Трагедия русского офицерства

тот самый Еремин

139 1747 22:00 02.12.2017

Рейтинг темы: +5

тот самый Еремин
42118

Сообщений: 714

С лета 1918 г. большевикам, несмотря на крайнюю антипатию к бывшим офицерам Русской Императорской армии, пришлось перейти к их мобилизации в массовом порядке. По сведениям мобилизационного управления Всеросглавштаба с 12 июля 1918 по 15 августа 1920 г. в Красную Армию было призвано 48409 бывших офицеров, 10339 военных чиновников, 13949 врачей и 26766 чел. младшего медперсонала, т. е. 72697 лиц в офицерских и классных чинах.

Оставшиеся в Советской России офицеры по своему положению разделялись на три категории: служившие в белых армиях; служившие в Красной армии; и те, кто растворился среди населения, скрыв свое прошлое. Их положение, впрочем, сколько-нибудь существенно различалось только в первые годы, затем же судьбы их были примерно одинаковы, поскольку советским режимом они рассматривались как в равной мере нежелательный и опасный элемент. Так или иначе, большинство бывших офицеров Русской армии были истреблены еще в 20-х годах.

Весной 1920 г. в одной Бутырской тюрьме сидело около 2000 офицеров различных белых армий, причем несколько тысяч погибли в предшествующую зиму в результате расстрелов и повального тифа (ежедневно оставалось до 150 невывезенных трупов). Тогда же несколько тысяч офицеров содержалось в Покровском и Андрониковском концлагерях в Москве. В июне 1920 г. офицеры, содержавшиеся в Покровском лагере (1092 чел.), были отправлены на Север и там расстреляны. На территориях, только что отвоеванных у белых, немедленно разворачивался новый виток террора. После отступления белых от Сарапула было расстреляно большое количество членов семей офицеров, служивших в белой армии. В Екатеринбурге в первые дни после взятия города расстреляно 2800 чел. В Одессе в начале 1920 г. ежедневно расстреливалось в среднем по 100 чел. Всего погибло по разным данным 10−15 тысяч; в одном отчете Одесской ЧК с февраля до мая1921 г. насчитывается 1418 чел. В Ростове в первые же дни после захвата города около 40 офицеров было сожжено в госпитале и расстреливалось затем до 90 чел. за ночь. Но особенно выделяется, конечно, Крым. Расстрелы происходили одновременно во всех городах Крыма под руководством Особого отдела 4-й армии, постепенно идя на убыль, до 1 мая 1921 г. Кроме офицеров расстреливались и гражданские лица, особенно прибывшие в Крым в годы Гражданской войны. Уцелела только часть военных врачей, затребованных в центр. По официальным советским данным в Симферополе было расстреляно около 20 тыс. чел., в Севастополе — около 12, Феодосии — около 8, в Керчи — около 8, в Ялте — 4−5 тысяч, всего, следовательно, до 52 тыс. чел.

Трагическая участь постигла и репатриантов, решивших вернуться в Советскую Россию. Первая их партия в 1500 чел. была отправлена из Константинополя на пароходе «Решид-Паша» 13 февраля 1921 г. в Новороссийск. Через два месяца тот же пароход отвез 2500 чел. в Одессу. Как общее правило, все офицеры и военные чиновники расстреливались почти сразу по прибытии. Из вернувшихся в Новороссийск расстреляно около 500, в Одессе — 30%. То же касается и мелких партий репатриантов, например, из состава партии в 180 чел., прибывшей в мае из Варны в Новороссийск, офицеры были отделены и расстреляны. Везде на занятых после отхода белых войск территориях применялся один и тот же прием: объявлялась регистрация офицеров, после чего явившихся тут же арестовывали и отправляли в лагеря (преимущественно на Север — в Архангельские), где их постепенно расстреливали. Часть была расселена в северных губерниях (весной 1921 г. в Петрозаводске, например, проживало более 100 из них), однако большинство, следовавшее эшелонами через Москву в Архангельск, было расстреляно сразу по прибытии. Большой поток белых офицеров проследовал на Север после занятия большевиками Грузии в 1921 г. Туда же была отправлена большая партия офицеров через два месяца после своего возвращения в декабре 1924 г. из эмиграции в Киев. Характерно, что из длинного списка офицеров, по официальным сведениям отправленных на Север, никогда нельзя было найти местопребывания ни одного. В частных беседах представители ЧК откровенно говорили, что их нет уже в живых. Такой же прием был применен и в отношении офицеров Балтийского флота в Петрограде 22 августа 1921 г.

На Севере (Архангельская губерния стала поистине могилой русского офицерства) основные расстрелы происходили под Холмогорами. Холмогорского лагеря, в который якобы отправляли офицеров, до мая 1921 г. фактически не было — в 10 верстах от города партии прибывших просто расстреливались целиком. Там были расстреляны и 800 офицеров Северной армии, и множество привезенных с юга. На 1.01.1924 г. в армии оставалось всего 78748 чел. комсостава (49319 командного и 29429 административного). В 1924 г. по приказу № 151701/сс было уволено 9397 бывших офицеров, из которых 1584 — по причине службы в белых армиях, т. е. это были практически последние офицеры этой категории, еще остававшиеся в армии. Из имевшихся в1921 г. 217 тыс. командиров к 1.10.1925 г. осталось только 76,2 тыс., из которых «бывшие» офицеры составляли около трети. Но и теперь среди старшего и высшего комсостава бывшие офицеры абсолютно преобладали. К февралю1923 г. они составляли 83% среди командиров корпусов и дивизий, 82 — среди командиров стрелковых полков, 54 — среди командующих войсками военных округов, только среди командиров кавалерийских полков их было 41%. Во флоте бывшие офицеры преобладали среди командиров всех степеней (в 1924 г. здесь из потомственных дворян происходило 26%, а из рабочих — 13%), в начале1927 г. на Балтийском флоте высший комсостав состоял из дворян на 71%, а среди командиров кораблей дворян было 90%. За последующие 10 лет среди среднего комсостава бывших офицеров почти не осталось, т.к. те, кто не был уволен, продвинулись по службе, общий процент их сократился еще больше, но уже за счет естественной убыли и омоложения армии. Однако в высшем комсоставе доля бывших офицеров оставалась еще значительной. Именно они определяли развитие советской военной науки и военного искусства в предвоенный период. Ими были написаны все основные труды по стратегии, тактике и оперативному искусству, учебники для академий, военных училищ, школ и курсов, составлялись уставы и наставления, планы боевой подготовки и мобилизации, вырабатывалась военная доктрина. В их руках была сосредоточена практически вся военно-педагогическая деятельность, преподавание в академиях и училищах, где они в довоенный период составляли абсолютное большинство преподавателей.

Все крупные военно-исторические работы также принадлежали перу бывших офицеров, ими были написаны также работы по военной технике и вооружению, истории войн и военного искусства более ранних времен, и ряд трудов мемуарного характера, подготовлены и изданы сборники документов по важнейшим операциям мировой войны. Учет бывших офицеров был поставлен большевиками очень хорошо. Поскольку все архивы и текущие учетные документы военного ведомства были в их руках, ничего не стоило составить списки на всех офицеров русской армии и сверяться с ними. Списки всех офицеров дееспособного возраста были разосланы в местные органы ГПУ, где по ним велась проверка. Летом 1921 г. были созданы фильтрационные комиссии с целью радикальной чистки кадров. В несколько дней были составлены и списки чинов, служивших до 1917 г. в морском ведомстве. Только в Петрограде и Кронштадте в них оказалось 977 чел.: 703 офицера, 80 гардемарин и 194 военных чиновника, в т. ч. 1 вице — и 10 контр-адмиралов, 8 генералов, 5 генерал-лейтенантов, 35 генерал-майоров, 52 капитана 1-го ранга, 32 полковника, 108 капитанов 2-го ранга, 18 подполковников, 56 старших лейтенанта, 38 капитанов, 76 лейтенантов, 17 штабс-капитанов, 111 мичманов, 26 мичманов военного времени, 34 поручика, 81 прапорщик и 3 подпрапорщика. Фильтрационной комиссией из них было арестовано 20−21 августа (в основном, по принципу происхождения) 329 человек. Что же касается положения офицеров, оставшихся вне армии (растворившихся среди населения сразу после революции, служивших в белых армиях и оставшихся в СССР, уволенных из Красной Армии), то их положение было в огромном большинстве случаев бедственным. Им труднее всего было устроиться на достойную работу, они были «лишенцами» в сфере общегражданских прав. Немалому числу белых офицеров удалось уклониться от регистрации и скрыть службу в белой армии. Однако в 1923 г. был произведен переучет всех военнообязанных, во время которого особое внимание обращалось как раз на выяснение факта службы у белых. Выявленные ставились на особый учет ГПУ, что означало не только постоянный надзор, но и почти автоматическое лишение работы. А в 1929 г. они так же автоматически попали в категорию «лишенцев», и положение их становилось совсем трагическим. В1924 г. таковые были вычищены из армии, а немногие оставшиеся через несколько лет прошли по разным процессам. Например, оставшиеся в Киевской военной школе бывшие белые генерал-майор Гамченко, генерал-лейтенант Кедрин, А.Я.Жук и др. были в 1931 г. арестованы вместе с прочими бывшими офицерами по делу «организации «Весна» и получили по 10 лет. Очередная волна арестов белых офицеров прокатилась в конце 1930 — начале1931 г., когда еще более сильная волна захлестнула бывших офицеров, служивших в Красной армии (дело «Весна»), всего было арестовано более 3 тыс. офицеров.

При очередной «чистке» Кронштадта в начале 1930 г. среди около 300 расстрелянных моряков было более 80 бывших офицеров. Бывших белых осуждали в основном по ст. 58−13 и отправляли в лагеря. Если кто уцелел в этот период, то почти автоматически хватался в «ежовский» период, даже если уже отбыл срок. Массовые репрессии против офицеров в 1930—1931 гг. касались всех категорий офицеров и носили тотальный характер. В Петрограде, в частности, по данным дореволюционного издания «Весь Петербург» и другим справочникам, были поголовно арестованы все оставшиеся в городе офицеры частей, стоявших в свое время в городе и его окрестностях. Большинство из них (в т.ч. почти полностью офицеры гвардейских полков по «делу гвардейских офицеров») были расстреляны, а остальные сосланы. В обязательном порядке расстреливались заподозренные в стремлении к объединению и сохранении реликвий полков. В частности, офицеры Константиновского училища за товарищеский завтрак в 1923 г., директор и офицеры Александровского кадетского корпуса — за хранение знамени (знамена были найдены также у офицеров л/гв. Преображенского и 148-го пехотного полков). Особенно тяжело стало их положение после 1934 г., когда тысячи бывших офицеров и их семей были высланы из крупных городов в отдаленные районы, где влачили нищенское существование, некоторые были разлучены с семьями.

К концу «большого террора"1937−1938гг. тотальная чистка от «бывших» офицеров была практически закончена, в живых остались лишь несколько сот «бывших» офицеров (некоторые из них продолжали занимать важные посты вплоть до командующих крупными соединениями). После войны преследования бывших офицеров именно как «бывших» офицеров прекратились, но репрессии обрушились на тех офицеров, которые были выданы Сталину союзниками из состава антибольшевистских формирований и «возвращенцев», добровольно прибывших из эмиграции. Многие из них сразу же были отправлены в лагеря, а остальные расселены в Средней Азии и других подобных местностях. С конца 50-х годов, когда вернулись из лагерей оставшиеся в живых последние офицеры, понятия «бывший офицер» в том значении, в котором оно употреблялось до войны, более не существовало.

Итоговые цифры: общая численность офицерства составляла примерно 276 тыс. чел., включая и тех, кто к моменту октябрьского переворота не вернулся в строй по небоеспособности, или был уволен Временным правительством; и те, и другие, однако, участвовали в событиях гражданской войны и были объектом расправ. Примерно 170 тыс. из них (около 62%) воевало в белых армиях, у большевиков (без учета взятых в плен бывших белых офицеров) — 55−58 тыс. (19−20%), в армиях новообразованных государств — до 15 тыс. (5−6%) и немногим более 10% — 28−30 тыс. не участвовало в гражданской войне — главным образом по той причине, что в подавляющем большинстве (свыше 2/3 «не участвовавших») они были истреблены большевиками в первые месяцы после развала фронта (конец 1917 — весна 1918 гг.) и в ходе «красного террора». Во время гражданской войны погибло 85−90 тыс. офицеров. Свыше 60% этого числа (50−55 тыс. чел.) падает на белые армии, свыше 10% (до 10 тыс. чел.) — на красную, 4−5% на национальные и 22−23% (около 20 тыс. чел.) на жертвы антиофицерского террора. В эмиграции оказалось примерно 70 тыс. офицеров. 24 тыс. погибло в мировую войну. Остается еще добавить, что из оставшихся в России от 70 до 80 тысяч было расстреляно или погибло в тюрьмах и лагерях в 20−30-е годы. Итого с 1914 по 1941 погибло около 180 тыс. офицеров Российской Империи.

Источник:
доктор исторических наук Волков С.В. «Трагедия русского офицерства» М., 1999, 382 с.

Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!