом мы также говорили с ТОМСКИМ. Последний предложил следующий выход: РЫКОВ, в то время Нарком связи, через своих людей организует аварию на городской телефонной станции. Это не вызовет подозрений в отношении Кремля и даст объяснение, почему телефонная связь с Кремлем прервана.

На это я ответил ТОМСКОМУ, что такая авария не решает дела, так как в Москве, кроме центральной ручной станции существует несколько автоматических.

Обеспечить захват телефонной связи в свои руки может лишь: выключение кремлевской автоматической станции (вертушки), выключение городских вводов на некоторые квартиры в Кремле, контроль во время переворота над работой коммутатора, где также имеется несколько городских вводов. Или, наконец, обрыв телефонных вводов в определенных квартирах. Все это можно обеспечить, если иметь среди связистов в Кремле 5—7 участников организации. Что касается телеграфа в Кремле, то его необходимо захватить в свои руки.

ТОМСКИЙ с этими моими соображениями согласился.

При обсуждении первого варианта плана переворота (ареста во время заседания), мы сходились на том, что этот план, с одной стороны, имеет положительную сторону, так как, в случае удачи, обеспечивает захват власти в очень короткий срок. С другой стороны, в случае недостаточно тщательной подготовки, он неизбежно приводит к провалу. Для нас было ясно, что необходимо выбрать узкое заседание, на котором было бы немного присутствующих и, вместе с тем, были бы налицо вышеперечисленные руководители ВКП (б) и советского правительства. Такие заседания нередко происходили в кабинете СТАЛИНА.

Основные трудности, которые мы видели при выполнении этого плана, были следующие, во-первых, заседания обычно происходили в дневное время, <nobr>т. е.</nobr> когда в Кремле большое движение. Это означало, что если не удастся без шума арестовать всех присутствующих на заседании, то о происшедшем в Кремле станет немедленно известно и вне его. Во-вторых, мы не исключали, что у подлежащих аресту может оказаться при себе оружие, и понимали, что эти люди не такие, чтобы сдаваться при любом положении. Это означало, что может начаться перестрелка, которая привлекла бы внимание наружной охраны. Если она не будет состоять из завербованных людей, то будет немедленно стремиться прорваться внутрь для того, чтобы помешать нашим действиям.

При обсуждении второго варианта (арест ночью на квартирах) мы приходили к выводу, что он более легко выполним, исходя из следующих соображений: доступ в квартиры вышеперечисленных руководителей, подлежащих аресту, был сравнительно свободным; часть вышеперечисленных лиц жила в общих жилых домах и ночью специальной охраны так не было.

Что касается квартиры СТАЛИНА, то в нее было труднее несколько пройти ночью, ибо вдоль здания в сквере ходила ночная охрана, но и это особых препятствий не представляло.

Вопрос: Каков был план дальнейших действий после ареста руководителей ВКП (б) и советского правительства.

Ответ: В те годы, когда блок рассчитывал еще на организацию переворота в Кремле, приурочивая его к моменту массовых выступлений в стране в результате краха политики ВКП (б) в области коллективизации, предполагалось действовать следующим образом: при удачном проведении арестов СТАЛИНА, МОЛОТОВА, КАГАНОВИЧА, ВОРОШИЛОВА и ОРДЖОНИКИДЗЕ намечалось выпустить по Советскому Союзу правительственное сообщение, в котором извещалось бы, что старое руководство партии своей неправильной политикой себя скомпрометировал
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Pashutka
Pashutka


Сообщений: 19885
10:50 01.12.2021
(продолжение)

Вопрос: В тот период в Ленинграде находился член Политбюро тов. КИРОВ, а на Украине тов. КОСИОР. Какие у Вас были планы в отношении их?

Ответ: Плана в отношении их я не знаю, так как я интересовался работой внутри Кремля. По словам ТОМСКОГО, через своих людей на Украине, в Ленинграде и других местах в момент организации переворота в Кремле будут приняты меры против руководителей соответствующих организаций.

Вопрос: Выше вы показали, что такой план действий у Вас намечался в первые годы Вашей нелегальной деятельности. Какие это годы?

Ответ: Как я ранее показал, что план относится к 1931—1932 гг.

Вопрос: А в последующие годы?

Ответ: Начиная со второй половины 1932 г. и в дальнейшем, надежд на организацию вооруженного переворота в Кремле, в сочетании с массовыми выступлениями в стране, оставалось все меньше. ТОМСКИЙ это неоднократно подчеркивал в беседах со мной и указывал, что блок решил основную нелегальную работу вести по линии террора против руководителей ВКП (б) и советского правительства и что внутри Кремля надо вести работу так, чтобы иметь эту основную задачу в центре внимания. ТОМСКИЙ говорил, что среди завербованных для участия в подготовке переворота в Кремле лиц, надо найти смелых и решительных людей, которые примут личное участие в организации группового террористического акта.

ТОМСКИЙ развивал следующий план действий: среди завербованных внутри Кремля подбирается небольшая группа лиц, которая либо ночью на квартирах, либо во время прогулок совершает террористический акт над СТАЛИНЫМ, МОЛОТОВЫМ, ВОРОШИЛОВЫМ и ОРДЖОНИКИДЗЕ.

В стране, в результате убийства перечисленных выше руководителей ВКП (б) и советского правительства, начинается замешательство и к руководству привлекаются лица, которые раньше состояли в этом руководстве.

Вопрос: Сколько человек вы считали необходимым иметь для осуществления переворота в Кремле?

Ответ: Человек 20—25.

Вопрос: А сколько у Вас было?

Ответ: Человек 15.

Вопрос: Кто персонально?

Ответ: Мне известны ПЕТЕРСОН, ЕГОРОВ, ДОРОШИН, ЛУКЬЯНОВ, ПОЛЯКОВ и СИНЕЛОБОВ. Кроме того, у ЕГОРОВА в школе ВЦИК было несколько человек, фамилии их я не помню, так как связаны они были непосредственно с ЕГОРОВЫМ, я с ними лично не сталкивался.

Вопрос: Намечались ли Вами сроки осуществления переворота?

Ответ: ТОМСКИЙ мне сперва говорил, что намечался переворот на лето 1933 года. В связи с тем, что внутри Кремля нам еще не удалось развернуть достаточной вербовочной работы и тем, что целый ряд лиц, подлежащих по плану устранению, в летнее время отсутствовал в Кремле, организация переворота была отложена на осень 1933 г.

Осенью 1933 г. началась подготовка 17 съезда партии, и поэтому сроки были изменены. Подготовка переворота была отложена для того, чтобы лидеры блока смогли бы на 17 съезде двурушнически декларировать свою преданность ВКП (б) и ее руководству. *После 17 съезда ВКП (б) переворот намечался на осень 1934 г*.

Вопрос: Почему же осенью 1934 г. не приступили к осуществлению переворота?

Ответ: Мы условились с ТОМСКИМ, что я буду ждать от него указаний по этому поводу.

По словам ТОМСКОГО, руководство блока считало, что деятельность участников организации в Кремле не должна расходиться с деятельностью блока по всему Советскому Союзу. Я же указания от ТОМСКОГО приступить к осуществлению переворота не получал.

Вопрос: А если бы Вы получили это указание, Вы приступили бы к осуществлению переворота?

Ответ: Да, приступил бы.

Записано с моих слов правильно.

А. ЕНУКИДЗЕ

Допросили:

Пом. нач. 3-го отделения 4-го отдела ГУГБ

ст. лейтенант государственной безопасности АЛЬТМАН

Оперуполномоченный 6-го отделения 4-го отдела ГУГБ

лейтенант государственной безопасности — ГЕЙМАН

АП РФ. Ф. 3 Оп. 24. Д. 302. Л. 96—124. Подлинник. Машинопись

На первом листе имеется резолюция Сталина: «Послать остальным. (Не хватает 23 стр)».

На отдельном листе имеется рукописная помета:
"Т. Зина! (жена Орджоникидзе).
Советую познакомиться с показанием Енукидзе. И. Сталин
«(Там же. Л. 95),
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Pashutka
Pashutka


Сообщений: 19885
11:35 01.12.2021
Волна террора 37-38 годов коснулась сотен тысяч членов ВКП /б/

Однако некоторые категории были «прорежены» с пристрастием: это дипломаты и сотрудники Народного комиссариата по иностранным делам, попавшие под обвинение в шпионаже, а также чиновники из хозяйственников, директора заводов, подозреваемые во вредительстве.

Среди дипломатов высокого ранга арестованы (и в большинстве своем расстреляны) Крестинский, Сокольников, Богомолов, Юренев, Островский, Антонов-Овсеенко, занимавшие посты в Берлине, Лондоне, Пекине, Токио, Бухаресте и Мадриде.

В некоторых комиссариатах почти все без исключения чиновники стали жертвами репрессий.
Так, в Народном комиссариате станкостроения была обновлена вся администрация; были арестованы все директора заводов (кроме двух), связанных с этой отраслью.
То же самое было сделано в других промышленных секторах, в частности в авиастроении, в кораблестроении, в металлургии, на транспорте, о чем мы располагаем лишь отрывочными сведениями.

По окончании Большого террора Каганович объявил на XVIII съезде партии (март 1939 года), что
«...в 1937 и 1938 годах руководители тяжелой индустрии были полностью обновлены, тысячи новых выдвиженцев были назначены на руководящие посты вместо разоблаченных вредителей и шпионов.
Теперь у нас есть такие кадры, с которыми нам по плечу будет любая задача, которую нам даст товарищ Сталин».


Среди партийных кадров, наиболее жестоко пострадавших во времена «ежовщины», оказались также руководители зарубежных коммунистических партий и члены Коммунистического Интернационала, проживавшие в роскошном отеле в Москве.
Среди арестованных коммунистических руководителей были: Хайнц Нойманн,
Герман Реммеле,
Фриц Шульц,
Герман Шуберт
- все бывшие члены Политбюро немецкой компартии;

Лео Флиг, секретарь ее Центрального комитета;
Генрих Зускинд и Вернер Хирш, оба главных редактора «Роте Фане»,
Гуго Эберлейн, делегат немецкой Компартии на учредительной конференции Коммунистического Интернационала.

В феврале 1940 года, через несколько месяцев после заключения германо-советского договора, 570 немецких коммунистов были заключены в московские тюрьмы или переданы в руки гестапо на пограничном мосту в Бресте.

Большой террор настиг и венгерских коммунистов.
Бела Кун, застрельщик венгерской революции 1919 года, был арестован и казнен, как и 12 других народных комиссаров, членов эфемерного коммунистического правительства в Будапеште, нашедшего «убежище» в Москве.

Около 200 итальянских коммунистов были арестованы (среди них Паоло Роботти, родственник Тольятти), так же, как 100 югославских коммунистов (среди них генеральный секретарь партии Горкич и Влада Чопич – секретарь-организатор и руководитель Интернациональных бригад, а вместе с ними три четверти членов Центрального комитета).

Но дороже всего заплатили поляки.
Положение польских коммунистов было особенным: Коммунистическая партия Польши отпочковалась от партии польской социал-демократии Королевства Польского и Литвы, в 1906 году она стала автономной организацией внутри социал-демократической партии России.

Связи между русской и польской партиями, одним из руководителей которой до 1917 года был не кто иной как Дзержинский, были очень тесными.
Из многочисленных польских социал-демократов карьеру в партии большевиков сделали тот же Дзержинский, Менжинский, Уншлихт (все руководители ВЧКГПУ), Радек... и это только самые известные имена.

В 1937-1938 годах Коммунистическая партия Польши была фактически полностью ликвидирована.
Двенадцать членов ее Центрального комитета, находившегося в России, были казнены, так же, как и все польские представители в высших инстанциях Коммунистического Интернационала.

28 ноября 1937 года Сталин подписал документ, предполагающий «чистку» Коммунистической партии Польши. Обычно, когда вся партия была вычищена, Сталин подбирал новый руководящий состав, который принадлежал к одной из враждующих группировок, появившихся в ходе чисток

В случае Польской коммунистической партии все фракции были обвинены в том, что они « следовали инструкциям секретных служб польских контрреволюционеров ».
16 августа 1938 года Исполнительный комитет Коммунистического Интернационала проголосовал за роспуск Коммунистической партии Польши.

Как объяснил Мануильский, «агентам польского фашизма удалось занять все ключевые посты в Польской коммунистической партии».

Следующими жертвами «чисток» стали советские руководители Коммунистического Интернационала, обвиненные в недостаточной бдительности:
Кнорин, член Исполнительного комитета,
Миров-Абрамов, начальник отдела по связям с зарубежными странами,
Алиханов, начальник отдела кадров, а также сотни других.
Все они были ликвидированы.

Только очень редкие руководители, прямо не связанные со Сталиным, такие как Мануильский и Куусинен, пережили «чистку» Интернационала.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Pashutka
Pashutka


Сообщений: 19885
14:46 01.12.2021
Сейчас, друзья мои, мне бы хотелось рассказать вам как выглядели московские процессы 1936−1938 годов, глазами специально приглашённых иностранцев.
Мудрый ЛИОН ФЕЙХТВАНГЕР, присутствовал на Втором московском процессе.

ЛИОН ФЕЙХТВАНГЕР О МОСКОВСКИХ ПРОЦЕССАХ

…Помещение, в котором шел процесс, невелико, оно вмещает, примерно, триста пятьдесят человек.
Судьи, прокурор, обвиняемые, защитники, эксперты сидели на невысокой эстраде, к которой вели ступеньки.

Ничто не разделяло суд от сидящих в зале.
Не было также ничего, что походило бы на скамью подсудимых; барьер, отделявший подсудимых, напоминал скорее обрамление ложи.

Сами обвиняемые представляли собой холеных, хорошо одетых мужчин с медленными, непринужденными манерами.
Они пили чай, из карманов у них торчали газеты, и они часто посматривали в публику.
По общему виду это походило больше на дискуссию, чем на уголовный процесс, дискуссию, которую ведут в тоне беседы образованные люди, старающиеся выяснить правду и установить, что именно произошло и почему это произошло.

Создавалось впечатление, будто обвиняемые, прокурор и судьи увлечены одинаковым, я чуть было не сказал спортивным, интересом выяснить с максимальной точностью все происшедшее.
Если бы этот суд поручили инсценировать режиссеру, то ему, вероятно, понадобилось бы немало лет и немало репетиций, чтобы добиться от обвиняемых такой сыгранности: так добросовестно и старательно не пропускали они ни малейшей неточности друг у друга, и их взволнованность проявлялась с такой сдержанностью.
Короче говоря, гипнотизеры, отравители и судебные чиновники, подготовившие обвиняемых, помимо всех своих ошеломляющих качеств должны были быть выдающимися режиссерами и психологами…

Л. Фейхтвангер. Москва 1937
Ссылка Нарушение Цитировать  
К первому сообщению← Предыдущая страница Следующая страница →К последнему сообщению

Вернуться к списку тем


Ваше имя:
Тема:
B I U S cite spoiler
Сообщение: (0/500)
Еще смайлики
        
Список форумов
Главная страница
Новые темы
Обсуждается сейчас

ПолитКлуб

Дуэли new
ПолитЧат 0
    Страны и регионы

    Внутренняя политика

    Внешняя политика

    Украина

    Сирия

    Крым

    Беларусь

    США
    Европейский союз

    В мире

    Тематические форумы

    Экономика

    Вооружённые силы
    Страницы истории
    Культура и наука
    Религия
    Медицина
    Семейные финансы
    Образование
    Туризм и Отдых
    Авто
    Музыка
    Кино
    Спорт
    Кулинария
    Игровая
    Поздравления
    Блоги
    Все обо всем
    Вне политики
    Повторение пройденного
    Групповые форумы
    Конвент
    Восход
    Слава Украине
    Народный Альянс
    PolitForums.ru
    Антимайдан
    Против мировой диктатуры
    Будущее
    Свобода
    Кворум
    Английские форумы
    English forum
    Рус/Англ форум
    Сейчас на форуме
    Другие форумы
    Зачем Сталин уничтожил старых большевиков - Ленинскую гвардию?. А зачем ему читать материалы Пленума, если у него есть Библия со всеми писаниями ребе. А вот ...
    .
    © PolitForums.net 2024 | Пишите нам:
    Мобильная версия