Правила форума | ЧаВо | Группы

Страницы истории

Войти | Регистрация
Следующая страница →К последнему сообщению

Алкогольные хроники.

zaperenos
25 3465 19:36 28.02.2015
   Рейтинг темы: +0
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
Пьянство нашего монарха – вещь хорошо известная. Другое дело, что ему пытаются придавать черты чего-то великого. Петр Великий – и пьянство Великое.
Что верно, в общем-то.
Пьяница был большого размаха и организатор спаивания большого числа людей крупнейший и неподражаемый. Непьющих очень не любил. Царским делом считал всех перевоспитать и пить приучить.

Хотя последствия царского пьянства были более или менее стандартны, как в древнерусском тексте о пьянстве: «Аз есмь силен более всех плодов земных... Ноги мои тонки, утроба не обжорлива, руки же мои держат всю землю, а главу имею высокоумну, никто мне умом не равен. А кто со мной подружится и ко мне привыкнет, того перво-наперво сделаю блудником, а к Богу не молебником, а в ночи не сонливым, а на молитву не встанливым. Ляжет спать — ему стенание и печаль на сердце, встанет с похмелья — голова болит, глаза на белый свет не глядят, ничто доброе на ум нейдет, и есть он не желает, горит от жажды душа его — еще выпить хочется».



Все так, все верно.

Петр начал пить достаточно рано, пил много и часто, пьяным бывал нехорош и агрессивен, стал алкоголиком и помер от застарелой болезни почек – и алкоголизма, конечно же. Чем больше пил, тем больше хотелось. Вначале отмечал святки, пасху, тезоименитства, любил ходить на свадьбы и поминки, освящать новые строения и просто «отдыхать». Потом отмечал спуск на воду кораблей, годовщины своих викторий. Поводы иногда были ничтожны, но пилось много. Петр втягивал в пьянство все большее число людей и вообще изображал его чем-то обязательным, европейским способом досуга (в чем был прав, в Европе пили много).

Да, еще Петр любил спаивать женщин. Был весьма блудлив. В связях неразборчив. Болел сифилисом. В общем – прямо-таки герой!

Пьянство Петра - хронологические отметки.

1692 Князь Борис Куракин: «И в то время названной Франц Яковлевич Лефорт пришел в крайнюю милость и конфиденцию интриг амурных. Помянутой Лефорт был человек забавной и роскошной или назвать дебошан французской. И непрестанно давал у себя в доме обеды, супе и балы. … Тут-же в доме (Лефорта) началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, что по три дня запершись в том доме бывали пьяны, и что многим случалось оттого умирать. И от того времени и по сие число и доныне (1727 г.?) пьянство продолжается, и между великими домами в моду пришло. Помянутой-же Лефорт с того времени пришел до такого градусу, что учинен был генералом от инфантерии, и потом адмиралом, и от пьянства скончался <…> Все в слободе офицеры знатные из иноземцов и торговые, так и (на) Поганом пруде не могли единой свадьбы учинить, чтоб его величество не звать и при нем знатных персон на свадьбы. И особливые банкеты чинили, и балы, и супе давали, также и ко многим на погребение зывали, где его царское величество присутствовал со всеми своими дворовыми, по чину их, в епанчах черных».

Начало 1690-ых Всешутейший и всепьянейший собор. Куракин: «Топерь не надобно сего забыть и описать коим образом потешной был патриарх учинен, и митрополиты, и другие чины духовные из придворных знатных персон, которыя кругом его величества были, более ко уничтожению оных чинов, а именно: был названной Матвей Филимонович Нарышкин окольничей, муж глупой, старой и пьяной, которой назван был патриархом; а архиереями названы были от разных провинций из бояр некоторые и протчие другие чины и дьяконы из спальников. И одеяние было поделано некоторым образом шутошное, а не так власное, как на приклад патриарху: митра была жестяная, на форму митр епископов католицких, и на ней написан был Бахус на бочьке, также по одеянию партии игрышные нашиты были; также вместо панагеи фляги глинины надеваны были с колокольчиками. А вместо Евангелия была сделана книга, в которой несколько стклянок с водкою. И все состояло там в церемониях празднество Бахусово… Также и постановление тем патриархам шутошным и архиереям бывало в городе помянутом Плешпурхе, где была сложена вся церемония в терминах таких, о которых запотребно находим не распространять, но кратко скажем к пьянству, и к блуду, и всяким дебошам.Оной-же патриарх с Рождества Христова и во всю зиму до масляницы продолжал славление по всем знатным дворам на Москве, и в слободе, и у знатных купцов с воспением обыкновенным церковным, в которых домех приуготовливали столы полные с кушанием, и где прилучится обедали все, а в других ужиновали, а во оных токмо пивали. И продолжалось каждой день до полуночи и разъезжались всегда веселы. Сие славление многим было безчастное и к наказанию от шуток не малому: многие от дураков были биваны, облиты и обруганы. Главнейшей соборной заповедью, зафиксированной в первых строках Устава, было – «напиваться каждодневно и не ложиться спать трезвыми».1690-ые Празднование святок и иных праздников. Куракин: « Старой обычай есть в народе российском, что пред праздником Рождества Христова и после играют святки, то-есть в дом друзья между собою сбираются в вечеру и из подлых людей сами одеваются в платье машкараты. А у знатных людей люди их играют всякия гистории смешныя. И по тому обыкновенно царское величество при дворе своем также играл святки (с) своими комнатными людьми, и одного избрали за главу и установителя той потехи Василья Соковнина, котораго назвали пророком. Сей муж был злой и всяких пакостей наполнен И в тех святках, что происходило, то великою книгою не описать, и напишем, что знатнаго. А именно: от того начала ругательство началось знатным персонам и великим домом, а особливо княжеским домом многих и старых бояр: людей толстых протаскивали сквозь стула, где невозможно статься; на многих платье дирали и оставляли нагишем; иных гузном яицы на лохани разбивали; иным свечи в проход забивали; иным на лед гузном сажали; иных в проход мехом надували, отчего един Мясной¹), думной дворянин, умер. Иным многия другия ругательства чинили. И сия потеха святков так происходила трудная, что многие к тем дням приуготовливалися, как-бы к смерти. И сие продолжалося до езды заморской в Голандию.

1696 Лефорт пишет в Воронеж: «Сего числа князь Борис Алексеевич у меня будет кушать и про ваше здоровье станем пить; а с Москвы мой первый наслег (ночлег) будет в Дубровицах, и там мы вашу милость не забудем. Что я, что у вашей милости пива доброва нет на Воронеже: я к милости твоей привезу с собою и мушкатель-вейн и пива доброва».

1697 Казимир Валишевский о Петре: «В Либаве он увидал в первый раз Балтийское море, море варягов, и, не имея возможности, благодаря дурной погоде, продолжать свой путь, проводил время в винных погребках в обществе портовых матросов, чокаясь и болтая с ними, упорно выдавая себя на этот раз за простого капитана, на которого возложено поручение вооружить капер для царской службы.

1697 Бранденбург. Петр встретился с курфюрстом, беседовал с ним на плохом немецком языке, усиленно пил венгерское вино, но отказывался от (официального) посещения курфюрста.
1697 Петр в Голландии «… в переписке государя с его сотрудниками происходили задержки; иногда Петр медлил с ответом, но тотчас в этом извинялся, не без смущения, почти пристыженно; «в том вина Хмельницкого»
1698 весна. Пребывание в Англии. Маркиз Кермартен, ставший приятелем Петра, говорит, что обычной утренней порцией Петра была пинта (0,55 л) бренди и бутылка шерри. По свидетельству епископа Солсберри Джилберта Бернета, Петр даже в Англии собственноручно гнал и очищал водку (именно ее английский епископ называл «бренди»). Петр любил добавлять в свой бренди перец и усиленно пропагандировал свое изобретение среди английских знакомых. Известна история, во что превратился дом, в котором проживал Петр с компанией – компенсация последствий бесконечных оргий была оценена в 5000 тогдашних рублей.
1698 Встреча Петра с королем Польши Августом II в Раве. 4 дня кутежей. Во время пьянки было решено заключить союз против Швеции.
1698 Пьянство во времена пыток и казней стрельцов - свидетельства Иоганна Георга Корба29-го сентября (9-го октября).
Царь воспринимал при крещении первого сына датского посланника… Заметив, что фаворит его Алексашка (Меньшиков) во время танцев был опоясан шпагой, царь пощечиной вразумил его, что при этом обыкновенно снимают шпагу; о силе удара свидетельствовала кровь, сильно потекшая у него из носа. ¨
4-го (14-го) октября. Франц Яковлевич Лефорт праздновал день своих именин и сделал великолепный пир, который почтил своим присутствием царь со многими боярами. Думный дьяк Емельян Игнатьевич Украинцев, не знаю за какую вину заслужил гнев царский, и заботясь о сомнительной своей безопасности, дошел до самых крайних мер унижения.
8-го (18-го) октября. Царь обедал у генерала Лефорта.
9-го (19-го) октября. Полковник Чамберс устроил дорогой пир, на котором со многими другими был и царь; не знаю, какая буря нарушила веселье, только царь схватил Лефорта, ударил его об пол и топтал ногами. Кто ближе к огню, тот ближе к пожару.
16-го (26-го) октября. После десяти часов царь приехал в карете на пир, роскошно устроенный…Пир отличался роскошными произведениями кухни и дорогими винами; тут было токайское, венгерское, красное, испанский ссект, рейнвейн, красное французское, отличное от мушкателя, разные меды, и разного рода пиво, и в добавок важнейший напиток у Москвитян — горилка. Боярин Головин имеет природное отвращение от салата и от уксуса; царь приказал полковнику Чамберсу как можно крепче держать Головина и насильно напихал ему и в рот, и в нос салату и уксусу, так что от сильного кашля пошла у него из носа кровь.

1701 февраль. Встреча Петра с польским королем Августом в замке Бирже, близ Динабурга. «Оба союзника начали с возобновления развлечений Равы. Побитый днем как артиллерист, Петр одержал победу вечером; Август так сильно напился, что не представлялось никакой возможности разбудить его на следующий день и поднять на ноги, чтобы идти в церковь. Петр отправился один. Он набожно прослушал обедню – конечно, католическую, потому что действие происходило в Польше, – и со своей обычной любознательностью расспрашивал о подробностях службы. Потом, когда Август проспал свой хмель, оргия снова началась и длилась три дня».
1703 В феврале 1703 г. в записке, адресованной Федору Апраксину: «Я как поехал от вас не знаю: понеже был зело удоволен Бахусовым даром; того для всех прошу, если какую кому нанес досаду, прошения, а паче от тех, которые при прощании были, и да не памятует всяк сей случай».
1703 Петр пишет Меньшикову 3 февраля 1703, сообщая об освящении крепости, выстроенной в недавно подаренном фавориту поместье, получавшим название Ораниенбурга, в Рязанской губернии. «При освящении на бастионе номер первый служила водка, на номере втором – лимонад, на номере третьем рейнвейн, на номере четвертом – пиво, на номере пятом мед. Присутствующие, в числе двадцати человек, и среди них посланники прусский и польский, Кейзерлинг и Кёнигдек, английский купец Стиль и несколько знатных москвичей, подписали это письмо, заменяя свои имена шутливыми прозвищами, а Меншиков ответил в очень серьезном тоне, потому что шведы на носу и нельзя всегда только смеяться. Но вместе с тем он не забыл поблагодарить своего августейшего друга, удостоившего его чести напиться в его имении».

1705 Рассказ о путешествии в Петергоф, в котором принимал участие дипломатический корпус, в мае 1705 года: «9-го царь отправился в Кроншлот, куда мы последовали за ним в галере; но вдруг поднявшаяся буря заставила нас провести два дня и три ночи на этом открытом судне, без огня, без постелей и без провизии. Прибыв наконец в Петербург, мы угостились там по обыкновению, потому что нас заставляли пить столько токайского вина за обедом, что когда настала пора расходиться, мы едва были в состоянии держаться на ногах. Это не помешало царице поднести еще каждому из нас по стакану водки, приблизительно с кружку вместительностью, которую нам пришлось выпить. Это окончательно помутило наши рассудки, и мы предались сну, кто в саду, кто в лесу, кто, наконец, где попало на земле. В четыре часа пополудни нас разбудили и привели во дворец, где царь раздал каждому по топору с приказанием следовать за собой. Он привел нас в лес и пометил вдоль моря аллею шагов в сто, где следовало срубить деревья. Он первый принялся за работу, и хотя мы не привыкли к такому тяжелому труду, однако часа через три справились со своей задачей всемером, сколько нас было, за исключением его величества. Винные пары за это время уже успели в значительной степени улетучиться, и с нами не произошло никакого случая, только одного посла, работавшего со слишком большим усердием, задело при падении дерево и слегка ранило. Царь нас поблагодарил за исполненную нами работу, а вечером нас угостили по обыкновению и поднесли еще такую обильную порцию пития, что мы повалились совершенно без чувств. Мы не проспали и полутора часов, когда около полуночи пришел нас разбудить один из любимцев царя, чтобы отвести насильно к князю Черкасскому, спавшему с женой. Нам пришлось до четырех часов утра провести у их постели и все время пить вино и водку, так что под конец мы не знали, как добраться до дому. В восемь часов нас пригласили завтракать во дворец; но вместо кофе или чая, на который мы рассчитывали, нам подали по большому стакану водки, после чего отправили подышать свежим воздухом на высокий холм, у подножия которого мы нашли крестьянина с восемью несчастными клячами, без седел и стремян, стоившими все вместе не больше четырех талеров. Всякий сел на своего коня, и в таком комичном виде мы проехались перед их высочествами царевнами, любовавшимися в окно».

1705 Утром 11 июля 1705 г., посетив базильянский монастырь в Полоцке, Петр остановился перед статуей прославленного мученика ордена, блаженного Иосафата. Он изображен с топором, вонзившимся в череп. Царь спросил объяснения: «Кто замучил этого святого?» – «Схизматики». Этого слова достаточно было, чтобы вывести царя из себя. Он ударил шпагой отца Козиковского, настоятеля, и убил его; офицеры его свиты бросились на остальных монахов; трое также были заколоты насмерть; два других – серьезно раненные, – умерли через несколько дней; монастырь был отдан на разграбление; разоренная церковь служила кладовой для царских войск. Рассказ, немедленно посланный из Полоцка в Рим и оповещенный в униатских церквах, сообщал еще новые, ужасные и возмутительных подробности. Царь был изображен там призывающим свою английскую собаку, чтобы загрызть первую жертву; он якобы приказывал отрезать груди у женщин, не имевших за собой другой вины кроме несчастья, что присутствовали и при резне и были не в силах скрыть своего волнения. В этом была определенная доля преувеличения. Но факты, приведенные выше, удостоверены. В «Истории Шведской войны» в первоначальной редакции царского секретаря Макарова находилось следующее лаконическое сообщение: «30 июня (11 июля) был в униатской церкви в Полоцке и убил пять униатов, обозвавших наших генералов еретиками». Петр подтвердил признание, собственноручно вычеркнув его. И все сведения относительно происшествия тождественны в одном отношении: отправляясь в монастырь, Петр был пьян: он только что вернулся с ночной оргии.

1707 Казимир Валишевский: «В декабре 1707 г., когда Карл XII подготовлялся к решительному походу, – завоеванию сердца России, – оборона страны оставалась в беспомощном состоянии, потому что царь находился в Москве и там веселился. Меншиков слал ему курьера за курьером, убеждая прибыть в армию; он оставлял пакеты нераспечатанными и продолжал празднества.

1709 После окончания Полтавской битвы, вместо того, чтобы преследовать бежавшего неприятеля, Петр сел пить, позвав за стол соратников и плененных шведских генералов. Петр произнес тогда тост: «Я пью за здоровье своих учителей, которые меня воевать научили». Валишевский «… целые сутки были потеряны Меншиковым перед преследованием, которое, последуй оно тот же час за поражением шведов, неминуемо отдало бы в руки русских Карла с остатками побежденной армии.

1709-1711 …Из воспоминаний Юста Юля, морского офицера и дипломата, датского посланника при дворе Петра Великого: «Царь не желал пользоваться титулом Величества, когда находился на судне и требовал, чтобы его в это время называли «г-н Шаутбенахт» (младший адмиральский чин). Однажды я оговорился, и царский ключник тут же поднес мне большой стакан водки. Пользуясь его медлительностью, я убежал на переднюю часть судна, затем взбежал на фокванты, где и уселся на месте их скрепления с путсельвантами. Когда об этом доложили царю, Его Величество полез за мной сам на фокванты, держа в зубах стакан, от которого я только что спасся, уселся рядом со мной, и там, где я рассчитывал найти полную безопасность, мне пришлось выпить не только этот стакан, но еще и 4 других стакана. После этого я так захмелел, что мог спуститься вниз лишь с величайшей опасностью…».
Примерно в то же время – создан «Великобританский славный монастырь» (члены — в основном иностранцы), нечто вроде филиала «Всешутейшего и всепьянейшего собора» - для иностранцев. Петр назначил себя протодьяконом. В уставе монастыря в главе о наказаниях значились устроение обеда по «Бахусову закону», а для нижних чинов — шутовская порка: «Разболокши из платья, в одной сорочке повалить его брюхом на стул и, кому прикажет президент, ударять ево рукою по гузну».
-----перед Полтавской битвой Харьковскую крепость посетил царь Петр Первый (1672-1725). Он, боялся нападения шведов именно в этом месте, поэтому внимательно осмотрел рвы и стены, и дал приказания укреплять. На следующий день царь отправился на молебен в Покровский собор. По пути Петр (был одет в мундир драгунского полковника) с князем Меншиковым зашли в кабак.

- Пересказывают, что весь кабак был битком набит казаками, которые обсуждали войну со шведами и пили сивуху, - рассказывает аспирант исторического факультета ХНУ им. Каразина Кирилл Мызгин. - И Петр, который недолюбливал казаков, в запале предложил спор, кто кого перепьет. Неизвестно, сколько уже и без того хорошо поддатый самодержец выпил, но в итоге он перепутал церкви и попал на молебен не в Покровский собор, а в Николаевский храм, где его совсем не ждали. Говорят, что после этих приключений Петр полюбил небольшой город-крепость, и эта любовь передалась всей династии Романовых.
1711
Трагедией завершились пиры, ознаменованные свадьбой Царевны Анны Иоанновны с герцогом Курляндским Фридрихом Вильгельмом, Августейшим племянником короля Прусского: “…брачная жизнь Анны Иоанновны продолжалась с небольшим два месяца. В январе 1711 года она отправилась вместе с мужем в Митаву, но 9 числа, в сорока верстах от Петербурга...молодой герцог скончался. На основании некоторых известий, он умер от непомерного потребления крепких напитков, которыми так заботливо угощал его сам Петр и все петербургские сановники”
В Дрездене в 1711 г. в гостинице «Goldener Ring» излюбленное местопребывание Петра было в лакейской; он завтракал и пил с прислугой на дворе. При отъезде пытался увезти занавеси.

1715 генерал-фельдмаршал граф Борис Петрович Шереметев пишет Петру, как они праздновали рождение его сына Петра Петровича в рапорте от 27 ноября – зная, что царь с удовольствием будет это читать:
«И умысля над нами Ивашко Хмельницкий, незнамо откуду прибыв, учал нас бить и по земле волочить, что друг друга не свидели.И сперва напал на генерал-маеора Леси, видя ево безсильна, ударил ево правую ланиту и так ево ушиб, что не мог на ногах устоять. А потом генерал-маеора Шарфа изувечил без милости. Репнин хотел их сикуровать, и тот Хмельницкий воровски зделал, под ноги ударил - и на лавку не попал, а на землю упал. И я з Глебовым, видя такую силу, совокупившися, пошли на него, Хмельницкого, дескурацией и насилу от него спаслися, ибо, по щастию нашему, прилучилися дефилеи надежные. Я на утрее опамятовался на постели в сапогах без рубашки, только в одном галстухе и парике. А Глебов ретировался под стол и, пришедши в память, не знал, как и куда вытить».

1718 Поездка во Францию. Вспоминает посланный встречать царя сановник французского короля и его регента Либуа: «Царь встает рано утром, обедает в десять часов, слегка ужинает, когда хорошо пообедал, и ложится спать в девять часов; но между обедом и ужином поглощает невероятное количество анисовой водки, пива, вина, фруктов и всевозможной еды. У него всегда под рукой два-три блюда, изготовленных его поваром; он встает из-за роскошно сервированного стола, чтобы поесть у себя в комнате; приказывает варить пиво своему человеку, находя отвратительным то, которое подается ему, жалуется на все...». Наступила русская пасха… : все (русские) были мертвецки пьяны. Либуа: «Один государь держался на ногах и находился почти в обычном состоянии, хотя выходил инкогнито в восемь часов вечера, отправляясь пить к своим музыкантам, помещенным в трактире».
1718 В Париже. «В Марли он не ограничился проказами, недостойными государя. «Это место он избрал, – рассказывает один современник, – чтобы запереться со взятой им тут же любовницей, которой он доказал свою удаль в апартаментах г-жи де Ментенон». Затем он отослал ее, подарив ей два экю, и хвастался герцогу Орлеанскому своим похождением в выражениях, которые современник решается привести только по-латыни: «Dixit ei se salutavisse quemdam meretricem decies nocte in una, et, huic datis pro tanto labore tantum duobus nummis, tunc illam exctamarisse: Sane, Domine, ut vir magnifice, sed parcissime ut imperator mecum egisti». Слух об оргиях, свидетелями которых он делал королевские дворцы, достиг г-жи де Ментенон в ее глубоком уединении. Она сообщала о том племяннице: «Мне передают, что царь повсюду таскает за собой публичную женщину, к великому скандалу Версаля, Трианона и Марли». … В Фонтенбло царь принимал мало участия в охоте, но поужинал настолько плотно, что на обратном пути герцог д’Антен счел более благоразумным отказаться от его общества и пересесть в другую карету. И он оказался прав, «потому что, – передает Сен-Симон, – царь оставил в своей карете следы того, что слишком много съел и выпил».
1718 29 июля - вскоре после смерти царевича Алексея Петровича (26 июля), вероятно, забитого Петром насмерть. «В тезоименитство Его Величества (после обычного богослужения и пальбы) спущен в адмиралтействе новопостроенный корабль «Лесной»,который построен Его Величеством собственным тщанием, где изволил быть и Его Величество и прочие господа сенаторы и министры, и веселились довольно».
В депешах от 4 и 8 июля Петр также сообщает об обеде, данном по этому случаю в Летнем дворце, о ночном празднестве и фейерверке. Спрошенный членами дипломатического корпуса относительно ношения траура, канцлер дал отрицательный ответ, потому что царевич умер, как преступник.
Примерно с того лета в обычай вошли обязательные еженедельные пьянки горожан высщего и среднего сословия в Летнем саду. Уклонявшихся наказывали штрафом в 50 рублей. В назначенный царем день над Петропавловской крепостью взвивался желтый флаг, а в пятом часу пополудни раздавались пушечные выстрелы. Дворяне, чиновники, канцеляристы, корабелы и иностранные матросы съезжались на лодках к Летнему саду. На центральной аллее их поджидала императрица с принцессами. Наиболее уважаемых гостей Екатерина потчевала из своих рук чаркой водки или стаканом вина. Откланявшись, гости спешили представиться императору. Петр сидел на любимом месте - на шкиперской площадке у фонтана за столом, уставленным бутылками со стаканами, лежащими трубками и кисетами с табаком. В 6 часов дюжие гренадеры начинали затаскивать в сад огромные бочки. Резкий дух хлебной водки, исходивший от них, проникал за сто шагов даже в поперечные аллеи. Гренадеры останавливали всех подряд и предлагали выпить за здоровье царя-батюшки. Отказаться было невозможно ни старым, ни хворым, ни женщинам. Ворота были предусмотрительно закрыты, а возле лодок стояли часовые, поэтому все пути отступления оказывались отрезанными. Покинуть сад можно было лишь с личного разрешения Петра, который давал его крайне неохотно.

В царском доме пир веселый;
Речь гостей хмельна, шумна;
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.

А.С.Пушкин. «Пир Петра Первого»

1718 Начало ассамблей, также сопряженных с пьянством. Во времена Петра I существовало много мероприятий, где пили алкогольные напитки. Пили российские и импортные водки, анисовую, янивер, французские, гданские, пили все, в том числе и виноградные вина, и много пили. Царь учредил для своих сподвижников «Сумасброднейший всешутейский и всепьянящий собор», для иностранцев - «Великобританский славный монастырь», где все активно поклонялись Бахусу. Эти учреждения просуществовали не менее 30 лет – с начала 1690-х до середины 1720-х годов.

В 25 ноября Пётр I издал указ об ассамблеях. Следом вышел указ «О достоинстве гостевом, на ассамблеях быть имеющем». «<…> 6. В гости придя, с расположением дома ознакомься заранее на легкую голову, особливо отметив расположение клозетов, а сведения эти в ту часть разума отложи, коя винищу менее остальных подвластна. <…> 8. Зелье же пить вволю, понеже ноги держат. Буде откажут - пить сидя. Лежащему не подносить - дабы не захлебнулся, хотя бы и просил. Захлебнувшемуся же слава! Ибо сия смерть на Руси издревле почётна есть. <…> 10. Упитых складывать бережно, дабы не повредить, и не мешали бы танцам. Складывать отдельно, пол соблюдая, иначе при пробуждении конфуза не оберёшься.» Пили лихо, танцевали до упаду.Пить должны были и женщины. Так, дочь вице-канцлера Шафирова, крещенного еврея, отказалась на такой ассамблее от чарки водки; Петр закричал ей: «скверное еврейское отродье, я научу тебя слушаться!» И подтвердил свое восклицание двумя увесистыми пощечинами. Уклонение от и посещения ассамблей также наказывалось водкой – Берхгольц всем женщинам, пропустившим одно из танцевальных собраний, было приказано явиться в Сенат и «понести наказание, сводившееся к употреблению значительного количества водки».

1721 Обилие вина и шума на продолжительном торжестве после заключение Ништадтского мира со Швецией (1721), “не мешало гостям чувствовать скуку и тягость от обязательного веселья по наряду, даже со штрафом за уклонение (50 рублей). Семь дней, как пишет Ключевский, - “тысяча масок ходила, толкалась, пила, плясала целую неделю, и все были рады-радешеньки, когда дотянули служебное веселье до указанного срока.

1721 июль Освящении линкора «Пантелеймон-Виктория» - по свидетельству Берхгольца: «Пиршество началось, когда корабль сошел со стапеля и занял свое место на якоре. Дамы с царицей пировали в верхней каюте, а мужчины во главе с царем - в нижней. Когда Петр провозглашал тосты, на стоявшем неподалеку фрегате стреляли из пушек.
Неожиданно царь обнаружил, что не все из гостей пьют честно. Это его рассердило, и он приказал каждому выпить в своем присутствии по большому стакану венгерского. В стаканы наливали из двух бутылок (Берхгольцу показалось, что вино смешивали с водкой), и поэтому все быстро опьянели. Проследив, чтобы выпили все, Петр отправился к дамам, но перед этим приказал никого не выпускать с корабля без его разрешения.

1722 В 1722 году Петр прибыл в Москву для празднования Ништадтского мира. Специальным указом была назначена ассамблея, на которую было приказано явиться всем дамам «старше десяти лет», под угрозой «жестокого наказания». Пришло всего семьдесят.

1723 В августе 1723 года голштинец Берхгольц присутствовал на пиршестве по случаю встречи петровского ботика, которое «продолжалось с 6 часов после обеда до 4 с лишним часов утра, и так как император был расположен пить и несколько раз говорил, что тот бездельник, кто в этот день не напьется с ним пьян, то так страшно пили, как еще никогда и нигде во все пребывание наше в России».

1723 Годовщина празднования Ништадтского мира, в начале сентября 1723 года М. И. Семевский пишет: “все были обязаны подпискою явиться на это празднество. В течении восьми дней по улицам Петербурга выдвигались торжественные процессии, были самые разнообразные костюмы По свидетельству одного из участников пиров: “С этих пирушек, благодаря его высочеству (А. Д. Меншиков) и другим питухам, которые пили с замечательною энергиею и всячески старались напоить друг друга, многие сановники...редко приезжали домой здоровыми. Вино занимало сановников, танцы - развлекали дам...”

1724 На масленице 1724 г. толпа от шестидесяти до семидесяти человек, дворян, офицеров и духовенства, – в том числе царский духовник Надежинский, – горожан и простонародья – среди них матрос, идущий на руках головой вниз, отчаянно кривляясь, – сопровождала царя по улицам. Эти люди, набранные из числа самых горьких пьяниц и низких распутников, составляли настоящее братство, собиравшееся по установленным дням под названием «беспечального собора», и предававшееся оргиям, часто затягивавшимся на целые сутки. Иногда в такие собрания приглашались также дамы, и высшим сановникам, министрам, генералам, людям с весом и в летах часто приходилось принимать участие в развлечениях «собора».

1724 Саксонский посланник Лефорт 22 августа 1724 г. сообщает: «Царь уже шесть дней не выходит из своей комнаты, чувствуя себя нездоровым вследствие оргий, происходивших в Царской мызе (теперешнее Царское Село) по поводу закладки церкви, крещенной тремя тысячами бутылок вина, благодаря чему задерживается поездка в Кронштадт.

1725 В январе 1725 г. переговоры, завязавшиеся относительно заключения первого франко-русского союза, неожиданно приостановились; французский посол Кампредон, обеспокоенный, обратился к Остерману и наконец вырвал у него многозначительное признание: «В настоящее время невозможно беседовать с царем о серьезных вещах; он всецело поглощен развлечениями, заключающимися в ежедневных скитаниях из дому в дом по знатнейшим семьям столицы в сопровождении двухсот человек, музыкантов и тому подобное, распевающих на всякие лады и угощающихся едой и питьем за счет тех, кого посещают.
«В январе 1725 г. восьмидесятилетний старец из родовитой семьи, Матвей Головин, должен был по приказу царя участвовать в шествии, наряженный чертом. Он отказался. Тогда по знаку Петра на него бросились, раздели донага, нахлобучили шапку с картонными рогами и в таком виде выдержали целый час на льду, на Неве. Он схватил горячку и умер».




Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!
Ссылка Нарушение Цитировать  
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
20:04 28.02.2015
После смерти Петра не осталось завещания кому он оставил престол. Бояре хотели, чтобы царем был избран Петр Алексеевич, девятилетний сын замученного цесаревича.

Царицей сделалась Екатерина. Великая, могучая Россия имела теперь правительницей неграмотную немецкую прачку. Но, видимо, так было нужно для развития России.
Екатерина I вошла на престол в 1725 году сразу после смерти своего мужа Петра I . И хоть она правила всего два года, она запомнилась многим своей щедростью, кому то простотой, а кому то своей разгульной жизнью. Какая жу у нее была биография?

До знакомства с Петром I.

Екатерина Алексеевна Михайлова или же Марта Самуиловна Скавронская по разным источника родилась в Ливонии в семье латышских крестьян в 1684 . Её родители умерли от чумы в это же год и маленькая Марта осталась с дядей. В последствие он отдал её в дом лютеранского пастыря Эрнста Глюка. Но правда сам пастырь не обучал девочку грамоте и церковному учению. Она прожила у него в качестве служанки. По другой версии её овдовевшая мать отдала Марту в услужении Глюку. Так или иначе она начала свою жизнь не в самых выгодных для себя условий. У Глюка она выполняла трудную работу и(Скорей всего из-за нехватки денег) подрабатывала проституткой .В 17 лет её отдали замуж за шведского драгуна по имени Иоганн Крузе. Через несколько дней он пропал без вести в битве с русскими войсками, наступавшими на Мариенбург. После захвата крепости в 1702 году русскими войсками, Марта оказалась в плену у фельдмаршала русской армии Шереметьева, в качестве наложницы. Но она не пробыла у него долгое время. Через несколько месяцев её забрал к себе Александр Меньшиков, рассорившийся с Шереметьевым. Она проживала у него в качестве служанки для сексуальных услуг. Она была наверно очень красива или просто авантюристкой, которая умела повелевать сердцами многих мужчин. Так или иначе, у Меньшикова она задержалась недолго. В 1703 году он уступил Марту Петру I в знак преданности и дружбы.

Екатерина I как любовница Петра I.

Надо отметить, что Марту Катериной назвал сам Пётр. В своих письмах ей, он называл её Катериной Василевской.Но при том что она была в покровительстве русского царя она всё же была неграмотна и не блистала умом.. Марта обладала простым и лёгким нравом, отнюдь не свойственным императрице, но царь полюбил её (возможно именно за это). Многие их придворных считали её провинциалкой , которая не умела одеваться, разговаривать и просто была не красивой. Кстати на счёт её красоты: здесь данные весьма противоречивы. Она описывается как не высокая, толстая и чёрненькая. Так говорили о ней придворные дамы. Мужчины же говорили о ней напротив, много хорошего. Так или иначе, Екатериной восхищались и одновременно завидовали. Современники пишут, что только она могла утешить Петра в период его гнева. Только она по настоящему понимала его и в трудные минуты жизни помогала ему. Он любил её по настоящему, наверняка не знав её истинного характера, который раскроется позже. У них было одиннадцать детей, но большинство из них умерло ещё в младенчестве. Выжили лишь две дочки: Анна и Елизавета. Первый ребёнок, которым порадовала Петра Катерина, был Пётр. Через год родился Павел. И оба они умерли, не прожив и трёх лет. Так же уже упомянутые Анна, которая родилась в 1708 году и Елизавета, которая родилась в 1709 году. Я перечислил лишь тех детей, родившийся до бракосочетания Екатерины и Петра. В 1705 году Пётр отправил свою любовницу учиться в село Преображенское. Там она научилась читать и писать на русском языке. В 1707 или 1708 году Катерина приняла православие и в крещение взяла имя Екатерина. Теперь её звали Екатерина Алексеевна Михайлова. Пётр I брал свою возлюбленную почти на все торжества. Пожалуй не было не единого парада, воинских учений, праздников, знаменитых приёмов, где не побывала бы она. Где был Пётр, там была и она. И вот на одном из этих парадов по разным источникам, экс-супруг Екатерины Иоганн Крузе, который пропал без вести ещё в далёком 1702 году, объявляется на параде, после Полтавской битвы в 1710 году. Он заявил о своей женитьбе с Мартой, чем был сослан в Сибирь, где и умер. Это было лишь краткое напоминание самой Екатерине, о старой жизни. Долгое время все видели в Екатерине всего лишь любовницу Петра. В 1711 году он решился на законное бракосочетание.

Екатерина I как супруга Петра I.

В 1711 году хоть и не было полноценного венчания, Пётр ясно давал понять, что Екатерина его новая супруга. В 1712 году состоялось венчание в церкви Исаакия Далмацкого в Санкт-Петербурге. Екатерина, как было указано в начале, отличалась своей щедростью. Она раздавала деньги почти всякому слуге. Стоило принести ей обед или распить с кем нибудь из дворян разные сорта вина, Екатерина одаривала его червонцами. Если хоть кто-то приходил к дворцу с просьбой о милостни, она давала деньги. Особенно она сблизилась с Анастасией Петровной Галициной. Из расходной книге с 1722-1725 годах можно вполне понять весь характер императрицы. Она не жалела денег почти не на что. Кому-то она оплатила обучение в Европе, а кому-то просто давала денег. Вобщем Екатерина показывает себя с разных сторон.

Но всё же она была простолюдинкой, тем более(в прошлом) «падшая» женщина. Ещё при жизни Петра она устраивала разные приёмы( или проще говоря «попойки»). Да она не отличалась благочестием и отдавалась разным развлечениям, но это был пожалуй единственный человек, который любил(или делала вид что любила) Петра. В своих письмах он пишет о Екатерине ласково и нежно, как искренне любящий человек. Так или иначе, Екатерина всё же предала своего супруга. В 1724 году Пётр уличиол её в измене с её камергером Монсом. Камергер был казнён ,его голову в назидание заспиртовали и поставили на прикраватные столик царицы,а Екатерина и её супруг рассорились. Они смогли помириться лишь перед кончиной Петра. Она не отходила не на секунды от его постели, где он и умер у неё на руках. Ещё в 1723 году на манифесте, Пётр огласил во все услышинья о коронации Екатерины за её заслуги. Уже тогда Пётр решил оставить престол ей, или хотел это сделать.

Путь к власти.

У Екатерины было довольно много соперников в борьбе за власть. Это её дочки Анна и Елизавета. И также сын сына Петра Великого Пётр Алексеевич. Екатерину поддерживал князь Меншиков ещё некоторые дворяне, а Петра старая, родовая знать в лице Галицыных и Долгоруких. В этом противостоянии верх одержала Екатерина ( не без помощи Меншикова). Но ключевую роль здесь сыграла гвардия. Преображенский полк отрыто заявили, что готовы разбить головы старым боярам, лишь бы они не трогали Екатерину. Гвардию пригласил сам Меншиков, дабы победа Екатерины была окончательна. Путь к власти был не долог и, кажется, за царицу были почти все простые люди. Как мне кажется в народе она пользовалась популярностью.

Правление Екатерины(1725-1727 года)

Хоть страной и стала управлять бывшая горничная и проститутка, всё выглядело не так плохо. По факту страной управлял Меншиков. Он же и стал её Фаворитом. Правление Екатерины можно ознаменовать разгульным царствованием. За эти два года что она правила было потрачено колоссальное количество денег на её развлечения. Стоит начать с её вечерних и ночных поседелок, которые она проводила с рюмкой или бокалом. Екатерина швырялась деньгами во все стороны. Во дворце царил настоящий хаос. Это отмечают многие дипломаты и просто придворные люди. Из годового бюджета в десять миллионов рублей, один миллион тратился только на спиртные напитки! Утро начиналось с посещении её спальни Меншикова и двумя рюмками водки. Двор состоял из разных людей, которые только и делали, что пили и праздновали вместе с царицей. У Екатерины было много молодых любовников. В общем, со смертью Петра Великого «душа» Екатерины пошла во все «тажки». Это означает, что она всегда была такой в душе, даже при Петре.

Войн Царица практически не вела. Политикой не занималась. Вела исключительно разгульный образ жизни. Народ всё же любил свою императрицу. Она была щедра к простым людям и за это её любили. Она не вмешивалась в дела страны и, возможно это было и к лучшему. Постоянные «попойки» подорвали здоровье Екатерины. В 1727 году она умирает от абсцесса лёгкого. Или же, по маловероятной версии смерть наступила от жесточайшего приступа ревматизма. Так или иначе, она закончила свою жизнь на сорок третьем году жизни. При ней было заключено несколько договоров с другими странами. Антитурецкий блок, Венский союзный договор с правительством Карла VI. С правления Екатерины начинается эпоха дворцовых переворотов. Отныне большое влияние оказывала гвардия, которая решала кто будет у власти, а кто нет. Роль дворянства сильно возрасла, а роль сената упала. Все решения принимали дворяни. Они приносили документы царице на подпись и она не гладя их подписывала.
Однако,во всем этом были и положительные стороны.Русские увидели, что женщина может быть и царицей, и права женщины в семье расширились, а раньше баба ничего в доме не значила,теперь же императрица с утра вместе с Меньшиковым выпивала несколько стаканов водки, потом целый день пили наливки, вечером начинались былы и простые попойки с фаворитами,женщин никто не угнетал и они пили наравне с мужчинами..
Хотя Екатерина не сама правила. Ее фаворит Меньшиков захватил власть, а Екатерина только пьянствовала с придвор­ными и солдатами. Она пила водку стаканами, как мужчина. Она завела сразу несколько любовников и не скрывала связей. Меньшиков ей в конце-концов надоел.

Екатерина Первая бросала любовникам тысячи, но когда к ней обратились крестьяне ее села, погорельцы, прося помощи, она веле­ла ответить, что у нее нет денег. А сама жила на русские народные деньги! Но попойки, разврат и пиры поглощали все деньги, которые она брала из государственной казны. Петр сам отдал ей ключи от русской казны.

Фаворита все ненавидели. Вечно пьяная Екатерина Первая ни­когда не бывала в Сенате, и все дела решал Меншиков. Аристокра­там было обидно, что бывший пирожник ими управляет. Главным было тогда происхождение.

Все были, кроме того, недовольны, что сын замученного цареви­ча Алексея устранен от престола. Петр Великий вечно жаловался, что денег в казне нет. У матро­сов и солдат не было даже рубах. Но миллион для дочери нашелся.

Земледелие и промышленность падали. В 1725 году государст­венный
доход дошел до десяти миллионов, а в 1726-м - только до 8.000.000 рублей. У крестьян отбирали последнее имущество. Все торговали мужиком и заставляли его работать на себя.

Смерть Петра, кроме того, почти рассорила Россию с Англией и Францией, которая в свою очередь предложила России союз, но Екатерина потре­бовала, чтобы Людовик XV женился на Елизавете. Однако гордая французская династия не пожелала иметь в семье дочь магдебургской солдатки. Из Версаля сообщили, что ни король, ни его брат не могут жениться на цесаревне, потому что уже сделали предложения английским принцессам.

После смерти Екатерины 1-й ,вследствии алкогольной интоксикации на престол вошёл её приемник Пётр II.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
20:14 28.02.2015
Петр первый пил водку, настоянную в самоваре из горного хрусталя

Очищенный с помощью этого камня крепкий напиток становится прозрачным и легким
Уникальный хрустальный самовар, один из самых любимых предметов обихода знаменитого российского самодержца, может стать главным «героем» нового рекламного ролика водки «SV». Переговоры с Оружейной палатой, где хранится реликвия, ведет агентство «Брендсторм», предложившее эту идею компании «Союз-Виктан».
Удивительные свойства горного хрусталя известны человечеству с древности. Согласно древнегреческой мифологии, боги пили амброзию из хрустальных кубков. Такой посудой пользовалась высшая римская знать. Так, у римского императора Нерона была коллекция кубков, вырезанных из цельных кусков горного хрусталя. А знаменитый любитель вина Тиберий вообще отказывался от хмельного напитка, если тот был подан не в хрустальной посуде. Жрецы майя использовали сосуды из хрусталя в своих магических ритуалах. Ацтеки же считали горный хрусталь камнем чистоты и познания.
- Как показывают современные научные исследования, воззрения древних были отнюдь не наивны, — рассказывает доцент Московского химико-технологического института им. Менделеева Виктор Божов. — Горный хрусталь обладает способностью смягчать и очищать воду. Доказано, что польза главной жидкости планеты зависит от формы ее кристаллической решетки. При различных воздействиях, причем не только химических или физических, но и психоэмоциональных (например, музыка, голос), кристалл меняется: деформируется или, наоборот, приобретает правильную форму. По наблюдениям геофизиков, самую совершенную форму — «снежинки» — кристалл Н2О приобретает под воздействием горного хрусталя. Соответственно, водка, производимая с использованием этого минерала отличается «хрустальной» чистотой и прозрачностью. Это креативщики «Брендсторм» и попытаются донести.
История с русским царем выбрана неслучайно. Петр Первый, как утверждают историки, пил из хрустального самовара отнюдь не чай. Склонный к эпатажу российский император любил подшучивать над иностранными послами. Перед застольем, говорят, в самовар заливалась водка, немного разбавленная чаем. Петр покатывался со смеху, наблюдая, как менялись лица послов после глотка императорского угощения. Настоянная в хрустальном самоваре водка, как говорили на Руси, «зело мозги прочищает и дозволяет видеть человека вглубь». Интересно, что до конца жизни Петр так ни разу и не использовал самовар по своему прямому назначению — для приготовления чая, — хотя горный хрусталь способен выдерживать температуру до 1500 градусов.


УКАЗЫ ПЕТРА ПЕРВОГО.

О достоинстве гостевом на ассамблеях имеющим (1700г.)СН..
Перед появлением многонародным гостю надлежит быти:
- мыту старательно, без пропускания оных мест;
- бриту тщательно, дабы нежностям дамским щетиною мерзкой урону не нанести;
- голодному наполовину и пьяному самою малость.

В гости придя с расположением дома ознакомиться заранее на лёгкую голову, особливо отметив расположение клозетов, а сведения в ту часть разума отложи, коя винищу менее остальных подвластна.

Явства употребляй умеренно, дабы брюхом отяжелевшим препятствий танцам не учинить. Зелье же пить в волю, нежели ноги держат, буде откажут - пить сидя. Лежачему не подносить, дабы не захлебнулся, хоть бы и просил. Захлебнувшемуся же слава, ибо сия смерть на Руси почётна.

Ежели меры не знаешь - на супругу положись - оный страж поболее государевых бдение имеет.

Упитых складывать бережно, дабы не повредить и не мешали бы танцам.

Складывать отдельно, пол соблюдая, иначе при пробуждении конфуза не оберёшься.

Беду почуяв, не паникуй, нескорым шагом следуй в место упомянутое, но по дороге не мешкай и все силы употребляй для содержания в крепости злодейски предавшего тебя брюха.

Будучи без жены, а то и, дай бог, холостым, на прелести дамские
взирай не с открытой жадностью, но исподтишка - они и это примечают, не сомневайся. Таким манером и их уважишь и нахалом не прослывёшь.

Руками не действуй, сильно остерегаясь и только явный знак получив, что оное дозволяется, иначе конфуз свой на лице будешь носить долго.

Без пения нет веселья на Руси, но оное начинают по знаку
хозяйскому, в раж не входи, соседа слушай - ревя в одиночку
уподобляешься ослице Валаамовой, музыкальностью и сладкоголосьем же, напротив, снискаешь многие похвалы гостей.
Помни, сердце дамское на музыку податливо.

Нами замечено, что в ассамблеях и на Невской першпективе иные щеголи в гишпанских панталонах предерзко щеголяют. Указую оных вылавливать, сводить на Литейный двор и пороть кнутом, пока оные панталоны в лохмотья не обратятся. На вопли и звание наказуемых - не взирать

Явства употребляй умеренно, дабы брюхом отяжелевшим препятствий танцам не учинить.

Лицу подчиненному перед лицом начальствующим надлежит иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальника.

«Штурманов в кабаки не пущать, ибо они, отродье хамское, не замедля напиваются и дебош устраивают.» -

«Штурманов во время баталии на верхнюю палубу не пущать, ибо они своим гнусным видом, всю баталию расстраивают.»
Указую господам сенаторам держать речи в присутствии не по-писанному, а токмо своими словами, дабы дурь всякого сразу была видна.

Штурман - натура хамская, до баб и вина охочая. Но за знание наук хитростных в кают-кампанию пущать и алтыны на водку давать.

"Все пожекты зело добрыми быть должны, дабы казну зряшно не разорять и Отечеству ущерба не чинить. Ежели кто прожекты начнёт абы как ляпать, тому чина лишу и кнутом драть велю."

...торговля - дело воровское, а посему им жалованье мизерное назначить, и вешать по одному в год, дабы другим не повадно было.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
20:57 28.02.2015
В допетровскую эпоху пьянство было свойственно некоторой части простолюдинов из-за силой навязанного им кабацкого стиля потребления алкоголя. Аристократия и зажиточный люд были гораздо менее подвержены этому пороку, поскольку им дозволялось самим производить вино и потреблять в домашних условиях. Даже во время царских приёмов и пиров неукоснительно соблюдался ритуал умеренного угощения медами и иноземными винами, после чего все чинно расходились. До царствования Петра Первого о пьянстве в стенах Кремля не известно ровным счётом ничего.
Нынешние школьники воспринимают Петровскую эпоху по учебникам, где реформы изложены по порядку с указанием их очевидных (для нас) плюсов и минусов, что едва ли было понятным людям той эпохи. Многие из них ничего не слышали про Сенат или прокуратуру, а о новом таможенном тарифе, «меркантилизме» или успехах внешней политики даже не подозревали. Зато для них были куда более ощутимы рекрутчина и бесконечные походы, увеличивавшиеся подати (включая, например, побор «за серые глаза»), разнообразные «службы» и повинности, в том числе — бесплатно трудиться на новых предприятиях.

Даже дворянам, которым не привыкать было к тяжкой военной службе, пришлось перекраивать, хотя бы отчасти, на иноземный обычай свой обиход и учиться. В чужой стране надо было усваивать премудрости высшей школы, не учась до того и в начальной. В самой России отсутствовали квалифицированные преподаватели, методика и сама привычная нам школьная терминология. Не обремененному знаниями школьнику XVIII столетия каждый день предстояло с голоса запоминать и заучивать наизусть что-то вроде: «Что есть умножение? — Умножить два числа вместе значит: дабы сыскать третие число, которое содержит в себе столько единиц из двух чисел, данных для умножения, как и другое от сих двух чисел содержит единицу». Он вычерчивал фигуры под названием «двойные теналли бонет апретр» или зубрил по истории вопросы и ответы: «Что об Артаксерксе II знать должно? — У него было 360 наложниц, с которыми прижил он 115 сынов», — и хорошо, если по-русски, а часто — еще и по-немецки или на латыни. Бывало, что отправке в Париж или Амстердам отпрыски лучших фамилий предпочитали монастырь, а четверо русских гардемаринов сбежали от наук из испанского Кадикса в Африку — правда, скорее всего из-за проблем с географией.

Нам сейчас трудно представить себе потрясение традиционно воспитанного человека, когда он, оказавшись в невском «парадизе», видел, как полупьяный благочестивый государь царь Петр Алексеевич в «песьем облике» (бритый), в немецком кафтане, с трубкой в зубах изъяснялся на жаргоне голландского портового кабака со столь же непотребно выглядевшими гостями в Летнем саду среди мраморных «голых девок» и соблазнительно одетых живых прелестниц.

Поэтому самый талантливый русский царь стал первым, на жизнь которого его подданные — и из круга знати, и из «низов» — считали возможным совершить покушение. Иногда шок от культурных новаций внушал отвращение и к самой жизни: в 1737 году служитель Рекрутской канцелярии Иван Павлов сам представил в Тайную канцелярию свои писания, где называл Петра I «хульником» и «богопротивником». На допросе чиновник заявил, что «весьма стоит в той своей противности, в том и умереть желает». Просьбу по решению Кабинета министров уважили: «Ему казнь учинена в застенке, и мертвое его тело в той же ночи в пристойном месте брошено в реку».

Поспешные преобразования вызвали культурный раскол нации, отчуждение «верхов» и «низов» общества, заметное и столетия спустя. Для крестьянина говоривший на чужом языке барин в «немецком» парике и кафтане представлялся уже почти иностранцем, тем более что внедрение просвещения в России шло рука об руку с наиболее грубыми формами крепостничества.

Царь-реформатор был уверен в том, что с его преобразованиями «мы от тьмы к свету вышли», и тем самым способствовал утверждению мифа о застойном характере, косности и невежестве допетровской России. Резкий поворот в «культурной политике» привел к утрате — во всяком случае, частью дворянства — понимания «языка» и ценностей средневековой русской культуры. Смена ориентиров массового сознания сопровождалась упадком и без того не слишком изысканных нравов, связанным не столько с природным «невежеством», сколько с отказом от традиционных моральных запретов. Да и московские служилые люди не могли быстро усвоить «политичные» нормы общежития. В парадных апартаментах петровских дворцов приходилось вывешивать правила для новых графов и князей: «Не разувся с сапогами или башмаками, не ложиться на постели». Светлейший князь, фельдмаршал Меншиков за обедом поколотил прусского посла, после чего обе стороны принесли друг другу «обычные извинения» — ну, с кем не бывает…


29 июня 1703 года на невском острове Иени-Саари, недавно отвоеванном у шведов, было устроено роскошное (по условиям военной обстановки) празднование закладки церкви во имя святых апостолов Петра и Павла. После молебна, совершенного новгородским митрополитом Иовом, состоялся обед с многочисленными тостами, сопровождавшимися пальбой из пушек. История Санкт-Петербурга, с 1712 года — после переезда двора — ставшего новой столицей России, делалась под заздравные речи и гром салютов.

«Спуск со штапеля этого чрезвычайно красивого корабля совершился благополучно, и он назван был "Дербентом" по имени покоренного персидского города, который император сам занял. Его величество был в отличном расположении духа, и потому на новом корабле страшно пили. Все общество оставалось там до 3 часов ночи; но императорские принцессы получили позволение уехать домой еще до 9 часов вечера. Когда они уехали, даже и дамы должны были сильно пить; почему многие из них завтра будут больны, хотя между ними и есть такие, которым добрый стакан вина вовсе не диковинка. Между мужчинами, когда вино начало оказывать свое действие, возникли разные ссоры, и дело не обошлось без затрещин… Все дамы, вопреки приказанию императора не явившиеся к спуску корабля, должны были нынче собраться на него. Их угощал и принуждал сильно пить капитан Шереметев» — так завершился обычный праздник 27 августа 1724 года по случаю спуска на воду очередного корабля флота Петра Великого.

В «компанию» царя входили лица разного звания и положения: бояре и выходцы из рядовых служилых родов, военные, корабельные мастера, священники, русские и иностранцы — в 1697 году число царских приближенных составляло уже свыше ста человек. Среди них были ближайшие сподвижники царя (А. Д. Ментиков, Ф. Я. Лефорт, Ф. А. Головин, Я. В. Брюс, Ф. М. Апраксин, Б. А. Голицын, Ф. Ю. Ромодановский), представители старомосковской знати (Т. Н. Стрешнев, И. А. Мусин-Пушкин, М. П. Гагарин, Ф. И. Троекуров, И. И. Бутурлин, Ю. Ф. Шаховской), корабельные мастера и другие незнатные «приятели».

«Наши товарищи», как называл их царь, сближались «за делом и на потехе». Из них составлялась шуточная иерархия, получившая название «Всепьянейшего и всешутейшего собора», и сам Петр занимал в ней должность протодьякона. Некоторые члены потешной компании получили духовные «звания»: «архиереями» стали бояре, а «дьяконы» назначались из стольников. Современники по-разному объясняли смысл существования этой странной «коллегии». Одни считали, что царь спаивал гостей, чтобы выведать у них нужные ему сведения; другие полагали, что собор служил поучительным примером, взиравшие на который сановники должны были воздерживаться от пьянства; третьи видели в соборе только необычную для московского двора форму развлечения, отдыха от воинских и государственных дел. Скорее всего, в той или иной степени все эти соображения имели место. Примечательно и то, что во главе собора стояли близкие Петру люди, наделявшиеся особыми полномочиями: главы политического сыска (Ф. Ю. Ромодановский) или финансового контроля (Н. М. Зотов).

Разгул, сопровождавший заседания собора, бросал вызов освященной веками старине через придуманные самим Петром церемонии вроде поставления в 1718 году нового «князь-папы» собора: «Пред ним несли две фляги, наполненные вином пьянственнейшим… и два блюда — едино с огурцами, другое с капустою… Поставляющий вопрошал: Како содержиши закон Бахусов и во оном подвизаешися?.. Поставляемый отвещевал: ”Возстав поутру, еще тьме сущей и свету едва являющуся, а иногда и о полунощи, слив две или три чарки испиваю, и продолжающуся времени не туне оное, но сим же образом препровождаю. Егда же придет время обеда, пью по чашке не малой; такожде переменяющимся брашнам всякой рад не пуст препровождаю, но каждой рад разными питьями, паче же вином, яко лучшим и любезнейшим Бахусовым [питием] чрево свое, яко бочку добре наполняю, так что иногда и адем мимо рта моего носимым, от дрожания моея десницы… И тако всегда творю и учити мне врученных обещаюсь, инакоже мудрствущия отвергаю, и яко чужды и… матствую всех пьяноборцев… с помощию отца нашего Бахуса, в нем же живем, а иногда и с места не движемся, и есть ли мы или нет не ведаем; еже желаю отцу моему, и всему нашему собору получити. Аминь“».

Прочие подробности таких празднеств дипломат и мемуарист Б. И. Куракин полагал «в терминах таких, о которых запотребно находим не распространять, но кратко скажем — к пьянству, и к блуду, и к всяким дебошам». По его словам, «в знатных домах многие к тем дням (святочных потех. — И. К., Е. Н.) приутотовливалися как бы к смерти»; «сие славление многим было безчастное и к наказанию от шуток немалому: многие от дураков были биваны, облиты и обруганы». Могло быть и хуже: «патриарх» Зотов и другие шуты порой всерьез стыдили первых вельмож государства. По свидетельству Куракина, князь Ю. Ф. Шаховской «при его величестве явно из них каждого лаевал и попрекал всеми теми их делами, чрез которой канал его величество все ведал». Издевательства шутов над вельможами облегчали Петру задачу внедрения бытовых новшеств и служили орудием «для наказания многим знатным персонам и министрам» вне системы официальных отношений. А кощунственные по отношению к церкви церемонии этого собора (как пародия на церковные обряды с шутовским евангелием — футляром для склянок с водкой, крестом из скрещенных трубок) в какой-то степени помогали царю дискредитировать существовавшую церковную иерархию и окончательно подчинить этот институт государству.

Однако разрушение традиционного уклада проведения торжеств и праздников вело к отмене элементарных приличий и откровенному кабацкому куражу. Такая «демократизация» повседневного обихода едва ли могла облагородить и без того не слишком изысканные нравы общества.

Разносторонние способности и тяга к знаниям у самого царя сочетались с нестеснительной простотой в поведении. «Спальня, убранная голубой отделкой, и голубая кровать, обитая внутри светло-желтым шелком, вся измарана и ободрана. Японский карниз кровати сломан. Индийское шелковое стеганое одеяло и постельное белье запятнаны и загрязнены. Туалетный столик, обитый шелком, сломан и изрезан. Стенной орехового дерева столик и рундук сломаны. Медная кочерга, пара щипцов, железная решетка, лопатка — частью сломаны, частью утрачены. Палевая кровать разломана на куски» — таковы были впечатления обитателей английского Дептфорда о визите восточного государя, оставившего предоставленный ему королем особняк с поломанными деревьями и истоптанным газоном.

Из крепких напитков царь больше жаловал водку, и супруга всегда старалась обрадовать его посылкой штофа-другого какого-нибудь особо ценного «крепыша». Государь даже был вынужден напоминать своим «товарищам», чтобы они не слишком увлекались служением Бахусу и Венере. Но увлечение спиртным, кажется, было предпочтительнее любовных утех. Во всяком случае, канцлер Г. И. Головкин уже считал вполне резонным оправдываться на упреки царя относительно «болезни моей подагры, бутто начало свое оная восприяла от излишества Венусовой утехи, о чем я подлинно доношу, что та болезнь случилась мне от многопьянства: у меня — в ногах, у господина Мусина — на лице».

Если отец Петра царь Алексей Михайлович лишь в редких случаях позволял себе во дворце пошутить со своими боярами (в 1674 году он «жаловал духовника, бояр и дьяков думных, напоил их всех пьяными»), то сам он уже превратил свои развлечения в демонстративные зрелища. Неуемный государь систематически понуждал двор, высших военных и статских персон к публичному и порой подневольному «государственному» веселью. Важные события отмечались ударными «вахтами» вроде восьмидневного беспробудного маскарада в память заключенного в Ништадте мира со шведами.

К празднованиям по случаю окончания Северной войны была приурочена свадьба «князь-папы» П. И. Бутурлина. 11 сентября 1721 года жители Петербурга наблюдали форсирование Невы членами торжественной процессии: новобрачный «князь-папа» переправлялся на плоту, сидя в ковшике, плававшем по чану с пивом, укрепленному на пустых бутылках; «кардиналы» оседлали бочки, которые тянули лодки.

В 1722—1723 годах череда чествований отмечала успехи русских войск в Персидском походе. В один из дней подобного праздника, 3 сентября 1723 года, во дворце Меншикова «его величество был одет совершенно как католический кардинал, но вечером в саду снял этот костюм и явился опять в своем матросском. По прибытии в надлежащем порядке в сад каждая группа выбрала себе палатку, снабженную в изобилии кушаньями и напитками». Императрица Екатерина «долго разговаривала с герцогом и с графом Бонде, описывая им все походы, в которых находилась сама, а потом в одной из аллей, где все время сидела, заставляла петь и плясать своих маленьких людей (карликов?), именно бандуриста и весьма искусную танцовщицу; позволила также какому-то молодому русскому парню делать перед собой разного рода прыжки и быстрые движения. Между тем нам по ее приказанию подносили один стакан вина за другим».

Когда вечером курьер привез сообщение о занятии русскими войсками города Баку, первым делом император поделился радостью с женой. «Ее величество в честь этого события поднесла ему стакан вина, и тут только началась настоящая попойка. В 10 часов (по уверению самого князя Меншикова) было выпито уже более тысячи бутылок вина, так что в саду даже и из караульных солдат почти ни один не остался трезвым. Императрица несколько раз приказывала спрашивать у императора, не пора ли расходиться по домам. Наконец он возвестил своим барабаном отступление, чему все гости, уже усталые и порядочно пьяные, немало обрадовались. Но это был только обман: когда императрица, пожелав всем доброй ночи, села в свою карету, император хотя и сел туда вместе с нею (что возбудило всеобщее удивление, потому что он никогда этого не делает), однако ж не проехав и ста шагов, велел опять остановиться, и мы увидели, что из кареты с одной стороны выходит он сам, а с другой императрица. После того часовым опять велено было никого не выпускать из сада, и так как его величеству вовсе не хотелось ехать домой и казалось, что общество еще не довольно пьяно, то началась снова попойка».

Однако помимо официально-принудительных застолий царь устанавливал и стандарт непринужденного общения. Местом приватных встреч стала австерия «Четырех фрегатов» или «австериа на Санктпитербурхской стороне, на Троицкой пристани, у Петровского мосту». Там он мог потратить небольшую сумму из личного жалованья — государь демонстрировал новую роль первого слуги своего государства, честно получавшего деньги за нелегкую работу.

Но современникам запоминались прежде всего шумные «викториялные торжества». Мемуары Петровской эпохи ведут читателя от праздника к празднику: с фейерверка и маскарада по случаю военных побед — на гулянье в Летнем саду, оттуда — на бал во дворец или на спуск нового корабля. При этом питье было обязательным, а его размеры определял царь; непривычный к такому гостеприимству голштинский кавалер Берхгольц очень редко мог сообщить: «Сегодня разрешено пить столько, сколько хочешь».

Можно говорить о «европеизации» российского двора хотя бы в смысле приближения к «стандартам» немецких княжеских дворов того времени. Однако при этом стоит помнить, что эти образцы придворной европейской культуры также были в ту пору далеки от утонченности. «Данашу я вашему высочеству, что у нас севодни все пияни; боле данасить ничево не имею», — докладывала в 1728 году из столицы голштинского герцогства Киля фрейлина Мавра Шепелева своей подруге, дочери Петра I Елизавете о торжествах по случаю рождения у ее сестры сына, будущего российского императора Петра III. Пить надлежало «в палатинской манере», то есть осушать стакан в один глоток; для трезвенников немецкие князья заказывали специальные емкости с полукруглым днищем, которые нельзя было поставить на стол, не опорожнив до дна. После сотни тостов наступало непринужденное веселье, когда почтенный князь-архиепископ Майнцский с графом Эгоном Фюрстенбергом «плясали на столе, поддерживаемые гофмаршалом с деревянной ногой»; эта сцена аристократического веселья несколько удивила французского дипломата.

«Мы провели 4 или 5 часов за столом и не переставали пить. Принц осушал кубок за кубком с нами, и как только кто-то из компании падал замертво, четверо слуг поднимали его и выносили из зала. Было замечательно видеть изъявления дружбы, которыми мы обменивались с герцогом. Он обнимал нас, и мы обращались к нему по-дружески, как будто знали друг друга всю жизнь. Но под конец, когда стало трудно продолжать пить, нас вынесли из комнаты и одного за другим положили в карету герцога, которая ждала нас внизу у лестницы» — так восторженно описала одна французская дама теплый прием у герцога Карла Ойгена Вюртембергского. «Я есть отечество», — заявлял этот «швабский Соломон», который содержал огромный двор в 1800 человек с оперой и балетом, но при этом иногда порол своих тайных советников и пытался организовать полк, где все офицеры были бы его детьми от сотни дам, осчастливленных княжеским вниманием — хорошо еще, что по очереди. Ведь баденский маркграф завел себе сразу целый гарем, за что и получил прозвище «его сиятельное высочество германский турок».

Наскучив пьянством и «дебошанством», владыки брались за государственные дела: продавали своих солдат на службу Англии или Франции, торговали дворянскими титулами или подбирали себе советников по росту.

В России для достижения нужной атмосферы «веселья» приходилось применять к подданным, еще не освоившимся в ту пору с европейской раскованностью, радикальные средства. Тогда в Летнем саду среди гостей появлялись «человек шесть гвардейских гренадеров, которые несли на носилках большие чаши с самым простым хлебным вином; запах его был так силен, что оставался еще, когда гренадеры уже отошли шагов на сто и поворотили в другую аллею». Голштинец Берхгольц делился впечатлениями от приема при российском дворе: «Меня предуведомили, что здесь много шпионов, которые должны узнавать, все ли отведали из горькой чаши; поэтому я никому не доверял и притворился страдающим еще больше других… Даже самые нежные дамы не изъяты от этой обязанности, потому что сама царица иногда берет немного вина и пьет. За чашею с вином всюду следуют майоры гвардии, чтобы просить пить тех, которые не трогаются увещаниями простых гренадеров. Из ковша величиною в большой стакан (но не для всех одинаково наполняемого), который подносит один из рядовых, должно пить за здоровье царя или, как они говорят, их полковника, что все равно».

Повиноваться должны были все, в том числе и самые высокопоставленные гости вроде голштинского принца, которого Петр обещал напоить «до состояния пьяного немца» — и без особого труда обещание исполнил. А посол соседнего Ирана Измаил-бек тут же объявил, что «из благоговения перед императором забывает свой закон» и готов употреблять «все, что можно пить».

Более либеральными были порядки на обязательных собраниях — ассамблеях, утвержденных собственноручным указом Петра от 26 ноября 1718 года. «Ассамблеи слово французское, которого на русском языке одним словом выразить не возможно, но обстоятельно сказать вольное в котором доме собрание или съезд, делается не для только забавы, но и для дела, ибо тут можно друг друга видеть, во всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается. При том же забава».

Первое собрание состоялось в доме генерал-адмирала Апраксина — владельца знаменитого оркестра, состоявшего из труб, валторн и литавр. Расписание ассамблей составлялось на весь зимний сезон (с конца ноября по апрель), и открывало его собрание у генерал-губернатора Петербурга А. Д. Меншикова. В списке лиц, проводивших ассамблеи, часто было имя самого царя, который их устраивал в Почтовом доме на Адмиралтейской стороне.

По уставу, сочиненному царем, собрания продолжались с 4—5 до 10 часов вечера. Обычно для ассамблеи «очищались» четыре комнаты побольше: одна для танцев, другая для разговоров, в третьей мужчины курили табак и пили вино, в четвертой играли в шахматы, шашки и карты. Хозяин дома только предоставлял помещения с мебелью, свечами и питьем, а также оборудовал места для настольных игр, но лично принимать и потчевать гостей не был обязан.

Вход был открыт без различия сословий: «с вышних чинов до обер-офицеров и дворян, также знатным купцам, начальным мастеровым людям, а также и знатным приказным — мужескому полу и женскому»; не допускались лишь крестьяне и слуги. Даже к членам царского семейства присутствовавшие обращались без чинов.

На пирах, проходивших в допетровской Руси, не танцевали — лишь выступали нанятые песельники. Женщины, ведшие замкнутый образ жизни, не обедали не только с гостями, но и вместе с мужьями. Теперь же женатые мужчины обязаны были приходить с женами и взрослыми дочерьми. Пленные шведские офицеры и жительницы Немецкой слободы усердно учили непривычную к танцам русскую публику полонезу (родом из Польши), менуэту, романеске и любимому Петром веселому гросфатеру.

Нарушители порядка на ассамблеях подвергались нешуточному наказанию — должны были выпить кубок Большого орла, вмещавший целый штоф (более литра) спиртного. Веселье сопровождалось выступлением певцов и поэтов, ночное небо озаряли фейерверки.

Конечно, российские ассамблеи, устраиваемые по вкусу царя, мало походили на чинные балы по европейскому этикету, больше напоминая деревенские пирушки, но введение их достигло своей цели: русские дворяне постепенно приучались к новым обычаям, светскому этикету, общению и вежливым манерам.

В провинции новое обхождение прививалось труднее: «Всегда имеет у себя трапезу славную и во всем иждивении всякое доволство, утучняя плоть свою. Снабдевает и кормит имеющихся при себе ####ей баб да девок, и служащих своих дворовых людей и непрестанно упрожняетца в богопротивных и беззаконных делах: приготовя трапезу, вина и пива, созвав команды своей множество баб, сочиняет у себя в доме многократно бабьи игрища, скачки и пляски, и пение всяких песней. И разъезжая на конях з ####ями своими по другим, подобным себе, бабьим игрищам, возя с собою вино и пиво, и всегда обхождение имеет и препровождает дни своя в беззаконных гулбищах з бабами» — так вот воспринимались жителями далекого Охотска столичные нововведения, занесенные туда ссыльным комендантом Григорием Скорняковым-Писаревым.

Как первый в истории России правитель-«технарь», Петр не мог пройти мимо прогресса, в том числе и в питейной области. В XVIII столетии хлебное «простое вино» или «полугар» (примерно 19—23°) уже научились перегонять дважды и трижды, получая соответственно «двойное» (37—45°) или «тройное (70° и более) вино». На их основе делали бальзамы, русские ликеры-ратафии и разного рода крепкие настойки.

Царь лично оценивал продукт и, как настоящий естествоиспытатель, проверял его достоинства на придворных, которым отказаться от участия в эксперименте было невозможно: «Тотчас поднесли по чарке его адски крепкой, дистиллированной дикой перцовки. От нее ни под каким предлогом не избавлялся никто, даже и дамы, и при этом угощении император сам долго исправлял должность хозяина, который… собственноручно подносил чарки… причем… тщательно наблюдал, чтоб на дне ничего не осталось.<…> Общество не расходилось почти до 2 часов, когда наконец императрица удалилась со своими дамами. Из них большая часть была окончательно навеселе». На следующий день веселье продолжалось: «Император, бывший в отличном расположении духа, велел даже созвать в сад всех своих слуг до последнего поваренка и служанок до последней судомойки, чтоб и их заставить там пить знаменитую водку князя-кесаря (которой порядочный запас его величество взял с собою). Часов в семь утра, уходя спать, он отдал приказание, чтоб все общество не расходилось до 10 часов и оставалось в галерее вне сада, а так как и до того никого не выпускали, то дурачествам там не было конца». Надо полагать, государь остался опытом доволен.

Подобные «шумства» Петровской эпохи продолжались далеко за полночь и заканчивались в духе повествований о богатырских побоищах: «Всюду, где мы проходили или проезжали, на льду реки и по улицам лежали пьяные; вывалившись из саней, они отсыпались в снегу, и вся окрестность напоминала поле сражения, сплошь усеянное телами убитых», — рассказывал об итогах празднования Рождества 1709 года в Петербурге датский посланник командор Юст Юль. Старый морской волк даже отказался вторично ехать с миссией в Россию, зная, «какие неприятности предстоят ему от пьянства».

При Петре и его преемниках успешно продолжалась московская традиция официальных выдач спиртного по праздникам и знаменательным датам. К примеру, в 1709 году победу над шведским королем под Полтавой отмечали казенной водкой подданные по всей России, даже в Сибири. Пышные торжества по случаю государственных праздников и знаменательных дат происходили и позднее — например, празднование заключения мира с турками в Москве в 1775 году «в урочище Ходынка»: «Для государыни и знатных персон там приготовлен был обеденный стол, а на площади поставлены были на амбонах четыре жареных вола с набором при них живности, хлебов и прочего, покрыты разных цветов камкою наподобие шатров; на средине же подведен был фонтан с напитками вокруг, сделаны были круговые и крашенные тридцать качелей… В полдня в двенадцатом часу трижды выпалено из пушек, то народ бросился к волам, рвали, друг друга подавляючи; смешно было со стороны смотреть. Из фонтана, бьющего в вышину, жаждущие старались достать в шляпы, друг друга толкали, даже падали в ящик, содержащий в себе напитки, бродили почти по пояс, и иной, почерпнув в шляпу, покушался вынести, но другие из рук вышибали. Между тем один снял с ноги сапог и, почерпнув, нес к своим товарищам, что видящие весьма смеялись. Полицейские принуждали народ, чтоб садились на качели и качались безденежно, пели бы песни и веселились». «Понуждать» пришлось недолго — «премногое множество» народа скоро, «взволновавшись, кабаки разграбили, харчевые запасы у харчевщиков растащили, что продолжалось до самой ночи».

Аналогичную картину можно было наблюдать каждый раз, когда после свержения государя в результате очередного дворцового переворота уже от имени нового правителя угощали народ. К примеру, в честь воцарения Елизаветы Петровны в ноябре 1741 года все воинские части Петербурга получили по рублю на человека и изобилие водки и вина.

«Или в пиру я пребогатом»

Петр I направлял поток европеизации в сторону овладения прикладными науками: инженерным делом, «навигацией», математикой. Но переодетые в немецкие кафтаны дворяне и их дети-«недоросли» часто предпочитали менее трудный путь сближения с «во нравах обученными народами» — поверхностное знакомство с внешней стороной «заморской» жизни: модами, «шумством», светскими развлечениями, новыми стандартами потребления, перенимая при этом далеко не самое полезное. Не случайно наблюдавший за русскими «пенсионерами»-студентами в Лондоне князь Иван Львов слезно просил царя не присылать новых «для того, что и старые научились там больше пить и деньги тратить».

Младший из современников Петра, гвардейский офицер и поэт Антиох Кантемир показал в своей «Сатире I» уже вполне сложившийся тип такого «просвещенного» дворянина:

Румяный, трожды рыгнув, Лука подпевает:
«Наука содружество людей разрушает;
Люди мы к сообществу Божия тварь стали,
Не в нашу пользу одну смысла дар прияли.
Что же пользы иному, когда я запруся
В чулан, для мертвых друзей — живущих лишуся,
Когда все содружество, вся моя ватага
Будет чернило, перо, песок да бумага?
В веселье, в пирах мы жизнь должны провождати:
И так она недолга — на что коротати,
Крушиться над книгою и повреждать очи?
Не лучше ли с кубком дни прогулять и ночи?


Пьянство уже не считалось «грехом» — скорее, наоборот, успехами на этом поприще теперь стало принято гордиться в высшем русском обществе. «Двои сутки непрестанно молитву Бахусу приносили… и от того труда трое нас было и занемогли», — официально сообщал вице-канцлер Шафиров фельдмаршалу Меншикову об очередном заседании «Всешутейшего собора». Деловая встреча двух командующих русской армии накануне шведского вторжения в январе 1708 года закончилась лихой попойкой с дружеским изъявлением чувств наутро. «Братец, отпиши ко мне, как тебя Бог донес. А я, ей-ей, бес памяти до стану доехал, и, слава Богу, что нечево мне не повредила на здоровье мое. Сего часу великий кубак за твое здаровья выпиваю венгерскова и с прочими при мне будучими», — писал Меншикову другой фельдмаршал, Борис Петрович Шереметев.

Походный журнал Шереметева изо дня в день фиксировал жизнь хозяина и его гостей — от самого царя до безымянных «афицеров» — с непременным добавлением: «кушали вотку», «веселились», «забавы имели», после чего разъезжались, иногда даже «в добром поведении». В 1715 году фельдмаршал извещал Петра I о праздновании генералитетом русской армии во время заграничного похода рождения у него наследника: «И как оной всемирной радости услышали, и бысть между нами шум и дыхание бурно и, воздав хвалу Богу и пресвятой его Богоматери, учали веселиться и, благодаря Бога, были зело веселы… Я на утрии опамятовался на постели без сапог, без рубашки, только в одном галстуке и в парике, а Глебов ретировался под стол»{14}. В описании боя с «Ивашкой Хмельницким» Шереметев уже не смутился поставить евангельскую фразу о схождении на апостолов Святого Духа.

В декабре 1710 года Юст Юль отметил, что при дворе был установлен «день для изгнания хмеля». Перерывы для похмелья были необходимы. Сам царь рассказал слабаку-датчанину, не осилившему за столом даже двух литров венгерского, что «по счету, который вели шедшие с ним слуги, он в тот день выпил 36 стаканов вина. По его виду, однако, никак нельзя было заметить. [Что касается] генерал-адмирала Апраксина, [то он] хвалился, что в [течение] трех дней [празднества] выпил 180 стаканов вина».

Петру, правда, приходилось использовать водку и с благими целями: в 1724 году он выделил 400 рублей для угощения посетителей в первом русском музее — Кунсткамере: лишь бы заходили!

Искусство непринужденного светского общения далось публике не сразу: первое время в промежутках между танцами «все сидели как немые», дамы — по одной стене, кавалеры — по другой, «и только смотрели друг на друга». «Замечено, — писал государь, — что жены и девицы, на ассамблеи являющиеся, не знающие политесу и правил одежды иностранной, яко кикиморы, одеты бывают. Одев робу (платье. — И. К., Е. Н.) и фижмы из атласа на грязное исподнее, потеют гораздо, от чего зело гнусный запах распространяется, приводя в смятение гостей иностранных. Указую впредь перед ассамблеей мыться с тщанием. И не токмо за чистотою верхней робы, но и за исподним также следить усердно, дабы гнусным видом своим не позорить жен российских». Но уже спустя несколько лет многие, особенно дамы, вполне овладели хорошими манерами.

Балы и маскарады при дворе проходили и при преемниках Петра I с прежним размахом; дамы успешно осваивали европейские моды, танцы и язык мушек («на правой груди — отдается в любовь к кавалеру; под глазом — печаль; промеж грудей — любовь нелицемерная»). Во дворце устраивались приемы, где не жалели средств на иллюминацию и фейерверки, гремела музыка, рекой текли вина. Для таких пиршеств трудилась целая армия мундшенков, купоров, кухеншрейберов, скатертников, лакеев во главе с поварами в генеральских чинах. По части вкуса успехи были менее впечатляющими: представители «высшего света» первой половины XVIII столетия били лакеев прямо во дворце, отличались грубым шутовством, жульничали в картежной игре и платили штрафы за нежелание посещать театр.

Придворный образ жизни при Екатерине I вызывал осуждение даже видавших виды иноземцев, вроде польского резидента Иоганна Лефорта, который недоумевал, когда же императрица и ее окружение могли заниматься делами: «Я рискую прослыть лгуном, когда описываю образ жизни русского двора. Кто бы мог подумать, что он целую ночь проводит в ужасном пьянстве и расходится, уже это самое раннее, в пять или семь часов утра».

Впрочем, иноземцы быстро приспосабливались к местным условиям. «310 бутылок вина токай по 2 руб. каждая — 620 руб., 250 бутылок шампанского по 1,5 руб. каждая — 375 руб., 170 бутылок бургонского по рублю — 170 руб., 220 бутылок ренского по полтине каждая — 110 руб., 160 бутылок мозельского по полтине каждая — 80 руб., 12 бочек французского вина для фонтанов по 75 руб. бочка — 900 руб., 2 бочки водки для фонтанов по 80 руб. — 160 руб., 12 бочек пива по 2 руб. каждая — 24 руб.» — такой счет выставил своему правительству испанский посол в России герцог де Лириа только за один устроенный им 27 июня 1728 года прием по случаю бракосочетания испанского инфанта. При этом герцог сокрушался, что «невозможно было сделать праздника на меньшую сумму… особенно при здешнем дворе, где все делается с великолепием и блеском и где к тому же все стоит вчетверо дороже, чем в другом месте, особенно вина».

Очень показательная характеристика была дана испанским послом внуку великого Петра — императору Петру II (1727—1730): «Он не терпел вина, то есть не любил пить более надлежащего».
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Telemine
telemine


Сообщений: 4285
20:10 04.03.2015
Ооооо, zaperenos!

А я уж думал - ты пропал. Без тебя скучно.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Скорпион
Дракон


Сообщений: 12321
20:22 04.03.2015
zaperenos (zaperenos) писал(а) в ответ на сообщение:
> Штурман - натура хамская, до баб и вина охочая. Но за знание наук хитростных в кают-кампанию пущать и алтыны на водку давать.
quoted1
Во-во...на этот счет есть хорошая поговорка: "Пьяный проспится - дурак никогда!"
Ссылка Нарушение Цитировать  
  alexey_tulskij
alexey_tulskij


Сообщений: 1742
20:36 04.03.2015
Представляю, сколько выпил сам Zaperenos, чтобы так много написать!
Ссылка Нарушение Цитировать  
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
18:58 20.03.2015
Я видел скифа, пившего вино
на берегу далёкой Меотиды.
Он винограда кровь
не разбавлял водой!..

И я с ним пил,
и он со мною выпил.


И я спросил у скифа:
«Где же город?
Где скифов
златоверхая столица?»


«Кочует город», –
улыбался скиф
и скалил ослепительные зубы.


И я с ним пил,
и он со мною выпил…


И я спросил его:
«Ты отчего
одежды тёплой не надел зимою?
Да разве же не холодно тебе?»


Но скалил ослепительные зубы
И улыбался скиф:
«Зимой лицо твоё не мёрзнет?
Открытое навстречу всем ветрам
Великой Скифии?
Представь, что весь я есть лицо.
Что я и есть лицо!
И потому не мёрзну я!..
Понятен мой ответ,
ромей из Рима?»


И я с ним пил,
и он со мною выпил
на берегу далёкой Меотиды.


Скифы, кочевые иранские племена, вторглись в причерноморские степи на рубеже VII – VI веков до н.э. и без особых проблем заняли почти всю территорию современной Украины.

Господствовали скифы на украинских землях "всего" каких-то 300-400 лет – с VI по III в. до н.э. А сколько наделали шума! И, хочешь – не хочешь, а всё же вправили "нам" мозги. Я не случайно взял слово нам в кавычки – кто такие "мы" это большой знак вопроса. Во всяком случае то, что в жилах современных восточных славян течёт какая-то часть скифской крови, однозначно. Александр Блок, написав
"Да, скифы мы, да, азиаты мы..."
был не столь уж далёк от истины. Завоёвывая новые территории, скифы не ставили перед собой цель вытеснить или истребить оседлое земледельческое население. Им это было не нужно. Более того, анализ археологических материалов свидетельствует о том, что скифы активно включали представителей автохтонных общин в свою политическую и социально-экономическую структуру. И после своего "исчезновения" они никуда не испарились – осели и остались на этой земле.

Геродот ярко и красочно описал похороны вождей царских скифов — царей. Кладбище скифских царей, по Геродоту, находилось в местности Геррос, где-то в районе днепровских порогов и современного города Никополя. После смерти царя в этой местности рыли большую четырехугольную могилу. Покойника бальзамировали: извлекали внутренности, заполняли пустоты ароматическими травами и покрывали труп воском. Затем на траурной колеснице покойника возили по всем подвластным племенам. Скифы в знак траура отрезали себе часть уха, расцарапывали рот и нос, протыкали стрелами левую руку. После этого царя хоронили. Вместе с ним хоронили одну из его жен, виночерпия, повара, конюха, слугу, вестника, коней, отборный скот и зарывали золотые сосуды. Над могилой насыпали курган, стараясь сделать его как можно выше. Через год вокруг кургана расставляли 50 чучел царских коней и прикрепляли к ним убитых слуг.

Все договоры о дружбе, освященные клятвой, у скифов совершались так.: В большую глиняную чашу наливают вино, смешанное с кровью участников договора (для этого делают укол шилом на коже или маленький надрез ножом). Затем в чашу погружают меч, стрелы, секиру и копье. После этого обряда произносят длинные заклинания, а затем как сами участники договора, так и наиболее уважаемые из присутствующих пьют из чаши.

Вообще, скифы выпить любили,раз в год каждый правитель в своем округе приготовлял сосуд для смешивания вина,причем из этого сосуда пили только те, кто убил врага. Те же, кому не довелось еще убить врага, не могут пить вина из этого сосуда, а должны сидеть в стороне, как опозоренные. Для скифов это постыднее всего. Напротив, всем тем, кто умертвил много врагов, подносят по два кубка, и те выпивали их разом.
Хранили вино в амфорах.Тип и ассортимент посуды для вина мы унаследовали от античной цивилизации - правда, в измененном виде и со значительными потерями. Сегодня никто не пользуется, например, транспортными амфорами (двуручными остродонными сосудами из глины или металла). Об этом можно только пожалеть: история прикладного искусства не знает более совершенной по форме винной тары. Амфоры были изобретением греков, а позднее полюбились и скифам. При раскопках Чертомлыцкого кургана была найдена изумительная серебряная амфора с позолотой, пролежавшая в царской усыпальнице скифов около 25 веков. В горлышко амфоры вставлено ситечко для процеживания вина, а в нижней части расположены краны в виде конской и львиной голов для выливания вина. Таким образом, амфора служила отличным декантером.

В усыпальницах скифских военачальников встречается еще одна разновидность сосудов - греческие кратеры (кубки для пиров), предшественники графинов. Они являлись символом особых заслуг и боевой доблести. Из кратеров номарх по кругу разливал вино лучшим из воинов. До наших дней сохранились в скифских курганах и килики - изящные металлические чаши на высоких ножках.
При раскопках курганов называемых «Пять братьев» которые, еще совсем недавно гордо возвышалась на берегу Дона в его дельте, возле хутора Колузаево, неда­леко от известного Елизаветовского городища. Своими раз­мерами (высота их достигала 7—12 м, а диаметр 60— 70 м) эти курганы заметно выделялись среди окружаю­щего их множества более мелких, придавая неповторимый колорит простирающейся вокруг плоской равнине. Плыву­щему по широкому извилистому Дону за каждым пово­ротом реки, на протяжении многих километров, эти огром­ные курганы открывались с разных сторон, постоянно меняя свое «лицо», неизменно вызывая восхищение своей суровой красотой.
Как и в других скифских курганах, в могилы были по­ложены запасы пищи и вина: в дромосе, по обе стороны входа в склеп, стояли 14 амфор, вмещавших около 120 л вина. Вино было привезено из южночерноморских горо­дов Гераклен и Синопы. На большинстве амфор имеются клейма мастерских, в которых они были изготовлены, по­зволяющие достаточно точно определить дату захороне­ния: оно было совершено в последней трети IV в. до н. э.



Ещё скифы любили пить из черепов. Они мастерили из них бокалы.
" Сначала отпиливают черепа до бровей и вычищают. Бедняк обтягивал череп только снаружи сыромятной воловьей кожей и в таком виде пользовался им. Богатые же люди сперва обтягивали череп снаружи сыромятной кожей, а затем еще покрывали внутри позолотой и употребляли вместо чаши.
Так скифы поступали даже с черепами своих родственников. Если поссорятся с ними и когда перед судом царя один одержит верх над другим. При посещении уважаемых гостей хозяин выставлял такие черепа и напоминал гостям, что эти родственники были его врагами и что он их одолел. Такой поступок у скифов считался доблестным деянием.Вот из этих чаш и спаивались скифские воины. Вот такие нравы. Вот так они жили две с половиной тысячи лет назад."

В общем, вином скифы побаловаться любили. А чем они закусывали? Система питания один из наиболее консервативных элементов быта и только по некоторым деталям можно судить о её изменениях . В питании степных скифов присутствовала мясная , молочная и растительная пища . В рационе степных скифов преобладало мясо - костные остатки животных найдены в каждом третьем погребении Степной Скифии IV в. до н.э. Встречались кости лошадей , овец и крупного рогатого скота , редко - кости птиц .
При анализе системы питания замечены некоторые социальные особенности потребителей . В отличии от рядовых могил , в напутственной пище из богатых погребений (Мелитопольский ,Александропольский , Краснокутский курганы , Гаймонова Могила , МалаяЦимбалка , Толстая Могила )отсутствует мясо крупного рогатого скота- т.е. любимой , а может быть канонизированной пищей кочевника остаётся конина .
О преобладании в рационе знатных скифов мясной пищи и пренебрежение ими растительной пищи свидетельствуют некоторые данные антропологии , в частности - патологические наросты на костях позвоночника .
В костных кухонных остатках из материалов поселений и городищ преобладают кости крупного рогатого скота . Основной способ приготовления мяса - его варка .

– Для варки мяса скифы придумали вот что. Ободрав шкуру жертвенного животного, они очищали кости от мяса ... все мясо клали в желудки животных ... и затем бросали в котлы ... В желудках свободно вмещается очищенное от костей мясо. Таким образом, бык сам себя варит.

Кибитки, в которых племена кочевали от Днепра до Урала вслед за стадами своего скота, жрецы, приносившие жертвы духам (скифы приносили в жертву каждого сотого пленного), суровый быт, войны, зверская жестокость... В голодные периоды (например, зимой) скифы убивали своих стариков и детей и питались их мясом. Но даже в тучный год молодой скиф мог убить и съесть своего отца, если решал, что он уже не способен помогать семье.

Широкое распространение у скифов получило вино греческого производства , чему способствовали не только широкие возможности греческого импорта , но и знакомство скифов с алкогольными напитками типа молочной водки араки или кумыса . Молочные водки боле крепки, чем виноградное вино , которое скифы сразу стали пить неразбавленным и быстро пьянели , чем поразили греков . Спартанцы желая выпить по-крепче, говорили - “Налей по-скифски “ ведь скифам "греческое вино пришлось по вкусу, правда, пили они его по-варварски, не paзбавляя водой, как было принято у rpeков. Отсюда родилось выражение "пить по-скифски", то есть напиваться до полноты опьянения. Впоследствии поговорка стала звучать как "пить по-свински", хотя бедные свиньи здесь совершенно ни при чем. "Пить по-скифски" - это также "напиться до скотского (скифского) состояния".

С умением скифов пить крепкое вино связан такой эпизод 491 г. до н.э. Спартанский царь Клеомен, общаясь со скифами, научился пить неразбавленное вино и от этого впал в безумие. С тех пор спартанцы, когда хотят выпить слишком много хмельного вина, говорили: «Наливай по-скифски».

Пить по-скифски (Skufou "скифский" ) ~ пить как сапожник ("skutotomos"). Игра слов.

Вообще,молоко - универсальный продукт , который можно употреблять в его естественном виде . Античные авторы преувеличивали роль кобыльего молока в рационе кочевника . По удойности , пищевой ценности , количеству вторичных продуктов кобылье молоко значительно уступало овечьему ( в частности , по калорийности вдвое , а по жирности - втрое ) . Из овечьего молока изготовлялся сухой сыр типа бислага или арула у монголов , курата у киргизов . Сухой сыр , хранившейся века , найден в одном из алтайских курганов скифского времени .Из молока производятся несколько традиционных алкогольных напитков. Они распространены, в частности, в Средней Азии, у народов Монголии и Сибири. Алкоголь возникает в процессе сбраживания молока млекопитающих (например, коровьего, верблюжьего или молока кобыл).
И в наше время есть напитки, получаемые как без перегонки путём сбраживания молока:

* Кумыс — приготовляется из молока кобылы, может содержать 5-6 % алкоголя
Традиционный способ приготовления кумыса - это хранение кобыльего молока в мешках, сделанных из кожи животных (чинач), очищенной и «выкуреной» дымом костра из сосновых веток, чтобы придать напитку особенный запоминающийся запах и вкус. Третью часть «вчерашнего» молока смешивают с новым, и дают перебродить в теплом помещении. После этого все смешивается и взбивается деревянной палкой, называемой «бишкек». Напиток становится немного алкогольным, перед тем как совсем превратится в молочную кислоту. Традиционный кумыс можно хранить в течение трех дней, так что производство ограничено лишь временем дойки лошадей.

Кумыс признан полезным общеукрепляющим средством. Вкус — приятный, освежающий, кисловато-сладкий пенистый. Употребляется только бродящий, а не перебродивший, поэтому его называют "живым напитком".

Различают кумыс трех сортов в зависимости от крепости и кислотности.
Слабый кумыс(односуточный, спирт - 1%) - газов мало, пена при взбалтывании легко спадает. На вкус сладковатый, практически не кислый и почти не щиплет язык. Слабый кумыс по густоте напоминает кобылье молоко.
Средний кумыс(двухсуточный, спирт 1,75%) обладает стойкой пеной. Вкус кислый, острый, щиплет язык. Такой кумыс жиже кобыльего молока.
Крепкий кумыс(трехсуточный, спирт - 3%) - еще жиже и кислее среднего. Пена в нем обильная, но менее стойкая, сильногазированный.

Кумыс содержит ценные и легко усваиваемые белки. С одним литром кобыльего кумыса организм получает около 20 г белка, то есть примерно столько же, сколько его содержится в 100 г говядины средней упитанности без костей. Такое дополнение к обычной пище безусловно имеет существенное значение, т.к. белки служат материалом, из которого строятся клетки и ткани, необходимые для существования каждого организма, каждой живой клетки. Кроме того, профессору А. М. Моделю удалось доказать, что естественная устойчивость нашего организма к туберкулезу связана с белковым обменом, которому благоприятствует казеин кобыльего молока.
Кумыс содержит сравнительно большое количество солей кальция, способствующих улучшению функции нервной системы. Также в составе кумыса много дрожжей и витаминов, которые продуцируют во время брожения антибиотические вещества по отношению к туберкулезной палочке.
* Хурэмгэ — бурятский напиток из коровьего молока, цвет: мутно-зеленоватый
* Билк — молочное пиво

Так и напитки, получаемые с помощью дистилляции сброженого молока (также называемые молочными водками):

* Арак, арака, кумышка — дистиллят из кумыса. На территории Удмуртии, Башкирии и Республики Марий Эл, перегнанное закисшее кобылье молоко называют «кумышка». «Араком» может также называться практически любой дистиллят.
* Архи — молочная водка у народов Монголии и Южной Сибири.
* Тарасун — дистиллят хурэмгэ (по Далю: перегнанная вторично молочная водка, м. сиб. очищенная кумышка)

Хотя кобылье молоко по ряду качеств уступает другим видам молока, оно не заменимо при изготовлении кумыса . В кобыльем молоке, богатом сахаром и бедном жирами , за счёт специфической микрофлоры с особой лёгкостью протекают процессы брожения , в результате которых получается напиток , обладающий высокой калорийностью , повышенным содержанием витаминов , высокими вкусовыми качествами .
Считают , что кумысный грибок зародился в кожаном сосуде и затем , путём многолетнего отбора была получена закваска необходимого качества . Много позже , кумысная закваска , попав в среду коровьего молока , и постепенно обогатившись другими типами грибков , превратилась в новый вид кисломолочных продуктов.
Кроме того кумыс содержит алкоголь ( до 5 % ) , что повышает его вкусовые качества по сравнению с другими молочными продуктами .

В общем скифы постепенно и окончательно стали спиваться, Геродот писал, что не только взрослые скифы-воины упивались до беспамятства, пили с самого раннего детства мужчины и женщины, дети и старики. То, что даже в те дикие времена у других народов было постыдным, служило скифам предметом гордости. Мало того, что скифы были пьяницами, они еще и наркоманами были! Вот как описывает это Геродот
: «В скифской земле процветает конопля. Ее там разводят, хотя встречается и дикорастущая. Взяв конопляное семя, скифы подлезают под войлочную юрту и бросают семя на раскаленные камни. От этого поднимается такой дым и пар, что никакая эллинская баня с этим не сравнится. Наслаждаясь, скифы громко вопят от удовольствия. Это парение служит им вместо бани, так как водой они вовсе не моются».
Сарматы, которые были гораздо малочисленнее скифов, понимали, что не смогут одолеть многочисленную армию скифов в открытом бою. Как мы теперь китайцев. И они сыграли – на чем бы вы думали? – на алкоголизме скифов. Однажды царь сарматов пригласил всех царей Скифии на огромный пир в честь примирения враждующих сторон. Цари прибыли с многочисленной охраной, пир стоял горой, чаши наполнялись поминутно. Орали и пили скифы у костров несколько дней беспробудно. Падали пьяными у шатров, просыпались и снова пили. А потом сарматы быстренько вырезали всех пьяных как младенцев. И черепа великих скифов стали чашами, из которых так же беспробудно станут пить уже новые цари.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
17:48 04.04.2015
История мирового виноделия, по крайней мере доказанная археологически, насчитывает примерно семь тысяч лет. В реальности оно, конечно, гораздо древнее, хотя мы можем только догадываться насколько. Важно другое: на протяжении тысячелетий люди делали вино более или менее одинаково. Изменения происходили медленно и являлись крайне незначительными. Резкий скачок произошел лишь в эпоху Нового времени, когда на службу виноделию были поставлены современные технологии и наука. Благодаря этому обстоятельству последние 200 лет мы пьем совсем другие вина

Божественный дар

Новейшие исследования говорят о том, что родиной мирового виноделия следует считать Большой Кавказ, а самый древний из обнаруженных винных погребов находится на территории нынешнего Западного Ирана и датируется периодом между 5400 и 5000 годами до н.э. В течение последующих веков лоза медленно, но верно распространялась на запад, а виноград и, соответственно, вино стали важнейшей частью культуры многих народов от Каспия до Гибралтара.

Ценность лозы заключалась в том, что она довольно неприхотлива, росла на скудных почвах, не требовала специального ухода. При этом давала богатый сахарами, витаминами и микроэлементами продукт, который еще и поддавался естественной консервации: ягоды можно было высушивать и получать сладкий изюм, а сок — сбраживать и хранить долгие месяцы в виде вина. В древности вино имело большую ценность, как и все остальные продукты консервации: сыр, вяленое мясо, уксус, сушеная рыба, сухофрукты. Оно позволяло людям питаться на протяжении многих месяцев, а не только в сезон урожая. Его можно было брать с собой в торговые и военные экспедиции, обменивать на другие продукты. Наконец, нельзя сбрасывать со счетов факт, что вино опьяняло, то есть не только насыщало, но и приносило удовольствие, а также помогало достичь экстатического состояния.

Понятно, почему вину в древних культурах уделялось такое большое внимание. Дитя виноградной лозы считалось даром небес, его обожествляли, наделяли чудодейственными свойствами (например, способностью залечивать раны и возвращать зрение) и активно использовали в разнообразных сакральных ритуалах — от бесконечных вариаций дионисийского культа до христианской евхаристии.

За много столетий техника виноделия почти не менялась. За лозами ухаживали мало, лишь подрезали время от времени, оставляя лежать на земле или забрасывая их на ветви деревьев. Рудименты древней виноградарской практики кое-где можно отыскать и сегодня, например на островах Эгейского моря. Виноградники порой напоминали непроходимые леса. Известно, что во время осады Лана в 988 году французский король Гуго Капет благополучно спрятал в близлежащих виноградниках свое войско.


Спелый виноград отправляли под пресс, а забродившее сусло заливали в глиняные кувшины. После завершения брожения готовое вино аккуратно снимали с осадка, переливали в другие глиняные сосуды, запечатывали и хранили где-нибудь в прохладном месте. Вопреки расхожим представлениям виноград крайне редко давили ногами, это даже запрещалось делать из соображений гигиены и безопасности. А при значительных объемах производства это было и вовсе невозможно в связи с крайней трудоемкостью процесса. Гораздо чаще использовали прессы, порой довольно большие. Их многочисленные остатки до сих пор находят по всему ареалу культурного виноделия.

Кухня древних народов от Кавказа до Испании немыслима без вина. Но долгое время его никак не дифференцировали. Вино было просто вином. Его делали вперемешку из красного и черного винограда, лозы которого зачастую соседствовали на одном поле. Старое вино смешивали с молодым, свое собственное с привозным. С полным безразличием к сортам и терруарам, критически важным для современного виноделия.

Лишь в первом тысячелетии до н.э. в некоторых средиземноморских цивилизациях с развитой гастрономической культурой стали обращать внимание, что вина из разных регионов заметно различаются между собой, хранятся дольше или меньше, бывают лучше или хуже, крепче или слабее, вкуснее или совсем наоборот. Греки и особенно римляне начинают высоко ценить вина с островов Хиос, Лесбос, Самос, Крит, из области Фалерны в Кампании и Тимавы на побережье Адриатики. Если до середины первого века до н.э. к обеду подавали какое-то одно вино, то со времен Цезаря в практику входит сервировка нескольких разных вин в течение одной трапезы. Эта традиция сохраняется по сей день во всех без исключения винодельческих регионах мира.

Средневековье унаследовало от античности такое же отношение к вину. В XIV веке в знаменитой «Битве вин» Анри д`Андели описывает свойства вин из разных уголков Европы, которые представили на суд короля. Он отмечает, что вина из Эльзаса и Анжу были отменно хороши и заслужили королевское благоволение, а из Шалона и Бове, напротив, оказались слишком кислыми и невкусными. Кипрское вино настолько понравилось королю, что тот присудил ему титул «папы», а вино из Аквилеи, очень качественное, но не столь великолепное, получило звание «кардинала».

В античности и Средневековье винам из разных регионов приписывали различные свойства. Если верить Плинию Старшему, вино из Аркадии унимало бешенство, из Ахейи или Египта — провоцировало выкидыш, из Трезены — избавляло от немощи, с Фасоса — уменьшало сонливость. По утверждению Ливии Друзиллы, супруги императора Августа, она дожила до 86 лет только благодаря тому, что всю жизнь пила punicum — совершенно определенное вино с берегов Адриатики. А претор Сений лечил свою сердечную недостаточность исключительно вином с Хиоса.

В Средние века сухие вина считались остужающими и пробуждающими аппетит, а сладкие — питательными и возбуждающими. Медики прописывали их немощным старикам в небольших количествах, а вот молодежи категорически не рекомендовали. Но это мало помогало. Флорентийский новеллист Франко Саккетти сетовал, что молодые люди уже с утра выпивали по несколько бокалов сладкой мальвазии, распаляя сладострастие и затем предаваясь разврату.


В древности вина были главным образом белыми, поскольку сок после отжима не держали на мезге, а сразу пускали в дело. Как известно, сок у подавляющего числа даже красных сортов винограда тоже белый. В Средние века по мере похолодания климата в северной части Европы начали широко практиковать мацерацию, чтобы сделать довольно субтильные и слабоалкогольные местные вина более тельными, мясистыми и живучими. Так появились красные вина в современном смысле слова. Но еще долгое время они не могли сравняться по популярности с клеретами — винами светло-рубинового или нежно-красного цвета с относительно низким содержанием алкоголя, которые были более привычны жителям к северу от Луары. Сегодня клеретов почти не найти.


К сожалению, мы никогда не узнаем, каким именно был вкус доиндустриальных вин. Некоторое и очень приблизительное представление об этом нам могут дать вина, которые делаются сейчас преимущественно в Грузии так называемым кахетинским способом — в глиняных кувшинах-квеври, закопанных в землю. Они получаются довольно мощными и танинными с грубоватыми ароматами и шершавой текстурой. Одним словом, на любителя. И все же они отличаются от древних вин хотя бы потому, что сегодня виноделы уделяют много внимания качеству урожая, по-другому работают с лозой, используют иные клоны винограда и, самое главное, другие расы дрожжей.

Известно, что южные вина были более крепкими, чем северные. Поэтому в Греции и Риме их разбавляли водой. Потребление чистого вина не запрещалось, но считалось моветоном, поскольку явно предполагало единственную цель — опьянение.
С другой стороны, с течением столетий менялись гастрономические тенденции. Греческая трапеза была довольно простой и вдобавок тесно связанной с различными религиозными практиками (симпосиумы, дионисийские мистерии и прочее). Поэтому основным являлся сам процесс возлияния, строго регламентированный и упорядоченный. Римская кухня, напротив, прежде всего была ориентирована на наслаждение, а в эпоху принципата достигла невероятной сложности и утонченности. Неудивительно, что именно римляне всерьез задумались собственно о вкусе вина и стали обращать внимание на различия вин из разных регионов.

В доиндустриальную эпоху вино делали без химических консервантов, поэтому оно довольно быстро скисало. По этой причине львиную долю вина выпивали в первые же месяцы, почти всегда до нового урожая. Некоторые феодальные сеньоры даже приказывали выливать прошлогоднее вино, как только появлялось молодое. Иные вина сохранялись в течение 2-3 лет и лишь очень немногие были способны жить 4-5 лет. Такие считались старыми и стоили дорого. Вина из южных регионов, более алкогольные и сладкие, были более жизнестойкими и пригодными к транспортировке. Не в последнюю очередь именно поэтому они так высоко ценились в Европе вплоть до эпохи Нового времени.

Впрочем, еще в античности разрабатывались различные способы консервации вина. Например, римляне смешивали вино с медом и перцем, чтобы сделать его более стойким к скисанию, а еще успешно освоили пастеризацию. Эта практика сохранялась и в Средние века. Анонимный автор «Парижского эконома» в XIV веке советовал хорошенько прокипятить скисшее вино, снимая пенку непременно деревянным, а не железным дуршлагом. Когда вино только начинало скисать, он предлагал смешивать его с пшеницей или просто выставить бочонок на мороз, если это случилось зимой. Эти рекомендации показывают, что людей прошлого собственно вкус вина интересовал куда меньше его сохранности. И, видимо, не случайно.

О вкусе вина мы можем судить только по косвенным данным, однако они позволяют предполагать, что чаще всего вкус этот был ужасным. Иначе трудно объяснить, почему сохранилось столько советов по его улучшению. Плиний рекомендовал добавлять в сусло на стадии брожения мирро, нард, различные смолы, иногда перец и мед, а в готовое вино — пряности, коренья и травы. В зависимости от рецепта в ход шли корица, гвоздика, полынь, лаванда, тмин, мандрагора, женьшень, камыш, кардамон, шафран, пальмовые листья, мастика, лавр, финики и многое другое.

Чтобы сделать вкус вина менее резким, Катон советовал смешивать его с чечевичной мукой и хранить опечатанным несколько недель. Для удаления дурного запаха он предлагал обмазать смолой раскаленный кусок черепицы, на два дня опустить его в вино и опечатать сосуд.

Автор «Парижского эконома» рекомендовал поместить в выдохшееся вино мешочки с измельченными фигами и яблочными семечками, а в слишком кислое — просто добавить корзину спелого черного винограда.

При королевских дворах средневековой Европы часто подавали так называемый гипокрас — вино, смешанное с медом, корицей, имбирем и мускатным орехом. И делали его, конечно, не от хорошей жизни.


Данные этнографии и археологии свидетельствуют, что на заре мирового виноделия вино как сакральный продукт было доступно лишь немногим избранным, отвечавшим за связь с потусторонним миром: жрецам, шаманам, колдунам. Для всех остальных существовали довольно строгие запреты на его потребление, сохранившиеся в древнейших мифах.

По мере распространения виноградарства архаичные табу утратили силу. Вино стало доступно практически всем. В доиндустральную эпоху его пили часто и помногу, например во время ритуальных симпосиумов, дионисийских оргий, придворных пиров и т.д. Но о конкретных цифрах можно судить только применительно к Средневековью. Лишь от этого времени сохранились более или менее определенные данные: отчеты о закупках, различные сметы и прочее.

В средневековой Европе вино в общем и целом считалось статусным напитком. Поэтому крестьяне пили его относительно редко, предпочитая довольствоваться пивом, которое рассматривалось в качестве «жидкого хлеба». Главными производителями вина являлись церкви и монастыри, владевшие десятками тысяч гектаров виноградников. В монастырях полагалась одна чаша за обедом (около 300 граммов). Но к этому нужно добавить многочисленные поминальные и праздничные трапезы, число которых стремительно возрастает с IX века. Известно, что по праздникам монахи выпивали до 3 литров вина. Кроме того, они имели право на дополнительную порцию в дни особенно тяжелых и длительных служб.

В IX веке Карл Великий обычно выпивал за обедом три кубка вина и еще один после еды, то есть около литра в день. При этом современники восхваляли императора франков за умеренность в потреблении спиртного.

В XIV веке люди из окружения архиепископа Арля употребляли примерно по 2 литра в день. Столько же приходилось на долю некоторых крупных светских сеньоров из Оверни. Стража ярмарок в Шалоне выпивала от 1,81 до 2,69 литра в день. В Туре среднее потребление составляло между 148 и 178 литрами на человека в год, во Флоренции — между 220 и 260 литрами. На Сицилии аристократия выпивала примерно 100 литров вина в год. Но люди, занятые тяжелым трудом (моряки, портовые рабочие), за то же время употребляли от 300 до 900 литров. Около 1400 года при французском королевском дворе выпивалось примерно 10 тысяч гектолитров вина в год. А в XV веке эта цифра выросла вдвое.

Иными словами, количество потребляемого вина было огромным. Объяснимо, что пьянство считалось одним из главных пороков на протяжении всего Средневековья. Пьющих публично высмеивали, сажали в тюрьму, принуждали к покаянию, но меньше их не становилось. Алкоголизм поражал представителей всех сословий. Известно, что французский король Людовик XI пристрастился к вину в раннем возрасте, а его эпилептические припадки исследователи не без оснований связывают с хронической алкогольной интоксикацией.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  Гаврила
Гаврила


Сообщений: 26822
18:01 04.04.2015
Не пей вина, Гертруда,
Пьянство не красит дам.
Напьешься в хлам - и станет противно
Соратникам и друзьям.
Держись сильней за якорь -
Якорь не подведет;
А если поймешь, что сансара - нирвана,
То всяка печаль пройдет.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
18:16 04.04.2015
История изобретения и употребления алкоголя, уходит еще в те туманные времена, когда наши небритые и неэпилированные предки, запивали шаурму из мамонтятины, соком забродивших ягод. Плюньте тому в стакан, кто скажет, что алкоголь это неестественный наркотик. Все знают о тяге котов к валериане. Животные специально употребляют «пьяные» ягоды. Понятно, что раз употребление алкоголя распространено в природе, то организм человека за десятки и сотни тысяч лет, как-то к нему приспособился. А вот естественных аналогов косяков, баянов и дорожек, в природе еще никто не встречал. Вот это реально неестественные наркотики.

Общеизвестно, что в состоянии алкогольного опьянения люди зачастую неосторожно обращаются с огнем и наносят удары тупыми и колюще-режущими предметами. Поскольку в каменном веке непотушенных бычков и заточенных напильников еще не было, то первобытный алкоголики сначала изобрели дубину, копье и огонь, а потом, обожравшись забродивших ягод, пошли разбираться с пещерными медведями и саблезубыми тиграми. Охотились на них большими кампаниями экстрималов, перед охотой хорошенько выпив. А вы бы в трезвом состоянии пошли бы с камнем и палкой на зверька, который размером с «газель», и у которого клыки как монтировки?

А приручение лошади? Только пьяный решился бы «прааакатиться» на дикой скотине, которая встает на дыбы и норовит звездануть копытом. И подсечно-огневой метод земледелия изобрели, когда по пьяни сожгли лес возле стойбища. К сожалению вытрезвителей и протоколов тогда еще не было. Поэтому никаких документальных подтверждений о влиянии алкоголя на историю, не осталось.

Говоря же с позиции науки и современной археологии,сотрудник Музея археологии и и антропологии Пенсильванского университета Патрик МакГоверн и швейцарский ботаник Жозе Вилламо пришли к выводу, что виноделие впервые появилось в диапазоне шестого-девятого тысячелетия до нашей эры в районе юго-восточной Анатолии на территории современной Турции. Об этом они недавно рассказали на винодельческой конференции EWBC в Измире. Работа ученых пока не опубликована, их доклад пересказывает издание News24.

Выводы исследователей основаны на анализе содержания винной кислоты в остатках сосудов, где хранилось вино, а также на результатах исследования ДНК местных лоз.

По словам ученых, данные говорят о том, что в процессе одомашнивания винограда Vitis vinifera большую роль играли народы, проживавшие в рассматриваемое время на территории Грузии, Армении и Ирана. Тем не менее, исследователи полагают, что впервые виноделие появилось на юго-востоке Анатолийского полуострова, на территории Плодородного полумесяца. Этот район наиболее известен как родина большинства культурных злаков.

По словам ученых, им удалось выделить 13 лоз-основателей, которые стали прародителями ныне существующих сортов винограда. МакГоверн и Вилламо утверждают, что эти лозы впервые стали выращивать именно на севере Плодородного полумесяца, причем практически одновременно.
Вино начало играть одну из основополагающих ролей в общественной жизни еще во времена шумеров. Создатели письменности строили храмы, посвященные этому напитку, воздвигали статуи богов на площадях городов. После чего периодически «отпаивали» их вином и, пожалуй, первыми рецептами изготовления спиртных напитков являются прописи, найденные в храмах на территории Южного Двуречья (3 тыс. лет до н. э.). В них описывались способы приготовления напитков, близких по составу к современному пиву.. Немецкий археолог Э. Хубер в своей книге «История Месопотамии» писал: «Я нашёл клинопись в храмовом инвентаре третьего тысячелетия до нашей эры. Там содержались рецепты приготовления шумерского пива». Хубер установил не менее 15 сортов пива. Из разрозненных изображений он отобрал 23 сцены, которые достаточно полно показывали процесс приготовления пива. Готовили его таким образом: из солода смалывали в муку, ей придавалась форма батона, который называли «баппир», Это облегчало хранение и перевозку. Для получения пива было необходимо размельчить этот «хлеб», поместить в бочку, залить водой и квасить несколько дней. Затем смесь процеживали и приправляли. Пили пиво через специальные камышовые трубочки, чтобы плевелы и зерна, которые не растворялись, не попадали в пищевод. Наиболее распространённым в Месопотамии было тёмное пиво. Оно было достаточно густое, с осадком, умеренно игристое, с небольшим содержанием алкоголя, запахом кисловатого солода и освежающим кисловатим вкусом. Для создания горечи пива в него добавляли разные травы.

У шумеров была покровительница пивоварения Нинкаси, что означает: «Та, которая щедро напоила меня», ей был посвящена поэма - «гимн Нинкаси» (датируется 1800 г. до н. э.). Пиво было очень распространённым напитком среди шумеров. Пивоваров даже освобождали от воинских обязанностей. Шумеры настолько любили пиво, что создали поговорку: «Не знать пива — не знать радости».

Современным поклонникам пива, безусловно, понравится, как известные всем со школы законы Хаммурапи (это следующий этап истории Междуречья) охраняли «права потребителей» пива. Для виновных в разбавлении пива водой предполагалось право выбора: быть утопленным в бочке с испорченным пивом или пить его, пока не упадешь мертвым. Трактирщиков, которые завышали цену на пиво, без лишних разговоров топили в реке.
Одомашнивание злаков привело к тому, что у древних людей оказалось большое количество материала для их создания. Наиболее древним из них считается пиво, полученное непосредственно путем сбраживания ячменя.

В Древнем Египте найден папирус трех тысячелетней давности, в котором отец жалуется на сына алкоголика, который слишком часто шляется по пивным, где пьют «гаг» (один из сортов пива). Ячменное пиво, египтяне, закусывали хлебом и луком. У знаменитой Нефертити была своя пивоварня. Представляете, как она сдувает пену и закусывает пиво луком? Представили. Ну так вы ерунду представили. Не судите о внешности по бюсту. Есть скульптура Нефертити в полный рост. Огромная голова. Не менее большие уши. Пивной живот. Худые ноги. Видимо родители тоже были алкоголиками.
Итак уже в III тыс. до н. э. в Древнем Египте началась «фиксация» привычки употребления спиртного. Сцены, отображающие употребление алкоголя, обнаружены на стенах египетских гробниц, саркофагов и даже на повязках, которыми обертывали мумии.

Строителям пирамидам ежедневно выдавали три жбана пива. Я не знаю, сколько в жбане литров, но, учитывая египетскую жару, то точно полторашка в него влезала. Таким образом, пиво было неотъемлемой частью рациона рядового египтянина. А рядовой фараон, наверно просто не просыхал. Только в алкогольном бреду можно было задумать строительство гигантских каменных холодильников. И только алкоголики могли их строить, получая зарплату пивом.

Попутно скажу пару слов о мифе, который упорно навязывает Голливуд. Якобы египтяне были черные. Вот эта пара слов. Х... эээ.. ерунда полная. Ни на одном из древнеегипетских рисунков нет негров. Распознать по черепу принадлежность к расе, для антропологов как два пальца об асфальт. Но мумифицированных рэперов в Египте никто не находил. Маниакальное желание придумать для афроамериканцев хоть какую-то древнюю цивилизацию проистекает из политкорректности. А политкорректность — это диагноз.
Тогда пьянству были подвержены не только мужчины, но и женщины. Принято считать, что проблема алкоголизма у женщин стала актуальной в последние два-три десятилетия. Тем не менее факты свидетельствуют о том, что злоупотребление алкоголем и ал-
коголизм у женщин были распространены с древних пор, женщины в этом пороке не отставали от мужчин, и древний мир знал его гибельные последствия,ведь пьянство среди женщин способствовало разврату и проституции. «С одной стороны, алкоголь, возбуждая роковым образом чувственность, является частой причиной изнасилований... с другой, связывает круговой порукой разврат, способствуя проституции». Так в Древнем Египте за это ремесло брались известные фараоны: Рамзес торговал своей дочерью; царь Хеопс вынуждал свою красавицу дочь заниматься проституцией и тем самым зарабатывать деньги и обогащать его.
В Египте выращивать виноград и делать из него вино начали еще в эпоху Древнего Царствия – т.е. 5-6 тысяч лет тому назад. Египтяне поклонялись богу виноградной лозы Шаи. Почитали этого «египтского Диониса » настолько, что он даже был приглашен на суд Осириса, так как боги решили, что именно бог вина лучше всех разбирается в человеческой жизни и способен точно определить срок, отпущенный каждому человеку. Стоит отметить, что из-за небольшого количества виноградников вино в Египте было доступным лишь богатым слоям населения. Чаще всего среднестатистический египтян производил вино из фиников, гранатов и пальмового сока.

Уже в период заката Египта вино стали завозить из Греции.

В период управления Египтом властителей из Дельты, один из чиновников царского двора прибывает в Пер-Рамсес на трех судах с большим количеством алкогольных напитков – вина и пива. Школяры, среди которых были и девочки, упивались и тем и другим – к великому неудовольствию старых писцов. Злоупотребляли алкоголем и в Египте Древнего Царства.
Интерес представляет сцена, как два раба волокут своего мертвецки пьяного господина, а также момент ареста пьяниц стражей. Особый интерес представляет сцена с пьяной знатной дамой, которую тошнит после выпитого в большом количестве вина. Сцены пьянства в Древнем Египте зафиксированы на стенах гробниц, саркофагах и даже повязках, которыми заворачивали мумии.

Виноградная лоза – одно из самых главных достояний Древней Греции. Наравне с оливковой ветвью.
И даже философ Диоген, жил именно в бочке из-под вина. И говорил, что он так лучше видит окружающий мир.
При этом, алкоголизма в Древней Греции не было, за счет того, что вино было очень не крепким, по современным меркам – практически виноградный сок.



А если вспомнить, что является основным грузом древнегреческих галер – амфоры с вином и оливковым маслом. Это два основных экспортных товара.
И даже аргонавты, отправляясь за руном, загрузили свой «Арго» вином, а не водой.Из всего, можно сделать несколько курьезный вывод: Древняя Греция, так же как и Древний Рим не возможно представить без вина!Греки конечно пили. Они разве не люди? Пили вино. Выращивать виноград и делать из него вино, их научили критяне еще за 1000 лет до нашей эры. И Греция по праву считается родиной европейского виноделия. Греки даже бога соответствующего придумали - Дионисий. Эдакая крыша на Олимпе для виноделов. Каждый год в начале сбора урожая устраивали Дионисий-пати. Вино, музыка, девочки, мальчики. В общем, зажигали по полной. Но! Если я бы подражал Галыгину, то сказал бы что «Древние греки, сука, странные». Они пили вино, разбавляя его водой. Считалось, что неразбавленное вино пьют только варвары. А тот, кто разбавлял вино 50/50, считался алконавтом и плыл за золотым руном. Понять это трудно. В пиве сила. В вине мудрость. В воде бактерии. Так зачем выпивать два литра непонятно чего, когда можно выпить пол-литра нормального вина? И как они умудрялись напиваться на попойках-симпозиумах? На этих симпозиумах, они дебоширили, били посуду, писали на стенах и глиняных блюдах. Археологи прочитали одну надпись сделанную явно нетрезвыми руками. Самым приличным там было слово «лизать». Вино, разбавленное в пропорции 1/3, считалось крепким. Плиний пишет о пропорции 1/8. А Гомер упоминает, что на одну часть воды добавляли 20 частей вина. Как можно напиться компотом? Это одна из тайн древнегреческой цивилизации. В ней были и другие странности. Сочетание демократии и рабовладельческого строя. Гомосексуализм как норма жизни. Неудивительно, что и вино употребляли в таком извращенном виде.
И в Древней Риме, как и в Греции вино буквально «лилось рекой». Пили все, даже дети, но при употреблении вина в качестве напитка, оно обычно разбавлялось водой, а неразбавленное вино употреблялось прежде всего в кулинарии, например при изготовлении соусов.Хотя некоторые римляне и пили вино «по греческому обычаю» (по представлению римлян), то есть неразбавленным это считалось дурным тоном. Народы,которые по мнению римлян также употребляли вино неразбавленным, например, фракийцы и скифы считались варварскими ,в том числе и по этому критерию.

Соотношение вина и воды варьировалось в зависимости от личных предпочтений хозяина дома или заведения. Соотношения составляли (в основном по данным греческих источников): 2:5, 1:2, 1:3 и 1:4, при этом в смесь добавлялось значительно больше воды чем, собственно, вина. Вино в пропорции 1:1 считалось крепким и приготавливалось например, для Сатурналий.

Летом вино охлаждали льдом из специальных погребов или в амфорах с двойными стенками, в которые заливалась вода для охлаждения; зимой вино часто подогревали в сосудах, похожих на самовар. Вина разливали не сразу из амфоры в бокал или чашу, а перед подачей пропускали через бронзовое сито, чтобы очистить напиток от примесей и специй.

Вино, заказанное в питейном или другом заведении быстрого питания, посетителям подносили уже разбавленным водой. Многие вина, особенно ароматизированные, хранились в загустевшем виде. В чистом виде такое вино имело вязкую консистенцию и высокое содержание алкоголя. Таким образом вина в винных погребах, походили на сироп, и при оптимальных условиях содержали 16-18 % алкоголя.
Вино употребляли в больших количествах, например, в лагере легионеров Vindolanda в Британии на день рассчитывалось 73 модия вина (около 635 литров) на 500 человек,
потребление вина в Риме было огромным, даже обычный раб получал каждый день не менее 600 мл легкого дешевого вина из виноградных выжимок.

За пределами Италии первые виноградники возникли в Галлии за 600-700 лет до н.э., но там виноград разводили преимущественно для еды. Тем не менее, уже в I в. н.э. вино в Галлии уже завоевало популярность и производилось в очень больших количествах. Винная продукция галлов стала настолько успешно конкурировать с римским вином, что в 96 году по приказу императора Домициана большую часть виноградников Галлии вырубили. Виноделие в Галлии пребывало в небытии вплоть до 270 года, когда римский император Пробус вновь разрешил галлийцам высаживать виноград, производить и продавать вино
На древнеримской comissatio (пирушке), которая устраивалась после ужина по особым случаям или без и длилась часто до рассвета, киданием костей выбирался «магистр» или «арбитр» пития или «царь» (magister bibendi, arbiter bibendi, rex), который устанавливал пропорции смеси вина и воды. Магистр также следил за тем, в какой последовательности (по очереди начиная с главного места (a summo) или начиная с любого другого гостя) и сколько каждый присутствующий должен был выпить, предлагал гостям произнести тосты, давал знак наполнять чаши. Тосты произносились в том числе в честь императора или других отсутствующих важных людей; обычным тостом было пожелание «Всех тебе благ!» (Bene te!). Иногда присутствующие должны были выпить столько маленьких кубков (cyathi, 0,045 литра), сколько букв насчитывалось в имени хозяина. К comissatio гости надевали венки из цветов или листьев плюща и мирта, столы посыпались лепестками цветов — фиалок, лилий и роз, гостям подносились благовония, которые наносились на руки, лицо и волосы.

Вино, особенно для больных и стариков, советовали разбавлять тёплой водой. Также были известны последствия чрезмерного употребления алкоголя: Плиний Старший пишет о зависимости от алкоголя, когда человек теряет разум и смысл жизни, совершаются преступления. Признаками алкоголизма считалась привычка употреблять неразбавленное вино и пить вино на пустой желудок.

В Греческом и Римском пантеоне были и боги, которые отвечали за вино: Дионис и Вакх соответственно. Кстати отсюда и вакханалия – разнузданное веселье.
Дионис был добрым богом, он даже пиратов, напавших на его корабль не покарал, а обратил в дельфинов. Дионис ассоциируется с весельем, легкостью общения.В различных мифах имя Диониса получает разные эпитеты — «Шумный», «Несущийся», «Гремящий», «Ликующий», «Носитель шкуры» и многие другие. В романе Петрония мальчик-раб предстаёт перед гостями в роли Вакха на пиру у Трималхиона то «Шумным», то «Освободителем». Дионис освобождал, по мнению поэтов и писателей от общественных рамок, освобождал душу и тело. Так поэт Тибулл рассматривал начала танца именно в этом освобождении. В античной литературе описываются способности вина освободить человека от тоски, и забот, забыть безнадёждность и душевные муки
Несмотря на все «освободительные» качества вина, авторы не забывают напомнить и об опасности быстрой ссоры, особенно, если выпить более 3 кубков. (ода 1 19, 15 Гораций). О разборках и ссорах на почве злоупотребления вина писали Ювенал (сатира 5 26) и Петроний (Сатирикон 74, 10). Как следствие чрезмерного употребления вина описывается легкомыслие и преувеличенная смелость, и как следствие ссоры, рукоприкладство и ранения. Опасными римляне считали пирушки скифов и фракийцев, так как, по представлению римлян, эти народы пили вино неразбавленным, и поэтому служили для римлян и греков символом варварской неумеренности.
В эпоху Римской империи, отмеченную большой свободой нравов и разложением древних обычаев, права и возможности женщин в Риме значительно расширились. Жизнь женщин стала излюбленной темой для сатириков, да и многие писатели с беспокойством наблюдали, как распространяются в римском обществе легкомыслие, распущенность, разврат и пьянство.
Резко и впечатляюще картину нравов рисует в письме Сенека: «Величайший врач Гиппократ... говорил, что у женщин не выпадают волосы и не болят ноги. Но вот и волосы они теряют, и ноги у них болят. Изменилась не природа женщин, а жизнь: уравнявшись с мужчинами распущенностью, они уравнялись с ними болезнями. Женщины и полуночничают, и пьют столько же, состязаясь с мужчинами в количестве... вина... Из-за таких пороков они потеряли преимущество своего пола и, перестав быть женщинами, приговорили себя к мужским болезням».

В то же время вино и литература неразлучны для большинства поэтов, так Гораций пишет, что стихи, написанные после выпитой воды, ничего не стоят, Овидий описывает себя как поэта Вакха. (Ars am I 525) Вино также может воспламенить «бессмысленную любовь», то есть ту, которая в трезвом виде не могла бы никогда случиться. (Гораций ода 3, 21, 2,4) Овидий пишет, что вино подготавливает для любовного чувства сердца и открывает их. (Ars am I 237) Апулей пишет о свойстве вина разжигать страсть. (Metam II 16, 127; 17, 132) Вместе с тем поэты часто дают совет вином залить несчастную любовь, Овидий называет вино «лекарством любви»(ам 801).

Цезарь писал, что бельгийские нервии и германские свевы не допускали у себя распространение вина, так как считали, что вино ослабляет человека и размягчает его. (Галльская война III 15, 4; IV 2, 6)


Известно, что даже на определенном этапе истории Древней Греции запрещалось употреблять вино на торжествах и свадьбах. В Локрах (греческая колония на юге Италии) в середине VII в. до н. э.было введено письменное законодательство, один из пунктов которого под страхом смертной казни запрещал употребление вина без назначения врача.
Древнегреческий законодатель Драконт, составивший около 621 г. до н. э.свод законов, также приказывал убивать опьяневших людей. Древнегреческий мудрец Питтак составил закон, согласно которому всякий, совершивший то или иное преступление в пьяном виде, наказывался вдвое строже, т.е. одно наказание – за преступление, другое – за пьянство. Более гуманный Солон на первый раз за пьянство взимал штраф, а казнил лишь при повторном нарушении закона. В Древнем Риме алкоголь разрешалось пить после 30-летнего возраста.


Традиции винопития пришли в Европу именно из этих стран.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
10:02 06.04.2015
В дохристианскую эпоху на Руси потребление алкоголя имело место главным образом на языческих пиршествах (народный и княжеский пиры, игрища, тризны). В то время на Руси основным сырьём для производства алкоголя был мед и поэтому традиционные хмельные напитки были слабоградусные: медовуха, пиво, брага, а с Х в. и виноградное вино, а их приём сопровождался, как правило, обильной трапезой, что в совокупности сводило к минимуму ущерб здоровью от употребления алкоголя. С этих далёких времён сохранился знаменитый рефрен многих народных сказок: "И я там был. Мёд, пиво пил. По усам текло, а в рот не попало". Хмельное питьё каждый варил сам для себя, сколько ему нужно было для обихода. Иногда напитки варили семьями, миром, что получало название мирской бражки, мирского пива. Общины и миры, города и сёла сходились на игрища, собирались на братчины. Пиры и беседы. На народные пиры приглашался князь, на пир княжеский собирался народ.Широко известны слова киевского князя Владимира Святославича "Руси есть веселие пити, не можем без того быти"
До середины XVI в. народ, заплатив пошлину на солод, хмель и мёд ("бражную пошлину"), варил известное к тому времени слабоалкогольное питьё (5-8°) - медовуху, пиво, брагу и употреблял их дома или в корчмах. Корчма - древнеславянское общественное питейное заведение. Корчмой называлось место, куда народ сходился для питья и еды, для бесед и выпивки с песнями и музыкой. Корчма была вольным народным учреждением, имела значение ратуши и гостиного двора. В Киеве, Новгороде, Пскове и Смоленске корчмы составляли важнейшее городское учреждение.

В период Киевской Руси были известны такие напитки, как березовица, мед, квас, сыта, вино, сикера, ол, пиво,пить было что и недаром именно тогда появилось выражение «допиться до чертиков»



Почти все эти напитки были алкогольными, охмеляющими. Безалкогольной была лишь сыта, тогда как — березовица — уже не являлась полностью безалкогольной. Различали березовицу двух видов: простую и пьяную. То же можно сказать и о квасе.Арабский писатель Ибн-Фодлан писал о славянских язычниках, что "они предаются питью вина неразумным образом и пьют его целые дни и ночи"

Даже сыта, то есть разбавленный водой мед, также могла забродить и превратиться в алкогольный напиток. Если же учесть, что и вино, то есть виноградный напиток, который привозили из Крыма и Византии тоже разбавлялось водой, то станет понятным, почему вода оказалась в одной упряжке с алкогольными напитками как постоянный компонент при их изготовлении и употреблении ибо вода считалась именно напитком, а не являлась просто жидкостью и или просто компонентом для различных целей, какой она стала в наши дни.

Эта особенность в восприятии воды древними русами и нашими современниками, этот особый взгляд древних русов на воду как на основу всех алкогольных напитков объясняет то, почему и сегодня один из самых крепких и самых известных алкогольных напитков русского народа — “водка” —происходит от корня «вода».

Вино

Под таким названием в IX-ХIII веках понимали только виноградное вино, если сей напиток употреблялся без других определений. Вино появилось на Руси в IX веке, т. е. еще до христианства. После крещения, в конце Х в., вино становится обязательным ритуальным напитком. Вино было привозным.Оно доставлялось из Византии и потому называлось греческим или сирским (сурьским), т. е. сирийским. До сер. XII века вино обязательно разбавлялось водой, так же как это делалось в Византии. Источник сообщает:«Месят воду в вино», т. е. в вино следует доливать воду, а не наоборот. Это было не с проста, а имело глубокий смысл, т.к. всегда более тяжелые жидкости по удельному весу нужно наливать в более легкие. К примеру, чай нужно наливать в сосуд с молоком, а не наоборот. Собственно, само слово «вино» в русском языке появилось после перевода Евангелия на древнерусский язык от латинского «винум» (vinum).

С сер. XII века под вином понимают уже чистое виноградное вино без добавления воды. Поэтому, чтобы не запутаться, обязательно стали оговаривать те случаи, когда подразумевалось не чистое вино. Стали употреблять прилагательные для уточнения. Так на свет появились названия «оцьтьно вино», т. е. кислое сухое вино; «вино осмрьнено», т. е. виноградное сладкое вино, с пряностями; «вино церковное», т. е. виноградное красное вино, десертное, высшего качества или сладкое без добавления воды. Наконец, в кон. XIII века, впервые в источниках появляется название «вино твореное».

Нужно сказать, что такое вино появляется только через 400 лет после вина виноградного и через 200-250 лет после закрепления различных эпитетов за теми или иными разновидностями виноградного вина. Это обстоятельство свидетельство того, что здесь мы, скорее всего, имеем дело не с естественным природным вином, сделанным из винограда, а с винным напитком, полученным каким-то другим, искусственным путем, вином, полученным (сотворенным) самим человеком.

Таким образом, название «твореное вино» уже не относится к собственно вину, как его понимали первоначально, т.е. до XIII в.

Мед http://ekimoff.ru/44/

Вторым, после вина, по значению алкогольным напитком в Древней Руси был мед, известный еще с глубокой древности двояко: и как сладость (лат. — mel), и как алкогольный напиток (лат. — mulsum). Но мед не был, как иногда представляют, исключительно русским национальным алкогольным напитком. Мед был главным парадным напитком почти всех европейских народов средней полосы. Мед, например, встречался у древних германских племен (Meth), в Скандинавии(Mjod), где он считался напитком богов. Встречался мед как «божественный напиток» и у прибалтийских племен, особенно у литовцев.

Корень слова «мед» вовсе не русский, как многие полагают, а индоевропейский. У греков слово «мэду» подразумевало «хмельной напиток», то есть, вообще, алкоголь, а временами употреблялось в смысле «чистое вино», т. е. слишком крепкое, опьяняющее, не совсем питьевое по греческим представлениям. Похожим словом «мэдэе» греки обозначали «пьянство». Все это свидетельство того, что крепость меда была намного больше, чем крепость обычного виноградного вина и потому византийцы считали, что употребление таких крепких напитков свойственно не цивилизованным варварам.

В Древней Руси, судя по фольклору, мед был наиболее распространенным напитком из алкогольных, тогда как вино в народном фольклоре почти не упоминается. А между тем документальные данные говорят несколько о другом. В них говорится об употреблении вина с IX века, а мед впервые упоминается на Руси, и то в значении пряности, лишь в самом нач. XI в., а в Македонии — в нач. X в.; в значении алкоголя в Полоцке и Литве— в XI в., в Болгарии — в XII в., в Киевской Руси — в XIII в. (1233 г.), В Польше и Чехии— с XVI в.. Так, в летописи Нестора говорится, что Владимир I повелел сварить 200 проварь меду. И еще Ибн-Дуст (Ибн-Руст) — арабский путешественник в нач. Х в.— пишет, что русы употребляют медовое хмельное питье, что древляне в 946 г. дали Ольге дань «питным» медом, а не «пчелиным».
Мёд был как слабоалкогольным, так и крепким по градусу. Ставленый мед выдерживался до 35 лет,из ряда византийских источников также известно, что еще в кон. IX века, в языческие времена, некоторые славянские племена ( поляне и древляне) умели забраживать и превращать мед из mel в melsum, а также держали его подобно вину с выдержкой и для улучшения его качества использовали переливы (т. е. переливание в двух сосудах).! Но это было гоже для элиты, знати. Для простого люда массово готовили дешевый варёный мед, быстро приготавливаемый и легко опьяняющий.


Все это дает позволяет сделать следующие выводы: мед как алкогольный напиток получил вначале распространение в самой лесистой части Руси, на территории современной Белоруссии (Полоцкое княжество), где в наибольшей степени было развито бортничество, то есть получение меда от диких пчел. По всей видимости, отсюда мед по рекам Припяти и Днепру отправляли в Киевскую Русь. И в X-XI вв. в Киеве мед употребляли в исключительных случаях и при этом делали его сами из запасов природного сырья: мед варили. Мед вареный как напиток получался более низкокачественным,чем мед ставленый.

Напиток выдерживали до 10-15 лет и даже больше, и он представлял из себя результат естественного брожения пчелиного меда в холодном состоянии с соком ягод (малины, брусники). Бывали случаи, когда на княжеских пирах в XIV в. подавался мед 30-35-летней выдержки. Так как, наибольшее употребление медов ( и ставленых, и вареных) приходится на XIII-XV вв., то и представление о том, что в древние времена основным алкогольным напитком был мед, нашло свое отражение в первую очередь в фольклоре, произведения которого главным образом создавались именно в этот сравнительно поздний период, когда собственно и началось формирование национальной культуры.

Нужно также отметить, что расцвет медоварения в XIII-XV вв. был связан не с его появлением как такового именно в это время (точно известно, что оно возникло еще в X-XI вв.), а с сокращением привоза византийского вина вследствие вначале монголо-татарских завоеваний (XIII в.), а затем и крушения самой Византийской империи (XV в.). Все это позволяет говорить, что историческая обстановка (изменения в международных отношениях и системе международной торговли, изменения географического характера) приводила к изменениям в распространении основных алкогольных напитков. Все эти изменения удалило Русь от источников виноградного сырья и заставляло изыскивать местные ресурсы и свои способы для изготовления алкогольных напитков.

XIII-XV веках мед как продукт из местного сырья выходит на первый план в обиходе знати и зажиточных слоев. Длительность изготовления настоящего, качественного ставленого меда сильно ограничивала круг его потребителей, удорожала товар. Для массовых мероприятий даже при дворе великих князей употребляли более дешевый— вареный мед. Таким образом, XIII век явился рубежом, ознаменовавшим переход к алкогольным напиткам, во-первых, к значительно более крепким и, во-вторых, из местного сырья .

По всей видимости, все эти обстоятельства, связанные с вынужденным потреблением более крепких напитков и привели затем к появлению водки.

Но так долго продолжаться не могло. Запасы сырья для изготовления меда были ограничены и они быстро иссякали. Нужен был винный спирт, как компонент более дешевых медов. К тому мед становится предметом экспорта в Западную Европу. Он растет в цене и постепенно становитс не доступным даже для зажиточных слоев. Для широкого же употребления нужно было изыскать дешевое местное сырье. Таким сырьем становится ржаное зерно, которое более широко стали использовать для изготовления такого известного и по сей день напитка, как квас.

Квас http://zmeelow328.livejournal.com/679208.html

На святой Руси у нас,
Пили только русский квас.

Да водичку ключевую,
Леденящую такую.

Берегли себя от бед,
Вот и жили по 100 лет.

Есть лекарство и для нас,
Пейте люди русский КВАС!


Слово Квас встречается в древнерусских источниках одновременно с вином и даже немного раньше меда. Однако, значение этого слова, не вполне соответствует современному. К сер. XI в. относится первое упоминание кваса как хмельного напитка, т.к. на древнерусском языке слово «квасник» означало «пьяница».
На Руси первое письменное упоминание о квасе относится к 989 году, когда киевский князь Владимир обратил своих подданных в христианство. В летописи по этому поводу было написано - "Раздать народу пищу, мед и квас".

Квас, изготовленный из ржаного и ячменного солода, обладает не только высокими вкусовыми качествами, но бодрит и нормализует обменные процессы в организму. По воздействию на организм он подобен кефиру, простокваше, кумысу и ацидофилину. Квас, как всякий продукт молочнокислого брожения, регулирует деятельность желудочно-кишечного тракта, препятствует размножению вредных и болезнетворных микробов, поднимает тонус организма, улучшает обмен веществ и благоприятно влияет на сердечно-сосудистую систему. Эти целебные свойства объясняются наличием в нем молочной кислоты, витаминов, свободных аминокислот, различных сахаров и микроэлементов.

Квас повышает аппетит, обладает высокой энергетической ценностью.
В XI в. квас, как и мед, варили, а это значит, что по своему вкусу он напоминал пиво в современном понимании, но был гуще и действовал, по всей вероятности, более охмеляюще.Квас – исконно русский напиток
До XII века квас на Руси считался именно алкогольным напитком (содержал до 12% алкоголя), а того, кто им злоупотреблял, называли квасником. Впоследствии квасником стали именовать специалиста по приготовлению кваса. Кстати, в современном квасе тоже присутствует алкоголь, но не более 1,2%.
По всей вероятности, восточные славяне знали квас, задолго до образования Киевской Руси. Само слово «квас», безусловно, русского происхождения. Означает оно «кислый напиток».

Легенда гласит, что давным-давно у крестьян случилось страшное – дождь намочил горшки с зерном, и оно стало киснуть. Крестьяне его высушили и смололи, но хлеб печь не стали, а развели негодную муку водой и дали настояться. Эта непонятная жидкость и была первым квасом.


Любовь к квасу на Руси была общая. Крестьяне пили его вместо воды, бояре порой предпочитали квас заморским винам. Его делали в монастырях и солдатских казармах, усадьбах и крестьянских избах. Люди, которые готовили квас, назывались квасниками, и иметь такую профессию было очень выгодно. Было много видов кваса, например яблочный и земляничный.

Нигде квас не получил столь широкое распространение, как у русских. На Севере, вместе с кислой капустой квас служил единственным средством спасения от цинги в течение долгой зимы, когда не было никакой зелени.К 15-му веку на Руси знали около 500 видов кваса!

Как правило, каждая хозяйка имела свой рецепт кваса. Со временем, самые удачливые получали всеобщее признание и в деревнях начинали делать «Дарьин» квас», «Марьин квас» и т.д. Так, за свою многовековую историю, народу накопил массу всевозможных рецептов приготовления кваса.

Бочки с квасов хранили в ледниках или холодных подвалах. Перед разливанием кваса в бочки, его сдабривали сахаром, медом, патокой, изюмом, хмелем, мятой. Одно характерно – русские всегда предпочитали свежеприготовленный квас.

Квасы в России делали исключительно из полноценного натурального сырья – хлеб, плоды и ягоды, мед. К ним добавляли различные травы, коренья, пряности. Для фруктовых квасов использовали дикорастущие яблоки, груши, клюкву, бруснику, землянику, морошку и д.р.


Позже , в XII в., различали квас как напиток кислый и слабоалкогольный и квас как напиток сильно опьяняющий. Но, они оба, тем не менее носили идентичные названия, и только можно было догадаться, о какой разновидности кваса идет речь. Скорее всего, во втор. пол. XII в. или в самом кон. XII в. вторую разновидность кваса, т.е. сильно опьяняющий начали называть твореным квасом, т. е. сваренным, специально сделанным квасом, а не естественно закисшим, как обычный.

Этот твореный квас был таким же крепким напитком, как и чистое вино, они были одинаковы по крепости. «Вина и творена кваса не имать пити»,- читаем мы в одном из религиозных предписаний. «Горе квас гонящим», — написано в другом документе, и это ясно говорит о том, что здесь говорится не о каком-нибудь безобидном напитке. Из всех видов твореного квасат самым крепким считался «квас неисполненный», который в источниках часто упоминается эпитетом «погибельный». На древнерусском языке слово «неисплънены» обозначало незавершенный, не готовый полностью, до конца не доведенный. Вероятнее всего, речь идет о недоброкачественном продукте, содержавшем значительную долю вредных масел. По всей видимости, к этому виду «кваса» относилось и довольно редко встречающееся в документах слово «кисера» как сильно опьяняющий напиток. Если вспомнить, что слово «квас» имеет общий корень со словом «кислое» и его иногда называли кислина, квасина, кисель, то термин «кисера» скорее пренебрежительная форма от кваса плохого качества. Но есть основания и на то, что кисера — это искаженное «сикера», также означающее один из алкогольных напитков.

Сикера

Этого слова уже нет в современном русском языке. Это слово вышло из употребления, скорее всего, как раз на рубеже XIV-XV вв., когда произошла смена в существе производства алкогольных напитков на Руси. Поскольку это слово исчезло из языка бесследно, не оставив после себя какого-нибудь аналога или иного рудимента, то нужно тщательно выяснить его первоначальное значение, ибо это может пролить свет на историю возникновения русских алкогольных напитков. Слово «сикера» , по все видимости, пришло в древнерусский язык из Евангелия и Библии, где оно упоминалось на прямую, так как переводчики не смогли найти ему эквивалент в древнерусском языке. Первоначально это слово понималось как общее название алкогольных напитков вообще, кроме виноградного вина. Интересно,что в греческом (византийском) языке, с которого и было переведено Евангелие, слово «сикера» приблизительно имело такой же смысл. По видимому, источником этого слова стали слова на арамейском и древнееврейском языках — «шекар» («шехар»), «шикра».

«Шикра» (sikra) на древнеарамейском значит род пива, от этого слова и произошла «сикера». Шекар (Schekar) на языке древних евреев — «всякий пьяный напиток, окромя лозного вина».Сие слово и дало, собственно, в русском «сикер». Потому в одних документах встречается «сикера», а в других — «сихер». Близость этих двух слов по звучанию и по значению привела к тому, что даже специалисты считали их вариациями одного и того же слова. В действительности это были разные слова, и они они обозначали разные понятия и с точки зрения технологии.

Все дело в том, что и в Палестине, и в Византии для изготовления «сикер» использовали плоды финиковой пальмы, и по сути полученный таким образом напиток можно назвать финиковой водкой.Что же касается арамейского понятия «сикера», то оно означало «хмельной, опьяняющий напиток», по своей технологии напоминающий медо- или пивоварение, без гонки.

По всей видимости, в древнерусских монастырях монахи допытывались до истинного значения слов, упоминаемых в Библии и Евангелии, и тем самым получали адекватное представление о разных технологиях и их отличиях.

Пиво http://basik.ru/good_to_know/beer/

Первоначально слово Пиво означало любое питье, напиток вообще, т.е. данное слово не обозначало алкогольный напиток в современном смысле. «Благослави пищу нашу и пиво», — говорится в источнике XI века. И только со временем появляется понятие «твореное пиво», т. е. напиток, специально сваренный, сотворенный, как вино. Очень часто твореным пивом, как показывают источники, называли сикеру, а иногда и ол. Таким образом, понятие «пиво» сохранило свой широкое значение и в XII-XIII вв.. Если в X-XI вв. так назывался любой напиток, любое питье, то в XII-XIII вв. так стали называть любой алкогольный напиток: квас, сикеру, твореное вино, ол — в целом все это было твореное пиво, т.е алкогольное питье, специально созданное самим человеком для определенных целей. Пиво в современном смысле обозначалось уже другим термином — ол.
Ученые предполагают, что в наших славянских краях первые пивовары народились в эпоху так называемой Трипольской культуры, заложившей основы земледелия в междуречье Днепра и Днестра в IV-III в. до н. э. Но доподлинно этого никто не знает. Скорее всего то самое "трипольское" пиво варили из проса.
Существует мнение, что именно у славян во время великого переселения народов на территории Римской империи в IV-VII веках был принят обычай подмешивать хмель к напиткам.
В договоре князя Владимира с булгарами от 985 года уже упоминается о хмеле. Заключая договор, булгары заявили так: "Тогда не будет между нами мира, когда камень станет плавать, а хмель тонуть". Венецианец Иосафат Барбаро, проживший в колонии Тане (Азов) 16 лет, пишет о русских так: "Московитяне вина не пьют, но приготовляют особенного рода напиток, подмешивая туда хмель, который придает ему такую крепость, что им можно напиться допьяна, как вином". Тогда считали, что хмель сильно пьянит, хотя на самом деле хмель только способствует устойчивости пива к хранению и придает ему горьковатый ароматный привкус.
И что интересно: когда просвещенная Европа еще и слыхом не слыхивала про использование в пивоварении хмеля, наши предки, наоборот, уже не могли представить себе сей напиток в ином приготовлении. То есть, шли в этом деле в авангарде пивной технологической мысли.

Археологические находки в Новгороде, берестяные грамоты, свидетельствуют о том, что пиво на Руси варили еще в X-XI в.там ,уже в наше время во время археологических раскопок было обнаружено около тысячи берестяных грамот, в одной из которых некий Грикша писал:
"Поклон от Грикши к Есифу. Прислав Онанья, молви...Яз ему отвечал: не рекл ми Есиф варити перевары ни на кого. Он прислал к Федосье: вари ты пив, седишь на безатьщине, не варишь жито..."
Смысл этого берестяного послания ясен. "Житом" в Новгороде называли ячмень, а "переваром" -- хмельной напиток из меда и пива. Его изготовление было одной из натуральных повинностей в Новгородской и прочих землях. На Руси вообще были широко распространены медовые дани и перевары. Упоминания о солоде (проросшем высушенном и перемолотом зерне) встречаются еще в Киевской Руси. Солод, пиво и хмель считались обязательной частью оброка крестьян за пользование землей. Например, в писцовых книгах новгородских земель 1499-1500 годов среди прочих оброков встречаются и бочки с хмелем и пивом. Солодом часто расплачивались с мастерами, занимавшимися ремонтом городских укреплений, со сборщиками платежей и штрафов. Древнерусский писатель Нестор неоднократно упоминает этот напиток в своих трудах. Так что пиво на Руси имеет давнюю историю.
Как древние новгородцы Родину за пиво продавали см http://ttolk.ru/?p=2535

Ол

В сер. XIII в. появляется еще один алкогольный напиток-«ол», или «олус». Имеются также свидетельства, что еще в XII веке упоминается «олуй», что, скорее всего, обозначало то же, что и «ол». Ол представлял из себя напиток, в чем-то напоминавшее современное пиво, но приготавливалось оно не просто только из одного ячменя. К нему добавляли хмель и полынь, то есть травы, зелья. Потому часто ол называли зелием, зельем. Есть также данные, что ол варили (а не гнали, как например, квас, сикеру или мед), и это еще больше приближает нас к мысли, что ол был напитком, похожим на современное пиво, но сдобренное травами. Вообще, и название его напоминает английский эль, также получаемый из ячменя с травами. Позднее под олом стали подразумевать корчажное пиво. Это еще раз подтверждает мысль, что под олом в XII-XIII вв. понимали напиток, подобный современному пиву.Олуй различался по крепости: легкий, средний и крепкий.

Березовица пьяная http://www.vod-ka.su/history/index4.php

Такого термина нет в источниках на древнерусском(старославянском) языке, но из сообщений Ибн-Фадлана -арабского путешественника, посетившего Русь в начале X в., известно, что древние славяне употребляли березовицу пьяную. Напиток под таким названием представлял собой самопроизвольно забродивший березовый сок, который затем долгое время сохраняли в открытых бочках. Березовица пьяная действовала после забраживания опьяняюще.

Первые упоминания алкогольных напитков или их названий в Древней Руси
(Хронологическая таблица)

Кон. IX в. Мед ставленый

Нач. Х в. Вино виноградное

Нач. Х в. Березовица пьяная

1-я пол. Х в. Мед хмельной

Кон. Х в. Мед вареный

Кон. Х в. Вина виноградные (сладкие и кислые)

Сер. XI в. Квас

Сер. XI в. Сикера

2-я пол. XI в. Квас неисполненный

2-я пол. XII в. Квас твореный

2-я пол. XII в. Пиво твореное

Кон. XIII в. Хмельное

Кон. XIII в. Ол (олус, олуй)

XIII-XIV вв. Вино твореное
Ссылка Нарушение Цитировать  
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
10:15 06.04.2015
Все же следует признать,что употребление алкоголя и (других психотропных) в Киевской Руси,среди простого народа, носило столь мизерный характер, что никоим образом не влияло на демографию, преступность, и прочие социальные аспекты жизни человека. Несколько раз в год, небольшой социальный слой (только взрослые мужчины) размягчил мозг чаркой вина или медовухи, эффект достигнут, развиваемся дальше.

Ситуация начинает меняться, как это ни странно, вместе со становлением государственности в России,освобождением от татаро-монгольского ига. Но пока только меняться, до кризиса еще остаются многие сотни лет.
Ошибочным является убеждение, что пьянство на Руси возникло с появлением водки. Виноградный спирт (аква вита) в Россию стали завозить давно - с 1386 г. Изготовление спирта из ржаного сырья русские изобрели в 1448-1474 гг. Разбавленный водой хлебный спирт получил название хлебного вина или водки. В Польше производство водки из хлеба сумели наладить лишь столетие спустя. Лишь со второй половины XVI в. появляются свидетельства о пьянстве в России - Стоглавый Собор (1551 г.) призывал: "Пить вино во славу Божью, а не во пьянство".

Таким образом, полтора столетия с начала ввоза в Россию спирта и столетие со времени изобретения его перегонки из хлебного сырья упоминаний о массовом пьянстве на Руси не было.

Патриархальный уклад жизни в старой Руси, несмотря на появление водки, сдерживал распространение пьянства. Свод житейских наставлений XVI в. "Домострой" давал чёткие наставления в отношении алкоголя: "Пей, да не упивайся. Пейте мало вина веселия ради, а не для пьянства: пьяницы царства Божия не наследуют. А у жены решительно никоим образом хмельного питья бы не было: ни вина, ни мёда, ни пива. А пила бы жена бесхмельную брагу и квас - и дома и на людях".

Современные Япония, Китай и Корея, сохранившие многие древние традиции в повседневной жизни, не имеют столь выраженные проблемы злоупотребления алкоголем как социального явления, несмотря на относительную доступность крепких алкогольных напитков - виски, джина и водки.

Пьянство приходит в Россию с вытеснением корчмы кабаком, с запретом простым людям самим варить пиво и брагу, с потерей народом самостоятельности - закрепощением. Оно приходит в Россию, когда продажа алкоголя сделалась статьёй государственного дохода.

Царь Иван IV (Грозный) запретил в Москве продавать водку, позволив пить её одним лишь опричникам. Для этой цели в 1533 г. был построен на Балчуге особый дом, называемый по-татарски кабаком. То был первый "царёв кабак". Около 1555 г. из Москвы начинают предписывать наместникам повсюду заводить "царёвы кабаки". В этих питейных домах можно было только пить спиртное, не закусывая, что приводило к быстрому опьянению. Возникают чудовищные по сути питейные дома, где можно только пить, а есть - нельзя. Если в древнеславянской корчме, как и в татарском кабаке или немецком постоялом дворе, можно было есть и пить, то в московском кабаке велено только пить и пить, и что самое главное, одному лишь простому народу, то есть крестьянам и посадским, поскольку им одним было запрещено приготовлять домашние питья. Распространение кабаков на Руси пошло очень быстро. Иностранец Флетчер, бывший в Московском княжестве в 1588 г., сообщает, что в каждом большом городе устроен кабак или питейный дом, где продаётся водка, мёд и пиво.

После смерти первой жены,в Иване вдруг открылась любовь к пирам и веселью, сначала носившим вполне пристойный характер. Но постепенно новые любимцы все более и более брали на них тон, веселье обратилось в буйство, выходки стали непристойными. Непременным условием было напиваться до бесчувствия, тем, кто пил мало, вино лили на голову. Самый разнузданный разврат вскоре стал обыкновенным делом. Подозревали даже, что Иван предается мужеложеству с Федором Басмановым. Один из бояр, Дмитрий Овчина-Оболенский, упрекнул этим любимца: "Я и предки мои служили всегда с пользою государю, - сказал он, - а ты служишь гнусною содомиею". Басманов пожаловался царю. Иван ласково пригласил Овчину к столу и подал большую чашу вина с приказом выпить одним духом. Овчина не мог выпить и половины. "Вот так-то, - сказал Иван , - ты желаешь добра своему государю! Не захотел пить, ступай же в погреб, там есть разное питье, там напьешься за мое здоровье". Овчину увели в погреб и там задушили, а царь, как будто ничего не зная, послал на другой день в дом Овчины приглашать его к себе и потешался ответом его жены, которая, не ведая, что случилось с ее мужем, отвечала, что он еще вчера ушел к государю. Это рассказ Гваньини. Курбский пишет, что Овчину зарезали. Другой боярин, Михаил Репнин, человек степенный, не позволил царю надеть на себя шутовской маски в то время, как пьяный Иван веселился со своими любимцами. Царь велел выгнать его вон, а некоторое время спустя велел убить (по словам Курбского, прямо в церкви). В ту же ночь убили боярина Юрия Кашина, шедшего в церковь к заутрене. (Курбский пишет, что его тоже зарезали на церковной паперти.)

К сказанному там,следует добавить,что количество жен Ивана Грозного точно не установлено, у историков упоминаются имена семи женщин, считавшихся жёнами Иван а IV. Из них только первые четыре являются «венчанными», то есть законными с точки зрения церковного права (для четвёртого брака, запрещаемого канонами, Иван ом было получено соборное решение о его допустимости). При этом согласно 50-му правилу Василия Великого даже третий брак является уже нарушением канонов
С другой стороны, по словам Джона Горсея, знавшего его лично, «он сам хвастал тем, что растлил тысячу дев и тем, что тысячи его детей были лишены им жизни» По мнению В. Б. Кобрина, это высказывание, хотя и содержит явное преувеличение, ярко характеризует развратность царя Сам Грозный в духовной грамоте признавал за собой и „блуд” просто, и „чрезъестественные блужения” в частности.
«Развлечения» пьяного Ивана Грозного заслуживают отдельного упоминания.Представляя.все это ,так и видишь царя с утречка накатившего стаканчик водки и думающего ,"кого бы сегодня ему еще зарезать, повесить или удавить?"
Один из его любимых видов казни — зашить осужденного в медвежью шкуру (называлось это «обшить медведно») и затем затравить собаками. Так был казнен новгородский епископ Леонид. Иногда на людей натравливали медведей (естественно, в этом случае их не «обшивали медведно»). Иван Грозный вообще любил всякого рода нестандартные казни и казни for lulz. Дворянина по фамилии Овцын он повесил на одной перекладине с овцой.Очень любил взрывать людей.
Например, вот, нескольких монахов он приказал однажды привязать к бочке с порохом и взорвать — пускай, мол, они, подобно ангелам, сразу летят на небеса. Ха-ха Один хитрый боярин забрился в монахи, чтобы не быть репрессированным. Грозный тут и решил, что раз святым стал — пускай летает как ангел. (Цитата из к/ф «Иван Васильевич меняет профессию» — «…я его на бочку с порохом посадил — пущай полетает…»)
Врача Елисея Бомбелия по приказу царя казнили так: выворотили из суставов руки, вывихнули ноги, изрезали спину проволочными плетьми, затем привязали к деревянному столбу и разводили под ним огонь, наконец, полуживого отвезли на санях в тюрьму, где он и скончался от ран.
Главу иностранного приказа (министра иностранных дел, говоря современным языком) Иван а Михайловича Висковатого по приказу Грозного привязали к столбу, а затем приближенные царя подходили к осужденному и каждый вырезал у него из тела по куску мяса (позаимствовано с китайской народной казни «тысяча кусков».). Один из опричников, Иван Реутов, «неудачно» отрезал кусок, в результате чего Висковатый умер. Тогда Грозный обвинил Реутова в том, что он сделал это нарочно, чтобы сократить мучения Висковатого, и велел казнить его. Но от казни Реутов уберегся, успев заболеть чумой и умереть.
Из других видов экзотических казней, применявшихся Грозным, следует назвать попеременное обливание осужденного крутым кипятком и холодной водой; При такой термообработке с поциента слезала кожа. Так был казнен казначей Никита Фуников-Курцев. Кстати, чтоб очистить помидор от кожи, кулинары используют такой же метод.

Современники рассказывают, что в конце июля 1570 г., когда на Красной площади в Москве состоялись массовые казни, царь приказал у многих «вырезать из живой кожи ремни, а с других совсем снять кожу и каждому своему придворному определил он, когда тот должен умереть, и для каждого назначил различный род смерти: у одних он приказал отрубить правую и левую руку и ногу, а потом только голову, другим же разрубить живот, а потом отрубить руки, ноги, голову».
Грозный любил «комбинированные» виды казни. Во время казней в Новгороде царь приказывал поджигать людей специальным горючим составом («пожаром»), затем опаленных и измученных, их привязывали к саням и пускали лошадей вскачь. Тела волочились по мерзлой земле, оставляя кровавые полосы. Затем их сбрасывали в реку Волхов с моста. Вместе с этими несчастными к реке везли их жен и детей. Женщинам связывали назад руки с ногами, привязывали к ним детей и тоже бросали в студеную реку. А там, в лодках плавали опричники, которые добивали тех, кто всплывал, баграми и топорами. Река Волхов до сих пор зимой не замерзает как раз под этим мостом, даже в самые лютые морозы, такие дела.
Еще один вид казни, применявшийся при Иван е Грозном, — это кипячение в жидкости. Использовался он, главным образом, по отношению к государственным изменникам. Приговорённого сажали в котел, наполненный маслом, вином или водой, вдевали его руки в специально вмонтированные в котел кольца и ставили котел на огонь, постепенно подогревая жидкость до кипения. В средневековой Германии подобным образом расправлялись с фальшивомонетчиками.
Но самым любимым видом казни у Ивана Грозного было сожжение .



Иван завел у себя в Александровской слободе подобие монастыря, отобрал 300 опричников, надел на них черные рясы сверх вышитых золотом кафтанов, на головы - тафьи, или шапочки; сам себя называл игуменом, Вяземского назначил келарем, Малюту Скуратова - пономарем, сам сочинил для братии монашеский устав и сам лично с сыновьями ходил звонить на колокольню. В двенадцать часов ночи все должны были вставать и идти к продолжительной полуночнице. В четыре часа утра ежедневно по царскому звону вся братия собиралась к заутрене к богослужению. Оно длилось от четырех до семи часов утра. Сам Грозный так усердно клал поклоны, что у него на лбу образовались шишки. В восемь часов шли к обедне. Вся братия обедала в трапезной. Иван , как игумен, не садился с ними за стол, читал пред всеми житие святого, память которого отмечалась в этот день, а обедал уже после один. Все наедались и напивались до отвала. Нередко после обеда в доску пьяный Иван ездил пытать и мучить опальных. Современники говорят, что он постоянно дико смеялся, глядя на мучения своих жертв. В назначенное время служили вечерню, затем братия собиралась на вечернюю трапезу, отправлялось повечерие, и царь ложился в постель. Гваньини передает мрачные слухи, ходившие о разврате царя; говорили, что опричники похищали для него девиц и замужних женщин, и муж должен был еще радоваться, если жену возвращали живой. Рассказывали, что, отняв у одного дьяка жену и узнав, что тот воспринял это как обиду, Грозный приказал повесить изнасилованную над порогом его дома. У другого дьяка жена была повешена прямо над его столом.

Однажды,очевидно,под влиянием алкогольного делирия, Грозный обвинил своего старого конюшего Челядина в том, что тот хочет свергнуть его с престола и сам сделаться царем. Иван призвал конюшего к себе, приказал одеться в царское одеяние, посадил его на престол, сам стал кланяться ему в землю и говорить: "Здрав буди, государь всея Руси! Вот ты получил то, чего желал; я сам тебя сделал государем, но я имею власть и свергнуть тебя с престола". С этими словами он вонзил нож в сердце боярина и приказал бросить его тело на съедение псам. Затем убили и его престарелую жену. Не остановившись на этом, Иван приказал замучить многих знатных лиц, обвиненных в соумышлении с конюшим. Тогда казнили князя Иван а Куракина, князя Дмитрия Ряполовского. Князя Семена Ростовского, бывшего воеводою в Нижнем Новгороде, опричники обезглавили на берегу Волги, а труп утопили в реке. Тогда же были казнены еще двое князей Ростовских - Василий и Андрей. Знаменитый полководец князь Петр Щенятев думал укрыться от смерти в монастыре. Опричники достали его и в келий - его поджигали на сковороде, загоняли иглы под ногти и в конце концов умертвили. Казначея государева Тютина опричники рассекли на части вместе с женой, двумя сыновьями-младенцами и двумя дочерьми. Эту казнь совершил брат царицы - Михаиле Черкасский. Многих убивали без всякого суда прямо средь бела дня. Каждый день на улицах Москвы находили по пять-шесть трупов. По приказу царя опричники хватали и жен опальных людей, насиловали их, врывались в вотчины, жгли дома, мучили, убивали крестьян, раздевали донага девушек и в насмешку заставляли их ловить кур, а потом стреляли в них. Многие женщины от стыда сами лишали себя жизни. Земщина представляла собой как бы чужую покоренную страну, преданную произволу завоевателей.

Торговля водкой сосредоточивается в руках исключительно царской администрации. Начинается повсеместное запрещение корчем. Искоренение корчем и утверждение казённой продажи алкоголя было главной целью питейной политики государства. При Борисе Годунове корчмы повсюду (за исключением Малороссии) были уничтожены: в 1598 г. частным лицам было запрещено торговать водкой.

За распространением кабаков и пьянства на Руси стоял экономический интерес государства.

В 1648 г. в начале царствования второго русского царя из династии Романовых - Алексея Михайловича - в Москве и других городах возникли "кабацкие бунты", начавшиеся в связи с неспособностью городской черни платить по кабацким долгам, резким снижением качества водки, разорительными последствиями пьянства для народа. В частности из-за массового пасхального пьянства в течение нескольких лет страдала посевная у пригородных крестьян. Для подавления этих бунтов пришлось использовать войска.

Верующие люди связывали пьянство с грехопадением. Под влиянием патриарха Никона ставится задача борьбы с пьянством. С целью реформирования питейного дела в России царь Алексей Михайлович в 1652 г. созывает Земский собор, получивший название "собора о кабаках". Выходит Указ, ограничивающий число питейных заведений. В нём также было сказано: "В Великий пост, Успенский, даже по воскресеньям вина не продавать, в Рождественский и Петров посты не продавать по средам и пятницам". Отношение к любителям "зелёного змия" и в миру и в церкви становится резко отрицательным. Усилилась проповедь церкви против пьянства. Если подсчитать дни, когда в силу царского Указа запрещалась продажа вина, то число их превысит сто восемьдесят. Иными словами, православный человек более полугода волей-неволей пребывал в состоянии трезвости. Лицам "священническаго и иноческаго чина" вообще запрещалось давать водки. Запрещалась продажа водки в кредит во избежание накопления "кабацких долгов". Цена на водку указом повышалась втрое против прежней. Водка отпускалась только по одной чарке на человека - 143,5 гр.

Сократить потребление водки и увеличить доходы казны от неё одновременно - задача неразрешимая, и, как всегда в таких случаях бывает, интерес казны был поставлен выше интересов трезвости. Введённые ограничения привели к значительному падению алкогольных сборов в казну. Поэтому их строгое соблюдение продержалось не более семи лет. Число кабаков не сократилось.

В допетровскую эпоху пьянство было свойственно некоторой части простолюдинов из-за силой навязанного им кабацкого стиля потребления алкоголя. Аристократия и зажиточный люд были гораздо менее подвержены этому пороку, поскольку им дозволялось самим производить вино и потреблять в домашних условиях. Даже во время царских приёмов и пиров неукоснительно соблюдался ритуал умеренного угощения медами и иноземными винами, после чего все чинно расходились. До царствования Петра Первого о пьянстве в стенах Кремля не известно ровным счётом ничего.
Нынешние школьники воспринимают Петровскую эпоху по учебникам, где реформы изложены по порядку с указанием их очевидных (для нас) плюсов и минусов, что едва ли было понятным людям той эпохи. Многие из них ничего не слышали про Сенат или прокуратуру, а о новом таможенном тарифе, «меркантилизме» или успехах внешней политики даже не подозревали. Зато для них были куда более ощутимы рекрутчина и бесконечные походы, увеличивавшиеся подати (включая, например, побор «за серые глаза»), разнообразные «службы» и повинности, в том числе — бесплатно трудиться на новых предприятиях.

Даже дворянам, которым не привыкать было к тяжкой военной службе, пришлось перекраивать, хотя бы отчасти, на иноземный обычай свой обиход и учиться. В чужой стране надо было усваивать премудрости высшей школы, не учась до того и в начальной. В самой России отсутствовали квалифицированные преподаватели, методика и сама привычная нам школьная терминология. Не обремененному знаниями школьнику XVIII столетия каждый день предстояло с голоса запоминать и заучивать наизусть что-то вроде: «Что есть умножение? — Умножить два числа вместе значит: дабы сыскать третие число, которое содержит в себе столько единиц из двух чисел, данных для умножения, как и другое от сих двух чисел содержит единицу». Он вычерчивал фигуры под названием «двойные теналли бонет апретр» или зубрил по истории вопросы и ответы: «Что об Артаксерксе II знать должно? — У него было 360 наложниц, с которыми прижил он 115 сынов», — и хорошо, если по-русски, а часто — еще и по-немецки или на латыни. Бывало, что отправке в Париж или Амстердам отпрыски лучших фамилий предпочитали монастырь, а четверо русских гардемаринов сбежали от наук из испанского Кадикса в Африку — правда, скорее всего из-за проблем с географией.

Нам сейчас трудно представить себе потрясение традиционно воспитанного человека, когда он, оказавшись в невском «парадизе», видел, как полупьяный благочестивый государь царь Петр Алексеевич в «песьем облике» (бритый), в немецком кафтане, с трубкой в зубах изъяснялся на жаргоне голландского портового кабака со столь же непотребно выглядевшими гостями в Летнем саду среди мраморных «голых девок» и соблазнительно одетых живых прелестниц.

Поэтому самый талантливый русский царь стал первым, на жизнь которого его подданные — и из круга знати, и из «низов» — считали возможным совершить покушение. Иногда шок от культурных новаций внушал отвращение и к самой жизни: в 1737 году служитель Рекрутской канцелярии Иван Павлов сам представил в Тайную канцелярию свои писания, где называл Петра I «хульником» и «богопротивником». На допросе чиновник заявил, что «весьма стоит в той своей противности, в том и умереть желает». Просьбу по решению Кабинета министров уважили: «Ему казнь учинена в застенке, и мертвое его тело в той же ночи в пристойном месте брошено в реку».

Поспешные преобразования вызвали культурный раскол нации, отчуждение «верхов» и «низов» общества, заметное и столетия спустя. Для крестьянина говоривший на чужом языке барин в «немецком» парике и кафтане представлялся уже почти иностранцем, тем более что внедрение просвещения в России шло рука об руку с наиболее грубыми формами крепостничества.

Царь-реформатор был уверен в том, что с его преобразованиями «мы от тьмы к свету вышли», и тем самым способствовал утверждению мифа о застойном характере, косности и невежестве допетровской России. Резкий поворот в «культурной политике» привел к утрате — во всяком случае, частью дворянства — понимания «языка» и ценностей средневековой русской культуры. Смена ориентиров массового сознания сопровождалась упадком и без того не слишком изысканных нравов, связанным не столько с природным «невежеством», сколько с отказом от традиционных моральных запретов. Да и московские служилые люди не могли быстро усвоить «политичные» нормы общежития. В парадных апартаментах петровских дворцов приходилось вывешивать правила для новых графов и князей: «Не разувся с сапогами или башмаками, не ложиться на постели». Светлейший князь, фельдмаршал Меншиков за обедом поколотил прусского посла, после чего обе стороны принесли друг другу «обычные извинения» — ну, с кем не бывает…


29 июня 1703 года на невском острове Иени-Саари, недавно отвоеванном у шведов, было устроено роскошное (по условиям военной обстановки) празднование закладки церкви во имя святых апостолов Петра и Павла. После молебна, совершенного новгородским митрополитом Иовом, состоялся обед с многочисленными тостами, сопровождавшимися пальбой из пушек. История Санкт-Петербурга, с 1712 года — после переезда двора — ставшего новой столицей России, делалась под заздравные речи и гром салютов.

«Спуск со штапеля этого чрезвычайно красивого корабля совершился благополучно, и он назван был "Дербентом" по имени покоренного персидского города, который император сам занял. Его величество был в отличном расположении духа, и потому на новом корабле страшно пили. Все общество оставалось там до 3 часов ночи; но императорские принцессы получили позволение уехать домой еще до 9 часов вечера. Когда они уехали, даже и дамы должны были сильно пить; почему многие из них завтра будут больны, хотя между ними и есть такие, которым добрый стакан вина вовсе не диковинка. Между мужчинами, когда вино начало оказывать свое действие, возникли разные ссоры, и дело не обошлось без затрещин… Все дамы, вопреки приказанию императора не явившиеся к спуску корабля, должны были нынче собраться на него. Их угощал и принуждал сильно пить капитан Шереметев» — так завершился обычный праздник 27 августа 1724 года по случаю спуска на воду очередного корабля флота Петра Великого.

В «компанию» царя входили лица разного звания и положения: бояре и выходцы из рядовых служилых родов, военные, корабельные мастера, священники, русские и иностранцы — в 1697 году число царских приближенных составляло уже свыше ста человек. Среди них были ближайшие сподвижники царя (А. Д. Ментиков, Ф. Я. Лефорт, Ф. А. Головин, Я. В. Брюс, Ф. М. Апраксин, Б. А. Голицын, Ф. Ю. Ромодановский), представители старомосковской знати (Т. Н. Стрешнев, И. А. Мусин-Пушкин, М. П. Гагарин, Ф. И. Троекуров, И. И. Бутурлин, Ю. Ф. Шаховской), корабельные мастера и другие незнатные «приятели».

«Наши товарищи», как называл их царь, сближались «за делом и на потехе». Из них составлялась шуточная иерархия, получившая название «Всепьянейшего и всешутейшего собора», и сам Петр занимал в ней должность протодьякона. Некоторые члены потешной компании получили духовные «звания»: «архиереями» стали бояре, а «дьяконы» назначались из стольников. Современники по-разному объясняли смысл существования этой странной «коллегии». Одни считали, что царь спаивал гостей, чтобы выведать у них нужные ему сведения; другие полагали, что собор служил поучительным примером, взиравшие на который сановники должны были воздерживаться от пьянства; третьи видели в соборе только необычную для московского двора форму развлечения, отдыха от воинских и государственных дел. Скорее всего, в той или иной степени все эти соображения имели место. Примечательно и то, что во главе собора стояли близкие Петру люди, наделявшиеся особыми полномочиями: главы политического сыска (Ф. Ю. Ромодановский) или финансового контроля (Н. М. Зотов).

Разгул, сопровождавший заседания собора, бросал вызов освященной веками старине через придуманные самим Петром церемонии вроде поставления в 1718 году нового «князь-папы» собора: «Пред ним несли две фляги, наполненные вином пьянственнейшим… и два блюда — едино с огурцами, другое с капустою… Поставляющий вопрошал: Како содержиши закон Бахусов и во оном подвизаешися?.. Поставляемый отвещевал: ”Возстав поутру, еще тьме сущей и свету едва являющуся, а иногда и о полунощи, слив две или три чарки испиваю, и продолжающуся времени не туне оное, но сим же образом препровождаю. Егда же придет время обеда, пью по чашке не малой; такожде переменяющимся брашнам всякой рад не пуст препровождаю, но каждой рад разными питьями, паче же вином, яко лучшим и любезнейшим Бахусовым [питием] чрево свое, яко бочку добре наполняю, так что иногда и адем мимо рта моего носимым, от дрожания моея десницы… И тако всегда творю и учити мне врученных обещаюсь, инакоже мудрствущия отвергаю, и яко чужды и… матствую всех пьяноборцев… с помощию отца нашего Бахуса, в нем же живем, а иногда и с места не движемся, и есть ли мы или нет не ведаем; еже желаю отцу моему, и всему нашему собору получити. Аминь“».

Прочие подробности таких празднеств дипломат и мемуарист Б. И. Куракин полагал «в терминах таких, о которых запотребно находим не распространять, но кратко скажем — к пьянству, и к блуду, и к всяким дебошам». По его словам, «в знатных домах многие к тем дням (святочных потех. — И. К., Е. Н.) приутотовливалися как бы к смерти»; «сие славление многим было безчастное и к наказанию от шуток немалому: многие от дураков были биваны, облиты и обруганы». Могло быть и хуже: «патриарх» Зотов и другие шуты порой всерьез стыдили первых вельмож государства. По свидетельству Куракина, князь Ю. Ф. Шаховской «при его величестве явно из них каждого лаевал и попрекал всеми теми их делами, чрез которой канал его величество все ведал». Издевательства шутов над вельможами облегчали Петру задачу внедрения бытовых новшеств и служили орудием «для наказания многим знатным персонам и министрам» вне системы официальных отношений. А кощунственные по отношению к церкви церемонии этого собора (как пародия на церковные обряды с шутовским евангелием — футляром для склянок с водкой, крестом из скрещенных трубок) в какой-то степени помогали царю дискредитировать существовавшую церковную иерархию и окончательно подчинить этот институт государству.

Однако разрушение традиционного уклада проведения торжеств и праздников вело к отмене элементарных приличий и откровенному кабацкому куражу. Такая «демократизация» повседневного обихода едва ли могла облагородить и без того не слишком изысканные нравы общества.

Разносторонние способности и тяга к знаниям у самого царя сочетались с нестеснительной простотой в поведении. «Спальня, убранная голубой отделкой, и голубая кровать, обитая внутри светло-желтым шелком, вся измарана и ободрана. Японский карниз кровати сломан. Индийское шелковое стеганое одеяло и постельное белье запятнаны и загрязнены. Туалетный столик, обитый шелком, сломан и изрезан. Стенной орехового дерева столик и рундук сломаны. Медная кочерга, пара щипцов, железная решетка, лопатка — частью сломаны, частью утрачены. Палевая кровать разломана на куски» — таковы были впечатления обитателей английского Дептфорда о визите восточного государя, оставившего предоставленный ему королем особняк с поломанными деревьями и истоптанным газоном.

Из крепких напитков царь больше жаловал водку, и супруга всегда старалась обрадовать его посылкой штофа-другого какого-нибудь особо ценного «крепыша». Государь даже был вынужден напоминать своим «товарищам», чтобы они не слишком увлекались служением Бахусу и Венере. Но увлечение спиртным, кажется, было предпочтительнее любовных утех. Во всяком случае, канцлер Г. И. Головкин уже считал вполне резонным оправдываться на упреки царя относительно «болезни моей подагры, бутто начало свое оная восприяла от излишества Венусовой утехи, о чем я подлинно доношу, что та болезнь случилась мне от многопьянства: у меня — в ногах, у господина Мусина — на лице».

Если отец Петра царь Алексей Михайлович лишь в редких случаях позволял себе во дворце пошутить со своими боярами (в 1674 году он «жаловал духовника, бояр и дьяков думных, напоил их всех пьяными»), то сам он уже превратил свои развлечения в демонстративные зрелища. Неуемный государь систематически понуждал двор, высших военных и статских персон к публичному и порой подневольному «государственному» веселью. Важные события отмечались ударными «вахтами» вроде восьмидневного беспробудного маскарада в память заключенного в Ништадте мира со шведами.

К празднованиям по случаю окончания Северной войны была приурочена свадьба «князь-папы» П. И. Бутурлина. 11 сентября 1721 года жители Петербурга наблюдали форсирование Невы членами торжественной процессии: новобрачный «князь-папа» переправлялся на плоту, сидя в ковшике, плававшем по чану с пивом, укрепленному на пустых бутылках; «кардиналы» оседлали бочки, которые тянули лодки.

В 1722—1723 годах череда чествований отмечала успехи русских войск в Персидском походе. В один из дней подобного праздника, 3 сентября 1723 года, во дворце Меншикова «его величество был одет совершенно как католический кардинал, но вечером в саду снял этот костюм и явился опять в своем матросском. По прибытии в надлежащем порядке в сад каждая группа выбрала себе палатку, снабженную в изобилии кушаньями и напитками». Императрица Екатерина «долго разговаривала с герцогом и с графом Бонде, описывая им все походы, в которых находилась сама, а потом в одной из аллей, где все время сидела, заставляла петь и плясать своих маленьких людей (карликов?), именно бандуриста и весьма искусную танцовщицу; позволила также какому-то молодому русскому парню делать перед собой разного рода прыжки и быстрые движения. Между тем нам по ее приказанию подносили один стакан вина за другим».

Когда вечером курьер привез сообщение о занятии русскими войсками города Баку, первым делом император поделился радостью с женой. «Ее величество в честь этого события поднесла ему стакан вина, и тут только началась настоящая попойка. В 10 часов (по уверению самого князя Меншикова) было выпито уже более тысячи бутылок вина, так что в саду даже и из караульных солдат почти ни один не остался трезвым. Императрица несколько раз приказывала спрашивать у императора, не пора ли расходиться по домам. Наконец он возвестил своим барабаном отступление, чему все гости, уже усталые и порядочно пьяные, немало обрадовались. Но это был только обман: когда императрица, пожелав всем доброй ночи, села в свою карету, император хотя и сел туда вместе с нею (что возбудило всеобщее удивление, потому что он никогда этого не делает), однако ж не проехав и ста шагов, велел опять остановиться, и мы увидели, что из кареты с одной стороны выходит он сам, а с другой императрица. После того часовым опять велено было никого не выпускать из сада, и так как его величеству вовсе не хотелось ехать домой и казалось, что общество еще не довольно пьяно, то началась снова попойка».

Однако помимо официально-принудительных застолий царь устанавливал и стандарт непринужденного общения. Местом приватных встреч стала австерия «Четырех фрегатов» или «австериа на Санктпитербурхской стороне, на Троицкой пристани, у Петровского мосту». Там он мог потратить небольшую сумму из личного жалованья — государь демонстрировал новую роль первого слуги своего государства, честно получавшего деньги за нелегкую работу.

Но современникам запоминались прежде всего шумные «викториялные торжества». Мемуары Петровской эпохи ведут читателя от праздника к празднику: с фейерверка и маскарада по случаю военных побед — на гулянье в Летнем саду, оттуда — на бал во дворец или на спуск нового корабля. При этом питье было обязательным, а его размеры определял царь; непривычный к такому гостеприимству голштинский кавалер Берхгольц очень редко мог сообщить: «Сегодня разрешено пить столько, сколько хочешь».

Можно говорить о «европеизации» российского двора хотя бы в смысле приближения к «стандартам» немецких княжеских дворов того времени. Однако при этом стоит помнить, что эти образцы придворной европейской культуры также были в ту пору далеки от утонченности. «Данашу я вашему высочеству, что у нас севодни все пияни; боле данасить ничево не имею», — докладывала в 1728 году из столицы голштинского герцогства Киля фрейлина Мавра Шепелева своей подруге, дочери Петра I Елизавете о торжествах по случаю рождения у ее сестры сына, будущего российского императора Петра III. Пить надлежало «в палатинской манере», то есть осушать стакан в один глоток; для трезвенников немецкие князья заказывали специальные емкости с полукруглым днищем, которые нельзя было поставить на стол, не опорожнив до дна. После сотни тостов наступало непринужденное веселье, когда почтенный князь-архиепископ Майнцский с графом Эгоном Фюрстенбергом «плясали на столе, поддерживаемые гофмаршалом с деревянной ногой»; эта сцена аристократического веселья несколько удивила французского дипломата.

«Мы провели 4 или 5 часов за столом и не переставали пить. Принц осушал кубок за кубком с нами, и как только кто-то из компании падал замертво, четверо слуг поднимали его и выносили из зала. Было замечательно видеть изъявления дружбы, которыми мы обменивались с герцогом. Он обнимал нас, и мы обращались к нему по-дружески, как будто знали друг друга всю жизнь. Но под конец, когда стало трудно продолжать пить, нас вынесли из комнаты и одного за другим положили в карету герцога, которая ждала нас внизу у лестницы» — так восторженно описала одна французская дама теплый прием у герцога Карла Ойгена Вюртембергского. «Я есть отечество», — заявлял этот «швабский Соломон», который содержал огромный двор в 1800 человек с оперой и балетом, но при этом иногда порол своих тайных советников и пытался организовать полк, где все офицеры были бы его детьми от сотни дам, осчастливленных княжеским вниманием — хорошо еще, что по очереди. Ведь баденский маркграф завел себе сразу целый гарем, за что и получил прозвище «его сиятельное высочество германский турок».

Наскучив пьянством и «дебошанством», владыки брались за государственные дела: продавали своих солдат на службу Англии или Франции, торговали дворянскими титулами или подбирали себе советников по росту.

В России для достижения нужной атмосферы «веселья» приходилось применять к подданным, еще не освоившимся в ту пору с европейской раскованностью, радикальные средства. Тогда в Летнем саду среди гостей появлялись «человек шесть гвардейских гренадеров, которые несли на носилках большие чаши с самым простым хлебным вином; запах его был так силен, что оставался еще, когда гренадеры уже отошли шагов на сто и поворотили в другую аллею». Голштинец Берхгольц делился впечатлениями от приема при российском дворе: «Меня предуведомили, что здесь много шпионов, которые должны узнавать, все ли отведали из горькой чаши; поэтому я никому не доверял и притворился страдающим еще больше других… Даже самые нежные дамы не изъяты от этой обязанности, потому что сама царица иногда берет немного вина и пьет. За чашею с вином всюду следуют майоры гвардии, чтобы просить пить тех, которые не трогаются увещаниями простых гренадеров. Из ковша величиною в большой стакан (но не для всех одинаково наполняемого), который подносит один из рядовых, должно пить за здоровье царя или, как они говорят, их полковника, что все равно».

Повиноваться должны были все, в том числе и самые высокопоставленные гости вроде голштинского принца, которого Петр обещал напоить «до состояния пьяного немца» — и без особого труда обещание исполнил. А посол соседнего Ирана Измаил-бек тут же объявил, что «из благоговения перед императором забывает свой закон» и готов употреблять «все, что можно пить».

Более либеральными были порядки на обязательных собраниях — ассамблеях, утвержденных собственноручным указом Петра от 26 ноября 1718 года. «Ассамблеи слово французское, которого на русском языке одним словом выразить не возможно, но обстоятельно сказать вольное в котором доме собрание или съезд, делается не для только забавы, но и для дела, ибо тут можно друг друга видеть, во всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается. При том же забава».

Первое собрание состоялось в доме генерал-адмирала Апраксина — владельца знаменитого оркестра, состоявшего из труб, валторн и литавр. Расписание ассамблей составлялось на весь зимний сезон (с конца ноября по апрель), и открывало его собрание у генерал-губернатора Петербурга А. Д. Меншикова. В списке лиц, проводивших ассамблеи, часто было имя самого царя, который их устраивал в Почтовом
Ссылка Нарушение Цитировать  
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
10:18 06.04.2015
Обычно для ассамблеи «очищались» четыре комнаты побольше: одна для танцев, другая для разговоров, в третьей мужчины курили табак и пили вино, в четвертой играли в шахматы, шашки и карты. Хозяин дома только предоставлял помещения с мебелью, свечами и питьем, а также оборудовал места для настольных игр, но лично принимать и потчевать гостей не был обязан.

Вход был открыт без различия сословий: «с вышних чинов до обер-офицеров и дворян, также знатным купцам, начальным мастеровым людям, а также и знатным приказным — мужескому полу и женскому»; не допускались лишь крестьяне и слуги. Даже к членам царского семейства присутствовавшие обращались без чинов.

На пирах, проходивших в допетровской Руси, не танцевали — лишь выступали нанятые песельники. Женщины, ведшие замкнутый образ жизни, не обедали не только с гостями, но и вместе с мужьями. Теперь же женатые мужчины обязаны были приходить с женами и взрослыми дочерьми. Пленные шведские офицеры и жительницы Немецкой слободы усердно учили непривычную к танцам русскую публику полонезу (родом из Польши), менуэту, романеске и любимому Петром веселому гросфатеру.

Нарушители порядка на ассамблеях подвергались нешуточному наказанию — должны были выпить кубок Большого орла, вмещавший целый штоф (более литра) спиртного. Веселье сопровождалось выступлением певцов и поэтов, ночное небо озаряли фейерверки.

Конечно, российские ассамблеи, устраиваемые по вкусу царя, мало походили на чинные балы по европейскому этикету, больше напоминая деревенские пирушки, но введение их достигло своей цели: русские дворяне постепенно приучались к новым обычаям, светскому этикету, общению и вежливым манерам.

В провинции новое обхождение прививалось труднее: «Всегда имеет у себя трапезу славную и во всем иждивении всякое доволство, утучняя плоть свою. Снабдевает и кормит имеющихся при себе ####ей баб да девок, и служащих своих дворовых людей и непрестанно упрожняетца в богопротивных и беззаконных делах: приготовя трапезу, вина и пива, созвав команды своей множество баб, сочиняет у себя в доме многократно бабьи игрища, скачки и пляски, и пение всяких песней. И разъезжая на конях з ####ями своими по другим, подобным себе, бабьим игрищам, возя с собою вино и пиво, и всегда обхождение имеет и препровождает дни своя в беззаконных гулбищах з бабами» — так вот воспринимались жителями далекого Охотска столичные нововведения, занесенные туда ссыльным комендантом Григорием Скорняковым-Писаревым.

Как первый в истории России правитель-«технарь», Петр не мог пройти мимо прогресса, в том числе и в питейной области. В XVIII столетии хлебное «простое вино» или «полугар» (примерно 19—23°) уже научились перегонять дважды и трижды, получая соответственно «двойное» (37—45°) или «тройное (70° и более) вино». На их основе делали бальзамы, русские ликеры-ратафии и разного рода крепкие настойки.

Царь лично оценивал продукт и, как настоящий естествоиспытатель, проверял его достоинства на придворных, которым отказаться от участия в эксперименте было невозможно: «Тотчас поднесли по чарке его адски крепкой, дистиллированной дикой перцовки. От нее ни под каким предлогом не избавлялся никто, даже и дамы, и при этом угощении император сам долго исправлял должность хозяина, который… собственноручно подносил чарки… причем… тщательно наблюдал, чтоб на дне ничего не осталось.<…> Общество не расходилось почти до 2 часов, когда наконец императрица удалилась со своими дамами. Из них большая часть была окончательно навеселе». На следующий день веселье продолжалось: «Император, бывший в отличном расположении духа, велел даже созвать в сад всех своих слуг до последнего поваренка и служанок до последней судомойки, чтоб и их заставить там пить знаменитую водку князя-кесаря (которой порядочный запас его величество взял с собою). Часов в семь утра, уходя спать, он отдал приказание, чтоб все общество не расходилось до 10 часов и оставалось в галерее вне сада, а так как и до того никого не выпускали, то дурачествам там не было конца». Надо полагать, государь остался опытом доволен.

Подобные «шумства» Петровской эпохи продолжались далеко за полночь и заканчивались в духе повествований о богатырских побоищах: «Всюду, где мы проходили или проезжали, на льду реки и по улицам лежали пьяные; вывалившись из саней, они отсыпались в снегу, и вся окрестность напоминала поле сражения, сплошь усеянное телами убитых», — рассказывал об итогах празднования Рождества 1709 года в Петербурге датский посланник командор Юст Юль. Старый морской волк даже отказался вторично ехать с миссией в Россию, зная, «какие неприятности предстоят ему от пьянства».

При Петре и его преемниках успешно продолжалась московская традиция официальных выдач спиртного по праздникам и знаменательным датам. К примеру, в 1709 году победу над шведским королем под Полтавой отмечали казенной водкой подданные по всей России, даже в Сибири. Пышные торжества по случаю государственных праздников и знаменательных дат происходили и позднее — например, празднование заключения мира с турками в Москве в 1775 году «в урочище Ходынка»: «Для государыни и знатных персон там приготовлен был обеденный стол, а на площади поставлены были на амбонах четыре жареных вола с набором при них живности, хлебов и прочего, покрыты разных цветов камкою наподобие шатров; на средине же подведен был фонтан с напитками вокруг, сделаны были круговые и крашенные тридцать качелей… В полдня в двенадцатом часу трижды выпалено из пушек, то народ бросился к волам, рвали, друг друга подавляючи; смешно было со стороны смотреть. Из фонтана, бьющего в вышину, жаждущие старались достать в шляпы, друг друга толкали, даже падали в ящик, содержащий в себе напитки, бродили почти по пояс, и иной, почерпнув в шляпу, покушался вынести, но другие из рук вышибали. Между тем один снял с ноги сапог и, почерпнув, нес к своим товарищам, что видящие весьма смеялись. Полицейские принуждали народ, чтоб садились на качели и качались безденежно, пели бы песни и веселились». «Понуждать» пришлось недолго — «премногое множество» народа скоро, «взволновавшись, кабаки разграбили, харчевые запасы у харчевщиков растащили, что продолжалось до самой ночи».

Аналогичную картину можно было наблюдать каждый раз, когда после свержения государя в результате очередного дворцового переворота уже от имени нового правителя угощали народ. К примеру, в честь воцарения Елизаветы Петровны в ноябре 1741 года все воинские части Петербурга получили по рублю на человека и изобилие водки и вина.

«Или в пиру я пребогатом»

Петр I направлял поток европеизации в сторону овладения прикладными науками: инженерным делом, «навигацией», математикой. Но переодетые в немецкие кафтаны дворяне и их дети-«недоросли» часто предпочитали менее трудный путь сближения с «во нравах обученными народами» — поверхностное знакомство с внешней стороной «заморской» жизни: модами, «шумством», светскими развлечениями, новыми стандартами потребления, перенимая при этом далеко не самое полезное. Не случайно наблюдавший за русскими «пенсионерами»-студентами в Лондоне князь Иван Львов слезно просил царя не присылать новых «для того, что и старые научились там больше пить и деньги тратить».

Младший из современников Петра, гвардейский офицер и поэт Антиох Кантемир показал в своей «Сатире I» уже вполне сложившийся тип такого «просвещенного» дворянина:

Румяный, трожды рыгнув, Лука подпевает:
«Наука содружество людей разрушает;
Люди мы к сообществу Божия тварь стали,
Не в нашу пользу одну смысла дар прияли.
Что же пользы иному, когда я запруся
В чулан, для мертвых друзей — живущих лишуся,
Когда все содружество, вся моя ватага
Будет чернило, перо, песок да бумага?
В веселье, в пирах мы жизнь должны провождати:
И так она недолга — на что коротати,
Крушиться над книгою и повреждать очи?
Не лучше ли с кубком дни прогулять и ночи?


Пьянство уже не считалось «грехом» — скорее, наоборот, успехами на этом поприще теперь стало принято гордиться в высшем русском обществе. «Двои сутки непрестанно молитву Бахусу приносили… и от того труда трое нас было и занемогли», — официально сообщал вице-канцлер Шафиров фельдмаршалу Меншикову об очередном заседании «Всешутейшего собора». Деловая встреча двух командующих русской армии накануне шведского вторжения в январе 1708 года закончилась лихой попойкой с дружеским изъявлением чувств наутро. «Братец, отпиши ко мне, как тебя Бог донес. А я, ей-ей, бес памяти до стану доехал, и, слава Богу, что нечево мне не повредила на здоровье мое. Сего часу великий кубак за твое здаровья выпиваю венгерскова и с прочими при мне будучими», — писал Меншикову другой фельдмаршал, Борис Петрович Шереметев.

Походный журнал Шереметева изо дня в день фиксировал жизнь хозяина и его гостей — от самого царя до безымянных «афицеров» — с непременным добавлением: «кушали вотку», «веселились», «забавы имели», после чего разъезжались, иногда даже «в добром поведении». В 1715 году фельдмаршал извещал Петра I о праздновании генералитетом русской армии во время заграничного похода рождения у него наследника: «И как оной всемирной радости услышали, и бысть между нами шум и дыхание бурно и, воздав хвалу Богу и пресвятой его Богоматери, учали веселиться и, благодаря Бога, были зело веселы… Я на утрии опамятовался на постели без сапог, без рубашки, только в одном галстуке и в парике, а Глебов ретировался под стол»{14}. В описании боя с «Ивашкой Хмельницким» Шереметев уже не смутился поставить евангельскую фразу о схождении на апостолов Святого Духа.

В декабре 1710 года Юст Юль отметил, что при дворе был установлен «день для изгнания хмеля». Перерывы для похмелья были необходимы. Сам царь рассказал слабаку-датчанину, не осилившему за столом даже двух литров венгерского, что «по счету, который вели шедшие с ним слуги, он в тот день выпил 36 стаканов вина. По его виду, однако, никак нельзя было заметить. [Что касается] генерал-адмирала Апраксина, [то он] хвалился, что в [течение] трех дней [празднества] выпил 180 стаканов вина».

Петру, правда, приходилось использовать водку и с благими целями: в 1724 году он выделил 400 рублей для угощения посетителей в первом русском музее — Кунсткамере: лишь бы заходили!

Искусство непринужденного светского общения далось публике не сразу: первое время в промежутках между танцами «все сидели как немые», дамы — по одной стене, кавалеры — по другой, «и только смотрели друг на друга». «Замечено, — писал государь, — что жены и девицы, на ассамблеи являющиеся, не знающие политесу и правил одежды иностранной, яко кикиморы, одеты бывают. Одев робу (платье. — И. К., Е. Н.) и фижмы из атласа на грязное исподнее, потеют гораздо, от чего зело гнусный запах распространяется, приводя в смятение гостей иностранных. Указую впредь перед ассамблеей мыться с тщанием. И не токмо за чистотою верхней робы, но и за исподним также следить усердно, дабы гнусным видом своим не позорить жен российских». Но уже спустя несколько лет многие, особенно дамы, вполне овладели хорошими манерами.

Балы и маскарады при дворе проходили и при преемниках Петра I с прежним размахом; дамы успешно осваивали европейские моды, танцы и язык мушек («на правой груди — отдается в любовь к кавалеру; под глазом — печаль; промеж грудей — любовь нелицемерная»). Во дворце устраивались приемы, где не жалели средств на иллюминацию и фейерверки, гремела музыка, рекой текли вина. Для таких пиршеств трудилась целая армия мундшенков, купоров, кухеншрейберов, скатертников, лакеев во главе с поварами в генеральских чинах. По части вкуса успехи были менее впечатляющими: представители «высшего света» первой половины XVIII столетия били лакеев прямо во дворце, отличались грубым шутовством, жульничали в картежной игре и платили штрафы за нежелание посещать театр.

Придворный образ жизни при Екатерине I вызывал осуждение даже видавших виды иноземцев, вроде польского резидента Иоганна Лефорта, который недоумевал, когда же императрица и ее окружение могли заниматься делами: «Я рискую прослыть лгуном, когда описываю образ жизни русского двора. Кто бы мог подумать, что он целую ночь проводит в ужасном пьянстве и расходится, уже это самое раннее, в пять или семь часов утра».

Впрочем, иноземцы быстро приспосабливались к местным условиям. «310 бутылок вина токай по 2 руб. каждая — 620 руб., 250 бутылок шампанского по 1,5 руб. каждая — 375 руб., 170 бутылок бургонского по рублю — 170 руб., 220 бутылок ренского по полтине каждая — 110 руб., 160 бутылок мозельского по полтине каждая — 80 руб., 12 бочек французского вина для фонтанов по 75 руб. бочка — 900 руб., 2 бочки водки для фонтанов по 80 руб. — 160 руб., 12 бочек пива по 2 руб. каждая — 24 руб.» — такой счет выставил своему правительству испанский посол в России герцог де Лириа только за один устроенный им 27 июня 1728 года прием по случаю бракосочетания испанского инфанта. При этом герцог сокрушался, что «невозможно было сделать праздника на меньшую сумму… особенно при здешнем дворе, где все делается с великолепием и блеском и где к тому же все стоит вчетверо дороже, чем в другом месте, особенно вина».

Очень показательная характеристика была дана испанским послом внуку великого Петра — императору Петру II (1727—1730): «Он не терпел вина, то есть не любил пить более надлежащего».

Кажется, только Анна Иоанновна (1730—1740) пьянства не одобряла и пьяных не любила — может быть, как раз потому, что ее муж, герцог Курляндский, от последствий «невоздержания» скончался вскоре после свадьбы, проведенной под руководством самого Петра I. Однако для ее придворных неумеренное питие стало свидетельством политической благонадежности.

Императрица ежегодно торжественно отмечала памятный день своего вступления на престол (19 января 1730 года), как известно, сопровождавшегося неудавшейся попыткой членов Верховного тайного совета ограничить ее власть. В годовщину было принято публично выражать свои верноподданнические чувства в духе национальной традиции. «Так как это единственный день в году, в который при дворе разрешено пить открыто и много, — пояснял этот обычай английский резидент при русском дворе Клавдий Рондо в 1736 году, — на людей, пьющих умеренно, смотрят неблагосклонно; поэтому многие из русской знати, желая показать свое усердие, напились до того, что их пришлось удалить с глаз ее величества с помощью дворцового гренадера»{17}.

«Непитие здоровья ее императорского величества» становилось предметом разбирательства по ведомству Тайной канцелярии. Так, например, в 1732 году лейтенант флота Алексей Арбузов на пиру у белозерского воеводы на свою беду под предлогом нездоровья уклонился от тоста и не выпил «как российское обыкновение всегда у верных рабов имеется». Немедленно последовал соответствующий донос, а затем и следствие, установившее, что хотя моряк «якобы де… не пьет, а в других компаниях, как вино, так и пиво пил и пьян напивался», что и служило несомненным доказательством неблагонамеренности{18}.

Секретарь французского посольства К. К Рюльер сочувствовал императрице Екатерине II, вынужденной притворяться пьющей: «Она была очень воздержанна в пище и питье, и некоторые насмешливые путешественники грубо ошибались, уверяя, что она употребляла много вина. Они не знали, что красная жидкость, всегда налитая в ее стакане, была не что иное, как смородинная вода»{19}.

Образ жизни двора перенимала знать, соревнуясь в роскошестве устраиваемых приемов.

24 октября 1754 года дал маскарад любимец императрицы Елизаветы Петровны, покровитель наук и искусств Иван Иванович Шувалов в своем доме на углу Невского проспекта и Малой Садовой, разослав петербургской знати 600 пригласительных билетов. Обеденные столы на 150 мест накрывались трижды. Веселье закончилось только на следующее утро. День спустя устроил маскарад и праздник двоюродный брат фаворита, граф Петр Иванович Шувалов, на Мойке. Стол государыни был поставлен в гроте, украшенном настоящими виноградными лозами со спелыми гроздьями и образцами горных пород, сверкавшими при свете. Между кристаллами горных пород поставлены были 24 бронзовых и мраморных бюста, из-под каждого бил фонтан особого виноградного вина. Празднование сопровождалось великолепной иллюминацией, изображавшей «под державою Ее Величества обновленный храм чести Российской Империи». Желая показать свою щедрость, граф, заведовавший интендантским довольствием армии, распорядился раздать в местах квартирования армии двойную винную порцию даром 100 тысячам солдат и матросов. 2 ноября П. И. Шувалов повторил маскарад и угощение с фейерверком для тысячи столичных купцов. Гости могли требовать и немедленно получать напитки по винной карте, содержавшей перечень из 50 сортов.

Большинство аристократических семейств столицы жили «открытым домом»: всякий, будучи однажды представленным, мог являться к обеду без особого приглашения. В таких домах ежедневно был накрыт, по выражению поэта Державина, «дружеский незваный стол» на 20—30 человек. «Было введено обычаем праздновать дни рождения и именины всякого знакомого лица, и не явиться с поздравлением в такой день было бы невежливо. В эти дни никого не приглашали, но принимали всех, и все знакомые съезжались. Можно себе представить, чего стоило русским барам соблюдение этого обычая: им беспрестанно приходилось устраивать пиры{21}», — сочувствовал русским аристократам французский посол при дворе Екатерины II Л. Ф. Сегюр. Ему вторил немец-этнограф Иоганн Георги: «Чужестранные могут легко познакомиться и тем, хотя они и целые месяцы здесь остаются, освободиться от кушанья в трактире, — сообщал академик в «Опыте описания столичного города Санкт-Петербурга», — и многие здешние холостые люди целые годы у себя не обедают». Таким неразборчивым радушием пользовалась разномастная публика. Здесь можно было встретить и русского аристократа, и французского графа, и домашнего шута или карлика, и даже пленного турка.

Траты на пиры были огромны. «Человек хотя несколько достаточный, — описывает Ф. Ф. Вигель быт пензенского дворянства второй половины века, — не садился за стол без двадцати четырех блюд, похлебок, студней, взваров, пирожных». У вельмож одних только супов на выбор предлагалось четыре или пять. В меню соседствовали французские фрикасе, рагу, паштеты и исконно русские кулебяки, щи, ботвинья.

Среди петербургских вельмож особым хлебосольством отличался обер-шталмейстер Лев Александрович Нарышкин. В его доме каждый день с утра до вечера проводили время в разговорах, угощении и танцах сменявшие друг друга гости, приходившие и уходившие, когда им заблагорассудится. Радушный дом мог служить местом свидания влюбленных, которые могли здесь увидеться, не привлекая чужого внимания в многолюдстве и шумной карнавальной суете.

Именно в XVIII веке появились помещичьи гаремы, преклонение перед западной модой и демонстративные увеселения с обязательной и обильной выпивкой. Сравнивая просвещенную екатерининскую эпоху с прошедшими временами, генерал и историк второй половины XVIII века И. Н. Болтин отмечал, что до середины столетия «по деревням и в городах от столиц отдаленных никакое собрание не проходило без пьянства; не знали другой забавы, другого увеселения, кроме как пить». В известный петровский сборник образцов для писем было включено послание с выражением благодарности за угощение: «Дорога в город назад нам зело трудна была, и в том ваша чрезмерная благость винна, понеже мы принуждены были столько изрядных рюмок за здравие прекрасных дам изпорожнять»{24}. Дворянские пиры шли по всей стране. Балы давали и губернаторы, и городничие, и полковники стоящих на квартирах полков.

Талантливый самоучка-экономист Иван Посошков рекомендовал «ради здравия телесного» ежедневно принимать «чарки по 3 или 4… а если веселия ради, то можно выпить и еще столько», то есть 400—800 граммов 20-градусной водки (чарка XVIII века примерно равна 120 граммам). Автор полагал вредным только «безмерное питие», которое «ничего доброго не приносит, но токмо ума порушение, здравия повреждение, пожитков лишение и безвременную смерть».

Часто гости страдали от хозяйского «сугубого угощения». Отец Андрея Болотова в 1733 году угодил под суд за то, что искренне желал наилучшим образом попотчевать заехавшего к нему в гости местного священника. Батюшка стал отказываться, и обиженный подпоручик «за непитье вина того попа ударил… в щеку, а потом бил палкой… и после битья палкой стал паки подносить попу вино, которое он пить не стал. И приказал он, Болотов, стоявшим тут солдатам принесть батожье, которое и принесли, и раздев, оные солдаты били батожьем с четверть часа». На следствии офицер объяснял, что, по его понятиям, сельский поп должен ему во всем повиноваться и уж тем более не отказываться, когда его угощает помещик.

В XVIII веке становится традицией организация гуляний для народа по случаю государственных праздников с непременной раздачей вина. В такие дни коронованные особы, двор и дипломатический корпус «с немалым веселием» наблюдали, как на площади жарились целиком быки, трещали фейерверки и били фонтаны белого и красного вина. Тогда под грохот салютов и крики «виват» на короткое время наступала социальная гармония, недостижимая в обыденной жизни. Так отмечалась в Петербурге коронация Елизаветы Петровны 25 апреля 1742 года: на торжественном обеде каждый из девяти тостов сопровождался пушечной пальбой (всего было сделано 237 выстрелов).

21 августа 1745 года состоялось венчание принцессы Ангальт-Цербстской Софьи Фредерики Августы с наследником российского престола. «В этот день предполагалось для народа пустить вино из великолепных фонтанов, изящно сработанных, и угощать хлебом и шестью быками, из которых в каждом заключалось по стольку же других в кусках с тысячами разной дичи и жареного из прочих мяс. Представление должно было быть дано по окончании обеда, тотчас после съезда ко двору посланников, и народ толпами ожидал этого с жадностью, в этих случаях свойственною подобным людям в целом свете. По неосторожности обер-гоф-маршала двора ее императорского величества, был при том поставлен только небольшой караул… но народ, еще с ночи с алчностью обращенный лицами к окнам, чтобы кинуться по первому знаку, не забавлялся соображениями, касался ли до него или нет первый поданный сигнал, и едва только приметили знак, означавший пальбу во время первого тоста, то опрокинул загородку смял караульных и ринулся на свою добычу. Доложили ее величеству, что растаскивают хлеб. Она только засмеялась, но один из прислуживавших господ, вернувшись, уверял, что дело вышло нешуточным: не имели мы досуга и для одного мгновения ока, чтобы встать из-за стола, как на площади уже ничего не осталось. В наказание народа, вино не было пущено из фонтанов», — описала празднество мать виновницы торжества — будущей императрицы Екатерины II.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  zaperenos
zaperenos


Сообщений: 12313
10:19 06.04.2015
Что же касается Петра, то я считаю, что самое точное определение для него нашел Лев Толстой — «осатанелый зверь».
И ладно бы еще этот долговязый полуграмотный ######## и алкоголик пролил реки крови во благо России, так нет!
Именно Петр отбросил страну назад так, как никто не отбрасывал никого.
Именно благодаря «реформам» Петра в XIX век Россия вкатилась настолько ослабленной, что проиграла Крымскую войну.
Почти четверть населения потеряла Россия за время петровского правления!
И это были не военные жертвы, это было гражданское население.
Петр I был единственным в мире правителем, который додумался оккупировать собственную страну в самом прямом и буквальном смысле этого слова.
Именно при Петре коррупция достигла невиданных размеров.
Именно он придумал заградотряды и использовал их во время Полтавской битвы — с целью стрелять по своим, если они побегут.
Именно он придумал продотряды.
Именно он изобрел и разослал по стране военные суды-тройки, которые судили не по закону, а по понятиям: «согласно здравого смысла и справедливости».
Именно Петр ввел рабство на Руси (до Петра крепостные имели права, во всяком случае их нельзя было продавать, как скот).
Пётр 1 выдал за свою жизнь 20 тысяч указов— пример душевного нездоровья Петра и конченного алкогольного бреда.
Разумеется за большинством его указов никто не следил, никто не обращал на них внимания и их исполнение никак не контролировалось.
Вот некоторые из его сумасшедших указов, можно почитать о них http://www.e-reading.org.ua/chapter.php/139105/...
ОБ УКАЗАХ ПЕТРА

Но ведь как раз эти 20 тысяч указов — яркий пример творчества пьяного Петра. Царь действительно писал эти указы постоянно, в том числе и в самых мало подходящих местах: например, во время поездок, в возке, в курной избе на лавке или сидя прямо на бревне или на пне, пока перепрягают лошадей.

Вроде бы, ну какая самоотверженность! Какая преданность долгу! Но в числе указов Петра есть множество таких, например: «Подчиненный перед начальником должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство».

Или вот:

«Поелику по Невской першпективе шатается множество обормотов бездельных в штанах гишпанских, полиции их брать и лупить кнутом нещадно, пока сии гишпанские штаны в обрывки полные не превратятся».



В общем дальше тут http://www.telenir.net/istorija/povsednevnaja_z...
Допились до революции,правящие круги РИ.....

«Прошу доставить не менее 100 человек абсолютно надежных членов партии в комнату № 75, III этаж — комитет по борьбе с погромами (для несения службы комиссаров). Дело архиважно. Партия ответственна. Обратиться в районы и в заводы».

2 декабря 1917 года Петроградский Военно-революционный комитет поставил вне закона производство спирта и всех алкогольных напитков. Население столицы было предупреждено:

«Вина в Петрограде не будет. Те из вас, кто верит в народное правительство и хочет помочь ему поддержать порядок среди трудящихся, не должны:

1) останавливаться около предполагаемых или известных мест хранилищ вина;

2) покупать, брать и хранить вино.

Те граждане, которые нарушат эти указания, — наши враги, и с ними будут поступать по всей строгости революционных законов».

В.И.Ленин.
Ссылка Нарушение Цитировать  
Следующая страница →К последнему сообщению

Вернуться к списку тем


Ваше имя:
Тема:
B I U S cite spoiler
Сообщение: (0/500)
Еще смайлики
        
Список форумов
Главная страница
Новые темы
Обсуждается сейчас

ПолитКлуб

Дуэли new
ПолитЧат 0
    Страны и регионы

    Внутренняя политика

    Внешняя политика

    Украина

    Сирия

    Крым

    Беларусь

    США
    Европейский союз

    В мире

    Тематические форумы

    Экономика

    Вооружённые силы
    Страницы истории
    Культура и наука
    Религия
    Медицина
    Семейные финансы
    Образование
    Туризм и Отдых
    Авто
    Музыка
    Кино
    Спорт
    Кулинария
    Игровая
    Поздравления
    Блоги
    Все обо всем
    Вне политики
    Повторение пройденного
    Групповые форумы
    Конвент
    Восход
    Слава Украине
    Народный Альянс
    PolitForums.ru
    Антимайдан
    Против мировой диктатуры
    Будущее
    Свобода
    Кворум
    Английские форумы
    English forum
    Рус/Англ форум
    Сейчас на форуме
    Другие форумы
    Алкогольные хроники.
    Wine Chronicle.. Drunkenness our monarch-a well-known thing. Another thing is that he try to give the ...
    © PolitForums.net 2024 | Пишите нам:
    Мобильная версия