Цитата: «В отличии от проституток и террористок которым Ленин строил памятники — СофьПеровскаРоза, Клара, Лариса-Рейснер и другой генетический мусор, который радовался во главе с Лениным поражению России в войне с Японией и первую мировую войну…»
Генетический мусор…. как же мне это напоминает некоего Шикльгрубера….
00:15 30.01.2018
Telemine (telemine) писал (а) в ответ на :
> который радовался во главе с Лениным поражению России в войне с Японией и первую мировую войну…"
Радовалась как раз либеральная интеллигенция …
05:56 06.02.2018
Миссия русских левых
настоящие левые ставят во главу угла дело трудящихся
Исраэль Шамир
Мы с вами живем в историческое время, время важного поворота, и этот поворот совершаете вы. Не свидетелями на диване с попкорном в руках вы выходите на политическую арену, но активными участниками возвращения человечества, а не только России, на путь социализма и свержения олигархии.
Народы мира хотят перемен — слишком жестокими и коварными оказались победители-капиталисты. Левые показали, что умеют с ними справляться, и народы это знают. Первой ласточкой нового поворота влево оказалась победа Джереми Корбина у английских лейбористов, затем американская молодежь проголосовала за Сандерса, во Франции хорошо выступил Меланшон. Манипуляции противника не позволили превратить эти тактические выигрыши в большую победу, но близящееся поражение противника уже видно невооруженным глазом.
Это еще не начало конца, но это уже конец начала, сказал Черчилль об английской победе над немцами под Эль-Аламейном. Вот и во вселенской битве за социализм уже произошел конец начала. Уже виден свет в конце туннеля.
Дело социализма, казалось, было разгромлено в 1991 году — как в ноябре 1941 года. Даже хуже — в 1991 враг был в Москве, а не под Москвой. С тех пор победитель, Капитал, клянется, что назад пути нет, и что его победа — бесповоротная. Наступил, мол, конец истории.
Но бесповоротных побед не бывает. Тут был большой прокол исторического материализма — как его учили в СССР. Вы-то в основном выросли и учились после 1991 года, и, наверное, избежали дурацкой мантры о «неизбежности победы социализма в силу его большей прогрессивности». Она-то, конечно, неизбежна, но может произойти еще через тысячу лет, если ядерная война или истребление человечества не помешает.
Попросту говоря — нет ничего неизбежного. Если стараться не будем — даже яблочко с ветки не упадет прямо в руки, что бы ни говорил Ньютон. В СССР делали упор на «неизбежность», а не на «упорную борьбу», и результат известен. А капиталисты пренебрегли «неизбежностью», боролись упорно и беспощадно — и победили. Пока.
В сериале «Спящие», который вы, наверное, видели, говорит глава русской разведки — мы, мол, уговорились с американцами не добиваться смены режима. А они, гады, плюнули на уговор, добивались — и добились. Сейчас наш черед упорно добиваться победы.
И тут русских никто не заменит.
Я был бы рад сказать — равняйтесь на западную левую, они покажут путь, Корбин и Сандерс в том порукой, и русским не нужно изобретать велосипед. Это бы пошло на ура. Русским хочется учиться у Запада. Еще в ХIХ веке русские народники ездили к Марксу за советом; и Герцена любили потому, что он сидел в Лондоне и общался с западными революционерами. А западные революционеры в течение многих лет с большим недоверием относились к русским — куда, мол, вам со свиным рылом в калашный ряд! Вам и учиться рано, посидите в приготовительном классе.
А потом произошло неожиданное. Когда ударили орудия Первой мировой войны, только русские левые не потеряли голову, а привели свою страну к победе социализма. После этого многие годы русская левая была авангардом мировой левой.
Это были отличные годы для всего мира. Русским, правда, было тяжело, но энтузиазм спасал. Народы европейских стран стали главными бенефициарами Октябрьской революции. Они не тянули лямку тотальной мобилизации, как советские люди, а достижения Октябрьской революции им доставались автоматом — потому что капиталисты боялись, как бы их рабочие не перешли на сторону коммунистов и не прогнали бы их.
А затем русские коммунисты засмотрелись на хорошую жизнь на Западе, забыли, что это — благодаря им, и решили: давайте, мол, учиться у западных евро-коммунистов и у скандинавских социал-демократов.
Кончилось это известно чем.
Но это кончилось известно чем не только в России. Левая в Европе сдулась еще быстрее. Огромные евро-коммунистические партии Франции и Италии прекратили существовать. Шведский социализм погиб. Началось мощное наступление Капитала на права трудящихся.
С годами западная левая практически исчезла, а ее место заняла псевдо-левая, которая присвоила себе имя исторических левых партий. Можно сказать, что Капитал вырастил в секретных питомниках свою ядовитую левую, с одной сверхзадачей — чтобы само имя коммунизма стало отталкивать. У них такие лозунги, что рабочих они просто не интересуют.
Главным инструментом псевдо-левых стала identity politics, политика идентичности. То есть выделение групп не по месту в сфере производства, а по их национальности, полу, месту рождения. Если ты чёрный — ты обиженный. Если ты женщина — ты обиженная. Если ты мигрант — ты обиженный. То есть псевдо-левые подняли знамя защиты псевдо-обиженных. Это звучит благородно, а раз левые — народ благородный, то и их удалось развести.
У настоящих левых вопрос обиды — не главный. То есть мы конечно, против того, чтобы людей обижали. Но это решается через решение главной проблемы — кому принадлежит труд и кому принадлежит капитал, и какие между ними отношения. Настоящие левые ставят во главу угла дело трудящихся. Когда трудящиеся победят — как уже бывало, и непременно будет снова — будут устранены и обиды.
Настоящие левые — за большинство. Они настоящие большевики. Исторически, как вы знаете, большевики были те, кто оказался в большинстве по одному конкретному вопросу на одном конкретном съезде РСДРП. Но со временем это слово наполнилось другим смыслом. Большевики за большинство, а меньшевики — за меньшинства.
Это различие сохранилось и по сей день. В России левые — большевики, на Западе левые — в основном меньшевики. Сегодня спросите западного рабочего, и он вам скажет: левые не за нас, они за #####ов и мигрантов, которые наш хлеб отбирают.
Меньшевики отлично вписались в олигархию. Они считают, что Анна и Сюзан Войжицки, бывшая жена Сергея («Гугл») Грина и её сестра — это несчастные дискриминированные женщины, в отличие от сварщиков и автомехаников — мужчин, патриархальных владык мира.
У большевиков борьба за женское равноправие начинается в бесплатном детсаде, а у меньшевиков — в зарезервированных местах для женщин в директоратах крупных компаний.
Меньшевики озабочены правами трансгендеров на писсуар по вкусу. Большевики озабочены правом рабочих на труд, на достойную заработную плату, на ренту с полезных ископаемых.
С мигрантами тоже непросто. Рабочий класс Запада добился многого за годы советского стояния, и сейчас у него отнимают эти достижения — массовым ввозом мигрантов и беженцев. Для этого Капитал ведет войны на Ближнем Востоке, раздувает распри — чтобы оттуда побежали беженцы в Европу.
Меньшевики стоят за мигрантов против коренного населения, потому что мигрантами легче вертеть, с их помощью можно сбить цены, ликвидировать организованный рабочий класс, разрушить естественную солидарность.
Большевики против причин массовой миграции, против использования мигрантов и беженцев во вред коренному населению. Такова позиция русских коммунистов.
Для Запада тема мигрантов крайне важна. Там под давлением массовой миграции рабочие ощущают, что их вытесняют, и — обращаются к крайне правым, врагам мигрантов. Проку от крайне правых мало, но коммунистов они вытесняют.
В России русские коммунисты не пошли по пути меньшевиков. Заключали всяческие компромиссы, но не отказывались от своей позиции за трудовое большинство. Они не стали топить за геев и мигрантов. И даже политологи Кремля не додумались до такого.
И поэтому наступил исторический момент — сейчас, как и сто лет назад, русские коммунисты указывают путь сбившимся с пути западным левым. Если нам удастся победить, тогда по нашим пятам пойдут и трудящиеся Запада. А если нет — то нет и гарантии, что род человеческий уцелеет на земле.
Илл. А. Беляев-Гинтовт
Выступление на съезде Левого Фронта, Москва, 3 февраля 2018
10:32 06.02.2018
Mirotvorets (Mirotvorets) писал (а) в ответ на :
> россияне без войны, как без воздуха…
Украинцам без предательства и садизма — жисть не в жисть)
10:43 06.02.2018
zaperenos (zaperenos) писал (а) в ответ на :
> доказывает, что при буржуях было бы лучше.
Абсолютно согласен!!! И от этого счастья население России сокращается семимильными шагами. Ельцин и его клика уничтожила за годы своего правления 13−14 млн. человек, из которых 9 млн. человек русские. С 2000 г. население сократилось еще на 5−6 млн.человек. Дело Гитлера и Чубайса живет! Анатолий Чубайс: "Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом — новые вырастут" Анатолий Чубайс (https://www.pravda.ru/politics/parties/ sps/14-01-2004/46126-chubais-0/)
09:41 11.02.2018
Вардан Багдасарян «Похороны социализма были преждевременными»
Вардан Багдасарян — доктор исторических наук, профессор, декан факультета истории, политологии и права Московского государственного областного университета
Дмитрий Перетолчин
Сто лет минуло со времени одного из величайших в мировой истории свершений с точки зрения влияния на глобальный исторический процесс — Октябрьской революции. Демонтаж социализма в СССР дал основания утверждать, что социалистический эксперимент исторически провалился. Но правильна ли такая констатация? Имел ли место провал социалистической идеи или, напротив, к обвалу советской государственности привело отступление от ценностей социализированного жизнеустройства? Насколько, наконец, актуальна сегодня сама постановка вопроса — ключевого для социализма — о возможности построения государства социальной справедливости?
Идеал человечества и социалистический эксперимент
Тема несправедливости стара как человеческий мир. Развертка истории в различных версиях ее осмысления представляется как акт несправедливости. В библейской версии — это преступление Каина. В версии марксизма — присвоение результатов чужого труда, создание института частной собственности. В версиях цивилизационного изложения истории ее завязка сопрягается, как правило, с внешней агрессией, установлением власти завоевателей. В мире утверждается несправедливость. И далее общественная мысль начинает работать в направлении нахождения путей исправления сложившегося положения дел. Формируется мечта о справедливом жизнеустройстве.
Тема несправедливости стара как человеческий мир. Развертка истории в различных версиях ее осмысления представляется как акт несправедливости. В библейской версии — это преступление Каина. В версии марксизма — присвоение результатов чужого труда, создание института частной собственности
Государство справедливости — это был идеал, который мотивировал человечество на преобразование действительности. Отсюда применение к этой идеальной перспективе категории исторического эксперимента. Эксперимент заключался в попытке человечества преодолеть неизбежность несправедливости в жизнеустройстве социума. Может ли быть государство без коррупции, без кумовства и клановости в формировании элит, без противоречий труда и ренты, без контрастов жизни бенефициаров и большинства? Рассмотрение всемирной истории показывает, что таких государств не существовало. Но лучшие люди в истории человечества не оставляли надежды, что иное принципиально возможно.
Констатация несправедливости социального жизнеустройства приводила человека к развилке личностного выбора: либо стремиться попасть в группу бенефициаров — либо добиваться переустройства самой несправедливой системы. Что может подвигнуть человека или группу людей ко второму выбору? Эти мотиваторы могут быть двоякого рода — ценностно-мировоззренческие и социально-прагматические.
Ценностно-мировоззренческие мотиваторы определялись острым переживанием факта несправедливости в отношении большинства, диссонанса воззрений и ценностей субъекта и существующей системы жизнеустройства. В истории известны примеры, когда представители бенефициариата жертвовали своим привилегированным положением ради счастья большинства. Особенно много таких примеров дает история России. Декабристы создали непреходящий образ этого рода жертвенности. Для такой жертвенности нужен был высокий уровень альтруизма, которым далеко не каждое общество обладает. Русская альтруистичность в значительной мере определялась христианской аксиологией. Евангельские интенции и установленная система жизнеустройства жестко диссонировали. В этом смысле можно говорить о революционности Нового Завета. В христианских странах действующие законы и евангельские наставления имели существенные расхождения. Интенции Нагорной проповеди воспринимались как нравственный идеал, но не реальные законообразующие положения. Таким образом, именно в христианской культуре было заложено особо острое противоречие между реальным обустройством жизни и представлением об идеальном, должном. В исламе, воплощающем законодательно положения Корана в системе шариата, такой остроты этого противоречия, как в христианстве, не существует. Дехристианизация в этом отношении наносит удар не только по самому христианству, но и по потенциалам запроса человечества на построение государства социальной справедливости.
Социально-прагматические мотиваторы выбора индивидуальной стратегии борьбы за переустройство общества на началах социальной справедливости определяются отсутствием персональной возможности повышения своего общественного статуса. Несправедливость здесь уже понимается в личностном ракурсе: несправедливо в отношении меня. Добиться же того, чтобы персональное положение было изменено без смены всей системы, оказывается невозможно. Выход — объединение людей в борьбе против системы. Марксизм формулировал это как развитие классового сознания. Человек понимает, что его индивидуальный успех связан исключительно с успехом всего класса, достигаемого в классовой борьбе.
Античный квазисоциализм
Первые попытки построения общества социальной справедливости принято обнаруживать еще в античную эпоху. Тема справедливости заявляется как одна из дискурсивных компонент в рамках греческой философии. Аристотель выделял несколько видов справедливости. Первый из них — это уравнительная справедливость. Несправедливо для этой модели будет такое положение, когда один получает больше, чем другой. В уравнительном понимании справедливости это недопустимо. Второй вариант — распределительная справедливость. Несправедливо, если представитель элиты, являющийся по статусу вышестоящим, получает меньше или столько же, сколько представитель социальных низов. И третий вариант, который выделял Аристотель, — это справедливость-воздаяние. Несправедливо, если человек не получит за свой труд столько, сколько заработал. В соответствии с этими тремя вариантами понимания справедливости-несправедливости выстраивались три модели государственного устройства. С определенными оговорками в этой дифференциации можно различить три классические идеологии — социализм, фашизм и либерализм.
Нарицательный характер приобретут со временем предпринимаемые в период Античности эксперименты построения квазисоциалистического общества. Сегодня Спарта представляет собой своеобразный бренд, в рамках которого выхолощена сущность предпринятого спартанцами исторического эксперимента. Уникальность же этого эксперимента состоит в том, что он охватывал несколько столетий. Несколько столетий существовало общество, организованное на принципах социальной справедливости. Сама по себе эта протяженность показывает отсутствие программируемого, как говорят либералы, провала экспериментов такого рода. Авторство спартанских законов принято связывать с полумифической фигурой законодателя Ликурга. Многие исследователи считают, что эти законы не были введены единовременно, а явились результатом длительного реформирования. Другие видят в спартанских порядках сохранение традиций догосударственного общинного существования. Идеология равенства воплощалась в Древней Спарте, в частности, в уравнении земельных наделов, недопущении роскоши, запрете на использование золотой и серебряной монеты, в совместных трапезах, общегосударственном совместном воспитании детей и др.
Однако социально справедливым спартанское государство можно назвать только с определенной оговоркой. Требования справедливости не распространялись на рабов. Между тем численность илотов в Спарте приблизительно в семь раз превосходила численность спартанцев. Раб не считался человеком, а соответственно, и императив справедливости, по античным представлениям, на него не распространялся.
Но эта оговорка меняла суть дела. Фактор рабов, составляющих большинство, позволяет идентифицировать Спарту скорее как фашистское, нежели социалистическое государство. Неслучайна та подчеркнутая любовь к спартанским экспериментам, которая имела место в официальной культуре Третьего рейха.
Та же поправка должна быть сделана в отношении Платона, часто определяемого в качестве первого коммуниста. Платоновское идеальное государство, эксперимент по организации которого предпринимался в Сицилии, было не коммунистическое, а именно фашистское. Население в нем функционально разграничивалось на три касты — философов, стражей, ремесленников и земледельцев. Философам предписывалось реализовывать функции общественного управления, стражам — охранять общественный порядок и обеспечивать защиту от внешних врагов, ремесленникам — заниматься ремеслом, а земледельцам — земледелием. Не только общественные функции, но и воспитание, а также поведенческие стереотипы жестко соотносились с кастовой принадлежностью. Касты имели закрытый характер. Дети с рождения наследовали кастовую принадлежность родителей. Платон говорил о создании различных антропологических типов из различаемых по степени благородства металлов. В природе философов, утверждал он, содержится примесь золота, у стражей — серебро, у ремесленников и земледельцев — железо. Речь, таким образом, шла о справедливости в соответствии с принадлежностью к касте, а не справедливости холистической, не о справедливости для всех. Христианский социализм
Идею всечеловеческой справедливости впервые исторически заявило христианство. В этом отношении христианский эксперимент есть эксперимент социалистический. Справедливость заявлялась как одна из семи христианских добродетелей.
Нагорная проповедь Христа провозглашала определенные принципы построения нового мира — мира справедливости. Высшим ценностным мерилом называлась любовь. Любовь снимала противоречие в субъектности трактовки, что есть справедливо. Императив — «возлюби ближнего твоего» (Мф. 22:39) — означал недопущение в отношении «ближнего» несправедливости.
Но люди несовершенны. То, что было естественным для Богочеловека, оказалось непосильным для большинства людей. Христианская идея справедливости переосмысливается и перетолковывается уже в период Средневековья. В отношении замысла построения справедливого общества складываются три основных направления истолкования.
Гностическое направление отрицало буквальное евангельское прочтение справедливости. В Евангелии гностики видели тайный смысл, отделяемый от его профанического изложения для масс. Главное положение гностического направления: люди изначально неравны, и подлинно справедливым может быть только общество, построенное на принципах фундаментального неравенства. Модель общества социальной справедливости, ориентированного на большинство, гностики категорически отвергали. Идеологии неравенства эпохи Модерна — такие, как фашизм, — восходят еще к средневековому гностицизму.
Доминирующую линию в понимании воплощения евангельской социальной справедливости представляли трансценденталисты. Мир, констатировали они, фатально несправедлив. Сделать его справедливым в земной жизни невозможно. Воздаяние будет дано за гробом. Справедливость восторжествует на Суде Божьем. Позиция трансценденталистов парализовывала реальную борьбу за социальную справедливость. Осуждая мир социальной несправедливости, трансценденталисты подыгрывали ему. Такой подход трансценденталистов позволял критикам религии говорить о ее реакционной сущности как защитницы интересов правящих групп.
Хилиасты, в отличие от гностиков, понимали евангельские слова буквально. В отличие от трансценденталистов, они верили в возможность построения Царства Божьего на земле и боролись за это. Вся последующая борьба за построение общества социальной справедливости берет истоки в хилиазме. Хилиастическим учением являлся и коммунизм
Реальная борьба за построение общества социальной справедливости ассоциируется с хилиастическим направлением. Хилиасты, в отличие от гностиков, понимали евангельские слова буквально. В отличие от трансценденталистов, они верили в возможность построения Царства Божьего на земле и боролись за это. Понятие «хилиазм» этимологически производно от слова «хилиос» — тысяча, то есть подразумевает грядущее тысячелетнее царство мира и справедливости. Вся последующая борьба за построение общества социальной справедливости берет истоки в хилиазме. Хилиастическим учением являлся и коммунизм
Одним из наиболее ярких теоретиков хилиазма был христианский мистик Иоахим Флорский. Мировая история перетолковывалась им на основе символики Троицы. Первый период — царство Отца — начинался Авраамом и заканчивался Иоанном Крестителем. Второй период — царство Сына — отсчитывался от пришествия Христа. Но Иоахим предсказывал наступление в грядущем третьего периода — царства Духа. Это царство, по его утверждению, и будет реализацией принципов справедливости, и модель монашеской жизни должна распространиться на всё общество.
Главная проблема, с которой сталкивались хилиасты, — это несоответствие большинства людей представлениям об идеальном справедливом обществе. Чтобы справедливое общество было построено, необходимо, чтобы каждый из его членов не поступал несправедливо. Для этого требуется безусловное принятие и соблюдение нравственного императива. Удивительным образом нравственный императив — не делай другому того, чего не желаешь себе сам, — содержится во всех традиционных религиях. Люди, очевидно, издревле понимали, что данный принцип является ключевым. Другое дело — его соблюдение
Столкновение с реальной несовершенной человеческой природой побуждало хилиастов применять насилие против большинства. Ими устанавливалась идеократическая диктатура пассионарного меньшинства, и в итоге, борясь за идеал социальной справедливости, они сами его опровергали в практике общественного строительства.
Великие мыслители прошлого — социалисты и коммунисты
Навязываемый либеральными российскими СМИ стереотип сводится к оценке социализма как профанического и абсурдного учения. Популярным является цитирование Отто фон Бисмарка, заявившего: «Социализм в одной стране построить можно, но надо выбрать страну, которую не жалко». Однако на практике склонный к метафорическим высказываниям канцлер построил государственную систему со значительными квазисоциалистическими элементами. Оскар Уайльд обращался к социализму, поскольку находил его эстетически привлекательным. Французские экзистенциалисты видели в нем бунт против объективизации, необходимости, законов, считали его прыжком в «царство свободы». Они признавались, что сначала объявляли себя коммунистами, а лишь затем начинали читать литературу коммунистических теоретиков.
Но если не акцентировать внимания на частных случаях, коммунизм — начиная с социальной утопии Платона — возник как замысел организовать общественное устройство на принципах разума. Дихотомия капитализма и коммунизма воспринималась как антитеза хаоса и космоса. Плановая система являлась онтологическим выбором в пользу разума. По этой причине даже русские космисты во главе с Константином Циолковским и Владимиром Вернадским усматривали в коммунистической системе силу способную реализовать выдвинутые ими планетарные проекты. Большой популярностью в 1920-е гг. пользовались фёдоровские общины, представители которых идентифицировали религиозную философию общего дела, обретения человечеством бессмертия и освоения вселенной с коммунистической идеологией.
В разное время в рядах компартий состояли такие видные представители мировой интеллектуальной элиты, как Мартин Андерсен-Нексё, Луи Арагон, Анри Барбюс, Мануэль Бенавидес, Иоганнес Бехер, Жан-Ришар Блок, Поль Вайян-Кутюрье, Ярослав Гашек, Николас Гильен, Ренато Гуттузо, Теодор Драйзер, Альбер Камю, Поль Ланжевен, Пабло Неруда, Пабло Пикассо, Джанни Родари, Жан-Поль Сартр, Юлиус Фучик, Назым Хикмет, Поль Элюар и др. Показательно отношение к социалистической революции в России великих мыслителей прошлого, являвшихся ее современниками.
Анатоль Франс: «Если в Европе есть друзья справедливости, они должны почтительно склониться перед этой революцией, которая впервые в истории человечества попыталась учредить народную власть, действующую в интересах народа».
Джавахарлал Неру: «Советская революция намного продвинула вперед человеческое общество и зажгла яркое пламя, которое невозможно потушить. Она заложила фундамент той новой цивилизации, к которой может двигаться мир».
Томас Манн: «Я хочу, чтобы никто не сомневался в моем чувстве уважения к историческому событию моего времени — русской революции. В своей стране она покончила с давно ставшими нетерпимыми анахроническими порядками, подняла духовный уровень народа, 90 процентов которого были неграмотными, создала несравнимо более человеческие условия жизни для народных масс. Она является величайшей революцией после политической революции 1789 года и, подобно ей, оставит своей след в жизни человечества».
Бернард Шоу: «Здесь, в России, я действительно убедился, что коммунизм может вывести человечество из его теперешнего кризиса и спасет от анархии и разрушения».
Рабиндранат Тагор: «В наши дни лозунги русской революции стали лозунгами всего мира».
Теодор Драйзер: «Я пришел к выводу, что Россия, по всей вероятности, превратится в одну из самых мощных экономических сил, какие когда-либо существовали в мировой истории».
Герберт Уэллс: «Я считаю Октябрьскую революцию одним из величайших событий истории. Она коренным образом изменила идеологию всего мира».
Вариации теории социализма
Чаще всего при обращении к проблемам теории социализма рассматривают образ Маркса и марксистское теоретическое наследие. В действительности же спектр теоретических вариаций в рамках социалистической идеологии крайне широк. Расхождения можно проследить по всем ключевым вопросам идеологического конструирования. Марксизм исторически являлся лишь одним из направлений в развитии теории социализма.
Путь построения социализма. Михаил Бакунин полагал, что необходимо всеобщее народное восстание, на которое легко откликнется славянское население, являющееся имманентно бунтарским. Но и в консервативной — по бакунинской оценке — немецкой среде теория революционного восстания масс находила сторонников в лице, к примеру, Вильгельма Вейтлинга. С точки зрения Гракха Бабёфа и Огюста Бланки, социализм достигается посредством заговора узкой группы лиц. Имена обоих мыслителей стали этимологической основой понятия политического заговора, определяемого в политологии либо бабувизмом, либо бланкизмом. Русский вариант бланкистской теории представляли труды Петра Ткачева. В социалистическом движении имелся также широкий круг адептов построения социализма реформаторским путем, к каковым, например, относились английские чартисты. Другие же — в частности, последователи Шарля Фурье и Роберта Оуэна — полагали, что социализм достигается не переворотом и даже не реформами, а агитацией посредством морального примера. Фурьеристские фаланги или оуэновская фабрика (на которой ее хозяин в ущерб своим доходам устроил 30-летний коммунистический эксперимент) рассматривались в качестве наглядной социалистической пропаганды. Роман Николая Чернышевского «Что делать?», несмотря на революционную интерпретацию народниками его содержания, также агитировал за добровольное учреждение социализма (филантропический синдром Веры Павловны).
Социализм и политический режим. Широкое распространение получило отождествление социализма с подлинной демократией. Но в реальном опыте социалистического строительства за титулярной ширмой народовластия часто создавались авторитарные режимы. Вместе с тем, к примеру, Жорж Сорель считал демократию порочным принципом, несовместимым с социалистической идеей. В утопии Томмазо Кампанеллы «городом Солнца» управляла когорта ученых, регламентирующих на основе науки поведение населения вплоть до частных бытовых потребностей. С именем Томаса Карлейля связано парадоксальное для марксистского слуха направление «феодального социализма». Данная версия основывалась на трактовке взаимоотношений феодалов и крестьян как гармоничной, патриархальной семьи. Константин Леонтьев, отчаявшись в вероятности реставрации традиционалистской системы, предлагал соединить социалистическую и монархическую доктрины. В сменовеховском лагере русской эмиграции была выдвинута формула «царь + советы».
Социализм и государство. В социалистическом движении существовали идеологи — такие, как Луи Блан, — предполагавшие сохранение в обществе будущего института государства. Из сталинского тезиса об усилении классовой борьбы по мере строительства социализма следовала задача укрепления механизмов государственного принуждения, апогей могущества которых достигался бы непосредственно при вхождении в коммунистическую фазу. Имелся также широкий круг мыслителей, включая такие несхожие фигуры, как Шарль Фурье, Пьер-Жозеф Прудон, Михаил Бакунин, которые считали отмирание государства первостепенным условием социалистического строительства. Анархизм в бакунинской версии представлял собой одно из преломлений социалистической идеи. Работа Эмиля Вандервельде «Социализм против государства» стала квинтэссенцией антигосударственных умонастроений.
Социализм и община. Общеизвестна дискуссия между сторонниками марксистской и народнической версий социализма по поводу природы русской общины (феодальный анахронизм или ячейка социализма). Еще Томас Мор был вдохновлен дошедшими до него сведениями о славянской «задруге». Одним из наиболее убежденных коллективистов являлся Гракх Бабёф, что отразилось в названии возглавлявшейся им организации — «община равных». Но среди социалистов имелись и принципиальные противники общинности. Шарль Фурье и Людвиг Фейербах трактовали социализм как реализацию антропоцентрического подхода. Хотя человек при этом понимался ими всё-таки как коллективистское существо, а не индивидуум, каковым он преподносился в либеральной антропологии.
Социализм и частная собственность. Не только в советском идеологическом катехизисе, но еще у Томаса Мора и Жана Мелье отрицание частной собственности являлось основополагающим принципом конструирования общества будущего. Напротив, Анри Сен-Симон не находил антагонистического противоречия между социальными статусами буржуазии и пролетариата, объединяя их в единый класс «индустриалов». Институт частной собственности сохранялся в моделях социалистического устройства Шарля Фурье, Роберта Оуэна и Пьера-Жозефа Прудона. Хотя последний при этом и заявлял, что «любая собственность есть кража», и усматривал в ее генезисе фундаментальную несправедливость. Прудон также разрабатывал проект отмены денег (мютюэлизм). Им был даже предпринят эксперимент по созданию банка, выплачивающего трудящимся специальные боны, которые должны были заменить собой денежные знаки.
Социализм и национальный вопрос. Оппонентом Карла Маркса, отстаивавшего интернационалистское понимание коммунизма, выступил Фердинанд Лассаль, придерживавшийся его национальной версии. В продолжение линии последнего Артур Мёллер ван ден Брук заявлял, что каждый народ строит свой собственный социализм. В рамках истории ВКП (б) интернационалистскую парадигму олицетворял Лев Троцкий, национал-большевистскую — Иосиф Сталин. По мнению Михаила Агурского, дифференциация на уровне народного восприятия коммунистов и большевиков отражала реальное соперничество соответственно интернационалистского и почвеннического крыльев партии.
Социализм и религия. Если Луи Блан, Карл Маркс и Пьер-Жозеф Прудон являлись воинствующими атеистами, то многие другие представители социалистической мысли апеллировали для обоснования социализма к религиозной традиции. Даже Фридрих Энгельс, имевший по сравнению с Карлом Марксом более толерантное отношение к религии, обнаруживал много общего в коммунистической и христианской системах ценностей. Еще более определенно высказывались на этот счет представитель социалистического движения Карл Каутский и глава обновленческой церкви Александр Введенский, оценивавшие Христа как революционера-коммуниста.
Абсолютно соотносится с социалистической риторикой высказывание Иоанна Златоуста: «Всякая сбереженная вещь отнята у нуждающегося, ибо не может быть один богат без того, чтобы другой был непременно беден». Но оно вполне могло бы принадлежать и Карлу Марксу.
Утопии позднего Средневековья Томаса Мора, Томмазо Кампанеллы, Томаса Мюнцера, Джона Уиклифа восходили к истолкованию в социалистическом духе текста Евангелия. В Новое время Пьер Леру, которому общественная мысль обязана самим термином «социализм», стал основателем распространенного в Западной Европе движения христианского социализма. В новейшей истории коммунистическая идея подверглась модификации в рамках сложившегося внутри Католической церкви направления — «теологии освобождения», — получившего особую популярность в Латинской Америке. Обычным явлением партизанской войны в Сальвадоре, Гватемале, Никарагуа было нахождение во главе «красных» отрядов католических священников.
Социалистический атеизм не являлся безверием, а представлял собой квазирелигиозную утопию. Марксистская циклическая триада («пещерный коммунизм» — эксплуататорское общество — посткапиталистический коммунизм) представляла собой трансформацию схемы историософии грехопадения от «золотого века» к новому обретению царства Святого Духа, должного стать завершением истории. Без эсхатологической перспективы коммунистическое движение лишено смысла. Теория революции является сублимацией мечты о рае. Неслучайно Кампанелла назвал свою утопию «Городом Солнца», что должно было вызывать ассоциации с солнечной мистериальной метафизикой «золотого века». Даже Маркс, бывший принципиальным противником христианской атрибутики, создал свой имидж в соответствии с образом Зевса, что отвечало провозглашенному еще в эпоху Великой французской революции намерению заменить мистическую религию потусторонней сферы рационалистическим культом материального мира.
Но при всех различиях среди социалистов было и объединявшее их начало, позволявшее говорить о социалистической идеологии. Это приоритет общего над частным, коллективного над индивидуальным. Антропология социализма
Каждая общественная теория базируется на определенном образе человека, на определенной антропологии. Если взять за основу антропологию, выраженную словами Плавта, что «человек человеку — волк», то из нее будет следовать, что общество социальной справедливости априори невозможно.
Идеология социализма основывалась на представлении о человеке как общественном существе. В рамках коммунистической идеи данная антропологическая модель получает еще более акцентированное развитие. В «Тезисах о Фейербахе» Маркс писал о человеке как «ансамбле общественных отношений». Индивидуум для марксизма — это абстракция, поскольку вне связи и взаимоотношений с другими людьми никакого индивидуума не существует.
Еще Фейербах, обращение к творчеству которого сыграло важнейшую роль в становлении марксистской антропологии, дифференцировал «человеческую природу» и «человеческую сущность». Предложенные понятия были не вполне удачными для раскрытия вложенного в них немецким мыслителем содержания. Но важен смысл — недостаточность индивидуумного подхода. Под «человеческой природой» Фейербах понимал совокупность естественных, данных от природы сил и способностей каждого отдельного индивидуума. Но сущность человека состоит не в этом. Она раскрывается только в общении с другими людьми, в их общественном единстве. «Сущность человека, — пояснял Маркс, — не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений». Идеал гражданского общества для Маркса недостаточен. Он видит в нем не более чем «созерцание отдельных индивидов». В качестве идеала «нового материализма» им выдвигается «человеческое общество, или обобществившееся человечество».
Указанное целеполагание было сформулировано Марксом еще в 1845 г. Все последующие марксовы разработки в сфере экономики, социологии, политики, революционной теории были производными от его антропологии. Сам коммунизм имел значение как средство достижения наиболее полного развития личности.
Итак, человек в марксистской антропологии есть проекция общественных отношений. Но достаточно ли этой констатации для раскрытия человеческой природы? Модели общественных отношений исторически вариативны. Но если исходить из тезиса — каково общество, таков и человек, — не будет ясна движущая сила происходящих трансформаций. Не будет понятно — почему человек, сформировавшийся в соответствии с определенной общественной парадигмой, низвергает ее и утверждает новую модель. Разрешая данное противоречие, Маркс развивал концепт отчуждения. Человек, согласно ему, отчуждается в условиях эксплуататорского общества от своей собственной сущности. Следовательно, его наличествующее бытие неподлинное. А как же тогда быть со взглядом на человека как на проекцию общественных отношений? Получается, что подлинную человеческую сущность общество вовсе не определяет. Оно формирует только иллюзорные, отчужденные от действительной природы человека квазиантропологические образы. Ограничиться в раскрытии человеческой сущности одной лишь социальностью оказалось недостаточно. Марксистская антропология логически подходила к констатации наличия особой духовной субстанции в природе человека. Однако следующий шаг в этом направлении сделан не был. Здесь материализм упирался в проблему существования Бога.
Для построения государства социальной справедливости и «разумного эгоизма» связанных друг с другом индивидуумов оказывалось мало. Нужен был духовноцентричный фундамент организуемого на справедливых началах общества. Требовался исторический синтез социализма Маркса с социализмом Евангелия. Но вместо синтеза начинается взаимная конфронтация, имевшая самые негативные последствия для реализации социалистического эксперимента. Отсюда постановка вопроса о синтезе христианского и марксистско-советского как условие перехода к государству социальной справедливости адресуется в будущее. Карл Маркс в истории развития социалистической идеологии
Грядущее справедливое жизнеустройство определяется в религиозной традиции как Царство Божье, а в марксизме — как коммунизм. Заслуга Маркса в развитии социалистической мысли заключалась в использовании для обоснования перспективы социализма новейших для того времени достижений науки. Будущее общество социальной справедливости теперь виделось не только как мечта, но и как научный форсайт. «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», — заявит впоследствии Владимир Ленин в статье «Три источника и три составных части марксизма». Диалектика до Маркса связывалась фактически исключительно с идеалистическим направлением философии, найдя свое наиболее систематизированное воплощение в теории Гегеля. Амбициозная задача Маркса состояла в синтезе гегелевской диалектики с получившим новый импульс материалистическим дискурсом. Маркс экстраполировал полученные естественными науками результаты на социальную сферу, и следствием такой экстраполяции явилась левогегельянская формационная модель общественного прогресса. Высшей стадией развития в марксовом учении называлось коммунистическое общество. Достижение социальной справедливости виделось Марксу в устранении частной собственности как фундаментального основания всякой несправедливости. Когда собственность становится коллективной, полагал он, противоречия, связанные с несправедливым распределением, исчезают. Последующая историческая практика показала, что и при ликвидации частной собственности на средства производства несправедливость всё равно сохраняется. Проблема была намного глубже, нежели вопрос о частной собственности: в материальном плане она сводилась к ограниченности ресурсов, в духовном плане — к недостаточному уровню нравственности.
Практическая рецептура Маркса по переходу к обществу социальной справедливости включала десять провозглашенных в «Манифесте Коммунистической партии» программных пунктов.
1. Экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов.
2. Высокий прогрессивный налог.
3. Отмена права наследования.
4. Конфискация имущества всех эмигрантов и мятежников.
5. Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией.
6. Централизация всего транспорта в руках государства.
7. Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земель по общему плану.
8. Одинаковая обязательность труда для всех, учреждение промышленных армий, в особенности для земледелия.
9. Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней.
10. Общественное и бесплатное воспитание всех детей. Устранение фабричного труда детей в современной его форме. Соединение воспитания с материальным производством <nobr>и т. д.</nobr>
В полном объеме рецептурные предложения Маркса нигде и никогда не реализовывались. Высокий прогрессивный налог существует сегодня в условно капиталистических странах Запада. На современном Западе произошло фактически и стирание принципиальных различий между городом и деревней. Даже в СССР никогда не реализовывался третий пункт марксовой рецептуры — отмена права наследования. Провидческим в свете современных форм финансового присвоения, сфокусированных на ФРС и несуверенности центральных банков, являлось предложение Маркса о централизации кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией. А ведь все эти предложения были сформулированы еще в 1848 г. Марксизм после Маркса
Марксизм оказал определяющее влияние на последующее развитие социалистической идеологии. Возникшие в XIX в. массовые социалистические партии представляли долгое время парадигмальную альтернативу существовавшей системе мироустройства. «Папа и царь, Меттерних и Гизо, французские радикалы и немецкие полицейские», — перечислял Маркс в «Манифесте Коммунистической партии» силы, объединившиеся в травле коммунизма/социализма.
Принципиальное значение для роста популярности идей социализма и коммунизма в мире имели две мировые войны. Мировые войны показали тупиковость модели паразитарного мироустройства, продуцирующего человеческие бойни. Выход из тупика виделся в обращении к солидаризированным инклюзивным версиям развития.
Большинство существующих в современном мире социал-демократических и коммунистических партий по-прежнему так или иначе опирается на марксистское теоретическое наследие. Для социал-демократии — это марксизм, соединенный с бернштейнианством, для коммунистов — марксизм, соединенный с ленинизмом и национально-освободительным движением.
В англосаксонских странах социал-демократия была представлена в виде лейборизма. Лейбористская партия — буквально партия труда — сфокусирована на том же обозначенном Марксом конфликте труда и присвоения.
12:09 11.02.2018
Однако в большей степени лейборизм был связан с идеями фабианского социализма. Понятие «фабианство» производно от имени римского военачальника Фабия Максима Кунктатора (Медлительного). «Медлительность» фабианского пути связывалась с представлением об эволюционном преобразовании капитализма в социалистическое общество посредством институциональных реформ.
По большому счету основные различия в спектре социалистических партий сводились к вопросу не о конечной цели — социализме, — а о средствах его достижения — революции и реформах. Но эти расхождения привели в итоге к принципиальному размежеванию. Провозглашенный Эдуардом Бернштейном, одним из лидеров II Интернационала, лозунг «движение — всё, цель — ничто» подводил черту под этим размежеванием. Ответом коммунистов стало отвержение социал-демократов как «социал-предателей».
Формулу Бернштейна, взятую на вооружение социал-демократией, можно признать идеологическим абсурдом. Противопоставлением ей выглядит афоризм Сенеки: «Для корабля, не знающего своего курса, не бывает попутного ветра». Действительно, при отсутствии цели можно двигаться в самых различных направлениях, причем не только к социализму, но и к какой-то иной модели жизнеустройства. Отрицание значения цели фактически лишало социал-демократию социалистической идеологии.
Так или иначе, но дискурс социалистической идеологии в мире вот уже более полутора столетий отталкивается от теоретического наследия Маркса. Исключение составляет российская социал-демократия. В таком качестве позиционируется, в частности, парламентская партия «Справедливая Россия». Она входит в Социалистический интернационал, однако никакой апелляции к марксизму в ее риторике, как и в риторике ее лидера Сергея Миронова, не обнаруживается. Социализм и цивилизационная специфика
Принципиальным вызовом практике построения реального социализма стало соединение марксистской теории с цивилизационной спецификой стран, реализующих проект построения государства социальной справедливости. И первой с таким вызовом столкнулась Россия. Марксизм был для нее первоначально западническим учением. Сам Маркс, как известно, имел русофобские взгляды. И под сенью российского марксизма, действительно, сосредоточивалось много космополитов и русофобов. Идея построения государства социальной справедливости диссонировала с русофобией его адептов. Фобии в отношении большинства населения подрывали суть самой идеи социализма. И уже после 1917 г. внутри правящей коммунистической элиты боролись две группы — русофобская-космополитическая и русофильская-цивилизационная. Соотношение сил между ними в различные исторические периоды было неодинаковым. Так, в период Великой Отечественной войны доминировала русофильская группа. В период перестройки ведущие позиции вновь перешли к космополитической группе, которая в конечном итоге отбросила и сам проект социальной справедливости.
Проблему адаптации идей социализма к цивилизационной почве вынуждены были решать и другие приходившие к власти в разных странах социалистические и коммунистические партии. Маоизм, чучхе, арабская джамахирия, гандизм, боливаризм — всё это были различные версии реализации идеи государства социальной справедливости в преломлении к специфике соответствующего национального уклада.
В различных цивилизационных средах возникают разные варианты социализма. Характерно в этом отношении наименование работы ван ден Брука «Каждый народ имеет свой собственный социализм». О том же говорил Жорж Сорель: «Есть столько социализмов, сколько существует великих наций». Для Европы выстроена модель социал-демократии, адаптированная к европейской культурной почве. И то, между немецкой, французской и английской версиями социализма имеются принципиальные расхождения. Если же мы посмотрим за пределы Европы, то социал-демократическая идея в ее классическом виде, по сути, нигде не реализуется. Социализм был вынужден аккумулировать те традиционные институты, с которыми он объективно сталкивался в различных цивилизациях. Социализм жив
С проектом построения государства социальной справедливости после распада СССР, казалось бы, было покончено. Социалистические партии, особенно их социал-демократические крылья, фактически дрейфовали в сторону либерализма. Победа над социализмом побудила к заявлениям о «конце истории».
В действительности же советский эксперимент показывал не то, что модель социальной справедливости нереализуема в принципе, а то, что ее невозможно реализовать, одновременно встраивая в мир несправедливости. Это встраивание, обосновываемое через концепт конвергенции, имело для СССР катастрофические последствия. Было снято само противопоставление друг другу несправедливого и справедливого жизнеустройств. Лишившись главного фактора своей привлекательности — заявки на построение справедливого общества, — Советский Союз проиграл. Теперь уже факторами привлекательности в выборе между двумя несправедливыми системами явились козыри Запада — свобода и высокий уровень потребления.
После крушения СССР связанный с установлением господства мирового олигархата рост социальных диспаритетов, особо остро ощущаемых в межстрановом и межцивилизационном сопоставлениях, обусловил новый запрос на идеологию социализма.
Вначале проснулась Латинская Америка. Социалистическое движение находит своего нового героя — Уго Чавеса. Сам президент Венесуэлы неоднократно позиционировал себя как последователя Троцкого. С троцкистских позиций им критиковался опыт СССР, где, по его мнению, при Сталине произошло отступление от подлинно социалистических идей, заложенных Лениным и Троцким. Под социалистическую идеологию Чавесом подверстывалось — в продолжение традиций популярной в Латинской Америки «теологии освобождения» — и христианское учение. «Иисус Христос, — заявлял президент, — несомненно, был исторической фигурой — он был повстанцем, одним из наших, антиимпериалистом. Он восстал против Римской империи. Ибо кто мог бы сказать, что Иисус был капиталистом? Нет. Иуда был капиталистом, взяв свои серебреники! Христос был революционером. Он восстал против религиозных иерархий. Он восстал против экономической власти того времени. Он предпочел смерть для защиты своих гуманистических идеалов, и он жаждал перемен. Он был нашим Иисусом Христом». Переосмысленный в латиноамериканском ключе социализм был определен как «социализм XXI века». Приверженность ему была публично провозглашена на уровне руководства пяти латиноамериканских государств — Боливии, Никарагуа, Венесуэлы, Эквадора, Кубы.
Другим проявлением запроса на идеологию обновленного социализма стала начавшаяся в США и распространившаяся на ряд стран Запада акция «Захвати Уолл-стрит». Демонстранты выходили на улицы с коммунистическими лозунгами и портретами Маркса. Они выступали против власти мировой финансовой элиты. Акция стала сенсацией, поскольку, во-первых, показала живучесть социалистической идеи, во-вторых, продемонстрировала координированный характер действий сторонников этой идеи в разных странах мира, в-третьих, доказала наличие на Западе скрываемого за лакированной версией описания действительности большинства, недовольного существующей системой жизнеустройства.
Наконец, еще одним проявлением запроса на обновленный социализм явился «греческий скандал» в Евросоюзе. На дважды проводимых парламентских выборах в Греции в 2015 году победу одержала партия СИРИЗА — Коалиция радикальных левых. Политически СИРИЗА стоит даже левее компартии. Ее идеология — это коммунизм в троцкистской и маоистской версиях. Блок троцкистов и маоистов пришел к власти впервые в истории европейского парламентаризма. Другое дело, что, интегрируясь в сложившуюся систему, даже троцкисты и маоисты утрачивали свой революционный запал и в итоге оказались неспособными принципиально поменять сложившийся порядок.
В настоящее время больше всего государств современного мира — если судить по самоидентификации правящих партий — делает выбор в пользу социалистической идеологии. Россия в этом отношении выпадает из мирового тренда. Это тем более удивительно, если принять во внимание традиции российских солидаризационных ценностей. Похороны социализма оказались преждевременными. Соответственно, сохранила свое значение и идущая из глубин тысячелетий мечта человечества о построении государства социальной справедливости.
Вардан Багдасарян — доктор исторических наук, профессор, декан факультета истории, политологии и права Московского государственного областного университета
23:29 22.02.2018
Отсванидзили ещё одного… «В эфире программы „Место встречи“ на НТВ, где стояла пометка „прямой эфир“, произошла потасовка между ведущим Андреем Норкиным и украинским блогером Дмитрием Суворовым, когда они обсуждали ситуацию в Донбассе.
За несколько секунд до инцидента перед публикой выступал немецкий депутат Андреас Маурер.
В 2016-м году его называли лидером фракции левых в городе Квакенбрюке в земле Нижняя Саксония, из открытых данных следует, что это город с населением в 13 тыс. человек.
В ходе передачи Маурер заявил, что ездил в Донбасс, и потребовал у блогера признать правду об „убийстве детей и стрельбе по людям“. Блогер в ответ назвал депутата мерзавцем и потребовал доказательств.
После этой реплики к Суворову подбежал ведущий Норкин, между ними завязалась потасовка, девушка с микрофоном упала, в студии воцарился хаос, и эфир был приостановлен».
Ст. «Ведущий НТВ подрался с украинским блогером в прямом эфире» Источник:
16:03 04.03.2018
Революционная икона
К столетию публикации поэмы Блока «Двенадцать»
Андрей Фефелов
Несколько лет назад на кирпичных стенах подземного пивного ресторана «Дома журналистов» появились старинные, можно сказать, древнерусские газеты, загнанные в рамочки под стекло. Меня, разумеется, в первую очередь привлек выпуск петроградской газеты «День». На желтоватой бумаге значилась дата: «Ноябрь 1917 года». Этот выпуск был издан в преддверие выборов в Учредительное собрание и носил явно агитационный характер: на первой полосе читателям бодро рекомендовали голосовать за кадетский список. В этой приторной пропаганде сквозило что-то конвульсивно-безнадежное. Главное событие века уже случилось, но, как видно, поняли это тогда не все. Оплодотворение уже состоялось, и открывшиеся на мгновение створки — закрылись. Но тысячи обреченных сперматозоидов суетливо мечутся, кружатся в бессмысленном смертельном танце. Или это крупинки летящего из мировой тьмы обжигающего льда? Та самая дьявольская русская метель, заметающая все земные следы, символизирующая первозданную, хаотическую, хтоническую взвихренную Русь…
Что может быть легковеснее выборов? Только шальной пушистый снег. Бюллетени, они как тени. Избирательные урны плотно набиты зеленоватым прахом.
Средь этой пошлости таинственной,
Скажи, что делать мне с тобой —
Недостижимой и единственной,
Как вечер дымно-голубой?
Позволю допущение, что под именем Незнакомки Блок подразумевал именно революцию, которая «приходит иногда», при этом «всегда бесстыдно упоительна».
Кстати, к столетию взятия Бастилии в Париже открылась Всемирная выставка. Триумфальной аркой, открывающей территорию выставки, служило гигантское аляповатое сооружение из металлоконструкций, впоследствии прозванное Эйфелевой башней. Выставку, знамо дело, демонтировали, а башенка осталась. Таким образом, мы получили самый большой и самый известный памятник Великой Французской революции.
Столетие Великой русской революции прошло в России незаметно и тихо. Как будто мышь поскреблась. Пресс-секретарь Президента на вопрос: «Собирается ли государство отмечать эту дату?», распахнул совиные глаза и прошептал: «А в связи с чем это нужно праздновать, объясните мне. Не совсем понимаю вопроса…». Кроме непонимающего вопроса Пескова, к юбилею вот «этого» состоялась премьера парочки сомнительных сериалов, а также небольшой и уютный коммунистический митинг у каменного Маркса на Охотном ряду. Мелькали разноцветные шарики и многочисленные красные флаги КПРФ, на которых красовались тонко-нежные серп и молот на фоне загадочной раскрытой книги. Мне всегда хотелось узнать, как называется эта книга, кто ее автор и что в ней написано. Никто пока не дал мне внятного ответа на сей простой вопрос. Не исключено, что книга эта — первое отдельное издание революционной поэмы Блока «Двенадцать». Хотя вряд ли…
Как известно, первая публикация поэмы произошла 3 марта 1918 года в газете эсеров «Знамя труда». Сразу же вокруг имени Блока начался неимоверный скандал. Либеральный бестиарий восстал. Вот характерная цитата из газеты с интересным названием «Петроградское эхо»: «За последнее время Блок написал целый ряд стихов в большевистском духе, напоминающем солдатские песни в провинциальных гарнизонах. То, что Блок сочувствует большевизму — его личное дело. В своих убеждениях писатель должен быть свободен, и честь и слава тому, кто во имя этих убеждений смело идет против течения, — но зачем же писать скверные стихи? Когда любят девушку — ей несут в виде подарка золото и цветы, и никто не несет кожуру от картофеля…». Автор пытается иронизировать, не подозревая, что в определенные страшные периоды лучшим подарком для любимой становится уберегающая от цинги кожура картофеля, а не цветы и не золото.
В «Русских ведомостях» тогда писали, что поэма Блока написана «как бы в бреду тифозном». В том же издании известный литературный критик, сын одесского раввина Юлий Айхенвальд учит читателя: «Двенадцать героев поэмы, собранные в одну грабительскую шайку, нарисованы как темные и пьяные дикари, — что же общего между ними и двенадцатью из Евангелия? И пристало ли им быть крестоносцами (впрочем, они — без креста…) в борьбе за новый мир? Так не сумел Блок убедить своих читателей, что во главе двенадцати, предводителем красногвардейцев оказывается Христос с красным флагом. Имя Христа произнесено всуе».
Впрочем, после публикации поэмы на Блока накинулись не только либеральные псы, но и многие бывшие его друзья.
В мартовские дни 1918 года литературный протеже Блока поэт Владимир Пяст гордо заявил, что больше не подаст руки своему прежнему кумиру. После Пяст напишет про Блока: «демон извращенности зашевелился в поэте», «мара заволокла его очи».
Другой близкий Блоку человек, принявший священнический сан Сергей Соловьев, назвал поэта «святотатцем», певцом «современного сатанизма».
Не чуждый Блоку критик Георгий Чулков определил своего друга как «безответственного лирика», имеющего слабую связь с окружающей реальностью. По его словам, музу Блока «опоили зельем», и она, «пьяная, запела, надрываясь, гнусную и бесстыдную частушку».
Известный в свое время русско-польский филолог Фаддей Зелинский заявил, что Блок «кончен», и потребовал удаления имени поэта из списка лекторов Школы журналистов.
А вот что написала «добрая девочка» Гиппиус после того, как в квартиру Блока на Офицерской улице подселили буйного революционного матроса: «Блок страдает, к нему подселили одного матроса… жалко, что не двенадцать…». Она же назвала поэму Александра Александровича неприличным жестом.
Осип Мандельштам обозвал поэму «монументальной драматической частушкой». Шкловский пошел еще дальше: «Двенадцать» — ироническая вещь. Она написана даже не частушечным стилем, она сделана «блатным» стилем. Блок пошёл от куплетистов и уличного говора. И, закончив вещь, приписал к ней Христа".
В своей обычной язвительной манере выступил Бунин: «Увлекшись Катькой, Блок совсем забыл свой первоначальный замысел „пальнуть в Святую Русь“ и „пальнул“ в Катьку, так что история с ней, с Ванькой, с лихачами оказалась главным содержанием „Двенадцати“. Блок опомнился только под конец своей „поэмы“ и, чтобы поправиться, понёс что попало: тут опять „державный шаг“ и какой-то голодный пёс — опять пёс! — и патологическое кощунство: какой-то сладкий Иисусик, пляшущий (с кровавым флагом, а вместе с тем в белом венчике из роз) впереди этих скотов, грабителей и убийц. Блок кричит: „Слушайте, слушайте музыку революции!“ и сочиняет „Двенадцать“, он берет зимний вечер в Петербурге, теперь особенно страшном, где люди гибнут от холода, от голода, где нельзя выйти даже днем на улицу из боязни быть ограбленным и раздетым догола, и говорит: вот смотрите, что творится там сейчас пьяной, буйной солдатней, но ведь в конце концов все ея деянія святы разгульным разрушением прежней России и что впереди нея идет Сам Христос, что это Его апостолы. Ведь вот до сих пор спорим: впрямь его ярыги, убившие уличную девицу, суть апостолы или все-таки не совсем?»
Николай Гумилев со слов Ирины Одоевцевой: «Написав „Двенадцать“, Блок послужил „делу Антихриста“, вторично распял Христа и еще раз расстрелял Государя».
Спустя годы идейный начетчик Иван Ильин напишет о поэме: «Вспоминаю я невольно тот тягостный и постыдный день, когда в русской литературе были сказаны о Православной Руси… окаянные, каторжные слова».
По поводу всего этого шума Блок ответит короткой фразой:
«…Те, кто видит в поэме политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи, или одержимы большой злобой — будь они друзья или враги моей поэмы».
Действительно, «Двенадцать» Александра Блока, как и написанные в тот же период «Скифы», — стихи вовсе не политические. Это в чистом виде метаполитика — выход на новый уровень понимания происходящих в истории процессов.
Стихотворцы, литераторы, журналисты, эстеты и балаболы Серебряного века, как и все прочие смертные, попали в ослепляющий снежный вихрь. Не всегда видели за отдельными снежинками окружающий ландшафт, не всегда способны были различить среди огромных и грозных очертаний нахлынувшее вдруг со всех сторон будущее.
Будущее дано в предчувствиях и предзнаменованиях. Поэт, подхваченный огненной стихией божественных созвучий, способен видеть невидимое… «И внял я неба содроганье…»
Мелкий ум, трусливый эгоизм, интеллектуальный конформизм и стадный рефлекс «интеллигенции» несовместим с безжалостной прямотой духовных прозрений.
Известна дневниковая запись Блока, сделанная в апреле 1912 года:
«…Гибель Titanic'а, вчера обрадовавшая меня несказанно (есть еще Океан)».
Это высказывание по сию пору трактуется, как явный признак помешательства поэта, возликовавшего после гибели полутора тысяч невинных пассажиров злосчастного лайнера.
Однако, порождение монополий, широко разрекламированный «Титаник» был ярчайшим символом ненавистной Блоку, лишенной внутреннего содержания обнаглевшей и обреченной «немузыкальной цивилизации». Многоярусный гигант являлся на тот момент самым большим судном на планете, и в силу особой конструкции был объявлен непотопляемым. На его борту располагались корт, бассейн, тренажерный зал, салоны, рестораны, галереи и прочие приметы буржуазной роскоши. Восемь палуб делали его схожим с плавучей Вавилонской башней, бросающей вызов Всевышнему. Собственно, этот вызов был принят. Первый рейс «Титаника» оказался единственным и последним.
Блок пишет: «Музыка эта — дикий хор, нестройный вопль для цивилизованного слуха. Она почти невыносима для многих из нас, и сейчас далеко не покажется смешным, если я скажу, что она для многих из нас и смертельна. Она — разрушительна для тех завоеваний цивилизации, которые казались незыблемыми; она противоположна привычным для нас мелодиям об „истине, добре и красоте“; она прямо враждебна тому, что внедрено в нас воспитанием и образованием гуманной Европы прошлого столетия».
«Один из основных мотивов всякой революции — мотив о возвращении к природе; этот мотив всегда перетолковывается ложно; его силу пытается использовать цивилизация; она ищет, как бы пустить его воду на свое колесо; но мотив этот — ночной и бредовой мотив; для всякой цивилизации он — мотив похоронный; он напоминает о верности иному музыкальному времени, о том, что жизнь природы измеряется не так, как жизнь отдельного человека или отдельной эпохи; о том, что ледники и вулканы спят тысячелетиями, прежде чем проснуться и разбушеваться потоками водной и огненной стихии». (Из статьи «Крушение гуманизма», 1919 г.)
«Горе тем, кто думает найти в революции исполнение только своих мечтаний, как бы высоки и благородны они ни были. Революция, как грозовой вихрь, как снежный буран, всегда несет новое и неожиданное; она жестоко обманывает многих; она легко калечит в своем водовороте достойного; она часто выносит на сушу невредимыми недостойных; но — это ее частности, это не меняет ни общего направления потока, ни того грозного и оглушительного гула, который издает поток. Гул этот, все равно, всегда — о великом».
Будто отвечая своим хулителям, восставшим против первой революционной поэмы, Блок написал следующее: «Мы любили эти диссонансы, эти ревы, эти звоны, эти неожиданные переходы… в оркестре. Но, если мы их действительно любили, а не только щекотали свои нервы в людном театральном зале после обеда, мы должны слушать и любить те же звуки теперь, когда они вылетают из мирового оркестра; и, слушая, понимать, что это — о том же, все о том же». (Из статьи «Интеллигенция и революция», 1918 г.)
А вот запись из дневника того же года: «Происходит совершенно необыкновенная вещь (как всё): „интеллигенты“, люди, проповедовавшие революцию, „пророки революции“, оказались ее предателями. Трусы, натравливатели, прихлебатели буржуазной сволочи.
Это простой усталостью не объяснить. На деле вся их революция была кукишем в кармане царскому правительству».
Но обратимся к самой поэме «Двенадцать». За сто лет сказано-пересказано много всего. Однако, туманная толща прошедших десятилетий сформировала своеобразную линзу, приблизив донельзя черную позолоту этого поразительного, пророческого произведения, открывающего мистические горизонты парадоксального, нелинейного русского пути.
В этом величайшем творении Блока присутствуют три времени и три метафизических уровня бытия. И как на всякой русской иконе, здесь действует закон обратной перспективы.
В мятежном большевистском настоящем, исполненном страстными потоками обжигающего ледяного ветра, мы видим волевое движение двенадцати революционных апостолов-красногвардейцев.
В ближайшем прошлом — бессмысленная буржуазная республика, «старый мир», шелудивый адский безродный пес-космополит-антихрист.
В неведомом будущем (неясно — далеком или близком) — шествует сам Господь с красным флагом в руках.
Это явь, навь и правь русской космогонии. Если у Босха между раем и адом на центральной створке триптиха — стог сена, у Блока главным символом быстротекущего времени является ветер.
Серебряный век погас, схлопнулся, задутый великим ветром. В магическом душном пространстве закрытой оранжереи произрастали экзотические растения: млели прекрасные розы, источали свой ядовитый аромат изысканные орхидеи… И вдруг стекло лопается, и внутрь врываются мощные ледяные сквозняки, космический холод мироздания. Все редкое, особое, закрытое, оранжерейное, дьявольско-прекрасное гибнет. Ароматы выветриваются, разнообразие исчезает. Погибает, сворачивается, уничтожается мир туманных грез и тонких запахов. Кто, как не Блок, испытал на себе мертвящее действие этих страшных и ледяных дуновений? Этот же радостный ветер спустя десять лет явится в поэме «Хорошо» Маяковского: «Дул, как всегда, октябрь ветрами…». И здесь ветер обозначает сдвиг, переход, геополитическую и внутреннюю нестабильность. Стихию, которая переворачивает миры, разворачивает вывески, срывает шапки, меняет ландшафт, путает все карты. Обструкция интеллигенции против поэмы «Двенадцать» закономерна. Никто не хочет добровольно покидать свои норки, выходить навстречу ледяному ветру. Никто, кроме Блока, безжалостно-правдивого, бесстрашно идущего в гудящее снежное пламя в «страшный шум, возрастающий во мне и вокруг».
Кто, как не Блок, мог осознать и почувствовать происходящее? Он, который некогда написал «невозможное возможно», понимал уникальность России, живущей по правилам геометрии Лобачевского в особом времени, в пространстве, где порой не действует земное притяжение. Здесь параллельные прямые пересекаются, здесь происходят невероятные (чудесные или страшные) события.
Блок и пошлость — две несовместные вещи! Россия-буря, Россия-революция, Россия — надежда всего человечества… Россия из «устрашающих и пророческих снов Достоевского»; та самая, «которую Гоголь назвал несущейся тройкой». В революции Блок видел не замену монархии на республику, с последующей сменой общественного строя. Но, прежде всего, распечатывание потрясающих русских энергий, древних народных архетипов. Вот почему вместо поэмы он написал икону, на которой и ад, и рай.
Современники гадали: почему в конце поэмы Христос?
Странно, как им не пришла на ум третья глава Апокалипсиса с известными строками: «Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». Двенадцать революционных разбойников Блока — точно не безнадежны, совсем не мертвы, далеко не теплохладны…
Но мы-то уже видим другое. Мы видим в полноте своей грандиозный, жертвенный трагический русский ХХ век. И отлично понимаем, о каком «державном шаге» толкует в своей поэме Александр Блок. И прекрасно знаем, как «без имени святого» на устах — под Москвой и Сталинградом — бросались на немецкие пулеметы защитники, воины Святой Руси. Кто, как не Христос, благословил их на подвиг жертвенной любви, позвал за собой на муки ради всеобщего спасения? Посмотрите на одухотворенные лица комсомольцев, партизан и летчиков, глядящие на нас с немых фотографий времен Великой Отечественной. Эти лица дышат героическим аскетизмом, иконописной русской святостью.
Есть в финале поэмы еще одно указание, беспредельно важное для нас сегодняшних.
Как мы помним, в результате Февральского переворота царь был свергнут, и к власти окончательно пришли капиталисты-западники. Но вся эта масонская либеральная челядь и при царе чувствовала себя в России превосходно. Потому-то так быстро и тихо слетела монархия. В руках будущих заговорщиков была и пресса, и парламент, и деньги для подкупа солдат. После 1905 года количество британских, французских и американских агентов, отдельных личностей и целых организаций — зашкаливало.
Блоковский «старый мир» — это мир монополий, мир пошлости, продажности и полной глухоты.
Но тот, кто двигал, управляя
Марионетками всех стран, —
Тот знал, что делал, насылая
Гуманистический туман:
Там, в сером и гнилом тумане,
Увяла плоть, и дух погас,
И ангел сам священной брани,
Казалось, отлетел от нас…
(Из поэмы «Возмездие», 1919)
Современный финансовый капитализм, опутавший своей паутиной человечество — это и есть коллективный антихрист. Тот самый безродный, вечно голодный пес, подгрызающий любые ростки святости, раздирающий в клочья государства, принижающий народы, насаждающий извращения, сеющий по всему миру безумие и смерть. В октябре 1917 года произошло Божье чудо. Россия проскочила мимо этой раскрытой гнилой пасти и влетела в иную стихию, другую реальность. Экстремальный большевизм — страшный, суровый, безбожный — спас Россию от антихриста, дал ей историческое время на создание сверхоружия и создал колоссальный задел для социального и государственного строительства в ХХI веке.
Блок прозрел Христа, идущего далеко впереди, за пределами кромешных дней Великого Октября. Жертвенный героический путь, пройденный страной в веке ХХ, есть путь спасения не только России, но и всех народов Земли.
Читайте Блока! Слушайте музыку революции!
01:42 16.03.2018
Semen19421942 (Semen1942) писал (а) в ответ на :
> От себя читателям форума очень советую прочесть газету «Советская Россия"от 2.11.2017. Она вся о ВОСР. > Есть там и моя статья» На чьей стороне я был бы в 1917-м? >
Прочёл… статья очень понравилась… просто… доступно…понятно…
07:02 21.03.2018
Сага о настоящем человеке
Исполнилось 40 лет со дня смерти Героя Советского Союза Захара Сорокина, летавшего без обеих ступней
Андрей Ведяев
«Есть только МиГ между прошлым и будущим…»
(песня из х/ф «Земля Санникова», Леонид Дербенёв, 1973 г.)
Захар Сорокин (справа) и Алексей Маресьев
19 марта 2018 года исполнилось 40 лет со дня смерти Захара Артёмовича Сорокина — одного из величайших героев Великой Отечественной войны, лётчика-истребителя, летавшего в составе авиации Северного флота без обеих ступней и сбившего 18 немецких самолётов, причём 12 из них — уже будучи на протезах, за что был удостоен звания Героя Советского Союза и ордена Британской империи. Следует подчеркнуть, что гвардии капитан Захар Сорокин первым совершил этот подвиг, требующий невероятного мужества и железной воли. Алексей Маресьев повторил его, но благодаря писателю Борису Полевому, написавшему «Повесть о настоящем человеке», экранизированную в 1948 году, оказался в последующем более известен. Захар Сорокин же продолжал летать до 1955 года и затем совершил еще один подвиг — взял в руки перо и стал автором замечательных книг о лётчиках, ныне к сожалению по существу забытых. Поэтому ниже мы напомним некоторые вехи его биографии, основываясь как на документах, так и на рассказах Марии Захаровны Сорокиной — дочери Героя, с которой мы вместе работаем в Международной комиссии Российского Союза ветеранов. Уже в первый день войны лейтенант Сорокин, несший службу в Севастополе в составе Черноморского флота, вылетел на боевое патрулирование. «Однажды вызвали меня в штаб, — пишет он. — Там я застал ещё пятерых лётчиков. Сразу обратил внимание на то, что все вызванные — сибиряки. Это не было случайностью. Нам поручалось ответственное задание: освоить в условиях Севера новую боевую технику — истребитель МиГ-3. Нам он был хорошо известен, так как в Крыму мы уже около года летали на этих машинах».
В Мурманске Сорокин попадает в полк, которым командовал легендарный Борис Феоктистович Сафонов — первый дважды Герой Советского Союза, оба раза удостоенный этого звания во время войны. Под стать ему был и Захар Сорокин — летал он феерически. Уже 17 сентября 1941 года после четырёх сбитых фашистов он удостаивается ордена Красного Знамени. 25 октября 1941 года его самолёт МиГ-3 по сигналу тревоги поднялся в воздух. Вскоре машина попала в густой слой облаков и стала пробиваться вверх. Четыре тысячи метров, пять тысяч, шесть… И вдруг неожиданно на фоне тёмно-синих туч появились контуры четырёх вражеских самолётов. Это были «Мессершмитты-110». Сорокин атаковал головную машину фашистов. Пылающий бомбардировщик начал падать, и за ним потянулся шлейф дыма. Сорокин продолжает атаку, в сетке прицела ещё один «мессер». И вдруг по плоскости и кабине хлестнули вражеские пули — это из-за облаков вынырнул притаившийся там немец. В тот же момент Захар почувствовал тупой удар в правое бедро. Что делать? Боеприпасы на исходе. И он повёл свой самолёт наперерез фашистской машине. Она всё ближе. Ближе… Удар! Истребитель отбросило в сторону, а «мессер» с обрубленным хвостом камнем стал падать вниз. Но и «МиГ» был повреждён при таране… В длинном извилистом ущелье Сорокину удалось найти небольшое замёрзшее озеро и сесть на лёд, не выпуская шасси. Пытаясь выбраться из кабины, он вдруг увидел, что к самолету несется огромный дог — немцы иногда брали этих собак с собой. Застрелив зверя, Захар заметил и лежащий неподалеку «мессер». Вдруг раздались выстрелы — это был немецкий лётчик. Захар, присев за крылом самолета, сразил его двумя пулями. Внезапно началась полярная вьюга. Когда чуть просветлело, Захар увидел, что, перебегая от валуна к валуну, к нему бежит второй немец. Пистолет «ТТ» дал осечку, в руке немца блеснула финка, которой он полоснул Захара по лицу — на всю жизнь остался шрам от глаза до подбородка. После короткой рукопашной схватки Захару удалось перезарядить пистолет и застрелить немца. Он обмотался шарфом, чтобы остановить кровь, и тут обнаружил, что у него выбиты зубы… Пришлось выбросить весь паёк, оставив только шоколад. Кругом завывала вьюга… Появились волки — одного Захар застрелил, остальные двигались на некотором удалении, ожидая, когда жертву оставят силы. Как рассказывает его дочь Мария, с тех пор на просьбу завести собачку отец всегда отвечал категорическим отказом… Но самое страшное заключалось в том, что он провалился в один из стекающих с сопок ручьев и промочил унты. Костер разжечь не удалось. В итоге, когда через шесть дней Захар Артёмович вышел к побережью моря и увидел своих, ступни ног были отморожены.
Захар Сорокин с дочерью Машей и мамой. Тихорецк, 1962.
— Как же отец нашел в себе силы вернуться в строй без ног? — спрашиваю я Марию. — Ведь до него подобного подвига никто не совершал. — В госпитале папа оказался рядом с Борисом Щербаковым, с которым учился в училище. Борис, потерявший ногу, убеждал отца в том, что тот сможет летать. Кроме того, у отца с немцами были свои счеты. Ведь на фронте с ним была его семья — жена и сын. Моя мама — это уже вторая жена. А тогда случилось несчастье — немецкая бомба попала в землянку, в которой они жили, и его сын Володя погиб. А 30 мая 1942 года погиб подполковник Сафонов, прикрывая конвой PQ-16, следующий в Мурманск. После девяти месяцев госпиталей и привыкнув к протезам, которые поначалу вызывали адские боли, отец отправился на прием к наркому Военно-морского флота, адмиралу Николаю Герасимовичу Кузнецову и добился возвращения в свой полк, который 14 октября 1942 года был переименован во 2-й гвардейский истребительный Краснознамённый авиационный полк ВВС СФ имени дважды Героя Советского Союза Б.Ф. Сафонова. В задачи полка входила охрана морских коммуникаций и союзных конвоев от действий вражеской авиации. Захар Артёмович не мог, как другие лётчики, выбегать по тревоге к самолётам, поэтому ему приходилось спать в кабине, ожидая сигнала тревоги. Но уже в феврале 1943 года он продолжил счёт сбитым самолётам. Военный атташе Великобритании, прибывший в Заполярье, вручил ему орден Британской империи и грамоту короля Георга VI о присвоении дворянского звания со словами: «Пока в России есть такие люди, она непобедима».
Весной 1943 года немцы бросили против авиации Северного флота истребительный авиаотряд, носивший громкое название «Гордость Германии». В состав отряда входила группа асов во главе с прославленным немецким лётчиком Мюллером, на счету которого числилась 91 воздушная победа. Решив ударить по аэродрому Ваенга, немцы шли тремя группами. Одну из них составляли шесть истребителей, пилотируемых асами. На подступах к Мурманску немцев перехватила четвёрка советских истребителей, в состав которой входил и самолёт Сорокина. К ним вскоре присоединился командир полка, Герой Советского Союза, гвардии капитан Пётр Георгиевич Сгибнев, который принял руководство боем. В ожесточенной воздушной схватке из шести вражеских истребителей четыре были сбиты, а самого Мюллера заставили приземлиться на советской территории. В этом бою Захар Сорокин одержал свою седьмую победу. В августе 1944 года, уже будучи командиром эскадрильи, гвардии капитан Захар Сорокин, возвращаясь на базу из района полуострова Рыбачий после очередного боевого вылета, услышал в наушниках: «Первый! Ты — Герой! Как понял? Приём». На своем аэродроме под Мурманском Захар Сорокин приземлился уже Героем Советского Союза. К этому моменту он совершил 117 боевых вылетов. Алексей Маресьев за время войны совершил в общей сложности 86 боевых вылетов и сбил 11 самолётов врага, из них 7 — будучи на протезах. Захар Сорокин сбил 18 самолётов, из них 12 — на протезах. Захар Сорокин мог бы шагнуть к славе раньше Алексея Маресьева. Но судьба распорядилась иначе. Не так давно военный журналист Юрий Макунин вспоминал, как Захар Артёмович, рассматривая однажды свой только-что опубликованный очерк, заметил: «Маресьева вывел в люди Полевой, а я иду к ним сам…»
Но прежде, чем стать писателем, Захар Артёмович продолжал служить, летая с 1945 по 1955 год в составе Черноморского флота на самолёте «Тихорецкий комсомолец», подаренном ему комсомольцами Кубани — второй родины Захара Сорокина, куда семья его отца переехала из Новосибирской области в начале 1920-х годов. В обращении комсомольцев железнодорожной станции Тихорецкая к молодежи Тихорецкого района в 1945 году говорилось: «Героическая Красная Армия под гениальным водительством Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина вышибла немецко-фашистских захватчиков с нашей священной советской земли и бьёт фашистского зверя в его собственном логове. Мы никогда не забудем тех преступлений, которые творили немецко-фашистские захватчики и их подлые приспешники у нас на Кубани. Они залили кровью и слезами наших лучших людей плодородные степи Кубани. Желая усилить помощь Красной Армии в деле полного разгрома врага, мы решили организовать сбор средств из своих личных сбережений на постройку самолёта-истребителя „Тихорецкий комсомолец“. Этот самолёт мы вручим нашему земляку Герою Советского Союза гвардии капитану Захару Артёмовичу Сорокину — славному сталинскому соколу. Пусть же на самолёте, построенном на собранные нами средства, наш славный земляк еще крепче будет бить проклятых немцев, принесших столько горя и несчастья советскому народу. Пусть скорее воссияет знамя победы нашего правого дела! Смерть немецко-фашистским захватчикам!»
На праздновании 100-летия Захара Сорокина 17 марта 2017 г. в Музее Победы на Поклонной горе. Слева направо его дочь Мария Сорокина, помощник военного атташе Великобритании Сара Плант, историк и публицист Андрей Ведяев
Победа пришла — но пришли и новые проблемы. Как рассказывает дочь Мария, «семье отца пришлось ютиться в какой-то лачуге в Евпатории, поскольку довоенную квартиру занял высокий начальник». Как пел Владимир Высоцкий:
У тети Зины кофточка с драконами, да змеями — То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями. Трофейная Япония, трофейная Германия: Пришла страна Лимония — сплошная чемодания. Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я, А из эвакуации толпой валили штатские.
Осмотрелись они, оклемались, Похмелились, потом протрезвели. И отплакали те, кто дождались, Недождавшиеся отревели…
Характер у Захара был жесткий, крутой — он мог высказать всё, не взирая на чины. В ответ летели жалобы, доносы. К тому же в 1953 году после продолжительной болезни умерла жена, оставив маленькую дочку — а ведь Захару требовался постоянный уход, протезы давали о себе знать каждый вечер. И рука сама тянулась к стакану. Но помогла встреча со знаменитым лётчиком, генерал-майором Михаилом Васильевичем Водопьяновым, который приехал лечиться в Евпаторию. В семье Водопьяновых отец и познакомился с Валентиной — мамой Марии. Родители Валентины жили в Москве в бараке на Софийской набережной, стена стеной к английскому посольству. Вначале все Сорокины жили здесь в одной комнате размером 8 кв. метров, но затем им дали двухкомнатную квартиру на Академической. В 1966 году семья переехала на Ленинский проспект в трехкомнатную квартиру площадью 55 метров хрущевской планировки.
Празднование 100-летия со дня рождения Захара Сорокина 17 марта 2017 года в Музее Победы на Поклонной горе
— А чем занимался в тот период Захар Артёмович? — спрашиваю я Марию. — Работал в Советском Комитете Ветеранов Великой Отечественной войны и во Всесоюзном Обществе «Знание», позднее вступил в Союз журналистов. Он написал 15 книг, которые вышли в издательстве ДОСААФ и Воениздате в 1962—1978 годах. Среди них такие, как «В небе Заполярья» (1963), «Истребители идут на перехват (1965), «Идём в атаку» (1970), «На виражах мужества» (1978) и другие. Постоянно публиковался в газете Московского военного округа «Красный воин». В 1972 году в издательстве «Малыш» вышла книжка для детей «Поединок в снежной пустыне». Ходил папа с палочкой. Ботинки-протезы сильно натирали ноги — тогда ведь силикона не было. Практически каждый год лежал в госпиталях, ему делали пересадку кожи, потому что были незаживающие трофические язвы. Тем не менее, он объездил и облетел всю страну, выступал в школах, пионерских лагерях, домах отдыха, воинских частях, ударных комсомольских стройках, тюрьмах. Вообще в командировках он чувствовал себя в тонусе. Но только переступал порог дома — падал без сил. Боли были адские, постоянно требовались ванночки, процедуры. Он не мог спать, стискивал во сне зубы. Каждый год операции, наркоз. И вот в 1978 году, в этот самый день 19 марта, сорок лет назад сердце этого железного человека не выдержало… Ушел из жизни герой национального масштаба, всю свою жизнь отдавший служению своему народу, своей Родине. Недаром дружбой с ним гордился сам Юрий Гагарин, повторяя: «Мы все учились у Сорокина». У Марии есть фотография Валентины Терешковой с надписью: «Машеньке Сорокиной — будь такой, как твой папа!» А вот еще фотография — на этот раз с Артёмом Ивановичем Микояном, главным конструктором ОКБ им. А.И. Микояна, где создавались те самые МиГ’и, на которых сражался и побеждал Захар Сорокин.
Захар Сорокин (пятый слева) и Юрий Гагарин
Но вот все ли мы сделали для увековеченья его памяти? Нельзя сказать, что о нём совсем забыли. Имя Героя Советского Союза Захара Сорокина носит школа № 2 в городе Карасук Новосибирской области — на родине Героя. В прошлом году его дочь посетила Тихорецк, где побывала в школе № 1, которая также носит имя ее отца, и в школе № 34, в которой он учился. В городском Дворце культуры во время торжественного мероприятия, проходившего в рамках поисково-просветительской экспедиции «Имя Кубани», Марии Захаровне были вручены памятная статуэтка и сертификат на имя Героя Советского Союза Захара Сорокина в номинации «Молодое имя Тихорецка»… Когда-то имя Захара Сорокина носила и одна из московских школ в районе Ленинского проспекта. После реформирований и преобразований имя это из названия школы тихо исчезло. Нет в Москве и улицы, носящей его имя. Книги Захара Сорокина давно не переиздавались. Это тем более обидно на фоне того мусора, которым заполнены прилавки столичных книжных магазинов — например, сочинения предателя Резуна представлены в изобилии. В школьных программах нет ни Николая Островского, ни героев-молодогвардейцев, ни Алексея Маресьева, ни Захара Сорокина. Так с кем же мы останемся?
00:03 15.04.2018
Октябрь — созидательный этап революции 1917 года. Хотя бы потому, что разрушать было уже просто нечего.
За 8 месяцев Временное правительство разрушило вертикаль власти, армию, ликвидировала полицию, жандармерию, губернаторов, градоначальников, посеяло хаос и разброд по всей стране….
