> СССР выиграл только Великую Отечественную Войну!!
Какая это процентно часть всей ВМВ? 5%? 10%? Или 70%?
18:16 01.07.2015
Бомбардировки начались в 1944году когда для фашистов всё было кончено. Надо читать и свою западную историю и повнимательней. А с какого испуга СССР должен был воевать в гордом одиночестве? Война то была мировая и коалиционная. У нас цели освобождать европеоидов и её демократзаторов не было. Разгром фашизма это желание было у всех граждан нашей страны. Всё остальное по пути было. В европе достойных воинов не оказалось. Убежали великие державы с поля боя. За ленд-лиз конечно спасибо но и всё. Коммерция так сказать. Ничего личного. Освободители блин. Собрали объедки с барского стола и радуйтесь. Только извращать историю - постыдное дело я вам скажу.
20:28 01.07.2015
Skif_S (Skif_S) писал(а) в ответ на :
> Бомбардировки начались в 1944году когда для фашистов всё было кончено. Надо читать и свою западную историю и повнимательней.
А кто сковывал основную часть авиации гитлеровцев(где-то три четверти их сил) на Западе,начиная с 1941 года??Позволяя советской авиации нормально воевать ? основной источник:
Советская авиация в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. в цифрах, М.,1962 (Главный штаб Военно-воздушных сил. Экз. №34)
В таблице приведены данные по численности советской и неприятельской авиации с выделением «истребительной» составляющей, ибо значительная доля боевых потерь самолётов причиняется именно истребителями противника Следует отметить, что данные по советской авиации даны с указанием как общего числа самолётов, так и числа исправных самолётов. Немецкие данные приведены без такой разбивки. Однако, согласно данным В. Алексеенко (Советские ВВС накануне и в годы Великой отечественной войны, «Авиация и космонавтика» 3-2000 стр. 1) численность немецких истребителей получается ниже приведённой в «Советской авиации в ВОВ в цифрах», а именно – 1233 против 1574. В других источниках приводятся цифры, аналогичные данным Алексеенко, с уточнением, что речь идёт о боеготовых самолётах. Это позволяет обоснованно предположить, что в нашем источнике даны общие сведения, как по исправным, так и по неисправным самолётам. Численность советской авиации, приведённая в таблице, определена путем сложения количества самолётов в фронтах действующей армии и в резерве ВГК, в Дальней авиации, истребительной авиации ПВО за вычетом самолётов в тыловых округах, и в трёх западных флотах – Северном, Краснознамённом Балтийском и Черноморском. Соотношение сил авиации на Восточном фронте
СССР Германия с союзниками на Восточном фронте
Всего самолётов Из них исправн. истребителей Из них исправн. Всего Германия истребителей Всего с союзниками За пределами Восточного фронта
*Германия – 01.01.1942 ** Германия – 15.11.1942 *** На 10.06.1944 **** Включая авиацию союзников
Первое, на что хочется обратить внимание - по меньшей мере, большую часть войны советская авиация обладала общим численным преимуществом. Так, на начало войны 22.06.1941 в 5 западных округах, в Дальней авиации и в ВВС трёх флотов СССР располагал общим численным преимуществом в сравнении с противником (немцы плюс союзники) в авиации в 9917/6045 = 1,6 раза, в том числе по истребителям – в 4989/1574 = 3,2 раза. Перед началом контрнаступления под Москвой 05.12.1941 СССР располагал в действующей армии, действующих флотах и в ПВО прифронтовых городов 3925 боевых самолётов, в том числе 2439 истребителей. Данные по немцам на ту же дату в нашем основном для этого креатива источнике отсутствуют, там есть данные только на 01.01.1942; в 12-томнике «Истории второй мировой войны 1939-1945 гг» (т.4, стр. 272, табл. 11) на 01.12.1941 имеются данные о наличии на восточном фронте 2040 немецких боевых самолётов и 790 самолётов их союзников, итого противник против советских 3925 боевых самолётов располагал всего 2830. Не бог весть какое преимущество, факт отсутствия у противника численного преимущества в авиации можно считать доказанным. Прямых данных по численности истребителей у союзников Германии у меня нет. Если предположить, что их доля у союзников примерно соответствовала относительной численности истребителей у немцев, то соотношение числа истребителей у сторон на начало декабря 1941 можно оценить как 2439 советских против 914 истребителей противника, а это уже несколько другой разговор.
Стоит отметить, что на той же странице 12-томника, но в таблице 12 численность советской авиации в действующей армии дана в 2238 самолётов плюс 85 в резерве ВГК. Эти данные примерно соответствуют численности ВВС фронтов действующей армии плюс дальней авиации (1829+273=2102) на 05.12.1941, указанной в «Советской авиации …. в цифрах». Возникает ещё одно обоснованное предположение – в 12-томнике численность ВВС флотов и истребительной авиации ПВО игнорируется, хотя в битве за Москву именно авиация ПВО Москвы сыграла решающую роль.
На начало июля 1942 года, когда внезапности уже год, как не было, соотношение сил авиации на восточном фронте составляло 6390 советских против 3430 боевых самолётов противника, а по истребительной авиации 3197 советских против (округлённо) 1100 истребителей противника. Даже если предположить, что у противника речь идёт всё же исключительно о боеготовых самолётах и посчитать, соответственно, только исправные советские истребители, то и тогда вытанцовывается соотношение: советских 2635 против 1100 у противника. Принимая во внимание то обстоятельство, что советские войска на тот момент на южном направлении довольно быстро отступали, а на остальных направлениях их попытки наступления были безуспешны, можно сделать обоснованное предположение, что более чем двукратное численно преимущество советской истребительной авиации совершенно точно не сопровождалось фактическим превосходством советской авиации в воздухе. Также хочу отметить, что на начало июля 1942 года на восточном фронте находилось менее половины немецких истребителей – 905 из 1965.
Кроме того, нужно помнить, что в соответствии с данными 12-томника (т. 4, стр. 478), от союзников до конца 1941 года поступило в СССР 873 самолёта, плюс за первые 3 месяца 1942 только через северные порты было получено 759 одних только истребителей (М. Зефиров и др. «Тени над Заполярьем»). Получается, что только за первое полугодие 1942 в СССР было произведено 8268 боевых самолётов, а с начала декабря 1941 года численность действующей советской авиации возросла менее, чем на 2,5 тысячи - с 3925 только до 6390 при суммарном поступлении не менее чем 8268+1632=9900 боевых самолётов (производство в декабре 1941 не учитывается). Из этого нетрудно заключить, что в первом полугодии 1942 года советская промышленность оказалась не в состоянии восполнить боевые и прочие потери советской авиации до того уровня, при котором возможно переломить ситуацию в воздухе в свою пользу. Соответственно, эффект от применения советской ударной авиации оказался незначителен и сухопутные войска, фактически оставшись без поддержки с воздуха, были не в состоянии остановить наступление противника. Получается, что советское производство боевых самолётов за первое полугодие 1942 в 8268 машин заведомо превышало объём авиационного производства Германии за то же время (при 11408 за весь год). При этом, даже после добавления к продукции советской индустрии более чем полутора тысяч союзнических самолётов фактический перевес в силах всё равно оказался у Германии. Тут волей-неволей возникает вопрос о качестве советской авиации – о качестве изготовления, о техническом уровне конструкций самолётов, наконец, о качестве подготовки лётного состава. Наконец, можно принять гипотезу, что немецкие летчики и зенитчики не видели особой разницы, какие самолёты сбивать, произведённые в СССР или полученные им от союзников. Отсюда плавно вытекает, что без упомянутых выше 1632 лендлизовских самолётов, полученных к началу апреля 1942, «остаток» советской действующей авиации к началу июля 1942 был бы значительно меньшим – не более 4758 машин. И соотношение бы скатилось к 4758 против 3430, и это уже не почти двукратное, а даже и не «полуторное» численное преимущество. При каком же численном преимуществе советские войска были способны не только не отступать, а даже наступать? Прикинем соотношение на момент начала операции «Уран». Общее получается на 18.11.1942 – 7526 советских против 4080 у противника. По истребителям, соответственно – 3017 против примерно 1150 (считая союзнические). Для справки – 848 немецких истребителей на восточном фронте составляли уже менее половины от имевшихся тогда у немцев в наличии 2040 истребителей. Надо сказать, немецким истребителям над оккупированной Европой уже было, чем заняться. Согласно всё той же нашей книжке, среднемесячный вес бомб, сброшенных на немецкие войска и объекты советской авиацией в 1942 составлял 12700 т, в 1943 это показатель вырос до 15150 т, в то время как интенсивность воздействия на германские объекты союзных бомбардировщиков росла гораздо стремительней. Так, если вес сброшенных союзной авиацией на Рейх бомб составлял ежемесячно в среднем за 1942 год всего 3,8 тыс т, то уже в 1 квартале 1943 союзники подобрались довольно близко к уровню советских бомбардировщиков 1942 года, а во 2-м квартале 1943 вышли по этому показателю на лидирующие позиции (15450 т в месяц) и больше уже их не сдавали, а наоборот, всё наращивали преимущество («Промышленность Германии в войну 1939-1945 гг», М., 1956). С окончанием 1 квартала 1943 года связано одно интересное событие, освещённое в 12-томнике: "к весне 1943 г. фашистское командование вынуждено было до 70 процентов всейистребительной авиации привлечь для противовоздушной обороны Германии и своей союзницы Италии" -" т. 6, стр. 243. Кстати сказать, боевые потери советской истребительной авиации достигли рекордного уровня даже не в 1941, а именно в 1943. Вот, полюбуйтесь: 1941 – 4416 1942 – 3888 1943 – 4642 1944 – 3331 1945 – 1191 Несколько странно, если учесть, что количественное соотношение было на середину 1943 года 5360 советских истребителей против (приблизительно) 800 истребителей противника (из них немецких всего 525), то есть советских истребителей было в 6,7 раза больше. Впрочем, такие боевые потери советская истребительная авиация уже могла себе позволить – в 1943 с советских заводов поступило 14292 и от союзников – ещё 4569 истребителей.
00:33 07.07.2015
Как жили советские военнопленные Великой Отечественной войны
Точное число советских военнопленных Великой Отечественной войны до сих неизвестно. От 5 до 6 миллионов человек. О том, через что пришлось пройти в нацистских лагерях пленным советским солдатам и офицерам – в нашем материале.
Говорят цифры
Сегодня вопрос о количестве советских военнопленных в годы ВОВ по-прежнему дискуссионный. В немецкой историографии эта цифра доходит до 6 млн. человек, хотя германское командование говорило о 5 млн. 270 тыс.
Однако следует учесть тот факт, что нарушая Гаагскую и Женевскую конвенции немецкие власти в состав военнопленных включали не только солдат и офицеров РККА, но и сотрудников партийных органов, партизан, подпольщиков, а также все мужское население от 16 до 55 лет, отступавшее вместе с советскими войсками.
По данным Генштаба вооруженных сил РФ, потери пленными в ВОВ составили 4 млн. 559 тыс. человек, а комиссия Министерства обороны под председательством М. А. Гареева заявила примерно о 4 млн.
Сложность подсчета во многом связана с тем, что советские военнопленные до 1943 года не получали регистрационных номеров.
Точно установлено, что из немецкого плена вернулись 1 836 562 человека. Дальнейшая судьба их такая: 1 млн. отправлено для дальнейшего прохождения военной службы, 600 тыс. – для работы в промышленности, более 200 тыс. – в лагеря НКВД, как скомпрометировавших себя в плену.
Первые годы
Больше всего советских военнопленных приходится на первые два года войны. В частности, после неудачной Киевской оборонительной операции в сентябре 1941 года в немецком плену оказалось около 665 тыс. солдат и офицеров РККА, а после провала Харьковской операции в мае 1942 года к немецким войскам попало более 240 тыс. красноармейцев.
Первым делом немецкие власти проводили фильтрацию: комиссаров, коммунистов и евреев незамедлительно ликвидировали, а остальных этапировали в создаваемые в спешном порядке специальные лагеря. Больше всего их было на территории Украины – около 180. Только в печально известном лагере Богуния (Житомирщина) насчитывалось до 100 тыс. советских солдат.
Пленным приходилось совершать изнурительные марш-броски – по 50-60 км. в день. Путь нередко затягивался на целую неделю. Питание на марше не предусматривалось, поэтому солдаты довольствовались подножным кормом: в пищу шло все – колоски пшеницы, ягоды, желуди, грибы, листва, кора и даже трава.
Инструкция предписывала конвоирам всех обессиленных уничтожать. Во время движения 5-тысячной колонны военнопленных в Луганской области на отрезке пути длиной в 45 километров «выстрелом милосердия» охрана убила 150 человек.
Как отмечает украинский историк Григорий Голыш, на территории Украины погибло около 1,8 млн. советских военнопленных, что составляет примерно 45% от общего числа жертв среди военнопленных СССР.
Условия содержания
Советские военнопленные находились в значительно более жестких условиях, чем солдаты других стран. Формальной основой для этого Германия называла то, что Советский Союз не подписал Гаагскую конвенцию 1907 года и не присоединился к Женевской конвенции 1929 года.
В действительности немецкие власти выполняли директиву верховного командования, согласно которой коммунисты и комиссары не признавались в качестве солдат, и никакая международно-правовая защита на них не распространялась. С началом войны это относилось ко всем военнопленным РККА.
Дискриминация советских военнопленных проявлялась во всем. К примеру, в отличие от остальных узников они зачастую не получали зимней одежды и привлекались исключительно к самым тяжелым работам. Также на советских заключенных не распространялась деятельность Международного Красного Креста.
В лагерях, предназначавшихся исключительно для военнопленных, условия были еще более ужасающими. Только малая часть из заключенных размещалась в относительно приспособленных помещениях, большинство же из-за невероятной скученности не могло не только лежать, но и стоять. А кто-то был и вовсе лишен крыши над головой.
В лагере для советских военнопленных – «Уманской яме» заключенные находились под открытым небом, где не было никакой возможности укрыться от жары, ветра или дождя. «Уманская яма», по сути, превратилась в огромную братскую могилу. «Умершие подолгу лежали рядом с живыми. На трупы уже никто не обращал внимания, так много их было», – вспоминали выжившие узники.
Рацион
В одном из распоряжений директора немецкого концерна «ИГ Фарбениндастри» отмечалось, что «повышения производительности труда военнопленных можно добиться сокращением нормы выдачи продовольствия». Это напрямую относилось к советским узникам.
Однако чтобы поддерживать работоспособность военнопленных приходилось начислять добавочную норму продовольствия. На неделю она выглядела так: 50 гр. трески, 100 гр. искусственного меда и до 3,5 кг. картофеля. Впрочем, добавочное питание можно было получать только в течение 6 недель.
Обычный же рацион питания военнопленных можно увидеть на примере шталага №2 в Хаммерштейне. В день заключенные получали 200 гр. хлеба, эрзац-кофе и овощной суп – питательность рациона не превышала 1000 калорий. В зоне группы армий «Центр» дневная норма хлеба для военнопленных была и того меньше – 100 гр.
Для сравнения, назовем нормы продовольственного обеспечения немецких военнопленных в СССР. В день они получали 600 гр. хлеба, 500 гр. картошки, 93 гр. мяса и 80 гр. круп.
То, чем кормили советских военнопленных было мало похоже на еду. Эрзац-хлеб, который в Германии называли «русским» имел следующий состав: 50% ржаных отрубей, 20% свеклы, 20% целлюлозы, 10% соломы. Однако «горячий обед» выглядел еще менее съедобным: по сути, это черпак вонючей жидкости из плохо промытых потрохов лошадей, причем эта «снедь» готовилась в котлах, в которых раньше варили асфальт.
Неработающие военнопленные были лишены и такого питания, а поэтому их шансы выжить были сведены к нулю.
Работа
К концу 1941 года в Германии выявилась колоссальная потребность в рабочей силе, главным образом в военной промышленности, и дефицит решили восполнить в первую очередь за счет советских военнопленных. Эта ситуация спасла многих советских солдат и офицеров от массового уничтожения, планировавшегося нацистскими властями.
По утверждению немецкого историка Г. Моммзена, «при соответствующем питании» производительность советских военнопленных составляла 80%, а в иных случаях и 100% от производительности труда германских рабочих. В горной и металлургической промышленности эта цифра была меньше – 70%.
Моммзен отмечал, что советские пленные составляли «важнейшую и прибыльную рабочую силу», даже более дешевую, чем заключенные концлагерей. Доход в государственную казну, полученный в результате труда советских рабочих исчислялся сотнями миллионов марок. По оценке другого немецкого историка У. Херберта, всего на работах в Германии было занято 631 559 военнопленных СССР.
Советским военнопленным нередко приходилось осваивать новую специальность: они становились электриками, слесарями, механиками, токарями, трактористами. Оплата труда была сдельная и предусматривала премиальную систему. Но, изолированные от рабочих других стран, советские военнопленные трудились по 12 часов в день.
Сопротивление
В отличие от остальных узников концлагерей, например, евреев, среди советских военнопленных не было единого и массового движения Сопротивления. Исследователи называют много причин, объясняющих такой феномен: это и эффективная работа службы безопасности, и постоянный голод, который испытывали советские военные. Как немаловажный фактор отмечают и то, что Сталин называл всех советских пленных «предателями», и нацистская пропаганда не преминула этим воспользоваться.
Тем не менее, с 1943 года очаги протеста среди советских военнопленных стали возникать все чаще. Так, в шталаге Цейтхайн центральной фигурой, вокруг которой было организовано Сопротивление стал советский писатель Степан Злобин. С товарищами он начал выпускал газету «Правда о пленных». Постепенно группа Злобина выросла до 21 человека.
Более масштабное Сопротивление среди советских военнопленных, по мнению историков, началось в 1944 году, когда возникла уверенность в неизбежной гибели нацистского режима. Но даже тогда не все хотели рисковать жизнью, уповая на скорое освобождение.
Смертность
По данным немецких историков, вплоть до февраля 1942 года в лагерях для военнопленных ежедневно уничтожалось до 6000 советских солдат и офицеров. Зачастую это делалось с помощью удушения газом целых бараков. Только на территории Польши, по данным местных властей, захоронено 883 485 советских военнопленных.
Сейчас установлено, что советские военные оказались первыми, на ком в концентрационных лагерях были испытаны отравляющие вещества. Позднее этот метод повсеместно применялся для уничтожения евреев.
Много советских военнопленных умирало от болезней. В октябре 1941 года в одном из филиалов лагерного комплекса Маутхаузен-Гузен, где содержались советские солдаты, вспыхнула эпидемия тифа, унесшая за зиму жизни около 6500 человек. Впрочем, не дожидаясь летального исхода многих из них лагерные власти уничтожали газом прямо в бараках.
Велика была смертность среди раненых пленных. Медицинская помощь советским заключенным оказывалась крайне редко. О них никто не заботился: их убивали как во время маршей, так и в лагерях. Рацион раненых редко превышал 1000 калорий в день, не говоря уже о качестве пищи. Они были обречены на смерть.
На стороне Германии
Среди советских пленных нередко встречались те, кто пополнял ряды вооруженных строевых формирований немецкой армии. По некоторым данным, их число составляло 250 тыс. человек за все время войны. Прежде всего, такие формирования несли охранную, караульную и этапно-заградительную службу. Но были случаи их использования в карательных операциях против партизан и мирного населения.
Руководитель немецкой военной разведки Вальтер Шелленберг вспоминал, как в лагерях для военнопленных отбирались тысячи русских, которых после обучения забрасывали на парашютах вглубь русской территории. Их главной задачей была «передача текущей информации, политическое разложение населения и диверсии».
Возвращение
Тех немногих солдат, кто пережил ужасы немецкого плена, ждало нелегкое испытание у себя на родине. Им нужно было доказывать, что они не изменники.
Специальной директивой Сталина в конце 1941 года были созданы особые фильтрационно-проверочные лагеря, в которых помещали бывших военнопленных.
В полосе дислоцирования шести фронтов – 4-х Украинских и 2-х Белорусских было создано более 100 подобных лагерей. К июлю 1944 года «спецпроверку» в них прошли почти 400 тыс. военнопленных. Подавляющее большинство из них было передано райвоенкоматам, около 20 тыс. стали кадрами для оборонной промышленности, 12 тыс. полнили штурмовые батальоны, а более 11 тыс. было арестовано и осуждено.
