Зверства контрразведки Врангеля в Крыму

Егор Ардов

621 8381 19:19 14.12.2017

Рейтинг темы: +10

Егор Ардов
antoninid

Сообщений: 12687

Генерал Доставалов Е.И. в своих воспоминаниях («Очерки») довольно подробно описал тот беспредел, который безнаказанно творила контрразведка, руководимая генералом Климовичем, над жителями территории подконтрольной Врангелю.

Во время Гражданской войны генерал Достовалов занимал крупные посты в армиях А. И. Деникина и П. Н. Врангеля.
Тем ценнее его воспоминания, что написаны они не понаслышке с чьих-то слов, а генералом, который видел всё происходящее в армии Врангеля изнутри своими собственными глазами.

И далее словами генерала Доставалова:
«Пышно расцветшей деятельности контрразведки в Крыму способствовало то обстоятельство, что многие из начальников Добровольческой армии за три года Гражданской войны потеряли всякое уважение к человеческой жизни и людским страданиям.
Зверство, насилие и грабеж вошли в обиход жизни и никого не трогали.
Слезы и мольбы расстреливаемых вызывали смех.

В некоторых частях все рядовые офицеры по очереди назначались для приведения в исполнение приговора над большевиками.
Повесить, расстрелять, вывести в расход — все это считалось обычным, будничным делом.
Это не осуждалось, это считалось признаком воли, твердости характера, преданности идее.
<…>
Прибыв в Крым и расположившись со штабом в Симферополе, Кутепов решил сразу произвести соответствующее впечатление и затмить Слащева. Последний был уже достаточно знаком Крыму.

Надо было найти большевистскую организацию, а если нет, то придумать ее и виновных (возможно больше) повесить.
Для усиления впечатления надо было публично демонстрировать крымскому населению прибытие железного генерала.

Так началась карьера нового начальника кутеповской контрразведки подпоручика Муравьева.
Бывший, по его словам, товарищем прокурора уже пожилой человек и карьерист, он сразу понял, чего хотел Кутепов, и работа началась.

Муравьев прославился тем, что по требованию начальства мог кого угодно и в чем угодно обвинить и предоставить какие угодно доказательства.
Впрочем, времена и люди были такие, что сделать это было нетрудно».
<…>
Через месяц после начала работы Муравьева на улицах Симферополя закачались на столбах первые повешенные.
Среди них было несколько несовершеннолетних мальчиков-евреев и одна женщина в костюме сестры милосердия.

Напрасно обращались к Кутепову различные делегации от города и земства с просьбой о помиловании несовершеннолетних, Кутепов был неумолим и искренне возмущался просьбой членов Городской Думы не производить публичной казни в городе, так как это зрелище тяжело отражается на психике детей и подрастающей молодежи.

Конечно, просьбу эту Кутепов отклонил, и вскоре за первой партией последовали вторая, третья и так далее.

Полная обесцененность жизни, всегдашняя и легкая возможность найти жертву, полная безнаказанность за пытки, издевательства и убийства давали в этой кошмарной обстановке широкую возможность для всевозможных садистов без боязни наслаждаться острыми ощущениями.
Стоило раз, два убить, и страсть к убийству росла.

Особенно много было загублено молодых девушек и женщин.
Это было так легко сделать.

Нравится женщина — ее ничто не стоит обвинить в симпатиях к большевизму, в особенности если она одинока, если у нее нет сильных и влиятельных защитников.
Подослать к ней агента — и достаточно одного неосторожного слова, чтобы схватить ее и посадить в особую камеру, всегда имевшуюся при контрразведках, и тогда она вся во власти зверя.

Ежедневными угрозами смерти, угрозами смерти родных, обещаниями свободы ее, обезумевшую и трепещущую, сбиваемую ловкими вопросами, легко заставить сказать все то, что требуется, наговорить на себя то, чего не было, а затем, запротоколировав ее показания, насладившись, повесить или, если есть уверенность в том, что она будет молчать, опозоренную, искалеченную и уже надоевшую, великодушно выпустить на свободу.

Впрочем, контрразведчики могли это делать спокойно потому, что той, которая посмела бы поднять шум, было бы еще хуже.
Спокойно, потому что все были запуганы, все боялись, потому что женщин вешали публично на городских площадях, даже в одежде сестер милосердия.

Когда я просматривал списки лиц, значившихся за контрразведками, мне казалось, что всю революцию сделали женщины, главным образом девушки и подростки, и главная масса большевиков состоит из них.
Сколько погибло и навсегда душевно искалечено их в застенках контрразведок, страшно сказать.
<…>
Состав контрразведывательных отделений был самый пестрый.
В одном он был однороден: на 90% это были патентованные мерзавцы, садисты, люди легкой наживы с темным прошлым.
<…>
Все презирали контрразведку и все боялись ее.
Даже Кутепов в минуты искренности высказывал свое презрение к ним.

Но он был ушиблен желанием, во что бы то ни стало поддержать славу железного генерала и потому подписывал все смертные приговоры, которые ему представлялись, считая, что здесь надо вешать всех, а там Бог разберет, кто большевик и кто правый.

Ясно, конечно, что при всем этом повсюду, и в России, и за границей, кричали о зверствах красной чека и считали это одним из главных козырей своей пропаганды.

Население смотрело, сравнивало и делало выводы.
Выводы эти, подкрепленные нашими безумными грабежами, были таковы, что наши отступавшие войска нередко обстреливались жителями покидаемых нами деревень.
<…>
В программу контрразведки при Врангеле входила борьба не только с тайными большевиками, но и с тайными и явными деникинцами.
Особенная слежка шла за дроздовской дивизией, где симпатии к Деникину были сильнее, чем в других частях армии.
В рапортах начальника контрразведки 1-го корпуса и армии часто указывались лица, «преданные Деникину».
<…>
Преступление контрразведки, как всегда, осталось безнаказанным.
Бороться с контрразведкой, покровительствуемой правительством и Врангелем, никому не было под силу.
Впрочем, бороться было можно, но для этого нужны были большие деньги.

Однако чаще всего деньги тоже служили обстоятельством причастности к большевизму или спекуляции.
Обыкновенно тех, у кого находили большие суммы денег, обвиняли в спекуляции, а лица, у которых были драгоценные вещи или бриллианты, не оправдывались никогда.

Стоило агенту контрразведки увидеть бриллиантовый перстень на руке подозреваемого — и судьба его была бесповоротно решена.
Такие живыми никогда не уходили.

Многие контрразведчики составляли себе таким образом большие состояния и теперь хорошо живут за границей.
Так был собран богатейший золотой фонд, переданный Врангелю в Константинополе.
<…>
Путь таких генералов, как Врангель, Кутепов, Покровский, Шкуро, Постовский, Слащев, Дроздовский, Туркул, Манштейн, и множества других был усеян повешенными и расстрелянными без всякого основания и суда.
За ними следовало множество других, чинами поменьше, но не менее кровожадных.
<…>
Своей политикой в отношении населения Крыма Врангель добился в конце концов совсем обратного.
Народ возненавидел его и армию, и наше пребывание в Крыму послужило лучшей агитацией в пользу большевиков".

Источник: http://feb-web.ru/feb/rosarc/ra6/ra6-637-.htm
Е. И. ДОСТОВАЛОВ. ОЧЕРКИ. О БЕЛЫХ И БЕЛОМ ТЕРРОРЕ
Воспоминания публикуются по подлиннику, хранящемуся в РЦХИДНИ (Ф. 71. Оп. 135. Д. 193. Л. 1—159).

Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!