Деби́льность, реже дебили́зм (от лат. dēbilis — «слабый», «немощный»; англ. moron, feeble-minded, high-grade defective[1]) — самая слабая степень умственной отсталости, обусловленная задержкой развития или органическим поражением мозга плода. Впервые выделена Валантеном Маньяном в 1890 году[2]. Термины «дебильность», «дебил» — устаревшие и не рекомендуются к использованию, так как они вышли за сугубо медицинские рамки и стали носить социальный (негативный) оттенок[3]. В англоязычных странах аналогичная ситуация с термином «moron», словом, введённым в 1910 году психологом Генрихом Х. Годдардом. Слово «moron» использовалось для обозначения лёгкой умственной отсталости вплоть до МКБ-9[1]. Для обозначения выраженных дебилов и на русском языке предлагалось использовать слово моро́н, происходящее от др.-греч. μωρός «неразумный», «безрассудный», «глупый"[4], но термин не получил широкого распространения[5]. Вместо этих терминов в некоторых руководствах предлагается использовать нейтральный термин из МКБ-10, по которой «дебильность» соответствует диагнозу «умственная отсталость лёгкой степени» или «лёгкая умственная отсталость"[3]. Тем не менее в психиатрической литературе и литературе по олигофренопедагогике и в настоящее время продолжают использоваться традиционные термины «дебильность», «имбецильность» и «идиотия"

Первым летописным упоминанием является указание Ипатьевской летописи на пятницу 4 апреля 1147 года, когда ростово-суздальский князь Юрий Долгорукий принимал в городке под названием Москов своих друзей и союзников во главе с новгород-северским князем Святославом Ольговичем[69].

В 1299 резиденция митрополита Всея Руси была перенесена во Владимир (перенос кафедры утверждён патриаршим собором 1354 года). После этого впервые в истории образовалась особая от митрополии всея Руси Галицкая митрополия, которая в составе Владимирской, Перемышльской, Луцкой, Туровской и Холмской епархий просуществовала с перерывами до 1347 года.

Вторым символом был избран двуглавый орёл, копируя символику Священной Римской империи — сильнейшего государства Западной Европы, московский князь изображал себя наследником восточной части распавшейся Римской империи — Византии. У Ивана III был формальный повод — он был женат на Софии Палеолог, происходившей из последней правящей в Византии династии, дочери морейского деспота. Этот символ был не семейным, а родовым знаком всей династии[2].