"Согласно этим рассекреченным данным потери Советского союза во Второй мировой войне составляют 41 миллион 979 тысяч, а не 27 миллионов, как считалось ранее.

Это — без малого одна треть современного населения Российской Федерации.

За этой страшной цифрой скрываются наши отцы, деды, прадеды. Те, кто отдал свою жизнь за наше будущее. И, пожалуй, самое большое предательство — забыть их имена, их подвиг, их героизм, которые сложились в нашу общую великую Победу».

Впервые для работы в ЦАМО РФ в Подольск прибыл 1 декабря 1990 года.
С тех пор накоплено огромное количество архивного материала. Через мои руки и глаза прошли многие миллионы документов. В течение предшествующих этой беседе 10 лет веду исследовательскую работу по подсчёту убыли граждан СССР за 1941−45 годы с привлечением большого количества документальных источников.

Сначала, благодаря документам, найденным в ЦАМО РФ, удалось подсчитать безвозвратные потери военнослужащих. В итоге в сентябре 2012 года вышла книга «Умылись кровью?» с моей частью в половину издания.

Следом в Российском государственном архиве экономики была выявлена в документах Госплана СССР точная численность населения страны к началу войны и после её окончания на 1 июля 1945 года определены рождаемость и естественная смертность населения за 4 года.

Численность так называемых «перемещённых лиц» к концу войны стала известна из работ Виктора Земскова.
Сведя данные воедино, с опорой на документы Госплана СССР удалось определить и убыль гражданского населения от естественной смертности и от факторов войны.

Что ещё было сделано властями?
Искусственно разделили архивы Минобороны на периоды до 22 июня 1941 года, создав для этих документов Центральный государственный архив Советской Армии (ЦГАСА, ныне РГВА), и с 22 июня 1941 года по настоящее время — архив МО СССР, ныне ЦАМО РФ.

То же самое во флоте. Центральный военно-морской архив (ныне филиал ЦАМО РФ) и Российский государственный архив военно-морского флота (РГАВМФ) тоже разделены датой 22 июня 1941 года.

Всё это крайне усложняет работу по анализу сведений даже из открытых источников, мешает связывать цепочки данных воедино, ведь все эти архивы находятся в разных городах. Поскольку до 1990 года простым смертным сложно было вообще в военные архивы попасть, историю слагали вдоль и поперёк проверенные ЦК КПСС и КГБ СССР историки.
Я бы назвал их «рассказчиками».
Они для остальных рассказывали то, что было позволено высшим руководством страны.

Всерьёз относиться к опубликованной в 1961—1965 годах истории Великой Отечественной Войны и истории Второй Мировой Войны (1973−1982 годов) попросту нельзя.

Там канва как бы правдивая, но дьявол таится в мелочах, а эти мелочи часто занимают такой огромный объём, что перестают в совокупности быть мелочами. Один-единственный документ может полностью перевернуть не то что знак, а причину и исход глобального события.

Говорю это не на пустом месте, полностью отдавая себе отчёт в этих словах. У меня сотни тысяч копий подлинных документов, в нулевых и в начале 10-х годов удалось найти и скопировать то, что и камня на камне не оставляет от этих рассказов. Тогда многие фонды были открыты, а сейчас «гаечки» очень сильно «подкручены».

Нюанс ещё и в том, что нам удалось тогда добраться только до пласта рассекреченных документов.
То, что называют несекретными фондами.
Ещё одна рогатка, которая была поставлена на пути каждого исследователя истории войны — это уровни секретности документов.

Уровней секретности у нас, как известно, три: секретно («С»), совершенно секретно («С. С.») и совершенно секретно особой важности («С. С. О/В»). Формы допуска № «3», «2», «1».

Плюс несекретные фонды документов, которые на самом деле следующие.
Даже в тех фондах, которые рассекречены, оставлено, тем не менее, громадное количество документов на секретном хранении, который был назначен фондообразователем при передаче им документов в архив.

Опись таких фондов несекретна, с ней можно знакомиться и работать без оформления форм допуска, но секретные документы из неё не заказать без формы допуска и без персонального разрешения начальника Генерального штаба ВС РФ.
Независимый исследователь никакой формы допуска и разрешения не получит.
Для получения их любой исследователь должен работать в организации, имеющей лицензию ФСБ РФ на право работы с секретными документами. Если не работаешь в такой организации — ничего не получишь.
А если и работаешь в такой организации, и получишь допуск, то что толку?
Публиковать полученные секретные сведения нельзя.

Далее уровень фондов совершенно секретных документов.
Если фонд не рассекречен, то даже опись содержащихся в нём документов невозможно получить, сама опись совсекретна.

Следующий уровень — фонды «С. С. О/В.».
Сами понимаете, там и говорить уже не о чем, доступ к ним и к их описям исключён.
То есть преодолеть все эти препятствия к информации сейчас попросту невозможно. В скрываемых под «грифами» фондах сосредоточена реальная правда о войне.

Нужно понимать, что в массивы документов попадают и малозначимые, их очень много.
Если же рассматривать ключевые документы, то оценивать нужно с уровня фронта, военного округа и далее Генштаба, Наркомата обороны СССР.

Если оценить общий объём таких ключевых документов в 100%, то доступны из них не более 25%.
В лучшем случае.

"Очевидно, что Германия будет очень занята в другом месте, чтобы повернуться против нас",

"перестроить свою политику в духе ее серьезного улучшения в отношении Германии".

"с одновременным принятием специального протокола о заинтересованности договаривающихся сторон в тех или иных вопросах внешней политики, с тем, чтобы последний представлял органическую часть пакта".