Комментарий к статье Григорьева : "Австрийская экономическая школа."
sameps
8 2811 01:31 24.01.2012
Комментарий к статье Григорьева : "Австрийская экономическая школа."
( Мои комментарии в скобках )
Олег Григорьев
Австрийская экономическая школа. (Лекция третья) Критика австрийской экономической школы. Мы столь подробно рассматриваем и критикуем австрийскую школу, потому что австрийская экономическая школа – это, пожалуй, единственный серьезный участник сегодняшнего рынка экономических знаний, с которым имеет смысл иметь дело и, собственно, спорить и критиковать. ( с этим, конечно, нельзя не согласиться. Все лауреаты Нобеля по экономике – это Холуи НМП и полное го-но ! )
История австрийской школы Австрийская экономическая школа существует с 1870 года, основателем ее был Карл Менгер. Огромная величина в экономической теории – это Бём-Баверк. (Бём-Баверк посвятил целую книгу критике марксизма, хотя марксизм настолько абсурдная теория, что для её развенчания достаточно пол минуты. Цитирую себя – "Марксизм - это совершенно маразматическая теория. Чтобы это доказать, достаточно пол минуты. Если посылка не верна, то, при самой верной цепочке логических умозаключений, мы придём к не верным выводам. Весь "Капитал" основывается на одной маразматической посылке, провозглашаемой в первой главе : " Цена товара определяется средним рабочим временем "." Это говорит не в пользу Бём-Баверка.)
К сожалению, второй и третий тома его капитального труда вышли на русском только через 100 лет, после их написания. С этим связана одна очень грустная история. Именно австрийская школа стояла у истоков идеологии приватизации ( насчёт приватизации по хайеку-гайдару я пишу ниже ) , но, собственно, издание светила австрийской школы Бём-Баверка пало жертвой приватизации, которая была организована сторонниками австрийской школы. Был уже готов перевод на русский, полностью сделанный, был сдан в издательство. А издательство как раз в этот момент попало под приватизацию, издание было захвачено. И единственный экземпляр рукописи уже готовый к изданию просто был уничтожен. Осталось там 2 или 3 главы только у кого-то. Компьютеров же тогда не было в таком количестве, делали на машинке 20 лет назад. Осталось несколько там буквально глав. И пришлось после этого искать еще дополнительные деньги, переводить, то есть повторять всю работу заново. Вот такая интересная гримаса истории. Выходцем из австрийской школы, хотя она и не признает своего родства с ним, является и Йозеф Шумпетер – любимый ученик Бём-Баверка и, конечно, очень крупный экономист. Фон Мизес, конечно, известный не столько как экономист, сколько как, пожалуй, социолог, политолог, философ, как философ слабый, но его некоторые работы, скажем, политологические и социологические очень хорошие и до сих пор актуальные. ( Зато "великий экономист" Григорьев всё разложил по полкам : оказывается, Мизес – это вообще и не экономист, философ слабый, но хороший политолог и социолог. )
Конечно, очень сильная и противоречивая фигура – лауреат Нобелевской премии Фридрих фон Хайек. ( на мой взгляд, хайек – это Полное Г---о ! См. – Хайек - главная причина развала экономики России после 1991 года, всеобщего обнищания и тоталитаризации общества.
)
Есть еще очень сильный, на самом деле, известный экономист, Мюррей Ротбард. ( И это всё, что "великий экономист" Григорьев может сказать о Ротбарде. Я думаю, что Мюррей Ротбард и Мизес – это Величайшие политэкономы 20-го века. А также их ученики Хюльсман и Салерно. ) Сейчас, конечно, крупнейшей фигурой является Хесус Уэрта де Сото, не путать с Фернанде де Соте. Конечно, у австрийской школы очень, в некотором смысле, очень тяжелая и печальная история. В 50-е годы австрийская школа, в лице, прежде всего, тогдашнего своего лидера фон Хайека (для "великого экономиста" Григорьева хайек - лидер австрийской школы. И это
, заключила «договор с дьяволом.» Это был вынужденный договор, потому что 50-е годы – это, конечно, торжество кейнсианства во всей экономической науки, противников кейнсианства отовсюду гнали. И Хайек, который был один из наиболее рьяных и активных оппонентов Кейнса, долго не мог найти работу и был пригрет Милтоном Фридманом. ( Переродился настолько, что стал Самым Лучшим и Самым Полезным Орудием НМП ! Даже лучшим, чем кейнсианцы ! Потому что нет лучшего средства Обк-кать Добротную Экономическую теорию, чем Прикинуться её сторонником и под этой маркой провести Прямо Противоположные Взгляды ! Тем же самым занимается и его почитатель григорьев !)
Собственно, в роли дьявола выступает именно Милтон Фридман. Был заключен такой союз между монетаристами ( до сих пор не могу понять : почему фридмена называют монетаристом, если он за чисто бумажные деньги и ЦБ, как и кейнс. То, что все они от Сатаны, в этом нет сомнения ! )
и австрийской экономической школой. Долгий союз, потому что Хайек после этого прожил долго и, в общем, ему было неудобно, хотя он, конечно, со многим не соглашался, рвать этот союз ему было неудобно. Перед смертью он очень сожалел о том, что не выступал против Милтона Фридмана так активно, как следовало бы, а иногда вообще не выступал. Оставил завещание наследникам, которые у него будут по школе, что они все-таки это сделают. Правда из-за этого союза наследников-то практически не осталось, все как-то расползлись. И только сейчас, собственно, австрийская экономическая школа восстанавливается.
( Никто не принёс столько вреда престижу австрийской экономической школы, как хайек ! После того, как он продался дьяволу, ничего общего с австрийской экономической школой он уже не имеет. ) Но, несмотря на все трудности, которые она переживала, несмотря на то, что она заключила этот совершенно дурацкий союз ( здесь гораздо больше подходит другое слово : "подлейший союз" ),
который на нее повлиял крайне негативно, из-за которого она чуть не рассыпалась, это единственная школа на сегодняшний день, которая существует 140 лет в экономической теории как целостное явление. Тем не менее, она восстанавливается, причем восстанавливается бурно. (Восстанавливается именно благодаря Мизесу и Ротбарду, которых "великий экономист" Григорьев не удостаивает … )
Если посмотреть на книги, которые выходят в России по экономике, классические книги, и не только классические, но и многие современные, можно сказать, что половина из них точно принадлежит перу авторов австрийской школы. И каждая из таких книг – в общем, достаточно заметное явление. Не все они равнозначны, там есть и такие, не очень симпатичные персонажи, не очень умные, но в целом школа очень важная. Достижения австрийской школы Первый и очень важный момент. Критика теории общего экономического равновесия. С самого начала австрийская экономическая школа выступила против теории общего экономического равновесия. До сих пор не признает теорию общего экономического равновесия. В этом смысле Шумпетер, как уже говорилось ранее, был одним из немногих выходцев из этой школы, который пошел поперек общей линии и высоко ценил теорию общего экономического равновесия. Второе. Фактор знания в экономике. Третье великое достижение австрийской экономической школы – это теория денежного обращения. Современная теория денег. Современная теория денег, в основном, базирутеся на теориях австрийской экономической школы. ( Повидимому, "великий экономист" Григорьев просто повторяет здесь чьё-то мнение ( совершенно верное ), потому что то, что что он пишет далее на 180 градусов расходится с этим мнением и полностью "дезавуирует" австрийскую экономическую школу )
Там есть хорошая база, которую можно поправлять, и улучшать, и совершенствовать. Многое из того, что мы вам рассказывали про деньги, - это, конечно, заслуга австрийской экономической школы, в первую очередь Хайека и Ротбарда ( ставить на одну доску хайека и Ротбарда – это полнейшее Словоблудие и показывает, что Григорьев, как экономист, ничего из себя не представляет. )
, а сейчас де Сото. Четвертое. Это то, что является гигантским достижением «австрийцев», но, что ушло вообще из экономической теории, - это фактор времени в экономической теории. Это то, что мы рассматривали – окольные способы производства по Бём-Баверку, это все, что связано с теориями процентов, цикла, которые связаны с явным введением времени в экономические рассуждения. Это был очень большой прорыв, выдающийся прорыв. Если бы он был поддержан и услышан, то, может быть, экономическая теория пошла бы совсем по-другому в свое время, чем она пошла в итоге. Но, был сделан рациональный выбор: можно пойти по легкому пути, можно пойти по сложному пути. Сложный, конечно, может быть, продуктивный, про это ничего не известно, но точно известно, что он сложный. Легкий, может быть, менее продуктивный, но про это точно не известно, зато но он легкий. Поэтому экономическая теория пошла по легкому пути. Сейчас апостериори уже понятно, сколько содержания потеряла экономическая теория, не пойдя по сложному пути. Но, увы, деваться уже некуда. Как мы уже говорили, социальная система сложилась и обороняется со страшной силой. ( Такое впечатление, что Григорьев со страшной силой пудрит мозги, но зато выглядит очень эрудированным и умным. Это тип из той же плеяды "продавшихся дьяволу", что и хайек )
Пятый очень важный момент. Это то, что отличает австрийскую школу от современной ортодоксальной экономической теории, - это открытость к другим научным сферам. Открытость – это очень важно, да, потому что ортодоксальные экономисты, во-первых, считают, что в экономике есть все то, в экономической теории есть все важные факторы, которые важны для экономики, и поэтому лезть в вопросы демографии, социологии, структуры общества, поведения государства не стоит, бессмысленно. Как пример, фон Мизес, экономические труды которого не очень известны и содержательны ( Мизес, впервые в Истории разработавший Адекватную Теорию Экономического цикла, по Григорьеву – слабый экономист. Слов нет … )
, но у которого есть очень хорошие социологические и политологические работы. В крайнем случае, другая сторона, связанная с именем Гэри Беккера, представителя Чикагской школы (глава Чикагской школы – Милтон Фридман). Он как раз поступает обратно тому, чему учит австрийская школа. Это экспансия экономики на другие сферы науки. Честно говоря, даже читая описания, иногда не знаешь, смеяться или плакать. Но, выбирая себе партнера жизни, мужа или жену, всегда можно показать рациональность этого выбора и посчитать ее. И Беккер знает, как это сделать, и он даже дает совет. Это буквально, некоторые вещи просто читаются как анекдоты. Но это все для экономистов нормально, более того, за это дают нобелевские премии. ( Здесь Григорьев прав, конечно. Только за такую галиматью Нобеля и дают ! Именно потому, что это галиматья ! )
Главное, это открытость австрийской школы. Австрийцы понимают, что экономика – это только кусочек общественной жизни. Шестой важный момент, его в австрийскую школу привнес Шумпетер. Шумпетера австрийцы изгнали, но этот фактор все-таки оставили. Это упор, который делается на фактор предпринимательства. Вообще главной фигурой австрийской экономической теории, центром, вокруг которого все крутится и ради которого, как сама австрийская экономическая школа заявляет, и стоит работать, является предприниматель. Человек, который на свой страх и риск, своими собственными силами что-то предпринимает сделать и, собственно, вступает в сложные взаимоотношения с миром по поводу признания или непризнания того, что он сделал, в условиях неопределенности, отсутствия полных знаний, тем не менее, в условиях противодействия государства. Критика государства, призыв более признавать предпринимательство. Это все от австрийцев. Критика австрийской школы Во-первых, то, что, в общем-то, можно как считать, так и не считать недостатком – это нелюбовь к математике. На самом деле, это очень важный пункт. Дело в том, что австрийцы эту позицию сформулировали с самого начала и отстаивают ее очень жестко, они критикуют очень остро математические модели, говорят, что эти модели «ни о чем». Это большая сложность для них сегодня, когда научный журнал фактически не принимает статей, написанных словами. То есть, сейчас, нормальная статья должна быть написана формулами. ( Григорьев не говорит самого главного : почему так происходит ?! Ответ прост : "Потому что вся политэкономическая наука находится под колпаком НМП !" )
На самом деле, недостатки австрийской школы – это продолжение ее достоинств. То есть продолжение достоинств, доведенных до какой-то сверхчерты, дальше какой-то черты, за которой они становятся абсурдными и это и подвергается критике. ( Красиво излагает. Если только отвлечься от того, что это пустая фразеология и запудривание мозгов ! )
Возьмем фигуру предпринимателя. Это очень важная фигура – предпринимателя – в австрийской школе. Шумпетер, например, расходится с австрийской школой, в том что по Шумпетеру, если предприниматель – это отдельный член, у него совершенно отдельная функция, далеко не каждый может быть предпринимателем. Но согласно австрийской школе каждый должен быть предпринимателем, вернее, каждый может, а общество должно быть так устроено, что каждый может быть и должен быть предпринимателем. По сути дела, речь идет о некоем не то чтобы отрицании разделения труда (Австрийская школа не отрицает разделение труда), а о том, что Австрийская школа просто не видит, как разделение труда формируется. Она говорит: «Вот, хорошо, мы признаем, что сейчас существует, произошло разделение труда». Ну и отлично, значит, существуют разные виды деятельности, значит, каждый может стать предпринимателем в своем виде деятельности. Допустим, если у человека задача сейчас просто мазать языком марку, то он должен сделать это своим бизнесом: мочить языком марку, а потом бегать по рынку и искать, кому понадобится намоченная марка, и ее продавать. Общество, состоящее из атомизированных предпринимателей, где предпринимателями являются все, где не существует фирм, где каждый вступает во взаимодействие с каждым, - это, на самом деле, общий идеал австрийской экономической школы. Критика, которую они обращают и к ортодоксальной теории, и к теории марксистской (марксистская теория для австрийцев – самый страшный жупел, теория социализма), вся она исходит из этого идеала, который нереалистичен. В нем можно было найти что-то реалистичное тогда, когда австрийская школа появилась – в конце 19 века, когда еще широк был слой ремесленников, когда сельское хозяйство велось индивидуальными предпринимателями-фермерами целиком и полностью. То есть когда уровень разделения труда был невысок, а в тех отраслях, где был высок – там они придумали разные схемы, причем, опять-таки, не очень обращали внимание на реалистичность этих схем. Очевидно, что в сегодняшнем обществе этот идеал бессмысленен. То есть идеал сейчас реализованный. Нельзя сказать, что идеал людей, которые занимаются не столько предпринимательством, а, скорее, творческим трудом, он вообще нереалистичен. Он нереалистичен сейчас. Можно двигаться по пути, который увеличивает и делает более интересным признаваемый творческий труд, по сравнению с рутинным, и так далее. Об этом можно думать. Но мнение, что этот идеал воплотим сейчас и, что существуют только внешние перегородки, внешние причины, по которым это не реализуется – это важная проблема австрийской экономической школы. По австрийцам – предпринимательство – в духе любого человека (что, к сегодняшнему моменту, на самом деле, неправда), что каждому человеку мешают стать предпринимателем какие-то внешние причины, например, государство. Значит, государство тоже важный враг австрийской школы. Это враги, какие-то там злые люди. Кстати, тоже непонятно, как в обществе, которому присущ идеал австрийской школы, могут появиться злые люди, которые этот идеал нарушают – вообще какие-то инопланетяне получаются, которые создали препятствия и мешают всем быть добропорядочными бюргерами, как они хотят: каждый имеет свою лавочку и друг с другом торгует, и чего-то там еще производит у себя где-то в мастерской. Еще есть монополисты, страшные фирмы, и со всем этим надо бороться. Отчасти запал австрийцев хорош, потому что – да, государства слишком много, и государство слишком много мешает, это правда. Но при этом австрийская экономическая школа не думает о том, а есть ли какие-нибудь позитивные задачи у государства, как их следует решать, как следует организовывать решение этих позитивных задач. Значит, австрийская экономическая школа полностью отвергает государство. При этом в своем запале австрийская экономическая школа доходит до того, что отрицает даже позитивные задачи, которые традиционно либеральная мысль приписывает государству: хотя бы, обязанности «ночного сторожа», людей, которые поддерживают законодательство, соблюдение законов, ненарушение порядка. Кстати, эта особенность очень характерна для российской ветви австрийской экономической школы, которая при социализме возникала и училась. Да, австрийцам очень не нравился социализм, и то, что тогда было, поэтому в своем антигосударственничестве они заходят дальше всего. Андрей Илларионов – типичный пример. Знаете, помните такого – помощник Президента Путина по экономическим вопросам, который до сих пор публикует разные статьи. Это типичный представитель российско-австрийской экономической школы, которая отрицает вообще какую бы то ни было позитивную роль государства. В российско-австрийской экономической школе как они это делают: у них апелляция к естественному праву. Они разрабатывают систему естественного права. То есть права, которое неписано, но которое создается само собой людьми, индивидуально взаимодействующими друг с другом, и так же индивидуально поддерживающими законность. Они пытаются сформировать такую правовую систему. Следующий момент. Теория денежного обращения. В том, что касается критики современной системы – банковской, финансовой, системы денежного обращения, анализа последствий функционирования именно такой системы, в первую очередь, негативных последствий, - конечно, австрийской школе нет равных. ( Вот здесь я с Григорьевым абсолютно согласен. И главная заслуга здесь Мизеса – "слабого экономиста" по Григорьеву и его ученика Ротбарда. )
Более того, австрийская школа сейчас «на коне» и считает, что нынешний кризис является еще одним доказательством их правоты. Действительно, единственной, помимо «намеков» ряда отдельных исследователей, единственной школой, в рамках которой этот экономический кризис был предсказан и для которой он не был неожиданностью, является как раз австрийская экономическая школа. Работала она в рамках собственной теории денежного обращения, которая очень сильна в своей критической части. Положительная часть теории денежного обращения, с австрийской точки зрения, выглядит очень просто – это золотой стандарт и стопроцентное резервирование. И здесь кроется их глубочайшая ошибка. ( Жалко, что Григорьев не объясняет : в чём же состоит эта ошибка. Делая это утверждение, Григорьев противоречит сам себе, когда утверждает, что : " Теория денежного обращения. В том, что касается критики современной системы – банковской, финансовой, системы денежного обращения, анализа последствий функционирования именно такой системы, в первую очередь, негативных последствий, - конечно, австрийской школе нет равных. ". В этом как раз и состоит Величайшее достижение австрийской школы : И даже не Золотой Стандарт, а Полностью Свободный Рынок Денег со 100 %-ным резервированием, то есть, с Абсолютным Запретом на Аферизм – ПСРДАЗА. Об этом пишет М. Ротбард. Цитирую выдержку из его Великой книги –
01:32 24.01.2012
– Ротбард и Хюльсман вместе. С комментариями.
" Б. Узаконенное средство платежа
Каким образом государство сумело ввести регулирование обменного курса? Оно прибегло к уловке, известной под названием «узаконенное платежное средство» (legal tender). Деньги используются не только в текущих обменах, но и для возврата долгов. Поскольку вес денег больше не имеет значения и бухучет ведется в национальной валюте, то и в договорах между должником и заимодавцем указываются «суммы денег», а не граммы. Вот тут-то государство вмешивается и принимает законы, предписывающие людям, что именно они обязаны считать деньгами. Когда узаконенным средством платежа были объявлены привычные золото и серебро, люди решили, что стремление государства законодательно объявить золото и серебро деньгами безвредно, хотя и странно. Деньги и есть деньги, они и так используются в качестве денег, и особый закон тут совершенно лишний.[31] O, если бы они сообразили, что таким образом государство создает опасный прецедент! Ведь на следующем этапе оно сможет объявить узаконенным платежным средством деньги более низкого качества, чем общепринятые деньги свободного рынка. Например, можно написать в законе, что изношенные монеты ничуть не хуже новых и не менее их пригодны для выплаты долгов. Можно законодательно установить фиксированное соотношение между золотом и серебром. И в том, и в другом случае начинает действовать закон Грэшема, несмотря на то что его-то ни одно государство, насколько нам известно, не принимало. Когда закон обязывает людей использовать в качестве средства платежа искусственно переоцененные деньги, у этого есть дополнительное неприятное последствие. Такой закон предоставляет привилегии заемщику за счет заимодавца. Он разрешает заемщику выплачивать долги деньгами, обесцененными по сравнению с теми, которые он брал в долг. Таким образом, заимодавец оказывается обманут: его лишают части принадлежащих ему по праву денег. Этот обман, однако, идет на пользу не заемщикам вообще, а только тем, кто успеет воспользоваться махинациями государства с платежными средствами «здесь и сейчас». Память о том, как государство ограбило кредиторов, сохраняется долго, и долго после того, как это случилось, люди будут страдать от недостатка кредита. 6. Заключение: государство и монетное дело В ведение монополии на изготовление монет и переход к законодательному регулированию вопроса о том, что люди обязаны использовать в качестве узаконенного платежного средства — это решающие шаги, позволившие государству поставить под контроль денежную систему. Вполне логично, что каждое отдельно взятое государство запретило пользоваться на своей территории монетами других государств.[32] Внутри страны разрешалось употреблять только «национальные» монеты; в обменах между государствами использовались серебряные и золотые слитки. В результате связи между отдельными частями мирового рынка были разорваны, страны отгородились друг от друга, международное разделение труда дало трещину. Однако то, что валюта оставалась твердой (т. е. была привязана к золоту), резко сужало возможности государства по развязыванию инфляции и порче денег. Все страны продолжали использовать золото и серебро, и этот факт ограничивал денежный произвол государства. Общие для всего мира металлические деньги заставляли государей подчиняться общим правилам. Государство смогло получить полный контроль над денежной системой (и соответственно безнаказанно заняться выпуском подделок) только тогда, когда распространились заменители денег. Бумажные деньги и банковские депозиты — великое благо, если они полностью обеспечены золотом и серебром. Однако государство сумело использовать эти инструменты для того, чтобы захватить власть над денежной системой и в конечном счете над экономикой в целом. 7. Разрешение банкам не возвращать средства вкладчикам Современная экономика с ее развитой банковской системой и широким распространением заменителей денег просто создана для того, чтобы государство окончательно взяло в свои руки контроль за предложением денег и занялось инфляционными играми. Выше мы уже отмечали, что в условиях свободной банковской деятельности способность отдельно взятого банка запустить инфляцию ограничена тремя факторами: 1) количеством клиентов банка; 2) склонностью людей использовать банки, т. е. связываться с заменителями денег; 3) уверенностью клиентов в надежности своих банков. Чем уже клиентура каждого из банков и банковской системы в целом, чем меньше доверие клиентов к банкам, тем меньше вероятность инфляции. Деятельность государства в сфере регулирования деятельности банков приводит к тому, что факторы, ограничивающие инфляцию, исчезают. Главная обязанность банка состоит в том, чтобы вернуть клиенту деньги по первому требованию. В то же время ни один банк с частичным резервированием в принципе не способен удовлетворить одновременно требования всех клиентов, однако все банки идут на этот риск. Поскольку существует частная собственность, то договорные обязательства должны выполняться, но, как мы видим, в случае с банками это невозможно. Государство выходит из положения так: оно предоставляет банкам особые привилегии, провоцирующие инфляцию. В отличие от всех остальных банк может прекратить выполнять договорные обязательства по отношению к контрагентам (вкладчикам) и при этом не будет считаться банкротом. Более того, банк, который сам не платит по счетам, имеет право требовать деньги с тех, кому он предоставил кредиты. Этот беспредел принято называть «приостановкой выплат по счетам», хотя гораздо больше тут подошло бы выражение «лицензия на кражу». В США одно время вошло в обычай, что в случае возникновения у банков трудностей происходят повсеместные приостановки выплат. Началось это со времен войны 1812 г. Большинство банков страны находилось в Новой Англии, которая не поддерживала участие Америки в войне. Банки Новой Англии отказались выдать кредиты на ведение войны, поэтому государство взяло взаймы у новых банков в других штатах. Для этого новые банки эмитировали, т. е. создали из воздуха, новые бумажные деньги. Инфляция достигла такого уровня, что новые банки были завалены требованиями о погашении. Особенно много требований поступило от консервативных банков, не участвовавших в эмиссии пустых денег, поскольку большую часть товаров, необходимых для ведения войны, государство закупало в Новой Англии. В 1814 г. это привело к массовой приостановке выплат, которая длилась более двух лет, т. е. и после окончания войны. За время, пока выплаты не производились, банки выросли и окрепли, выпуская банкноты, которые нельзя было предъявить к погашению. Сценарий 1814 г. стал образцом для экономических кризисов 1819 г., 1837 г., 1857 г. и т. д. Банки сделали вывод, что после инфляции им не грозит банкротство. Это, разумеется, стимулировало инфляцию и расцвет дикого банковского бизнеса («wildcat banking»). Те авторы, которые указывают на Америку XIX в. как на пример ужасных последствий свободной банковской деятельности», игнорируют роль государства в провоцировании финансовых кризисов. Государству и банкам удалось убедить население в том, что их действия справедливы. Любого, кто пытался получить назад свои деньги во время кризиса, обвиняли в том, что он — не патриот и разоряет своих сограждан, а банки часто хвалили за то, что они выручают общество в тяжелые времена. Тем не менее у многих предоставление банкам «лицензий на кражу» вызывало возмущение. Инфляционная вакханалия породила знаменитое движение за «твердые деньги», связанное с именем седьмого президента США Эндрю Джексона, которое достигло максимальной популярности накануне гражданской войны.[33] Вышеописанные банковские привилегии, к счастью, не получили широкого распространения. Разрешение не исполнять обязательств по договорам — это чересчур грубый инструмент, который к тому же нельзя применять постоянно, иначе люди перестают пользоваться услугами банков. Но самый главный недостаток подобных привилегий с точки зрения государства в том, что они не обеспечивают государству полный контроль за банковской системой. В конце концов государству нужна не просто инфляция, ему нужна собственная, полностью подконтрольная инфляция, а не такая, которой будут управлять банки. Чтобы отстранить банки от управления инфляцией, государство придумало изумительный по своей прочности и долговечности институт, который, кроме всего прочего, стал в глазах населения одним из признаков цивилизации, — центральный банк. 8. Центральный банк: разрушение барьеров на пути инфляции Сегодня центральный банк — это символ прогресса, подобно канализации и развитой системе автомобильных дорог. Экономика без центрального банка считается «отсталой» и «примитивной». Создание в Америке в 1913 г. центрального банка — Федеральной резервной системы — воспринималось как символ вхождения страны в круг «передовых» государств. Номинально центральные банки могут находиться в собственности частных лиц или, как в США, в совместной собственности частных банков. Фактически центральные банки — это государственные органы и управляют ими чиновники, которых назначает государство. Если центральный банк является частным, как некогда Банк Англии и Второй Банк Соединенных Штатов, то он устраивает инфляцию не только по заказу государства, но и в расчете на увеличение собственной прибыли. Центральный банк занимает доминирующее положение в банковской системе исключительно потому, что государство гарантирует ему монополию на эмиссию банковских расписок, или банкнот. Об этом редко вспоминают, но именно монополия на выпуск банкнот дает ЦБ власть над остальными банками. Частные банки неизменно лишались права эмиссии банкнот, и эта привилегия закреплялась за центральным банком. Банки могли работать только с депозитами. Если их клиенты предпочитали депозитам расписки (банкноты), то банки должны были обращаться за этими расписками в центральный банк. Так центральный банк стал «банком для банкиров» — благодаря тому, что банкиров заставили вести с ним дела. Вследствие этого стало возможно гасить обязательства по счетам не только золотом, но и бумажными расписками — банкнотами центрального банка. И эти новые расписки были не просто заурядными банковскими расписками. Они представляли собой обязательства самого центрального банка — учреждения, которое, так сказать, излучает государственное величие. Действительно, именно государство назначает чиновников ЦБ и координирует политику ЦБ с другими аспектами государственной политики. Оно принимает расписки в оплату налогов и признает их в качестве узаконенного платежного средства. Благодаря усилиям государства все банки в стране стали клиентами центрального банка.[34] Центральный банк получил золото из частных банков, а взамен населению достались расписки центрального банка. Золотые монеты вышли из употребления. С подачи государства установилось мнение, что золотые монеты — вещь громоздкая, старомодная и неудобная. Их можно разве что дарить детям на Рождество! Насколько безопаснее и удобнее, когда золотые слитки лежат в подвалах центрального банка! Итак, под влиянием этой пропаганды люди стали все меньше пользоваться золотыми монетами и все больше рекомендованными государством расписками ЦБ, гораздо более удобными. Золото, вышедшее из повседневного употребления, попало в центральный банк. Появление «централизованного» золотого запаса и переход людей на заменители денег необыкновенно расширили инфляционные возможности центрального банка. В США закон о Федеральной резервной системе обязывает банки поддерживать минимальный уровень резервирования, зависящий от общего размера депозитов. С 1917 г. резервирование осуществляется путем принудительного размещения депозитов в одном из двенадцати Федеральных резервных банков. Тогда же банки потеряли право легально хранить золото; им вменили в обязанность депонировать его в одном из Федеральных резервных банков. Все это отучило население от золота. Золото, принадлежащее людям, попало под опеку государства, что сделало его конфискацию почти незаметной. В международных торговых сделках все еще употреблялись золотые слитки, но те, кто их использовал, составляли незначительную часть электората. Одним из факторов, который способствовал переходу с золота на банкноты, было то, что люди полностью доверяли центральному банку. Все считали, что уж центральный банк, располагающий колоссальным запасом золота и неограниченной поддержкой государства, не может обанкротиться ни при каких условиях. И действительно, история не знает ни одного случая разорения центрального банка, потому что действует неписаное правило: центральный банк банкротом быть не может! Мы помним, что государство время от времени разрешало даже частным банкам приостанавливать платежи — что говорить о «родном» центральном банке! Исторический прецедент был установлен в конце XVIII в., когда государство разрешило первому из центральных банков — Банку Англии — не платить по счетам в течение 20 лет. В момент своего возникновения центральные банки пользовались почти неограниченным доверием населения. Тогда люди не понимали, что центральный банк может печатать сколько угодно псевдоденег и не нести за это никакой ответственности. Центральный банк казался им просто большим общенациональным банком, задача которого — служить обществу. К тому же государственный статус центрального банка, считали люди, защищал его от разорения. Центральный банк занялся тем, что стал внушать людям доверие к частным банкам. Это была сложная задача, но ЦБ нашел способ ее решения. Он объявил, что всегда будет для банков «кредитором последней инстанции». Иначе говоря, центральный банк обещал, что одолжит деньги любому банку, который не сможет выполнить свои обязательства, особенно в том случае, если банки столкнутся с массовыми требованиями клиентов. Государственная поддержка банков выразилась и в том, что государство активно противодействовало так называемым «набегам на банки» (т. е. случаям, когда клиенты начинают подозревать, что банк — банкрот, и в массовом порядке изымать свои вклады). Иногда государство все еще разрешало банкам приостанавливать выдачу вкладов, например в 1933 г., когда в Америке были объявлены принудительные банковские «каникулы». Тогда были приняты специальные законы, запрещавшие публичные призывы к «набегам на банки». Государство, как и во время депрессии 1929 г., развернуло кампанию против «эгоистичных скряг» и «плохих патриотов», которые безответственно копят золото в сундуках. В 1933 г. Америка наконец нашла «решение» проблемы ненадежности частных банков, создав систему страхования депозитов. «Гарантии» Федеральной корпорации по страхованию депозитов распространяются только на ничтожную часть «застрахованных» вкладов, но у людей возникло впечатление (возможно, верное), что государство взяло на себя обязательство напечатать столько денег, сколько будет нужно банкам, чтобы расплатиться с вкладчиками. Таким образом доверие, которое население испытывало по отношению к государству, распространилось не только на государственный орган — центральный банк, но и на все остальные банки. Таким образом, создав институт центрального банка, государство практически устранило два из трех факторов, которые ограничивали инфляцию. Люди приучились использовать банки и стали доверять им так же, как государству. Третьим фактором, ограничивавшим инфляцию, как мы помним, была ограниченность круга клиентов у каждого отдельно взятого банка. Центральный банк справился и с этим ограничением. Если банковская деятельность свободна, то банк не сможет безнаказанно устроить инфляцию. Если он займется выпуском необеспеченных расписок, то, учитывая, что его клиентская база ограниченна, его довольно скоро завалят требованиями о погашении расписок другие банки. Но центральный банк имеет возможность накачивать необеспеченными деньгами банковскую систему в целом, так что все банки будут одновременно и с одинаковой скоростью расширять кредит и предложение денег. В этом случае проблема погашения одним банком требований другого исчезает, потому что получается, что клиентской базой любого отдельно взятого банка является все население страны. Возможности экспансии банка расширяются неизмеримо, но их пределы зависят исключительно от центрального банка, государственного органа, снабжающего банки деньгами. Итак, государству удалось получить власть над банковской системой. Отныне только оно, а не банки может контролировать инфляцию и регулировать ее. Итак, создание центрального банка устраняет факторы, ограничивающие инфляцию. Кроме того, само наличие центрального банка вызывает инфляцию. Пока центрального банка нет, банки хранят в качестве резерва золото. Как только появляется центральный банк, банки сдают золото в его хранилища в обмен на депозиты ЦБ. Таким образом, роль резерва для коммерческих банков начинают играть депозиты ЦБ. Но центральный банк — это банк с частичным резервированием, и его депозиты в очень небольшой степени обеспечены золотом! Поэтому сам факт существования центрального банка многократно расширяет кредит и предложение денег, т. е. умножает инфляционный потенциал государства.[35] 9. Центральный банк как организатор и инициатор инфляции Каким образом центральный банк регулирует частные банки? Он контролирует «резервы» банков (их депозитные счета в центральном банке). Частный банк, как правило, поддерживает определенное соотношение между своими «резервами» и совокупными обязательствами. В США государство законодательно устанавливает для банков минимальный уровень этого соотношения («норму резервирования»), что существенно облегчает госконтроль. Центральный банк может стимулировать инфляцию, во-первых, вливая резервы в банковскую систему, во-вторых, снижая норму резервирования. Во втором случае происходит расширение кредита в масштабе всей страны. Если норма резервирования установлена на уровне 10 (т. е. обязательства частного банка обеспечены его депозитами в ЦБ на 10 %), то прирост резервов в размере 10 млн долл. вызовет в масштабах страны рост частных кредитов в размере 100 млн долл. Банкам выгодно расширять кредит, а поскольку государство взяло на себя обязательство спасать их от банкротства, они обычно выдают кредиты по максимуму. Центральный банк увеличивает размер резервов банков, покупая активы на рынке. Представим себе, что ЦБ покупает у Джонса что-нибудь (не имеет значения что) за 1000 долл., иначе говоря, выписывает Джонсу чек на 1000 долл. Центральный банк не ведет счетов частных лиц, поэтому Джонс берет чек и депонирует его в своем банке. Банк Джонса, во-первых, записывает дополнительно 1000 долл. на счет Джонса, во-вторых, передает чек центральному банку. Соответственно депозит банка Джонса в ЦБ, или его «резервы», увеличивается на 1000 долл. Увеличение резервов на 1000 долл. дает возможность банку Джонса увеличить свои обязательства (например, при 10 %-ном резервировании — на 10 000 долл.), т. е. расширить кредит, в особенности тогда, когда свои резервы таким же образом увеличивают многие банки. Если центральный банк покупает активы непосредственно у частных банков, то результат еще более очевиден. Резервы частных банков возрастают, создавая базу для многократного расширения кредита. Несомненно, больше всего центральный банк работает с государственными ценными бумагами. При помощи ЦБ государство обеспечивает наличие рынка для своих бумаг. Государство может легко увеличить предложение денег, если сначала выпустит новые бумаги, а потом прикажет ЦБ купить их. Часто центральный банк скупает бумаги, чтобы удержать их цену на определенном уровне. На этой почве развивается перманентная инфляция. У центрального банка есть и другой способ увеличить резервы банковской системы: он может дать частным банкам взаймы. Процент, который центральный банк берет с частных банков за эту услугу, — это так называемая «учетная ставка» ЦБ. Конечно, заемные резервы менее привлекательны для банков, чем их собственные резервы, потому что их надо возвращать. Об изменениях учетной ставки всегда много пишут и говорят, хотя на денежную систему они оказывают несравненно меньшее влияние, чем изменения размера резервов банковской системы и нормы резервирования. Когда центральный банк продает активы банкам или населению, он снижает банковские резервы, что вызывает сжатие кредита и дефляцию (снижение) предложения денег. Однако мы убедились, что государство по своей сути является инфляционным институтом. Исторически государственная политика, стимулировавшая дефляцию, встречалась редко и длилась недолго. Часто забывают, что дефляция может произойти только после инфляции, потому что удалить с рынка можно только псевдорасписки, а не золотые монеты. 10. Отказ от золотого стандарта Появление нового государственного института — центрального банка — устраняет препятствия к расширению банковского кредита и запускает механизм инфляции. Однако центральный банк тоже представляет собой некоторую проблему. В принципе можно себе представить «набег на центральный банк» (массовое предъявление требований к погашению), но это событие из области чистой теории. А вот уменьшение объема золота в хранилищах ЦБ в результате погашения золотом требований, предъявленных другими странами, — это реальная и серьезная угроза. Выше мы показали, что если банк расширяет кредит, то золото из его хранилища переходит к клиентам тех банков, которые не расширяют кредит. Точно так же, если государство расширяет предложение денег (точнее, их заменителей), это приводит к тому, что золото переходит к жителям другой страны. Та страна, которая опережает остальные по скорости увеличения предложения денег, рискует, что золото «убежит» из нее в другие страны, а ее банковская система не выдержит требований погасить расписки золотом. В течение XIX в. сложился определенный сценарий, который повторялся циклически. Центральный банк страны способствует расширению кредита, выпуская новые деньги. Цены растут. По мере того, как новые деньги попадают в руки иностранцев, те пытаются обменять их на золото. Кончается это тем, что центральный банк волевым решением сокращает кредит, чтобы спасти денежный стандарт. Существует только один способ избежать бесконечного повторения описанного выше цикла: договоренность между центральными банками. Если бы все центральные банки согласились увеличивать предложение заменителей денег в одном темпе, то и золото оставалось бы на месте, и кредит расширялся бы безгранично. До сих пор договориться центральным банкам не удалось — в первую очередь из-за того, что любое государство крайне ревниво относится к своим властным полномочиям и не терпит нажима извне. Из редких примеров сотрудничества можно вспомнить, как в 20-х годах XX в. Федеральная резервная система стимулировала инфляцию в стране, чтобы помочь Банку Англии предотвратить отток золота в США. В XX в. государству надоела необходимость прибегать к непопулярным мерам (сокращение кредита, приостановка выплат) для борьбы с инфляцией и угрозой банкротства центрального банка. Было найдено другое решение: отказ от золотого стандарта. Разумеется, при отказе от золотого стандарта центральный банк ни при каких условиях не может обанкротиться, потому что денежным стандартом становятся его расписки, которых он может выпустить сколько угодно. Таким образом, государство отказалось платить по своим долгам и фактически разрешило банкам поступать так же с их обязательствами. Как это случилось? Сначала государство выпустило «пустые» расписки (естественно, не уведомив своих кредиторов, что расписки не обеспечены золотом), а когда пришло время их погашения, самым бесстыдным образом отменило оплату обязательств золотом. Если называть вещи своими именами, то государство полностью обанкротилось, и в результате связь между национальными валютами (долларом, фунтом, маркой) и золотом была порвана окончательно. (Если называть вещи своими именами, то можно выразиться и поконкретней : " Государство, а точнее – те, кто его контролирует, узаконило Грабёж на постоянной и непреходящей основе ! Сейчас этот Узаконенный Грабёж носит Всепланетный Глобальный характер !" ).
Государства долго отказывались признавать, что их отказ от золотого стандарта окончателен. Для описания ситуации недаром использовалась формулировка «приостановка оплаты обязательств»; предполагалось, что в отдаленной перспективе («вот кончится война, и…») государство все-таки выполнит взятые на себя обязательства. Когда в конце XVIII в. Банк Англии отказался от золотого стандарта, первые 20 лет это называлось «приостановкой», поскольку считалось, что после окончания англо-французских войн погашение обязательств золотом возобновится. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временные меры. Так и с пресловутой «приостановкой». В конце концов золотой стандарт — это не водопроводный кран, который государство может то открывать, то закрывать. Требования на золото либо подлежат погашению, либо нет, третьего не дано. На следующем этапе отмирания золотых денег устанавливается «золотослитковый стандарт». Требования в валюте больше нельзя погасить доступными каждому золотыми монетами — только тяжелыми, обладающими баснословной стоимостью брусками золота. В этой ситуации с золотом имеет дело только узкий круг людей, заключающих крупные внешнеторговые сделки. Золотого стандарта в прежнем понимании больше нет, но государство еще может с чистой совестью заявлять, что он действует. Европейские «золотые стандарты» 1920-х годов — это как раз такого рода псевдостандарты.[36] И наконец, под аккомпанемент проклятий в адрес иностранцев и плохих патриотов, прячущих золото в сундуках, государство официально заявило об отказе от золота и переходе на необеспеченные бумажные деньги, чаще всего на расписки центрального банка. Иногда такими необеспеченными бумажными деньгами становились казначейские расписки: континентальная валюта, первые бумажные деньги федерального правительства («гринбэки») и бумаги конфедератов в Америке, ассигнаты Французской революции. То, какой именно государственный институт выпускает необеспеченные бумажные деньги, значения не имеет. Важно то, что после отказа от золотого стандарта денежный стандарт зависит исключительно от государства. Как следствие, банковские депозиты гасятся бумагами государства вместо золота. 11. Необеспеченные бумажные деньги и золото Когда страна отказывается от золотого стандарта и переходит на необеспеченные золотом бумажные деньги, число параллельных денежных стандартов увеличивается. К естественным деньгам (золоту и серебру) прибавляются бумажные деньги различных государств. Мы подробно рассматривали выше, каким образом на свободном рынке устанавливается обменный курс между золотом и серебром; точно так же будут складываться взаимные обменные курсы всех имеющихся на рынке валют. При отсутствии специальных ограничений курсы валют будут свободно колебаться относительно друг друга. Если взять любые две валюты, то обменный курс будет зависеть от соотношения между их покупательной способностью. Покупательная способность валюты в свою очередь зависит от спроса на валюту и объема ее предложения на рынке. Когда валюта из расписки, обеспеченной золотом, превращается в необеспеченные бумажные деньги, доверие к ней людей снижается, спрос на нее падает, тем более что становится видно, насколько больше нынешнее предложение валюты по сравнению с количеством золота, которое обеспечивало ее раньше. Таким образом, предложение валюты увеличилось, а спрос на нее упал. Поэтому покупательная способность этой валюты и, следовательно, обменный курс тоже будут падать относительно золота. А поскольку государство по своей природе является инфляционным институтом, то оно будет и дальше обесценивать свою валюту. Когда валюта обесценивается, это неприятно для государства и вредно для импортеров. Пока золотые деньги остаются на рынке, всегда сохраняется опасность, что они вытеснят необеспеченные бумажные деньги, потому что качество государственных бумаг всегда хуже, чем у золота. Как бы государство ни поддерживало свои необеспеченные бумажные деньги (в частности, законодательно), золотые монеты, используемые людьми в обменах, всегда ставят под угрозу контроль государства над денежной системой. В 1819–1821 гг., во время первой депрессии в Америке, четыре западных штата (Теннесси, Кентукки, Иллинойс и Миссури) учредили собственные (государственные) банки штатов, которые выпускали необеспеченные бумажные расписки. Законодательство штата защищало эти бумаги как могло. Они были объявлены узаконенным средством платежа, причем штаты время от времени фиксировали их курс. Несмотря на эту беспрецедентную поддержку, эксперимент провалился: новые бумаги мгновенно обесценились. Позднее (во время и после гражданской войны) на Севере ходили «гринбэки» — необеспеченные бумажные деньги, которые выпускало федеральное правительство, однако в Калифорнии люди отказывались иметь с ними дело и продолжали использовать золото. Известный экономист Ф. Тауссиг отмечал: «В Калифорнии, как и в остальных штатах, бумажные деньги были узаконенным средством платежа, ими можно было платить налоги. Жители штата не испытывали никакого недоверия или враждебности по отношению к федеральному правительству; тем не менее они предпочитали золото бумаге… Закон разрешал возвращать долги обесцененными бумажными деньгами, но это было неприлично, и если кто-то и вправду так делал, он был конченый человек. Кредитор сообщал о его поступке через газеты и недобросовестного должника подвергали бойкоту. В это время бумажные деньги в Калифорнии не использовались. Население штата в своих обменах пользовалось золотом, хотя на остальной территории США ходили бумажные деньги».[37] Итак, государству стало ясно, что людям нельзя разрешать иметь золото и распоряжаться им по своему усмотрению. Если у людей есть возможность отказаться от необеспеченных государственных расписок и вернуться к золоту, то власть государства над денежной системой страны не абсолютна. Частным лицам законодательно запретили иметь золото. Почти все золото (за исключением ювелирного и необходимого для промышленных нужд) государство присвоило, т. е. «национализировало». В наши дни требования вернуть людям отобранную у них государством собственность неактуальны; тех, кто их выдвигает, считают безнадежно отсталыми и старомодными.[38] 12. Необеспеченные бумажные деньги и закон Грэшема Когда золото поставлено вне закона, а денежным стандартом стали необеспеченные бумажные деньги, путь к высокой инфляции, инициируемой государством, открыт. Единственное, что сдерживает инфляционные инициативы правительства, — это угроза гиперинфляции и краха национальной валюты. Гиперинфляция возникает в том случае, если люди понимают, что правительство специально устраивает инфляцию, чтобы собрать с них инфляционный налог. Тогда они начинают вести себя так, чтобы по возможности избежать дополнительного инфляционного налогообложения, и тратят все имеющиеся у них деньги, пока они не обесценились. Однако, пока гиперинфляция не началась, государству кажется, что оно может спокойно управлять денежной системой и инфляцией. Но это только так кажется. На самом деле попытка государства решить одну проблему всегда приводит к возникновению массы других. В мире необеспеченных бумажных денег у каждой страны есть свои собственные деньги. Международное разделение труда, которое было основано на общих для всего мира деньгах, разрушено, внутри отдельных государств тоже усиливается тенденция к автаркии. Нестабильность обменных курсов подрывает мировую торговлю. Как следствие, уровень жизни в каждой стране снижается. Курс каждой отдельно взятой валюты свободно колеблется относительно всех остальных валют. Страна, в которой инфляция выше, чем у соседей, больше не рискует потерять свое золото, но она сталкивается с другими проблемами. Снижение курса национальной валюты заставляет граждан опасаться, что их деньги будут обесцениваться и дальше. Кроме того, дорожают импортные товары, что существенно для стран, ведущих активную внешнюю торговлю. Чтобы избежать неприятных последствий курсовых колебаний, государства прибегли к фиксации официального обменного курса. Закон Грэшема говорит о том, к чему приводит регулирование цен на что бы то ни было. Нельзя установить цену, которая была бы рыночной ценой, потому что цены на свободном рынке постоянно меняются в ответ на изменения спроса и предложения. Поэтому, как ни устанавливай фиксированный обменный курс, одна валюта всегда будет искусственно переоценена, а другая — искусственно недооценена. Обычно государство преднамеренно переоценивало национальную валюту — из соображений престижа, но не только. Когда валюта искусственно переоценена, люди торопятся воспользоваться выгодным курсом и обменять ее на недооцененную валюту. Это приводит к избытку переоцененной и дефициту недооцененной валюты. Проще говоря, фиксация обменного курса и призвана воспрепятствовать достижению сбалансированности на валютном рынке. Иностранные валюты, как правило, были переоценены относительно доллара. Это вызвало знаменитый феномен «нехватки долларов» — очередное свидетельство действия закона Грэшема. Разумеется, причиной того, что в некоторых странах не хватало долларов, была их государственная политика, а именно искусственная недооценка американской валюты. Очень может быть, что на самом деле эти страны вполне устраивала нехватка долларов. Во-первых, это был прекрасный повод, чтобы требовать от Америки предоставления финансовой помощи. Во-вторых, под предлогом нехватки долларов было легко ввести квоты на импорт американских товаров. Оттого, что доллар недооценен, цены на американский импорт оказываются искусственно завышенными.[39] Последствия этого — дефицит в торговле с США и отток долларов.[40] На этом этапе государство с горечью заявило о необходимости регулирования импорта. Имелось в виду, что государство будет выдавать лицензии импортерам и «в соответствии с потребностями» определять, что именно будет импортироваться. Чтобы обеспечить государственное регулирование импорта, во многих странах ввели обязательную продажу иностранной валюты по искусственно заниженному курсу, т. е. отобрали у граждан их сбережения в иностранной валюте. Таким образом, государство присвоило, т. е. национализировало, иностранную валюту, как в свое время — золото. Больше всего пострадали экспортеры. В странах с экономикой, ориентированной на экспорт, введение «валютного контроля» фактически означает переход к социализму. Искусственный валютный курс позволяет этим странам претендовать на иностранную помощь. Кроме того, валютное регулирование фактически означает переход к свойственному социализму контролю над внешней торговлей.[41] В наши дни на валютном рынке — благодаря валютному контролю, валютным блокам, множественным обменным курсам, ограниченной конвертируемости и т. д. — царит полный хаос. В некоторых странах закон поощряет «черный» валютный рынок, чтобы выяснить истинный обменный курс, а для разных типов операций там установлены многочисленные обменные курсы, невыгодные для участников рынка. Практически все страны перешли на необеспеченные бумажные деньги, но не признаются в этом, а утверждают, что в них действует «ограниченный золотослитковый стандарт» (имеется в виду ограничение на обращение золотых монет) — полная фикция! На самом деле золото используется лишь для удобства, а не в качестве обеспечения. Во-первых, установление курса валют относительно золота облегчает расчеты. Во-вторых, золото все еще используется в сделках между государствами. При фиксированных обменных курсах должен быть хоть какой-то товар, курс которого менялся бы, и золото идеально подходит на эту роль. Итак, золото перестало быть универсальными деньгами, которыми пользовались все и повсюду. Теперь это деньги, которыми пользуются госуд
01:34 24.01.2012
")
Да мы тоже понимаем все недостатки и все проблемы, связанные с тем, как сегодня организована банковская система и денежное обращение. Проблемы, в основном, связанные с излишней ликвидностью, и с пузырями, которые в результате растут по этому поводу, и с возможными кризисами. Кстати, у австрийцев есть же еще одно достижение – Хайек предсказал Великую депрессию. Он был единственным, кто предсказал Великую депрессию. Так что у австрийской школы в этом смысле есть большие достижения, в том числе просто практические. Но они не признают и не видят того положительного, что дало экономическому развитию такое устройство финансовой системы. Здесь важно понимать, что такое разделение труда и такой технический прогресс, который мы имеем сейчас, пусть с увеличением рисков, которые в свое время компенсировали – сейчас не компенсируем – но технический прогресс, который мы имеем сейчас, возможен только благодаря финансовой системе. (Григорьев имеет ввиду, очевидно, существующую сейчас во всём Мире ИИММДБС. Вот это Величайшая глупость "великого экономиста" Григорьева
Возврат к стопроцентному резервированию и к золотому стандарту – это остановка развития. На самом деле, это просто остановка развития и консервация нынешнего положения дел в мировой экономике, когда богатые остаются богатыми, бедные остаются бедными, более того, не имея уже никаких шансов, чтобы что-то изменить в своей судьбе. ( На самом деле всё обстоит прямо противоположно тому, что утверждает Григорьев. Именно благодаря существующей сейчас во всём Мире ИИММДБС, идёт Полнейший Развал Мировой Экономической Системы и Тотальное Ограбление Всей Планеты несколькими Маньяками Людоедами. ……………………….. )
Мы считаем, что здесь надо двигаться вперед по-другому. Надо перестраивать финансовую систему, надо думать над ней, надо лишать ее рисков и заставлять ее работать по-другому. Но заставлять ее работать, а не сводить к нулю, к идеалу нейтральных денег, которые ни на что не влияют и ничего не решают. (Редкостная по своей дебильности Чушь. Почему Золото, Серебро и Медь ( то, что Свободный Рынок Денег выбрал на роль денег ) – это " нейтральные деньги " ? Что в них есть такого " нейтрального " ? Это как раз самые конкретные деньги из всех, какие только возможны ! И только они и работают без всяких кризисов, рецессий и депрессий !)
Так что, имея нейтральные, абсолютно нейтральные деньги, к чему призывает нас австрийская школа, мы лишаемся и двигателя развития. Нейтральные деньги не работают. ( Хочу повторить то, что я писал раньше : Россия начала подниматься экономически именно благодаря введёнию Витте в 1897-ом году Золотого Стандарта ! )
Критика теории общего экономического равновесия Фактор знания, в том числе, критика теории общего экономического равновесия с точки зрения того, что мы знаем, что мы не знаем, в каких условиях мы принимаем решения. Рассмотрим другое обоснование теории общего экономического равновесия. Да, сначала была критика, но потом была сделана попытка дать другое обоснование теории торга. Обоснование, основывающееся на том, что действительно, индивидуум не обладает необходимым знанием для того, чтобы принимать рациональные решения. Это, вроде бы, вполне доказано, и не следует объяснять. Но это очень важный момент. Хайек утверждал, что все вместе мы ведь обладаем гораздо большим знанием, чем обладает человек. И если каждый индивидуальный человек не может быть рациональным, то рынки ведут себя рационально, потому что в них участвуют сотни тысяч человек, каждый из которых обладает крупицей общего знания об экономике, и это знание взаимодействует в ходе рыночных транзакций. В результате в рыночных решениях, в рыночных результатах зашито все знание, все имеющееся доступное вообще на сегодняшний момент знание, и с этой точки зрения рынки рациональны. Поэтому не надо удивляться утверждению, что рынки рациональны. Это на сегодняшний момент общее место у тех, кто описывает то, что происходит на фондовых рынках, на сырьевых рынках и так далее. «Нет и не может быть никаких пузырей, потому что пузыри иррациональны, а рынки рациональны, и поэтому там пузырей быть не может», - говорят нам сторонники чикагской экономической школы, повторяя Хайека. Те же биржевые аналитики часто пишут фразы типа: «Такое-то событие ожидалось рынком и уже было учтено им в текущих котировках». Это Хайек, это эта вот концепция. Это утверждение на самом деле носит чисто идеологический характер, хотя доказательство у Хайека есть, мы его рассматривали ранее. ("доказательство у Хайека есть", что «Нет и не может быть никаких пузырей, потому что пузыри иррациональны, а рынки рациональны, и поэтому там пузырей быть не может», а Пузыри настолько разрослись, что готовы пожрать Весь Мир. )
Есть теория рациональных ожиданий, но эта теория описывает экономику как вальрасовское равновесие, но только у каждого участника аукционист, то есть человек, имеющий модель рынка, сидит в каждой голове. Но у каждого свой склад мышления и внутреннего аукциониста у каждого быть не может. Хайек модели и формулы не писал, а исходил из того, что вся информация есть, каждый сталкивается со своим форматом, поэтому в рыночном решении учтена вся информация. То есть он поставил задачу. Математически ее можно доказать только через теорию рациональных ожиданий, причем вопреки предположениям Хайека, который считал, что каждый владеет не всей информацией, не всей моделью, а только кусочком какой-то информации. А ему говорят: доказать можно, только если вся модель сидит. Никто же особо не проверяет. Утверждения про то, что рынки рациональны, и то, что они учитывают всю информацию, которая уже есть, эти утверждения берут свои истоки из соединения Хайековской концепции равновесия, по сути дела, и теории рациональных ожиданий. Сейчас в мире просто не так много людей, которые все это изучали специальным образом и разбирались. И совсем мало людей, которые делали это критически. Произошел и пересмотр, еще один пересмотр, фигуры предпринимателя. Этот пересмотр осуществил Исаак Кирцнер, тоже представитель австрийской школы. Еще раз вернемся к Шумпетеру, у которого предприниматель – это редкий человек, который устраивает сдвиги в экономике. Отодвигает экономику от равновесного состояния». Шумпетер как раз признавал равновесие, говорил: «есть равновесие. Предприниматель – человек, который находит новые способы, новые возможности и сдвигает экономику, отодвигает экономику от равновесия. Да, экономика потом возвращается, но на этом сдвиге, на постоянном отодвигании от равновесия экономика и развивается». Кирцнер в рамках этого перехода Хайека проинтерпретировал функцию предпринимателя следующим образом: «Предприниматель – это человек, который ищет и находит отклонения реальной экономики от траектории равновесия, не объясняя, чем они вызваны». Вызваны случайными факторами, сложностью системы, чем угодно. Предприниматель – это человек, который находит зазоры между равновесием и реальным состоянием экономики. И предприниматель действует как арбитраж, зарабатывает на арбитраже, на возвращении экономики к равновесному состоянию. То есть, по сути дела этот сдвиг, который произошел в 60-е-70-е-80-е годы, он лишил надолго, может быть навсегда (разные течения до сих пор существуют, разные идеи, но в базовом течении, конечно лишил), австрийскую экономическую школу ее активного начала. Она, все-таки, до 60-х годов описывала экономику, агентов экономики, - там все время было важно активное начало, что люди, которые что-то добиваются, что-то делают вопреки. В 60-е-70-е-80-е годы получилось, что люди, которые, чего-то добиваются, но находясь, грубо говоря, в русле, не вопреки, а наоборот, это «вопреки» возвращая в нормальное русло, пассивно действуя. Гораздо более пассивно, чем австрийская школа проповедовала. Вся современная теория менеджмента возникла из австрийской экономической школы. Это практическое применение, практическая ветвь австрийской экономической школы. Питер Друкер оттуда происходит, от Шумпетера, от австрийской экономической школы. Все его обучение менеджменту, сводится именно к тому, что вы не должны приспосабливаться к обстоятельствам, вы должны их менять, и учит, как это делать, как изучать. Так вот, современный менеджмент – это старая австрийская школа в ее практическом применении. А противоестественный союз с дьяволом (то есть с чикагской школой), привел в какой-то момент к пассивной концепции предпринимательства (концепции пассивного предпринимательства). ( Надо только отметить, что союз с дьяволом не австрийская школа заключила, а вполне конкретный Холуй хайек. Сегодняшнее бедственное положение России именно на его "совести" ! См. – Ротбард и Хюльсман вместе. С комментариями.
)
И еще один прокол австрийской экономической теории – это то, что австрийская экономическая теория не отстояла, не смогла отстоять свою линию явного учета факторов времени в экономике. Ранний Хайек, который прогнозировал Великую депрессию, еще работал в этой парадигме, а вот Хайек 50-х и далее годов уже работал над другим комплексом идей. Важный момент – тогда был сделан рациональный вывод: экономика может пойти по легкому пути, может пойти по сложному. Мы, конечно, пойдем по легкому. Но, как известно, прямая дорога ведет прямиком в ад. А в рай ведут только торные тропинки. Несмотря на все это, критика теории общего равновесия, в силу ряда причин, в первую очередь, в силу нелюбви к математике, открытости, общей приверженности фактору знания и работе с этим фактором гораздо более грамотной, чем у нынешних ортодоксальных экономистов, существует и остается в австрийской школе. Благодаря этим факторам австрийская школа находится в очень интересном положении. С одной стороны, она не входит в ортодоксальную школу. Сегодняшняя австрийская школа представлена в академическом сообществе, но, в общем, австрийцы являются изгоями. С одной стороны, к ним не очень прислушиваются, хотя среди австрийцев и людей получивших воспитание в австрийской традиции, есть довольно крупные фигуры, известные и значимые, например, Алан Гринспен. Правда, та же самая австрийская школа очень сильно на него обижена, потому что вроде учила его и он знает, как надо и что надо делать, а вот когда он стал председателем ФРС, то почти сразу же отступился на практике от принципов, которые, между прочим, продолжал защищать в своих статьях. ( Здесь Григорьев явно лукавит. См. – Манифест: Революция • Рон Пол Глава 6. Деньги: Запретная тема американской политики
Гринспен, конечно же, не "продолжал защищать в своих статьях" Концепцию австрийцев, когда стал председателем ФРС.)
И тем не менее, Алан Гринспен тоже австриец. Но он своеобразный австриец: теоретически – да, и на практике – нет.
Кроме того был еще и Хайек, которого изгнало экономическое сообщество из своих рядов, особенно посткейнсианцы, пришлось ему бежать, на милость сдаваться Милтону Фридману. Это с одной стороны. С другой стороны, есть комплекс идей австрийской школы, который на самом деле составляет во многом идеологическую основу современной экономической теории. И это тоже одна из проблем экономической теории, что идеологические основы очень сильно противоречат тому, что реально делает экономическая теория, и идеологи экономической теории, ее идеологами являются изгои, а теоретические основы экономической теории расходятся с тем, что она делает на практике. Все, что было рассмотрено выше по парадигмам австрийской школы – это все входит в идеологию. Все равно, весь этот комплекс идей составляет идеологию. Да, с поправками Хайека, с поправками Кирцнера, про которые мы пока не знаем, что с ними будет, входит в экономическую теорию. Это базис. Австрийская приватизация Приватизация – это, конечно, чистое австрийство ( я сказал бы, что это было Чистое Анти австрийство. Совершенно явно кто-то дал "великому экономисту" Григорьеву "партийное задание" : обо-рать Австрийскую школу ! )
, особенно в том виде, в котором она проводилась в России, потому что не было идеи получить больше, не было идеи действовать рационально в экономическом смысле, да это было и невозможно. Надо было создать новую социальную среду. Надо было создать новых людей, которые бы обеспечили невозврат к социализму. То есть это было действие социальное. Социальное действие – это действие идеологическое, это действие в рамках австрийской школы. Оно не имело никакого отношения к действиям ортодоксальной экономики. Ортодоксальные экономисты не очень одобряли, и до сих пор не сильно одобряют то, что у нас было проведено в период приватизации и то, как она была сделана. Но вот идеологически – да, конечно, это австрийская экономическая школа. Они и есть идеологи современной экономической теории. ( Фактически, Григорьев здесь всё сваливает с больной головы на здоровую. Советник гайдара эбелинг, ученик хайека, как и сам хайек ничего общего с австрийской экономической школой не имеет, хотя и позиционируют себя, как австрийцы. Что посоветовали бы Настоящие Австрийцы, если бы их пригласили в советники к гайдару ?! Согласно австрийской экономической школе, в 1991 году населению следовало раздать не ваучеры, а каждому гражданину по слитку серебра определённого веса, отказаться от ЦБ и контроля государства за рынком денег ! С единственным Запретом ( Конституционным ) : на Аферизм ( то есть, 100 %-ное резервирование. Представьте себе некоего пьяницу, получившего в подарок слиток серебра. Какой бы пьяница он ни был, он сообразит, что если за этот слиток можно купить Большой холодильник, то не стоит продавать его за бутылку водки ! Если при этом будет введён ПСРДАЗА, то он отнесёт этот слиток банкиру, у которого есть станок по чеканке монет и тот начеканит ему монет, взяв за услугу небольшой процент, установившийся на Свободном Рынке. Ваучеризация же по хайеку-гайдару – это редкостное Дурилово ! См. – Хайек - главная причина развала экономики России после 1991 года, всеобщего обнищания и тоталитаризации общества.
Согласно же Григорьеву, в развале Экономики России виновата австрийская экономическая школа, так как гайдар действовал по "австрийцу" хайеку. Я не сомневаюсь, что если бы в 1991-ом году в советники взяли бы Ротбарда ( истинного австрийца ), в Налоговой Сфере пошли бы по пути Кене, Тюрго, Г. Джорджа, Муаммара Каддафи ( то есть, Максимально Возможные Налоги брались бы ТОЛЬКО с земли и Природных Богатств, причём Настоящими деньгами, а не фантиками ), а в Сфере Народовластия взяли бы Систему Муаммара Каддафи, то сейчас Россия была бы Самой Богатой и Самой Процветающей страной в Мире с Самым Высоким Жизненным Уровнем Беднейших слоёв населения и с Самым Свободным и Счастливым Народом в Мире ! )
Да, идеология расходится с практикой, с тем, что делается в реальности, но такова еще одна черта современной экономической теории, как она сложилась на сегодняшний момент. С другой стороны, австрийская экономическая школа, конечно, содержит в себе огромный положительный заряд развития экономической теории, который на сегодняшний день пока не реализован. Высказаться
( Это редкостная по глупости статья. Григорьев – верный последователь своего кумира по Хамелеонству хайека : какую бы абракадабру ни молоть, если она верно служит Сатанистскому делу НМП, то сойдёт за "науку" ! Зато он при деле и деньжата капают. )
Цивилизация или НМП
Мои электронные книги.
Эпштейн Самуил Данилович:
Статистика :
21:43 24.01.2012
Сообщение проходит проверку модератором.
Где Волжанин ?
23:40 28.01.2012
sameps писал(а) в ответ на :
> Где Волжанин ?
Когда освобожусь, прокомментирую.
04:22 29.01.2012
А вот я, кстати, так и не понял: а кто и как, собственно, у "австрийцев" будет определять "необходимое количество денег"? Такое ощущение, что их "теория" - попросту игнорирует этот вопрос... оставляя нехилую такую "дырку" для всяких ростовщиков!
19:44 30.01.2012
souser писал(а) в ответ на :
> А вот я, кстати, так и не понял: а кто и как, собственно, у "австрийцев" будет определять "необходимое количество денег"? Такое ощущение, что их "теория" - попросту игнорирует этот вопрос... оставляя нехилую такую "дырку" для всяких ростовщиков!
Да ну их "австрийцев" этих... Дыр там немеряно на всех уровнях. Всё это ближе к философии нежели к экономике. Какие-то "разумные, добрые и сознательные" по определению среднестатистические предприниматели, страдающие от насилия государства и потому не могущие установить царство всеобщего процветания. Отрицание математики, опять же (хотя мэйнстрим, пожалуй, и заигрался в цифирки и формулки, но отрицать её на этом основании - детский сад какой-то). Отдельные моменты конечно очень интересны и разумны, но ничего цельного нет.
14:40 10.02.2012
Как правильно смеяться над "юмористами", "смеющимися" над Теорией Заговора ?! http############orgforumindexphptopic2103060 цитата fglonist от 08 Февраля 2012, 23 56 Вот Вам еще единомышленники: Как нас уничтожают Как российские банки фальсифицируют деньги. Фиктивные кредиты выдаются триллионами несуществующих рублей
Большое спасибо за материалы. Думаю, что это необходимо распространять по всему Интернету !
Цитата: olg от 09 Февраля 2012, 13 07 Начнем с крайне любопытного факта. Мировой судья южноитальянского города Лечче вынес вердикт, согласно которому обычай Итальянского Центробанка оставлять за собой разницу стоимости (сеньораж) за печатание бумажных денег незаконен, и что эти деньги должны быть возвращены их законным владельцам - гражданам Республики Италия. Сумма, о которой идет речь, составляет в общей сложности 5 миллиардов евро за печатание бывшей национальной итальянской валюты лира за период с 1996 по 2003 годы. После 2003 года, вопрос печатания бумажных денег перешел под юрисдикцию Европейского Центрального Банка. Сеньораж - это разница между стоимостью произведения банкнот и их номинальной стоимостью. Тяжба была поддержана итальянской ассоциацией потребителей ADUSBEF, которая занимается особенно исками, связанными с банковским делом, финансовыми и почтовыми службами, а также страховками.
доходы от сеньоража
Имеется прецедент, которым нужно воспользоваться. Правда статья не касается выпуска безналичных денег - доминирующего инструмета присвоения чужой ценности. Все деньги выпущены и выпускаются как собственность небольшой группы лиц, политическая обслуга выпуска денег и все остальные люди вынуждены деньги у них зарабатывать. Это наглый грабеж выпуском денег и надо против него организовываться. Интернет позволяет организоваться в партию выпуска денег. Можно организовать подачу в суды индивидуальных исков за ущерб каждому от незаконного выпуска безналичных денег. Ведь закона об эмиссии безналичных денег нет, она незаконна. Единомышленники всех стран объединяйтесь!
Кого ты собрался объединять - это же безмозглые рабы выпуска денег и рабы этих рабов - рабы денег. Их мозги забиты всякими политэкономиксами и экономиксами, политесами и демократесами, сожжены алкоголем. Они способны только драться друг с другом за место возле корыта выпуска денег или зарабатывать их у тех, кто их выпускает.
Ривлин Влад: Антисемитизм не для всех.
Википедия так определяет антисемитизм: "Термин обозначает враждебность по отношению к евреям и/или иудеям".
Но если обратиться к историческим фактам, то неизбежно возникнет вопрос: на всех ли евреев распространялась и распространяется эта враждебность? Вот, например, каким образом пострадали от процентных норм , черты оседлости и еврейских погромов династии барона Гинцбурга, банкиров Поляковых, купца Марголина, сахарозаводчика Бродского, фабриканта Аронсона, банкира Слиозберга?
Или вот другой вопрос: каким образом Катастрофа европейского еврейства коснулась банкиров из династии Ротшильдов? И вообще было бы интересно узнать каков процент банкиров и вообще представителей крупного капитала , а также раввинов и функционеров сионистского движения среди жертв погромов и Холокоста. В канун начала массовой эмиграции советских евреев в израиль нас с экранов телевизоров и в газетах пугали набирающим в России силу антисемитизмом и неминуемыми погромами. Пишут нам об антисемитизме в России и сейчас, уже в Израиле, убеждая в правильности сделанного двадцать лет назад выбора. -"Там нас будут ненавидеть всегда. Единственное место, где евреи могут чувствовать себя в безопасности и ходить с гордо поднятой головой- это Израиль" Таков главный тезис сионистской пропаганды. Но вот почему-то оставшиеся в России Чубайс и Абрамович чувствуют себя в этой стране вполне комфортно и видимо не испытывают нужды переселяться в Израиль. (Гусинский и Березовский Россию все-таки покинули, но думается мне, совсем по другим причинам). Им, похоже, от антисемитизма не холодно и не жарко. И вот еще. Израильские СМИ постоянно сообщают об усилении антисемитизма в мире, о том, как евреев ненавидят в Иране и арабских странах. Но вот совсем недавно те же СМИ сообщили о крупномасштабной сделке , причем одной из многих, между крупнейшей израильской компанией по морским перевозкам и... Ираном. Причем представители компании утверждают, что действовали в интересах государства Израиль. Ранее я читал, опять-таки, в израильских же газетах, о том, что товарооборот между Израилем и арабскими странами превышает объем торговли между Израилем и Европой(разумеется, значительная часть торговли осуществляется через третьи страны) из чего можно сделать вывод: израильским элитам антисемитизм вовсе не мешает делать гешефт. Видимо антисемитизм во всех его проявлениях- удел еврейской бедноты. Представителям же крупного капитала от антисемитизма не холодно и не жарко.
18:22 03.05.2012
Верна ли количественная теория денег Д. Юма ?!
Вкратце суть этой теории сводится вот к чему : Роль денег выполняет материал, выбранный на эту роль Свободным Рынком Денег, а поэтому обладающий следующими качествами : 1. Он является полезным материалом также и для других нужд потребителей. 2. Общее его количество на планете ограничено самой природой ( то есть, редкость материала ). Поэтому его нельзя волевым человеческим решением "допечатать" или создать нажатием на клавиши компъютера. 3. Он, практически, не изнашивается со временем или изнашивается очень медленно. Поэтому удобен для хранения. 4. Легко делим на части ( чекан монет ). Все эти его свойства делают его удобным, как Универсальное Средство Обмена. Именно поэтому Свободный Рынок Денег и выбрал Драгметаллы ( золото, серебро, медь ) на роль денег !
Итак, Если роль денег выполняет материал, выбранный на эту роль Свободным Рынком Денег, а заменители денег ( банкноты или депозиты ) на 100 % обеспечены Драгметаллами ( осуществлено 100 %-ное резервирование ), то количественная теория денег утверждает следующее ( цитирую Давида Юма. Хочу здесь подчеркнуть, что все эти рассуждения Юма справедливы только в отношении Настоящих денег, описанных выше. Мои комментарии в скобках ) :
" ДАВИД ЮМ О ДЕНЬГАХ [Of Money. В кн.: Юм. Бентам / «Библиотека экономистов-классиков» (отрывки работ). Вып. 5. – М.: Издательство К. Т. Солдатенкова, 1895. С. 20–35.] Деньги не составляют предмета торговли в собственном смысле слова; они суть только орудие, которое люди, по общему соглашению, употребляют для того, чтобы облегчить обмен одного товара на другой.
( Здесь Юм полностью сходится с Австрийской Школой ).
Это — не одно из колес торговли, а масло, благодаря которому движение колес становится более плавным и свободным. Рассматривая какое-нибудь государство в нем самом, мы заметим, что большее или меньшее количество денег, находящихся в нем, не имеет никакого значения, потому что цена товаров всегда пропорциональна количеству денег и крона во времена Генриха VII имела такое же значение, какое теперь имеет фунт стерлингов. Некоторую выгоду из изобилия денег извлекает только государство, да и то лишь во время войны и переговоров с другими державами.
………………………………………….
Большее количество народонаселения и его большая производительность выгодны для государства во всех отношениях — с точки зрения внутренней и внешней политики, частных и государственных интересов. Но изобилие денег приносит лишь незначительную пользу, а иногда может даже причинять вред нации в ее торговле с иностранцами. К счастью, в человеческих делах существует, по-видимому, такое стечение обстоятельств, которое сдерживает развитие торговли и богатств и мешает им ограничиваться пределами одного государства, как можно было бы опасаться в виду прибыльности всякой установившейся торговли. Когда одна нация в области торговли опередила другую, то последней бывает трудно вернуть потерянное — вследствие большего трудолюбия и большей ловкости первой, а также вследствие того, что ее купцы обладают большими капиталами и, следовательно, могут довольствоваться соразмерно меньшим барышом. Но эти преимущества до известной степени уравновешиваются дешевизной труда у всякой нации, не обладающей ни обширной торговлей, ни большим количеством золота и серебра. Вследствие этого мануфактуры мало-помалу меняют свое местопребывание: они покидают страны и области, уже обогащенные ими, и переселяются туда, куда их привлекает дешевизна жизненных припасов и труда; обогатив и эти места, они по тем же причинам снова переселяются. И вообще можно заметить, что дороговизна всякого рода товаров, обусловленная изобилием денег, есть вредное последствие установившейся торговли и во всех странах останавливает ее развитие, давая возможность более бедным государствам продавать свои товары на всех иностранных рынках дешевле, чем могут продавать богатые. Это обстоятельство и заставило меня усомниться в пользе банков и бумажного кредита, которые обыкновенно считаются безусловно выгодными для всякой нации.
( Юм только усомнился в пользе банков и бумажного кредита ! Сегодня же мы можем с полной уверенностью сказать, что в том виде, как он существует сейчас – это, Совершенно Вредоносный и Разрушительный для Человечества Институт, приведший его на Грань Всепланетной Экономической и Гуманистической Катастрофы ! Я имею ввиду Процветающий на фоне этого Института НМП и Глобальный Тоталитаризм ! ).
Дороговизна провизии и труда, обусловленная ростом торговли и увеличением количества денег, неудобна во многих отношениях; но это неудобство неизбежно, и вместе с тем оно является последствием того богатства и благосостояния общества, которые составляют цель всех наших стремлений. Оно вознаграждается теми выгодами, которые мы извлекаем из обладания драгоценными металлами, и тем преимуществом, которое это обладание дает нации во всех войнах и сношениях с иностранцами. По-видимому, нет никакой надобности увеличивать это неудобство при помощи поддельной монеты, которой иностранцы не берут ни в каких платежах и которую всякая крупная смута в государстве совершенно лишает ценности. Правда, в каждом богатом государстве есть много людей, которые владеют большими суммами денег и предпочитают звонкой монете хорошо гарантированные бумаги, потому что последние легче перевозить и хранение их безопаснее. Если государство не устраивает банка, то частные банкиры извлекают пользу из этого обстоятельства, как некогда делали лондонские банкиры и как делают теперь дублинские. ( Здесь Юм выражается неточно. Правильнее было бы сказать : " Частные банкиры извлекают Афёрную Прибыль из этого обстоятельства, пока Бумажный необеспеченный драгметаллами кредит не находится под Строжайшим Запретом, Прописанным в Конституции, вследствии того, что это Прямая Афёра ! ". Если же такой Строжайший Запрет действительно будет осуществлён , а его нарушение будет караться, как всякое Уголовное Преступление, то всякая Надобность в Государственном Банке отпадает ! )
Поэтому надо думать, что было бы лучше предоставить какому-нибудь обществу выгоды бумажного кредита, который всегда будет существовать во всяком богатом государстве. (В свете Австрийской Школы Политэкономии, надо признать, что это ошибка Юма. Бумажный необеспеченный драгметаллами кредит существует и будет существовать только до тех пор, пока он не находится под Строжайшим Запретом, Прописанным в Конституции, вследствии того, что это Прямая Афёра ! ) Но искусственное увеличение этого вида кредита никогда на может быть выгодно для торговой нации; напротив, оно приносит ей вред, ведя к увеличению количества денег сверх их естественной соразмерности с трудом и товарами, а следовательно и к повышению цен в ущерб купцу и мануфактуристу. ( осталось только всего ничего : определить, когда это увеличение кредита является искусственным, а когда естественным ! И кто будет это определять ?! Здесь Юм, так же, как и Адам Смит, открывает путь для всевозможных Социалистических и НМП – истских Спекуляций ! )
С этой точки зрения надо признать, что самым полезным банком был бы тот, который запирал бы в кассу все получаемые им деньги и никогда не увеличивал бы количества денег, находящихся в обращении, как делают банки, вкладывающие известную часть своих капиталов в торговлю. Действуя таким образом, государственный банк сильно ограничил бы деятельность частных банкиров и ажиотеров, ( опять же, здесь Юм, почему-то считает, что Государственный банк является необходимым условием сдерживания Аферизма. Хотя, на самом деле, всё обстоит прямо наоборот : ЦБ – это Первейший Провокатор Аферизма и выводит его на принципиально новый уровень ! А плодами этой Возможности Глобального Аферизма пользуются те, кто первым оседлает ЦБ ! )
и хотя государство в этом случае должно было бы нести на себе бремя вознаграждения директоров и счетчиков банка (потому что при такой организации последний не получал бы никакой прибыли от своих операций), но выгода, которую извлекала бы нация из низкой цены труда и из уничтожения бумажного кредита, с избытком возместила бы этот расход. Едва ли надо прибавлять, что такая крупная наличная сумма, какая накопится в кассах банка, будет очень полезна в минуты больших общественных опасностей и бедствий, и что истраченное в таких случаях можно будет легко вернуть, когда восстановятся мир и спокойствие. ( "крупная наличная сумма" вполне может быть накоплена государством не в кассах банка ( ЦБ ), а в Казначействе, благодаря Сбору одного единственного налога : на землю и Природные Богатства и Невмешательству Государства в Экономическую жизнь ! Повидимому Юм здесь просто неправильно выразился, употребив вместо слова Казначейство, слово Банк ).
Ниже мы вернемся к вопросу о бумажном кредите и рассмотрим его более обстоятельно. " Цитата из книги : Мюррей Ротбард ГОСУДАРСТВО И ДЕНЬГИ — КАК ГОСУДАРСТВО ЗАВЛАДЕЛО ДЕНЕЖНОЙ СИСТЕМОЙ ОБЩЕСТВА.
"8. Проблема «правильного количества» денег Теперь мы можем вернуться к вопросу: из чего складывается совокупное предложение денег в обществе и как это предложение используется? В частности, мы можем задаться вечным вопросом: сколько денег «нам надо»? Следует ли регулировать предложение денег в соответствии с неким «критерием» или в решении этой задачи можно положиться на свободный рынок? Во-первых, в каждый данный момент времени совокупным запасом или предложением денег в обществе является общий вес существующего денежного материала. На данном этапе изложения предположим, что в роли денег в ходе конкуренции на свободном рынке утвердился только один товар. Предположим далее, что этим товаром является золото (мы могли бы в качестве примера взять и серебро, и даже железо, но в действительности не «мы», а рынок выбирает наиболее подходящий товар для использования в качестве денег). Форма золота не имеет значения, кроме тех ситуаций, когда затраты, связанные с каким-то определенным преобразованием золотого материала, превышают затраты на другой вид воздействия на него (например, когда затраты на чеканку выше, чем на переплавку). В этом случае в качестве расчетной денежной единицы рынком будет выбрана одна из форм золотого материала. Использование других форм будет сопровождаться премией или скидкой в зависимости от определяемых рынком относительных затрат на их производство. Изменение совокупного запаса золота будут определять те же причины, которые определяют изменение запаса любых других товаров. Запас золота, совокупный золотой фонд, будет увеличиваться вслед за ростом золотодобычи и уменьшаться по мере снашивания металла, в процессе его использования в промышленности и вследствие других видов неденежного потребления. Поскольку рынок выберет на роль денег товар длительного пользования и деньги не потребляются с такой же интенсивностью, что другие товары, а используются в качестве средства обмена, доля нового ежегодного производства в совокупном накопленном запасе будет весьма незначительной. Поэтому изменения в совокупном запасе золота будут происходить очень медленно. Каким же «должно» быть предложение денег? Для ответа на этот вопрос предлагались самые разные критерии. Говорили, что «объем денег должен меняться в соответствии с изменением численности населения», что динамика денежного предложения должна следовать «за объемом торговли», «за количеством произведенных товаров» (часто утверждается, что последнее нужно для того, чтобы обеспечивалась «стабильность общего уровня цен») и т. п. Немногие предлагали оставить решение на усмотрение рынка. Деньги отличаются от остальных товаров одной существенной особенностью. И осознание этого отличия дает ключ к пониманию денежных вопросов. Увеличение предложения любого другого товара приносит общественную пользу, вызывая подчас всеобщее ликование. Большее количество потребительских товаров означает более высокий уровень жизни людей; увеличение количества капитальных товаров означает сохранение и повышение уровня жизни в будущем. Открытие новых плодородных земель или запасов ценных природных ресурсов также обещает повысить уровень жизни в настоящем или в будущем. А что можно сказать про деньги? Означает ли добавление денег к существующему совокупному запасу появление неких выгод для всех? Потребительские товары расходуются в процессе потребления; капитальные товары и природные ресурсы расходуются в процессе производства потребительских товаров. Но в этом смысле деньги не расходуются, ведь их функция — служить посредником в процессе обменов. Они призваны способствовать быстрейшему перемещению товаров и услуг от одного человека к другому. Эти обмены производятся людьми, принимающими решения на основании денежных цен. Если, к примеру, 1 телевизор обменивается на 3 унции золота, мы говорим, что 3 унции золота есть цена телевизора. В любой момент времени все товары в экономике меняются на золото в определенных соотношениях, или, что то же самое, продаются по определенным ценам. Как мы говорили ранее, деньги, или золото, служат общим знаменателем всех цен. А что же сами деньги? Есть ли «цена» у них? Так как цена есть просто меновое отношение, то понятно, что она есть и у денег. Но в случае денег «цена» есть набор бесконечного числа меновых отношений всех товаров, присутствующих на рынке. Предположим, что телевизор стоит 3 унции золота, автомобиль — 60 унций, батон хлеба — 1/100 унции, один час юридических консультаций мистера Джонса — 1 унцию. Тогда «ценой денег» будет бесконечный набор альтернативных обменных соотношений. 1 унция золота будет «стоить» либо 1/3 телевизора, либо 1/60 автомобиля, либо 100 батонов хлеба, либо 1 час юридической консультации мистера Джонса и так далее по всему списку имеющихся возможностей. Цена денег — это «покупательная способность» денежной единицы, в данном случае — 1 унции золота. Она говорит нам о том, что можно купить в обмен на эту унцию, точно так же, как денежная цена телеви зора говорит нам, сколько денег можно получить в обмен на телевизор. Что определяет цену денег? То же, что определяет все цены на рынке — старый, но верный закон спроса и предложения. Всем известно, что если предложение томатов увеличится, то их цена упадет. Мы знаем также, что если вырастет покупательский спрос на томаты, то их цена возрастет. Абсолютно то же самое верно и в отношении денег. Увеличение предложения денег будет снижать их «цену»; увеличение спроса на деньги ее повысит. Но что представляет собой «спрос на деньги»? Мы знаем, что означает «спрос» на томаты, это то количество томатов, на покупку которых потребители готовы потратить деньги, плюс те томаты, которые поставщики придерживают, не направляя в продажу. То же самое относится и к деньгам. «Спрос на деньги» означает различные товары, предлагаемые в обмен на деньги, плюс наличные деньги, которые не тратятся на протяжении некоторого периода времени. В обоих случаях термин «предложение» может относиться к совокупному запасу товара на рынке. Далее, что произойдет, если предложение золота увеличится, а спрос на деньги останется неизменным? В этом случае упадет «цена денег». Иными словами, покупательная способность денежной единицы упадет для всего списка товаров. Унция золота теперь будет стоить меньше, чем 100 батонов хлеба, 1/3 телевизора и т. д. И наоборот, если предложение денег снизится, то покупательная способность унции золота возрастет. Каковы последствия изменения предложения денег? Воспользовавшись мысленным экспериментом философа Дэвида Юма (который, кстати, был одним из первых экономистов), зададим себе вопрос: что произойдет, если добрая фея незаметно подложит деньги (в нашем случае — золото) в наши карманы, кошельки и банковские хранилища, удвоив неким волшебным образом общий запас денег? Станем ли мы в два раза богаче? Очевидно, нет. Богаче нас делает изобилие товаров. Оно ограничивается редкостью ресурсов, а именно земли, труда и капитала. Умножение количества монет само по себе не воплотит эти ресурсы во что-то полезное. Мы можем на мгновение почувствовать себя так, как будто стали в два раза богаче. Но очевидно, что на самом деле мы всего лишь разбавили имевшееся предложение денег. Как только народ ринется тратить это нежданно-негаданно обретенное богатство, цены вырастут в той же мере, т. е. примерно в два раза. Эта оценка очень приблизительна, но что можно утверждать с уверенностью, так это то, что цены будут расти до тех пор, пока не будет удовлетворен спрос и деньги не перестанут конкурировать друг с другом за оставшийся неизменным запас имеющихся товаров. Таким образом, мы понимаем, что при увеличении предложения денег их цена понижается (как это происходит и в случае с любым другим товаром). При этом в отличие от других товаров изменение объема денег не приносит никакой общественной пользы. Народ в целом не становится богаче. Если потребительские или капитальные товары вносят вклад в повышение уровня жизни, то появление дополнительных денег только повышает цены, т. е. разбавляет их собственную покупательную способность. Разгадка этой головоломки заключается в том, что деньги полезны только в той мере, в которой они обладают меновой ценностью. Другие товары обладают «реальной» применимостью, они используются. Именно поэтому увеличение их предложения удовлетворяет возросшие потребительские запросы. Но в случае денег их единственная полезность состоит в способности участвовать в планируемых обменах. Их полезность заключается в их меновой ценности, в их «покупательной способности». Сформулированный нами выше закон, согласно которому увеличение денег не приносит общественной пользы, вытекает из уникальности способа их применения — служить средством обмена. Итак, увеличение предложения денег лишь снижает эффективность каждой унции золота. С другой стороны, уменьшение предложения денег повышает способность каждой унции золота выполнять свою функцию. Мы приходим к поразительному выводу: величина предложения денег не имеет значения. Любой объем денежного предложения будет действовать так же, как и любой другой. Свободный рынок просто адаптируется, изменив покупательную способность или эффективность золотой денежной единицы. Нет никаких оснований вмешиваться в действие рынка с целью изменить определенное им предложение денег. Здесь сторонник государственного регулирования денег может возразить: «Хорошо, пусть увеличение предложения денег бессмысленно. Но не является ли тогда бесполезной растратой ресурсов и добыча золота? И не следует ли государству сохранять предложение денег на постоянном уровне, запретив золотодобычу?» Этот аргумент способен убедить тех, кто не имеет принципиальных возражений против вмешательства государства не в свои дела. Однако последовательных защитников свободы он не убедит. В этом возражении упускается из виду одна важная деталь: золото является не только деньгами, но и товаром. Увеличение предложения золота может не приносить денежной пользы, но это увеличение имеет и «неденежное» следствие, а именно оно увеличивает предложение золота, используемого в потреблении (украшениях, стоматологии и т. д.) и производстве (во многих отраслях промышленности). Поэтому золотодобыча вовсе не является для общества растратой или потерями. Таким образом, мы приходим к выводу, что, как и для любых других товаров, установление объема предложения денег лучше всего предоставить свободному рынку. Помимо общих этических и экономических преимуществ свободы по сравнению с принуждением, никакое установленное в приказном порядке количество денег не будет действовать лучше по сравнению с любым другим. Свободный рынок установит производство золота на уровне, соответствующем его относительной (по сравнению со всеми остальными производимыми товарами) способности удовлетворять нужды потребителей.[14] "
Цитата из книги : Гвидо Хюльсман ЕВРО: НОВАЯ ПЕСНЯ НА СТАРЫЙ ЛАД Об эволюции денежной системы после выхода книги М. Ротбарда " Работа Мюррея Ротбарда завершается анализом принципов мировой денежной системы, существовавшей в конце 1970-х годов. Эта статья посвящена тому, как развивалась денежная система в последней четверти XX в. Чтобы дать удовлетворительное объяснение происходившим в это время процессам, нам нужно вспомнить некоторые аспекты денежной теории, в частности более подробно, чем у Ротбарда, остановиться на теории конкурирующих валют. 1. Новые денежные власти Ротбард излагает историю мировой финансовой системы таким образом, что его читатель постоянно натыкается на один из основных постулатов денежной теории, который состоит в том, что эффективность обмена не зависит от количества денег, иначе говоря, объем предложения денег на рынке не имеет никакого значения. Неважно, сколько денег находится в обращении: их всегда можно обменять на совокупный запас товаров и услуг, имеющийся в данный момент на рынке. Если количество денег в обращении увеличивается, то они просто начинают обмениваться на товары и услуги по более высоким ценам, а если оно уменьшается, то соответственно по более низким. Для потребителей уровень цен не имеет значения. Когда денег в обращении становится меньше, их номинальные доходы падают, но одновременно снижаются цены, и наоборот, когда предложение денег увеличивается, номинальные доходы потребителей растут, но и цены растут тоже. Совершенно очевидно, что на реальные доходы людей изменение предложения денег никак не влияет. То же самое относится к бизнесменам. Успешность их бизнеса совершенно не связана с уровнем цен. Решающее значение имеет норма прибыли, т. е. разница между затратами на производство товаров и услуг и доходами от их продажи. Рентабельные предприятия имеют достаточную норму прибыли, нерентабельные — недостаточную, иногда даже убыток (когда затраты больше поступлений). Понятно, что норма прибыли никак не зависит от номинальных значений цен. Если предложение денег на рынке увеличивается, то растут и цены, это сказывается и на затратах предпринимателя, и на поступлениях от продаж. Но если объем совокупного предложения денег никак не влияет на эффективность их использования в качестве средства обмена, то почему этот параметр так сильно интересует экономистов и политиков? Для чего нужны финансовые институты типа Бундесбанка (т. е. центральные банки) или Международный валютный фонд (МВФ)? Ведь их главная функция состоит как раз в том, чтобы регулировать предложение денег и заниматься их распределением. Ротбард говорит, что обращать внимание следует исключительно на изменения совокупного предложения денег. Не то чтобы они как-то влияли на использование денег в качестве средства обмена, однако с изменениями совокупного предложения денег жестко связано их перераспределение. Когда денежная масса растет, то дополнительные деньги сначала достаются узкой группе лиц и только потом постепенно доходят до остальных участников рынка. Те, кто первыми получают дополнительные деньги, успевают воспользоваться ими, чтобы закупить товары по старым ценам, и это неизбежно происходит за счет остальных, тех, кто получает доступ к новым деньгам в тот момент, когда цены уже выросли. Короче говоря, изменение предложения денег практически не влияет на их эффективность в качестве средства обмена, однако от него зависит перераспределение доходов внутри общества. С незапамятных времен государство старалось поставить изготовление денег под свой контроль и перераспределять их в собственных интересах. Ротбард убедительно демонстрирует, каким образом государству в конце концов удалось осуществить свои намерения целиком и полностью. В былые времена деньги были металлическими (золотыми или серебряными), и поэтому их производство было ограничено запасами соответствующих металлов. Нынешние, чаще всего бумажные, деньги — это, собственно, узаконенные средства платежа,[51] т. е. заменители денег. Их можно напечатать в любой момент столько, сколько захочет изготовитель (частное лицо или государство). Привилегированные граждане или группы граждан, у которых есть возможность по желанию допечатывать деньги, естественно, становятся богаче за счет всех остальных. Не требуется особых усилий, чтобы оценить влияние денежных властей на перераспределение денег. На свободном рынке исключительно мнение потребителей определяет, производство каких товаров и в каком количестве является рентабельным. Таким образом, доходы производителя зависят только от потребителей. Однако вмешательство денежных властей искажает действие механизмов свободного рынка. Поскольку им ничего не стоит выпустить сколько угодно денег, они поддерживают на плаву нерентабельные предприятия, накачивая их новыми деньгами. Разумеется, платят за это непривилегированные участники рынка. Такие действия денежных властей подрывают рыночную конкуренцию. Государственные манипуляции с печатным станком создают иллюзию возможности бесконечного увеличения бюджетного дефицита и бесконечного роста фондового рынка. Итак, бумажные деньги — это важнейший инструмент для реализации интересов привилегированных групп, привилегированных прежде всего в смысле принадлежности к старым элитам. Они делают богатых еще богаче, сильных мира сего — еще сильнее. Опора на добровольное сотрудничество не приносит такой власти, которую обеспечивает контроль за совокупным предложением денег. Имея в своем распоряжении бумажные деньги, государство может непрерывно увеличивать свои расходы, а платить за это вынуждены граждане. В международных обменах используются различные формы бумажных денег, но это ничего не меняет по сути дела. Бумажные деньги (а бумажные деньги — это обязательно государственные деньги) всегда служат для несправедливого обогащения. Любая мировая денежная система, основанная на бумажных деньгах, — это всего лишь продолжение перераспределительной политики государства на другом уровне. В свое время национальные денежные системы были созданы государством для того, чтобы обеспечить привилегированное положение политической элиты за счет всех остальных граждан. Так и международные финансовые институты (Европейская валютная система, Европейский центральный банк, Международный валютный фонд и т. д.) существуют для того, чтобы сохранить и укрепить привилегии политической и административной элиты. За последние годы мы стали гораздо ближе к «новому мировому порядку», который стремится навязать Европе, Японии и США влиятельная группа правоверных кейнсианцев: политиков, бизнесменов, интеллектуалов. Они хотят, чтобы международная бюрократия получила полный контроль над экономикой свободного рынка. При новом порядке весь мир должен перейти на единые бумажные деньги. За исполнением указов всемирной бюрократии будет следить всемирная полиция.[52] В 1990 г. Ротбард считал эти планы делом далекого будущего. Сегодня они частично осуществились. Первым кирпичиком «дивного нового мира» стало создание Всемирной торговой организации, которая сменила многосторонние межгосударственные торговые соглашения, действовавшие в рамках ГАТТ. В начале 1994 г. было заключено Североамериканское соглашение о свободе торговли (НАФТА), а через 5 лет, в начале 1999 г., был создан Европейский центральный банк. Растет влияние Европейской комиссии, которая явно считает себя прообразом будущего европейского правительства. Создание всемирного центрального банка пока не планируется, но уже очевидно, что это должно стать следующей ступенью развития мировой денежной системы после того, как в Европе окончательно исчезнут национальные валюты. Всемирный ЦБ вполне может быть создан на базе Всемирного банка, который существует довольно давно и занимается непонятно чем. До сих пор ВБ в основном занимался тем, что обеспечивал сохранение у власти коррумпированных элит в странах третьего мира, предоставляя им кредиты, т. е. средства, изъятые у западных налогоплательщиков.
?
В обмен на кредиты коррумпированные режимы соглашались на военное сотрудничество с Западом в ходе холодной войны. Кроме того, те предприятия-экспортеры, у которых установились хорошие отношения с Всемирным банком, могут рассчитывать на привилегии (это называется «точечная либерализация экспорта»). Широко распространенное объяснение, что за сползанием человечества к новому мировому порядку стоит некий всемирный заговор, Является совершенно недостаточным. Если назвать действия и планы группы людей «заговором», то от этого ничего не проясняется. Разумеется, у всех людей есть определенные цели, есть они и у кейнсианцев, однако требуется доказать, почему именно сторонникам нового кейнсианского порядка удалось в значительной степени достичь своих целей. В чем состояли объективные условия, которые позволили им это сделать?
? "
И Ротбард и Хюльсман, похоже, признают количественную теорию денег Д. Юма, а их учитель по австрийской школе политэкономии утверждал, что она неверна. Это противоречие мне до сих пор не ясно !
10 (т. е. обязательства частного банка обеспечены его депозитами в ЦБ на 10 %), то прирост резервов в размере 10 млн долл. вызовет в масштабах страны рост частных кредитов в размере 100 млн долл. Банкам выгодно расширять кредит, а поскольку государство взяло на себя обязательство спасать их от банкротства, они обычно выдают кредиты по максимуму.
56
07