Людские потери русской и наполеоновской армий в войне 1812 года

pustoi

72 5656 11:09 29.06.2018

Рейтинг темы: +4

pustoi
pustoi

Сообщений: 1557

около 580 тысяч человек со стороны Наполеона и свыше 210 тысяч со стороны России. Так же тут будут приведены потери других стран

Итак, в 1812 году была одержана победа над непобедимым до того Наполеоном. Это бесспорно, но, к сожалению, как отмечает историк Д.М. Бутурлин, «для отечественного менталитета не характерно отягощать себя вопросом о цене победы».

Тем не менее цена победы в 1812 году была очень высока.

Прежде всего, несмотря на то что М.И. Кутузов особенно не перегружал себя интенсивностью военных действий, в период отступления французов он, как утверждает в своей книге «Правда о войне 1812 года» Е.Н. Понасенков, «умудрился привести к границе России только 27 000 человек из 130 000 бывших в его армии в Тарутино».

Куда же подевались остальные?

Советский историк П.А. Жилин утверждает, что за период с 1805 по 1815 год «потери русской армии <…> составили 360 тыс. человек, в том числе в Отечественной войне 1812 года — 111 тыс. человек».

Но на этот предмет есть и другие мнения.

Например, генерал М.И. Богданович, проведя определенные подсчеты, оценил потери русских в войне 1812 года в 210 000 человек.

А вот, скажем, сам Александр I в письме к австрийскому императору летом 1813 года, говоря о потерях России в 1812 году, написал так:

«Провидение пожелало, чтобы 300 тыс. человек пали жертвой во искупление беспримерного нашествия».

Безусловно, император Александр специальных подсчетов не проводил и писал приблизительно, но все-таки 300 000 — это не 111 000, а почти в три раза больше.

Вслед за Александром и историки Б.С. Абалихин с В.А. Дунаевским стали утверждать, что «потери русских войск составили около 300 тыс. человек», но при этом они уточняли, что «из них 175 тыс. — небоевые потери, главным образом от заболеваний».

Историк С.В. Шведов также говорит о том, что «в ходе боевых действий потери русских войск составили приблизительно 300 тысяч человек. Большая часть потерь — около 175 тысяч человек — оказались небоевыми. Среди факторов, оказавших сильное влияние на рост небоевых потерь в русской армии, необходимо отметить: изнурение людей в связи с передвижениями на огромные расстояния по плохим дорогам в неблагоприятных климатических условиях, недостаток продовольствия, воды, фуража, теплого обмундирования, болезни, принимавшие характер эпидемий».

Историк А.И. Попов ссылается на подсчеты С.В. Шведова (потери около 300 тысяч человек, то есть более половины из 580 тысяч человек, принявших участие в войне), но при этом он уточняет, что «из них 40 тыс. человек возвратились из госпиталей в строй в следующую кампанию».

Он же добавляет:

«Существует документ, красноречиво свидетельствующий о неслыханных размерах катастрофы — рапорт Балашова о числе захороненных специальными рабочими дружинами человеческих трупов и конских падалей на всей дороге от Москвы до западной границы империи. Было погребено 430 707 человеческих трупов. А ведь убитых и умерших погребали и в ходе войны сами войска и местные жители. Следовательно, погребено было более полумиллиона человек, в том числе около половины приходится на русские войска и гражданское население».

Известный советский демограф Б.Ц. Урланис приводит следующую информацию:

«Такой авторитетный исследователь, как Бодар, устанавливает для России цифру в 200 тыс. убитыми <…> Фрёлих определяет русские потери в 300 тыс. человек умерших, Ребуль — в 250 тыс., а немецкий историк войны 1812 года Байцке считал, что потери русской армии составили не менее 300 тыс. человек».

Сам он при этом уверяет, что эти оценки преувеличены иностранными авторами.

Историк М. Голденков пишет:

«От мороза страдали не только южане — французы, итальянцы и австрийцы, но и сами русские. Была масса обмороженных и больных. Более того, русская армия так же оказалась не готова к суровой зиме, и вот чего никогда не писали историки — поредела от болезней и боев пуще французской: в Тарутино армия Кутузова увеличилась до 97 000, но в Вильно вступили немногим более 27 000! От 15 000 донских казаков Платова до Немана дошли лишь 150 человек <…> Ужасные, чудовищные потери! Просто катастрофические!»

Историк Н.А. Троицкий делает вывод:

«Как ни осторожничал светлейший, руководимая им победоносная русская армия, преследуя Наполеона, понесла потери немногим меньше, чем побежденная и чуть ли не „полностью истребленная“ французская армия. Документы свидетельствуют, что <…> Кутузов вышел из Тарутино во главе 120-тысячной армии (не считая ополчения), получил в пути как минимум 10-тысячное подкрепление, а привел к Неману 27,5 тыс. человек (потери не менее 120 тыс. человек) <…> Стендаль был близок к истине, заявив, что „русская армия прибыла в Вильно не в лучшем виде“, чем французская <…> Ослабевшая более чем на три четверти „в числе людей“ армия к тому же „потеряла вид“: она больше походила на крестьянское ополчение, чем на регулярное войско».

Б.Ц. Урланис также называет эту цифру: «С умершими от болезней общее число убитых и умерших в действующей армии за всю кампанию 1812 года составило около 120 тыс. человек».

Историк Е. Гречена с этой цифрой не согласен. Он подчеркивает:

«120 000 человек — это только убитые и умершие в действующей русской армии. Число же больных и раненых, а также число погибших казаков, ополченцев и мирных жителей вообще не поддается исчислению».

В связи с этим тот же Б.Ц. Урланис пишет:

«Считаясь с тем, что значительное число погибших не было учтено (партизаны, погибшие в плену, от несчастных случаев <nobr>и т. д.</nobr>), примем летальные военные потери России в войнах с Наполеоном равными 450 тыс. человек».

Прекрасно! Вот только вопрос: в каких войнах с Наполеоном? Это начиная с 1805 года, что ли? И по 1814-й?

Как видим, не особо торопившийся воевать М.И. Кутузов не уберег ни сотни тысяч своих людей, ни себя (он умер в апреле 1813 года). И на Западе вовсе не преувеличивают русские потери от боевых действий, зимы и болезней.

М. Голденков недоумевает:

«Это ужасно, об этом никто никогда не писал в советские годы, но после ухода Наполеона из Москвы Кутузов потерял до 48 000 только больными людьми, разбросанными по разным госпиталям и крестьянским домам».

А сколько людей было покалечено, пропало без вести, замерзло…

Е. Гречена пишет:

«Оказалось, что не только теплолюбивые французы плохо переносят тридцатиградусный мороз без соответствующего обмундирования и пищи, но и русские».

Е.Н. Понасенков добавляет к этому уже вполне конкретный упрек:

«Занятый интригами, главнокомандующий совсем позабыл об обеспечении своей армии необходимым».

В конце ноября 1812 года гвардейский офицер А.В. Чичерин записал в своем дневнике:

«Сейчас меня очень тревожит тяжелое положение нашей армии: гвардия уже двенадцать дней, а вся армия целый месяц не получает хлеба. Тогда как дороги забиты обозами с провиантом, и мы захватываем у неприятеля склады, полные сухарями».

Участник войны Н.Н. Муравьев свидетельствует:

«Ноги мои болели ужасным образом, у сапог отваливались подошвы, одежда моя состояла из каких-то синих шаровар и мундирного сюртука, коего пуговицы были отпороты и пришиты к нижнему белью; жилета не было, и все это прикрывалось солдатской шинелью с выгоревшими на биваке полами, подпоясался же я французскою широкою кирасирскою портупеею, поднятою мною на дороге с палашом, которым я заменил мою французскую саблю».

И это пишут офицеры армии-победительницы, шедшей по своей собственной территории!

А вот что рассказывает британский генерал Роберт Вильсон, находившийся в 1812 году при русской армии:

«Русские войска, проходившие по уже опустошенным неприятелем местам, терпели почти те же лишения, что и последний, испытывая недостаток пищи, топлива и обмундирования.

У солдат не было никакого крова для ночных бивуаков на ледяном снегу. Заснуть более чем на полчаса означало почти верную смерть. Поэтому офицеры и нижние чины сменяли друг друга в этих урывках сна и силою поднимали заснувших, которые нередко отбивались от своих будителей.

Огня почти никогда не находилось, а если он и был, то приближаться к нему следовало лишь с величайшей осторожностью, дабы не вызывать гангрену замерзших членов. Однако уже в трех футах от самых больших костров вода замерзала, и пока тело начинало ощущать тепло, возникали неизбежные ожоги.

Как свидетельствуют официальные отчеты, погибло более девяноста тысяч. Из десяти тысяч новобранцев, шедших в Вильну как подкрепление, самого города достигли только полторы тысячи: большая их часть — больные и искалеченные — остались в госпиталях. Одна из главных причин сего заключалась в том, что брюки от непрерывных маршей истирались по внутренней стороне, отчего и происходили отморожения, усугублявшиеся еще и трением».

К сожалению, подобным свидетельствам англичанина нет основания не доверять…

Говоря о цене победы в войне с Наполеоном, историк В.М. Безотосный высказывается осторожно, но называет страшную цифру:

«На наш взгляд, людские потери России в 1812—1814 гг. можно оценить приблизительно в диапазоне до 1 миллиона человек, но никак не больше. Но <…> это все предположительные данные. С достаточной долей достоверности сегодня никто не сможет точно сказать, сколько людей в России сражалось против наполеоновской армии и сколько из них погибло. Этим делом, видимо, займутся лишь будущие поколения историков, если они будут располагать новой и надежной методикой подсчетов».

Чтобы избежать упрека в одностороннем цитировании, приведем еще и мнение историка В.Р. Мединского, который называет подобные цифры «мифом» и даже «байкой». При этом он пишет:

«Происхождение именно этого мифа известно: он сочинен в 1820-е годы бывшими офицерами армии Наполеона, участниками похода 1812 года. Они приписывали русской армии совершенно фантастические потери в сотни тысяч и миллионы людей.

Эта байка не выдерживает никакой, даже самой поверхностной критики <…> За всю же кампанию 1812 года потери русской армии не превысили 80 тысяч человек ранеными и убитыми, 100 тысяч заболевшими и обмороженными, 5 тысяч пленными».

* * *
Потери союзников

Тот же В.Р. Мединский с уверенностью пишет:

«Потери французов составили не менее 200 тысяч убитыми и ранеными, 100 тысяч обмороженными и заболевшими и 250 тысяч пленными. Почти все раненые тоже попали в плен.

Фактически вся армия, все 600 тысяч, перешедших русскую границу 12 июня 1812 года, была уничтожена и пленена. После катастрофической для французов переправы через Березину в ноябре 1812 года бежало из России не более 7 (по собственному французскому исчислению — 25) тысяч человек. Уже не армия, даже не остатки ее, а толпа, кучка случайно спасшихся».

Расчеты ученого вызывают удивление. Если, по его же данным, перешло границу 600 тысяч человек, а убитых, раненых, обмороженных, заболевших и взятых в плен было (200+100+250) 550 тысяч человек, то разница должна составить 50 тысяч человек. Вопрос — и каким же образом «бежало из России не более 7 тысяч человек»? А куда делись еще 43 тысячи?

Историк С.В. Шведов называет несколько иные цифры:

«После разгрома армии Наполеона исчез кадровый цвет французской армии. В 1813—1814 годах численность участников Московского похода составляла менее 5% состава войска Наполеона. Так бесславно окончилась попытка Наполеона победить Россию. В своем донесении М.И. Кутузов подводил следующие итоги военной кампании: «Наполеон вошел с 480 тысячами, а вывел около 20 тысяч, оставив не менее 150 000 пленными и 850 пушек».

Но это, как мы понимаем, данные М.И. Кутузова, а верить ему на слово, как мы уже видели, нельзя.

Академик Е.В. Тарле пришет о том, что у Наполеона ко второй половине декабря 1812 года осталось «несколько менее 30 тысяч человек».

П.А. Жилин уверен, что «общие потери вторгшихся на русскую территорию войск <…> составили 570 тыс. человек, включая пленных. Погибло более 150 тыс. лошадей. Из 1300 орудий у французов осталось не более 250, остальные или были потеряны в боях, или брошены на путях отступления».

А.И. Попов пишет о составе наполеоновской армии так:

«В Великой армии насчитывалось почти 675 тыс. человек, в том числе 620 тыс. комбатантов, находившихся под ружьем. Но это число не определяет точно численности войск, которые перешли российскую границу, так как включает войска, которые так и не двинулись с оккупированных немецких и прусских территорий, из гарнизонов крепостей. С другой стороны, эта цифра не охватывает по большей части маршевых пополнений, которые подходили в течение войны, других подкреплений и литовских войск».

Этот историк указывает на то, что «в начале кампании Неман и Буг пересекло более 430 тыс. человек». Далее к этому числу прибавились 9-й и 11-й корпуса, 1-я резервная дивизия, польская дивизия А. Косинского, несколько третьих батальонов польских полков, маршевый полк легиона Вислы, несколько вестфальских, гессен-дармштадтских, баварских и мекленбургских полков, неаполитанские конные гвардейцы <nobr>и т. д.</nobr> По его данным, «общая численность этих войск второго эшелона и пополнений, введенных на театр военных действий, составила около 115 тыс. человек. Таким образом, общее число войск, использованных на российской территории, составило 545 тыс. человек, к которым следует прибавить около 15 тыс. литовцев; в итоге получается 560 тыс. человек, сражавшихся на стороне Наполеона в России».

Говоря о потерях, дотошный А.И. Попов утверждает, что «из корпусов главной армии в конце декабря — начале января за Неманом собралось около 30 тыс. человек. К этому следует добавить около 6 тыс. человек 7-й дивизии 10-го корпуса, около 15 тыс. человек из корпуса Рейнье (около 8 тыс. саксонцев и 7 тыс. человек 32-й дивизии), около 7 тыс. человек польских отрядов, действовавших на Буге, и до 6 тыс. литовцев. Таким образом, из войск, оперировавших на флангах, возвратилось около 64 тыс. человек. К этому следует прибавить большое число возвратившихся отдельно, многих эвакуированных еще в ходе кампании либо отосланных в качестве кадров; их число неизвестно, но речь может идти о десятках тысяч. Кукель считал возможным довести число спасшихся из России до 100 тыс. человек, но при этом отметил, что «спасение это было относительное. Их по-прежнему косили сыпной тиф, легочные болезни, возникала гангрена из-за обморожения».

Итак, из России не вернулось 400 тыс. военнослужащих и еще неизвестное число гражданских лиц, следовавших за армией. Потери составили 80% использованных сил, и потери эти были безвозвратные. Какая часть из них приходилась на убитых и раненых в бою, неизвестно. Списки потерь не сохранились, и во время отступления не было и речи об их составлении <…>

Сразу после окончания войны русское командование заявило, что взято в плен 190 тыс. человек, но Кукель не без оснований заметил, что их число было, как обычно, раздуто в рапортах и требует значительного сокращения. Даже если это число редуцировать до 150 тыс., то и тут нужно учесть, что огромный процент пленных вскоре умер от холода, голода и болезней. Баланс французских потерь, оглашенный в России в 1813 году, говорил уже только о 136 тыс. человек, взятых в плен. Так что число в 100 тыс. пленных, которые пережили первые недели плена, не кажется слишком низким. Из них в 1814 году возвратились из плена 30 тыс. французов; сколько союзников — неизвестно. Но последних было несколько больше, так как союзные войска — немецкие и особенно испанские, португальские солдаты охотнее сдавались в плен, нежели французы или поляки, и отношение к ним русских властей было иным. Следовательно, в ходе кампании погибло, включая часть пленных и нестроевых, более 300 тыс. человек».

Карл фон Клаузевиц рассуждает следующим образом:

«Когда остатки французской армии собрались в течение января месяца за Вислой, оказалось, что они насчитывают 23 000 человек. Австрийские и прусские войска, вернувшиеся из похода, насчитывали приблизительно 35 000 человек, следовательно, все вместе составляли 58 000 человек <…>

Таким образом, в России осталось убитыми и пленными[16] 552 000 человек.

При армии находилось 182 000 лошадей. Из них, считая прусские и австрийские войска и войска Макдональда и Рейнье, уцелело 15 000, следовательно, потеряно было 167 000. В армии было 1372 орудия: австрийцы, пруссаки, Макдональд и Рейнье привезли с собою обратно до 150 пушек, следовательно, было потеряно свыше 1200 орудий».

Британский генерал Роберт Вильсон пишет:

«По оценке русских, неприятель потерял в сражениях 125 тыс. человек; сорок восемь генералов, три тысячи офицеров и сто девяносто тысяч солдат оказались в плену, а сто тысяч погибли от холода, болезней и голода. Лишь около восьмидесяти тысяч, включая австрийцев и пруссаков, перешли обратно через границу. Русские взяли 75 орлов и 929 орудий, не считая зарытых или утопленных. Сии цифры в целом не дают никакого повода для сомнений касательно их достоверности».

Советский демограф Б.Ц. Урланис приводит следующую информацию: число убитых (включая умерших от ран) солдат и офицеров французской и союзных с ней армий в 1812 году составило 112 000 человек, число раненых — 213 800 человек. Итого: 325 800 человек.

* * *

Одним из самых малоизученных и спорных вопросов, относящихся к наполеоновским потерям в войне 1812 года, является определение общего количества пленных, взятых в ходе ведения боевых действий. По оценкам, их было от 100 до 200 тысяч человек.

Например, М.И. Кутузов в письме к своей дочери указывал:

«Наполеон вошел с 480 000, а вывел около 20 000, оставив нам не менее 150 000 пленных и 850 пушек».

Историк В.А. Бессонов пишет:

«Анализ публиковавшихся в официальных изданиях документов, содержащих информацию о ведении боевых действий, позволяет сделать вывод, что в 1812 году было взято в плен примерно 38 генералов, 2646 офицеров и 173 725 нижних чинов».

Д.П. Бутурлин показывал количество пленных так: 48 генералов, 3800 офицеров и более 190 тысяч нижних чинов.

В «Истории XIX века» Эрнеста Лависса и Альфреда Рамбо говорится:

«Около 50 000 дезертировали в самом начале кампании. Около 130 000 остались в плену в России».

Итак, пленных было от 100 до 200 тысяч человек, и многие из них умерли от болезней и холода. Но вот что такое многие? Половина? Треть? Десятая часть? Например, в книге В.Г. Сироткина «Наполеон и Россия» говорится:

«Общее число оказавшихся на 1 января 1813 года пленных составило 1/3 численности Великой армии, или более 216 тысяч: из них 140−150 тысяч «организованных» (в лагерях) и 50−60 тысяч «неорганизованных» («шерамыжников»)».

А вот мнение В.А. Бессонова:

«Учитывая численность военнопленных, не отразившуюся в документах, присланных из 45 регионов, получаем, что общее количество взятых в плен представителей Великой армии в период Отечественной войны можно оценить в 110 тысяч человек, из числа которых к началу 1813 года умерло примерно 60 тысяч пленных <…> Таким образом, из 560 тысяч представителей Великой армии, перешедших границу России, в ходе Отечественной войны 1812 года примерно 1/5 часть оказалась в плену. Из них уже к началу 1813 года умерло больше половины».

* * *

Попробуем теперь как-то систематизировать все эти мнения и разнообразные цифры. Условимся, что в наполеоновской армии всего было в России примерно 600 000 человек. Из них, включая остатки главных сил, а также остатки фланговых корпусов (австрийцев, пруссаков, поляков и др.), смогло выбраться из России примерно 100 000 человек. В плен попало примерно 200 000 человек, многие из которых потом погибли, так что в 1814 году домой смогли вернуться порядка 30 000 французов и не менее 40 000 их бывших союзников.

Таким образом, в 1812 году потери в ходе боевых действий составили более 300 000 человек, в том числе было убито примерно 100 000−125 000 человек, а умерло от холода, голода и болезней еще порядка 100 000 человек. К ним также надо добавить от 50 000 до 100 000 погибших и пропавших без вести в плену.

В русской армии дело обстояло следующим образом. Всего в первых трех армиях было примерно 215 000−220 000 человек. Если добавить к ним Дунайскую армию и резервные части, подошедшие позднее, то общая численность русских войск, в той или иной степени боровшихся в 1812 году против Наполеона, достигает примерно 400 000 человек. Из них потеряно было примерно 300 000 человек, из которых 175 000 составили небоевые потери (главным образом от болезней). Еще несколько тысяч человек было взято в плен (об этом подробнее будет рассказано ниже). При этом из 300 000 погибших, больных и раненых примерно 40 000 человек потом возвратились из госпиталей в строй.

Итого потери русских составили в 1812 году примерно 260 000 человек, а потери Наполеона — примерно 400 000 человек.

Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!