> Мотивы его — махровая русофобия и элементарная кровная месть. quoted1
Ленин — прагматик, при чём тут месть…… И русофобия, а тем более махровая, тоже из области фантазии — так как «махровый русофоб» не возродил бы Россию в 1922 году… а скорее развалил бы как это сделали Ельцин, Кравчук и Шушкевич Беловежским сговором…
Егор Ардов (antoninid) писал (а) в ответ на сообщение:
> народы Советского Союза под руководством Верховного Главнокомандующего Сталина разгромили армаду агрессоров и подняли Россию на небывалый никогда прежде высочайший качественный уровень… quoted1
Не Россию, а СССР. Не впадайте в национализм, раз вы возвеличиваете грузина…
Егор Ардов (antoninid) писал (а) в ответ на сообщение:
> Вот именно, чего же им надо было — богатейшему помещику РИ Родзянко, заводчику и владельцу газет Гучкову, сахарозавдчику Терещенко, генералам Алексееву, Рузскому, Корнилову, которые свергли царя и возглавили революцию Февраля 1917 года… quoted1
А ты не знаешь? Ну вот, в двух словах. Петросовет (совет рабочих и солдатских депутатов) хронологически возник раньше, однако еще не принимал никаких важных решений (если вообще принимал хотя бы какие-нибудь).
Первое по-настоящему важное решение принял именно совет генералов — начальника Ставки и командующих фронтами, который устроил Алексеев 2 марта 1917 года.
Власть советов по существу возникла именно в этот момент.
Именно этот момент можно считать революцией, когда закончилось самодержавие и возникла власть советов — пока еще в зачаточном виде, но именно власть советов.
Самодержавие закончилось, когда генерал Рузский посмел полемизировать с императором, давить на него и победил в споре, а после этого — генералы устроили первый реальный совет, касающийся будущего России, приняли в ходе этого совета решение и предъявили его императору.
«В 10:45 Рузский начал свой доклад, передав Николаю II запись разговора с Родзянко. Рузский уже знал, что в Ставке благосклонно восприняли аргументы Родзянко в пользу отречения как средства покончить с революционными беспорядками: генерал — квартирмейстер Ставки генерал Лукомский в разговоре с начальником штаба Северного фронта генералом Даниловым сказал, что молит Бога о том, чтобы Рузскому удалось убедить императора отречься».
«К этому времени Рузский также получил текст телеграммы, разосланной генералом Алексеевым главнокомандующим фронтами, и зачитал его царю.»
«В 14−14:30 в Ставку начали поступать ответы от главнокомандующих фронтами. Великий князь Николай Николаевич заявил, что „как верноподданный считаю по долгу присяги и по духу присяги коленопреклонённо молить государя отречься от короны, чтобы спасти Россию и династию“; также за отречение высказались генералы Эверт А. Е. (Западный фронт), Брусилов А. А. (Юго-Западный фронт), Сахаров В. В. (Румынский фронт), командующий Балтийским флотом адмирал Непенин А. И. (по собственной инициативе, вечером 2 марта).» Особенно «доставляет» адмирал Непенин, который телеграфировал о своем согласии с отречением императора «по собственной инициативе». Его даже никто не просил высказываться об этом, но он все равно счел нужным сообщить о согласии.
Сообщение адмирала Непенина показывает, насколько высока была готовность высшего командования к идее об отречении Николая — все начали поддерживать отречение, будто сами давно мечтали о чем-то таком, только боялись подать идею первыми. Наверное так оно и было, о чем-то таком в обществе мечтали уже давно, по самым разным причинам — кто-то из-за тягот непопулярной войны, кто-то устал от бессилия правительства, кто-то не мог простить царю Распутина и того, что Николай по любому вопросу советовался с супругой.
У каждого были какие-то свои мотивы желать, чтобы Николая не стало, но желали этого очень многие, поэтому лишь представилась удобная возможность — все принялись поддерживать идею отречения.
А то, что это необходимо для спасения России, победы в войне, сохранения целостности армии… все это были просто удобные аргументы, в том числе и для самих себя.
Реальной, истинной причиной, по которой все бросились убеждать Николая в необходимости отречься, была усталость от его правления, от его способа правления, от его неспособности собрать правительство — усталость, переходящая в раздражение.
Все хотели, чтобы Николай просто ушел — под любым предлогом — спасение России, спасение династии, целостность армии — неважно, лишь бы ушел.
Впрочем, не совсем все…
Командующий Черноморским флотом адмирал Колчак А. В. ответа не послал. Адмирал Русин (начальник Морского штаба), присутствующий в Ставке, при личном разговоре с Алексеевым тоже не поддержал отречение. Узнав о предложении к императору отречься, он сказал: «Какой ужас, какое несчастье», после чего попрощался и вышел. Но это уже ни на что не влияло.
Великий князь Александр Михайлович Романов, сын великого князя Михаила Николаевича, брата великого князя Николая Михайловича, мужа великой княгини Ксении Александровны, отца княжны крови Ирины Александровны, внук Николая I, российский государственный и военный деятель. Человек, у которого было больше чем достаточно поводов ненавидеть большевиков, как своих кровных врагов. Его мнение о Ленине и большевиках тем замечательно, что оно не смотря на возможную непреодолимую ангажированность в отношении к политике большевиков, всё же её ангажированность преодолевает и уже о делах Ленина судит, государственник и патриот, а не родственник убитых красными.
«Мне пришло в голову, что, хотя я и не большевик, однако не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить все, что делается Советами только потому, что это делается Советами. Никто не спорит, они убили трёх моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников.
…британское министерство иностранных дел обнаруживало дерзкое намерение нанести России смертельный удар… Вершители европейских судеб, по-видимому, восхищались своею собственною изобретательностью: они надеялись одним ударом убить и большевиков, и возможность возрождения сильной России. Положение вождей Белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали своих босоногих добровольцев к священной борьбе против Советов, а с другой стороны — на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи, апеллируя к трудящимся всего мира…
Некогда я ненавидел их, и руки у меня чесались добраться до Ленина или Троцкого, но тут я стал узнавать то об одном, то о другом конструктивном шаге московского правительства и ловил себя на том, что шепчу:
„Браво!“.
Как все те христиане, что „ни холодны, ни горячи“, я не знал иного способа излечиться от ненависти, кроме как потопить её в другой, ещё более жгучей. Предмет последней мне предложили поляки.
„Поляки вот-вот возьмут Киев! Извечные враги России вот-вот отрежут империю от её западных рубежей!“.
Я не осмелился выражаться открыто, но, слушая вздорную болтовню беженцев и глядя в их лица, я всей душою желал Красной Армии победы.
Не важно, что я был великий князь. Я был русский офицер, давший клятву защищать Отечество от его врагов. Я был внуком человека, который грозил распахать улицы Варшавы, если поляки еще раз посмеют нарушить единство его империи. Неожиданно на ум пришла фраза того же самого моего предка семидесятидвухлетней давности. Прямо на донесении о „возмутительных действиях“ бывшего русского офицера артиллерии Бакунина, который в Саксонии повёл толпы немецких революционеров на штурм крепости, император Николай I написал аршинными буквами:
„Ура нашим артиллеристам!“.
Сходство моей и его реакции поразило меня. То же самое я чувствовал, когда красный командир Буденный разбил легионы Пилсудского и гнал его до самой Варшавы. На сей раз комплименты адресовались русским кавалеристам, но в остальном мало что изменилось со времён моего деда.
Мне было ясно тогда, неспокойным летом двадцатого года, как ясно и сейчас, в спокойном тридцать третьем, что для достижения решающей победы над поляками Советское правительство сделало все, что обязано было бы сделать любое истинно народное правительство. Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала, фактом остаётся то, что с того самого дня Советы вынуждены проводить чисто национальную политику, которая есть не что иное, как многовековая политика, начатая Иваном Грозным, оформленная Петром Великим и достигшая вершины при Николае I…» Великий князь Александр Михайлович Романов. «Книга воспоминаний»
>> Дед Ленина — Николай Васильевич Ульянов, крепостной крестьянин из Нижегородской губернии quoted2
> > Teclov (Teclov) писал (а) в ответ на сообщение:
>> Отец — Илья Николаевич Ульянов, по окончании Казанского университета преподавал в средних учебных заведениях Пензы и Нижнего Новгорода, а затем был инспектором и директором народных училищ Симбирской губернии. quoted2
> > Как, однако, в РИ можно было выбиться, отец — крепостной, а его сын и универ закончил, и инспектор народных училищ, и семью содержал с 6-ю детьми. Чего ж им надо то было? Крови народной? quoted1
На Новодевичьем погосте в Москве, покоится прах О.Н. Цубербиллер, профессора математики МИТХТа, внучки О. Н. Губонина строителя Большого каменного моста в Москве. О.Н Губонин, был крепостным князя Гагарина и в 16 лет выкупившись пришел в Москву. Отец- же, Ольги Николаевны Николай Губонин, под конец жизни имел чин Статского советника и владел имением Гурзуф.
> Отец- же, Ольги Николаевны Николай Губонин, под конец жизни имел чин Статского советника и владел имением Гурзуф. quoted1
В истории бывали случаи, что и рабыни становились султаншами империй… И Екатерина, которая первая - простая девка стала императрицей.... Единичные случаи….но не система…. А в Советской России — это стало системой…
Ленин — фигура. Он всех смог обставить. Одно это уже чего-то ст'оит.
Мне очень понравился относительно недавний сериал про Троцкого. Вот где Володя Ленин показан так показан. Такой страшный (хотя по виду — как бы «стандартный Ленин»), что вполне понимаешь, почему Троцкий от него так ссал.
По-моему, Ленин в этом сериале одна из наиболее удачных ролей. В самую суть режиссер вник: хватка, как у бульдога.
>> Отец- же, Ольги Николаевны Николай Губонин, под конец жизни имел чин Статского советника и владел имением Гурзуф. quoted2
> > В истории бывали случаи, что и рабыни становились султаншами империй…
> И Екатерина, которая первая — простая девка стала императрицей…. > Единичные случаи….но не система…. > А в Советской России — это стало системой… quoted1
В султанской Турции тоже была система. Султанами и рабы становились, а уж военачальники… Там не было прямой преемственности. Про турецких баб, понятно, на этом фоне и говорить смешно.
> На Новодевичьем погосте в Москве, покоится прах О.Н. Цубербиллер, профессора математики МИТХТа, внучки О. Н. Губонина строителя Большого каменного моста в Москве. > О.Н Губонин, был крепостным князя Гагарина и в 16 лет выкупившись пришел в Москву. > Отец- же, Ольги Николаевны Николай Губонин, под конец жизни имел чин Статского советника и владел имением Гурзуф. quoted1
Дед Чехова (это писатель ) из крепостных тоже самовыкупился.
> Ленин (Ульянов) Владимир Ильич [10(22).4.1870, Симбирск, ныне Ульяновск, — 21.1.1924, посёлок Горки, ныне Горки Ленинские, Московской области], величайший пролетарский революционер и мыслитель, продолжатель дела Карла Маркса и Фридриха Энгельса… quoted1
О покойниках либо хорошо, либо ничего. И раз хорошего нет, то поговорим о деяниях, совершенных во имя глючных идей, оставляя за скобках саму «личность».
Революционеры не расстреливают революционеров как контру, а красные комиссары это делали. Извращение, доведение до абсурда, идей Маркса и Энгельса, и, в итоге, полное их предательство…
А в чем же тогда продолжатель-то?
> …организатор Коммунистической партии Советского Союза… quoted1
Ой, ли? Разве Ленин был основателем РСДРП?
> …основатель Советского социалистического государства… quoted1
Ой, ли? Российское государство он не образовывал, а подло захватил. Государственное тоталитарное рабство только коммунячьи «особо одаренные» особи способны обозвать социализмом.