Ангелы небесные, они подымаются! что мне делать? что мне сейчас
сделать, чтобы не умереть? ангелы!..
И ангелы — рассмеялись. Вы знаете, как смеются ангелы? Эти позорные
твари, теперь я знаю — вам сказать, как они сейчас рассмеялись? Когда-то,
очень давно, в Лобне, у вокзала, зарезало поездом человека и непостижимо
зарезало: всю его нижнюю половину измололо в мелкие дребезги и расшвыряло
по полотну, а верхняя половина, от пояса, осталась как бы живою, и стояла
у рельсов, как стоят на постаментах бюсты разной сволочи. Поезд ушел, а
он, эта половина, так и остался стоять, и на лице у него была какая-то
озадаченность, и рот полуоткрыт. Многие не могли на это глядеть,
отворачивались, побледнев и со смертной истомой в сердце. А дети подбежали
к нему, трое или четверо детей, где-то подобрали дымящийся окурок и
вставили его в мертвый полуоткрытый рот. И окурок все дымился, а дети
скакали вокруг и хохотали над этой забавностью…
Вот так и теперь небесные ангелы надо мной смеялись. Они смеялись, а
Бог молчал… А этих четверых я уже увидел — они подымались с последнего
этажа… А когда я их увидел, сильнее всякого страха (честное слово,
сильнее) было удивление: они, все четверо, подымались босые и обувь
держали в руках — для чего это надо было? чтобы не шуметь в подъезде или
чтобы незаметнее ко мне подкрасться? не знаю, но это было последнее, что я
вспомнил. То есть вот это удивление.