Правила форума | ЧаВо | Группы

Культура и наука

Войти | Регистрация

Письма Маркса и Энгельса, ч.9, продолжение

w{4+6(1--1)=разумный т...
11 197 16:39 17.06.2015
   Рейтинг темы: +0
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
МАРКС - ЖЕННИ ЛОНГЕ В ГАСТИНГС [Карлсбад, конец августа - начало сентября 1876 г.]

Дорогая моя девочка!

Очень рад был узнать из твоих писем, из которых одно, к сожалению, пропало, что здоровье твое поправляется и что маленький крепыш превосходно чувствует себя в Гастингсе и уже играет свою роль. Macte puer virtute! ( Хвала твоей доблести, отрок! (Вергилий. «Энеида», книга IX)

Мы живем здесь беспечно и бездумно, как того и требует успех лечения. В последние дни из-за внезапной перемены погоды пришлось почти прекратить наши прогулки по горным лесам. То моросит апрельский дождь, то льет ливень, то снова светит солнце. Холода, внезапно наступившие после длительной жары, уже прекратились.

В последнее время у нас завязалось много новых знакомств. Не считая нескольких поляков, это большей частью профессора немецких университетов и прочие доктора наук.

Повсюду замучили одним и тем же вопросом: что вы думаете о Вагнере? Весьма характерно для этого новогерманско-прусского имперского музыканта, что он вместе с супругой (которая разошлась с Бюловом), вместе с рогоносцем Бюловом и их общим тестем Листом, все вчетвером поселились в Байрёйте и живут там душа в душу - милуются, целуются, обожают друг друга и все счастливы. Если добавить, что Лист - римский монах, а мадам Вагнер (по имени Козима) его «внебрачная» дочь от мадам д`Агу (Даниель Стерн), - то лучшего оперного либретто для Оффенбаха, чем эта семейка с ее патриархальными взаимоотношениями, не придумать. Приключения этой семейки можно изобразить и в тетралогии наподобие Нибелунгов.

Надеюсь, девочка моя, снова увидеть тебя здоровой и веселой. Передай от меня сердечный привет Лонге, а моего внучонка поцелуй двенадцать раз от имени его дедушки.

Прощай.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - МАКСУ ОППЕНХЕЙМУ В ПРАГУ Карлсбад, 30 августа 1876 г.

«Germania», Schlossberg Дорогой друг!

Я живу здесь с дочерью уже две недели и, несмотря на изменчивую погоду и дожди, думаю пробыть здесь еще две недели. Мы были бы очень рады повидать Вас здесь. Во всяком случае, дайте о себе знать.

Дружески преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - МАКСУ ОППЕНХЕЙМУ В ПРАГУ [Карлсбад], 1 сентября 1876 г.

Дорогой друг!

Я никогда не оставлял намерения отправиться вместе с дочерью на один-два дня в Прагу, но не хотел упоминать об этом в письме к Вам, так как мне хотелось заманить Вас сюда. Но дела есть дела; быть может, Вы все-таки еще подумаете и придете к убеждению, что поездка в Карлсбад могла бы благотворно повлиять на Ваше здоровье. Жду Вашего окончательного решения на этот счет.

Погода сама по себе была бы для меня довольно безразлична, если бы она несколько не противоречила условиям лечения.

Моя дочь шлет Вам самый сердечный привет.

Дружески преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - МАКСУ ОППЕНХЕЙМУ В ПРАГУ [Карлсбад], 6 сентября 1876 г.

Дорогой друг!

Прилагаю письмо Вашей сестры, сообщения которой о приключениях на Нордернее чрезвычайно заинтересовали мою дочь и меня. Я надеялся познакомиться у Вас в Праге с Вашей сестрой, портрет которой я видел и о которой я слышал так много хорошего в Ганновере, но из Вашего письма вижу, что она по-прежнему живет в Ахене.

Лечение мое кончается в воскресенье. Поэтому мы решили в понедельник выехать в Прагу, хотя, возможно, придется пробыть в Карлсбаде и несколько дольше. Моя дочь внезапно заболела. Надеюсь, что ничего серьезного; сегодня вечером я ожидаю второго визита врача. Напишу Вам, как только смогу сообщить что-либо более определенное.

Дружески преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - МАКСУ ОППЕНХЕЙМУ В ПРАГУ [Карлсбад], 9 сентября 1876 г.

Дорогой друг!

Большое спасибо от меня и от моей дочери за Ваше любезное письмо. У нее была жестокая лихорадка, ей пришлось три дня пролежать в постели, да и сейчас она еще под домашним арестом; но всякая опасность миновала благодаря быстрому вмешательству д-ра Флеклеса младшего. До среды нам вряд ли удастся выехать в Прагу. Но я извещу Вас точно за день до отъезда.

Пока до скорого свидания.

Ваш Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ИДЕ ПАУЛИ В РЕЙНАУ [Карлсбад], 10 сентября 1876 г.

Дорогая г-жа Паули!

Сердечно благодарю Вас за Ваше любезное приглашение. К сожалению, произошел неприятный случай, который не позволяет мне воспользоваться этим приглашением.

Сегодня как раз истек срок нашего месячного лечения. Но вследствие постоянной перемены погоды моя дочь простудилась, схватила лихорадку и т. д. На время она остается под домашним арестом, и мне придется по необходимости продлить пребывание здесь. Так как из-за некоторых дел я должен быть в определенный день в Лондоне, то я тем менее смогу позволить себе на обратном пути заехать к Вам. Но отложить не значит отменить. Быть может, увидимся в следующем году.

Моя дочь шлет сердечный привет Вам и г-ну Паули.

Дружески преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - МАКСУ ОППЕНХЕЙМУ В ПРАГУ Карлсбад, 12 сентября 1876 г.

«Germania»

Дорогой друг!

Приношу Вам сердечную благодарность за Вашу дружескую заботу; к счастью, дочь моя вполне поправилась. Она еще легко отделалась. У нее чуть не случилось воспаления легких; быстрое вмешательство д-ра Флеклеса младшего, ее врача, спасло ее от продолжительной и опасной болезни.

Все же из-за этого события мы должны оставаться здесь до пятницы для дополнительного лечения. Из Карлсбада мы выедем в 10 ч. 47 м. и приедем в Прагу (на вокзал Государственной железной дороги) в 5 ч. 50 м. пополудни.

Итак, до свидания.

Дружески преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 15 сентября 1876 г.

122, Regent`s Park Road, N. W.

Дорогой г-н Лавров!

В конце настоящего письма я сообщаю Вам те несколько слов, которые Либкнехт только что написал мне по поводу лиц, упоминаемых в Вашем письме. Из них Вы увидите, что Либкнехт снимает с себя всякую ответственность за то, что мог написать Д. и что мог сделать Ч.

Надеюсь, что г-н Смирнов поправляется.

Ваш Ф. Энгельс

«Мои письма, которые Г. подсунул в руки полиции, были заведомо написаны так, чтобы их мог прочитать Штибер, но не так обстояло дело с многочисленными письмами русских. Л. заблуждается, если думает, что я доверился хотя бы одному русскому эмигранту. Я совершенно не отвечаю за то, что болтают эти людишки, а болтают они страшно много. Ч. ездил в Берлин не по моему поручению, но, разумеется, с моего ведома.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ФЕРДИНАНДУ ФЛЕКЛЕСУ В КАРЛСБАД Льеж, Бельгия, 21 сентября 1876 г.

Hotel de Suede Дорогой Флеклес!

Пишу Вам спешно несколько строк по неотложному делу.

У моего друга Николая Утина - ему 35 лет - начинается, как выяснили врачи, перерождение сердца. Ему посоветовали ехать в Карлсбад; но так как он весной, летом и осенью перегружен работой - он инженер и стоит во главе крупных железнодорожных и тому подобных предприятий, - то может выбрать время для лечения только в декабре и в течение зимних месяцев.

Но он очень боится холода и хочет знать, не может ли он вместо Карлсбада поехать в Виши.

Трудно, конечно, а может быть и невозможно, не зная его лично, ответить на такой вопрос. Но Вы могли бы все же указать в общем, может ли Виши заменить Карлсбад в подобных случаях.

Это - один из моих лучших друзей, поэтому я позволяю себе апеллировать к Вашей дружбе и просить Вас о скором ответе (по моему лондонскому адресу: 41, Maitland Park Road, London). Моя дочь и я уезжаем завтра отсюда домой.

Глубоко преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ Лондон, 23 сентября 1876 г.

Дорогой Бракке!

В настоящее время печатается французская работа Лиссагаре «История Коммуны» (500- 600 стр.). Издатель: А. Кистемекерс, Современная книготорговля, Бульвар дю Нор, 60, Брюссель. Это будет первая достоверная история Коммуны.

Лиссагаре не только использовал все печатные источники, но и располагает недоступными для всех других материалами, не говоря уже о том, что он был большей частью очевидцем описываемых им событий.

Вчера я получил от него письмо, присланное ему Юлиусом Грунцигом из Берлина, в котором этот последний предлагает свои услуги в качестве переводчика.

Прежде всего, я Грунцига не знаю; вероятно, Вы можете сообщить мне сведения о нем.

Во-вторых, он ничего не пишет о том, где и как будет издана книга. И если бы даже мы могли использовать г-на Грунцига в качестве переводчика (это зависит только от его способности к такой работе), то он был бы принят только как переводчик, издание же ему ни в коем случае не было бы поручено.

Я предлагаю Вам взять на себя издание этой важной для нашей партии и интересной для всей читающей немецкой публики работы. Но только Лиссагаре,- которому, как эмигранту в Лондоне, живется, конечно, не сладко, - должен получить за предоставление им права немецкого издания известную долю прибыли, установленную Вами самим.

Что же касается перевода, то я послал бы Грунцигу, - ввиду того, что он первый предложил свои услуги и его также рекомендовал Мост, - пробные листы для перевода, чтобы я мог убедиться в его способности выполнить эту задачу.

В случае, если Вы примете это предложение, листы оригинала будут поступать к Вам (а также к переводчику) по частям, так что немецкий перевод мог бы выйти почти одновременно с французским оригиналом.

Издание отдельными выпусками, как предлагает в своем письме Грунциг, неприемлемо, так как в этом случае книга вышла бы на немецком языке раньше, чем на французском, против чего стал бы протестовать бельгийский издатель.

Что касается оплаты переводчика, то этот вопрос должен быть урегулирован исключительно между Вами и переводчиком.

Я Вам буду очень благодарен, если Вы дадите скорый ответ, чтобы время не было потеряно и чтобы я мог, если понадобится, обратиться к другому книготорговцу.

Сердечный привет от меня и Энгельса.

Ваш Карл Маркс Мой адрес: 41, Maitland Park Road, N. W., London.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ [Лондон], 30 сентября 1876 г.

Дорогой Бракке!

О Ваших переговорах с Б. Беккером я уже знал из ряда Ваших писем Энгельсу, так как мы сообщаем друг другу все, относящееся к партийным делам.

Как только я получил Ваше письмо, мы с Энгельсом всесторонне обсудили этот вопрос и пришли к заключению, что никакие обязательства по отношению к Беккеру не могут помешать Вам издать книгу Лиссагаре*.

1) Вы из чисто коммерческих соображений - еще задолго до того, как зашла речь о книге Лиссагаре, - отказались от всяких обязательств по отношению к Б. Беккеру, после того как он сам резко отклонил Ваши предложения. Вы уплатили, кроме того, неустойку в 300 талеров. Тем самым вопрос был исчерпан, и никак нельзя было предположить, что отныне Вы отказываетесь от издания каких бы то ни было сочинений по истории Коммуны.

2) В той мере, в какой книга Лиссагаре конкурирует с книгой Беккера, конкуренция эта все равно будет иметь место, появится ли книга у Вас или где-либо еще (Либкнехт только что предложил нам издательство типографии «Volksstaat», на что, однако, мы ни при каких условиях не пошли бы). Книга Лиссагаре выйдет через несколько недель в Брюсселе, тогда как Беккер закончит свою работу лишь в мае 1877 года. Ущерб, который он от этого потерпит, все равно неизбежен.

3) Хотя книги Беккера и Лиссагаре носят одно и то же название «История Коммуны», тем не менее, это сочинения совершенно различного характера, и если бы не коммерческие и другие соображения, их прекрасно могло бы издать одно и то же книгоиздательство.

Книга Беккера - это в лучшем случае составленная с точки зрения немецкой критики компиляция материалов о Коммуне, которые в Париже доступны всякому.

Книга же Лиссагаре написана участником изображаемых событий (она поэтому приближается по характеру к мемуарам), причем автор сверх того располагал множеством никому другому не доступных рукописей главных действующих лиц драмы и т. д.

Между той и другой книгой мыслима лишь та связь, что сочинение Лиссагаре окажется для Беккера новым источником, с которым он не сможет не считаться и который, быть может, заставит его внести значительные изменения в свою уже готовую рукопись.

Вами руководят при издании книги Лиссагаре те же интересы, которые заставили Вас предложить Беккеру заняться обработкой этого материала, то есть интересы партии; как уже сказано в п. 1, Вы можете удовлетворить их, нисколько не нарушая своих первоначальных издательских обязательств перед Беккером.

Вот все, что я считаю нужным сказать по этому вопросу.

Что касается г-на Грунцига, то я попросил бы Вас навести у Моста справки об этом человеке. Если бы ответ оказался благоприятным, я послал бы г-ну Грунцигу в виде опыта первый пробный лист для перевода, чтобы иметь возможность судить, по плечу ли ему эта далеко не легкая работа.

Лиссагаре прислал мне пять первых печатных листов. По ним видно, что книга выйдет в роскошном издании, лишь 30 строк на страницу. Если во французском оригинале 500- 600 страниц, то в обычном немецком издании их будет едва ли больше .

С Вашим решением о распределении прибыли я более чем согласен; если никакой прибыли не будет, Лиссагаре, как и Вы, должен будет с этим мириться, - и уже мирится заранее.

Что касается гонорара переводчика, то это предоставляется на Ваше усмотрение. Французского автора это не касается.

Все остальные вопросы - о тираже, оформлении книги, цене - Вы должны решить сами. (Лиссагаре предоставил мне полномочия заключить договор от его имени.)

На титульном листе следовало бы написать: «авторизованный перевод».

Лиссагаре поместит на титульном листе французского оригинала: «все права сохраняются»,- так что Вы сможете конфисковать всякий другой немецкий перевод, изданный кем бы то ни было.

С дружеским приветом Ваш Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 7 октября 1876 г.

Дорогой друг!

Я только что получил письмо из Парижа (от одного служащего в книжном магазине Лашатра), из которого видно, что запрещение «Капитала» - просто-напросто миф, впрочем миф, усердно распространяемый полицейскими и самим г-ном Кэ, судебным администратором, под опеку которого блаженной памяти Бюффе передал книжный магазин Лашатра.

Так как «Капитал» издавался при режиме осадного положения, то, с тех пор как осадное положение снято, он может быть запрещен только обыкновенным судом, а такого скандала боятся. Поэтому стараются изъять книгу с помощью скрытых интриг.

Я буду Вам очень благодарен, если Вы передадите мне письмо, в котором Ваш комиссионер Гюйо пишет о запрещении книги. С другой стороны, у Ковалевского есть русские друзья в Париже, которые готовы засвидетельствовать, что даже в книжном магазине Лашатра им отказали в продаже этой книги.

Имея эти доказательства, я мог бы пригрозить г-ну Кэ, - который весьма скуп, хотя и миллионер, - судебными мерами и требованием возмещения убытков. Только под давлением подобных угроз он, наконец, согласился отпечатать последние 15 выпусков. Согласно французским законам, он по отношению ко мне является только представителем г-на Лашатра, его заместителем, и должен выполнять все условия, содержащиеся в моем договоре с последним.

В «Revue des deux Mondes» за сентябрь этого года помещена критика,- если так можно выразиться, - «Капитала», принадлежащая г-ну Лавеле. Нужно прочитать ее, чтобы получить представление об идиотизме наших буржуазных «мыслителей». Г-н Лавеле, однако, достаточно наивен, чтобы признать, что если принять доктрины Адама Смита и Рикардо или даже - horribile dictu (страшно сказать) - доктрины Кэри и Бастиа, то нельзя избежать пагубных выводов «Капитала».

Поздравляю Вас с Вашей передовой статьей в последнем номере «Вперед!» о панславистском лиризме в России. Это не только шедевр, но прежде всего акт большого морального мужества.

Ваш Карл Маркс

Как здоровье Смирнова?
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ЛЕЙПЦИГ Лондон, 7 октября 1876 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Дорогой Лайбрери!

Судя по твоему письму к Энгельсу, ты заявил съезду, что Энгельс будет писать о Дюринге. Между тем он нашел и сейчас же после моего возвращения из Карлсбада показал мне крайне поразивший нас отчет в «Volksstaat», согласно которому ты заявил, будто бы я (чего мне даже и во сне не снилось) вступлю в дискуссию с г-ном Дюрингом.

О Эриндур, объясни мне Эту двойственность натуры! ( Из драмы Мюльнера «Вина», акт II, сцена пятая)

Энгельс сейчас занят своей работой о Дюринге. Это большая жертва с его стороны, так как для этого ему приходится прервать несравненно более важную работу.

То, что ваш съезд протянул братскую руку Гильому и К° - в той форме, в какой это было сделано, - сравнительно безвредно. Однако при всех обстоятельствах необходимо избегать всякого действительного сотрудничества с этими людьми, которые систематически добивались разложения Интернационала. Те очень немногочисленные рабочие в юрских кантонах, в Италии, Испании, которых они еще водят за нос, очевидно, насколько я могу судить, - честные люди. Сами же они неисправимые интриганы, которые теперь, когда они обнаружили свое ничтожество вне Интернационала, хотят опять пробраться в него с заднего хода, для того чтобы снова играть свою старую роль.

О переводе книги Лиссагаре на немецкий язык я уже до получения твоего предложения вел переговоры с Бракке и договорился с ним.

Было бы своевременно, если бы «Volksstaat» или, вернее, теперь «Vorwarts» затронул, наконец, в восточном вопросе самое больное место. В одном из своих последних номеров «Kolnische Zeitung» писала, что можно повторить слова одного знаменитого дипломата: «Европы больше нет!». Раньше, мол, говорилось и о других державах, теперь же фигурирует только одна держава - Россия!

Откуда это взялось? Немецкие газеты, поскольку они не пляшут под русскую дудку, то осыпают упреками Дизраэли, то обвиняют Андраши в слабости и нерешительности.

Однако суть дела в политике Бисмарка - вот кто в пуделе сидел ( Гёте. «Фауст», часть I, сцена третья («Кабинет Фауста»)). Он начал ее во время франко-прусской войны, после Седана. В данный момент своим официальным заигрыванием с Россией он парализует Австрию (и в некотором отношении даже Англию), он по существу парализует весь континент. Проход русских вооруженных отрядов (согласно самым последним сообщениям) через румынские провинции (при благосклонном покровительстве Гогенцоллерна) создает в Париже и Лондоне уверенность, что между Россией и Пруссией существует оборонительно-наступательный союз. Действительно, Бисмарк своей захватнической политикой во Франции обезоружил Германию по отношению к России и обрек ее на ту позорную роль, которую она теперь играет и которая действительно является «позором Европы».

Здесь в Англии произошел поворот: приходит к концу сентиментальный фарс, который был разыгран вигами, стремившимися к обратному завоеванию министерских земных благ, и который среди рабочих под влиянием буржуазных пятифунтовых банкнот получил требуемую поддержку от таких негодяев, как Моттерсхед, Хейлз и tutti quanti. Гладстон бьет отбой, точно так же и лорд Рассел, и только бессовестный Боб Лоу (австралийский экс-демагог, человек, который во время последнего движения за реформу, после случая с Эдмундом Бёрком, обозвал рабочий класс «грязной толпой») еще выставляет себя на посмешище, когда он говорит о самодержце всероссийском, как о «единственном отце угнетенных». В Лондоне как раз самые передовые и самые активные рабочие созвали митинг протеста против панславистов. Они понимают, что всякий раз, когда рабочий класс выступает в роли подпевалы господствующих классов (какого-нибудь Брайта, Гладстона и т. д.), он совершает позорный поступок. Ceterum censeo (- Впрочем, я считаю (начальные слова известного выражения Катона Старшего: «Ceterum censeo Carthaginem esse delendam» - «Впрочем, я считаю, что Карфаген должен быть разрушен»)), что твоим долгом является разъяснить в передовой статье жалкую роль даже той части германско-прусской буржуазной прессы, которая якобы придерживается антирусского направления и в лучшем случае позволяет себе критические замечания по адресу иностранных министров, но благочестиво прикусила язык в отношении своего собственного Бисмарка.

Сердечный привет твоей семье.

Твой Мавр

Кстати. Негодяй из Антверпена, которого Гильом и К°, путем интриг среди ничего не подозревавших голландских рабочих, навязали Гаагскому конгрессу в качестве временного председателя, - некий ван ден Абеле, разоблачен теперь своими же собственными сторонниками как агент французского правительства и выкинут из прозябающих еще в Бельгии секций Интернационала. Это после того, как другой из этой же клики, г-н Бастелика, в Страсбурге открыто разоблачил сам себя как бонапартистского агента!

Особенно нелепую роль в восточной путанице играет «некрещенный крестоносец» из «Frankfurter Zeitung»!
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ЛЕО ФРАНКЕЛЮ В БУДАПЕШТ Лондон, 13 октября 1876 г.

41, Maitland Park Crescent, N. W.

Дорогой Франкель!

На твое большое письмо, за которое очень тебе благодарен, я не мог ответить потому, что мне неясно было твое положение, то есть я не знал, может или нет повредить тебе мое письмо, если оно будет случайно перехвачено, как бы ни было невинно его содержание. Будь добр, объясни мне, если это можно сделать, следующее: каково соотношение между возделанной равниной и горами (последние, возможно, используются в качестве пастбища)?

Ты очень правильно делаешь, что участвуешь в редактировании рабочей газеты.

Что касается так называемого швейцарского международного конгресса, то это - дело альянсистов, Гильома и компании. Понимая, что одни они абсолютно ничего не стоят, они чувствуют необходимость снова вступить на арену гласности под знаменем «объединения», чего им одним сделать невозможно. Их планы поддерживают Малоны, Пенди и прочие Арну, которые, испугавшись того, что рабочие в Париже «действуют» без них, ставят своей целью, чтобы люди снова вспомнили о них, как о патентованных представителях рабочих. С другой стороны, группа Гильома хитро обманывала Бебеля, пока он находился в Швейцарии.

Однако беда невелика. Готский съезд не назначил официального представителя на швейцарский конгресс, а удовлетворился общими фразами об общности интересов рабочих. Между тем я послал в Лейпциг предупреждение, и если кто-нибудь, как частное лицо, прибудет на конгресс, то он выскажет отрицательную точку зрения по отношению к людям, расточающим лесть старым заговорщикам против Интернационала. Что касается тебя, то как бывший член Генерального Совета и участник Гаагского конгресса ты действовал, само собой разумеется, совершенно добровольно. Тебе нельзя делать ни малейших уступок опьянению примирения, в состоянии которого интригующие разбойники всегда обманывали честных дураков.

Лиссагаре начал сейчас печатать свою книгу, теперь он занят корректурой первых ее листов. Негодяи, так называемые рабочие вожди (англичане), которых я разоблачил на Гаагском конгрессе, - во время русско-болгарской кампании по поводу зверств, под руководством Гладстона, Брайта, Роберта Лоу (человека, который во время последней агитации за реформу окрестил рабочий класс грязной толпой), Фосетта и других великих вождей, проглотили порядочную сумму пятифунтовых банкнот. Но этим козням пришел ужасный конец.

Эти рабочие вожди, Моттерсхед и т. д., - это те же самые негодяи, с которыми невозможно было провести собрание против палачей Коммуны.

Посылаю тебе последний номер «Diplomatic Review». Несмотря на сумасбродства Уркарта, которым там находится место, этот журнал содержит важные факты о болгарской эпидемии зверств, которой Россия обманула всю христианскую либеральную Европу.

Сообщаю тебе из самого достоверного источника - и хорошо было бы опубликовать об этом факте в венгерских газетах, - что русское правительство несколько месяцев тому назад в полной тайне прекратило выплату процентов русским железным дорогам, которые оно должно платить в определенные сроки; каждое управление получило частное уведомление об этом с приказом держать язык за зубами (а мы знаем, что в России это значит). Несмотря на все это, весть об этом факте дошла не только до меня, но и до телеграфного агентства Рейтер (самого важного члена святой троицы европейских телеграфных агентств: Рейтер - Гавас - Вольф), но оно замалчивает это известие по особому желанию русского посольства в Лондоне.

Во всяком случае, это поучительный признак неразберихи в русских финансах. Если английский буржуа почувствует это, то он снова станет другом турок, ибо сколько бы ни были должны турки Англии, их долг нельзя сравнивать с долгом русских.

Вся семья сердечно приветствует тебя.

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ЭРНСТУ ДРОНКЕ В ЛИВЕРПУЛЬ [Запись содержания] [Лондон, 15 октября 1876 г.]

Ливерпуль, 13 октября 1876 года. Э. Дронке.

Ответил 15 октября, что я написал Э. Бланку.

Э. Бланку Если ты, таким образом, согласен открыть Дронке кредит в 150 ф. ст. при условии депонирования у тебя полиса, то я охотно распоряжусь выплатить тебе через Германа эту сумму, как только она понадобится, а также буду нести все прочие расходы, связанные с этой сделкой. Как только Дронке возвратит деньги, ты сможешь перевести их мне любым способом, а ему вернуть полис.

ЭНГЕЛЬС - ЭРНСТУ ДРОНКЕ В ЛИВЕРПУЛЬ [Копия] [Лондон], 20 октября 1876 г.

Дронке

Мой зять Бланк пишет мне, что он окончательно отказывается пойти на предлагаемую тобой сделку. Он пишет также, что он уже три года как совсем порвал с Хинсбергом, Фишером и К°, и это вполне соответствует действительности.

Мне очень жаль, что из этого дела ничего не вышло, ибо я охотно помог бы тебе, насколько это в моих силах.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 20 октября 1876 г.

122, Regent`s Park Road, N. W.

Дорогой Кугельман!

Ты можешь самым положительным образом заверить г-на Каро, что Маркс, кроме извещений о семейных событиях в давние времена и личных заявлений в связи с фогтовским делом и т. д., подписанных его именем, - никогда не писал в аугсбургскую «Allgemeine Zeitung » ни одной строчки; если же эти господа в Бреславле утверждают обратное, то нас это только заставляет смеяться. Мы не знаем г-на Каро даже по имени, но его дружба с Горчаковым заставляет предполагать, что о России он знает довольно мало, так как с людьми, чересчур хорошо осведомленными в этом отношении, Горчаков не был бы так близок. Надо полагать, что и желанный орден не замедлит очутиться в предназначенной для этой цели петлице.

Я пишу теперь для лейпцигской «Vorwarts» работу о г-не Дюринге. Для этого мне нужна рецензия на «Капитал», которую ты в марте 1868 г. прислал Марксу и которая, если не ошибаюсь, была опубликована Дюрингом в каком-то журнале, выходящем в Хильдбургхаузене. Маркс никак не может разыскать ее. Зная твою чрезвычайную добросовестность во всех делах, я предполагаю, что ты можешь разыскать среди своих заметок того времени что-либо и по этому поводу: скажем, название журнала и номер выпуска, в котором появилась эта вещь. Если бы ты мог мне это сообщить, я заказал бы этот выпуск и через несколько дней получил бы его здесь. Если же ты этого сделать не можешь, то ни в коем случае не обращайся по этому поводу к Дюрингу, потому что малейшая, хотя бы косвенная связь с этим человеком, а тем более малейшая услуга с его стороны, лишила бы меня свободы критики в таком деле, где она мне необходима в самой неограниченной мере.

На днях опять начнется работа над II томом. Если бы, впрочем, пришлось опровергать все нелепости, которые распространяются о Марксе в ученых кругах, то дела было бы по горло. Один русский, например, рассказывал вчера о каком-то русском профессоре, который упрямо твердит, будто Маркс занимается теперь только русскими делами, и именно потому, что Маркс-де твердо убежден, что русская община обойдет весь мир!

Война на Востоке, очевидно, скоро разразится. Русские никогда не имели возможности начать ее при таких благоприятных дипломатических условиях, как именно теперь. Зато военные условия менее благоприятны, чем в 1828 г., а финансовые крайне неблагоприятны для России, потому что ей никто не даст ни гроша взаймы. Я как раз сейчас перечитываю книгу Мольтке об истории войны 1828-1829 гг., - очень хорошая книга, хотя автору нельзя было свободно говорить о политике.

Спасибо за статью о Шеффле.

Твой Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 21 октября 1876 г.

Дорогой друг!

Прилагаю вырезку из «Pall Mall Gazette»; это извлечение из Вашей передовой статьи (в № 42 «Вперед!»), плохо переведенное, хотя перевод сделан сэром и т. д. Ролинсоном. Ковалевский сообщил мне об этом, а также прислал и саму выдержку. Он просил меня дать ему № 42 Вашей газеты, но и «самая красивая девушка Франции может д.. только то, что у нее есть». Я уже послал этот номер Утину (в Льеж).

Ковалевский сообщил мне также, - Вы можете использовать это в Вашей газете, - что отвратительная русская клика, претендующая на звание представительницы самых крупных русских литературных сил, заявила Ролинсону и другим известным английским деятелям о своем намерении издавать в Лондоне журнал, чтобы знакомить англичан с подлинным политико-социальным движением в России. Главным редактором - вместе с другими сотрудниками гн..сной газеты «Гра..данин» - будет Голохвастов и, как говорят, князь Мещерский.

Русское правительство уже дало доказательство своей неплатежеспособности, заставив Петербургский банк объявить, что он больше не будет оплачивать иностранных векселей золотом (а также серебром). Этого я ждал, но что это правительство, прежде чем пойти на такую «неприятную» меру, снова сделало глупость, пытаясь в течение двух или трех недель искусственно поддерживать курс рубля на Лондонской бирже, - такой факт превосходит всякие границы. Это стоило ему около двадцати миллионов рублей, что равносильно тому, как если бы оно бросило эти деньги в Темзу.

Эта нелепая операция - искусственная поддержка курса за счет правительства - принадлежит XVIII веку. В настоящее время к ней прибегают только алхимики русских финансов. Со времени смерти Николая эти периодически повторяющиеся бессмысленные манипуляции стоили России, по крайней мере, 120 миллионов рублей. Так может поступать лишь правительство, которое еще серьезно верит во всемогущество государства. Другие правительства знают, по крайней мере, что «деньги не имеют хозяина».

Ваш Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
Если Вам было интересно это прочитать - поделитесь пожалуйста в соцсетях!
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
22:44 17.06.2015
ЭНГЕЛЬС - ЭРНСТУ ДРОНКЕ В ЛИВЕРПУЛЬ [Черновик] [Лондон], 1 ноября 1876 г.

Дорогой Дронке!

То, что я пишу тебе сегодня, я хотел сказать тебе в прошлую пятницу, когда ты категорически отклонил всякое вмешательство с моей стороны.

Мое положение не позволяет мне терять сумму в 150 ф. ст., - тем более в 200 ф. ст., - следовательно, я не могу ею и рисковать. Будь я еще в деле, в котором возможные потери со временем были бы возмещены, тогда вопрос обстоял бы иначе. Если бы даже я находился в иных отношениях с Гёцем, которого я едва знаю в лицо, и если бы вся сделка не приняла для меня очень неприятного характера из-за того, что она не может быть проведена без ведома Кильмана и, следовательно, д-ра Борхардта, - я все же ни в коем случае не мог бы взять на себя той гарантии, какую ты хочешь. Даже если бы я еще и был в деле, мне, разумеется, не могла бы прийти мысль поставить ради старой дружбы прямо на карту в совершенно незнакомом для меня деле сумму в 150 фунтов стерлингов. Но тогда я все же мог бы сделать больше, чем теперь, когда я просто не в состоянии понести подобный убыток. С другой стороны, я охотно помог бы тебе, если речь идет только о том, чтобы предоставить в твое распоряжение на некоторое время без такого риска с моей стороны свободные средства.

Ты предлагал моему зятю в качестве косвенного обеспечения полис на 300 фунтов стерлингов. Я предложил заплатить ему, в случае его согласия на твое предложение, 150 ф. ст., если ты не выплатишь эту сумму через 6 месяцев. К тому времени я мог бы раздобыть наличные деньги, чего я не могу сделать в настоящий момент, и получил бы в виде обеспечения полис. Но он вообще отказался пойти на эту сделку. Если бы ты в то время предложил мне то же самое, что и моему зятю, то я, хотя и не мог бы ссудить тебе немедленно 150 ф. ст., но все же что-нибудь, вероятно, сделал бы. Теперь же в последнем тираже на мою долю выпал по американским акциям дополнительный дивиденд 5/20, и благодаря этому я могу располагать суммой свыше 150 ф. ст.; они в твоем распоряжении на 6 месяцев, если ты дашь мне в виде обеспечения полис. У меня он во всяком случае будет в такой же сохранности, если не в большей, как и у всякого другого.

Я сказал тебе совершенно открыто, как я смотрю на дело и что могу сделать. Быть может, у тебя есть другие предложения, в этом случае я готов их обдумать. Еще одно: пусть предстоящая сделка будет совершена непосредственно между нами, без третьих лиц, без гарантий и т. д.; это - гораздо проще.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ Лондон, 6 ноября 1876 г.

Дорогой Бракке!

Я самым тщательным образом сверил перевод Грунцига - первый лист - с оригиналом и только что сообщил ему, что не могу воспользоваться его услугами.

Действительно, правка его перевода (отдельные исправления будут, вероятно, неизбежны при всяком переводчике) отняла бы у меня больше времени, чем если бы я сам переводил все с начала до конца. Но для этого у меня нет времени. Я не могу еще раз подвергаться такому же болезненному эксперименту, какому уже однажды подвергся с французским переводом «Капитала».

Кокоского я охотно взял бы, но ему совершенно не хватает той легкости и гибкости языка, которая нужна для перевода именно этой книги.

Я уже начал нащупывать почву в другом месте, но сомневаюсь, чтобы там нашлось свободное время; а пока было бы хорошо, если это возможно, чтобы Вы попытались подыскать в Лейпциге какого-нибудь профессионального переводчика. Так как речь идет здесь о книге не только для рабочего читателя, то было бы бессмысленно искать переводчика непременно внутри партии, которая не богата литературными силами, то есть заранее исходить из того принципа, что переводчик должен быть членом партии.

Насколько я слышал, Б. Беккер нашел себе издателя в Швейцарии.

Преданный Вам К. М.

Примирительный конгресс в Берне, - мы с Энгельсом тотчас же написали в таком духе Либкнехту, как только узнали о намерении немцев послать туда своих делегатов, - является и был с самого начала не чем иным, как бакунистской интригой. К тому же несколько дней назад мы получили доказательство этого из Португалии. Подробности после.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ЭРНСТУ ДРОНКЕ В ЛИВЕРПУЛЬ [Черновик] [Лондон], 13 ноября 1876 г.

Дорогой Дронке!

Так как до настоящего времени по полису произведено только пять платежей по 14 ф. ст. = 70 ф. ст., а деньги эти могли бы тебе тем временем понадобиться для других целей, и так как к 21-му числу текущего месяца ты не смог бы превратить их в наличные, я же даю под обеспечение полиса сумму, более чем вдвое превышающую ту, которая уплачена, - то ты простишь мне, если я предпочту сам произвести здесь расплату. Я жду, что ты мне напишешь, когда это сделать. С другой стороны, чтобы по возможности пойти тебе навстречу, я не поставлю одолженные тебе здесь 10 ф. ст. в счет 150 ф. ст., так что я даю тебе всего 160 ф. ст. из расчета 5%, срок уплаты 1 мая 1877 года.

160 ф. ст.

Ты получил здесь ........................................ ..............10 ф. ст.

Чек от 10 ноября 1876 г. ........................................ ...10 » »

Уплачено Дрейку и Сыну ........................................ .60 » »

Уплата по полису ........................................ ..............14 » » ----------- 94 ф. ст. ------ Прилагается чек на остальные ..................................... 66 ф. ст.

У меня такой ужасный бронхиальный катар, что я осужден на домашний арест в шлафроке и туфлях и на полное воздержание от спиртных напитков, поэтому банкнот достать не могу. [Заметка в конце письма]

Шотландское общество страхования жизни.

5, Lombard Street, E. С.

Взнос самое позднее 21 ноября.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ [Лондон], 20 ноября 1876 г.

Дорогой Бракке!

Прилагаю для мадемуазель Изольды Курц первый французский лист для пробного перевода; вместе с переводом прошу ее вернуть мне и французский оригинал (для сверки).

Лиссагаре полагает, что так как его книга появится до начала января, а перевод из-за связанных с ним трудностей затягивается, то в конце концов теперь было бы лучше осуществлять немецкое издание отдельными выпусками.

Прилагаю также послание великого Гильома. Особенно забавляет меня, «что думают социалисты, говорящие на французском языке». Эти социалисты, «говорящие на французском языке», представлены, разумеется, исчерпывающим образом в лице братьев Реклю (тайных соучредителей Альянса, вообще же совершенно неизвестных по части социалистических работ) и Де Папа, по происхождению - голландца, но во всех прочих отношениях - бельгийца.

Надеюсь, что на выборах вы одержите победу; подобная крестьянская демонстрация имела бы значение.

Ваш К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Лондон, 20 ноября 1876 г.

122, Regent`s Park Road, N. W.

Дорогой Беккер!

Ваш циркуляр, адресованный Цюрихской секции, мы своевременно получили и тоже думаем, что пора выступить против попыток бакунистов на свой страх и риск играть в Интернационал. Я очень сомневаюсь в возможности провести реорганизацию на предлагаемом вами базисе федерации больших национальных организаций, так как в большинстве стран законы запрещают подобным ассоциациям состоять в переписке с иностранными ассоциациями, а тем более вступать с ними в союз. Это, однако, не так важно и может быть легко обойдено или изменено, если только убедятся, что существование каждой из этих больших организаций в отдельности важнее, чем их формальное вступление в интернациональное общество. Вы и так встретите со стороны немцев ту же платоническую холодность, какую они, как партия, всегда проявляли по отношению к старому Интернационалу.

Главная цель моего сегодняшнего письма - раскрыть перед тобой новое поле деятельности в этом направлении. Португальцы, с которыми я еще состою в переписке и которые очень хорошо организованы, весьма жалуются на невнимание к ним наших друзей. Немецкие швейцарцы, немцы, австрийцы, американцы и т. д. не только не посылают им, по их словам, никаких сообщений, но даже ни разу не ответили на их письма. Наоборот, от горцев, испанских, итальянских и бельгийских бакунистов они постоянно получают массу материалов, приглашений на конгрессы, поздравлений и т. д., так что португальские рабочие думают, что только эти люди интересуются еще Интернационалом и движением в Португалии.

Ты понимаешь, что это должны быть очень хорошие парни, если они все-таки не позволяют ввести себя в заблуждение. Что это так, ты увидишь из следующего письма, которое они послали Бернскому конгрессу бакунистов: «Кадикская федерация предложила нам послать делегата на Бернский конгресс. После этого мы прочитали в «Bulletin jurassien» циркуляр, созывающий этот конгресс и устанавливающий его порядок дня. Так как португальские социалисты очень поздно получили это приглашение, то они не могут послать делегатов; но все же их Федеральный совет решил заверить вас в том, что мы морально солидарны с социалистическими рабочими всего мира и что мы никогда не сомневались и не намерены сомневаться в этой солидарности, а поэтому особый договор о солидарности, о чем вы хотите вынести постановление, представляется нам совершенно ненужной формальностью.

Выражая самые горячие пожелания успеха делу объединения всех пролетариев, шлем вам братский привет.

Да здравствует Международное Товарищество Рабочих!»

Я пишу этим людям о вашем плане, посылаю им также один из ваших циркуляров, хотя еще вопрос, читают ли они по-немецки. Но было бы хорошо, если бы ты сейчас же завязал с ними сношения. Ты можешь писать им по-французски; если они ответят на португальском языке, я могу перевести тебе их ответ.

Вышеприведенное письмо ты можешь напечатать в «Tagwacht», как и сообщение о том, что 5 января и в следующие дни у них состоится конгресс в Лиссабоне, на котором они будут обсуждать новую программу партии.

Адрес следующий: Э. С. Азэду Гнекко, Rua do Bemformoso, 110, 2-й этаж, Лиссабон, Португалия.

Там выходит их газета «О Protesto», которая издается уже больше года.

Буду надеяться, что вы добьетесь чего-нибудь существенного. Если мы можем помочь вам адресами и т. д., то мы это охотно сделаем. Только от написания работ вы должны нас избавить. Мы оба, Маркс и я, должны выполнить совершенно определенные научные работы, которые, как мы до сих пор видим, никто другой не может и даже не хочет делать. Мы должны использовать нынешний спокойный период мировой истории для того, чтобы закончить их.

Кто знает, как скоро какое-нибудь событие снова бросит нас в гущу практического движения; тем более мы должны использовать краткий досуг, чтобы хоть немного развить не менее важную теоретическую сторону.

Кстати. За заказанные Марксом и мной 12 экземпляров «Часов молитвы» мы заплатили через Франкеля за 12 выпусков, значит нам остается заплатить за 3.12 выпусков по 25 сантимов = 9 франков; если счет верен, сообщи мне об этом, и я вышлю их тебе переводом по почте.

Скоро в «Vorwarts» появится моя критика Дюринга. Они страшно приставали ко мне, пока я не взялся за эту неприятную работу - неприятную потому, что этот человек слеп, следовательно, мы вооружены не равно, однако колоссальное самомнение этого человека не позволяет мне считаться с этим обстоятельством.

Твой Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ГУСТАВУ РАШУ В ВЕНУ [Черновик] [Лондон, конец ноября 1876 г.]

Дорогой г-н Раш!

Шайбле, о котором Вы пишете, всегда вынужден отвечать за Блинда, когда тот сам себя дискредитирует. Так было и с истирией 1859 года. Блинд напечатал в Лондоне (в конце мая или в начале июня 1859 г.) анонимную листовку «Предостережение», в которой обвинял Карла Фогта в том, что он подкуплен на бонапартистские деньги, и разоблачал его как бонапартистского газетного агента в Германии. Листовку просили распространять. Эта листовка, напечатанная типографией Ф. Холлингера в Лондоне, была перепечатана с еще сохранившегося первоначального набора в немецкой газете «Das Volk», которая печаталась в той же самой типографии. В этой типографии Либкнехт увидел корректурный оттиск с поправками, сделанными рукой Блинда, и переслал листовку в аугсбургскую «Allgemeine Zeitung», которая напечатала ее в июне. В ответ на это Фогт привлек аугсбургскую «Allgemeine Zeitung» к суду, обвиняя ее в клевете; газета попросила у Либкнехта доказательств, Либкнехт обратился к Блинду, а этот последний заявил, что к этому делу он не имеет никакого отношения. Фогт* представил дело так, будто автором листовки является Маркс, скрывающийся за спиной Либкнехта. В аугсбургской «Allgemeine Zeitung» возникла полемика между Марксом и Блиндом. Ссылаясь на клятвенные показания (affidavits ( заявление перед судьей, равносильное показанию под присягой)) наборщика Фёгеле, следовательно на судебные документы, Маркс доказал, что этот последний вместе с Холлингером набирал листовку, написанную рукой Блинда. Блинд уговорил Холлингера дать ложное показание, будто листовка печаталась не у него и что Блинд не был ее автором; далее он вместе с Холлингером уговорил наборщика Вие также дать ложное показание, будто тот работал у Холлингера 11 месяцев и может подтвердить его показание. Опираясь на это, Блинд объявил, что утверждение, будто он автор листовки, - явная неправда. На этом аугсбургская «Allgemeine Zeitung» полемику прекратила. Маркс ответил печатным циркуляром на английском языке, в котором он объявлял вышеуказанные показания Блинда и его свидетелей deliberate lie (преднамеренной ложью), а самого Блинда - deliberate liar (преднамеренным лжецом) (Лондон, 4 февраля 1860 г.).

Блинд промолчал, а 8 февраля 1860 г. наборщик Вие наперекор своему прежнему показанию сделал перед мировым судьей на Боу-стрит следующее заявление, равносильное данному под присягой: 1) В предприятии Холлингера он 11 месяцев не работал.

2) Он не работал у Холлингера в то время, когда появилась листовка «Предостережение».

3) Он слышал тогда от Фёгеле, что указанная листовка набиралась совместно Фёгеле и Холлингером и что рукопись была написана почерком Блинда.

4) Позднее он сам переверстал сохранившийся набор для перепечатки в «Volk».

5) Он видел, как Холлингер давал Либкнехту корректурный оттиск, исправленный рукой Блинда, и слышал, как сейчас же после этого Холлингер выразил сожаление, что сделал это.

6) Свое прежнее заявление он подписал вследствие настойчивых просьб Холлингера и Блинда. Холлингер пообещал ему денег, а Блинд сказал, что отблагодарит его.

Копии этих документов Маркс распространил в различных кругах, и это подействовало.

15 февраля в «Daily Telegraphs появилось заявление Шайбле; Шайбле послал его (копию)

Марксу, который ответил ему, что это ничего не меняет ни в том факте, что Блинд выманивал ложные показания, ни в том, что Блинд вступил в преступный сговор (conspiracy) с Холлингером с целью выманить подпись Вие для сфабрикованного фальшивого документа.

Как тогда, так и теперь: Шайбле, помоги! ( Перефразированные слова из оперы Вебера «Волшебный стрелок» (либретто Фридриха Кинда), действие II, явление шестое)

Таковы факты. Больше об этом злосчастном субъекте я ничего не знаю.

Еще одно. Если когда-нибудь снова Вы окажете мне честь рассказывать о нашей встрече в Лондоне, то я попросил бы Вас не изображать снова дела так, будто я говорил о вещах, о которых у нас с Вами не было и речи. О самоопределении человека я мог сказать только то, что в такой общей формулировке я считаю это бессмыслицей. Об автономии народов я говорил разве лишь постольку, поскольку я отрицал за южными славянами право служить под этим предлогом русским завоевательным планам, так же, как и сейчас я искренне радуюсь тому, что сербов вздули; но, насколько я знаю, о социальной республике и о казненных в Бадене мы не говорили вообще. Только в силу случайных обстоятельств Маркс после появления Вашей статьи не заявил, что он совершенно не видел Вас и, следовательно, вообще не мог вести этой беседы.

Я не мог ответить раньше, так как мой экземпляр книги Маркса «Господин Фогт», где на стр. 55 и следующих можно прочитать все вышесказанное, был кем-то взят и возвращен мне обратно только вчера.

С дружеским приветом Ваш Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ФИЛИППУ ПАУЛИ В РЕЙНАУ Лондон, 16 декабря 1870 г.

Дорогой Паули!

Вчера я послал тебе через Континентальную экспедицию посылок и далее через Германскую имперскую почту по адресу: г-ну д-ру Паули, Мангейм (химическая фабрика в Рейнау), Германия, - оплаченную посылку, содержащую пудинг с изюмом для твоей жены, пирог с коринкой, испеченный для тебя моей женой, книгу, коробку с носовыми платками и маленькую чернильницу для Пумпс. Так как ящик не мог вместить больше, нам пришлось уложить новое платье для нее в ящик с пудингом для Шуппов. С этими ящиками просто беда, приходится брать такие, какие есть; это - немецкие ящики для игрушек.

В случае, если ящик не будет доставлен самое позднее до среды, наведи, пожалуйста, справки на почтамте в Мангейме. Почта за это отвечает, она и Континентальная экспедиция посылок являются агентами друг для друга. Впрочем, я надеюсь, что все придет вовремя, так как мы сдали вещи настолько заблаговременно, что они должны прибыть до рождественской суматохи, с которой имперская почта, по ее собственному признанию, не может справиться.

Я получил оба твои письма и благодарю дополнительно за сведения о Шмидте. Из Франкфурта поступило подобное же сообщение: Зоннеман, на которого он ссылался, тоже его не знает, но одному из редакторов «Frankfurter Zeitung» он известен как «профессионал- специалист по оскорблению величества» и предумышленный мученик, который, кроме того, «также клянчит [schnorrt] на свое мученичество» (северогерманское выражение, обозначающее: просить милостыню). Он написал мне еще раз, после чего я обратил его внимание на данные мне фальшивые сведения, и с тех пор я ничего более об этом слоне на костылях не слышал.

Я постараюсь в той или иной форме прислать тебе статьи, как только значительная часть их будет напечатана. Затем они появятся отдельным оттиском, который ты, конечно, тоже получишь.

Моя жена последние четыре-пять дней без всякой видимой причины чувствует себя значительно лучше. С женщинами между 40 и 50 годами совершаются почти чудесные перемены подобного рода. Хотел бы надеяться, что так будет и дальше.

В ящике есть немного рождественского остролистника с сакраментальными красными ягодами; его надо воткнуть в пудинг, когда будут подавать на стол. Этот остролистник лежит на самом верху, чтобы таможенные чиновники покололи себе о него пальцы.

А теперь сердечный привет от жены и от меня всем вам и пожелание счастливо провести праздники!

Твой Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В ЭНГЕЛЬСКИРХЕН Лондон, 18 декабря 1876 г.

Дорогой Герман!

Оба твои письма, от 14 и 17 ноября, я своевременно получил; произвел соответствующие бухгалтерские расчеты и нашел выписку из счета правильной, за исключением одной статьи, о которой мне до сих пор не сообщали, - именно платежа Эмилю Бланку от 24 января 1876 г., 90 марок 68 пфеннигов. Я предполагаю, что эта сумма относится к различным посылкам с вином, которые его здешняя фирма отправляла мне и за которые я был ему должен; в таком случае и этот счет окажется правильным.

Возвращаю индийскую записку; буквы представляют собой сильно искаженные буквы деванагари, или санскрита, почему я и мог прочесть только одно слово. Это - разновидность письменного шрифта, а я знаю только печатный шрифт. Это, по всей вероятности, какой-то диалект средней Индии, так как на севере пишут большей частью арабскими буквами.

Хотя я и приобрел еще на 600 ф. ст. по номиналу новых акций газовых компаний (выгадав при этом около 60-70%), но зато в последнем тираже я получил дивиденды по различным американским акциям, так что в настоящее время мне, кроме моих процентов, денег не нужно. Но так как все мои газовые компании в течение года выпустят новые акции или облигации, то мне очень приятно узнать, что я в любой момент смогу получить от вас 300-500 фунтов стерлингов. Нередко приходится вносить сразу всю сумму и тогда нужно быстро доставать деньги.

Большое спасибо за известия относительно Шаф.. Я, правда, думал, что доходившие до меня слухи преувеличены, но выход Мевиссена из дирекции мог быть признаком того, что крысы начинают бежать с корабля.

Я совершенно уверен, что скоро начнется война. Русские так далеко зашли, что уже не могут отступить, а турки, разумеется, будут оказывать сопротивление всякому вторжению в их области. Англия при всех обстоятельствах будет защищать Константинополь и проливы, но сейчас мы еще далеки от этого; я убежден, что турки лучше всего расправятся с русскими, если они будут предоставлены самим себе. Позиция между Дунаем и Балканами - одна из сильнейших в Европе, и, пока там не построены железные дороги и шоссе, численность русской армии, которую там можно использовать и прокормить, ограничивается определенным максимумом в 100-150 тыс. человек. Поэтому в четырехугольнике крепостей Рущук, Силистрия, Варна и Шумла война, вероятно, затянется, причем туркам будет легче выдержать ее, чем русским. Так называемая автономия Болгарии означает не что иное, как изгнание турок с этой сильной позиции и обнажение Константинополя для русского вторжения. А турки, разумеется, не позволят, чтобы какая-нибудь конференция навязала им это. Если ты хочешь точно знать, на какие трудности натолкнутся там русские, я подарю тебе к рождеству книгу Мольтке «Русско-турецкая кампания 1828-1829 годов», Берлин, 1836 г.; эта книга очень хороша, и в ней ты найдешь в то же время необходимые специальные карты для предстоящей войны.

На этот раз по сравнению с 1828 г. разница заключается в том, 1) что у турок есть армия, 2) что Силистрия, Рущук и т. д. окружены современными обособленными фортами, 3) что турки обладают сильнейшим, после английского, броненосным флотом и полностью господствуют в Черном море, 4) что русская армия находится в процессе реорганизации и следовательно, мало подготовлена к войне.

Сердечный привет Эмме и детям. Желаю весело провести праздники!

Твой Фридрих
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Лондон, 21 декабря 1876 г.

122, Regent`s Park Road Дорогой Беккер!

Получил твою открытку, номера «Precurseur» и два экземпляра Воззвания на французском языке. Если ты сможешь прислать еще несколько экземпляров последнего, то это будет очень хорошо (на французском языке, мы отослали бы их в Париж), мы с удовольствием заплатим, как только нам станет известно, сколько приблизительно стоят 20 экземпляров.

Прилагаю почтовый перевод на 15 франков, из них 9 франков в погашение долга за «Часы молитвы» и 6 франков за подписку на полгода на «Precurseur» для Маркса и меня. Ты можешь посылать оба номера мне, получится экономия на пересылке, а я смогу передавать его Марксу. Очень хорошо, что у нас опять есть французская газета в Швейцарии, юрцы никак не могут прекратить своих интриг и нападок, и теперь можно будет доказать им, что с ними мир невозможен. Я не мог прислать тебе корреспонденции, так как не хочу лгать, а о здешнем рабочем движении можно сказать только то, что оно погрязло в самом мелочном тред-юнионистском хламе, а так называемые вожди, в том числе и Эккариус, бегают за либеральной буржуазией, продаются ей в качестве агитаторов против так называемых турецких зверств и проповедуют в интересах гуманности и свободы предательскую передачу Балканского полуострова русским.

То, что Де Пап присутствовал на Бернском конгрессе, вполне соответствует всему его прежнему поведению. Со времени Гаагского конгресса он официально оставался в рядах отколовшихся бельгийцев, но в качестве главы оппозиции, а теперь он делает хорошее дело, побудив фламандцев выступить за всеобщее избирательное право и за фабричный закон.

Это первый разумный шаг, который был сделан в Бельгии. Теперь и валлонским крикунам приходится присоединяться. Однако со стороны наших сторонников в Германии было непростительно попасться на юрскую удочку. Бакунистские органы повсюду подняли торжествующий крик, когда стало известно, что немцы пошлют делегатов на конгресс. Либкнехт отлично знал, что ему нужно было делать; на его запрос о том, как мы смотрим на предложения о примирении и какую позицию по отношению к ним мы занимаем, я ответил ему - никакой позиции; эти субъекты остались такими же, какими они были всегда; кто хочет обжечься на этом деле, пусть обжигается. И после этого - блаженно-доверчивый поступок, как будто имеешь дело с благороднейшими, порядочными людьми.

Получил ли ты нью-йоркские, или вернее филадельфийские постановления о роспуске Генерального Совета? Из предосторожности посылаю тебе несколько экземпляров, это может послужить для вас новым основанием для того, чтобы взять дело в свои руки.

В Женеве выходит итальянско-французская газета Терцаги, которого мы охарактеризовали в «Альянсе социалистической демократии». Говорят, что этот человек теперь бранит бакунистов. Дело в том, что они его долго терпели после того, как мы разоблачили его как полицейского шпиона, но в конце концов им все же пришлось его в качестве такового выкинуть вон. Он простой шпик, а его пособник Бастелика - бонапартистский агент; он напечатал в Страсбурге воззвание к французским рабочим, где призывал их восстановить империю.

В Италии ничего нельзя поделать - одни бакунисты, а в Испании у меня адресов больше нет, но, вероятно, скоро один получу.

Сердечный привет Твой Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
11:17 18.06.2015
МАРКС - МАКСИМУ МАКСИМОВИЧУ КОВАЛЕВСКОМУ В МОСКВУ Лондон, 9 января 1877 г.

41, Maitland Park Road Дорогой друг!

Я узнал, что одна русская дама (Елизавета Дмитриева), оказавшая большие услуги партии, не может из-за недостатка в деньгах найти в Москве адвоката для своего мужа (. И. М. Давыдовского) Я ничего не знаю ни о ее муже, ни о том, виновен ли он или нет. Но так как процесс может кончиться ссылкой в Сибирь и так как г-жа ..... решила следовать за своим мужем, которого считает невиновным, то было бы чрезвычайно важно помочь найти ему хотя бы защитника. Г-жа ..... предоставила управление своим состоянием мужу и сама совершенно не в курсе дела, таким образом только адвокат может ей в этом помочь.

Г-н Танеев, которого Вы знаете и которого я с давних пор уважаю как преданного друга освобождения народа, - может быть, единственный адвокат в Москве, который возьмется за такое неблагодарное дело. Поэтому Вы меня очень обяжете. если от моего имени попросите его принять участие в исключительно тяжелом положении нашего друга.

Ваш Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ЛЕЙПЦИГ Лондон, 9 января 1877 г.

Дорогой Либкнехт!

Прежде всего поздравляю с Новым годом тебя, твою семью и всех друзей.

Прилагаю окончание отдела о философии. Немедленно же перехожу к отделам о политической экономии, а также о социализме, но все же после философии может наступить перерыв. Я хотел бы, чтобы вы подождали до окончания выборов. За это время вы должны были бы использовать место в газете для агитации. Я, со своей стороны, буду вполне удовлетворен, если моя работа будет каждую неделю печататься по частям в двух номерах, а третий останется у вас свободным для других вещей. Если же вы время от времени дадите мне место и в третьем номере, то я, разумеется, ничего не буду иметь против.

Мы давно уже послали Гейбу через Бракке 10 ф. ст. в качестве нашего взноса в избирательный фонд и, к сожалению, не могли дать больше, поэтому я не мог исполнить твоего желания и прислать дополнительную сумму. Если вы не строите себе иллюзий и если сообщения в «Vorwarts» не преувеличены... ... Если турки не отступят ни на шаг, то России скоро - крышка. Всеобщая воинская повинность дезорганизовала русскую армию еще в гораздо большей степени, чем я ожидал, в то время как турки никогда еще не были в лучшем состоянии; к тому же у них самый лучший и самый мощный, после английского, броненосный флот в мире. Итак, если грянет буря, - ваше предложение о восстановлении Польши может приобрести особую актуальность; если же буря не грянет, будет новая революция в Константинополе, а тогда-то разразится уже настоящая буря... ... сказать правду. Если же они жалуются на мой тон, то, надеюсь, ты не забудешь в ответ указать им на тон г-на Дюринга по отношению к Марксу и другим своим предшественникам, а главное - подчеркнуть, что я доказываю, и притом
обстоятельно, тогда как Дюринг просто извращает и поносит своих предшественников. Они этого хотели и - даю слово - изрядно получат по заслугам.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В ЭНГЕЛЬСКИРХЕН Лондон, 9 января 1877 г.

Дорогой Герман!

Твое письмо с переводом 300 ф. ст. дошло благополучно. Согласно указаниям я записал эти деньги на ваш счет. Большое спасибо за них, равно как и за текущий счет, который я просмотрю. Что ты несколько увеличил сумму перевода, не имеет значения. Я получил перевод в субботу вечером, когда у меня были гости, но из-за свирепствующих в это время года визитов и приемов собрался известить тебя о получении только сегодня. Надеюсь, что ты извинишь меня.

Я совершенно не знал, что Герман и Мориц учатся в университете. Им совсем не вредно несколько лет позаняться науками. Если они затем пожелают принять участие в деле, их познания пойдут им только на пользу; последние 20 лет окончательно опровергли старый коммерческий предрассудок, будто для торговли необходимо прежде всего три года просидеть за копировальной книгой, обладать хорошим почерком, изъясняться на скверном немецком языке и отличаться основательным невежеством. А если они захотят взяться за что-либо другое, то перед ними будут открыты самые широкие перспективы.

Русские могут оказаться в безвыходно-скверном положении. Я всегда думал, что введение всеобщей воинской повинности будет гибельно для русской армии. Но я не ожидал, что это случится так быстро и так блестяще. Все разлагается - дисциплина и управление, офицеры и солдаты; недостаток во всем, - еще больший, чем во время вашей знаменитой мобилизации 1852 г., - ибо воровство в России совершенно чудовищно. Чем больше создается складов и запасов для мобилизации, тем меньше там содержимого, так как все это - только повод для воровства. К тому же турки никогда еще не были в таком прекрасном состоянии, как сейчас, да и войск у них в Болгарии уже теперь больше, чем туда могут бросить русские, располагающие четырьмя армейскими корпусами (144000 человек на бумаге). В эти четыре корпуса включены и все резервы, набранные в Польше, которые при первой же возможности перейдут к неприятелю.

Румынская армия существует только для того, чтобы сдаваться в плен, а сербскую крестьянскую милицию едва ли кому-нибудь удастся собрать, тем же, которых соберут, уже достаточно надоело воевать.

Меня зовут обедать, и уже половина шестого - время отправления почты.

Сердечный привет всем от твоего Фридриха
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ [Лондон], 21 января 1877 г.

Дорогой Бракке!

Приветствую состоявшийся недавно смотр социал-демократических боевых сил в Германии! Он произвел большое впечатление за границей, особенно в Англии, где берлинские газетные корреспонденты в течение долгих лет делали все возможное, чтобы вводить в заблуждение британскую читающую публику относительно положения нашей партии. Но «murder will out» («шила в мешке не утаишь»), как говорит Джон Буль, когда он терпит банкротство.

Я хотел бы, наконец, точно узнать, как обстоит дело с фрейлейн Изольдой (я не хотел докучать Вам этим во время предвыборной агитации). Она послала мне первый пробный лист перевода; я ответил ей, что она справится с этой работой, если будет работать не спеша, без всякой торопливости, и отправил ей следующие четыре листа. Но одновременно с этим я послал ей и довольно обширный перечень погрешностей, допущенных ею в пробном листе.

По-видимому, это несколько задело дамочку, так как в ее ответном письме сквозило некоторое раздражение. Не смущаясь этим, я написал ей еще раз в том смысле, что считаю ее окончательно выбранной переводчицей. С тех пор прошли недели, а о ней больше ни слуху ни духу. Совершенно необходимо, чтобы фрейлейн, наконец, решила - да или нет, и чтобы в случае утвердительного решения она действительно сдавала работу. Будьте добры, напишите ей в этом смысле. Если она раздумала, придется попробовать с братьями Шёй, хотя я и не люблю иметь дело с господами Шёй (что, впрочем, не имеет отношения к делу). Времени больше терять нельзя. Если прелестная Изольда откажется, то она должна будет отослать мне обратно полученные ею французские листы.

Заготовьте, пожалуйста, договор в двух экземплярах в соответствии с условиями, о которых мы с Вами договорились. Один из них, за Вашей подписью, останется у Лиссагаре, а другой, за его подписью, будет возвращен Вам.

Привет.

Ваш К. Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ФЕРДИНАНДУ ФЛЕКЛЕСУ В КАРЛСБАД [Лондон], 21 января 1877 г.

Дорогой друг!

Прежде всего огромная благодарность за целебную соль и сожаление о том, что Ваше первое большое письмо пропало.

Завтра г-же Вольман будет отправлена отсюда небольшая книжная посылка, содержащая французское издание «Капитала» для Вашей кузины, а для Вас самого «Историю Коммуны» Лиссагаре (от «ребенка»). ( Элеоноры Маркс)

Смотр сил социал-демократической партии в Германии, в связи с выборами в рейхстаг, сильно испугал не только нашего дражайшего немецкого мещанина, но и господствующие классы Англии и Франции. Между прочим, одна английская газета со скрежетом зубовным указывает на контраст между «мелодраматическими порывами французских социалистов и деловым способом действий немецких».

Насколько ядовитая зараза все более и более поражает даже идеологов германской буржуазии, показывает, между прочим, вышедшая недавно небольшая брошюра хорошо известного Вам Шеффле под названием «Квинтэссенция социализма». Забавы ради Вам следовало бы выписать эту штуку. Она полна непроизвольного комизма. Дело в том, что, с одной стороны, брошюрка, как намекает сам автор, написана специально для протестантских попов, которые все же не могут предоставить своим католическим соперникам монополию кокетничанья с социализмом. С другой стороны, г-н Шеффле с истинно швабской фантазией так расписывает грядущее социалистическое тысячелетнее царство, что это будет идеальное царство благодушных мелких буржуа, - рай, в котором смогут жить только Карлы Майеры.

Наряду с невозможной погодой, гнетущей, дождливой, и с таким черно-желтым туманом, что приходится, как я и делаю сейчас, жечь газ все утро, здесь свирепствует «восточный вопрос». На каждом шагу вас хватает какой-нибудь Джон Буль со словами: «Ну, сэр, что Вы думаете о восточном вопросе?». Вежливость воспрещает дать единственно подходящий ответ: «Я думаю, сэр, что Вы идиот».

Впрочем, каков бы ни был исход войны, благоприятный или неблагоприятный для «царябатюшки» в Петербурге, этот «больной человек», оглушенный и сбитый с толку истерическими филантропическими воплями английской либеральной «партии прибыли, во что бы то ни стало», подал сигнал к давно назревавшему потрясению в своем собственном государстве, - потрясению, которое в своем конечном результате покончит со всем теперешним status quo старой Европы.

Передайте Вашей милой кузине мой самый сердечный привет и займитесь серьезным изучением английского языка, ибо, в случае нужды, в Англии с врачебной практикой можно устроиться лучше всего.

Преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ АЛЕКСАНДРУ ФРЁЙНДУ В БРЕСЛАВЛЬ Лондон, 21 января 1877 г.

41, Maitland Park Crescent, N. W.

Дорогой друг Фрёйнд!

Мои новогодние пожелания Вам и Вашей милой жене, к сожалению, приходят с опозданием вследствие моей перегруженности работой и воспаления горла, которое я схватил в последние дни пребывания в Карлсбаде. Со мной там произошло то же, что и с крестьянином у Мартина Лютера, которого посадили на лошадь с одной стороны, а он свалился с другой.

Моя дочь шлет сердечный привет Вашей жене и Вам. Она, между прочим, согрешила переводом работы профессора Делиуса «Эпический элемент у Шекспира», изданным здешним шекспировским обществом, членом которого она состоит; этим она, однако, заслужила большие похвалы со стороны г-на Делиуса. Она просит узнать у Вас имя швабского профессора, противника Шекспира, и название его произведения, о котором Вы нам говорили в Карлсбаде. Матадор здешнего шекспировского общества, мистер Фёрнивелл, ни в коем случае не хочет отказаться от удовольствия познакомиться с этим сочинением.

«Восточный вопрос» (который окончится революцией в России, каков бы ни был исход войны против турок) и смотр социал-демократических боевых сил в собственном отечестве299 убедили, вероятно, немецкого культурного филистера, что на свете есть вещи поважнее, чем «музыка будущего» Рихарда Вагнера.

Сердечный привет Вам и Вашей милой жене.

Дружески преданный Вам Карл Маркс

Если Вы случайно увидите д-ра Траубе, передайте ему от меня сердечный привет и напомните, пожалуйста, что он обещал мне прислать названия своих печатных произведений.

Это очень важно для моего друга Энгельса, который работает над натурфилософским сочинением и хочет в большей мере, чем это делалось до сих пор, отметить научные заслуги Траубе.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ФРЕДЕРИКУ ХАРРИСОНУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 21 января 1877 г.

41, Maitland Park Crescent, N. W.

Милостивый государь!

Податель сего письма, мой племянник, г-н Генри Юта из Кейптауна, желает завершить свое общее образование в Лондонском университете и вместе с тем стать членом Внутреннего Темпла. Для этой последней цели он должен подписать документ, констатирующий, что он не является адвокатом и т. д., и его подпись должна быть заверена двумя адвокатами, удостоверяющими его личность и т. д. Поскольку дело это является весьма неотложным, я взял на себя смелость направить его к Вам в надежде, что Вы будете столь любезны проинструктировать молодого человека в отношении того, как ему найти выход из этого затруднительного положения.

Имею честь, сэр, быть искренне Вашим.

Карл Маркс

Фд. Харрисон, эск.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ГАБРИЕЛЮ ДЕВИЛЮ В ПАРИЖ [Черновик]

Лондон, 23 января 1877 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Дорогой гражданин!

По получении Вашего дружеского письма от 15 декабря я написал нашему другу Гиршу о тех обусловленных договором обязательствах по отношению к издателю «Капитала» г-ну Лашатру, которые не позволяют мне принять Ваш проект без предварительного разрешения с его стороны. Затем я написал Лашатру и со дня на день ждал от него ответа, но напрасно. Наконец, несколько дней тому назад я послал ему заказное письмо, так как первое, по всей вероятности, было перехвачено, что стало повседневным явлением в прусскогерманской империи. В ожидании ответа от г-на Лашатра я должен все же заметить, что даже в случае его согласия г-н А. Кэ был бы вполне способен конфисковать любое «изложение» «Капитала». Поскольку г-н Лашатр был заочно осужден за свою «коммунарскую» деятельность и живет в изгнании за границей, министерство Брольи передало юридические права на книжный магазин Лашатра этому г-ну Кэ, который принадлежит к подонкам консервативной партии и который сделал все для того, чтобы сперва задержать печатание моей книги, а затем помешать ее распространению. Этот человек как раз может сыграть с Вами скверную шутку, несмотря на разрешение г-на Лашатра, с которым сам я связан частным договором, но который совершенно бессилен перед г-ном Кэ, потому что этот управляющий секвестрированным имуществом является по закону его опекуном.

В этих условиях, как мне кажется, лучше всего было бы отложить на некоторое время «изложение» «Капитала», а пока, если это нужно, издать обзор его содержания в виде небольшой брошюры, что было бы тем более полезно, поскольку г-н Блок (в «Journal des Economistes») и г-н Лавеле (в «Revue des deux Mondes») дали французской публике совершенно превратное представление о «Капитале». Об этом, в сущности, мы с самого начала и договорились с г-ном Гиршем.

Очень благодарю Вас за Вашу книгу, которую Вы были так любезны прислать мне и которая отличается живостью изложения и основательностью.

Надеюсь, что случай, который столкнул нас, послужит исходной точкой для постоянной переписки.

Ваш К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ РАММУ В ЛЕЙПЦИГ Лондон, 25 января 1877 г.

Дорогой Рамм!

Так как я не знаю, вернулся ли Либкнехт из Оффенбаха, то пишу Вам.

Во-первых, я почти две недели не получаю больше корректур «Дюринга» (последней была статья VI, которую я сразу же отослал). Боюсь, не пропала ли одна посылка.

Затем, я просил Либкнехта прислать мне те номера «Neue Welt», в которых помещена моя биография Вольфа; первые четыре номера я получил, но после этого я только из разрезанных номеров «Neue Welt», в которые был упакован «Vorwarts», узнал, что появилось и продолжение. Разумеется, я не сохранил здесь копии рукописи и не принял никаких мер, чтобы получить эту вещь, так как рассчитывал на обещание Либкнехта; не будете ли Вы добры позаботиться об этом, прежде чем все номера будут разрезаны и растасканы.

О дополнительных выборах мы здесь очень мало осведомлены, знаем только, что Риттингхаузен, как говорят англичане, «in» (избран) . Жаль, что провалился христианский социалист капеллан Лааф. Во-первых, было бы, наверное, очень забавно наблюдать, как он стал бы лавировать в рейхстаге, а во-вторых, так как он должен был бы неизбежно оскандалиться, он вызвал бы раскол среди ахенских рабочих и дал бы нам возможность глубже вогнать клин.

Самое отрадное на последних выборах, это - значительный прогресс в деревне, особенно в областях крупного сельского хозяйства, Шлезвиг-Гольштейне и Мекленбурге. Оттуда он легко перекинется в Померанию и Бранденбург, а если зараза проникнет и в царство водки, то прусской монархии скоро конец.

С дружеским приветом Ваш Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ [Лондон], 14 февраля 1877 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Дорогой Бракке!

Лиссагаре в общем вполне согласен с Вашим проектом договора, но решительно настаивает на том, чтобы всюду были установлены самые низкие из намеченных Вами цен (за экземпляр).

Что касается бесплатных экземпляров для него, то дюжины вполне достаточно.

Кстати! Фрейлейн Изольда Курц прислала мне письмо, во-первых, чтобы известить меня, что она будет посылать рукопись прямо Вам, а мне Вы должны будете присылать корректуру (я не возражаю); во-вторых, она просит о дальнейшей присылке листов оригинала; эти листы Лиссагаре послал ей сегодня. Но имейте в виду, что Лиссагаре изменил вместе с тем кое-что во введении, сделал добавления (очень важные) к французскому оригиналу и т. д., так что в Брауншвейге ничего нельзя печатать до тех пор, пока Изольда не внесет соответствующие изменения в уже переведенные ею первые листы. Значит, если к моменту получения Вами этого письма рукопись, посланная Изольдой, уже будет в Брауншвейге, ее не надо печатать, а надо вернуть Изольде для исправлений.

Ясно, что немецкое издание только выиграет в ценности благодаря этим исправлениям и добавлениям, сделанным самим автором.

С сердечным приветом Ваш К. Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ИДЕ ПАУЛИ В РЕЙНАУ Лондон, 14 февраля 1877 г.

Дорогая г-жа Паули!

Я опасаюсь, что для осуществления всех планов, которые строились в течение зимы в Рейнау, необходимо было бы, чтобы лето продолжалось не три месяца, а по крайней мере девять. Время покажет, можно ли будет осуществить то, что Вы предлагаете в Вашем любезном письме; к сожалению, я уже сейчас вижу одно значительное препятствие - это состояние здоровья моей жены. Правда, она в общем неплохо провела зиму и выдержала суету рождественских дней (все праздничные увеселения здесь, в Англии, концентрируются именно в это время), по все же я не знаю, насколько мне удастся сделать ее до сентября способной для новой мюнхенской кампании без того, чтобы она не оказалась помехой для других. За последние шесть недель у нас опять были всяческие неудачи с прислугой, и как раз теперь, когда ей нужно было бы отдохнуть, она частенько вынуждена работать через силу. Я считался с этой возможностью и поэтому уговорился с Шуппами о том, что смогу в любое время взять Пумпс обратно. Сейчас необходимо, чтобы она совершенно освободила мою жену от всякой работы по ведению домашнего хозяйства, и так как сам я очень занят, да к тому же у меня есть еще и другие соображения, то я, по всей вероятности, использую первый же удобный случай, чтобы привезти ее к 1-му или самое позднее к 15 марта. Как только я буду знать все определенно, - а это будет через несколько дней, - я сообщу все подробно и Пумпс и фрейлейн Шупп. До этого времени я прошу Вас ничего им об этом не говорить.

Как только мы наведем некоторый порядок в доме, я прежде всего повезу жену недели на две к морю, чтобы у нее восстановился аппетит и чтобы она не выбилась окончательно из сил. Вы порядком посмеялись бы, если бы видели, как вчера вечером я стелил постель, а сегодня утром разводил огонь на кухне.

Охотно верю, что выборы Вам надоели, так как Вы не можете еще сами принимать в них участие. Когда мы придем к власти, надо будет, чтобы женщины не только выбирали, но и были избираемы и произносили речи; здесь это уже практикуется в школьном ведомстве. В прошлом ноябре я отдал все свои семь голосов одной даме, которая получила больше голосов, чем кто-либо из семи избиравшихся кандидатов. Впрочем, в здешних школьных управлениях дамы отличаются тем, что они очень мало говорят и очень много работают, - в среднем каждая из них работает за троих мужчин. Можно было бы сказать: «Новая метла чисто метет» ( Фрейданк. «Разумение»). Но большинство из этих «метел» довольно-таки стары (. Игра слов: «Besen» -«метла», «alter Besen» -«старая карга»)

Во всяком случае, мы все время будем иметь в виду сентябрьский план и сделаем все возможное для его осуществления. А теперь прошу Вас передать Паули и детям сердечный привет от моей жены и от меня, а также самой принять от нас наилучшие пожелания.

Искренне Ваш Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 24 февраля 1877 г.

Дорогой друг!

Вы нас очень обяжете, мою жену и меня, если придете к нам обедать завтра (в воскресенье) в два часа. Я тогда объясню Вам причину своего долгого молчания - болезнь горла и работа, которую мне навязали отчасти против моей воли.

Ваш Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ФРИДРИХУ ЛЕССНЕРУ В ЛОНДОН Брайтон, 4 марта 1877 г.

42, Kings Road Дорогой Лесснер!

Сегодня утром я получил письмо от Хофмана - 9, Hayes Court, Soho, - которому я через тебя уже переслал однажды 2 фунта стерлингов. Перед рождеством он потерял ребенка, 15 февраля - второго, а 25 февраля жену; он просит меня о помощи, так как он еще не оплатил расходов по погребению ребенка и не знает, где раздобыть 4 ф. ст., необходимые для похорон жены, которые должны состояться сегодня. Так как письмо (от 28 февраля) находилось в Лондоне, то я не мог своевременно ему помочь, а сегодня воскресенье, когда сделать ничего нельзя. Будь добр, сходи к этому человеку и посмотри, что можно сделать и каково его положение; если ты располагаешь фунтом стерлингов или 30 шиллингами, - можешь, в зависимости от обстоятельств, передать ему эту сумму от моего имени. Кроме того, напиши мне немедленно и сообщи, что ты об этом думаешь. Я могу послать ему почтовый перевод.

Но прежде всего объясни этому человеку, что его письмо я получил только сегодня утром и потому ничего не мог сделать.

Мне пришлось привезти сюда мою жену, чтобы она несколько окрепла. Это ей удалось, она чувствует себя значительно лучше, и я надеюсь, что это улучшение окажется прочным.

Во вторник через неделю мы возвращаемся обратно, а несколько дней спустя вернется и Пумпс в сопровождении фрейлейн Лины Шёлер.

Жена и я шлем сердечный привет твоим и тебе самому, а также Нелли.

Твой старый Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 16 марта 1877 г.

Дорогой друг!

Один член палаты общин (ирландец) собирается внести - на следующей неделе - предложение о том, чтобы английское правительство потребовало от русского правительства проведения (в России) реформ, которые оно объявляет необходимыми по отношению к Турции. Он хочет воспользоваться этим случаем, чтобы сказать об ужасах, творящихся в России.

Я уже сообщил ему некоторые подробности о мерах, принятых русским правительством по отношению к непокорным полякамуниатам. Не могли бы Вы дать краткую сводку - по-французски - о судебных и полицейских преследованиях, происходивших за последние годы в России? Так как времени мало - я только сегодня узнал об этом - и так как лучше сделать что-нибудь, чем ничего, то не могли бы Вы, - поскольку Вы лучше меня помните все подобные факты, - сделать это «что-нибудь»? Я думаю, что это принесло бы большую пользу Вашим несчастным соотечественникам.

Что касается г-жи Утиной, то я тут ничего не понимаю, но я подвергну ее перекрестному допросу при следующем свидании. Если бы она не говорила неоднократно моей жене и мне о своем желании видеть Вас, мы не сказали бы об этом ни слова.

Ваш Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 23 марта 1877 г.

Дорогой друг!

Статью я получил, и она находится уже в руках члена палаты общин, которому я доставлю также и поправку.

Бизли был вчера у меня, я говорил ему о Вашей статье для «Fortnightly Review». Он сказал мне, что порекомендует Вас Джону Морли, главному редактору, но - и это очень неприятно - статью надо написать по-английски или перевести на английский язык, прежде чем посылать ее редактору. Что же касается размера статьи, то печатный лист является обычным размером.

Олсоп не дал нам своего последнего адреса; может быть, Леблан мог бы его добыть?

Я получил вчера письмо из С.-Петербурга с сообщением о том, что мне отправлена посылка, содержащая несколько книг. К сожалению, я ничего не получил.

Ваш Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
22:26 18.06.2015
ЭНГЕЛЬС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Лондон, 24 марта 1877 г.

122, Regent`s Park Road, N. W.

Старый дружище!

Посылаю тебе в этом письме почтовый перевод на 50 франков и, кажется, 20 сантимов.

Пришли мне, пожалуйста, на эти деньги два экземпляра «Истории южногерманской майской революции» и, если можно, «Bulletin de la Federation jurassienne» за 1876 год. Если ты можешь отправить посылку через книгопродавца, то сдай ему пакет со следующим адресом: Ф. Э., по адресу Ф. Вольауэр, St. Pauls Buildings, Paternoster Row, London. Тогда это будет стоить совсем пустяки. Оставшиеся деньги Маркс и я просим принять как очередной взнос за «Precurseur».

В № 32 «Vorwarts» напечатана моя корреспонденция «В Италии», из которой ты, очевидно, понял, что царство господ бакунистов разваливается вконец. Ребята из «Plebe» заслуживают всяческой поддержки и будут, конечно, охотно обмениваться с «Precurseur». Адрес: газета «La Plebe», Via Carlo Alberto, № 1, Милан. Редактора зовут Энрико Биньями. Он уже несколько лет состоит со мной в переписке, которая прекращалась только во время наиболее жестокой диктатуры бакунистов в Италии. Даже г-н Малон, один из первых семнадцати интернациональных братьев и основателей Альянса, теперь отошел от него, и все, один за другим, отказывают в повиновении несчастному Гильому. Не всякому дано править миром; что же касается будущих конгрессов этих господ, то там, по-видимому, будет передряга почище, чем в Гааге. Наша политика, заключающаяся в том, чтобы беспощадно разоблачать этих людей, а затем отпускать их на все четыре стороны, блестяще себя оправдала. После того как Бельгия от них отвернулась, а в Италии они потеряли последнее, и при той жалкой роли, которую они играют в Швейцарии (каждый год по скандалу в Берне с обязательной дракой), у них сохранились еще лишь остатки испанского Альянса, который еще существует только благодаря тому, что возможность легальной работы там почти отсутствует, а жульничать в потемках гораздо легче.

Твой фрагмент, помещенный в «Neue Welt», доставил мне большое удовольствие. Тебе следовало бы продолжать, молодежи полезно напоминать о прежних движениях, а то они думают, что всем обязаны только самим себе.

Твой старый Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ФИЛИППУ ПАУЛИ В РЕЙНАУ [Лондон, 26 марта 1877 г.]

Дорогой Паули!

Я не могу отправить этого курьезного письма Пумпс, не поблагодарив еще раз от своего имени и от имени моей жены тебя и твою жену за всю ту любовь и доброту, которые Вы проявляли по отношению к малышке. Надеюсь, что когда Ваши дети подрастут, нам как-нибудь представится случай отплатить Вам тем же.

Когда ты приедешь? Шорлеммер клянется и божится, что до лета ты обязательно должен приехать в Англию, но ничего более определенного мы не знаем, а между тем было бы очень приятно знать хотя бы приблизительно, когда ты будешь у нас. Комната для тебя уже готова; если бы ты приехал в конце этой недели, то Шорлеммер мог бы использовать свой отпуск и тоже приехать сюда.

Мы провели три недели в Брайтоне, что принесло моей жене очень большую пользу, - она вернулась более окрепшей, чем даже после прошлогоднего путешествия и продолжительного лечения на море, а ведь она была очень плоха. Только бы это улучшение продержалось до лета!

Теперь, после всей этой суетни, дело на Востоке, вероятно, дойдет все же до драки, и я буду очень рад, если русских поколотят. Турки - очень своеобразный народ, к которому нельзя подходить с европейской меркой, а позиция между Дунаем и Балканами с ее крепостями уступает по силе только позиции Мец - Страсбург - Майнц - Кобленц. Русские могут пообломать себе там зубы.

Сердечный привет твоей жене, детям и тебе самому от моей жены и твоего Ф. Энгельса
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон, 27 марта 1877 г.]

Дорогой друг!

Не можете ли Вы сообщить мне имя Игнатьева, а также некоторые подробности о его семье и о нем самом? Что касается его политических подвигов, то о них я более или менее осведомлен.

В Москве произошел основательный торговый и промышленный крах.

Ваш К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон, 29 марта 1877 г.]

Дорогой друг!

Очень благодарен Вам за записку, которую я получил вчера вечером. Вы и понятия не имеете о подлости и трусости «свободной» английской прессы. Это единственная причина, почему я не могу еще дать Вам определенного ответа о судьбе Вашей статьи.

Ваш К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ [Лондон], 11 апреля 1877 г.

Дорогой Бракке!

Ваш титульный лист хорош; надо бы только вместо «текст» написать «текст оригинала» или просто «оригинал» - как Вам угодно.

Возвращаю Вам вместе с этим письмом первый лист корректуры; он приемлем, потому что наша дамочка, несмотря на неудовольствие, которое она мне высказала, довольно точно придерживается моих исправлений. Но местами она все-таки делает ошибки, из ряда вон выходящие. На стр. 14 значится: «К счастью, неопределенное известие вломилось в эту минуту в двери». Как может «известие», да еще «неопределенное», вломиться в двери? Пофранцузски сказано «une vague nouvelle», что означает, конечно, «новая волна» (людей)!

Кроме того, перевод до сих пор подвигается чертовски медленно.

Не можете ли Вы прислать мне примерный список сочинений, появившихся за последние годы в Германии по вопросу о тамошнем торговом и промышленном кризисе?

При Вашей болезни самое главное - иметь «хорошего» врача. Только не относитесь к этому легкомысленно; легко излечимая вначале, эта болезнь становится опасной, если ее запустить.

Энгельс очень недоволен тем, как «Vorwarts» печатает его работу против Дюринга.

Сначала его принудили принять известные условия, а потом то и дело нарушают их. Во время избирательной кампании, когда вообще никто ничего не читал, его статьи служили только для заполнения пустого места; потом их стали печатать небольшими разрозненными кусками: один кусок на этой неделе, другой две-три недели спустя, так что для читателя (особенно рабочего) связь совершенно пропадает. Энгельс написал Либкнехту письмо с предупреждением. Он думает, что это делается умышленно, что редакция запугана горсткой сторонников г-на Дюринга. Было бы вполне естественно, если бы те же дураки, которые сперва вопили о «замалчивании» этого безмозглого шута, теперь решили замолчать критику его взглядов.

Г-ну Мосту не пристало говорить о том, что статьи слишком растянуты. Его апология Дюринга, к счастью для него не увидевшая света, была очень и очень длинна; и если г-н Мост не заметил, что не только рядовые рабочие и даже бывшие рабочие, вроде него самого, воображающие, что можно в кратчайший срок все узнать и научиться обо всем судить, но и действительно научно образованные, люди могут многое почерпнуть из положительного изложения у Энгельса, - то я могу только пожалеть о его умственных способностях.

С сердечным приветом Ваш К. М.

Р. S. Мадемуазель Курц переводит «l`expropriation de toutes les denrees de premiere necessite »( «экспроприация всех продуктов первой необходимости»), что означает экспроприацию, произведенную правительством, или публичное присвоение, - словами «публичное отчуждение», что совершенно искажает смысл (стр. 16).

Rationnement - перевод на жесткий рацион (например, в осажденной крепости или на судне, где иссякают съестные припасы) - она переводит словами «продовольственное снабжение всех граждан» (стр. 16). Таким образом, она берет первое попавшееся слово, независимо от того; подходит оно или нет.

На той же стр. 16 она переводит «pour faire lever les provinces» - «чтобы произвести набор в провинции», а должно быть: «чтобы поднять восстание в провинциях» (а не «в провинции»).
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ЛЕЙПЦИГ [Черновик] [Лондон, 11 апреля 1877 г.]

Дорогой Либкнехт!

Сегодня получил твое письмо от 9-го. Повторяется старая история. Сначала ты даешь всевозможные обещания, затем все делается как раз наоборот, и если я упрекаю тебя в этом, то ты в течение двух недель молчишь, а потом сообщаешь, что был очень занят и что я мог бы быть настолько любезен, чтобы избавить тебя от излишних упреков. «Это значит к издевательству прибавить оскорбление» ( Из комедии Э. Мура «Найденыш», акт V, сцена вторая). Но эта история разыгрывалась так часто, что я не позволю сыграть со мной подобную штуку еще раз.

Мое вчерашнее письмо, которое будет в Лейпциге завтра утром, ты получишь в пятницу 13-го; жду немедленного ответа на мои вопросы. От этого ответа будет зависеть и мой ответ на твои вопросы, то есть в том случае, если тогда вообще понадобится ответ с моей стороны.

Если до вторника 17-го, до вечера, я не получу от тебя никакого ответа или если твой ответ окажется неудовлетворительным, то я не смогу больше с тобой считаться и сам позабочусь о том, чтобы с остальными моими статьями не обращались так возмутительно, как до сих пор. При этом легко может случиться, что рано или поздно я буду вынужден предать всю эту историю гласности.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 17 апреля 1877 г.

Дорогой друг!

Посредник только что вручил мне гонорар в 2 ф. 10 ш., причитающийся Вам от «Vanity Fair»; прилагаю этот гонорар в виде почтового перевода.

Меня поистине удивило Ваше письмо. Ведь Вы по моей просьбе взяли на себя труд немедленно написать не только эту статью, которая была напечатана, но и рукопись для члена парламента, и Вы еще считаете себя обязанным мне! Наоборот, я Вам обязан.

Мы сможем поговорить о деле Пио, когда Вы исполните свое обещание и придете ко мне.

Ваш Карл Маркс

Если в почтовой конторе спросят фамилию «отправителя», надо указать мою фамилию и мой адрес.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ [Лондон], 21 апреля 1877 г.

Дорогой Бракке!

На прилагаемом листе я опять отметил грубейшие ошибки, сделанные Курц.

Несколько месяцев тому назад я написал фрейлейн Курц, закончив на этом свою переписку с ней, что в крайнем случае - за недостатком времени - я мог бы заняться только исправлением фактических неправильностей, неизбежных для любого иностранца, недостаточно знакомого с французскими условиями, но не исправлением простых ошибок перевода.

Если поэтому она не будет работать более тщательно (я еще раз пожертвую своим временем на просмотр одного или двух корректурных листов*), то Вам придется подыскать сведущего редактора и для оплаты его труда сделать вычет из гонорара переводчицы.

Объясните раз навсегда в особой сноске, что все примечания, если не оговорено обратное, принадлежат самому Лиссагаре. Это избавит Вас от лишних расходов, потому что Вам не придется тогда печатать по нескольку раз на каждой странице «Примечание автора».

Ваше намерение ознакомить публику с моей внешностью при помощи карикатуры, изготовленной Лашатром, меня отнюдь не обрадовало.

Есть основания опасаться, что Пруссия заключила тайный договор с Россией, иначе Россия не могла бы вторгнуться в Румынию. Рабочая печать уделяет слишком мало внимания восточному вопросу и забывает, что правительство в своей политике произвольно распоряжается жизнью и деньгами народа.

Во всяком случае, следовало бы своевременно так подготовить общественное мнение рабочих, мелких буржуа и т. д., чтобы прусскому правительству было нелегко (с расчетом, например, получить от России кусочек Польши или какую-нибудь компенсацию за счет Австрии) вовлечь Германию в войну на стороне России или хотя бы только оказать с этой целью давление на Австрию.

С сердечным приветом Ваш К. М.

К стр. mandat tacite ( молчаливый наказ) красавица переводит темой мандат»; это - бессмыслица, понемецки можно сказать, пожалуй, «молчаливое» соглашение, но никоим образом не «немое».

В той же фразе слова «demarche de Ferrieres», что означает поездку Жюля Фавра в Ферьер, где находился Бисмарк, переведены «шаг Ферьера»; следовательно, место Ферьер превращено в человека!

К стр. она пропускает место битвы - «при Шевийи».

Там же: «Trochu... lui fit une belle conference» она переводит: «держал перед ним хорошую конференцию». Ученически-дословный перевод, по-немецки не имеющий никакого смысла.

К стр. l`Hotel de Ville она переводит: «ратуша», тогда как имеется в виду сентябрьское правительство, которое заседало в «Hotel de Ville».

Там же: а ce lance переведено снова совсем по-ученически: «при этом выпаде взвыла вся свора». Что это должно значить по-немецки: «при этом выпаде» (каком?) «взвыла» и т. д.?

Lance должно быть здесь переведено: «провокационный призыв».

Там же: «d`autres tocsins eclatent» она переводит: «новые» (почему не старые?) «колокола ударили в набат») (!). В действительности же смысл таков: «узнают про новые бедствия».

Уже самое слово «eclatent» и весь контекст должны были бы показать ей, что она написала чушь.

К стр. упомянутых в тексте «кордельеров» старой французской революции фрейлейн Курц превращает в несуществующих «францисканцев». Не довольствуясь этим, она превращает «le proletariat de la petite bourgeoisie» - пролетариат мелкой
буржуазии - в «пролетариат, мелкая буржуазия». Чистейшая небрежность!

К стр. contre-maitres она переводит: «старшие боцманы», тогда как здесь это означает мастер, a chefs (d`ateliers, это - руководители промышленных предприятий.

К стр. «Paris capitulait avant le 15 sans l`irritation des patriotes».

Курц переводит: «Париж капитулировал до 15-го без всякого возбуждения со стороны патриотов». Это было бы верно, если бы в оригинале было сказано: «Paris capitulait etc. sans l`irritation de la part des patriotes» (тогда как там сказано: «sans l`irritation des patriotes»).

Смысл, следовательно, совершенно обратный: «Если бы не возбуждение патриотов, Париж капитулировал бы до 15-го».

В этой очень простой фразе опять совершенно очевидна непростительная небрежность.

К стр. «Jules Favre demandait a Trochu sa demission».

Курц переводит: «Жюль Фавр требовал у Трошю его увольнения». Так как человек сам себя не может уволить со своего поста, а может быть лишь уволен начальником, то эта фраза могла лишь обозначать, что Жюль Фавр хотел получить у Трошю разрешение освободить занимаемую им, Фавром, должность. В действительности же Жюль Фавр требовал от Трошю, чтобы он (Трошю) подал в отставку, что является также дословным переводом слова «demission».
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон, 21 апреля 1877 г.]

Дорогой друг!

Мы ждем Вас завтра (в воскресенье) к обеду (в 2 часа).

Очень спешу. Привет от г-жи Маркс

Твой К.М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - Б. ЛИНДХЕЙМЕРУ В ЛОНДОНЕ [Черновик] [Лондон], 21 апреля 1877 г.

Г-ну Б. Линдхеймеру Когда Вы были у меня в последний раз, я Вам категорически заявил, что сверх одного фунта, который я Вам одолжил, я больше ничего Вам дать не могу, и Вы сами согласились, что это само собой разумеется. Я тем более не могу отказаться от своих слов, что Вы, по Вашему собственному заявлению, можете в любой момент получить деньги у Ваших друзей в Сити и лишь неохотно решаетесь обратиться к ним с такой просьбой. Но если правильно подойти к этому вопросу, то Вам вряд ли труднее обратиться к Вашим друзьям, которые знают Вас и Ваше положение и которым Вы были рекомендованы, - нежели ко мне, являющемуся для Вас таким же чужим человеком, как и Вы для меня. Во всяком случае, я не могу избавить Вас от этого шага, так как у меня и без того более чем достаточно дел, когда мне приходится время от времени помогать таким товарищам по партии, которые не имеют в Сити людей, способных предоставлять им ссуды. Прошу Вас поэтому так же вежливо, как и решительно, рассматривать это как мое последнее слово.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 23 апреля 1877 г. (день рождения Шекспира)

Дорогой друг!

Посылаю Вам от имени моей дочери Тусси билет (на два лица) в кресла Лицейского театра. Это на сегодняшний спектакль (понедельник). Ставят «Ричарда III». Было бы хорошо, если бы Вы были там немного позже семи часов.

Ваш Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ Лондон, 24 апреля 1877 г.

Дорогой Бракке!

Клише из Парижа Вы едва ли получите, так как Лашатр в изгнании, а на его предприятие правительством наложен секвестр, администратор же - архиреакционер и делает все возможное, чтобы разорить издательство. Впрочем, портрет отвратителен, Маркс там неузнаваем; мы можем, если хотите, прислать Вам более удачную фотографию. Биографию я для Вас охотно напишу; сообщите мне желательный максимум и минимум страниц «Календаря», чтобы я знал, каких размеров придерживаться; сообщите также срок сдачи.

Три стенографических отчета получил, благодарю. Жаль, что у Вас не оказалось лучшей темы; когда приходится то и дело ссылаться на свидетелей, которые скрывают пока свои имена, то положение не из приятных. Тем не менее, цель все же достигнута, так как благоприятная оценка речи общественным мнением не подлежит ведь никакому сомнению. Речь Бебеля превосходна: ясная, дельная и меткая.

Подозревать дюринговское влияние мне совершенно не пришло бы в голову, если бы Либкнехт попросту объяснил мне все в двух словах и обещал бы исправить дело. Между нами был точный уговор о том, что каждую неделю появляется по статье. Когда я пожаловался на нарушение этого условия, Либкнехт заставил меня ждать больше десяти дней, в течение которых, несмотря на его присутствие в Лейпциге, не обнаружилось ни малейшего улучшения; наконец, он написал мне, чтобы я избавил его от излишних упреков, - вот и все; о том, чтобы в будущем исправить дело, - ни слова. Так как я совершенно не знаю, какое влияние оказывают теперь третьи лица на редакцию, то мне не оставалось ничего другого, как сделать вышеуказанное предположение и ультимативно предложить Либкнехту выполнять свои обещания. Я написал ему, что он может, если хочет, показать кому угодно мои письма, относящиеся к этому делу, так что, поскольку дело касается меня, эти письма к Вашим услугам. Здесь меня буквально засыпают упреками за то, что я позволяю печатать свои статьи в качестве затычек; никто не может уследить за внутренней связью. Если Вы вспомните, что эта история разыгрывается по меньшей мере в шестой раз, что сначала мне даются самые ясные и определенные обещания, а потом все опять делается как раз наоборот, - то Вы поймете, что в конце концов это может порядком надоесть.

Итак, русские - в Бухаресте. Надо надеяться, что турки немедленно займут все пункты, расположенные против их дунайских крепостей на румынском берегу, и превратят эти пункты в предмостные укрепления. Я имею в виду Калафат (Видин), Журжево (Рущук) и Калараш (Силистрию). Это вынудило бы русских обложить эти крепости на обоих берегах, то есть двойным количеством войск, и отняло бы у них много времени. Но каждый солдат, которого русские вынуждены оставить в Румынии, облегчает туркам выступление против них в открытом поле и лишает русских возможности овладеть турецкими крепостями. Я надеюсь также, что Абдул-Керим пошлет, как обещал, 20000 черкесов в Румынию, чтобы разрушить железные дороги и произвести основательную фуражировку. Честь и слава Штраусбергу, который так построил румынские железные дороги, что они оказались восхитительно непрочными и уже сейчас отказываются служить русским.

О промышленном уставе. Кросс, здешний министр внутренних дел, внес билль, который сводит все многочисленные и частью противоречащие друг другу законы об ограничении рабочего времени в один законодательный акт, и только благодаря этому они впервые становятся выполнимыми. Я попытаюсь достать этот билль и пошлю его Вам или Либкнехту, чтобы либеральные ослы увидели, наконец, на какой шаг в этом вопросе отважился здесь консервативный министр.

Сейчас почта закрывается, и пора обедать. Привет всем друзьям. Ваш Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - Б. ЛИНДХЕЙМЕРУ В ЛОНДОНЕ [Черновик] [Лондон], 26 апреля 1877 г.

Г-ну Б. Линдхеймеру То, что Вы мне сначала рассказывали о Ваших родных и о Ваших связях в Сити, настолько противоречит всему тому, что Вы сообщаете мне теперь, что я, к сожалению, не могу уже более относиться с доверием к Вашим словам. Если Ваши родные не хотят доверить Вам денег даже на дорогу, а Ваши мнимые друзья из Сити попросту отсылают Вас к немецкому обществу, то это вызывает во мне еще меньше доверия. Партийные товарищи, на которых Вы ссылаетесь, мне неизвестны, и их общий отзыв также имел бы мало значения после подобных фактов. Поэтому я, к сожалению, ничего больше не могу сделать для Вас в данном случае.

Преданный [Позднейшая пометка Энгельса] 1877. Попрошайка Линдхеймер.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - Б. ЛИНДХЕЙМЕРУ В ЛОНДОНЕ [Черновик] [Лондон, 3 или 4 мая 1877 г.]

Мне, право, непонятно, с какой стати я обязан доставать Вам денег на дорогу. Вы сами должны были знать, насколько Вам хватит средств, и вовремя поехать домой, ибо Вы приехали сюда для спекуляции, а вовсе не как рабочий. Вы упустили время, а теперь обращаетесь за помощью ко мне - человеку, Вам лично совершенно незнакомому. Вы не предъявили мне ни одного документа, характеризующего Вашу личность или Ваше положение, ибо партийный билет не служит для этой цели. Ваши рассказы о Вашем положении и знакомствах резко противоречат тому, что Вы были вынуждены затем мне сообщить. Наконец, Вы пытаетесь добиться встречи со мной в моем доме таким способом, который заставляет меня захлопнуть перед Вами дверь.

Если, несмотря на все это, я перевожу Вам 1 ф. ст. в почтовое отделение на Говер-стрит, то делаю это лишь для того, чтобы дать Вам последнюю возможность доказать мне, что Вы заслуживаете лучшего обращения, чем то, к которому Вы до сих пор меня вынуждали. Будьте любезны прислать расписку.

Преданный
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ [Лондон], 26 мая 1877 г.

Дорогой Бракке!

Материалы для фрейлейн Курц отправлены сегодня из Лондона. На будущей неделе она получит (за исключением разве приложений) все изменения, которые Лиссагаре еще должен ей послать.

Вообще же я хотел обратить Ваше внимание на следующее: 1) Курц должна была, само собой разумеется, посылать Вам вместе со своей собственной рукописью все то, что она получала от Лиссагаре в рукописном виде. При ее мастерской манере переводить (см. несколько новых примеров на обороте) могу ли я проверять ее работу без рукописи Лиссагаре? Я убежден, что из-за этого уже вкрались всевозможные ошибки.

2) Она могла бы подумать и о том, что ведь эта рукопись нужна Лиссагаре для его собственного второго французского издания*.

В общем перевод, - там, где он не является попросту неверным, - часто поражает своим беспомощным, филистерским и суконным языком. Возможно, впрочем, что это до известной степени отвечает немецкому вкусу.

С сердечным приветом Ваш К. М.

Итак, будьте столь любезны настоять на том, чтобы эта самая Курц, во-первых, прислала Вам уже переведенную рукопись Лиссагаре (для возвращения ему; Вы можете послать ее мне вместе с корректурой) и, во-вторых, всегда прилагала рукопись, которую она уже перевела, к своей собственной рукописи, чтобы я мог сверить перевод с оригиналом. В общем добавочная рукопись невелика.

Перечеркнутое мною место на стр. 73 следует читать так: «Этого освобождения он [народ] ждал от автономной коммуны, которая и т. д. и т. д. управляла бы своими делами независимо, в тех границах, которых требует сохранение национального единства. Вместо представителя, который может и т. д., должен был и т. д. Монархическому наросту на обществе, «государству», которое пожирает и т. д. и представляет особые классовые интересы, которое и т. д., - он противопоставил делегацию живущих самостоятельной жизнью коммун, которая должна была и т. д., чтобы ведать общенациональными интересами».

Примеры Стр. «A l`appel de son nom il a voulu repondre» фрейлейн Курц переводит: «Он хотел быть достойным обращенного к нему призыва». Чистейший вздор! Должно быть: «Когда его вызвали, он хотел ответить и т. д.».

Там же: «les yeux... brillants de foi republicaine» «глаза... горящие республиканской верой»)(; foi означает здесь не «честность», этого значения оно вообще никогда не имеет, кроме выражения «честное слово!» (ma foi), а веру, убеждение и т. д. Я, однако, не стал этого исправлять, потому что вообще не люблю подобных фраз по-немецки, так что решительно все равно, так ли будет или иначе.

Стр. «des intrigants bourgeois qui couraient apres la deputation» («буржуазные интриганы, гонявшиеся за депутатскими местами») Курц переводит: «бегавшие за депутацией». Первоклассник не мог бы перевести хуже.

Стр. «pour statuer en cas de doubles nominations» Курц переводит вопиюще безграмотно: «чтобы в крайнем случае» (что это означает?) «провести двойные назначения»!!! Должно быть: «чтобы в случае двойных назначений принять решение».

Стр. «une permanence» она переводит «постоянное заседание» (что это за чертовщина?). Следует: «постоянный комитет».

Стр. вместо «просроченные векселя» она переводит «просроченные предметы, торговли» (!!!).

Стр. «l`intelligence etc. de la bourgeoisie de cette epoque» ( «умственное развитие и т. д. буржуазии этой эпохи».)она переводит: «крупных буржуа в этот момент времени»(!). Эпоха не есть момент времени, точно так же, как линия не есть точка пространства.

Стр. «C`est que la premiere note est juste» она переводит: «оттого, что первый расчет» (!) «был правильным». Должно быть: «оттого, что они с самого начала взяли верный тон».

Стр. «plumitifs», «чернильные души», она переводит - судебные протоколы!!!
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ Лондон, 25 июня 1877 г.

Дорогой Бракке!

Большое спасибо за присланный Вами перевод на 15 ф. ст. 1 шилл. и 2 пенса в уплату процентов; я его получил и с благодарностью записал в Ваш актив.

Гонорар в 30 марок перепишите для очистки совести на счет Вашего избирательного фонда.

О том, как быть со следующим «Календарем», не будем пока гадать. Ведь времени-то у нас впереди еще около года.

Сегодня я посылаю в Лейпциг начало экономической части «Дюринга». Либкнехт утверждает, что решение съезда совершенно не касается моих статей. Я того же мнения, потому что съезд ведь не правомочен решать без меня вопрос о моих статьях или аннулировать без моего согласия обязательство, принятое Либкнехтом по отношению ко мне в силу решения прошлогоднего съезда.

Болезни Вас в самом деле совершенно замучили. Видимо, в Брауншвейге действительно страшно нездоровый климат. Подагра, ревматизм, корь и в придачу еще какая-то неизвестная болезнь - это черт знает что такое! Будем надеяться, что все обойдется благополучно.

Каким жалким и мелочным человеком должен быть этот Гельмгольц, раз его могли хотя бы только рассердить высказывания какого-то Дюринга, да еще до такой степени, что он поставил берлинский факультет перед альтернативой: или Дюринг или я! Как будто с научной точки зрения все писания Дюринга, вместе взятые, со всей их бешеной завистью, стоят больше выеденного яйца! Но Гельмгольц, каким бы отличным экспериментатором он ни был, в качестве мыслителя не имеет, конечно, ни малейших преимуществ перед Дюрингом. И к тому же в лице немецкого профессора немецкое мещанство и провинциализм достигают своей высшей точки, особенно в Берлине. В противном случае где бы еще мог, например, ученый с именем Вирхова видеть высший предел своих честолюбивых мечтаний в том, чтобы стать членом муниципалитета!

Вам еще не раз придется изумляться по поводу того, на что способны турки. Если бы только у нас в Германии был такой парламент, как в Константинополе! Пока остается здоровой народная масса - в данном случае турецкий крестьянин и даже турецкий средний помещик, - а это именно так, до тех пор такое восточное общество может выдержать самые невероятные удары. Четыреста лет столичной, унаследованной от византийцев коррупции погубили бы всякий другой народ - туркам же стоит только скинуть высший слой, и они вполне смогут помериться силами с Россией. Предательство, продажность военачальников и комендантов крепостей, растрата предназначенных для армии денег, всевозможные мошенничества - словом, все то, что разрушило бы всякое другое государство, - все это есть, конечно, в избытке и в Турции, но не в такой степени, чтобы погубить ее. Единственная опасность для турок - вмешательство европейской дипломатии и особенно англичан, которые не позволяют туркам использовать полностью свои боевые средства и требуют, чтобы турки безропотно сносили неслыханнейшие провокации. Так, например, когда румыны пускают русских в свою страну, - турки должны рассматривать это как акт нейтралитета и не имеют права занять и укрепить предмостные укрепления своих крепостей на валашской территории - упаси бог! Это значило бы нарушить румынский нейтралитет! И турки были настолько добродушны, что поддались на эти уговоры англичан и австрийцев и тем самым ослабили больше чем наполовину обороноспособность своих дунайских крепостей!

Переход русских через Дунай у Мачина, который я предсказывал Марксу еще три недели тому назад, свидетельствует о их неспособности совершить этот переход там, где он мог бы принести им хоть какую-нибудь пользу, то есть выше Добруджи. Русские должны послать через Добруджу по крайней мере два-три армейских корпуса, если они хотят захватить позицию Чернавода - Кюстендже, но хотел бы я знать, как они прокормят всех этих людей и сколько из них дойдет до цели. Русских вынуждает к этой операции поражение черногорцев; русские не могут на него не реагировать, они должны что-либо предпринять. Кампания начинает, видимо, развертываться, и русским предстоит выбор: либо переправить через Дунай столько войска, сколько требуется с военной точки зрения, - но такого количества людей они прокормить не смогут; либо переправить меньшее количество войск - не больше, чем они смогут прокормить, - но тогда поход вскоре приостановится. Тем не менее, скоро и на Дунае на русских посыплется успех за успехом, - но все эти успехи не будут иметь ни малейшего значения.

С сердечным приветом Ваш Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ЛЕЙПЦИГ Лондон, 2 июля 1877 г.

Дорогой Либкнехт!

Ты избавил бы нас обоих от многих ненужных огорчений, если бы сразу попросту сообщил мне о том, что приложение будет выходить уже теперь и что мои статьи ты хочешь печатать в нем. Судя по прежним твоим письмам, я должен был предположить, что приложение не может начать выходить раньше октября и что к тому же вместо него обещано к этому сроку Обозрение; я должен был, следовательно, предположить, что ты, вопреки принятому решению, собираешься печатать продолжение статей в самом тексте «Vorwarts ». Отсюда все мои сомнения; при таких обстоятельствах они были более чем основательны.

Я послал Рамму три статьи и пишу ему сегодня на всякий случай еще раз, что статьи можно печатать в приложении. Четвертая статья готова, пятую пишу. К сожалению, у меня всякого рода помехи и задержки; послезавтра я должен на несколько дней отправиться в Манчестер, а затем к морю из-за болезни жены; но там я все-таки смогу работать по нескольку часов в день.

По поводу Уркарта: мы приняли меры к тому, чтобы материал был собран.

Процессы, вернее - осуждения, у вас, по-видимому, идут вовсю. Вам бы следовало предложить такую поправку к уголовному кодексу, чтобы можно было отсиживать или, вернее, отлеживать свой срок по ночам и быть днем на свободе.

Нам кажется, что «Vorwarts» отнесся слишком уж легко к событиям во Франции. Правда, прямого отношения к рабочим они не имеют, рабочие это знают и говорят: «За вами очередь, господа буржуа, ваш ход!». И все же для развития Франции чрезвычайно важно, что нынешняя передышка до следующего подъема рабочего движения проходит в условиях буржуазной республики, когда Гамбетта и К° себя компрометируют, а не, - как это было до сих пор, - под гнетом империи, при котором они снова стали бы популярны и в момент взрыва опять оказались бы во главе; что, наконец, прекращается потерявший для Франции всякий смысл спор о форме государства, и республика предстает как то, что она есть: как классическая форма господства буржуазии и в то же время классическая форма его наступающего разложения. Впрочем, победу реакции во Франции вы достаточно остро почувствовали бы и в Германии.

Па Дунае пока все обстоит благополучно. Восточная армия, подобная турецкой, не пригодная для больших стратегических операций, никак не могла воспрепятствовать русским совершить переправу. Но зато такая восточная армия никогда не погибнет из-за собственных глупостей. Теперь мы посмотрим, как русские прокормят в Болгарии свою армию. С каждым шагом вперед их трудности будут возрастать в геометрической прогрессии, а странное поведение их лучшей армии - кавказской, когда она оказалась в Армении под обстрелом, - не предвещает им ничего хорошего. Тем временем Черногорию сотрут в порошок. Это особенно радует меня из-за Г. Раша.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ФРАНЦУ ВИДЕ В ЦЮРИХ [Черновик] [Рамсгет, 25 июля 1877 г.]

Милостивый государь!

Я должен извиниться перед Вами за и т. д.

Что же касается моего сотрудничества в проектируемом Вами журнале, то в настоящий момент я не могу, к сожалению, обещать Вам ничего определенного. Как только я закончу критический разбор Дюринга для «Vorwarts», я должен буду сосредоточить все свои силы на крупной самостоятельной работе, которую я вот уже несколько лет как задумал, но выполнить которую мне мешало до сих пор, наряду с внешними обстоятельствами, и сотрудничество в социалистических органах. Когда за спиной 56 лет, следует, наконец, решиться экономить свое время, чтобы из подготовительных работ получилось в конце концов что-нибудь. Если произойдет какое-либо событие, по поводу которого я опять сочту необходимым выступить публично, то от обстоятельств будет зависеть, где я это сделаю - в «Vorwarts » или в каком-либо другом органе, и в этом последнем случае я, насколько могу сейчас предвидеть, из всех планируемых «научных журналов» охотно обратился бы в первую очередь именно к Вашему журналу. Если поэтому я пока не могу дать Вам никаких более определенных обещаний, то прошу Вас объяснить это только указанными причинами, а не безучастным отношением к журналу, который меня очень интересует, которому я желаю всяческих успехов и на который я уже подписался через своего книгопродавца.

С совершенным почтением и т. д.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - НАТАЛИИ ЛИБКНЕХТ В ЛЕЙПЦИГ Рамсгет, 31 июля 1877 г.

2, Adelaide Gardens Уважаемая г-жа Либкнехт!

Будьте любезны переслать Вашему мужу с надежной оказией прилагаемое письмо. Надеюсь, что в скором времени Вы будете избавлены от подобного рода забот - и, надо полагать, надолго. Женам наших друзей в Германии приходится в борьбе, которую активно ведут их мужья, принимать такое участие, которое нашим женам здесь, в безопасной Англии, показалось бы поразительным.

Нам здесь легко рассуждать и критиковать, тогда как в Германии за каждое неосторожное или необдуманное слово грозит тюрьма и разлука с семьей. К счастью, наши женщины в Германии не смущаются этим и доказывают на деле, что пресловутая женская сентиментальность есть лишь свойственный буржуазным женщинам классовый недуг.

Сердечный привет Вам и Вашим детям.

Искренне Ваш Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ЛЕЙПЦИГ Рамсгет, 31 июля 1877 г.

2, Adelaide Gardens Дорогой Либкнехт!

Оба твои письма - от 21-го и 28-го - получил. Хочу надеяться, что дюринговщина потерпела полное фиаско и что этому делу теперь конец. Как бы то ни было, партийные органы все же опозорили себя тем, что дали сбить себя с толку и приписали Дюрингу научное значение на том основании, что... его преследовали пруссаки! И так рассуждали все, кого я видел.

Вальтейх действительно употребил выражение о марксистах и дюрингианцах; оно появилось тотчас же после конгресса во всех газетах, в которых была опубликована его речь на открытом заседании (где он произнес эти слова). Я не думаю также, что он станет отпираться от своих слов. То, что он теперь сидит, не является для меня основанием изображать его лу
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
23:07 18.06.2015
его лучше, чем он есть.

Элизе Реклю - обыкновенный компилятор, и только. Так как он и его брат участвовали в создании тайного Альянса, то он, если захочет, может порассказать тебе больше истинной правды на эту тему, чем ты ему. В одном ли он лагере с этими людишками или нет - это совершенно безразлично; политически он - пу..аник и им..отент.

Я никогда не говорил, что ваши сторонники в массе не хотят подлинной науки. Я говорил о партии, а она является такой, какой она сама предстает перед общественностью в печати и на съездах. Теперь там господствуют полузнайки и задают тон бывшие рабочие, мнящие себя литераторами. Если эти люди и составляют, как ты утверждаешь, лишь ничтожное меньшинство, то вы, разумеется, все равно не должны сбрасывать их со счета, потому что у каждого из них есть свои приверженцы. Моральный и интеллектуальный упадок партии ведет свое начало с момента объединения; его можно было бы избежать, если бы тогда было проявлено немного больше выдержки и понимания. Здоровая партия с течением времени отбросит лишний балласт, но это - длительный и трудный процесс, и не следует без надобности прививать массам болезнь на том лишь основании, что они здоровы.

Для «Zukunft» просто счастье, что твое письмо пришло как раз вовремя, чтобы помешать мне ответить на приглашение сотрудничать, а я уже решил было отвечать. Приглашение со стороны совершенно анонимной редакции, которая не может представить никаких иных гарантий своей научности, кроме постановления съезда, - как будто съезд может придать журналу научный характер! Какова претензия: доверить наши рукописи совершенно неизвестным людям, - людям, которые могли бы оказаться наихудшими дюрингианцами!

Ты говоришь, что Виде - соредактор. А сам он еще 20-го числа этого месяца приглашал меня сотрудничать в журнале, который он намерен основать в Цюрихе!

Словом, мне надоела эта неразбериха, эти вечные необдуманные и опрометчивые затеи. Я не могу связывать себя никакими обещаниями, хотя бы уже потому, что мне необходимо теперь, наконец, приняться за свои собственные, более крупные работы. «Дюринга» я еще закончу, но после этого я буду писать статьи только тогда, когда сам сочту это настоятельно необходимым; и если бы нашелся журнал, не являющийся партийным органом, то я отдал бы ему предпочтение, чтобы не быть предметом каких-либо новых дебатов на съездах. Ведь для научных работ не существует демократического форума, а одного опыта с меня достаточно.

Тебе следовало бы отправиться в Гент и оттуда приехать в Лондон. Мы в Генте, конечно, не будем, иначе - зачем же было нам отстраняться в Гааге от практических дел? Через Антверпен ты можешь быстро и очень дешево проехать в Лондон, а комната для тебя готова у меня всегда.

Ко..чаю: накрывают на стол.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
11:38 19.06.2015
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ [Лондон], 1 августа 1877 г.

Дорогой Бракке!

В конце этой или в начале следующей недели я выезжаю из Лондона и отправляюсь на континент, так как состояние моего здоровья требует лечения. На это время мне запрещена всякая работа, и Вам придется поэтому подыскать кого-либо другого для просмотра перевода книги Лиссагаре, так как без просмотра перевод печатать нельзя. (Возможно, что К.Гирш укажет Вам кого-нибудь.)

Месячный перерыв без всяких сообщений с Вашей стороны, разумеется, отнюдь не обрадовал Лиссагаре, и я считаю его недовольство вполне обоснованным.

Преданный Вам К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ Лондон, 8 августа 1877 г.

Дорогой Бракке!

Ваше письмо получил. Я уезжаю сегодня. Через несколько дней (может быть, уже через два дня) Вас будет ждать в Эмсе письмо до востребования.

Энгельсом Вы сейчас располагать не можете - он на морских купаниях и скоро уедет оттуда, может быть на Джерси или на Мэн или еще куда-нибудь. Кроме того, то небольшое количество времени, которым он при этих условиях располагает для работы, уже полностью занято.

Что касается Б. Беккера, то я категорически протестую против того, чтобы его в какой бы то ни было мере привлекали к работе над книгой Лиссагаре. Он очень сильно ругал меня и Энгельса, - не говоря уже о Вас, - сначала в Париже, а затем в Лондоне (он уже два месяца здесь), причем весьма остерегался попадаться мне на глаза. Вся его ярость, - как мне уже сообщили из Парижа, - вызвана именно тем, что Вы издаете книгу Лиссагаре! Его ругань и интриги мне совершенно безразличны, но я ни в коем случае не могу позволить, чтобы этот субъект был в какой бы то ни было мере причастен к делам Лиссагаре.

Что касается Изольды, то она, по-видимому, более умеет выжимать деньги, чем переводить.

Ваш К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - МАЛЬТМАНУ БАРРИ В ЛОНДОН [Нёйенар], 15 августа 1877 г.

Дорогой Барри!

Мой адрес: д-р К. Маркс, Отель Флора, Нёйенар, Рейнская Пруссия. Нёйенар - название деревни; этот курорт с минеральными водами не претендует даже на звание базарного города. Он совершенно отрезан от внешнего мира: в пределах Арской долины нет железных дорог.

Я прочел в «Times» - в читальне курзала, - что Вы опубликовали извещение относительно выступления по восточным делам. Пожалуйста, информируйте меня об успехах, которых Вы добились в этом направлении.

Преданный Вам К. М.

Будьте любезны реализовать прилагаемый чек на 40 ф. ст. и прислать мне две банкноты по 20 фунтов (разумеется, в банкнотах Английского банка) заказным письмом, через Остенде, по вышеуказанному адресу. Повторяю название деревни: Нёйенар (Отель Флора - название дома, в котором я живу).
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В ЭМС [Нёйенар], 18 августа 1877 г.

Hotel Flora Дорогой Бракке!

Пришлите мне восьмой лист.

Не могли ли бы Вы приехать на полдня сюда? Это недалеко от Эмса.

Что касается Б. Беккера, то он попытался сначала дискредитировать Вас перед Гиршем и Каубом, изображая Вас в виде какого-то «спекулянта» (мне удалось, без ведома Беккера, отпарировать эту клевету). Не удивительно, что теперь он предпринимает обратный маневр.

Лучше всего - не показывать вида, что понимаешь его.

Гирш абсолютно надежный человек, способный на величайшую самоотверженность; его главная слабость - незнание людей, так что люди, умеющие прикинуться энтузиастами дела, легко околпачивают его, хотя и не надолго.

Надеюсь увидеть Вас здесь и познакомить Вас с моей женой и дочерью (младшая сейчас с нами).

Дружески преданный Вам К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В ЭМС Нёйенар, 24 августа 1877 г.

Hotel Flora Дорогой Бракке!

Очень сожалею, что при нынешних условиях наше свидание не может состояться, так как иначе Вам пришлось бы прервать лечение, чего делать не рекомендуется.

Я тотчас же начал читать корректуру, но работу пришлось прервать из-за приезда моего друга, профессора Шорлеммера из Манчестера, который, впрочем, пробудет здесь лишь несколько дней. Письмо к Вам, тоже начатое мной вчера, я смогу окончить только после прочтения корректуры, так как в нем будут кое-какие замечания.

Кстати. Я получил из Лондона письмо от моего друга Мальтмана Барри (он шотландец), живущего в Лондоне. Он - бывший член Генерального Совета в Лондоне, наш самый усердный и дельный партийный товарищ в Англии. Он сообщает мне, что едет на Гентский конгресс, и просит дать ему рекомендательное письмо к германским делегатам на тот случай, если те приедут. Будьте так добры прислать мне для него несколько строк соответствующего содержания.

С сердечным приветом Ваш Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - НАТАЛИИ ЛИБКНЕХТ В ЛЕЙПЦИГ Лондон, 4 сентября 1877 г.

122, Regent`s Park Road. N. W.

Уважаемая г-жа Либкнехт!

Спешу написать Вам несколько строк в ответ на Ваше дружеское письмо от 28-го прошлого месяца. Либкнехт говорил, что после Гентского конгресса он собирается в Лондон; вернувшись из Рамсгета, я узнал, что этот конгресс будет продолжаться с 9 сентября (ближайшего воскресенья) до 17 сентября (то есть до следующего воскресенья). Сам я с женой еду завтра, по совету врача, на две недели в Шотландию, и в это время писем я, как правило, получать не буду, но я предполагаю, во всяком случае, вернуться в четверг 20-го или, самое позднее, в пятницу 21-го, так что, если бы Либкнехт приехал сюда даже 18-го, он будет здесь лишь дня за два до меня. А к этому времени я свяжусь по телеграфу с домом, чтобы своевременно узнать о его приезде. Людям, которые во время нашего отсутствия присматривают за нашим домом, поручено устроить Либкнехта, когда он приедет, как можно удобнее; комната для него уже готова, и я уверен, что мои инструкции будут выполнены. Вернутся ли Марксы к тому времени сюда, я точно не знаю, но, судя по последним известиям от них, я в этом почти уверен, так как из Нёйенара они уже уехали, а о предполагавшемся ранее пребывании в Шварцвальде уже не было и речи. Может быть, Вы имеете от г-жи Маркс более точные сведения об этом, чем мы здесь; но, во всяком случае, Либкнехт может из Гента получить об этом самые последние новости, если напишет пару строк г-же Лафарг (второй дочери Маркса) в Лондон (225, Camden Road, N. W.). На случай, если бы к моменту приезда Либкнехта здесь не оказалось ни Маркса, ни меня, - он может снестись, кроме Лафаргов, еще и со старшей дочерью Маркса, г-жой Лонге (30, Leighton Grove, Leighton Road, Kentish Town, N. W.), и отыскать нашего старого друга Лесснера (12, Fitzroy St., Fitzroy Square). Лонге тоже находятся сейчас в Ярмуте на морских купаниях, но, во всяком случае, вернутся к середине сентября; точной даты я, однако, указать не могу.

Я тоже разделяю тот взгляд, что Либкнехт чересчур много сидит; очень хорошо не придавать этому большого значения, но это еще не значит, что следует приучать себя к сидячему образу жизни. Сомнительно, конечно, чтобы Вам удалось совлечь его с передовых постов (вернее сказать - из авангарда): кто отдал этому делу столько лет, находит в нем слишком много удовлетворения, а долгий опыт, пожалуй, скоро научит его избегать сетей уголовного законодательства. Разрешите, во всяком случае, горячо пожелать Вам, чтобы Либкнехт перестал проводить все свое свободное от работы время в тюрьме, а все время, свободное от тюрьмы, в рейхстаге или в поездках.

Моя жена шлет Вам в ответ на Ваши пожелания самый сердечный привет.

С дружеским приветом Ваш Ф. Энгельс

Так как я не знаю, с Вами ли Либкнехт, то должен просить Вас довести до его сведения содержание этого письма.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ФРИДРИХУ АДОЛЬФУ ЗОРГЕ В ХОБОКЕН Лондон, 27 сентября 1877 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Дорогой друг!

К сожалению, я нашел твое письмо только теперь, по возвращении с континента (куда меня послали врачи). Вследствие этого мой ответ придет, быть может, слишком поздно.

Впрочем, pater, peccavi ( отче, я согрешил (Библия, Евангелие от Луки, глава 15, стих 18)! Но проклятая бессонница, не покидавшая меня в течение этого года, отбила у меня всякую охоту писать, так как все те минуты, когда я себя чувствовал сносно, я должен был целиком отдавать работе.

Если Вейдемейер не сдал еще в печать «Капитал и труд», я хотел бы просмотреть эту брошюру, потому что в оригинале полно отвратительнейших опечаток. Ты и понятия не имеешь, как поступила со мной партия, то есть хемницкая группа (представленная Вальтейхом). Только по настоянию Либкнехта и потому, что из Хемница мне представили это дело как очень спешное, я принялся за работу еще до отъезда в Карлсбад3, несмотря на крайнее расстройство нервов. А работа эта была нелегкая ввиду множества нелепостей, которые наделал Мост, и ввиду небольшого размера брошюры, который был обусловлен (этот Мост теперь благополучно причалил к г-ну Дюрингу; это - тщеславный малый, и что бы он ни прочел, он все готов сейчас же использовать как материал для печати). Прекрасно! В течение нескольких месяцев я не получал никаких известий, запрашиваю, получаю «холодный» ответ Вальтейха, что книжка набирается в те небольшие промежутки времени, которые остаются свободными у партийной типографии от печатания хемницких филистерских объявлений! Такого наглого бесстыдства мне еще не приходилось встречать! Таким образом, печатание книжки продолжалось около года! Когда же, наконец, произведение это появилось на свет, оно кишело искажающими смысл опечатками!

Чтобы не терять времени, было бы, вероятно, лучше печатать сейчас книжку так, как ты предложил, - а для второго издания я свои поправки сделаю уже в напечатанном тексте (это гораздо легче).

В «Коммунистический манифест» я внесу поправки вместе с Энгельсом и потом пришлю тебе.

Ad vocem «Капитал» и Дуэ: во-первых, есть ли у Дуэ издатель? во-вторых, французское издание отняло у меня так много времени, что я лично уже никогда больше не буду принимать участие в каком бы то ни было переводе. Ты должен узнать, в достаточной ли мере Дуэ владеет английским языком, чтобы самостоятельно выполнить всю эту работу. Если да, то даю ему полное согласие и благословение. Но в этом случае, в-третьих, он должен при переводе пользоваться, наряду со вторым немецким изданием, также и французским изданием, в которое я внес кое-что новое и в котором многое изложил гораздо лучше. Еще на этой неделе я вышлю тебе две вещи: 1. Один экземпляр французского издания для Дуэ.

2. Перечень тех мест, где следует не сравнивать французское издание с немецким, а взять целиком за основу французский текст.

Г-н Уриеле Каваньяри в Неаполе подготовляет (по французскому изданию) итальянское издание «Капитала»; он намерен печатать его за свой счет и будет продавать книгу по себестоимости. Молодец!

То, что ты пишешь о немцах, меня нисколько не удивляет. Здесь совершенно то же самое.

Энгельс и я поэтому совсем отстранились от этого сброда. (Точно так же и Лесснер.) Исключение составляет только один мой приятель, немецкий рабочий, имени которого я в данный момент никак не могу припомнить (кажется Вейер**); он - член Лондонского совета тредюнионов и провел единственную разумную резолюцию (что рабочие должны избирать в качестве своих представителей в палату общин только рабочих) на позорном конгрессе тред-юнионов в Лестере, где буржуа играли роль покровителей и среди них г-н Т. Брасси, великий мошенник и миллионер, сын пресловутого железнодорожного магната Брасси, «взявшего на откуп» Европу и Азию.

Гентский конгресс хотя и оставляет желать много лучшего, все же был хорош, по крайней мере, тем, что Гильом и К° были совершенно покинуты их старыми союзниками. С трудом удалось удержать фламандских рабочих от того, чтобы они не избили великого Гильома.

Болтун Де Пап и Брисме осыпали Гильома и К° оскорблениями; то же самое проделал и г-н Джон Хейлз. Последний подчинялся указаниям... Барри, которого я побудил поехать на конгресс, отчасти как члена конгресса (не знаю, чей он делегат), а отчасти в качестве корреспондента газеты «Standard» (Лондон). Я, со своей стороны, с Юнгом и Хейлзом больше никакого дела лично иметь не желаю, но вторичная их измена - юрцам - для нас полезна.

Барри выполняет здесь все мои поручения; в частности, он руководил репортерами «Times» (эта газета уволила г-на Эккариуса). Именно через него я в течение ряда месяцев поддерживал инкогнито перекрестный огонь против русомана Гладстона; в лондонской фешенебельной прессе («Vanity Fair» и «Whitehall Review»), а также в провинциальной прессе Англии, Шотландии и Ирландии я разоблачал его плутни с русским агентом Новиковой, с русским посольством в Лондоне и т. д.; через него же я оказывал влияние и на английских депутатов Верхней и Нижней палаты, которые схватились бы за голову, если бы узнали, что Red- Terror-Doctor ( Доктор красного террора), как они меня называют, является их вдохновителем в вопросе о восточном кризисе.

Этот кризис - новый поворотный пункт в истории Европы. Россия, положение которой я изучил по русским оригинальным источникам, неофициальным и официальным (последние доступны лишь ограниченному числу лиц, мне же были доставлены моими друзьями в Петербурге), давно уже стоит на пороге переворота, и все необходимые для этого элементы уже созрели. Взрыв ускорен на многие годы благодаря ударам, нанесенным молодцами турками не только русской армии и русским финансам, но и лично командующей армией династии (царю, наследнику престола и шести другим Романовым). Переворот начнется secundum artem (по всем правилам искусства) с конституционных заигрываний, и буча выйдет отменная. И при благосклонности матери-природы мы еще доживем до этого торжества!

Глупости, которые проделывают русские студенты, являются только симптомом, не имея сами по себе никакого значения. Но все же это симптом. Все слои русского общества находятся в настоящее время в экономическом, моральном и интеллектуальном отношении в состоянии полного разложения.

Революция начнется на этот раз на Востоке, бывшем до сих пор нетронутой цитаделью и резервной армией контрреволюции.

Г-н Бисмарк был рад ударам турок, но не хотел, чтобы дело зашло так далеко. Слишком ослабленная Россия не смогла бы, как это было во время франко-прусской войны, держать под угрозой Австрию! А если там дело дойдет до революции, то что же станет с последним оплотом династии Гогенцоллернов?

В данный момент все зависит от того, будут ли поляки (в Царстве Польском) вести себя смирно. Только бы там не было никаких мятежей в данный момент! А то Бисмарк тотчас же вторгнется туда, и русский шовинизм снова окажется на стороне царя. Если же поляки будут спокойно выжидать, пока пожар разгорится в Петербурге и Москве, и если Бисмарк выступит тогда в качестве спасителя, то Пруссия обретет... свою Мексику!

Я неоднократно втолковывал это тем полякам, которые пользуются влиянием на своих соотечественников и с которыми я поддерживаю связи.

По сравнению с восточным кризисом французский кризис является совершенно второстепенным событием. Однако можно надеяться, что победит буржуазная республика или же старая история начнется сначала, но никакая нация не может слишком часто повторять одни и те же глупости.

Сердечный привет от меня и жены.

Твой Карл Маркс Postscriptum.

Нотариус Вессель из Женевы сообщил мне историю с завещанием Лингенау.

Нам (душеприказчикам) придется назначить в Америке доверенного, для чего ты самый подходящий человек. Но прежде всего необходимо знать, как обстоит дело в Америке, и может ли быть выполнено завещание, минуя бесконечные процедуры. Буду тебе благодарен, если ты разузнаешь обо всем этом и сообщишь мне.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В ЭНГЕЛЬСКИРХЕН Лондон, 5 октября 1877 г.

Дорогой Герман!

В конце этого месяца (31 октября) мне придется уплатить около 380 ф. ст., и потому я был бы рад, если бы ты мог перевести мне поскорее соответствующую сумму. При этом замечу, что мне было бы желательно устроить это так, чтобы перевод прибыл сюда ранее 31-го числа (включая три грационных дня, - то есть номинальный срок прибытия должен быть самое позднее 27-го числа этого месяца). В противном случае при здешних банковских обычаях я не смогу получить этой суммы 31-го числа, производить же учет для человека, который в деле не состоит, всегда затруднительно, а иногда и совсем невозможно, без того, чтобы не побеспокоить ряда других лиц; кроме того, я думаю, что Б[арменский] банковский союз может одинаково установить срок выплаты как в десять дней, так и в три дня.

Этим летом я основательно бездельничал: семь недель провел у моря, затем две недели в Шотландии. Надо сказать, что это на меня прекрасно подействовало.

Ты теперь, вероятно, согласишься, что я правильно оценил силу турецкой обороны и слабость русского наступления. В будущем году турки будут вдвое сильнее, потому что зимой они могут подучить своих солдат. Если русские в течение зимы не перебросят своих армий за Дунай - что едва ли вероятно, - то они могут пережить еще кое-что похуже. Ведь дунайский ледоход не питает абсолютно никакого уважения к понтонным мостам, хотя бы они и принадлежали русскому императору. Впрочем, что бы там ни было, а до конца 1878 г. Россия получит конституцию, а вместе с этим и второе издание французской революции 1789- 1794 годов.

Очень сильно помешал туркам еще больше насолить русским зять султана, Махмуд- Дамад-паша, друг Игнатьева, уже давным-давно подкупленный этим последним. Как только ты услышишь, что его свергли, то можешь быть уверен, что впредь война будет вестись с гораздо большей энергией. Под его влиянием был отозван и Мехмед-Али.

Сердечный привет Эмме, детям и всем братьям и сестрам.

Твой Фридрих
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 12 октября 1877 г.

Дорогой Кугельман!

Очень спешу (у меня в гостях один химик из Мангейма и приват-доцент из Мюнхена).

Сообщаю, в соответствии с твоей просьбой, о получении твоего письма и о своей готовности дать г-ну Эккеру необходимые сведения, насколько позволят время и силы и как только я узнаю подробнее, чего он от меня хочет. Едва ли я могу оказать ему большую помощь, ибо хорошая рабочая квартира, которая, с одной стороны, удовлетворяет всем санитарным и т. д. требованиям, а с другой стороны, не слишком дорога для рабочего, - это, как тебе известно, так же невероятно, как четырехугольник о трех углах.

У нас здесь все благополучно, Маркс был в Нёйенаре, печень его сейчас снова нормальна, с нервами лучше, со сном, следовательно, тоже, и если бы его не так донимали простуды, не на что было бы и жаловаться. Сам я чувствую себя прекрасно, летом основательно бездельничал, затем принимал много гостей, но думаю на будущей неделе снова приняться за работу.

Сердечный привет.

Твой Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В ЭНГЕЛЬСКИРХЕН Лондон, 13 октября 1877 г.

Дорогой Герман!

Меня вполне устроит, если я получу здесь деньги указанным образом, переводом, но они должны прийти 30-го. Они ведь должны пройти через мой банк, а там их запишут на мой счет только после того, как соответствующий чек после полудня действительно поступит в расчетную палату; но к этому времени банк закрывается, и я смогу располагать деньгами только на следующий день. Будь добр, сообщи мне также, через какого банкира в Бармене пересылаются мне деньги, чтобы я мог удостоверить свою личность; если более уже не являешься представителем какой-нибудь фирмы, то в подобных случаях часто наталкиваешься на затруднения.

Развал русской армии - ее учреждений, командования, штаба, подвоза боеприпасов, снабжения питанием и одеждой, лагерной организации и т. д. - с каждым днем становится все больше и больше. Это - колоссальный крах, жертвами которого являются сотни тысяч людей. За последние две недели сентября и за первую неделю октября русские, как передают, потеряли 15000 человек (то есть умерших от ран и болезней), а с начала войны одними только убитыми 47000 человек. Если они еще три недели пробудут под Плевной и на Ломе, может случиться, что развалится вся армия.

Сердечный привет.

Твой Фридрих Хотя стало слегка подмораживать, герань все еще продолжает немного цвести на открытом воздухе. Зато в Шотландии погиб почти весь урожай - 20 сентября в окрестностях Эдинбурга я видел еще совершенно зеленые колосья.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ФРИДРИХУ АДОЛЬФУ ЗОРГЕ В ХОБОКЕН [Лондон], 19 октября 1877 г.

Дорогой Зорге!

Посылаю вместе с этим письмом рукопись для Дуэ на случай, если он будет переводить «Капитал». В рукописи, помимо некоторых изменений в немецком тексте, указано, в каких местах этот последний следует заменить текстом французского издания. В экземпляре французского издания, предназначенном для Дуэ и тоже высланном сегодня по твоему адресу, упомянутые в рукописи места отмечены. Оказалось, что работа эта отняла у меня гораздо больше времени, чем я предполагал, а тут еще присоединилась скверная инфлюэнца, от которой я еще не совсем избавился.

Если издание осуществится, Дуэ должен в предисловии указать, что наряду со вторым немецким изданием он пользовался также вышедшим позже и переработанным мной французским изданием, но ни в коем случае не должен указывать, что американское издание авторизовано. Если он это сделает, то английские книгопродавцы немедленно перепечатают книгу в Англии и будут иметь на это законное право. Хотя я охотно предоставляю право перевода во всех странах Европы, в которых существует литературная конвенция с Англией, я этого ни за что не сделаю в самой Англии, этой стране мамоны. Лондонские книгопродавцы делали уже несколько попыток выпустить английское издание без моего разрешения и, следовательно, не уплатив мне, но все эти попытки мне удавалось пресечь. Я твердо решил, что эти господа не должны обогатиться за мой счет ни на грош.

Энгельс в настоящее время очень занят: во-первых, работа для «Vorwarts»; во-вторых, наплыв филистеров с визитами из Германии; в-третьих, собственная «инфлюэнца» и, вчетвертых, болезнь его жены. Поэтому нам до сих пор не удалось приняться совместно за «Манифест».

В Германии в нашей партии не столько среди масс, сколько среди вождей (выходцев из высших классов и «рабочих») пахнет гнилью. Компромисс с лассальянцами привел к компромиссу и с другими половинчатыми элементами, в Берлине (через Моста) с Дюрингом и его «почитателями», и, кроме того, с целой бандой незрелых студентов и преумнейших докторов, поставивших себе задачей дать социализму «более высокое, идеальное» направление, то есть заменить его материалистическую базу (требующую, раньше чем ею оперировать, серьезного объективного изучения) - современной мифологией с ее богинями справедливости, свободы, равенства и братства. Одним из представителей этого направления является «вкупившийся» в партию издатель журнала «Zukunft» г-н д-р Хёхберг - допускаю, с «самыми благими» намерениями, но я на всякие «намерения» пл..ю. Редко появлялось на свет божий что-либо более жалкое и с более «скромной претензией», чем программа его «Zukunft».

Что касается самих рабочих, то они, когда бросают работу и становятся профессиональными литераторами, подобно г-ну Мосту и компании, всегда творят немало бед в «теории» и постоянно готовы примкнуть к путаным головам из так называемой «ученой» касты. В течение десятилетий мы с большим трудом старались очистить головы немецких рабочих от утопического социализма, от фантастического представления о будущем общественном строе, что и давало им теоретический (а потому и практический) перевес над французами и англичанами. Но вот утопический социализм снова распространяется и притом в форме, гораздо более жалкой по сравнению не только с великими французскими и английскими утопистами, но и с... Вейтлингом. Само собой разумеется, что утопизм, который до появления материалистически-критического социализма носил в себе этот последний in nuce, теперь, выступая на сцену post festum, может быть только нелепым, - нелепым, пошлым и в самой основе своей реакционным.

«Vorwarts» за последнее время руководствуется, по-видимому, принципом принимать рукопись («copie», как говорят французы), откуда бы она ни исходила. Так, например, в некоторых из последних номеров какой-то малый, не знающий азбуки политической экономии, пишет странные разоблачения о «законах» кризисов. Он разоблачает только свой собственный внутренний «крах». И вдобавок еще этот нахальный олух из Берлина, которому разрешают в бесконечно длинных статьях печатать за счет «суверенного народа» свои несуразные размышления об Англии и самую плоскую панславистскую чепуху!

Satis superque! ( Хватит, даже слишком!)

Твой Карл Маркс Кстати. Несколько (немного) лет тому назад было издано нечто вроде Синей книги (не знаю, официальной ли) о положении углекопов в Пенсильвании, которые, как известно, находятся в настоящей феодальной зависимости от своих капиталистов (мне кажется, книга вышла после кровавого конфликта). Мне чрезвычайно важно получить это издание, и, если ты можешь достать мне эту книгу, я вышлю тебе ее стоимость; если же нет, то не можешь ли ты, по крайней мере, узнать ее заглавие, я обращусь тогда к Гарни (в Бостон).
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ [Лондон], 23 октября 1877 г.

Дорогой Бракке!

Вы сообщаете дурную весть, которую, однако, легко было предвидеть. Я уже не раз указывал Вам, что от прелестной Изольды следует отделаться. Как ни исправляй ее перевод, он все же остается недоделанным. К тому же еще и потеря времени, непроизводительные расходы и т. д. С юридической точки зрения ничто не может помешать от нее отделаться, потому что эта особа не выполняет и не в состоянии выполнить то, что она обязалась сделать по договору. Блос предлагал свои услуги уже раньше (но, к сожалению, после Изольды).

Журнал «Zukunft» совершенно неудовлетворителен. Его главное стремление - заменить материалистическое познание идеологическими фразами о «справедливости» и т. д. Программа журнала жалкая. Обещает, между прочим, фантазировать и на тему об устройстве общества будущего. Этот первый результат того, что один буржуа вкупился в партию, оказался неудачным, что и следовало предвидеть заранее.

«Vorwarts» тоже печатает в большом количестве незрелые упражнения честолюбивых и невежественных юнцов. Мне кажется, что деньги пролетариата предназначены не для того, чтобы создавать складочное место для подобных ученических упражнений.

Надеюсь, что Ваше здоровье улучшается. Я сам уже несколько недель болею инфлюэнцей, это очень мешает работе.

Ваш К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - СИБИЛЛЕ ГЕСС В ПАРИЖ Лондон, 25 октября 1877 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Уважаемая г-жа Гесс!

Большое спасибо от меня, а также от Энгельса, за присланные два экземпляра «Динамического учения о веществе».

Мы оба считаем, что работа нашего покойного друга ( и М. Гесса) имеет весьма значительную научную ценность и делает честь нашей партии. Поэтому, совершенно независимо от нашего личного отношения к многолетнему союзнику, мы будем считать своим долгом разъяснить значение его труда и, по возможности, содействовать его распространению.

Существуют ли рукописи также обеих обещанных в предисловии Гесса частей?

Не обижайтесь, что я прилагаю стоимость обоих экземпляров: речь идет ведь не о Ваших личных расходах, а об издержках предприятия.

Преданный Вам Карл Маркс

Относительно книги я напишу в Петербург и Нью-Йорк.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ЗИГМУНДУ ШОТТУ ВО ФРАНКФУРТ-НА-МАЙНЕ Лондон, 3 ноября 1877 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Милостивый государь!

Сердечно благодарю Вас за присланное.

Ваше предложение прислать мне еще кое-какие материалы из Франции, Италии, Швейцарии и т. д. с благодарностью принимаю, хотя мне и неловко Вас слишком затруднять, Впрочем, я могу спокойно подождать, ни в коей мере не задерживая своей работы, так как я попеременно пишу различные части своего труда. В действительности, для себя, я начал «Капитал» как раз в обратном порядке по сравнению с тем, как он предстанет перед публикой (начав работу с третьей, исторической, части), только с той оговоркой, что первый том, к которому я приступил в последнюю очередь, сразу был подготовлен к печати, в то время как оба другие тома остались в необработанной форме, свойственной каждому исследованию в его первоначальном виде.

Прилагаю фотографию, так как посылаемый Вам одновременно с этим письмом экземпляр французского издания лишь воспроизводит лондонскую фотографию, еще более, и отнюдь не приятно, идеализированную парижским художником.

Глубоко преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БЛОСУ В ГАМБУРГ Лондон, 10 ноября 1877 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Дорогой Блос!

Я был очень рад, что ты (это «ты» само собой сорвалось у меня с пера; итак, впредь обходись без «Вы») подал, наконец, признаки жизни. Что касается отвратительной Изольды, то я уже давно настаивал на том, чтобы с ней расстаться, и шумел по этому поводу, но тщетно.

Где «la Place» пишется с большой буквы, там это слово всегда означает Place Vendome, потому что там находилась резиденция начальника национальной гвардии, который был тогда для Парижа тем же, что мы называем «начальник гарнизона».

Что касается выражения «suppression de l`Etat» (упразднение государства), - которое Лиссагаре сам изменит во втором французском издании, - то смысл его совершенно тот же, что и развитый мной в моей брошюре «Гражданская война во Франции». Кратко ты можешь перевести: «отмена (или уничтожение) классового государства».

Я «не сержусь» (как говорит Гейне) и Энгельс точно так же. Мы оба не дадим и ломаного гроша за популярность. Вот, например, доказательство: из отвращения ко всякому культу личности я во время существования Интернационала никогда не допускал до огласки многочисленные обращения, в которых признавались мои заслуги и которыми мне надоедали из разных стран, - я даже никогда не отвечал на них, разве только изредка за них отчитывал. Первое вступление Энгельса и мое в тайное общество коммунистов произошло под тем непременным условием, что из устава будет выброшено все, что содействует суеверному преклонению перед авторитетами (Лассаль впоследствии поступал как раз наоборот).

Но события, вроде тех, которые произошли на последнем партийном съезде, - они будут надлежащим образом использованы врагами партии за границей, - все же заставили нас осторожнее относиться к «партийным товарищам в Германии».

Состояние моего здоровья заставляет меня посвящать все то ограниченное врачами время, которым я располагаю для работы, окончанию моего труда; а Энгельс, занятый сейчас разными более или менее крупными сочинениями, все еще пишет статьи для «Vorwarts ».

Мне будет забавно узнать подробнее о моих «комбинациях с патером Бексом».

Энгельс напишет тебе на днях.

Сердечный привет от жены и дочери Элеоноры.

Totus tuus (всецело твой)

Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ЭРНСТУ ДРОНКЕ В ЛИВЕРПУЛЬ [Запись содержания] [Лондон], 20 ноября [1877 г.]

Если до завтрашнего утра я не получу расписки, то ты вынудишь меня отправиться в Центральное управление и предать гласности все это дело.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - СИБИЛЛЕ ГЕСС В ПАРИЖ Лондон, 29 ноября 1877 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Дорогая г-жа Гесс!

Меня и Энгельса довольно долго не было в Лондоне, вернувшись же, я должен был, прежде чем написать Вам, сначала прочесть книгу нашего покойного друга.

Я и Энгельс очень Вам благодарны за пересылку книги. Насколько это в наших силах, мы постараемся ее распространить. Она содержит гениальные взгляды, но, к сожалению. вероятно потому, что Гесс не смог подвергнуть книгу окончательной обработке, - в ней не мало таких положений, которые доставят материал для серьезной критики со стороны естествоиспытателей-специалистов .

Желаю Вам наилучшего успеха.

Преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - РЕДАКЦИИ НЕИЗВЕСТНОЙ ГАЗЕТЫ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 19 декабря 1877 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Уважаемая редакция!

Прилагаю письмо, полученное мной из Бреславля для передачи Вам. Отправитель, Хоровиц, мне неизвестен; он пишет мне, однако, что является членом Берлинской секции социал-демократической партии.

С искренним приветом Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
15:20 19.06.2015
ЭНГЕЛЬС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Лондон, 11 января 1878 г.

Старый дружище!

Прежде всего - с Новым годом! Желаю, чтобы этот год принес тебе меньше горя и забот, чем прошедший.

Посылка пришла, наконец, несколько дней тому назад. Большое спасибо! «Bulletin jurassien » я еще полностью не просмотрел. Интересно следить за развалом этой банды, окончательно оттесненной на задний план нашими победами на выборах 10 января 1877 года.

Пусть они теперь интригуют и рычат сколько угодно - им все равно крышка.

Ты получишь по почте перевод на 50 франков; прими их в качестве нашего взноса на «Precurseur». По новым правилам я должен сохранить полученную здесь квитанцию у себя; перевод тебе пришлют, как здесь сказали, из Базеля.

Мы живем неплохо. Маркс чувствует себя гораздо лучше, чем в прошлые годы; жена его не совсем здорова, но врач обещает успешное лечение; самому мне жаловаться не на что.

У вас в Швейцарии, по-видимому, дела идут совсем хорошо. Образование рабочей партии - большой успех, а если программа ее и кажется господам бакунистам недостаточно радикальной, так на это наплевать. У партии, которая обладает достаточными политическими средствами, чтобы прямо вступить в борьбу, и которая может рассчитывать быстро приобрести значительный вес, как это имеет место в Швейцарии, есть дела поважнее, чем навязывание каждому отдельному участнику своих конечных целей в качестве догмы. Конечно, программа могла бы быть гораздо лучше, но образцом для нее послужила напичканная пустословием программа, которая была принята при объединении в Германии.

В Германии также были совершены большие ошибки. В особенности выступление по поводу французского кризиса, выдержанное совершенно в бакунистском духе. И опять-таки в этом случае обнаружилось, насколько Франция в практическом отношении опередила нас.

Как ни жалки пока результаты, все же там впервые удалось добиться чего-нибудь без насильственного переворота, а применение силы, так скоро после кровавой бани 1871 г., могло привести там лишь к новому подавлению и новому бонапартизму. Теперь же вполне можно рассчитывать на то, что в недалеком будущем рабочие завоюют себе свободу печати, право союзов и собраний и прочие средства для организации и для борьбы, а это пока все, что им нужно. У них есть возможность разобраться в теоретических вопросах, что очень важно, и когда, наконец, придет пора, они вступят в революцию в виде крепко организованной партии и с определенной программой. К тому же находящийся теперь в полном разгаре процесс дебонапартизации и республиканизации крестьян является также огромным достижением. И, наконец, развязка последовала потому, что рядовой солдат отказался идти в бой362, - процесс развала милитаризма начался изнутри и вскоре может перекинуться в Германию, в особенности если последствия теперешней политики заставят вести армию воевать в пользу русских.

Затем крупной ошибкой в Германии является то, что студентам и прочим невежественным «ученым» позволяют в качестве научных представителей партии нести перед всем светом в огромном количестве невероятную чушь. Впрочем, это детская болезнь, которую необходимо перенести, и именно для того, чтобы сократить ее, я так подробно разобрал это на примере Дюринга.

В остальном и там все идет прекрасно, и если они теперь как следует развернут антирусскую агитацию, то это может оказать очень хорошее действие.

Кстати, Бюфнуар, с которым так носится «Vorwarts», весьма двусмысленная личность.

Сначала он был клерикалом, затем еще недавно в вдохновенных стихах воспевал Гамбетту; он не играет никакой роли среди парижских рабочих. Либкнехт тут снова попал впросак.

Русские, вероятно, поставят такие условия мира, что война будет продолжаться. Их армия не имеет мостов через Дунай и, следовательно, отрезана. Она может беспомощно погибнуть от голода, если погода не станет лучше. А безуспешная война или новые неудачи безусловно вызовут революцию в Петербурге. Она начнется с двора и с конституции, но это будет 1789 год, за которым последует 1793 год. Пусть только в Петербурге соберется национальное собрание - и лицо всей Европы изменится.

Твой старый Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ЛЕЙПЦИГ [Лондон], 4 февраля 1878 г.

... Мы самым решительным образом становимся на сторону турок по двум причинам: 1) Потому, что мы изучали турецкого крестьянина - следовательно, турецкую народную массу - и видим в его лице безусловно одного из самых дельных и самых нравственных представителей крестьянства в Европе.

2) Потому, что поражение русских очень ускорило бы социальный переворот в России, элементы которого налицо в огромном количестве, а тем самым ускорило бы резкий перелом во всей Европе.

Дела пошли по-другому. Почему? Вследствие предательства Англии и Австрии.

Англия - я имею в виду английское правительство - спасла, например, сербов, когда они были разбиты; путем обмана она побудила турок приостановить военные действия, уверив их, будто русские предложили (через посредство Англии) перемирие, первое условие которого - прекращение военных действий. Только благодаря этому стали возможны последние внезапные успехи русских. Иначе их армия в значительной части погибла бы от голода и холода; только открытие путей в Румелию, где можно было получить (то есть взять) припасы и где к тому же мягче климат, позволило русским вырваться из болгарской мышеловки, переполненной русскими солдатами, и всей массой хлынуть на юг. Дизраэли по рукам и ногам связывали (и теперь еще связывают) в его собственном министерстве русский агент маркиз Солсбери, близкий друг Игнатьева, Великий Кофта of common place ( Игра слов: «common place» - «общее место», «пошлость»; House of Commons - английская палата общин) граф Дерби и вышедший теперь в отставку граф Карнарвон.

Австрия помешала туркам собрать плоды их побед в Черногории и т. д.

Наконец - и это одна из главных причин их окончательного поражения, - турки не сделали вовремя революцию в Константинополе; таким образом, воплощение старого серального режима, Махмуд-Дамад, зять султана, остался подлинным руководителем войны, а это абсолютно то же самое, как если бы русский кабинет прямо руководил войной против самого себя. То, что этот субъект систематически парализовал и компрометировал турецкую армию, может быть доказано до мельчайших подробностей. Впрочем, это в Константинополе общеизвестно, и это усугубляет историческую вину турок. Народ, который в такие моменты наивысшего кризиса не способен действовать революционным образом, - такой народ погиб.

Русское правительство знало, чего стоил для него Дамад; оно употребило больше стратегического и тактического искусства, чтобы держать Мидхата-пашу подальше от Константинополя и сохранять Дамада у кормила правления, чем для того, чтобы взять Плевну.

Конечно, за кулисами русских успехов стоит... Бисмарк. Он создал союз трех императоров, удерживавший Австрию от выступления. Даже после падения Плевны Австрии стоило выставить только 100000 человек - и русским пришлось бы, не солоно хлебавши, отступить или довольствоваться самыми скромными результатами. Отречение Австрии сразу же дало перевес русской партии в Англии, так как Франция (вследствие ускоренной г-ном Гладстоном, тогдашним премьер-министром, пост-седанской катастрофы - катастрофы после Седана) как континентальная военная держава для Англии более не существовала.

Результат этого - попросту распад Австрии, неизбежный в том случае, если русские условия мира будут приняты и Турция тем самым, по крайней мере в Европе, будет впредь существовать только формально. Турция была плотиной Австрии против России и ее славянской свиты. Следовательно, в подходящий момент прежде всего будет, разумеется, выклянчена «Богемия».

Но у Пруссии как Пруссии - то есть в ее специфической противоположности к Германии - есть еще и другие интересы: Пруссия, как таковая, это - ее династия; она создалась и существует в том виде, как она есть, - на русской «подкладке». Поражение России, революция в России были бы похоронным звоном для Пруссии.

В противном случае сам г-н фон Бисмарк после большой победы над Францией, когда Пруссия стала первой военной державой Европы, не счел бы, пожалуй, нужным снова поставить ее по отношению к России в то положение, какое она занимала в 1815 г., когда она была пятой спицей в колеснице европейских государств.

И наконец, для таких великих людей, как Бисмарк, Мольтке и т. д., далеко не безразличны те преимущества, которые сулит им лично начавшийся теперь ряд европейских войн...

Совершенно очевидно, что Пруссия должна будет при случае потребовать «компенсацию» за русские успехи, ставшие возможными только благодаря ей. Это явствует уже из поведения русских в отношении румынского правительства, которое спасло тех же русских под Плевной до прибытия из Московии войсковых пополнений. В благодарность за это Карл фон Гогенцоллерн должен теперь возвратить русским часть Бессарабии, уступленную ими после Крымской войны. Что в Берлине просто так на это не согласятся, в Петербурге, конечно, знают и охотно готовы заплатить щедрое возмещение.

Но у всей этой истории есть и другие стороны. Турция и Австрия были последним оплотом старого европейского государственного порядка, который был вновь заштопан в 1815 году, и с их гибелью порядок этот рушится окончательно. Этот крах, который осуществится в ряде войн (сперва «локализованных», а под конец «всеобщих»), ускоряет социальный кризис и вместе с ним гибель всех этих бряцающих оружием дутых держав.

Одно хорошее дело сделали русские: они взорвали «великую либеральную партию» Англии и надолго лишили ее возможности быть правительственной партией; что же касается партии тори, то она сама потрудилась в официальной форме умертвить себя руками предателей Дерби и Солсбери (последний является подлинным орудием России в министерстве).

Благодаря периоду коррупции, наступившему с 1848 г., английский рабочий класс был постепенно охвачен все более и более глубокой деморализацией и дошел, наконец, до того, что стал простым придатком «великой либеральной партии», то есть партии своих собственных поработителей, капиталистов. Руководство английским рабочим классом целиком перешло в руки продажных лидеров тред-юнионов и агитаторов по профессии. Эти молодчики, вслед за Гладстонами, Брайтами, Мунделла, Морли, фабрикантской сволочью и т. д., кричали и вопили in majorem gloriam ( ради вящей славы) царя - освободителя народов, не ударяя в то же время палец о палец в защиту своих братьев по классу, осужденных шахтовладельцами Южного Уэльса на голодную смерть367. Жалкие люди! Чтобы все это достойно увенчать, во время последних голосований в палате общин (7 и 8 февраля, когда большинство столпов «великой либеральной партии» - Форстер, Лоу, Харкорт, Гошен, Хартингтон и даже (7 февраля) сам великий Джон Брайт - бросило свою армию на произвол судьбы и удрало в момент голосования, чтобы не слишком скомпрометировать себя вотумом) единственные рабочие представители в палате общин, и притом, horribile dictu (страшно сказать), прямые представители шахтеров и сами потомственные шахтеры, Берт и ничтожный Макдональд, голосовали заодно с охвостьем «великой либеральной партии», которое восторгается царем!

Но быстро обнаружившиеся планы русских сразу рассеяли чары и положили конец «механической агитации» (пятифунтовые банкноты - вот главная пружина механизма); в этот момент было бы «опасно для жизни» Моттерсхедов, Хауэллов, Джонов Хейлзов, Шиптонов, Осборнов и всей этой сволочи пикнуть на каком-нибудь открытом рабочем собрании; даже их «закрытые собрания по входным билетам» насильно срываются и разгоняются народной массой.

Но тяжеловесный «англосакс» просыпается слишком поздно, по крайней мере если иметь в виду ближайшие события...

Русская дипломатия очень далека от того, чтобы разделять нелепую «христианскую» антипатию к «полумесяцу». Она считает, что Турция, сведенная в Европе к Константинополю и небольшой части Румелии, но с компактным хинтерландом в Малой Азии, Аравии и т. д., - должна быть прикована к России цепями наступательного и оборонительного союза.

Во время последнего похода 120000 поляков сослужили хорошую службу русской армии; остается теперь присовокупить к полякам турок - и два самых храбрых племени Европы, жаждущих отомстить Европе за свой позор, станут под русское знамя, - недурная идея!

В 1829 г. Пруссия действовала точно так же, как теперь, - но тогда она была еще всегонавсего самым крупным из европейских мелких государств и заведомо протеже России.

Отчаянное положение, в котором оказалась русская армия после перехода Балкан Дибичем (в июле 1829 г.), хорошо изображено у Мольтке. Спасти ее можно было только с помощью дипломатии.

Вторая кампания чуть было не окончилась так же плохо, как и первая, и тогда - finis Russiae, тогда России был бы конец. Поэтому царь Николай 10 июня 1829 г. прибыл в Берлин под предлогом присутствия на бракосочетании принца Вильгельма Прусского (нынешнего германского императора). Он попросил Фридриха-Вильгельма III («в венке победном») воздействовать на Порту, чтобы она прислала к нему уполномоченных для начала мирных переговоров. В то время Дибич еще не перешел через Балканы, большую часть его армии задержали перед Силистрией и под Шумлой. Фридрих-Вильгельм III, по соглашению с Николаем, официально отправил барона Мюфлинга чрезвычайным посланником в Константинополь; но он должен был действовать там как агент в интересах России. Мюфлинг был настоящим русским, как он сам рассказывает в книге «Из моей жизни»; в 1827 г. он составил план русского похода, он же настаивал на том, чтобы Дибич coute que coute (во что бы то ни стало) перешел через Балканы, в то время как он сам интриговал в Константинополе в качестве мирного посредника; он сам говорит, что султан, напуганный этим переходом, апеллировал бы «к нему как к другу».

Под предлогом обеспечения европейского мира ему удалось склонить на свою сторону Францию и Англию, - последнюю тем, что он воздействовал через английского посла, русофила Роберта Гордона, на его брата, графа Абердина, а через Абердина на Веллингтона, который впоследствии в этом горько раскаивался.

Перейдя через Балканы, Дибич имел удовольствие 25 июля (1829 г.) получить от Решидпаши письменное приглашение начать мирные переговоры. В тот же день Мюфлинг впервые беседовал с рейс-эфенди (турецким министром иностранных дел), которого он запугал своей энергичной речью (а la принц Рейс); он ссылался при этом на Гордона и т. д. Под давлением прусского посланника (при поддержке английского посла Гордона и французского Гильемино, - оба были обработаны Мюфлингом) султан принял следующие пять условий мира: 1) целостность Оттоманской империи; 2) сохранение прежних договоров между Портой и Россией; 3) присоединение Порты к лондонскому договору (заключенному 6 июля 1827 г.) между Францией, Англией и Россией касательно урегулирования греческих дел; 4) твердые гарантии свободы судоходства на Черном море; 5) дальнейшие переговоры между турецкими и русскими поверенными в делах о требованиях компенсации и всех других претензиях обеих сторон.

28 августа два турецких уполномоченных, Садык-эфенди и Абдул-Кадир-бей, в сопровождении Кюстера (атташе прусского посольства в Константинополе) прибыли в Адрианополь, где уже около недели находился русский генеральный штаб. 1 сентября Дибич открыл переговоры, не дожидаясь русских уполномоченных (Алексея Орлова и Палена), доехавших лишь до Бургаса.

Но во время переговоров Дибич все время продвигал свои войска к Константинополю. Наглый и высокомерный (несмотря на свое скверное положение или, вернее, из-за него), он потребовал, чтобы турецкие уполномоченные дали в восьмидневный срок свое согласие на следующие пункты: Крепости Браилы, Журжева и Калафата должны быть срыты, а сами эти пункты присоединены к Валахии. Турция уступает России Анапу и Поти на Черном море и Ахалцыхский пашалык; 700000 «бурс» (около 120 миллионов франков) военной контрибуции, уплата которой обеспечивается тем, что Силистрия и Дунайские княжества остаются в качестве залога в руках русских. Компенсация в размере около 15 миллионов франков русским купцам за их убытки, которая должна быть выплачена в три срока, причем после каждого из этих платежей русская армия будет отходить - сначала к подножию Балкан, затем к северу от этой горной цепи и, наконец, за Дунай.

Порта заявила протест против этих условий, находившихся в явном противоречии с заверениями царя об умеренности его требований. Новый прусский посланник Ройер (Мюфлинг, этот «друг Порты» и ангел мира, испарился 5 сентября, закончив свое дело палача), вместе с генералом Гильемино, которого надул Мюфлинг, и сэром Робертом Гордоном, поддержал протест Порты, ибо такая наглость противоречила уговору и заходила слишком далеко даже для того, кто был «в венке победном». Дибич знал, что в военном отношении он сидит в луже, и пошел на мнимые уступки: статью о размерах военной, контрибуции он согласился вычеркнуть из официального мирного договора; первый взнос по уплате возмещения русским купцам был сокращен, ибо, как заявили турецкие представители, «самый невежественный человек знает, что Порта не могла бы заплатить». Мир был, наконец, заключен 5 сентября.

Велика была сенсация в Европе, велико было возмущение в Англии; Веллингтон метал громы и молнии; даже Абердин отметил в депеше опасность, таившуюся в каждом отдельном условии мирного договора, и пытался создать всеобщий союз, которым все великие державы (включая Россию) гарантировали бы мир на Востоке. Австрия не возражала; но Пруссия сорвала этот план, спасла Россию от опасностей, которыми ей угрожал европейский конгресс. (Франция, в которой Карл X готовил тогда государственный переворот, подготавливала тайное соглашение с Россией; был заключен также тайный договор, по которому Франция должна была получить Рейнские провинции.)

При таких обстоятельствах Нессельроде нечего было стесняться; он послал наглую и издевательскую депешу английским министрам, то есть депешу, адресованную графу Ливену (русскому послу) в Лондон.

Так поступила Пруссия тогда, и теперь она повторила то же самое в еще больших размерах. Недурные Гогенштауфены - эти Гогенцоллерны! Бисмарку легко было проявлять государственную мудрость в его австрийской и французской затеях; против Австрии он опирался на Бонапарта и итальянцев, а против Франции он имел за собой всю Европу. Кроме того, цель, к которой он стремился, была поставлена и подготовлена обстоятельствами.

Теперь же, когда обстоятельства осложнились, гениальности пришел конец.

Внутри России неспокойно. Кроткий Александр хочет построить на Новой Земле каторжную тюрьму для политических преступников. Это была бы la mort sans phrases - смерть в буквальном смысле слова. Было бы желательно, чтобы на ближайшие год-два установился мир. Это было бы полезно прежде всего для дальнейшего развития внутреннего распада в России. Первым шагом русского правительства было бы (по прусскому образцу после 1815 г.) преследование панславистских агитаторов. Пока в них нуждались, их использовали; когда же прекратится военная суматоха, - кара не замедлит последовать.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ВАЛЕРИАНУ НИКОЛАЕВИЧУ СМИРНОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 29 марта 1878 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Дорогой Смирнов!

Я предполагаю, что Вы еще редактор «Вперед» и, значит, это письмо застанет Вас по выбранному мной адресу.

Партийные друзья в Париже просят у меня информацию о двух агитаторах, выступающих в наших парижских обществах, а именно о «князе Кропоткине» и г-же «Кулишовой», близкой подруге Косты.

Известно ли Вам что-нибудь об этих личностях в политическом отношении?
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - КАРЛУ ГИРШУ В ПАРИЖ Лондон, 3 апреля 1878 г.

122, Regent`s Park Road, N. W.

Дорогой Гирш!

He будете ли Вы так добры передать Лопатину прилагаемое письмо? Мы не знаем, годится ли еще его старый адрес, который у нас есть. Речь идет о статье об осужденных русских для «Календаря» Бракке. «Egalite» мы уже некоторое время не получаем; надеюсь, что с ней ничего не случилось. С закрытием «Bulletin jurassien» из-за недостатка средств бакунистское хвастовство окончилось самым жалким образом. Приятно видеть, что движение окрепло настолько, что без труда сметает весь этот сектантский хлам. Я пошлю Вам несколько своих статей о движении в 1877 г., помещенных в нью-йоркском «Labor Standard», как только они прибудут сюда полностью. С Дюрингом я почти покончил. Вы, вероятно, скоро опять найдете в «Vorwarts» кое-что о его «социализме». Этот филистер отнял у меня безобразно много времени, но нельзя было иначе: либо браться как следует, либо вовсе не браться. Эти анархисты - замечательные парни! Великий враг государства Адемар Швицгебель, правая рука Гильома, который скорее отсечет себе руку, чем положит в урну избирательный бюллетень, - офицер федеральной армии! по словам самого «Bulletin jurassien».

Сердечный привет всем друзьям, в особенности Каубу и Меса.

Искренне Ваш Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ ЛОПАТИНУ В ПАРИЖ [Лондон, 3 апреля 1878 г.]

... Передайте от меня большой привет Лаврову. Я с удовольствием отметил, что его прекрасная статья в последнем выпуске «Вперед» была переведена в «Vorwarts», она произведет соответствующее впечатление. К сожалению, у меня немного побаливает глаз, и это мешает мне читать по-русски, от русского шрифта у меня всегда болят глаза; будем надеяться, что болезнь не затянется...
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ В БРАУНШВЕЙГ Лондон, 30 апреля 1878 г.

Дорогой Бракке!

Прилагаю квитанцию Лиссагаре на 300 марок, которые он, потеряв около 6 марок, обратил по золотому паритету в 15 ф. ст.,- вероятно, для того, чтобы не быть вынужденным признать монетную реформу Бисмарка.

Мне кажется, что Вы, рассуждая о имперских железных дорогах и табачной монополии, несколько увлеклись и забежали вперед. Не говоря уже о том, что это необычайно усилило бы мощь пруссачества, обеспечив правительству, с одной стороны, полнейшую финансовую независимость от всякого контроля, а с другой - непосредственное распоряжение двумя новыми армиями, армией железнодорожных служащих и армией продавцов табачных изделий, с вытекающими отсюда возможностями раздачи должностей и коррупции, - не говоря уже обо всем этом, не следует забывать, что всякая передача промышленных и коммерческих функций в руки государства может иметь в наши дни двоякий смысл и двоякий результат, смотря по обстоятельствам: либо реакционный - шаг назад к средневековью, либо прогрессивный - шаг вперед к коммунизму. Но мы в Германии едва только выкарабкались из средневековья и в настоящий момент еще только собираемся, при помощи крупной промышленности и благодаря краху, вступить в современное буржуазное общество. У нас в возможно большем развитии нуждается именно режим буржуазной экономики, который концентрирует капиталы и до крайности обостряет противоречия, особенно на северо-востоке. Экономическое разложение феодальных порядков к востоку от Эльбы является для нас, на мой взгляд, самым неотложным шагом вперед. Наряду с этим - разложение мелкого производства, промышленного и ремесленного, по всей Германии и замена его крупной промышленностью. В том-то и заключается, в конце концов, единственная положительная сторона табачной монополии, что она одним ударом превратила бы одно из гнуснейших домашних производств в крупную промышленность. Но зато, с другой стороны, против государственных рабочих-табачников тотчас же были бы введены исключительные законы, они были бы лишены свободы союзов и стачек, а это было бы еще хуже. Нет необходимости в том, чтобы имперские железные дороги и табачная монополия были у нас государственными отраслями хозяйства, - для железных дорог, во всяком случае, это еще не является необходимым и только теперь становится таковым в Англии; наоборот, по отношению к почте и телеграфу это является необходимым. И за весь ущерб, который причинили бы нам обе эти новые государственные монополии, мы получили бы в качестве компенсации только новую звонкую фразу для агитационных речей.

Ибо государственная монополия, учреждаемая исключительно из финансовых и политических соображений, а не в силу настоятельной внутренней необходимости, не дает нам даже сколько-нибудь порядочного аргумента. К тому же введение табачной монополии и упразднение домашней табачной промышленности потребовали бы по меньшей мере столько же времени, сколько еще в крайнем случае может продержаться бисмарковщина. Вы можете быть вполне уверены в том, что прусское государство настолько ухудшило бы качество табака и так повысило бы его цену, что сторонники свободной конкуренции с восторгом затрубили бы об этом провале государственного коммунизма и народ поневоле признал бы их правоту. Все это в целом - невежественная фантазия Бисмарка, вполне достойная его плана 1863 г. аннексировать Польшу и германизировать ее в три года.

Если бы я знал, что предложение- об отмене освобождения военных от налогов было уже внесено несколько лет тому назад прогрессистской партией, то я бы тоже отсоветовал Вам выступать с этим предложением. На мой взгляд, защитой буржуазных требований мы можем заниматься лишь тогда, когда буржуазные партии сами не выполняют эту свою первейшую обязанность; но, судя по Вашей же речи, этого условия в данном случае не было налицо. Я отмечаю это только из-за ответа Рихтера; я, разумеется, нисколько не отрицаю того, что постановка нами этого вопроса может принести большую пользу пропаганде, но не могу, конечно, судить об этом отсюда со всей категоричностью.

С г-ном Дюрингом я, наконец-то, благополучно покончил, если не считать просмотра последних статей, и на этом свете я не хотел бы больше поддерживать это приятное знакомство. Какой зазнавшийся невежда! Если оставшаяся часть теперь не будет напечатана в кратчайший срок, то в этом виноват буду уж не я.

С дружеским приветом Ваш Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - КАРЛУ ГИРШУ В ПАРИЖ [Лондон], 26 июня 1878 г.

Дорогой Гирш!

Я не могу достать здесь ответ Бухера в «Norddeutsche Allgemeine Zeitung». Его должны были напечатать также во «Frankfurter Zeitung».

Пришлите, пожалуйста, срочно.

Искренне преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ЗИГМУНДУ ШОТТУ ВО ФРАНКФУРТ-НА-МАЙНЕ [Лондон], 13 июля 1878 г.

Дорогой друг!

Из Германии у меня нет никаких известий. Особенно хотелось бы знать, получили ли Вы мое письмо, которое я написал тотчас в ответ на Ваше.

Я не получаю даже газет, посылаемых на мое имя.

Если Вы не получили моего письма, то на будущее время пишите, пожалуйста, по адресу (без дальнейших указаний - для кого): Эдвин Уиллис, эск., 40, Maitland Park, Crescent, London, N. W.

Преданный Вам К. M.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ЗИГМУНДУ ШОТТУ ВО ФРАНКФУРТ-НА-МАЙНЕ [Лондон], 15 июля 1878 г.

Дорогой друг!

Ваше письмо я получил в тот самый день, когда отправил Вам окольным путем несколько строк.

В Вашем предпоследнем письме (от 30 июня) нет никаких вопросов ко мне, кроме одного: получил ли я посланную мне часть откликов германской печати на мое первое послание в «Daily News»? Отвечаю: нет.

Мне и во сне не снилось писать «книгу» о г-не Бухере. За ним еще долг: ответ на мои «30» строк. У меня нет ни времени, ни повода писать вместо него те «3000» строк, которые он считает необходимыми. Эту басню распустил лондонский корреспондент «Vossische Zeitung ». Это, насколько мне известно, д-р Элард Бискамп, известный прохвост. На этот раз, однако, его скверная шутка удалась.

По состоянию здоровья мне необходимо поехать в Карлсбад. Но г-н Бисмарк, которого так тянуло в Киссинген, этого не хочет. Что делать? (que faire?) - как говорят русские. Придется выбрать в крайнем случае один из британских морских курортов, еще не находящихся под надзором спасителей общества из нового Священного союза. Жена моя серьезно больна, и ей придется, по-видимому, ехать в Карлсбад; пожалуй, экс-благородную экс-баронессу фон Вестфален не сочтут контрабандой.

Надеюсь, что путешествие принесет Вам пользу. Если Вы задержитесь где-нибудь подольше, то напишите мне оттуда. Возможно, что мне придется послать Вам свою английскую статью (еще не напечатанную), которая, однако, совершенно не затрагивает дорогого «fatherland» (отечество), как его называют англичане.

С сердечным приветом Ваш Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ВАЛЕРИАНУ НИКОЛАЕВИЧУ СМИРНОВУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 16 июля 1878 г.

122, Regent`s Park Road, N. W.

Дорогой г-н Смирнов!

Вчера я послал Вам экземпляр моего сочинения против Дюринга389, который, надеюсь, Вы получили.

Я послал бы по экземпляру Лопатину и Лаврову, но не знаю, в Швейцарии ли еще Лопатин, и у меня нет теперешних парижских адресов ни того, ни другого. Вы меня очень обяжете, если сможете сообщить мне, куда я должен адресовать эти книги.

Ваш Ф. Энгельс
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
23:26 20.06.2015
ЭНГЕЛЬС - ОСКАРУ ШМИДТУ В СТРАСБУРГ [Черновик] [Лондон, 19 июля 1878 г.]

Милостивый государь!

Во вчерашнем номере «Nature» я увидел извещение о том, что на съезде естествоиспытателей в Касселе Вы будете делать доклад «Об отношении дарвинизма к социалдемократии».

То, что представители дарвинизма в Германии не смогут уклониться от необходимости занять определенную позицию по отношению к социалистическому мировоззрению, социалисты предвидели задолго до дружеского жеста г-на Вирхова. Какова бы ни была эта позиция, она может лишь послужить выяснению положения и просветлению умов. Зато для обеих сторон желательно, чтобы это было сделано вполне компетентно.

Для того чтобы содействовать этому со своей стороны, я беру на себя смелость послать Вам по почте экземпляр только что вышедшей моей работы «Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом». Я, между прочим, сделал там попытку изложить в общих чертах также отношение научного социализма к установкам современного теоретического естествознания вообще и специально к дарвиновской теории. Места, относящиеся к дарвинизму, отмечены.

В свое время я буду иметь честь подвергнуть Ваш доклад со своей точки зрения той беспристрастной критике, которая единственно достойна свободной науки и которую должен приветствовать каждый ученый, даже если она направлена против него самого.

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ФИЛИППУ ПАУЛИ В РЕЙНАУ Лондон, 30 июля 1878 г.

Дорогой Паули!

Надеюсь, что сегодня наши выполнят свой долг, как мы, судя по всему, вправе ожидать.

После того как Бисмарк затеял колоссальную глупость, пожелав использовать всю эту стрельбу для того, чтобы свалить либералов, причем социалисты послужили ему лишь в качестве предлога, мы можем теперь с большим удовольствием наблюдать потасовку среди самих героев порядка. Я не понимаю Бисмарка; его «нервы», должно быть, окончательно отказались ему служить вместе с последними оставшимися у него крохами рассудка. Пусть он не замечает того, что вся его бонапартистская игра заключается в том, чтобы поочередно использовать рабочих против буржуа и буржуа против рабочих, надувая и тех и других, - это еще куда ни шло. Но чистейшее безумие, когда он хочет свалить либералов, - тех самых либералов, которые являются его единственной защитой против открыто феодального, ортодоксально-реакционного двора, этих подпевал с девизом: «ведь мы всё же собаки», - которых стоит лишь чуточку приласкать, чтоб они стали целовать ногу, дающую им пинок в зад. Ведь этим самым он окончательно отдает себя в руки людей реакции, тех самых людей, которых он предавал и преследовал и которые его смертельно ненавидят. И это называется «государственный деятель»! И это ничтожество хочет разгромить социалистов при помощи такой политики, которая не может принести пользы никому, кроме социалистов! Если бы мы оплачивали этого простака, то и тогда он не мог бы работать на нас лучше. К тому же он до самого последнего дня оттягивает сессию рейхстага, чтобы травля социалистов успела остыть, буржуа имел бы время устыдиться своей подлой клеветы, а партии порядка так крепко вцепились бы друг другу в волосы, что их стало бы невозможно разнять никакими силами. И в то время как снизу так обильно удобряют корни социализма, его думают погубить тем, что в сентябре подрежут сверху несколько отростков! Мой милый Бисмарк, cacatum non est flictum (. нагадить - не значит сокрушить (перефразировка крылатого выражения: cacatum non est pictum - нагаженное не есть нарисованное))

Благодарю за газету; вся эта шумиха на три четверти чистейший вымысел лондонской газеты (д-ра Юха, совершенно опустившегося старого нищего-пропойцы, и владельца типографии Швейцера, которого поколотили во время демонстрации против кронпринца, но он из трусости не посмел жаловаться!). Этот листок желает продаться рептильному фонду, но фонд этот уже имеет здесь свою газету в лице «Hermann» и думает, что non bis in idem ( не стоит дважды платить за одно и то же).

Правда только то, что несколько остолопов немецкого происхождения, тоже сильно опустившихся, поднимают большой шум в двух союзах и, пользуясь происшедшей в Берлине стрельбой, хотят изобразить здесь из себя представителей рабочих всех стран. Маленький Эрхардт из Мангейма из тщеславного желания играть роль тоже поддался искушению и присоединился к этой шайке. Теперь они, кажется, уже в третий раз на протяжении четырех лет провозглашают себя международным центральным советом пролетариата. Когда поднятый ими шум и бумагомарание дойдут до известного предела, мы будем вынуждены открыто разоблачить этих господ,
чтобы не подумали, будто мы поддерживаем эту дурацкую затею. Реакция безусловно заинтересована в распространении таких слухов.

На путешествие в Германию в этом году виды плохи, даже если дело не осложнится еще больше политическими препятствиями. Я буду рад, если мне удастся отвезти жену недели на две на ближайший морской курорт. Пока об этом думать не приходится. Всю прошлую неделю она почти не вставала с постели. Положение очень серьезно и может привести к весьма дурному исходу. Г-жа Маркс тоже нездорова - она страдает печенью и желудком, и лучший здешний специалист сказал ей, что окончательно излечить ее болезнь нельзя, а можно только сделать ее терпимой. Какой курорт ей будет предписан, мы еще не знаем. Маркс чувствует себя сравнительно хорошо для этого времени года. Его старшая дочь снова родила мальчика. Мы все поздравляем тебя с твоим «номером 8». Если г-жу Маркс не пошлют на континент, то в этом году у вас вряд ли будут гости отсюда.

Пумпс ленится писать, как всегда, если не больше. Но во всех других отношениях манчестерская школа пошла ей очень на пользу.

Сердечный привет от всех нас тебе, твоей жене и детям.

Твой Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ПЕТРУ ЛАВРОВИЧУ ЛАВРОВУ В ПАРИЖ Лондон, 10 августа 1878 г.

122, Regent`s Park Road, N. W.

Дорогой г-н Лавров!

Надеюсь, что Вы получили экземпляр моей брошюры против Дюринга, которую я отправил Вам вчера. Я бы послал ее раньше, если бы у меня был Ваш теперешний адрес. Я писал Смирнову, 4 Lower Charles St., а затем Лопатину, 6 Rue Linne, чтобы узнать Ваш адрес, но ни тот, ни другой не ответили мне. Не можете ли Вы мне сообщить, куда следует отправить экземпляр, предназначенный Лопатину? Его молчание нас несколько беспокоит, потому что предыдущее письмо, посланное по тому же адресу, было переправлено ему в Швейцарию, где он предполагал оставаться, как он мне сам писал, только до июня месяца, а после этого в газете «Начало» писали, что он арестован в России. Хотя в этом известии имеются хронологические несоответствия, однако его молчание нас тревожит.

Вы, вероятно, уже читали, что немецкие дарвинисты в ответ на призыв Вирхова решительно выступили против социализма. Геккель, брошюру которого я только что получил, ограничивается тем, что в общих выражениях говорит о «безумных социалистических учениях», зато г-н Оскар Шмидт из Страсбурга собирается разгромить нас на съезде естествоиспытателей в Касселе и сделает это con amore( с превеликим удовольствием). Напрасный труд! Если реакция в Германии будет развиваться беспрепятственно, то первыми жертвами после социалистов будут дарвинисты. Впрочем, что бы с ними ни случилось, я считаю своим долгом ответить этим господам. Во всяком случае мы имеем все основания быть довольными этим событием, как и вообще всем ходом событий. Г-н Бисмарк, который в течение семи лет так работал на нас, как если бы мы за это ему платили, теперь, по-видимому, уже не может сдержать своих усилий ускорить пришествие социализма. «После меня хоть потоп» - не удовлетворяет его; он добивается наступления этого потопа еще при жизни, - да свершится воля его! Боюсь только, что он работает чересчур усердно и потоп наступит раньше положенного срока.

Ваш Ф. Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ДЖОРДЖУ РИВЕРЗУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 24 августа 1878 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Милостивый государь!

Лондонский корреспондент берлинской «Vossische Zeitung» позволил себе скверную шутку, заявив, будто бы я написал книгу «Господин Бухер». Ложный слух тотчас же распространился по Германии, и прусская полиция сделала все возможное, чтобы подтвердить его, произведя обыски в ряде книжных магазинов, намереваясь захватить экземпляры «Господина Бухера». Таким образом, «Господин Бухер» - просто мистификация.

Вы меня очень обяжете, прислав мне, если это возможно, каталоги имеющихся у Вас американских изданий и подержанных книг.

Преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ФРИДРИХУ АДОЛЬФУ ЗОРГЕ В ХОБОКЕН [Лондон], 4 сентября 1878 г.

Дорогой Зорге!

Сегодня я уезжаю для восстановления здоровья в Малверн, где пробуду три недели. (Адрес: д-р К. Маркс, Malvernbury, Great Malvern, Worcester.) Моя жена там уже несколько недель, она очень нездорова; да и мой маленький внук перенес очень тяжелую болезнь. Все эти неприятности объяснят тебе, почему я не написал раньше.

Что касается Дуэ, то я совершенно с тобой согласен: не давай ему «Капитала».

Очень благодарен за твои хлопоты по поводу филадельфийских документов и за «Извлечение» Вейдемейера.

И я и Энгельс получили свои экземпляры своевременно. Для Англии это не годится, хотя бы уже из-за бесчисленных опечаток; кроме того, некоторые места перевода для Англии неудовлетворительны. Но я имею в виду (по моем возвращении) выпустить для Лондона исправленное издание, причем я напишу краткое предисловие, а книга выйдет под именем Вейдемейера, если вы, конечно, согласитесь на это.

Г-н Бисмарк хорошо работает на нас.

Привет.

Твой верный друг Карл Маркс

Надеюсь в скором времени получить более радостные вести о состоянии твоего здоровья.

Моя жена просит передать тебе свой сердечный привет.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ФРИДРИХУ ЛЕССНЕРУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 12 сентября 1878 г.

В 1 ч. 30 м. утра Дорогой Лесснер!

Смерть только что избавила мою бедную жену от ее долгих страданий.

Вина я тебе послать не могу, но ты можешь в любой момент прислать за ним.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - РУДОЛЬФУ ЭНГЕЛЬСУ В БАРМЕН Лондон, 12 сентября 1878 г.

Дорогой Рудольф!

Сегодня утром в половине второго моя жена тихо скончалась после долгих страданий.

Накануне вечером мы сочетались законным браком.

Мне предстоят всевозможные экстренные расходы, и так как в банке на моем счету мало денег, то вы очень обязали бы меня, если бы как можно скорее срочно перевели мне около 200 фунтов стерлингов.

Твой Фридрих
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ЖЕННИ ЛОНГЕ В МАЛВЕРН [Лондон, 16 сентября 1878 г.]

Дорогая моя деточка!

Надеюсь, что хорошие известия относительно Джонни будут поступать и впредь. Вы. должны каждый день посылать мне сведения о состоянии его здоровья и непременно сообщать всю правду. Этот малыш дорог мне как зеница ока. Главное, берегите его, не давайте слишком много двигаться (пассивно и активно) вне дома. Если дело пойдет, как я надеюсь, на поправку, то может быть вам лучше выехать в субботу (а не в пятницу*). Ведь лишний день покоя и отдыха в данном случае имеет большое значение.

Энгельс отбыл сегодня в Гемптон с миссис Реншо и Пумпс, которая, облачившись в траурное платье за пять гиней, лишь подчеркивающее ее плохо скрываемое «удовольствие», уже совсем приняла вид и переняла манеры «царствующей принцессы». О дальнейших подробностях этих удивительных событий напишет вам Тусси.

По сообщению Либкнехта, закон Бисмарка либо совсем провалится, либо пройдет с поправками, которые лишат его острия.

Мои наилучшие пожелания тебе и твоей маме. Пуппи много лучше. Славный малыш!

Твой Мавр
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ЖЕННИ МАРКС В МАЛВЕРН [Лондон], 17 сентября 1878 г.

Дорогая Женни!

Как договорились перед моим отъездом, прилагаю почтовый перевод на 3 фунта стерлингов. Если в связи с изменившимися обстоятельствами этого будет мало, немедленно сообщи мне.

Со дня возвращения меня мучают сильные головные боли; но с тех пор, как я получил от милой Женнички утешительное письмо относительно Джонни, мне стало лучше; а хорошие известия от тебя, полученные сегодня, - надеюсь на продолжение - подействовали на меня как бальзам.

О событиях на Риджентс-парк-род подробно не пишу, так как Тусси является вашим постоянным корреспондентом по этому вопросу, и мне не к лицу снимать у нее с молока сливки. Но я не могу устоять, чтобы не рассказать об одном случае, который по своей оригинальности напоминает одновременно Бальзака и Поль де Кока. Когда Тусси, миссис Реншо и Пумпс (последняя возведена теперь в дворянское достоинство, и отныне Энгельс величает ее Пумпсией) разбирали вещи покойной, миссис Реншо нашла среди прочего небольшую пачку писем (около восьми, из них 6 от членов семьи Маркса, 2 от Уильямс из Рамсгета) и собралась было уже вручить ее присутствовавшему тут же мистеру Читти. «Нет, - сказал он, - сожгите их! Я не хочу смотреть ее писем. Я знаю, она была неспособна обмануть меня».

Разве Фигаро (я имею в виду настоящего, у Бомарше) мог бы «додуматься до этого»? ( Намек на слова Фигаро из комедии Бомарше «Безумный день, или Женитьба Фигаро», акт пятый, сцена VIII: «Повесься, Фигаро, тебе до этого не додуматься!») Миссис Реншо сказала после этого Тусси: «Конечно, так как он должен был сам писать ее письма и читать ей те, которые она получала, то он мог быть совершенно уверен, что в этих письмах не было никаких секретов для него, но... они могли содержать секреты для нее».

Посылаю вам сегодня вместе с этим письмом «Daily News» и «Standard» - в них помещены телеграфные сообщения о германском рейхстаге. Бебель явно был единственным оратором, который произвел сильное впечатление. Представители правительства - Штольберг и Эйленбург - имели более чем жалкий вид. Бамбергер оставался верным своему девизу: «ведь мы всё же собаки!». Рейхеншпергер - рейнский буржуа, попавший в католическую партию центра. Даже пресмыкающийся Рейтер считает эти первые выступления неудавшимися!

Надеюсь, вы с Женничкой еще немного отдохнете за эту неделю; продолжайте прогулки, поскольку это позволяют ветер, погода и здоровье ребенка - всё вместе; если в виде исключения этого сделать не удается, то ты сама никогда не должна прекращать прогулок; но все же я надеюсь, что малыш сможет принимать в них участие, так же как и его замучившаяся мать. Наилучшие пожелания Женничке. Поцелуй Джонни.

Прощай.

Твой Мавр
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - МОРИЦУ КАУФМАНУ В БЕРКЕНХЕД [Черновик] [Лондон, 3 октября 1878 г.

41, Maitland Park Road, N. W.]

Милостивый государь!

Г-н Пецлер сказал мне, что Вы написали о моей книге «Капитал» и о моей жизни статью, которая должна переиздаваться вместе с другими Вашими статьями, и Вы желаете, чтобы я или Энгельс исправили некоторые, допущенные Вами ошибки. Я, конечно, не могу решить, насколько это осуществимо, пока не получу экземпляр статьи, о которой идет речь.

Лучшей историей Коммуны является книга Лиссагаре «История Коммуны». Однако ее первое издание разошлось, а второго издания еще нет. Адрес Лиссагаре: 35, Fitzroy Street, Fitzroy Square, London, W.; он сможет, вероятно, достать Вам экземпляр своей книги.

Пока посылаю Вам «Воззвание» относительно Коммуны, написанное мной, по поручению Генерального Совета Интернационала, непосредственно после ее падения.

Я пошлю Вам также по почте - если его у Вас еще нет - недавно изданное произведение моего друга Энгельса «Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом», которое очень важно для правильного понимания немецкого социализма.

Преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - МОРИЦУ КАУФМАНУ В БЕРКЕНХЕД [Черновик]

Лондон, 10 октября 1878 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Милостивый государь!

Я ограничился тем, что отметил в корректурных листах одну-две ошибки. Входить в рассмотрение более существенных ошибок в изложении - у меня не было времени, да это не соответствовало бы и Вашим намерениям.

Корректурный лист b.

Я вычеркнул: «одним из которых был юный Лассаль». Он никогда не был сотрудником «Neue Rheinische Zeitung», хотя в это время он впервые вступил в личные отношения со мной.

Я добавил: «русский» перевод «Капитала», потому что именно в России молодые университетские профессора открыто приняли и защищали мою теорию.

Корректурный лист d.

Я вычеркнул: «и прежде один из ее членов». Меринг никогда не был членом Социалдемократической партии Германии; фактом является то, что, сообщив Либкнехту о некоторых операциях хозяина рептильного фонда, он пытался стать ее членом. Вскоре после этого его публично заклеймили позором в приговоре франкфуртского суда по делу о клевете, возбужденному им против г-на Зоннемана (владельца «Frankfurter Zeitung»), и он без смущения примирился со своим положением литературного бездельника. Даже наиболее консервативные среди честных противников германской социал-демократии были бы весьма поражены, увидев, что такого человека величают «историком социал-демократии». Конечно, он пользуется уважением г-на Бамбергера, который после поражения революции 1848 г. в Германии (во время этой революции он играл роль ораторствующего демагога), будучи эмигрантом в Париже, прошел практическое обучение в руках финансистов Второй империи, обогатил себя благодаря участию в мошенничестве с мексиканским займом и т. д.400, вернулся в Германию после прусской победы и стал одним из ведущих деятелей «периода биржевой и грюндерской спекуляции» в Германии. Не к г-ну Альберту Гранту в Лондоне обратились бы, например, за информацией об оуэнистском движении и критикой его (а ведь он - человек того же пошиба, что и Бамбергер, и, странно сказать, уроженец того же самого города - Майнца).

Насколько Вы были удачливы, считая статью г-на Хауэлла (в «Nineteenth Century») «историческим источником», - Вы можете увидеть из материала, который я посылаю Вам вместе с этим письмом.

Завтра я пошлю Вам книгу г-на Энгельса.

Преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ АРНОЛЬДТУ В КЁНИГСБЕРГ [Черновик] [Лондон], 21 октября 1878 г.

В ответ на Ваше любезное письмо от 18-го, сообщаю, что я охотно готов временно взять на хранение упомянутые документы. Но так как у меня нет несгораемого шкафа, я, разумеется, не могу взять на себя никакой ответственности в случае пожара или кражи и прошу Вас точно оговорить это в сопроводительном письме. Относительно дальнейшего можно будет списаться позднее. Указанные бумаги я буду хранить не менее тщательно, чем свои собственные такого же рода.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - НЕИЗВЕСТНОМУ ЛИЦУ Лондон, 4 ноября 1878 г.

Дорогой друг!

Вы меня очень обязали бы, если смогли бы надежно доставить прилагаемое письмо по адресу г-жи Либкнехт, 11, Braustrasse, Leipzig. Речь идет в нем о «вопросе желудка» для семьи Либкнехта, но я не доверяю германской почте.

Преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - АЛЬФРЕДУ ТАЛАНДЬЕ В ПАРИЖ [Черновик] [Лондон, около 10 ноября 1878 г.]

Я взял на себя труд написать Вам по поводу письма против г-на Барри, которое опубликовано в «Marseillaise» от 6 октября.

Когда этот номер «Marseillaise» совершенно случайно, - что я могу доказать, - попал, наконец, в руки г-на Барри, он тотчас же написал ответ на английском языке и попросил меня перевести его на французский. Я со дня на день откладывал выполнение этого поручения, по причинам, которые станут Вам понятны после того, как Вы прочтете это письмо. Г-н Барри не мог изложить всех фактов: 1) не скомпрометировав Гирша, судьба которого еще не была решена; 2) не скомпрометировав шурина Гирша, который находится еще в Париже; 3) не ссылаясь при этом на меня, чтобы не втянуть меня из-за этого в публичную полемику с Вами; 4) не затронув известных лиц, упомянутых в Вашем письме; 5) не продемонстрировав недобросовестность «Marseillaise». Я полагаю, что сейчас не «подходящий» момент для того, чтобы радовать реакционеров подобным скандалом. С другой стороны, г-н Барри имеет законное право защищаться. Вот какова дилемма. Я видел лишь один возможный выход из положения: приезд Гирша в Лондон (куда, как он мне сообщил, он приедет в случае его высылки из Франции). Тогда, поместив в «Marseillaise» несколько строк, которые никого не скомпрометируют, он мог бы дать удовлетворение г-ну Барри. К сожалению, с тех пор, как его выслали, он больше не подавал никаких признаков жизни. Наконец, г-н Барри потерял терпение, и так как он прекрасно понимал мои возражения против опубликования его ответа (который в случае надобности был бы напечатан в одной из швейцарских газет), то мы договорились, что: 1) его ответ временно останется у меня на хранении, 2) я попытаюсь уладить дело, написав Вам.

Теперь перехожу к существу дела.

Факты 1) Социал-демократический клуб (который был секцией Интернационала, пока существовала эта организация), помещающийся на 6, Rose Street, Soho, состоит из двух секций, немецкой и английской. Первая из них избрала своим представителем на конгресс г-на Эрхардта, вторая - г-на Барри. В Лондоне распространился слух о том, что, ввиду полицейского запрещения, конгресс состоится в Лозанне, - и поэтому мандаты были адресованы в бюро Лозаннского конгресса.

Вот копия мандата г-на Барри, оригинал которого хранится у меня: «Социал-демократический рабочий клуб, 6, Rose Street, Soho Square.

Английская секция. Лондон, 31 августа 1878 г.

Граждане! Предъявитель сего мандата, гражданин Мальтман Барри, является представителем Английской секции Социал-демократического клуба в Лондоне.

В бюро Социалистического конгресса. Лозанна. Швейцария.

Фр. Китц. Секретарь. Английская секция. Социал-демократический клуб».

Далее, по возвращении г-на Барри, ему было предложено письмом секретаря Китца отчитаться перед клубом о выполнении своего поручения. Это письмо также хранится у меня.

Таким образом, вполне доказано, что г-н Барри был делегирован социал-демократическим (рабочим) обществом, а не «международной полицией», как это Вы, несколько «легкомысленно», распространяете.

Каковы же те серьезные факты, которые дают Вам право «распространять столь ужасное обвинение» в том, что г-н Барри «был послан этими людьми» (то есть международной полицией)?

Эти факты ни на чем не основаны, то есть основаны на сплетнях весьма подозрительного субъекта, некоего Шумана, сообщенных Вам по секрету, тайком от г-на Барри. И Вы находите странным, что г-н Барри не отвечал публично на обвинения, тайком выдвинутые против него?*

Но вернемся на минуту к Шуману. Возвратившись в Лондон, он не нашел ничего более неотложного, как сообщить в «Standard», «торийскую и бонапартистскую газету», о своем благополучном освобождении.

Затем этот субъект, до тех пор мне совершенно неизвестный, явился ко мне под вымышленным предлогом. Когда я обрушился на него по поводу его сплетен, воспроизведенных в Вашем письме, он сказал: «Но г-н Таландье неправ; я определенно ему заявил, что повторяю лишь слухи и что лично я ничего о Барри не знаю» и т. д.

Затем г-н Шуман по своей собственной инициативе попросил у меня адрес Барри, чтобы извиниться перед ним. В действительности же он этого не сделал. Напротив, он конфиденциально сообщил одному эмигранту, о связи которого со мной он не знал, будто в разговоре с ним Маркс также отзывался о Барри, как о шпионе. После всего этого излишне что-либо говорить о честности Вашего клиента и поручителя. Впоследствии я получил о нем сведения, которые направляю в Копенгаген.

Вы спрашиваете в Вашем письме, «каким образом г-н Мальтман Барри... пишет в «Marseillaise »». Да очень просто: Гирш, на имя которого я дал г-ну Барри рекомендательное письмо, ввел его в «Mars..llaise» и представил г-ну Маре. По возвращении в Лондон Барри отправил шурину Гирша написанное по-английски письмо; последний должен был решить, целесообразно ли поместить это письмо в «Mars..llaise». Шурин Гирша счел это письмо полезным для Гирша, перевел его на французский язык и сам отдал его в редакцию «Mar..illaise ».

Опубликовав Ваши разоблачения без всяких комментариев, газета совершила недопустимый поступок, который можно объяснить лишь Вашим письмом к г-ну Анри Маре, помещенным в том же номере газеты. Это особенно недопустимо, если принять во внимание, что Вы - друг и корреспондент г-на Брэдло и личный враг г-на Барри и покойного Интернационала.

2) Далее Вы говорите, что Барри в своем письме в «Mars..llaise» жалуется на то, что «французская полиция не арестовала его», и Вы добавляете: «гражданин Гирш не жалуется на то, что его не арестовали» и т. д., создавая, таким образом, у читателей впечатление, что Вы говорите от имени Гирша. Но в письме ко мне от 14 октября гражданин Гирш называет Ваше письмо «низостью» и утверждает, что он узнал о нем только после своего освобождения. Между прочим, Вы забыли, что Барри был не единственным англичанином, делегированным на конгресс, а их было по меньшей мере дюжина, причем ни один из них не был арестован французской полицией. «Vorwarts», центральный орган германской социалистической партии (теперь он запрещен), прекрасно понял смысл этого места

* Далее в рукописи перечеркнуто: «Я со своей стороны очень хорошо знаю, откуда идут все эти сплетни о г-не Барри. Их распускают несколько интриганов из вашей так называемой Международной рабочей лиги, которая в действительности не является ни «международной», ни «рабочей лигой». Они злобствуют против Барри, потому что на Международном конгрессе в Гааге (1872 г.) он разделял мнение огромного большинства Генерального Совета против этих господ, и т. д.».

в письме Барри, заметив, что «французское правительство, желая доставить удовольствие г-ну Бисмарку, арестовало Гирша и т. д., но оно не посмело довести свою любезность до того, чтобы посягнуть на англичан». Впрочем, действуя все время заодно с шурином Гирша, г-н Барри высказал без обиняков свое мнение г-ну Жиго, а так как последний велел составить протокол этих переговоров, то Вы можете навести справки в официальном источнике по поводу интимных отношений г-на Барри с французской полицией.

Я забыл, однако, что к вящей славе «тех, кто вами управляет», Вы, по-видимому, хотите представить французскую полицию не членом, а жертвой «международной полиции». Республиканские власти поняли дело иначе; они принесли свои извинения шурину Гирша со ссылкой на то, что «те, кто нами управляет», обязаны относиться с уважением к «властям соседней державы».

Другая Ваша жалоба, которая также лежит на чувствительной совести г-на Шумана, заключается в том, что г-н Барри подвизался в Париже в качестве «корреспондента... «Standard », английской торийской и... бонапартистской газеты».

Назвать «Standard» «бонапартистской» газетой можно только в шутку. До тех пор пока Луи Бонапарт оставался полезным союзником, которого Англия могла использовать, «Standard » льстил ему, но не в столь отвратительной форме, как «Times», и не так наивно, как это делали гг. Брайт и Кобден, которые были в то время вождями английских радикалов, и «Standard» никогда не продавался Бонапарту подобно либеральной «Daily Telegraph». Сейчас - опять-таки в интересах Англии - «Standard», как и почти вся английская пресса, превратился, по отношению к Франции, в сторонника «умеренной» и даже «оппортунистической» республики.

Остается, таким образом, только эпитет «торийская». Заметьте, пожалуйста, что эта торийская газета не прекращает нападок на новый Священный союз257 и его вождя, г-на Бисмарка, тогда как «Times» служит ему официозом, как он это сам заявил в германском рейхстаге. А вот г-н Эккариус, один из делегатов так называемого «Международного рабочего союза», к которому принадлежат Шуман и г-н Брэдло, подвизался на Парижском конгрессе в качестве корреспондента «Times». Почему же г-ну Барри не быть корреспондентом «Standard »? Вы достаточно долго жили в Англии, чтобы знать, что английский рабочий класс не располагает ни одной газетой и вынужден поэтому во время рабочих конгрессов и т. д. прибегать для своей информации к помощи газет своих хозяев, вигов или тори, и что в обоих случаях он не может брать на себя ответственности за мнения, высказываемые как теми, так и другими. Вы достаточно долго жили в Англии, чтобы Вам не нужно было снабжать политические отношения Англии ярлыками, заимствованными из словаря французских партий. Иначе, я уверен, Вы никогда не согласились бы занять пост английского государственного чиновника.

При данных обстоятельствах это было бы предосудительно лишь в том случае, если бы по примеру великого республиканца Каршера, корреспондента «Republique Francaise», Вы посвятили книгу его королевскому высочеству, герцогу Кембриджскому.

Приступаю, наконец, к последнему пункту Вашей филиппики. Преступление весьма тяжелое! Оказывается, в течение недели г-н Барри не соизволил ответить на одну из никчемных статей, опубликованных г-ном Брэдло в его «National Reformer»!.. Но для этого имеются смягчающие обстоятельства.

Г-н Барри потому так мало беспокоился по поводу статей г-на Брэдло от 22 и 29 сентября, что он еще 18 июля поместил в «Spectator» статью за своей подписью, в которой он подробно изложил линию поведения, которой он придерживался во время борьбы между английскими партиями, вызванной восточной войной. Он позаботился о том, чтобы «распространить» эту статью, перепечатав ее в виде листовки.

Рассудить г-на Барри с г-ном Брэдло - дело их «соотечественников», потому что, заметьте, статьи в «National Reformer» от 22 и 29 сентября были лишь попыткой снова «освежить» эту историю. «Соотечественники» же рассудили - 22 июля. В этот день в Лондоне состоялся большой публичный митинг, созванный Социал-демократическим клубом в защиту германской социал-демократической партии против Бисмарка. Все газеты поместили отчеты об этом митинге и отнюдь не скрывали от публики, что председателем этого митинга был г-н Мальтман Барри.

Далее в рукописи перечеркнуто: «Прежде всего, хорошо это или плохо, но «National Reformer» не оказывает никакого влияния на общественное мнение Англии. Далее, г-н Барри был членом Генерального Совета Интернационала, когда этот последний публично разоблачил г-на Брэдло как «бонапартиста»: его сношения (в Лондоне) с Плон-Плоном были общеизвестны; о его близких отношениях с неким дипломатом в юбке бонапартистской партии (в Лондоне) Вас мог бы информировать гражданин Леблан; наконец, о его встречах с бонапартистами в Париже в свое время я поведал в одной лондонской газете; тогда же Лонге, Серрайе и другие французские эмигранты публично клеймили позором этого человека, который осмелился повторять подлости бонапартистских и бульварных газет против эмигрантов-коммунаров, и тогда же, из-за его нападок на Интернационал, его публично поносили даже такие люди, как Хейлз, Юнг и т. д., которые сейчас находятся в одной компании с ним - в так называемой «Международной рабочей лиге». Помня это, г-н Барри вполне мог обойтись без того, чтобы обращать внимание на непристойные статьи Брэдло в его «National Reformer»». Ред.

276
МАРКС - ТАЛАНДЬЕ, ОКОЛО 10 НОЯБРЯ 1878 г.

Я совершенно не касаюсь позиции различных партий во время восточной войны. Если все те, кто не последовал по пути, предначертанному г-ном Брэдло (см. даже «L`Homme Libre»), оказались под подозрением в причастности к какой-либо полиции, то я сильно опасаюсь, что огромное большинство социалистов Европы и Соединенных Штатов разделит участь г-на Барри. Но мы вполне могли бы оспаривать компетентность судилища, которое нам представляется виновником создания нового Священного союза. Г-н Барри, не придавая ни малейшего значения наглости г-на Брэдло, имел для этого еще особое основание. Это - решение, принятое в 1871 г. членами большинства бывшего Генерального Совета Интернационала (а г-н Барри был в их числе), игнорировать г-на Брэдло до тех пор, пока последний не опровергнет публичные разоблачения, сделанные Генеральным Советом: 1) относительно близости редактора «National Reformer» с Плон-Плоном и другими бонапартистами обоего пола, 2) относительно лживых измышлений, которые он опубликовал против Интернационала, 3) относительно клеветы на коммунаров, находившихся в Лондоне, которую он черпал из грязных источников - из бонапартистских и бульварных газет.

Во всяком случае теперь Вы знаете, что Ваше письмо против г-на Барри ни на чем не основано. От Вас требуется только одно - опубликовать в «Mars..llaise» заявление в несколько строк, констатирующее, что, получив необходимые разъяснения, Вы берете Ваше разоблачение обратно.

Привет.

Преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - НИКОЛАЮ ФРАНЦЕВИЧУ ДАНИЕЛЬСОНУ В ПЕТЕРБУРГ Лондон, 15 ноября 1878 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Милостивый государь!

Сегодня утром я получил Ваше письмо от 28 октября.

Письмо, на которое Вы ссылаетесь, я не получил. Возможно, что оно было перехвачено германской почтой или затерялось:

прусское правительство до такой степени тормошит своих почтовых чиновников, что много писем «исчезает» неизвестно куда, просто из-за беспорядка. Таким образом, последнее письмо, которое я имел честь получить от Вас, было помечено - 7 марта 1877 года.

То, что я прекратил Вам писать, было просто результатом предостережений, полученных мной как раз в то время от друзей, проживающих в России; они просили меня перестать на некоторое время писать им, так как мои письма, несмотря на их невинное содержание, могли бы причинить им неприятности.

Относительно второго издания «Капитала» позволю себе сделать следующие замечания: 1) Я желал бы, чтобы разделение на главы - то же относится и к их подразделению - было сделано по французскому изданию.

2) Чтобы переводчик постоянно и тщательно сравнивал второе немецкое издание с французским, так как последнее содержит много важных изменений и добавлений (хотя, правда, я был вынужден не раз, особенно в первой главе, «упрощать» [«aplatir»] изложение при переводе его на французский язык).

3) Я нахожу полезным сделать некоторые изменения и постараюсь подготовить их для Вас во всяком случае в течение недели, чтобы иметь возможность выслать их Вам в следующую субботу (сегодня у нас пятница).

Как только второй том «Капитала» будет сдан в печать - но это едва ли случится ранее конца 1879 года, - Вы получите рукопись так, как Вы просили.

Я получил из Петербурга несколько печатных произведений, за которые Вам очень благодарен. Из полемики Чичерина и некоторых других против меня мне ничего не попадалось на глаза, за исключением того, что Вы прислали мне в 1877 г. (статья Зибера и другая - кажется, Михайлова, - обе в «Отечественных Записках», - написанные в ответ этому чудаку, мнящему себя энциклопедистом, г-ну Жуковскому). Находящийся здесь профессор Ковалевский говорил мне, что «Капитал» вызвал довольно оживленную полемику.

Английский кризис, который я предсказывал на стр. 351 французского издания (примечание), наконец разразился в течение этих последних недель. Мои друзья, теоретики и просто деловые люди, просили меня в свое время выбросить это примечание, потому что оно казалось им недостаточно обоснованным, - до такой степени они были убеждены, что кризисы в Соединенных Штатах Америки, в Германии и Австрии должны, так сказать, «дисконтировать» английский кризис.

Первой страной, где дела пойдут вновь по восходящей линии, будут Северо- Американские Соединенные Штаты. Только улучшение это наступит здесь при совершенно изменившихся условиях, и притом изменившихся к худшему. Народ тщетно будет пытаться избавиться от монополизирующей силы и пагубного (в отношении непосредственного благополучия масс) влияния крупных компаний, которые с начала Гражданской войны во все ускоряющихся темпах подчиняют себе промышленность, торговлю, земельную собственность, железные дороги и финансы. Лучшие американские авторы открыто провозглашают как неопровержимый факт, что хотя война против рабства и разбила цепи, сковывавшие негров, зато, с другой стороны, она поработила белых производителей.

Наиболее интересный объект для исследователя-экономиста представляют теперь, конечно, Соединенные Штаты, и в особенности период от 1873 (со времени сентябрьского краха) до 1878 г. - период хронического кризиса. Те перемены, которые потребовали в Англии для св
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
23:34 20.06.2015
Наиболее интересный объект для исследователя-экономиста представляют теперь, конечно, Соединенные Штаты, и в особенности период от 1873 (со времени сентябрьского краха) до 1878 г. - период хронического кризиса. Те перемены, которые потребовали в Англии для своего осуществления целых столетий, произошли здесь в течение нескольких лет. Но исследователь должен обратить свое внимание не на более старые, приатлантические штаты, а на более новые (Огайо представляет собой разительнейший пример) и новейшие (например, Калифорния).

Многие глу..цы в Европе, воображающие, что корень зла кроется в теоретиках вроде меня и других, извлекли бы полезный урок из чтения официальных американских отчетов.

Вы очень обязали бы меня сообщением некоторых сведений о нынешнем состоянии русских финансов, - сведений, которыми Вы, наверное, располагаете как человек, занимающийся банковским делом.

Преданный Вам А У.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ЭРНСТУ ДРОНКЕ В ЛИВЕРПУЛЬ [Копия] [Лондон], 19 ноября 1878 г.

Дорогой Дронке!

Я написал тебе в начале этого месяца с целью сообщить о полученном мной официальном разъяснении о том, что полис, который ты передал мне в виде обеспечения, не представляет собой никакой гарантии, пока г-жа Дронке не переуступит его мне, и что поэтому я поручил моим поверенным составить соответствующий документ.

10-го я известил тебя, что этот документ вручен господам поверенным Уитли и Маддоку, 6, Water St., Liverpool, и просил тебя зайти и ознакомиться с ним.

Я не получил от тебя ответа ни на одно из этих сообщений, а теперь меня известили, что во всяком случае до 17-го ты к гг. Уитли и Маддоку не заходил.

Поскольку почта не вернула мне ни одного из моих писем, полагаю, что они дошли до тебя. Все же, для большей верности, я просил гг. Уитли и Маддока переслать это письмо тебе на дом. Излишне повторять, что, если указанные документы не будут подписаны и вручены мне самое позднее 23-го с. м. утром, я откажусь от очередного платежа.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
14:54 22.06.2015
МАРКС - НИКОЛАЮ ФРАНЦЕВИЧУ ДАНИЕЛЬСОНУ В ПЕТЕРБУРГ Лондон, 28 ноября 1878 г.

Милостивый государь!

Три посланные Вами книги я получил и весьма благодарен за них. Некоторые из моих русских друзей уже подготовили меня к тому, что от г-на Чичерина следует ждать весьма слабого произведения, но действительность превзошла мои ожидания. Он, очевидно, не знаком с элементарными понятиями политической экономии и воображает, что тривиальности школы Бастиа, будучи напечатаны от его, Чичерина, имени, превращаются в оригинальные и непререкаемые истины.

На прошлой неделе я не имел возможности взяться за просмотр «Капитала». Теперь я просмотрел его и нахожу, что - за исключением тех изменений, которые должны быть сделаны переводчиком при сличении второго немецкого издания с французским - необходимо будет внести лишь очень немного изменений, которые следуют далее в этом письме.

Два первых отдела («Товар и деньгш и «Превращение денег в капитал») следует переводить исключительно по немецкому тексту. На стр. 86 немецкого издания, строка 5 снизу, должно быть: «И в самом деле, стоимость каждого индивидуального аршина есть лишь материализация некоторой части того общественного труда, который затрачен на все количество аршин».

В главе XVI французского издания (в главе XIV немецкого издания этого нет) прибавленный пункт о Дж. Ст. Милле, стр. 222, столбец II, строка 12 снизу, следует читать: «Я предполагаю везде, - говорит он, - современное положение вещей, которое и т. д. господствует повсюду, где рабочие и капиталисты образуют особые классы и т. д.». Следующие две фразы: «Удивительный оптический обман - видеть повсюду отношения, которые до сих пор существовали на земном шаре лишь в виде исключения! Но, пойдем дальше» - надо вычеркнуть, а следующую фразу читать таким образом: «Г-н Милль хочет верить, что нет абсолютной необходимости, чтобы это было так, даже при такой экономической системе, где рабочие и капиталисты образуют особые классы».

Кризис и вытекающие из него прекращение работы, закрытие фабрик и банкротства продолжают свирепствовать в промышленных графствах; но здесь, в Лондоне, чтобы не пугать широкую публику, газеты изо всех сил стараются замять эти неприятные, но неопровержимые «инциденты». Поэтому человек, читающий только финансовые статьи лондонских газет, может получить лишь самые скудные сведения о происходящем.

Искренне Ваш А. Уильямс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ЭРНСТУ ДРОНКЕ В ЛИВЕРПУЛЬ [Черновик]

Лондон, 29 ноября 1878 г.

Дорогой Дронке!

Я узнал от господ У. и М., что ты сообщил им о своем намерении не оформлять передачу полиса. К тому же от тебя самого я не получил ни слова в ответ или в объяснение этого. При таких обстоятельствах я могу лишь снова повторить, что полис принадлежит г-же Дронке и что ты не имел никаких прав распоряжаться им. Поэтому он не является для меня гарантией до тех пор, пока она не передаст его в предписанной законом форме. Если это не будет сделано, то я буду знать, как относиться к нашей сделке, и, конечно, я не стану платить никакой страховой премии для того, чтобы сохранить эту сделку в силе.

Твой
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Лондон, 12 декабря 1878 г.

122, Regent`s Park Road, N. W.

Старый дружище!

Всем нам очень больно слышать, что тебе так плохо живется. Чтобы поскорее оказать тебе хотя бы некоторую помощь, я послал тебе по почте 2 фунта стерлингов. По здешним сведениям, тебе по переводу должны выплатить 50 франков 40 сантимов. Мне сказали, чтобы я сохранил квитанцию у себя, так как тебе будет послано извещение швейцарской почтой из Базеля. В случае, если ты не получишь перевод своевременно, - заяви претензию. Я постараюсь в ближайшее время достать для тебя еще немного денег.

Насколько мне удалось узнать, здесь едва ли возможно будет устроить тебя агентом какой-нибудь фирмы. С тех пор как я вот уже 10 лет не занимаюсь делами, мои коммерческие связи понемногу заглохли сами собой; когда перестаешь быть коммерсантом, эти господа теряют к тебе всякий интерес. Я попытаюсь все же обратиться еще кое к кому, но обещать тебе пока ничего не могу.

Что же касается «Precurseur», то я на твоем месте не стал бы тратить ни гроша на газету, если она сама себя не окупает. Не понимаю, почему ты должен жертвовать собой ради женевских рабочих и их местной женевской политики. Если они хотят иметь газету, пусть они сами за нее и платят. Вполне достаточно и того, что ты вкладываешь в это дело так много труда и усилий. После всех принесенных тобой жертв ты имеешь полное право созвать эту публику и заявить им, что ты платить больше не можешь, и если они хотят сохранить газету, то сами должны доставать на это средства.

Сегодня здесь получена телеграмма о том, что Союзный совет собирается закрыть «Avantgarde » благородного Гильома. Не знаю, верно ли это, но если так или иначе исчезнет последний бакунистский орган, то и «Precurseur» тем более можно будет ликвидировать, в случае если женевцы не раздобудут на него средств.

Боркхейм все еще в Гастингсе на взморье. У него парализована левая половина тела, и если он и поправится, то очень не скоро. Вообще же он, по-видимому, чувствует себя довольно бодро и время от времени пишет.

«Дюринга» пруссаки мне теперь тоже благополучно запретили. В Германии нельзя больше продавать ничего, что написано против интриганов, выдающих себя за социалистов.

Так, например, запрещены все направленные против бакунистов статьи Грёйлиха, мои и т. д. Бисмарк рассчитывает, что происки анархистов и дюрингианцев сумеют расшатать спаянность наших товарищей и приведут к тому, чего ему больше всего хочется, - к попытке путча, и тогда ему можно будет стрелять. Несмотря на все это, наши рабочие в Германии ведут себя великолепно, и я надеюсь, что о них разобьется вся прусская империя. Но одного Бисмарк добьется: если Россия пустится в пляс, - а этого ждать уже недолго, - то и Германия окажется достаточно созревшей для переворота.

Сердечный привет от Маркса и его жены.

В надежде получить от тебя вскоре лучшие вести твой старый Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - ЖЮЛЮ ГЕДУ В ПАРИЖ [Лондон, конец 1878 - начало 1879 г.]

.. величайшее значение [имеет создание] независимой и боевой рабочей партии...
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Лондон, 30 января 1879 г.

Старый дружище!

Едва ли нужна была твоя открытка, чтобы заставить меня действовать в твоих интересах. От одного друга в Манчестере я получил 1 фунт для помощи жертвам закона против социалистов. Я отдаю эти деньги тебе, так как думаю, что это - лучшее их применение, а также присоединяю к ним еще один фунт, так что ты получишь перевод в 50 фр. 40 сант. из Базеля, вероятно, на следующий же день по получении этого письма. Квитанция находится у меня. В дальнейшем сделаю все, что смогу.

С устройством тебя агентом ничего не выходит. Дела здесь из рук вон плохи, и никто не хочет что-либо предпринимать.

Что касается «Precurseur», то я бы на твоем месте раз навсегда заявил женевцам, что не в состоянии оплачивать какие-либо расходы по изданию газеты. Это просто позор. Мало того, что ты берешь на себя безвозмездно весь труд и хлопоты, ты еще должен изыскивать средства. Но женевцы всегда были таковы. Со времени кальвиновского предопределения они всегда считали себя избранным народцем, которому жареные голуби сами должны лететь в рот. Так было с «Egalite», для которой Утин также должен был находить корреспондентов и деньги; то же самое было и при крупной стачке каменщиков, когда деньги должен был доставать Интернационал; когда же стачка происходила где-либо в другом месте, обращаться за помощью в Женеву было бесполезно.

Нас очень позабавило известие о том, что великий Гильом в ахиллесовом гневе удалился восвояси. Так и должно было случиться. Анархисты не были бы достойны своего имени, если бы в их собственной среде не началась анархия. Ведь Гильом все же был последователем великого Бакунина, но когда такой молокосос, как Брусс, хочет перевернуть весь мир - это уж совсем уморительно.

Мост издает здесь теперь газетку «Freiheit» для Коммунистического общества рабочих, которая пока хорошо расходится. Мы желаем ему всяческого успеха, но, само собой разумеется, не имеем к этому никакого отношения и не несем никакой ответственности за ее содержание.

Германия быстро катится по наклонной плоскости. Пинок рейхстагу - это последняя и самая лучшая новость. Пусть только так продолжается, и если к тому же налоги будут все возрастать, то бравый Бисмарк еще дождется кое-чего от своих мелких буржуа, которые и без того достаточно быстро разоряются. Для нас в общем, - если не говорить о неизбежных страданиях, которые выпадают на долю отдельных лиц, - ничто не может быть полезнее того, что теперь происходит. Все зло, которое Бисмарк мог причинить нам, он уже совершил; то, что он делает теперь, - задевает наших противников, мелких буржуа - прогрессистов, а со временем заденет также и либеральную крупную буржуазию.

Итак, смелее вперед! А между тем в России дела идут прекрасно, и это самое главное. Если там произойдет взрыв, то и Вильгельму придется складывать пожитки.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ЛЕЙПЦИГ Лондон, 1 марта 1879 г.

Дорогой Либкнехт!

Мы еще раз попытались через Барри войти в соглашение с «Whitehall Review», по крайней мере относительно корреспонденций о заседаниях рейхстага, но этот осел настаивал на том, чтобы статьи подписывались, и потому нам пришлось ему напрямик отказать и оставить его в покое. Переговоры несколько затянулись, а до получения положительного или отрицательного ответа сообщать было, разумеется, нечего.

Бреславльские выборы здесь тоже произвели огромное впечатление. Но еще более важно то, что Бисмарк сам ускоряет свое падение. Он в самом деле действует «от случая к случаю» - от падения к падению. В английской прессе он уже почти не находит защитников; даже газета «Times», которая очень далеко заходила в своих симпатиях к Бисмарку, пытается как-нибудь выбраться из этого положения. С тех пор как Бисмарк стал протекционистом, англичане, конечно, и знать ничего о нем не хотят. Впрочем, и в Германии возвращение к протекционизму было бы открыто реакционной мерой. Как бы там ни было, очень хорошо, что мосьё Бисмарк опять ведет дело к роспуску рейхстага. Пусть он как следует разозлит немецкого филистера; в конце концов и тот потеряет терпение, особенно когда дело коснется кошелька. А за ту неразбериху, которую Бисмарк натворил в области внешней политики, ничем не расплатиться.

Газетка Моста, по-видимому, имеет успех; Мост время от времени показывается, но не часто. Мы, конечно, не можем брать на себя никакой ответственности за содержание этой газетки. Но мы ей, разумеется, желаем успеха, как и всему, что делается в надлежащем направлении, хотя и с помощью таких несовершенных средств.

Твой Ф.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - МАКСИМУ МАКСИМОВИЧУ КОВАЛЕВСКОМУ В МОСКВУ [Лондон, апрель 1879 г.]

Сочинение г-на Кареева превосходно (excellent). Только я не вполне разделяю его взгляд на физиократов. Я беру теорию капитала, то есть современного строения общества.

Начиная от Петти и кончая Юмом, эта теория была развиваема только по частям, - здесь кусок, там кусок, - согласно потребностям той эпохи, когда жил автор. Кенэ первый положил в основу политической экономии ее настоящий, то есть капиталистический базис, и весь курьез заключается в том, что он так поступает, по-видимому, как арендатор землевладельца.

Г-н Кареев положительно неправ, говоря, что физиократы противополагали только одно социальное занятие, именно земледелие, другим, то есть промышленности и торговле, но никогда не доходили, подобно Смиту, до противоположения социальных классов. Если бы г-н Кареев вспомнил основную мысль предисловия Рикардо к его знаменитому творению, где он рассматривает три класса государства (землевладельцев, капиталистов и рабочих, трудами которых почва обрабатывается), то он убедился бы, что первое изобретение трех классов в экономической сфере и их взаимных отношениях могло найти место только в системе земледелия, как это сделал Кенэ. Сверх того, необходимо для писателя различать то, что какой-либо автор в действительности дает, и то, что дает только в собственном представлении. Это справедливо даже для философских систем: так, две совершенно различные вещи - то, что Спиноза считал краеугольным камнем в своей системе, и то, что в действительности составляет этот краеугольный камень. Поэтому неудивительно, что некоторые приверженцы Кенэ, вроде Мерсье де ля Ривьера, находили сущность всей системы в ее параферналиях, тогда как английские физиократы, писавшие в 1798 г., впервые доказывали на основании Кенэ, наперекор А. Смиту, необходимость уничтожения частной собственности на землю.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - НИКОЛАЮ ФРАНЦЕВИЧУ ДАНИЕЛЬСОНУ В ПЕТЕРБУРГ Лондон, 10 апреля 1879 г.

Милостивый государь!

Как раз, когда я получил Ваше февральское письмо (и в то же время ценные печатные материалы, благополучно дошедшие до меня, так же как и другие упоминаемые Вами книги), моя жена заболела так тяжело, что врачи даже сомневались, сможет ли она пережить этот приступ. В то же самое время мое собственное здоровье также сильно пошатнулось. (Фактически с тех пор, как вследствие создавшегося в Германии и Австрии положения, я был лишен возможности ежегодно посещать Карлсбад, состояние моего здоровья никогда уже не было достаточно удовлетворительным.) При таких обстоятельствах, которые изменились к лучшему лишь с очень недавнего времени, я но мог, конечно, изучить присланный мне материал. Тем временем я послал Вам письмо через одного немца, ехавшего в Санкт- Петербург, в котором ограничился, впрочем, только подтверждением получения Вашего письма да рекомендацией Вам подателя. По, к моему великому изумлению, он снова появился вчера здесь и сообщил мне, что вследствие каких-то обстоятельств он не ездил дальше Берлина и совершенно отказался от поездки в Петербург.

А теперь, прежде всего, я должен сообщить Вам (это совершенно конфиденциально), что, по полученным мною из Германии сведениям, мой второй том не может быть издан, пока нынешний режим сохраняется там во всей его нынешней суровости. Это известие, принимая во внимание status quo, ничуть не удивило меня и, должен сознаться, ничуть не огорчило - по следующим причинам.

Во-первых: я ни за что не согласился бы выпустить второй том, прежде чем нынешний английский промышленный кризис не достигнет своей высшей точки. Его проявления на этот раз весьма своеобразны, они во многих отношениях отличны от тех, которые наблюдались в прошлом. И это, помимо других модифицирующих обстоятельств, легко объясняется тем, что никогда еще английскому кризису не предшествовали такие ужасные и продолжающиеся уже 5 лет кризисы в Соединенных Штатах, в Южной Америке, Германии, Австрии и т. д.

Поэтому необходимо тщательно наблюдать за нынешним ходом событий до их полной зрелости, прежде чем вы окажетесь в состоянии «потребить» эти факты «производительно», я имею в виду «теоретически».

Вот, например, одна из своеобразных особенностей нынешнего положения дел. Как Вам известно, произошли банковские крахи в Шотландии и в некоторых английских графствах, главным образом в западных (в Корнуэлле и Уэльсе). Тем но менее, действительный центр денежного рынка - не только Соединенного королевства, но и всего мира - Лондон, до сих пор был мало затронут. Наоборот, за немногими исключениями, крупнейшие акционерные банковские компании, вроде Английского банка, пока только выиграли от общей прострации. А какова эта прострация, Вы можете судить по тому крайнему отчаянию, в какое впали английские торговые и промышленные филистеры, потерявшие всякую надежду на лучшие времена! Я никогда не видал ничего подобного; никогда еще не доводилось мне быть свидетелем такого морального потрясения, хотя я был в Лондоне и в 1857 г. и в 1866 году!

Не подлежит ни малейшему сомнению, что одно из обстоятельств, благоприятствующих лондонскому денежному рынку, заключается в нынешнем состоянии Французского банка, который со времени недавнего развития сношений между обеими странами превратился в филиал Английского банка. Французский банк держит громадный запас золота в слитках, свободный размен его банкнот еще не восстановлен, и при первом же признаке какой-либо пертурбации на лондонской фондовой бирже французские деньги наводняют ее для скупки временно обесцененных бумаг. Если бы прошлой осенью французские деньги были внезапно изъяты, Английскому банку несомненно пришлось бы прибегнуть к своему последнему, крайнему средству, к приостановке действия банковского акта, а в таком случае у нас неизбежно произошел бы денежный крах.

С другой стороны, то спокойствие, с каким было произведено в Соединенных Штатах восстановление платежей наличными, устранило всякие покушения с этой стороны на ресурсы Английского банка. Но что до настоящего времени особенно содействовало предотвращению краха на лондонском денежном рынке, это - внешне спокойное состояние банков Ланкашира и других промышленных округов (за исключением горнозаводских округов Запада), хотя вполне достоверно известно, что эти банки не только употребили значительную часть своих ресурсов на учет векселей по убыточным сделкам фабрикантов и на ссуды по этим сделкам, но некоторые из них, как, например, Олдемский, даже затратили значительную часть своего капитала на постройку новых фабрик. В то же самое время большие запасы товаров, в особенности хлопчатобумажных, накопляются с каждым днем не только в Азии (преимущественно в Индии), куда их отправляют на консигнацию, но и в Манчестере и т. д. и т. д. Каким образом такое положение вещей может кончиться без всеобщего краха в промышленности, а следовательно и среди местных банков, влияющих в свою очередь
непосредственно на лондонский денежный рынок, - трудно предвидеть.

А пока - стачки и смятение господствуют повсюду.

Замечу мимоходом, что в течение прошлого года, столь неблагоприятного для всех других предприятий, железные дороги процветали; но это происходило только благодаря исключительным обстоятельствам, вроде Парижской выставки и т. д. На самом же деле железные дороги сохраняют видимость процветания, накопляя долги и со дня на день увеличивая свой капитальный счет.

Каким бы путем, однако, ни пошло развитие этого кризиса, столь важного во всех его подробностях для исследователя капиталистического производства и профессионального теоретика, - он все же пройдет, как и предшествовавшие ему, и явится исходным пунктом нового «промышленного цикла» со всеми его разнообразными фазами - процветания и т. д.

Но под покровом этого «с виду» прочного английского общества кроется другой кризис - аграрный, который произведет большие и серьезные изменения в социальной структуре этого общества. Я вернусь к этому предмету в другой раз, сейчас это завело бы меня слишком далеко.

Во-вторых: огромная масса материалов, полученных мною не только из России, но и из Соединенных Штатов и т. д., дает мне приятный «предлог» продолжать мои исследования, вместо того, чтобы окончательно обрабатывать их для опубликования.

В-третьих: мой врач предостерегает меня, требуя значительно сократить мой «рабочий день», если я не желаю оказаться в том же состоянии, в котором я находился в 1874 г. и в последующие годы, когда у меня были головокружения и я становился неработоспособным после нескольких часов серьезных занятий.

По поводу Вашего в высшей степени интересного письма я ограничусь немногими замечаниями.

Железные дороги возникли прежде всего как «couronnement de l`oeuvre» (увенчание дела) в тех странах, где современная промышленность достигла наибольшего развития, - в Англии, Соединенных Штатах, Бельгии, Франции и т. д. Я называю их «couronnement de l`oeuvre» не только в том смысле, что это были, наконец (наряду с океанским пароходством и телеграфом), средства сообщения, адекватные современным средствам производства, но также и потому, что они послужили основой для возникновения огромных акционерных компаний, одновременно образовав новый отправной пункт для создания разного рода других акционерных компаний, начиная с банковских. Одним словом, они дали такой толчок концентрации капитала, которого раньше никто не предвидел, и в то же время ускорили и в громадной степени расширили космополитическую деятельность ссудного капитала, благодаря чему весь мир оказался опутанным сетью финансового мошенничества и взаимной задолженности - этой капиталистической формой «международного» братства.

С другой стороны, возникновение сети железных дорог в ведущих странах капитализма поощряло и даже вынуждало государства, в которых капитализм захватывал только незначительный верхний слой общества, к внезапному созданию и расширению их капиталистической надстройки в размерах, совершенно не пропорциональных остову общественного здания, где великое дело производства продолжало осуществляться в унаследованных исстари формах. Не подлежит поэтому ни малейшему сомнению, что в-этих государствах создание железных дорог ускорило социальное и политическое размежевание, подобно тому как в более передовых странах оно ускорило последнюю стадию развития, а следовательно, окончательное преобразование капиталистического производства. Во всех странах, за исключением Англии, правительства обогащали железнодорожные компании и покровительствовали им за счет государственной казны. В Соединенных Штатах они получили в дар значительную часть государственных земель и притом не только ту землю, которая была необходима для прокладки железнодорожных линий, но и многие мили земли по обеим сторонам пути, покрытые лесом и т. д. Таким образом, они стали самыми крупными земельными собственниками. Понятно, что мелкие фермеры-иммигранты предпочитали селиться именно на этих землях, расположение которых обеспечивало удобный способ транспортировки их продуктов.

Система, введенная во Франции Луи-Филиппом и заключавшаяся в передаче железных дорог небольшой шайке финансовых аристократов, в обеспечении им долгосрочного владения, в гарантировании им определенного дохода из общественного кармана и т. д. и т. д., достигла наиболее полного расцвета при Луи Бонапарте, правление которого в сущности покоилось на торговле железнодорожными концессиями, причем он был так щедр, что даже делал им подарки в виде каналов и т. д.

Но в Австрии и особенно в Италии железные дороги стали новым источником невыносимой государственной задолженности и ограбления народных масс.

Вообще железные дороги дали, конечно, громадный толчок развитию внешней торговли; но в странах, вывозящих главным образом сырье, эта торговля усилила нищету народных масс; и притом не только потому, что бремя новой задолженности, взятое на себя правительствами из-за железных дорог, увеличило давление налогового пресса на народные массы, но еще и потому, что с того момента, как всякий продукт местного производства получил возможность превращаться в космополитическое золото, многие товары, бывшие ранее дешевыми из-за отсутствия широкого сбыта, как, например, фрукты, вино, рыба, дичь и т. п., стали дорогими и были, таким образом, изъяты из потребления народа. В то же время, с другой стороны, и само производство - я имею в виду некоторые специальные виды продукции - также изменилось в зависимости от большей или меньшей пригодности этой продукции для вывоза, тогда как раньше оно приспособлялось преимущественно к местному потреблению.

Так, например, в Шлезвиг-Гольштейне пахотные земли были обращены в пастбища, потому что вывоз скота оказался более выгодным, но, в то же самое время, земледельческое население было согнано с насиженных мест. Все эти перемены оказались действительно очень выгодными для крупных земельных собственников, ростовщиков, купцов, железнодорожных компаний, банкиров и т. д., но очень плачевными для действительных производителей!

Заканчивая свое письмо (время отправки которого на почту все более и более приближается), скажу еще, что невозможно провести действительную аналогию между Соединенными Штатами и Россией. В Соединенных Штатах государственные расходы уменьшаются с каждым днем, и государственный долг ежегодно и быстро сокращается. В России же неизбежность государственного банкротства становится все более и более очевидной. Соединенные Штаты освободились (хотя и самым гнусным образом, к выгоде кредиторов и в ущерб мелкому люду) от своих бумажных денег, в России же ни одно производство не процветает в такой мере, как фабрикация бумажных денег. В Соединенных Штатах концентрация капитала и постепенная экспроприация народных масс представляют не только орудие, по и естественное порождение (хотя и искусственно ускоренное Гражданской войной) неслыханно быстрого промышленного развития, прогресса в сельском хозяйстве и т. д.; Россия же напоминает скорее Францию времен Людовика XIV и Людовика XV, когда финансовая, торговая и промышленная надстройка или, вернее, фасад общественного здания (имевшего, правда, под собой гораздо более прочный фундамент, чем в России) выглядел насмешкой на фоне застоя большей части производства (сельскохозяйственного) и голода среди производителей. Соединенные Штаты в настоящее время значительно перегнали Англию по темпам экономического прогресса, хотя все еще отстают от нее по размерам накопленного богатства; но в то же самое время народные массы там реагируют живее и имеют в своих руках более сильные политические средства для выражения своего негодования против той формы прогресса, которая осуществляется за их счет. Я не вижу нужды продолжать далее эти антитезы.

Кстати: какую русскую работу по кредиту и банковому делу Вы считаете лучшей?

Г-н Кауфман был настолько любезен, что прислал мне свою книгу «Теория и практика банкового дела», по я был несколько удивлен, увидев, что мой прежний рассудительный критик из петербургского «Вестника Европы» превратился в какого-то Пиндара современного биржевого плутовства. Кроме того, рассматривая эту книгу даже исключительно с точки зрения данной специальности, - а я вообще не ожидаю от книг этого рода ничего другого, - я нахожу ее далеко не оригинальной в ее частностях. Лучшая ее часть-полемика против бумажных денег.

Говорят, будто некие иностранные банкиры, через посредство которых некое правительство пожелало заключить новые займы, потребовали от него в виде гарантии введения конституции; я лично далек от того, чтобы верить этому, так как при их современных методах ведения дел они, по крайней мере до сих пор, были всегда очень равнодушны к формам правления и не изменят этому и впредь.

Преданный Вам А. Уильямс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - РУДОЛЬФУ МЕЙЕРУ В ЛОНДОНЕ [Черновик] [Лондон], 28 мая 1879 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Милостивый государь!

Прилагаю предназначенное для Вас письмо г-на Рейхенбаха. Одновременно с этим посылаю почтовой бандеролью 10-й выпуск.

Я буду очень рад познакомиться с Вами лично после многих безуспешных попыток познакомиться с Вашими «Политическими грюндерами». Если Вы не заняты другими делами, то можете застать меня завтра в любое время между 10 часами утра и 3 часами дня.

Преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
23:15 22.06.2015
ЭНГЕЛЬС - ГУГЕНХЕЙМУ В ЛОНДОНЕ [Черновик] [Лондон], 16 июня 1879 г.

В ответ на Ваше любезное письмо от 29 мая я, к сожалению, вынужден сообщить Вам, что при настоящих условиях не смогу удовлетворить Вашу просьбу - прочесть в вашем Обществе доклад.

Орган Общества, «Freiheit», счел уместным публично выступить против позиции социалдемократических депутатов в рейхстаге. Несмотря на то, что в рейхстаге со стороны отдельных наших представителей были сделаны заявления, которые я также считаю неуместными (что я не преминул высказать частным образом в надлежащем месте), я все же ни в коем случае не соглашусь с тем способом критики, который избрала «Freiheit», а тем более с тем, что такого рода критику считают возможным вести публично.

Вы понимаете, что если бы я при таких условиях прочел доклад в Обществе, то в Германии и за границей это было бы истолковано в том смысле, что я одобряю позицию, занятую «Freiheit».

В ответ на Ваше письмо от 13-го, полученное мной только вчера, я с сожалением должен сообщить, что не могу назвать Вам никого, кто был бы в состоянии написать нужные статьи действительно надлежащим образом.

Английское рабочее движение вот уже ряд лет безвыходно вращается в узком кругу стачечной борьбы за повышение заработной платы и сокращение рабочего дня, причем эти стачки рассматриваются не как мера временной помощи и не как средство пропаганды и организации, а как конечная цель. Тред-юнионы даже принципиально, на основании устава, исключают всякое политическое действие, а следовательно, и участие во всякой общей деятельности рабочего класса как класса. Рабочие делятся в политическом отношении на консерваторов и либералов-радикалов, на сторонников министерства Дизраэли (Биконсфилда) и сторонников министерства Гладстона. О рабочем движении в Англии можно, следовательно, говорить лишь постольку, поскольку здесь бывают стачки, которые, удачен ли их исход или нет, не продвигают движение ни на шаг вперед. Когда подобные стачки, которые к тому же в последние годы застоя в делах зачастую намеренно вызывались самими капиталистами, искавшими предлога, чтобы закрыть свои фабрики, - когда эти стачки, при которых рабочий класс не двигается с места, раздуваются до размеров всемирно-исторической борьбы, как это делает, например, здешняя газета «Freiheit», то это, на мой взгляд, может только повредить делу. Не следует замалчивать то обстоятельство, что в настоящий момент здесь не существует подлинного рабочего движения, в том виде, в каком оно существует на континенте, и я поэтому думаю, что Вы немного потеряете, если не будете пока получать отчетов о деятельности здешних тред-юнионов.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ЭДУАРДУ БЕРНШТЕЙНУ В ЦЮРИХ [Черновик]

Лондон, 26 июня 1879 г.

122, Regent`s-Park Road, N. W.

Уважаемый товарищ!

Мне очень жаль, что Вы не сообщили с самого начала, что Ваш запрос предполагал мое корреспондирование; Вы сразу же получили бы определенный ответ.

Еще тогда, когда я, уступая неоднократным просьбам, взялся за скучнейшего г-на Дюринга, я решительно заявил Либкнехту, что в последний раз позволяю отрывать себя от своих более крупных работ для журналистской деятельности, если только этого настоятельно не потребуют политические события, - а об этом предоставляется судить мне самому. За девять лет, проведенных мной здесь в Лондоне, я пришел к заключению, что невозможно доводить до конца крупные работы и одновременно активно участвовать в практической агитации. Я становлюсь уже довольно стар, и мне пора, наконец, ограничиться определенным кругом задач, если я хочу довести до конца хоть что-нибудь. То же самое я писал г-ну Виде при основании «Neue Gesellschaft».

Что касается г-на Хёхберга, то Вы ошибаетесь, думая, что я питаю к нему какую бы то ни было «антипатию». Когда г-н Хёхберг основал «Zukunft», мы получили приглашение сотрудничать, подписанное: «Редакция». Если я не ошибаюсь, в то время самое имя г-на Хёхберга было нам неизвестно, и само собой разумеется, что мы не обратили внимания на такого рода анонимное послание. Вскоре после этого г-н Хёхберг опубликовал свою программу журнала «Zukunft», согласно которой социализм основывался на понятии «справедливости». Такая программа с самого же начала прямо исключала всех тех, кто рассматривает социализм в конечном счете не как следствие каких-нибудь идей или принципов, вроде справедливости и т. д., но как идеальный продукт материально-экономического процесса, общественного производственного процесса на известной ступени. Этим г-н Хёхберг сам сделал всякое паше сотрудничество невозможным. Но кроме этой программы я не заметил ничего такого, из чего бы мне удалось вынести достоверное суждение о философских взглядах г-на Хёхберга. Все это не может, однако, служить основанием для какой бы то ни было «антипатии» к нему или предубеждения против руководимого им литературного предприятия. Напротив, я отношусь к нему точно так же, как и ко всякому другому объявленному социалистическому изданию, пока я не знаю, что в нем будет напечатано, то есть сочувственно-выжидательно.

Но все это вещи второстепенные; главное же то, что мне приходится совершенно отказаться от сотрудничества в периодических изданиях, раз я намерен закончить труды, которые для всего движения имеют ведь некоторым образом большее значение, чем несколько журнальных статей. И, как Вы видите, я в течение ряда лет соблюдал это правило одинаково по отношению ко всем без исключения.

Меня также заинтересовало Ваше сообщение о том, что Вам кто-то отсюда внушил, будто я, а следовательно и Маркс, «совершенно согласны» с позицией здешней газеты «Freiheit».

Это прямо противоречит истине. Г-на Моста мы не видели со времени его нападок на социал-демократических депутатов. Каково наше мнение на этот счет, он мог узнать только в середине этого месяца из моего ответа секретарю Общества рабочих, который пригласил меня прочесть там доклад. Я ответил прямым отказом, так как иначе в Германии и других странах должны были бы сделать вывод, что я согласен с тем родом полемики, которую «Freiheit», и притом публично, начала против социал-демократических депутатов. Я с этим совершенно не согласен, хотя отнюдь не одобряю некоторых заявлений в рейхстаге.

Так как мы из других источников тоже получили подобные сообщения, то хотели бы иметь возможность раз навсегда положить конец этим мистификациям. Это было бы проще всего сделать, если бы Вы были столь любезны и прислали нам копии соответствующих мест из писем, чтобы мы знали точно, что о нас говорилось, и, в зависимости от этого, могли бы выступить. Ваша информация могла, конечно, носить лишь общий характер; именно поэтому нам желательно получить точные сообщения, чтобы мы могли непосредственно принять меры.

Революционная трескотня не представляет для нас ничего нового уже в течение почти сорока лет.

Если г-н Мост попадет в объятия анархистов или даже русских, подобных Ткачеву, то это будет несчастьем разве только для самого Моста. Подобные люди погибают из-за анархии, которую они сами создают в своей среде. Этим я не хочу сказать, что им не следует время от времени давать по рукам.

Я не смогу достать Вам экземпляры тех работ, о которых Вы упоминаете, если тех или других из них нет уже в продаже; у меня самого не осталось ни одного экземпляра некоторых произведений, и я тщетно разыскиваю их у букинистов.

Что касается французского движения, то у нас установлена связь не только со здешними партийными товарищами, но и непосредственно с Парижем, да и вообще завязанные во времена Интернационала нити никоим образом не порваны. Так, мы получили на днях основанную недавно в Опорто социалистическую газету «О Operario».
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Лондон, 1 июля 1879 г.

Старый дружище!

Новое полугодие принесло мне деньги, и поэтому я спешу уведомить, что послал тебе перевод на 4 ф. ст., то есть 100 фр. 80 сант., которые ты получишь, вероятно, тотчас же вслед за этим письмом. Надеюсь, что этого хватит, чтобы дать тебе хоть маленькую передышку в твоей хронической нужде. Мне хотелось бы, чтобы мы могли сделать что-нибудь большее, чем помогать так, от случая к случаю, но ты знаешь, что в последнее время требования со всех сторон увеличились.

Вполне понятно, что кротость, так некстати проявленная Либкнехтом в рейхстаге, произвела очень неблагоприятное впечатление как на романскую Европу, так и всюду среди немцев. Мы тогда же высказали это в письме. Со старым удобным, благодушным способом агитации с прохладцей, со случающейся отсидкой в тюрьме от 6 недель до 6 месяцев для Германии покончено раз и навсегда. Как бы ни кончилось нынешнее состояние, новое движение начинается на более или менее революционной основе и должно поэтому носить гораздо более решительный характер, чем истекший первый период движения. Фразы о достижении цели мирным путем или не нужны будут больше или же их перестанут принимать всерьез. Сделав эти фразы невозможными и направив движение по революционному руслу, Бисмарк сослужил нам большую службу, которая с избытком возмещает небольшой ущерб, нанесенный нам препятствиями, чинимыми в агитации.

С другой стороны, это покорное выступление в рейхстаге привело к тому, что герои революционной фразы теперь снова воспрянули духом и стремятся склоками и интригами дезорганизовать партию. Центр этих происков - здешнее Общество рабочих, в котором засели горлопаны времен 1849 г., вроде Вебера, Нёйштадт-ан-дер-Хардта и К°. С тех пор как оживилось движение в Германии, эти люди, находящиеся здесь, потеряли все прежнее значение, какое они имели еще в 1840- 1862 гг., и теперь они считают, что представляется удобный случай пролезть к руководству. Молодой Вебер, некий Кауфман и другие по меньшей мере уже раз шесть за последние годы объявляли себя центральным комитетом европейскоамериканского рабочего движения, но безбожный мир всегда их упорно игнорировал. Теперь они собираются провести это силой и нашли себе союзника в лице Моста. «Freiheit» трещит без умолку о революции огнем и мечом, что для милейшего Моста является, конечно, совершенно новым удовольствием, которого он раньше никогда не мог себе позволить. При этом истории в рейхстаге страшно преувеличиваются и используются как предлог для того, чтобы взорвать партию и создать новую. Это - использование господствующего в Германии жестокого режима и системы зажимания ртов в интересах нескольких пустомелей, честолюбие которых находится в удивительном несоответствии с их способностями, и если при этом, как мы слышали, Мост распространяет слухи о том, будто бы мы поддерживаем его, то он лжет. Он больше у нас не показывался с тех пор, как начал играть эту роль. В сущности, хорошо, что он так себя разоблачает и тем самым лишает себя возможности в будущем работать в Германии; он не лишен способностей, но невероятно тщеславен, недисциплинирован и честолюбив. Итак, тем лучше, если он скомпрометирует себя. Впрочем, «Freiheit», вероятно, недолго еще просуществует, а тогда все это опять преспокойно заглохнет.

Сердечный привет от Маркса и твоего Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - КАРЛО КАФЬЕРО В НЕАПОЛЬ [Черновик]

Лондон, 29 июля 1879 г.

41, Maitland Park Road, N. W.

Дорогой гражданин!

Сердечно благодарю за два экземпляра Вашей работы. Недавно я получил две подобные работы: одну - написанную по-сербски, другую - по-английски (изданную в Соединенных Штатах), но обе они грешат тем, что, желая дать краткое и популярное резюме «Капитала», они в то же время слишком педантично придерживаются научной формы изложения. Вследствие этого они, как мне кажется, не вполне достигают своей главной цели - произвести впечатление на широкую публику, для которой предназначаются такого рода издания. Именно в этом огромное преимущество Вашей работы.

Что же касается существа дела, то мне кажется, я не ошибаюсь, полагая, что в высказанных Вами в предисловии соображениях имеется [пробел], а именно - там не показано, что материальные условия, необходимые для освобождения пролетариата, стихийно порождаются в процессе развития капиталистического производства***.

Впрочем, я согласен с Вами, если я правильно понял Ваше предисловие, что не следует чересчур обременять умы людей, которых желаешь учить. Ничто не помешает Вам в подходящий момент вернуться к этому предмету, с тем чтобы в большей мере подчеркнуть материалистическую основу «Капитала».

Еще раз благодарю.

Преданный Вам Карл Маркс

В рукописи далее перечеркнуто: «... классовая борьба, которую оно предполагает...», «а в то же время и классовая борьба... целью которой является, в конечном счете, социальная революция». «Тем, что отличает критический и революционный социализм от его предшественников, по моему мнению, несомненно является эта материалистическая основа. Она показывает, как на определенной ступени исторического развития животное неизбежно превращается в человека...».
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - АВГУСТУ БЕБЕЛЮ В ЛЕЙПЦИГ Копия Лондон, 4 августа 1879 г.

Дорогой Бебель!

После того как я отправил Вам свое последнее письмо от 25 июля, Гирш информировал нас о своей переписке с Бернштейном и Либкнехтом по поводу новой газеты*. Судя по этим письмам, дело обстоит совсем не так, как мы могли думать на основании Вашего письма.

Ввиду того, что Гирш на свои вполне законные вопросы о том, какие приняты решения и кто будет стоять за газетой, с одной стороны, финансируя ее и, с другой стороны, давая ей направление, не получил от Либкнехта никакого другого ответа, кроме: «партия плюс Хёхберг», а также повторное заверение, что все в порядке, - мы должны были уже на основании этого предположить, что газету финансирует Хёхберг и что «мы», которым, согласно письму Э. Бернштейна, поручены «представительство и наблюдение», это все те же Хёхберг и его секретарь Бернштейн.

Только что полученное второе письмо Бернштейна Гиршу показывает, что дело обстоит именно так.

Вероятно Вам после всего этого станет ясно, что те ошибки, против которых я предостерегал в своем последнем письме, будут теперь неизбежно присущи газете. Хёхберг доказал, что в области теории он большой путаник, а на практике он воодушевлен неудержимой страстью к братанию со всеми и каждым, кто выдает свои взгляды за социалистические или даже просто за социальные. В «Zukunft» он уже показал, чего он стоит; как в области теории, так и в области практики он только скомпрометировал партию.

Партии нужен прежде всего политический орган. А ведь Хёхберг, поистине, в лучшем случае человек совсем аполитичный,

Далее в черновике рукописи зачеркнуто: «Ясно, что при этих условиях Гирш не может принять на себя редакторство, не получив вполне определенных гарантий своей независимости от финансирующего наблюдателя. Я сильно сомневаюсь, что можно найти такие гарантии, которые бы его устроили, и почти убежден, что переговоры с Гиршем ни к чему не приведут. Если бы они даже и увенчались успехом, то все равно Гирш не мог бы оставаться долго на этом месте под контролем двух наблюдателей, из которых один - финансирующий - не социал-демократ, а социал-филантроп, а второй, как признает Либкнехт, «сам хотел бы стать редактором»».

он даже не социал-демократ, а социал-филантроп. Согласно письму Бернштейна, газета и не должна вовсе быть политической, а лишь принципиально социалистической, то есть в таких руках неизбежно социал-фантастической, своего рода продолжением «Zukunft». Такая газета будет представлять партию только в том случае, если последняя пожелает опуститься до того, чтобы плестись в хвосте Хёхберга и его катедер-социалистических друзей. Если бы руководители партии вздумали поставить пролетариат под руководство Хёхберга и его друзей с расплывчатыми взглядами, то рабочие едва ли пошли бы за ними; наступил бы неизбежно раскол и дезорганизация; это было бы величайшим торжеством для Моста и его здешних крикунов.

Ввиду этих обстоятельств, о которых мы ничего не знали, когда я писал свое последнее письмо, мы считаем, что Гирш совершенно прав, не желая иметь никакого отношения к этому делу. Такова же позиция Маркса и моя. Когда мы обещали свое сотрудничество, мы имели в виду действительный партийный орган, и поэтому наше обещание имеет силу лишь в отношении такого органа, а не в отношении частной газеты г-на Хёхберга, которую выдают за партийный орган. В ней мы не будем сотрудничать ни в коем случае. Поэтому Маркс и я настоятельно просим Вас не отказать в любезности позаботиться о том, чтобы мы не фигурировали в качестве сотрудников.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - РУДОЛЬФУ МЕЙЕРУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 7 августа 1879 г.

Дорогой г-н Мейер!

Посылаю Вам сегодня бандеролью Ваших «Грюндеров».

Мой отъезд задерживается из-за внезапной болезни Лонге: опасаются гастрита; сегодня положение, вероятно, выяснится. Если дело окажется серьезным, я должен буду отказаться от задуманной поездки на остров Джерси (куда я собирался, потому что это место ново для моей спутницы - моей младшей дочери) и поехать на какой-нибудь морской курорт вблизи от Лондона. На такой курорт я поеду при всех обстоятельствах, также и по возвращении с Джерси, с г-жой Лафарг и моим внуком, и надеюсь, что Вы посетите меня там.

Если Вы, по непредвиденным причинам, уедете раньше, будьте так добры вернуть мне номера журналов (лейпцигских и парижских), а также известить меня (все письма будут мне пересылаться из дому), вышел ли следующий после январского (1879 г.) выпуск «Osterreichische Monatsschrift fur Gesellschaftswissenschaften».

С пожеланием Вам всего наилучшего и с дружескими приветами от моей жены и дочери Элеоноры преданный Вам Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- -----
МАРКС - ЖЕННИ ЛОНГЕ В РАМСГЕТ Сент-Хелиер, 19 августа 1879 г.

Hotel de l`Europe Дорогая моя, любимая Женничка!

Да здравствует маленький гражданин мира! Нужно заселять мир мальчиками, тем более, что английская статистика показывает избыток девочек. Я рад, что на данном этапе все кончилось благополучно, хотя и не без некоторых осложнений. Меры, принятые мамой, кажутся мне отнюдь не самыми удачными. Во всяком случае, Тусси и я выезжаем завтра в Лондон, а затем я очень скоро буду возле тебя, и все будет спокойно улажено. Здесь снова наступила дождливая пора - столь необычная для этого восхитительного острова, так что мы уже начали обсуждать наш отъезд, ибо взгляды на наше пребывание здесь менялись в зависимости от климатических и метеорологических изменений. Отель «Европа» превосходен, и мы как-нибудь должны приехать сюда вместе, всей семьей.

С трудом могу дождаться завтрашнего утра, когда пароход отойдет отсюда в Саутгемптон. Я так беспокоюсь о тебе и маленьком Джонни.

Привет маме и Лонге. Только не создавай себе никаких тревог и волнений, дитя мое, все будет хорошо.

Твой верный Олд Ник

Извини меня за краткость этого письма, дело в том, что оно должно быть сейчас же отправлено на почту.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - КАРЛУ ХЁХБЕРГУ В СХЕВЕНИНГЕН Истборн, 26 августа 1879 г.

Уважаемый г-н Хёхберг!

Так как я не знаю, сколько времени Вы пробудете в Схевенингене, то спешу Вам ответить, что относительно якобы сделанных нам К. Гиршем сообщений Вы получили неправильные сведения. Он не говорил нам ни того, что новая газета должна стать Вашей «частной собственностью», ни того, что она «займет умеренную позицию». Наш взгляд на это дело основывается не на уверениях Гирша, а на рассмотрении всей происходившей по этому вопросу переписки между Лейпцигом и Цюрихом, с одной стороны, и К. Гиршем - с другой. Я вынужден отказаться от разбора всей той комедии ошибок, которая разыгрывается в этих письмах и в которой Гирш повинен менее, чем кто-либо другой. Он держался, на мой взгляд, во всем этом деле в высшей степени разумно, открыто и честно. Я поэтому безусловно одобряю его решение отказаться от редакторства при существующих, все еще не выясненных между лейпцигскими и цюрихскими участниками, условиях; я хотел бы только отвести от него не заслуженный им упрек.

С социал-демократическим приветом, преданный Вам Ф. Энгельс

С послезавтрашнего дня я снова в Лондоне.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Лондон, 8 сентября 1879 г.

Старый дружище!

Я с сожалением узнал, что нужда все еще держит тебя в своих когтях и что не в моей власти окончательно освободить тебя от нее. Пока могу предоставить в твое распоряжение два фунта, а также еще третий, который я получил от одного друга, являющегося таким же первоклассным химиком, как и коммунистом. Перевод на эти три фунта, то есть 75 фр. 60 сант., я только что отправил; надеюсь, что ты их тотчас же получишь. Само собой разумеется, что со мной тебе нечего стесняться: я всегда готов сделать для тебя все, что могу, и делаю это с удовольствием. Стыдно, что мы до сих пор не сумели гарантировать обеспеченное существование нашим ветеранам.

«Freiheit» едва ли доживет до Нового года, если ее значение не усилится в результате глупостей, которые натворят ее противники. В Цюрихе собираются основать официальный партийный орган, руководство которым - под верховным контролем лейпцигцев - будет поручено цюрихским немцам; не могу сказать, чтобы они внушали мне доверие. Во всяком случае, в «Jahrbuch fur S..alwissenschaft», издаваемом одним из них, Хёхбергом, помещены весьма курьезные вещи: партия-де неправильно выступает как рабочая партия и ненужными, нападками на буржуазию сама навлекла на себя закон против социалистов; нужна, мол, не революция, а длительное мирное развитие и т. д. Этот трусливый вздор, понятно, - вода на мельницу Моста, и, конечно, Мост не преминул им воспользоваться, как ты можешь судить по последним номерам «Freiheit». Из Лейпцига к нам поступило предложение сотрудничать в новом органе*, на что мы было согласились, но затем отказались, после того как узнали, в чьих руках будет непосредственное руководство. После выхода упомянутого «Jahrbuch» мы совершенно прекратили всякие сношения с людьми, пытающимися протащить в партию подобный вздор и этакое подхалимство, то есть с Хёхбергом и компанией.

Лейпцигцы скоро поймут, каких они приобрели союзников. Вообще, скоро придет время выступить против филантропически настроенных крупных и мелких буржуа, студентов и докторов, пробирающихся в германскую партию и пытающихся растворить классовую борьбу пролетариата против его угнетателей во всеобщем братском союзе человечества. И это делается в тот момент, когда буржуа, с которыми нас хотят объединить в братском союзе, объявляют нас же вне закона, уничтожают нашу прессу, разгоняют наши собрания и выдают нас без долгих разговоров на произвол полиции. Едва ли германские рабочие согласятся принять участие в этой кампании.

В России наши одержали большую победу: они сорвали русско-прусский союз. Если бы они своим решительным выступлением не нагнали такого отчаянного страха на русское правительство, оно сумело бы легко справиться с недовольством среди дворянства и буржуазии, вызванным запретом, который наложила Англия на вступление в незащищенный Константинополь, и последующим дипломатическим поражением в Берлине. Но теперь вину за эти поражения приходится сваливать на заграницу, на Пруссию. Дядя с племянником могли в Александрове, на худой конец, замазать наметившуюся трещину, но это уже не поможет. Если же катастрофа в России наступит не так уж скоро, то разразится война между Россией и Пруссией. Эту войну Генеральный Совет предсказал еще во время французской войны, как неизбежное следствие последней, и ее едва-едва удалось избежать в 1873 году.

Ну, будь мужественным. Дай поскорее опять о себе знать и напиши настоящее письмо, а то ведь на такой открытке не поговоришь обо всем откровенно.

Сердечный привет от Маркса и твоего старого Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
ЭНГЕЛЬС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Лондон, 15 сентября 1879 г.

Старый дружище!

Мое последнее письмо и перевод на 75 фр. ты, надеюсь, получил.

Зорге пишет, что он написал также тебе по поводу понадобившегося теперь возобновления доверенности по завещанию Лингенау, так как иначе смерть Гейба дала бы адвокатам противной стороны возможность объявить старую доверенность недействительной и тем самым вызвать новую волокиту.

Маркс, который находится еще на взморье и, должно быть, прекрасно поправился, пишет мне, чтобы я попросил тебя переслать ему образец доверенности, дабы он мог сделать все необходимое. Будь так добр, сделай это поскорее. Если при этом ты войдешь в расходы, то напиши мне тотчас же, сколько тебе нужно, и я вышлю деньги. Чем скорее с этим делом будет улажено, тем лучше. Доверенность должна быть, конечно, совершенно такая же, как прежняя, только имя Гейба не нужно упоминать, или должно быть указано, что он умер.

История с немецким партийным органом в Цюрихе становится все занимательнее. Цюрихская редакционная комиссия, которая под верховным руководством лейпцигцев должна осуществлять контроль за газетой и подвергать ее цензуре, состоит из Хёхберга, Шрамма и Бернштейна. Шрамм, Хёхберг и Бернштейн состряпали в издаваемом Хёхбергом в Цюрихе «Jahrbuch fur So..lwissenschaft und S..alpolitik» статью «Ретроспективный обзор социалистического движения в Германии»; статья эта показала, что все трое - самые заурядные буржуа, миролюбивые филантропы. Они обвиняют партию в том, что она была исключительно «рабочей партией» и провоцировала ненависть буржуазии, а также требуют передачи руководства движением в руки «образованных» буржуа их же покроя. Тут уж не может быть места благодушию.

К счастью, позавчера ко мне сюда неожиданно нагрянул Хёхберг, и тут я выложил ему все начистоту. Бедный мальчик, - в сущности хороший малый, но ужасающе наивен, - точно с неба свалился, когда я разъяснил ему, что у нас даже и в мыслях не было того, чтобы можно было уронить пролетарское знамя, которое мы высоко держали почти 40 лет, а тем более того, чтобы поддерживать мелкобуржуазный дурман всеобщего братства, против которого мы ведем борьбу тоже почти 40 лет. Словом, он знает, наконец, каковы наши отношения к нему и почему нам не по пути с ему подобными, что бы ни говорили и ни делали лейпцигцы.

Бебелю мы также совершенно категорически заявим о нашей позиции по отношению к этим союзникам германской партии, а затем посмотрим, как они поступят. Если партийный орган выступит в духе этой буржуазной статьи, то мы публично выскажемся против него.

Впрочем, едва ли они допустят, чтобы дело зашло так далеко.

Итак, напиши поскорее.

Сердечный привет от Маркса и твоего старого Ф. Энгельса
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
15:36 23.06.2015
МАРКС И ЭНГЕЛЬС - АВГУСТУ БЕБЕЛЮ, ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ, ВИЛЬГЕЛЬМУ БРАККЕ И ДР. (ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО)

В ЛЕЙПЦИГ [Черновик] [Лондон, 17-18 сентября 1879 г.]

Дорогой Бебель!

Ответ на Ваше письмо от 20 августа задержался, с одной стороны, из-за продолжительного отсутствия Маркса, а с другой - из-за некоторых неожиданностей: во-первых, - прибытия рихтеровского «Jahrbuch», а затем приезда самого Гирша.

Из Вашего письма заключаю, что Либкнехт не показал Вам моего последнего письма к нему, хотя я ему это определенно поручил. В противном случае Вы, наверное, не стали бы приводить тех соображений, которые выдвинул Либкнехт и на которые я ему уже ответил.

Разберем же по пунктам вопрос, о котором идет речь.

I. ПЕРЕГОВОРЫ С К. ГИРШЕМ

Либкнехт спрашивает Гирша, возьмет ли тот на себя редактирование партийного органа, который предполагается основать в Цюрихе. Гирш интересуется тем, как будет финансироваться газета, какими средствами она располагает и кто их будет давать. Первое важно для того, чтобы знать, не заглохнет ли газета через два-три месяца; второе - чтобы удостовериться, в чьих руках будет кошелек, а тем самым, в конечном счете, руководство направлением газеты. Ответ Либкнехта Гиршу - «все в порядке, подробности сообщат тебе из Цюриха» (Либкнехт Гиршу, 28 июля) - до него не доходит. Зато из Цюриха Гирш получает письмо от Бернштейна (24 июля), в котором тот сообщает, что «нам поручили представительство и наблюдение (над газетой)». Состоялось будто бы совещание «между Фиреком и нами», на котором нашли, что «Ваша позиция несколько затрудняется теми разногласиями, которые у Вас, как редактора «Laterne», были с некоторыми товарищами, но я считаю эти сомнения недостаточно вескими».

О финансировании газеты - ни слова.

Гирш 26 июля в своем ответе подробно осведомляется о материальном положении газеты.

Кто из товарищей обязался покрывать дефицит? В размере какой суммы и на какой срок?

Вопрос об окладе редактору тут не играет абсолютно никакой роли; единственно, что Гирш хочет знать, это - «обеспечены ли средства для газеты по крайней мере на год».

Бернштейн отвечает 31 июля: в случае, если будет дефицит, он будет покрыт добровольными взносами, из которых некоторые (!) уже фиксированы. Замечания Гирша относительно направления, которое он предполагает дать газете (о чем - ниже), вызывают неодобрительные замечания и предписания: «На этом наблюдательная комиссия должна особенно настаивать, так как она сама находится под контролем, то есть несет ответственность. Следовательно, по этим пунктам Вам следовало бы договориться с наблюдательной комиссией».

Ответ желателен подробный, по возможности - телеграфный.

Итак, вместо того или иного ответа на свои законные вопросы Гирш получает извещение, что он должен редактировать газету под руководством сидящей в Цюрихе наблюдательной комиссии, взгляды которой существенно расходятся с его взглядами и о составе которой ему даже не сообщают!

Гирш, совершенно справедливо возмущенный таким отношением, предпочитает сговориться с лейпцигцами. Содержание его письма Либкнехту от 2 августа Вам должно быть известно, так как Гирш настоятельно потребовал, чтобы его сообщили Вам и Фиреку. Гирш даже соглашался подчиниться цюрихской наблюдательной комиссии в том смысле, что последняя будет делать редакции письменные замечания, а решение будет предоставлено лейпцигской контрольной комиссии.

Между тем Либкнехт 28 июля пишет Гиршу: «Разумеется, предприятие в финансовом отношении прочно, потому что за ним стоит вся партия плюс Хёхберг. Что касается подробностей, то я ими не интересуюсь».

В следующем письме Либкнехта тоже ни слова о материальной стороне дела, зато есть заверение, что цюрихская комиссия не является редакционной комиссией, а ей вверены лишь управление и финансы. Еще 14 августа Либкнехт повторяет это в письме ко мне и настаивает на том, чтобы мы уговорили Гирша согласиться. Вы сами еще 20 августа так плохо осведомлены о действительном положении дела, что пишете мне: «Он» (Хёхберг) «имеет в редакции не больше веса, чем всякий другой член партии, пользующийся известностью».

Наконец, Гирш получает от Фирека датированное 11 августа письмо, в котором тот признает, что «находящаяся в Цюрихе тройка должна в качестве редакционной комиссии взяться за организацию газеты и с согласия лейпцигской тройки избрать редактора... насколько я помню, в сообщенных постановлениях было также указано, что упомянутый в пункте 2 цюрихский учредительный комитет должен взять на себя ответственность перед партией как за политическую, так и за финансовую сторону дела... Из всего этого для нас ясно, что... без содействия проживающей в Цюрихе тройки, которой партия поручила основать газету, нечего и думать о принятии на себя редакторских функций».

Тут Гирш наконец получил хотя бы сколько-нибудь определенное указание, - правда, только о положении редактора по отношению к цюрихцам. Они являются редакционной комиссией; на них лежит и политическая ответственность; без их содействия никто не может взять на себя функции редактора. Короче говоря, Гиршу попросту предлагается договориться с тремя цюрихцами, имена которых ему все еще неизвестны.

Но, чтобы создать окончательную путаницу, Либкнехт в приписке к письму Фирека сообщает следующее:

«Только что был здесь Зингер из Берлина, он утверждает, что наблюдательная комиссия в Цюрихе не является, как полагает Фирек, редакционной комиссией; собственно говоря, эта комиссия - административная, несущая перед партией, то есть перед нами, финансовую ответственность; члены ее имеют, разумеется, также право и обязанность обсуждать с тобой редакционные вопросы (это право и обязанность каждого члена партии); учинить над тобой опеку они не уполномочены».

Три цюрихца и один из членов лейпцигского комитета - единственный, присутствовавший при переговорах, - настаивают на том, что Гирш должен подчиняться официальному руководству цюрихской инстанции, другой член лейпцигского комитета это попросту отрицает. Должен ли Гирш принимать решение, прежде чем эти господа сговорились между собой? О том, что Гирш имел полное право требовать, чтобы его познакомили с вынесенными постановлениями, в которых были указаны предъявляемые ему условия, об этом никто и не подумал, тем более, что лейпцигцам не пришло в голову самим получить достоверные сведения об этих постановлениях. В противном случае как могла бы возникнуть подобная разноголосица?

Если лейпцигцы не имеют единого мнения относительно полученных цюрихцами полномочий, то зато для цюрихцев все совершенно ясно.

Шрамм пишет Гиршу 14 августа: «Если бы Вы в свое время не писали, что в подобном случае» (как с Кайзером) «Вы опять поступили бы точно так же, если бы Вы таким образом не дали повода ждать снова таких же выступлений в печати, - мы бы не стали на это тратить ни слова. Но теперь, учитывая Ваше заявление, мы должны оставить за собой право решающего голоса по вопросу о принятии статей, предназначенных для новой газеты».

Гирш будто бы заявил это в письме к Бернштейну от 26 июля, значит гораздо позже совещания в Цюрихе, на котором были определены полномочия цюрихской тройки. Но в Цюрихе уже так опьянены сознанием своего бюрократического всемогущества, что в ответ на это позднейшее письмо Гирша претендуют на право решать вопрос о помещении статей.

Редакционная комиссия уже стала цензурной комиссией.

Лишь тогда, когда Хёхберг приехал в Париж, Гирш узнал от него имена членов обеих комиссий.

Итак, если переговоры с Гиршем сорвались, то что послужило этому причиной?

1) Упорный отказ как со стороны лейпцигцев, так и со стороны цюрихцев сообщить ему сколько-нибудь точные данные о финансовой базе газеты и тем самым о возможности для нее просуществовать хоть год. Относительно обеспеченной подпиской суммы он узнал только здесь от меня (на основании Вашего сообщения мне). Таким образом, из прежних сообщений (партия плюс Хёхберг) едва ли можно было вывести другое заключение, кроме того, что либо газета уже теперь финансируется преимущественно Хёхбергом, либо скоро будет всецело зависеть от его взносов. Эта последняя возможность и сейчас далеко не исключена. Сумма в 800 марок - если я верно разобрал цифру в точности равна той (40 фунтов стерлингов), которую здешнему обществу пришлось добавить «Freiheit» за первое полугодие.

2) Повторенное несколько раз и оказавшееся впоследствии совершенно неправильным заверение Либкнехта о том, что цюрихцы вовсе не получили права контролировать редакцию, и возникшая из этого заверения комедия ошибок.

3) Достигнутая, наконец, уверенность в том, что цюрихцам присвоен не только контроль, но и цензура, а ему, Гиршу, остается лишь роль подставного болвана.

Если после всего этого от него последовал отказ, то мы можем только одобрить этот шаг.

Лейпцигская комиссия, как мы слышали, еще усилена двумя живущими вне Лейпцига членами и может поэтому быстро принимать решения только в том случае, если между тремя лейпцигцами нет разногласий. Этим подлинный центр тяжести окончательно переносится в Цюрих, а с тамошними господами Гирш, как и любой редактор, действительно настроенный революционно и пролетарски, долго работать не сможет. Об этом ниже.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАПРАВЛЕНИЕ ГАЗЕТЫ Еще 24 июля Бернштейн сообщает Гиршу, что разногласия Гирша с некоторыми товарищами в бытность его редактором «Laterne» могут затруднить его положение.

Гирш отвечает, что направление газеты в общем не должно, по его мнению, отличаться от направления «Laterne», то есть в Швейцарии избегать процессов, а в Германии не быть сверх меры трусливым. Он спрашивает, какие именно товарищи имеются в виду, и продолжает: «Я знаю лишь одного такого и обещаю Вам, что, если повторится подобный случай нарушения дисциплины, я по отношению к этому товарищу буду действовать совершенно так же».

На это Бернштейн с сознанием своих новых официальных цензорских полномочий отвечает:

«Что касается направления газеты, то надо сказать, что, по мнению наблюдательной комиссии, «Laterne» не может служить образцом. Мы полагаем, что газета должна отличаться не столько своим политическим радикализмом, сколько принципиальной социалистической установкой. Таких эпизодов, как атака против Кайзера, вызвавшая порицание со стороны всех без исключения» (!) «товарищей, следует во что бы то ни стало избегать».

И так далее, и так далее. Либкнехт называет выступление против Кайзера «грубым промахом», а Шрамм считает его настолько опасным, что на этом основании подчиняет Гирша цензуре.

Гирш снова пишет Хёхбергу, что случай, подобный кайзеровскому, «невозможен при наличии официального партийного органа, ясные директивы и благотворные указания которого депутат не мог бы так нагло игнорировать».

Фирек тоже пишет, что новой газете «предписано... быть беспристрастной и по возможности игнорировать все имевшие место разногласия»; она не должна быть «увеличенной «Laterne»», и «самое большее, в чем можно упрекнуть Бернштейна, это в том, что он придерживается слишком умеренного направления, если только это упрек в такое время, когда мы не можем идти вперед с развернутым знаменем».

В чем же состоит, однако, этот случай с Кайзером, это непростительное преступление, которое якобы совершил Гирш? Кайзер, единственный из социал-демократических депутатов, произносит речь и подает голос в рейхстаге за покровительственные пошлины. Гирш обвиняет его в нарушении партийной дисциплины, так как он: 1) голосовал за косвенные налоги, отмены которых определенно требует программа партии; 2) санкционировал кредиты Бисмарку и тем самым пошел против основного принципа нашей партийной тактики: «ни гроша этому правительству».

По обоим пунктам Гирш безусловно прав. После того как Кайзер так разделался, с одной стороны, с программой партии, которой депутаты в силу постановления съезда как бы присягнули, и, с другой стороны, с непреложным, первейшим и основным принципом партийной тактики, подав голос за кредиты Бисмарку в благодарность за закон против социалистов, Гирш, по нашему мнению, имел точно так же полное право выступить против него со всей резкостью.

Мы никак не могли понять, каким образом эта атака против Кайзера могла вызвать в Германии такое сильное раздражение.

Теперь Хёхберг рассказывает мне, что «фракция» разрешила Кайзеру выступить так, как он выступил, и тем самым он может считаться оправданным.

Если дело обстоит так, то это уж поистине из рук вон плохо. Прежде всего Гирш, как и никто вообще, не мог знать об этом втайне принятом решении. Далее: тот позор для партии, в котором прежде можно было винить одного Кайзера, благодаря этому обстоятельству только усугубляется, и вместе с тем возрастает значение заслуги Гирша, который открыто и перед всем светом разоблачил пошлую фразеологию и еще более пошлое голосование Кайзера и тем самым спас честь партии. Или в самом деле германская социал-демократия поражена парламентской болезнью и воображает, что на народных избранников снизошел святой дух, превращающий заседания фракции в непогрешимые соборы, а постановления фракции - в ненарушимые догматы?

Грубый промах, конечно, был допущен, но его допустили депутаты, покрывшие своим постановлением выступление Кайзера, а не Гирш. И если те, кто более, чем кто-либо, призваны следить за соблюдением партийной дисциплины, подобным постановлением так безобразно ее нарушают, то тем хуже. Еще хуже, однако, когда осмеливаются думать, что нарушили партийную дисциплину не Кайзер своей речью и голосованием и не депутаты своим постановлением, а Гирш - тем, что он вопреки этому постановлению, ему вдобавок неизвестному, резко обрушился на Кайзера.

Впрочем, несомненно, что по вопросу о покровительственных пошлинах партия заняла ту же нечеткую и нерешительную позицию, которую она занимала по отношению ко всем возникавшим до сих пор конкретным экономическим вопросам,- например, по вопросу об имперских железных дорогах. Это происходит оттого, что партийные органы, особенно «Vorwarts », вместо того, чтобы основательно обсудить эти вопросы, предпочитают рассуждать о структуре будущего общественного строя. Когда вопрос о покровительственных пошлинах после закона против социалистов внезапно приобрел практическое значение, по поводу него возникли самые разнообразные оттенки мнений, и не нашлось никого, кто обладал бы предпосылками для отчетливого и правильного суждения, а именно - знакомством с условиями германской промышленности и ее положением на мировом рынке. К тому же у некоторой части избирателей могли быть протекционистские настроения, - и с этим тоже захотели считаться. Единственный путь из этого хаоса - подойти к вопросу с чисто политической стороны (что и сделала «Laterne») - был оставлен без внимания. Вот почему партия в этих прениях проявила с самого начала шатания, неуверенность и нечеткость и в конце концов, благодаря Кайзеру и вместе с ним, основательно оскандалилась.

Выступления против Кайзера становятся поводом к тому, чтобы на все лады проповедовать Гиршу, что новая газета не должна ни в коем случае подражать выходкам «Laterne», что она должна отличаться не столько политическим радикализмом, сколько принципиально социалистическим направлением и бесстрастностью. При этом Фирек усердствует не меньше, чем Бернштейн; Бернштейн же кажется Фиреку самым подходящим человеком именно потому, что он слишком умерен, так как «не можем же мы теперь идти вперед с развернутым знаменем».

Но для чего вообще уезжать за границу, как не для того, чтобы идти вперед с развернутым знаменем? За границей этому ничто не препятствует. В Швейцарии нет ни германских уголовных законов, ни германских законов о печати и союзах. Там не только можно, там должно писать все то, чего нельзя было писать у себя дома даже до закона о социалистах - из-за обычных германских законов. Ибо там мы стоим не только перед лицом Германии, но и перед лицом Европы и обязаны, поскольку позволяют швейцарские законы, открыто осведомлять Европу о путях и целях германской партии. Тот, кто в Швейцарии захотел бы считаться с германскими законами, доказал бы только, что он достоин этих германских законов и что ему нечего сказать сверх того, что разрешалось говорить в Германии до издания исключительного закона. Нечего было считаться и с тем, что для членов редакции может быть на время отрезана возможность возвращения в Германию. Кто не готов рискнуть этим, тому не место на таком передовом и почетном посту.

Более того. Исключительный закон именно потому наложил оковы на германскую партию, что она была единственной серьезной оппозиционной партией в стране. Если она в заграничном органе выразит Бисмарку благодарность, отказываясь от этой роли единственной серьезной оппозиционной партии, выступая паинькой и покорно принимая пинок, то этим она только докажет, что она достойна этого пинка. Из всех печатных органов немецкой эмиграции, издававшихся за границей с 1830 г., «Laterne», несомненно, один из самых умеренных. Но если даже «Laterne» оказалась слишком дерзкой, то новая газета может только скомпрометировать партию в глазах ее единомышленников вне Германии.

III. МАНИФЕСТ ЦЮРИХСКОЙ ТРОЙКИ

Тем временем прибыл хёхберговский «Jahrbuch», содержащий статью «Ретроспективный обзор социалистического движения в Германии». Эта статья, как сообщил мне сам Хёхберг, написана именно тремя членами цюрихской комиссии* и поэтому представляет собой аутентичную критику предшествующего движения со стороны этих господ, а следовательно и аутентичную программу новой газеты, поскольку линия газеты определяется этими людьми.

С самого же начала мы читаем: «Движение, которому Лассаль приписывал огромное политическое значение, к которому он призывал не только рабочих, но и всех честных демократов, во главе которого должны были идти независимые представители науки и все те, кто одушевлен истинным человеколюбием, измельчало под руководством И. Б. Швейцера, превратившись в одностороннюю борьбу промышленных рабочих за свои интересы».

Я не стану заниматься вопросом о том, соответствует ли это и в какой мере соответствует действительности. Особый упрек, который здесь делается Швейцеру, состоит в том, что он, Швейцер, низвел лассальянство, рассматриваемое здесь как буржуазно-демократически- филантропическое движение, до степени односторонней борьбы промышленных рабочих за свои интересы; между тем, на деле он углубил движение как классовую борьбу промышленных рабочих против буржуазии. Далее его, Швейцера, упрекают в том, что он «оттолкнул буржуазную демократию». Но разве буржуазной демократии место в социалдемократической партии? Если буржуазная демократия состоит из «честных людей», то у нее не может и возникнуть желания войти в состав партии, а если она этого все-таки добивается, то исключительно для того, чтобы гадить.

Далее в рукописи зачеркнуто: «Швейцер был прохвостом, но в то же время очень талантливым человеком.

Его заслуга состояла именно в том, что он сломал первоначальное узкое лассальянство с его ограниченной панацеей государственной помощи... Чти бы он ни предпринимал из корыстных побуждений и как бы ни настаивал, стремясь сохранить свою гегемонию, на лассальянской всеисцеляющей государственной помощи, - все же заслуга его состоит в том, что он пробил брешь в первоначальном узком лассальянстве, расширил экономический кругозор своей партии и тем самым подготовил ее позднейшее вхождение в германскую единую партию. Классовая борьба между пролетариатом и буржуазией, - это ядро всякого революционного социализма, - проповедовалась уже и Лассалем. Если Швейцер еще сильнее подчеркнул этот пункт, то по сути дела это было во всяком случае шагом вперед, как бы искусно он ни пользовался этим моментом, чтобы навлекать подозрения на опасных для своей диктатуры лиц. Совершенно верно, что он превратил лассальянство в одностороннюю борьбу промышленных рабочих за свои интересы. Но односторонней он сделал ее лишь потому, что изза корыстно политических мотивов не хотел ничего знать о борьбе сельских рабочих против крупного землевладения. Не в этом, однако, его упрекают, а в том, что...».

Лассалевская партия «предпочитала самым односторонним образом вести себя как рабочая партия». Господа, пишущие это, состоят членами партии, которая самым односторонним образом ведет себя как рабочая партия, и занимают теперь в ней официальные посты.

Это вещи абсолютно несовместимые. Если они думают так, как пишут, то должны выйти из партии или по крайней мере отказаться от занимаемых ими постов. Если они этого не делают, то тем самым признаются в том, что намереваются использовать свое официальное положение для борьбы против пролетарского характера партии. Таким образом, партия сама себя предает, оставляя их на официальных постах.

Итак, по мнению этих господ, социал-демократическая партия должна быть не односторонней рабочей партией, а всесторонней партией «всех тех, кто одушевлен истинным человеколюбием». Чтобы доказать это, она прежде всего должна отречься от грубых пролетарских страстей и под руководством образованных и филантропически настроенных буржуа «приобрести хороший вкус» и «усвоить хороший тон» (стр. 85). Тогда «неприличные манеры» некоторых вождей уступят место благовоспитанным «буржуазным манерам» (как будто внешне неприличные манеры тех, кто здесь имеется в виду, не самое маловажное из того, в чем их можно упрекнуть!). Тогда не замедлят появиться и «многочисленные сторонники из среды образованных и имущих классов. Именно их необходимо привлечь к себе... чтобы агитация принесла осязательные успехи». Германский социализм «придавал слишком большое значение завоеванию масс и при этом пренебрегал энергичной» (!) «пропагандой среди так называемых высших слоев общества». Ибо «у партия все еще не хватает лиц, которые были бы в состоянии представлять ее в рейхстаге». Но «желательно и даже необходимо вверять мандаты таким людям, которые имели время и возможность основательно изучать надлежащие проблемы. Простой рабочий и мелкий ремесленник... располагают для этого достаточным досугом лишь в виде редкого исключения».

Следовательно, выбирайте буржуа!

Одним словом: рабочий класс не в состоянии добиться своего освобождения собственными руками. Для этого он должен подчиниться руководству со стороны «образованных и имущих» буржуа, так как только они «имеют время и возможность» изучить то, что может принести пользу рабочим. А во-вторых, ни под каким видом не следует бороться с буржуазией, - ее следует привлечь на свою сторону энергичной пропагандой.

Но если мы намерены завоевать высшие слои общества или хотя бы их благожелательно настроенные по отношению к нам элементы, то мы никоим образом не должны пугать их.

И вот цюрихская троица воображает, что она сделала весьма успокоительное открытие: «Как раз теперь, под давлением закона против социалистов, партия показывает, что она не намерена пойти по пути насильственной, кровавой революции, что, напротив, она решила... стать на путь законности, то есть реформы».

Итак, если 500-600 тысяч социал-демократических избирателей (1/10-1/8 всего числа избирателей), к тому же рассеянных по всей стране, настолько благоразумны, что не прошибают лбом стену и не пытаются один против десяти произвести «кровавую революцию», то это значит, что они раз навсегда зарекаются использовать какое-либо крупное событие из области внешней политики, вызванный им внезапный революционный подъем и даже самую победу народа, завоеванную в возникшем на этой почве столкновении! Если Берлин когда-нибудь снова проявит такую необразованность, что учинит 18 марта, то социалдемократы, вместо того, чтобы, подобно «всякой дряни, рвущейся на баррикады» (стр. 88), принять участие в борьбе, должны будут «вступить на путь законности», утихомирить восстание, убрать баррикады и, когда это понадобится, выступить нога в ногу со славным воинством против односторонней, грубой и необразованной массы. Если господа авторы станут утверждать, что они не это хотели сказать, то что же они тогда хотели сказать?

Но это еще только цветочки.

«Чем спокойнее, объективнее, солиднее будет выступать партия, критикуя существующие порядки и внося предложения об их изменении, тем менее будет возможно повторить удавшийся сейчас» (при введении закона против социалистов) «шахматный ход, с помощью которого сознательная реакция запугала буржуазию красным призраком» (стр. 88).

Чтобы избавить буржуазию даже от тени страха, ей нужно ясно и наглядно доказать, что красный призрак в самом деле не более как призрак, что он не существует в действительности. В чем же, однако, тайна красного призрака, как не в страхе буржуазии перед неизбежной борьбой не на жизнь, а на смерть между ней и пролетариатом, страхе перед неминуемой развязкой современной классовой борьбы? Уничтожим классовую борьбу - и буржуазия и «все независимые люди» «не побоятся пойти рука об руку с пролетариями»! Но в дураках-то останутся именно пролетарии.

Пусть, следовательно, партия своим смирением и кротким поведением докажет, что она раз навсегда отреклась от «несуразностей и эксцессов», дававших повод к введению закона против социалистов. Если она добровольно пообещает не выходить из рамок этого закона, то Бисмарк и буржуазия, конечно, будут так любезны, что отменят этот закон, который станет тогда излишним!

«Пусть нас поймут как следует», мы не хотим «отказываться от нашей партии и от нашей программы, но мы думаем, что нам на долгие годы хватит работы, если мы всю свою силу, всю свою энергию обратим на достижение определенных, вполне доступных целей, которые во что бы то ни стало должны быть достигнуты, прежде чем можно начать помышлять об осуществлении более далеких задач».

Тогда к нам начнут присоединяться массами буржуа, мелкие буржуа и рабочие, которых «теперь отпугивают... слишком далеко идущие требования».

От программы не следует отказываться; только осуществление ее должно быть отложено... на неопределенное время. Ее принимают, но, собственно, не для себя, не затем, чтобы следовать ей в течение своей жизни, а лишь затем, чтобы завещать ее детям и внукам. А пока что «все силы и вся энергия» обращаются на всякие пустяки и жалкое штопанье капиталистического строя, чтобы казалось, будто что-то все-таки предпринимается, и чтобы в то же время не напугать буржуазию. Разве не лучше во много раз поведение «коммуниста» Микеля, который, будучи непоколебимо убежден, что через несколько сот лет крах капиталистического общества неминуем, на этом основании усердно спекулирует, способствует в меру своих сил краху 1873 г. и тем самым действительно кое-что делает для подготовки крушения существующего строя.

Другим нарушением хорошего тона были «преувеличенные нападки на грюндеров», которые-де были «лишь детьми своего времени»; поэтому «было бы лучше... обойтись без брани по адресу Штраусберга и тому подобных лиц». К сожалению, все люди - только «дети своего времени», и если это - достаточное оправдание, то должны быть прекращены нападки на кого бы то ни было, и нам надо отказаться от всякой полемики, от всякой борьбы; нам надлежит спокойно принимать пинки от своих противников, ибо мы, мудрецы, знаем, что противники эти лишь «дети своего времени» и не могут поступать иначе, чем поступают.

Вместо того чтобы оплачивать им сторицей за получаемые от них пинки, мы, наоборот, должны бедняжек пожалеть.

Точно так же наше выступление за Коммуну имело то дурное последствие, что «оттолкнуло от нас многих наших благожелателей и вообще усилило ненависть к нам буржуазии». И далее, партия «не совсем неповинна во введении октябрьского закона, ибо она совершенно ненужным образом разжигала ненависть буржуазии».

Вот какова программа трех цюрихских цензоров. Она не оставляет никакого места для недоразумений, особенно для нас, отлично знакомых еще с 1848 г. с подобными речами.. Перед нами представители мелкой буржуазии, которые заявляют, полные страха, что пролетариат, побуждаемый своим революционным положением в обществе, может «зайти слишком далеко». Вместо решительной политической оппозиции - всеобщее посредничество; вместо борьбы против правительства и буржуазии - попытка уговорить их и привлечь на свою сторону; вместо яростного сопротивления гонениям сверху - смиренная покорность и признание, что кара заслужена. Все исторически необходимые конфликты истолковываются как недоразумения, и всякой дискуссии кладется конец декларацией о том, что по существу никаких расхождений между нами нет. Люди, выступавшие в 1848 г. в качестве буржуазных демократов, теперь с таким же успехом могут именовать себя социал-демократами: как для первых демократическая республика, так для последних низвержение капиталистического строя - дело далекого будущего, не имеющее абсолютно никакого значения для политической практики современности; поэтому можно посредничать, заниматься соглашательством и филантропией сколько душе угодно. Точно так же обстоит дело с классовой борьбой между пролетариатом и буржуазией. На бумаге эту борьбу признают, потому что отрицать ее уже попросту невозможно, но на деле ее затушевывают, смазывают, ослабляют. Социалдемократическая партия не должна быть партией рабочего класса, не должна навлекать на себя ненависть буржуазии или вообще чью бы то ни было ненависть, она должна прежде всего вести энергичную пропаганду в среде буржуазии; вместо того чтобы во главу угла ставить далеко идущие, отпугивающие буржуазию и все же недостижимые для нашего поколения цели, пусть лучше все свои силы и всю свою энергию она обратит на осуществление тех мелкобуржуазных реформ-заплат, которые укрепят старый общественный строй и тем самым, может быть, превратят конечную катастрофу в постепенный, совершающийся по частям и по возможности мирный процесс перерождения. Это те самые люди, которые под прикрытием суетливой деловитости не только сами ничего не делают, но и пытаются помешать тому, чтобы вообще что-либо происходило кроме болтовни; люди, которые в 1848 и 1849 гг. своим страхом перед любым действием тормозили движение на каждом шагу и в конце концов привели его к поражению, которые никогда не видят реакцию и весьма изумляются, что оказались в тупике, где невозможно ни сопротивление, ни бегство. Это те самые люди, которые хотят втиснуть историю в рамки своего обывательского кругозора, но с которыми история никогда не считается и идет своей дорогой.

Что касается их социалистических убеждений, то они уже подвергнуты достаточной критике в «Манифесте Коммунистической партии», в разделе о «немецком, или «истинном», социализме». Там, где классовая борьба отстраняется как нечто непривлекательное и «грубое», там в качестве основы социализма остаются лишь «истинное человеколюбие» и пустые фразы о «справедливости».

Самым ходом развития обусловлено то неизбежное явление, что к борющемуся пролетариату присоединяются отдельные лица из господствующего до сих пор класса и доставляют ему элементы просвещения. Об этом мы ясно высказались уже в «Манифесте». Но тут надо иметь в виду два обстоятельства.

Во-первых, чтобы принести действительную пользу пролетарскому движению, эти лица должны принести с собой действительные элементы просвещения, а этого нельзя сказать о большинстве немецких буржуа, примкнувших к движению. Ни «Zukunft», ни «Neue Gesellschaft » не дали ничего такого, что хотя бы на шаг подвинуло движение вперед. Никакого действительного фактического или теоретического материала, содействующего просвещению, там нет. Вместо этого -попытки согласовать поверхностно усвоенные социалистические идеи с самыми различными теоретическими взглядами, которые вынесены этими господами из университета или еще откуда-нибудь; все эти взгляды - один путанее другого, что объясняется тем процессом разложения, которому ныне подвергаются остатки немецкой философии. Вместо того чтобы прежде всего самому углубиться в изучение новой науки, каждый старался так или иначе подогнать ее к своим извне принесенным воззрениям, наскоро сколачивал себе свою собственную приватную науку и тотчас же выступал с претензией обучать этой науке других. Поэтому у этих господ почти столько же точек зрения, сколько голов. Вместо того чтобы хоть в какой-нибудь вопрос внести ясность, они создали невероятную путаницу, к счастью, почти исключительно в своей собственной среде. Без таких просветителей, основной принцип которых обучать других тому, чего они сами не изучили, партия может отлично обойтись.

Во-вторых. Если к пролетарскому движению примыкают представители других классов, то прежде всего от них требуется, чтобы они не приносили с собой остатков буржуазных, мелкобуржуазных и тому подобных предрассудков, а безоговорочно усвоили пролетарское мировоззрение. Но те господа, как доказано, как раз битком набиты буржуазными и мелкобуржуазными представлениями. В такой мелкобуржуазной стране, как Германия, эти представления несомненно имеют свое оправдание, но только вне рядов социал-демократической рабочей партии. Если эти господа образуют социал-демократическую мелкобуржуазную партию, то это их полное право. Тогда мы могли бы вступать с ними в переговоры, при известных условиях блокироваться и т. д. Но в рабочей партии они чуждый элемент. Если есть основания пока что терпеть их, то мы обязаны только терпеть их, не давая им влиять на руководство партией и отдавая себе отчет в том, что разрыв с ними - лишь вопрос времени.

Это время к тому же, по-видимому, уже наступило. Каким образом партия может далее терпеть в своих рядах авторов этой статьи, нам совершенно непонятно. Если же в руки таких людей в той или иной мере попадает даже партийное руководство, значит, партия попросту кастрирована и в ней нет больше пролетарской энергии.

Что касается нас, то, в соответствии со всем нашим прошлым, перед нами только один путь. В течение почти 40 лет мы выдвигали на первый план классовую борьбу как непосредственную движущую силу истории, и особенно классовую борьбу между буржуазией и пролетариатом как могучий рычаг современного социального переворота; поэтому мы никак не можем идти вместе с людьми, которые эту классовую борьбу стремятся вычеркнуть из движения. При основании Интернационала мы отчетливо сформулировали боевой клич: освобождение рабочего класса должно быть делом самого рабочего класса. Мы не можем, следовательно, идти вместе с людьми, открыто заявляющими, что рабочие слишком необразованны для того, чтобы освободить самих себя, и должны быть освобождены сверху, руками филантропических крупных и мелких буржуа. Если новый партийный орган примет направление, отвечающее воззрениям этих господ, если он будет буржуазным, а не пролетарским, то нам, к сожалению, не останется ничего другого, как выступить против этого публично и положить конец той солидарности с вами, которую мы проявляли до сих пор, представляя германскую партию за границей. Но до этого, надо надеяться, дело не дойдет.

Это письмо предназначено для всех пяти членов комиссии в Германии, а также Бракке...

Мы не имеем никаких возражений против того, чтобы письмо прочли и цюрихцы.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
МАРКС - НИКОЛАЮ ФРАНЦЕВИЧУ ДАНИЕЛЬСОНУ В ПЕТЕРБУРГ Лондон, 19 сентября 1879 г.

41, Maitland Park Road, Haverstock Hill, N. W.

Милостивый государь!

Я только что вернулся в Лондон после почти двухмесячного отдыха на лоне природы на острове Джерси и в других приморских местах. Я был вынужден так поступить и приостановить на это время всякую работу, по совету врачей, из-за нервного расстройства. По этой же причине я был также не в состоянии отдать должное той духовной пище, которой Вы столь любезно снабдили меня. Но теперь я чувствую, что значительно окреп, и охотно засяду за работу.

Книгу Ковалевского я получил от него самого. Он один из моих «научных» друзей, который приезжает ежегодно в Лондон, чтобы пользоваться сокровищами Британского музея.

Более обстоятельное письмо Вы получите от меня, как только я разделаюсь с наиболее неотложной частью той работы, которая накопилась за время моего отсутствия.

А пока желаю Вам всего наилучшего.

Искренне Ваш А. Уильямс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ----
Ссылка Нарушение Цитировать  

Вернуться к списку тем


Ваше имя:
Тема:
B I U S cite spoiler
Сообщение: (0/500)
Еще смайлики
        
Список форумов
Главная страница
Новые темы
Обсуждается сейчас

ПолитКлуб

Дуэли new
ПолитЧат 0
    Страны и регионы

    Внутренняя политика

    Внешняя политика

    Украина

    Сирия

    Крым

    Беларусь

    США
    Европейский союз

    В мире

    Тематические форумы

    Экономика

    Вооружённые силы
    Страницы истории
    Культура и наука
    Религия
    Медицина
    Семейные финансы
    Образование
    Туризм и Отдых
    Авто
    Музыка
    Кино
    Спорт
    Кулинария
    Игровая
    Поздравления
    Блоги
    Все обо всем
    Вне политики
    Повторение пройденного
    Групповые форумы
    Конвент
    Восход
    Слава Украине
    Народный Альянс
    PolitForums.ru
    Антимайдан
    Против мировой диктатуры
    Будущее
    Свобода
    Кворум
    Английские форумы
    English forum
    Рус/Англ форум
    Сейчас на форуме
    Другие форумы
    Письма Маркса и Энгельса, ч.9, продолжение
    The letters of Marx and Engels, Part 9, Continued. MARX-Jenny Long in HASTINGS

    ...

    © PolitForums.net 2024 | Пишите нам:
    Мобильная версия