По сети со страшной силой пиарят историю Сталинского абьюзера. Некого большевика, который пил, бил, не любил. А во всём виноват товарищ Сталин. Причём подробности совершенно ужасающие и не захочешь, а сделаешь вывод – вот все большевики такие и были.
Растут ноги из десятилетней давности статьи в Коммерсанте. Якобы, в серкретных архивах партии нашли переписку одной барышни. Как страшно обижали большевики её и деток. Зато сегодня эта древняя уже статья фонит из каждого утюга!
Оригинальный материал Коммерсанта сочится ядом с каждой строчки. Пересказывают крайне малограмотное и путанное письмо некой женщины. Якобы, муж партийный работник выгнал её и больных детей из дома, алименты не платит, имеет с десяток неофициальных жён и непрерывно пьянствует. А товарищ Сталин этому потворствует. Клиника какая-то.
Причём Коммерсант называет эту историю «крайне характерным для эпохи скандалом». Вот все они большевики такие! Давайте зажмём малость нос и окунёмся в откровения коммерсантов. Брехня же через слово!
Итак, 1926 год, Иваново-Вознесенск. Главе партийного контроля, а заодно главному борцу с религией Емельяну Яровславскому поступает письмо гражданки Сотичевой. В прилагаемой записке не без иронии история названа «замечательной по своему изложению».
Действительно, письмо очень напоминает творчество душевнобольных. Читать тяжело, местами мысль скачет невообразимо. У гражданки либо полная каша в голове, то ли просто дама малограмотная, потому всё валит в кучу и толком написать не может. Но пишет вещи ужасные.
Коммерсант называет это письмо «историей упорной борьбы обыкновенной русской женщины за свое женское счастье в условиях Революции, Гражданской войны и разрухи». Итак письмо Марии Сотичевой товарищу Сталину. Которого Сталин, разумеется, в глаза не видел. Но во всём виноват.
Сначала Мария пишет про благословенный царский режим. Её отец был вынужден пойти работать на кирпичный завод в восемь лет. Чтобы с голода не протянуть ноги. А через сорок лет у него от тяжёлой работы отнялись ноги. И пришлось работать извозчиком.
Брат Марии на работу пошёл в 12 лет в типографию, второй брат в 11 лет пошёл работать в музыкальную команду. Третий брат с тринадцати лет работал в пекарне. Сама Мария с 12 лет работала в швейной мастерской. Всего образования три класса церковно-приходской. Чудесное царское время!
И про мужа-негодяя рассказывает. Как познакомилась с ним в 1906 году, как этот абьюзер работал слесарем на заводе. Как призвался в армию в империалистическую. Как храбро бил немца на фронте.
Кстати, купить швейную машинку в цветущем тринадцатом году Мария не могла. Пришлось взять машинку в кредит, чтобы шить на продажу.
И очередная подлость Коммерсанта. Журналисты пишут, что Мария жертвовала всем, чтобы подкормить мужа на фронте. А собственные дети голодали. И приводят фото погибающих от голода детей в Поволжье. Какая связь? Причём тут это? Чтобы жальче было Марию?
А дальше начинаются какие-то откровенные байки. Сотичев с фронта приезжает с новой женой-полькой и сыном. Это он на фронте так навоевал?
Сотичев поступает работать в трамвайное депо. И заводит себе третью жену Зою Козлову. А Марию в пьяном виде страшно бьёт. Но она от такого негодяя не уходит еще полтора десятка лет!
Разумеется, подлый большевик Сотичев не мог дождаться начала новой Войны. И Гражданскую встретил с большой радостью! «Ах, слава богу война!».
Сотичев уезжает на фронт, а коммерсант снова печатает фото с голодными детьми Поволжья. Ну не было у Сотичева детей в Поволжье! А дальше брошенная жена макает перо в известную субстанцию и начинает откровенно сочинять.
Оказывается, товарищ Сотичев взял в долг у губернского комитета примерно свою годовую зарплату в 800 рублей. После чего заложил табельный наган за пятьсот рублей другому большевику Мятникову. И всё пропил с друзьями коммунистами!
И тут с фронтов Гражданской муж пишет - гоняю белогвардейцев без револьверта, мочи нет. Продай всё, выкупи и пришли мне мой наган. И девушка распродаёт всю одежду, последнее одеялко и ботинки, выкупает революционный наган и шлёт мужу. У Вас ещё не выступила скупая слеза? Журналистка коммерсанта Кузнецова очень старается!
А что же кровавая Советская власть? Оказывается, пока муж большевик воюет с белыми, его жене с детьми выдали бесплатно новую квартиру. Она сама это пишет! Товарищ Трифоновский из губкома ставит женщину на довольствие, каждый день семье выдают по фунту хлеба. Детям выделяют зимнюю одежду. Семье выдают бесплатно мебель для квартиры и посуду. Времена Гражданской, времена голодные, фунт хлеба не бог весть что, но партия семью не бросает!
И тут же, чтобы мы не подумали хорошего про красных, коммерсант припечатывает очередной фотографией. На старом фото какие-то мужики за столом напрочь заставленным пустыми бутылками. И подленькая подпись журнала "Куда бы ни приехал работать видный большевик Сотичев, через месяц-другой он находил себе приятное коммунистическое общество". Разумеется, это фото никакого отношения к Сотичеву не имеет. Просто какие-то мужики за столом. Но сразу понятно - все коммунисты алкоголики!
К Орлу подошли с хрустом французских булок белые. Семью опять не забыли, Марию с детьми злые большевики почему-то не бросили, вывозят в город Сарапул. Более того, один из большевиков, товарищ Турок прислал ей из Орла переводом пять тысяч рублей. Мария сама пишет, что коммунисты добровольно сбрасывались на поддержку семей, у которых мужья воевали вдали от дома. Вот злодеи, могли бы и пропить как нормальные коммунисты с фотографии!
Гражданская закончилась, Сотичев вернулся домой. По словам женщины, завёл новую жену, теперь Раю. А её поносил неграмотной кухаркой. Зачем он к ней-то всё время возвращается, если у него каждый год новая жена?
И вот Сотичева отправляют в небольшой городок Елец партийным начальником. Быть ему назначено старшим секретарём уездного комитета. По нынешнему что-то вроде главы района. И тут же сообщают - в Ельце в партийном руководстве повальное пьянство, взятки и проституция. Почти как в анекдоте - Вы хотите с этим бороться? Да что Вы, я хочу в этом участвовать!
Что первым делом сделал в Ельце новый начальник, по словам жены? Правильно, забрал жену с детьми с собой и завёл кроме них новую жену Киселёву. Женщину ужасно распутную, соблазнившую десять коммунистов. А ещё эта Киселева в парикмахерской волосы завивает! Так и пишет: "товарищ Сталин, она же губы красит и щёки румянит!".
И опять рассказы, что муж дома бывает редко. Всё время ухаживает за этой Киселёвой по паркам да садам, домой приходит "пьяный и облеванный". И тут же бьёт до смерти законную супругу. Вот как это в одной голове уживается? Ушёл любовницу по парку гулять, а вернулся в блевоте? И так каждый день? Настоящий коммунистический глава района, правда же?
Глава партии в районе фигура настолько видная, что о любых его художествах немедленно в партию наверх бы сообщили. Он же власть позорит. Но ничего не происходит. Выводов ровно два: либо все большевики такие и были, либо врёт нам мадам Мария. Угадайте, какой вариант выбрала журналистка феминистка из коммерсанта?
Правильно, читаем, что в уездном женотделе коммунистка Филиппова сама изменяет с женатым мужиком, видный партиец Бобров тоже бросил жену с двумя детьми, прокурор района бросил жену и пятерых детей. Большевики, что взять.
Дальше накал разоблачений нарастает. Сотичев бьёт детей, так что они встать не могут по три недели. Обещает зарезать жену. Жена спит с вилкой под подушкой для обороны, но от злодея мужа не уходит. И так восемнадцать лет замужем за кровавым большевиком. Жена идёт жаловаться партийному начальнику мужа.
Тот спрашивает, зачем это Вы жену бьёте? Да никогда не бил в жизни, - отвечает герой Гражданской. И партийного начальника Дирика ответ вполне устроил. Я стесняюсь спросить, если жену регулярно избивают, по ней этого не видно? Так может, товарищ Сотичев не врёт?
Сотичева переводят на партийную работу в Иваново. И он опять берёт с собой столь ненавидимую, якобы, семью с собой. И тут же заводит новую, уже не знаю какую по счёту жену. Ну не бред ли?
Наконец девушка окончательно достала жалобами Сотичева и он с ней развёлся. Оставил семье квартиру. Суд назначил 25 рублей алиментов. Но и те, по письму Сталину, партиец платить не платил. Журналистка пишет, так и так, выгнал жену и больных детей на улицу. Навернулись слёзки?
А теперь почитаем документ официальный. Заключение партколлегии губкома от 10 декабря 1927 года по письмам Сотичевой. Из рассмотренных документов установлено, что после отъезда бывшей жены из Иваново в Орёл каждый месяц товарищ Сотичев весь год перечислял семье алименты. Причём не в размере установленных судом двадцати пяти рублей, а добровольно по сто рублей. Это две зарплаты простого рабочего! Это документы о переводах из сберкассы!
Сохранилась и характеристика, подписанная товарищами Сотичева, вот послушайте:
"За время пребывания товарища Сотичева в Иваново-Вознесенской организации за ним не было замечено каких-либо некоммунистических поступков. Из опроса партийцев, живущих в том же общежитии, видно, что в своей личной жизни он был очень выдержан и всегда старался домашние неприятности улаживать мирным путем, что ему трудно удавалось благодаря нервному и очень горячему характеру его жены, которая каждый пустяк всегда раздувала в целую историю. За всё время его работы в Иванове не было ни одного заявления со стороны окружающих лиц как по работе, так и по общежитию о некоммунистических поступках, как-то пьянство и что-либо другое".
Вот так, ответственные товарищи прямо пишут - жена со странностями. Никто из товарищей почему-то повального пьянства и десяти жён у товарища Сотичева как-то не заметили.
В конце журналистка возмущённо пишет, что партийная комиссия всю эту переписку, вместо того, чтобы переслать товарищу Сталину, почему-то упаковала в дальний угол архива. Красные злодеи, абьюзеры, ненавистники женщин, что с них взять.
Что видно на деле? Герой войны с немцами, герой Гражданской, двадцать лет прожил с одной женой, детей поднял. Терпел бесконечные жалобы и анонимки от жены. Ушёл - квартиру жене оставил, ещё и большую часть зарплаты детям на алименты шлёт. Но нет, подаётся как типичный портрет негодяя коммуниста, алкоголика и распутника. И вот эта дрянь сейчас изо всех сил тиражируется по всем соцсетям. Большевики - они такие. И ведь не стыдно печатать!
