Историческая справка:
Чтобы взять под контроль деревню и получать бесплатный хлеб для городского населения большевики приняли решение натравить деревенскую бедноту на остальных крестьян. Решение вполне в их духе, ведь в городе происходило то же самое: большевики натравливали рабочих на более обеспеченные слои населения.
На фото: «красный» продотряд готовится к походу в деревню. Грабить крестьян было гораздо более опасным занятием, чем воевать с «белыми». Многие продотряды пропали без вести полностью.
Итак, с этой целью на селе декретами ВЦИКа от 11 июня и Совнаркома от 6 августа 1918 года была создана конкретная организационная структура: комитеты бедноты (комбеды). В их задачи входило: 1) обнаружение и самостоятельная конфискация запасов продовольствия, скрытых местными крестьянами от большевицкой власти; 2) оказание содействия частям ЧОН, РККА, отрядам Продармии при реквизиции «излишков» хлеба; 3) перераспределение части реквизированного продовольствия, скота и прочего среди селян; 4) помощь в проведении мобилизации в ряды РККА.
В воспоминаниях члена одного из комбедов Митяева И.И. (в 1918 ему было 16 лет) речь идет об обстановке в Раненбургском уезде в 1918—1919 гг. (Раненбург Рязанской губернии — сегодня Чаплыгин Липецкой области). В Раненбургском уезде к ноябрю 1918 года действовало 186 комитетов бедноты. В результате грабительской политики «красных» осенью 1918 почти вся Рязанская губерния пылала в огне крестьянских восстаний. В Раненбургском уезде из 26 волостей мятеж вспыхнул в двенадцати.
В Дубовской и Путятинской волостях восстание началось 7 ноября. В Салтыковской и Урусовской — 12 ноября. В Дубовом повстанцы разогнав Волсовет и Комбед распустили по домам собравшихся в волости призывников в Красную Армию. «Призывникам они говорили: Зачем вам идти в Красную Армию и убивать своих же братьев. Берите оружие и бейте коммунистов».
В Буховом мятеж начался в ночь на 7 ноября. Так его описывает коммунист С. Рубцов: «Кулаки не велели призывникам идти на призывной пункт, охотились за сельскими коммунистами и активистами сельсовета и комитета бедноты. Рано утром 7 ноября враги забили набат и пошли по крестьянским хатам, чтобы поднять неустойчивую часть населения против Советской власти. Избив нескольких коммунистов и активистов, мятежники с кольями, вилами, топорами из Бухового направились в с.Колыбельское. Они надеялись, что там к ним присоединятся и колыбельцы. Но в Колыбельском мятежники сочувствия не получили. Тогда они ворвались в здание Колыбельского волостного правления, переломали мебель, порвали бумаги, посрывали портреты вождей революции и отправились на большак, имея намерение добраться до Раненбурга и учинить там расправу над большевиками. Но план мятежников сорвался. Их встретил отряд раненбургских коммунистов. Который открыл огонь из винтовок и пулемётов. Мятежники струсили, не приняли боя и пустились наутёк. Когда вооруженный отряд прибыл в с. Буховое, мятежники убежали в лес…».
Вследствие отсутствия у восставших достаточного количества огнестрельного оружия восстание было относительно легко подавлено силами РККА и отрядов чекистов.
Начало цитаты: «Главной задачей и волостного комитета бедноты и волостного продовольственного комитета являлось изъятие у средних крестьян продовольственных излишков путём реквизиции, а у кулацких элементов — путём конфискации. Для ссыпки хлеба были заняты хорошие амбары у Бударовых, Павлушкиных, Конуркина. Учёт поступившего зерна и расчеты со сдатчиками составлял одну из основных моих обязанностей как секретаря волостного продовольственного комитета. И хотя опыта у меня никакого не было, я старался компенсировать недостаток званий старательным и честным отношением к делу, горячим стремлением оправдать оказанное доверие.
В волости возникла партийная ячейка. Многие крестьяне-бедняки «записались», как тогда говорили, в большевики. И я в свои 16 лет считал себя записавшимся в большевики и постоянно присутствовал на партийных собраниях, которые происходили очень часто, начинались и заканчивались пением гимна «Смело, товарищи, в ногу!». Думаю, и другие считали себя коммунистами, а организационно не были оформлены.
На базе бывшей лавчонки мелкой торговли Федора Трофимовича Крысанова и его трактирчика «Перепутье», расположенных на усадьбе Григории Самсоновича Васина, была организована «коммуна», носившая исключительно потребительский характер. В коммуну доставлялись свиньи, бараны, гуси, утки, куры, конфискованные у крестьян. Сюда же поступал и самогон, изъятый у крестьян. Членам коммуны жилось неплохо: они бесплатно пили и закусывали.
Необходимость снабжения коммуны толкала на возможно большее изъятие скота и птицы у крестьян. Начались перегибы. Незаконное изъятие продовольствия для питания членов коммуны у кулаков стало распространяться и на середняков, что вызывало большое недовольство крестьян, на глазах которых волостные начальники, особенно А.К. Гусев и В.Ф. Суханов беспробудно пьянствовали.
Помню, собираясь устроить «облаву» спекулянтов и мешочников, «коммунисты» А.К. Гусев, В.Ф. Суханов, Г. К. Гусев, М.И. Арбузов и др. решили взять и меня. В. Ф. Суханов мотивировал это решение так:
— Надо, чтобы Ванюшка поехал с нами, а то можем налететь на такого «спекулянта», который законный документ на провоз хлеба имеет. Отберём у него хлеб или вещи, — рассуждал Василий Федосеевич, — может выйти большая неприятность…
Все согласились с соображениями, высказанными Сухановым. Вечером, когда уже было совсем темно, на трёх подводах мы тронулись в путь по направлению к железнодорожному полустанку Заново. Остановились вблизи Заново, распрягли лошадей, и участники «облавы» заняли позиции на небольшом расстоянии друг от друга.
Меня оставили около повозок. Прошло какое-то время, и я увидел, как к нашей стоянке ведут плачущую женщину, которая умоляла отпустить её. «Спекулянтке» было предложено предъявить документы мне. Она достала из-за пазухи свернутую бумажку в 1/8 листа. Это была справка одного из жилищных товариществ Москвы, удостоверяющая, что предъявительница следует в хлебные районы с собственными вещами для обмена на хлеб. Прочитав справку, я сказал, что документ вполне законный. Женщину отпустили, и она, обрадованная благополучным исходом задержания, чуть ли не бегом устремилась на дорогу, чтобы следовать дальше.
Привели ещё несколько человек, и я во всех случаях давал «заключение» о законности документов. Недовольные комиссары выругали меня, сказав, что я плохо разбираюсь в документах.
— Не может быть, — сказал М.И. Арбузов, — чтобы у всех задержанных бы-ли правильные документы. Наверное, Ванюшке просто жаль спекулянтов, тогда пусть он и скажет об этом.
В разговор вмешался мой непосредственный начальник — волостной комиссар продовольствия В.Ф. Суханов, спросив меня:
— Может, Ванюшка, тебе действительно жалко спекулянтов?
— Жаль, Василий Федосеевич, очень жаль, потому что документы у всех правильные. Если бы документы были неправильные, то настоящих спекулянтов жалеть не стал бы, — ответил я.
После этого объяснения «облавщики» решили перебазироваться в район станции Троекурово, полагая, что на эту узловую станцию прибывает больше спекулянтов, среди которых наверняка окажутся люди с неправильными документами, а то и совсем без них. Мне не хотелось больше заниматься проверкой документов у «спекулянтов» и я решил во чтобы то ни стало сбежать домой, когда «облавщики» будут переезжать в Троекурово. На подъезде к деревне Покровка некоторые из них издавали храп, а другие клевали носом. Воспользовавшись этим, я выпрыгнул из телеги, спустился в канаву и через какие-нибудь 10−15 минут был дома.
В районе станции Троекурово под руководством Гусева и Суханова было много задержано мешочников, у которых были отобраны разные вещи. Часть потерпевших разыскала волостной Совет и сделали заявление о незаконном изъятии вещей. Но Гусев и Суханов, и те, кто их сопровождал, появились в волости дня через 3−4, и «спекулянты», опечаленные неудачей и возмущенные произволом, так и ушли ни с чем.
А тем временем «облавщики» пьянствовали в селе Таптыкове, произведя обмен вещей, отобранных у «спекулянтов» на самогон. Перед возвращением в волость по приказанию Гусева и Суханова у крестьян села Таптыкова и деревни Люблино были изъяты и доставлены в «коммуну» свинья, несколько баранов и несколько штук гусей.
Недовольство крестьян нарастало. Некоторые бедняки, записавшиеся в коммунисты, начали отмежевываться от ячейки… В декабре 1918 года в руководстве нашей волостью произошли большие изменения. Состоялись выборы волостного Совета. Его предателем, вместо А.К. Гусева, допускавшего много нарушений законности и произвола в отношении среднего крестьянства, был вновь избран В.Г. Исайченков.
Волостной комитет бедноты прекратил своё существование. Распалась и «коммуна», базировавшаяся на поступлениях свиней, баранов и птицы, незаконно конфисковывавшихся у так называемых «кулаков». Конец цитаты.
> > Была еще при царизме, называлась Боевая организация социалистов-революционеров. Правда, малочисленная. quoted1
На момент февральской революции такой организации не было, она прекратила свою деятельность в 1911 году.
Следственная комиссия по делу Азефа осенью 1910 года окончательно завершила свою работу, после чего в докладе её председателя Алексея Баха прозвучало осуждение террора, применяемого «Боевой организацией». В начале 1911 года Савинков собрал оставшихся членов организации, которые голосованием решили её распустить.