СССР-большая Зона.

zaperenos

103 1499 11:22 01.09.2021

Рейтинг темы: +3

zaperenos
zaperenos

Сообщений: 12313

В рассказе Кира Булычёва «Свободный тиран» главный герой попадает на планету, в которой огромная страна является большой Зоной — жилые дома называются «бараками» и «блоками», комнаты называются «камерами», а столовые и парикмахерские именуются «учреждениями специального обслуживания». «Свободным» в этой стране был только правящий тиран — он жил в небольшой клетке, несколько квадратных метров которой именовались «свободной землёй», тогда как вся остальная страна была огромной Зоной. Этот рассказ удивительно похож на ту действительность, которая существовала в реальном СССР, который во всех своих областях больше всего напоминал ту самую страну-Зону из рассказа Кира Булычёва — где «свободным» был только главный тиран, что сидел в своих резиденциях за железными дверями и многочисленной охраной. Советское рабство и крепостничество было «закреплено документально», одним из действенных рычагов этой системы был советский паспорт, а за всеми гражданами осуществлялся тотальный надзор.

Если сделать рекурс в историю, то следует сказать, что никакого «тотального надзора» в царской России не существовало. Под особым надзором полиции находились лишь те, кто отбыл наказания в исправительно-арестантских отделениях, тюрьмах или крепостях, особенно это касалось рецидивистов. Такие граждане получали паспорт только с разрешения полиции, в нём делалась отметка о судимости и в некоторых случаях могла быть внесена запись, ограничивающая места проживания.

Что интересно — «жестокий царизм» крайне лояльно относился даже к революционерам, которые выступали против этого самого царизма, часто даже с оружием в руках — после отбытия наказания революционерам можно было жить где угодно, и они никак не были ограничены в правах.

В 1900-м году Владимиру Ульянову-Ленину (который в то время был братом казнённого террориста, активным приверженцем свержения монархии и деструктивным пропагандистом) был без всяких проблем выдан заграничный паспорт, а сам он мог жить где угодно и куда угодно ездить. Вы можете представить себе что-то подобное в СССР?
Или Троцкий-Бронштейн, можно сказать не сидел, а жонглировал поддельными паспортами, И. Джугашвили в ссылки в Сибирь, как в командировки ездил, приехал туда -сбежал, еще раз приехал --на следующий день сбежал, под конец, только царисты догадались отправить его туда, откуда сбежать невозможно, просто в силу географического расположения. Можно для смеха, сравнить с режимом установленным им в сибирских лагерей ГУЛАГа, по сравнению с советской пыточно-лагерной системой, все рассказы большевика Бонча-Бруевича о «тяжелых двух годах в сибирской ссылке» (работал учителем в школе, имел дом в несколько комнат, читал что хотел) и о «слежке царских шпиков» — выглядят смешными детскими сказками.

После переворота 1917 года пришедшие к власти большевики поделили всё население страны на «сорта годности». В «бесклассовом социалистическом обществе» начали выделять группы «неугодных людей» — которые всячески урезались в правах, и большевики только радовались, если те уезжали, умирали, или как-то иначе исчезали с лица Земли. Эти люди были неугодными в советской системе, и точка. Называли таких людей «лишенцы». К ним относили «кулаков», частных торговцев, священнослужителей, «политических» и прочих «неугодных элементов».

В 1932 году в СССР началась всеобщая паспортизация, которая должна была на законодательном уровне закрепить такое неравенство. «Лишенцам» паспорта не выдавали, и они были вынуждены работать на самых чёрных работах, где паспотрт не требовали. Без паспорта не было невозможно получить хоть какое-то жильё, нельзя было получить продуктовые наборы и карточки, нельзя было голосовать — словом, все эти люди были обречены советской системой на вымирание.

С середины 1930-х годов на «неугодных элементов» устаивались облавы, и их стали выселять их крупных городов — чаще всего прямо в лагеря ГУЛАГа. Позже начали отселять и с территорий «близ железных дорог», что считались «стратегическими территориями».

В колхозах паспорта не выдавали вообще, сделав крестьян государственными крепостными — колхозники в буквальном смысле слова были «прикпеплены» к колхозам, не имели никаких прав и никакх документов, не могли никуда уехать без разрешения председателя колхоза, а выехавшие самовольно — приравнивались к «беглым рабам». Чисто физически жизнь советских колхозников никак не отличалась от жизни чернокожих рабов в США в XIX веке.

Примерно со второй половины 1930-х годов вся территория СССР оказалась нашпигованной органами негласного надзора, сплетёнными с НКВД и замаскированными под «органы учёта движения населения». Внешне всё выглядело как невинный сбор статистики, но на самом деле государство таким образом контролировало всех граждан и «отлавливало неугодных». Советский «институт прописки» существовал с примерно теми же целями.

На эти органы, под видом простых советских труженников, также работало множество тайных сотрудников т.н. сексотов, это была целая пирамида тотального тайного надзора над населением Советского Союза, например популярные в СССР актеры Георгий Жженов и Петр Вельяминов были тайными агентами КГБ, даже сейчас после всех пертурбаций последнего времени потомки этих сталинских вертухаев, славят Сталина и гадят на всех форумах.

Найти приличную работу тому человеку, которого советская власть посчитала своим врагом, было совершенно невозможно. Контролировалось это просто — при прибытии в то или иное место, даже при простом заселении в гостиницу, человек должен был заполнить «адресный листок», который потом сверялся с имеющейся картотекой. С 1933 года в паспортах «неугодных элементов» делались тайные отметки, позже такие отметки стали явными.

К контролю за «лишенцами» и прочими «неугодными элементами» органы НКВД и милиция привлекала даже дворников, сторожей, вахтёров и гардеробщиков, которые на советском новоязе ими именовались «доверенными лицами». Не в последнюю очередь именно по этой совковой инерции ещё продолжают существовать хамские, подозрительные и властолюбивые вахтёры и гардеробщики — в советские годы они тесно сотрудничали с ментами и ощущали себя Штирлицами при исполнении.

К людям же, попавшим конкретно в исправительную систему НКВД, власть применяла более изошренные методики подавления.

Умные головы этой Системы знали, что различие между уголовными преступниками и политическими осужденными, оказавшимися в одном пространстве лагеря, абсолютно непреодолимо с точки зрения метафизического дискурса. И тоталитарная власть использует это различие для устрашения индивида, попавшего на зону.
Здесь эта т.н. советская Власть сливается с уголовным миром по целому ряду позиций, предлагая ему неоправданные привилегии, и все только ради того, чтобы лишить индивида способности сопротивляться власти, лишить его самости. Эта власть наделяет уголовный мир функциями управления, когда тюремные авторитеты распоряжаются и распорядком для политических осужденных и даже их жизнями или предоставляет им льготный режим существования (освобождение от труда, лучшее питание).
Будучи старым и опытным заключенным, Сталин воспринял криминальные установки и использовал их как составную часть своих властных механизмов.
Власть и криминальная субкультура сливаются в пространстве его тюрем, т.к. обе они преследуют одинаковые цели — уничтожение человеческого достоинства, снижение способности сопротивляться насилию и, как конечный вариант, установление бесконтрольной со стороны индивида системы управления.
Специалисты в области пенитенциарной психологии, криминологии, социологии преступности предлагают ряд характеристик, которые выражают сущность криминальных, уголовных субкультур в целом в плоскасти лагерей ГУЛАГа. Если привести список этих характеристик и сравнить его с описаниями официальной власти в текстах метафизического дискурса, то совпадение окажется абсолютно полным.
1. «Попрание прав личности, выражающееся в агрессивном, жестком и циничном отношении к „чужим“ слабым и беззащитным» — расстрел осужденных, если они переставали выполнять норму выработки в «Колымских рассказах» В.Т. Шаламова; ночные обыски в туберкулезном диспансере в тексте Е.С. Гинзбург.
2. «Отсутствие чувства сострадания к людям, в том числе и к «своим» — характер взаимоотношений руководства различных уровней «тюремной шарашки» в тексте А.И. Солженицына «В круге первом»; история о жене М.И. Калинина в тексте Л.Э. Разгона «Непридуманное».
3. «Нечестность и двуличное отношение к «чужим»» — описание допросов у Е.С. Гинзбург и Л.З. Копелева.
4. «Паразитизм, эксплуатация «низов», глумление над ними» — примеры оскорбительного отношения как к заключенным, так и к любому человеку, занимающему более низкую ступень иерархической лестницы, приводят абсолютно все авторы рефлексивного дискурса.
5. «Обесценивание результатов человеческого труда» — эксплуатация осужденных на самых тяжелых стройках, работах и отсутствие оплаты и достойных условий существования осужденных трансформировали труд из главной социальной ценности в поток бессмысленных действий. О том, что советский индустриализм носил мифологический характер, писал В. Подорога, указывая, что все «великие» советские стройки осуществлялись политическими осужденными, чье наличие официально не признавалось властью [15, с. 180]. Очень точно эту характеристику официальной власти определил В.Т. Шаламов, когда сравнил надпись над входом в лагеря «Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства» с надписью над фашистскими лагерями — «Каждому свое»: «Лагерь был местом, где учили ненавидеть физический труд, ненавидеть труд вообще. Самой привилегированной группой лагерного населения были блатари — не для них ли труд был геройством и доблестью «[23, с. 87]. Здесь уголовная субкультура с ее пренебрежительным отношением к труду, как к неодобряемой форме деятельности, полностью совпадает с теми социальными практиками, которые официальная власть использует в отношении организации труда.
6. «Неуважение прав собственников, выражающееся в кражах и хищениях» — история о галстуке в тексте у В.Т. Шаламова; о кражах в тюремной больнице у Л.З. Копелева.
7. «Поощрение циничного отношения к женщине и половой распущенности» — убийство Анны Павловны в рассказе В.Т. Шаламова; очень точно это циничное отношение к женщине как сексуальному объекту передает отрывок из текса Л.З. Копелева: «Но что будет с Милой? Она рядом, прижалась к плечу, теплая, печальная, пальцы тонкие, но сильные, тискают мне локоть. Что будет с ней, кому достанется? Ведь придется ей не с одним, так с другим так же прижиматься, так же целоваться влажно, горячо, так же распахиваться… «[8, с. 427]. Единственно возможная форма существования для женщины по нормам криминальной субкультуры — это быть чьей-то сексуальной собственностью, и этот стереотип представители официальной власти с точностью воспроизводят.
8. «Поощрение низменных инстинктов и любых форм асоциального поведения» — безнаказанность издевательств и убийств политических заключенных представителями уголовного мира, как одна из стратегий власти по запугиванию индивида и разрушению его способности к сопротивлению.

Следует отметить, что тогдашнее распространение знаний о тюремной субкультуре в обществе получило искаженный эффект — в общественном сознании не сформировалось устойчивая неприязнь и нетерпение к тюремной субкультуре, а напротив, был сконструирован героический образ осужденного, противостоящего несправедливой официальной власти. Эти две причины способствовали распространению в отечественной культуре такого явления как "тюремизация" - принятие норм, ценностей и правил тюремной субкультуры как неотъемлемой, составной части повседневных практик, а с началом т.н. перестройки резким взлетом криминальной преступности.

Впрочем надо отметить, что после Сталина, методы прямого физического воздействия, на противников советской власти заметно ослабли и сошли в тень, на них действовали множеством иных методов.

Функции пресечения идеологических преступлений были переданы Пятому управление КГБ СССР. Вот скажем, если при Сталине его противников, сразу же вздернули бы на дыбу, получили признательные показания и расстреляли, не приводя несчастных в сознание, то что делать, если пытки и «тройки» отменили, а работать с ними надо?

Так партия создала стройную систему управления обществом, важной, но относительно небольшой частью которой и стала «пятерка».
Основную нагрузку возложили на советскую журналистику, управляли которой в отделе пропаганды ЦК КПСС. Тотальная пропаганда в СМИ, пронизывающая все умы, рождала непрерывную поддержку своих идей и партийной интерпретации повестки дня. Она была главным инструментом, но партийные и профсоюзные организации, пронизывающие все общество от цеха до семьи, были ее опорами.

Поэтому СССР после 1956-го держался на реальной поддержке народа, число его сторонников было больше пресловутых 87%, поддерживающих Путина. Когда пропаганда остановилась, а журналисты стали писать что им вздумается, никакое Пятое управление не могло уже остановить распада страны.
И не для этого его создавали, оно было призвано разыскивать в массах крайне редкие попытки противостоять пропаганде ЦК КПСС и бескровно, а по возможности и без посадок купировать очаги самостоятельной мысли. Для этого создали отделы, контролировавшие соблазны Запада на каналах религиозного, туристического, студенческого, культурного и научного обмена — своеобразную контрразведку от идеологии. Эти «позиции» использовали и в личных целях. Никакого отдела по работе с молодежью не существовало, но детей (случалось и бездарных) нужных людей в вузы проталкивали офицеры действующего резерва в ведущих институтах, а три списка (по значимости — ЦК КПСС, Минвуза и КГБ) начинали составлять еще в январе.

Не стоит преувеличивать важность «пятерки» в приоритетах руководившей страной партии: главными управлениями по-прежнему были разведка и контрразведка в их классическом понимании. В период своего высшего развития численность Пятого управления с прапорщиками на входе, уборщицами и водителями не превышала 550 человек. Любой, кто осмотрит здание, выходящее на Пушечную улицу и «Детский мир» с церковью, ранее служившей проходной, поймет, что больше там и не уместить. При этом управление еще и занималось борьбой с терроризмом, исламским фундаментализмом, тоталитарными сектами, чем и сегодня занимаются все контрразведки мира. И этого хватало (помимо очень маленьких областных и городских отделов) на все 275 миллионов населения СССР — все основное делала пропаганда.
ГУЛАГ и пытки партия Хрущева ликвидировала, это был консенсус коммунистов, сумевших пережить сталинские чистки. Секретным приказом по делопроизводству все сотрудники «пятерки» были обязаны немедленно сдавать в Девятое управление и ЦК КПСС материалы, полученные о людях на выборных партийных, комсомольских, советских, профсоюзных постах, и главных редакторов газет. Дела оперативного учета по ним немедленно прекращались — Коммунистическая партия навсегда усвоила уроки Сталина и никому не собиралась давать право следить за собой. За всю историю КГБ после ХХ съезда на посту председателя не было ни одного кадрового чекиста — только номенклатура ЦК. Именно ЦК КПСС был конечным арбитром во всем, журнал «Юность», невзирая на грозные письма и резолюции чекистов, мог спокойно печатать своих авторов, пока его отраслевой отдел был на его стороне.
Взамен дыбы и наганов сотрудников «пятерки» вооружили довольно неубедительной статьей 70 УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда» (распространение клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй). Последнее дело по ней летом 1988-го завел близкий знакомый Путина Виктор Черкесов.

Это-то и была главная из множества ошибок брежневского руководства, приведших к распаду СССР и гибели социализма.

Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!