Блокадa Ленинградa: у совковой номеклатуры не было ни войны, ни блокады, ни голода
Dieter Hiftler
51 1048 03:23 29.01.2019
Говорят: Даниил Гранин — cоветский и российский писатель, киносценарист, общественный деятель. Участник Великой Отечественной войны. Герой Социалистического Труда. Лауреат Государственной премии СССР, Государственной премии РФ, премии Президента РФ и премии Правительства РФ. Почётный гражданин Санкт-Петербурга. И доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Юлия Кантор.
Foto: Даниил Гранин
Германия стала утрачивать память о трагедии блокадного Ленинграда, пишет немецкое издание Cicero.
Автор статьи отмечает, что в годовщину 75-летия окончательного снятия блокады в стране не проходило ни одного достойного мероприятия на государственном уровне. Таким образом получается, что Германия хочет забыть о страшной демографической катастрофе, к которой имеет непосредственное отношение.
Подчеркивается, что между европейскими странами и Россией есть некоторые политические разногласия. Однако это не должно повлиять на сохранение памяти о трагедии Ленинграда.
---------------------------------------- ------ Знаменитая речь Даниила Гранина в Бундестаге
доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Юлия Кантор.
Сталинский погром и репрессированная память
Они стремились направить коллективную память о блокаде в «нужное» русло: пафосно-героическое и полуправдивое, без честного рассказа о трагедии повседневности. «Направление взято неправильно… Вот, скажут, правители до чего довели город», — это из стенограммы обсуждения рабочего материала фильма ленинградским начальством.
В итоге этот фильм запретили?
Нет, совсем запретить побоялись, но ленинградские партийные руководители подвергли его жесткой цензуре и сильно сократили. В специальных сводках Ленинградского УНКВД приводятся типичные высказывания горожан, посмотревших этот урезанный фильм. Рефрен высказываний такой: «Пережито больше, чем показано».
По страшной гримасе истории после окончания войны и смерти Жданова многих из этих начальников расстреляли по «Ленинградскому делу», а музей обороны города закрыли по приказу из Москвы. Чем была так опасна память о пережитой блокаде, что ее пришлось сначала приглушать, а затем и вовсе репрессировать?
Город сопротивлялся, даже умирая. Знаете, эту стойкость и несломленность даже нацисты не могли не признать. Рейхсфюрер СС Гиммлер вынужден был констатировать, это документально зафиксировано: «Воля жителей Ленинграда к сопротивлению сломлена не была». Ленинград сохранил себя как коллективная интеллектуальная субстанция. Несмотря на чудовищные вещи, действительно происходившие в городе («черный рынок», каннибализм и преступность), Ленинград во время блокады сохранил свое достоинство.
В чем это выражалось?
Не только в том, что здесь была исполнена «Ленинградская симфония», не только потому, что первые планы восстановления разрушенных войной зданий появились еще в 1943 году, а проекты Арки Победы рождались задолго до конца блокады. Но и в том, что здесь защищали диссертации, сохраняли музейные экспонаты и даже писали картины, которые фиксировали состояние центра города — фотографировать-то было запрещено.
И еще в том, что многие горожане — от академиков до подростков — вели дневниковые записи. Они были критичны, наблюдательны и человечны, что совершенно непостижимо. Люди старались оставить память о себе, о «страшном подвиге» Ленинграда.
Поэтому «Ленинградское дело» стало своего рода наказанием за то, что Ленинград стал очень популярен, что он расправил плечи, о нем заговорили в стране и мире. Но неслучайно Ольга Берггольц писала: «Я знаю о многом. Я помню. Я смею». Умение «помнить и сметь» власти было не нужно.
Власть боялась, что ленинградцы почувствуют себя слишком свободными?
Да, более раскрепощенными, что ли. «И даже тем, кто все хотел бы сгладить, в зеркальной робкой памяти людей, не дам забыть, как падал ленинградец на желтый снег пустынных площадей», — это тоже писала Берггольц. А сгладить хотели и в Смольном, и в Кремле. Первое резонансное послевоенное дело против интеллигенции неслучайно возникло именно в Ленинграде. Уже в 1946 году появилось печально известное постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», главными мишенями которого были Ахматова и Зощенко.
Досталось и Берггольц — за то, что не «проявила бдительность» и не предала Ахматову. Это стало сигналом к публичной «порке» всей ленинградской интеллигенции. А в 1949 году пришел черед партийного руководства города, уничтоженного по «Ленинградскому делу» — оно-де слишком «противопоставило» себя Москве. Тогда же разгромили музей обороны Ленинграда, созданный сразу после снятия блокады в 1944 году.
3ачем? Кому мешал этот музей?
Судя по сохранившемуся первому путеводителю и немногим фото экспозиций, по своему содержанию и с точки зрения идеологии подачи материала он был абсолютно советским. Но через всю его экспозицию красной нитью проходила тема ленинградской блокады и повседневного мужества горожан. Именно это сильно раздражало власти.
После посещения музея с инспекцией Маленков устроил разнос за то, что «создали миф об особой блокадной судьбе Ленинграда». В результате музей закрыли, а многих его сотрудников репрессировали. Почти 80 процентов его фондов уничтожили, а уцелевшие бесценные экспонаты спасли работники музея истории Ленинграда и музея Октябрьской революции.
Известно, что после окончания Великой Отечественной войны в СССР много лет не отмечали ни День Победы, ни День снятия блокады Ленинграда. Когда память о пережитой городом катастрофе стала постепенно возвращаться в публичное пространство?
День Победы все-таки стали отмечать уже при Брежневе, а вот День снятия блокады стал городским праздником только на самом закате советского времени, на рубеже 1980−1990-х. Учреждение Дня снятия блокады Ленинграда, появление статуса «Житель блокадного Ленинграда», предоставление льгот и надбавок людям, пережившим блокаду, произошло уже при Собчаке.
Разве еще в советское время не было реабилитации памяти о блокаде Ленинграда, когда при Брежневе ему присвоили почетное звание города-героя, сняли фильм-эпопею «Блокада» и часто вспоминали про дневник Тани Савичевой?
Да, о трагедии Ленинграда тогда хоть как-то заговорили, но исключительно в контексте официальной советской версии истории Великой Отечественной: город-герой, единство фронта и тыла, руководящая роль партии и правительства в Победе, и тому подобное. Это имело мало общего с народной, личной памятью о блокаде. Уникальная блокадная судьба Ленинграда, противостоявшего врагу на протяжении 871 дня, гуманитарная катастрофа его жителей, их отношения с властью — все это замалчивалось.
Кто первым в послевоенные годы поднял вопрос о сохранении памяти о блокадном Ленинграде? Например, о подвиге героев Брестской крепости мы во многом знаем благодаря историку и писателю Сергею Смирнову, отцу и деду режиссеров Андрея Смирнова и Авдотьи Смирновой.
Первым об этом заговорил Алесь Адамович, предложивший Даниилу Гранину записывать воспоминания блокадников. Так родилась «Блокадная книга». В полном объеме она вышла только в 2014 году, а тогда ее с большим трудом удалось опубликовать с купюрами, да и то в Москве.
Почему в Москве, а не в Ленинграде?
Потому что в годы брежневского застоя Ленинградом управлял Григорий Романов — человек, с которым закономерно ассоциируется самая цементная серость ленинградского застоя. Он был жестко против честной и просто любой человеческой памяти о блокаде. Именно он запретил хоронить Ольгу Берггольц на Пискаревском кладбище, несмотря на ее желание и многочисленные просьбы ленинградцев. Кстати, Романов и в постсоветское время настаивал на своем, негативно отзываясь о Гранине.
именно из-за Романова разгромленный при Сталине музей обороны Ленинграда не открыли даже при Брежневе?
Не только. Память о блокадном Ленинграде плохо вписывалась в каноническую советскую концепцию истории Великой Отечественной — битва за Москву, затем Сталинградская битва и Курская дуга, а потом взятие Берлина. Тема ленинградской блокады была слишком сложна и непонятна, чтобы о ней говорить отдельно. Музей обороны Ленинграда вновь открылся только во время перестройки, в 1989 году. Представляете, он не работал целых сорок лет! Этот факт красноречиво свидетельствует о том, как на самом деле в СССР относились к теме блокады.
Cейчас этот музей вновь закрыт, но уже на реконструкцию. Насколько мне известно, совсем недавно обсуждались планы размещения музея в новом здании на набережной Невы при сохранении экспозиции в нынешних помещениях в Соляном переулке. Как сейчас с этим обстоят дела?
В 1989 году музей снова открыли в том же историческом здании в Соляном переулке, что и в 1944 году. Но ему предоставили лишь два небольших зала, в которых он ютится и по сей день. Остальную часть здания занимают структуры Министерства обороны, которые категорически не желают съезжать оттуда. Хотя и в 1989 году, и позже, городские власти неоднократно обещали решить этот вопрос.
В 2014 году местные власти после сигнала из Москвы наконец решили построить для музея новое здание. Потом это тихо трансформировалось в идею строительства некоего «музейно-выставочного центра», посвященного блокаде. Прошел международный конкурс на строительство под него здания, был объявлен его победитель.
Настораживает очевидное: отсутствие концепции самого музея, его «начинки». Что будет в этих стенах, откуда возьмутся экспонаты, как будут в новом пространстве из пяти огромных зданий говорить о блокаде? И почему надо создавать новый музейно-выставочный комплекс, а не отдать старому музею новые помещения, если их действительно когда-нибудь построят?
Тем более, что этому музею жизненно необходимы реставрационные мастерские, залы для выставок, для занятий с детьми, для постоянной экспозиции, остро нуждающейся в обновлении, расширении и современном оснащении. Еще ему нужны нормальные помещения для фондов, собранных во многом усилиями самих горожан в начале 1990-х, когда музей начали возрождать, и люди несли в него семейные реликвии. Совершенно очевидно, что новое помпезное «нечто» заслонит исторический блокадный музей, являющийся «свидетелем времени». Очевидно и то, что у города просто не хватит денег на два музея блокады.
Как эта проблема сейчас решается?
По состоянию на сегодняшний день эта ситуация с новым музеем подвешена. Возможно, ее как-то спустят на тормозах. Многострадальный старый музей сейчас закрыт на реконструкцию. Его обещают открыть ко Дню Победы, то есть к маю 2019 года — в прежних двух маленьких тесных залах.
В результате вышло так, что впервые за всю постсоветскую эпоху наш город отмечает юбилейную дату снятия блокады вообще без музея. Для тех, кто знает историю, праздник 75-летия снятия блокады омрачен невольной отсылкой к 1949 году, когда музей был закрыт, а потом и вовсе уничтожен. Ее невозможно заглушить фанфарами военного парада, который в этом году 27 января решили вдруг провести на Дворцовой площади.
Беседовал Андрей Мозжухин
03:46 29.01.2019
Нашим форумным "патриотам" В журнале «Социологические исследования» (за февраль 1998, № 2, стр.108−119) статья Н.Н.Козловой, доктора философских наук, профессор философского факультета Российского государственного гуманитарного университета, «Сцены из жизни „освобожденного работника“».
Цитируется дневник мелкого партийного функционера Н.А.Рибковского. К началу войны он был секретарем РК ВКП (б) в Выборге, эвакуировался в Ленинград. В конце войны являлся одним из руководителей Ленинградского горкома профсоюзов, с июля 1943 г. заместитель уполномоченного ВЦСПС по г. Ленинграду. Заболел и умер в 1944.
«Среди прочитанного мною — интересный документ, дневник партийного и профсоюзного работника Николая Андреевича Рибковского, который тот вел во время ленинградской блокады. Этот дневник был обнаружен среди бумаг другого человека, который передал свой личный фонд в Центр документации „Народный архив“. Герой наш родился в 1903 г., был партийным, а потом профсоюзным работником. Проанализированный ниже дневник — личная версия картины мира того, кто принадлежал к советской элите второго поколения. Иногда этих людей называют поколением 1938 года. Дневник состоит из тринадцати тетрадок — одни тоненькие ученические, другие толстые общие. Он был начат 27 января 1940 г. и обрывается на записи от 14 октября 1944 г. В общем, немного о жизни довоенной, а в основном — блокада».
Заметим, что наш герой не какой-то там циничный карьерист, а именно что честный искренний советский коммунист.
«Закончив с отличием Московскую Высшую партийную школу в 1940 г., Н.А. Рибковский становится Секретарем РК ВКП (б) в г. Выборге, который в результате окончания финской войны вошел в состав Карело-Финской ССР. Отходя вместе с отступающими войсками к Ленинграду, он попадает в блокаду. Выехать он не может. В дневнике подробно описаны его мытарства. Он не работает, <nobr>т. е.</nobr> является иждивенцем, получая ту самую карточку, по которой можно прожить лишь одну декаду из месяца. В начале блокады он к тому же заболевает дизентерией».
«страшные реалии тогдашней жизни… Иждивенческих карточек хватает только на декаду „Если продолжать быть иждевенцем“ — пропал» (17 ноября 1941 г.)"
К декабрю Рибковский находится на грани голодной смерти. Но, наконец-то, товарищи о нём вспоминали и позаботились, он получает мелкую номенклатурную должность.
«„К нам приходят, обивают пороги такие которым не только не полагается первой категории, а отобрать вторую и гнать в шею следует… Партийные кадры мы обязаны поддерживать. На это имеются указания горкома“… (1 декабря 1941 г.)».
«Однако в декабре ситуация резко меняется. Его зачисляют на работу в Смольный. 5 декабря 1941 г. он становится инструктором Отдела кадров Горкома партии Ленинграда. Он начинает жить не как все. Справедливости ради надо отметить, что он не стремился специально к теплому (отапливаемому!) месту в Смольном. Он желал вернуться в распоряжение партийных органов Карело-Финской ССР. Вообще-то наш герой был верным рычагом партии и готов был быть там, куда пошлют».
«С началом работы в Смольном положение его кардинально меняется. Уже 9 декабря 1941 г. наш герой записывает:
„С питанием теперь особой нужды не чувствую. Утром завтрак — макароны, или лапша, или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед — первое щи или суп, второе мясное каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой. Качество обедов в столовой Смольного значительно лучше, чем в столовых в которых мне приходилось в период безделия и ожидания обедать“ (9 декабря 1941 г.)».
Так питаются рядовые партийные функционеры в столовой Смольного, когда в Ленинграде от голода люди гибнут сотнями тысяч. Но о себе любимых коммунисты всегда умели позаботиться в любых условиях. Весной 1942 года наш герой направлен отдохнуть в партийный санаторий.
«А вот запись от 5 марта 1942 г., которая свидетельствует о том, что нет уже никакой речи о „равенстве в страдании“ (А. Платонов).
„Вот уже три дня как я в стационаре горкома партии. По моему это просто-напросто семидневный дом отдыха и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье. Обстановка и весь порядок в стационаре очень напоминает закрытый санаторий в городе Пушкине… Очевидцы говорят, что здесь охотился Сергей Миронович Киров, когда приезжал отдыхать… От вечернего мороза горят щеки… И вот с мороза, несколько усталый, с хмельком в голове от лесного аромата вваливаешься в дом, с теплыми, уютными комнатами, погружаешься в мягкое кресло, блаженно вытягиваеш ноги…
Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха: разнообразное, вкусное, высококачественное, вкусное. Каждый день мясное — баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное — лещь, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм белого и столько же черного хлеба на день, тридцать грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину“.
Советские товарищи яростно возражают против пирожных у тов. Жданова, когда в самый страшный блокадный год икрой и балычком кормили даже мелких партийных функционеров.
„Питание заказываеш накануне по своему вкусу. Я и еще двое товарищей получаем дополнительный завтрак, между завтраком и обедом: пару бутербродов или булочку и стакан сладкого чая.
К услугам отдыхающих — книги, патефон, музыкальные инструменты — рояль, гитара, мандолина, балалайка, домино, биллиард… Но, вот чего не достает, так это радио и газет…
Отдых здесь великолепный — во всех отношениях. Война почти не чувствуется. О ней напоминает лишь далекое громыхание орудий, хотя от фронта всего несколько десятков километров.
Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города, возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти. Товарищи рассказывают, что районные стационары нисколько не уступают горкомовскому стационару, а на некоторых предприятиях есть такие стационары, перед которыми наш стационар бледнеет.
Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем, спим или просто бездельничаем слушая патефон, обмениваясь шутками, забавляясь „козелком“ в домино или в карты… Одним словом отдыхаем!… И всего уплатив за путевки только 50 рублей“».
И это перед нами хороший советский человек, честный коммунист. Просто он людоед, состоит в партии каннибализма. И во все эпохи коммунисты ведут себя одинаково. Ленинградская блокада от ленинского военного коммунизма и сталинской коллективизации отличается лишь тем, что город окружили немецкие войска, а не чекисты и Красная армия.
И на войне советское начальство не оставляю своих излюбленных байских и ханских замашек, брали пример с коммунистических вождей. Честные просоветские авторы в воспоминаниях о войне признают оголтелое хамство советского командования сверху донизу.
Из воспоминаний маршала Еременко:
«Что я обнаружил в 43-й армии? Командующий армией генерал-лейтенант Голубев вместо заботы о войсках занялся обеспечением своей персоны. Он держал для личного довольствия одну, а иногда и две коровы (для производства свежего молока и масла), три-пять овец (для шашлыков), пару свиней (для колбас и окороков) и несколько кур. Это делалось у всех на виду, и фронт об этом знал.
КП Голубева, как трусливого человека, размещен в 25−30 км от переднего края и представляет собой укрепленный узел площадью 1−2 гектара, обнесенный в два ряда колючей проволокой. Посредине — новенький рубленный, с русской резьбой пятистенок, прямо-таки боярский теремок. В доме четыре комнаты, отделанные по последней моде, и подземелье из двух комнат, так что хватает помещений и для адъютантов, и для обслуживающих командующего лиц. Кроме того, построен домик для связных, ординарцев, кухни и охраны. Подземелье и ход в него отделаны лучше, чем московское метро. Построен маленький коптильный завод. Голубев очень любит копчености: колбасы, окорока, а в особенности рыбу, держит для этого человека, хорошо знающего ремесло копчения. Член военного совета армии Шабалов не отставал от командующего.
На это строительство затрачено много сил и средств, два инженерных батальона почти месяц трудились, чтобы возвести такой КП. Это делалось в то время, когда чувствовалась острая нехватка саперных частей для производства инженерных работ на переднем крае. Штрих ярко характеризует этих горе-руководителей. Шабалов по приказу должен заниматься тылами, но ему некогда, и тылы запущены, особо плохо выглядят дороги… В этой армии… от командарма до командиров частей каждый имеет свою личную кухню и большое количество людей, прикомандированных для обслуживания… Много семей комсостава приехало к офицерам — народ начал перестраиваться на мирный лад. Это очень плохо влияло на боеспособность войск».
По окончании войны коммунисты в первую очередь себя наградили за победу в войне, и потом десятилетиями воспевали свой героизм.
Вернемся к блокадным дневникам коммуниста Рибковского. Товарищ занимался профсоюзной работой, защищал права трудящихся. Чтобы правильно понимать советскую жизнь, надо уяснить, что писаные права советских граждан это изложенный в терминах прав и свобод распорядок концлагеря. А настоящих гражданских прав ни у кого в СССР не было и быть не могло, даже у самых верхних коммунистов. Так вот, советский профсоюзный защитник прав трудящихся от коммунистов это инспектор рабовладельца, чтоб рабочая сила не отлынивала от своих обязанностей.
«„Когда мы приехали на комбинат, в полном разгаре был воскресник по уборке территории комбината. Сделано много. Собраны огромные кучи щепы, обломков, мусора. Кто хорошо, по ударному работал на воскресники сделан обед из трех блюд как поощрение. Бездельники получили лишь первое блюдо. Правда густой, с жиром, суп, но ни второго (каша со шпиком), ни третьего (брусничное варенье…) им не дали. — „Иначе не заставишь работать“… — заявил директор комбината Веречитин. Для ИТР и стахановцев обед приготовили отдельно“».
Это сытый коммунистический бездельник прибыл с инспекцией проверить, как голодных, чудом не вымерших, работающих за паёк по 10−12 часов в день людей советские начальники выгнали на коммунистический «воскресник». Коммунист бдительно проверил, что народишко не съел у советской власти лишнего.
«„Правильно и своевременно Горком партии поднял вопрос о наведении чистоты и бытового порядка в городе. Наметили ряд мероприятий, но главное, это призвать к порядку людей, опустивших руки в связи с трудностями и переживаемыми затруднениями“ (13 января 1942 г.)».
«„Сегодня я уже, следуя примеру других, обновил валенки. Как в них хорошо ногам! Мягко, а главное тепло. Воронцов выручил теплой шапкой… Правда шапка не казистая, но теплая… Выходит что я к зиме тоже подготовился… И Горком и Ленисполком сейчас уделяют исключительно серьезное внимание бытовому и культурному обслуживанию трудящихся в условиях зимы“ (1 декабря 1942 г.)».
И так у них было всегда, выковыривая из зубов застрявшую икру, героические замполиты построят массы нищих и голодных быдлосовков и часами вещают о грядущем коммунизме и классовых врагах-вредителях. По ходу Приватизации номенклатурные коммунисты в очередной раз обобрали народ и поделили между собой государственную собственность. Но хоть бы избавили сограждан от обязанности выслушивать и конспектировать их мерзкую коммунистическую демагогию. Молодежи уже не понять, какое это счастье.
«Присмотрится и видит как много делается в Смольном, незаметного, большого, кропотливого, чтобы всячески облегчить переживание ленинградцами трудности и лишения вызванные блокадой! Привлекаются все и всё к этому. Идет борьба, настойчивая, упорная за сохранение жизни людей»
«Бывает так. Поднимут на какое-либо полезное дело народ, зажгут и успокоятся. Воспламенившаяся масса — угасает. Как в топке уголь. Если его не шуровать, будет тлеть пока совершенно не погаснет» (11 февраля 1942 г.).
Ну, теперь-то видите откуда взялись нынешние олигархи? От вашей коммунистической бессовестности, от советской ментальности раб/рабовладелец. Откуда ж ещё.
Ещё раз подчеркну, коммунист Рибковский тип хорошего честного советского человека, он не маньяк и садист, которых было полно среди советского начальства и чекистов. И по-человечески Рибковского можно понять, задумался о постороннем, оступился от Генеральной линии, и в лучшем случае подыхаешь на советской помойке с остальными быдлосовками.
А кто такие нынешние поклонники советчины? Кроме чекистских провокаторов, клинических идиотов и социопатов. Истинно советский человек объясняет мне своё социальное кредо:
«„Пресмыкание“, „мерзость“, „подлость“, „комунячье преступление“. Это вы все о бличниках Жданова. Самому-то не смешно?»
«На самом деле вся ваша демагогия — это ведь и есть типичнейшая советчина и шариковщина. Ведь любые привилегии по рангу и статусу у вас вызывают только злобу и зависть. Хотя статусное различие в потреблении и почете — это необходимый элемент любой системы, <nobr>в т. ч.</nobr> и советской.
Подозреваю, что в советское время вы были каким-нибудь третьим замом зав. лаборатории, и всегда завидовали настоящим советским ученым и академикам, у которых была более высокая зарплата и которые питались в отдельной столовой. Вот такая мелкая завистливая и бездарная сволочь и развалила страну, под знаменами борьбы с привилегиями <nobr>и т. д.</nobr>Именно на такое быдло и делали ставку те, кто разваливал страну».
Вот-вот, истинно советская точка зрения: настоящий учёный тот, кто питается в отдельной номенклатурной столовой. А кого не пустили в коммунячий распределитель, тот мелкая завистливая и бездарная сволочь. И эта-то вот недопущенная в реальный коммунизм антисоветская сволочь от своей безумной злобы на Настоящих Коммунистов и развалила великую страну под знаменами борьбы с привилегиями. Тут настоящий корень советской ностальгии.
Наивная молодёжь, наслушавшись брехни замполитов, верит, что хотя бы в позднем СССР существовало социальное равенство. Ага, щас. У нас в московском НИИ начальство — директор, парторг, профком и кое-кто ещё — обедало за отдельным столом. Картина была замечательная, обеденное время, народ давится в очередях на 30−40 минут (сделать обеденный перерыв в разное время для разных подразделений опасались, что будет трудно учитывать, кто из сотрудников отлынивает от работы, отсюда гигантские очереди в столовой). Для руководства НИИ, все пламенные коммунисты, накрыт отдельный столик. Красота!
Причем наш НИИ по советским меркам был ещё либеральный. Обычно начальство в других предприятиях обедало в отдельных кабинетах и по-возможности выделяло себе специальный лифт, куда не пускали нижние чины. И много чего ещё делало для себя отдельного, эксклюзивно коммунистического. А чем кормят там в партийных распределителях, как живут номенклатурные коммунисты на госдачах и отдыхают спецсанаториях, мы и не ведали.
Давно замечено, что наиболее остервенелую ностальгию по советчине испытывают не представители и выходцы из семей собственно элитной номенклатуры (они в жизни устроились лучше прежнего), но всякая мелкая коммунистическая обслуга и работники советской торговли. Отчего так? Материально люди ничего не потеряли и даже со временем многое приобрели. Но зудит утрата социального статуса, прежде при счастливой советской жизни любая мелкая сошка могла потешиться над просителем, изгаляться над народом, сколько её душеньке угодно. Находясь при коммунистической кормушке даже в небольшой должности, можно было с оттягом чувствовать себя выше и лучше массы быдлосовков. А теперь нет того прежнего коммунистического (само)уважения. Вот и злобствуют, требуют любимых гулагов.
04:16 29.01.2019
«Кому — война, а кому — мать родна…»
06:46 29.01.2019
Walter (Walter) писал (а) в ответ на :
> > "Кому — война, а кому — мать родна…"
Поразительная разница существует между передовой, где льется кровь, где страдание, где смерть, где не поднять головы под пулями и осколками, где голод и страх, непосильная работа, жара летом, мороз зимой, где и жить-то невозможно, — и тылами. Здесь, в тылу, другой мир. Здесь находится начальство, здесь штабы, стоят тяжелые орудия, расположены склады, медсанбаты. Изредка сюда долетают снаряды или сбросит бомбу самолет. Убитые и раненые тут редкость. Не война, а курорт! Те, кто на передовой — не жильцы. Они обречены. Спасение им — лишь ранение. Те, кто в тылу, останутся живы, если их не переведут вперед, когда иссякнут ряды наступающих. Они останутся живы, вернутся домой и со временем составят основу организаций ветеранов. Отрастят животы, обзаведутся лысинами, украсят грудь памятными медалями, орденами и будут рассказывать, как геройски они воевали, как разгромили Гитлера. И сами в это уверуют! Они-то и похоронят светлую память о тех, кто погиб и кто действительно воевал! Они представят войну, о которой сами мало что знают, в романтическом ореоле. Как все было хорошо, как прекрасно! Какие мы герои! И то, что война — ужас, смерть, голод, подлость, подлость и подлость, отойдет на второй план. Настоящие же фронтовики, которых осталось полтора человека, да и те чокнутые, порченые, будут молчать в тряпочку. А начальство, которое тоже в значительной мере останется в живых, погрязнет в склоках: кто воевал хорошо, кто плохо, а вот если бы меня послушали!
Николай Никулин ."Воспоминания о войне".
07:07 29.01.2019
Dieter Hiftler (romulus) писал (а) в ответ на :
> Взгляд на блокадную жизнь в Ленинграде
Вы решили сказать, что блокады не было…?
07:08 29.01.2019
Walter (Walter) писал (а) в ответ на :
> "Кому — война, а кому — мать родна…" >
Вы видели войну…?
07:15 29.01.2019
александр74мар (александр74мар) писал (а) в ответ на :
> Вы решили сказать, что блокады не было…?
была. но почему в Нюрнберге Германия не была осуждена за сие преступление?
07:15 29.01.2019
александр74мар (александр74мар) писал (а) в ответ на :
> Вы видели войну…? >
а вы?
07:33 29.01.2019
Наталья Холман 39071 (39071) писал (а) в ответ на :
> александр74мар (александр74мар) писал (а) в ответ на сообщение:
>> Вы решили сказать, что блокады не было…?
>была. > но почему в Нюрнберге Германия не была осуждена за сие преступление?
Германия была разгромлена…. … Этого не достаточно…?
07:34 29.01.2019
Наталья Холман 39071 (39071) писал (а) в ответ на :
> александр74мар (александр74мар) писал (а) в ответ на сообщение:
>> Вы видели войну…? >>
>а вы?
Писарем отсиделся….
09:43 29.01.2019
александр74мар (александр74мар) писал (а) в ответ на :
> Walter (Walter) писал (а) в ответ на сообщение:
>> «Кому — война, а кому — мать родна…» >>
>Вы видели войну…?
Вся жизнь в России — война…
09:47 29.01.2019
Walter (Walter) писал (а) в ответ на :
> александр74мар (александр74мар) писал (а) в ответ на сообщение:
>> Walter (Walter) писал (а) в ответ на сообщение:
>>> «Кому — война, а кому — мать родна…» >>>
>>Вы видели войну…?
>Вся жизнь в России — война…
Угу…. Без оружия….
10:49 29.01.2019
СеньорПомидор (СеньорПомидор) писал (а) в ответ на :
> Дико, ….ужас!
И этот ужас устроили нам власти гитлеровской Германии, объявившие себя «арийцами»….
10:52 29.01.2019
александр74мар (александр74мар) писал (а) в ответ на :
> Этого не достаточно…?
если бы этого было достаточно. то и суда не надо было но он был. и вопросы по блокаде затрагивались. но доказать вину Германии не удалось. как так?
10:52 29.01.2019
александр74мар (александр74мар) писал (а) в ответ на :
