> Темы и высказывания наших "партнеров" становятся все примитивнее
>
>
>
> Господа нерусские пропагандисты, штатные и добровольцы! Вы стали какие-то совсем примитивные
>
> Ваши темки и посты становятся всё наглее, глупее и хамовитее. Вы вызываете скуку и желание прихлопнуть, как надоедливого комара; или хорошенько пнуть, как оборзевшую моську.
> К тому же вы, видать, уже разучились даже хоть как-то маскировать откровенное враньё. Либо уже и сами не знаете, чем глупость от ума отличается.
>
> Ситуация с вашими выпендрёжами получается примерно похожая, как у Фенимора Купера в книге "Последний из Могикан"; вот отрывок:
> Не было такого ругательства в словаре гуронов, которого разочарованные женщины не бросали бы в лицо незнакомцу.
> Они насмехались над его усилиями, говорили, что его ноги лучше его рук, что ему надо бы иметь крылья, так как он незнаком с употреблением лука и ножа. На все эти оскорбления пленник не отвечал ни единым словом; его лицо выражало только чувство собственного достоинства и презрения. Ругательства женщин становились все более бессмысленными и сопровождались пронзительным, резким воем.
> Женщина, предусмотрительно зажегшая кучи хвороста, протиснулась через толпу и очистила себе место перед столбом, у которого стоял незнакомец. Отвратительная, иссохшая фигура этой женщины невольно наводила на мысль о том, что эта женщина — колдунья. Этой репутацией она и пользовалась среди своего племени. Откинув свое
> покрывало, она с насмешкой вытянула костлявую руку и, говоря на наречии
> ленапе, начала свои издевательства.
> — Послушай, ты, делавар! — сказала она, щелкая пальцами перед его лицом. — Ваше племя — бабье племя, и мотыга больше годится для ваших рук, чем ружье. Ваши женщины — оленихи, и, если бы медведь, или дикая кошка, или змея родилась между вами, вы бы обратились в бегство. Гуронские девушки сошьют тебе юбку, а мы отыщем тебе мужа…
> За этой выходкой последовал взрыв дикого хохота, во время которого более приятные, музыкальные голоса молодых женщин странным образом смешивались с надтреснутым голосом их старой товарки. Но незнакомец пренебрегал всеми этими издевками. Он словно не замечал, что окружен врагами. И только однажды его надменный взгляд обратился в сторону воинов, безмолвных и угрюмых свидетелей этой сцены.
> Самообладание пленника вызвало бешенство женщины; она подбоченилась и снова разразилась потоком ругани.
> Однако старуха напрасно тратила свой пыл. Хотя она славилась среди своих соплеменников необычайным умением ругаться и дошла до такой степени бешенства, что пена выступила у нее на губах, ни один мускул не дрогнул на неподвижном лице незнакомца.
> Действие, производимое его равнодушием на старуху, начало распространяться и на зрителей. Какой-то подросток попробовал было помочь ведьме. Размахивая томагавком перед лицом жертвы, он присоединил к ее ругательствам свои нелепые хвастливые слова. Тут пленник (это был Ункас) повернул лицо к свету и взглянул на молокососа сверху вниз с выражением непередаваемого презрения.
>

>