Как сталинская политика в августе 1939 года, привела к величайшей катастрофе ХХ века.
04:58 09.06.2018
Pashutka (Pashutka) писал (а) в ответ на :
> Но я всё же хочу похвастаться, в своём расследовании я пошёл дальше, чем Резун и завтра, надеюсь, ты в этом убедишься.
Песец…. Наконец то Пашутка доберется до заявленной «величайшей катастрофы» А ведь как шифровался со Сталиным Итак, еще 40 страниц о Холокосте Просим, Пашутка
------------- Сообщение было проверено модератором. Вам объявляется замечание за это сообщение. Пожалуйста, следите за тем, что Вы пишете.
08:43 09.06.2018
pulcin (pulcin) писал (а) в ответ на :
> Просим, Пашутка
Спасибо, дружище. Итак.
Загадочные события последних предвоенных дней можно, на мой взгляд, объяснить, связать в некую логическую цепочку в рамках следующей версии. Сразу же оговорюсь — прямых документальных подтверждений этой версии у меня нет (да и трудно поверить в то, что они когда-либо будут найдены).
Тем не менее гипотеза эта заслуживает обсуждения хотя бы уже потому, что позволяет рационально объяснить многие из перечисленных выше, внешне противоречивых и невероятных, фактов.
Итак, предположим, что слово «провокация», которое на все лады повторяется и в мемуарах Жукова, и в приказах Сталина, появилось совсем не случайно. И нарком обороны Тимошенко совсем неслучайно предупреждал командующего Западного фронта Д. Павлова о том, что «сегодня утром, может, что-нибудь и случится неприятное, но смотрите, ни на какую провокацию не идите».
Сталин, Тимошенко, Жуков абсолютно точно знали, что в воскресенье 22 июня 1941 г. «нападение может начаться с провокационных действий». Знали потому, что они сами это нападение и эту провокацию подготовили.
Секретных планов Гитлера на столе у Сталина никогда не было (в отличие от Гитлера, но об этом я ещё расскажу), фактическая передислокация немецких войск отслеживалась советской агентурной, авиационной и радиоразведкой достаточно подробно.
На основе этой информации строились вполне реалистичные оценки вероятных планов противника. В июне 1941 г. советская разведка зафиксировала начавшееся оперативное развертывание ударных группировок вермахта у границ СССР. Из этого факта были сделаны правильные выводы — Гитлер готовит вторжение, которое произойдет летом 1941 года.
Воистину «роковая» ошибка была допущена лишь в определении того времени, которое потребуется немецкому командованию для завершения сосредоточения войск, и, соответственно, в установлении даты возможного начала вторжения.
Роковая ошибка Сталина вполне объяснима. 31 мая 1941 г. в очередном «Спецсообщении» военная разведка доложила Сталину, что у границ Советского Союза немцы сосредоточили 94 пехотные, 14 танковых и 13 моторизованных дивизий. Разведка доложила не совсем точно — фактически даже к 22 июня в составе трех Групп армий («Север», «Центр» и «Юг») у немцев было всего лишь 84 пехотные дивизии.
Но дело не в этих мелких неточностях. Главное в том, что Сталин и высшее командование Красной Армии ожидали увидеть в составе группировки противника несравненно большее количество войск.
Так, по уже многократно упомянутой выше Докладной записке от 11 марта 1941 г. для войны против СССР противник (одна только Германия, не считая ее возможных союзников) должен был выставить 165 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных дивизий.
Причем на вооружении этих танковых дивизий предполагалось наличие 10.000 танков (фактически, все 17 немецких дивизий к утру 22 июня имели на вооружении не более 3,5 тыс танков и самоходных орудий — и это если считать «танком» легкие пулеметные танкетки Pz-I и созданные на их базе самоходки).
09:54 09.06.2018
Из донесений разведки (не только не занижавшей, а даже завышавшей численность войск противника у западной границы!) высшее военно-политическое руководство СССР, т. е. «коллективный Сталин» сделали абсолютно логичный вывод — сосредоточение ударной группировки вермахта пока еще не закончено; Сталин не мог поверить в то, что такими МАЛЫМИ СИЛАМИ Гитлер рискнет напасть на могучий Советский Союз.
Сталин не мог поверить в то, что Гитлер оценивает «несокрушимую и легендарную» Красную Армию ниже, чем армию 40-миллионной Франции (для вторжения в которую немецкое командование выделило 136 дивизий).
Сталин гордился своей логикой и рассуждал в данном случае вполне здраво — немцам потребуется еще несколько недель для завершения сосредоточения войск. А это означало, что у Красной Армии остается шанс начать войну сокрушительным внезапным ударом по противнику.
Сталин, действительно, «гнал от себя всякую мысль» — но не мысль о войне (ни о чем другом он уже и не думал), а о том, что Гитлер в самый последний момент сумеет опередить его.
Поэтому после долгих и, можно предположить, мучительных раздумий, после многократных совещаний с военным руководством (в июне 41-го Жуков и Тимошенко были в кабинете Сталина семь раз —: 3, 6, 7, 9, 11, 18, 21-го числа — причем в иные дни военные приходили к Сталину дважды и обсуждение затягивалось на четыре часа) решено было еще раз изменить срок начала операции в сторону приближения.
Вероятно, предполагалось начать боевые действия в последних числах июня 1941 г. В рамках этого плана (условно назовем его «план № 4") днем начала открытой мобилизации был установлен понедельник, 23 июня 1941 г.
Решение о начале открытой всеобщей мобилизации в понедельник было вполне логичным. В Советском Союзе центром жизни было рабочее место. Завод. Именно там концентрировались «призывные контингенты», именно там утром 23 июня 1941 г. должны были состояться «стихийные митинги» трудящихся, на которых будет объявлен заранее подготовленный Указ Президиума ВС СССР об объявлении мобилизации. Именно потому, что текст Указа готовился заранее, в нем и не было ни малейших упоминаний о гитлеровском вторжении и фактически начавшейся войне.
Но товарищ Сталин был параноик, т. е. человек, который во имя исполнения свои параноидальных идей, готов идти на любое преступление и он понимал, что одного только Указа Президиума будет мало.
Особенно после того, как на протяжении двух лет сталинская пропаганда объясняла трудящимся, что призывать к «войне за уничтожение гитлеризма, прикрываемой фальшивым флагом борьбы за демократию» (речь В. Молотова на сессии Верховного Совета СССР от 31 октября 1939 г.) могут только враги народа, подлые наймиты англо-американских поджигателей войны.
Разумеется, Сталин ни на секунду не усомнился в покорности воспитанного им народа, но одной покорности для такого дела, которое он замыслил, было недостаточно. Нужна была «ярость благородная», сжигающая сердца. Проще говоря, нужно было организовать и провести крупномасштабную кровавую провокацию.
09:58 09.06.2018
Риббентроп официально в 5 часов по Москве, когда уже вермахт вошёл на территорию СССР вручил ноту о объявлении войны…
…. Риббентроп сказал, что создавшуюся ситуацию германское правительство рассматривает как угрозу для Германии в момент, когда та ведет не на жизнь, а на смерть войну с англосаксами. Все это, заявил Риббентроп, расценивается германским правительством и лично фюрером как намерение Советского Союза нанести удар в спину немецкому народу. Фюрер не мог терпеть такой угрозы и решил принять меры для ограждения жизни и безопасности германской нации. Решение фюрера окончательное. Час тому назад германские войска перешли границу Советского Союза.
Затем Риббентроп принялся уверять, что эти действия Германии являются не агрессией, а лишь оборонительными мероприятиями. После этого Риббентроп встал и вытянулся во весь рост, стараясь придать себе торжественный вид. Но его голосу явно недоставало твердости и уверенности, когда он произнес последнюю фразу:
— Фюрер поручил мне официально объявить об этих оборонительных мероприятиях…
Мы тоже встали. Разговор был окончен. Теперь мы знали, что снаряды уже рвутся на нашей земле. После свершившегося разбойничьего нападения война была объявлена официально… Тут уже нельзя было ничего изменить…. ……Риббентроп, семеня, поспешил за нами. Он стал скороговоркой, шепотком уверять, будто лично он был против этого решения фюрера. Он даже якобы отговаривал Гитлера от нападения на Советский Союз. Лично он, Риббентроп, считает это безумием. Но он ничего не мог поделать. Гитлер принял это решение, он никого не хотел слушать…
— Передайте в Москве, что я был против нападения, — услышали мы последние слова рейхсминистра, когда уже выходили в коридор…".
Это воспоминания человека, который лично присутствовал при этом. Бережкова Валентина Михайловича. Свои воспоминания он изложил в мемуарах «Страницы дипломатической истории». Вот как прокомментировал этот интереснейший и важный эпизод историк и общественный деятель Николай Стариков: «Пьяный Риббентроп и посол СССР Деканозов, который не только «не боится», но и прямо говорит с совершенно недипломатической прямотой. Еще стоит обратить внимание, что немецкая «официальная версия» начала войны, полностью совпадает с версией Резуна-Суворова. Точнее сказать — лондонский сиделец-писатель, предатель-перебежчик Резун переписал в свои книги версию нацистской пропаганды.
Мол, защищался бедный беззащитный Гитлер в июне 1941 года. И этому на Западе верят? Верят. И населению России хотят внушить эту веру. При этом верят западные историки и политики Гитлеру только один раз: 22 июня 1941 года. Ни до, ни после они ему не верят. Ведь Гитлер говорил, что и на Польшу напал 1 сентября 1939 года, исключительно защищаясь от польской агрессии. Верят западные историки фюреру только тогда, когда надо опорочить СССР-Россию. Вывод прост: кто верит Резуну, тот верит Гитлеру. Дык... ты веришь Резуну?? А где Хайль Гитлер??? Тут где-то девушка была из Заставы поклонница Резуна ----гитлерюгенд 21 века...
12:01 09.06.2018
Борей (36945) писал (а) в ответ на :
> Вывод прост: кто верит Резуну, тот верит Гитлеру.
Твой вывод, ошибочен. Кстати. в иудаизме уже три с половиной тысячи лет провозглашён принцип — Б-г не верит словам, Он верит только делам. Кстати во исполнение этого принципа, мы во многом расходимся с христианством. Христианство придаёт слишком большое внимание именно словам, иудеи лишь делам.
Если тебе интересно, то лично я вообще никогда не верю ни единому слову, кто-бы и что-бы мне не говорил
Как ты заметил, я никогда не касаюсь тем касающихся психологии, совершенно не желая давить «своей учёностью». Но сейчас настал момент, когда надо постараться понять логику Сталина, с точки зрения его сознания, серьёзно пострадавшего от параноидальных черт его характера.
Я думаю, что многие друзья мои, знают, что в декабре 1927 года в Москве проходил съезд психиатров и невропатологов. На нем одним из докладчиков был заявлен директор Института по изучению мозга и психической деятельности, выдающийся отечественный ученый, академик В. М. Бехтерев.
Однако едва медик прибыл в столицу, как его неожиданно вызвали в Кремль. Известный невропатолог должен был проконсультировать И. В. Сталина относительно его волнений по поводу сохнущей руки.
В этом вызове не было ничего неожиданного, поскольку В. М. Бехтерев являлся ученым, признанным во всем мире. В одной из своих работ он отмечал, что с помощью внушения и гипноза, возможно, успешно лечить «сухоруких», «расслабленных», «мнимоумерших».
Несмотря на то, что до революции В. М. Бехтерев был тайным советником, генерал-майором медицинской службы армии Российской Империи, начальником императорской Военно-медицинской академии после прихода к власти большевиков его не тронули, позволив продолжать научную деятельность.
Доверие к ученому было настолько высоко, что Владимира Михайловича, к мнению которого прежде прислушивался Николай II, несколько раз приглашали в Горки к умирающему В. И. Ленину. Сложно сказать, о том, как на самом деле проходила консультация И. В. Сталина в тот роковой декабрьский день, поскольку общались они один на один. Очевидно, во время консультации по невропатологии собеседники плавно перешли на тему психиатрии, и отличавшийся редкой особенностью говорить правду в глаза В. М. Бехтерев поставил И. В. Сталину неутешительный диагноз, подтвержденный временем. Разумеется, оставлять в живых ученого, способного разболтать по Москве свои выводы относительно здоровья набиравшего политическую силу И. В Сталина, было нельзя.
Опасения вождя не были напрасными. Когда М. В. Бехтерев с опозданием приехал на съезд, то в качестве причины своего опоздания опрометчиво заявил, что смотрел одного «сухорукого параноика». Эти слова оказались роковыми для ученого.
Вечером этого же дня академик с супругой побывали в театре, где в антракте учёного угостили каким то необыкновенным пирожным и ночью академик Бехтерев скоропостижно скончался.
Так что же это за заболевание такое, как паранойя?
Дело в том, что ученым и врачам толком пока еще неизвестны, ни причины появления паранойи, ни способы ее лечения. И хотя конечно паранойю лечат, в том числе и посредством психотерапии, гарантий успешного выздоровления больного нет, некоторые утверждают, что сделать это в принципе невозможно,
Паранойя — это нарушение психики, речь идет об уже совершенно не здоровом человеке, неадекватно воспринимающим окружающую реальность.
Это нарушение выражается в порывах немотивированной жестокости, чувства преследования со стороны близких, паранойя сопровождается чувством страха, тревоги, чувством одержимости и депрессивными переживаниями в некоторых случаях.
Параноики могут считать себя, что они являются посланцами Б-ога или пришельцев, при этом никакие логические доводы их совершенно ни в чем не убеждают. Фанатизм очень часто граничит с паранойей, и паранойяльной шизофренией, больные бывают настолько одержимы своей идеей, что следуют ей беспрекословно, их отличает ригидность и настойчивость, они чувствительны к оскорблениям и пренебрежению в отношении себя со стороны окружающих.
Недоверчивость и мстительность, в значительной мере присущи параноикам, это их делает очень тяжелыми пациентами для психолога.
Касательно причин ее возникновения, а это очень важно для правильного лечения, выдвигается несколько различных теорий со стороны ученых и психологов. В частности, Зигмунд Фрейд связывал паранойю с фиксацией или задержкой сексуального развития ребенка на определенной стадии. Другие связывали появление паранойи с ограниченным очагом застойного возбуждения в коре головного мозга больного. Я не буду детально рассказывать о каждой из этих теорий, ибо ни одна из них не доказана полностью и является всего лишь теорией, коих на самом деле гораздо больше.
> Из донесений разведки (не только не занижавшей, а даже завышавшей численность войск противника у западной границы!) высшее военно-политическое руководство СССР, т. е. «коллективный Сталин» сделали абсолютно логичный вывод — сосредоточение ударной группировки вермахта пока еще не закончено; Сталин не мог поверить в то, что такими МАЛЫМИ СИЛАМИ Гитлер рискнет напасть на могучий Советский Союз. > > Сталин не мог поверить в то, что Гитлер оценивает «несокрушимую и легендарную» Красную Армию ниже, чем армию 40-миллионной Франции (для вторжения в которую немецкое командование выделило 136 дивизий). > > Сталин гордился своей логикой и рассуждал в данном случае вполне здраво — немцам потребуется еще несколько недель для завершения сосредоточения войск. А это означало, что у Красной Армии остается шанс начать войну сокрушительным внезапным ударом по противнику. > > Сталин, действительно, «гнал от себя всякую мысль» — но не мысль о войне (ни о чем другом он уже и не думал), а о том, что Гитлер в самый последний момент сумеет опередить его. > > Поэтому после долгих и, можно предположить, мучительных раздумий, после многократных совещаний с военным руководством (в июне 41-го Жуков и Тимошенко были в кабинете Сталина семь раз —: 3, 6, 7, 9, 11, 18, 21-го числа — причем в иные дни военные приходили к Сталину дважды и обсуждение затягивалось на четыре часа) решено было еще раз изменить срок начала операции в сторону приближения. > > Вероятно, предполагалось начать боевые действия в последних числах июня 1941 г. В рамках этого плана (условно назовем его «план № 4») днем начала открытой мобилизации был установлен понедельник, 23 июня 1941 г. > > Решение о начале открытой всеобщей мобилизации в понедельник было вполне логичным. В Советском Союзе центром жизни было рабочее место. > Завод. > Именно там концентрировались «призывные контингенты», именно там утром 23 июня 1941 г. должны были состояться «стихийные митинги» трудящихся, на которых будет объявлен заранее подготовленный Указ Президиума ВС СССР об объявлении мобилизации. Именно потому, что текст Указа готовился заранее, в нем и не было ни малейших упоминаний о гитлеровском вторжении и фактически начавшейся войне. > > Но товарищ Сталин был параноик, т. е. человек, который во имя исполнения свои параноидальных идей, готов идти на любое преступление и он понимал, что одного только Указа Президиума будет мало. > > Особенно после того, как на протяжении двух лет сталинская пропаганда объясняла трудящимся, что призывать к «войне за уничтожение гитлеризма, прикрываемой фальшивым флагом борьбы за демократию» (речь В. Молотова на сессии Верховного Совета СССР от 31 октября 1939 г.) могут только враги народа, подлые наймиты англо-американских поджигателей войны. >
> Разумеется, Сталин ни на секунду не усомнился в покорности воспитанного им народа, но одной покорности для такого дела, которое он замыслил, было недостаточно. > Нужна была «ярость благородная», сжигающая сердца. > Проще говоря, нужно было организовать и провести крупномасштабную кровавую провокацию.
Феерический набор бреда. Все переврано, передернуто и искажено. Просто одно слово — чушь
13:29 09.06.2018
pulcin (pulcin) писал (а) в ответ на :
> То есть вы хотите сказать, что паранойя и сионизм равнозначны?
Если ты, дорогой мой товарищ, уверен что готовность пожертвовать чем-то своим для счастья другого, любовь к своей стране, своему народу является психическим отклонением от нормы, то возможно ты прав.
13:38 09.06.2018
Вася (29876) (Вася970) писал (а) в ответ на :
> Феерический набор бреда. Все переврано, передернуто и искажено. Просто одно слово — чушь
В качестве конкретного содержания такой провокации была избрана инсценировка бомбового удара немецкой авиации по советскому городу (городам).
Предшествующий дню начала мобилизации воскресный день 22 июня 1941 г. как нельзя лучше подходил для осуществления задуманного. Для получения максимально-возможного числа жертв среди мирного населения бомбардировка днем в воскресенье была оптимальным вариантом: теплый солнечный выходной день, люди отоспались после тяжелой трудовой недели и вышли на улицы, в сады и скверы, погулять с детьми…
Технические возможности для инсценировки были: еще в 40-м году в Германии были закуплены два бомбардировщика «Дорнье» — 215, два «Юнкерса» — 88 и пять многоцелевых Ме-110, не говоря уже о том, что на высоте в 5−6 км никто, кроме специалистов высшей квалификации, и не распознал бы силуэты самолетов.
У товарища Сталина были твердые представления о том, в каких именно формах должна проявляться «неизменно миролюбивая внешняя политика» Советского Союза.
Эти представления он с неумолимой настойчивостью «терминатора» проводил в жизнь. Все должно было быть «правильно». Советский Союз не мог напасть на Финляндию. Красная Армия должна была пресечь провокации белофинской военщины, которая предательски обстреляла советскую территорию в районе поселка Майнила.
В июне 41-го предстояло начать войну неизмеримо большего масштаба, соответственно, и очередная «предвоенная провокация» должна была быть гораздо более заметной и кровопролитной.
Чрезвычайно важно отметить, что событие, которое могло быть первой составной частью Большой Провокации, состоялось в реальности. Это не гипотеза. Это факт. 13 июня 1941 г. было составлено и 14 июня опубликовано знаменитое Сообщение ТАСС.
Да-да, то самое:
"….ТАСС заявляет, что, по данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы… СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными…"
Десятки лет историки всего мира удивляются, сокрушаются, возмущаются «роковым самообманом» товарища Сталина. Как он мог поверить в то, что коварный враг «неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении» — с ритуальным заламыванием рук вопрошали тысячи журналистов и публицистов. Наверное, именно так дикарь из племени Мумбу-Юмбу разглядывает случайно попавшую ему в руки половинку от ножниц. «Что это? Шило? Какое-то неудобное, широкое… Ножик? Зачем тогда кольцо на ручке, да и заточен этот „ножик“ как-то странно…»
И только приложив вторую половинку и завинтив необходимый винтик посередине, мы получим ножницы — одно из выдающихся изобретений человечества.
Успокоительное Заявление ТАСС перестает казаться полным бредом, лишь только мы подумаем о том, что оно могло быть первым действием кровавого «спектакля». За этим, первым этапом должен был неизбежно последовать второй: инсценировка бомбардировки немецкими самолетами советских городов.
В ответ на миролюбивейшее заявление ТАСС — бомбы в солнечный воскресный день. Вероломное и подлое убийство мирных советских граждан. Трупы убитых женщин и детей на залитой кровью зелени парков и скверов. Белоснежный голубь мира — с одной стороны, черные вороны — с другой. И вот только после всего этого — всеобщая мобилизация. «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!»
Грубо? Излишне нарочито? Да, но именно такой «фасон и покрой» любил товарищ Сталин. Грубо, нелепо, неряшливо «сшитые» провокации.
В ходе открытых «московских процессов» 36-го года обвиняемые признавались в тайных встречах с давно умершими людьми, каковые «встречи» якобы происходили в давно снесенных гостиницах. Главой «народного правительства демократической Финляндии» был объявлен секретарь Исполкома Коминтерна, член ЦК ВКП (б) «господин Куусинен», безвылазно живущий в Москве с 1918 года.
«Ювелирная точность бегемота», как назвал это А. Солженицын.
И ничего. Трудящиеся в ходе стихийных митингов горячо одобряли и всецело поддерживали…
> Вася (29876) (Вася970) писал (а) в ответ на сообщение:
>> Феерический набор бреда. Все переврано, передернуто и искажено. Просто одно слово — чушь
> > В качестве конкретного содержания такой провокации была избрана инсценировка бомбового удара немецкой авиации по советскому городу (городам). > > Предшествующий дню начала мобилизации воскресный день 22 июня 1941 г. как нельзя лучше подходил для осуществления задуманного. > Для получения максимально-возможного числа жертв среди мирного населения бомбардировка днем в воскресенье была оптимальным вариантом: теплый солнечный выходной день, люди отоспались после тяжелой трудовой недели и вышли на улицы, в сады и скверы, погулять с детьми… > > Технические возможности для инсценировки были: еще в 40-м году в Германии были закуплены два бомбардировщика «Дорнье» — 215, два «Юнкерса» — 88 и пять многоцелевых Ме-110, не говоря уже о том, что на высоте в 5−6 км никто, кроме специалистов высшей квалификации, и не распознал бы силуэты самолетов. > > У товарища Сталина были твердые представления о том, в каких именно формах должна проявляться «неизменно миролюбивая внешняя политика» Советского Союза. > > Эти представления он с неумолимой настойчивостью «терминатора» проводил в жизнь. > Все должно было быть «правильно». > Советский Союз не мог напасть на Финляндию. Красная Армия должна была пресечь провокации белофинской военщины, которая предательски обстреляла советскую территорию в районе поселка Майнила. > > В июне 41-го предстояло начать войну неизмеримо большего масштаба, соответственно, и очередная «предвоенная провокация» должна была быть гораздо более заметной и кровопролитной. > > Чрезвычайно важно отметить, что событие, которое могло быть первой составной частью Большой Провокации, состоялось в реальности. > Это не гипотеза. Это факт. 13 июня 1941 г. было составлено и 14 июня опубликовано знаменитое Сообщение ТАСС. > > Да-да, то самое: > «….ТАСС заявляет, что, по данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы… СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными…» > > Десятки лет историки всего мира удивляются, сокрушаются, возмущаются «роковым самообманом» товарища Сталина. > Как он мог поверить в то, что коварный враг «неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении» — с ритуальным заламыванием рук вопрошали тысячи журналистов и публицистов. > Наверное, именно так дикарь из племени Мумбу-Юмбу разглядывает случайно попавшую ему в руки половинку от ножниц. > "Что это? Шило? Какое-то неудобное, широкое… > Ножик? Зачем тогда кольцо на ручке, да и заточен этот «ножик» как-то странно…" > > И только приложив вторую половинку и завинтив необходимый винтик посередине, мы получим ножницы — одно из выдающихся изобретений человечества. > > Успокоительное Заявление ТАСС перестает казаться полным бредом, лишь только мы подумаем о том, что оно могло быть первым действием кровавого «спектакля». > За этим, первым этапом должен был неизбежно последовать второй: инсценировка бомбардировки немецкими самолетами советских городов. > > В ответ на миролюбивейшее заявление ТАСС — бомбы в солнечный воскресный день. > Вероломное и подлое убийство мирных советских граждан. Трупы убитых женщин и детей на залитой кровью зелени парков и скверов. > Белоснежный голубь мира — с одной стороны, черные вороны — с другой. > И вот только после всего этого — всеобщая мобилизация. «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!» > > Грубо? > Излишне нарочито? > Да, но именно такой «фасон и покрой» любил товарищ Сталин. Грубо, нелепо, неряшливо «сшитые» провокации. > > В ходе открытых «московских процессов» 36-го года обвиняемые признавались в тайных встречах с давно умершими людьми, каковые «встречи» якобы происходили в давно снесенных гостиницах. > Главой «народного правительства демократической Финляндии» был объявлен секретарь Исполкома Коминтерна, член ЦК ВКП (б) «господин Куусинен», безвылазно живущий в Москве с 1918 года. >
> "Ювелирная точность бегемота", как назвал это А. Солженицын. > > И ничего. Трудящиеся в ходе стихийных митингов горячо одобряли и всецело поддерживали…
А,! Так это советская авиация бомбила советские же города 22 июня. Более того, сама Красная армия и вторглась в СССР. Немцев вообще не было! А коварный Сталин уничтожив миллионы людей и полстраны, в 1944 году вторгся и в Германию.
14:18 09.06.2018
Pashutka (Pashutka) писал (а) в ответ на :
> Технические возможности для инсценировки были: еще в 40-м году в Германии были закуплены два бомбардировщика «Дорнье» — 215, два «Юнкерса» — 88 и пять многоцелевых Ме-110, не говоря уже о том, что на высоте в 5−6 км никто, кроме специалистов высшей квалификации, и не распознал бы силуэты самолетов.
тоесть в 40 году должна была начаться война, но все уперлось в финов
14:35 09.06.2018
Вася (29876) (Вася970) писал (а) в ответ на :
> А,! Так это советская авиация бомбила советские же города 22 июня. Более того, сама Красная армия и вторглась в СССР.
Не совсем так, дружище!
Не надо забывать, что уже к концу 1940 года, Сталину стало ясно, какую страшную. катастрофическую ошибку он совершил в августе 1939 года подписав Пакт с Гитлером и не раздавив фашистскую гадину в сентябре 1939 года.
Абсолютно не боеспособный Вермахт того времени, когда ему исполнилось лишь 4 года, без боевого опыта, с оружием оставшимся от Первой мировой войны, без боеприпасов, без горючего, разительно отличался от Вермахта образца конца 1940 года.
Оказывается, что "передышку" Гитлеру удалось использовать многократно эффективнее, чем Сталину, Вермахт стал сильнейшей армией Западной Европы, а следовательно и всего мира, кроме СССР. Агрессивным и непредсказуемым.
И уже в последний момент Сталин попытался исправить свою судьбоносную ошибку 39 года.
Гипотеза о назначенной на 22 июня провокационной инсценировке не только соответствует общему стилю сталинских «освобождений», но и позволяет объяснить сразу несколько наиболее «необъяснимых» фактов кануна войны.
Прежде всего, становятся понятными те действия по демонстрации благодушия и беспечности, которые происходили 20−21 июня. Для большего пропагандистского эффекта провокации бомбы должны были обрушиться на советский город в мирной, внешне совершенно спокойной обстановке. В боевых частях — выходной день. Командование наслаждается высоким театральным искусством, рядовые бегают комсомольские кроссы и соревнуются в волейбольном мастерстве.
Мы мирные люди, а наш бронепоезд ржавеет на запасном пути…
Кроме пропагандистского эффекта, понижения боеготовности и бесконечные заклинания «не поддаваться на провокации» имели и вполне практический смысл: провокационная бомбардировка должна была успешно состояться, и ни одного ответного выстрела по сопредельной территории не должно было прозвучать.
В этом контексте становится понятным и совершенно «необъяснимый» факт демонтажа вооружения с самолетов 122-го истребительного авиаполка (полк находился на аэродроме Новый Двор, в 17 км от границы в районе «Сувалкского выступа»), произведенного по приказу высшего командования Западного военного округа вечером 21 июня!
Становится понятным и неожиданное появление Мехлиса в сталинском кабинете вечером 21 и ранним утром 22 июня — начиная с 1924 года этот человек был рядом со Сталиным, выполняя роль особо доверенного порученца по тайным и грязным делам.
Наконец, становится психологически понятной реакция Сталина на сообщение о начале войны (а если быть совсем точным — на сообщение о начавшихся на рассвете 22 июня бомбовых ударах немецкой авиации). Сталин был потрясен, ошеломлен и едва не лишился дара речи — а как могло бы быть иначе?
Он заказывал провокацию, а получил реальный удар в тот же самый день! Поверить в такое невероятное совпадение было невозможно. Такого не могло быть, потому что не могло быть никогда…
Сталин рассуждал абсолютно логично — и ошибся во всем. Но, как сказал по другому поводу и про другого человека (Льва Троцкого) сам Ленин, «это едва ли может быть поставлено ему в вину лично». Трудно было не ошибиться. Сталин не смог предугадать, предусмотреть, поверить в то, что его огромная, оснащенная лучшим в мире вооружением армия — это всего лишь вооруженная толпа будущих дезертиров и военнопленных.
Даже в кошмарном сне не могла ему привидеться картина того, как тысячи танков и самолетов, десятки тысяч орудий, миллионы винтовок будут брошены на обочинах дорог панически бегущими толпами бывших красноармейцев…
Но не будем слишком строго судить товарища Сталина за эту ошибку. Ведь Вы, друзья мои, даже сегодня, даже «задним умом», даже после всего, что было рассекречено и опубликовано в последние годы, что было рассказано немногими дожившими до эпохи свободы слова и печати очевидцами событий, не хотите поверить и признать этот реально состоявшийся факт. Стоит ли удивляться тому, что Сталин не смог сделать столь ошеломляющий прогноз?
Марк Твен как-то сказал: «Правда удивительнее вымысла, потому что вымысел должен держаться в пределах вероятного, а правда — нет». Изложенная выше версия событий июня 41-го достаточно невероятна для того, чтобы в конечном итоге НЕ оказаться правдой.
> Вася (29876) (Вася970) писал (а) в ответ на сообщение:
>> А,! Так это советская авиация бомбила советские же города 22 июня. Более того, сама Красная армия и вторглась в СССР.
> > Не совсем так, дружище! > Гипотеза о назначенной на 22 июня провокационной инсценировке не только соответствует общему стилю сталинских «освобождений», но и позволяет объяснить сразу несколько наиболее «необъяснимых» фактов кануна войны. > > Прежде всего, становятся понятными те действия по демонстрации благодушия и беспечности, которые происходили 20−21 июня. > Для большего пропагандистского эффекта провокации бомбы должны были обрушиться на советский город в мирной, внешне совершенно спокойной обстановке. > В боевых частях — выходной день. > Командование наслаждается высоким театральным искусством, рядовые бегают комсомольские кроссы и соревнуются в волейбольном мастерстве. > > Мы мирные люди, а наш бронепоезд ржавеет на запасном пути… > > Кроме пропагандистского эффекта, понижения боеготовности и бесконечные заклинания «не поддаваться на провокации» имели и вполне практический смысл: провокационная бомбардировка должна была успешно состояться, и ни одного ответного выстрела по сопредельной территории не должно было прозвучать. > > В этом контексте становится понятным и совершенно «необъяснимый» факт демонтажа вооружения с самолетов 122-го истребительного авиаполка (полк находился на аэродроме Новый Двор, в 17 км от границы в районе «Сувалкского выступа»), произведенного по приказу высшего командования Западного военного округа вечером 21 июня! > > Становится понятным и неожиданное появление Мехлиса в сталинском кабинете вечером 21 и ранним утром 22 июня — начиная с 1924 года этот человек был рядом со Сталиным, выполняя роль особо доверенного порученца по тайным и грязным делам. > > Наконец, становится психологически понятной реакция Сталина на сообщение о начале войны (а если быть совсем точным — на сообщение о начавшихся на рассвете 22 июня бомбовых ударах немецкой авиации). > Сталин был потрясен, ошеломлен и едва не лишился дара речи — а как могло бы быть иначе? > > Он заказывал провокацию, а получил реальный удар в тот же самый день! Поверить в такое невероятное совпадение было невозможно. > Такого не могло быть, потому что не могло быть никогда… > > Сталин рассуждал абсолютно логично — и ошибся во всем. Но, как сказал по другому поводу и про другого человека (Льва Троцкого) сам Ленин, «это едва ли может быть поставлено ему в вину лично». > Трудно было не ошибиться. > Сталин не смог предугадать, предусмотреть, поверить в то, что его огромная, оснащенная лучшим в мире вооружением армия — это всего лишь вооруженная толпа будущих дезертиров и военнопленных. > > Даже в кошмарном сне не могла ему привидеться картина того, как тысячи танков и самолетов, десятки тысяч орудий, миллионы винтовок будут брошены на обочинах дорог панически бегущими толпами бывших красноармейцев… > > Но не будем слишком строго судить товарища Сталина за эту ошибку. > Ведь Вы, друзья мои, даже сегодня, даже «задним умом», даже после всего, что было рассекречено и опубликовано в последние годы, что было рассказано немногими дожившими до эпохи свободы слова и печати очевидцами событий, не хотите поверить и признать этот реально состоявшийся факт. > Стоит ли удивляться тому, что Сталин не смог сделать столь ошеломляющий прогноз?
> > Марк Твен как-то сказал: «Правда удивительнее вымысла, потому что вымысел должен держаться в пределах вероятного, а правда — нет». > Изложенная выше версия событий июня 41-го достаточно невероятна для того, чтобы в конечном итоге НЕ оказаться правдой.
Все это чепуха. Немцы считали Красную армию низкой боеспособности. Так и оказалось в реальности. Поэтому немцы и не удивлялись своему быстрому продвижению.
14:40 09.06.2018
Pashutka (Pashutka) писал (а) в ответ на :
> Изложенная выше версия событий июня 41-го достаточно невероятна для того, чтобы в конечном итоге НЕ оказаться правдой.
