Начался 1941 год, и первый приказ, вышедший из Наркомата ВМФ, требовал открывать огонь зенитных батарей при появлении иностранных самолетов над нашими базами. На Севере и Балтике их вовсю облетали немецкие самолеты-разведчики. В марте немецких разведчиков обстреляли над Лиепаей, Либавой и Полярным. За бдительность при охране границы нарком получил… выговор. Разработанная Главным морским штабом по личному указанию наркома ВМФ система оперативных готовностей ВМФ, позволяющая в кратчайшие сроки с соблюдением необходимых мер скрытности переводить силы флота в состояние немедленной готовности к отражению внезапного нападения противника, явилась выдающейся личной заслугой Н.Г. Кузнецова, его вкладом в развитие теории управления ВМФ. Всего было предусмотрено три степени готовности, учитывающие техническое состояние и уровень боевой подготовки кораблей и частей флота. В зависимости от этого они могли находиться в боевом ядре (из которого назначались дежурные силы) или в резерве.

К середине июня 1941 года взаимоотношения с Германией все более обострялись. Оценив сложившуюся обстановку, Н.Г. Кузнецов принял решение своим приказом повысить боевую готовность флотов. Адмирал Кузнецов, рискуя даже не карьерой, а головой, в эти дни своим приказом перевел все флота на боевую готовность № 2, приказал базам и соединениям рассредоточить силы и усилить наблюдение за водой и воздухом, запретить увольнение личного состава из частей и с кораблей. Корабли приняли необходимые запасы, привели в порядок материальную часть, стояли в готовности к бою и походу.

19 июня 1941 года Балтийский и Северный флоты были переведены в оперативную готовность № 2. 20 июня Черноморский флот завершил учение и вернулся из района Одессы в Севастополь. Флоту был дан приказ оставаться в оперативной готовности № 2. Сводками Главного морского штаба нарком обороны и начальник Генерального штаба были поставлены в известность о переводе сил флотов с 19 июня 1941 года в оперативную готовность № 2. Против проводимых в Военно-Морском Флоте мероприятий по повышению боевой готовности возражений не было, но не было и их одобрения. До последнего момента наркомом обороны не была направлена директива командующим войсками военных округов на повышение готовности, что сыграло свою роковую роль на начальном этапе Великой Отечественной войны.

Только в 23.00 21 июня нарком обороны маршал Тимошенко сообщил Кузнецову о возможном нападении в эту ночь фашистов. Флотам немедленно была объявлена оперативная готовность № 1. И в полночь военно-морские силы были готовы к отражению агрессии. Военно-Морской Флот первым в 3 часа 15 минут встретил огнем атаки врага и не потерял ни одного корабля или самолета. Фактически моряки и флот были спасены от разгрома. А в пять часов утра под свою ответственность нарком ВМФ приказал передать флотам, что Германия начала нападение на наши базы и порты, которое следует отражать силой оружия. Тогда, в три часа ночи 22 июня, доложив в Кремль о налете на Севастополь, адмирал Кузнецов, не дожидаясь указаний сверху, приказал всем флотам: «Немедленно начать постановку минных заграждений по плану прикрытия". Вышедшие в море тральщики прикрыли минным кольцом наши базы, поставили минные банки на путях германских конвоев. Флоты и флотилии начали действовать согласно предвоенным планам обороны. В тяжелейшим для страны августе 1941 года, по его предложению, морская авиация 10 раз бомбила Берлин!

Наиболее опасным стратегическим направлением считалось юго-западное направление — Украина, а не западное — Белоруссия… Вследствие этой ошибки пришлось в первые же дни войны 19-ю армию, ряд частей и соединений 16-й армии, ранее сосредоточенных на Украине и подтянутых туда в последнее время, перебрасывать на западное направление и включать с ходу в сражения в составе Западного фронта. Это обстоятельство, несомненно, отразилось на ходе оборонительных действий на западном направлении.
При переработке оперативного плана весной 1941 года (февраль-апрель) мы этот просчет полностью не исправили и не запланировали на западное направление большее количество сил.

В 1940 году было принято ошибочное решение о немедленной передислокации войск западных округов в новые районы западной территории, воссоединенной с Советским Союзом. Несмотря на то, что эти районы не были еще должным образом подготовлены для обороны, в них были дислоцированы первые эшелоны войск западных округов.

Здесь я хотел бы остановиться на судьбе новых и старых укрепленных районов (УРов). К строительству новых укрепленных районов на западной границе приступили в начале 1940 года. Проект строительства УРов был утвержден И. В. Сталиным по докладу К. Е. Ворошилова и Б. М. Шапошникова.

Строительство укрепленных районов к июню 1941 года завершено не было, а главное то, что между укрепленными районами были промежутки, доходившие до 50−60 километров по фронту.

К началу войны удалось построить около 2500 железобетонных сооружений, из коих 1000 была вооружена УРовской артиллерией, а остальные 1500— только пулеметами.

Если говорить об Украине, то в наибольшей боевой готовности в июне 1941 года находились Рава-Русский и Перемышльский районы, которые в первые дни войны сыграли весьма положительную роль, о чем будет сказано дальше.

Теперь я хочу внести ясность в вопрос о снятии артиллерийского вооружения со старых укрепленных районов.

В феврале-марте 1941 года на Главном военном совете Красной Армии дважды обсуждалось, как быстрее закончить строительство новых УРов и их вооружение. Мне хорошо запомнились острые споры, развернувшиеся на заседании совета. Но как ни спорили, а практического выхода для ускорения производства. УРовской артиллерии и обеспечения необходимой УРовской аппаратурой найдено не было.

Тогда заместитель наркома по вооружению маршал Г. И. Кулик и заместитель наркома по УРам маршал Б. М. Шапошников, также член Главного военного совета А. А. Жданов внесли предложение снять часть УРовской артиллерии с некоторых старых укрепленных районов и перебросить ее для вооружения новых строящихся укрепленных районов. Нарком обороны маршал С. К- Тимошенко и я не согласились с этим предложением, указав на то, что старые УРы еще могут пригодиться. Да и артиллерия старых УРов по своей конструкции не соответствовала новым дотам.

Ввиду разногласий, возникших на Главном военном совете, вопрос был доложен И. В. Сталину. Согласившись с мнением Г. И. Кулика, Б. М. Шапошникова, А. А. Жданова, он приказал снять часть артиллерийского вооружения с второстепенных участков и перебросить его на западное и юго-западное направления, временно приспособив эту конструктивно устаревшую артиллерию для новых сооружений.

Но тут случился казус: разоружить-то до начала войны часть УРов успели, а вот поставить это вооружение на новых УРах уже не хватило времени .

Старые УРы были построены в период 1929—1935 годов. Долговременные огневые точки в основном были вооружены пулеметами. В 1938—1939 годах ряд дотов был усилен артиллерийскими системами. Решением Главного военного совета Красной Армии от 15 ноября 1939 года штатная численность войск старых укрепленных районов должна была сократиться больше чем на одну треть. Теперь с некоторых участков снималось артиллерийское вооружение.

Однако после вторичного доклада И. В. Сталину нам было разрешено сохранить на разоружаемых участках часть артиллерийского вооружения.

Для использования указанных укрепленных районов в военное время подготовить и провести следующие мероприятия:
…
— для завершения системы артиллерийско-пулеметного огня в каждом узле обороны и опорном пункте создать площадки для деревоземляных или бутобетонных сооружений, которые необходимо будет построить в первые десять дней с начала войны силами полевых войск;

В отношении приведения в боевую готовность вооружений УРовских дотов и дзотов на рубежах старой государственной границы был допущен просчет во времени. Директива Генштаба требовала приведения их в боевую готовность на десятый день начала войны. Но фактически многие рубежи УРов были захвачены противником раньше этого срока.

Но ход боевых действий в начале войны не позволил полностью осуществить задуманные меры и должным образом использовать старые укрепленные районы.

К сожалению, в предвоенные годы Наркомат Связи СССР и Управление связи РККА не обеспечили должное количество специальных предприятий, выпускавших средства связи. Как пишет в своих воспоминаниях Нарком связи Маршал войск связи Иван Пересыпкин, промышленность средств связи была очень маломощной. В СССР имелся единственный завод «Красная заря», который производил и снабжал страны телефонной аппаратурой всех типов, завод им. Кулакова, который делал телеграфные аппараты СТ-35 и Бодо, <nobr>т. е.</nobr> обеспечивал телеграфной связью, и завод им. Коминтерна, который делал мощную радиоаппаратуру. Таким образом, к началу войны с Германией из-за недостаточных мощностей промышленности средств связи не удалось осуществить намеченную программу перевооружения войск связи всем необходимым.

Однако интересные средства связи все-таки присутствовали.
К примеру, отличная радиостанция РБ (3-Р) — переносная приемно-передающая полудуплексная КВ-радиостанция для связи в полковых сетях пехоты и артиллерии. Именно она размещалась на КП батальонов и полков, принимала донесения о прорывах и контратаках, позволяя координировать действия на площади в несколько десятков квадратных километров.

Начало ее выпуска — 1938 г. Модель РБ оказалась настолько успешной, что американцы в 42−43 гг. даже просили лицензию на ее производство, но им было отказано. Часто эту радиостанцию использовали как личную радиостанцию командиры дивизий и корпусов — тактическую глубину построения боевых порядков стрелковых, артиллерийских и танковых дивизий она «пробивала» вполне легко. Правда, начало это случаться в основном после 42 года, когда появилась модифицированная модель РБ-М с рабочим диапазоном частот 1,5−5 МГц.

Или вот легендарный «Север-бис» — любимая радиостанция спецназа, осназа, рейдовиков-разведчиков и других специальных подразделений.
Если к началу декабря 1942 г. у Центрального штаба было 145 действующих радиостанций, то к началу января 1944 г. — уже 424, поддерживавших связь более чем с 1,1 тыс.

В начале войны некоторая часть общевойсковых начальников слишком переоценивала проводную связь и не всегда верила в радиосредства. Такое отношение к радиосвязи в начале войны получило очень меткое определение — «радиобоязнь». К сожалению, этой «болезнью» в 1941—1942 годах страдало немало командиров и офицеров штабов стрелковых частей и соединений. Даже офицеры штабов фронтов долгое время после начала войны продолжали рассматривать телефон как главное средство связи. Правда, радиобоязнь не наблюдалась в авиации, в бронетанковых и механизированных войсках, а также в Военно-Морском флоте.

Исправить это удалось решительными мерами — в 1942 году Ставка Верховного Главнокомандующего приняла решение ввести личные радиостанции командиров и командующих. Где бы ни был командующий фронтом или командир армии — личная радиостанция всегда должна находиться при нем. Вместе с радистами на радиостанции обязательно должны были находиться офицер оперативного отдела и шифровальщик. Это решение было очень важным и сыграло большую роль для улучшения управления войсками.

Из-за стремительного наступления мотопехоты и танковых войск Германии в первые военные месяцы, основные заводы, которые производили технику связи (в Ленинграде, Киеве, Харькове), были эвакуированы и смогли начать производство только в 1942 году.

РККА очень выручали поставки автомобильных 400-ватных радиостанций. Американцы вначале присылали их вместе с автомобилями.

Готовясь к войне, германское командование еще в 1936 г. приняло доктрину военной радиосвязи, определявшую номенклатуру радиосредств для различных родов войск, их частотные диапазоны <nobr>и т. д.</nobr> Радиосвязь рассматривалась как один из решающих факторов превосходства отдельных броне- и моторизованных частей Германии над аналогичными частями прочих противников, поэтому монтаж устройств передачи и приемных беспроводных аппаратов рассматривался в аспекте «большой» тактической задачи, начиная от применения в пределах отдельного воинского подразделения (взвода, роты, танка), так и до уровня руководства армий.
Правда, немцы отнюдь не были оригинальны в данном вопросе — такие же разработки были и в РККА. Другое дело, что по темпам разработки новых радиосредств в предвоенные годы Германия существенно опережала и СССР, и союзников. Это было объективно обусловлено тем, что именно в Германии в начале 1930-х гг. были запатентованы изобретения, во многом определившие развитие радиотехники на многие десятилетия.

Хоть в Генштабе сухопутных войск Германии и были сформулированы два главных требования к насыщению вермахта — «полная моторизация и устойчивая радиосвязь «, — на практике они не выполнялись. Да, все передвижные бронированные средства вермахта на момент начала войны были радиофицированы (то есть имели приемник)

В начале войны на уровне рот и взводов в вермахте применялись носимые УКВ-радиостанции — к примеру, Torn.Fu.d2, которая была разработана еще в 1936 г. и успешно применялась до самого конца войны.

Крайне интересный вариант был разработан и применен для связи различных родов войск еще с 1939 года. К примеру, кроме 10-ваттных радиостанций Fu 5, обеспечивавших связь между немецкими танками в диапазоне 27−33 МГц, на командирских танках и бронетранспортерах дополнительно устанавливались 20-ваттные радиостанции Fu 7, которые работали в диапазоне 42−48 МГц и предназначались для связи с самолетами. На самолетах же для связи с танками устанавливались радиостанции FuG 17 (обычно станцию ставили на командирском самолете эскадрильи пикирующих бомбардировщиков). Таким образом, командир танкового батальона мог спокойно, действуя на поле боя, вызвать и координировать работу нескольких боевых эскадрилий в реальном режиме по принципу «уничтожить батарею на опушке леса слева от моих боевых порядков!» Такие радиостанции устанавливались на танки Pz.Bef.Wg. III, V, VI, VI B Tiger II, 35(t), Pz.Beow. IV, бронемашины Sd.Kfz. 250/3 и 251/3, Sd Kfz. 260. Теоретически, каждый танковый полк мог наводить самолеты для своего прорыва. В танковых войсках РККА все было иначе — только наблюдательный пункт командира дивизии имел прямую телеграфную связь по терминалу СТ-35 со штурмовой авиацией, взаимодействовавшей с армией, что встречалось редко, обычно она поддерживалась через штаб фронта или штаб приданной ему воздушной армии.

Германские летчики активно пользовались радиостанциями, установленными на истребителях еще во время войны в Испании в 1936 г. К июлю 1938 г. самолеты Bf-109С-1 сменили Не-51. Летчики по достоинству оценили новый самолет, имевший помимо более мощного двигателя и усиленного вооружения еще одно важное преимущество — радиостанцию FuG 7, позволявшую обеспечивать взаимодействие истребителей в группе, а также получать указания с земли. Немецкие Ju-87 оставили о себе страшную память у советских пехотинцев и танкистов. Машины были тихоходными и, вообще говоря, ничего уникального из себя не представляли — но они блестяще уничтожали цели, поскольку на земле находился специальный офицер, который наводил самолеты. Кроме этого, в составе подразделения «Юнкерсов» обычно летели два штабных самолета, которые по радио руководили налетом.

Полностью решить проблему взаимодействия между различными видами вооруженных сил немцам удалось только в 1944 г. с появлением небольшой УКВ-радиостанции «Доретта» (Kl.Fu.Spr.d) — она имела общие каналы как с радиостанциями танков, так и с Feldfu. f, и с Torn.Fu.d2. «Доретта» получилась и в самом деле малогабаритной, ее носили на поясном ремне, но при всей свой миниатюрности она позволяла вести уверенную связь на расстояниях в 1−2 км.

Активно в немецкой армии применялась и радиоразведка. К примеру, специальные приемники и пеленгационные станции состояли на вооружении радиоразведывательных полков — в начале 40-х и до конца войны в вермахте их было восемь, из которых шесть было отправлено на русский фронт. Кроме того, в Берлине при главном штабе германских вооруженных сил существовал центр радиоподслушивания — высший орган, ведающий радиоразведкой.

В 1940 году было принято ошибочное решение о немедленной передислокации войск западных округов в новые районы западной территории, воссоединенной с Советским Союзом. Несмотря на то, что эти районы не были еще должным образом подготовлены для обороны, в них были дислоцированы первые эшелоны войск западных округов.

Осенью 1941 года в Ленинграде можно было встретить плакат: «Товарищ! Вступай в ряды народного ополчения. Винтовку добудешь в бою».

… высказывание ветерана Великой Отечественной, генерал-лейтенанта танковых войск Николая Попеля: «Надо держаться. Несмотря на нехватку артиллерии и снарядов. Несмотря на то, что ополчение приходит в дивизии без винтовок, и бойцы подбирают на поле боя оружие убитых».

Нецелесообразно было в непосредственной близости от новой границы строить в 1940—1941 годах аэродромы и размещать военные склады . Генеральный штаб и лица, непосредственно руководившие в Наркомате обороны снабжением и обеспечением жизни и боевой деятельности войск, считали наиболее целесообразным иметь к началу войны основные запасы подальше от государственной границы, примерно на линии реки Волги .

19 107 000 — общее количество мобилизованных в вермахт и сс, с учётом граждан Германии, граждан европейских государств, военнослужащих РККА и граждан СССР
Общий баланс мобилизованных в РККА 34 476 000.

В середине мая заместитель начальника оперативного управления генерал-майор А. М. Василевский совместно с заместителем начальника Генерального штаба генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным разработали записку, в которой указывалось, что германские войска могут упредить советские в стратегическом развертывании, и, чтобы не дать таких преимуществ противнику, предлагалось провести скрытную мобилизацию под видом «больших учебных сборов» , получить из народного хозяйства недостающее по штату количество лошадей и автотранспорта и продвинуть войска к границе… В апреле — мае 1941 г. Наркомат обороны и Генеральный штаб приняли решение по представленной записке и начали проводить с согласия правительства скрытное отмобилизование военнообязанных запаса под прикрытием «больших учебных сборов». Ставилась задача усилить войсковые части и соединения в 14 военных округах. Всего на «учебные сборы» до объявления войны было призвано свыше 802 тыс. человек, что составляло 24% приписного личного состава по мобплану МП-41 . Эти мероприятия позволили усилить половину всех стрелковых дивизий (99 из 198), предназначенных в основном для действий на Западе. При этом состав стрелковых дивизий приграничных округов при штатной численности 14483 человека был доведен: 21 дивизии — до 14 тыс. человек, 72 дивизий — до 12 тыс. человек и 6 стрелковых дивизий — до 11 тыс. человек.