История создания ракетно-ядерного оружия в СССР.

zaperenos

27 6971 14:50 26.07.2014

Рейтинг темы: +0

zaperenos
zaperenos

Сообщений: 12313

Рожденные в СССР, наверное помнят монументального вида подстаканники,на тему достижений советской науки и техники , в которых подавали чай проводники в поездах. Чаще всего на подстаканниках красовались первый спутник и ракета. Но если спутник (шарик с антеннами) соответствовал оригиналу, то ракета ничуть не напоминала ту, что вывела его на орбиту. Вместо носителя Р-7 на подстаканнике огибало земной шар веретено с хвостом-стабилизатором. Но это веретено очень было похоже на другую реально существовавшую ракету – знаменитую немецкую «Фау-2». Как ни странно, неизвестный дизайнер еще в самом начале 60-х годов выдал (сам того не подозревая) «тайну рождения» советской ракетно-космической техники.
Впрочем, эта тайна являлась таковой только для советских граждан: у них ни на минуту не должно было возникать сомнений в том, что СССР – родина всех «слонов» на свете, в том числе ракетных. А потому в известном фильме «Укрощение огня» есть сюжет, в котором главный герой - конструктор Башкирцев, говоря о достижениях отца «Фау-2» Вернера фон Брауна, выражается в том смысле, что, мол, мы «пойдем другим путем». Другого пути, однако, не было, как не было и Башкирцева. Прототипом киногероя стал Сергей Павлович Королев, в 1938-1944 г.г. отбывавший срок сначала на Колыме, а затем в «шарагах» (т.е. тюрьмах для ученых) под руководством таких же «изменников родины»Туполева и Глушко. И в действительности ему пришлось идти именно путем, проторенным фон Брауном.

1.

Ракетные исследования, проводившиеся в 30-х годах в СССР, отражали две тенденции: интерес к ракетам как к развитию артиллерии со стороны военных и интерес к космосу, связанный прежде всего с фигурой великого теоретика космических полетов К.Э. Циолковского.

Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ) , который был основан в 1933 г., работал над пороховыми ракетами и установками для их запуска, жидкостными реактивными двигателями, прямоточными двигателями и крылатыми ракетами . М.Н.Тухачевский , бывший в начале 30-х годов начальником вооружений Красной армии, видел, что ракеты, способные доставить заряд любой мощности и на любое расстояние, могли бы сыграть важную роль в стремительных наступательных операциях, которые, как он думал, будут определяющими в современной войне .
Сталин, люто ненавидевший Тухачевского, сталинский лизоблюд нарком Ворошилов, и высшее партийное руководство страны с самого начала высмеивали, в своем кругу этого маршала,как героя любовника,имевшего множество наложниц и жен, и считали деятельность ракетного института, сродни тем пиротехникам, кто устраивают яркие фейерверки по праздникам.
Разработке ракет был нанесен большой урон, когда ведущие фигуры советского ракетного проекта, включая Тухачевского, были арестованы.
В июне 1937 года в Москве состоялся закрытый судебный процесс над маршалом Тухаческим и еще семью высокопоставленными военными, слывшими некогда героями Гражданской войны. Их обвинили в заговоре против Сталина, партии и советского народа. Сразу же после явно сфальсифицированного суда военной коллегии обвиняемых расстреливают в подвалах Лубянки. И ставленник Сталина, секретарь ВКПб зловещий карлик и активный гомосексуалист Ежов, пришедший на смену наркому НКВД Ягода, по личному указанию «вождя народов» приступает к массовому избиению военных кадров.

В стране начинается кровавая вакханалия с массовыми арестами военных, мучительными допросами. Люди под пытками признаются в жутких планах уничтожения Сталина, правительства и советской власти. Все, кому покровительствовал и кому помогал Тухачевский, попадают в застенки НКВД.

Не избежал этого вселенского разгрома и РНИИ. Ученым припомнили и кураторство Тухаческого, и приезд в Москву в 1928 году на международную выставку проектов межконтинентальных летательных аппаратов специалистов из Германии, Франции, США.

Клейменова, Лангемака и еще несколько человек, ведущих специалистов, арестовали и после пыток и оговора себя в шпионаже в пользу нескольких европейских разведок расстреляли.
Сергей Королев , тоже был арестован, но чудом http://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/korol... избежал смерти. Оказавшись на какое-то время в печально знаменитом лагере на Колыме, он был отправлен на работу в "шарашку" (проектное бюро, укомплектованное заключенными), возглавляемую авиаконструктором А.Н. Туполевым .

Валентин Глушко , который после войны проектировал большие жидкостно- реактивные двигатели, был арестован и отправлен на авиационный завод в Москве для работы над ракетными ускорителями для самолетов . Чем ближе казалось начало войны, тем меньше интересовало военное и политическое руководство долгосрочное развитие ракет. Следователь, допрашивавший Королева,ломая ударом ему челюсть, приговаривал слова Вождя:

"...Нашей стране ваша пиротехника и фейерверки не только не нужны, но даже и опасны" .

Наиболее успешным итогом довоенных работ была ракетная артиллерийская установка " Катюша ", которая широко и весьма эффективно использовалась во время войны .

Интерес Советского Союза к ракетам оживился лишь в 1944 г., когда Германия начала бомбардировки Лондона воздушно-реактивными снарядами Фау-1 и баллистическими ракетами Фау-2 .

В «шарагах» и некоторое время после освобождения Королев занимался не ракетами, а ракетными ускорителями для бомбардировщиков. Кадровый разгром, учиненный перед войной НКВД в Реактивном научно-исследовательском институте,когда молодые лейтенанты учили жизни гениев, надолго парализовал работу над советскими ракетами дальнего действия, хотя в 30-е годы СССР достиг немалых успехов, ведущих к их созданию. В итоге к моменту окончания Второй мировой войны у Советского Союза имелись только реактивная установка «катюша» и ее разнообразные клоны, а вот баллистических ракет не было и быть, «благодаря» кадровым чисткам, не могло. Впрочем, их не было ни у какой другой страны, кроме Германии.

Успехи немцев в развитии ракетной техники оказались для победителей просто ошеломляющими. Ведь Германии к 1945 году удалось создать практически весь спектр управляемого ракетного оружия – от баллистических управляемых ракет дальнего действия («Фау-2») и крылатых ракет для поражения наземных целей («Фау-1») до ракет классов «воздух-воздух», «воздух-земля», зенитных и противотанковых. И хотя большинство образцов немцам так и не удалось довести до серийного производства, их задел в ракетной технике послужил основой для ее дальнейшего развития и в СССР, и в США.

И если американцы, получившие в свое распоряжение не только сами «Фау-2», но и мозги выдающегося инженера и одновременно штурмбаннфюрера СС Вернера фон Брауна (лунная программа «Аполлон» - тоже его детище), никогда не скрывали, что воспользовались немецким опытом, то на «родине слонов» говорить об этом было нельзя. Еще бы! Скажи кому из некоторых российских лже-патриотов даже сегодня, что тот же автомат АК-47 представляет собой старательно усовершенствованный Михаилом Тимофеевичем Калашниковым немецкий МП-43 , так на смех поднимут.Между тем,мало кто знает,что после войны советские власти вывезли в Ижевск группу известных немецких конструкторов, в числе которых был и Шмайссер.

Все они трудились во благо советской оборонки более семи лет. В течение этого времени на свет появился, ставший всемирно известным, удивительно похожий на МР-43 автомат Калашникова. На прямой вопрос об «удивительной схожести» Хуго Шмайссер ответил, что он «дал русским несколько советов»

.

В общем,простому человеку,рожденному в СССР,намертво вбито в голову :Первый спутник - наш, Гагарин - тоже русский, – при чем тут какие-то немцы?!

А вот, оказывается, очень даже при чем : Сергею Павловичу Королеву делать первую советскую баллистическую ракету Р-1 помогали, как и американцам, непосредственно немецкие специалисты. И есть основания полагать, что без Р-1 не появились бы и все последующие королёвские системы – во всяком случае, так быстро.
2.
Как ни странно, но упоминание о немецком следе в истории русской ракетно-космической техники попало в открытую советскую печать еще в конце 50-х годов – видимо, по недосмотру цензуры. В то время в государственном издательстве иностранной литературы существовала редакция по военным вопросам, сумевшая довести до русского читателя несколько любопытных переводов западных монографий (увы, на рубеже 50-х и 60-х годов эту редакцию прикрыли). Так вот, в 1958 г. в этом издательстве вышла в свет книга научного сотрудника Лос-Анджелесского исследовательского центра по разработке ракетного оружия Эрика Бургесса «Управляемое реактивное оружие», причем без каких-либо редакционных купюр. Автор книги, в частности, писал, что «русские ученые – специалисты по ракетной технике значительно усовершенствовали немецкий реактивный снаряд «Фау-2». Правда, редакция сочла необходимым прокомментировать данное заявление следующим образом: «Это сообщение автора отнюдь не соответствует действительности. Как известно, советская межконтинентальная баллистическая ракета, результаты успешного испытания которой были опубликованы в августе 1957 года, имеет характеристики, далеко перекрывающие характеристики «Фау-2», и является плодом творческой мысли советских инженеров и конструкторов».

Действительно, эта межконтинентальная баллистическая ракета (а речь идет о ракете Р-7, на базе которой и были созданы носители, с помощью которых запустили и первый спутник, и гагаринский корабль «Восток») по всем параметрам превосходила «Фау-2». Но без «Фау-2» (Р-1 – ее советская копия) путь к Р-7 занял бы не около десяти лет, а куда больше. Невозможно, скажем, освоить высшую математику без курса средней школы. И изучение, а затем воспроизведение немецкой ракетной техники стало для Сергея Королева той самой школой, без которой он вряд ли смог бы реализовать свой действительно великий талант в столь короткое время. И в этом нет ничего зазорного (как и в случае с автоматом Калашникова, кстати). Разве умение учиться и превзойти своих учителей – это плохо? А то, что Королев сумел обогнать Вернера фон Брауна, говорит сам факт советского космического первенства. Правда, в дальнейшем фон Браун, а вместе с ним и Америка, взяли реванш, осуществив высадку первых землян на Луне.

3.

Полковник Королев (во всяком случае, он был облачен тогда в военную форму с полковничьими погонами) в составе группы других советских ученых-ракетчиков появился в Германии летом 1945 года. Их интересовал подземный завод по выпуску ракет «Фау-2» в районе города Нордхаузен в Тюрингии. И не только завод и сами ракеты, но и немецкие специалисты. Специалисты эти обнаружились очень скоро, и в советской оккупационной зоне началось восстановление германской ракетной промышленности и ее научно-испытательной базы. В городе Блейхероде появилось секретное научное учреждение «Раабе», занимавшееся системами управления, в Кляйн-Бодунгене – база по сборке «Фау-2» из захваченных Красной армией частей и деталей, а в районе Леестена – полигон для испытания ракетных двигателей. Затем заработали еще несколько производственных объектов, а в 1946 году на базе «Раабе» был создан Институт ракетной техники «Нордхаузен», главным инженером которого стал Королев. В «Нордхаузене» и на подчиненных ему производствах работало несколько тысяч немцев. Собранным здесь «Фау-2» присвоили секретный индекс «изделие Н».

По первым результатам этой деятельности руководством советской оборонной промышленности 24 июня 1946 года на имя Сталина была направлена докладная записка. В ней указывалось, что

«имеющиеся образцы ракеты «Фау-2» и техническая документация к ней после сбора недостающих материалов и чертежей дадут возможность освоить ракеты «Фау-2» у нас в Советском Союзе… Освоение «Фау-2» в Германии, а затем в Союзе нашими советскими инженерами и научными работниками даст возможность овладеть основами современной реактивной техники и вести дальнейшие работы по созданию более мощного реактивного вооружения».

Как видим, комплексом неполноценности в части заимствования немецких разработок советское руководство не страдало. Хотя и вело борьбу с «безродным космополитизмом» среди своего населения.

А в августе 1946 года на территории Восточной Германии, всё в той же Тюрингии, была развернута первая в Красной армии ракетная часть, так называемая Бригада особого назначения резерва Верховного главнокомандования (РВГК), оснащенная «изделиями Н», т.е. «Фау-2». Бригада обеспечивала деятельность института «Нордхаузен». И в это же время Королев был назначен главным конструктором советской баллистической ракеты дальнего действия.

Параллельно сборке «Фау-2» в Германии была освоена их сборка в СССР (эти ракеты назвали «изделие Т»). Вскоре было принято решение о переносе всех работ по освоению «Фау-2» в Советский Союз, подальше от западных разведок. В добровольно-принудительном порядке, но без каких-либо эксцессов, в Советский Союз перевезли около 200 наиболее ценных немецких специалистов из института «Нордхаузен». Им разрешили взять с собой членов семей. Впрочем, чекисты и здесь остались верны своим репрессивным манерам: в 4 часа утра 13 октября 1946 года немецких ученых и инженеров неожиданно подняли на ноги, к каждому дому подъехал «персональный» грузовик для погрузки семей и домашнего скарба.
4.
Только недавно стали известны сведения о жизни и работе немецких ракетчиков в Советском Союзе. Их направили трудиться в секретный городок на острове Городомля, что на озере Селигер (живописные места, между прочим). Как пишет в своей книге «Тевтонский меч и русская броня» российский военный историк Александр Широкорад, «с семьями число немцев доходило до 500 человек. В их числе было 13 профессоров, 32 доктора-инженера, 85 дипломированных инженеров и 21 инженер-практик». Официально новый «немецкий институт» стал филиалом № 1 НИИ-88. Конечно, администрацию филиала возглавляли советские граждане, а непосредственно за деятельность немцев отвечал профессор В. Вольф, в прошлом руководитель отдела баллистики в фирме Круппа. Отдельные направления работ возглавляли специалисты в области радиолокации Ф. Ланге, аэродинамики - В. Альбринг, физики - К. Магнус, автоматических систем управления - Г. Хох и другие. По сути, это была всё та же «шарага», но с весьма мягким режимом: в свободное время немцам (естественно, под присмотром) разрешались выезды в Осташков и даже в Москву для посещения театров, музеев и магазинов. Им «положили» весьма солидные по тем временам месячные оклады. Так, главные специалисты филиала получали по 6 тысяч рублей, то есть столько же, сколько сам главный конструктор Королев. А жилищным условиям немцев на Городомле (они жили в отдельных квартирах) многие советские специалисты, обитавшие в коммуналках и бараках, могли только завидовать.

Затем часть немецких специалистов выехала в Капустин Яр, где был развернут полигон для испытательных запусков «русских Фау». Первая из них (советской сборки) была запущена 18 октября 1947 года – эта дата является днем рождения «большой» русской ракетной техники. До конца 1947 года на полигоне запустили еще 10 «Фау-2» как немецкой, так и советской сборки. В своем дневнике Королев записал об этом периоде: «Пыль носится ужасная. Жара днем, холод ночью. Нехватка воды. И эта унылая солончаковая степь кругом… Свой долг здесь я выполню до конца и убежден, что мы вернемся с хорошими, большими достижениями».

Таким «хорошим достижением» в освоении «Фау-2» стало принятие ее на вооружение Советской армии под названием Р-1 (другой индекс – 8А11), что было оформлено в виде совершенно секретного постановления Совета министров СССР от 25 ноября 1950 года. Серийное производство Р-1 наладили в Днепропетровске, и летом 1952 года СССР имел уже четыре бригады особого назначения РВГК, вооруженные этими ракетами. Вслед за Р-1 появился усовершенствованный вариант «русской Фау» - ракета Р-2, поступившая на вооружение в 1953 году (интересно, что в том же году ракеты Р-2 были переданы и Китаю). Дальность полета Р-2 составляла 600 км – в два раза больше, чем у Р-1. В 1956 году ракеты Р-2 получили ядерную боеголовку.

Особо нужно сказать о конструкторской деятельности на «секретном острове» Х. Греттрупа – одного из главных помощников фон Брауна. Он руководил отдельной группой, независимо от Королева разрабатывавшей собственные проекты баллистических ракет дальнего действия (им были присвоены индексы, начинавшиеся на букву «Г»). В этих проектах содержались весьма перспективные решения. Занимался Х. Греттруп и крылатой ракетой. Причем кое-что у него получалось явно удачнее, чем у Королева, и это вызывало немалую ревность амбициозного Сергея Павловича. Однако реализовать эти проекты не удалось – здесь сыграло свою роль не столько подковерное противодействие «королевцев», сколько принятое в конце 1950 года Кремлем решение об упразднении немецкого филиала НИИ-88 на острове Городомля. В течение 1951-1953 г.г. все немецкие специалисты вернулись в ГДР.

Говоря о вкладе немецких ученых в развитие ракетной техники СССР, следует признать, что именно с их помощью советские специалисты, работая над Р-1 и Р-2, приобрели бесценный опыт, в том числе в области налаживания технологии ракетного производства. Этот опыт позволил коллективу Королева уже без помощи немецких коллег в рекордно короткие сроки разработать и запустить в серию оснащенные ядерными боевыми частями оперативно-тактическую (Р-11), стратегическую средней дальности (Р-5) и межконтинентальную (Р-7) баллистические ракеты. Последняя, как уже упоминалось выше, послужила исходной моделью для создания космических ракет-носителей семейства «Спутник»-«Восток»-«Союз».

Что касается острова Городомля, то он до сих пор закрыт для посторонних – на нем размещается предприятие «Звезда» оборонно-космического профиля, работники которого с семьями живут здесь же, в поселке Солнечный. Остров, где немецкими учеными ковалась будущая ракетная мощь России, остается «таинственным» и по сей день.

5.Создание ядерного оружия в СССР.

Благодаря деятельности советской разведки, работавшие с Игорем Курчатовым * советские ученые уже в начале 1945 года знали главные секреты атомной бомбы.
Прежде всего, следует отметить, что в период, когда выполнялся «Манхэттенский проект» (так была зашифрована атомная программа США), обе ветви советской разведки действовали в Америке практически беспрепятственно. К примеру, в течение десяти лет (в 1933-1943 годах) самым крупным разведчиком-групповодом ОГПУ-НКВД-НКГБ в США являлся Яков Голос («Звук»). Для людей «Звука» не существовало недоступных ведомств: они проникали и в Белый дом, и в Госдеп, и в Управление стратегических служб (УСС), являвшееся предшественником ЦРУ. Таких групп у НКВД было четыре. Еще две работало на Разведывательное управление («Разведупр», позднее — ГРУ ГШ). Кроме того, в стране имелось множество так называемых «агентов влияния», то есть тех, кто, не являясь шпионом, из симпатии к СССР оказывал разведчикам различные услуги. В первую очередь это была американская компартия, но и множество эмигрантов из России.

Так что, когда в 1943 году советское руководство приняло решение активизировать шпионаж в Манхэттенском проекте, с этим заданием успешно справились уже действовавшие в США разведгруппы. Такое решение Кремль принял на основе сообщений лондонского агента военной разведки, полковника Симона Давидовича Кремера.

6.

Военный разведчик Симон Давидович Кремер (оперативные псевдонимы "Александр", "Сергей", "Барч") с 1 января 1937 и по 12 августа 1942 года находился в Англии, где действовал под крышей секретаря военного атташе при посольстве СССР в Англии.
Симон Кремер считался одним из перспективных офицеров в лондонской резидентуре военной разведки. Он завербовал несколько ценных агентов. Важную и объёмную информацию Кремеру поставлял Франтишек Моравец, активный участник советско-чехословацкого сотрудничества против фашистской Германии. Находясь в Англии, Моравец руководил чехословацкой разведкой, которая действовала во многих странах мира. После войны находился на службе в Пентагоне. Имеются предположения, что и там генерал Моравец продолжал "помогать" советской разведке.
Среди многочисленных знакомых Кремера значился и Юрген Кучински (Карро), бывший профессор Берлинского университета, источник важной военно-экономической информации.
В 1941 году в Великобритании активизировались секретные работы по созданию атомного оружия (проект «Тьюб Эллоуз»). Исследования вели несколько групп ученых, работавших в Кембриджской, Бристольской, Бирмингемской и Ливерпульской лабораториях и некоторых других научных центрах. Кроме английских физиков, в состав групп вошли видные ученые, бежавшие из стран Европы, захваченных Германией. В Бирмингемском университете работал молодой ученый немецкого происхождения Клаус Фукс. . Клаус придерживался коммунистических убеждений, был на особом учете в гестапо, поэтому и выехал в сентябре 1933 года в Англию, где уже обосновался его отец. В 1936 году он защитил докторскую диссертацию. А в 41-м профессор Р. Пайерс, тоже выходец из Германии, руководивший атомными исследованиями в Бирмингемском университете, пригласил его в свою лабораторию. Так Фукс получил доступ к самым секретным научно-техническим сведениям.,а Юрген Кучински (Карро), сумел войти к нему в доверие,разузнал о его политических убеждениях и сообщил своему куратору о его возможностях.

Встреча Кремера с Фуксом состоялась на одной из улиц западного Лондона ночью. К той встрече Кремер готовился очень тщательно, постоянно проверяя себя.
Во время встречи Фукс рассказал Кремеру о начале работ по созданию атомной бомбы в Англии и США. А на вопрос Кремера почему Фукс решил передать эти сведения Советскому Союзу, тот честно ответил, что СССР необходимо иметь свою бомбу для обеспечения собственной безопасности и построения коммунизма.

О результатах встречи резидент И.А.Скляров, (1 января он стал генерал-майор, естественно, танковых войск), направил в Центр сообщение. В нём он докладывал, что "Барч" провел встречу с германским физиком Фуксом, который сообщил о своей работе в составе специальной группы в физической лаборатории университета в Бирмингеме над теоретической частью создания урановой бомбы. Группа ученых при Оксфордском университете работает над практической частью проекта. Окончание работ предполагается через три месяца, и тогда все материалы будут направлены в Канаду для промышленного производства. Знакомый дал краткий доклад о принципах использования урана для этих целей. При реализации хотя бы 1 процента энергии 10-килограммовой бомбы урана взрывное действие будет равно 1000 тонн динамита.
В ходе очередной встречи, состоявшейся также на одной из улиц Лондона, Фукс передал Кремеру блокнот с материалами об английском проекте "Тьюб эллойз".

Получив информацию из Лондона, заместитель начальника Генштаба, он же начальник Разведуправления НКО СССР, будущий маршал Советского Союза Ф.И.Голиков приказал Склярову немедленно принять все меры для получения всех материалов по урановой бомбе,затем эти материалы,, направили в Государственный комитет обороны С.В. Кафтанову. В октябре 1942 года в Москву из Казани прибыл Игорь Курчатов. Кафтанов попросил его оценить секретную информацию. Документы повергли Курчатова в смятение. Он понял, что британцы ушли далеко вперед, что физики Чадвик, Дирак, Фаулер и Коккрофт направляют свои усилия на выявление возможности получения сверхвзрывчатых веществ путем использования ядерной энергии атомов урана. Что к их команде присоединились первоклассные ученые Фриш, сотрудник лаборатории Нильса Бора, и физики из Франции Хольбан и Коварский. Объединение крупных специалистов по физике атомного ядра в «международную команду» неизбежно должно было привести к прорыву в области ядерных исследований. И Курчатов готовит докладную записку Председателю Совнаркома СССР В. Молотову:

«...Ввиду того, что возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена, представляется необходимым широко развернуть в СССР работы по проблеме урана и привлечь к ее решению наиболее квалифицированные научные и научно-технические силы Советского Союза... Для руководства этой сложной задачей представляется необходимым учредить при ГКО Союза СССР под Вашим председательством специальный комитет, представителями науки в котором могли бы быть академик Иоффе А.Ф., академик Капица П.Л. и академик Семенов Н.Н.»

. В феврале 1943 года ГКО утвердил постановление об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях. Курирование всех работ по атомной проблеме вначале было возложено на Молотова. Его заместитель Л. Берия отвечал за обеспечение ученых разведывательной информацией. Через год Берия станет главным ответственным лицом за атомный проект, и все работы по созданию отечественного атомного оружия будут проводиться в строжайшей тайне.

Кремеру удалось провести с Фуксом четыре встречи, получив в общей сложности около двухсот страниц документов.
После отъезда Кремера из Англии на Родину контакты военной разведки с Фуксом на некоторое время прервались, но вскоре были возобновлены снова,связь с «Отто» была возложена на Урсулу Кучинскую, опытнейшую военную разведчицу. Эту связь она обеспечивала в течение года, получив и отправив в Москву более 400 страниц информации о ходе работ в «Тьюб Эллойз».
Из справки ГРУ

: "За время работы на Разведуправление Красной Армии Фукс передал ряд ценных материалов, содержащих теоретические расчеты по расщеплению атома урана и созданию атомной бомбы. Материалы направлялись Уполномоченному ГКО СССР тов. Кафтанову, а позднее - Заместителю Председателя Совнаркома СССР тов. Первухину. Всего от Фукса за период 1941 - 1943 год получено более 570 листов ценных материалов".

Много позже, когда в СССР будет, наконец, создана и испытана атомная бомба, советские учёные станут всячески умалять значение технической документации, полученной от Клауса Фукса. Лишь "отец" советской атомной бомбы академик Ю.Б.Харитон честно отметит, что Фукс сэкономил для них не меньше года в работе над бомбой.
Но в 1943 году Клаус Фукс и еще группа сотрудников этого проекта, в целях безопасности была отправлена в Канаду, где работы по атомной проблеме продолжались. Связь с ним Урсула организовала с помощью сестры Фукса Кристи, проживавшей неподалеку от Нью-Йорка.

Кроме того, в разведцентр ГРУ стали поступать донесения от главы агентурной группы «Крона», одного из самых успешных военных разведчиков XX века Яна Петровича Черняка, который в 1942 году перебрался из Берлина в Лондон. Там ему удалось завербовать крупнейшего английского физика Алана Мэя, работавшего в Кавендишской лаборатории, входившей в «Тьюб Эллойз». Их сотрудничество продолжалось почти 9 месяцев, и за это время Алан Мэй передал Черняку 130 листов данных об атомном реакторе и других установках для деления изотопов урана. Материал этот советские ученые получили немедленно.

Однако Алан Мэй, как и Клаус Фукс, в составе группы работников «Тьюб Эллойз» в 1943 году уехал в Монреаль. Связь военной разведки СССР с ним возобновилась только в феврале 1945 года, когда Алан Мэй уже решил, что его агентурная деятельность завершена. Телефонный звонок и условный пароль показали, что он ошибался. К нему на квартиру явился старший лейтенант ГРУ Павел Ангелов, и сотрудничество возобновилось.

Оно продолжалось около полугода. Ангелов получил, переснял и отправил в Москву 23 совершенно секретных доклада о работах Главной атомной лаборатории США в Лос-Аламосе и о принципах устройства урановой и плутониевой бомб. Кроме того, Алан Мэй передал Ангелову образцы урана-235 и плутония-239, которые были срочно доставлены в Москву. Когда американцы произвели испытание первой атомной бомбы, а также сбросили такие бомбы на Хиросиму и Нагасаки, информацию о результатах испытания и бомбардировок также передал Алан Мэй.

Но в начале сентября 1945 года шифровальщик военного атташе в Канаде лейтенант Гузенко связался с Управлением контрразведки Оттавы и сбежал. На первом же допросе Гузенко выдал весь состав советской военной резидентуры и раскрыл личности нелегальных агентов, которые были немедленно арестованы. В том числе и Алан Мэй. Его судили и приговорили к 10 годам тюрьмы, из которых он отсидел только шесть. Павел Ангелов из Канады был сразу же отозван.

Важнейшую роль в хищении атомных секретов сыграл инженер-полковник Артур Адамс, с 30-х годов резидент советской военной разведки в США. За 10 лет своей деятельности он сформировал мощную сеть агентуры, занимавшейся добычей научно-технической информации. Естественно, получив указание Центра сосредоточить внимание на Манхэттенском проекте, Адамс именно туда направил самых изощренных агентов. В их числе был некий специалист, проникший в Главную атомную лабораторию в Лос-Аламосе. Его псевдоним «Мартин Кэмп» до сих пор не раскрыт, и подлинное имя этого человека ФБР неведомо.

Между тем, «Кэмп» только в течение 1944 года передал Адамсу около 5 тысяч страниц исчерпывающей информации о процессе создания ядерного боеприпаса. Он доставил также образцы оружейных материалов: урана-235, плутония и бериллия, которые немедленно были пересланы в Москву. Однако после этого американские спецслужбы, заподозрив Адамса в шпионаже, установили за ним круглосуточную слежку. Ему все же удалось ускользнуть от нее и кружным путем перебраться в СССР.

Как ни странно, подлинное имя другого военного разведчика также до сих пор не раскрыто: он в 1949 году был отозван в Москву и больше за рубежом не появлялся. Известен лишь его агентурный псевдоним «Дельмар».

Он родился в США, но в 1933 году его семья приехала в СССР и поселилась в Биробиджане. Поступил в инженерный ВУЗ, окончил его в 1939 году и принят в аспирантуру. Однако вскоре «Дельмар» был завербован советской военной разведкой, направлен в США, легализовался там и получил гражданство. В 1943 году он был призван в американскую армию. По указанию Москвы и с помощью ее агентуры «Дельмар» попал на курсы специалистов по работе с радиоактивными веществами. После окончания курсов его направили в Ок Ридж, штат Теннеси, где находился главный комбинат, производивший оружейные материалы для ядерных боеприпасов. Естественно, что полные данные об этом объекте и самом производственном процессе «Дельмар» направил в Центр.

Еще более выгодную для шпиона позицию он занял в начале 1945 года, когда был переведен в абсолютно секретный центр «К», где изготовлялись основные детали механизма ядерных боеприпасов. Чертежи их «Дельмар» немедленно отправил в Москву.

После увольнения из армии в 1945 году, он поступил в колледж, окончил его и стал работать инженером в фирме «Боинг». Однако через 4 года «Дельмара» отозвали в Москву и уволили из военной разведки. Его восстановили в аспирантуре, и в 1951 году он стал кандидатом технических наук. Тем не менее, на работу устроиться не мог, ввиду еврейского происхождения. Это удалось ему только после смерти Сталина.

Еще раз подчеркну, что личность этого суперагента не раскрыта, ничего не известно о его наградах, хотя известно, что это он представил советским исследователям точные сведения о производстве плутония и конструкции деталей атомных боеприпасов.
7.

Охота за данными уранового проекта Америки началась по инициативе начальника отдела научно-технической разведки НКВД Леонида Квасникова еще в 1942 году, но полностью развернулась только после прибытия в Вашингтон знаменитой парочки шпионов: Василия Зарубина и его жены Елизаветы1. Именно с ними взаимодействовал резидент НКВД в Сан-Франциско Григорий Хейфец, сообщивший, что виднейший физик Америки Роберт Оппенгеймер и многие его коллеги выехали из Калифорнии в неизвестное место, где будут заниматься созданием какого-то сверхоружия.

Здесь необходимо пояснить, что кроме достаточно широкой сети нелегальной агентуры, внедренной практически в самые важные сферы политической и деловой жизни США, резиденты НКВД сотрудничали с большинством деятелей американской компартии. Оппенгеймер, хотя и не был ее членом, но очень симпатизировал деятельности коммунистов. А подполковник Григорий Хейфец связи с американскими коммунистами имел теснейшие: его родной дядя был членом исполкома Коминтерна и одним из основателей компартии США. Так что, все известное ему и другим коммунистам, немедленно сообщалось Хейфецу.

Перепроверить данные «Харона» (таким было кодовое имя Хейфица) было поручено подполковнику Семену Семенову (псевдоним «Твен»), работавшему в США с 1938 года и сколотившему там большую и активную агентурную группу. Именно «Твен» подтвердил реальность работ по созданию атомной бомбы, назвал код Манхэттенского проекта и местонахождение его главного научного центра — бывшей колонии для малолетних преступников Лос-Аламос в штате Нью-Мексико. Семенов также сообщил фамилии некоторых ученых, работавших там, которые в свое время были приглашены в СССР для участия в больших сталинских стройках и которые, вернувшись в США, не потеряли связей с крайне левыми организациями.

Основных же руководителей Манхэттенского проекта удалось установить Елизавете Зарубиной (агентурный псевдоним «Вардо»).

http://oadam.livejournal.com/293160.html

Хотелось бы здесь привести характеристику, которую дал ей Павел Судоплатов в книге «Спецоперации»:

«Лиза Зарубина была выдающейся личностью. Обаятельная и общительная, она легко устанавливала дружеские связи в самых широких кругах. Элегантная женщина классической красоты, натура утонченная, она как магнит притягивала к себе людей, не только мужчин, но и женщин. Лиза была одним из самых высококвалифицированных вербовщиков агентуры. Она прекрасно владела английским, немецким, французским и румынским языками, понимала испанский и итальянский. Лиза выглядела типичной представительницей Центральной Европы, хотя и была румынской еврейкой. Она могла до неузнаваемости менять свою внешность и манеру поведения...

Именно «Вардо» сумела сделать, пожалуй, решающий вклад в получение точной и оперативной информации о ходе работ в Лос-Аламосе и технических данных по устройству атомных бомб. Ее главной заслугой явилось внедрение в мозговой центр Манхэттенского проекта выдающегося физика, завербованного военной разведкой, Клауса Фукса, который был передан на связь супругам Зарубиным.

После своего приезда в США, Лиза подружилась с любовницей Альберта Эйнштейна,

женой известного русского скульптора Коненкова Маргаритой, по простоте душевной рассказавшей Лизе о том, что у Эйнштейна бывают главные лица Манхэттенского проекта: Оппенгеймер, Ферми, Сцилард и другие. Под давлением «Вардо» Маргарита познакомила ее и сотрудника резидентуры Пастельняка с Оппенгеймером и его женой Кэтрин.

Ставши своими в семье научного руководителя проекта, советские шпионы уговорили его добиться перевода в Лос-Аламос Клауса Фукса, который и стал главным источником научно выверенной информации для Москвы. Но и, кроме того, Лиза близко сошлась с еще одним крупнейшим ученым в атомном проекте, Сцилардом, и убедила его допустить в этот проект несколько завербованных специалистов, в том числе — Мортона Собелла, Теодора Холла и Дэвида Грингласса. Последний стал работать механиком в лаборатории Лос-Аламоса. Еще одним весьма важным агентом был итальянский эмигрант, физик Бруно Понтекорво».
8.

Таким образом и были внедрены советские агенты в научные и конструкторские центры Америки, где создавался ядерный боеприпас. Однако в самый разгар налаживания агентурных действий, Лиза и Василий Зарубины были срочно отозваны в Москву. Они терялись в догадках, ведь ни одного провала не произошло. Выяснилось, что в Центр поступил донос сотрудника резидентуры Миронова, обвинявшего Зарубиных в предательстве. И почти полгода московская контрразведка проверяла эти обвинения. Они не подтвердились, тем не менее, Зарубиных больше за границу не выпускали.

Тем временем, работа внедренной агентуры уже принесла первые результаты — стали поступать донесе

Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!