> Я не знаю почему, но у меня к Луначарскому какое-то особое отношение. Может быть это из-за того, что когда-то в молодости я впервые прочитала, как он на заседании Коминтерна выступал сначала по-русски, потом перешёл на немецкий, французский, испанский, английский и снова на русский. Кроме этих языков Луначарский знал в совершенстве украинский и польский, но не считал их иностранными. Они были как бы для него продолжение русского. Я много лет в школе и в МГУ изучала немецкий язык, потом ходила на курсы английского языка, но ни того, ни другого не знаю. Могу лишь переводить со словарём тексты. Может быть, поэтому я восхищаюсь полиглотами. Но Луначарский и тут для меня в особом ряду. Ведь он был не только полиглотом.
>
> Анатолий Васильевич был в первом советском правительстве наркомом по делам культуры и просвещения сразу после революции и находился на этой должности с 1917 года до 1929 года. Упросил его согласиться на этот пост В.И. Ленин.
>
>
>
>
> Упрашивать его пришлось потому, что когда Анатолий Васильевич находился в Петрограде, дошли ошибочные сообщения, что разрушен в Москве Кремль и Храм Василия Блаженного при захвате их солдатами революции. Сами же солдаты, более сотни человек, врагами революции были расстреляны у стен Кремля.
> По слухам Луначарский даже потерял сознание от такого известия.
> Позже выяснилось, что сообщение частично ошибочное. Люди действительно погибли, а Кремль и Василий Блаженный целы. Анатолий Васильевич согласился на предложение Ильича, сохранять все культурные богатства страны, но первое , что сделали , это отдали дань памяти и уважения солдатам, погибшим в боях за Революцию. Когда подходишь и сегодня к стенам Кремля, сразу видишь - мемориальное захоронение бойцов революции в 1917 году. Память о героях жива.
>
> Внешность Ленина такая, по которой никогда не скажешь, что перед тобой гений. Большой лоб, маленькие внимательные глаза, картавая речь. Луначарский по сравнению с Ильичом – красавец.
>
> Лоб тоже не меньше ленинского, глаза крупнее, а из под пенсне кажутся ещё больше, а весь его облик чем-то напоминает Чехова. А как говорил! Все, кто слышал Луначарского, восхищались его умом, речью, эрудицией. Оба эти удивительные бойца революции достойны того, чтобы о них писали тома. О Ленине действительно написано много разного настоящего, но и враги «постарались». О Луначарском в сравнении с Ильичём написано немного. Я с этим столкнулась, когда стала искать материалы об Анатолии Васильевиче.
>
> Родился Луначарский в Полтаве в1875 году, умер во Франции в1933 году, не доехав до нового места назначения полпредом СССР в Испании.
>
> В детстве он учился в Киеве в Первой гимназии. Там с 15 лет Анатолий Васильевич начал изучать марксизм и стал одним из участников и руководителей обширной организации, охватывающей все средние учебные заведения Киева. К его 17 годам организация насчитывала 200 человек марксистов. Потом университет в Цюрихе. Изучал естествознание и философию.
>
> Когда в 30 году ему присвоили звание академика, он, как когда-то на заседании Коминтерна, начал свою речь по-русски, потом перешёл на немецкий, французский, английский, итальянский, а закончил её по латыни. ( Интересно, что Менжинский знал кроме русского 13 языков, а его начальник Дзержинский кроме родных польского и русского ещё три.)
>
> Говорят, Луначарскому принадлежит афоризм: сколько языков знаешь, столько жизней проживёшь.
>
> Обычно вспоминая об Анатолии Васильевиче, перечисляют его партийное прошлое, сколько раз он сидел в тюрьмах, как он был знаком с Плехановым, Богдановым, Бердяевым, Горьким, в чём он расходился с Лениным. Мне хочется больше описать Луначарского человека. Вот кусочки из воспоминаний о нём Н. К. Крупской:
> «Он приехал в Женеву в конце 1904 года. Это было очень тяжёлое время. За границей была сравнительно небольшая кучка сторонников Ленина. В это время большевики решили издавать газету «Вперёд». Надо было подобрать туда товарищей, которые могли бы бороться в момент, когда поднималась новая волна рабочего движения. Первое впечатление, которое осталось от Анатолия Васильевича – это впечатление борца. Каждая статья была боевой политической статьёй, была орудием борьбы с меньшевиками. Подпись его тогда была Воинов, она была не случайна, она определяла весь его характер деятельности.»
>
> Под этим псевдонимом Луначарский написал замечательную статью о кровавом воскресении. Из неё я узнала, что поп Гапон, был искренне уверен, что он делает святое дело : ведёт народ к батюшке-царю, просить о заступничестве перед хозяевами. Рабочие шли с хоругвиями , с портретом царя и петицией о заступничестве, которую писал Гапон под диктовку рабочих. Но пули солдат не пощадили ни людей, ни портрет царя, ни хоругвии. Статья Воинова называлась «Как петербургские рабочие к царю ходили». «В этот день было убито и искалечено 4000 человек, набиты кровавым мясом все госпитали. Долго потом тайком вывозили по ночам трупы на кладбища». Я читала эти строки и вспоминала уже не 1905 год, а 1993. Власти вели себя также мерзко, как и солдаты «царя-батюшки». А защитники своих прав и защитники Советской власти одинаково безоружные совершенно бессмысленно подставили себя на убийство.
>
> В 1906 году в Стокгольме на объединительном съезде Луначарский защищал Ленина от нападок меньшевиков. Он так остроумно это делал, что понятно, почему они его так ненавидели. Анатолий Васильевич вообще был очень остроумный и находчивый человек, достаточно почитать его диспуты с митрополитом Введенским в «Безбожнике». А какой он был эрудит! Даже теологию знал не хуже попов. Поэтому диспуты с Введенским вызывали в 20х годах огромный интерес у масс.
>
> А ещё Надежда Константиновна вспоминает свою работу с Луначарским по просвещению масс: «Перед Октябрём в районных думах Петрограда велась работа по народному образованию. Тогда, в 1917 году, эта работа носила особый характер, она велась в тесном контакте с рабочими массами, переплетаясь с политической работой. Работавшие в разных районных думах большевики собирались под руководством Анатолия Васильевича. Он занимался народным образованием ещё до организации советской власти.
>
> Мы пришли в здание бывшего министерства народного просвещения, где кроме швейцаров и уборщиц никого не было. Мы собрали весь технический персонал на митинг. Анатолий Васильевич говорил им о народном просвещении, ставил принципиальные, серьёзные вопросы. Эта речь была очень хороша и произвела на всех большое впечатление.»
>
> Работать большевикам приходилось во всех смыслах с огромными трудами. Они не только должны были перестроить само просвещение на новый лад, им приходилось завоёвывать людей.
>
> «Учительство начальной школы было тогда под громадным влиянием эсеров, оно было враждебно настроено по отношению к большевикам. Учительство второй ступени было кадетское, за очень небольшим исключением. Эти ещё более враждебно относились к большевикам. Молодёжь средней школы была сплошь настроена враждебно.
>
> Анатолий Васильевич вёл широкую агитацию. Это была агитация борца. Он умел зажигать огнём своего энтузиазма и показывать перспективы. Нужен был талант Анатолия Васильевича, его широкий кругозор, его умение как-то по особому подойти к каждому человеку.» - пишет Крупская.
>
> Луначарский придумал в Наркомпросе отмечать юбилеи советской власти. Даже, когда юбилей представлял собой всего 30 дней.
>
> «Товарищи! – говорил Луначарский – Наши враги предсказывали, что мы не сможем продержаться более трёх дней. Другие прочили нам две недели. Вы видите: мы держимся уже целый месяц и будем держаться!»
>
> А вот воспоминания Корнея Чуковского: « Бумажка, наскоро прикреплённая единственной кнопкой к двери, гласила:
> Народный комиссар просвещения А.В. Луначарский принимает только по субботам от 2до 6.
>
> Но сразу было видно, что бумажка не строгая: висела она косо, без всяких претензий на официальную чопорность, и с нею никто не считался – входили в эту дверь, когда вздумается.
>
> Педагоги, рабочие, изобретатели, библиотекари, цирковые эксцентрики, художники всех направлений и жанров( от передвижников до кубистов), философы, балерины, гипнотизёры, певцы, поэты Пролеткульта и просто поэты, артисты бывшей императорской сцены- все они длиннейшей вереницей шли к Анатолию Васильевичу на второй этаж по замызганной лестнице, в тесную комнату, которая в конце концов стала называться «приёмной». Это было в 18 году. Вскоре бумажка на двери заменилась другою, чрезвычайно внушительной:
> Народный комиссар просвещения
>
> А.В. Луначарский
> принимает в Зимнем дворце
>
> ( по таким-то дням)
>
> и в Комиссариате просвещения
>
> ( по таким-то дням).
>
> Здесь приёма нет.
>
> Но и это никого не устраивало. Уже с 9 утра приёмная набивалась народом. Сидели на тощем диване, на подоконниках, на принесённых табуретах.
>
> Среди множества других посетителей особенно отчётливо запомнились мне:
> Всеволод Мейерхольд, Владимир Бехтерев, знаменитый психиатр, фотограф Наппельбаум, академик Ольденбург, старик романист Ясинский, художник Юрий Анненков, Александр Кутель, знаток и фанатик театра.
>
> Все к нему, Анатолию Васильевичу, за советом и помощью, а он сидит в комнатёнке один - и каждого встречает с таким жадным, живым интересом, словно с давнего времени только и думал о том, как бы познакомиться , потолковать и если нужно поспорить с этим человеком.
>
> Я считал невозможным полностью принять то истолкование поэзии Уолта Уитмена, которое было дано Луначарским. Я смущённо заявил ему об этом, и , помню, как терпимо, уважительно, без малейшей заносчивости выслушивает он мои возражения. Возражал я неумело и сбивчиво, а он с большим благожелательством вникал в мою мысль и даже помогал мне сформулировать её возможно точнее, чтобы тотчас же восстать против неё.»
>
> Молодому Чуковскому повезло: он неоднократно общался по разным поводам с Анатолием Васильевичем. Вот ещё одна яркая зарисовка. « Я знал, что он работает чуть не по двадцати часов в сутки, часто забывая поесть, недосыпая по целым неделям. Заседания, приёмы посетителей, лекции, выступления на митингах ( не только в Питере, но и в Кронштадте, Сестрорецке и т.д.) поглощали всё его время. Поэтому , придя к нему в назначенное время, я был уверен, что обещанной статьи ещё нет. Но из-за двери его комнаты слышался стук машинки. Я понял, что Анатолий Васильевич диктует именно эту статью. Диктовал он безостановочно и с такой быстротой, которая вызывала во мне профессиональную зависть. Статья была бы закончена тотчас же, но в комнату то и дело входили всё новые и новые люди.
>
> Один просил охранную грамоту для своей коллекции почтовых открыток. Другой объявлял, что пожертвует в будущую балетную школу составленный им гербарий, если Комиссариат просвещения выдаст ему башмаки. Третий вылепил бюст Робеспьера и требовал, чтобы бюст был немедленно отлит из бронзы и поставлен на площади перед Зимним дворцом, когда же ему отказали, он смирился и попросил струну для балалайки.
> Особенно много приходило к Анатолию Васильевичу прожектёров, маньяков, пройдох, предлагавших фантастические планы наибыстрейшего, мгновенного преображения нищей России в страну неиссякаемого счастья.
> И всё-таки он внимательно выслушивал каждого, и если в словах посетителя ему чудилось, хоть что-нибудь дельное, машинистке приходилось всякий раз вынимать из машинки недописанную статью и молниеносно писать под диктовку Анатолия Васильевича административные распоряжения, предписания, приказы и просьбы, которые он тут же подписывал.
>
> Но чуть только люди уходили, машинистка снова вставляла страничку статьи. А Анатолий Васильевич продолжал диктовать с того самого слова, на котором прервались, в том же ритме, с той же интонацией. Машинистка жаловалась, что в последнее время ему только так и приходится писать для печати.»
>
> Все, знавшие Луначарского в 17, 18 годах отмечали, что он не делал различия между серьёзными делами и мелкими. Например, помочь достать клюквы для дома престарелых или портянки для детского дома для него было так же важно, как и вопросы государственные. Перед ним всегда стояла грандиозная цель: укрепить завоевания Октября. У Корнея Ивановича сохранилась записка, где Луначарский просит Чуковского прочитать сказки одного начинающего писателя, Нарком просвещения в то время начинал создавать Детгиз и Госиздат и очень хотел, чтобы детская литература была качественная. Анатолий Васильевич стремился, чтобы Детгиз отличался от Госиздата своим содержанием, чтобы там и там трудились талантливые люди.
>
> «Помимо государственных надобностей Анатолий Васильевич, как натура художественная, мог вполне бескорыстно увлечься и сказкой, и драмой, и звонким стишком для детей. Каждый самый неприхотливый живописный этюд, каждое стихотворение, каждую пьесу, если они были талантливы, он встречал горячо и взволновано, с чувством сердечной благодарности к автору. Я видел, как он слушал Блока, Маяковского, какого-то неведомого мне драматурга, написавшего драму в стихах: так слушают поэтов лишь поэты. Я любил наблюдать его в такие минуты. Даже в повороте его головы, даже в том, как он вдруг молодел, выпрямлял сутулую спину, нервно вжимал тонкие пальцы в борты пиджака и влюблённо смотрел на читающего, чувствовался артистический склад его личности.» Особенно любил Луначарский театр, в котором он никогда не был равнодушен. Он то радовался с героями, то негодовал, то умилялся и если был доволен игрой актёров, готов был расцеловать каждого. Необычайно занятый Анатолий Васильевич даже плохую пьесу досматривал до конца. Это было его правило.
> А если он имел дело с талантом, то откровенно восхищался им. Посмотрев «Принцессу Турандот», поставленную Вахтанговым, Луначарский больному написал следующую записку:
> «Дорогой, дорогой. Евгений Багратионович! Странно я себя сейчас чувствую. В душе разбужен Вами такой безоблачный, легкокрылый, певучий праздник… и рядом с ним я узнал, что Вы больны. Выздоравливайте, милый, талантливый, богатый. Ваше дарование так разнообразно, так поэтично, так глубоко, что нельзя не любить Вас, не гордиться Вами. Все Ваши спектакли, которые я видел, многообещающи и волнующи. Дайте мне немного подумать. Об Вас не хочется писать наскоро. Но напишу «Вахтангов».
>
> Не этюд, конечно, а впечатления от всего, что Вы мне, широко даря публику, подарили. Выздоравливайте. Крепко жму руку. Поздравляю с успехом. Жду от Вас большого, исключительного. Ваш Луначарский». Дивное письмо! Такое письмо мог написать лишь человек с восторженной душой.
> Анатолий Васильевич был очень трогателен в отношении к настоящим талантам. Он их понимал, жалел. Когда читаешь о нём воспоминания, то ощущаешь, что это с одной стороны воин за Советскую власть, а с другой очень добрый заботливый человек, который знает, что по-настоящему творческие люди, - это люди без кожи, очень ранимые, их надо беречь.
> Поэтому Луначарский очень трогательно заботился о Маяковском или Горьком. Он любил повторять слова Маркса о том, что поэты нуждаются в большой ласке. О себе же он никогда не думал. В его творческую палитру кроме статей и зажигательных речей на митингах входила любовь к писанию пьес. Это был его любимый жанр. Но литераторы встречали его работы, как правило, в штыки.
> Однажды после прочтения новых пьес Луначарского в Доме печати был их разбор в течение четырёх часов. Положительных отзывов не было, среди обвинителей был и Маяковский. Четыре часа Анатолий Васильевич слушал, как один за другим выступающие ругали его работы.
> После полуночи он взял слово и, не спеша, начал говорить в свою защиту. Несмотря на позднее время никто не ушёл. Луначарский говорил более двух часов. Он громил своих оппонентов по одиночке и всех вместе.
> Кончилось тем, что все эти оппоненты аплодировали Луначарскому, а Маяковский потом вспоминал: «Луначарский говорил, как Бог, Луначарский в эту ночь был гениален!» Сам же воин тут же забыл о своём триумфе и о том, что казалось бы, должен был обидеться на Маяковского, громившего его на диспуте вместе с другими литераторами. По окончанию диспута Анатолий Васильевич обратился к Михаилу Кольцову :
> « Вы заметили, что Маяковский как-то грустен? Не знаете , что с ним? Надо заехать к нему, подбодрить».
>
> Нам, живущим сегодня, привыкшим за многие годы к чтению разных газет, журналов, книг, а теперь и Интернета с морем различных сайтов трудно представить себе, что такое был восемнадцатый год! Гражданская война. Контрреволюционные заговоры, иностранная интервенция, голодный Питер. Злостный саботаж мастеров и подмастерьев от культуры. Всякого, кто соглашался работать с Советами, называли предателем. Чиновники тысячами покидали свои рабочие места, учителя отказывались учить. Все чурались комнаты в Смольном, где находилось тогда «Издательство рабочих, крестьянских и солдатских депутатов».
>
> Луначарский пишет : «Все, кого Революция Труда низвергла, шипели и готовили месть. Все, кто слабодушен, связан привычкой, комфортом, устал, - отдали своё сочувствие под разными соусами контрреволюции и её желанному « порядку».
>
> Луначарский должен был в кратчайший срок собрать тех, кто хотел сотрудничать с Советской властью. Сотрудничать не за страх, а за совесть. Он понимал, что создание новой культуры возможно лишь на основе старой. Об этом писал и Ильич: «Привлечение к работе буржуазной интеллигенции является теперь очередной, назревшей и необходимой задачей дня».
>
> Начитанность Анатолия Васильевича, его образованность, его доскональное знание мирового искусства не могли не импонировать тем, кто приходил помогать советской власти. «Трудно было представить себе другого человека, который бы так чудесно вооружён для исторической роли, какую пришлось ему в те годы играть. Роль была трудная и требовала именно тех дарований, которыми он был наделён с такой щедростью. Здесь был нужен его многосторонний талант, его темперамент, такт и его эрудиция,» - это опять вспоминает Корней Чуковский.
>
> Когда Луначарский увлёкся «богостроительством», Ленин его решительно не поддержал, в связи, с чем Анатолий Васильевич вскоре начисто отрёкся от этой идеи. И вот на одном из диспутов Луначарского с митрополитом Введенским, когда священник понял, что проигрывает спор, он решил в доказательство своей правоты привести цитату из Луначарского тех времён: «Знаете ли , кто написал эти благочестивые строки?» – обратился он к аудитории. И через паузу: «Нарком Луначарский!» Луначарский парировал тут же: «Строки эти действительно были написаны мной.
>
> Помню, прочтя их, Владимир Ильич сказал: « Как Вам не совестно, Анатолий Васильевич, писать такую чушь! Ведь за неё всякий поганый попик схватится». И ушёл под ураган аплодисментов.
>
> Замечательный знаток театра Луначарский произнёс удивительные слова на смерть Вахтангова. «Меня очень трогало благоговейное отношение к Вахтангову со стороны его учеников. Это была настоящая влюблённость целого коллектива в талантливую личность. Влюблённость – это огромная сила, которая вероятно, если бы беспощадная смерть не похитила Вахтангова, сделала бы его одним из величайших полководцев во имя красоты искусств. Ибо он не только объединял своим талантом и огромной любовью людей, он умел увлекать сердца.»
>
> Между двумя замечательными революционерами Лениным и Луначарским были непростые отношения, но они не мешали друг другу и понимать, и искренне восхищаться товарищем по борьбе.
>
> «Между мной и Лениным было большое несходство. Он подходил ко всем вопросам как практик и как человек, обладающий огромной ясностью тактического ума и поистине гениального политика, я же подходил ко всему, как артистическая натура, как назвал меня как-то Ильич». Но это было так и не так, как пишет Анатолий Васильевич. Ведь потому Луначарского очень ценил Владимир Ильич, что тот был, прежде всего, боец.
> А боец он был искусный и очень. Статьи Воинова в газете «Вперёд» читала вся русская эмиграция, его статьи играли огромную роль в борьбе с меньшевиками уже в 1904-1906 годах. Лепешинский вспоминает: «Великолепные, точные, отчеканенные формулировки Владимира Ильича и блестящие фейерверки политической мысли Воинова положительно расстраивали ряды меньшевиков».
>
> О Луначарском товарище и борце Ленин писал много раз. Он его любил и был уверен , что в любом деле на него можно положиться: «Этот человек не только знает всё и не только талантлив, этот человек любое партийное поручение выполнит и выполнит превосходно».
> При всех так называемых «отклонениях» Анатолия Васильевича Владимир Ильич был уверен, что он придёт к правильному пути, и очень радовался, когда Луначарский на самом деле стал твёрдым марксистом.
> Вот , что пишет об этом сам Луначарский: «Хорошо, что после блуждания по левым ошибкам грандиозная революционная волна выбросила меня на правильный путь, на котором я нашёл приветливый приём со стороны Ленина». После победы Октября, став командиром всей культуры страны Советов, Луначарский работал в Наркомате в тесном контакте с Владимиром Ильичём.
>
> Он был полностью согласен с каждым словом Ленина по поводу того, куда должна придти советская интеллигенция, как она должна работать и что беречь из старого наследия и зачем:
>
> « Раньше весь человеческий ум, весь его гений, творили только для того, чтобы дать одним все блага техники и культуры, а других лишить самого необходимого – просвещения и развития. Теперь же все чудеса техники, все завоевания культуры станут общенародным достоянием, и отныне никогда человеческий ум и гений не будут обращены в средства насилия, в средства эксплуатации. Нужно взять всю культуру, которую оставил капитализм, и из неё построить социализм. Нужно взять всю науку и технику, все знания, всё искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не сможем».
>
> Луначарский со всем своим пылом революционера и возвышенной душой одарённого человека взялся за сохранение культуры и борьбу за просвещение масс. Дел было столько, что временами за один день надо было добиться от Совнаркома целой серии декретов. Например, 26 мая 1918 года Луначарский обращается в Совнарком за декретами:
> 1.О субсидии Московской консерватории.
>
> 2. О национализации Третьяковской галереи.
>
> 3. О запрещении продаж и вывозе произведений искусств.
>
> По всем трём пунктам были объявлены декреты советской власти, причём Ленин предложил сохранить название Третьяковской галереи, с указанием имён её собирателей.
>
> В дни опасности, нависшей над Петроградом со стороны войск Юденича, Луначарский обращается в Совнарком с предложением об организации комиссии по эвакуации художественных ценностей Эрмитажа, являющихся достоянием народа. 7 марта 1918 года на этой докладной записке Луначарского есть резолюция Ленина – «утверждаю». Закончилась опасность и ценности Эрмитажа вернулись в Петроград опять-таки усилиями этих замечательных людей.
>
> Сейчас, когда современные политики в Киеве настраивают народ против русских, против всего советского и выкорчёвывают память о дружбе наших народов интересно читать о том, что Луначарский передал Украине её ценности, которые со времён Екатерины Второй были символами подчинения Украины России. Это пушки, знамёна, булавы.
>
> Луначарский занимался не только культурой и образованием. В период Гражданской войны его посылали на фронты для агитации и пропаганды за Советскую власть. Оттуда он присылал боевые удивительные статьи в «Правду» и «Известия».
>
> Когда в 1921 году он должен был вернуться с фронта на свой пост наркома, Ленин пишет Покровскому: «Запрягите его, христа ради, изо всех сил на работу по профессиональному образованию, по единой трудовой школе, но не позволяйте заниматься театром!» Ильич знал, что Луначарский очень любит театральное дело, понимал, что тот соскучился по любимой работе и хотел , чтобы Анатолий Васильевич сначала наладил дела в образовании, а уж потом помогал театру.
>
> О Луначарском, как и о Ленине хочется писать и читать воспоминания о них без конца. Они прожили жизнь во имя мечты человечества, работая на эту мечту всю свою жизнь.
> Ради этой мечты они томились в тюрьмах, жили на чужбине, вместе с революционными массами голодали, многие сутки подряд недосыпали, чтобы дело их жизни продвигалось. Прожили они мало, всего 54 года не прожил Ильич, и не дожил до 58 лет замечательный Воинов. Но были уверены, что живут правильно и только так и надо тратить свою жизнь.
>
>
>
>
>
> Луначарский писал: