>> Почему Польша, после МНОГИХ уговоров со стороны немецкого Риббентропа, не напала на СССР, совместно с Германией. Почему? Вопрос третий и последний. дальше будут идти выводы.
Читай МГИМО

Я сейчас не могу подробно развивать эту аргументацию, но последние исследования российских историков доказывают, что Гитлер в начале 1939 г. хотел, в первую очередь, вести войну на западе, и в этом варианте гитлеровских планов Польше отводилась роль именно такого надежного тыла на востоке, именно сателлита и подчиненного Гитлеровской стратегии государства.

А.ТОРКУНОВ: Но не только тыла. Вообще предполагалось, что в случае превращения Польши в немецкого сателлита, польские войска будут участвовать в боевых действиях вместе с германскими на западном фронте — во всяком случае, такого рода рассуждения у Гитлера были на всяких закрытых встречах. Но поскольку вы упомянули 23 августа, имея в виду акт Молотова-Риббентропа, я должен сказать, что рассматривая события августа 1939 г. мы должны не забывать о том, что часть польского руководства, в частности министр иностранных дел Польши, вел достаточно активные и длительные переговоры с представителями Германского руководства — не только он, но и другие польские руководители, но он был специально выделен для этой роли. И многочисленные его встречи с руководителями Рейха, в том числе, с Гитлером. Герингом. кстати говоря, Геринг был определен Гитлером как переговорщик Польшей, — естественно, это вызывало в Москве не только тревогу, но и колоссальные подозрения в отношении подлинных намерений Варшавы.

В.ДЫМАРСКИЙ: А какие могли быть подозрения, если был официальный договор о ненападении между Польшей и Германией. Потом Германия его разорвала, но тем не менее.

А.ТОРКУНОВ: Договоров было много.

М.НАРИНСКИЙ: Гитлер на каком-то этапе рассматривал Польшу как еще и заслон против СССР, еще и как барьер на востоке.

В.ДЫМАРСКИЙ: А почему в августе все поменялось?

А.ТОРКУНОВ: Недавно мы были на конференции, которая проходила в Варшаве и была организована по инициативе МИДов трех стран — российского, ФРГ и Польши. И она собрала очень представительную компанию историков, специалистов по Второй мировой войне из разных стран — европейских, США, открывал эту конференцию президент Польши Качиньский, который вечером устроил прием. И это очень интересно отметить, что на приеме, который он устроил в президентском дворце, выступая, он сказал, что сегодня до сих пор некоторые польские специалисты и историки рассуждают о том, что, может быть, надо было тогда вступить в союз с Германией и тогда была бы другая судьба у Польши? То есть, даже сегодня, через столько лет, эта возможность упоминается, в том числе, на самом высоком уровне.

В.ДЫМАРСКИЙ: Качиньский вообще человек своеобразный.

А.ТОРКУНОВ: Он президент, и он об этом сказал публично, под телекамеры. Но открывая конференцию, вице-президент Польской академии наук очень правильно, на мой взгляд, отметил — надо попробовать поставить те фигуры, которые тогда принимали решения, в обстановку того времени, и исходить из того, что это было за время. Вы представляете — в Москву постоянно идут телеграммы, причем, как известно, дипломаты и разведчики работали неплохо в предвоенное время — относительно того, что между Варшавой и Берлином идут постоянные контакты, обсуждаются вопросы, которые связаны с возможным сотрудничеством, в том числе, имеющем антисоветскую направленность. Причем, эти телеграммы шли из Берлина. Варшавы и из третьих стран. И думаю, что в скором времени — уже много документов сегодня, но, наверное, в скором времени еще появятся документы.

В.ДЫМАРСКИЙ: Относительно недавно наши рассекретили какие-то документы, относящиеся к Мюнхену.

М.НАРИНСКИЙ: Было такое сообщение.

А.ТОРКУНОВ: Они вскоре будут опубликованы.

М.НАРИНСКИЙ: К этому я бы добавил, что было традиционное восприятие Польши в Москве как недружественного государства, и, в общем, это было обосновано историей советско-польских отношений в 30-е годы.

В.ДЫМАРСКИЙ: Я бы сказал, может быть, российско-польских — с 1612 года.

А.ТОРКУНОВ: Скорее, это все-таки события новейшей истории.

В.ДЫМАРСКИЙ: Имелась в виду советско-польская война.

М.НАРИНСКИЙ: И развитие отношение в 30-е годы.

А.ТОРКУНОВ: Конечно, у советского руководства были очень серьезные сомнения относительно подлинных намерений Варшавы — это надо иметь в виду, конечно, это никак не обеляет и не оправдывает пакт с Гитлером, потому что в любом случае, как мне представляется, здесь не было ни стратегической, ни тактической победы. Во-первых. Кремль и Сталин лично лишался свободы маневрирования, которая была очень нужна в этот момент. Но с другой стороны, те опасения, которые существовали в Москве, мне понятны.

В.ДЫМАРСКИЙ: Хотя существует выражение, что «история не знает сослагательного наклонения», но если просто представить себе такой сценарий — Москва была обижена, что ее не пригласили в Мюнхен в 1938 году.

М.НАРИНСКИЙ: Не просто обижена, она фактически оказалась в состоянии полуизоляции.

В.ДЫМАРСКИЙ: А если бы пригласили — поехали бы и участвовали?

А.ТОРКУНОВ: Вы ведь знаете, как Мюнхен собирался — это все решалось в последние минуты. Поэтому не уверен, что поехали бы и принимали участие.

М.НАРИНСКИЙ: Не могли пригласить, потому что Гитлер был категорически против. Он бы, думаю, не поехал.

В.ДЫМАРСКИЙ: Ну да, созывал фактически Гитлер.

М.НАРИНСКИЙ: Конечно — Муссолини с подачи Гитлера, все это было разыграно, поэтому не думаю, что это было возможно, поэтому обсуждать этот вариант нереально.

А.ТОРКУНОВ: Мне кажется, что лучше всего Мюнхен охарактеризовал Блюм, который сказал, что после Мюнхена все в Европе почувствовали огромное чувство стыда и облегчения — потому что, конечно, все боялись войны и слишком хорошо помнили о Первой мировой войне.

В.ДЫМАРСКИЙ: Мне кажется, что Мюнхен — конечно, это безумная ошибка, преступление, как угодно, — но они ее совершали ради сохранения мира. Они неправильно действовали, но любой ценой хотели мира.

М.НАРИНСКИЙ: Британские и французские руководители очень боялись новой войны и ее хотели предотвратить.

В.ДЫМАРСКИЙ: И это знаменитое «я принес вам мир на много поколений» Чемберлена. А вот 1939 г. это уже договор, который приводил к войне, а не к миру. Но об этом — через несколько минут, после небольшого перерыва.

НОВОСТИ

В.ДЫМАРСКИЙ: Еще раз приветствую нашу аудиторию в программе «Цена победы». Напомню, у нас в гостях Анатолий Торкунов и Михаил Наринский, профессора, оба члены Комиссии по сложным вопросам, вытекающим из истории российско-польских отношений. Ну что ж, будем ругать Польшу за ее поведение?

А.ТОРКУНОВ: Мы ее совершенно не ругаем. Как раз, как историки, мы пытаемся дать объективную оценку. Кстати, тот же Юзеф Бек сказал потрясающие слова в мае 1939 г. —  он сказал, что конечно, мир исключительно важен, но честь дороже.

.не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну;