Посылаю Вам ценным письмом корректурные листы «Свобода торговли и т. д.» и ее английское издание, которое прошу Вас сохранить. Перевод моего предисловия сделан очень хорошо, если не считать нескольких мест, представляющих технические трудности; там Вы найдете соответствующие пометки. Но что касается речи Маркса, то вещь, опубликованная в «Critica Sociale», является не переводом, а кратким изложением, исправить его я не в состоянии. Я снова пишу в Париж, чтобы Вам выслали французский оригинал, пока же не сочтите за труд сравнить свой текст с английским. Если же Вы опубликуете текст по «Critica So..ale», то столкнетесь с нареканиями, что это не авторский текст, что этот поступок означает свободное обращение с документом, граничащее с подделкой и т. д. и т. п.; а я, к сожалению, не буду в состоянии помочь Вам.
Лучше все переделать - это займет немного времени, - чем подвергнуться подобным нападкам.
Преданный Вам Ф. Энгельс
Луиза Каутская-Фрейбергер посылает наилучшие пожелания г-же Анне Кулишовой и Вам, и я присоединяюсь к ней.
ФРИДРИХУ АДОЛЬФУ ЗОРГЕ В ХОБОКЕН Лондон, 12 мая 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Зорге!
Вчера мы послали тебе через Дж. У. Уитли и К° (нью-йоркский адрес: U. S., Express C°, 49, Broadway) посылку с книгой Морриса и Бакса и берлинским изданием Лассаля в 50 выпусках; надеюсь, что ты ее скоро получишь. Доставка оплачена. Одновременно отослал в Гамбург остаток рукописи третьего тома, и теперь у меня точно тяжелая ноша свалилась с плеч. Два последних отдела заставили меня «здорово попотеть»215. Всего будет 60 листов, из них 20 уже набраны.
Меня очень успокоило известие о благополучном возвращении «Святого семейства» в твое лоно после его удивительной одиссеи. Зато чрезвычайно опечалило меня известие о твоих глазах. Надеюсь, что ты консультируешься у хорошего специалиста, тут многое можно сделать, если своевременно за это взяться. Последние 15 лет мне тоже то и дело приходилось возиться с глазами, но я следовал советам врача и теперь добился того, что глаза меня больше не беспокоят, если только я не слишком много пишу при искусственном освещении.
На днях я простудился, и это убедило меня в том, что стал, наконец, стариком. Болезнь, которую раньше я счел бы пустяком, на этот раз вывела меня из строя на целую неделю, а затем еще целых две недели продержала под полицейским надзором врача. Да и теперь еще мне нужно недели две быть поосторожнее. Это был легкий бронхит, к которому старикам никогда не следует относиться небрежно, в особенности если они, подобно мне, вообще любители покутить. Предосторожности мне, разумеется, достаточно противны, но, в конце концов, Фрейбергер все-таки прав, когда предписывает их мне, а уж что касается выполнения предписаний, то об этом заботится Луиза, которая следит за мной с удвоенной и утроенной бдительностью Аргуса. Я, кажется, писал тебе уже раньше, что мы, насколько это было возможно, не изменили нашего домашнего уклада, предоставив молодому супругу стол и квартиру. Это все очень мило и приятно, но, к сожалению, только до тех пор, пока здоров; мне за всю мою жизнь не приходилось подвергаться такой медицинской муштровке, как за последние четыре недели. В конце концов я должен утешаться тем, что все это проделывалось для моей же пользы.
Дицген с женой провели у меня в воскресенье пополудни несколько часов, но, к сожалению, не застали Тусси. Я ему дал рекомендации к Бебелю и Каутскому. Очень милые люди.
Надеюсь, что за это время твой сын снова нашел работу. Такой способный и опытный в делах молодой человек, который к тому же в результате практической деятельности, наверное, уже отделался от многих иллюзий, в Америке всегда сможет встать на ноги.
Здесь все по-старому. Нет возможности добиться хоть какого-нибудь единства между лидерами рабочих. Но вопреки этому массы движутся вперед, правда, медленно и лишь с трудом пробиваясь к самосознанию, но это все же очевидно. Здесь все пойдет так же, как во Франции и как было раньше в Германии: единство будет достигнуто, как только в парламенте окажется некоторое количество независимых (а главное, избранных без помощи либералов) рабочих. Либералы делают все возможное, чтобы помешать этому. Они 1) даже не распространяют избирательного права на тех людей, которые уже сейчас - на бумаге - им обладают; напротив, они 2) вводят еще более дорогой для кандидатов порядок составления избирательных списков, чем был до сих пор, так как теперь их нужно составлять дважды в год, и расходы за их исправление падают на кандидатов или представителей политических партий, но не на государство; они 3) решительно отказываются переложить расходы по выборам на государство или общину; далее, отказываются 4) от депутатского вознаграждения и 5) перебаллотировок. Сохранение всех этих старых злоупотреблений означает для рабочих кандидатов прямое лишение пассивного избирательного права в 3/4 и даже больше избирательных округов. Пусть парламент остается клубом богачей. И это в такое время, когда богачи, довольные status quo, поголовно становятся консерваторами, а либеральная партия вырождается и делается все более зависимой от рабочих голосов. Но либералы продолжают стоять на том, что рабочие должны выбирать только буржуа, а не рабочих, и уж во всяком случае не независимых рабочих.
Здесь-то либералов и ожидает гибель. Отсутствие мужества лишает их рабочих голосов в стране, сводит на нет их незначительное большинство в парламенте, и, если они в последнюю минуту не предпримут очень смелых шагов, то, вероятно, их участь решена. Тогда выступят тори и проведут в жизнь то, что собственно предстояло выполнить - а не только обещать - либералам. А в этом случае существование самостоятельной рабочей партии почти обеспечено.
Здешняя Социал-демократическая федерация разделяет с вашими немецкоамериканскими социалистами право быть отмеченной как единственная партия, ухитрившаяся превратить теорию развития Маркса в окаменелую ортодоксию, к пониманию которой рабочие должны прийти, не руководствуясь своим собственным классовым чутьем, а проглотив ее залпом и без рассуждений в качестве символа веры. Поэтому обе партии остаются лишь сектами и придут, как говорит Гегель, от ничего через ничто к ничему. У меня не было еще времени прочесть полемику Шлютера с вашими немцами, завтра, однако, я примусь за нее. Судя по прежним его статьям в «Volkszeitung», тон взят правильный.
Сердечный привет твоей жене и поскорее сообщи о себе что-нибудь более утешительное.
Сердечный привет.
Твой Ф. Э.
Сердечный привет от Луизы.
БОРИСУ НАУМОВИЧУ КРИЧЕВСКОМУ В ВЕГГИС [Черновик] [Лондон], 20 мая 1894 г.
Милостивый государь!
Из Вашего письма от 10-го этого месяца я узнал, что Вы перевели на русский язык и уже сдали в печать мои статьи о России, только что вышедшие в Берлине, как Вы это уже делали с другими работами, написанными Марксом и мной.
В связи с этим не могу не обратить Вашего внимания на то, что как мое введение к «Наемному труду и капиталу» Маркса (1891), так и упомянутые выше статьи являются, согласно Бернской конвенции, моей литературной собственностью и их переводы на иностранные языки в странах, присоединившихся к этой конвенции, не могут появляться без моего разрешения. Хотя вопрос о гонораре является подчиненным или вообще не играет роли в тех случаях, когда речь идет о действительно партийных мероприятиях, все же в интересах дела я должен настаивать на своих правах, поскольку в противном случае приму на себя ответственность за публикацию переводов, сделанных неумелыми или не облеченными доверием лицами. К тому же я чувствую себя вдвойне обязанным сделать это, поскольку уже связан известными обязательствами в отношении третьих лиц.
До сих пор, насколько мне известно, в партии было принято просить разрешения у автора, даже если речь шла о переводах работ, не предусмотренных Бернской конвенцией; тем самым соблюдалось уважение к автору. В отношении же работ, предусмотренных Бернской конвенцией, это является уже не просто знаком вежливости, а долгом и обязанностью переводчика. Вы не посчитались с этим, и поэтому я настоящим заявляю протест против Вашего образа действий и намерен сохранить за собой все свои права.
В отношении самовольного опубликования русского перевода моих статей о России из сборника «Статьи на международные темы из газеты «Volksstaat»» мой протест является тем более решительным, что я уже предоставил право перевода на русский язык этих и других работ, а именно г-же Вере Засулич.
Тем самым Ваш запрос относительно моего предисловия отпадает.
ГЕОРГИЮ ВАЛЕНТИНОВИЧУ ПЛЕХАНОВУ В МОРНЕ (ФРАНЦИЯ)
Лондон, 21 мая 1894 г.
Дорогой Плеханов!
Прежде всего прошу Вас перестать величать меня «учителем». Меня зовут просто Энгельс.
Затем благодарю Вас за Ваши сообщения. Я написал г-ну Кричевскому заказным письмом, что как введение к «Наемному труду и капиталу», так и статьи о России в сборнике «Статьи на международные темы из газеты «Volksstaat»» являются, согласно Бернской конвенции, моей литературной собственностью и что на каждый перевод требуется мое разрешение; что я в интересах дела вынужден настаивать на своих правах, чтобы не допускать переводов, которые делались бы людьми неумелыми или в другом отношении некомпетентными (не облеченными доверием); что, следовательно, его первым долгом было предварительно попросить у меня разрешения на перевод, чего он не сделал; что в соответствии с этим я заявляю решительный протест против его образа действий и намерен сохранить за собой все свои права; что в отношении статей о России мой протест является тем более решительным, что я уже связал себя, предоставив г-же Вере Засулич право на русский перевод как этих, так и других работ.
Если же он будет упорствовать в своем намерении издать эти работы, посмотрим, как быть; во всяком случае, если издание выйдет в свет, не откажите известить меня и прислать мне один экземпляр.
Поскольку он также объявляет о выходе перевода книги Каутского «Эрфуртская программа», я счел нужным предупредить последнего о тех приемах, которые были пущены в ход по отношению ко мне. Я не сообщил ему ни слова из того, что Вы мне написали, а просто сказал, что дело нечисто и ему следует за подробностями обратиться к Вам.
Я надеялся вчера вечером повидать Мендельсона, но узнал, что у него заболела жена. Если смогу, то зайду к нему на этой неделе.
Заранее благодарю Вас за экземпляр Вашего «Чернышевского», жду его с нетерпением.
Здесь дело подвигается, хотя медленно и зигзагами. Возьмите, например, Моудсли, главу ланкаширских рабочих-текстильщиков. Он тори, в политике консерватор, в области религии - человек весьма набожный. Три года назад эти люди неистовствовали против требования о законодательном установлении 8-часового рабочего дня, теперь они сами настоятельно его требуют. В недавно выпущенном манифесте Моудсли, который год назад был ярым противником всякой независимой политики рабочего класса, заявляет, что рабочие-текстильщики должны заняться вопросом об их непосредственном представительстве в парламенте, а одна манчестерская рабочая газета подсчитывает, что ланкаширские рабочие-текстильщики в одном только этом графстве могут овладеть двенадцатью местами в парламенте. Как видите, в парламент войдет тред-юнион; не класс требует себе представительства, а отрасль промышленности. Но все же это шаг вперед. Сначала избавимся от полного подчинения рабочих двум крупным буржуазным партиям, - пусть у нас в парламенте будут рабочиетекстильщики, как уже есть горняки. Как только там будут представлены хоть десять отраслей промышленности, классовое сознание прорвется само собой.
В довершение комизма в этом же самом манифесте Моудсли требует введения биметаллизма, чтобы удержать господство английских хлопчатобумажных тканей на индийском рынке!
Можно, действительно, прийти в отчаяние от таких людей, как эти английские рабочие с их чувством воображаемого национального превосходства, с их в высшей степени буржуазными идеями и взглядами, с ограниченностью их «практического» взгляда на вещи, с их лидерами, насквозь пропитанными заразой парламентской коррупции. И все же дело подвигается. Только «практические» англичане придут последними, но, когда они придут, они положат на чашу весов очень солидный груз.
Привет Аксельроду и его семейству.
Преданный Вам Ф. Энгельс
СТАНИСЛАВУ МЕНДЕЛЬСОНУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 22 мая 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Мендельсон!
Я получил длинное письмо от Георгия Плеханова, в котором содержится многое, касающееся Вас лично и польского движения. Я рассчитывал прочитать его Вам в прошлое воскресенье, но теперь узнал, что г-жа Мендельсон больна и это помешало Вам прийти. Если Вам удобно, я зайду к Вам послезавтра, в четверг, между 2 и 2 ч. 30 м. дня, с г-жой Фрейбергер, которая хочет навестить г-жу Мендельсон.
Преданный Вам Ф. Энгельс
Передайте от нас привет г-же Мендельсон, надеемся, что ей лучше.
ГЕОРГИЮ ВАЛЕНТИНОВИЧУ ПЛЕХАНОВУ В МОРНЕ (ФРАНЦИЯ)
Лондон, 22 мая 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Плеханов!
Вчера, вскоре после того как я отправил Вам письмо, ко мне явились Бернштейн и Каутский. Это заставило меня изменить свои планы. Я счел нужным, и притом не дожидаясь Вашего окончательного разрешения, прочитать им Ваше письмо и дать им возможность самим судить об образе действий Кричевского. Впечатление, которое оно произвело на них, в полной мере, мне думается, должно отвечать Вашим желаниям. Действительно, даже при самом искреннем намерении сохранить нейтралитет по отношению к внутренним делам и распрям русской эмиграции, трудно оправдать поведение Кричевского в вопросе о переводе статей «О социальном вопросе в России» после того, как он был предупрежден, что перевод предпринят Верой Засулич. Впрочем, эти господа заручились согласием Карла Каутского на перевод его «Эрфуртской программы»; но он-то полагал, что работа будет печататься в России, и никак не представлял себе, что она будет издана в Швейцарии.
Игнатьев, по словам Каутского, это псевдоним Гельфанда (или что-то в этом роде), который сейчас в Штутгарте; Вы, вероятно, его знаете. Но, не имея разрешения Каутского на использование этого сообщения, прошу Вас считать его строго конфиденциальным. По словам Каутского и Бернштейна, этот Гельфанд, по-видимому, честный малый, попавший скорее по неосторожности, чем по злому умыслу, в ловушку, расставленную ему Иогихесом.
Преданный Вам Ф. Э.
БОРИСУ НАУМОВИЧУ КРИЧЕВСКОМУ В ВЕГГИС [Черновик]
Лондон, 31 мая 1894 г.
Господину д-ру Б. Кричевскому, Веггис Разрешаю Вам пустить в продажу уже отпечатанные экземпляры Вашего русского издания «Наемного труда и капитала» с моим введением; могу только выразить свое удовлетворение по поводу Вашего отказа от издания других моих работ.
Впрочем, должен поблагодарить Вас за Ваше письмо от 25 числа как за весьма ценное дополнение к характеристике известных течений в русской эмиграции. Я не буду касаться его содержания, тем более что Вы и сами, по-видимому, не рассчитывали, чтобы кому-нибудь могли импонировать эти затасканные фразы в стиле Нечаева, и сами, должно быть, чувствуете, насколько смешно разыгрывать из себя социал-демократа, когда хочешь действовать как анархист.
Если же Вы пишете: «Мы не имели никакого представления, о том, что... Вы уже кому-то передали право на перевод», то Вы все же могли бы обойтись без этой явной лжи. Задолго до Вашего письма от 10 мая Вы знали, что В. Засулич и Плеханов подготовляют русский перевод статьи «О социальном вопросе в России». Учитывая, что это за люди и их долголетние дружеские отношения со мной, каждому ясно, что это делалось не без моего согласия, и об этом Вы безусловно имели больше, чем «представление».
НИКОЛАЮ ФРАНЦЕВИЧУ ДАНИЕЛЬСОНУ В ПЕТЕРБУРГ Лондон, 1 июня 1894 г.
Милостивый государь!
На прошлой неделе я выслал Вам листы 7-16 включительно III тома и надеюсь, что Вы их получили. Они были отправлены заказной бандеролью, причем на обороте было указано мое имя (Л. К.) как отправителя.
Рад узнать об успехе «Очерков» и надеюсь, что новое издание их уже находится в печати. Я был бы очень рад, если бы мог найти немецкого переводчика для этой книги, но, к несчастью, большинство переводов с русского на немецкий выполняется дамами, как правило, недостаточно подготовленными для работы над экономическими трудами.
С большой благодарностью получил русское издание «Происхождения и т. д.». Перевод, насколько я с ним ознакомился, кажется, очень хорошо сделан, да и цензура, повидимому, обошлась с книгой в целом снисходительно.
Листы посланы Вам с некоторым опозданием, но это вина издателя, который долго задерживал их. Чтение корректуры такой книги, как эта, - очень нелегкий труд. Вы найдете в посланных Вам листах решение вопроса о том, каким образом различные нормы прибавочной стоимости выравниваются в одну и ту же среднюю норму прибыли, а также изложение закона тенденции этой нормы прибыли к постоянному понижению и того способа, с помощью которого торговый капитал участвует в распределении прибавочной стоимости. Это заканчивается в начале 21 листа, который открывает собой пятый отдел: деление прибыли на процент и «предпринимательский доход», денежный капитал вообще, банки и кредит. Этот отдел занимает целую треть книги и доставил мне больше хлопот, чем все остальное. Последняя треть состоит из шестого отдела - земельная рента - и седьмого отдела - три вида доходов: рента, прибыль (процент), заработная плата.
Конец рукописи уже в типографии; и я только теперь вижу, какая огромная масса невыполненных работ накопилась у меня за это время, поскольку ради окончания третьего тома приходилось откладывать решительно все, что не было безусловно необходимым. Это должно послужить мне извинением за то, что я не возвращаюсь сейчас к некоторым экономическим вопросам, которые мы с Вами обсуждали раньше. Думаю, что в настоящее время у нас обоих работы по горло, а потому лучше отложим обсуждение этого до другого времени.
Искренне Ваш Л. К.
Тома с данными о развитии промышленности и сельского хозяйства России (выставка в Чикаго) мной получены. Примите мою сердечную благодарность. Они действительно очень полезны, особенно при сопоставлении с «Очерками».
ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 2 июня 1894 г.
Дорогой Лафарг!
Вот чек на 20 фунтов. Подтвердите, пожалуйста, его получение .
Последняя часть рукописи третьего тома в типографии. Уф! Корректуры стоили мне много труда; они требуют постоянного непрерывного внимания, а это так утомительно! К тому же Мейснер печатает в типографии, работающей довольно небрежно, что усложняет мой труд. Прибавьте к этому, что у Дица печатается третье издание моего «Анти-Дюринга», и Вы вполне поверите мне, что я буквально завален корректурами.
То, как Вы описываете моду на социализм во Франции. очень рассмешило меня. Но это может принять серьезный оборот. Если бы у вас была крепкая и сильная армия, подобно двум миллионам избирателей в Германии, она определенно доминировала бы над беспорядочной массой вновь пришедших. Но с партией, разделенной на марксистов, бланкистов, аллеманистов, бруссистов и других истов, не считая экс-радикалов вроде Мильерана, которые доминируют над всеми остальными в палате, очень трудно сказать, куда приведет вас эта новая мода. Вы сравниваете это с буланжизмом - буланжизм, покуралесив несколько месяцев, кончил в грязи и позоре. В движении такого рода почти наверняка будут господствовать фразеры вроде Жореса, которые уже присваивают себе исключительное право говорить от имени вас всех в палате. Сегодня их слушает палата, где они вынуждают наших молчать, завтра их будет слушать страна.
Еще возможно, что все это кончится не слишком плохо и даже хорошо, но пока что вам придется испытать нелепые авантюры, и я поздравляю всех нас, что в Германии существует крепкий боевой корпус, действия которого решат борьбу. Проявляющееся у вас увлечение социализмом может привести к решительному конфликту, в котором первые победы одержите вы; революционная традиция страны и столицы, характер вашей армии, реорганизованной после 1870 г. на значительно более народной основе, - все это делает возможным такой оборот событий. Но чтобы обеспечить победу, чтобы сокрушить основы капиталистического общества, вам нужна будет активная поддержка социалистической партии более сильной, более многочисленной, более испытанной, более сознательной, чем та, которой вы располагаете. Тогда осуществилось бы то, что мы предвидели и предсказали много лет тому назад: французы подают сигнал, открывают огонь, а немцы решают исход борьбы.
Пока нам еще далеко до этого, и мне очень интересно, как будет найден выход из окружающей вас путаницы, созданной энтузиазмом.
Даже Карл Гирш в «Rheinische Zeitung» отметил, что за всей этой шумихой по поводу Тюрпена стоят лишь биржевые спекулянты. Только английской прессе запрещено это говорить, вследствие чего она делает вид, что это просто дело высокой и низкой политики. Здесь уверены в том, что за каждым большим политическим процессом стоят биржа и дельцы - и именно поэтому строго запрещается об этом говорить.
Протестантское буржуазное лицемерие! Посмотрите на Джейбза Бальфура, на Мунделлу, которому только что пришлось оставить свой пост, и поделом, на сэра Дж. Фергюссона и сэра Дж. Горста, которые замешаны в этом же деле и для которых, вероятно, будет невозможным участие в каком-либо будущем министерстве тори.
На днях к нам приехал Каутский, он был у нас четыре раза. Луиза и ее муж встретили его самым милым образом; если кто и был смущен, то не они.
Что касается вашего медальона (я хочу сказать, моего), то это будет затруднительно. Один раз в жизни я сделал глупость - сфотографировался в профиль, но больше этого со мной не случится. У меня там до такой степени глупый вид, что я не имею никакого желания оставить потомству свой портрет в профиль. Но я все же с удовольствием посмотрю медальон Маркса (пришлите его, пожалуйста, также и для Тусси!), мне очень интересно увидеть, удалось ли вашему художнику воспроизвести нос, у которого в профиль действительно невозможные линии.
Поцелуйте Лауру за меня!
Привет от Луизы и Людвига. Этот последний продолжает показывать английским врачам, насколько их коллеги на континенте превосходят их в подлинной науке, анатомии, физиологии, патологии и т. д.
Сердечный привет Ф. Энгельс
ВИТОЛЬДУ ИОДКО-НАРКЕВИЧУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 5 июня 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Иодко!
Я точно не помню, перевели ли Вы и опубликовали ли в «Przedswit» мою статью «Польская прокламация» (из сборника «Статьи на международные темы из газеты «Volksstaat»»). Если да, то пришлите мне, пожалуйста, еще один экземпляр «Przedswit» с этой статьей. Несколько польских студентов из Вены попросили у меня разрешения на ее перевод.
Преданный Вам Ф. Энгельс
СТАНИСЛАВУ ЗАБЛОЦКОМУ В ВЕНУ [Черновик] [Лондон], 7 июня 1894 г.
Милостивый государь!
Как увидите из прилагаемого, статья, о которой идет речь, уже напечатана здесь в Лондоне на польском языке сначала в здешнем журнале «Przedswit» № 1-3, март 1894 года; теперь же решено издать ее также отдельной брошюрой вместе с двумя другими моими работами: «Бакунисты за работой» и «О социальном вопросе в России». Так как эта брошюра - в удобном для нелегального провоза карманном формате - скоро выйдет в свет, едва ли стоит тратить усилия на новый перевод.
Дальнейшие разъяснения Вы всегда можете получить в редакции «Przedswit» (у Ал. Дембского), 7, Beaumont Square, Mile End, London, E.
С глубоким уважением Ваш
Посылаю Вам «Przedswit» бандеролью.
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ Лондон, 19 июня 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Барон!
Если хочешь получить для «Neue Zeit» две главы III тома: 1) Процент и предпринимательский доход (гл. 23), 2) Выделение капиталистического отношения в форме капитала, приносящего проценты (гл. 24), то я их охотно тебе предоставлю. По содержанию они очень подходят для публикации такого рода, и, с другой стороны, в них нет ничего, касающегося тех крупных вопросов, которые могут быть освещены лишь в общей последовательности и которые именно потому не следует затрагивать до опубликования всего труда в целом. Вторая глава содержит, между прочим, историю надувательства со сложными процентами д-ра Прайса и Питта. Если ты возьмешь эти главы, то я вычеркну ненужные для публикации примечания и т. п. в первой корректуре и пошлю ее тебе, как только получу сводку, приблизительно через одну - две недели.
Далее, я снова извлек из-под спуда старую статью «О конце мира» и закончу ее, наконец, для тебя (продолжаю после 21/2 часов перерыва из-за Либкнехта и Юлиуса, которые только что ушли), статья, однако, будет изменена и название тоже. С тех пор как я начал над ней работать, я имел возможность изучить много нового и в этой области истории первоначального христианства.
Но чтобы завершить статью, заканчиваю это письмо, из которого ты, надеюсь, видишь, что я снова вспоминаю о «Neue Zeit», поскольку это позволяет мне древнее время.
Сердечный привет всем вам от нас всех.
Твой Ф. Энгельс
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ Лондон, 26-27 июня 1894 г.
122, Regent`s Park Road. N. W.
Дорогой Барон!
Одновременно посылаю заказной бандеролью две главы Маркса. Вы можете их назвать: «Из третьей книги «Капитала» К. Маркса» - I и II, а в примечании оговорить, что это - главы 23 и 24 из пятого отдела: «Деление прибыли на процент и предпринимательский доход. Капитал, приносящий проценты». Заглавие каждой главы должно остаться без изменения. Для упрощения я вычеркнул греческий текст и все - кроме одного, важного - примечания.
Статья «К истории первоначального христианства» - так я, вероятно, назову эту вещь - сейчас в работе и достаточно продвинулась. Но вчера был Генделевский вечер в Хрустальном дворце, и мы с Луизой и Эвелингами пошли послушать «Мессию». Сегодня я должен разделаться с письмами, а завтра, вероятно, опять примусь за статью, но здесь Либкнехт, и стоит сильная жара.
Спасибо за номер «Volksanwalt». Со статьей из «Critica So..ale»192 Виктор здорово меня подвел. После того как я дал ему свое согласие, он ее тут же положил под сукно и хочет теперь подождать момента, когда она снова «станет актуальной». В другой раз буду с ним осторожнее; он весьма своеобразно обращается со своими сотрудниками. Теперь мне очень интересно, как будет с ежедневной газетой. Надеюсь, не так, как с ежедневной газетой «So..aliste » Геда и Лафарга: «Начнет выходить в октябре»; мы только вчера опять дразнили этим бедного Бонье, который, находясь здесь проездом, зашел к нам.
Итак, Карно прикончили. Это несчастное, глупое, скучное создание - первый француз, сделавший карьеру только благодаря тому, что он скучен - и это во Франции! Теперь Александр III призадумается над союзом с Францией и скажет: благодарю покорно, все это я могу получить и у себя дома, да дешевле! Впрочем, здесь, вероятно, не без мести за Эгморт.
Любопытно, как теперь будут вести себя 60 так называемых «социалистов» в палате. В том, что это дело будет использовано так, как в свое время история с Хёделем, нет, конечно, никакого сомнения, но, с другой стороны, эти 60 окажут немалое влияние на ход выборов президента в среду.
Сердечный привет всем вам от нас всех.
Твой Ф. Э.
27 июня Вчера не отослал письма, помешало появление Б. Карпелеса. За последние три дня: 1) некий X. фон Герлах из Берлина, 2) Либкнехт, 3) Карпелес, 4) сегодня - проф. Тённис из Киля, а позавчера еще и Генделевский вечер. Вот тут и работай!
OTTO ВАКСУ В БЕРЛИН [Черновик] [Лондон, конец июня - начало июля 1894 г.]
Майору Ваксу
К сожалению, при существующем положении в партии его сотрудничество в «Volk» вынудило меня к некоторой сдержанности. Не из-за направления этой газеты. Для чисто личных отношений это не имело бы большого значения, но в недавнем прошлом ее главный редактор г-н Обервиндер играл в социал-демократической партии и вокруг нее такую роль, что и по отношению к его сотрудникам от нас безусловно требуется известная сдержанность.
При этом мне, конечно, не приходит в голову сомневаться в доброй воле этих лиц и требовать, чтобы эти сотрудники г-на Обервиндера принимали на веру все то, что мы о нем знаем.
Каждая общественная группа имеет, как Вы знаете, свой собственный кодекс чести, и для пас, социал-демократов, в данном случае затронут именно этот вопрос.
БОРИСУ НАУМОВИЧУ КРИЧЕВСКОМУ В ВЕГГИС [Черновик] [Лондон, июль 1894 г.]
Г-ну д-ру Кричевскому. Веггис
1) Вы пишете: «О намерении Веры Засулич и Плеханова нам, конечно, было известно задолго до 10 мая, но только из третьих рук». Эти «третьи руки» принадлежали г-ну И. Блюменфельду, адрес которого - 3, Chemin de la Roseraie, Geneve, указан на обложке Вашего издания «Наемного труда и капитала» в качестве единственного адреса. Именно по этому адресу (поскольку никакой другой не указан) должны, согласно этому объявлению, направляться даже денежные взносы на издание «Эрфуртской программы» Каутского. Следовательно, если Вера Засулич и Плеханов сделали соответствующее заявление по этому единственному официальному адресу вашей «Библиотеки», то этого было совершенно достаточно; таким образом, говорить о сообщении из третьих рук - просто ребяческий, анархистский иезуитизм.
2) Коль скоро Вы это сообщение получили, Вы тем более были обязаны обратиться опять-таки ко мне, как к единственному лицу, имеющему право решить спор между двумя претендентами. Вы этого не сделали, заранее зная, каков будет мой ответ, поскольку Вы хотели нечестным путем обойти Веру Засулич и Плеханова и рассчитывали на то, что я примирюсь с этим как с совершившимся фактом. Но Вы целиком просчитались, потому что вообще утратили ощущение эпохи и воображаете, что на современной стадии развития как европейского, так и русского социалистического движения все еще можно с расчетом на успех пускать в ход старые бакунистско-нечаевские, бесстыдные и лживые приемы.
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 4 июля 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогая Лёр!
Тусси пишет, что жара в Париже мешает свободной деятельности ее рассудка и в доказательство вкладывает в письмо 4 почтовых марки по 25 сантимов каждая. Я поверил бы в это и без того! Во всяком случае, возвращаю марки тебе, так как она может уехать до того, как они придут.
Я сказал Либкнехту, что письма Поля - это самое лучшее во всем «Vorwarts», но он не верит. Тем не менее это правда, его сегодняшнее письмо о Карно опять очень хорошее, спокойное и ясное суждение, а не судорожные заметки, которыми «Vorwarts» так любит разражаться по поводу английской и французской политики.
Не можешь ли ты прислать мне несколько номеров «Petite Republique»? Как раз сейчас Жоресы и Мильераны проходят испытание и мне очень интересно посмотреть, как они себя ведут**. Нельзя сказать, чтобы мое доверие к их уму, в отношении как политики, так и экономики, возросло, но я буду только очень рад, если они смогут доказать мою неправоту.
Либкнехт уехал в понедельник вечером, ему нужно было выступать во вторник в Ахене.
Десять листов третьего тома «Капитала», которые мы послали в Петербург для перевода, вернулись вчера с пометкой «запрещено!».
Пора кончать - мне нужно сделать еще один лист корректуры, а затем поехать в город.
Привет всем вам.
Всегда твой Ф. Энгельс
21:41 22.08.2015
ЛЮДВИГУ ШОРЛЕММЕРУ В ДАРМШТАДТ Лондон, 5 июля 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Шорлеммер!
Теперь, после того как последняя часть рукописи III тома «Капитала» находится в типографии, я опять смог немного заняться Вашими делами и отвечаю с большим опозданием на Ваше письмо от 25 апреля.
С продолжением большого труда, изданного Фивегом, а также в отношении всех остальных работ Карла, находящихся в этом издательстве, имеется одна загвоздка. Я тогда в Манчестере ознакомился с договорами: в них указано, что в случае смерти Карла до окончания всех этих работ Фивег может поручить их завершение другому автору по своему усмотрению. Этим объясняется, почему он ничего не дает о себе знать и избегает переговоров об издании посмертных работ Карла: он явно хочет сохранить за собой полную свободу действий.
Дальнейшей выплаты гонорара от него также нечего ждать, ибо 1) он платит, согласно договору, только за готовую к печати рукопись, и, следовательно, не за неоконченные работы и 2) за повторные издания, печатающиеся без изменений, он тоже не платит.
Словом, Фивег может делать все, что пожелает, и если V том появится, то - во всяком случае в немецком издании - как работа другого автора.
Рукопись Карла по истории химии Зибольд, как он мне пишет, еще не мог подготовить к печати из-за затянувшейся болезни; и английский перевод еще не готов229. Бедняге очень не везет со здоровьем, его нервы опять совершенно расшатаны; чтобы поправиться, он нуждается в продолжительном отдыхе и свежем воздухе. Что касается денежных дел, то Вы можете быть спокойны: они в-надежных руках; положение таково, что и тут все нити в руках Роско, и придется, в конце концов, удовлетвориться теми данными, которые он представит об оплате работы по просмотру текста и т. п. Роско, возможно, слегка облегчил себе задачу, вступив в переговоры непосредственно с Зибольдом, а не со мной, как обещал, но большой разницы это не составит, и мне ведь все равно пришлось бы для разрешения всех вопросов отослать его к Зибольду и Клепшу, а самому в конечном счете тоже довольствоваться его заверениями. Все дело в том, что при нынешнем быстром развитии химии всякий учебник, если его постоянно не пересматривать, устаревает уже через год, и поэтому в учебной литературе как в глазах издателя, так и в глазах публики прав оказывается тот, кто остался в живых.
Я надеялся этим летом снова побывать в Германии, но не смогу, так как мне именно в летние месяцы нужно будет ввиду обстоятельств, связанных с наймом дома, находиться неподалеку от Лондона, чтобы в случае надобности всегда иметь возможность приехать, и я даже сам еще не знаю, когда вообще мне удастся выехать хоть ненадолго к морю. Эти дела я в сущности должен был уладить еще в прошлом году, но тогда я упустил подходящее время, пока был на континенте, а когда вернулся, было уже поздно.
В ближайшее время Вы сможете прочесть в «Neue Zeit» две главы из третьего тома «Капитала», может быть, там появится и кое-что мое.
В понедельник отсюда уехал Либкнехт, он пробыл здесь больше недели.
Жара стоит сильная, у вас, вероятно, тоже; в Париже, наверное, совершенно нестерпимо.
Сердечный привет от Вашего Ф. Энгельса
В РЕДАКЦИЮ ЖУРНАЛА «DIE NEUE ZEIT»
В ШТУТГАРТ [Лондон], 9 июля 1894 г.
По поручению г-на К. Каутского и согласно его запросу из Хирзау от 7 июля 1894 г. сообщаю Вам, что в главе 23 «Капитала», стр. 359, строки 9-10 сверху, следует читать: «Welchen Rohprofit es ihm als fungierendes Kapital... abwirft» [«Какую валовую прибыль он приносит ему как функционирующей капитал»]. Точно так же и на стр. 368, строка 3 сверху, выражение «fungierendes Kapital» [«функционирующий капитал»] правильно.
Далее, на стр. 363, строка 14 сверху, в фразе: «in Form von denen das gesamte Kapital, abgesehen von dem in Geld existierenden relativ kleinen Teil desselben, vorhanden ist» [«в форме которых существует весь капитал, за исключением относительно небольшой его части, существующей в виде денег»] можно, конечно, после «desselben» [«его части»] поставить запятую, благодаря чему содержание станет яснее.
Очень рад, что заметили опечатку на стр. 359, где вместо «fungierendes» [«функционирующий»] напечатано было «fungierendem» [«функционирующему»]. Передайте, пожалуйста, К. Каутскому мою большую благодарность за это.
Преданный Вам Ф. Энгельс
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ Лондон, 16 июля 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. VV.
Дорогой Барон!
Одновременно с сегодняшним письмом отправляю заказной бандеролью в редакцию «Neue Zeit», Furthbachstrasse, 12 свою статью о первоначальном христианстве. Это письмо пойдет туда же, так как у меня нет точного адреса в Хирзау, и я не знаю, сколько ты там еще пробудешь.
Так как рукопись очень неразборчива и в ней много поправок, то я был бы очень рад, если бы ты прислал мне ее корректуру в гранках. При такой обширной теме возможны, конечно, кое-какие мелкие изменения или дополнения.
В том месте из 23 главы «Капитала», действительно, была описка, и за то, что ты обратил на нее мое внимание, я тебе очень признателен.
Из-за всякого рода дел я сейчас не могу уехать отсюда, надеюсь, что в начале августа смогу поехать к морю; с поездкой на континент в этом году ничего не выйдет. Сейчас - дождь буквально не перестает лить.
Сердечный привет всем вам от нас всех.
Твой Ф. Э.
ВИКТОРУ АДЛЕРУ В ВЕНУ Лондон, 17 июля 1894 г.
Дорогой Виктор!
Я рад, что эти несколько марок пришлись тебе так кстати; надеюсь, ты употребишь их на то, чтобы обеспечить себе абсолютно необходимый покой и отдых в деревне. Ты непременно должен уехать, после тюремных испытаний тебе нужнее всего восстановить свои силы.
Ты сам говоришь, что чувствуешь себя утомленным, и это, право, не удивительно; итак, как только выйдешь на свободу, - сейчас же в деревню! Для полного восстановления здоровья твоей жены это тоже самое лучшее.
Дополненная глава в «Анти-Дюринге» (это - только расширенный вариант уже имевшейся главы) принадлежит Марксу, моя работа свелась лишь к переписке и редактированию.
Из третьего тома набрано около 36 листов, всего же будет, наверное, больше 50. Так как Мейснер весьма заинтересован в том, чтобы выпустить его в сентябре, то к этому сроку все, вероятно, будет завершено.
Поздравляю вас с собственной ежедневной газетой и заранее ей радуюсь. Нужно же, на самом деле, показать этому несносному «Vorwarts», «как это делается». Тогда они вынуждены будут последовать этому примеру. Правда, когда ты в тюрьме, то по «Arbeiter-Zeitung» иногда тоже можно заметить, что и у вас есть непригодные люди, которые пробираются туда, где им вовсе не место. Но когда будет ежедневная газета, тебе уже, естественно, придется ограничить свою ораторскую деятельность немногими выступлениями в имеющие решающее значение моменты, и поэтому ты будешь реже попадать за решетку; а в самой газете все равно не обойтись без редактора для отсидки, козла отпущения, который отвечает за грехи редакции.
К тому же в данный момент у вас, в Вене, почва лучше подготовлена для ежедневной газеты, чем в Берлине. Вы находитесь в обстановке нарастающего политического движения; избирательная реформа вам обеспечена, и уже сама борьба за достижение подобной цели, за непосредственный политический прогресс является огромным преимуществом вашей газеты; но избирательная реформа - лишь тот толчок, который сдвинет камень с места, и должна повлечь за собой другие уступки в отношении печати, союзов, собраний, судебной практики и т. д. Короче говоря, вы ведете наступление и притом такое, которое с самого начала вселяет уверенность в победе. Напротив, во Франции, Германии, Италии наши находятся в состоянии обороны, которая даже не всегда позволяет надеяться на успех, и должны выдерживать натиск реакции, которая все сильнее сплачивается, объединяя самые различные партии.
Это доказывает - по крайней мере в Германии, - что наши действительно стали крупной силой в стране, а во Франции - что на этой взрыхленной революциями почве наших, во всяком случае, считают крупной силой. Но при всем этом ваше положение в данный момент более благоприятно для борьбы: вы ведете наступление, шаг за шагом завоевываете почву, и каждый новый отвоеванный и занятый участок не только укрепляет ваше положение, но и дает вам крупные новые подкрепления. При вашей примитивной конституционной системе рабочие могут завоевать, во всяком случае, еще некоторые позиции - из тех, которые должна была бы завоевать буржуазия - и притом легальным путем, то есть путем, который является для них самих политической школой. И в Германии тоже имеются еще такие незавоеванные позиции, но мы займем их только тогда, когда будет дан толчок извне. Его сможет дать страна, где в результате соединения старых феодальных, бюрократических, полицейских форм с более или менее современными буржуазными учреждениями у первых остается такой значительный перевес, что обстановка чревата невероятными осложнениями. И в таком счастливом положении находитесь вы, тем более счастливом, что ваше рабочее движение обладает достаточной широтой и силой, чтобы сыграть здесь решающую роль и тем самым, как я надеюсь, дать Германии, Франции и Италии толчок, необходимый там для того, чтобы снова на время расколоть образующуюся слишком рано «одну реакционную массу» и на место хронического реакционного гнета вызвать к жизни некоторые буржуазные реформы, обеспечивающие свободу для движения масс. Только тогда, когда вы завоюете - все равно какую - избирательную реформу, только тогда агитация против трехклассной системы выборов в Пруссии приобретет какой-то смысл. И уже сейчас тот факт, что в Австрии намечается какая-то избирательная реформа, укрепил в Германии находившееся там под угрозой всеобщее избирательное право. Итак - на вас в настоящий момент возложена историческая миссия очень большого значения. Вы должны составить авангард европейского пролетариата, открыть общее наступление, которое, надо надеяться, не остановится до тех пор, пока мы не одержим победу по всей линии; ты же должен вести этот авангард, и если ты не отправишься немедленно в деревню и не наберешься там как следует новых сил, то пренебрежешь своим первейшим долгом.
А этот долг представляется тем серьезнее, чем больше думаешь о единственных соперниках, которые могли бы у вас оспаривать роль авангарда, - о французах. Ты писал Луизе, что хотел бы узнать мое мнение об этом. Я отложил это до сегодняшнего дня, так как 1) Тусси на прошлой неделе вернулась из Парижа со съезда рабочих стекольной промышленности и 2) позавчера у нас был Бонье, и я хотел сначала послушать, что они расскажут. Итак, насколько я могу судить, дело обстоит так.
Последние выборы привели в палату около 25 «социалистов» - марксистов, бруссистов, аллеманистов, бланкистов, независимых. В то же время они положили конец существовавшей до сих пор «радикальной фракции» - группе республиканцев-социалистов, как они также себя называли, - главным образом в результате того, что не были избраны все прежние вожди этой группы. Тогда около 30 ее членов, вновь попавших в парламент, объединились под руководством Мильерана и Жореса и предложили «социалистам» слиться. Это был очень правильный ход с их стороны; ведь они были не только многочисленнее старых социалистов, но и едины, тогда как последние были расколоты на n-ое число групп. Итак, они снова образовали в палате значительную группу в 50-60 человек, причем для этого им достаточно было предложить старым социалистам лишь весьма платоническую социалистическую программу, политически радикальные пункты которой, такие как общее благожелательное отношение к рабочим, уже раньше стояли в их программе, между тем как требование обобществления средств производства звучало еще только невинной музыкой будущего, которая, пожалуй, могла бы приобрести практическое значение для третьего или четвертого поколения, но никак не раньше.
А наши 25 старых социалистов обеими руками ухватились за это предложение. Они были не в состоянии выдвинуть свои условия, для этого они были слишком разобщены. Правда, у них было намерение действовать в парламенте сообща, как это уже было во время выборов, но в остальном все обособленные организации должны были продолжать существовать одна рядом с другой. Та группа, которая захотела бы поставить новым социалистам особые условия, вступила бы в конфликт с остальными. Да к тому же они не были бы настоящими французами, если бы при неожиданной перспективе увеличить свое число в палате с 25 до 55 или 60 человек не пришли бы в восторг и не упустили бы из виду грозящие в будущем опасности ради минутного кажущегося или даже действительного успеха. Какого черта немцы так хвастаются своими 44, а у нас завтра же будет 55, если не 60! Франция снова занимает свое место во главе движения!
30 или 35 новых социалистов заключили с социализмом брак по расчету. Они охотно отказались бы от этого, но для них было самым разумным решиться на такой шаг. Они понимают, что никак не смогут продержаться без рабочих и волей-неволей должны к ним примкнуть. Но вначале это присоединение было вполне добровольным не для всех, а для некоторых оно, несомненно, осталось недобровольным и до сих пор.
Из видных представителей один из самых толковых и, я полагаю также, самых откровенных это - Мильеран, но боюсь, что некоторые буржуазно-юридические предрассудки засели у него в голове крепче, чем он сам подозревает. В политическом отношении он самый дельный человек из всей группы. Жорес - профессор, доктринер, который упивается своими речами и которому палата внимает охотнее, чем Геду или Вайяну, так как он все же более сродни господам из большинства. Я думаю, что у него честное намерение сделаться настоящим социалистом, но ты ведь знаешь, что жажда подвигов у этих неофитов прямо пропорциональна их непониманию вещей, а последнее у Жореса очень велико. Поэтому-то и могло случиться, что Жорес в Париже внес в палату в качестве социалистического точно такое же предложение, какое граф Каниц внес в Берлине в интересах юнкеров: введение государственной монополии на ввоз хлеба из-за границы в целях повышения цен на зерно. И так как у старых социалистов в палате невежество в экономических вопросах тоже довольно велико - после поражения Лафарга в Лилле в палате нет никого, кто бы что-нибудь в них понимал, - то Гед не мог себе отказать в том, чтобы выступить в защиту хотя бы части этого предложения, как «социалистического» и направленного против «спекуляции». Уничтожить «спекуляцию» посредством передачи хлебной торговли в руки правительства и правительственной партии, состоящих из мошенниковпанамистов, это поистине блестящая социалистическая идея! Об этом колоссальном промахе я также откровенно высказал свое мнение этим господам через Бонье и Лафарга.
Далее я заявил им: слияние - вместо простого союза - с новыми социалистами было, пожалуй, неизбежным. Но тогда не упускайте из виду, что тут налицо буржуазные элементы, с которыми вы, может быть, вступите в конфликт по принципиальным вопросам, и что, следовательно, разрыв может стать неизбежным. Будьте готовы к этому, и тогда в случае необходимости может быть легко совершен переход к простому союзу, и вы не наделаете глупостей, будучи застигнутыми врасплох. И в первую очередь, если люди в объединенной фракции внесут предложения, с которыми вы не можете согласиться, и против вас будет большинство, - сохраните за собой право не только воздерживаться от выступлений в их защиту в палате, но и право обосновывать свое отрицательное мнение в своей печати, даже если во имя единства вам придется голосовать за эти предложения. - Ну что ж, посмотрим, помогут ли эти советы.
Итак, с одной стороны - новые социалисты, навязавшие различным группам старых социалистов известного рода единство. С другой стороны, люди за границей никак не возьмут в толк, как это вдруг «из ничего» возникла группа в 60 человек и как это главные ораторы этой группы, Мильеран и Жорес, были до сих пор известны не как социалисты. Отсюда и совершенно естественное сомнение в подлинной чистоте этих 60, особенно после того блестящего впечатления, которое французские делегаты произвели в Цюрихе.
Между тем различные секты под сурдинку спокойно продолжают интриговать и враждовать между собой. Особенно жалуются марксисты на Вайяна, который совершает множество пропагандистских поездок по провинции и якобы распространяет там по их адресу всякого рода ложные измышления. Раньше Вайян почти всегда шел вместе с марксистами. Но 1) он как ортодоксальный член бланкистской партии проводит постановления партии при всех обстоятельствах, а между бланкистами и марксистами вот уже два года как тянется распря и 2) в его избирательном округе много поссибилистов, они ему нужны, и это отчасти объясняет его уклон в их сторону.
Очень возможно, что новые реакционные мероприятия во Франции послужат для новых социалистов дальнейшим толчком и что из этих 60 постепенно образуется подлинная социалистическая фракция. Но пока этого еще нет, и все может еще сложиться иначе.
Здесь все та же старая английская рутина. Экономическое и политическое развитие все больше и больше подталкивает массы английских рабочих в нашу сторону, но пока эти отвыкшие от всякого теоретического мышления, никогда не видящие дальше собственного носа «практики» придут к сознанию своих собственных чувств и потребностей, могут пройти годы, если только они прямо носом не наткнутся на это. А между тем среди «вождей» процветает политическое шулерство по буржуазно-парламентскому образцу, и здесь ежедневно совершаются новые чудеса.
Людвиг сегодня сдает экзамен, чтобы стать членом Королевского медицинского общества (а не оставаться простым лиценциатом). Это продолжается две недели. Затем мы, надеюсь, скоро сможем отправиться к морю - в этом году обстоятельства, связанные с наймом дома, не позволяют мне покинуть Англию.
Луиза шлет сердечный привет, она говорит, что и не думала сердиться; ты скоро узнаешь, почему еще не получил ответа.
Сердечный привет твоей жене, Адельгейде, Поппу и всем друзьям.
Твой Ф. Э.
ЮЛИУСУ МОТТЕЛЕРУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 21 июля 1894 г.
Дорогой Юлиус!
Прилагаю письмо Зигеля, содержание которого я должен тебе сообщить. Я написал Правлению относительно 300 марок. Если бы ты мог сделать что-нибудь для этих людей здесь в Обществе или каким-нибудь другим способом, это было бы добрым делом. Я послал им пока фунт стерлингов.
Сердечный привет твоей жене. У нас в семье траур. Умерла канарейка, сидя на четырех яичках, наверно, от удара.
Твой Ф. Э.
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ Лондон, 28 июля 1894 г.
Дорогой Барон!
С печатанием статьи можно не спешить. После того как я прочту корректуру, ты можешь печатать, когда хочешь, в сентябре или даже в октябре. Я интересовался этой темой с 1841 г., когда прочел лекцию Ф. Бенари об «Откровении». С той поры мне стало ясно, что это самая древняя и самая важная книга «Нового завета». После такого 53-летнего вынашивания с выпуском в свет нечего особенно спешить.
Что касается твоих вопросов, то: 1) Может быть, я неточно выразился, но я ни в коем случае не выделяю мелких крестьян и сельских рабов в качестве первых последователей христианства, а лишь называю их в числе тех классов, среди которых христианство могло рассчитывать найти сторонников. А к последним они безусловно принадлежали, в особенности во II и III веках. В том же, что христианство со времени своего первого распространения из Иудеи в северную Сирию и Малую Азию и далее в Грецию, Египет и Италию начало развиваться и нашло первые группы последователей в городах, нет никакого сомнения.
2) Относится ли тысячелетнее царство к здешнему миру или к потустороннему? Все зависит от того, как это понимать.
Я называю потусторонним то, что после смерти. На этот счет «Откровение» не оставляет никаких сомнений: тысячелетнее царство будет только для мучеников и разве еще для тех христиан, при жизни которых оно наступит; поэтому для последних оно - в здешнем мире, тогда как для мучеников, которые для этого должны воскреснуть, - в потустороннем. Таким образом - это старая история: за свои деньги можешь выбирать! Решающим для меня является то, что все это невозможно без представления о бессмертии и веры в потустороннее воздаяние и возмездие. И еще менее к здешнему миру относится новый Иерусалим, который должен возникнуть после тысячелетнего царства и страшного суда.
Согласно же так называемым посланиям Павла, находящимся в живых верующим при втором пришествии Христа предстоит «преображение», «превращение» из смертных в бессмертные.
Само собой понятно, что при этом тысячелетнее царство изображалось в земных красках.
Даже «Откровение» не может довольствоваться небесным блаженством, состоящим в том, чтобы восседать голым задом на сыром облаке, бряцать на арфе более или менее обагренной кровью рукой и распевать хоралы во веки веков.
Предисловие к третьему тому 1) еще не написано и 2) я не могу тебе его дать. Решение вопроса о норме прибыли в связи с ценой и о распределении цен может быть дано на подобающем уровне лишь в самой книге.
Во всей Америке нельзя найти ни одного толкового корреспондента, кроме Зорге и Шлютера, потому что немцы там упрямо держатся той же сектантской позиции по отношению к рабочей массе, на которой так упорно стоит здесь Социал-демократическая федерация. Вместо того чтобы разглядеть в движении американцев элемент, который толкает его вперед и должен в конце концов привести его, пусть даже ложными и окольными путями, к тем же выводам, какие были привезены ими самими из Европы, они видят в этом движении только ложные пути, презрительно взирают с высоты своего величия на глупых слепых американцев, кичатся превосходством своей ортодоксальности, отталкивают американцев, вместо того чтобы привлекать их, и сами поэтому остаются маленькой немощной сектой. Потому-то и литераторы их погрязли в мире чистой идеологии и все отношения истолковывают извращенно и узко. Гепнер всегда был человечком, который жил в мире фантазий, когда же он становится сентиментальным, то творит нечто неописуемое.
Я как-то читал его комедию; смешные моменты довольно хороши, но серьезные, любовные сцены - невероятны, можно умереть со смеху.
Сердечный привет всем вам от нас всех.
Твой Ф. Э.
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 28 июля 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогая Лёр!
Сегодня утром получил письмо от Поля, но как ни признателен я ему за это, твое письмо пришло раньше и первым требует внимания к себе; действительно, всю неделю я пытался выбрать время, чтобы написать письмо, и каждый раз мне мешало бесконечное число бесконечно разнообразных дел. Дело в том, что я не уверен, смогу ли продолжать жить и дальше в доме № 122; мне следовало уладить это еще в прошлом году, но я развлекался на континенте и теперь оказался перед дилеммой: либо получить весь дом после капитального ремонта, либо искать другой. Я занимался обоими вариантами и, быть может, через несколько недель буду знать, где я буду, или по крайней мере, где я должен буду жить.
Ты спрашиваешь о Пумпс. За последние месяцы я почти ничего не знаю о них. Перси лишился своей конторы на острове Уайт или сам отказался от нее в пользу братьев. Он истратил много денег (чужих), но уговорил меня быть поручителем при получении им займа, который дал бы ему возможность найти другую контору в той же отрасли, что, по его словам, позволит ему этот заем выплатить. Вдруг в июне он известил меня, что в результате какогото семейного соглашения намеревается продать с торгов всю свою обстановку и возвратиться в Лондон. В ответ на мои возражения мне было сказано, что теперь уже слишком поздно и план должен быть осуществлен. Затем я слышал, что они были в какой-то школе в Кенте, где учится их маленький сын, и наконец в прошлый понедельник они приехали сюда. Насколько я смог узнать, семейное соглашение оказалось чистейшей фикцией, по крайней мере он остается в том же беспомощном положении, что и раньше. После всего того, ч,то я для них сделал, я не склонен спокойно терпеть подобное отношение и принимаю их не очень-то тепло. Что Перси собирается делать и чем все это должно кончиться, мне неизвестно. Дети в различных школах. Лили в Херн-Бей и, говорят, учится хорошо; мальчик - недалеко от Ситтингборна, он очень хрупок и опять болел, когда Пумпс была там на прошлой неделе. Младшая девочка находится с ними.
Спасибо за статью Жореса в «Revue so..aliste» ( Ж. Жорес. «Введение к книге Бенуа Малона «Социальная мораль»»); она, насколько я могу судить, кажется ужасно поверхностной, но, в конце концов, похоже, что этот человек кое-чему учился, так что не будем терять надежды. «Petite Republique», действительно, невероятно тяжело читать как из-за сухости изложения, так и из-за так называемых сообщений о событиях, и ты не удивишься, узнав, что у меня больше нет страстного желания иметь ее, разве только когда она помещает действительные новости, настоящие сообщения или статьи Жореса (за эволюцией которого я слежу с интересом) и Мильерана. Разглагольствования же господ Руане, Фурньера, Вивиани и т. д. нисколько не трогают меня.
Я по-настоящему благодарен «Ere nouvelle» за данную тебе возможность восстановить на французском языке «Манифест», поскольку в опубликованном в «So..aliste» тексте в тех местах, где парижский текст пересмотрен в интересах как французского языка, так и авторов «Манифеста», значительно сужен смысл некоторых понятий. Разумеется, я буду очень рад, если вам удастся добиться перепечатки «Манифеста» возможно чаще.
Передай Полю мои поздравления в связи с приобретением Делаграва. Черт возьми, пусть это поведет к дальнейшим успехам!
Куда я собираюсь ехать этим летом? Увы, всякая надежда поехать в Ле-Перрё рухнула изза этого прекрасного нового закона! А самое худшее заключается в том, что на этот раз старая поговорка английских юристов стала применимой к Франции: закон есть закон, но что сделают из него судьи, мы не знаем. Мне кажется, правительству не понадобится много времени, чтобы увидеть, что этот закон создает прецедент для его применения к социалистам и включения в сферу его действия социалистов, называя их анархистами. Кассационный суд вполне способен на это. Германский закон против социалистов 13 лет не позволял мне ехать в Германию; будем надеяться, что действие нового закона не продлится столько, чтобы помешать мне еще раз в моей жизни побывать во Франции.
Поль совсем не разделяет того энтузиазма по поводу положения во Франции, который проявляет милейший Бонье, рассматривающий все эти прения - как результат, так и весь ход их - как несомненный триумф французских социалистов; он, кажется, видит события до некоторой степени в розовом свете. Все же главным достижением я считаю несомненное доказательство того, что наша партия является единственной подлинной и серьезной оппозиционной партией как во Франции, так и в Германии; доказано также и то, что мнимая оппозиция французских радикалов не более серьезна, чем оппозиция германских Рихтеров и К°.
Отсюда вытекает, по словам Поля, неизбежное укрепление подлинного союза всех социалистических элементов; а начавшиеся теперь преследования ускорят этот процесс. И если это объединение под эгидой Жореса, Мильерана и К° и их группы будет означать снижение уровня официальных выступлений от имени партии, понижение теоретического и политического уровня, то это, что ясно понимает также Поль, - лишь следствие прежнего увлечения революционной фразеологией, и следствие совершенно неизбежное.
Привет от Луизы. Фрейбергер, который шлет сердечный привет, только что сдав экзамен, стал членом Королевского медицинского общества.
Привет Полю.
Всегда твой Ф. Э.
ФИЛИППО ТУРАТИ В МИЛАН Лондон, 31 июля 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Турати!
На этих днях сюда прибыл некий г-н Паскуали, утверждающий, что он подвергся изгнанию из-за сицилийских дел и был вынужден покинуть Париж, где он находился в качестве корреспондента «Punto Nero» (с разрешения редакции), но где ему постоянно угрожали полицейские преследования.
В Турине он был пастором, то ли проповедником, то ли миссионером английской секты баптистов; он показал мне письмо своего церковного начальника, в котором сообщается о его смещении с этой должности из-за социалистических взглядов.
Ему понадобится помощь, ибо, если даже предположить, что он серьезно ищет работу, он же все равно не знает ни слова по-английски.
В настоящее время в Англии, как и в других странах, мы сталкиваемся с весьма странными историями, в которых замешаны бывшие священнослужители христианской, иудейской и прочих религий. Поэтому Вы очень обяжете меня и здешних наших друзей, если сообщите нам какие-либо сведения об этом господине, утверждающем, будто он знаком с Вами. Действительно ли он был изгнан из Италии? Действительно ли был вынужден покинуть Париж, чтобы избежать преследований?
Правда ли, что он играл какую-то роль в событиях в Сицилии и в социалистическом движении в Италии вообще, и если да, то какую?
Привет Вам и г-же Анне от Луизы Каутской-Фрейбергер и от меня.
Преданный Вам Ф. Энгельс
ВИКТОРУ АДЛЕРУ В ВЕНУ Лондон, 4 августа 1894 г.
Дорогой Виктор!
Прилагаемое письмо было оставлено здесь для меня вместе с пакетом и анонимной припиской на обороте. Вероятно, от анархиста филолога Неттлау.... Что делать с пакетом, ты уж сам решишь.
Я просил Черного передать вам вторичную просьбу испанского Национального совета послать к их съезду, который должен состояться 29 августа, короткое приветствие на испанском или французском языке. Для верности повторяю это еще раз.
ПАБЛО ИГЛЕСИАСУ В МАДРИД [Черновик] [Лондон, между 9 и 14 августа 1894 г.]
Дорогой Иглесиас!
Получил твои письма от 8 июня и 27 июля. По поводу вашего съезда я написал в Берлин (ответ положительный) и в Вену (ответа пока нет); написал также здешней Социалдемократической федерации7 (секретарь Г. У. Ли), Независимой рабочей партии6 (секретарь Том Манн) и рабочим газовых предприятий (секретарь У. Торн, товарищ Эвелинг - член исполнительного совета), они все пошлют вам по нескольку строк. Далее - постоянному Парламентскому комитету конгресса тред-юнионов (секретарь Фенвик, член парламента), Лиге борьбы за восьмичасовой рабочий день (секретарь Шеридан - напишут вам наверняка) и Фабианскому обществу (секретарь Э. Р. Пиз), от которого ответа не получил.
Из этого перечня ты получишь представление о раздробленности, соперничестве и личных склоках, которые украшают здешнее рабочее движение. Суди сам: в понедельник, 6-го этого месяца, состоялась конференция Социал-демократической федерации. На ней было предложено, чтобы на предстоящих парламентских выборах Социал-демократическая федерация поддержала кандидатов Независимой партии, если они открыто объявят себя социалистами. Это было отвергнуто. Однако если «независимые» откажутся голосовать за кандидатов Федерации и поддерживать их, то их сочтут предателями! Далее, конференция Социалдемократической федерации постановила, что так как Лондонский международный конгресс 1896 г. будет не чисто социалистическим, то она, Социал-демократическая федерация, созовет исключительно социалистический международный конгресс, который соберется за три дня до общего рабочего конгресса!! Что скажут социалисты других наций? Все это, как и многое другое, хотя не имеет практического значения, но представляет собой попытки различных групп использовать в своих частных интересах кампанию по созыву и работу международного конгресса. Пока все окончательно не определится, лучше не придавать в печати этому слишком большого значения. При всем том движение среди рабочих масс идет вперед, идея социализации средств производства все более и более завоевывает почву, и настанет день, когда сознательные массы вышвырнут вон всех интриганов и подкупленных лидеров.
Товарищ Элеонора Маркс-Эвелинг помещает каждую неделю в «Workman`s Times» сообщения о развитии международного движения. Ты хорошо сделал бы, если бы по возможности высылал ей «El So..alista», она понимает по-испански. Адресуй его: Элеоноре Маркс- Эвелинг и т. д.
Будь здоров. Тебя крепко обнимает твой старый и верный друг.
ЭДУАРДУ БЕРНШТЕЙНУ В БРОДСТЭРС Истборн, 14 августа 1894 г.
4, Royal Parade Дорогой Эде!
Мы здесь удачно разместились и пока, то есть с половины третьего, очень довольны также и обслуживанием; хотим надеяться, что так будет продолжаться.
Мне очень любопытно, будет ли реагировать Либкнехт на твои язвительные намеки по поводу Арндта и как именно. Это дело не должно бы пройти бесследно; посмотрим, что будет дальше. Человеку, который так вел себя в Цюрихе, не место в «Vorwarts».
Твоего текстильщика я отослал тебе обратно. Сплошное крючкотворство. Если действовать на подобной юридической почве, то нужно предварительно заручиться союзниками, не то оскандалишься.
Что касается Социал-демократической федерации и ее особого конгресса, то я уже сообщил об этом в Испанию и сообщу также в Италию и Париж, но прошу наших пока не поднимать шума вокруг этого. Одно из двух: либо Социал-демократическая федерация выпустит теперь циркуляр, чтобы обосновать свою резолюцию и развернуть агитацию в соответствующем духе, либо же со всей историей можно будет покончить путем простого заявления в континентальной печати, что на такой конгресс вообще не будут посланы делегаты. Но если появится циркуляр, он будет повсюду официально обсуждаться, и это было бы гораздо лучше.
Господа из Социал-демократической федерации, вероятно, пронюхали, что Парламентский комитет собирается (как уже давно поговаривают) превратить конгресс 1896 г. в конгресс чисто тред-юнионистский и сделать для этого все необходимое в Норидже, - и явно захотели перехватить у Парламентского комитета инициативу. Эти проектики легко могут привести к тому, что на континенте скажут: ни тот, ни другой конгресс не соответствуют такому, какой вы должны созвать, а так как такой конгресс вы созвать не хотите, то мы поедем куда-нибудь в другое место, а вы сами разбирайтесь в своих дрязгах.
Глупость, которую проявляет Социал-демократическая федерация, принимая одновременно решение о кандидатах Независимой рабочей партии, даже если они объявят себя социалистами, непостижима. Старая история: либо вы социалисты, и тогда вы должны состоять в Социал-демократической федерации, либо вы не хотите быть в Социалдемократической федерации, и тогда вы не социалисты. Но что континентальные рабочие, сопоставив эти два решения, потеряют всякую охоту иметь дело с конгрессом, намечаемым Социал-демократической федерацией, - это, по-видимому, этим людям совсем невдомек.
Впрочем, все это меня мало волнует - до конгресса еще немало воды утечет в Темзе, произойдет многое такое, что ни в качественном, ни в количественном отношении еще нельзя учесть.
Августу я тоже напишу обо всех этих делах, в том числе об Арндте.
Сердечный привет Гине, Эрнсту, Кете ( жене и приемным детям Бернштейна) и тебе самому от Луизы, Людвига и твоего Ф. Э.
А Мендельсоны тоже в Бродстэрсе?
ТОМАСУ КЛАРКУ В ЛОНДОНЕ [Черновик] [Лондон, не ранее 15 августа 1894 г.]
Исходя из многолетнего личного знакомства, я считаю г-на С. Мендельсона человеком порядочным, достойным доверия. На Вашем месте я без колебаний сдал бы ему то помещение, о котором Вы упоминаете.
ФИЛИППО ТУРАТИ В МИЛАН Истборн, 16 августа 1894 г.
4, Royal Parade Дорогой гражданин Турати!
Бесконечно благодарен Вам за тот труд, который Вы с такой готовностью взяли на себя в отношении Паскуали. К счастью, «надоеда первой степени» перестал беспокоить нашу сферу. В мое время в Милане говорили о тех, кто из-за растраты денег удирал в Швейцарию: он отправился в Варез; Паскуали отправился в Эдинбург, где он, по всей вероятности, будет искать счастья. Он известил меня о своем посещении «вместе с моей женой и с моим маленьким Марксом Гулиельмо»; но так и не появился, а когда один из наших друзей зашел к нему на квартиру, то ему сообщили, что г-н Паскуали уехал со своей семьей в Эдинбург. Вероятно, кое-кто из «христианских социалистов», которых здесь изрядное количество, а кроме того из членов одной религиозной секты, заинтересуется этой интересной персоной. Пожелаем ему счастливого пути!
Ваш бюст Маркса здесь не очень понравился. В этой голове мало сходства с Марксом и слишком много с Гарибальди. Кроме того, даже если бы бюст и был похож, было бы трудно найти покупателей для него за пределами Италии. В Париже только что сделали довольно крупный медальон, который стараются распродать, а в Германии, Австрии и Швейцарии такое множество гипсовых Марксов, что их никак н
21:51 22.08.2015
никак не могут продать.
Ваш закон о подозрительных действительно превосходит наш закон 1878 г. и французский 1894 года. Это ссылка в административном порядке, как в России. Однако я надеюсь, что это один из тех случаев, когда оправдается немецкая пословица: не так страшен черт, как его малюют. Несомненно, что из всех европейских государств Италия является страной, где все политические болезни протекают в наиболее острой форме: с одной стороны, прямой бунт, с другой - необузданная, свирепая реакция. Но там, где Бисмарк потерпел неудачу, Криспи уж, наверное, ничего не добьется; в конце концов, в результате преследований социализм в Италии окрепнет, и я хотел бы только, чтобы этот шквал не загнал вас на время в эритрейский ад или лондонское чистилище.
Относительно Лондона. Социал-демократическая федерация, одна из пяти или шести здешних социалистических сект - программа у нее марксистская, но тактика исключительно сектантская - только что провела свою конференцию, на которой приняты две довольно важные резолюции. Первая характерна для этой федерации: было внесено предложение, чтобы федерация поддержала на предстоящих парламентских выборах кандидатуры, выставленные Независимой рабочей партией, в том случае, если эти кандидаты открыто объявят себя социалистами. - Отклонено значительным большинством голосов. Независимая рабочая партия - это конкурирующая группа, которая также включила в свою программу «обобществление средств производства» и которая является, следовательно, социалистической, хотя и не афиширует этого названия; она ставит своей целью избрание таких рабочих кандидатов, которые были бы независимы от двух партий - консерваторов и либералов. Все надеялись, что на выборах эти две группы пойдут вместе. Но федерация говорит - нет: или вы социалисты, и тогда ваше место в наших рядах; или вы отказываетесь вступить в наши ряды и составите особую группу, и тогда вы не социалисты. Каково же может быть движение с подобными элементами!
Но вот что больше касается нас: федерация после дебатов, в ходе которых подчеркивалось, что Парижский, Брюссельский и Цюрихский конгрессы не были чисто социалистическими и что для социалистов настало время освободиться от тред-юнионистского элемента (корпоративного), который не является социалистическим, вынесла формальное решение созвать в 1896 г. в Лондоне исключительно социалистический конгресс, который должен открыться за три дня до общего лондонского конгресса.
Заметьте, что группа, созывающая всех социалистов на особый конгресс, не имея на это никакого мандата, объявляет на своей упомянутой выше конференции, что группа эта насчитывает 4500 членов; но, по словам секретаря, в прошлом году по спискам членов проходило 7000 имен, а это значит, что потеряно почти столько же, сколько осталось; а другой член федерации хвастал, что за 14-летний период существования этой организации в нее вступили, а затем покинули ее ряды не менее одного миллиона членов (не считая вышеупомянутых 4500)!
Организация, которая обладает подобной силой притяжения (и отталкивания), отвергает все социалистические кандидатуры, выставленные не ею (заметьте, что в провинции Независимая рабочая партия существует в полнейшем согласии с Социал-демократической федерацией!), и которая хочет точно так же оттолкнуть тред-юнионы в тот самый момент, когда эти последние (представляющие самое широкое и благоприятное поле деятельности для нашей пропаганды), вероятно, выскажутся в Норидже во второй раз за обобществление средств производства (принято в Белфасте в 1893 г., вновь принято Лондонским советом тредюнионов в 1894 г.), - подобная организация действительно подходит для того, чтобы взять на себя инициативу в таком вопросе!
Социалисты континента, которые сейчас во всех странах объединены, сами решат, соглашаться ли им на то, чтобы их созывали на конгресс, на котором им пришлось бы принять резолюции, заранее предписывающие их линию поведения на общем конгрессе. Это может только вызвать раздражение - и справедливое - со стороны делегатов большого конгресса, представляющих группы не вполне социалистические. Зная по опыту, что эти группы в силу одного лишь факта своего участия в наших конгрессах, сами того не сознавая, вовлекаются в лоно социализма, - лучшим доказательством этого являются английские тред-юнионы - неужели мы окажемся настолько неловкими, что закроем для себя этот путь?
Вы себе представить не можете, какие интриги плетутся здесь в связи с этим конгрессом.
Говорят, Парламентский комитет конгресса тред-юнионов хочет завладеть нашим конгрессом, чтобы превратить его в исключительно тред-юнионистский конгресс, каким был здесь конгресс 1888 г., о котором К. Ладзари может Вам рассказать кое-что. Несомненно, на континенте на такую попытку ответили бы взрывом смеха. Но Социал-демократическая федерация, по-видимому, приняла все эти слухи всерьез и хочет воспользоваться ими для того, чтобы в свою очередь завладеть конгрессом и сделать из него нечто обособленное.
Ввиду того что резолюция Федерации является официальной и опубликована, о ней можно говорить в печати. Однако не следует придавать этой резолюции слишком большой вес, она, очевидно, является пробным шаром и будет иметь значение только в том случае, если ее начнут выполнять, разошлют циркуляр с приглашением и т. д. и т. д.
Привет Вам и г-же Анне от г-жи Фрейбергер и от меня.
Преданный Вам Ф. Э.
Прошу Вас рассматривать это письмо как частное и конфиденциальное.
ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛЕ-ПЕРРЁ Истборн, 22 августа 1894 г.
4, Royal Parade Дорогой Лафарг!
Мы находимся здесь в Истборне уже неделю, Луиза, ее муж и я. Мне это было совершенно необходимо, и озонированный морской воздух уже оказывает свое действие. К несчастью, со вчерашнего дня дождь идет больше, чем нам это нужно.
Ваш чек Вы получите в начале следующего месяца, как только ко мне поступят деньги.
Очень интересно узнать, как будут использовать новый закон против подозрительных.
Я отнюдь не уверен в том, что в какой-то момент его не применят против социалистов так же, как против анархистов. Но хотя отдельные лица и пострадают от него, этот закон, несомненно, будет иметь для вас такой же эффект, какой имел для немцев закон 1878 года: вы победите его и выйдете из борьбы гораздо сильнее, чем были в начале ее.
Здесь Социал-демократическая федерация, которая в течение некоторого времени, казалось, была намерена взять разумную и приемлемую линию поведения, внезапно снова вернулась к прежней гайндмановщине. На их конференции, которая состоялась в Лондоне две или три недели тому назад, делегат от Ливерпуля внес предложение, чтобы на предстоящих всеобщих выборах была оказана поддержка кандидатам Независимой рабочей партии6 при условии, что они открыто объявят себя социалистами. Вопреки всем существующим в Англии правилам ведения прений, это предложение было отклонено, и 42 голосами против 12 была принята резолюция о том, что долгом всякого социалиста является присоединение к открыто революционной социалистической организации, подобной Социал-демократической федерации (а так как Социал-демократическая федерация утверждает, что никакой другой такой организации, кроме нее, не существует, то это значит: вступление в Социалдемократическую федерацию). Что касается выборной тактики, то выработать ее было поручено комиссии, которая доложит о результатах Исполнительному комитету. Вы ведь знаете, что национализация средств производства является существенной составной частью программы Независимой рабочей партии. Таким образом, взаимная поддержка, которую две эти группы оказывали друг другу до сих пор на севере (главным образом в Ланкашире и Йоркшире), практически отвергнута Социал-демократической федерацией, которая провозглашает политику калифа Омара, сжегшего библиотеку в Александрии: либо эти книги противоречат корану, и тогда они - зло; либо они говорят то же самое, что и коран, и тогда они излишни - жгите их! И эти люди претендуют на руководство социалистическим движением в Англии!
Но есть вещи и похуже. Гайндман заявил, что пора социализму открыто отмежеваться от тред-юнионизма и что вместо конгресса с участием и социалистов и тред-юнионистов должен состояться чисто социалистический конгресс. А так как в то же время эти люди понимают, что еще слишком рано попытаться нанести прямой удар конгрессу 1896 г., то было решено, что Социал-демократическая федерация созовет исключительно социалистический конгресс, который должен собраться в Лондоне за три дня до открытия общего конгресса 1896 года.
Что скажут об этом социалисты на континенте? Поедут ли они на такой конгресс, чтобы вслед за этим отправиться на большой, на наш конгресс, будучи связаны по рукам и ногам решениями, принятыми в тесном кругу за два или три дня до этого? Захотят ли они вызвать раскол между открыто социалистическими делегатами и теми, которые еще не стали таковыми, но готовы стать? Захотят ли они дать пощечину английским тред-юнионистам, которые сделали такие успехи с тех пор как новый юнионизм толкнул их на путь, ведущий к социализму, которые в Белфасте в 1893 г. голосовали за национализацию средств производства (включенную несколько недель тому назад в политическую программу даже непокорным Лондонским советом тред-юнионов) и которые через две недели в Норидже должны будут снова высказаться по вопросу о своем отношении к нам?
Но знаете ли вы, каким образом Социал-демократическая федерация в своем годовом отчете и в речах на конференции изобразила силу своей организации, которая претендует на право изменять цюрихские резолюции (ибо это явная ревизия, извращающая цюрихскую резолюцию)? Она насчитывает 4500 членов. В прошлом году по спискам ее членов проходило 7 000 имен, таким образом, они потеряли 2500! Но что же это должно значить? - говорит Гайндман. - За 14 лет существования Социал-демократической федерации через ее ряды прошел миллион людей!! Какая организация! Из миллиона 995500 утрачены, а 4500 остались!
Вот ключ ко всем этим глупостям, непонятным без этого ключа. Мысль о конгрессе 1896 г. не дает покоя ни одной из сект, фракций, групп и т. д., составляющих то, что здесь называют организованными рабочими. Парламентский комитет конгресса тред-юнионов очень хотел бы распоряжаться на конгрессе. Уже имеются предложения включить в повестку дня конгресса тред юнионов в Норидже (сентябрь) вопрос о допуске на конгресс 1896 г. только тех английских делегатов, которые делегированы на конгресс тред-юнионов, bona fide рабочих, работающих или работавших в той отрасли, которую они представляют. При этом говорят также, что у них нет недоброго намерения распространить эту систему также и на делегатов с континента, - ведь это вызвало бы взрывы смеха, достаточно громкие, чтобы потрясти Лондон до основания. И вот Социал-демократическая федерация, которая в свою очередь думает, что пришло время, когда она подчинит себе конгресс, а при помощи конгресса и английское движение, под влиянием этих слухов, по-видимому, собирается выступить со своим собственным маленьким контрпроектом.
До настоящего времени это было только пробным шаром. Но если только Социалдемократическая федерация выпустит циркуляр с приглашением или что-нибудь подобное, это дело примет определенную форму, и партии на континенте должны будут высказаться.
Еще один вопрос. «So..aliste» жив еще или умер? С апреля мы совсем не видели его. Если вам удалось его убить, то считаете ли Вы это одним из триумфов партии во Франции?
Во всяком случае, оба месяца, сентябрь и октябрь, будут интересны. Около 5-го конгресс тред-юнионов в Норидже (в ближайшее воскресенье после испанского съезда), затем ваш съезд в Нанте, потом съезд немцев во Франкфурте 21 октября. Два последних съезда займутся вопросом о крестьянах и сельскохозяйственных рабочих. Вообще взгляды обеих национальных организаций одни и те же; только вы, непримиримые революционеры былых времен, теперь немного больше, чем немцы, склоняетесь к оппортунизму; немцы, вероятно, не будут выступать ни за какую меру, которая могла бы способствовать консервации мелкой собственности или сохранению ее от разлагающего действия капитализма. С другой стороны, с вами будут согласны в том, что не наше дело - ускорять или форсировать это разлагающее действие, и в том, что самая важная задача - это объединение мелких собственников в сельскохозяйственные ассоциации для обработки земли совместно и в крупном масштабе. Любопытно, какой из двух съездов окажется наиболее передовым в вопросах экономической теории и предложит наиболее эффективные практические средства.
Поцелуйте за меня Лауру и напомните ей, что она должна написать мне письмо. Привет от Фрейбергеров.
Преданный Вам Ф. Э.
Через несколько недель «Neue Zeit» получит мою статью относительно возникновения христианства. Третий том двигается, 43 листа сделаны, пишу предисловие.
ЭДУАРДУ БЕРНШТЕЙНУ В ЛОНДОН Истборн, 6 сентября 1894 г.
4, Royal Parade Дорогой Эде!
Шлютеру я напишу и сообщу ему, что ты очень занят и что он может перепечатать из «Neue Zeit».
С опечатками можно подождать до моего возвращения - 18 сентября. Предисловие будет готово несколько позже, но ты сможешь просмотреть его у меня перед тем, как я его отправлю. Все, что относится к норме прибыли, ты найдешь в самой книге, в предисловии об этом не будет ничего нового, а только критика других попыток решить этот вопрос.
Что касается Эдуардса, то я на твоем месте прежде всего расспросил бы Эвелингов, почему они советуют отказаться и что они знают об этом человеке; английское - «я его не знаю» можно понимать по-разному. Если ты готов пожертвовать своим временем, то было бы, конечно, хорошо, чтобы ты помешал написать статью какому-нибудь Арндту или Гайндману.
С другой стороны, сотрудничество в таких сборных изданиях, предпринимаемых ни с того ни с сего неизвестными лицами, может быть чревато различными последствиями. Этот человек не может быть на тебя в претензии, если ты его запросишь, какими еще сотрудниками он уже заручился; это позволило бы тебе составить более определенное мнение.
Пинкау я охотно пришлю свою фотографическую карточку, как только они опять у меня будут; как тебе известно, попытки Инки не увенчались успехом, а с тех пор я ни разу не снимался.
Большой привет Гине и детям от Луизы и твоего Ф. Энгельса
Фрейбергер сегодня в Лондоне на дежурстве в больнице.
ЭДУАРДУ БЕРНШТЕЙНУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], вторник, 18 сентября 1894 г.
Вернулись сюда сегодня вечером. Барон просит дать ему что-нибудь «неопубликованное» об Интернационале. Я только что перерыл старые бумаги и нашел кое-что более или менее подходящее; не сможешь ли ты зайти за этим для перевода? Судя по письму Барона, время не терпит. Завтра я буду от 10 приблизительно до 1 часа в городе, а потом опять дома, но Луиза знает, где это лежит.
Привет Гине и детям ( жене и приемным детям Бернштейна) от всех нас.
Твой Ф. Э.
14:48 23.08.2015
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ [Отрывок] [Лондон, вторая половина сентября 1894 г.]
Теперь о других вещах. Нынешний конгресс тред-юнионов245 показал явное движение вперед по сравнению с прошлогодним. Вместе с выборами в Лестере и другими симптомами это показывает, что дела в Англии продвигаются. Разумеется, здесь не может быть движения вперед без одновременного шага назад: взять, скажем, принятую в Норидже резолюцию против иммиграции иностранных рабочих; но с подобными противоречиями и несообразностями все же придется некоторое время мириться «в этой свободной стране». В конце концов наступит время, когда массы, достигнув достаточной степени сознательности, прорвут запутанную сеть интриг и сектантских склок, которыми занимаются «вожди».
Мне кажется, что война между Китаем и Японией провоцируется русским правительством, которое использует Японию как свое орудие. Но каковы бы ни были непосредственные последствия этой войны, неизбежно одно: полное крушение всей традиционной экономической системы старого Китая. Там устаревшая система сельского хозяйства, соединенного с домашней промышленностью, поддерживается искусственно, путем строгого исключения всех противодействующих элементов. Это исключение всего иностранного было частично нарушено в результате войн с англичанами и французами; ему должна положить конец нынешняя война с азиатами, соперниками, живущими в ближайшем соседстве с китайцами.
Битые на суше и на море, китайцы будут вынуждены европеизироваться, полностью открыть свои порты для торговли, строить железные дороги и фабрики и таким образом целиком разрушить ту старую систему, которая позволяла прокормить это многомиллионное население. Быстро и постоянно начнет расти избыточное население - вытесненные с земли крестьяне, которые устремятся на побережье в поисках средств к жизни в других странах. До сих пор эмигрировали тысячи, тогда захотят уехать миллионы. И тогда китайские кули будут везде - в Европе, Америке и Австралии. Они попытаются снизить заработную плату и уровень жизни наших рабочих до китайского уровня. Тогда придет время и для наших европейских рабочих. И англичане будут первыми, кто пострадает от этого вторжения и кто должен будет бороться. Я очень рассчитываю на то, что эта японо-китайская война по крайней мере на пять лет ускорит нашу победу в Европе и в огромной степени облегчит ее, потому что привлечет на нашу сторону все некапиталистические классы. В китайцах будут заинтересованы только крупные земельные собственники и фабриканты.
Статьи Поля в «Neue Zeit» в целом очень хороши ( П. Лафарг. «Классовая борьба во Франции»). Некоторые оценки исторических событий, содержащиеся в них, делают ему честь. Раскрытие причинных связей и толкование хода истории Франции после 1871 г. лучшее из всего, что я когда-либо читал; я много почерпнул оттуда для себя.
Но мотивировочная часть Нантской аграрной программы, в которой объявляется, что социалисты должны поддерживать и защищать собственность крестьян, и даже фермеров и арендаторов, применяющих наемный труд, - это превосходит все, что могут стерпеть люди за пределами Франции.
Сердечный привет от Фрейбергеров.
Всегда твой Ф. Энгельс
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ Лондон, 23 сентября 1894 г.
122, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Барон!
Твой запрос относительно документов Интернационала застал меня еще в Истборне. К сожалению, я не мог поручить Эде подыскать что-нибудь для тебя, так как ключи от шкафов были у меня с собой, а рыться пришлось бы в нескольких шкафах; я и сам с трудом разбираюсь в этом хаосе старых бумаг. К тому же на другой день (во вторник) мы вернулись, я коечто разыскал для Эде, и мы просили его зайти вечером, но он должен был писать статью для «Neue Zeit». В среду утром Эрнст ( приемный сын Бернштейна) пришел за документами, но вечером Эде принес их обратно, сказав, что уже поздно и что у вас и без того кое-что нашлось. То, что я разыскал, впрочем, ничего особенного не представляет. Трудно найти неизвестный документ Интернационала, который мог бы еще сейчас сам по себе произвести большое впечатление.
За армянский перевод «Развития» большое спасибо. К счастью, я не могу его прочитать.
Гонорар за главы из «Капитала» Маркса я прошу выписать в счет причитающегося мне за статью и прислать для передачи наследникам. Если этого моего гонорара не хватит, то прошу отнести разницу на счет моих будущих работ.
Само собой разумеется, что экземпляры целого номера сослужат мне ту же службу, что и оттиски статьи. Они нужны мне лишь для некоторых совершенно определенных второстепенных целей.
Распоряжение о выплате гонорара австрийцам остается в силе впредь до дальнейшего извещения.
Итальянцы начинают приводить меня в ужас. Этот пустомеля Энрико Ферри прислал мне вчера полное собрание своих последних работ и письмо, преисполненное таких неумеренных выражений, что оно сделало мои чувства к нему еще более умеренными. И все-таки изволь отвечать ему вежливо! Его книга о Дарвине, Спенсере и Марксе - страшно путаная, плоская галиматья. Итальянцам долго еще придется терпеть эту свою «образованную» буржуазную молодежь. Мне, вероятно, придется что-нибудь предпринять, чтобы положить конец угрожающему росту моей популярности (которая раздувается этими людьми не без известного расчета). Пока же я в предисловии к третьему тому дам Акилле Лориа небольшой предметный урок.
Война между Китаем и Японией означает конец старого Китая, полное, хотя и постепенное, революционизирование всей экономической основы, отмирание старых связей между земледелием и промышленностью в деревне в силу развития крупной промышленности, железных дорог и т. д. и вместе с тем массовую эмиграцию китайских кули в Европу, а, следовательно, для нас - ускорение краха и усиление коллизий вплоть до кризиса. Опять мы имеем великолепный пример иронии истории: капиталистическому производству остается завоевать только Китай, но, наконец завоевав его, оно само делает невозможным свое существование у себя на родине.
Большой привет всем вам от нас всех.
Твой Ф. Э.
Мы скоро переезжаем на Regent`s Park Road, 41, ближе к церкви св. Марка; подробности следующим письмом.
ЭМИЛЮ ВАНДЕРВЕЛЬДЕ В БРЮССЕЛЬ [Черновик] [Лондон, после 21 октября 1894 г.]
Дорогой гражданин Вандервельде!
Разрешите мне поздравить Вас лично с избранием, а бельгийских товарищей вообще - с блестящими успехами, достигнутыми в прошлые два воскресенья. Эта вторая победа бельгийского пролетариата имеет для всех нас огромное значение. Маленькие страны, как Бельгия и Швейцария, - это современные политические лаборатории, опытные поля, где производятся эксперименты, впоследствии применяемые в крупных государствах. Очень часто именно эти маленькие страны дают первый толчок движению, призванному потрясти всю Европу. Так, например, накануне февральской революции - война швейцарского Зондербунда.
В данный момент мы переживаем, мне кажется, период прилива, период, который начался с завоевания избирательного права бельгийскими рабочими. Вслед за Бельгией в движение за избирательную реформу вступила Австрия; вслед за Австрией пролетариат в Германии недавно потребовал, чтобы всеобщее избирательное право было распространено с рейхстага и на парламенты германских государств. Репрессивные законы, изданные против рабочих партий во Франции и в Италии, и аналогичные законы, подготовляемые в Германии, будут иметь не больший успех, чем насильственные меры австрийского правительства. Сейчас социалистическое движение повсюду сильнее, чем так называемая публичная власть.
Что касается бельгийских рабочих, то 14 октября обеспечивает им гораздо более прочную позицию. Они впервые произвели подсчет своим силам и вилам своих противников; отныне они смогут определять свою тактику с полным знанием дела; а Вы и другие социалистические депутаты получите больший вес, и к вам будут прислушиваться гораздо внимательнее теперь, после официального признания того факта, что вы являетесь рупором для 350000 бельгийских граждан. Вместе с вами совершает свое «торжественное вступление» в парламент весь бельгийский пролетариат, и вступление это будет радостным не только для вас всех, но и для пролетариев всей Европы!
МАРИИ МЕНДЕЛЬСОН В ЛОНДОНЕ [Лондон], 26 октября 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогая г-жа Мендельсон!
Наконец-то мы в состоянии принимать наших друзей, хотя дом и имеет еще такой вид, как будто перенес осаду и бомбардировку. Мы были бы рады видеть Вас обоих в воскресенье вечером.
Привет от Луизы и доктора.
Преданный Вам Ф. Энгельс
ГЕОРГИЮ ВАЛЕНТИНОВИЧУ ПЛЕХАНОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 1 ноября 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Плеханов!
Само собой разумеется, что я облегчу Вам, насколько возможно, просмотр «Neue Rheinische Zeitung» и т. п., и я не вполне понимаю, почему Вы стеснялись прямо сказать мне об этом. В настоящий момент мои книги еще не приведены в порядок; эта работа не была доведена до конца из-за множества других дел, которые надо было уладить, беготни по городу, консультаций у адвокатов и прочих неприятностей, сопряженных с юридическими формальностями и материальными затруднениями, без чего в Англии, а в особенности в Лондоне, невозможно снять дом. Все это еще не закончено.
Пока я не разобрал своих книг, едва ли можно приняться за дело, поэтому я просил бы Вас запастись еще немного терпением. Но можете быть уверены, что Вам будут предоставлены все книги, газеты и т. п., какие я только смогу найти, из интересующей Вас специальной литературы. Мы поговорим об этом при первой же встрече.
Преданный Вам Ф. Энгельс
Только что узнал, что у нас в кухне будут менять плиту и до будущей недели ничего нельзя будет готовить. Поэтому в воскресенье вечером мы не сможем Вас принять, так как нам нечем было бы Вас угостить. Тем не менее, если Вы зайдете ко мне в любой вечер после 8 часов, мы с Вами потолкуем об этих книжных делах.
ФРИДРИХУ АДОЛЬФУ ЗОРГЕ В ХОБОКЕН Лондон, 10 ноября 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W. Дорогой Зорге!
Из вышеуказанного адреса ты видишь, что я переехал. После замужества Луизы нам стало немного тесно в старом жилище, а так как вскоре сказались и последствия брака, то оно больше для нас не годилось. Итак, мы сняли предложенный нам несколько дальше вниз по улице, возле самых ворот Риджентс-парка, более просторный дом и после бесконечных хлопот - с маклерами по квартирным делам, адвокатами, подрядчиками, торговцами мебелью и пр. - переехали месяц тому назад, но пока не устроились: мои книги все еще в большом беспорядке. Внизу у нас общие комнаты, в бельэтаже - мой кабинет и спальня, на третьем этаже помещаются Луиза с мужем и появившаяся на свет во вторник 6-го сего месяца маленькая девочка со своей няней, на четвертом - обе прислуги, кладовая и комната для гостей. Мой кабинет с 3 окнами на улицу настолько велик, что я смогу поместить в нем почти все свои книги (восемь ящиков), и, несмотря на большие размеры, очень хорошо и без труда отапливается. Одним словом, мы сейчас устроились гораздо лучше. Луиза с малышкой чувствуют себя сравнительно хорошо, все обошлось вполне благополучно.
Сегодня ты получишь два толстых пакета: 3 номера «So..aldemokrat» (берлинского), 3 номера будапештского «Volksstimme», конец отчета о партийном съезде в «Vorwarts» и один номер «Critica Sociale» с моим письмом*. Переезд несколько нарушил аккуратную отправку посылок. «Workman`s Times» прекратил свое существование. Очень жаль, статьи Тусси в этой газете были единственными, в которых английским рабочим без утайки и без искажений сообщалась правда о движении на континенте.
Здешнее движение все еще напоминает американское, с той лишь разницей, что оно несколько впереди вашего. В массах все более крепнет инстинктивное понимание того, что рабочие должны образовать свою собственную партию в противовес обеим официальным партиям, и во время муниципальных выборов 1 ноября это снова проявилось ярче, чем когда-либо. Но всякого рода застарелые традиционные представления и отсутствие людей, способных претворить этот инстинкт в сознательное действие в масштабе всей страны, приводят к тому, что движение надолго застревает на этой предварительной стадии неопределенности идей и изолированности местных действий. Англо-саксонское сектантство господствует и в рабочем движении. Социал-демократическая федерация, точь-в-точь как ваша немецкая Социалистическая рабочая партия, ухитрилась превратить нашу теорию в окаменелую догму правоверной секты; она пребывает в своей замкнутой ограниченности и к тому же по милости Гайндмана придерживается в международной политике насквозь гнилой традиции, которую, правда, время от времени удается покол########## но с которой далеко еще не покончено.
Тактика Независимой рабочей партии в высшей степени неопределенна, и ее вождь Кейр Гарди - прехитрый шотландец, демагогическим фокусам которого нельзя доверять ни минуты. Он, будучи бедняком из шотландских углекопов, основал большую еженедельную газету «Labour Leader», чего невозможно было сделать без больших денежных сумм, и эти деньги он получил от тори или же от либерал-юнионистов, то есть от противников Гладстона и гомруля, в этом не может быть никакого сомнения. Это подтверждается и его общеизвестными литературными связями в Лондоне и прямыми данными, а также его политической линией. Вследствие этого он очень легко может потерять свое место в парламенте на всеобщих выборах 1895 г. в результате отхода ирландских и радикальных избирателей, и это было бы очень кстати, в настоящий момент этот человек - самая главная помеха. В парламенте он выступает лишь когда есть повод для демагогии: чтобы придать себе вес при помощи разглагольствований о безработных, отнюдь ничего для них не добиваясь, или чтобы по случаю рождения какого-нибудь принца наговорить грубостей в адрес королевы, что выглядит здесь весьма банально и дешево, и т. п. Впрочем, как в Социал-демократической федерации, так и в Независимой рабочей партии имеются очень хорошие элементы, особенно в провинции, но они разобщены, хотя и добились по крайней мере того, что все попытки лидеров натравить эти организации друг на друга каждый раз терпят неудачу. Джон Бёрнс политически довольно одинок. На него яростно нападают как Гайндман, так и Кейр Гарди, а он поступает так, как будто разочаровался в политической организации рабочего класса и надеется еще только на тред-юнионы. Правда, с первой у него печальный опыт, и он мог бы умереть с голоду, если бы союз механиков не выплачивал ему его парламентское содержание. Он тщеславен и чересчур позволяет либералам, то есть «социальному крылу» радикалов, водить себя за нос и, безусловно, придает слишком большое значение тем многочисленным частным уступкам, которых ему удалось добиться; но при всем том он единственный действительно честный парень во всем движении, то есть среди лидеров, и обладает подлинно пролетарским чутьем, которое, мне кажется, в решительный момент поведет его более правильным путем, чем других их хитрость и корыстный расчет.
На континенте по мере того, как движение разрастается, увеличивается и стремление к еще большим успехам, а охота на крестьян, в буквальном смысле этого слова, входит в моду.
Сначала французы устами Лафарга заявили в Нанте, что не только не наше дело непосредственно ускорять разорение мелкого крестьянства - для нас об этом позаботится капитализм (о чем я им писал), - но что нужно прямо защищать мелкого крестьянина против фиска, ростовщиков и крупных землевладельцев. Но с этим мы уж согласиться никак не можем, ибо это, во-первых, глупо, а во-вторых - и невозможно. Вслед за этим во Франкфурте выступает Фольмар и намеревается подкупить крестьян вообще, причем крестьянин, с которым он имеет дело в Верхней Баварии, не то, что прирейнский, задавленный долгами мелкий крестьянин, а средний и даже крупный крестьянин, эксплуатирующий батраков и батрачек и в крупных масштабах торгующий скотом и хлебом. А с этим без отказа от всех принципов согласиться невозможно. Мы можем заполучить альпийского крестьянина, нижнесаксонского и шлезвиг-гольштейнского крупного крестьянина лишь в том случае, если выдадим ему с головой и батраков и поденщиков, а тогда мы политически проиграем больше, чем выиграем. Франкфуртский партийный съезд не занял определенной позиции по этому вопросу, и это хорошо постольку, поскольку теперь этот вопрос основательно изучается. Участники съезда знали о крестьянах и о столь отличных в разных провинциях земельных отношениях слишком мало, чтобы иметь возможность выносить решения иначе, как наобум. Но ведь придется же когда-нибудь разрешить этот вопрос.
Кстати, вспомнил: парижский «So..aliste» жив еще или уже скончался? Никто этого не знает. Когда Тусси была летом в Париже, он еще существовал, но желающие его приобрести должны были ходить за ним в контору!! Я не видел ни одного номера уже с февраля или марта. Дерёр сошел с ума; он был там администратором и как посадил все дело в лужу, так оно и осталось. Чисто по-французски.
После избирательных успехов в Бельгии бельгийцы и французы собираются наладить регулярную связь между социалистическими депутатами различных стран при помощи периодически созываемых конференций. Выйдет ли что-нибудь из этого, еще вопрос. Пока же 50 французских парламентариев (из них человек 26 - обращенные в новую веру радикалы - ненадежны) поднимают большой шум, но тут есть одна загвоздка: среди 24 старых социалистов втихомолку, но упорно идет грызня между марксистами, с одной стороны, и бланкистами и аллеманистами (поссибилистами), с другой; дойдет ли дело до открытого разрыва - неясно.
Помимо остальных социалистических газет, мне присылают сейчас также румынскую («Munca») и болгарскую (бывший «Работникъ» («Arbeiter»), теперь «Социалиста»), и я понемногу осваиваюсь с этими языками. Румыны будут издавать в Бухаресте ежедневную газету.
Что касается прочих мировых событий - смерть русского царя, вероятно, повлечет за собой перемену либо в результате движения внутри страны, либо из-за финансовой нужды и невозможности получить деньги за границей. Не могу себе представить, чтобы теперешняя система пережила смену монарха, в результате которой придет к власти идиот, и морально и физически расслабленный онанизмом! (Этот факт известен во всех медицинских факультетах. Профессор Краузе из Дерпта, который пользовал Николая по желанию царя Александра, указал на онанизм как на непосредственную причину болезни, за что и получил от царя пощечину; тогда он подал в отставку, вернул посланный ему вдогонку орден Владимира и возвратился в Германию, где и рассказал всю эту историю.) Но если заварится каша в России, то и молодому Вильгельму доведется увидеть кое-что новое. Тогда над всей Европой повеет либеральный ветер, который теперь может быть нам только кстати.
Война в Китае нанесла старому Китаю смертельный удар. Замкнутость стала невозможной, внедрение железных дорог, паровых машин, электричества и крупной промышленности сделалось необходимостью уже из соображений военной обороны. Но вместе с тем происходит распад и старой экономической системы мелкого крестьянского хозяйства, когда каждая семья производила сама для себя и промышленные продукты, а следовательно, и всей старой общественной системы, допускавшей относительно высокую плотность населения. Миллионы окажутся выбитыми из колеи и будут вынуждены эмигрировать, эти миллионы найдут дорогу даже в Европу, и этот приток будет массовым. Но китайская конкуренция как у вас, так и у нас быстро приведет к крайнему обострению, коль скоро она станет массовой, и, таким образом, завоевание Китая капитализмом одновременно даст толчок к низвержению капитализма в Европе и Америке.
Надеюсь, что здоровье твое и твоей жены со времени твоих последних сообщений улучшилось. Я чувствую себя недурно, но понемногу также начинаю замечать, что между 73 и 37 - большая разница.
Сердечный привет тебе и твоей жене.
Твой Ф. Энгельс
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 12 ноября 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогая Лёр!
Ты начала свое письмо от 24 октября словами: кто оправдывается, тот выдает себя, а твои последние строки от субботы, полученные сегодня утром, показывают, как мало времени потребовалось тебе, чтобы перейти от «оправдания» к «обвинению». Однако тебе пришлось бы сделать его значительно сильнее, чтобы испортить мое хорошее настроение; пока же я хочу просто сообщить, что с 9 октября мы живем в доме № 41, что у меня было бесконечно много хлопот с юристами, маклерами по квартирным делам, подрядчиками и т. д., прежде чем я получил возможность жить в нем. Так что только вчера последняя куча книг, лежавшая на полу моего кабинета, попала в книжные шкафы, где ожидает разборки. Не успело все встать на свои места, как в прошлый вторник Луиза стала матерью девочки (обе чувствуют себя хорошо). И в довершение всего Лондон наводняется русскими, итальянскими, армянскими и прочими изгнанниками, которые аккуратно оказывают мне честь своими посещениями; в то же самое время я должен срочно отправить очень плохо отпечатанную корректуру последних 5-6 листов «Капитала» (просмотреть и исправить). Ну, а в результате всего этого оказались серьезно запущенными не только моя переписка, но также и твой французский перевод «Манифеста» в «Ere nouvelle».
Тем не менее сегодня утром я отыскал в своем книжном хаосе сентябрьский и октябрьский номера этого журнала и сравнил с оригиналом. Приношу тебе свои поздравления по этому поводу - это сделано даже лучше «Фейербаха»! Это первый французский перевод старого «Манифеста», который я читал с настоящим и непрерывным удовольствием. К сожалению, я еще не получил ноябрьского номера, в котором напечатано заключение, так что не смог просмотреть его. Немногочисленные замечания, приведенные ниже, совершенно незначительны.
Ты с полным основанием можешь сказать, что три переезда с одной квартиры на другую равносильны одному пожару - не раз меня охватывало желание швырнуть в огонь и все мои книги, и дом, и все прочее, так мне все это надоело. Но теперь я думаю, что самое страшное уже позади, и единственное маленькое зло, с которым еще нужно бороться, - это переполненный погреб угля и запотевшие бутылки в винном погребе! Но и этот враг может быть в конце концов побежден.
Царь умер, да здравствует царь; бедняге безусловно потребуется вся та поддержка, которую французская буржуазия и ее пресса смогут оказать ему своей шумихой. Он почти идиот, слаб духом и телом и обещает как раз то неустойчивое царствование человека, который будет простой игрушкой в руках людей с их взаимопротиворечащими интригами, а это и нужно, чтобы окончательно уничтожить российский деспотический строй. Финансовые трудности помогут этому. Матушка Крофорд недавно проговорилась, что во Франции размещено облигаций русских займов не меньше, чем на 8 миллиардов, что объясняет провал последнего русского займа и делает - во Франции - совершенно невероятным успех будущего. А кроме Франции Николаю нигде не получить денег. Когда лет 6-7 назад была сделана попытка раздобыть денег в Берлине, банкиры ответили единодушно: с гарантией со стороны национального собрания - сколько угодно, без нее - ни гроша! Разве этот лозунг не может быть выдвинут теперь в «Petite Republique», если представится возможность? Разве не стоит рассказать французским простофилям, что в России должна быть установлена конституция и поэтому неосторожно доверять деньги умирающему абсолютизму? Или патриотизм делает такую операцию слишком опасной?
Большое спасибо за твое предложение о переводе моего «Первоначального христианства»; но ты действительно думаешь, что эта теологическая тема - особенно во II и III статьях - достаточно интересна для французского читателя? У меня весьма большие сомнения на этот счет. Быть может, подойдет I статья под заголовком: «Члены Интернационала во время империи цезарей» или что-нибудь в этом духе, но предоставляю все решать тебе.
Бебель в сегодняшнем письме подтверждает, что Фольмар заявил во Франкфурте, будто я открыто одобрил новую аграрную программу, принятую в Нанте; так вот, единственное, что я писал по этому вопросу, это то, что я написал тебе: я опасаюсь, что французы останутся одинокими с их призывом о поддержке - в настоящих условиях - мелких собственников и даже фермеров, которым приходится эксплуатировать работников. Так что утверждение Фольмара является его собственным измышлением. К сожалению, это вынудит меня выступить публично, а во избежание новых недоразумений я буду вынужден высказаться по крестьянскому вопросу более полно и тогда не смогу пройти мимо нантских прений. Я пошлю статью в «Neue Zeit», и, может быть, тебе она покажется более интересной, чем работа о христианстве.
Вот и получается, что тебя все время прерывают! Этот проклятый крестьянский вопрос займет у меня еще неделю. А ведь я завален срочной работой, которую надо завершить еще раньше, чем примусь за то, что должен сделать: историю участия Мавра в Интернационале.
И это напомнило мне о следующем: в берлинском (анархистском) органе «So..alist» было перепечатано из «So..ete Nouvelle» очень длинное письмо Бакунина, в котором он дает свою версию того, что происходило в Гааге и т. п. (А.Бакунин "Неизданное письмо") Можно ли получить этот журнал в Париже?
Или он выходит в Брюсселе? Немецким текстом я располагаю лишь в отрывках, возможно из-за полицейских конфискаций.
Поль говорит, что хочет посвятить мне свое «Развитие собственности»388. Весьма ему признателен. Вообще говоря, я охотнее обошелся бы без этого посвящения, но оставляю право решать за ним.
Не восхваляй кого-либо как счастливца до его смерти, сказал Солон. Он, должно быть, предвидел случай моего почетного президентства рядом с действительным президентством Реньяра! И кто бы мог даже подумать об этом! Из всех людей именно он, Реньяр!
Всегда твой Ф. Э.
АВГУСТУ БЕБЕЛЮ И ПАУЛЮ ЗИНГЕРУ, 14 НОЯБРЯ 1894 г.
Сентябрьский номер.
Стр. 4, абзац 2. «Verkehrsmittel» переведено как «moyens de communication». Мы в «Манифесте» употребляли слово «Verkehr» обычно в смысле «Handelsverkehr»; а далее повсюду перевод правильный - «echange». В этом месте лучше было бы употребить «echange», хотя, впрочем, это не имеет значения.
Стр. 7, абзац 1. В слове «Bourgeoisie» буква e выпала.
Стр. 10, абзац 2. Слова «der Hausbesitzer», «der Kramer» переданы как «le petit proprietaire ; не было ли бы лучше перевести ближе к тексту: «le proprietaire, le boutiquier, le preteur sur gages».
Стр. 12, строка 5. Опечатка: «garantie locale» вместо «legale».
Стр. 15, строка 3. Напечатано «Courgeoisie» вместо «Bourgeoisie».
Как видишь, чтобы найти ошибки, мне приходится довольствоваться обычными опечатками! С текстом в октябрьском номере мне не удастся сделать даже этого.
АВГУСТУ БЕБЕЛЮ И ПАУЛЮ ЗИНГЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 14 ноября 1894 г.
Августу Бебелю и Паулю Зингеру.
Тысячу фунтов - за вычетом налогов на наследство, - которые я завещал вам на избирательные нужды, я должен был завещать именно в такой форме потому, что ни в какой иной не мог их завещать непосредственно партии, так чтобы завещание было признано здесь законным. Вот единственная причина, почему сделано такое ограничение. Позаботьтесь прежде всего о том, чтобы получить эти деньги, а затем о том, чтобы эти деньги не попали в руки пруссаков. А принимая резолюцию по этому вопросу, распейте бутылку хорошего вина в память обо мне.
Фридрих Энгельс
ЭДУАРДУ БЕРНШТЕЙНУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 14 ноября 1894 г.
Дорогой Эде!
Прилагаю два листа, №№ 21-22.
Мейснер спрашивает, есть ли еще опечатки. Если ты обнаружил еще какие-нибудь, пришли их мне, пожалуйста; вообще же не утруждай себя больше, а я завтра напишу Мейснеру, чтобы он закончил список.
Если ты будешь писать Барону сегодня, упомяни, пожалуйста, что я посылаю ему по поручению Лабриолы книгу Ферри «Социализм и позитивная наука» с замечаниями Лабриолы.
Впрочем, если ты уже отправил письмо, это не к спеху.
Большой привет. У нас все благополучно.
Твой Ф. Э.
ЛАУРЕ ЛАФАРГ И ЭЛЕОНОРЕ МАРКС-ЭВЕЛИНГ Лондон, 14 ноября 1894 г.
Лауре Лафарг и Элеоноре Маркс-Эвелинг Дорогие мои девочки!
Я должен обратиться к вам с несколькими словами относительно моего завещания
Во-первых, вы обнаружите, что я взял на себя смелость распорядиться всеми моими книгами, включая книги, полученные от вас после смерти Мавра, в пользу германской партии. В своей совокупности книги эти представляют столь уникальную и в то же время столь полную библиотеку по истории и теории современного социализма и по всем наукам, с которыми он Дом в Лондоне (41, Риджентс-парк-род), в котором жил Энгельс с октября 1894 г. до своей смерти связан, что было бы жаль, если бы она снова распалась. Хранить ее в одном месте и в то же время предоставить в распоряжение тех, кто хочет ею пользоваться, - таково желание, высказанное мне уже давно Бебелем и другими руководителями германской социалистической партии, а так как они действительно представляются мне наилучшими для этой цели людьми, то я согласился. Надеюсь, что при этих обстоятельствах вы извините мой поступок и также дадите свое согласие.
Во-вторых, я неоднократно обсуждал с Сэмом Муром возможность позаботиться каким-нибудь образом в моем завещании о детях нашей дорогой Женни. К несчастью, этому препятствуют английские законы. Сделать это можно было бы только на почти невозможных условиях, при которых издержки с лихвой поглотили бы средства, предназначенные для этой цели. Таким образом, я был вынужден отказаться от этого. Вместо этого я оставил каждой из вас три восьмых моего имущества за вычетом расходов по наследованию и т. д. Из них две восьмых предназначаются для вас самих, а третью восьмую каждая из вас должна хранить для детей Женни и использовать так, как сочтете наилучшим вы и опекун детей, Поль Лафарг. Таким образом, вы освобождаетесь от всякой ответственности по отношению к английским законам и можете поступать так, как велят вам ваше нравственное чувство и любовь к детям.
Деньги, которые я должен выплачивать детям в виде долей от доходов, получаемых за произведения Мавра, записаны в моей главной бухгалтерской книге и будут выплачиваться моими душеприказчиками той стороне, которая в соответствии с английскими законами будет официальным представителем детей.
А теперь прощайте, мои дорогие, дорогие девочки. Живите долго, будьте здоровы и энергичны и наслаждайтесь этим!
Фридрих Энгельс Тусси должна будет известить Мейснера, Дица и книготорговую экспедицию «Vorwarts» в Берлине, что впредь им предстоит выплачивать все суммы, причитающиеся наследникам Карла Маркса по гонорарам и т. д., непосредственно ей. Что касается Зонненшайна, то это придется уладить каким-нибудь иным образом, так как соглашение о "Капитале" зеключено между ним и мной.
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ [Лондон], 15 ноября 1894 г.
Дорогой Барон!
Только что просмотрел с Тусси ее статью. В одном месте есть изменение, на котором она, как мне кажется, справедливо настаивает. Она написала его на отдельном листке бумаги, но не внесла. Это изменение относится к концу введения. Там должно стоять: «Вообще манера г-на Брентано писать историю характеризуется тремя особенностями: 1) и т. д.»
Можешь ли ты еще внести это?
Когда получишь это письмо, тебе, вероятно, будет уже известно из «Vorwarts», что я вынужден выступить со статьей о крестьянском вопросе, над которой сейчас как раз работаю и которую скоро буду иметь честь предоставить в твое распоряжение.
Твой Ф.Э.
ЭДУАРДУ БЕРНШТЕЙНУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 20 ноября 1894 г.
Дорогой Эде!
В «Sozialdemokrat» (берлинском) помещен перевод доклада Лафарга об аграрной программе. Лафарг отсылает меня к этому переводу, так как не имеет под рукой ни одного экземпляра оригинала. А я никак не могу разыскать у себя этот номер «So..aldemokrat» (это в номере от 18 ноября или, может быть, еще раньше). Не можешь ли ты одолжить мне его на один день?
Твой сильно простуженный, но уже выздоравливающий Ф. Э.
Большой привет.
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ Лондон, 22 ноября 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Барон!
Статья о крестьянском вопросе отправлена тебе сегодня заказной бандеролью. Так как рукопись грязновата, мне было бы желательно получить корректуру, которая будет просмотрена в кратчайший срок.
Сейчас читаю ответ Ледебура тебе. Это чрезмерное умничанье. Точно ты обязан был два года тому назад предвидеть нынешнего Фольмара. Из того, что мелким крестьянам говорят: вас вовсе не собираются насильно пустить по миру, - вывести заключение, что им-де также хотят предоставить экономические условия для дальнейшего существования единоличного хозяйства, - это уже чересчур. Ведь ясно же, что при нынешних обстоятельствах ты поставил бы тот или иной вопрос иначе. Но от придирок буквоедов никто не застрахован; меня с моей статьей может постигнуть та же участь.
Любопытно, как будет протекать дальше начатая Бебелем полемика. Давно было пора.
Заняться изучением позиции Интернационала в аграрном вопросе у меня сейчас абсолютно нет времени. Кроме того, этот вопрос был предметом больших споров в Интернационале.
С одной стороны, из-за французских, бельгийских и прочих прудонистов, влюбленных в парцеллу, а с другой - из-за отмены права наследования, которой козырял Бакунин, затемняя дело.
«Vorwarts», конечно, на стороне единства, то есть за замазывание. Против этого пока ничего нельзя сделать. Но тот, кто замазывает, помогает теперь только Фольмару и должен будет нести ответственность за последствия. Я считаю единственно правильным для себя выступить по существу, оставляя личности совершенно в стороне. Иначе опять скажут, что я хочу управлять партией извне, и т. п.
Кстати, не можешь ли ты при случае поместить прилагаемую заметку, но так, чтобы не было видно, что она исходит от меня? Писать опровержение в «Vorwarts» я не хочу; Либкнехт снова подал бы его под своим соусом, а так оставить это я ведь тоже не могу.
Поздравляю с парнишкой № 3. Как ты, вероятно, слышал, у нас здесь тоже появился младенец: у Луизы родилась здоровая девочка, все обошлось благополучно, и малютку следовало бы назвать «Амалия-сосунок».
Твой Ф. Э.
ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 22 ноября 1894 г.
Дорогой Лафарг!
Я нашел ваш доклад в «So..aldemokrat». Это было очень кстати, так как позволило мне отнести многие вещи за счет несколько небрежной редакции и прийти к заключению, что если я не был согласен с тем, что сказано в резолюции съезда в Нанте, то, думаю, согласен с тем, что в ней хотели сказать. Впрочем, я старался отнестись к этому, насколько возможно дружественно. Но, после того как этой резолюцией стали злоупотреблять в Германии, невозможно более обходить ее молчанием.
Действительно, вы слишком дали увлечь себя в сторону оппортунизма. В Нанте вы готовы были пожертвовать будущим партии ради однодневного успеха. Еще есть время остановиться; если моя статья может способствовать этому, я буду очень рад. В Германии, где Фольмар счел возможным говорить о предоставлении крупным баварским крестьянам, владеющим 10-30 гектарами каждый, тех преимуществ, которые вы обещали мелким французским крестьянам, - в Германии Бебель принял вызов, и вопрос будет основательно обсуждаться, он не сойдет с повестки дня, пока не будет разрешен. Вы, вероятно, видели в «Vorwarts» речь Бебеля во втором избирательном округе Берлина. Он с полным основанием жалуется, что в партии наблюдается процесс обуржуазивания. Это несчастье всех крайних партий, как только приходит час, когда они становятся «возможными». Но наша партия не может переступить в этом отношении определенного предела, не изменив самой себе, и мне кажется, что во Франции, как и в Германии, мы подошли к этой черте. К счастью, еще есть время остановиться.
В течение некоторого времени я не видел Ваших корреспонденций в «Vorwarts» и думал, что произошло какое-нибудь недоразумение. К счастью, в прошлую среду я получил номер со статьей «Gallus». В случае каких-нибудь затруднений с редакцией, сообщите мне, может быть, я смогу быть вам полезен.
Если русское правительство тратит деньги, чтобы поднять курс своих ценных бумаг, то это верный признак того, что в воздухе пахнет новым займом; только одни французы могут поддаться на это; будем надеяться, что они этого не сделают. Но раз русским нужно золото, то они приложат все усилия, чтобы его раздобыть!
Лориа будет еще более доволен, когда прочитает мое предисловие. Там о нем сказано так, как он того заслуживает, и без малейших признаков почтения к «первому экономисту Италии».
Маленький Вильгельм ведет себя замечательно. Он забрал себе в голову, что должен уничтожить все «ниспровергающие тенденции» и начинает с ниспровержения собственного правительства. Министры падают, к
14:59 23.08.2015
Министры падают, как оловянные солдатики. Бедный молодой человек должен был молчать и сидеть смирно в течение более чем восьми месяцев; но он больше не выдерживает, взрывается - и вот! - в тот момент, когда мы завоевываем четверть Бельгии, когда в Австрии избирательная реформа скоро может привести наших в парламент, когда в России полная неуверенность в будущем, - в этот момент молодой человек намеревается превзойти Криспи и Казимир-Перье! Вы можете судить о впечатлении, которое это произведет в Германии, по тому факту, что на съезде во Франкфурте делегаты, по крайней мере многие из них, выражали желание, чтобы был издан новый репрессивный закон, считая это лучшим средством для дальнейшего продвижения партии!
В Австрии создалась интересная обстановка. Со времени смерти своего сына император боится пресечения своей династии в ближайшем будущем. Его предполагаемый наследник - высокомерный дурак, не пользующийся никакой популярностью. Венгры его не потерпят, они потребуют сначала просто личной унии, а затем окончательного отделения и полной независимости. Чтобы заранее связать руки наследнику, Франц-Иосиф решил укрепить парламент и сделать его более реальным представительством. Вот почему он договорился со своим другом Тааффе о довольно широкой избирательной реформе. Но парламент - собрание привилегированных, настоящие Генеральные штаты 1789 г. (избранные по категориям: крупное землевладение, торговля, города, деревни)- отказал в этом, и Тааффе ушел. Тогда император, как истинный конституционный монарх, назначил министра от большинства - коалиции либералов, поляков и т. д., всех архиреакционеров. Но он заставил их обещать, что они, со своей стороны, проведут избирательную реформу по-своему, в течение года. Год прошел во всякого рода бесплодных попытках. Тогда император дает им возможность сдержать слово - вот почему уже три недели в Вене говорят только об избирательной реформе. Но участники коалиции не в силах произвести что-либо; первое же положительное предложение вызывает столкновения между ними. Таким образом, вероятно, скоро Тааффе их заменит, снова предложит свой закон и, если он будет отвергнут парламентом, распустит последний и октроирует реформу, что конституция ему разрешает. Итак, вот каков «коллега» Франц-Иосиф; он подталкивает с одной стороны, а Виктор Адлер с другой. Но какая ирония истории: император, созданный в декабре 1848 г. специально для того, чтобы убить революцию, призван снова начать ее сорок шесть лет спустя!
Поцелуйте за меня Лауру.
Преданный Вам Ф. Э.
Луиза и ребенок чувствуют себя хорошо, она и Фрейбергер шлют вам привет.
ИОСИФУ НЕРСЕСОВИЧУ АТАБЕКЯНЦУ В ШТУТГАРТ Лондон, 23 ноября 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Уважаемый товарищ!
Очень благодарен Вам за то, что Вы перевели на Ваш родной армянский язык мое «Развитие социализма», а недавно и «Коммунистический манифест». К сожалению, я не в состоянии исполнить Вашу просьбу - написать к последнему несколько строк введения. Мне трудно писать что-либо, предназначенное для опубликования на языке, которого я не понимаю. Если бы я это сделал из любезности к Вам, то не смог бы отказать в этом и другим, но тогда ведь могло бы случиться, что мои слова появились бы на свет в непреднамеренно или даже преднамеренно искаженном виде, а я мог бы узнать об этом только много лет спустя или даже не узнать вообще.
Кроме того, как я ни благодарен Вам за Ваше интересное описание положения в Армении, все же я не могу считать правильным и разумным высказывать суждения о вещах, о которых я узнал не в результате собственного исследования. И тем более в данном случае, когда речь идет об угнетенном народе, который имеет несчастье находиться между Сциллой турецкого и Харибдой русского деспотизма, причем русский царизм спекулирует на роли освободителя, а лакейская русская пресса не упускает случая использовать каждое слово сочувствия освобождению армян в интересах агрессивного царизма.
Но если говорить откровенно, мое личное мнение таково, что освобождение Армении от турок, а также и от русских станет возможным лишь в тот день, когда русский царизм будет свергнут.
Самые лучшие пожелания вашему народу.
Преданный Вам Ф. Энгельс
НИКОЛАЮ ФРАНЦЕВИЧУ ДАНИЕЛЬСОНУ В ПЕТЕРБУРГ Лондон, 24 ноября 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Милостивый государь!
Я получил Ваши любезные письма от 7 и 11 июня, 15 октября и 12 ноября.
Из работ г-на Струве мне известна только его статья в «Centralblatt» Брауна, а потому я ничего не могу сказать по поводу каких-либо его утверждений, которые он мог высказать в другом месте. Если в моих письмах Вы найдете какие-нибудь факты, которые могут быть Вам полезны для Вашего возражения, то вполне можете воспользоваться ими. Но что касается моих высказываний, то боюсь, что Ваши оппоненты - если не сам г-н Струве, то русская печать вообще, - пожалуй, используют их неподобающим образом. Мои русские друзья денно и нощно осаждают меня просьбами выступить с возражениями против русских журналов и книг, в которых слова нашего автора* не только ложно толкуются, но и неправильно цитируются; причем они уверяют, что моего вмешательства будет достаточно, чтобы поставить все на свое место. Но я неизменно отказываюсь, потому что не могу - без ущерба для своего настоящего, серьезного дела - позволить втянуть себя в полемику, происходящую в далекой стране, на языке, на котором я не могу еще читать так легко и свободно, как на лучше известных мне западных языках, в печати, которая в лучшем случае попадает мне на глаза в виде отдельных отрывков, что решительно не дает мне возможности внимательно следить за спором во всех его фазах и подробностях. Повсюду имеются люди, которые, чтобы защитить однажды занятую позицию, ничуть не стесняются прибегать к искажению чужих мыслей и ко всяким нечестным уловкам, и если это имело место по отношению к трудам нашего автора, то боюсь, что и со мной поступят не лучше и, таким образом, принудят меня в конце концов вмешаться в спор в интересах как других, так и себя самого. В самом деле, если бы мои мнения, высказанные в частных письмах, появились в русской печати с моего предварительного согласия, то я оказался бы беззащитным перед лицом моих русских друзей - здесь и на континенте, - которые настойчиво требуют моего активного вмешательства в русские споры с целью внести поправку в утверждение того или другого лица по тому или иному пункту. У меня не было бы тогда никаких веских оснований для отказа, так как они были бы вправе сказать мне: но вы уже вмешались однажды в русские споры; вы должны признать, что данный случай совершенно так же важен, как и случай с г-ном Д., а потому отнеситесь к нам, пожалуйста, так же, как вы отнеслись к нему. И тогда я перестал бы располагать своим временем, а мое вмешательство в русские споры все же оказалось бы в конце концов весьма малоуспешным и неполным.
Вот те причины, которые вынуждают меня, к моему глубокому сожалению, просить Вас не настаивать на Вашем желании приводить мои высказывания или, по крайней мере, приводить их как мои.
Я постараюсь выслать Вам продолжение того, что Вы уже получили.
Искренне преданный Вам Л. К.
ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ШАРЛОТТЕНБУРГ-БЕРЛИН [Лондон], 24 ноября 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Либкнехт!
Я написал Бебелю и растолковал ему, что в политических спорах нужно все обдумывать спокойно и ничего не делать второпях или сгоряча и что сам я на этом часто обжигался. Но я должен сделать и тебе небольшое предостережение.
Вел ли себя Бебель на собрании неумело, это вопрос спорный. Но по существу он определенно прав. Ты, конечно, как редактор центрального органа обязан поддерживать равновесие, устранять в ходе спора даже действительно существующие разногласия, все улаживать к общему удовольствию и содействовать единству в партии до самого дня раскола. Поэтому тебе как редактору поведение Бебеля могло быть неприятно. Но то, что неприятно редактору, должно было отвечать желаниям вождя партии, а именно, что есть люди, которые не вынуждены постоянно носить на носу неотъемлемые редакторские очки и напоминают самому редактору, что и ему в качестве вождя партии не мешает время от времени, отбросив розовые очки, взглянуть на мир своими собственными глазами.
Баварцы создают перед самым Франкфуртским партийным съездом настоящий Зондербунд в Нюрнберге. Они являются во Франкфурт с прямым ультиматумом. Вдобавок Фольмар толкует о разных путях [getrennt marschieren], а Грилленбергер заявляет: выносите какие угодно решения, мы не подчинимся. Они провозглашают особые права для Баварии и третируют своих противников в партии как «пруссаков» и «берлинцев». Они требуют, чтобы партия санкционировала голосование за бюджет и одобрила такую крестьянскую политику, которая заходит правее даже мелкобуржуазной политики. Вместо того чтобы, как постоянно бывало прежде, энергично поставить этому предел, партийный съезд не осмеливается принять никакого решения. Если даже и тут для Бебеля не настало время заговорить об усилении деятельности мелкобуржуазных элементов в партии, то я, право, не знаю, когда же это время наступит.
Что же делает «Vorwarts»? Он придирается к форме, в которой Бебель начал свое наступление, заявляет, что дело не так уж плохо, и до такой степени подчеркивает свою «диаметральную противоположность» Бебелю, что только неизбежные после этого «кривотолки» в лагере противников Бебеля вынуждают тебя заявить, что твоя диаметральная противоположность относится лишь к форме бебелевского наступления, а по существу - в вопросе об утверждении бюджета и крестьянском вопросе - он прав и ты на его стороне. Как мне кажется, уже один тот факт, что ты задним числом вынужден был сделать это заявление, должен бы тебе самому доказать, что ты гораздо более уклонился вправо, чем Бебель мог бы уклониться влево.
Во всем этом споре речь идет, в конце концов, лишь о тактике баварцев, которая наиболее ярко выразилась в двух пунктах: в оппортунистическом одобрении бюджета для уловления мелких буржуа и в оппортунистической пропаганде Фольмара в деревне для уловления средних и крупных крестьян. Эти пункты и сепаратистская позиция баварцев - вот единственные практические из обсуждаемых вопросов, и если Бебель берется за них, в то время как партийный съезд не дал партии никакого ответа, то вы должны были бы благодарить его за это. Если созданное партийным съездом невыносимое положение он квалифицирует как результат влияния растущего в партии филистерства, то он просто исходит в данном частном вопросе из реальной общей точки зрения, и это также заслуживает признания. Если же он торопится с дискуссией, то тут он лишь выполняет свой тяжкий долг и заботится лишь о том, чтобы следующий партийный съезд с полным знанием дела решил те неотложные вопросы, перед которыми Франкфуртский съезд остановился, как баран перед новыми воротами.
Опасность раскола угрожает не со стороны Бебеля, который назвал вещи своими именами.
Эта опасность угрожает со стороны баварцев, которые позволили себе неслыханный до сих пор в партии образ действия и вызвали восторг вульгарных демократов из «Frankfurter Zeitung », признающих в Фольмаре и баварцах своих людей; эта газета радуется и сделалась еще нахальнее.
Ты говоришь, что Фольмар не изменник. Допустим. Думаю также, что он сам не считает себя изменником. Но как же ты назовешь человека, который требует от пролетарской партии, чтобы она увековечила для верхнебаварских крупных и средних крестьян, владеющих 10-30 гектарами, их нынешнее положение, основанное на эксплуатации батраков и поденщиков? Пролетарская партия, специально учрежденная для того, чтобы увековечить наемное рабство! Этот человек может быть антисемитом, буржуазным демократом, баварским партикуляристом, чем угодно, по социал-демократом?! Впрочем, увеличение мелкобуржуазного элемента в растущей рабочей партии неизбежно, и в этом нет беды, точно так же как и в увеличении числа «академиков» (лиц с высшим образованием), провалившихся студентов и т. п. Несколько лет тому назад они еще были опасны. Теперь мы в состоянии их переварить. Но необходимо дать ход этому процессу. Для этого требуется соляная кислота; если ее недостаточно (как показывает Франкфурт), надо поблагодарить Бебеля, когда он ее подбавляет именно для того, чтобы мы как следует переварили непролетарские элементы. В этом-то и состоит восстановление действительной гармонии в партии, а вовсе не в том, чтобы отметать и замалчивать всякий действительно спорный вопрос внутри партии.
Ты говоришь, речь идет о том, чтобы «вызывать эффективное действие». Все это великолепно, но когда же собственно это действие начнется?
ГОСПОЖЕ КАРПЕЛЕС В ВЕНУ [Лондон], 30 ноября 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Уважаемая г-жа!
Примите сердечную благодарность за тот милый подарок, который Вы любезно прислали мне ко дню рождения. Он особенно дорог мне не только потому, что Вы сделали его своими руками, но, главным образом, и по той причине, что Вы использовали на это свой досуг именно тогда, когда у Вас более чем достаточно дел из-за приближающихся родов. Одновременно с этим мне вновь довелось увидеть в моем собственном доме, с какими бесконечными заботами и хлопотами сопряжено ожидание материнства. Тем более мне следует гордиться подарком, который был изготовлен для меня в подобных условиях.
Я использовал Ваш подарок для небольшого послеобеденного отдыха уже в самый день моего рождения. На подушке спится по меньшей мере так же сладко, как «спокойно спится человеку с чистой совестью» в известной поговорке ( Энгельс имеет в виду поговорку: «Ein gutes Gewissen ist das beste Ruhekissen» («Чистая совесть - лучшая подушка»)). И я даже почти уверен, что на ней удалось бы быстро заснуть человеку с не. очень чистой совестью.
Я рад узнать от Людвига, что у Вас и Вашей малышки все в порядке, и надеюсь, что так будет и впредь.
Еще раз сердечное спасибо и наилучшие пожелания Вам и г-ну д-ру Карпелесу от искренне преданного Вам Фр. Энгельса
ФРИДРИХУ АДОЛЬФУ ЗОРГЕ В ХОБОКЕН Лондон, 4 декабря 1894 г.
Дорогой Зорге!
Спасибо тебе и твоей жене за поздравления! На 75-й год, между нами будь сказано, уже не смотришь так бодро, как на прежние. Я, правда, еще бодр и подвижен, не потерял охоты к работе и сравнительно работоспособен, но все же замечаю, что желудочные заболевания и простуды, к которым я раньше мог относиться с высокомерным презрением, требуют теперь весьма почтительного к себе отношения. Впрочем, все это ничего, если в дальнейшем ограничится лишь этим.
Вчера я отправил тебе три оттиска «Предисловия» к третьему тому. Один для неудачливого Штибелинга, который прислал мне свои писания в нескольких экземплярах. Другой для д-ра философии Фиремана, если ты знаешь или можешь узнать его адрес. Третий прошу тебя по прочтении передать Шлютеру, который, пожалуй, сможет его использовать. Надеюсь, что примерно через неделю, не больше, я смогу послать тебе экземпляр самой книги; уже объявлено о ее выходе.
Далее, посылаю сегодня бандеролью: 1) «So..aldemokrat».
2) «Justice», я снова буду регулярно ее тебе посылать из-за драчки с немцами, которые не могут прекратить ее. То, что газета говорит о триумфах Социал-демократической федерации, - все почти сплошное вранье. Влияние Социал-демократической федерации слабеет по сравнению с другими организациями, в особенности по сравнению с Независимой рабочей партией. Если так будет продолжаться, то она скоро начнет уменьшаться и абсолютно.
К сожалению, у Независимой рабочей партии нет больше приличной газеты.
3) Венский «Gluhlichter» и штутгартский «Wahrer Jacob», для того чтобы и ты познакомился с «юмором», которым располагает партия.
4) Речь Бебеля в Берлине и его четыре статьи против Грилленбергера и Фольмара.
Этот последний казус интереснее всего. Баварцы сделались очень и очень оппортунистичными и превратились чуть ли не в обычную народную партию (речь идет о большинстве вождей и о многих новичках, вошедших в партию); в баварском ландтаге они голосовали за бюджет в целом, Фольмар же развернул агитацию в пользу крестьян с целью привлечь на свою сторону верхнебаварских крупных крестьян - людей, которые владеют 25-80 акрами земли (10-30 гектарами) и, следовательно, никак не могут обойтись без наемных рабочих, - а не их батраков. Ничего хорошего для себя от Франкфуртского партийного съезда258 они не ожидали. Поэтому и созывают, за восемь дней до него, свой баварский партийный съезд и учреждают там самый настоящий Зондербунд, обязав баварских делегатов голосовать во Франкфурте по всем баварским вопросам коллективно, согласно заранее принятым на баварском съезде решениям. Итак, они являются во Франкфурт и заявляют, что должны были в Баварии одобрить бюджет в целом, ибо иначе в данный момент нельзя было поступить; к тому же это-де чисто баварский вопрос, до которого другим не должно быть никакого дела.
Другими словами: если вы вынесете какое-либо решение, неугодное нам, баварцам, если вы отвергнете наш ультиматум, то в случае раскола вина падет на вас!
С такими до сих пор неслыханными в партии претензиями они выступают перед не подготовленными к этому остальными делегатами. А так как в последние годы вопли о единстве в высшей степени поощрялись, то неудивительно, что при большом количестве влившихся за последнее время в партию элементов, еще не прошедших настоящей выучки, подобное поведение, при котором существование партии невозможно, сошло безнаказанно, не встретив заслуженного решительного отпора, и по вопросу о бюджете не было вынесено решения.
Теперь представь себе, что прусские социал-демократы, которые на партийном съезде имеют большинство, также захотели бы провести предварительный съезд, вынести на нем по поводу позиции баварцев или еще чего-либо резолюции, обязательные для всех прусских делегатов, и затем все они, и большинство, и меньшинство, коллективно голосовали бы на общем партийном съезде за эти резолюции. К чему было бы вообще созывать общие партийные съезды? И что сказали бы баварцы, если бы прусские делегаты стали делать то же самое, что недавно они проделали сами?
Словом, так дело нельзя было оставить, и тут-то вмешался Бебель, снова поставив этот вопрос в порядок дня, и теперь он дебатируется. Из всех этих людей у Бебеля, безусловно, самая ясная и самая проницательная голова. Я уже лет 15 регулярно переписываюсь с ним, и мы почти всегда сходимся во мнениях. Зато Либкнехт идейно очень отстал. В нем все еще прорывается старый южногерманский демократ, федералист и партикулярист, и, что хуже всего, он не может примириться с тем, что Бебель, который давно его перерос, хотя и охотно терпит его около себя, но уже не желает больше подчиняться его руководству. К тому же он так плохо организовал центральный орган «Vorwarts» - в значительной степени из-за слишком ревнивого отношения к своему положению лидера, ибо хочет всем руководить и ничем в действительности не руководит, следовательно, всему мешает, - что газета, которая могла бы быть первой в Берлине, пригодна только на то, чтобы давать партии 50000 марок дохода, но не приносит ей никакого политического влияния. Конечно, Либкнехт хочет теперь примирения во что бы то ни стало и ругает Бебеля, но я считаю, что последний прав. В Берлине Правление и лучшие люди уже теперь на его стороне, и я убежден: обратись он к партийной массе, его поддержит значительное большинство. Пока надо переждать. Я послал бы тебе также фольмариады и прочее, но у меня только один экземпляр для собственного пользования.
Луиза и малютка здоровы.
Сердечный привет тебе и твоей жене; желаю излечения твоим глазам и избавления от прочих недугов!
Твой старый Ф. Э.
22:34 23.08.2015
ФИЛИППО ТУРАТИ В МИЛАН [Лондон], 4 декабря 1894 г.
41, Regent`s Park Road Дорогой Турати!
Как у Вас хватает терпения постоянно писать дорогому господину Э.? Отбросим же эти буржуазные титулы. Что же касается Ваших студентов, я крайне сожалею, что могу помочь им лишь моими лучшими пожеланиями. Мое время настолько занято, что у меня не доходят руки даже до самых неотложных работ. В тот самый день, когда я получил Вашу открытку, с той же просьбой ко мне обратились берлинские студенты; я был вынужден ответить им, как и Вашим друзьям, отказом. Эти мелочи, взятые в отдельности, всего лишь пустяки, но когда они происходят день за днем, с удручающим постоянством, то все вместе вызывают значительную потерю времени. Передайте же, пожалуйста, мои извинения Вашим юным друзьям, которым я желаю полного успеха.
Посылаю Вам для гражданки Анны мое «Предисловие» к третьему тому «Капитала» - там есть несколько строк, которыми, быть может, заинтересуются в Италии.
Вы правильно поступили, процитировав в «Critica Sociale» выступление Бебеля. Бебель сказал горькую, но неизбежную истину. Это более уместно, чем оппортунизм его противников.
Преданный Вам Ф. Э.
Прошу Вас обратить внимание на изменение адреса.
ФРИДРИХУ АДОЛЬФУ ЗОРГЕ В ХОБОКЕН Лондон, 12 декабря 1894 г.
Дорогой Зорге!
Сегодня тебе отправлен заказной бандеролью один экземпляр III тома «Капитала» Маркса, надеюсь, что ты его получишь.
Ума не приложу, чем мы заслужили такое незаслуженное счастье, что Вильгельмчик позволяет преследовать наших людей в рейхстаге за «оскорбление величества», выразившееся в том, что они остались сидеть. Большей услуги нам не могли бы оказать. Вильгельмчик и «г-н фон Келлер, безумен он все боле», кажется, очень подходящая парочка, чтобы провалить все дело, а нам сыграть на руку.
Бебель победил. Во-первых, после статей Бебеля275 Фольмар прекратил дискуссию, вовторых, его апелляция к Правлению партии была весьма решительно отвергнута и, втретьих, он апеллировал к фракции, но фракция, объявленная Бебелем некомпетентной, признала свою некомпетентность, и, таким образом, дело пойдет на рассмотрение ближайшего партийного съезда, где Бебелю обеспечено большинство в две трети - три четверти голосов.
Это уже третья кампания Фольмара за руководящее место в партии и вне Баварии. В первый раз он требовал, чтобы мы активно поддержали Каприви и превратились в правительственных социалистов. Во второй раз мы должны были заняться государственным социализмом и ассистировать нынешней германской империи в ее социалистических экспериментах. Оба раза он провалился. Теперь снова.
Сцена в рейхстаге, когда фракция осталась сидеть, произвела на французов большее впечатление, чем вся тридцатилетняя работа партии. Между нами говоря, парижане - я не хочу сказать французы, а именно парижане - сильно опустились. Это фразерство и такое преклонение перед всякой мелодрамой мало-помалу становятся нестерпимы.
Надеюсь, что ты и твоя жена здоровы.
Сердечный привет вам обоим.
Твой Ф. Э.
В благодарность за присланные мне отчеты «Переписи и т. д.» я Шлютеру тоже послал экземпляр III тома заказной бандеролью. Но так как не знаю, действителен ли еще адрес: 935, Washington, то я отправил ему на адрес «Volkszeitung»: Post Office box 1512, New York City. He будешь ли ты так добр сообщить ему об этом?
ВИКТОРУ АДЛЕРУ В ВЕНУ Лондон, 14 декабря 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Виктор!
Твои письма от 12-го и 26-го я своевременно получил. Итак, история с К. Каутским улажена. За твои поздравления ко дню моего рождения шлю сердечную благодарность вместе с заверением, что на 75-ом году жизни я осознал и основательно почувствовал, что не имею права в дальнейшем позволять себе те неосторожности, за которые ты меня ругаешь. Напротив! Я в точности соблюдаю диету, обращаюсь с моим пищеварительным трактом, как с ворчливым начальником-бюрократом, под дудку которого приходится постоянно плясать, и во избежание кашля, бронхиального катара и тому подобного позволяю себя укутывать, обогревать и вообще всячески мучить, как подобает хворому старику. Довольно об этом.
Что решительное выступление Бебеля, после бесхребетного партийного съезда, обрадовало меня - говорить не приходится. В равной мере и то, что Фольмар косвенно вынудил меня тоже сказать свое словечко по этому поводу. Фактически мы одержали победу по всей линии. Сначала отказ Фольмара от борьбы после четырех статей Бебеля, что уже было решительным отступлением; затем отпор со стороны Правления; затем отклонение предъявленного фракции требования, чтобы она решала вместо партийного съезда. Итак, поражения одно за другим в этом третьем злосчастном походе Фольмара. Даже бывшему папскому зуаву282 этого должно было бы показаться достаточно. Либкнехту я по этому поводу написал два письма*, которые доставили ему мало радости. Этот человек все больше становится помехой. Он говорит, что у него еще самые крепкие нервы в партии; это и видно, и его позавчерашняя речь в рейхстаге тоже была плоха. Это, по-видимому, подмечают и в правительственных кругах и явно хотят немного помочь ему снова встать на ноги посредством обвинения его в оскорблении величества, которое он якобы нанес a posteriori.
Эта история доказывает, впрочем, что Вильгельм и фон Келлер или совсем рехнулись, или же планомерно готовят государственный переворот. Гогенлоэ в своей речи показывает себя совершенно поглупевшим, слабоумным, безвольным старым барином, простым подставным лицом г-на фон Келлера. Последний же - типичный самонадеянный, ловкий, ограниченный юнкер - готов увидеть в Вильгельмчике человека, призванного положить конец «ниспровержению» и осуществить вплоть до последней точки над «i» свое высочайшее намерение о восстановлении королевского полновластия. И Вильгельм готов ответить: Вы-то мне и нужны! Если дело обстоит так - а каждый день приносит новые доказательства этого, - тогда была не была! Наступят веселые денечки.
А теперь - главное. Ты удивляешься, что ничего не слышно от Луизы. Но прежде всего, будь любезен, ответь на те в высшей степени важные письма, которые она тебе написала, - не только по поводу организации ее корреспонденции отсюда и о том, должен ли писать еще кто-нибудь и кто именно, но и специально по поводу предложенных средств.
Уже несколько месяцев тому назад, в сентябре или в начале октября она написала тебе: здесь образовался консорциум из людей, стоящих вне партии, но которые доверяют тебе и, в частности, считают, что ты самый подходящий человек, чтобы добиться для ежедневной «Arbeiter-Zeitimg» и финансовых успехов при том условии, что тебе будет принадлежать руководящая роль. В соответствии с этим они готовы перевести тебе для ежедневной «Arbeiter- Zeitung» значительную сумму, говорят, примерно до 5000 флоринов, при условии, что: 1) ты займешь руководящее положение в газете, 2) все будет рассматриваться как чисто деловое соглашение, и будут регулярно выплачиваться проценты, 3) все переговоры, платежи и пр. будут осуществляться через тебя в Вене и Луизу здесь.
Таковы, насколько я помню, условия предложения. Но на это, равно как и на все последующие письма Луизы, от тебя не было никакого ответа. На прошлой неделе она написала еще раз, прося немедленно ответить; этот ответ должен был быть здесь самое позднее во вторник 11 числа. Тщетно. Остается предположить две вещи: или ты так опутан в твоей корреспонденции почтовыми и другими интригами, что доставка письма тебе почти вовсе исключена; или же твое отвращение к переписке заходит так далеко, что ты охотнее лишишься денег, которые тебе предлагают, чем напишешь Луизе.
Во всяком случае, мы должны знать, что и как. Эти люди торопят с решением, так как, если ты откажешься от денег, они вложат их в какое-нибудь другое дело. Мы вынуждены поэтому послать это письмо г-же Анне Пернерсторфер с просьбой передать его тебе, и только тебе лично, и просим теперь, но уже в самый последний раз, чтобы ты соблаговолил ответить, хочешь ты или нет вступить с нами - то есть с Луизой - в переговоры относительно денег. Если да, то сообщи ей, куда направлять тебе письма, тогда мы ответим «заказным».
Луиза и малютка вполне здоровы, малютка растет, развивается и кричит, мать сама ее кормит, и этого более чем достаточно. Она и Людвиг шлют привет, а также твой Ф. Э.
ВИТОЛЬДУ ИОДКО-НАРКЕВИЧУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 14 декабря 1894 г.
41, Regent`s Park Road. N. W.
Дорогой Иодко!
Конечно, я не имею ни малейших возражений против перевода моей статьи о крестьянском вопросе и буду рад, если она окажется полезной также и для Вас.
Ваш Ф. Энгельс
Как видите, мы переехали на другую квартиру.
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ [Лондон], 17 декабря 1894 г.
Дорогая Лёр!
Ты говоришь, что после окончания третьего тома и прежде чем приступить к четвертому я должен дать себе небольшой отдых. Так вот, я тебе сейчас изложу, как обстоит дело.
Мне нужно следить за движением в пяти крупных и во многих мелких европейских странах, а также в Соединенных Штатах Америки. Для этой цели я получаю три немецких, две английских, одну итальянскую и с 1 января также одну венскую, а всего семь ежедневных газет. Из еженедельных получаю: две из Германии, семь из Австрии, одну из Франции, три из Америки (две на английском языке, одну на немецком), две итальянских и по одной на польском, болгарском, испанском и чешском, причем тремя из этих языков я лишь теперь постепенно овладеваю. Помимо этого, самые разнообразные посетители (только сейчас, несколько минут тому назад, у меня был присланный Полаком из Амстердама немецкий скульптор, без копейки денег, в поисках работы) и все возрастающая масса корреспондентов - больше, чем во времена Интернационала! - причем многие из них рассчитывают получить пространные разъяснения, и все они отнимают время. Из-за этого, а также вследствие работы над III томом мне даже за время просмотра корректур, то есть за весь 1894 г., удалось прочесть не больше одной книги.
Дальше. Следующей предстоящей мне работой является публикация писем Лассаля Мавру. Тусси перепечатала их на машинке, они лежат у меня в письменном столе, но из-за переезда на новую квартиру я не имел возможности даже дотронуться до них. А ведь потребуются примечания, ссылки на факты давнего прошлого, равно как и на мою собственную прежнюю переписку с Мавром, и предисловие, которое должно быть написано дипломатически.
Затем целая груда накопившейся моей собственной работы. Во-первых, предстоит полностью переработать «Крестьянскую войну»; ее уже много лет нет в продаже, и я обещал, что это будет первая же моя работа после III тома. А она потребует углубленных занятий. Я надеялся взяться за это дело параллельно с чтением корректур, но это оказалось невозможным. Так или иначе я должен найти средства, как сделать эту работу.
Затем - не говоря уж о других мелких делах, которые мне предстоят - я хочу написать хотя бы основные главы политической биографии Маркса: 1842-1852 и Интернационал.
Последняя глава наиболее важна и настоятельно необходима, я намерен начать с нее. Но для этого требуется, чтобы меня не прерывали, а когда мне удастся добиться этого?
От меня ждут всех этих вещей, а вдобавок еще и переиздания ранних небольших произведений Мавра и моих собственных. Их я собираю, но пока не очень успешно. Кое-что находится в партийном архиве в Берлине. Но многого еще не хватает, например экземпляра первой «Rheinische Zeitung». Если бы мне удалось собрать, скажем, 2/3 старых статей за 1842-1850 гг., я приступил бы к работе, так как уверен, что ко второму изданию их обнаружилось бы еще множество. Но до сих пор мы не смогли этого сделать.
А затем IV том. Эта рукопись в очень сыром виде, и пока еще нельзя сказать, насколько ее можно будет использовать. Сам я не могу снова взяться за ее расшифровку и продиктовать всю рукопись, как поступил со II и III томами. Мое зрение было бы полностью загублено прежде, чем я сделал бы половину работы. Я убедился в этом много лет тому назад и попытался найти другой выход; решил, что было бы хорошо, если бы один или два толковых представителя младшего поколения научились читать почерк Мавра. Я подумал о Каутском и Бернштейне. Каутский тогда (лет 6-7 назад) жил еще в Лондоне; поговорил с ним, и он согласился. Я сказал, что заплачу 100 фунтов за всю «чистовую рукопись» и помогу ему, если он не сможет что-нибудь расшифровать. Он начал; затем уехал из Лондона, взял с собой одну тетрадь и много лет не сообщал мне ничего по этому поводу. Он был слишком занят изданием «Neue Zeit»; поэтому я попросил его вернуть оригинал и сделанную часть чистовой рукописи - может быть 1/8 или 1/6 часть всей работы. Бернштейн тоже не только очень занят, но страдает от переутомления; он еще не совсем разделался со своей неврастенией, и я едва ли решусь просить его. Посмотрю, не согласится ли Тусси. Если Бернштейн сам предложит свои услуги, прекрасно; если нет, то я не намерен рисковать, чтобы обо мне сказали, будто я вызвал рецидив его болезни, перегрузив его работой.
Мое положение таково: 74 года, которые я начинаю чувствовать, и столько работы, что ее хватило бы на двух сорокалетних. Да, если бы я мог разделить самого себя на Ф. Энгельса 40 лет и Ф. Энгельса 34 лет, что вместе составило бы как раз 74 года, то все быстро пришло бы в порядок. Но при существующих обстоятельствах все, что я могу, это продолжать свою теперешнюю работу и работать возможно больше и возможно лучше.
Теперь тебе известно мое положение, и если время от времени от меня долго не будет писем, ты будешь знать причину этого.
Вчера вечером Бонье приехал из Эдинбурга и сегодня отправился в Оксфорд. Его первоначальный гнев против меня по поводу моего «Крестьянского вопроса» изрядно поостыл; вы считаете нас дураками - так писал он мне. Во всяком случае, он был очень доволен и, полагаю, убедился, что они сделали промах в Нанте. Он в самом деле думал, что не только возможно, но и необходимо в промежуток между нынешними и ближайшими всеобщими выборами привлечь на сторону социализма основную массу французских крестьян.
Пора отправлять почту. Надо кончать.
Я должен тебе твою долю по расчету Зонненшайна за «Капитал» (английское издание) 1 ф. 3 ш. 1 п. - 1/3 часть пяти фунтов, полученных от «Neue Zeit» за две главы из III тома 1 ф. 13 ш. 4 п.
И разреши мне присоединить как напоминание о наступающем рождестве 5 ф. ------- Прилагаю чек на всю сумму 7 ф. 16 ш. 5 п.
В этом году мы не смогли приготовить пудинг, этому помешала девочка Луизы (которая успешно растет и прибавляет в весе еженедельно около фунта). Но Поль получит свой пирог.
Всегда твой Ф. Энгельс
ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ПАРИЖ Лондон, 18 декабря 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Лавров!
Г-жа Лафарг переслала мне Ваше письмо. Спешу заверить Вас, что я Вас нисколько не забываю. Но 1) «Дюринг», третье издание; у меня его было всего шесть экземпляров, которые я никому не посылал, кроме г-жи Лафарг и г-жи Эвелинг. Остальные у меня расхватали, как всегда бывает; все же нашелся еще один экземпляр, который я немедленно Вам пошлю.
2) «Капитал», третий том. Если он поступил в продажу в Париже и других местах, то это потому, что мне издатель прислал очень мало экземпляров. В Риме книга появилась тогда, когда я еще не получил ни одного экземпляра! Однако я жду через несколько дней новой посылки и тогда смогу переправить Вам тот экземпляр, который Вам уже давно предназначен.
Надеюсь, что Вы чувствуете себя хорошо; что до меня - мне жаловаться не приходится, но я начинаю замечать, что 74 года это не 47. Однако события должны помочь нам сохранить жизненные силы; вся Европа кипит, повсюду назревают кризисы, особенно в России. Долго там не может так продолжаться. Тем лучше.
Преданный Вам Ф. Энгельс
Прошу обратить внимание на перемену адреса!
ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 18 декабря 1894 г.
41, Regent`s Park Road Дорогой Лафарг!
Возвращаю Вам письмо Лаврова Лауре. Я сразу же ответил ему, что он получит два экземпляра книги, как только я сам ее получу. Мейснер всегда посылал мне экземпляры моих работ лишь после того, как рассылал всем другим, так он продолжает делать и сейчас. Посылаю Вам также экземпляр для Девиля.
Как я уже говорил, сама по себе программа (принятая в Нанте) содержит лишь один ни гроша не стоящий пункт: снижение узаконенной ставки процента, что означает восстановление в силе древних законов против ростовщичества, абсолютная бесполезность которых доказана еще 2000 лет назад. В действительности вы можете уменьшить ставку процента, выплачиваемого крестьянами по ипотечной задолженности, лишь преобразовав все ипотеки на недвижимое имущество в задолженность государству, а затем вы сколько угодно можете снижать этот процент, если только в случае неудачи не потеряете деньги сами. Кроме того, пункт об охоте в нынешней редакции противоречит сам себе.
Дело не только в том, что молодой Вильгельм сумасброд, на сей раз он ведет дело к кризису. Новый канцлер (Умберто 1) - просто пешка, душой нового режима является Кёллер. «Безумен он все боле», как отзывался о нем «Kladderadatsch» несколько лет назад. Провоцируют конфликт с рейхстагом. После закрытия сессии рейхстага собираются преследовать Либкнехта за оскорбление величества. Дело ведут к роспуску рейхстага, который должен будет привести к созданию в Берлине строптивого рейхстага и затем - к небольшому государственному перевороту. Если все произойдет так, как воображают эти господа, то в Германии начнутся веселенькие дела.
И в Италии монархия находится в критическом положении. Наследник престола замешан в истории с Римским банком, причем у него речь идет о 300000 франков, а у короля, выступавшего через ряд подставных лиц, - о гораздо больших суммах. Все это известно. Криспи поражен насмерть эффектным трюком Джолитти: скомпрометирован весь парламент, а также все высшие чиновники; в неиспорченной Италии люди еще являются католиками, то есть безбожниками до такой степени, что все это совершается средь бела дня, что не могут скрыть коррупцию, напротив, ею хвастаются - и дело доходит до кризиса.
А затем Россия - эта неведомая страна, где определенно лишь одно: нынешний строй не переживет смены царя, и там также наступит кризис.
То, что Вы говорите о действии, произведенном этой маленькой сценой в рейхстаге, подходит и для Англии. Столько лет труда, столько успехов на выборах и в жизни, все это не идет в счет; маленькая мелодраматическая сцена - это поражает, это ослепляет. До чего же люди суетны!
Я напишу Адлеру по поводу Ваших корреспонденции. Но при тех ограниченных силах, которыми они располагают, постоянные корреспонденции, как мне кажется, вряд ли подойдут им, разве что статьи будут написаны по-немецки и готовы для печати. Поэтому прежде всего придется обязательно обратиться к Франкелю. Впрочем, посмотрим.
Преданный Вам Ф. Э.
Лаура должна была уже получить мое вчерашнее письмо.
ДЖОРДЖУ УИЛЬЯМУ ЛАМПЛУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 21 декабря 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Мы переехали в дом № 41, Regent`s Park Road. На двери Вы увидите дощечку с именем дра Фрейбергера. Будем рады видеть Вас, когда бы Вы ни собрались к нам зайти. А пока что желаю Вам и Вашей семье весело встретить рождество.
Искренне Ваш Ф. Энгельс
Сегодня самый короткий день в году, и действительно чертовски короткий!
ВИКТОРУ АДЛЕРУ В ВЕНУ Лондон, 22 декабря 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Виктор!
Наконец-то мы с вопросом о предлагаемых деньгах продвинулись настолько, что можно начать деловые переговоры. Подробности тебе сообщит Луиза.
Что касается здешних корреспондентов, то М. Беру дай, пожалуйста, корреспондентский значок, который настолько ясно отличался бы от остальных, чтобы спутать было невозможно. Это совсем зеленый юнец в Англии, наделенный галицийско-талмудистскими очками. Э.
Бернштейн едва ли сможет много писать: ему часто не хватает времени даже для корреспонденции в «Vorwarts», он охотнее работает для «Neue Zeit».
Лафарг спрашивает, понадобится ли вам его сотрудничество. Я сказал ему, что вам надо будет в первую очередь подумать о Франкеле, но что точно я не знаю и напишу. Он - Лафарг - пишет живо и интересно, но, так же как и свои корреспонденции в «Vorwarts», за подписью Gallus только по-французски.
Его жена также по-немецки не пишет и говорит сравнительно редко и не так свободно, как Тусси. Удобно ли вам самим делать переводы на месте, не знаю. Конечно, Лафарг рассчитывает на гонорар, так как он лишился своего депутатского вознаграждения; и об этом я тоже не мог ему ничего сказать.
Дела на континенте осложняются. В то время как у вас обеспечена избирательная реформа, - а раз уж камни покатились, они остановятся не так скоро, - в России начало конца царского всемогущества, так как самодержавие едва ли переживет эту последнюю смену монарха; в Италии дело идет прямо к революции, которая может стоить жизни монархии, а в Германской империи Вильгельмчик хочет во что бы то ни стало перейти через Галис и разрушить обширное царство. Лучшего момента для основания ежедневной газеты ты не мог бы и пожелать. Материала достаточно и притом такого, который другие партии воспринимают в ложном свете и о котором судят превратно, между тем как наша партия - единственная, которая с самого начала оценит его правильно.
А теперь желаю тебе, твоей жене (которой прошу передать сердечный привет) и детям веселого рождества!
Твой Ф. Э.
ВИКТОРУ АДЛЕРУ В ВЕНУ [Черновик] [Лондон, 27 декабря 1894 г.]
Дорогой Виктор!
Прошу тебя передать австрийским рабочим мое поздравление по случаю основания ежедневной газеты. В жизни каждой партии, а в особенности рабочей партии, первая ежедневная газета знаменует огромный шаг вперед. Это - первая позиция, с которой она может, по крайней мере в области печати, вести борьбу со своим противником равноценным оружием. Эту позицию вы для себя завоевали; теперь речь идет о завоевании второй: избирательного права, парламента. И здесь вам тоже успех обеспечен, если вы с таким же умением, как в течение последних пятнадцати месяцев, используете все более благоприятно складывающееся для вас политическое положение, если сумеете своевременно перейти к решительным действиям, но столь же своевременно, как это часто бывает необходимо, выждать момент и заставить обстоятельства служить вам на пользу.
Желаю счастья и успеха ежедневной «Arbeiter-Zeitung».
Твой
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 29 декабря 1894 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогая Лёр!
Спасибо за твое сообщение от 23-го об аллеманистах и их разногласиях - это вновь подтверждает правильность моих personalia (сведений о людях) в парижском движении. Надеюсь, что вся группа аллеманистов вскоре обанкротится, а все, что есть среди них порядочного, присоединится к нашим, которые, если проявят терпение и выждут, кажется, располагают наибольшими шансами постепенно поглотить всех остальных.
Пусть новые ежедневные газеты процветают, и пусть они вскоре породят парижскую ежедневную газету!
Что касается предисловия к французскому «Манифесту», то мое предложение таково: составь из четырех немецких предисловий нечто вроде предисловия, в котором давались бы те сведения о судьбах этого произведения, какие могут заинтересовать ваших читателей; затем пошли мне рукопись, чтобы я мог предложить дополнения (я только что получил армянский перевод) и добавить несколько слов от своего имени. Что ты думаешь по поводу такого способа преодоления этого затруднения?
В воскресенье Тусси, которая находится в Манчестере, прислала мне твое письмо ей по поводу IV тома. Я вполне согласен и с радостью ей помогу, если она возьмет на себя работу по переписке оригинала.
Относительно того, что ты пишешь о литературном наследстве Мавра и его судьбе в случае моей смерти, дело обстоит достаточно просто. Все это я храню для вас, это тебе известно; и, следовательно, после моей смерти вернется к вам. В завещании, которое я составил (когда Сэм Мур был здесь в позапрошлый раз), особого пункта нет, но в приложенных к завещанию инструкциях моим душеприказчикам содержится четкое распоряжение передать Тусси как исполнителю завещания все рукописи Мавра, написанные его рукой, а также все адресованные ему письма, за единственным исключением - моей собственной с ним переписки. А поскольку у Тусси, кажется, есть некоторые сомнения по этому вопросу, то, как только Сэм Мур летом вернется, я попрошу его составить новое завещание, в котором это будет ясно и недвусмысленно заявлено. Если у тебя есть какое-нибудь другое пожелание, дай мне, пожалуйста, знать.
О корреспонденциях Поля в ежедневную «Arbeiter-Zeitung» Адлер пишет: «Что касается Лафарга, то я ничего не имею против французских корреспонденций, мне нужно будет много переводить. Конечно, Франкель будет писать регулярно. Лафарг - такой же корреспондент, как я для «Vorwarts » - пишет редко, но зато длинно. Мне бы очень пригодились теперь его искрометные статьи, если бы я не опасался, что он будет присылать мне те же самые корреспонденции, которые он пишет для «Vorwarts» и «Echo». Если бы ты мог устроить, чтобы он писал мне раза два в месяц или по особым поводам, то меня это очень устроило бы; только мы не можем много платить, ему пришлось бы удовлетвориться 20 франками за статью».
Так вот, Поль мог бы писать в Вену в течение той недели, когда он не пишет в Берлин, и на какую-нибудь другую общую тему.
Об избрании Жеро-Ришара мы в английских газетах не могли найти ничего. Ожидается ли перебаллотировка? Твои цифры - 1802 голоса - больших надежд не внушают.
В Германии нам предстоит беспокойный год. На рождество мы славно выпили за здоровье «императора государственного переворота» [Umsturz-Kaiser], так что теперь он, может быть, останется доволен.
Все мы здесь желаем самого счастливого и приятного Нового года тебе и Полю!
Всегда твой Ф. Энгельс
ЭММЕ АДЛЕР В ВЕНУ Лондон, 1 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Уважаемая г-жа Адлер!
Большое спасибо за любезные поздравления - Ваши, Вашего мужа и Ваших детей! От всего сердца отвечаю тем же и надеюсь, что новый год будет поистине радостным для Вас во всех отношениях. Для Вас и для Виктора открывается теперь новое, полное перспектив поле деятельности; мы, конечно, не раз сможем обнаружить следы и Вашего участия в работе.
Этому начинанию - ежедневной «Arbeiter-Zeitung» - все мы здесь желаем наилучшего практического успеха.
Передайте, пожалуйста, Виктору, на последнее письмо которого отвечу на днях, что я послал ему сегодня по почте «заказным» экземпляр III тома «Капитала» Маркса. Он, вероятно, уже прибудет до получения этого письма. Адресован он, как и это письмо: Windmuhlgasse, 30 А.
Еще раз сердечные поздравления и привет всем вам от Вашего Ф. Энгельса
ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 1 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Кугельман!
От всего сердца благодарю тебя, твою жену и дочь за ваши дружеские пожелания и искренне желаю вам того же. А теперь - сразу к делу, потому что я завален перепиской и т. п..
Насколько я тебя понял, собрание работ Маркса в Америке содержало, главным образом, его статьи из «Tribune». Эти статьи имеются у меня здесь в двух отдельных собраниях, из которых, во всяком случае, одно неполное, а возможно и оба, так как «Tribune» печатала статьи Маркса и в качестве передовых, без подписи. Таким образом, третье собрание могло бы мне пригодиться лишь для пополнения, вот почему я тогда и посоветовал поместить его пока в архив, откуда в случае надобности я всегда смог бы его получить.
Теперь же ты говоришь о ранних произведениях, следовательно, о работах, относящихся к периоду до 1851 г., а это, конечно, совсем другое дело; в Берлине я понял не так. Эти вещи, действительно, представляют величайшую ценность, и только их отсутствие помешало мне предпринять полное издание этих более мелких произведений - как статей Маркса, так и моих, вышедших за 1842-1852 годы. Моя давнишняя мечта - издать эти работы, как только я буду в состоянии это сделать, и, следовательно, ты, если сумеешь предоставить в мое распоряжение возможно большее их количество, также внесешь свою лепту в это дело. Я тоже попробую снова поискать комплект «Rheinische Zeitung» за 1842 г., главным образом ради статей Маркса.
Сообщи мне, пожалуйста, еще раз, кто составлял это собрание и, если нельзя получить сейчас же самих работ, раздобудь для меня хотя бы список книг, журналов и т. п., вошедших в него, помимо статей из «Tribune».
Г-жа Каутская с начала прошлого года уже больше не г-жа Каутская, а жена д-ра Фрейбергера. Ее муж - очень способный молодой врач из Вены, бывший ассистент Нотнагеля, он рассорился с тамошней факультетской публикой, потому что читал рабочим лекции с демонстрацией трупов и разъяснял им социальные причины их заболеваний. Теперь он пройдет здесь высшую врачебную практику, и я не сомневаюсь в том, что очень скоро добьется успеха, так как знает гораздо больше, чем большинство англичан. Чтобы не вносить чересчур больших изменений в мой домашний быт, мы сняли на той же улице более просторный дом, где и живем втроем, или, вернее, вчетвером (ибо семь недель тому назад появилась также маленькая девочка).
Итак, Луиза и я еще раз от всей души поздравляем всех вас с Новым годом и шлем сердечный привет.
Твой Ф. Энгельс
Что касается опечатки, которая сама является опечаткой, то я проверю.
ГЕРМАНУ ШЛЮТЕРУ В ХОБОКЕН Лондон, 1 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Шлютер!
Я еще не ответил на твое письмо от 11 августа и, кроме того, должен еще поблагодарить тебя за «Материалы переписи», которые получил своевременно. Но я очень загружен всякого рода работой, а неотложная партийная и деловая корреспонденция почти лишила меня возможности вести частную переписку, от чего пришлось пострадать и Зорге. Ты, вероятно, знаешь от него, что Луиза Каутская стала теперь женой д-ра Фрейбергера и матерью крепкой и здоровой девочки и что мы все вместе переселились в дом № 41 по Риджентс-парк-род.
Зорге тебе, вероятно, сказал, что я послал для тебя экземпляр III тома «Капитала» на адрес «Volkszeitung», так как не знаю, действителен ли еще твой адрес в Хобокене. Во всяком случае, адрес «Volkszeitung» показался мне более надежным. Но твое поручение к Эде я не мог выполнить, так как «Neue Zeit» давно уже сделала ему такое же предложение, о чем, собственно говоря, я должен был бы тебе написать; извини, пожалуйста, что не сделал этого.
Дела здесь обстоят приблизительно так же, как и у вас. В массах социалистический инстинкт становится все сильнее, но как только дело доходит до того, чтобы превратить инстинктивные стремления в ясные требования и мысли, сразу же начинается разброд: одни идут в Социал-демократическую федерацию, другие - в Независимую рабочую партию, третьи довольствуются тред-юнионами и т. д. и т. д. Короче говоря, одни только секты, а партии нет. Из лидеров почти никому нельзя доверять, кандидатов на высшее руководство очень много, но они отнюдь не обладают выдающимися способностями для такого поста, и к тому же обе большие буржуазные партии стоят наготове с кошельком в руках и высматривают, кого бы можно купить. При этом здешняя, так называемая «демократия» крайне сужена косвенными ограничениями. Печатный орган стоит бешеных денег, равно как кандидатура в парламент и обязанности члена парламента, хотя бы вследствие обширной корреспонденции, связанной с этим. Проверка скверно составленных списков избирателей также стоит больших денег, и до сих пор никто, кроме двух официальных партий, не в состоянии нести эти расходы. Поэтому тот, кто не поддерживает одну из этих партий, может и не попасть в список. Во всех этих делах здешняя публика значительно отстала от континента и начинает также замечать это; кроме того, здесь не существует перебаллотировки и достаточно относительного большинства или, как говорите вы, американцы, plurality. При этом все организовано в расчете только на две партии, третья может в лучшем случае дать перевес одной из них, пока не сравняется с ними в силе.
Здешние тред-юнионы не способны осуществить даже что-либо, подобное пивному бойкоту в Берлине. Третейский суд, вроде того, что завоеван там, является здесь сейчас пока чем-то недосягаемым.
А между тем - так же как у вас - лишь только здешние рабочие осознают, чего они хотят, в их руках окажется и государство, и земля, и промышленность, и все.
Все это для тебя, а не для «Volkszeitung».
Луиза шлет тебе сердечный привет, и мы оба от души желаем тебе счастливого Нового года!
Твой Ф. Энгельс
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ Лондон, 3 января 1895 г.
Дорогой Барон!
Прежде всего - мы все от всего сердца поздравляем вас с Новым годом, а затем благодарю тебя за потешное сообщение о великом открытии Либкнехта. Из первых же написанных тобой строк я сразу понял, что дело могло идти лишь об этом старом письме Швейцеру, и вдвойне оценил комизм положения. Достаточно, впрочем, если ты в своем экземпляре отметишь разночтения между оригиналом и печатным текстом и сообщишь их мне при случае для внесения в мой экземпляр. Вступать в переписку с Либкнехтом по поводу права собственности на рукопись мне не хочется, это вряд ли к чему-нибудь привело бы.
Статья Фиремана ( П. Фиреман. «Критика Марксовой теории стоимости»), действительно, вследствие ошибочного толкования других сторон теории Маркса и всяких метафизических, то есть антидиалектических отклонений, местами настолько запутана, что почти затушевывается тот удачный прием, благодаря которому Фиреман ближе, чем кто-либо другой, подходит к существу вопроса. Поэтому статья и не оказала абсолютно никакого воздействия. Только тот, кто будет отвлекаться целиком от всего, кроме специального вопроса, которому посвящена статья, сможет обнаружить в ней кое-что такое, что при дальнейшем анализе ведет к решению всего вопроса.
Вам в Германии предстоит, по-видимому, очень оживленный год. Если г-н фон Кёллер будет и дальше так действовать, то возможно все: конфликт, роспуск, октроирование, государственный переворот. Удовлетворятся, конечно, и меньшим. Юнкеры вполне довольствовались бы увеличением подачек, но, чтобы этого добиться, им пришлось бы апеллировать к известным стремлениям удовлетворить жажду личной власти, до определенного момента потакать им, причем в игру вмешались бы и факторы сопротивления, а затем на сцену выступил бы случай, то есть непредвиденное и не поддающееся учету. Чтобы обеспечить себе подачки, надо угрожать конфликтом, но стоит сделать лишний шаг - и первоначальная цель, подачки, превратится во второстепенную, корона встанет против рейхстага - чего бы это не стоило! - и тут может завариться каша. Я как раз читаю «Единоличное правление Карла I» Гардинера; многое часто до смешного совпадает с современной Германией. Например, доводы относительно неприкосновенности депутатов в связи с их деятельностью в парламенте.
Революционный конфликт был бы неизбежен, если бы Германия была романской страной, а так - ничего нельзя знать определенно, как говорил Джоллимейер.
История с крестьянским вопросом между тем потихоньку заглохла, но атака Августа была все же большой заслугой и исправила многое, упущенное во Франкфурте. Господа баварские социалисты с оговорками [Reservatrechtssozialisten], конечно, не скоро захотят снова играть с огнем.
Здесь среди различных мелких фракций пока по-прежнему продолжается старая канитель.
Они уже с меньшим пылом участвуют в обоюдной склоке, но с тем большим азартом интригуют за кулисами. Зато в массах, которые инстинктивно тянутся к социализму, все сильнее становится стремление к сознательным и объединенным действиям. Массы, хотя и видят менее ясно, чем отдельные лидеры, все же во много раз лучше, чем все лидеры, вместе взятые.
Только процесс развития сознательности протекает медленнее, чем где бы то ни было, потому что почти все старые лидеры заинтересованы в том, чтобы направить это пробуждающееся сознание в том или ином особом направлении или vulgo (попросту) его извратить. Что ж, надо вооружиться терпением.
Итак, еще раз поздравляю с Новым годом, большой привет.
Твой Ф. Энгельс
15:50 24.08.2015
ЛЮДВИГУ ШОРЛЕММЕРУ В ДАРМШТАДТ Лондон, 3 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Шорлеммер!
Я должен еще поблагодарить Вас за Ваши дружеские пожелания ко дню моего рождения и новогоднюю открытку; на все это бодро отвечаю: «С Новым годом!».
У нас за это время тоже произошли различные перемены. В начале прошлого года г-жа Каутская вышла замуж за здешнего молодого врача из Вены, доктора Фрейбергера, и так как мы хотели по-прежнему жить все вместе, то решили снять более просторный дом, который и нашелся по соседству. Едва мы успели переехать и устроиться, как у г-жи Фрейбергер родилась девочка; мать и ребенок здоровы и чувствуют себя превосходно. Пумпс с семьей с лета снова в Лондоне, дела ее мужа на острове Уайт шли неважно, и он решил опять попытать счастья здесь.
Книгу Карла «Возникновение и развитие» я тоже получил на днях. Что касается большого учебника, изданного совместно с Роско, то I том (заново переработанный двумя молодыми химиками) недавно вышел; согласно принятым для таких работ условиям оплаты, наследникам Карла едва ли многое перепадет, если вообще перепадет что-нибудь.
Если партийный съезд во Франкфурте прошел несколько вяло по сравнению с прежними, то главным образом потому, что Фольмар и баварцы своим баварским ультиматумом буквально захватили врасплох остальных делегатов, и те из страха перед возможным расколом не приняли никакого решения по важнейшим вопросам; преодолеть же все эти мелочи поможет нам глупость наших врагов. Не довольствуясь законопроектом о предотвращении государственного переворота [Umsturzvorlage], эти гении вздумали еще возбудить преследование против Либкнехта в связи с известной разыгравшейся в рейхстаге историей, и таким образом превратить нас в защитников конституционных прав рейхстага! И именно этот новый конфликт дал нам возможность завершить берлинский пивной бойкот победой, влияние которой за границей и в особенности здесь, в Англии, было очень велико. Ибо несмотря на семидесятилетнее легальное существование профессиональных союзов и большую свободу коалиций, здешние рабочие еще далеки от того, чтобы добиться такого третейского суда, какой завоеван в Берлине. Одна газета пишет: «Императору Вильгельму следует подумать о том, что люди, сумевшие справиться с пивной бочкой, справятся и со скипетром».
И вот чего мы достигли: в Германии осталось только два человека, к словам которых прислушиваются все - кайзер Вильгельм и Август Бебель. Его последняя речь блестяща, но ее следует читать по стенограмме.
Мое здоровье опять в порядке. Я замечаю, правда, что 74 - это не 47, что я не могу больше позволять себе прежних вольностей в еде, питье и т. п., и не так легко, как раньше, переношу плохую погоду. Но все-таки для своего возраста я еще вполне крепок и надеюсь еще многое увидеть, особенно если господа в Берлине - а на это очень похоже - захотят поиграть немного в конституционный конфликт. Прусские юнкеры способны довести дело до того, что социал-демократам придется выступить в роли защитников имперской конституции против нарушающего конституцию, жаждущего государственного переворота юнкерства. Нам это только на руку. Итак, вперед!
Сердечный привет от Вашего Ф. Энгельса
ПАУЛЮ ШТУМПФУ В МАЙНЦ Лондон, 3 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой старина!
На твои поздравления по поводу моего 74-летия (ты настолько любезен, что на год убавляешь мой возраст) я, как видишь, бодро отвечаю: «С Новым годом!». Надеюсь, что будущий год застанет нас обоих здоровыми и бодрыми. У меня еще есть такое желание - заглянуть в новое столетие, а к 1 января 1901 г. я уже вообще ни на что не буду годен, и тогда может наступить конец.
Партийные разногласия меня не очень взволновали; гораздо лучше, когда время от времени происходит нечто подобное и люди высказываются в открытую, чем когда они впадают в спячку. Непрерывно усиливающийся, неудержимый рост партии вширь как раз и приводит к тому, что новые элементы переварить труднее, чем те, которые влились раньше. Рабочие больших городов, следовательно самые интеллигентные и наиболее сознательные, уже с нами. Те, что приходят теперь, - либо рабочие мелких городов или сельских округов, либо студенты, приказчики и т. д., либо же борющиеся с разорением мелкие буржуа и сельские кустари, которые еще владеют клочком земли или арендуют его, а теперь вдобавок также и настоящие мелкие крестьяне. И так как наша партия на деле является единственной действительно прогрессивной партией, и притом единственной достаточно сильной, чтобы добиться каких-либо успехов, то не трудно поддаться соблазну - слегка воздействовать при помощи социалистической агитации также и на средних и крупных крестьян, которые обременены долгами и становятся мятежными, - в особенности в тех областях, где они преобладают среди сельского населения. При этом, наверное, выходят и за рамки принципиально допустимого для нашей партии; в таком случае это приводит к известным разногласиям, но наша партия обладает настолько здоровым организмом, что все это ей ничуть не повредит. Нет человека, настолько глупого, чтобы всерьез пожелать оторваться от широкой партийной массы, и настолько самоуверенного, чтобы вообразить, будто он сможет рядом с нашей великой партией основать еще крошечную частную партию, вроде швабской народной партии, число членов которой благополучно возросло с семи до одиннадцати швабов. Все эти разногласия только способствуют разочарованию буржуазии, которая вот уже двадцать лет все рассчитывает на раскол и в то же время в течение тех же двадцати лет заботливо оберегает нас даже от самой опасности возникновения раскола. Так обстоит дело и теперь с законопроектом о предотвращении государственного переворота, с возведением Либкнехта в защитники прав рейхстага и имперской конституции и с угрозами государственного переворота и нарушения законов сверху. Конечно, и у нас совершаются глупости, но чтобы дать возможность таким противникам нас победить, мы должны были бы обладать уж такой совершенно непроходимой глупостью, какую сейчас не купишь ни за какие богатства в мире. Впрочем, твой план - дать молодому поколению хоть раз поруководить партией, чтобы оно запуталось, был бы не так уж плох, но я думаю, что они наберутся ума-разума и без этого эксперимента.
По адресу ты видишь, что я, как говорят у нас, переселился одним домом дальше; этот дом много лучше и удобнее и расположен у самого входа в парк.
Надеюсь, что «Святой дух», где мы в свое время осушили не мало кружек, все еще процветает; я бы не прочь вновь укрыться жарким летним днем под его готическими сводами. Кто знает, что еще произойдет; не надо ничего считать невозможным.
Итак, еще раз поздравляю с Новым годом и сердечный привет от твоего Ф. Энгельса
ПАСКУАЛЕ МАРТИНЬЕТТИ В БЕНЕВЕНТО Лондон, 8 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой друг!
Я получил Ваши письма от 6 сентября, 16 декабря и 1 января этого года и выполнил Ваше поручение к Эвелингу.
Большое спасибо за тот труд, который Вы взяли на себя в связи с предисловием к III тому «Капитала». Очень хорошо, что оно появится в «Rassegna»303; в Италии оно поможет понять, что мнимую знаменитость Лориа оценивают за границей совсем по-иному, чем на его родине. С другой стороны, мне понятно, почему Турати в данный момент считает тактически более правильным не нападать на этого человека так резко, как я. Когда в Германии против нас действовали исключительные законы, наша тактика в некотором отношении тоже была иной, и мы щадили отдельных противников, исходя из существующего временного положения, а спустя некоторое время беспощадно нападали на них. В таких случаях я больше всего полагаюсь на суждение тех людей, которые, как Турати, ведут борьбу. Эти люди не всегда могут позволить себе то, что я, находясь здесь, с моей точки зрения, считаю самым важным и наилучшим; но они ведь кое-что делают, выполняют свой долг так, как они это понимают, и берут на себя ответственность за все последствия. Если бы Турати и его друзья в Милане не были столь неприятны правительству, то их бы не отправили на 5 или 3 месяца в domicilio coatto. ( ссылку на принудительное поселение)
Обе главы третьего тома «Капитала», конечно, не разрешают тех вопросов, которые могут поставить буржуазные экономисты всякого рода в отношении теории стоимости. Ответы на эти вопросы тщетно искать в той или другой главе книги. Но то, что в этом отношении еще не могло быть разработано в I томе, ясно изложено в первом - четвертом отделах третьего тома.
Мне вполне достаточно 2-3 экземпляров Вашего перевода предисловия.
На Ваши дружеские новогодние пожелания еще раз отвечаю тем же.
Остаюсь Ваш Ф. Энгельс
ВИКТОРУ АДЛЕРУ В ВЕНУ Лондон, 9 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Виктор!
Пишу тебе сегодня, собственно говоря, только затем, чтобы известить, что в воскресенье вечером в адрес редакции «Arbeiter-Zeitung», 10, Schwarzspanierstrasse, Луиза послала бандеролью рукопись, состоящую из трех заметок; в них содержится: 1. кое-что о хлопчатобумажной промышленности, 2. кое-что о деятельности Парламентского комитета конгресса тред-юнионов («Arbeiter- Zeitung» отчасти уже предвосхитила это), 3. кое-что из одной парижской корреспонденции г-жи Крофорд.
Так как у вас раньше бывали затруднения при пересылке рукописей бандеролью, считаю нужным уведомить об этом.
Если вновь попытаются взыскать с вас дополнительно плату за пересылку под тем предлогом, что рассматривают эту посылку как письмо, то пора бы подать жалобу. Согласно официально приведенной в английском почтовом справочнике цитате (она приведена в кавычках), - «рукописи книг или других литературных произведений» в системе международных сообщений всемирного почтового союза подлежат пересылке в виде бандероли из расчета 1/2 пенни за 2 унции веса. Нужно добиться применения этого и у вас. Или «Arbeiter-Zeitung» хочет добровольно платить дополнительный почтовый сбор в двадцатикратном размере (21/2 пенни за 1/2 унции)?
Далее. Из России нам сообщили, что в декабрьском номере «Европейского вестника» («Вестника Европы») помещена крайне резкая, просто неслыханно резкая в условиях русской цензуры статья об Александре III306. Так как твоя жена в совершенстве владеет русским языком, то не стоило ли бы ей просмотреть эту статью и по возможности использовать? Было бы презабавно, если бы и в таких вещах «Arbeiter-Zeitung» опередила буржуазные газеты.
До сих пор сюда дошли №№ 1 и 3-8 «Arbeiter-Zeitung», все это было адресовано на имя Людвига Фрейбергера, и один экземпляр № 1, адресованный твоей рукой, на мое имя. Переход от газеты, выходящей два раза в неделю, к ежедневной в смысле расположения материала еще не совсем закончен, но заметно, что он происходит; номер, вышедший в четверг вечером, как и воскресный номер - каждый со своим особым характером и предназначенный для особой публики - отличаются от остальных номеров. Вполне понятно, что у тебя пока не хватает времени для передовых статей. С Марксом в «Neue Rheinische Zeitung» было то же самое: за весь первый месяц он написал лишь две передовые, а за всю первую четверть года - не больше пяти. У главного редактора вначале достаточно организационных дел, и это самое важное. Вообще же для первой недели газета уже достаточно хороша; то, чего еще не хватает, со временем приложится.
Твое предложение мы передали Вандервельде 1 января, когда он ненадолго зашел к нам.
Лауре я сообщил из твоего письма все необходимое, но с тех пор об этом - ни слуху ни духу; возможно, что Лафарг написал прямо тебе.
Относительно статьи «Маркс в Вене в 1848 г.» не могу тебе доставить много материала.
Хочу еще разок просмотреть «Neue Rheinische Zeitung», поискать факты, может быть, и найду более подробные сведения у Бехера. Нашим венским корреспондентом был некий Мюллер-Теллеринг из Кобленца, фанатичный, как все кобленцы, и первоклассный склочник; по возвращении в Германию он в конце 1849 г. явился сначала в Кёльн и затеял склоку с Красным Беккером. Затем он приехал в Лондон, из-за пустяковой личной истории (которая при несколько меньшем извращении им фактов могла бы быть улажена двухминутным разговором) тотчас затеял склоку также и с нами и немедленно выпустил брошюру «Предвкушение диктатуры Маркса и Энгельса». Потом он отправился в Америку, пытался против нас интриговать, но очень скоро кудато исчез. Его венские сообщения до вступления Виндишгреца были преувеличенно революционны, что перед лицом все сильнее выступавшей повсюду реакции было нам на руку; но о том, что он писал об отдельных лицах, мы в то время не могли судить издалека; несомненно, однако, что в этом было много субъективного. В то бурное время нам приходилось возлагать именно на наших корреспондентов большую ответственность за такие вещи и соответственно предоставлять им также большую свободу.
Еще одно политическое известие, которое, может быть, пригодится тебе, если речь снова зайдет о подобных вещах. Позавчера вечером здесь распространялись политические сплетни о министерском кризисе: будто канцлер казначейства Харкорт хотел подать в отставку. Харкорт же немедленно опроверг это утверждение, заявив, что в том виде, в каком оно сделано (as made), оно безусловно вымышлено. Было бы неправдоподобно, чтобы канцлер казначейства один захотел уйти в отставку в тот момент, когда у него активный баланс в 3 млн. фунтов, и он может, следовательно, блестяще составить бюджет. Но дело заключалось в следующем: Харкорт стоит за введение депутатских вознаграждений для членов парламента еще до роспуска и встречает сильное противодействие в кабинете, вероятно, также и со стороны королевы. Он угрожал, по-видимому, отставкой и добился уступок в этом вопросе - во всяком случае, пока все опять вошло в колею. Видишь, как неустойчиво здесь положение вещей в официальном мире.
Относительно денег все нужные шаги предприняты, думаю, что через несколько дней ты узнаешь все более подробно и, надеюсь, получишь деньги.
Луиза хочет еще приписать несколько строк для тебя. Она и Людвиг шлют тебе привет.
Привет тебе и твоей жене также от меня.
Твой Ф. Энгельс
5-го сего месяца мы послали тебе три экземпляра английских социалистических газет: «Clarion», «Justice», «Labour Leader» (Кейра Гарди) и в дальнейшем тоже будем время от времени посылать тебе различные номера этих газет, чтобы ты сам смог выбрать ту, какая тебе больше всего понравится. Просмотри их, пожалуйста. [Приписка Л. Фрейбергер]
Дорогой Виктор!
Финансовые дела настолько улажены, что деньги теперь скоро будут в Вене. Об одном я еще хотела бы тебя попросить: выдай мне и Людвигу удостоверение. Людвиг может вступить в качестве временного члена в Национальный либеральный клуб, первый либеральный клуб здесь близ парламента, где встречаются либеральные, радикальные члены парламента и журналисты всех направлений. Здесь для всего нужно удостоверение, а Вам это ничуть не повредит. Сердечный привет от трех Л. Л. Л.
НИКОЛАЮ ФРАНЦЕВИЧУ ДАНИЕЛЬСОНУ В ПЕТЕРБУРГ Лондон, 9 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Милостивый государь!
Ваше письмо от 1 декабря получил своевременно. Что хочет сказать г-н Струве, говоря, будто Маркс дополняет теорию народонаселения Мальтуса, но не опровергает ее, - этого я не понимаю312. Я полагаю, что примечание о Мальтусе в I томе, а именно примечание 75 в главе XXIII, пункт 1313, является достаточно ясным для каждого. Больше того, я не понимаю, как можно сейчас говорить о дополнении теории Мальтуса, когда эта теория основывается на утверждении, что рост народонаселения обгоняет рост средств существования, между тем как цена хлеба в Лондоне в настоящее время составляет 20 шилл. за квартер, или меньше половины средней его цены в период с 1848 по 1870 г., и когда, по всеобщему признанию, рост средств существования обгоняет теперь рост народонаселения, которое недостаточно велико, чтобы потребить их!
И если в России крестьянину приходится продавать тот хлеб, который ему необходим для собственного пропитания, то, конечно, он вынужден делать это не под давлением возросшего населения, а под давлением сборщика податей, помещика, кулака и пр. и пр. Насколько мне известно, низкая цена аргентинской пшеницы оказывает на аграрный кризис по всей Европе, включая и Россию, большее влияние, чем что-либо другое.
Как мы только что узнали, одному петербургскому ученому сообщено, что он может свободно получить III том без купюр, если специально обратится за этим в Цензурный комитет. Я счел не бесполезным сообщить Вам этот факт, так как это может побудить Вас дать мне указания о способе пересылки Вам остальных листов, которые я держу для Вас наготове.
Искренне Ваш Л. К.
Прошу обратить внимание на изменение номера дома.
ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Лондон], 9 января 1895 г.
Дорогой Кугельман!
Напиши, пожалуйста, сейчас же Ливингстону в Питтсбург насчет составленного Мейером списка собрания ранних произведений; судя по твоему последнему письму, их, вероятно, не очень много, но в старых журналах и сборниках за 1843-1847 гг. тоже кое-что найдется, частично без подписи. Может быть, цело еще и собрание статей из «Tribune». Одновременно попрошу друзей в Америке поискать друг у друга сохранившиеся, возможно, там старые книги, так что дело сдвинулось с места.
Сердечный привет твоей жене и дочери.
Твой Ф. Э.
Не можешь ли ты достать мне немного таких красных металлических скрепок, как у тебя.
ВИКТОРУ АДЛЕРУ В ВЕНУ Лондон, 12 января 1895 г.
Дорогой Виктор!
В последний раз я писал тебе 9-го сего месяца на Schwarzspanier. Сегодня вторично уведомляю тебя лишь для верности, что Луиза послала тебе вчера заказным письмом по адресу: Ferstelgasse, 6, чек на 3500 гульденов, выписанный 10-го сего месяца Англо-форейн бэнкинг компани, лимитед, на Унион-банк в Вене на имя д-ра Виктора Адлера, с выплатой в восьмидневный срок.
Если ты его уже получил, то извести, пожалуйста, об этом Луизу в двух строках, тогда можно будет уведомить здешних людей, чтобы они не беспокоились. Формальный документ с нужными подписями можно послать потом.
Если же ты не получил чека, то отправляйся немедленно в Унион-банк и предупреди платеж. Правила международных почтовых сообщений не разрешают, к сожалению, объявления стоимости, то есть страхования, поэтому имеются основания для известных опасений.
Относительно Маркса я просмотрел «Neue Rheinische Zeitung»**. Нашел только следующее: в номере от 25 августа 1848 г. сообщается, что «К. М. отбыл вчера на несколько дней в Вену». (Но не из Кёльна, оттуда он уже уехал; думаю, что он поручил поместить это извещение будучи в Гамурге, более позднее сообщение из Вены от 31 августа («Neue Rheinische Zeitung», 6 сентября), что Маркс вчера читал в венском Рабочем союзе в Йозефштадте доклад о социальных отношениях в Западной Европе (после него в том же союзе выступал Штифт), и, согласно номеру от 8 сентября, Маркс выступил 2 сентября «на собрании первого венского Рабочего союза о социально-экономическом положении». - Это все. Между тем 7 сентября в Берлине происходило решающее голосование предложения Штейна, министерство Ганземана пало, конфликт был налицо, и Маркс спешно возвратился назад. 12 сентября он опять писал передовую* для номера от 13 сентября 1848 г., который вышел в тот же вечер.
Вчера вечером Луиза снова послала две заметки бандеролью.
Твой Ф. Э.
«Clarion» и «Labour Leader» сегодня снова отправлены в адрес редакции.
Тебе и твоей жене огромное спасибо за великолепный календарь.
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ [Лондон], 12 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road Дорогой Барон!
Только что получил заказное письмо от г-на Штибелинга с комичным ответом на мое предисловие и, пожалуй, еще более комичным требованием позаботиться об его опубликовании в «Neue Zeit». Могу только ответить этому господину, что я не распоряжаюсь столбцами «Neue Zeit», но был бы очень рад, если бы редакция способствовала возможно более широкому распространению этого его ответа. И на этом я распрощаюсь со Штибелингом и предоставлю его собственной судьбе.
По поводу дебатов о перевороте: Наци, кажется, прекрасно сделал свое дело, а вообщето, слава богу, есть еще ослы в Берлине!
Твой Ф. Э.
ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В БАРМЕН Лондон, 12 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Герман!
Итак, наконец-то! Но у меня нет времени извиняться. Прежде всего благодарю за твои сообщения, которые опять до некоторой степени ввели меня в курс дела. В виде компенсации я также тебе сейчас кое-что расскажу. Во-первых, ты заметишь в начале письма измененный адрес. Это произошло следующим образом.
Год с лишним тому назад состоялась помолвка живущей в моем доме г-жи Каутской с ее земляком, молодым, чрезвычайно способным врачом из Вены, д-ром Фрейбергером, который поселился здесь два года тому назад; и вскоре возникло желание завершить помолвку браком. Но так как у меня не было никакого желания попасть на старости лет в руки чужих людей, то мы условились поселиться все трое вместе, и в связи с этим возникла потребность в большем доме. Между тем в начале февраля молодые люди поженились, и мы оставались пока в доме № 122, но вскоре нашли очень хороший, большой и исключительно дешевый дом в гораздо лучшей части той же улицы и сняли его. Живем мы там с начала октября, а в начале ноября Луиза с редкой пунктуальностью подарила своему супругу девочку.
Дом находится примерно на 500 шагов ближе к городу, в 100 шагах от Примроз-хилл, а до входа в Риджентс-парк и того меньше. Внизу, в подвальном этаже, кроме кухни и т. п., расположена уютная комната для завтрака, в первом этаже - гостиная и столовая, в которой свободно могут сесть за стол 24 человека; в бельэтаже, в передней части дома, находится мой кабинет с тремя окнами на улицу и все же довольно хорошо отапливающийся, в глубине дома - моя спальня, тоже просторная; третий этаж - четыре комнаты, занимаемые семьей Фрейбергер; четвертый этаж - также четыре комнаты для прислуги, для гостей, под кладовую и т. д. Перед домом - садик, позади - второй побольше, по здешним понятиям уже вполне приличный. Все вместе взятое обходится в 85 ф. ст. в год, между тем как раньше мне приходилось платить 60 фунтов стерлингов! Секрет заключается в том, что владелец дома живет в Ланкашире и хочет не вкладывать в дом деньги, а хоть что-нибудь извлекать из него.
Поэтому я выложил около 200 ф. ст. на ремонт и соответственно в течение двух с половиной лет не буду вносить арендной платы, могу жить безвозмездно. Последний жилец, врач, платил 130 фунтов стерлингов; вот видишь, как колеблется здесь стоимость домов.
Эта история с домом тянулась все лето, и так как я снял дом на семь лет с правом возобновления найма еще на семь лет, то в связи с этим, а также по поводу обеспечения моего аванса пришлось вести длительные переговоры с юристами, что не позволяло мне уезжать далеко от Лондона. Я пробыл поэтому только около пяти недель в Истборне на южном побережье. Это все же самый красивый из известных мне морских курортов, фактически он становится уже морским пригородом Лондона для людей, которым надо бывать в Лондоне не чаще двух раз в неделю.
Поздравь, пожалуйста, еще раз Эльсбет с ее уже состоявшейся помолвкой, а Вальтера с успешно, надеюсь, выдержанным экзаменом. Собственно говоря, я в долгу перед Вальтером за одно письмо, но извинения перед ним, также как и перед тобой, я вынужден, к сожалению, отложить. Не в обиду будь сказано!
Теперь насчет хереса. День на день не приходится, и то же можно сказать о годах для вина. Раздобыть снова тот же старый херес - не в наших силах. Я ждал посещения Бретта, моего поставщика, но он явился гораздо позже, чем обычно. Я просил его прислать мне на пробу три бутылки хереса трех сортов, возможно более похожего на тот, который был послан тебе ранее. Ящичек только что прибыл. В понедельник я его доставлю в Континентальное агентство посылок, ты получишь его, вероятно, багажом, так как он превышает предельный вес в семь фунтов, положенный при международных почтовых сообщениях. Я посоветовал бы тебе при пробе сохранить полбутылки понравившегося сорта и пометить ее. Бутылки пронумерованы №№ 1, 2 и 3, при заказе достаточно указать номер. Цена всех трех сортов - 42 шилл. за дюжину или 3 шилл. 6 пенсов за бутылку франко-Лондон.
Если ты не распорядишься иначе, я постараюсь отправить вино пароходом прямого сообщения на Кёльн или Дюссельдорф.
Еще об одном. Так как теперь вам приходится производить меньше платежей за мой счет на континенте, то мое сальдо у вас снова увеличивается. Переезд на новую квартиру также стоил денег, кроме аванса владельцу дома; поэтому если ты в течение этого месяца мог бы прислать мне, скажем, 40 ф. ст., то я был бы этому очень рад.
В заключение могу сообщить тебе приятное известие, что я наконец стал стариком. Прошлой весной у меня был бронхит, который, хотя и протекал в легкой форме, все же продолжался не менее шести недель; а затем в течение последнего года я сильно страдал от болей в желудке, запоров и т. п. Тут я в конце концов вынужден был-таки согласиться с Фрейбергером, что былого легкомыслия я себе больше позволить не могу. А когда увеличивающаяся лысина все более презрительно смотрит на тебя из зеркала, то ты уже не можешь не признать того, что 74 и 47 - совсем разные вещи. Я очень ограничиваю себя в еде и питье и приходится также мириться со всякими непривычными для меня мерами предосторожности от простуды. Что ж, ничего не поделаешь, но хорошее настроение меня из-за этого не покидает.
Ну, вот теперь мы, надеюсь, расквитались. Передай, пожалуйста, сердечный привет Эмме, твоим детям и внукам, а также Рудольфу (брат Энгельса) и Хедвиге (сестра Энгельса) и их семьям.
Всегда твой старый Фридрих
ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 13[-14] января 1895 г.
Дорогой Лафарг!
С удовольствием вижу, что вы уже договорились с Адлером и нашли, наконец, переводчика, который воздает вам должное.
Дело двигается! Если 1895 год кончится так, как он сейчас начинается, то мы сможем увидеть забавные вещи. В Германии маленький Вильгельм попался в руки «аграриев» (крупные собственники-дворяне восточных провинций, юнкеры), которые стремятся обеспечить себе власть над этим молодым ветреником и не могут сделать этого без того, чтобы безнадежно его не скомпрометировать. И вот ему намекают на возможность роспуска рейхстага, который после новых выборов станет более непокорным, чем когда-либо, а затем, когда на карту будет поставлена корона и ее честь, останется только государственный переворот, чтобы дать Вильгельму средства на новых солдат и новые суда, а юнкерам - новые ввозные пошлины на сельскохозяйственные продукты и премии за экспорт сахара, водки и т. д. Таков, по-видимому, план этих господ; невозможно сказать, в какой степени он будет осуществлен. Пока играют с огнем - военный министр, оскорбляя наших друзей перед всем рейхстагом, толкает их на уличные выступления, - непременно ищут случая пострелять в народ.
А у вас скандалы, связанные с коррупцией буржуазии, выходят за всякие границы и толкают к кризису. Когда министерство угрожает большинству передачей дела в суд, если только оно не проголосует против Жеро-Ришара, это определенно не может продолжаться очень долго. Успех буржуа, которым удалось заставить избрать президентом республики примерного буржуа, может вполне привести к крушению всего буржуазного режима; приближаются к тому кульминационному пункту, откуда полетят кувырком. Мне кажется, что у вас сама буржуазия берет на себя социалистическую пропаганду среди крестьян. Это долгая и скучная работа - заставить крестьян хорошо разбираться в политике, но они не будут настолько глупы, чтобы не понять теперь, что их обкрадывают. Но стоит им однажды заметить это, для них останется одно: повернуться в сторону социалистов, единственной партии, не скомпрометировавшей себя воровством, ибо радикалы совсем не подают признаков жизни.
Итак, мы можем воскликнуть: с Новым годом!
Кстати, в новом году для вас открыт счет на шестьдесят фунтов, если вы захотите получить чек на двадцать фунтов, вам стоит только сказать мне об этом.
Я послал Лауре несколько здешних рабочих газет: «Clarion» Блечфорда, alias Нанкема, и «Labour Leader» Кейра Гарди. Со времени прекращения выхода «Workman`s Times» - это единственная литература Независимой рабочей партии6. Печально, но правда.
Две недели тому назад я получил от Вайяна письмо с некоторыми его законопроектами. Я обещал ему, как только выберу время, покритиковать их. А пока я написал ему, что Врублевский, находящийся в Ницце, попросил у меня денег, - с ним случилось несчастье: он сломал руку, был в больнице и теперь крайне нуждается; что я помогал ему, сколько мог, но это превышает мои средства, и что, по-моему, дело чести коммунаров и депутатовсоциалистов не дать ему умереть с голоду. Вайян ответил мне, что хотели организовать общественную подписку в пользу Врублевского, но тот воспротивился этому, и больше ничего нельзя сделать.
Знаете ли Вы что-нибудь об этом? Врублевский, как настоящий поляк, не умеет обращаться с деньгами, когда они у него есть, он сорит ими. Может быть, он сделал что-нибудь подобное в присутствии Вайяна и других, которые могли бы его поддержать. Что ему было бы нужно, это маленькая пенсия, регулярно выплачиваемая раз в месяц небольшими суммами. Но, мне кажется, речь идет о чести французского социализма, который не сможет больше относить на свой счет Коммуну 1871 г., если даст умереть с голоду последнему генералу Коммуны. Что думаете об этом Вы и другие, Гед, Национальный совет? Нет ли какого-нибудь средства заставить покраснеть бывших «коммунаров» [«Communeux»].
Поцелуйте Лауру за меня.
Преданный вам Ф. Э.
Понедельник, [14 января 1895 г.]
Получил «Temps» и экземпляры «Petite Republique». Спасибо! Руане после Жеро-Ришара, это мило320! Какая удача, если все это приведет к кризису, к роспуску. Ситуация становится все более революционной и у вас и в Германии!
Эвелинг сказал нам вчера, что «Labour Leader» находится in extremis (при последнем издыхании), человек, финансирующий газету (говорят, Пасневр Эдуардс, богатый либерал-юнионист), не хочет больше давать деньги.
Луиза просит меня поблагодарить Вас за прекрасную поздравительную открытку, которую Лаура и Вы прислали ей.
ФРИДРИХУ АДОЛЬФУ ЗОРГЕ В ХОБОКЕН Лондон, 16 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Зорге!
Получил открытку от 6-го и письма от 19 и 31 декабря. Большое спасибо за новогодние пожелания от тебя и твоей жены. Еще раз от души отвечаю вам тем же!
Штибелинг прислал мне в качестве новогоднего поздравления свое гротескное возражение, для того чтобы я побудил «Neue Zeit» напечатать его!! Я ответил, что не распоряжаюсь столбцами журнала, но сказал К. Каутскому (и это правда), что он доставит мне особенное удовольствие, если обеспечит этой вещи возможно более широкое распространение.
Этот Штибелинг - совершенный тупица.
Мне непонятно, почему ты получил третий том на пять дней позже Шлютера. Я сдал оба экземпляра одновременно, 12 декабря; обе квитанции до сих пор еще скреплены вместе, прилагаю их на тот случай, если ты вздумаешь жаловаться.
Уже с некоторых пор мне бросается в глаза временный упадок движения в Америке, и немецкие социалисты его не остановят. Америка - самая молодая и в то же время самая старая страна в мире. Так же, как у вас допотопнейшая мебель уживается с изобретенной вами совершенно самостоятельно, а дрожки в Бостоне, какие я в последний раз видел в Лондоне в 1838 г., и дилижансы XVII в. в горах уживаются с пульмановскими вагонами, точно так же Вы сохраняете и все давно изношенные в Европе старые духовные одеяния. Все, что здесь отжило свой век, может просуществовать в Америке еще одно-два поколения. Например, Карл Гейнцен, не говоря уж о религиозных и спиритических суевериях. Так, у вас сохранились еще старые лассальянцы, а люди, вроде Саниаля, которого сегодня во Франции рассматривали бы как антикварную редкость, могут в Америке еще играть роль. Это происходит, с одной стороны, оттого, что в Америке лишь теперь начинают находить время не только для заботы о материальном производстве и обогащении, но и для свободного духовного развития и необходимого для него предварительного образования. С другой же стороны, это происходит также и изза раздвоенности развития Америки, которая, с одной стороны, занята еще первоначальной задачей: освоением огромной девственной целины, а с другой - вынуждена уже участвовать в борьбе и за первое место в промышленном производстве. Отсюда - подъемы и спады движения в зависимости от того, что берет перевес в голове среднего американца - сознание промышленного рабочего или возделывающего целину крестьянина. Через несколько лет положение изменится, и тогда можно будет констатировать большой прогресс. Развитие англо-саксонской расы с ее древнегерманской свободой идет совершенно своеобразным, медленным, зигзагообразным путем (здесь, в Англии, зигзаги небольшие, у вас - гигантские); это какое-то лавирование против ветра, - но тем не менее все же происходит движение вперед.
Здесь, в Европе, уже в этом году будет очень неспокойно. Крестьянский вопрос в Германии оттеснен на задний план законопроектом о предотвращении государственного переворота, а этот проект - молодым Вильгельмом (его гимн Эгиру, повелителю вод, - просто следствие морской болезни, которой он каждый раз страдает, поэтому-то он постоянно и отправляется со своим флотом в тихие норвежские фиорды). Этот молодой человек все в Германии привел в беспорядок, никто больше не знает, что ему делать и что будет с ним завтра; смятение в правящих кругах, как и вообще в господствующих классах, с каждым днем увеличивается, так что наши люди были единственными, у которых во время дебатов по поводу законопроекта о предотвращении государственного переворота [Umsturzdebatte] были веселые лица. Вот что поистине великолепно: во главе противников переворота стоит человек, который даже на пять минут не может отказаться от попыток переворота. И этот молодой Вильгельм попал теперь в руки юнкеров, которые, чтобы сохранить у него такое настроение, когда он готов оказать им в еще больших масштабах государственную помощь для их обанкротившихся дворянских поместий, заманивают его перспективой новых налогов, новых солдат и военных судов, напыщенно объявляя, что regis voluntas suprema lex (воля монарха - высший закон), и толкают его на роспуск рейхстага и государственный переворот. Но в то же время эти господа Кёллер и присные, столь надменные на словах, так трусливы, что уже и сейчас испытывают всякого рода страхи; и еще неизвестно, не испугаются ли они в самый решительный момент.
Ну, а Франция! Там, как и в Италии, буржуазия очертя голову предалась коррупции и превзошла в этом отношении Америку. Вот уже три года, как в обеих странах все вращается вокруг того, чтобы найти буржуазное министерство, не то, что совсем неподкупное, но хоть не так открыто скомпрометированное в получивших публичную известность скандалах, чтобы парламент мог его поддерживать, не слишком оскорбляя самые элементарные чувства приличия. В Италии Криспи продержится еще некоторое время лишь потому, что король и наследный принц погрязли в банковских скандалах так же глубоко, как и он сам. Во Франции наши 45-50 социалистических депутатов свалили теперь третье министерство из-за его явной продажности, и вслед за ним полетел Казимир-Перье.. Он, по-видимому, хочет, чтобы его, как единственного спасителя общества, вновь избрали бы подавляющим большинством, и этим обеспечить себе более прочное положение. Но это рискованная игра. Во всяком случае, во Франции тоже все шатается, и в этом году нам, возможно, не только в Англии, но и в Германии и Франции предстоят новые выборы, которые на сей раз будут иметь решающее значение. К тому же в Италии - перворазрядный кризис, а в Австрии неизбежна избирательная реформа, словом - по всей Европе положение становится критическим.
Меня очень обрадовало, что тебе и твоей жене лучше, надеюсь, что так пойдет и впредь.
Сердечный привет тебе и твоей жене от Фрейбергеров и от твоего Ф. Энгельса
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 19 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогая Лёр!
Твое последнее письмо меня просто поразило. Я попытался, правда, без особого успеха, припомнить выражения, употребленные в моем письме тебе от 29 декабря, но насколько я помню, там нет ни одного слова, которое могло бы обидеть тебя. И в самом деле, если что-нибудь в тоне этого письма могло показаться тебе странным, то это произошло совершенно вопреки моей воле и намерению.
Мне никогда ни на минуту не приходило, да и не могло прийти в голову, сомневаться в том, что ты имеешь право или с твоей стороны уместно спрашивать в любое время, какие шаги я предпринял или намереваюсь предпринять, чтобы обеспечить возвращение после моей смерти вам, законным владельцам, тех бумаг Мавра, которые вы доверили
16:08 24.08.2015
мне. И я никогда не имел ничего против тех выражений, в которых ты писала Тусси об этом предмете. Потому-то мне и кажется чрезвычайно странным, чтобы я написал в таком тоне, который мог дать тебе повод жаловаться.
Я был действительно уязвлен тем, как Тусси поставила передо мной этот вопрос, и при таких обстоятельствах считал себя обязанным поговорить с ней об этом. Когда разговор состоялся, я не раз, а три или четыре раза сказал ей, что не могу возразить ни слова против твоего письма - ни в отношении его содержания, ни в отношении употребленных в нем выражений. Как бы то ни было, у нас с Тусси произошло объяснение, которое, насколько мне известно, уладило все, связанное с этим предметом, и мы остались такими же добрыми друзьями, как и раньше; и мне было бы очень жаль, если бы вследствие каких-нибудь неосторожных слов с моей стороны или какого-нибудь другого обстоятельства это маленькое происшествие отбросило свою тень вплоть до Ле-Перрё.
Тем временем в твоих краях дело дошло до кризиса. Я намеревался написать об этом несколько подробнее, но Бебель внезапно попросил у меня исторические материалы о различных и довольно частых здесь, в Англии, мятежах, с которыми разделывались, не пытаясь даже загромождать свод законов новыми уголовными законами или чрезвычайным законодательством. Бебель входит в комиссию по изучению законопроекта о предотвращении государственного переворота, и они ему нужны для нее. Таким образом, мне пришлось отложить все остальное и отправить материалы сегодняшней почтой, пока обычная воскресная проволочка с почтой не задержала их.
Во всяком случае, нашим 50 французским депутатам-социалистам повезло. Менее чем за полтора года они свергли три министерства и одного президента. Это показывает, чего может добиться социалистическое меньшинство в парламенте, который, подобно французскому или английскому, действительно является верховной властью в стране. Наши люди в Германии могут добиться такой власти только при помощи революции; однако распад партии центра сделал бы их арбитрами рейхстага, и от них стало бы зависеть политическое равновесие в нем.
Каким жалким выглядит отступление Казимира! После хвастливых речей, с которыми он вступил на президентский пост, удрать при первом серьезном затруднении! Похоже на то, что наши буржуазные герои выродились каждый в отдельности совершенно настолько же, насколько их класс выродился в целом.
В Германии преобладает, кажется, тот же самый принцип; Бебель, по-видимому, не считает Кёллера и К° способными довести до конца coup d`etat. Похоже на то, что всюду повторяется история, рассказанная Беранже о старом дурне, который ухаживал за Бабеттой и слишком поздно обнаружил, что пора ухаживаний для него давно миновала. ( Беранже. «Старый холостяк»)
Однако величайшим успехом кажется мне то, что скандальные аферы оппортунистического большинства палаты снова разоблачены, Рейналь приперт к стене, и, по-видимому, невозможно еще раз замять дело. Свидетельство продажности всех остальных партий должно сотворить чудеса в нашу пользу, особенно во Франции, и обеспечить нам громадные и неожиданные успехи на следующих всеобщих выборах, которые теперь уже не за горами, ибо кто же может управлять с нынешней палатой?
Словом, горит! И ни Феликс Фор, ни молодой Вильгельм не в силах потушить огня.
Полю я напишу, как только улучу свободную минутку. Спасибо за газеты, которые по прочтении я переслал Тусси.
Всегда твой Ф. Энгельс
ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 22 января 1895 г.
Дорогой Лафарг!
Ну и везет же вам, друзья! Вы свергаете министра, за ним следует весь кабинет, и рикошетом в общее падение вовлекается президент республики. Покончить с тремя кабинетами и одним президентом - это уж кое-что значит. По-видимому, социалистическая группа унаследовала роль «покойного» Клемансо - и, надеюсь, сыграет ее лучше. Теперь установлено, что ни одно министерство не может существовать без, по меньшей мере, поддержки со стороны крайней левой. Это неизбежно приведет к роспуску палаты, к этому толкает и возрастающее зловоние от коррупции оппортунистов. Тогда вы вернетесь в палату более сильными численно и духовно. Это может привести к образованию лассалевской «большой реакционной массы», коалиции всех буржуазных партий против социализма, массы, которая всегда образуется в момент опасности, чтобы затем снова распасться на представляющие различные интересы и противостоящие друг другу группы: крупных землевладельцев, крупных промышленников, финансовую аристократию, мелкую и среднюю буржуазию, крестьянство и т. д. Но образуясь каждый раз заново, она становится прочнее - вплоть до критического момента, когда перед нами будет одна сплоченная масса. В Германии мы наблюдаем этот непрерывный процесс концентрации и распада с тех пор, как наша партия стала насчитывать в рейхстаге более 20 членов; но у вас дело пойдет быстрее, потому что решающей властью обладает именно палата депутатов.
Пусть г-н Фор делает, что хочет, - ему не остановить ни этого процесса образования двух противоположных лагерей, ни путаницы, которая неизбежно рождается среди буржуазных партий во время этой игры противоположных сил - сил притяжения и отталкивания.
Такова именно среда, которая необходима нам и которую повсюду создает наличие социалистической группы, будь она хоть немного влиятельной в парламенте. Вы сейчас продвигаетесь вперед быстрым шагом; ведь сами успехи партии сперва смягчат в ней традиционные междоусобицы, а затем приведут к их исчезновению.
Присоединение 30 радикалов принесло вам успех. Без них группа не была бы полноценной. Без Мильерана вы не сумели бы извлечь из политической ситуации ту выгоду, какую извлекли. А Жорес, кажется, в самом деле исполнен доброй воли, если он развивается и несколько медленно, то это, быть может, преимущество и для него, и для нас. Что же касается экономических вопросов, то он, действительно, нуждается в их дальнейшем изучении. Проекты немедленных реформ, выдвинутые им в статье из «Petite Republique», уже не отличаются такой нелепостью, как его план хлебной монополии, но они требуют от буржуазии жертв, несовместимых с развитием капиталистической промышленности, так что для нее лучше уж была бы немедленная экспроприация. В то же время он, с другой стороны, предлагает улучшение плодородия земли за счет нации, - земли, остающейся в частной собственности, - и на условиях, увековечивающих мелкого крестьянина и создающих возможность новой панамы для крупных собственников, которые посмеются над «обязательством» и т. д., диктуемым проектом. Это значит полностью абстрагироваться от среды, в которой живешь и где будут осуществляться эти реформы. Пока в результате изгнания всех негодяев - парламентариев и финансистов - воздух не очистился, это улучшение плодородия земли, находящейся в частной собственности, за счет всего общества окончилось бы колоссальным воровством; а когда мы избавимся от этих господ, то у нас хватит сил сделать что-нибудь и получше.
Кроме того, президентский кризис окажет превосходное влияние на европейскую политику. Франко-русский союз становится все более безобидным по мере того, как русские вновь и вновь разочаровываются в своих надеждах на то, что президентские кризисы приведут к восстановлению монархии. С другой стороны, Тройственный союз существует только на бумаге; обанкротившаяся Италия выбывает из него, Австрию удерживает в нем лишь страх перед войной с Россией, издержки которой падут на нее; эти опасения рассеиваются по мере того, как Россия теряет возможность распоряжаться французской армией, когда ей заблагорассудится; маленький Вильгельм внушает большую неприязнь своим друзьям, чем своим врагам. К тому же в результате начавшейся в 1870 г. полной революции в вооружении и, следовательно, в тактике абсолютно неизвестно, каков будет исход войны, когда вступит в действие столько неизвестных элементов, а все предварительные расчеты строятся на воображаемых величинах. При всем том мир представляется нам обеспеченным, и даже самые неистовые буржуазные шовинисты a la Дерулед могут оставаться спокойными: поддерживать и питать французский патриотизм в Эльзасе взялись сами пруссаки.
Прилагаю чек на двадцать фунтов. Если бы вам их хватило до начала апреля, для меня это было бы удобно; к этому сроку у меня будут поступления, что даст мне большую свободу действий. Но если понадобится еще, то я, быть может, сверх того смог бы послать вам десяток фунтов в марте. Увидим.
Привет от Фрейбергеров. Сердечно поцелуйте за меня Лауру.
Искренне Ваш Ф. Э.
Посылаю Вам отчет конгресса тред-юнионов в Норидже.
ФЕРДИНАНДУ ТЁННИСУ В КИЛЬ Лондон, 24 января 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Уважаемый г-н профессор!
Я должен прежде всего поблагодарить Вас за Вашу критику книги Барта и интересную статью о Песталоцци, любезно присланные мне. Причиной опоздания - за которое приношу извинения - была моя перегруженность, усугубленная к тому же переездом (прошу обратить внимание на изменение адреса!).
С г-ном Бартом Вы обошлись, по-моему, несколько снисходительно, у меня бы он, во всяком случае, так легко не отделался. Приходится, правда, привыкать к тому, что в литературных спорах противник, подобно адвокату, замалчивает то, с чем он не согласен, и привлекает то, что к делу не относится, рассчитывая пустить этим читателю пыль в глаза. Но г-н Барт проделывает все же это таким образом и в таких размерах, что напрашивается вопрос: простое ли это невежество и ограниченность или же нарочитое, сознательное искажение? Взять хотя бы раздел о Марксе, - чем можно объяснить встречающиеся там чудовищные ошибки?
Почти все они непостижимы для человека, который якобы читал моего «Анти-Дюринга» и «Фейербаха», где эти ошибки в достаточной мере предупреждены. И что сказать о приписываемой мне идиотской причинной связи на стр. «Во Франции кальвинизм был побежден, и потому в XVIII веке христианство уже не способно было впредь служить идеологической маскировкой для какого-нибудь прогрессивного класса»?
Когда я сопоставляю с этим оригинал «Фейербаха», стр. 65, то почти не в состоянии поверить, что здесь нет сознательного искажения.
Меня заинтересовали Ваши замечания относительно Огюста Конта. Что касается этого «философа», тут, по-моему, предстоит проделать еще значительную работу. Конт был в течение пяти лет секретарем и близким другом Сен-Симона. Этот последний положительно страдал от обилия мыслей; он был в одно и то же время и гением и мистиком. Разработать вопрос до полной ясности, расположить материал и систематизировать его - на это он не был способен. И вот в лице Конта он привлек к себе человека, который, возможно, после смерти учителя должен был предложить миру эти бьющие через край идеи в упорядоченном виде. Конт с его математической подготовкой и мышлением казался - в противоположность другим ученикам-мечтателям - особенно подходящим для этого. Но Конт внезапно порвал с «учителем» и отошел от школы; спустя долгое время он выступил со своей «позитивной философией».
В этой системе налицо три характерных элемента: 1) ряд гениальных мыслей, которые, однако, почти как правило, в той или иной степени испорчены, так как были недостаточно развиты в соответствии с 2) узким филистерским мировоззрением, находящимся в резком противоречии с этой гениальностью; 3) безусловно имеющая своим источником сенсимонизм, но освобожденная от всякого мистицизма, до крайности нелепая, иерархически организованная религиозная конституция с форменным папой во главе, что дало возможность Гексли сказать про контизм, что это - католицизм без христианства.
Бьюсь об заклад, что пункт 3 дает ключ к разрешению необъяснимого иначе противоречия между пунктами 1 и 2; все свои гениальные идеи Конт заимствовал у Сен-Симона, но, группируя их по своему собственному разумению, он изуродовал их: сорвав с них свойственный им мистицизм, он в то же время опошлил их, переработал их на свой собственный филистерский лад. Легко доказать сен-симонистское происхождение очень многих его идей, и я убежден, что это удалось бы и в отношении всех остальных, найдись человек, который серьезно взялся бы за это. Это было бы, конечно, уже давным-давно обнаружено, если бы сочинения самого Сен-Симона не были совершенно заглушены после 1830 г. шумом сен-симонистской школы и религии, которые выпячивали и развивали отдельные стороны учения «учителя» в ущерб всей величественной концепции в целом.
Теперь мне хотелось бы уточнить еще один пункт, а именно - примечание на стр. 513.
Маркс никогда не был генеральным секретарем Интернационала, а только секретарем для Германии и России. А из лондонских контистов никто не принимал участия в основании Интернационала. Во времена Коммуны большой заслугой профессора Э. Бизли было то, что он защищал в печати Интернационал от тогдашних яростных нападок; Фредерик Харрисон также публично защищал Коммуну. Но несколько лет спустя контисты значительно охладели к рабочему движению; рабочие стали уж слишком сильны, и для сохранения надлежащего равновесия между капиталистами и рабочими (ведь производителями по Сен-Симону являются и те и другие) пришлось теперь снова поддерживать первых, и с тех пор контисты потеряли всякий интерес к рабочему вопросу.
С почтением Ваш Ф. Энгельс
ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Лондон], 25 января 1895 г.
Дорогой Кугельман!
Указать тебе сборники и т. п., в которых находятся соответствующие работы, я сейчас еще не могу, потому что 1) мне нужно сперва узнать, чем, кроме моих собственных работ, мы в настоящее время уже располагаем (частью в Германии, о чем я скоро узнаю, частью в Америке, откуда жду известий); 2) сам я этого точно не знаю, но, когда получу новые материалы, то многое опять припомню; 3) как только будет выяснен пункт 1, нам придется организовать дело так, чтобы не конкурировать друг с другом и не взвинчивать цены. Хорошо было бы, если бы ты тем временем соблаговолил поискать специально вестфальскую литературу за 1845-1847 гг. - «Dampfboot» и сборники, а также прочие издания этой братии за указанный период.
Мне кажется, что мейеровское собрание статей из «Tribune» у меня здесь имеется, - оно, вероятно, полнее двух других собраний, - потому что вскоре после смерти Мейера Маркс получил различные материалы из-за океана.
Сердечный привет от всех.
Твой Ф. Э.
«Frankfurter Zeitung» получил, благодарю.
ВИКТОРУ АДЛЕРУ В ВЕНУ Лондон, 28 января 1895 г.
Дорогой Виктор!
Искреннейшее поздравление с быстрым успехом «Arbeiter-Zeitung» от меня и всех наших! Я, правда, этого ожидал, но очень ценно то, что это подтверждается также и на деле.
По поводу редактирования тебе не стоит очень беспокоиться. В первые недели ты гораздо нужнее как организатор, чем как редактор в собственном смысле слова. Как только все войдет в свою колею, ты сумеешь заняться и тем, чтобы газета взяла правильный тон. Ты совершенно прав, газета пока еще немного слишком серьезна, побольше юмора не помешало бы, особенно на первой странице, которая, когда газета выходила два раза в неделю, всегда была очень занимательной. Но это еще придет.
Телеграммы собственных корреспондентов из зарубежных столиц вам абсолютно ни к чему. Для этого нужно иметь в каждом городе по-настоящему организованное бюро с должностью главного корреспондента, который работал бы исключительно для вас. Здесь, в Лондоне, это обходится в 600-1000 фунтов в год, и все же самых важных сообщений из руководящих министерских и оппозиционных кругов вы бы не получали по той простой причине, что привилегией получать такого рода известия раньше всех и до того, как они стали общим достоянием, пользуется только тот, кто сам может оказать информаторам ответные услуги, публикуя, присылаемые в готовом виде рекламные статьи и оказывая им поддержку. Но как раз этого-то наша пресса и не может. Стало быть, в отношении известий из официальных кругов вы никогда не сможете конкурировать с крупными буржуазными газетами, которые не только монополизируют источники, но и могут организовать службу информации по типу крупного предприятия.
Вам не повезло в том отношении, что первые недели пришлось довольствоваться мелкими ландтагами, но ведь рейхсрат скоро снова начнет заседать, тогда вы получите достаточно материала, и тут уж твое личное участие станет необходимым.
Разногласия в здешнем министерстве несущественны с точки зрения практических последствий. В либеральном правительстве почти столько же оттенков, сколько голов. С тех пор как крупная буржуазия и вместе с ней виги-аристократы и университетские идеологи переметнулись в консервативный лагерь (это началось после 1848 г., усилилось после реформы 1867 г., а решающий шаг сделан со времени билля о гомруле), либерализм представляет собой по преимуществу мешанину всех сект и сектантских причуд этой богатой сектами страны. А так как каждая отдельная секта считает свою особую причуду единственной панацеей, то отсюда - вечная склока.
Однако сильнее, чем склока, уверенность в том, что только сплоченность против внешних сил может удержать их еще в течение нескольких месяцев у власти. И только от случайности зависит, какое именно течение одержит верх.
Я посылал тебе попеременно отдельные номера трех еще выходящих здесь рабочих газет.
Так как «Clarion» ты получаешь в порядке обмена, то я избавлю тебя от нее в дальнейшем.
Во всех трех не так уж много материала, но все же тебе время от времени не мешает заглядывать в очередной номер. «Labour Leader» существует специально для обоготворения Кейра Гарди; это хитрый, ловкий шотландец, лицемер, много умничает, но, пожалуй, чересчур уж хитер и тщеславен. Источники, откуда он черпает деньги на газету, весьма сомнительного происхождения, что при новых выборах может иметь неприятные последствия.
Кстати. Сюда не прибыло ни одного экземпляра вечернего номера от четверга (конфискованного). Но мне все же хотелось бы прочесть статью «Карл Маркс в Вене». Не можешь ли ты еще достать мне один экземпляр? Вообще же это неслыханная дерзость заявить, будто конфискация была проведена так блестяще, что обременять себя расходами на второе издание не имело бы никакого смысла. Хорошо вам в Австрии: скажи нечто подобное в Пруссии, и тебе на голову сразу обрушатся три законопроекта о предотвращении государственного переворота.
Мы всегда посылаем тебе выдержки из парижских писем Крофорд, когда в них есть что-либо интересное. Я особо обращаю на это твое внимание. Она живет в Париже свыше 40 лет, лично знает каждого, имеет биографические досье всех политических деятелей и хорошо разбирается в характерах. Что касается сведений о людях, в Париже нет человека, ей равного, и потому тебе следовало бы откладывать для справок, которые могут понадобиться в будущем, те ее статьи, которых в данный момент нельзя использовать. Она была постоянным свидетелем того, как все ее радикальные и республиканские друзья погрязали в тине коррупции, и поэтому, несмотря на всю свою буржуазность, удивительно расположена к социалистам. В одном только не удается ее разубедить, что Ж. Гед - не зять Маркса.
Вчера тебе были опять посланы выдержки из ее корреспонденции.
Луизу особенно радует решительное отклонение петиции женского союза - см. статью Клары Цеткин в приложении к «Vorwarts» от четверга. Клара права и добилась все же того, что ее статья вопреки долгому и упорному сопротивлению была принята. Браво, Клара!
Привет от Луизы, Людвига и малышки, которая всегда встречает появление «Arbeiter- Zeitung» радостными криками, а также от твоего Ф. Э.
ВЕРЕ ИВАНОВНЕ ЗАСУЛИЧ В ЛОНДОНЕ [Лондон, 30 января 1895 г.]
Дорогая гражданка Вера!
Вы наверняка застанете меня дома или завтра между тремя и пятью, или в пятницу от трех до четырех пополудни, буду очень рад видеть Вас у себя.
Книга Георгия ( Н. Бельтов [Г. В. Плеханов]. «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю») появилась очень кстати; сегодня газеты сообщают, что Николай только что заявил земствам, что будет стоять за самодержавие так же крепко, как и его отец.
Нет лекарств против глупости государей. Тем лучше, если Георгий произвел фурор.
Всегда Ваш Ф. Э.
ВИТОЛЬДУ ИОДКО-НАРКЕВИЧУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 2 февраля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Уважаемый товарищ!
К сожалению, я абсолютно ничего не могу сказать Вам о том, как немецкие товарищи отнесутся к предложению о добавлении к названию следующего конгресса. Что же касается меня самого, то я полагаю, что на этот раз можно было бы пойти навстречу тред-юнионам, так как конгресс состоится на территории Англии, где тред-юнионы все же имеют за собой наибольшую массу организованных рабочих, и, следовательно, конгресс без их участия произвел бы неважное впечатление. С другой же стороны, для нас чрезвычайно важно способствовать усилению того течения, которое все больше и больше толкает тред-юнионы в социалистический лагерь.
Сердечный привет.
Ваш Ф. Энгельс Сердечный привет также от д-ра Фрейбергера и его жены.
РИХАРДУ ФИШЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 2 февраля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Фишер!
У вас своеобразная манера брать человека за горло. Если у тебя был план относительно статей Маркса, то ты же мог бы все-таки уведомить меня об этом несколько раньше, а не сейчас, в самый последний момент. В таких делах, когда мне приходится распоряжаться чужим добром, я не могу действовать с такой же быстротой, как в делах, касающихся только меня самого. К тому же теперь как раз подходящий момент, чтобы подготовить для тебя письма Лассаля, а для них законопроект о предотвращении государственного переворота гораздо более опасен, чем для статей Маркса. И вот эту-то работу мне пришлось бы отложить!
Итак, скажи мне прежде всего, какой формат и шрифт ты думаешь использовать и каковы будут тираж и цена книги. Ибо на этот раз я, по различным соображениям, предоставлю вам право только на одно издание с определенным тиражом. Тем временем я переговорю с Тусси; как только получу от тебя ответ, сообщу тебе окончательное решение.
Если ты не можешь точно указать цену книги, достаточно будет сообщить продажную цену одного печатного листа.
Мне кажется, что у вас имеется экземпляр «Neue Rheinische Zeitungs-Revue», с которого вы сможете печатать. У меня своего собственного экземпляра нет, и будь он у меня, я не мог бы его отдать.
Теперь еще вот что. Когда учреждалось издательство «Vorwarts», Август писал мне, что я буду получать по два экземпляра всех ваших изданий. Но в последнее время это отнюдь не выполнялось. Например, я не получил ни одного экземпляра вашего последнего издания «Манифеста» и вообще не имею ни одного экземпляра его в берлинском издании. У меня нет также еще целого ряда мелких изданий - я перечислю тебе лишь те из них, которые мне в данный момент пришли на ум. Ты очень обяжешь меня, если пошлешь их мне, а именно: ваше издание дебатов по поводу законопроекта о предотвращении государственного переворота в двух выпусках и несколько экземпляров «Коммунистического манифеста» последнего издания. Что касается других недостающих мне вещей, то из вашего каталога я только что узнал, что вы в этом не повинны, так как эти вещи вышли не у вас. Кроме того, мне еще нужны: Протоколы Виденского съезда 1880 г., Протоколы Брюссельского конгресса 1891 г., а также Цюрихского, если вы их опубликовали.
Каталог, по которому я справлялся, вышел в 1893 г., поэтому там кое-что может и отсутствовать.
Итак, пожалуйста, напиши сразу же, тогда и я как можно скорее пришлю тебе окончательный заказ.
Сердечный привет твоей жене, детям и всем друзьям.
Твой Ф. Энгельс
ГЕОРГИЮ ВАЛЕНТИНОВИЧУ ПЛЕХАНОВУ В ЦЮРИХ Лондон, 8 февраля 1895 г.
Дорогой Плеханов!
Фрейбергер охотно осмотрит Веру, но что нам предпринять, чтобы она-то согласилась на это? Не может же, в самом деле, Фрейбергер явиться к ней со словами: «Георгий Плеханов поручил мне Вас осмотреть». Вы сами должны заговорить с ней на эту тему, добиться ее согласия, и в этом случае лучше всего, чтобы она сама мне сказала об этом, а остальное я беру на себя. Или же, если ей это больше нравится, пусть поговорит с Луизой Фрейбергер, и Луиза все устроит. Вот что я могу Вам предложить, но если Вы видите другой путь для достижения желаемой цели, сообщите его мне, и мы обсудим.
Вера вручила мне Вашу книгу, за которую благодарю, я приступил к чтению, но оно потребует известного времени. Во всяком случае, большим успехом является уже то, что Вам удалось добиться ее издания в самой стране. Это еще один этап, и если даже нам не удастся удержать новую, только что завоеванную позицию, то все же это прецедент, лед сломан. Запрещение газеты «Русская жизнь» уже, по-видимому, знаменует начало реакции. Николай, очевидно, хочет подготовить своих мужиков к свободе, подвергнув их принудительному воспитанию, так что для конституции созреет только грядущее поколение; вот еще новая формулировка для старого варианта: после нас хоть потоп! Но потоп этот, как дьявол в «Фаусте»: Народец! Дьявол среди них, а им не догадаться.
Хоть прямо их за шиворот бери. ( Гёте. «Фауст», часть I, сцена пятая («Погреб Ауарбаха в Лейпциге»))
А уж если дьявол революции схватил кого-либо за шиворот, так это Николая II.
Здоровье мое лучше, чем было все последнее время. Пищеварение наладилось, дыхательные пути в полном порядке, сплю ночью по семь часов и работаю с удовольствием - счастлив, что могу наконец вернуться к своим занятиям после почти годового перерыва из-за корректур III тома, переписки, переезда на другую квартиру, болезни кишечника и т. д. и т. д.
Кланяйтесь г-же Плехановой и Аксельроду от меня и также от Людвига и Луизы Фрейбергеров.
Искренне Ваш Ф. Энгельс
Вы не указываете особого адреса, поэтому пишу по старому.
23:11 24.08.2015
ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В БАРМЕН Лондон, 8 февраля 1895 г.
Дорогой Герман!
Твое письмо от 23-го пришло сюда одновременно с наступлением прекрасной морозной погоды, которая помешала пересылке вина. Тем не менее я заказал твой херес в Дублине, но сохранил за собой право распорядиться о его пересылке лишь тогда, когда Рейн снова вскроется и не будет опасности, что вино замерзнет в пути. Я здесь тоже немало переволновался, ведь пять моих ящиков - 15 дюжин портвейна и бордо - находились по пути из Дублина и около двух суток были на морозе, который наступил так внезапно. Но, по-видимому, все обошлось благополучно; вино из этой партии, которое я до сих пор пробовал, не пострадало, а пребывание в моем превосходном винном погребе - там ровная температура и места хватит почти на 100 дюжин в восьми отгороженных секциях - довершит остальное.
Впервые за многие годы у нас здесь установилась настоящая континентальная зима. До Нового года было по-весеннему тепло, так что на всех кустах появились почки. Затем похолодало, и вот уж почти три недели держится сильный мороз (ночью 8-10° холода по Цельсию и 6-8° - по Реомюру) и снег. Когда дует норд-ост, страшно холодно, когда же, как, например, вчера и сегодня, ветер стихает, то погода превосходна. К счастью, здесь всегда достаточно ветрено, чтобы помешать образованию тумана, небо при этом замечательно голубое.
Твои страдания в связи с пирушками, выпивками, танцами и серенадами под военную музыку я прекрасно понимаю. Здесь это называют so..al treadmill, общественной суетой, и насколько это доставляет подчас удовольствие в молодости, настолько это неприятно под старость. Я также руками и ногами отбиваюсь, но на рождество и здесь нашему брату не отделаться от всего этого.
40 ф. ст. от Вильгельма Пф. я получил своевременно, спасибо.
Впрочем, на этот раз я перенес праздничную суету лучше, чем обычно, потому что действительно был более осторожен, и как раз во время родных мне морозов чувствую себя лучше, чем все последнее время. Я получил также возможность проверить до конца, насколько прогревается мой новый кабинет, ибо не только стоят необычайные холода, но вдобавок оба соседних дома пустуют, следовательно, не отапливаются, а в моей комнате две стены граничат с ними. И все-таки мне удалось сохранить в ней тепло. Только вчера я немножко озяб, но ведь когда больше всего нужда, ближе всего и помощь: тут появился шлафрок Рудольфа, и я тотчас же в него влез.
О моих домочадцах ты можешь осведомиться у Оскара Егера, он видел их обоих, когда был у нас в последний раз; Фрейбергер как раз пришел в тот вечер на положении жениха.
Меня только что посетила депутация от коммунального налогового комитета; эти господа хотят удостовериться, что я действительно плачу за дом не больше 85 ф. ст., так как последний съемщик платил 130 ф. ст., и на дом наложили налог из расчета 110 ф. ст. годовой арендной платы, против чего я, разумеется, протестовал. Я предъявил этим господам все документы и теперь посмотрю, что они будут делать. Поскольку совсем рядом со мной из 8 домов 4 пустуют, то они, надеюсь, обойдутся со мной милостиво.
Итак, я заказал полторы дюжины хереса № 1 и полторы дюжины № 2 согласно образцу.
Так как ты ничего об этом не пишешь, то я предполагаю, что Вальтер выдержал экзамен благополучно, с чем его и поздравляю. Еще более горячие поздравления шлю Эльсбет по случаю ее предстоящей свадьбы; пусть она, однако, уведомит меня о дне свадьбы, чтобы мы могли и здесь выпить за здоровье ее и жениха.
Итак, сердечный привет Эмме и всем твоим детям, зятьям и внукам.
Твой старый Фридрих
За херес расплачусь в мае и включу его в счет при уведомлении.
РИХАРДУ ФИШЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 12 февраля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Фишер!
Если ты сам считаешь, что разница в цене между 60 пфеннигами и одной маркой мало отразится на сбыте, то я, разумеется, за издание в одну марку. Итак, за гонорар в размере 400 марок я даю тебе право на издание тиражом до 3000 экземпляров, и ты можешь немедленно приступить к печатанию. Я сейчас же принимаюсь за введение и пришлю его как можно скорее. Экземпляр «Neue Rheinische Zeitungs-Revue» мне предоставили здесь с непременным условием, что я не выпущу его из дома, к тому же он мне и самому весьма нужен для корректуры, так как данный текст, который печатался по рукописи Маркса, правился в Гамбурге и кишмя кишит опечатками. Он мне понадобится также и при составлении введения - для справок. Поэтому прошу прислать мне первую корректуру в гранках. Я смогу тогда вставить в нее необходимые пояснительные примечания.
Nota bene! Я оставляю за собой право на 36 бесплатных экземпляров, так как значительную часть их мне придется уступить наследникам.
Письма Лассаля я, следовательно, пока отложу; так как для составления пояснительного введения и примечаний мне нужно будет произвести всевозможные изыскания в своих бумагах, то я не могу заранее сказать, когда закончу это.
При наборе статей Маркса прошу обратить внимание на следующее: в оригинале слова «конституция», «класс», «коллизия» писались по большей части с латинской буквы С, но иногда и с буквы К. Проставьте, пожалуйста, всюду К; это сильно сократит корректуру.
Поздравляю тебя с твоей первой речью - она, вероятно, сильно разозлила буржуазию!
Сердечный привет от всех.
Твой Ф. Энгельс
Различные брошюры - в двух посылках - прибыли своевременно. Большое спасибо?
РИХАРДУ ФИШЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 13 февраля 1895 г.
Дорогой Фишер!
Прилагаю заглавия для брошюры и отдельных глав. В дополнение к трем статьям необходимо добавить в качестве четвертой главы места, касающиеся Франции, из пятого и шестого (сдвоенного) номера. И материал следует расположить, как указано на прилагаемом листе: сначала (в прямых скобках) несколько моих вводных слов, затем место со стр. 150-153, как указано, затем строка многоточий, обозначающих пропуск, а в конце - главное место со стр. 160-171. Это составит вполне приличную главу, а в сочетании с местом об отмене всеобщего избирательного права, которым Бонапарт воспользовался в декабре 1851 г. как предлогом, явится существенным завершением работы в целом, без чего брошюра носила бы фрагментарный характер.
За введение ко всей брошюре я примусь завтра.
У вас положение также довольно сильно обостряется. Мне трудно себе представить, чтобы центр стал сам подпиливать тот сук, на котором сидит. Но глупость наших противников растет с каждым днем, а потому в конце концов все возможно. Если эти господа окончательно провалятся, то это означает, что они целиком уступят нам Рейнскую область и Вестфалию. Привет.
Твой Ф. Э.
ЮЛИУСУ МОТТЕЛЕРУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 23 февраля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Юлиус!
Некий Теодор Барлен с членским билетом Дортмундского союза, дезертир, бежавший из Шпандау, якобы в прошлом очень активный член партии в Херде, Дортмунде и т. д., явился ко мне с просьбой о помощи. Я направил его в Общество. Сегодня он приходит снова и говорит, что Общество отказывается дать ему рекомендацию ко мне, так как не знает, принадлежат ли ему предъявляемые им документы. Я все же хотел бы получить кое-какие сведения о нем, чтобы знать, могу ли я ему окончательно отказать, и поэтому прошу тебя сообщить мне, так ли это и какое мнение сложилось о нем в Обществе после расследования дела.
Сердечный привет твоей жене и тебе от твоего Ф. Энгельса
ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛЕ-ПЕРРЁ [Лондон], 26 февраля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Лафарг!
Возвращаю Вам заказным рукопись с несколькими замечаниями - как всегда, перевод сделан превосходно. Я задержал ее на несколько дней и вот почему: в Берлине хотят напечатать три статьи Маркса о событиях во Франции 1848-1849 гг. (опубликованные в 1850 г. в «Revue de la Nouvelle Gazette Rhenane»), а этого нельзя сделать, не снабдив издание введением, оно же получилось довольно длинным, поскольку, кроме общего обзора событий, происшедших с тех пор, следовало объяснить, почему тогда мы были вправе надеяться на близкую и окончательную победу пролетариата, почему этого не случилось и в какой степени последующие события изменили пашу тогдашнюю точку зрения. Это важно в связи с новыми законами, грозящими нам в Германии. Комиссия рейхстага стремится сделать все статьи Уголовного кодекса каучуковыми, применяемыми в зависимости от того, к какой политической партии принадлежит обвиняемый. Восхваление какого-либо деяния, считающегося преступлением и т. п., наказуемо в случае, если оно совершено при таких обстоятельствах, которые позволяют сделать вывод, что обвиняемый хотел подстрекнуть или побудить к повторению этого деяния и т. д. и т. д! Другими словами: вы, социалисты, будете наказаны за такие слова, которые любой консерватор, либерал или клерикал может произнести безнаказанно. В этой комиссии клерикалы ведут себя хуже, чем само правительство. Представьте себе, они требуют двух лет тюрьмы для всякого, кто публично или в печати будет отрицать бытие бога и бессмертие души.
Это беснование реакционеров совершенно бесцельно и абсолютно необъяснимо, если не предположить, что всем этим субъектам грозит государственный переворот. Этот переворот открыто проповедуется высшим чиновничеством. Константин Рёслер, советник министерства, потребовал этого в своей брошюре. То же самое только что сделал генерал в отставке Богуславский. Либералы и клерикалы знают, что остается лишь подчиниться подобному решению правительства. При наличии 2 миллионов социалистических избирателей у этих господ не хватит смелости открыто противостоять государственному перевороту, - используя эту угрозу, правительство обезоружит их, и они проголосуют за что угодно во имя «спасения» конституции и мира в стране!
Вы увидите, как они будут голосовать за все налоги, за все военные суда и все новые полки, которых потребует Вильгельм, если в это дело не вмешаются избиратели. Ведь буржуазные депутаты у нас так трусливы, что им может не хватить даже мужества трусов.
Во всяком случае, мы быстро идем к кризису, если он вообще может наступить в этой буржуазной Германии, где все теряет остроту. Несомненно лишь одно: для наших друзей начнется новая полоса преследований. Что касается нас, то наша политика должна заключаться в том, чтобы не дать спровоцировать себя в данный момент; мы дрались бы без всякой надежды на успех и истекли бы кровью, как парижане в 1871 г., тогда как через 2-3 года наши силы смогли бы удвоиться, как было во времена действия исключительного закона. Сейчас наша партия боролась бы в одиночестве против всех остальных, объединившихся вокруг правительства под знаменем общественного порядка; через 2-3 года на нашей стороне будут крестьяне и мелкие буржуа, разоренные налогами. Основные силы сражающихся не ввязываются в авангардные стычки, а выжидают наступления критического момента.
Впрочем, посмотрим, чем все это кончится.
Какая ирония судьбы, что Вы, один из лучших французских стилистов нашего времени, осуждены почти постоянно печататься на немецком языке, и на каком немецком! Берлинские и штутгартские переводчики переводят с истинно немецкой тяжеловесностью, и лишь Адлер воздает Вам должное, но у него не всегда есть время самому переводить Ваши работы. В утешение могу сказать Вам: мысленно делая обратный перевод, я всегда ощущаю что-то истинно французское; иногда мне это удается.
Уже две недели у нас нет воды, потому что замерзла труба, проложенная под улицей; другими словами - дома полный порядок. В течение недели у нас почти не было газа, парафины, содержащие С4, С5, C6 и более атомов углерода, осели в твердом виде от холода на стенках труб. Это один из тех периодов, когда Лондон возвращается к эпохе варварства. A «Standard » уверяет вас, что именно в этом доказательство того, что Англия достигла вершин цивилизации!
Поблагодарите Лауру за прекрасный перевод; у меня нет еще ее письма, обещанного Вами, но надеюсь, что она получила отправленный мной 1 января экземпляр III тома для Девиля.
Привет от Фрейбергеров.
Искренне Ваш Ф. Э.
Предисловие к III тому появилось на итальянском языке в «Rassegna» в переводе Мартиньетти, просмотренном Лабриолой, который отредактировал все места о Лориа с наслаждением, сквозящим в каждой строке. Со своей стороны, Лориа критикует III том в «Nuova Antologia» с невиданной поверхностностью. Первый том - Наполеон I, второй - римский король, больной туберкулезом; третий - Луи Бонапарт III. - В Германии хорошую статью о III томе написал Вернер Зомбарт, берлинский профессор, марксист, но несколько эклектик.
Как дела с Первым мая? В связи с этим толкуют лишь об аллеманистах. И как обстоит дело с объединением или разъединением группировок, особенно в отношении к вам? Вайян снова написал мне, что хочет знать мое мнение о его законопроектах. Я еще не нашел времени, чтобы прочесть Жореса о материо-идеализме. [Замечания Ф. Энгельса к французскому переводу его работы «К истории первоначального христианства»]
К стр. 17
Огромное влияние александрийской школы Филона и греко-римской вульгарной философии - платоновской и в особенности стоической - на формирование христианства****, которое при Константине стало государственной религией, далеко еще не установлено во всех деталях и т. д. и т. д.
К стр. 34
Какой невероятный ужас вызвала после 1830 г. в тогдашней Германии, этой «благонравной детской», как называл ее Гейне ( Гейне. «К успокоению» ), сен-симонистская «реабилитация плоти». И больше всего пришли в ужас именно те господствовавшие тогда благородные сословия (я не говорю класс аристократов, потому что в 1830 г. классов у нас еще не было), которые и т. д.
На той же странице последнее слово «концепция», не дает ли оно здесь слишком хороший повод для каламбура?
ГЕОРГИЮ ВАЛЕНТИНОВИЧУ ПЛЕХАНОВУ В ЖЕНЕВУ Лондон, 26 февраля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Плеханов!
Вот уже неделя, как все улажено. Вера написала мне, что очень охотно будет лечиться у Фрейбергера. Последний был у нее неделю тому назад и затем еще два раза. Он нашел у нее сильный бронхит и прописал необходимые лекарства. Но он говорит, что для нее важнее всего переменить систему питания. Ей нужно есть мясо вместо всяких фруктовых желе и прочей растительной пищи. Фрейбергера сейчас нет дома, поэтому я еще вернусь к вопросу о ее здоровье в конце письма.
Теперь, после того как Вы в известной степени поручили мне заботу о ее здоровье, Вы должны мне сказать, не нуждается ли она в деньгах. Если да, то я попрошу у Вас разрешения предложить Вам для нее немного денег, хотя бы на время ее болезни. Я Вам пошлю, скажем, для начала пять фунтов, которые Вы заставите ее принять как бы от себя, так чтобы мое имя вовсе не упоминалось при этом. Вы можете ей сказать, что посылаете эти деньги для того, чтобы у нее не было никакого предлога отказаться от перемены режима, и что Фрейбергер такую перемену считает необходимой. Или придумайте еще что-нибудь.
У меня нет времени прочитать критику, которую дает «Русское Богатство» на мою книгу. Я уже достаточно прочел по этому поводу в январском номере за 1894 год. Что касается Даниельсона, боюсь, что с ним ничего не поделаешь. Я переслал ему письмом материалы о русских делах из сборника «Статьи на международные темы из газеты «Volksstaat»», и особенно приложение 1894 г., отчасти направленное прямо в его адрес. Он их получил, но, как видите, это не подействовало. Совершенно невозможно полемизировать с тем поколением русских, к которому он принадлежит и которое все еще верит в стихийно коммунистическую миссию, якобы отличающую Россию, истинную Святую Русь, от других неверных народов.
Впрочем, в такой стране, как ваша, где современная крупная промышленность привита к первобытной крестьянской общине и одновременно представлены все промежуточные стадии цивилизации, в стране, к тому же в интеллектуальном отношении окруженной более или менее эффективной китайской стеной, которая возведена деспотизмом, не приходится удивляться возникновению самых невероятных и причудливых сочетаний идей. Возьмите хотя бы беднягу Флеровского, который воображает, что столы и кровати мыслят, но не имеют памяти. Это стадия, через которую страна должна пройти. Постепенно, с ростом городов изолированность талантливых людей исчезнет, а с ней исчезнут и эти идейные заблуждения, вызванные одиночеством, бессистемностью случайных знаний этих чудаков-мыслителей, а отчасти также - у народников - отчаянием при виде крушения их надежд. В самом деле, народник, бывший террорист, вполне может кончить тем, что станет приверженцем царизма.
Чтобы ввязаться в эту полемику, мне пришлось бы прочитать всю литературу, а затем следить за ней и отвечать. Тогда это отняло бы все мое время в течение года, и единственным полезным результатом было бы, вероятно, то, что я знал бы русский язык гораздо лучше, чем сейчас. Но меня просят о том же для Италии по поводу знаменитого Лориа. А я и так уже завален работой!
Жорес стоит на верном пути. Он учится марксизму, и не следует его слишком торопить. И он уже сделал довольно большие успехи, гораздо большие, чем я мог ожидать. Впрочем, не будем требовать излишней ортодоксальности! Партия так велика, а теория Маркса настолько распространена, что путаники, более или менее изолированные, не могут принести особого вреда на Западе. У вас же дело другого рода, так же как было у нас в 1845-1859 годах.
Относительно Николая я с Вами согласен. Земский собор состоится вопреки этому маленькому человечку.
Фрейбергер вернулся и говорит, что Вере гораздо лучше и что до сих пор он не прослушал у нее абсолютно ничего, кроме застарелого и запущенного катара бронхов.
Искренне Ваш Ф. Э.
ЮЛИУСУ МОТТЕЛЕРУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 2 марта 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Юлиус!
Возвращаю тебе письмо Мейера и прилагаю полученное мной в связи с тем же делом письмо Лютгенау из Дортмунда, которое прошу мне вернуть. Человек этот - действительно Барлен; Барльвин, по-видимому, просто ошибка людей, никогда не видевших его фамилии написанной. Он смог назвать доверенное лицо в Бохуме, его слова совпали с тем, что Мейер писал о Крицлере и о деньгах, но эти деньги - по его словам, 10 марок - попали в руки полиции. Я дал ему в первый раз 3 шилл., затем сегодня, когда он снова пришел, 10 шилл., но он сказал, что все это должен отдать хозяину ночлежки и опять останется без гроша; тогда я дал ему еще 5 шилл., в общем 18 шилл., но и после этого положение его осталось крайне бедственным: он живет в воровском притоне матросского квартала; у него больное горло, говорить он не в состоянии, так что я не мог учинить ему продолжительного допроса.
Если Общество ничего другого сделать не в силах, оно все же могло бы позаботиться хоть о том, чтобы помочь бедняге перебраться из матросского квартала в такое жилище, где его не будут так эксплуатировать и он сможет поискать работу; ведь эти люди могли бы тоже сделать для него какую-либо малость. У него должен быть хоть адрес для получения писем, ибо то, что приходит в его теперешнее логово, становится, по-видимому, добычей хозяина. Я бы сам зашел к тебе по этому делу, а также в связи с твоей болезнью и когениадой, но у меня опять один из моих обычных весенних приступов, и это в настоящее время не позволяет мне ходить.
Выражаю свое искреннее сожаление по поводу твоей болезни и болезни твоей жены, надеюсь, что все скоро пройдет; поздравляю с кровавой взбучкой, устроенной великому анархисту. Он может опять отлежаться у Кропоткина.
Сердечный привет тебе и твоей жене от твоего Ф. Энгельса
ЭДУАРДУ ВАЙЯНУ В ПАРИЖ Лондон, 5 марта 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой гражданин Вайян!
Я не имел возможности ответить раньше на Ваше письмо от 8 января; в настоящий момент нашим друзьям в Германии необходимо по возможности ускорить издание всех подготовляемых работ, брошюр, статей и т. п., пока не вступило в силу угрожающее им новое реакционное законодательство. Это обстоятельство заставило меня, да и сейчас еще заставляет, заниматься с утра до вечера как непосредственно литературной работой, так и связанной с ней перепиской.
Возвращаюсь к Вашим законопроектам. Первый, № 384, о сельскохозяйственных делегатах, посвящен бесспорно полезному учреждению; как средство пропаганды среди сельскохозяйственных рабочих, он окажет весьма благотворное действие; но очень мало шансов на то, чтобы он прошел как закон, особенно во Франции, где фабричной инспекцией до сих пор еще так пренебрегают. № 928, о сельскохозяйственных общинных владениях. Этот проект слишком детален, чтобы я мог судить о нем со знанием дела. Прежде всего необходимо было бы знать, не состоят ли в подавляющем большинстве случаев общинные владения главным образом из лесов, вересковых зарослей и пустошей или в лучшем случае из земель, пригодных только для пастбищ, где земледелие в собственном смысле слова нельзя вести с выгодой. Именно так обстоит дело в Германии и, если я не ошибаюсь, в значительной части северной и восточной Франции. В таком случае при обработке этих владений, если только она не будет ограничена очень узкими рамками, рискуешь повторить ошибки национальных мастерских 1848 года.
Но, повторяю, чтобы составить мнение по этому вопросу, необходимо иметь чисто специальные знания. № 933, о 8-часовом рабочем дне и минимуме заработной платы для рабочих и т. д. государственных предприятий, более или менее соответствует тому, что было введено здесь Советом графства, а отчасти также военным и морским министерствами. Это мероприятие очень полезно как пример для капиталистов и как средство пропаганды; тем не менее позавчера рабочие не поддержали прогрессистов Совета графства, которые провели эти мероприятия в жизнь. Трое из этих прогрессисте» были забаллотированы вследствие того, что незначительное меньшинство (от 50 до 300 голосов) было подано за «социалистических», более или менее «революционных», кандидатов, но этого меньшинства было достаточно, чтобы обеспечить избрание «умеренных» реакционеров. № 939, о министерстве труда и т. д. Это разделение труда. благодаря которому часть функций министерства внутренних дел была бы у него отнята и соединена с новыми, которыми пренебрегали до сих пор, кажется мне очень полезным. Что касается детального определения компетенции нового министерства, то об этом стоило бы поговорить подробнее тогда, когда это станет осуществимым делом.
Эти предложения я рассматриваю лишь как средства пропаганды, ибо при нынешнем составе палаты нет никаких шансов на то, что они будут приняты. С этой точки зрения речь может идти прежде всего о силе их воздействия, а затем о том, чтобы выяснить, не свяжут ли они деятельность партии в будущем, в тот момент, когда мы будем в силах приступить к положительному законодательству. Именно с этой точки зрения я и сделал свои критические замечания, и тут один только пункт представляется мне сомнительным: разумно ли обещать крестьянам 40 миллионов в год в такой определенной форме и для столь определенной цели? Крестьяне смогут в один прекрасный день предъявить этот вексель и притом в такой момент, когда для этой суммы нашлось бы и лучшее применение.
Благодарю Вас за Ваши замечания по поводу Врублевского. Я подсчитал, что имеющиеся примерно 45 депутатов-социалистов получают в совокупности от государства около 400000 франков в год и было бы, пожалуй, вполне возможно из этой суммы предоставить единственному оставшемуся в живых генералу Коммуны ежегодную ренту, скажем, в 1200 франков. Я прекрасно знаю, что избирательные округа предъявляют своим депутатам требования, несоразмерные для их депутатского вознаграждения, но в данном случае, мне кажется, дело идет о чести всей революционной Франции. Люди с трудом поверят, что, хотя оставшиеся в живых участники Коммуны и ее преемники представлены в палате 45 депутатами, эта столь сильная партия все же недостаточно сильна, чтобы оградить от самой крайней нищеты своего старого генерала. И, право, я продолжаю все еще надеяться, что найдется способ дать ему возможность кое-как просуществовать, не прибегая к унизительной общественной подписке.
Здесь у нас социалистическое чувство (это в гораздо большей степени чувство, чем отчетливая идея) продолжает развиваться в массах, но существующие организации и их лидеры по-прежнему упорствуют в своих спорах и соперничестве, которые обрекают их на бессилие.
Это может привести в отчаяние человека, незнакомого с английским характером; во всяком случае, европейский континент, по-видимому, собирается дать англичанам тот толчок, который им необходим. Во Франции банда мошенников, которая управляет страной и нагло ее эксплуатирует, не будет слишком долго пользоваться поддержкой. То же и в Италии, где коррупция еще более беззастенчива. В Германии все идет к кризису, а генералы и высшее чиновничество открыто проповедуют государственный переворот. Конец века принимает решительно революционный оборот. Во Франции социалисты являются единственной понастоящему честной, а в Германии - единственной действительно оппозиционной партией; в случае кризиса, кроме нее, нет ни одной партии, к которой можно было бы прибегнуть. В Австрии все согласны с тем, что социалисты войдут в парламент, остается лишь решить, через какую дверь. А в России маленький Николай поработал на нас, сделав революцию абсолютно неизбежной.
Сердечный привет.
Ф. Энгельс
НИКОЛАЮ ФРАНЦЕВИЧУ ДАНИЕЛЬСОНУ В ПЕТЕРБУРГ Лондон, 5 марта 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Милостивый государь!
К величайшему сожалению, я должен сообщить Вам в ответ на Ваше любезное письмо от 29 января, что наш автор не оставил после себя никаких, могущих быть полезными русскому переводчику заметок относительно своих взглядов на положение земельной собственности в России и своих выводов на этот счет. Все, что я смог разыскать, это весьма обширные выписки из русских статистических и вообще экономических источников; но, что более или менее противоречит его обыкновению, они не содержат никаких его собственных замечаний.
Прилагаю письмо, полученное для Вас из Берлина, причем упоминаемый в нем г-н Энгельс просит меня дополнить его следующей информацией. Некоторое время тому назад г-н Энгельс получил от некоего д-ра Люкса, пишущего на экономические темы, запрос: стоит ли перевести Ваши «Очерки» на немецкий язык, и если да, то не окажет ли он какое-либо содействие изданию такого перевода? На это Энгельс ответил, что очень хотел бы увидеть эту книгу вышедшей в немецком переводе и не только согласен рекомендовать ее Дицу для издания, но и охотно напишет о ней, когда она выйдет, статью в «Neue Zeit», подчеркнув важность результатов Ваших исследований, но в то же время и отметив, что не согласен с некоторыми из сделанных Вами выводов. При этом он заявил, что он, Энгельс, не имеет никакого права давать разрешение на перевод, а потому переводчику, другу д-ра Люкса, лучше было бы обратиться за разрешением непосредственно к Вам. Чтобы не попасть в неловкое положение, Энгельс настоял на том, чтобы письмо было послано Вам через него.
Переводчик - проживающий в Берлине молодой русский,- судя по отзывам, способен выполнить эту работу (жена д-ра Люкса русская), а д-р Люкс обещал просмотреть немецкий текст, чтобы обеспечить правильность перевода. Переводчик, по тем же отзывам, сам занимался экономическими вопросами, а потому содержание Вашей книги ему не чуждо.
Автор прилагаемого письма, по-видимому, полагает, что Ваше согласие уже дано; по крайней мере, я не могу найти в нем и следа формальной просьбы к Вам по этому поводу. Я знаю, что кое-кто из молодых русских за границей считает, что это - ненужная формальность, но я не разделяю этого мнения; и если Вы склонны вообще обсудить предложения г-на Конова, то мне кажется, что намек в этом смысле пошел бы молодому человеку на пользу.
Что касается меня, то я ровно ничего не знаю о предполагаемом переводе.
Если Вы соблаговолите прислать мне Ваш ответ г-ну Конову, то я позабочусь о том, чтобы он сейчас же был ему направлен.
Искренне Ваш Л. К.
15:05 25.08.2015
ВЕРНЕРУ ЗОМБАРТУ В БЕРЛИН Лондон, 11 марта 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Милостивый государь!
В ответ на Ваше письмо от 14-го числа прошлого месяца почтительнейше благодарю Вас за любезную присылку Вашей работы о Марксе; я уже прочитал ее с большим интересом в выпуске «Archiv», дружески присланном мне д-ром Г. Брауном, и порадовался, что встретил наконец такое понимание «Капитала» и в немецком университете. Само собой разумеется, я не могу целиком согласиться с Вашим изложением взглядов Маркса. В особенности это относится к изложению понятия стоимости на стр. 576-577; мне кажется, что оно дано слишком расширительно: я бы, во-первых, ограничил его исторически, подчеркнув, что оно имеет значение для той ступени экономического развития общества, при которой только могла и может идти речь о стоимости - для тех форм общества, где существует товарообмен, соответственно - товарное производство. Первобытный коммунизм не знал стоимости.
А, во-вторых, мне кажется, что и логически определение могло бы быть более узким. Однако это завело бы нас слишком далеко. Сказанное Вами в основном все же правильно.
Но на стр. 586 Вы обращаетесь непосредственно ко мне, и меня рассмешил тот милый способ, как Вы берете меня за горло. Но можете быть спокойны, я не буду Вас «уверять в противном». Те логические переходы, с помощью которых Маркс от различных величин c v m c m + = , произведенных на отдельных капиталистических предприятиях, приходит к общей одинаковой норме прибыли, совершенно чужды сознанию отдельных капиталистов. Поскольку эти переходы имеют некоторую историческую параллель или некоторую реальность, существующую вне нашего сознания, они обретают эту реальность, например, в переходах отдельных составных частей прибавочной стоимости, произведенной капиталистом А сверх [общей] нормы прибыли, соответственно сверх его доли в совокупной прибавочной стоимости, в карман капиталиста В, у которого произведенная им самим прибавочная стоимость normaliter ниже достающихся ему дивидендов. Но этот процесс совершается объективно, в вещах, бессознательно, и мы только теперь можем судить о том, какого труда стоило добиться правильного понимания этого процесса. Если бы для создания средней нормы прибыли требовалось сознательное сотрудничество отдельных капиталистов, если бы отдельный капиталист сознавал, что он производит прибавочную стоимость и в каком размере и что он во многих случаях должен отдавать часть своей прибавочной стоимости, то связь между прибавочной стоимостью и прибылью была бы уже с самого начала довольно ясна, и на нее наверняка указал бы уже Адам Смит, а может быть, даже и Петти.
С точки зрения Маркса, весь ход истории - имеются в виду значительные события - совершался до сих пор бессознательно, то есть эти события и их дальнейшие последствия не зависели от воли людей; участники исторических событий либо желали непосредственно чего-то другого, чем то, что было достигнуто, либо это достигнутое влекло за собой опять-таки совершенно другие, непредвиденные последствия. Применительно к экономике: каждый капиталист гонится за большей прибылью. Буржуазная политическая экономия обнаружила, что эта погоня каждого отдельного капиталиста за большей прибылью имеет своим результатом общую одинаковую норму прибыли, приблизительно одинаковую ставку прибыли для каждого. Но ни капиталисты, ни буржуазные экономисты не отдают себе отчета в том, что действительной целью этой погони является равномерное в процентном отношении распределение совокупной прибавочной стоимости на весь совокупный капитал.
Как же на самом деле совершался процесс выравнивания? Это чрезвычайно интересный вопрос, о котором сам Маркс говорит не много. Но все миропонимание [Auffassungsweise]
Маркса - это не доктрина, а метод. Оно дает не готовые догмы, а отправные пункты для дальнейшего исследования и метод для этого исследования. Здесь, следовательно, предстоит еще некоторая работа, которую сам Маркс в этом первом наброске не довел до конца. Тут мы имеем прежде всего указания на стр. 153-156, III том, I часть, которые важны также для Вашего изложения понятия стоимости и доказывают, что это понятие обладает или обладало большей реальностью, чем Вы ему приписываете. В начале обмена, когда продукты постепенно превращались в товары, они обменивались приблизительно по их стоимости.
Единственным критерием для количественного сравнения стоимости двух предметов был затраченный на них труд. Тогда, следовательно, стоимость имела непосредственное реальное существование. Мы знаем, что в обмене это непосредственное осуществление стоимости прекратилось, что его теперь больше нет. И я полагаю, что для Вас не составит особого труда обнаружить, по крайней мере в общих чертах, промежуточные звенья, ведущие от указанной непосредственно-реальной стоимости к стоимости при капиталистической форме производства; эта последняя стоимость скрыта так глубоко, что наши экономисты могут-преспокойно отрицать ее существование. Подлинно историческое изложение этого процесса, которое, правда, требует тщательного изучения предмета, но результаты которого щедро вознаградили бы за все труды, было бы ценным дополнением к «Капиталу».
В заключение я должен еще поблагодарить Вас за хорошее мнение обо мне, побуждающее Вас считать, что я смог бы сделать из III тома нечто лучшее, чем он есть в его нынешнем виде. Я, однако, не разделяю этого мнения и думаю, что выполнил свой долг, дав текст Маркса в дословных формулировках самого Маркса, хотя, возможно, это и грозит читателю несколько большим напряжением его способностей к самостоятельному мышлению.
С глубоким уважением преданный Вам Ф. Энгельс
КОНРАДУ ШМИДТУ В ЦЮРИХ Лондон, 12 марта 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Шмидт!
Передо мной лежат оба Ваши письма от 13 ноября прошлого года и от 1 числа сего месяца. Я начинаю с № 2, как более актуального.
Что касается Фиремана, то оставьте все, как есть. Лексис вопрос только поставил, Вы - также, в виде формулы . . (c + v) m . Только Фиреман сделал шаг вперед по правильному пути, классифицировав суммированный Вами ряд ( ``` ```) ``` ( `` ``) `` ( ` `) ` c v m c v m c v m + + + + + : и т. д. и подразделив его соответственно различному строению капитала по группам отраслей производства, между которыми благодаря конкуренции и происходит выравнивание. То, что этот шаг был следующим по важности шагом, показывает Вам сам текст Маркса, где вплоть до этого пункта исследование велось именно таким образом. Ошибка Фиремана состояла в том, что он на этом остановился и успокоился, а поэтому ему суждено было остаться незамеченным до тех пор, пока не вышла сама книга. Но Вам нечего беспокоиться, и Вы, право, можете быть довольны. Ведь Вы самостоятельно открыли причину тенденции нормы прибыли к понижению и образование торговой прибыли, причем не на две трети, как это сделал Фиреман с нормой прибыли, а целиком и полностью.
Мне кажется, Ваше письмо до некоторой степени объясняет, почему в вопросе о норме прибыли Вы пошли окольным путем. Я нахожу здесь все ту же склонность к деталям и приписываю это тому распространенному с 1848 г. в немецких университетах эклектическому методу философствования, при котором теряют из виду предмет в целом и слишком часто занимаются бесконечным и довольно безрезультатным умничаньем по поводу частностей.
Раньше Вы больше всего занимались из классиков именно Кантом, а Кант при современном ему уровне немецкой философии и в силу своей противоположности педантичному вольфовскому лейбницианству был более или менее вынужден в отношении формы делать кажущиеся уступки этому вольфовскому умничанью. Так я объясняю себе Вашу склонность углубляться в детали, которая проявилась также и в Вашем эпистолярном экскурсе о законе стоимости; причем, как мне кажется, общая взаимосвязь Вами не всегда принимается во внимание, и Вы, таким образом, низводите закон стоимости к фикции, необходимой фикции, подобно тому как Кант бытие божие низводит к постулату практического разума.
Ваши упреки по адресу закона стоимости относятся ко всем понятиям, рассматриваемым с точки зрения действительности. Тождество мышления и бытия, выражаясь по-гегелевски, вполне соответствует Вашему примеру с кругом и многоугольником. Иначе: то и другое, понятие о вещи и ее действительность, движутся вместе, подобно двум асимптотам, постоянно приближаясь друг к другу, однако никогда не совпадая. Это различие между обоими именно и есть то различие, в силу которого понятие не есть прямо и непосредственно действительность, а действительность не есть непосредственно понятие этой самой действительности.
По той причине, что понятие имеет свою сущностную природу, что оно, следовательно, не совпадает прямо и prime facie (явно) с действительностью, из которой только оно и может быть выведено, по этой причине оно всегда псе же больше, чем фикция; разве что Вы объявите все результаты мышления фикциями, потому что действительность соответствует им лишь весьма косвенно, да и то лишь в асимптотическом приближении.
Не так ли обстоит дело с общей нормой прибыли? Она в каждый данный момент существует лишь приближенно. Если она когда-нибудь и осуществляется на двух предприятиях точь-в-точь, если оба эти предприятия и получают в каком-либо данном году точно одинаковую норму прибыли, то это чистая случайность, в действительности же нормы прибыли изменяются в зависимости от различных обстоятельств на каждом отдельном предприятии и из года в год; общая норма прибыли существует только как средняя величина для многих предприятий и для целого ряда лет. Но если бы мы вздумали потребовать, чтобы норма прибыли под угрозой низведения ее до фикции была совершенно одинаковой - скажем, 14,876934... - с точностью до ста десятичных на каждом предприятии и каждый год, то мы бы совершенно превратно поняли природу нормы прибыли и экономических законов вообще; все они не имеют иной реальности, кроме как в приближении, в тенденции, в среднем, но не в непосредственной действительности. Это происходит отчасти потому, что их действие перекрещивается с одновременным действием других законов, отчасти же и вследствие их природы как понятий.
Или возьмите закон заработной платы, реализацию стоимости рабочей силы, которая осуществляется, да и то не всегда, только в среднем и варьируется в каждой местности и даже в каждой отрасли в зависимости от привычного жизненного уровня. Или возьмите земельную ренту, которая представляет собой добавочную прибыль сверх общей нормы, возникающую из монополизированной силы природы. Действительная добавочная прибыль и действительная рента совпадают не абсолютно, а лишь приблизительно, в среднем.
Точно так же обстоит дело с законом стоимости и распределением прибавочной стоимости посредством нормы прибыли.
1) И то и другое наиболее полно достигает приближенной реализации лишь при условии, что повсюду полностью установлено капиталистическое производство, то есть общество сведено к современным классам землевладельцев, капиталистов (промышленников и торговцев) и рабочих, а все промежуточные ступени устранены. Этого нет еще даже в Англии, и этого никогда не будет - мы до этого не допустим.
2) Прибыль, включая ренту, состоит из различных составных частей: a) Из прибыли, полученной в результате надувательства; в алгебраической сумме она отпадает. b) Из прибыли от повышения стоимости товарных запасов (например, остатки старого урожая, если следующий год неурожайный). Теоретически эта прибыль также должна в конечном счете выравняться, если только она уже не сведена на нет падением стоимости других товаров, причем либо капиталисты-покупатели должны доплатить столько же, сколько выручают капиталисты-продавцы, либо же, если речь идет о жизненных средствах рабочих, заработная плата со временем должна повыситься. Однако наиболее существенные из этих повышений стоимости непродолжительны, следовательно, выравнивание происходит только в среднем за ряд лет, и притом в высшей степени неполно, как всем известно за счет рабочих; они производят больше прибавочной стоимости, так как их рабочая сила оплачивается не полностью. с) Из совокупной суммы прибавочной стоимости, от которой, однако, опять-таки отпадает та часть, которая дарится покупателю, в особенности в период кризисов, когда перепроизводство сокращается до действительного содержания в нем общественно необходимого труда.
Отсюда уже само собой вытекает, что совокупная прибыль и совокупная прибавочная стоимость могут совпадать только приближенно. К тому же учтите еще, что как совокупная прибавочная стоимость, так и совокупный капитал суть не постоянные, а переменные величины, изменяющиеся изо дня в день, и тогда станет очевидным, что совершенно невозможно иное выражение нормы прибыли формулой . . (c + v) m , кроме как при помощи приближенного ряда, и совершенно невозможно иное совпадение совокупной цены с совокупной стоимостью, кроме такого, которое постоянно стремится к единству и все же снова от него постоянно удаляется. Другими словами, единство понятия и явления выступает как процесс по существу бесконечный, и таковым оно является в данном случае, как и во всех других.
Разве феодализм когда-либо соответствовал своему понятию? Возникший в Западнофранкском королевстве, развитый дальше в Нормандии норвежскими завоевателями, усовершенствованный французскими норманнами в Англии и Южной Италии, он больше всего приблизился к своему понятию в эфемерном Иерусалимском королевстве, которое оставило после себя в «Иерусалимских ассизах» наиболее классическое выражение феодального порядка. Неужели же этот порядок был фикцией, оттого что лишь в Палестине он достиг на короткое время вполне классического выражения, да и то в значительной мере лишь на бумаге?
Разве понятия, господствующие в естествознании, становятся фикциями, оттого что они отнюдь не всегда совпадают с действительностью? С того момента, как мы приняли теорию эволюции, все наши понятия об органической жизни только приближенно соответствуют действительности. В противном случае не было бы вообще никаких изменений; в тот день, когда понятие и действительность в органическом мире абсолютно совпадут, наступит конец развитию. Понятие рыбы подразумевает жизнь в воде и дыхание жабрами; как же Вы хотите перейти от рыбы к земноводному, не отражая этот переход в понятии? И это было сделано; ведь мы знаем целый ряд рыб, у которых воздушный пузырь развился далее в легкие и которые могут дышать воздухом. Как можно перейти от яйцекладущего пресмыкающегося к млекопитающему, родящему живых детенышей, не приводя одно или оба понятия в столкновение с действительностью? И, в самом деле, однопроходные представляют из себя целый подкласс яйцекладущих млекопитающих, - я видел в 1843 г. в Манчестере яйца утконоса и с высокомерной ограниченностью высмеивал глупость утверждения, будто млекопитающее может класть яйца, - а теперь это доказано! Итак, не делайте по отношению к понятию стоимости то же самое, за что мне впоследствии пришлось извиняться перед утконосом!
В статье Зомбарта о III томе, в остальном очень хорошей, я нахожу ту же склонность упрощать теорию стоимости; он, очевидно, тоже ожидал несколько иного решения.
Ваша статья в «Centralblatt» очень хороша, и доказательство специфического отличия марксовой теории нормы прибыли - благодаря ее количественной определенности - от теории старой политической экономии дано очень хорошо. Знаменитый Лориа со свойственной ему смышленостью усматривает в третьем томе прямой отказ от теории стоимости, и Ваша статья является хорошим ответом на это. Теперь этим вопросом интересуются два человека, Лабриола в Риме и Лафарг, который ведет в «Critica So..ale» полемику с Лориа.
Итак, если бы Вы могли послать один экземпляр статьи профессору Антонио Лабриоле по адресу: Corso Vittorio Emmanuele, 251, Roma, то он сделал бы все от пего зависящее, чтобы опубликовать ее итальянский перевод; если бы Вы послали второй экземпляр Полю Лафаргу по адресу: Le Perreux, Seine, France, то это оказало бы ему необходимую поддержку и дало бы возможность Вас цитировать. Я поэтому написал обоим, что Ваша статья содержит готовый ответ по основному пункту. Если Вы не сможете послать эти экземпляры, прошу Вас дать мне об этом знать.
На этом я, однако, должен поставить точку, иначе я никогда не закончу.
Сердечный привет.
Ваш Ф. Энгельс
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ [Лондон], 13 марта 1895 г.
Дорогой Барон!
Спешу сообщить, что Плеханов неправильно прочел или неправильно понял мое письмо.
Мне и в голову не приходило браться за Лориа, и я тут же написал Плеханову, чтобы это его ни в коем случае не останавливало. Лориа ответил на предисловие, а я только в случае крайней необходимости напишу несколько слов в возражение, не больше. Из Рима мне прислали все, выпущенное им.
За статью Платтера благодарю. Статья В. Зомбарта у меня есть, вещь хорошая. Очень рад, что ты отказал Энрико Ферри, он совершенно неспособен написать о III томе.
Мое предисловие появилось на итальянском языке, кажется, попало в точку.
Твой Ф. Э.
ВИКТОРУ АДЛЕРУ В ВЕНУ Лондон, 16 марта 1895 г.
Дорогой Виктор!
Начну с разъяснений, которых ты просишь. Статья Зомбарта достаточно хороша. Только на его понимании закона стоимости сказалось известное разочарование по поводу решения вопроса о норме прибыли. Он, очевидно, ожидал какого-то чуда, а вместо этого нашел просто рациональное объяснение, которое менее всего чудодейственно. Поэтому он и сводит значение закона стоимости к проявлению производительной силы труда как решающего экономического фактора. Это уж слишком обще и неопределенно. - Очень хороша статья маленького Конрада Шмидта в «So..alpolitisches Centralblatt». Статьи Э. Бернштейна были очень путаны; он все еще страдает неврастенией и притом отчаянно перегружен, взялся за слишком много различных вещей сразу, эту работу отложил, но К. Каутский внезапно насел на него и потребовал статью.
Так как ты в тюрьме собираешься засесть за II и III книги «Капитала», то для облегчения я дам тебе несколько советов.
Книга II.
Отдел I. Главу 1 прочти основательно, тогда с главами 2 и 3 тебе легче будет справиться, главу 4 как резюмирующую опять-таки прочти внимательнее; главы 5 и 6 легкие, особенно глава 6, которая рассматривает второстепенные вещи.
Отдел II. Главы 7-9 важны. Особенно важны главы 10 и 11. Точно так же 12, 13 и 14. Зато главы 15, 16 и 17 прочти пока только бегло.
Отдел III. Это превосходнейшее изложение всего кругооборота товаров и денег в капиталистическом обществе, рассматриваемого здесь впервые после физиократов; по содержанию великолепно, по форме же страшно тяжело, потому что 1) здесь соединены две разработки вопроса, сделанные по двум различным методам, и 2) вторая разработка была закончена через силу, в болезненном состоянии, когда мозг Маркса страдал от хронической бессонницы.
Я отложил бы этот отдел на самый конец, после первой проработки III тома. К тому же для твоей работы вначале можно обойтись без него.
Затем книга III.
Здесь важны: в первом отделе главы 1-4; напротив, главы 5, 6, 7 менее важны для общего понимания хода мыслей, и потому на них пока не стоит тратить много времени.
Отдел II. Очень важны главы 8, 9, 10. Бегло прочесть 11 и 12.
Отдел III. Очень важен, все, 13-15.
Отдел IV также очень важен, но в то же время главы 16-20 легко читаются.
Отдел V. Очень важны главы 21-27. Менее важна 28. Важна глава 29. Для твоих целей в общем несущественны главы 30-32; важны, поскольку речь идет о бумажных деньгах и т. д., главы 33 и 34; относительно международного вексельного курса важна глава 35, очень интересна для тебя и легко читается глава 36.
Отдел VI. Земельная рента. Главы 37 и 38 важны. Менее важны 39 и 40, но все же их надо прочесть. Более поверхностно ознакомиться с главами 41-43 (дифференциальная рента II, отдельные случаи). Главы 44-47 опять важны и по большей части легко читаются.
Отдел VII очень хорош, к сожалению, это лишь остов, и к тому же изложение носит на себе явные следы бессонницы.
Если ты в соответствии с этим усвоишь основательно главное, а менее важное просмотришь на первых порах поверхностно (лучше всего предварительно прочитать еще раз важнейшие места из I тома), то у тебя получится представление о книге в целом и после этого будет легче проработать и бегло просмотренные места.
Твои сообщения о газете нас очень обрадовали. Политический успех - это главное, финансовый последует значительно легче и скорее, если будет обеспечено первое. Я с удовольствием узнал твою руку в заметках об избирательной реформе на первой странице - вот fulcrum (основа) для решающего успеха.
Я опять немного расклеился из-за старой истории, которая периодически, особенно весной, мучает меня, но на этот раз меньше, чем обычно, и болезнь протекает легче; думаю, что приблизительно через две недели все пройдет, и мне не понадобится, как в 1893 и 1894 гг., морской воздух.
Сущность здешнего движения в следующем: в массах неуклонно продолжается инстинктивное движение вперед, вероятно, сохраняется тенденция; но как только дело доходит до того, чтобы дать сознательное выражение этому инстинкту и этой стихийной тенденции, то по вине сектантских лидеров это происходит в такой глупой и ограниченной форме, что хочется надавать оплеух направо и налево. Но таков уж подлинно англо-саксонский метод.
Сердечный привет.
Твой Ф. Э.
ПАБЛО ИГЛЕСИАСУ В МАДРИД [Черновик] [Лондон, 16 марта 1895 г.]
Дорогой друг Иглесиас!
Не мог ответить раньше на твое письмо от 19 октября 1894 г., так как не знал, вышел ли ты уже из малагской тюрьмы или нет; а на твое письмо от 1 февраля, - так как заканчивал для берлинских друзей подготовку кое-каких изданий, которые нужно было пустить в ход до того, как новые реакционные законопроекты получат силу закона.
Друзья из Барселоны еще до твоего письма от 19 октября обратились к товарищу Элеоноре Маркс-Эвелинг с просьбой информировать английские тред-юнионы о положении малагских стачечников, и она сделала все, что могла, так что мне уже нечего больше делать. И, как ты знаешь, некоторые тред-юнионы оказали помощь.
Что касается действительно социалистических организаций в Англии, то они так раздроблены и так бедны, что на их помощь надеяться нечего.
Я с большим интересом следил за ходом этой забастовки, восхищаясь упорством и мужеством рабочих и работниц. Имя маркиза Лариоса напомнило мне одну историю, происшедшую около 1850 года.
В то время в Гибралтаре имелся торговый дом братьев Лариосов (евреев). Один английский купец посылал им свои товары на комиссию, с тем чтобы они контрабандой сбывали их другим коммерсантам на территории Испании. Товары эти постоянно задерживались испанскими таможенными властями, и братья Лариосы, как это принято в такого рода сделках, уплачивали за них англичанину гарантированную страховую сумму. Однако англичанина это не устраивало: он растерял своих клиентов в Испании и лишился значительных прибылей. Он приехал в Гибралтар, чтобы лично выяснить, почему эти неприятности приключались всегда с его товарами, а не с другими. Однако ему не удавалось найти причину. Но однажды, прогуливаясь по городу, он увидел телегу, с которой соскочило колесо и упало несколько ящиков с товарами, которые при этом разбились. Ящики эти были его, на них было его клеймо, но он увидел, что вместо товаров в них был... песок. Загадка была разгадана. Было ясно, что братья Лариосы извещали испанских таможенников об отправке ящиков с песком, ящики задерживались, и англичанин получал страховую сумму; затем братья Лариосы от своего имени отправляли товары верным путем своим испанским контрагентам, присваивая себе таким образом без всякого риска всю прибыль от операции.
Взбешенный англичанин отправился в контору Лариосов. «Я все это предам гласности, я устрою скандал, я вас в суд потащу!» - «Сеньор, что Вы волнуетесь? Мы оплатим Вам Ваш товар и дадим Вам такое удовлетворение, какого Вы пожелаете». И после долгих споров англичанину была уплачена известная сумма, а братья Лариосы подписали следующее заявление: «Мы, братья Лариосы, являемся самыми отъявленными мошенниками из всех имеющихся в городе Гибралтаре и никому не советуем заключать с нами сделки, так как мы обязательно надуем.
Гибралтар, такого-то числа и месяца, такого-то года.
Братья Лариосы»
Это заявление было вывешено для всеобщего сведения на гибралтарской бирже как раз над головой старика Лариоса в том месте, где он продолжал еще в течение 20 лет совершать сделки по купле-продаже.
Быть может, маркиз принадлежит к этим Лариосам из Гибралтара?
КАРЛУ ГИРШУ В КЁЛЬН Лондон, 19 марта 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Гирш!
Я выполню твою просьбу, но только при двух условиях: 1) дело это останется совершенно между нами, ибо в противном случае мне пришлют на отзыв сотню таких же работ, а в том, что я делаю для одного, невозможно отказать другим, - и тогда мне житья не будет; 2) пусть это будет в последний раз; не проси меня больше о чем-либо подобном. Мне присылают за неделю больше, чем я могу прочесть за месяц, а если к тому же мне придется еще заниматься критикой, я буду еще меньше справляться со своим делом.
Стр. 4. Односторонне! В крупной промышленности это случается гораздо реже, чем в мануфактуре. Наоборот, крупная промышленность в значительной мере устраняет мануфактурное уродование рабочего, но зато она обусловливает и свое собственное; это последнее может усиливаться в результате интенсификации труда. Насколько я знаком с крупной промышленностью, мне кажется, что этот пункт здесь подчеркнут больше, чем это соответствует действительному положению вещей. Ибо разделение труда есть и будет основной причиной уродования рабочих.
Стр. 6. «Каждый раз перепроизводство, кризис». Это возможно, есть такая тенденция, но реализуется отнюдь не обязательно. «Движение по спирали», - мне кажется, что это выражение слишком обще. Какой способ производства здесь подразумевается? «Минимум общественно необходимого рабочего времени», - если это должно означать время, необходимое для производства совокупного общественного продукта, то в капиталистическом обществе это не имеет никакого смысла, ибо при распределении его среди отдельных рабочих не учитывается вся промышленная резервная армия.
Стр. 15. «Повсюду там, где...» (и т. д. до конца предложения) - это выражено по меньшей мере очень неясно и в таком виде противоречиво. Сначала от увеличения количества продуктов труда получается «прибыль сама по себе», а затем «потеря стоимости, которая по крайней мере возможна». Так, без указания разъясняющих и ограничивающих посредствующих звеньев, не годится.
Стр. 18. «Капитал рабочего - это он сам». Звучит это очень красиво, но слово капитал теряет здесь последний остаток своего смысла. Какого дьявола тебе переводить разумные вещи на неразумный язык филистерских фраз? То, что ты тут говоришь, мне совершенно непонятно. Точно так же и ниже, на стр. 18, № 2. Уплотнение труда, проистекающее из улучшения механизмов, названо здесь вдруг нездоровым, как еда и пищеварение на следующей странице. Оно не только не прекратится, но мы сможем его еще значительно увеличить, ибо при этом мы будем иметь компенсации для рабочих. Остальные замечания - на полях. Я посоветовал бы тебе, если ты когда-нибудь позже будешь готовить второе издание, обосновать эти все же очень общие рассуждения специальными примерами, привести факты из различных отраслей промышленности и вообще сказать, какие отрасли промышленности ты имеешь в виду. Так, например, по отношению к развитой английской текстильной промышленности твои положения действительны лишь в очень ограниченной степени. Зато они гораздо более применимы к Германии, где крупная промышленность еще молода и только начинает утверждаться в целом ряде отраслей производства путем вытеснения старых методов и внезапного увеличения интенсификации труда. Однако это лишь переходные стадии. Основное в подобных экономических и, в частности, промышленных вопросах - не подпадать под влияние местной точки зрения. Эти промежуточные стадии, взятые как они есть, имеют большое значение, но надо также отдавать себе отчет в том, что они представляют собой именно это, а не что-либо иное, и надо сказать об этом. И тут-то в твоем непосредственном распоряжении окажется прекраснейшая возможность представить твои положения как выводы из живой действительности, и на этом ты и сам многому научишься.
А теперь желаю успеха на дополнительных выборах в Кёльне и чтобы мы прошли по крайней мере здесь. Если ты мне при случае снова напишешь, то сообщи, носит ли тот старый дом, что позади Хутмахера, в котором помещалась «Neue Rheinische Zeitung», все еще номер 17 и как зовут портного, который теперь в нем живет - Саломон или Леви, я забыл.
Свою борьбу с центром вы проводите пока совсем неплохо, но, по-моему, ты мог бы все же почаще громить в передовых поведение Либера и К°.
Сердечный привет.
Твой Ф. Э.
ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 19 марта 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Кугельман!
Скрепки благополучно прибыли сюда и уже пущены в ход; с ними легко справиться тому, кто запечатывает, а каково тому, кто распечатывает, - об этом может дать заключение германская и австрийская почта, которой мы уже почтительнейше поставили несколько образцов. Большое спасибо! Надо надеяться, что Кёллер воздержится от внесения законопроекта о предотвращении государственного переворота для ниспровержения этих скрепок, о которые так злостно разбиваются самые благие намерения черных кабинетов.
Спасибо за твои поиски в окрестностях Билефельда. Если в «Dampfboot» и напечатано что-нибудь мое или Маркса, то по большей части анонимно.
От Ливингстона нет никаких известий.
Холода подействовали на меня превосходно, как сильное тонизирующее средство, я чувствовал себя на 20 лет моложе, пока они держались! Зато Лондон эти холода по обыкновению ввергли в состояние варварства. Водопроводные трубы замерзли; вода у нас шла до тех пор, пока компания не закрыла вводы в главные магистрали, после чего вода в них замерзла.
Наша труба залегает на глубине 41/2-5 футов; после двухнедельной оттепели ее откопали, и она еще вся была забита льдом. Затем нам пришлось ждать еще два дня, пока не оттаяла наша соединительная труба. Неделю тому назад, в 8 часов вечера вода наконец снова появилась. Но тут выяснилось, что из-за недостаточного притока воды засорилась канализация. И только в конце прошлой недели все наконец опять пришло в порядок, после того как в течение четырех недель нам приходилось таскать на четвертый этаж, на чердак, по 40 ведер воды ежедневно, чтобы поддерживать действие нашего домашнего водопровода и обезопасить себя от взрыва котла при каждой топке кухонной печи.
По поводу пошлины на скрепки ты волновался совершенно напрасно, все промышленные изделия здесь свободны от пошлин.
Сердечный привет тебе и твоим от Луизы и твоего Ф. Энгельса
ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В БАРМЕН Лондон, 20 марта 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Герман!
Большое спасибо за ваше любезное приглашение на свадьбу, которым я, к сожалению, не смогу воспользоваться. Не говоря уж о других препятствиях, у меня опять приступ моей весенней болезни, которая вот уже в течение 4-5 лет регулярно в эту пору приковывает меня на несколько недель к постели. Немного покоя опять приведет все в порядок и позволит мне через неделю осушить бокал лучшего вина за здоровье Эльсбет и ее жениха, что я выполню самым добросовестным образом.
Впрочем, чувствую я себя хорошо, более или менее привык настолько соблюдать в быту и питании режим, приличествующий старому человеку, что всякое отклонение тотчас же сказывается на мне различными маленькими недомоганиями, и я получаю благожелательный, но настойчивый совет воздерживаться от подобных вещей. Мне никогда не могло прийти в голову, что педантизм может быть вторично навязан мне в качестве житейского и нравственного долга.
Надеюсь, что вы и без меня проведете день свадьбы весело и бодро и желаю Эльсбет в ее новом положении супруги всяческого счастья и замечательного потомства, не столько многочисленного, сколько здорового.
Сердечный привет Эмме и всем детям.
Твой старый Фридрих
ВЕРЕ ИВАНОВНЕ ЗАСУЛИЧ В ЛОНДОНЕ [Лондон], пятница, 22 марта 1895 г.
41. Regent`s Park Road. N. W.
Дорогая гражданка Вера!
В воскресенье вечером мы окажемся без прислуги и без кухарки, обе они завтра уходят от нас; а это значит, что в нашем доме будет царить хаос, и в таком случае мы вряд ли сможем принять наших друзей. Поэтому, надеюсь, что Вы извините нас за это.
Дружеский привет от Фрейбергеров. Мы надеемся, что хорошая погода излечит Вас окончательно.
С искренним приветом Ф. Энгельс
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ Лондон, 25 марта 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Барон!
На твою телеграмму тотчас же отвечаю: «С удовольствием». Посылаю бандеролью корректуру текста под заглавием: Ф. Энгельс. «Введение к новому изданию «Классовой борьбы во Франции с 1848 по 1850 г.» Маркса». То, что содержание является перепечаткой старых статей из «Neue Rheinische Zeitungs-Revue», сказано в тексте. Мой текст несколько пострадал из-за нерешительности наших берлинских друзей, опасавшихся законопроекта о предотвращении государственного переворота, с чем мне при данных обстоятельствах все же пришлось считаться.
Плеханову я немедленно разъяснил его ошибку. Ты очень правильно сделал, что отказал Ферри; этот человек - беллетрист, в любой области бьющий на сенсацию, и, как и большинство итальянцев, считает Лориа гигантом в области политической экономии; этот «знаменитый» вбил им это в голову своим «повторным явлением» (как говорил Руге) и мастерски организованной приятельской круговой порукой.
Стенограмму речи Либкнехта о милиции я не читал, по газетным отчетам судить нельзя. По поводу милиции и постоянной армии можно было бы написать многое. Если бы Франция и Германия пришли к соглашению о постепенном превращении своих армий в милиционную армию с одинаковым сроком обучения, то вопрос был бы исчерпан; России можно позволить поступать, как ей угодно, Австрия же и Италия с восторгом последуют этому примеру. Но из-за внутреннего положения Франция и Германия не могут этого сделать, а если бы и могли, то ничего бы не вышло из-за Эльзас-Лотарингии. Об это разбивается вся история с милицией.
Твою «Предысторию социализма» я, к сожалению, до сих пор еще не получил; жду эту работу с нетерпением не только из-за анабаптистов - хотя из-за этого особенно; в предшествующих движениях еще очень многое также нуждается в разъяснении. Весьма жаль, что, работая над таборитами, ты не мог обратиться к чешским источникам, но это совершенно нельзя было сделать без длительного пребывания в Богемии и без особого доступа к рукописным материалам. Там, на месте, конечно, найдется какой-нибудь молодой чех, который поможет в этом.
Та часть работы Эде, которую я читал, мне очень понравилась, особенно же фактический материал и отправные точки зрения. Зато в структуре, по-моему, заметна известная поспешность. Но об этом можно будет судить, лишь имея перед собой всю работу в целом.
С историей Интернационала у вас будут большие затруднения. Надо, прежде всего, собрать материал из отдельных стран. По Испании это сейчас делает Мора - но крохотными дозами - в фельетонах в «So..alista». По Италии до Гаагского конгресса у меня имеется довольно обширный материал, но там очень многое происходило за кулисами. По Франции до 1870 г. Франкель и Лафарг кое-что могли бы, пожалуй, собрать. По Швейцарии имеются «Tagwacht», «Vorbote», «Egalite» и «Bulletin jurassien». (Статьи Эритье в «Berliner Volks- Tribune» можно использовать лишь очень осторожно, автор бессознательно стремится оправдать бакунистов. Он настолько не сознавал того, что делает, что мне пришлось разъяснить ему позднее5, как этими статьями он оскорбил память своего духовного наставника Беккера!) Остальные страны имеют второстепенное значение.
Материал, который есть в моем распоряжении, я уже много лет собираюсь использовать для биографии Маркса и начну как раз с этой наиболее важной части. К этому меня побуждают различные обстоятельства. Во-первых, в решающий момент, в 1870-1872 гг., я сам был непосредственным участником движения и потому могу пополнить материал на основании собственного опыта. Во-вторых, это все же важнейший период общественной деятельности Маркса и в то же время его труднее всего правильно осветить на основе печатных материалов. В-третьих, к этому периоду относится большая часть той клеветы, с которой нужно покончить. В-четвертых, мне уже 74 года и надо спешить. И в-пятых, другой период общественной деятельнос
15:18 25.08.2015
деятельности Маркса (1842-1862) может быть правильно освещен и позже и даже, в крайнем случае, не мной, а кем-либо другим, так как публичная полемика, до «Господина Фогта» включительно, многое разъяснила, и Маркс настолько решительно опроверг тогда клевету вульгарных демократов, что ныне она уже больше не нуждается в детальном опровержении.
За эту работу, о которой я уже давно с радостью мечтаю, примусь, как только смогу. Мешают лишь еще несколько небольших работ, собственно говоря, - только переработка введения к новому изданию «Крестьянской войны» (для чего мне также нужна твоя книга).
Тогда я освобожусь от всей переписки (которая отнимает у меня чудовищно много времени) и всех эпизодических работ (не поможет ли тут законопроект о предотвращении государственного переворота?!), и в таком случае дело пойдет на лад.
Твои сообщения относительно «Arbeiter-Zeitung» очень печальны; думаю, однако, что она вывернется. Они, возможно, поставили сначала дело на несколько слишком широкую ногу, и им приходится теперь сокращаться. Но политический успех, по-видимому, обеспечен, и если не наступит наконец и финансовый успех, то это черт знает что такое! Считаю, что избирательная реформа в Австрии совершенно обеспечена, она приведет нас в парламент, если только не начнется внезапно период всеобщей реакции. В Берлине этого, кажется, изо всех сил добиваются, но там, увы, сами никогда не знают, чего хотят. Может случиться то же, что с новобранцем из Ланкашира, которому унтер-офицер на учении командовал: «Ружье на караул, - ружье к ноге, - ружье на караул, к ноге, - на караул, - к ноге». «Я не хочу!» - воскликнул рекрут. - «Вы не хотите?» - «Нет, я не хочу!» - «Вы отказываетесь повиноваться вашему начальству?» - «Я не хочу!» - «Но почему?» - «Потому что вы сами две минуты подряд не знаете, чего хотите!».
Большой привет всем вам от нас всех.
Твой Ф. Э.
Пусть то, что я написал тебе о своих планах, останется между нами. В партии столько нескромных литераторов!
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 28 марта 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогая Лёр!
Если вам грозил потоп, то с нами произошло как раз обратное, - четыре недели не было воды, а в результате к концу морозов испортилась канализация. Вот была кутерьма! Этот месяц сильных морозов отбросил Лондон назад к варварству, a «Standard» с истинно британским консерватизмом поздравлял нас по поводу того, что отсутствие воды является доказательством достигнутого здесь высокого уровня цивилизации, и одновременно выражал сожаление нецивилизованным городам континента, где водопроводные трубы не замерзли. Ну это, слава богу, позади.
Ты жалуешься на мифическое объединение и фактические перебранки французских социалистов - да они же в этом младенцы по сравнению с англичанами. Эти представляют особый интерес - я имею в виду английских социалистов, - с тех пор как Социалдемократическая федерация и Независимая рабочая партия воюют друг с другом под покровом притворной гармонии. Эта гармония держится исключительно на их общей ненависти к Джону Бёрнсу и позволяет Социал-демократической федерации пригласить Кейра Гарди выступить на ее собрании в память Коммуны: на этом собрании Кейр Гарди (прочти его речь в «Labour Leader») завуалированно нападает на Социал-демократическую федерацию, на что последняя отвечает в «Justice». Социал-демократическая федерация заявляет, что Независимая рабочая партия не имеет права на существование, что единственной истинно ортодоксальной церковью является Социалдемократическая федерация, а Независимая рабочая партия отвечает, что Социалдемократической федерации следовало бы самой влиться в Независимую рабочую партию.
Последний их подвиг был совершен на выборах в Совет графства, когда обе организации выставили кандидатов, причем только против «прогрессистов». Результат был таков: всего 1300 голосов из 486000 и избрание 4 умеренных (консерваторов) на места, которые прежде занимали прогрессисты, а также победный клич и в «Justice» и в «Labour Leader» о том, что они победили прогрессистов. Вообрази, что парижские социалисты голосуют с клерикалами, монархистами и оппортунистами против партий, требующих для Парижа муниципальной автономии, и ты получишь точную копию голосования социалистов в Лондоне. Но поддержать прогрессистов значило бы признать, что Джон Бёрнс хорошо проявил себя в Совете графства, и одобрить политику Сиднея Вебба и фабианцев, которые, хотя как социалисты и шляпы, действительно очень хорошо работают в муниципалитете и энергично и искусно борются за автономию Лондона. Итак, «социалисты» предпочитают поддерживать партию, которая отказывается предоставить Лондону самоуправление и упорно борется за то, чтобы Совет графства оставался бессильным. А ведь Совет графства - это та часть правительственной машины, которую легче и проще всего завоевать в ближайшее время, и рабочий класс мог бы овладеть ею завтра же, если бы был объединен. А каким был бы парламент при социалистическом автономном Совете Лондона!
Берлинцы публикуют вновь статьи Мавра из «Revue der Neuen Rheinischen Zeitung» о Франции 1848-1850 гг., и я написал введение, которое, вероятно, сперва появится в «Neue Zeit». Оно немного пострадало из-за преувеличенного, на мой взгляд, желания наших берлинских друзей не говорить ничего, что могло бы быть использовано как средство для проведения через рейхстаг законопроекта о предотвращении государственного переворота. В нынешних условиях мне пришлось уступить. Но этот законопроект и совершенно неопределенное положение в Германии, - хотя для общего успеха нашей партии оно и превосходно, - изрядно расстраивают мои расчеты. Ты, вероятно, знаешь, что я готовил лассалевскую переписку; для. этого мне нужно сопоставить множество старых бумаг, писем и т. д. Но если новый законопроект пройдет, то ни письма, ни мои примечания и предисловие нельзя будет напечатать в Германии. И перепечатать наши старые статьи за 1843-1852 гг. также будет невозможно. Итак, я вынужден отложить все это, пока нам не станет немного яснее, куда дует ветер. Тем временем я возьмусь за IV том «Капитала», прочту и поправлю части, уже переписанные Карлом Каутским, а затем договорюсь с Тусси, чтобы она продолжила эту работу.
Дела в Германии решительно принимают критический оборот. Последняя выходка молодого Вильгельма - его «глубочайшее негодование» по поводу антибисмарковского голосования в рейхстаге - чревата серьезными последствиями. Во-первых, как симптом: она показывает, что у него не только «винтиков не хватает», но и весь его механизм приходит в расстройство. Затем - как вызов. Я не сомневаюсь в том, что наша партия ответит на него в рейхстаге, и хотя в настоящий момент может показаться, что дело это похоронено, конфликт налицо и возникает вновь. Сомнения нет, в Германии мы имеем дело с современным Карлом I, с человеком, охваченным манией величия.
Теперь посмотри на ту неразбериху, которую этот субъект создает в рядах буржуазных партий. Консервативных юнкеров он то обхаживает, то отталкивает; их крикливое требование о государственном обеспечении ренты он удовлетворить не может; союз между земельной аристократией и крупными промышленниками, основанный Бисмарком в 1878 г. при помощи покровительственного тарифа, приказал долго жить из-за противоречия экономических интересов. Католическую партию, которая со своими 100 депутатами определяет политическое равновесие в рейхстаге, вполне можно было побудить посредством подкупа голосовать за законопроект о предотвращении государственного переворота, но голосование по поводу Бисмарка и негодование императора сразу отбросили ее обратно к оппозиции, - а это означает ускорение раскола католического центра на аристократически-буржуазное крыло и крыло демократическое, крестьянское и рабочее. Повсюду неразбериха и разлад, толкающие Вильгельма на coup d`etat для утверждения своего божественного права на абсолютную власть и на избавление от всеобщего избирательного права; с другой же стороны - бесшумное и непреодолимое поступательное движение нашей партии, которое проявляется во всех выборах на любую доступную для рабочих голосов должность. Это действительно похоже на кризис. Qui vivra verra! ( Поживем - увидим!)
Через день-два напишу Полю о принадлежащей ему половине его двуспальной книги ( П. Лафарг. «Происхождение и развитие собственности».). Ну и компаньона же он себе подобрал!
Всегда твой Ф. Энгельс
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ Лондон, 1 апреля 1895 г.
Дорогой Барон!
Открытку получил. К своему изумлению, нахожу сегодня в «Vorwarts» напечатанное без моего ведома извлечение из моего «Введения», приглаженное таким образом, что я предстаю в нем в виде миролюбивого поклонника законности во что бы то ни стало. Тем более радует меня, что «Введение» целиком появится теперь в «Neue Zeit», и это позорное впечатление рассеется. Я совершенно определенно выскажу свое мнение на этот счет Либкнехту, а также и тем, которые - кто бы они ни были - предоставили ему эту возможность исказить мои взгляды, не сообщив мне при этом ни слова.
Платтера с благодарностью получил. Вещь очень незначительная, но этот человек все более и более эволюционирует. Если так будет продолжаться, то скоро нам некуда будет деваться от одних только профессоров. Очень хорошо, что Ю. Вольф тоже отвечает. Я присоединю его к остальным рядом со Штибелингом и Лориа. Sic transit gloria mundi.
Сердечный привет всем вам от нас всех.
Твой Ф. Э.
«Deutsche Worte» мы получаем в двух экземплярах - один для Фрейбергера, другой для меня.
ГАРРИ КВЕЛЧУ В ЛОНДОНЕ [Черновик] [Лондон], 2 апреля 1895 г.
Дорогой товарищ!
Я был вынужден, во всяком случае в этом году, отклонить все просьбы об участии в специальных номерах газет и журналов и к 18 марта, и к Первому мая и поэтому не могу сделать исключение в виде «интервью» для «Justice». Это, однако, вовсе не значит, что я совсем отказываюсь обсудить с Вами частным образом в дружеской беседе развитие и нынешнее положение движения в Англии и вне ее, если Вы этого пожелаете.
Если это совпадает с Вашими намерениями и если Вы любезно укажете день и час, когда могли бы зайти ко мне, я постараюсь быть в это время дома.
Преданный Вам
ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 3 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, M. W.
Дорогой Лафарг!
Я еще не кончил читать Вашу полукнигу, как получил I том «Истории социализма» Каутского, разные итальянские журналы, касающиеся Лориа (от Лабриолы) и кучу русских журналов (от Н. Даниельсона). Меня заваливают посылками. Но я все-таки прочитал Вашу книгу до конца. В ней сплошь да рядом блестящий стиль, очень яркие исторические примеры, правильные и оригинальные мысли, а лучше всего то, что она не похожа на книгу немецкого профессора, где правильные мысли не оригинальны, а оригинальные - не правильны. Главный недостаток заключается в том, что Вы, по-видимому, слишком торопились ее закончить; книга, особенно главы о феодальной и капиталистической собственности, могла бы быть отделана более тщательно, прежде всего имея в виду парижскую публику, которая привыкла к легкому чтиву, приспособленному даже для ленивых читателей; парижанин и тот настаивает на своем праве на лень. Многие очень хорошие места теряют, пожалуй, часть своего эффекта, потому что они помещены как бы в скобках или потому что Вы чересчур заставляете самого читателя делать выводы и подводить итоги.
Что касается самого предмета, то главный пункт возражения относится к главе о родовом коммунизме. Там, мне кажется, Вы делаете слишком сильное ударение на той форме, в которой эта фаза сохранилась до наших дней во Франции, и на форме ее разложения в той же стране. Форма parconnerie, в которой родовая община сохраняется во Франции в течение длительного времени, сама уже является подразделением древней большой семейной общины, существующей до наших дней в виде сербской и болгарской задруги. Эта форма, повидимому, предшествовала в России и в Германии и т. д. крестьянской общине; распавшись, славянская задруга, немецкая домашняя община [Hausgenossenschaft] (система родства в Lex Alamannorum) перешла в общину отдельных семей (или же, как было очень часто вначале и еще теперь бывает в России, отдельных parconneries) с полями, обрабатываемыми раздельно, но подлежащими периодическому перераспределению, - иначе говоря, из всего этого вышли русский мир и германская община-марка. Более узкая община из нескольких семей, которая сохранилась во Франции, была, как мне кажется, только составной частью общины-марки, по крайней мере на севере (франкская часть); на юге (бывшая Аквитания) она, может быть, составляла объединение, владеющее землями, верховным единоличным собственником которых был сеньор, и находившееся вне контроля сельской общины. Именно эта чисто французская форма и могла, распадаясь, перейти сразу же в индивидуальную собственность на землю.
Это и есть вопрос, который требует еще большого изучения. От Вас я узнал об этом особом характере родового коммунизма во Франции, а раз уж Вы отдаетесь этому душой и телом, то Вам не остается ничего другого, как продолжать это многообещающее исследование. Нужно соблюдать деление Франции на три части: собственно Франция, до Луары, с сильным германским влиянием; бургиньонская часть, на восток от Соны и Роны, менее германизированная; Аквитания, между морем, Луарой и Роной, германское влияние минимально.
Мелкие errata (ошибки): Стр. 338. У Вас получается, что вода снова поднимается по перуанским акведукам; а так как в Перу вода находится только «в сердце гор», Ваши же акведуки сделаны специально для того, чтобы ее туда проводить, то это, значит, морская вода?
Стр. 354. Terra salica - Герар сильно ошибается, производя ее от слова sala, дом. Значит салические франки были франками, живущими в домах? Они назывались салическими [saliens, saliques] по имени маленькой территории в Голландии, Салланд, где сложилась та группа, которая завоевала Бельгию и Францию между Арденнами и Луарой, сформировавшись для этого завоевания. Это название существует еще и сегодня. В то время, когда был издан Салический закон (около 400 г.)397, sala был, как Вы сами это заметили, движимой собственностью у германцев.
Стр. 386. «Другой любил ставить силки и кузнечиков» [sauterrelles]. Разве в 1787 г. ели кузнечиков в Берри? - Я поискал в своем словаре и нашел: sauterolle - ловушка для птиц.
Стр. 393. «Черные переделы» - по-русски черный, noir, употребляется в смысле грязный [sale], а также народный, простой, обыкновенный. Черный народ, le peuple noir = народная масса, «простонародье». Черный передел, le partage noir, обозначает скорее общий передел, всеобщий, в котором участвуют все, вплоть до самого бедного. И в этом смысле одна газета народников (народник - друг крестьян) в Швейцарии носила название - «Черный передел», что должно было означать раздел дворянских имений между крестьянами.
Это все, что я заметил, и с Вас этого достаточно. Что касается Ива Гюйо, то я умываю руки.
Либкнехт только что сыграл со мной недурную шутку. Из моего введения к статьям Маркса о Франции 1848-1850 гг. он взял все, что могло ему послужить для защиты мирной, во что бы то ни стало противонасильственной тактики, которую ему с недавнего времени угодно проповедовать, особенно теперь. когда в Берлине подготовляются исключительные законы. Но эту тактику я рекомендую лишь для Германии сегодняшнего дня, да и то со значительной оговоркой. Во Франции, Бельгии, Италии, Австрии этой тактики нельзя было бы придерживаться целиком, а для Германии она уже завтра может стать неприемлемой. Поэтому прошу Вас, прежде чем судить, подождать появления статьи в полном виде - вероятно, она будет напечатана в «Neue Zeit», и я со дня на день жду экземпляра брошюры. К несчастью, Либкнехт видит только или белое или черное, для него не существует оттенков.
Впрочем, в Германии атмосфера накаляется, это обещает замечательный конец века. Этот маленький Вильгельм уморителен со своим «негодованием». Наши ответят ему в рейхстаге, где не действует закон об оскорблении величества, будьте в этом уверены.
Мне хотелось написать Вам еще об очень многом, но ничего не могу вспомнить, когда это необходимо. Понемногу я старею. Итак, поскольку мне нужно еще написать несколько строк Лауре до отправки почты, прощайте!
Привет от Фрейбергеров (малютка их чувствует себя прекрасно) и от Вашего Ф. Энгельса
РИХАРДУ ФИШЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 5 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Фишер!
Мое письмо от 3-го ты, вероятно, уже получил. Сегодня утром пришла твоя открытка.
Итак, опять неприятность.
Прошу тебя сейчас же посоветоваться с адвокатом относительно того, в какой мере наследники Маркса обладают еще правом литературной собственности на статьи Маркса в «Rheinische Zeitung» за 1842 год.
Статьи эти появились анонимно. Но в анонимном виде они не представляют никакой ценности для г-на Бааке. Для него они приобретают ее лишь благодаря имени Маркса. Но, публикуя их за подписью Маркса, не признает ли он тем самым за нами право литературной собственности, если даже из-за первоначального появления этих статей в анонимном виде оно могло быть утрачено?
Если юридически ничего предпринять нельзя, - что нужно сначала выяснить, чтобы соответственно наметить образ действий, - то лучше всего было бы, если бы ты немедленно посадил кого-нибудь в библиотеке переписать все три статьи и прислал их мне; тогда я их быстро просмотрю и напишу к ним введение. Речь идет о следующих трех статьях: 1) о дебатах рейнского провинциального ландтага, 2) о краже дров, 3) о положении мозельских крестьян-виноделов.
Затем вам нужно будет тотчас же объявить, что статьи будут изданы вашим издательством с моим введением и (возможно) примечаниями.
У русских укоренилась привычка, не испрашивая разрешения, нарушать авторское право «в интересах пропаганды» и ничуть не меньше в интересах своей собственной типографии и издательства и в ущерб другим. Но со стороны немцев я до сих пор не привык к таким поступкам.
Если бы я знал то, что лишь предполагал, а именно, что старая «Rheinische Zeitung» есть в Берлинской библиотеке, я бы зашел туда и просмотрел ее еще в 1893 г., тогда мы и в других отношениях уже значительно продвинулись бы вперед.
Бааке - не брат ли Курта Бааке?
Привет от всех.
Твой Ф. Э.
23:03 25.08.2015
КОНРАДУ ШМИДТУ В ЦЮРИХ Лондон, 6 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Шмидт!
Я весьма Вам обязан за Ваше упорство в отношении «фикции». Здесь, действительно, имеется трудность, которую я преодолел лишь благодаря тому, что Вы настаивали на «фикции». Решение вопроса дано в томе III, часть I, стр. 154-157, но оно недостаточно разработано и не выделено, и это последнее обстоятельство заставляет меня вкратце развить в «Neue Zeit» этот пункт в связи со статьей Зомбарта и Вашими возражениями. Кроме того, в III томе есть еще и другой пункт, который я хотел бы дополнить и, учтя некоторые изменения в экономических отношениях после 1865 г., привести его в соответствие с современным положением.
Но мне было бы легче осветить вопрос о действенности и значимости закона стоимости, если бы Вы разрешили мне сослаться не только на «гипотезу», о которой Вы говорите в Вашей статье в «Centralblatt», но и на «фикцию», о которой Вы упоминаете в обоих Ваших письмах, а также процитировать одну или две выдержки из писем как прямое пояснение того, что именно Вы подразумеваете под «гипотезой» в Вашей статье. Итак, прочтите, пожалуйста, еще раз указанное выше место и скажите мне затем, разрешаете ли Вы мне привести эти цитаты, как цитаты из писем, написанных мне д-ром Конрадом Шмидтом. Если же соответствующее место у Маркса убедит Вас, что закон стоимости для товарного производства является чем-то большим, чем необходимой фикцией, и, следовательно, наши взгляды совпадут, то я, разумеется, с удовольствием откажусь от этого.
Жена д-ра Фрейбергера, бывшая Луиза Каутская I, шлет Вам сердечный привет от себя и своей маленькой девочки. Передайте, пожалуйста, сердечный привет Вашей жене.
Ваш Ф. Энгельс
СТЕФАНУ БАУЭРУ В БРЮНН
Лондон, 10 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Милостивый государь!
Приношу Вам свою глубочайшую признательность за любезную присылку факсимиле таблицы Кенэ и Вашей монографии о ней ( С. Бауэр. «К вопросу о возникновении учения физиократов. На основе неопубликованных работ Франсуа Кенэ»), которую я читаю сейчас с большим интересом. Вы правильно подчеркиваете, что со времени Бодо никто не понимал этого значительного экономического произведения, пока не появился Маркс, который вообще первым извлек физиократов из того забвения, в какое они были поставлены последующими успехами английской школы. Если мне суждено будет выпустить также и IV книгу «Капитала», то Вы найдете там еще более подробно обоснованное признание заслуг Кенэ и его учеников.
С глубоким уважением преданный Вам Ф. Энгельс
ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В БАРМЕН Лондон, 12 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Герман!
О хересе со времени его отсылки я ничего больше не слышал, знаю только, что сразу же после ослабления морозов было сообщено о прибытии сюда обоих кёльнских пароходов «Энергия» и «Индустрия». По газетам трудно проследить за отплытием пароходов отсюда, и потому я не знаю, возвратились ли уже оба парохода обратно и когда именно. Если вино не прибудет в течение ближайшей недели, то напиши мне, пожалуйста, открытку, и я наведу справки.
Очень рад, что ваша свадьба прошла так весело и парочка довольна своим путешествием.
80 марок аккуратно посланы. Надеюсь, что остатки твоей инфлюэнцы теперь уже совсем прошли; меня она, к счастью, миновала, и я начинаю снова выходить понемногу на прогулку.
Большое спасибо за сообщение о шафхаузенских бумагах. Я охотно возьму выделенную мне часть в номинале на 1000 марок по курсу 120%. Для первого платежа в 700 марок с избытком хватит моего старого сальдо от 30 апреля 1894 г., даже после вычета 40 ф. ст. ... П.
П. и К° для заключительного платежа в 500 марок хватит примерно процентов и последних дивидендов Шафхаузена. Если не хватит нескольких марок, то будь так любезен и авансируй их до выплаты следующих дивидендов, то есть если этот мой расчет правилен; в противном случае извести меня, пожалуйста.
Превращение в акции по номиналу в 1000 марок для меня вполне приемлемо, если это можно произвести так, чтобы не оказалось неподходящего или убыточного остатка. До сих пор, пока номинал всех акций составлял или 1000, или 450 марок, я не мог согласиться на это. Следовательно, если этого сделать нельзя, тогда лучше вообще не делать. Но, быть может, все же есть выход из положения.
Итак, вот немедленный ответ, которого ты желал. Здесь уже 4 дня стоит замечательная весенняя погода, в одну ночь все так и полезло из земли и набухли почки; днем - тепло и солнечно, что полностью противоречит обычной апрельской погоде в Англии, когда небо серое и дует резкий норд-ост.
В прошлый понедельник я впервые за всю свою жизнь уплатил зубному врачу 10 шилл. 6 пенсов за то, что он вытащил у меня 2 старых корня. Теперь у меня осталось только 17 зубов - все передние имеются полностью, но зато сзади ни одного. Придется, пожалуй, вставить челюсть!
Сердечный привет всем вам.
Твой Фридрих
КРИСТЮ РАКОВСКОМУ В НАНСИ Лондон, 13 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой гражданин!
На Вашу просьбу написать несколько слов для болгарских товарищей я сразу же отвечаю.
По причине моей загруженности работой я ответил отрицательно на просьбы, направленные мне товарищами как по случаю 18 марта, так и по случаю Первого мая. Так же отрицательно я ответил на прошлой неделе английской Социал-демократической федерации. Вы понимаете, что если я удовлетворю Вашу просьбу, то мне придется удовлетворить просьбу примерно сорока групп из десяти или двадцати различных стран, - а это для меня невозможно.
Прошу Вас, будьте так добры передать болгарским товарищам мои извинения и мое сожаление по поводу того, что не могу оказать им этой услуги и что при других условиях я бы с удовольствием написал что-нибудь специально для болгар, как самых молодых последователей социализма.
Примите мой искренний привет.
Ваш Ф. Энгельс
РИХАРДУ ФИШЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 15 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Фишер!
400 марок получил - благодарю. Завтра я поручу их разменять и разделить между наследниками.
Итак, со статьями из старой «Rheinische Zeitung» случилось то, чего я опасался: авторское право утрачено, и свое право собственности мы можем спасти только быстрыми действиями.
Так что будет вполне уместно, если ты сейчас же дашь объявление, что статьи появятся в вашем издательстве с моим введением и примечаниями. Заглавие приблизительно такое: «Литературные первенцы Карла Маркса. Три статьи из (первой) «Rheinische Zeitung» за 1842 год. I. Рейнский провинциальный ландтаг о свободе печати. II. Он же по поводу закона о краже леса. III. Положение мозельских крестьян-виноделов. Под редакцией и с введением Ф. Энгельса».
Заглавие мне не особенно нравится, тебе следовало бы по возможности воздержаться от указания определенного заглавия, пока мы не придумали более подходящего. Что касается мозельской статьи, то в ней я вполне уверен, поскольку не раз слышал от Маркса, что именно изучение им закона о краже леса и положения мозельских крестьян побудило его перейти от чистой политики к изучению экономических отношений и, таким образом, к социализму. В наших разговорах мы всегда говорили о мозельской статье, как о статье, написанной им. Я ее не читал, я был тогда уже в Англии. Но с тех пор как мы об этом говорили, прошло очень много времени, поэтому и не исключена возможность недоразумения; когда же статья будет передо мной, я уже никак не смогу ошибиться.
Что же касается твоего большого плана, то мне кажется, что тебе лучше было бы его отложить, пока не будет решена судьба законопроекта о предотвращении государственного переворота. Библиотека, в которой переиздаются исторические документы, а также сочинения более ранних периодов, не допускает никакой цензуры; печатать нужно полностью и дословно или совсем не печатать. И меньше всего я мог бы согласиться с тем, чтобы старые работы Маркса и мои публиковались бы даже с самыми незначительными купюрами в целях приспособления их к существующим в данный момент условиям печати. А так как мы писали совершенно не церемонясь и сплошь да рядом оправдывали такие вещи, которые в имперских германских землях являются проступками и преступлениями, то перепечатка этих статей в Берлине после утверждения этого образцового закона была бы совершенно невозможна без значительных сокращений.
Во-вторых, у меня есть план - снова вынести на суд публики мелкие произведения Маркса и мои в виде полного собрания сочинений и притом не выпусками, а сразу целыми томами. Я уже списался по этому поводу с Августом, и наши переговоры еще продолжаются. Так поговори с ним, когда он вернется; я еще не совсем уверен, подходит ли такое дело для вас, как не уверен и в том, являетесь ли вы, то есть издательство «Vorwarts », наиболее подходящими для этого людьми, - не говоря уж о преследованиях печати, из-за которых мне приходится подумывать даже об издателе вне пределов Германской империи, как, пожалуй, о неизбежном выходе.
Маркс никогда не согласился бы на издание выпусками; однажды он разрешил Мейснеру выпустить второе издание I тома «Капитала» семью большими выпусками, приблизительно по семь листов в каждом, но с него хватило и этого. Такие книги, как «Святое семейство», «Господин Фогт» и т. д., кромсать на выпуски по два листа или около того совершенно неприемлемо. Читателям такое чтение ничего не дает, это чтение по кускам приводит лишь к непониманию.
Статьи, помещенные в «Tribune», имеются только на английском языке.
Праздники миновали при вполне благоприятной погоде и без особенных неприятностей.
Помимо этого - ничего нового. Как только тебе перепишут какую-нибудь из трех статей в «Rheinische Zeitung» пришли мне ее, пожалуйста, немедленно, чтобы я мог приступить к работе. Послать следует заказной бандеролью или принять какие-либо иные меры предосторожности. Большой привет от всех.
Твой Ф. Э.
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 17 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогая Лёр!
Вчера я послал тебе чек на 6 ф. 9 шилл. 9 пенсов - твою долю гонорара за «Классовую борьбу». Сегодня возвращаю заказной бандеролью твой перевод с благодарностью и предложениями. В одном месте мне пришлось внести изменение, ты сама отметила это место как непонятное, и оно действительно оказалось непонятным, потому что в немецком тексте было пропущено слово. Изменение - на обороте страницы, и нужно, чтобы ты его немного офранцузила. Надеюсь, что все твои труды будут вознаграждены французской читающей публикой!
Наконец мне удалось откопать старую «Rheinische Zeitung» за 1842 год. Все это время она находилась в Берлинской библиотеке, а наши друзья в Берлине, которые могли знать об этом уже давно, только теперь ее обнаружили. Кое-кто в Берлине* оказался проворнее их в таком деле и намеревался опубликовать статьи Мавра из этой газеты; мы не имеем права приостановить это, так как по германским законам все анонимные или напечатанные под псевдонимом произведения через 30 лет со дня опубликования становятся общественной собственностью, если авторское право своевременно не зарегистрировано автором или другим надлежащим лицом. Однако угроза такой конкуренции сразу же поставила наших друзей на ноги;
Фишер, заведующий теперь издательским отделом книготорговой фирмы «Vorwarts», немедленно, по моему предложению, послал кого-то переписать главные статьи Мавра и объявил, что я собираюсь издать их с введением и т. д. Это, быть может, остановит конкурирующую сторону. В финансовом отношении мы вряд ли можем многого ожидать, если вообще здесь можно чего-нибудь ожидать, но, во всяком случае, статьи в безопасности.
Что касается писем Лассаля и дальнейших планов перепечатки старых вещей, то нам придется подождать решения в рейхстаге судьбы исключительного закона; если он пройдет, то я не знаю, можем ли мы с уверенностью приступить к работе, по крайней мере в Берлине. Возможно, более удобным местом останется Штутгарт - как бы то ни было, qui vivra verra.
Надеюсь, ты посылаешь «Devenir so..al» также и в Мадрид; паши друзья там читают из иностранных изданий почти исключительно французскую литературу, и меня поражает то, что они больше узнают из изданий других групп, чем из наших. Ибо если образцом должно служить руководство «So..aliste», то горе нам! «Vorwarts» сообщает о полной реорганизации этой достославной газеты, объявленной при «закрытых дверях», и о том, что Шовен перестроил издательский отдел, - если так, то сделал он это настолько шовинистически, что никто здесь этого и не заметил. Но ведь «Vorwarts», кажется, знает во Франции только бульвар Бонн-Нувель, а если вести недостаточно добрые, то он изготовляет их сам.
Большое спасибо за твои сообщения о Сганареле, их совершенно достаточно для прояснения моей головы на сей предмет. Я помнил только Сганареля из «Лекаря поневоле» и «Дон Жуана».
Скажи, пожалуйста, Полю, что если он нуждается в лекарстве, составленном из фунтов, шиллингов и пенсов (в этом случае британский филистер пишет «чек»), то я с готовностью выпишу ему таковое.
Сердечный привет от Луизы.
Всегда твой Ф. Э.
ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 18 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Кугельман!
Извини, пожалуйста, что не выполнил твоего желания и не написал тебе сейчас же по поводу Ливингстона, письмо которого, как мне казалось, едва ли нуждалось в особом ответе.
Не думаю, чтобы у Якоби или М. Беккера имелось что-либо ценное; если Ливингстон им напишет, мы узнаем об этом. С Зорге мы уже много-много лет регулярно переписываемся.
Большое спасибо за твои сообщения. Как отыскать в «Westphalisches Dampfboot» наши анонимные статьи, если они там имеются, я и сам, право, не знаю; возможно, что, когда я начну работать, кое-что и встанет в моей памяти. Вообще же, если там что-нибудь и есть, то все это маловажно - разве что как доказательство нашего несогласия с тогдашним билефельдским сентиментальным социализмом.
В конце концов мне придется, вероятно, сделать так, как ты советуешь, я и сам давно уже того мнения, что в худшем случае надо действовать именно так. Между тем постоянно то да се подвертывается под руки - теперь, например, старая «Rheinische Zeitung» в Берлинской библиотеке. Но что может весьма спутать все расчеты, - так это законопроект о предотвращении государственного переворота. Пока этот вопрос не решен, нечего и думать о каком-либо плане действий.
Сердечный привет от Фрейбергеров и меня твоим и тебе самому.
Твой Ф. Э.
Одну вещь ты получишь по почте.
РИХАРДУ ФИШЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 18 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Фишер!
Дополнительно еще одна просьба: посмотри, пожалуйста, еще раз в старой «Rheinische Zeitung», не завязалось ли там по поводу мозельских статей чего-либо вроде полемики и нет ли статей с обычным корреспондентским значком Маркса, написанных в его стиле, - краткие, заостренные в виде антитез предложения, - а также нет ли еще других мелких статей с тем же значком и в том же стиле, и дай мне знать об этом.
Своих собственных статей - лучшие из них были уничтожены цензурой - и даже своего значка я уже не могу вспомнить; большинство более крупных статей, то есть представляющих собой нечто большее, чем обычные корреспонденции на злобу дня, помещено в приложении или в разделе фельетона.
Кроме статей в «Rheinische Zeitung», я нашел еще одну статью Маркса того же периода и также разоблачающую неистовства цензуры; ее можно перепечатать вместе с остальными.
Но говорить об этом не следует, так как она была тоже анонимной. В ней приблизительно 11/2-2 листа. Возможно, что я найду еще несколько других более мелких статей. Тогда у нас были бы собраны основные произведения Маркса досоциалистического периода его деятельности. Позаботься только о том, чтобы мне поскорее прислали переписанные статьи, о дальнейшем мы сговоримся потом.
Твой Ф. Э.
СТАНИСЛАВУ МЕНДЕЛЬСОНУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 23 апреля 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Мендельсон!
Если Вам удобно, я зайду завтра, в среду, между 3 и 4 часами дня, в случае благоприятной погоды.
Привет г-же Мендельсон и Вам от Вашего Ф. Энгельса
ФРАНЦУ МЕРИНГУ В БЕРЛИН Лондон, [конец апреля 1895 г.] 41, Regent`s Park Road, N. W.
Уважаемый г-н Меринг!
С большой радостью и благодарностью принимаю Ваше предложение помочь мне в розыске старых работ Маркса для их переиздания. Первое же затруднение возникло из-за «Rheinische Zeitung» 1842 года; я, правда, подозревал, что она имеется в Берлинской библиотеке, но, несмотря на неоднократные запросы, не мог точно установить, действительно ли это так. Теперь этот вопрос улажен, и мы можем начать.
До октября 1842 г. Маркс был в Бонне; когда я в конце сентября или в начале октября проездом на обратном пути из Берлина посетил редакцию, то, насколько я помню, там были только М. Гесс и д-р Раве, бывший редактор «Elberfelder Zeitung» (мне кажется, тогда она называлась иначе); Рутенберг, по-моему, был уже выслан, однако я в этом не уверен. Когда в конце ноября проездом по пути в Англию я снова зашел в редакцию, то встретил там Маркса, и тогда состоялась наша первая, весьма холодная, встреча. Маркс тем временем выступил против Бауэров, то есть высказался против того, чтобы «Rheinische Zeitung» стала преимущественно органом теологической пропаганды, атеизма и т. д., вместо того чтобы быть органом политической дискуссии и действия; он также высказался против фразерского коммунизма Эдгара Бауэра, основанного на одном лишь желании «действовать самым крайним образом» и вскоре затем вытесненного у Эдгара другими радикально звучащими фразами.
Так как я состоял в переписке с Бауэрами, то слыл их союзником и из-за них относился в то время к Марксу подозрительно.
Насколько я могу вспомнить, 1 января 1843 г. Маркс оставил место главного редактора, во всяком случае официально. Но это не могло помешать ему еще и в феврале негласно сотрудничать в газете. Я также как будто хорошо помню, что указ, согласно которому газета должна была прекратить выход 31 марта 1843 г., был ей вручен самое позднее 31 декабря; затем начались переговоры, давшие отрицательный результат. Поэтому указ был опубликован только 28 января, и одновременно была введена особо строгая цензура, которая в действительности существовала уже раньше; некоторое время была даже тройная цензура: 1) обычный цензор; 2) присланный из Берлина асессор фон Сен-Поль; 3) регирунгспрезидент. Сен-Поль оставался, пока по газете не справили поминки. Колебания 12-18 февраля более или менее совпадают с отъездом Маркса из Кёльна.
Если Вам удастся, сопоставляя эти данные с самой газетой, что-нибудь установить более точно или исправить, это будет очень желательно и для Вашей и для моей работы.
С мозельскими статьями дело обстоит, вероятно, именно так, как Вы говорите. Маркс тогда был прикован к Кёльну и ни в коем случае не мог лично собирать такого рода материал.
Статья, о которой я писал Фишеру, действительно является статьей о цензурной инструкции из «Anekdota» Руге.
Одна из лучших работ в «Rheinische Zeitung» - это помещенная в разделе фельетона большая рецензия на «Историю французской революции» Лео. Она написана другом Маркса К. Ф. Кёппеном (ему принадлежат также работы о старом Фрице и о северной мифологии) и дает правильное объяснение периода террора (впервые на каком бы то ни было языке).
Мне ясно из некоторых цитат и экскурсов в прошлое в Ваших статьях в «Neue Zeit», что Вы очень основательно изучили период до 1848 года. Я рад, что разработка как этого, так и позднейшего периода истории Германии выпала на Вашу долю.
Возможно, что и до октября 1842 г. кое-где в приложении найдется еще что-нибудь, принадлежащее Марксу, искать же в самой газете мелкие сообщения из Бонна, пожалуй, не стоит труда.
Примите мое искреннее соболезнование в связи с уничтожением «Свободной народной сцены». Государственный переворот сверху не мог не коснуться этого учреждения!
Еще раз благодарю!
С искренним уважением Ваш Ф. Энгельс
ФРАНЦУ МЕРИНГУ В БЕРЛИН Лондон, 9 мая 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Уважаемый г-н Меринг!
Весьма благодарен Вам за Ваше длинное, очень содержательное письмо с приложениями.
Отвечу на него подробно, как только это позволит моя голова, к сожалению, вот уже с неделю она стянута и сдавлена ревматической болью как железным обручем. Надеюсь на следующей неделе отделаться от этой боли и связанной с ней бессонницы. Я согласен с Вашим предложением дать из «Rheinische Zeitung» полностью только две большие статьи и статьи о коммунизме (равно как и статью из «Anekdota»). Что же касается остального, то следовало бы переписать (отмечая их взаимосвязь) лишь самые важные места, которые, пожалуйста, выберите сами. Что касается мозельских статей, то мне хотелось бы для своего введения получить краткий обзор хода и содержания дебатов. ( К. Маркс. «Дебаты шестого рейнского ландтага (статья первая). Дебаты о свободе печати и об опубликовании протоколов -сословного собрания»; «Дебаты шестого рейнского ландтага (статья третья). Дебаты по поводу закона о краже леса» )
Не будете ли Вы столь добры снестись по этому поводу с Фишером?
Еще раз благодарю Вас и «до следующего раза», когда я смогу написать больше.
Искренне Ваш Ф. Энгельс
РИХАРДУ ФИШЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 9 мая 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Фишер!
Из-за ревматических болей кожи головы и связанной с этим бессонницы я сейчас так ослаб, что не способен ни на какую работу. К будущей неделе надеюсь снова стать на ноги.
Пока же, по-моему, - раз уж вы оба имеете возможность просмотреть экземпляр «Rheinische Zeitung» - лучше всего, если бы ты сам решил вместе с Мерингом, как быть с мелкими и мозельскими статьями и прислал мне копии только самого необходимого. Я пишу об этом пару строк также и Мерингу.
Рукопись только что прибыла.
Твой Ф. Э.
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ Лондон, 14 мая 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогая Лёр!
Я был чрезвычайно рад, Луиза и Людвиг также, что вы оба, ты и Поль, готовы и согласны приехать сюда ненадолго, и сразу ответил бы тебе, если бы не эти проклятые боли, которые в течение недели чуть не свели меня с ума, да и сейчас, хотя они и прекратились, я чувствую себя отупевшим и ни на что не годным. Дело вот в чем. Некоторое время тому назад у меня появилась опухоль на правой стороне шеи, которая вскоре распространилась на группу глубоко сидящих желез, уплотнившихся по какой-то причине. Боль возникла от непосредственного давления этой опухоли на нерв и пройдет совсем, конечно, только тогда, когда исчезнет это давление. Процесс рассасывания идет сейчас очень удовлетворительно, но часть этих желез гноится и их необходимо вскрыть. Поскольку же они сидят глубоко и добраться до них трудно, а мы, старики, вялые клячи, то время для операции невозможно наметить точно, но можно надеяться, что это произойдет на этой неделе. Сразу же после операции мне предписано поехать к морю, но когда именно, еще неизвестно.
Не будет ли самым лучшим при таком положении вещей, если ты приедешь, скажем, на будущей неделе, и как только будет возможно, мы с тобой отправимся в Истборн, обоснуемся в удобной квартире и будем готовиться к приезду гостей из Лондона. Я говорю, мы с тобой, потому что собираюсь задержать тебя здесь на больший срок, значительно дольше, чем Полю, пожалуй, захочется расстаться со своими занятиями, вашими животными и работой в саду. Поэтому он, может быть, предпочтет сделать так, как говоришь ты, и «прискачет следом».
Когда я уберусь отсюда, Луиза собирается организовать основательную уборку обеих моих комнат и после этого сможет присоединиться к нам со своей малышкой на неделю или около этого, затем, возможно, приедут Тусси и Эдуард и вслед за ними Поль, которому за это время, конечно, надоест его одиночество. Тогда мы сами сможем подумать о нашем совместном возвращении в Лондон и покажем наше новое жилище и Полю.
Это своего рода черновой план, который способен придумать в теперешних неопределенных условиях человек с невралгическими головными болями после ряда бессонных ночей и, следовательно, его можно подвергать изменениям, если того потребуют новые обстоятельства и новые соображения. Покорнейше прошу тебя или одобрить этот план или внести, если нужно, поправки.
Жара невыносимая. В комнате целый день 22° по Цельсию, ни дуновения, тучи и надвигающаяся гроза, которая, к сожалению, только надвигается. И это через два месяца после такого жестокого мороза!
Сердечный привет вам обоим от Фрейбергеров. Кланяюсь Полю, и до свидания.
Прилагаю чек на 10 фунтов на твое путешествие сюда и на мелкие расходы для твоего туалета, которые тебе захочется сделать.
Итак, сообщи, пожалуйста, когда мы можем ждать тебя.
Всегда твой Ф. Энгельс
Есть еще одна причина, по которой следует избегать излишней задержки: надо попасть в Истборн до троицыной недели ввиду наплыва дешевых экскурсантов и т. д.
КАРЛУ ГИРШУ В КЁЛЬН Лондон, 20 мая 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой ..........!
Вы ставите перед нами нелегкую задачу - разыскать «журналиста Толлита в Англии» и те «английские газеты», где был напечатан известный материал по поводу событий в Браувейлере. Во-первых, в сообщениях английской ежедневной печати об этом деле название Браувейлер ни разу не упоминается, отчет же парламентской комиссии появляется только по окончании ее деятельности. Следовательно, заметка эта была, вероятно, взята из какой-нибудь малоизвестной специальной промышленной газеты и потому ее здесь невозможно найти. Во-вторых, журналист Толлит, имя которого по другим сведениям Поллит, здесь нигде не известен. Д-р Фрейбергер тщетно разыскивал его след в Национальном либеральном клубе, членами которого состоят многие журналисты. Мы предприняли также дальнейшие шаги, чтобы, где только можно, разыскать этого человека, - он, по-видимому, вовсе не живет в Лондоне и работает не в политической прессе, а скорее всего в какой-либо специальной промышленной газете, - но на все это требуется время. С вашей стороны очень наивно надеяться, что этот человек согласится выступить как свидетель в вашу пользу. Он ведь сам говорит, что посетил тюрьмы тайком; поэтому в Кёльне его сейчас же посадили бы под замок и привлекли бы к судебной ответственности за подкуп чиновников или нечто подобное. План Хофрихтера - допросить его здесь в судебном порядке - невыполним. Правда, если он захочет, то может дать перед мировым судьей affidavit (подтвержденное присягой письменное заявление, которое, если оно ложно, влечет за собой все последствия клятвопреступления), где подтвердит то, что заявил перед комиссией; а это заявление после удостоверения его немецким консулом будет иметь силу судебного документа и в Германии.
Бернштейн всю неделю не был в Лондоне, а Бер не имеет абсолютно никаких связей в том мире, где надо искать этого Толлита.
Как только мы узнаем что-либо новое, известим тебя. Но времени чертовски мало. Откуда вы получили эту заметку? Наведите у себя справки и выясните, как и через кого она попала в немецкую прессу; это даст нам нить.
Сердечный привет.
Твой Ф. Э.
КАРЛУ КАУТСКОМУ В ШТУТГАРТ Лондон, 21 мая 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Дорогой Барон!
На твое письмо от 6-го я ответил бы тебе тотчас же, но пренеприятная опухоль шейных желез, сопровождающаяся сильной болью и неизбежной бессонницей, почти совершенно лишила меня трудоспособности на целых две недели. Но теперь тебе не придется дольше ждать.
Некоторое время тому назад вы предприняли издание «Истории социализма». Из всех людей на свете тогда был лишь один, - это я могу сказать наверняка, - сотрудничество которого в этом деле казалось совершенно необходимым, и это был я. Я могу даже сказать, что без моей помощи в подобной работе в настоящее время неизбежны ошибки и пробелы. И вы знали это не хуже меня. Но из всех мало-мальски пригодных для этой цели людей именно я был единственным, кого не пригласили сотрудничать. У вас, следовательно, должно быть, были очень веские основания для того, чтобы исключить именно меня.
Я не жалуюсь на это, отнюдь нет. Вы имели полное право так поступить. Я лишь констатирую факт.
Что меня, однако, задело - да и то на один лишь миг - это та странная таинственность, которой вы окружили все это дело по отношению ко мне, в то время как о нем говорили решительно все. Лишь через третьих лиц я узнал о вашем замысле, лишь по печатному проспекту ознакомился с планом издания. Ни от тебя, ни от Эде - ни слова; казалось, что у вас совесть не чиста. К тому же еще осторожные расспросы разных людей - так, между прочим, - как я отношусь к этому делу, отказался ли я от сотрудничества и т. д. И, наконец, когда молчать уже было больше нельзя, милейший Эде заговорил об этом деле, со смущением и растерянностью, приличествуемыми при более неблаговидном поступке, - в то время как ничего дурного не произошло, за исключением этой смешной комедии, которая, кстати, как может подтвердить Луиза, доставила мне несколько поистине веселых минут.
Ну, хорошо. Вы поставили меня перед совершившимся фактом: «История социализма» без моего сотрудничества. С этим фактом я с самого начала, не протестуя, согласился. Но этот вами же созданный факт вы не можете уже зачеркнуть, не можете его игнорировать, в случае если это вам почему-либо заблагорассудится. Точно так же и я не могу зачеркнуть этот факт. Если вы по зрелом размышлении захлопнули передо мной парадную дверь тогда, когда мой совет и моя помощь могли принести вам существенную пользу, то, пожалуйста, теперь не требуйте от меня, чтобы я пробирался к вам с черного хода, чтобы помочь выпутаться из затруднительного положения. Признаюсь, если бы нам пришлось поменяться ролями, то я бы очень и очень призадумался, прежде чем сделать тебе подобное предложение. Неужели так трудно понять, что каждый должен отвечать за последствия своих собственных поступков? As you made you bed, as you must lie in it*. Если в этом деле для меня нет места, то лишь потому, что вы сами так захотели.
Итак, с этим покончено. И сделай одолжение, считай этот мой ответ окончательным. Давай считать сей инцидент исчерпанным для нас обоих. Я и с Эде не стану об этом говорить, если только он не начнет сам.
Между прочим, я собираюсь дать тебе для «Neue Zeit» работу, которая тебя порадует: дополнения и добавления к третьей книге «Капитала»: № 1 - О законе стоимости и норме прибыли, ответ на сомнения Зомбарта и К. Шмидта. Затем последует № 2 - весьма значительное изменение роли биржи после 1865 г., когда Маркс писал о ней. В зависимости от потребности последует продолжение. Первая статья была бы готова, если бы мне позволила моя голова.
О твоей книге могу сказать, что чем дальше, тем она лучше. Платон и первоначальное христианство согласно намеченному плану разобраны еще слишком недостаточно, средневековые секты - уже значительно лучше и дальше идет crescendo (возрастая). Лучше всего - табориты, Мюнцер, анабаптисты. Во многих местах весьма серьезные экономические обоснования политических событий, но наряду с этим есть и общие места, где сказалась недостаточность знаний. Я из этой книги узнал очень многое; для моей переработки «Крестьянской войны» она дает подготовительный материал. Главных ошибок, по-моему, две: 1) весьма недостаточно исследованы развитие и роль стоящих совершенно вне феодальной структуры деклассированных, поставленных в положение чуть ли не париев, элементов, появление которых было неизбежно при образовании любого города и которые составляли самый низший, бесправный слой населения любого средневекового города и находились вне общинымарки, вне феодальной зависимости и цехового союза. Такое исследование является нелегким делом, но это главная основа, потому что постепенно, с распадом феодальных связей из этих элементов образуется тот предпролетариат, который в 1789 г. совершил революцию в парижских предместьях, вобрав в себя всех отверженных феодального и цехового общества.
Ты говоришь о пролетариях - выражение неподходящее - и включаешь сюда ткачей, большое значение которых ты изображаешь совершенно правильно, но ты можешь причислить их к своему «пролетариату» только после того, как появились деклассированные, стоящие вне цехов ткачи-подмастерья и лишь поскольку таковые появились. Тут еще многое придется доработать.
2) Ты не вполне учел положение на мировом рынке, - поскольку о нем может идти речь, - международное экономическое положение Германии в конце XV века. Только это положение объясняет, почему то буржуазно-плебейское движение в религиозной форме, которое в Англии, Нидерландах, Богемии потерпело поражение, могло в XVI веке в Германии иметь известный успех: это успех его религиозной формы, тогда как успех буржуазного содержания относится [к следующему столетию и к странам], расположенным на возникших к тому времени новых направлениях мирового рынка, - Голландии и Англии. Это обширная тема, которую я надеюсь in extenso (пространно) развить в «Крестьянской войне», только бы дошли до этого руки!
Что касается стиля, ты, желая излагать популярно, впадаешь то в стиль передовой статьи, то в стиль школьного учителя. Этого можно было бы избежать. И далее: неужели ты в угоду Янсену все еще не понимаешь игру слов Ульриха фон Гуттена с выражением obscuri viri (темные люди)?
Ирония в том, что это выражение имеет два значения: темный [obscur] и невежественный [obscurant], именно это и хотел сказать Гуттен.
Однако все это между прочим. Ты и Эде, вы оба взяли совершенно новую тему, а разработка таких тем никогда не удается полностью с первого раза. Вы можете радоваться, что написали книгу, которую не стыдно показать даже сейчас, когда имеется всего лишь, так сказать, первоначальный набросок. Но теперь вы оба обязаны не забрасывать работу в раз уже затронутой области, а продолжить исследование, чтобы через несколько лет подготовить переработанное издание, отвечающее всем требованиям.
Из Петербурга мне прислали русский перевод твоей старой работы о браке и семье (из «Kosmos») ( К. Каутский. «Возникновение брака и семьи»), не знаю, кем сделанный. Я посылаю его тебе.
Большой привет всем вам от нас всех.
Твой Ф. Энгельс
Еще вот что. Я предложил Зорге издать отдельной книгой его статьи об американском движении, когда они будут закончены. Он согласился, но говорит, что там многое придется доработать, исправить и дополнить, на это, правда, у него до ближайшего летнего перерыва не найдется времени. Мое предложение - передать дело Дицу - он принял. Не будешь ли ты так любезен спросить Дица, хочет ли он взяться за это дело, и если да, то на каких условиях. Эти статьи - лучшее и единственно достоверное, что имеется у нас об американском движении, и я считаю очень желательным, чтобы они были предложены публике в связном виде отдельной книгой.
РЕДАКЦИИ «RHEINISCHE ZEITUNG»
В КЁЛЬН Лондон, 22 мая 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Уважаемая редакция!
Человек обнаружен, зовут его Джемс Поллит, и он готов выполнить все, что от него потребуют. Он уже доставил нам весь имеющийся материал. Статьи были опубликованы в «Hardwareman» 11 и 18 мая: это - стенографические отчеты заседаний парламентской комиссии по делам торговли (Board of Trade Committee), на которых он сделал свое сообщение о тюремном труде за границей. Отчеты эти посылаются вам в оригинале с переводом тех мест, в которых говорится о Браувейлере. Далее, он доставит нам образцы изготовляемых в Браувейлере и продаваемых здесь товаров, а также засвидетельствованное заявление - вместо присяги - о правильности как его сообщений комиссии, так и приведенных вами извлечений из них.
Но так как материал очень обширен и его в такое короткое время нельзя письменно обработать таким образом, чтобы вы могли должным образом использовать его перед судом, то чрезвычайно желательны устные переговоры. Поэтому сегодня утром я телеграфировал Гиршу, 37, Hamergasse, Koln: «Немедленный приезд Гирша, Хофрихтера или адвоката весьма важен. Энгельс».
Надеюсь, что кто-нибудь уже выехал и по прибытии явится на 41, Regent`s Park Road, где найдет приют и сможет сейчас же приступить к делу. В течение 12 часов все будет сделано, и можно будет в случае необходимости пуститься в обратный путь.
Я пока что оплачу связанные с этим расходы, а потом мы рассчитаемся.
Человека, который продает здесь, в Англии, браувейлерские изделия через своего лондонского агента С. А. Ротшильда, зовут Христиан Абнер, он из Кёльна. Это самый важный для вас свидетель. Его следовало бы допросить под присягой относительно товаров, получаемых им из Браувейлера и пересылаемых в Англию. Поллит проследил нагруженные доверху телеги от браувейлерского заведения до его конторы в Кёльне. Абнер также напечатал поанглийски заявления, что не продает товаров, изготовляемых в тюрьме; он утверждает, будто Браувейлер - не тюрьма, а лишь исправительный дом. Но подобными различиями здесь никого не проведешь.
Завтра напишу больше, если за это время никто не приедет.
Сердечный привет от вашего Ф. Энгельса
РИХАРДУ ФИШЕРУ В БЕРЛИН [Лондон], 29 мая 1895 г.
Дорогой Фиш
23:07 25.08.2015
Дорогой Фишер!
Спасибо за присланное. Я еще не в состоянии за это приняться. Тем временем прошу прислать также копии всех статей о мозельских крестьянах. Дело в том, что здесь был Хофрихтер из Кёльна, он хочет получить их, чтобы использовать там. Вот я и условился с ним, что попрошу прислать их мне; и если не смогу их использовать полностью либо вообще не смогу использовать, то он может получить их у меня. В таком случае «Rheinische Zeitung» оплатит вам расходы по переписке. Следовательно, в любом случае ваши расходы будут покрыты.
Сердечный привет.
Твой Ф. Э.
НИКОЛАЮ ФРАНЦЕВИЧУ ДАНИЕЛЬСОНУ В ПЕТЕРБУРГ Лондон, 4 июня 1895 г.
41, Regent`s Park Road, N. W.
Милостивый государь!
Я в настоящее время довольно плохо себя чувствую (ничего, впрочем, серьезного) и должен ограничиваться лишь абсолютно необходимым.
Я препроводил г-ну Конову присланные Вами дополнения и изменения и, сообщив ему Ваш адрес, просил его обратиться непосредственно к Вам. Его адрес: Андрей Конов, Augsburgerstrasse, 37III, Berlin.
Надеюсь, что скоро смогу сообщить Вам лучшие известия, остаюсь искренне Ваш Л. К.
ЭДУАРДУ БЕРНШТЕЙНУ В ЛОНДОН Истборн421, 18 июня 1895 г.
4, Royal Parade Дорогой Эде!
Спасибо за твое письмо, - я чувствую себя лучше, но согласно принципам диалектики усиливаются обе стороны, как положительная, так и отрицательная. Я окреп, ем больше и с большим аппетитом, говорят, очень хорошо выгляжу, следовательно, общее состояние лучше. Но в то же время усиливается и процесс болезни: увеличилась опухоль, усилились боли, ухудшился сон и т. д. Болезнь протекает острее, не так вяло, как в Лондоне, но нормально. В результате моя патологическая благоприобретенная глупость, пожалуй, увеличилась, а работоспособность стала меньше. Сегодня у меня опять особенно скверный день, но с пяти часов вечера голова начала немного проясняться.
Луиза, Людвиг и малютка приехали в субботу; в воскресенье Людвиг уже снова был в своей клинике в Лондоне и вернется, вероятно, в пятницу или субботу.
В субботу или воскресенье приезжают Эвелинги, а может быть, и Сэм Мур. К сожалению, всем им придется развлекать самих себя; я скучен как субъективно, так и объективно.
Сердечный привет Гине и детям.
Все мои ушли из дому, я пытался немножко поспать.
Твой Ф. Э.
14:53 26.08.2015
БОЛЕСЛАВУ АНТОНИЮ ЕНДЖЕЁВСКОМУ В ЛОНДОН Истборн, 28 июня 1895 г.
4, Royal Parade Уважаемый товарищ!
В ответ на Ваш запрос от 25 июня сего года, пересланный мне сюда, имею честь уведомить Вас в том, что у меня нет абсолютно никаких возражений против Вашего перевода моей статьи из «Commonwealth» и опубликования ее в указанном Вами виде.
С уважением Ф. Энгельс
ФИЛИППО ТУРАТИ В МИЛАН Истборн, 28 июня 1895 г.
4, Royal Parade Дорогой гражданин Турати!
Краткое резюме трех томов «Капитала» - одна из самых трудных задач, какую может поставить себе писатель. По-моему, во всей Европе найдется не более полудюжины человек, способных взяться за это дело. Помимо прочих непременных условий, нужно основательно знать буржуазную политическую экономию и владеть в совершенстве немецким языком.
Между тем Вы говорите, что в этом последнем пункте Ваш Лабриолино не особенно силен.
В то же время его статьи в «Critica So..ale» убеждают меня, что ему следовало бы сначала хорошенько понять I том, прежде чем браться за самостоятельную работу над всем произведением в целом. Я не имею законного права помешать ему, но должен сказать, что полностью снимаю с себя ответственность.
Что касается другого Лабриолы, то злой язык, который Вы ему приписываете, возможно и имеет некоторое право на существование в такой стране, как Италия, где социалистическая партия, как и все другие партии, подверглась нашествию своего рода саранчи, этой «деклассированной буржуазной молодежи», которой так гордился Бакунин. Результат: засилье литературного дилетантизма, слишком часто падкого на сенсацию и неизбежно сопровождаемого кумовством, которое господствует в прессе. В том, что это так, Вы нисколько не виноваты, но Вы, как и все, испытываете на себе влияние этой среды. Я, впрочем, мог бы и дольше говорить с Вами о Лабриоле, но уж если я нахожу в «Critica So..ale» обрывки из моих частных писем, воспроизведенные без моего ведома, то согласитесь, что мне лучше молчать.
Впрочем, партия после всех споров и пререканий, по-видимому, в общем действовала во время последних выборов так, как того требовала обстановка: утверждение своей независимости в первом туре там, где это не могло пойти на пользу всяким Криспи, и поддержка радикалов и республиканцев при баллотировке там, где о наших не могло быть речи.
Д-р и г-жа Эвелинги, которые сейчас у меня, и я сам шлем самый сердечный привет Вам, а также и г-же Анне Кулишовой.
Всегда Ваш Ф. Энгельс
Пишите, пожалуйста, по-прежнему на лондонский адрес.
ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛЕ-ПЕРРЁ [Истборн, 29 июня 1895 г.]
Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Если Поль не желает приехать в Истборн, Истборн прибудет к нему. Итак, то, что не удалось осуществить Магомету, Поль осуществляет в мгновение ока. Удостоверено 29 июня 1895 г. нижеподписавшимися Ф. Энгельсом Тусси Эдуардом Лаурой
РИХАРДУ ФИШЕРУ В БЕРЛИН Истборн, 29 июня 1895 г.
4, Royal Parade Дорогой Фишер!
Статьи Маркса прибыли в Лондон своевременно. Спасибо.
По поводу окончания работы над рукописью и введением, которое можно написать только в Лондоне, я тебе, к сожалению, ничего определенного сказать не могу. Я еще не в состоянии хоть сколько-нибудь работать, да к тому же и не знаю, сколько времени у меня еще отнимет это заболевание, протекающее, правда, в моем возрасте нормально, но чертовски медленно.
Хорошая погода здесь удерживается дольше, чем это желательно крестьянам, тут царит настоящая засуха.
Привет твоей жене и детям.
Твой Ф. Э.
ЛУИЗЕ ФРЕЙБЕРГЕР В ЛОНДОН [Истборн], 1 июля 1895 г.
Дорогая Луиза!
Захвати, пожалуйста, также небольшой флакончик с раствором карболовой кислоты, находящийся в моей спальне, ибо мой нос опять мучают галлюцинации. Кроме того, ты сделаешь правильно, если подготовишь себя и ребенка к несколько прохладной погоде, - вчера здесь наверняка было лишь 12°-13° по Цельсию.
Статью Э. Эвелинга о Независимой рабочей партии, которую я перед отъездом отдал тебе на сохранение, прошу послать ему по адресу: Green Street, Green near Chislehurst, Kent.
Эдуард и Тусси уехали сегодня утром. Лаура тоже собирается в среду утром уехать с рейсовым пароходом из Ньюхейвена, в таком случае она вечером будет дома. Следовательно, ты ее уже не увидишь, она передает тебе сердечные приветы. Сегодня утром прошел сильный дождь, а теперь опять светит солнце. Прошедшую ночь я спал очень хорошо, но принятый в субботу вечером порошок не дал большого эффекта, тогда вчера я проглотил еще один - это подействовало очень сильно, поэтому сегодня я немного сонный. Привет Людвигу. Привет и поцелуй малышке и тебе от твоего Ф. Э.
ЭДУАРДУ БЕРНШТЕЙНУ В ЛОНДОН Истборн, 4 июля 1895 г.
4, Royal Parade Дорогой Эде!
Письмо получил. Спасибо. Пока все по-старому, то есть частые смены настроения в зависимости от физического состояния. О работе нечего еще и думать, только самая необходимая корреспонденция. Вчера уехала Лаура, а Луиза снова здесь; она, как и я, шлет сердечный привет тебе, детям и Гине.
Твой Ф. Э.
ФИЛИППО ТУРАТИ В МИЛАН Истборн, 4 июля 1895 г.
4, Royal Parade
Письмо получено.
Будьте здоровы.
Пока.
АНТОНИО ЛАБРИОЛЕ В РИМ [Истборн], ранее 8 июля 1895 г.
Все очень хорошо, если не считать нескольких незначительных фактических ошибок и отчасти заумных оборотов вначале. Жажду увидеть все остальное.
ЭЛЕОНОРЕ МАРКС-ЭВЕЛИНГ В ЛОНДОН Истборн, 9 июля 1895 г.
4, Royal Parade Дорогая Тусси!
С благодарностью возвращаю письмо Джонни. Разумеется, парень прав, что торчит дома.
Эдгар, по-видимому, настоящий нормандец, заботящийся о немедленной выгоде. Тем хуже!
Ответ Эдуарда, направленный в Глазго, хорош. Разгадку можно найти в «Labour Leader» от 6 июля, 2-я страница, Кейр Гарди против Эдуарда Эвелинга в «Jeunesse So..aliste». Теперь благородная натура Кейра Гарди предстает во всем блеске. В то время как Э. Эвелинг нападает на него, Кейр Гарди благородно подыскивает место для выдвижения его кандидатуры, которое, если Э. Эвелинг примет его, Кейр Гарди может аннулировать на общих основаниях через Исполнительный комитет.
Я чувствовал себя довольно хорошо до воскресного вечера, а потом в течение двух суток - неважно, отчасти, вероятно, из-за того, что морской воздух ускорил процесс очищения, происходящий в моем горле, но главным образом из-за ослабевающего действия анестезирующих средств, которые я теперь уже в течение двух месяцев вынужден употреблять ежедневно и во все возрастающих дозах. С другой стороны, я нащупал несколько слабых сторон в моем капризном аппетите и употребляю гоголь-моголь с бренди, драчену с компотом, до 9 устриц в день и т. п.
Привет вам обоим Ф. Э.
ЛАУРЕ ЛАФАРГ В ЛЕ-ПЕРРЁ Истборн, 23 июля 1895 г.
Дорогая Лёр!
Завтра мы возвращаемся в Лондон. Кажется, картофельное поле на моей шее приближается к кризису, так что можно будет вскрыть опухоли, и наступит облегчение. Наконец-то!
Значит, можно надеяться, что эта длинная тропинка подошла к своему повороту. И давно пора, потому что при моем скверном аппетите и т. д. я сильно изнурен.
Выборы здесь прошли, как я и говорил: значительное торийское большинство, либералы безнадежно разбиты и, надеюсь, в полном разложении. Хвастовство Независимой рабочей партии и Социал-демократической федерации перед лицом реальности: около 82000 голосов за рабочих кандидатов - до сих пор (вряд ли добавятся еще) - и потеря места Кейром Гарди. Однако же это больше того, на что они имели право надеяться.
Здесь Виктор Адлер. Имеете ли вы с Полем какие-нибудь вопросы к нему относительно договоренности Поля с «Arbeiter-Zeitung», и не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен в сношениях с ним?
Я еще не в силах писать длинные письма, следовательно, до свидания. Поднимаю за твое здоровье бокал гоголь-моголя, крепленный порцией старого коньяка.
Привет Полю.
Всегда твой Ф. Энгельс
ПИСЬМА К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА К РАЗНЫМ ЛИЦАМ 1848-1880
МАРКС - ФЕРДИНАНДУ ЛАССАЛЮ В ДЮССЕЛЬДОРФ [Кёльн, 13 ноября 1848 г.]
Дорогой Лассаль!
Примите в вашем демократическо-монархическом клубе решения: 1) всеобщий отказ от уплаты налогов - особенно пропагандировать в деревне; 2) посылка отрядов волонтеров в Берлин; 3) посылка денежных средств Центральному комитету демократов в Берлине.
По поручению Демократического комитета Рейнской провинции
К. Маркс (Частное)
Дорогой Лассаль!
Если можешь прислать мне деньги, хотя бы 200 талеров, или достать под вексель, то ты меня этим очень обяжешь. Пошли их моей жене по адресу: Cecilienstrase, 7. Я сегодня получил вызов, и все полагают, что меня завтра арестуют.
Твой Маркс
ЭНГЕЛЬС - МАРИИ БЛАНК В ЛОНДОН Манчестер, 22 ноября 1852 г.
Дорогая Мария!
Я действительно должен принести тебе массу извинений за то, что до сих пор не ответил на твое первое письмо. Но в конторе, где я раньше обычно писал свои частные письма, у меня сейчас так много работы, что об этом нечего и думать. А дома - бог мой! - мои письменные принадлежности находятся всегда в таком скверном состоянии (о чем свидетельствуют, в частности, мои каллиграфические упражнения в начале этого письма), что я просто не отваживаюсь вступить сними в единоборство. И все-таки сегодня вечером я это делаю - подивись моему чувству долга и рассматривай мой плохой почерк как новое доказательство моей братской любви.
Кроме того, у меня была еще и другая причина, которая мешала мне написать тебе. А именно: когда ты была в Германии, я вспомнил, что собирался о чем-то тебя спросить; но когда ты вернулась, я никак не мог вспомнить, о чем именно. Ты понимаешь, что такая потеря мысли, или, вернее, потеря памяти, должна вызывать у человека, обладающего чувством чести, сильные угрызения совести. Честно говоря, я не мог заставить себя написать тебе до тех пор, пока не уяснил для себя столь важного вопроса. Но твое новое письмо и напряженная работа ума, подкрепленная гренками с сыром и несколькими стаканами хереса, наконец опять поставили меня на ноги, и я теперь вновь знаю, о чем хотел тебя спросить. Речь идет о следующем: не забыл ли я у тебя на рождество или на пасху двух своих хлопчатобумажных рубашек? Они, собственно говоря, давно уже исчезли из моего гардероба, и, если бы они нашлись там, мне было бы очень приятно, так как это означало бы, что я отнюдь не неаккуратный человек.
Ты спрашиваешь меня о моих желаниях. Милая моя сестричка, с желаниями я уже давным-давно покончил, это все равно ни к чему не приводит. Кроме того, я, право, не обладаю необходимым для этого талантом, ибо если я иной раз в виде исключения и ловлю себя на слабости чего-нибудь пожелать, то это всегда что-либо невыполнимое, и поэтому я предпочитаю совершенно отвыкнуть от каких-либо желаний. Как видишь, при обсуждении и этой темы я впадаю в нравоучительный тон Екклесиаста, и, таким образом, чем меньше мы об этом говорим, тем будет лучше. Итак, если ты собираешься к рождеству еще раз представить мне новое доказательство своей любви, то мой беспомощный и неразвитый талант выражать желания вряд ли тебе чем-либо поможет. Впрочем, я утешаюсь мыслью, что тебе эта помощь и не требуется, если судить по прошлому.
Я рад, что вы все здоровы. Если не считать нескольких простуд, то и я в общем вполне здоров, и, главное, при смене времен года у меня больше не болели зубы. Надеюсь, что это теперь прошло окончательно. Я живу все еще на Стрейнджуэй, но несколькими домами подальше. Однако я думаю в следующем месяце покинуть эту часть города и поселиться поближе к Малой Германии, - здесь же слишком одиноко, а этой зимой я для разнообразия позволю себе немного поразвлечься, насколько это вообще возможно в такой дыре. В течение полугода у меня не было возможности применить мой признанный талант в приготовлении салата из омаров - какой ужас, так можно и совсем закиснуть! Следующей весной мне придется, кроме того, опять писать книгу, возможно по-английски, о венгерской войне или о романах покойного г-на Бальзака, или еще о чем-нибудь. Но это большой секрет, иначе я бы тебе об этом не сообщил.
Что поделывает Элиза? Если она умеет хорошо готовить и штопать носки, то могла бы, пожалуй, приехать сюда после рождества и вести мое хозяйство. Раз уж играющий на лютне Готфрид (или это был Франц?) завел собственное хозяйство, то и я чувствую себя почти обязанным сделать то же самое и затмить его, что очень легко сделать, так как Элиза, без сомнения, сможет высоко держать честь дома, в то время как у этого старого холостяка в парике должность экономки исполняет старая, 6-ти футов ростом, тощая, уродливая, ворчливая, со слезящимися глазами, неопрятная, растрепанная отставная судомойка, и он, несмотря на всю свою галантность на концертах, балах и т. д., все-таки никак не найдет себе жену - бедняга, да благословит его бог!
Впрочем, мне пора кончать, а то я начинаю злословить по поводу своих ближних и даже одного из участников фирмы, а этого никогда не надо делать, кроме тех случаев, как говорит квакер, когда на этом можно заработать.
Передавай привет Эмилю, Элизе и малышам, кланяйся от меня супругам Хейльгерс.
Погода была слишком плоха для того, чтобы приехать к похоронам старого герцога, да и работа в конторе была очень срочная, мы не работали по случаю траура всего лишь полдня. К тому же через четыре недели я все равно приеду.
От всего сердца твой Фридрих
МАРКС - ФРАНЦУ ДУНКЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 23 февраля 1859 г.
Милостивый государь!
С этим письмом высылаю предисловие.
Преданный Вам Карл Маркс
МАРКС - ФРАНЦУ ДУНКЕРУ В БЕРЛИН [Лондон], 17 марта 1859 г.
Милостивый государь!
Возвращаю письмом корректурные листы, потому что на здешней почте мне сообщили, что корректуру можно посылать из Берлина в Лондон, путь же из Лондона в Берлин она должна проделывать в виде писем.
Стр. в последних строках я забыл исправить фразу: «более глубокая экономическая противоположность между английской и французской и т. д. политической экономией» на «более глубокая принципиальная и т. д.».
Возможно, что мне изменяет память, но мне кажется, что первые предложения как в тексте, так и в первом примечании со стр. 33 ошибочно попали на стр. 32.
Преданный Вам К. М.
МАРКС - ФРАНЦУ ДУНКЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 21 мая [1859 г.]
Милостивый государь!
Из письма, полученного мной из Северной Америки, явствует, что среди моих партийных друзей размещены заказы приблизительно на 100 экземпляров первого выпуска. Я не знаю, получили ли Вы уже этот заказ. Одновременно мне сообщили, что в тех же самых кругах можно рассчитывать на распространение более чем 100 экземпляров, как только станет известно о цене книги. Поэтому я прошу Вас срочно сообщить мне об этом. Все это, разумеется, не исключает необходимости помещения в дальнейшем в Северной Америке объявлений о выходе книги для остальной публики.
Мне кажется, что медлительность, с которой ведется это дело, не в Ваших интересах. И уж, конечно, не в моих.
Прошу Вас добавить в список опечаток, содержащихся в полученных мной листках, следующее:...
МАРКС - ФРАНЦУ ДУНКЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 28 мая 1859 г.
Милостивый государь!
Вы не сочли возможным ответить надлежащим образом на мое письмо, в котором я просил Вас сообщить о цене книги. А так как почта в Америку отправляется лишь два раза в неделю, то я так и не смог ответить своим друзьям.
Между получением Вами моей рукописи и подтверждением о ее получении прошло две недели. В этом подтверждений говорилось, что печатание должно начаться через неделю.
Одна неделя превратилась более чем в три. Приблизительно два месяца назад Лассаль писал мне, что к середине мая все будет закончено. Уже более трех недель назад я получил три последних листа корректуры. Поправки, которые необходимо было сделать, можно было спокойно внести за один день. Вместо этого в течение всего этого времени работа была, повидимому, полностью прекращена, хотя печатание и было закончено. Настоящим заявляю Вам, что мне надоели эти систематические и планомерные проволочки, и категорически требую положить конец этим маневрам, цель которых представляется мне в высшей степени подозрительной. Все мои знакомые в Англии разделяют мою точку зрения и настаивают на том, чтобы я предпринял этот последний шаг.
Преданный Вам д-р К. Маркс
МАРКС - ФРАНЦУ ДУНКЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 2 июня 1859 г.
Милостивый государь!
Я искренне сожалею, что написал Вам письмо в невежливой форме. Позвольте же мне поэтому коротко изложить смягчающие вину обстоятельства. Прежде всего я действительно слишком долго живу за пределами Германии и слишком привык к лондонским условиям, чтобы правильно оценивать развитие деловых отношений в Германии. Но я, как уже сообщал Лассалю около 2 месяцев назад, веду переговоры с одним лондонским книготорговцем относительно английского издания первого выпуска. Постоянные неверные сведения о выходе книги, которые мне самому, исходя из неправильных предположений, все время приходилось давать этому человеку, с полным основанием выставляли меня в глазах этого Джона Буля сущим мошенником. Непрекращающиеся нетерпеливые запросы моих друзей и, наконец, слух, старательно распространяемый здешней берлинской кликой - причины этого мне неизвестны, - о том, что работа якобы вообще не выйдет в свет, истощили последний остаток моего терпения.
В заключение я позволю себе выразить надежду, что Вы, принимая во внимание эти причины, посмотрите на мое письмо лишь как на поспешное выражение раздражительности, вызванной всякого рода обстоятельствами, и поверите, что у меня не было ни малейшего намерения каким-либо образом оскорбить Вас.
Преданный Вам д-р К. Маркс
МАРКС - ФРАНЦУ ДУНКЕРУ В БЕРЛИН Манчестер, 22 июня Г1859 г.]
Милостивый государь!
Я прошу Вас немедленно выслать моей жене в Лондон остаток гонорара, причитающегося мне за книгу.
В Вашем письме от конца мая говорится, что книга появится «на следующей неделе» и гонорар будет выплачен. Но до сего дня, 22 июня, не произошло ни того, ни другого. Видимо, Ваш принцип заключается в том, что «строго научный труд» не может выйти слишком поздно и должен ожидать именно того момента, когда повсеместное распространение войны оживит «строго научный» интерес.
Те же самые обстоятельства, которые побуждали Вас к новой отсрочке, могут, возможно, оправдать и перенос выхода книги на 1860 г., ибо именно Вы мне писали, что у немецких книготорговцев вошло в моду налагать секвестр на издающиеся у них научные работы, если не существует договора о сроке их публикации, как только это им заблагорассудится ради публикации произведений на злобу дня.
Поскольку мне не представляется возможным отвечать privatim на обращенные ко мне запросы по поводу этой задержки, я, подождав еще несколько дней, отвечу публичным заявлением.
Преданный Вам д-р К. Маркс
МАРКС - КАРЛУ ЗИБЕЛЮ В ЭЛЬБЕРФЕЛЬД [Лондон], 15 мая [1860 г.]
Дорогой Зибель!
Прилагаю пришедшее из Берлина решение об отклонении уголовной жалобы. С гражданской жалобой тоже ничего не выйдет. Пошли, пожалуйста, несколько строк о положении дела в «Mittelrheinische Zeitung». Верни мне письмо, как только сообщишь его содержание Гумперту и Лупусу.
Относительно памфлета я еще твердо не договорился ни с одним книготорговцем и пока колеблюсь, стоит ли мне обращаться в Лейпциг или Гамбург?
Энгельс вчера вечером уехал отсюда в полном здравии.
«Сфинкса» я от тебя еще не получил; впрочем, это не беда. Я и Бустрапу не считаю сфинксом и того меньше г-на Карла Грюна - Эдипом.
С приветом твой К. М.
Кстати: Если ты пошлешь в «Mittelrheinische Zeitung» заметку, помеченную «Берлин», о ходе моего процесса, стоит, пожалуй, воспользоваться возможностью и протащить также несколько строк о заключительном слушании в Берлине 11 мая в первой инстанции дела Эйххофа - Штибера. Дело в том, что Эйххоф был приговорен к полутора годам тюрьмы за «клевету» на Штибера. Главным пунктом этой клеветы было разоблачение Штибера (в лондонской газете «Hermann») в ложной присяге, воровстве и т. д., которые он совершил в связи с кёльнским процессом коммунистов (1852 г.). Следующие моменты характеризуют поведение прусского суда: 1. Разоблачение Эйххофа базировалось [если не считать моего памфлета, который, естественно, не должен упоминаться] на отчетах, печатавшихся во время процесса в Кёльне в «Kolnische Zeitung», причем их подлинность никогда не оспаривалась ни Штибером, ни кем-либо другим. Суд объявил эти отчеты недопустимыми доказательствами. Всякий раз, когда это было в интересах Штибера, суд объявлял отчеты, печатавшиеся в «Vossische Zeitung » (и, вероятно, составленные самим Штибером), подлинными только потому, что их «подлинными» считал синьор Штибер. Всякий же раз, когда это было не в интересах штиберовских доносчиков, тот же самый суд объявлял единственно подлинным источником жалкое резюме, внесенное тогда секретарем суда в свой протокол.
2. Полицейский советник Гольд-хейм и полицейский лейтенант Грейф, главные сообщники и помощники Штибера в организации коммунистического процесса в 1852 г., всякий раз освобождались от перекрестного допроса, потому что суд не хотел ставить этих господ перед альтернативой (об этом открыто говорил председатель суда): «либо принести ложную присягу, либо свидетельствовать против самих себя». С другой стороны, их показания использовались в качестве оправдательных свидетельств в пользу Штибера.
3. Штибер и Грейф в 1851 г. заставили прусского полицейского агента Рёйтера пробраться к Освальду и украсть бумаги, которые Штибер во время кёльнского процесса использовал в качестве доказательств [хотя они фактически не имели ничего общего с обвинением]. Эта кража и является одним из разоблачительных пунктов, выдвинутых Эйххофом contra Штибера. Но теперь смотрите в оба! Королевский государственный прокурор Дранкманн выдвинул следующую новую с иголочки теорию кражи.
«Можно пока оставить в стороне вопрос о том, - заявил он, - добыты ли эти бумаги путем воровства или нет; с точки зрения осуждения обвиняемого это не имеет значения. Если бы они действительно были выкрадены, то и тогда полицейского чиновника, который заполучил их подобным путем, можно было бы с юридической точки зрения обвинить не в воровстве, а самое большее в безнравственном образе действия. Для воровства в юридическом смысле требуется наличие dolus malus ( злонамеренного обмана), но таковой не может быть применен к полицейским чиновникам, которые вынуждены были побудить к подобной краже, поскольку их целью являлась не личная выгода, а интересы государства».
Стало быть, полицейский чиновник, вламываясь в Лондоне в какой-то дом и совершая там «кражу», не совершает с юридической точки зрения никакого преступления и виновен «самое большее» в безнравственном образе действий. Это выглядит как дарованная англичанам прусским государством временная приостановка действия обычного права.
4. Гирш, сидя в гамбургской тюрьме, дал под присягой показания о том, что книга протоколов178 была изготовлена им и Флёри под наблюдением Грейфа. Почему Гирша не доставили в Берлин и не допросили как свидетеля во время судебного процесса?
МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Телеграмма] [Гамбург, 16 апреля 1867 г.]
Доктору Л. Кугельману
Ганновер Приеду сегодня около девяти вечера.
Маркс
ЭНГЕЛЬС - ФРЕДЕРИКУ ГРИНВУДУ В ЛОНДОНЕ [Черновик] [Лондон], 17 декабря [1870 г.], 1 час пополудни
Мой друг, г-н Освальд прислал мне прилагаемое. Он сказал, что билеты, как обычно, были посланы в редакцию «Pall Mall Gazette», и просил меня замолвить слово за г-жу Освальд, с тем чтобы эта газета откликнулась на ее сегодняшний концерт или же по крайней мере послала своего музыкального критика послушать ее игру. Я сказал ему, что никогда так не поступаю и даже не знаю, как такие вещи делаются. Он, однако, настаивал, а поскольку человек он очень стоящий, я могу сказать лишь одно: если Вам удобно сделать что-либо в этом отношении, то этим Вы окажете мне личную услугу. Я слишком плохой знаток музыки, чтобы рискнуть высказать свое собственное мнение, но я слышал, как люди понимающие высоко отзывались об игре г-жи Освальд.
МАРКС - АРИСТИДУ ФАНТОНУ Лондон, 1 февраля 1873 г.
1, Maitland Park Road, Haverstock Hill, N. W.
Дорогой Фантон!
Я недавно писал Вам относительно дел нашего друга Дюпона. Со времени вашего отъезда он работал добросовестно и упорно. Ему удалось подыскать умелого и честного немецкого рабочего, имеющего необходимое оборудование стоимостью около 500 ф. ст., так что Дюпон смог вместе с ним открыть маленькую мастерскую, где они делали не только инструменты, изобретенные Дюпоном, но и производили также усовершенствованные инструменты старого образца. Я считал, что их дело на полном ходу.
К несчастью, они исчерпали свои ресурсы. Я дал вчера Дюпону заем в 8 ф. ст., но не смогу помочь ему более эффективно, так как расходы на оказание помощи парижским изгнанникам (более 150 ф. ст.) оставили меня совершенно без гроша. Сейчас для их предприятия наступил критический момент.
Надеюсь, что Вы не оставите нашего друга. Если Вы поможете ему, то я возьму на себя обязательство выдавать ему эти средства лишь по мере нужд производства, которое будет осуществляться под моим контролем.
Примите сердечный привет от всей моей семьи.
Всегда преданный Вам Карл Маркс
МАРКС - КАРЛУ ГИРШУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 29 декабря 1880 г.
Дорогой Гирш!
Изволь явиться в ближайшую пятницу вечером (7 часов) на обед и встречу Нового года.
«Во Франции кальвинизм был побежден, и потому в XVIII веке христианство уже не способно было впредь служить идеологической маскировкой для какого-нибудь прогрессивного класса»?
в последних строках я забыл исправить фразу: «более глубокая экономическая противоположность между английской и французской и т. д. политической экономией» на «более глубокая принципиальная и т. д.».