> Вася (29876) (Вася970) писал (а) в ответ на сообщение:
>> Вас еще Мишико макал Габоном….
> > вот румыния и болгария вступили в ЕС и счас средний доход там в 3 раза выше чем в России стал >
> так будет и в Грузии, без Мишико > однако, стыдно быть гражданином россии сегодня > позор!!!
Уровень жизни в Румынии не выше российского…
14:46 30.01.2019
⍟ Вася (29876) (Вася970),
зато у тебя танк Т-114, истребитель Су157, ракета авангард со 100 махами, беспилотная подлодка Циклоп, беспилотный самолет Су257…
15:38 30.01.2019
Что нам васи сегодня могут предложить???
предателей нашей прекрасной родины, презренных подонков --- расстрелять гадов!
15:50 30.01.2019
что мы поняли за 70 лет?
— будем грудью защищать родину
— одобрим единственно возможный приговор
— будем бдительны
— раньше срока выполним план Путина
— откажемся от зарплаты в пользу олигархов
— откажемся от жилища
— откажемся от еды
— откажемся от медицины
16:18 30.01.2019
Расстрел сталиниста Когда мы приехали на спецобъект № 110 для участия в казни бывшего наркома, было очень холодно. По темному небосклону кто-то щедрой рукой рассыпал горошины звезд. Огромная луна зловеще освещала территорию монастыря. Где-то брехали собаки. Под ногами скрипел снег. Аккуратно расчищенные дорожки. Свет в завешенных окнах жилых помещений. Часовые в тулупах и валенках равнодушно смотрели на группу гостей. Для них этот вечер еще один в их службе, почти ничем не отличавшийся от того, что было вчера и что будет завтра.
Для меня всегда оставалось загадкой, как можно годами служить в таком месте. Ведь многие из них были сверхсрочниками. Скучно ведь так жить, когда все события знаешь наперед. Я бы так не смог. Из-за этого я поступил в пограничное училище. На границе каждый день что-то новое происходит. Там ты сам себе командир. Причем не важно, рядовой ты или начальник заставы. А здесь — тупо выполняешь требования Уставов и приказы, и так каждый день.
Когда мы вошли в здание, где содержались подследственные, я замыкал процессию. Робел я немного в присутствии такого количества начальников во главе с заместителем Главного военного прокурора. Внутри было жарко и душно. Лампочки под потолком заливали холл желтоватым светом. Встретивший нас старший надзиратель бодро отрапортовал о том, что заключенный содержится в камере на втором этаже, жалоб на здоровье и условия содержания не имеет.
— Тогда приступим, — буднично и тихо приказал заместитель Главного военного прокурора.
Мы по каменной лестнице поднялись на второй этаж. Узкий и длинный коридор. По нему, неслышно ступая, прохаживаются двое надзирателей. Периодически они заглядывают в глазки, которыми оборудованы двери камер.
— Здесь раньше кельи монахов находились, — пояснил старший надзиратель. — Они свои грехи перед богом замаливали, а теперь «враги народа» перед советской властью пытаются… — пошутил он и внимательно посмотрел на гостей.
Заместитель Главного военного прокурора едва заметно улыбнулся. Эту шутку он слышал каждый раз, когда приезжал сюда, и она ему уже надоела. Собеседник уловил настроение гостя и поспешил сообщить:
— Он в 27-й сидит. Это вот там, где круглосуточный пост организован.
У одной из камер на табуретке, привалившись спиной к выкрашенной в темно-синий цвет стене, сидел надзиратель. Сначала я решил, что он заснул на посту. Но при нашем приближении он резко вскочил и вытянулся по стойке «смирно».
— Открой! — распорядился старший надзиратель и пояснил, обращаясь к гостям из Москвы: — Приказано никого не пускать, а также исключить любое общение подследственного.
Надзиратель сначала заглянул в глазок, а только потом отодвинул засов и отпер замок. Затем распахнул дверь. Я через плечи сгрудившегося у входа начальства заглянули вовнутрь каменного «мешка».
Наверно, основатель монастыря и спроектировавший его архитектор были садистами, а жившие здесь монахи — мазохистами. Узкий пенал глубиной около двух метров, высотой меньше двух метров (при моем росте метр восемьдесят я едва не задевал головой потолок) и шириной чуть больше полутора метров. Крохотное окошко, через которое не увидишь происходящее во дворе. Поверхность стен была шершавой. Казалось, что штукатур вымазал их бетоном и куда-то исчез, так и не завершив свою работу.
Тусклый свет электрической лампочки, спрятанной под проволочным колпаком, освещал спартанскую обстановку. Узкая и короткая койка, которая вопреки существовавшим правилам не была пристегнута к стене, и поэтому обитатель камеры мог спать или лежать днем, — непозволительная роскошь для «врага народа»! Небольшой столик и привинченный к полу табурет, на котором восседал второй надзиратель.
При появлении начальства тюремщик вскочил, вытянулся по стойке «смирно» и замер, ожидая приказаний. Старший надзиратель сделал едва заметный знак рукой, и подчиненный беззвучно выскользнул в коридор.
— Какие-то они у вас молчаливые, — тихо произнес военный юрист.
— Больше молчишь, лучше служишь, — бодро ответил старший надзиратель. — Привыкли. Они ведь во время смены молчат весь день. Любые разговоры с подследственными, а также между собой запрещены.
«Они ведь, наверно, еще и присматривают друг за другом, — подумал я, — недаром парами дежурят». Во время службы на границе находившимся в секретах, а также в дозорах тоже было запрещено переговариваться, но там этот запрет был связан с объективными обстоятельствами — необходимость скрыть свое местонахождение от нарушителей. Понятно, что нельзя общаться с заключенными, но почему между собой тоже запрещено? Возможно, из-за того, чтобы создать для обитателей камер режим абсолютной тишины. Я вспомнил о своих ощущениях, которые испытал во время нахождения под следствием на Лубянке.
Мои воспоминания прервал стон лежащего на койке маленького человечка в потрепанных галифе и гимнастерке. Он уткнулся лицом в спрятанные под головой ладони и периодически издавал тихие и монотонные звуки.
Я решил, что бывший нарком сошел с ума, и испуганно взглянул на старшего надзирателя. В инструкции ничего не говорилось о том, как поступать в такой ситуации. Блохин однажды сказал, что несколько человек тронулись рассудком во время следствия, но их расстреляли как обычных людей. А как поступить с бывшим наркомом в такой ситуации? Военный юрист подумал о том же. Старший надзиратель поспешил успокоить нас:
— Не обращайте внимания, это он придуривается! Поужинал сегодня с аппетитом, а ближе к ночи каким-то нервным стал. Наверно, чувствует, что его ожидает… — и испуганно замолчал, сообразив, что сказал лишнее. Формально Ежов мог обжаловать приговор и добиться отмены смертной казни. Кроме того, никто из надзирателей, опять же, формально не знал фамилии обитателя камеры № 27 и не мог знать о том, что его должны расстрелять.
В реальности надзиратели давно опознали в подследственном бывшего наркома Ежова — ведь портреты последнего до осени 1938 года украшали стены помещений на спецобъекте № 110 и там, где надзиратели служили до этого. Могли они видеть его фотографию в газете «Правда»; впрочем, я сомневался, что они внимательно читали это издание. Поэтому надзиратели, вспомнив судьбу предыдущего наркома — Ягоды, могли предположить, что владельца «ежовых рукавиц» ждала пуля в затылок, как матерого «врага народа».
— Подследственный № 27, — внезапно рявкнул старший надзиратель, — встать! Руки за спину! Сука!
Бывший нарком медленно перевернулся на бок, затравленно и обреченно поглядел на столпившихся в коридоре визитеров, тяжело вздохнул и неуклюже сначала сел на койку, а затем так же медленно встал.
Заместитель Главного военного прокурора торжественно и монотонно сообщил Ежову о том, что его просьба о помиловании отклонена Верховным судом. После этих слов приговоренный внезапно побледнел, словно полупустой мешок с картошкой опустился на койку и громко разрыдался, закрыв лицо руками. Человек, отправивший множество людей на казнь и в ГУЛАГ, сам боялся умереть! Мне было противно смотреть на полумертвое и трусливое существо. Захотелось пинком ноги скинуть его на пол и словно футбольный мяч одним ударом отправить этот сгусток слизи в помещение, где расстреливали. Хотя такой легкой и быстрой смерти он недостоин. Хотелось пинать его ногами до тех пор, пока подлая душонка не покинет это тщедушное тельце.
Я вспомнил, что Блохин однажды рассказал, что Ежов регулярно присутствовал на казнях. И требовал от коменданта извлекать пули из голов расстрелянных высокопоставленных «врагов народа» и присылать ему. Не знаю, зачем наркому внутренних дел требовались эти пули. Говорят, что несколько из них (каждая завернута в отдельную бумажку с указанием фамилии жертвы) были изъяты во время обыска на квартире у Ежова. Куда делись остальные пули — не знаю. Может быть, нарком использовал их в каких-то только ему известных ритуалах. Может, во время очередной пьянки с подельниками уничтожил.
Ежов был вообще странным человеком. Любил превращать казни в спектакль. Одно из его развлечений — один из приговоренных вместе с наркомом сначала наблюдал за тем, как казнили подельников, а в конце спектакля сам получал пулю от палача. Другое — заставить Блохина надеть кожаный фартук, кепку и перчатки и в таком виде расстреливать «врагов народа». Третья идея — тем, кому Ежов симпатизировал, перед расстрелом давать коньяк. Четвертая — перед казнью избивать приговоренных. Правда, бил не сам нарком — из-за маленького роста и рахитичного телосложения не мог он избивать людей, — а кто-то из его подчиненных. Комендант говорил, что вид корчившихся от боли людей радовал Ежова. Он фальцетом выкрикивал: «Еще! Еще! Сильнее! Давай! Еще раз!»
Сам я не присутствовал при этих экзекуциях — сначала служил на Дальнем Востоке, а потом сидел в камере на Лубянке — мне об этом уже Блохин рассказывал. А ведь мог и я оказаться на месте казненных. Если бы Берия вовремя Ежова не разоблачил. Мог бы вместо кабинета нового наркома оказаться в помещении для расстрелов и увидеть в первый и последний раз в жизни старого наркома. Вот ведь какие бывают повороты в судьбе. Я с Ежовым местами поменялся. Мои размышления прервал тихий приказ военного юриста:
— Уведите!
Надзиратели подхватили тщедушного человечка под руки, выволокли в коридор и потащили, словно мешок с картошкой, в помещение для расстрелов. Путь был долгим. Сначала нужно было добраться до лестницы, по ней спуститься на первый этаж, выйти на улицу, пересечь двор и затащить бывшего наркома в приземистое здание. По пути до входной двери Ежов лишь икал, вздрагивая каждый раз. Ноги его безжизненно волочились по чисто вымытому каменному полу. Когда вышли на улицу, тело у надзирателей приняли двое бойцов конвойных войск. Сильный мороз подействовал отрезвляюще на Ежова. Он перестал икать, во взгляде появилась осознанность, он напрягся и попытался вырваться из рук конвойных.
— Куда, сука! — рявкнул старший надзиратель и двинул кулаком в солнечное сплетение Ежову. Приговоренный скрючился, начал жадно хватать ртом воздух и повис на руках у конвойных. — Чего стоите, ведите!.. — приказал он.
Мы торопливо зашагали к месту казни. Ежов безуспешно пытался тормозить транспортировку своего тела ногами, громко визжал и пытался вырваться из крепких рук конвойных.
Через пару минут мы вошли в здание. Сопротивление Ежова прекратилось так же внезапно, как и началось. Старший надзиратель, раздосадованный произошедшим и боясь новых неожиданных поступков от бывшего наркома внутренних дел — например, начнет Сталина прославлять или, наоборот, ругать, — приказал Ежову снять галифе и гимнастерку. Приговоренный медленно исполнил это указание, оставшись в несвежих кальсонах и нижней нательной рубахе. Ботинки, правда, без шнурков, и портянки ему милостиво разрешили оставить. Вот в таком виде и молча он прошел последние метры в своей жизни.
Мы вошли в помещение, где расстреливали. Бетонный пол под наклоном и канавка для водостока. Бревенчатая стена со следами от пуль. Около входа у стены торчал кусок трубы с краном. После того как тела казненных погрузят в кузов грузовика, кто-нибудь из стрелков принесет резиновый шланг и из него смоет все следы крови.
В тот вечер этот порядок был изменен. Конвойные поставили Ежова лицом к стене и вышли из помещения. Визитеры столпились в коридоре. Блохин вошел вовнутрь с наганом в руке. Словно в тире, прицелился и плавно нажал на спусковой крючок. Грохот выстрела. Пуля разворотила затылок бывшего наркома. Тело медленно сползло вниз по стене…
Через несколько минут я с шофером — сотрудником автобазы НКВД — уложили труп на специальные брезентовые носилки и отнесли их к грузовику. После этого я оформил необходимые документы.
В ту ночь расстреляли еще одного «врага народа» — подельника Ежова. Второй труп мы тоже загрузили в грузовик. Затем я отвез оба тела в морг, где и оформил все необходимые документы. Много лет спустя я случайно узнал, что труп Ежова был кремирован, а урна с прахом захоронена на Донском кладбище.
16:19 30.01.2019
Через три часа после казни мы вернулись на Лубянку. По традиции зашли в кабинет к коменданту. Блохин достал из сейфа бутылку водки. Из буфета принесли бутерброды с колбасой. Хозяин кабинета наполнил стаканы. Мы, не чокаясь и не произнося тостов, выпили. Помолчали. Потом он налил еще раз. Снова выпили. И тут обычно невозмутимого и сдержанного коменданта прорвало:
— Вовремя его чекисты остановили. Еще пара месяцев, и нас бы с тобой объявили «врагами народа» и в Суханово (так в народе называли спецобъект № 110. — Прим. ред.) отправили. Он ведь всех нас обманул! Даже самого товарища Сталина! Он должен был привести в порядок дела в НКВД после казнокрада Ягоды. А вместо этого расставил на всех ключевых постах своих людей и готовился власть захватить! А еще хотел убить руководителей партии и правительства!
Я с удивлением слушал своего командира. В том, что враг коварен и может принять любые обличья, я впервые убедился, когда служил на границе и к японцам сбежал начальник УНКВД Люшков. Но ведь тогда это был не нарком внутренних дел, а переродившийся чекист и тайный «троцкист»! Ежов, насколько я помнил, всегда придерживался генеральной линии партии и был верным соратником товарища Сталина. У нас на заставе, в красном уголке, висел плакат, где были изображены трое руководителей страны. Посредине нарком иностранных дел Литвинов с толстым портфелем в руках. Слева от него — Ежов, сжимающий в «ежовой рукавице» извивающуюся змею, на которой надпись: «Вредители, шпионы, диверсанты». Справа от руководителя внешнеполитического ведомства — нарком обороны Ворошилов в шинели, буденовке и с винтовкой в руках. Помнил я и другой плакат, который видел в штабе погранотряда. На картинке Ежов сжимал одетой в огромную мохнатую рукавицу змею с надписью: «Троцкисты-бухаринцы — враги народа». Вместо хвоста у змеи было нечто вроде фашистской свастики, а голову заменили несколько карикатурно изображенных человеческих лиц. Все на плакате было в коричнево-черной гамме. А может, мне это показалось из-за того, что висел он в полутемном коридоре. Я созерцал это произведение часа два, пока ожидал вызова к начальнику отряда. Еще песня была о Ежове, которую с воодушевлением мы пели на всех праздниках…
— И все из-за того, что при назначении на должность наркома не учли его моральный облик, — продолжал говорить Блохин, все сильнее пьянея. Таким я видел коменданта впервые. Вместе мы выпивали и раньше, несколько раз даже вдвоем, когда он, отпустив по домам сотрудников 5-го спецотделения комендантского отдела Административно-хозяйственного управления — непосредственных исполнителей расстрелов, оставался на рабочем месте до утра. Как он сам говорил: «дежурным по комендатуре». Мне казалось, что в эти дни ему просто не хотелось возвращаться домой.
В семейной жизни у него все было хорошо. Заботливая жена и подрастающие дети. Они, правда, не знали, чем занимается глава семейства. За пределами родного отдела обсуждать любые служебные темы было уголовно наказуемым деянием. А выговориться иногда хотелось.
Я сутками находился на службе, участвовал в работе комсомольской организации Управления плюс колоссальная нагрузка по общественной линии — выпуск стенгазеты и т. п., так что на обустройство личной жизни времени не оставалось. Возвращаться в пустую и холодную комнату коммунальной квартиры мне не хотелось.
— Во-первых, он алкоголем злоупотреблял. На работу часто после обеда приходил. А иногда в пьяном виде вечерами по наркомату шатался, — начал перечислять грехи Ежова собеседник. — Это ему можно простить, но с большим трудом. Работа у всех тяжелая, нервная. Вот наши орлы тоже после расстрелов не прочь принять на грудь. И что, я против? Пусть лучше так отдыхают, чем в «психушке». Да, бывало, в пьяном виде до дома не доходили — засыпали по дороге. Ну и что, у них работа тяжелая. Главное, что все они — мужики. А этот, — Блохин сплюнул на пол, — ##### О его похождениях весь наркомат знал. Как он со своими любовниками развлекался, когда жены дома не было. Понятное дело, что и она при таком муже гулящей была. Красивая баба. На нее мужики заглядывались. Однажды она, — Блохин понизил голос и огляделся по сторонам, словно опасаясь, что нас кто-то может подслушать, — с самим Шолоховым, это тот который писатель, в гостинице «Националь» развлекалась. «Топтуны» все их разговоры записали, а потом ее мужу-рогоносцу этот документ вручили. — Он сально рассмеялся. — Вот то потеха потом была, когда он читал, как она ему рога наставила. Ребята не знали, что знаменитый писатель с женой наркома развлекается, думали, с кем-то еще. Ну и записали все подробно. Как они целовались, как потом на кровать перешли и сколько раз он ее… — При этих словах я покраснел.
В то время молодежь была куда более целомудренной, чем сейчас. Об интимных отношениях между мужчиной и женщиной почти ничего не знали. До свадьбы в лучшем случае могли позволить себе только целоваться и обниматься.
— Ладно, не стыдись. Я тоже в твоем возрасте не знал, как на бабу правильно влезть. Помнится, в первую брачную ночь… — начал Блохин, но затем осекся и замолчал, вспоминая что-то личное. — Да не было у нас никакой свадьбы, что сейчас играют. Да и своего «угла» тоже не было… Хотя время было прекрасное. Не то, что сейчас, только пошлые анекдоты можно рассказывать и радоваться, что тебе никто рога не наставил, как этому #####у Ты думаешь, она ему только с Шолоховым изменила. Нет, она со многими. А что поделаешь, хочется бабе мужика, а его нет. Ему мальчиков подавай. Она и сгубила Ежова. Среди ее любовников оказались иностранные шпионы и враги народа… Хотя знаешь, она ведь любила его. Когда следствие началось, она отравилась в больнице. Так мы и не узнали, какие именно секреты она сообщила иностранным шпионам.
— Так, может, она ничего не сказала, — осторожно предположил я, постаравшись уйти от постельной темы.
— Сразу видно, не было у тебя баб. Они в постели, если их правильно «пожарить», знаешь, какими разговорчивыми становятся. Все, что угодно, расскажут. К тому же одна из особенностей бабской породы — болтливость. Вот моя встретится с соседкой и часа три языком чесать будет. О чем можно так долго говорить — неясно. Понятно, если месяц не встречались, а то каждый день трещат, как две сороки. — И продолжал рассказ о супруге Ежова: — По причине преждевременной смерти она ничего не сообщила следствию, зато ее любовники оказались куда разговорчивее…
20:56 30.01.2019
Оригинал доклада Коли, на 8−10 мин, его ему сократили до 2 мин
20:59 30.01.2019
Градоначальник выступил в защиту гимназиста Между тем, глава Нового Уренгоя Иван Костогриз призвал руководствоваться здравым смыслом, оценивая выступление школьника в Германии.
По мнению градоначальника, Николай Десятниченко поделился своими открытиями о том, что не все немцы хотели воевать, многие хотели просто жить мирно.
— Это ни в коем случае нельзя расценивать, как отношение мальчика к фашизму. Его речь на примере истории этого немецкого солдата призывает к мирному существованию на всей Земле и неприятию войны, кровопролития, фашизма, страданий и насилия как таковых, — обратился на странице официального сайта администрации города Иван Костогриз.
Иван Костогриз отмечает, что новоуренгойских детей всегда отличает чувство патриотизма, любви к Родине, гордости за историю российского государства, подвиг своих дедов и прадедов.
— Интерпретация взрослых людей искренних слов ребенка можно расценивать, как провокацию не только против школьника, но всего российского народа и нашего отношения к событиям истории Великой Отечественной Войны, — резюмирует глава города.
21:16 30.01.2019
Депутат сталинистка от КПРФ готова к новым расстрелам в городе Бундестаг Ямальский депутат выясняет, кто стоит за гимназистом
Свою гражданскую позицию уже высказала ямальский депутат Елена Кукушкина, член Комитета по развитию агропромышленного комплекса и делам коренных малочисленных народов Севера, руководитель депутатской фракции Политической партии «КПРФ» в Законодательном Собрании Ямало-Ненецкого автономного округа.
— Меня больше волнует не этот мальчик, а кто курировал его проект. Вот что меня поразило больше всего — что в этом докладе к немецким захватчикам применяются такие слова, как «сражались», «павшие солдаты в боях», «так называемый Сталинградский котел»… Манера, подача самого доклада поразила. Эти вещи нужно в корне пресекать. Мы так дойдем до того, что предложим пересмотреть итоги Великой Отечественной войны. Это возмущает, — прокомментировала свои действия «Комсомольской правде — Ямал» Елена Кукушкина.
Народная избранница подала запросы в региональную прокуратуру, департамент образования и в гимназию, чтобы выяснить, кто курировал этот проект, с какой целью так подавался материал.
— Сейчас гимназия из этого парня пытается сделать «Голубя мира». На словах в гимназии сказали, что на бедного парня сейчас все накинулись, но накинулись не на парня, понятно, что за ним стоят взрослые люди, — пояснила Елена Кукушкина.
Депутатский запрос Елены Кукушкиной, парламентария Заксобрания Ямала. В официальном документе, адресованном департаменту образования Нового Уренгоя и подписанном депутатом, германский парламент Бундестаг назван городом.
Фраза выглядит так: «На портале размещено выступление учащегося МБОУ Гимназия города Новый Уренгой Десятниченко Николая в городе Бундестаге».
Как свидетельствует отчеты, после проведения расследования будут наказаны трое сотрудников гимназии, в которой учится старшеклассник. Директору Кашниковой — выговор, завучу Яворской — выговор, учителю немецкого Кононенко — возможное объявление о несоответствии занимаемой должности.
21:26 30.01.2019
подать коллективный иск в Суд ООН на Россию и требовать возмещения материального ущерба Канашенков похвалялся, что его войска российских убийц — оккупантов по праобразу Гитлера бомбят школы, детсады ясли сирийцев и убили уже 70 000 так называемых боевиков — патриотов, защищающих свою землю от оккупантов, значит минимум 50 000 семей — 50 000 женщин и 250 000 детей остались без кормильцев.
Предлагаю подать коллективный иск в Суд ООН на Россию и требовать возмещения материального ущерба.
21:37 30.01.2019
Сигнал Германии: Изменить отношение к могилам и памятникам советских военнослужащих по примеру Балтии и Польши ввиду отказа РФ осудить кровавый советский большевизм с признаками фашизма и возрождения фашизма в РФ путем героизации сталинизма.
21:48 30.01.2019
НАТО, бди и не спи, свой 41-й не пропусти! Правители РФ вооружены до зубов как и в памятном 1941 году и имеют только по танкам 10-кратное преимущество перед НАТО, а также лучшие в мире, ракеты, самолеты, корабли, подлодки, пушки, пистолеты, пулеметы и другие вооружения и готовы в любую минуту напасть на мирных граждан Запада и всего мира, чтобы ограбить их --- ввиду собственной исключительной нищеты при мрот $ 170 и полной ментальной несостоятельности.
22:17 30.01.2019
Снос советских памятников в Польше. Снос памятникoв связан с поправками в закон о запрете пропаганды коммунизма или другого тоталитарного режима.
Этот закон в Польше вступил в силу прошлой осенью.
Под снос --- около 450 памятников по всей стране. А 230 из них — это памятники солдатам Красной армии.
Варшава сносит советские памятники, потому что Москва не признала влияние СССР на Польшу оккупацией, рассказал бывший польский президент Лех Валенса. Об этом он рассказал при ответе на вопрос о том, что в России очень болезненно воспринимают сносы памятников советским солдатам в Польше.
«Проблема в том, что, тем не менее, это было порабощение, Польша не была свободной. Польша не управляла сама собой. Из одной неволи мы попали в другую. Это правда. Солдаты не виноваты, кладбища не виноваты, но что поделаешь, если менталитет у людей такой. С немцами мы воевали больше, чем с русскими. И с немцами уже есть взаимопонимание, а с русскими — нет, потому что немцы признали все, что сделали, и исповедь была искренней. Россия никогда не исповедовалась. А все это требует правды и искренности», — сказал политик.
«У России очень много проблем. Она привыкла быть супердержавой и не может найти себя в новой действительности. Я Ельцину объяснил, и он меня понял. Я ему говорил: «Россия — это прекрасная страна. Россия — это как автомобиль Merceres, Ford — красивый. Но вы на этот красивый автомобиль нагрузили каких-то коробок, кресел, как при переезде. И России вообще не видно. Путину я бы тоже смог объяснить, если бы у меня было больше разговоров с Путиным. Если бы он дал себя убедить. Он мудрый человек. Мудрый, только надо для него добавить аргументов», — добавил Валенса.
Монументы из списка находятся не на местах захоронений и, по мнению польской стороны, подлежат сносу.
После архитектурных реконструкций останки советских солдат перезахорoниваются на мемориальных кладбищax.
