Однако больше всего меня тревожили тогда мысли фюрера о возможной войне с Советским Союзом, на эту тему он подробно распространялся в неофициальном разговоре с Йодлем и мной во время моего первого рабочего дня после отпуска. Как сказал мне Йодль, когда мы ехали домой, что это было продолжение того разговора, который он вел с Йодлем в конце июля; как я сам выяснил, уже давно шло изучение вопроса ускоренной переброски нескольких дивизий из Франции: главнокомандующий сухопутными войсками получил личный приказ Гитлера сосредоточить в Польше несколько дивизий и рассчитать время, необходимое для переброски войск в противовес массовому сосредоточению русских сил в Прибалтике и Бессарабии, — обстоятельство, вызывавшее у фюрера дурное предчувствие о намерениях Советского Союза. Я сразу же возразил, поскольку от сорока до пятидесяти наших дивизий скованы в Норвегии, Франции и Италии, и они не могут быть отозваны из этих стран и использованы в какой-либо войне на востоке, а без них мы будем слишком слабы. Гитлер тут же ответил, что это не повод для того, чтобы не предпринимать действий для отражения нависшей над нами угрозы. Он уже приказал Браухичу, сказал он, удвоить количество танковых дивизий. В конце он добавил, что создал такую могучую армию не для того, чтобы она гнила до конца войны: эта война не закончится сама собой, и он совсем не собирается использовать свою армию против Британии весной 1941 г., потому что вторжение тогда будет уже невыполнимо. Поскольку он сразу же возобновил свой разговор с Йодлем, я так ничего больше и не сказал, но позднее решил узнать у Йодля, что уже обсуждалось во время моего отсутствия и какие действия уже предпринимались. На следующий день я попросил короткого свидания с фюрером, намереваясь узнать от него лично, каковы причины его мрачных подозрений о намерениях России. Его ответ, вкратце, был таким, что он никогда не упускал из виду неизбежности столкновения двух миров с диаметрально противоположными идеологиями, что он не верит, что этого можно избежать, и поэтому для него будет лучше, если это тяжелое бремя он возьмет на себя сейчас, вдобавок ко всем остальным, а не завещает ее своему преемнику. Кроме того, он полагал, что есть много признаков того, что Россия уже готовилась к войне с нами, и она уже далеко вышла за пределы соглашений с нами в отношении стран Балтии и Бессарабии, в то время как наши руки были связаны войной на западе. В любом случае, сказал он, он хочет только принять меры предосторожности, чтобы не быть застигнутым врасплох, и он не собирается принимать каких-либо решений до тех пор, пока не разузнает, насколько обоснованны его подозрения насчет них. Когда я вновь возразил, что наши силы были уже полностью заняты на других театрах боевых действий, он ответил, что он собирался спросить у Браухича об увеличении наших сил и отзыве некоторых из них из Франции. На этой ноте наша беседа закончилась, так как его вызвали на информационное совещание. Этот вопрос настолько сильно беспокоил меня, что я был полон решимости написать личный меморандум по этой проблеме, без обращения в оперативный штаб и без поддержки подробной статистикой. Так появился мой меморандум во второй половине августа, и даже Йодль не знал о нем. В результате [Нюрнбергского] трибунала история моего визита к министру иностранных дел, фон Риббентропу, в Фушль стала хорошо известна: я хотел любой ценой убедить его отговорить фюрера от этой затеи, до того как Гитлер сможет перетянуть его на свою сторону. И мне это удалось: во время очень личного разговора Риббентроп поклялся подержать меня с политической точки зрения. Мы пообещали друг другу ничего не говорить о нашем разговоре Гитлеру, чтобы нас не обвинили в сговоре против него. После военного совещания несколькими днями позже я передал фюреру написанный мной меморандум; он обещал обсудить его со мной после того, как внимательно изучит материал. Несколько дней я прождал напрасно, и тогда я напомнил ему об этом и был вызван к нему в этот же день. То, что происходило потом со мной и Гитлером, походило скорее не на разговор, а на одностороннюю лекцию о базовой стратегии, изложенной в моем меморандуме; он его нисколько не убедил. Мои ссылки на заключенный нами в прошлом году пакт с Россией были всего лишь заблуждением: Сталин так же мало был склонен считаться с этим договором, как и он сам, если обстоятельства изменятся и возникнут новые условия. В любом случае единственными мотивами Сталина при подписании этого пакта были, во-первых, гарантировать себе долю в разделе Польши и, во-вторых, подтолкнуть нас к развязыванию войны на западе, в надежде, что мы увязнем там и истечем кровью. Сталин планировал с выгодой использовать этот период времени и наши собственные тяжелые потери, чтобы позднее ему было легче покорить нас. Я был очень огорчен этой жесткой критикой и тоном, каким он высказал это, и предположил, что будет лучше, если он заменит меня, как начальника ОКБ, на кого-нибудь другого, чьи стратегические суждения будут иметь для него большее значение, чем мои. Я чувствую, что не соответствую своей должности, добавил я, и прошу отправить меня командующим на фронт. Гитлер резко отверг это: разве он не имеет права сообщить мне, что, по его мнению, мое суждение было неправильным? Он действительно должен запретить своим генералам впадать в истерики и просить отставки всякий раз, когда кто-нибудь выговаривает им, и в любом случае он не имеет возможности оставить свой пост. Он хочет, чтобы стало понятно раз и навсегда, что никто, кроме него, не имеет права решать, уйти кому-нибудь в отставку или нет, если он считает, что они подходят для этой должности, а до тех пор этот человек будет исполнять свои обязанности; предыдущей осенью, сказал он, он должен был высказать Браухичу то же самое. Мы оба встали, и я без слов покинул его кабинет. Он держал в руке написанный мною меморандум, который исчез в его сейфе или, может быть, был сожжен. Черновик моего меморандума может находиться среди бумаг оперативного штаба ОКБ, поскольку Йодль и Варлимонт заявили, что читали его. Здесь я хочу обойти дальнейшее развитие наших отношений с Советским Союзом, визит к нам Молотова в начале ноября и то, как Гитлер решил, что нужно однозначно готовить кампанию в России. Реальная последовательность событий в январе 1941 г., исчерпывающий доклад Гитлеру начальника Генерального штаба сухопутных войск о степени готовности к войне, достигнутой нами и противником, был также подробно рассмотрен на трибунале — и в некоторой степени из моих собственных показаний об оборонительных действиях, — что нет необходимости задерживаться здесь на этом. Но нельзя не подчеркнуть, что, хотя мы продолжали укреплять наши восточные границы и демаркационную линию между нами и Россией, мы всегда, как в количественном, так и в качественном отношении, сильно отставали от концентрации русских войск. Советский Союз методично готовился к нападению на нас; и их приготовления вдоль всей линии фронта была раскрыты нашим нападением 22 июня 1941 г. В результате наших различных взглядов на войну с Россией мои отношения с Гитлером вновь ухудшились, что я видел по его замечаниям, когда мы касались вопросов, связанных с Восточным фронтом, разногласия между нами не были в достаточной степени разрешены. Однако после начала нашего превентивного наступления } я был вынужден признать, что он все-таки был прав в оценке неизбежности нападения России на нашу страну, но — вероятно, из-за моих воспоминаний об осенних учениях Красной армии в 1931 г., когда я в качестве гостя посетил Советский Союз, — мои взгляды на возможность России вести войну значительно отличались от взглядов Гитлера. Он всегда полагал, что реальная военная промышленность России находилась еще в зачаточной стадии и ничего подобного еще не развернуто; более того, он особо выделял, что Сталин в 1937 г. провел чистку в высших эшелонах военного командования, поэтому он испытывает явную нужду в светлых умах. Он был одержим идеей, что этот конфликт рано или поздно произойдет и что для него будет ошибкой сидеть и ждать, когда другие подготовятся и смогут наброситься на нас. Заявления русских штабных офицеров, захваченных нами, подтвердили убеждения Гитлера и на этот счет; только оценка возможностей советской военной промышленности — даже без Донецкого бассейна — была явным заблуждением Гитлера: российские танковые силы настолько превосходили нас качественно, что мы так никогда и не смогли догнать их. Однако я должен категорически отрицать, что — за исключением нескольких штабных разработок, проведенных оперативным штабом ОКБ и Генеральным штабом сухопутных сил, — велись какие-либо приготовления к войне с Россией до декабря 1940 г., не считая тех приказов улучшить железные дороги и станции на территории Польши, чтобы они могли быстрее перебросить наши войска к восточным границам рейха.
18:27 22.07.2015
В конце марта 1941 г. Гитлер провел в Берлине в здании рейхсканцелярии первое общевойсковое совещание высшего командного состава, назначенного на Восточный фронт. Мне удалось добиться, чтобы все главы департаментов ОКБ также прослушали обращение фюрера. Я сразу же понял, что он намеревался предложить нам программу действий: в малом кабинете министров были установлены ряд кресел и кафедра, как для публичной лекции. Гитлер обращался к нам очень серьезно, с хорошо продуманной и предварительно подготовленной речью. Начав с военной и политической обстановки в рейхе и намерений западных держав — Британии и Америки, — он закончил тезисом, что война с Советским Союзом стала неизбежной и что бездействие и ожидание только ухудшит наши шансы на победу. Здесь он открыто признал, что любая нерешительность перетянет баланс силы не в нашу пользу: наши враги располагают неограниченными ресурсами, которые даже еще и не начали уменьшаться, в то время как мы уже больше не способны пополнить ни людские, ни материальные ресурсы. Таким образом, он приходил к решению, что Россию необходимо опередить как можно раньше. Эта опасность, пусть еще и скрытая, которую она представляет для нас, должна быть устранена. Затем последовали веские доказательства неизбежности такого конфликта между двумя диаметрально противоположными идеологиями: он знал, что это рано или поздно произойдет, и предпочитал взять на себя ответственность сейчас, чем закрывать глаза на данную угрозу Европе и передать эту неизбежную в будущем проблему своему преемнику. Он больше не желал откладывать решение этой проблемы, поскольку никто из тех, кто последует за ним, уже не будет обладать достаточной властью в Германии, чтобы принять на себя ответственность за развязывание этой превентивной войны, которая только и может остановить большевистский паровой каток, прежде чем Европа станет его жертвой. В Германии нет никого, кто был знаком с коммунизмом и его разрушительной мощью больше него, уже боровшегося за спасение Германии от его когтей. После продолжительных разглагольствований о полученном им жизненном опыте и сделанных им выводах он закончил свою речь заявлением, что война будет борьбой за выживание, и потребовал у всех отказаться от их старомодных и традиционных представлений о рыцарстве и общепринятых правилах ведения войны: большевики уже давно обходятся без них. Коммунистические лидеры довольно ясно доказали это своими действиями в Прибалтике, Финляндии и Бессарабии, а также своим демонстративным отказом признать Гаагские соглашения по ведению боевых действий и считать себя связанными Женевской договоренностью об обращении с военнопленными. Затем он потребовал, чтобы [советские] политические комиссары не рассматривались как солдаты или военнопленные: они должны быть убиты в сражении или расстреляны на месте. Они могут стать ядром всех попыток фанатичного сопротивления; комиссары, сказал Гитлер, являются становым хребтом коммунистической идеологии, охраной Сталина от его собственного народа и его собственных войск; они имеют безграничную власть над жизнью и смертью. Их уничтожение сбережет немецкие жизни и на поле боя, и в тылу. Его дальнейшие заявления об ответственности перед военными судами германских войск, заподозренных в произволе против гражданского населения, подавляли ли они вооруженное сопротивление или нет, были вдохновлены теми же самыми мотивами, несмотря на то что учреждение таких военных судов было предоставлено на усмотрение каждого командующего, как только он установит порядок на подконтрольной ему территории. В конце Гитлер объявил, что запрещает ввозить русских военнопленных на территорию рейха, так как они, по его мнению, представляют опасность для рабочих и служащих, не только из-за их идеологии, от которой он уже однажды избавил немецкую промышленность, но и из-за опасности саботажа. От него не ускользнуло то впечатление, которое произвела на слушателей его речь, хотя никто прямо не выразил ему своего протеста; закончил он свое незабываемое обращение памятными словами: «Я не жду, что мои генералы поймут меня, но я буду ждать, что они выполнят мои приказы».
20:25 22.07.2015
Только теперь я начал осознавать то, что я записал для моего адвоката в своих заметках на Рождество 1945 г.; Гитлер был одержим идеей, что его предназначением было уничтожить коммунизм до того, как он уничтожит нас. Он считал, что нет смысла полагаться на долговременные пакты о ненападении с русским коммунизмом; он осознавал, что если он не сможет разорвать то железное кольцо, которым Сталин — в союзе с западными державами — может окружить нас в любой момент, если захочет, то это приведет к экономическому краху Германии. Он с презрением относился к заключению мира с западными державами любой ценой и делал ставку только на одну карту: войну! Он знал, что если эта карты лягут против него, то весь мир встанет под ружье против нас. Он также знал, что означает война на два фронта. Но он взвалил на себя эту ношу, поскольку неверно оценил ресурсы большевизма и сталинского государства, что и привело к гибели как его самого, так и созданного им Третьего рейха. Но, несмотря на это, летом 1941 г. казалось, что восточный колосс все-таки рухнет под могучими ударами немецкой армии, поскольку первые и, вероятно, самые лучшие передовые советские войска были, фактически, к осени уничтожены, они понесли чудовищные потери и в живой силе, и в технике: тысячи крупнокалиберных орудий и единиц бронетехники были в беспорядке разбросаны по полям сражений при первых акциях окружения, а количество пленных перевалило далеко за миллион. Хотелось бы знать, какая еще армия в мире могла бы противостоять таким сокрушительным ударам, не приди ей на помощь бесконечные просторы России, нескончаемые людские ресурсы и русская зима? Уже в конце июля Гитлер считал, что действующая Красная армия не только разбита, но и ядро их обороны было подорвано настолько серьезно, что они уже были не в состоянии восполнить эти громадные материальные потери до того, как страна будет побеждена полностью. По этой причине — и это представляет большой исторический интерес — он уже в конце июля или в начале августа распорядился переключить производство большей части военной промышленности (не считая производства танков), на ускоренное производство снаряжения для военно-морского флота (подводных лодок) и ВВС (самолетов и зенитных орудий), предполагая усиление войны против Британии, в то время как на Восточном фронте армия должна была удерживать побежденного противника под контролем имеющимся вооружением, но с удвоенными танковыми силами. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- - Пояснения от М. Солонина ,к чему все это привело : 1) По подлодкам. Не имея возможности (точнее говоря, убедившись практически в своей неспособности) высадить армию вторжения на Британские острова, Гитлер пытался задушить строптивых англичан удавкой морской блокады. Союзники упорно, а затем и успешно, сопротивлялись такому намерению. В водах Атлантики, в морских глубинах и в заоблачных высях над океаном шла грандиозная война. Грандиозная не по числу прямо задействованных в морских сражениях людей, а по затратам материальных и интеллектуальных ресурсов - и эти затраты не становятся меньше от того, что советский/российский человек про эту составляющую мировой войны почти ничего не знает.
Германия вступила в войну, имея 57 подводных лодок, причем почти все они (50 из 57) были "прибрежными" лодками водоизмещением 250 тонн (II серия). Для большой океанской войны с Британской империей этого было мало, поэтому бешеным темпом началось строительство новых подводных кораблей. В 1942 году каждый месяц (!) со стапелей сходило от 18 до 26 подводных лодок, причем это было субмарины VII и IX серий с надводным водоизмещением, соответственно, 700 и 1100 тонн.
А теперь немного посчитаем. В первом полугодии 1942 г. (а это и Керчь, и Ржев, и Харьков, и начало наступления на Сталинград) в Германии (с учетом заводов оккупированных стран) производилось в среднем 360 танков в месяц, бОльшую часть которых составляли Pz-III весом 20 тонн. Итого порядка 43.200 тонн совокупного веса. Построенные за эти же 6 месяцев 123 подводные лодки имели совокупный вес порядка 86.100 тонн (фактически, с учетом тяжелых "девяток", еще больше).
Таким образом, даже по совокупному весу, т.е. расходу металла, строительство подводного флота поглощало вдвое больше ресурсов, нежели танковое производство! Однако тонна тонне рознь. При всем моем уважении к танкистам, подводная лодка по "плотности заполнения" сложнейшими системами (гидроакустика, автономная навигация, дальняя радиосвязь, жизнеобеспечение экипажа, оптика, гидравлика, пневматика, аккумуляторы и пр.) значительно превосходит танк.
В первой половине 1942 года немцы теряли по 3-4 подводные лодки в месяц, во втором полугодии - уже 11, но производство перекрывало потери, и численность субмарин Деница в океане непрерывно росла. За год они потопили 1.160 судов совокупным водоизмещением 6,27 млн. тонн. Три океанских корабля в день. Но это в среднем, а вот в марте было потоплено 273 судна - девять в день. Для полной ясности напомню, что весь торговый морской флот СССР накануне войны "весил" 1,8 млн. тонн, в 55 году - 3 млн., в 1960 - 4,8 млн., т.е. потерять 6 млн. тоннажа мы бы не смогли "при всем желании".
Перелом наступил в мае 1943 года, когда союзники отправили на дно морское 41 немецкую субмарину. В ответ на это Германия запускает программу строительства огромных (1600 тонн надводного водоизмещения) океанских лодок XXI серии, которые предполагалось делать в темпе 33 единицы в месяц! Размеры газетной статьи не позволяют рассказать подробнее про этот шедевр инженерной мысли, поэтому ограничимся краткой исторической справкой. Потратив всего-то шесть лет на изучение готового образца, советская судостроительная промышленность начала в 1951 году выпуск подводных лодок "проект 613", удивительно похожих на немецкую субмарину XXI серии. За семь мирных лет, без града бомб, падающих на заводские цеха, было построено 215 таких лодок, что сделало их самыми массовыми в истории советского подводного флота.
Немцы с июля 43-го (официальное начало программы) до мая 45-го построили 118 подводных лодок XXI серии. Да, не все они были доведены до полной боеготовности, многие были уничтожены в доках ударами авиации союзников, но нас в данном случае интересует не боевое применение, а затраты материальных, производственных, людских ресурсов Германии на ведение океанской войны. Всего с 39 по 45 годы спущено на воду 1.113 подводные лодки совокупным тоннажем в 960 тыс. тонн. Считая самым примитивным способом, по весу, это соответствует 40 тысячам средних танков типа Pz-III или Pz-IV. Много ли это? Фактически за все время войны было произведено 8,3 тыс. Pz-IV и 5,8 тыс. Pz-III, а также 13,8 тыс. САУ на их шасси, всего порядка 28 тыс. единиц бронетехники среднего класса.
20:40 22.07.2015
2)
Если бы Гитлер не напал на Советский Союз 22 июня, то через 2 недели, 6 июля 1941 года, Сталин напал бы на Германию.
Ю. Веселковский, историк
В 40-м Сталин определился в своем решении поглотить Европу. Его давний спор с Л.Троцким должен был закончен и практическим подтверждением идеи о начале Мировой Коммунистической революции,только после завершения индустриализации. Анализ развития государственных структур, военно-промышленного комплекса (ВПК) и армии свидетельствует: Советский Союз шел к войне. Говоря о его конкретных планах, надо помнить, что это не спонтанные наметки, а давно задуманная программа. Идею приобретения «жизненного пространства» Сталин сформулировал еще в 1927 году. Вот что он писал на страницах «библии большевизма» - газеты «Правда»: «Война может перевернуть вверх дном всякие соглашения». «Освободительный поход» (на Зап. Беларусь и Зап. Украину) стал для Кремля всего лишь эпизодом. А заключение германо-советского пакта о ненападении, который Москва оценивала как документ третьестепенного значения, ни на один день не отсрочило военных приготовлений. Все помыслы Кремля были обращены на Запад. Логика намерений большевиков не оставляла сомнений в том, что жертвой должна стать Германия. Эволюцию действий Кремля, можно проследить по целому ряду источников, которые своей очевидностью подтверждают неоспоримый факт: Москва действительно начала разрабатывать план агрессии против Берлина. Тому свидетельство документы советских и зарубежных архивов, дневники и мемуары высокопоставленных военачальников. Как явствует из этих источников, особое место – роль военного плацдарма – отводилось Беларуси.
Чтобы понять, какое значение в действительности придавалось БССР, как театру военных действий, обратимся к фактам. Осенью 1939г. Генеральный штаб РККА приступил к разработке плана обороны и мобилизационного развертывания. План предусматривал ведение войны на два фронта: в Европе – против Германии и её союзников и на Дальнем Востоке – против Японии. Планом предусматривалось развертывание в западных областях БССР трех армии. В полосе Гродно, Августов, Грачёво развернулись войска 3-й армии, штаб которой находился в Гродно. Участок границы, находившейся южнее – так называемый белостоцкий выступ, заняли войска самой сильной по своему составу и оснащению 10-й армии штаб ее располагался в Белостоке. В Пинске дислоцировали военную флотилию (командующий контр-адмирала Д. Д. Рогачев). Флотилия насчитывала: 4 огромных и два десятка меньших кораблей, авиационную эскадрилью, отборные подразделения морской пехоты. Большое внимание уделялось инженерной подготовке. С этой целью в Беларуси собрали все инженерные войска. Задачи, стоящие перед ними, говорили за себя: «подготовка исходных рубежей для наступления, прокладка колонных путей, устройство и преодоление заграждений, оперативная и тактическая маскировка, организация взаимодействия с пехотой и танками, входящими в состав штурмовых групп». За несколько месяцев от Пинска к Кобрину прорыли канал длиной 127 км, соединивший бассейн реки Днепр с бассейном реки Буг. Канал был предназначен для прохождения кораблей в бассейн Вислы и далее на Запад. Форсированными темпами возводились УРы: Гродненский, Осовецкий, Замбровский и Брестский. Всего вдоль западных рубежей оборудовали 13 УРов и 876 мощных боевых сооружений. На строительстве укрепленных районов, помимо бойцов РККА и заключенных, работало около 140 тыс. белорусских граждан. Спешно строились шоссейные и железнодорожные дороги: Тимковичи – Барановичи, Орша – Лепель, Минск – Брест. Работы по модернизации старых и прокладке новых линий вели 13 армейских железнодорожных бригад, десять из которых численностью в 70 тыс. человек было сосредоточено у самой границы – для «перешивки германской колеи на широкий советский стандарт». Готовясь «освободить» Европу, Советский Союз усиливал свою военную группировку в Беларуси. Общая ее численность весной 1941 г. составляла 2680 тыс. человек, 1800 тяжелых и средних танков, в том числе 1475 КВ и Т-34; орудий и минометов, без 50 мм минометов, имелось 37500 тыс., самолетов новых типов – 15340. Бремя расходов на содержание войск легло на плечи жителей республики. Ежемесячно, например, военная армада, собранная в БССР, съедала до 60000 голов крупного рогатого скота. В Беларуси активизировалась работа по подготовке командиров и политработников запаса, деятельность Осоавиахима и команд МВПО. В 1939-1940 гг. подготовили свыше 720 тыс. «ворошиловских стрелков», значкистов ГСО, ГТО, ПВХО, 6 350 пулемётчиков и 4 500 снайперов. Обратимся к полным данным по численности РККА. В официальных советских источниках они отсутствуют. Так, в шеститомной «Истории Великой Отечественной Войны Советского Союза 1941-1945гг.» о количественном составе армии ничего не сказано. Большая Советская Энциклопедия сообщает:
«Резко увеличилась численность Вооружённых сил: с 1513 тыс. человек к началу 1938г. до 4207 тыс. человек к началу 1941г. Всего к началу войны в составе сухопутных войск насчитывалось 303 стрелковых, танковых, моторизованных и кавалерийских дивизий».
Гений военной истории В. Суворов утверждает:
«Военный потенциал СССР в начале 1939г. определялся в 20% от общей численности населения, а 20% - это значит 34 млн. солдат».
Таблица № 1 Численность РККА (1937-1941)
Год Личный состав 1937г. 1 100 000 1938г. 1 513 400 1939г. 2 000 000 1941г. 5 500 000
Источник: В.Суворов «День “М”», с. 476.
Надо сказать, что БССР (особенно её западные районы) не была приспособлена к дислокации большого количества войск. Встал вопрос, где и как их размещать. Эту проблему разрешил Кремль, отдав приказ на строительство «новых казарм, аэродромов, полигонов, баз снабжения, узлов и линий связи». Строительные работы, безусловно, легли на плечи местного населения. Кремль в СМИ, рассчитанных на заграницу, клялся в дружбе и верности союзнику - Германии, и в тоже время вёл интенсивную военную подготовку. Мощный пропагандистский аппарат большевиков, используя печать, радио, устную пропаганду постоянно внушал населению мысль, что армию ждёт легкая победа. Характерным продуктом этой пропаганды был роман Шпанова «Первый удар», в котором утверждалось, что в момент, когда разразится война, в Германии вспыхнут восстания рабочих. Как отмечал советский писатель К. Симонов, роман был «издан полумиллионным тиражом и твёрдой рукой был поддержан сверху». Сущность советской стратегической доктрины была изложена в следующих словах Полевого Устава (1939г.): «Рабоче-крестьянская Красная Армия будет самой нападающей армией. Войну мы будем вести наступательно, перенося её на территорию противника».: 23 декабря 1940г. в Москве состоялось совещание под руководством И. Сталина, на котором присутствовало в полном составе Политбюро и всё высшее военное руководство страны. Речь, как сообщают документы, на том совещании шла о нападении на Германию. После генерала армии Г. Жукова, доклад которого был посвящён новым приёмам нападения, слово взял начальник штаба Прибалтийского Особого Военного Округа П. С. Кленов. Он, как известно, говорил не просто о наступательных операциях, а об операциях особого рода: «Эти операции вторжения для решения целого ряда особых задач… Механизированные части придётся использовать самостоятельно, даже несмотря на наличие крупных инженерных сооружений, и они будут решать задачи вторжения на территорию противника». Тема второго доклада, с которым выступил начальник ГУ ВВС РККА генерал-лейтенант П. В. Рычагов, - «Военно-воздушные силы в наступательной операции и борьбе за господство в воздухе». «Лучшим способом поражения авиации на земле, - резюмировал любимец Сталина, - является одновременный удар по большому количеству аэродромов возможного базирования авиации противника»36. С докладом «Использование механизированных соединений в одновременной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв» перед присутствующими выступил командующий Западным Особым Военным Округом генерал-полковник танковых войск Д. Г. Павлов. Герой Испании, как всегда, был краток: «Польша перестала существовать через 17 суток. Операция в Бельгии и Голландии закончилась через 15 суток. Операция во Франции, до её капитуляции, закончилась через 17 суток. Три очень характерные цифры, которые не могут меня не заставить принять их за некоторое возможное число при расчётах нашей наступательной операции». В заключительном слове Нарком обороны маршал С. К. Тимошенко, подведя итоги, призвал присутствующих иметь в виду следующее:
«Возможность одновременного проведения на театре войны двух, а то и трёх наступательных операций различных фронтов с намерением стратегически, как можно шире, потрясти всю обороноспособность противника».
Забегая вперёд, стоит отметить, что одной теорией сталинский генералитет не ограничился. Ещё до завершения совещания 49 высших командиров получили задания на оперативно-стратегическую игру. По размаху и важности эта игра, как убеждает нас советская историография, была крупнейшей за все предвоенные годы. Повторно военачальники Сталина собрались в Москве 11 января 1941г. Преамбула второй стратегической игры была таковой: РККА переносит боевые действия на территорию противника на глубину 90-180 км. и выходит армиями правого крыла на рубеже рек Висла и Дунавец. Тогда же, судя по всему, Сталин одобрил план «Гроза», который становился программой действий Красной Армии. Кто же был автором этого плана? План проведения операции такого масштаба мог возникнуть в полном объёме только в результате длительных усилий штабов войск и командиров всех степеней. Непосредственным исполнителем, воплотившим в жизнь эти идеи был начальник ГШ РККА генерал армии Г. Жуков. Теперь, когда окончательный план созрел, когда определилась и конкретная схема агрессии и очерёдность ударов, слово - последнее слово - оставалось за Сталиным. По данным различных источников, он и его выдвиженец Жуков надолго остались одни. Никто и никогда после этого не мог сказать и никогда не скажет, о чём они беседовал. Но итог беседы станет известен: была определена дата нанесения удара по союзнической Германии - 6 июля 1941 г. : Предусматривалось нанесение двух главных ударов - первый: севернее Полесья - с территории Беларуси и Прибалтики, второй: с территории Украины и Молдовы. Войска Красной Армии, согласно плана, выходили в промышленные районы Силезии и отрезали Германию от источников нефти, союзников и развивали наступление на Берлин и Дрезден. В своей книге «Дело всей жизни» маршал Советского Союза А. Василевский пишет
: «В мае-июне 1941г. по железной дороге на рубеж рек Западной Двины и Днепр были переброшены 19-я, 21-я и 22-я армии из Северо-Кавказского, Приволжского и Уральского военных округов, 25-й стрелковый корпус из Харьковского Военного округа, а также 16-я армия из Забайкальского Военного округа на Украину, в состав Киевского Военного округа. 27 мая генштаб дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых КП, а 19 июня – вывести на них КП управления Прибалтийского, Западного и Киевского ОВО. 12 - 15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к границе. 19 июня эти округа получили приказ маскировать аэродромы, военные части, парки, склады и базы и рассредоточить самолеты на аэродромах».
А вот что рассказывает о военных приготовлениях генерал армии С. М. Штеменко:
"Под строжайшим секретом в приграничные округа стали стягиваться дополнительные силы. Из глубины страны на запад перебрасывались 5 армий". Транспортной системе СССР пришлось осуществить переброски около 800 000 резервистов».
К западной границе было доставлено 100 тыс. тонн горючего. Надо отметить, что накопление горюче-смазочных материалов, боеприпасов, продовольствия и снаряжения шло с сентября 1939 года. По команде начальника Генштаба РККА Г. Жукова все аэродромы были придвинуты к границе. Если истребительная и войсковая авиация базировались на аэродромах, удаленных от границы до 40 км, то бомбардировочная - на 50 - 70 км. Еще один источник, который, может быть, больше других расскажет о последних приготовлениях Сталина. В 1971 г. в Москве вышла в свет книга «Генерал Карбышев», автор которой, Е. Г. Решин, пишет:
"На границе шли последние приготовления. В районе Бреста прошли учения под руководством генерал-лейтенанта инженерных войск профессора Д. М. Карбышева, в ходе которых отрабатывалась последний раз задача по форсированию водных преград. В 10-й армии (Белосток) профессор принял зачеты у личного состава штурмовых групп по блокированию и нейтрализации железобетонных оборонительных сооружений немцев".
Как стало известно только недавно из раскрытых в последние годы военных архивов СССР, на границе с Германией в полосе 20 - 40 км 18-19 июня 1941года была переброшены треть (!) всей военной мощи СССР - десятки дивизий первого эшелона. И занимались они там вовсе не подготовкой оборонительных рубежей (что и нелепо для их расположения), а подготовкой к вторжению. В частности, они были полностью до взвода оснащенным тактическими картами Польши, Германии, Румынии, Венгрии, а вот карты Белоруссии, Украины и республик Балтии у них вообще не было. И их даже не было для этих войск издано. В комментарии к сказанному В. Растовым и А. Деникиным следует добавить, что в первые недели советско-немецкой войны командиры ряда дивизий РККА жаловались, что на всю дивизию(!) имеется всего 2-3 карты, хотя карта должна быть у каждого командира взвода. 18 июня 1941 года перегруппировка советских войск завершилась. Но этим дело не закончилось. В Кремль вызвали Л. Берия. По указанию Сталина он начал подготавливать поголовную высылку жителей приграничья. События развивались довольно быстро. В ночь с 19 на 20 июня 1941 года во всех западных областях БССР одновременно была проведена операция по аресту так называемых "участников повстанческих организаций и формирований" и выселению членов их семей. Всего было репрессировано 24 412 человек. Вот что пишет "член повстанческой организации" С. Спасюк: "Моя семья была депортирована. Мы тогда жили в околицах Лиды. 20 июня нас битком загнали в товарные вагоны, и мы поехали на Восток. После прибытия на железнодорожную станцию Ачинск за Уралом, офицер НКВД сказал нам, что мы высланы на 20 лет добровольного труда". Это описание можно дополнить рассказом еще одного из 24 412 "повстанцев": «Загрузили нас в вагоны для скота, с маленьким сильно зарешеченным окном. Каждый вагон имел два ряда нар, на которых могло уместится 45 человек. По середине вагона была небольшая дыра для отправления естественных надобностей. Первый день стыд сдерживал нас от пользования ей. Позже каждый понял, что тут не игра, а борьба за жизнь. За 18 суток нас кормили всего 3 раза. В вагонах находилась местечковая интеллигенция, крестьяне, рабочие, ремесленники. Привезли в город Барнаул. Поселили в поселок, который назывался исправительно- трудовой колонией. Он состоял из нескольких бараков. Детям и взрослым выдавалось по 400 гр. хлеба в сутки, работающим - 800 гр. Кто не работал, хлеб не получал. Женщины ходили по ближайшим колхозам и просили милостыню...». Всего по подсчетом историков, из Беларуси ушло 92 таких эшелона. Анализ архивных материалов позволяет констатировать: в действительности было депортировано населения больше, чем сообщают официальные документы. Помимо насильственного выселения белорусских граждан, проводились и другие спецмероприятия: уничтожались пограничные заграждения и отводились вглубь страны пограничные войска. Еще 18 июня начальник пограничных войск НКВД БССР генерал-лейтенант Богданов потребовал эвакуировать все семьи военнослужащих. Из всех имеющихся в настоящее время архивных оперативных документов немецкого Генштаба известно, что ни Гитлер, ни его генералы не имели намерений, ни планов нападения на Советский Союз. Ни ОКВ (Верховное Главное Командование Вермахта), ни ОКХ (Главное Командование Сухопутных Войск) не имели ни черновиков, ни набросков плана войны, как не имели никаких указаний от Гитлера на этот счет. О том, что в Берлине не возникало даже речи о войне против СССР, говорит следующий шаг Гитлера. После разгрома Франции он пошел на резкое сокращение вооруженных сил. И это в той обстановке, когда Советский Союз, "освободив" Эстонию, Литву и Латвию формирует Прибалтийский Особый Военный округ, все силы которого сосредотачиваются на границе с Восточной Пруссией. Немецкие стратеги осознавали: советизация Прибалтики имеет смысл только в случае, если замышляется война против Германии. 21 июня 1940 года Гитлер впервые в самом узком кругу высказал мысль о "русской проблеме". 29 июня генерал-полковник Ф. Гальдер поручил начальнику штаба 18-й армии генерал-майору Э. Марксу подготовить наброски плана войны против СССР. Первоначально план имел кодовое название "Фриц", а не "Барбаросса". По мере приближения советских войск к германской границе все более реальным становилось вооруженное столкновение союзников. В Берлине, проследив развитие внешнеэкономических событий, дипломатических контактов, ознакомившись с данными разведки, изучив состояние военной промышленности и степень подготовки РККА, поняли, что СССР одним ударом может перерезать нефтяную аорту в Румынии и парализовать всю германскую промышленность, армию, авиацию и флот. И если Сталин, совершая поистине роковой просчет стратегического значения, был уверен в успехе "Грозы", то иначе рассуждал Гитлер. Из протокола допроса генерал-фельдмаршала В. Кейтеля от 17 июня 1945 года:
"Все подготовленные мероприятия, проводимые нами до весны 1941 года, носили характер оборонительных приготовлений на случай нападения Красной Армии. К весне 1941 года у меня сложилось определенное мнение, что сильное сосредоточения русских войск и их последующее нападение на Германию может поставить нас в стратегическом и экономическом отношениях в исключительно критическое положение. Наше нападение явилось непосредственным следствием этой угрозы
" В июне 1941 года Гитлер издает ряд приказов. Первый - № 32 от 11.06.1941 года, в котором распорядился к осени значительно сократить вооруженные силы Германии. Потом, через три недели, в дополнение к приказу № 32 появится приказ № 32-Б, в котором содержались конкретные меры по сокращению Вермахта: "Значительно уменьшить выпуск военных материалов, необходимых для сухопутной армии. Размер резервов следует привести в соответствие с сокращенной действующей армией. Призыв резервистов 1922 года рождения надо отложить на возможно более дальний срок"69. Потом, правда, советские историки, "оценив" эти приказы, назовут их "нелепыми, а самого Гитлера профаном". Были, впрочем, и другие приказы, авторы которых сидели в Кремле. 15 марта 1941 года нарком обороны СССР подписал приказ, который вводил в действие положение «О персональном учете потерь и погребении погибшего личного состава Красной Армии в военное время». Впрочем точное число потерь КА в ВОВ не известно до сих пор ! И, наконец, последнее. В июне 1941, на Вильгельм-штрассе, в Берлине подготовят еще один документ - ноту об объявлении войны, полный текст которой в СССР по понятным причинам никогда не публиковался. Сей документ не случайно не предавался широкой огласке, намеренно утаивался с 1941 года, и только фактически сейчас среди прочих жгучих тайн, подобных расстрелу в Катыни, стал достоянием гласности. До этого люди не видели оригинала, а долгие десятилетия знакомились с документом лишь в "переводе" сделанном избранными советскими исследователями под контролем и цензурой государства. Приведем фрагменты из этого документа:
"В виду нетерпимой доли угрозы, создавшейся для германо-восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной Армии, Германское правительство считает себя вынужденным незамедлительно принять военные контрмеры... Немецкий народ осознает, что в предстоящей борьбе он призван не только защищать Родину, но и спасти мировую цивилизацию от смертельной опасности большевизма и расчистить дорогу к подлинному расцвету в Европе. Берлин 21 июня 1941 года
"
20:46 22.07.2015
The Memoirs of Field- Marshal Keitel, Chief of the German High Command, 1938-1945. — New York: Stein & Day, 1966. — 288 p. ≡ Авторитетное издание, конечно, вот у меня есть книга Кейтеля с иным названием, размышления перед казнью, вот я чё-то там такого не помню моментаzaperenos (zaperenos) писал(а) в ответ на :
> главнокомандующий сухопутными войсками получил личный приказ Гитлера сосредоточить в Польше несколько дивизий и рассчитать время, необходимое для переброски войск в противовес массовому сосредоточению русских сил в Прибалтике и Бессарабии, — обстоятельство, вызывавшее у фюрера дурное предчувствие о намерениях Советского Союза.
Вот этого бреда, потому как план Барбаросса разрабатывался в 1940 году о чём Кейтель не знать не мог и уж лгать в таком вопросе перед смертью явно не хотел, оправдать себя, тут да, он себя оправдывает и порой совершенно справедливо. zaperenos (zaperenos) писал(а) в ответ на :
> В конце он добавил, что создал такую могучую армию не для того, чтобы она гнила до конца войны: эта война не закончится сама собой, и он совсем не собирается использовать свою армию против Британии весной 1941 г., потому что вторжение тогда будет уже невыполнимо.
Кейтель не мог не знать что вторжение было в принципе невозможно на Британские острова и точку в этом вопросе поставил гросс-адмирал Рёдер, и невыигранная битва в воздухе. Вот скажи, тебе не в лом хрень писать, вместо того чтобы взять, да и вопрос изучить? zaperenos (zaperenos) писал(а) в ответ на :
> На следующий день я попросил короткого свидания с фюрером, намереваясь узнать от него лично, каковы причины его мрачных подозрений о намерениях России. Его ответ, вкратце, был таким, что он никогда не упускал из виду неизбежности столкновения двух миров с диаметрально противоположными идеологиями, что он не верит, что этого можно избежать, и поэтому для него будет лучше, если это тяжелое бремя он возьмет на себя сейчас, вдобавок ко всем остальным, а не завещает ее своему преемнику.
Так Гитлер о этом верещал ещё до своего прихода к власти, капитан очевидность, и что такое Антикомминтерновский пакт, ты, неуч, видать не в курсе. Но я листаю твою ссылку, пока не нашёл тех отрывков, зато нашей вот что: Начав с военной и политической обстановки в рейхе и намерений западных держав — Британии и Америки, — он закончил тезисом, что война с Советским Союзом стала неизбежной и что бездействие и ожидание только ухудшит наши шансы на победу. Здесь он открыто признал, что любая нерешительность перетянет баланс силы не в нашу пользу: наши враги располагают неограниченными ресурсами, которые даже еще и не начали уменьшаться, в то время как мы уже больше не способны пополнить ни людские, ни материальные ресурсы. Таким образом, он приходил к решению, что Россию необходимо опередить как можно раньше. Эта опасность, пусть еще и скрытая, которую она представляет для нас, должна быть устранена. Ты противоречий не находишь, братан?
zaperenos (zaperenos) писал(а) в ответ на :
> Пояснения от М. Солонина
А эторт прыщ вообще никто и звать его никак, спецаласт Солонин
20:50 22.07.2015
Торульф (Торульф) писал(а) в ответ на :
> Но я листаю твою ссылку, пока не нашёл тех отрывков,
Как найдешь --приходи.И про план " Фриц" почитай.
21:02 22.07.2015
zaperenos (zaperenos) писал(а) в ответ на :
> Торульф (Торульф) писал(а) в ответ на сообщение:
>> Но я листаю твою ссылку, пока не нашёл тех отрывков,
> > Как найдешь --приходи.И про план " Фриц" почитай.
А ты своими словами перескажи, мне лень листать и ссылка неудобная, а своё мнение об издательстве я сказал, по большому счёту с фриком, который не соображает что такое оперативная плотность войск и разговаривать то не о чем
12:43 23.07.2015
09:22 26.07.2015
Глава 5 Русская кампания 1941—1943 гг.
У меня были серьезные опасения насчет режима Гитлер-Гальдер, ставшего новым Верховным командованием сухопутных сил, потому что я понимал, насколько они не подходят друг другу. В нашем узком кругу фюрер часто резко высмеивал достоинства Гальдера и обзывал его «мальчишкой» . Даже если эта неприятная привычка избирать отсутствующих офицеров мишенью для своих насмешек была не самой ужасной для такого человека, как Гитлер, — поскольку избежать его насмехательств удалось только нескольким людям, — мне казалось весьма сомнительным, можно ли вообще впрягать в одно ярмо эту пару. Я сам предлагал Гитлеру назначить начальником Генерального штаба армии Йодля, так как он хорошо его знал и уважал; а на его место посоветовал назначить генерала фон Манштейна, в качестве начальника нашего оперативного штаба — то есть начальником Генерального штаба вооруженных сил, с новым определением его обязанностей передо мной, как начальником Верховного командования. Что удивительно, Гитлер не отмахнулся от моего предложения, но сказал, что сначала он хочет обсудить это со Шмундтом и хорошо обдумать. Вскоре Шмундт, не ссылаясь на какие-либо обсуждения между ними, сообщил мне, что Гитлер хочет оставить Йодля в ОКБ и решил работать с Гальдером: скорее всего, все будет в порядке, поскольку все, что он может сказать о Гальдере, это то, что он честный, верный, надежный и послушный.
14:34 29.07.2015
В своей книге «Gesprache mit Haider» — «Переговоры с Гальдером» — генерал-полковник Франц Гальдер, начальник Генерального штаба сухопутных сил 1938-1942 гг., приводит одно выражение, отголоском сохранившееся в его памяти со времен военных совещаний в штабе Гитлера: «Вы, господин фельдмаршал!..» Эта фраза была адресована Кейтелю, Гитлер выговаривал ее на своем полуавстрийском, полубаварском диалекте. Гальдер, который изображен Кейтелем в настоящих мемуарах в весьма благоприятном свете, продолжает, что Гитлер использовал Кейтеля в качестве чесального столба, чтобы изливать на него свое внутреннее напряжение. Согласно той же самой книге, Гальдер даже однажды спросил у Кейтеля, почему он терпит все это, и Кейтель ответил: «Гальдер, я делаю это только ради вас. Пожалуйста, поймите меня!»
} я был вынужден признать, что он все-таки был прав в оценке неизбежности нападения России на нашу страну, но — вероятно, из-за моих воспоминаний об осенних учениях Красной армии в 1931 г., когда я в качестве гостя посетил Советский Союз, — мои взгляды на возможность России вести войну значительно отличались от взглядов Гитлера.
Сталина, - является одновременный удар по большому количеству аэродромов возможного базирования авиации противника»36. С докладом «Использование механизированных соединений в одновременной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв» перед присутствующими выступил командующий Западным Особым Военным Округом генерал-полковник танковых войск Д. Г. Павлов. Герой Испании, как всегда, был краток: «Польша перестала существовать через 17 суток. Операция в Бельгии и Голландии закончилась через 15 суток. Операция во Франции, до её капитуляции, закончилась через 17 суток. Три очень характерные цифры, которые не могут меня не заставить принять их за некоторое возможное число при расчётах нашей наступательной операции».
. Даже если эта неприятная привычка избирать отсутствующих офицеров мишенью для своих насмешек была не самой ужасной для такого человека, как Гитлер, — поскольку избежать его насмехательств удалось только нескольким людям, — мне казалось весьма сомнительным, можно ли вообще впрягать в одно ярмо эту пару. Я сам предлагал Гитлеру назначить начальником Генерального штаба армии Йодля, так как он хорошо его знал и уважал; а на его место посоветовал назначить генерала фон Манштейна, в качестве начальника нашего оперативного штаба — то есть начальником Генерального штаба вооруженных сил, с новым определением его обязанностей передо мной, как начальником Верховного командования. Что удивительно, Гитлер не отмахнулся от моего предложения, но сказал, что сначала он хочет обсудить это со Шмундтом и хорошо обдумать. Вскоре Шмундт, не ссылаясь на какие-либо обсуждения между ними, сообщил мне, что Гитлер хочет оставить Йодля в ОКБ и решил работать с Гальдером: скорее всего, все будет в порядке, поскольку все, что он может сказать о Гальдере, это то, что он честный, верный, надежный и послушный.