МАРКС - СОФЬЕ ГАЦФЕЛЬДТ В БЕРЛИН Лондон, 10 апреля 1865 г.
Дорогая графиня!
Настоятельно прошу Вас передать экземпляр «Восемнадцатого брюмера» с внесенными мной на полях изменениями и исправлениями г-ну Вильгельму Либкнехту.
Я с величайшим негодованием прочитал нападки Беккера на Вас, и, судя по письмам, которые прибывают ко мне от людей различных направлений, плут вообще-то наносит вред не Вам, а только самому себе. Я совершенно согласен с г-ном Рюстовым в том, что непостижимо, как может какая-либо община Германского рабочего союза спокойно слушать эти мерзости. Обычное чувство приличия должно сделать невозможным подобную подлость.
Преданный Вам Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ГЕРМАНУ ЮНГУ В ЛОНДОНЕ Лондон, 13 апреля 1865 г.
1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill, N. W.
Дорогой Юнг!
В № 30 «Der weise Adler», 223, Munstergasse, Zurich, помещен отчет о нашем польском митинге 1 марта. По всей вероятности, этот отчет был переведен из «Daily News» или какой-либо другой английской буржуазной газеты, которая намеренно выбросила резолюцию, предложенную от имени Международного Товарищества и единогласно принятую на митинге в Сент-Мартинс-холле. Так как Вы являетесь секретарем для Швейцарии, то Вам надлежит добиться исправления отчета и попросить редактора газеты напечатать следующую заметку, в которую я включаю буквальный перевод из отчета, помещенного в «Bee-Hive».
С братским приветом Ваш К. Маркс Само собой разумеется, дорогой Юнг, что заключительные слова Вы можете изменить по своему усмотрению. Так как Вы то хотел набросать для Вас схему по-немецки. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЕОНУ ФОНТЕНУ В БРЮССЕЛЬ [Черновик]
Лондон, 15 апреля 1865 г.
Дорогой гражданин!
На последнем заседании (см. приложение) Центрального Совета я был назначен pro interim (временно) секретарем для Бельгии вместо гражданина Ле Любе, отставка которого, как члена Совета, была единогласно принята. На посту секретаря для Франции его сменил гражданин Дюпон.
Если Вы пожелаете, я позднее вкратце расскажу Вам о неприятных инцидентах, имевших место внутри Центрального Совета. Я считаю, что действительным зачинщиком всего этого был человек, чуждый нашему Совету, известный как итальянский патриот, но закоренелый враг интересов пролетариата, без защиты которых республиканизм является лишь новой формой буржуазного деспотизма. Разве, по признанию одного из его самых слепых орудий, он не дошел до того, что требовал, чтобы из итальянского перевода нашего «Манифеста» были устранены все места, враждебные буржуазии?
Несмотря на эти прискорбные инциденты и на более или менее добровольную отставку некоторых лиц, наше Товарищество славно шествует вперед. После нескольких месяцев существования оно насчитывает в одной только Англии уже почти 12000 членов.
Вы весьма обяжете Центральный Совет, прислав мне официальный отчет о положении нашего Товарищества в Бельгии в настоящий момент.
Я очень прошу Вас в Вашей корреспонденции отделять официальные письма, которые будут переданы в архив Центрального Совета, от сообщений частного порядка, которые Вы любезно захотели бы мне делать.
Мой адрес: «А. Уильямс, эсквайр, 1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill, N. W.
London».
Привет и братство.
Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ГЕРМАНУ ЮНГУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 25 апреля 1865 г.
Дорогой Юнг!
В понедельник вечером (часов в 8 или позднее, если это для Вас слишком рано) прошу Вас быть у меня на небольшом ужине, где Вы встретите Эрнеста Джонса. Кроме Вас, будут только Оджер, Кример и П. Фокс. Если бы я захотел позвать больше гостей, то их оказалось бы слишком много для цели этого вечера. Это - между нами.
Я только что написал Кримеру, чтобы он немедленно составил полномочия для П. Венсара; надо будет, чтобы Дюпон немедленно позаботился о доставке их Венсару. Лучше всего, если бы Дюпон мог послать бумагу Венсару непосредственно, а не через Фрибура.
Венсар уже писал Любе, что он не примет полномочий, если они не будут получены им непосредственно из Лондона. Любе в письме к Фрибуру обещал сообщить об этом Центральному Совету, но этого не сделал. Впоследствии, как у меня есть основание думать, Фрибур «забыл» об этом не без умысла.
О том, что произошло затем в Париже (и в общем это к лучшему), я сообщу Вам устно, а пока проинструктируйте Дюпона.
Привет и братство.
К.Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В БЕРЛИН [Лондон, ранее 27 мая 1865 г.]
Дорогой Лайбрери!
Мне больше всего хотелось бы, чтобы перевод «Обращения» появился в «Reform» и в «Rheinische Zeitung». Необходимо, конечно, сказать, что оригинал написан на английском языке; и не помешает, если я буду назван в качестве автора. Буржуазные газеты все еще злятся на нас за то, что из всех ответов А. Линкольна на различные поздравительные адреса в связи с его переизбранием, только его ответ на наш адрес ( К. Маркс. «Президенту Соединенных Штатов Америки Аврааму Линкольну») был не просто формальным подтверждением в получении.
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В БЕРЛИН [Лондон], 24 июня 1865 г.
Дорогой Либкнехт!
Мое долгое молчание объясняется затяжной болезнью, а также загруженностью работой в те промежутки времени, когда я был работоспособен. Кроме того, в твоих письмах не было ничего такого, что хоть сколько-нибудь требовало бы срочного ответа.
«Nordstern», по-видимому, некоторое время не выходила из-за отсутствия денег? Во всяком случае, ее здесь несколько недель не получали. Что за дрянная газетка! Заявление различных общин Союза, провозглашающее государственным преступником каждого, кто посягнет хотя бы на одну букву возвещенного Лассалем символа веры, просто великолепно!
Тонкий вкус, нечего сказать!
Что поделывает г-н Б. Беккер, находясь в Берлине, и как «держится» «Social-Demokrat»?
С д-ром Кугельманом ты попал пальцем в небо. Я уже много лет, как состою с ним в переписке. Он был социалистом уже в 1848 г., в Дюссельдорфе. Что до Пипера, то он даже имени Кугельмана не знал, когда был здесь.
Штумпфу я еще не писал, потому что вообще за это время писем не писал. Что касается записок, которые он доверил Бруну, они, разумеется, до меня не дошли.
Международное Товарищество очень хорошо развивается вопреки той «широкой поддержке», которую получает из Германии.
Что касается «Луи Бонапарта», то из твоего внезапного молчания по этому поводу я догадался, что дело провалилось. Этому я, пожалуй, рад, так как в дальнейшем помещу его в собрании своих работ.
Что поделывает старуха Гацфельдт? Как идет возня с наследством?
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭЛЕОНОРЕ МАРКС В ЛОНДОНЕ [Лондон], 3 июля 1865 г.
Maiden Tower Дорогая мисс Лилипут!
Вы должны извинить меня за «промедление» с ответом. Я принадлежу к тому типу людей, которые всегда дважды подумают, прежде чем принять то или иное решение. Поэтому я был несколько смущен, получив приглашение от совершенно неизвестной мне проказницы. Тем не менее, убедившись в Вашей респектабельности и в солидности тех сделок, которые Вы заключаете с Вашими поставщиками, я с радостью воспользуюсь этой несколько странной возможностью быть допущенным до Ваших явств и напитков. Но, пожалуйста, не относитесь к последним с пренебрежением, ведь девицы имеют это скверное обыкновение. Так как я страдаю приступами ревматизма, то надеюсь, что в Вашей гостиной не будет никаких сквозняков. О необходимой вентиляции я позабочусь сам. Я несколько туг на правое ухо, поэтому посадите, пожалуйста, справа от меня какого-нибудь скучного малого, в обществе которого никто не будет нуждаться. А по левую руку от меня, надеюсь, Вы посадите красавицу - я хочу сказать: наиболее красивую даму из Ваших гостей.
Я имею привычку жевать табак, и потому держите его наготове. Благодаря моим прежним общениям с янки я приобрел привычку плеваться; надеюсь, что в плевательницах не будет недостатка. Так как у меня довольно непринужденные манеры и я не выношу этой жаркой и душной английской атмосферы, то Вы должны быть готовы к тому, что мой костюм будет напоминать костюм Адама. Надеюсь, что приглашенные Вами гости женского пола будут одеты в таком же стиле.
До свиданья, моя милая маленькая шалунья-незнакомка.
Ваш навеки д-р Чудак Надеюсь, что британских вин не будет. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЕОНУ ФОНТЕНУ В БРЮССЕЛЬ [Черновик] [Лондон], 25 июля 1865 г.
Дорогой гражданин!
Я давно уже послал Вам письмо с одним англичанином, ехавшим в Германию через Брюссель, но известий ни от Вас, ни от своего англичанина до сих пор еще не получил. Не стану возвращаться к моему ответу на Ваше письмо, а буду говорить лишь о текущих делах.
Г-н Ле Любе вернулся в Центральный Совет в качестве представителя одной английской секции, а итальянское общество в Лондоне восстановило г-на Вольфа в качестве своего представителя в Совете.
Вследствие запрещения «Tribune ouvriere» один из наших парижских корреспондентов, г-н Шарль Лимузен, не находя в Париже типографа, отправился в Брюссель, чтобы там попытаться выпустить газету. В Брюсселе он осведомился о положении наших дел. Ему сказали, что после единогласно принятого по Вашему предложению решения о слиянии с нашим Товариществом Федеративное общество отказалось от проведения этого решения: Во-первых, потому, что оно настаивало на праве самому выбирать своих корреспондентов, а не иметь корреспондентов, назначенных Центральным Советом.
Во-вторых, потому, что оно отказывалось платить за членские билеты и продолжать в то же время по-прежнему делать отчисления в размере 1 франка 50 сантимов.
Если верить письму г-на Лимузена, Вы затем обратились в Общество типографов, но результат оказался тот же в силу тех же затруднений.
Что касается выборов корреспондентов, то Центральный Совет признал за присоединившимися обществами право самим избирать своих представителей. За собой он сохранил лишь право их утверждать. В Брюсселе дело произошло иначе, поскольку там еще не существовало официально оформленного общества. Нельзя ли прийти к такому соглашению, чтобы общества признали Вас в качестве корреспондента, но чтобы они со своей стороны избрали руководящий комитет, как это было сделано в Париже и Женеве?
Что касается взносов, то общества сами понимают, что Центральный Совет был бы совершенно лишен возможности проводить какие-либо мероприятия общего характера, если бы все присоединившиеся общества считали возможным претендовать на то, чтобы не платить взносов; возражения вызывает, по-видимому, только требование двойного взноса. Нельзя ли уладить этот вопрос полюбовно? Центральный Совет пойдет на всякую уступку, совместимую со взятыми им на себя обязательствами.
Я лично убежден, что поступки Ваши были продиктованы исключительно Вашим рвением на пользу общего дела, и взываю к этому рвению, предлагая Вам вступить на путь примирения и восстановления отношений. Я буду Вам очень благодарен за немедленный ответ: прежде всего потому, что я должен доложить об этом деле Центральному Совету, а затем потому, что в Лондоне 25 сентября состоится предварительная конференция членов различных руководящих комитетов.
Центральный Совет пришел к убеждению, что конгресса в этом году созвать не удастся, но предварительная конференция в Лондоне подготовит его.
Привет и братство.
К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ГАННОВЕР Лондон, 11 сентября 1865 г.
Дорогой Либкнехт!
Как только узнаю, находишься ли ты еще в Ганновере, сообщу тебе о причинах перерыва в переписке и вообще напишу подробнее.
25 сентября здесь состоится (закрытая) конференция здешнего Совета Интернационала с делегатами швейцарского, французского и бельгийского правлений. Не можешь ли ты сам себя делегировать в качестве представителя от Германии?
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ГАННОВЕР [Лондон], 20 сентября 1865 г.
Дорогой Миллер!
Я получил твое письмо вчера пополудни, слишком поздно, чтобы тотчас сдать ответ на почту. Болезнь во многом обусловила мое длительное молчание. Были и другие причины, на которых, я считаю, теперь бесполезным останавливаться. Да и сейчас многочисленные дела поглощают все мое время. Поэтому в ответ я могу написать лишь эти несколько строк.
Отчет (разумеется, по-английски) от вас имеет большое значение. Он должен быть здесь в ближайший понедельник (25 сентября). Он не сможет прибыть вовремя, если только ты не пошлешь мне письмо прямо лейпцигской почтой.
Швейцарцы избрали двух делегатов: г-на Дюпле, француза, и г-на Филиппа Беккера, немца.
Старуха Гацфельдт пребывает в Париже. Там эта старая ведьма плетет интриги с «рогоносным» отцом «социализма» Мозесом, ее самым преданным рабом. Именно по ее наущению он поместил в «Nordstern» свое «Предупреждение» и клевету в «Social-Demokrat». Она теперь стряпает вместе с ним «апофеоз» своего собственного запоздалого «Эдипа». Лондонским корреспондентом «Social-Demokrat» является, по-видимому, придурковатый Вебер. Все эти известия поступили ко мне из Парижа. Что касается меня самого, то я сознательно не уделяю внимания тому, что творится в берлинском и гамбургском «органах» движения. Это так называемое движение - настолько омерзительно, что, чем меньше слышишь о нем, тем лучше.
Мы основали здесь свою собственную еженедельную газету «Workman`s Advocate». Ты нас очень обяжешь, присылая на мой адрес корреспонденции (по-английски) для нее.
Преданный тебе А. Уильямс
21:17 06.04.2015
ЭНГЕЛЬС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ГАННОВЕР Манчестер, 21 сентября 1865 г.
Дорогой Либкнехт!
Тебе не везет; надо же было тебе написать мне как раз тогда, когда я уехал отсюда на три недели на континент и поэтому получил твое письмо лишь после своего возвращения сюда. Прилагаю пять фунтов, о которых ты просил, - банковый билет B/V 68754, Манчестер, 16 января 1865 года.
Я не могу сегодня написать много, так как хочу еще успеть отправить банковый билет; скажу лишь, что Маркс, конечно, имеет основание сердиться на тебя. Ты в своей берлинской защитительной речи чрезвычайно слабо и вяло выступал против пошлостей, высказанных Беккером по адресу Маркса, а в истории с Бандьей и во многих других вопросах ты так же неправильно изложил факты, как и г-н Беккер, хотя ты из «Господина Фогта» легко мог почерпнуть более правильные сведения. Это чрезвычайно неприятные вещи, которые г-жа Гацфельдт распространяет теперь по всему миру в этом искаженном виде, ссылаясь на тебя. А ты еще требуешь, чтобы Мавр к этому относился спокойно.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ГЕРМАНУ ЮНГУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 30 сентября [1865 г.]
Дорогой Юнг!
Жду Вас завтра (воскресенье) к обеду (очень скромному). Я пригласил также Де Папа и Беккера. Не откажите от моего имени пригласить Кауба. Я сегодня утром настолько занят делами всякого рода, что не могу позволить себе написать два письма.
С братским приветом К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ГЕРМАНУ ЮНГУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 15 ноября 1865 г.
Дорогой Юнг!
Вернувшись из Манчестера, я нашел Ваше письмо, из которого с глубоким сожалением узнал, что Вы все еще болеете. Я очень боюсь, что Вы каждый раз прерываете свое лечение, слишком рано возвращаясь к работе.
Зайду к Вам в воскресенье после обеда. Мне хотелось бы встретиться у Вас с Дюпоном, так как я должен сообщить ему ряд вещей.
Вся моя семья принимает в Вас живейшее участие и шлет Вам пожелания скорейшего выздоровления. Передайте привет г-же Юнг.
С братским приветом Ваш К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ГЕРМАНУ ЮНГУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 20 ноября 1865 г.
Дорогой Юнг!
Вопросы таковы: I. Вопросы, касающиеся Товарищества 1) Вопросы, касающиеся его организации.
2) Учреждение обществ взаимопомощи для членов Товарищества. - Моральная и материальная поддержка сирот, оставшихся после лиц, состоявших членами Товарищества.
II. Социальные вопросы 1) О кооперативном труде.
2) О сокращении рабочего дня.
3) О женском и детском труде.
4) О тред-юнионах. Их прошлое, их настоящее, их будущее.
5) Об объединении действий с помощью Международного Товарищества в борьбе между капиталом и трудом.
6) Об интернациональном кредите: основание международных кредитных учреждений, их формы и способы действия.
7) Прямые и косвенные налоги.
8) Постоянные армии в их отношении к производству.
III. Международная политика О необходимости уничтожения московитского влияния в Европе путем осуществления права наций на самоопределение и восстановления Польши на демократических и социальных основах.
IV. Философский вопрос О религиозной идее в ее связи с социальным, политическим и интеллектуальным развитием.
Остальные резолюции, например относительно конгресса и пр., Вы найдете в том номере «Workman`s Advocate», где приведен отчет о трехдневных заседаниях конференции.
Не забудьте потребовать официального отчета от Везинье.
Пришлите мне адрес Кауба, который я где-то затерял.
С братским приветом Ваш К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ГАННОВЕР* [Лондон], 21 ноября 1865 г.
После состоявшейся здесь конференции я опять серьезно заболел. Потом я уезжал из Лондона по семейным делам. Этим объясняется мое долгое молчание. Что касается твоего доклада, то я не мог огласить его на конференции, так как мне лично уделялось в нем слишком много внимания. В твоей берлинской речи было несколько очень неприятных промахов, виновником которых мог быть только ты, поскольку они касались фактов, известных одному тебе, но наполовину забытых и неправильно изложенных тобой. Но это дело прошлое.
Я получил берлинское письмо и отвечу на него. Сейчас у меня нет ни времени, ни средств на поездку в Берлин. И даже если бы я смог туда поехать, ты прекрасно знаешь, что ни о какой агитации не могло бы быть и речи. Прусское правительство недаром объявило, что амнистия, поскольку дело касается меня, все же не дает мне права проживать в Пруссии, а лишь проезжать в качестве иностранца через владения Бисмарка.
На днях пошлю тебе несколько номеров «Workman`s Advocate». Можешь писать им на любую социальную или политическую тему, какая тебе понравится. Пока что эта газета, полная добрых намерений, но еще весьма посредственная. Сам я, конечно, еще не имел и не имею времени сотрудничать в ней, хотя и являюсь одним из членов ее правления. (Из-за постоянных рецидивов проклятой болезни мне пришлось временно прервать завершение моей книги, и сейчас приходится уделять ей все мое время, часть которого при этом все же поглощает Международное Товарищество.) Энгельс обещал свое сотрудничество, но пока еще ничего не сделал в этом направлении. То же относится и к другим лицам.
Конференция постановила, что в конце мая состоится открытый конгресс в Женеве. Утвержден перечень вопросов, которые будут на нем обсуждаться. Нона конгресс будут допущены только лица, принадлежащие к обществам, связанным с нами, и посланные ими в качестве делегатов. Теперь я очень серьезно предлагаю тебе (то же самое я сделаю в Майнце через Штумпфа и об этом же напишу берлинцам) вступить в Товарищество еще с несколькими лицами, мало или много - безразлично. Я пошлю тебе билеты, за которые я заплачу, так что ты сможешь раздать их. Но только - действуй! Всякое общество (сколько бы членов оно ни насчитывало) может вступить в Товарищество коллективно, уплатив 5 шиллингов. Билеты же, которые стоят 1 шилл. каждый, дают право на индивидуальное членство, что особенно важно для всех рабочих, отправляющихся в чужие страны. Но рассматривай этот денежный вопрос как второстепенный. Главное - это завербовать в Германии членов, как индивидуальных, так и общества. На конференции были представлены только золингенцы (они дали делегатские полномочия нашему старому другу Беккеру, в котором ты очень ошибаешься, если видишь в нем орудие мегеры Гацфельдт). Программу (вопросы, подлежащие обсуждению на конгрессе) я пришлю тебе в следующем письме. В Париже все либеральные и республиканские газеты подняли большой шум вокруг нашего Товарищества.
Известный историк Анри Мартен поместил в «Siecle» восторженную передовицу, посвященную ему.
О Квенштедте я ничего не слышал.
Вот что, вероятно, удивит тебя: незадолго до того, как пришло письмо рабочих из Берлина, я получил из этого же города - «центра и очага просвещения», разумеется, - письмо от Лотара Бухера с предложением стать лондонским корреспондентом по финансовым вопросам для «Preusischer Staats-Anzeiger» и с намеком на то, что каждый, кто хочет еще при жизни оказывать влияние на Германию, должен «примкнуть к правительству». Я написал ему в ответ несколько строк, которые он едва ли обнародует. Печатать об этой истории в газетах, конечно, тебе не следует, но можно под секретом сообщить о ней твоим друзьям.
Лондонская лавочка Фрейлиграта, то есть лондонское отделение Швейцарского банка, закрывается и откроется уже в 1866 году.
Передай мой сердечный привет твоей супруге и Алисе.
Преданный тебе А. Уильямс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ
Лондон, [около 13 января 1866 г.] 1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill, N. W.
Дорогой друг Беккер!
Ты, вероятно, сердишься на меня, и это «справедливо» и в то же время «несправедливо» (ты ведь знаешь от Гейнцена, что я «софист»). Помимо того, что мне надо переписать 1200 страниц рукописи и мой издатель уже давно ворчит на меня, помимо ужасной потери времени в этом Вавилоне по милости Центрального Комитета, Постоянного комитета и правления газеты «Workman`s Advocate», у меня еще были чрезвычайно досадные и тяжелые «домашние обстоятельства», которые вынудили меня на короткое время отлучиться из Лондона и которые до сих пор еще не улажены, и пр. и пр.
Из прилагаемой записки, которую я сегодня получил (или, вернее, моя жена), ты увидишь, что пакет, отосланный мной тебе около двух недель тому назад, был конфискован хваленой французской полицией. В нем содержались главным образом экземпляры «Манифеста Коммунистической партии», а также записка, в которой я в ответ на твой вопрос коротко сообщал тебе, что Бендер не возражает против того, чтобы я поместил в «Workman`s Advocate » английский перевод твоего воззвания, ditto отчет о деятельности в Швейцарии и пр.
Мы решили не публиковать никакого официального отчета о конференции не только из-за недостатка денежных средств и не только потому, что по Уставу мы обязаны представить общий отчет конгрессу и, следовательно, хотели избежать повторения, но главным образом потому, что публичное разглашение сведений о положении дел, и в особенности о весьма «фрагментарном» характере самой конференции, принесло бы нам больше вреда, чем пользы, и дало бы только желанное оружие нашим противникам. Мы знали, что два члена Центрального Комитета - Ле Любе и Везинье - только и ждут того, чтобы воспользоваться этим случаем. События подтвердили это. Сначала появились нападки Везинье на Центральный Комитет и конференцию в «Echo de Verviers». Вслед за тем в этой же газете появилось составленное Ле Любе провозглашение принципов и проект устава, который он хотел навязать Товариществу от имени созданной им в противовес нам французской секции в Лондоне. Между тем интрига не удалась. Секция отошла от своего основателя. Два лучших ее члена - Лонге (редактор «Rive gauche») и Креспель - вошли в состав Центрального Комитета. Последний постановил, что Везинье должен доказать свои клеветнические утверждения, или он будет исключен.
Я не могу прислать тебе pro nunc (в данный момент) никакой статьи: у меня нет даже свободного часа. Зато Энгельс это сделает, как только получит первый номер и выяснит, как обстоят дела.
Пришлет статью также и Либкнехт из Лейпцига. Я также напишу д-ру Кугельману в Ганновер и Штумпфу в Майнц.
Первый номер газеты Дюпле слаб. Юнг написал ему по этому поводу.
Адрес Либкнехта (адресуй: И. Миллер): 2, Gerichtsweg, Leipzig.
Здешнее движение развернулось, с одной стороны, благоприятно, а с другой - нет. Основанная нами Лига реформы устроила массовый митинг с требованием всеобщего избирательного права; это был самый большой митинг, который я когда-либо видел в Лондоне.
Выступали только рабочие. Даже «Times» пришел в ужас и поместил две передовые статьи по поводу этого «неприятного» казуса. С другой стороны, это движение отнимает у нас силы наших лучших рабочих.
«Workman`s Advocate» слаб. Теперь под редакцией Эккариуса он станет лучше. Но чрезвычайно трудно доставать деньги.
Из Берлина я получил письмо, подписанное Фогтом, Мецнером и другими рабочими, где вдумчиво и критически разбирается теперешнее состояние немецкого рабочего движения.
Некритически звучит только их требование, чтобы я приехал в Берлин и взял дело в свои руки. Они ведь знают, что прусское правительство «воспретило» мне проживание в Пруссии.
До того, как ты сообщишь мне, каким образом переслать тебе экземпляр «Манифеста»; я попытаюсь послать один экземпляр через Майнц. Быть может, кое-что из него ты сможешь использовать для своего журнала.
Немецкие секции лучше всего сделают, если примкнут пока к организации в Женеве и вступят с тобой в постоянную связь. Как только что-либо подобное произойдет, извести меня, чтобы я мог, наконец, сообщить здесь хоть о каком-нибудь успехе в Германии.
Посылаю это письмо по адресу Дюпле из опасения «французской конфискации». Помоему, империя шатается. Сначала история с Мексикой и с Соединенными Штатами. Затем бунт трех французских полков. Потом студенческие беспорядки. Растерянность Бонапарта, проявляющаяся в его перебранке с Англией из-за изменения «договора о выдаче преступников» и в запрещении лакейской «Independance belge». Наконец, торгово-промышленный кризис, наступление которого чрезвычайно ускоряется чрезмерным импортом из Англии и вообще из Европы в Соединенные Штаты.
Сердечный привет от жены и детей.
Твой К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 15 января 1866 г.
1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill Дорогой друг!
Поздравляю с Новым годом и сердечно благодарю за Ваше дружеское письмо.
Извините за краткость этих строк, она объясняется большой перегруженностью работой в настоящий момент. В следующий раз я напишу подробнее.
Прилагаю два членских билета и сообщу Вам в следующем письме вопросы, которые должны обсуждаться на публичном конгрессе в Женеве в конце мая.
Наше Товарищество сделало большие успехи. Оно имеет уже три официальных органа: в Лондоне «Workman`s Advocate», в Брюсселе «Tribune du Peuple» и орган французской секции в Швейцарии «Journal de l`Association Internationale des Travailleurs, Section de la Suise Romande » (Женева); на днях начнет выходить журнал немецко-швейцарской секции «Vorbote» под редакцией И. Ф. Беккера. (Его адрес: 6, Rue du Mole, Genf, И. Ф. Беккеру - на случай, если бы Вы захотели послать ему когда-нибудь корреспонденцию по политическим или социальным вопросам.)
Нам удалось вовлечь в движение единственную действительно крупную рабочую организацию - английские тред-юнионы, которые раньше занимались исключительно вопросами заработной платы. Основанное нами английское общество для борьбы за всеобщее избирательное право (Центральный комитет этого общества состоит наполовину из рабочих - членов нашего Центрального Комитета) устроило с их помощью несколько недель тому назад грандиозный митинг, на котором выступали только рабочие. О результатах его Вы можете судить из того, что «Times» в двух номерах подряд посвятил этому митингу свои передовицы.
Что касается моей работы, то я теперь по 12 часов в день переписываю ее начисто. Я думаю уже в марте отвезти рукопись первого тома в Гамбург и повидаться при этом с Вами.
Кувырканья преемника Юстуса фон Мёзера меня очень позабавили. Что за жалкое зрелище представляет собой талантливый человек, который ищет и находит удовлетворение в подобных пустяках!
Что касается Бюргерса, то это, конечно, человек благих намерений, но он слаб. Немного более года прошло с тех пор, как на публичном митинге в Кёльне он заявлял (об этом было напечатано в кёльнских газетах), что Шульце-Делич окончательно «разрешил» социальный вопрос и что только его (Бюргерса) личная дружба ко мне завлекла его на ложный путь коммунизма! Мог ли я после таких публичных заявлений не считать его «ренегатом»?
Искренне преданный Вам К. Маркс
15:52 07.04.2015
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ЛЕЙПЦИГ [Лондон], 15 января 1866 г.
Дорогой Лайбрери!
С Новым годом!
Ты должен простить мое молчание и краткость этих строк. Ты не поверишь, как мало у меня остается времени. Недомогание, все время периодически повторяющееся, неприятности из-за всяких случайностей, занятость в связи с Международным Товариществом и т. д. вынуждали меня уделять каждую свободную минуту переписке начисто моей рукописи. Я надеюсь, что первый том я в марте сам смогу отвезти издателю для печати. (Все целиком, оба тома, выйдет, однако, одновременно. Это хорошо.)
Итак, совсем кратко: Посылаю тебе сегодня по почте два последних номера «Workman`s Advocate», редактором которого теперь является Эккариус. Если будешь присылать для него статьи, на что я надеюсь, то адресуй их мне (политические, социальные, что захочешь).
Прилагаю также членские билеты. Я за них уплатил, и ты, следовательно, можешь давать их, кому захочешь, и должен только вписать фамилию и в графе «фунты» поставить - 0, а во второй графе - 2 шиллинга 1 пенс.
Условия в общем следующие: общество, присоединяющееся как таковое, получает коллективный членский билет, за что уплачивает 5 шилл. в год. Если же все члены такого общества вступают индивидуально, то они получают такие членские билеты, какие я тебе посылаю. Это удобно для рабочих. Членские билеты служат за границей в качестве удостоверения, и собратья в Лондоне, Париже, Бристоле, Лионе, Женеве и т. д. достанут им работу.
Товарищество сделало большие успехи. Оно уже имеет одну английскую официальную газету - «Workman`s Advocate», одну в Брюсселе - «Tribune du Peuple», одну французскую в Женеве - «Journal de l`Association Internationale des Travailleurs, Section de la Suisse Romande » и один немецкий орган в Женеве - «Vorbote», который должен выйти на днях. Адрес: 6, Rue du Mole, Genf, И. Ф. Беккеру, - на случай, если ты захочешь время от времени писать для старика (я на это тоже надеюсь).
Я полагаю также, что ты скоро дашь мне возможность объявить здесь об организации лейпцигской секции и огласить от ее имени корреспонденцию на английском языке. (Тогда она пригодится и для «Workman`s Advocate».) Неважно, сколько будет народу, хотя чем больше, тем лучше.
Если люди хотят вступить в члены коллективно, в качестве общества, то, как видишь, общий взнос в 5 шилл., который им придется платить ежегодно, - пустяк.
И. Ф. Беккер пишет мне: «В Лейпциге, Готе, Штутгарте и Нюрнберге будут организованы секции; следует ли нам принять их временно здесь до тех пор, как их наберется большое число, и в Германии организуется центральный комитет?».
Я ответил на это утвердительно. Но так как в одном городе может быть несколько отделений, то ты со своей секцией можешь держать связь непосредственно с нами.
От берлинцев я получил второе письмо. Сегодня я им, наконец, напишу.
Д-ру Кугельману тоже.
Привет.
Твой К. М.
Вопросы, которые будут обсуждаться на конгрессе в Женеве в конце мая, сообщу тебе в следующий раз. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЗИГФРИДУ МЕЙЕРУ В БЕРЛИН [Лондон], 24 января 1866 г.
Дорогой друг!
Одновременно с адресованными Вам членскими билетами я послал подробное письмо г-ну Фогту. Я полагал, что, использовав два различных адреса, поступил очень удачно.
Единственная ошибка, которую я, кажется, допустил, заключается в том, что на адресе Фогта я вместо № 16 поставил № 6.
Поэтому я очень просил бы Вас навести справки на почте и сообщить мне о результатах.
С тех пор как я Вам писал, у меня образовался новый карбункул на таком месте, которое очень болезненно при сидении, так что после ежедневной переписки начисто моей рукописи для издателя я чувствую себя совершенно обессиленным.
Ваш К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ФРИДРИХУ ЛЕССНЕРУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 14 февраля 1866 г.
Дорогой Лесснер!
Из прилагаемого письма Фрейлиграта ты увидишь, в чем дело. Сделай, что можешь.
Привет.
Твой К. М.
Письмо Фрейлиграта не могу найти. Эта женщина сообщит тебе подробности о положении Ульмера. Его жена умерла, и у него нет денег на похороны. Нужно, чтобы наше Общество немедленно что-нибудь предприняло. Деньги нужно послать Фрейлиграту. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЖЕННИ МАРКС (ДОЧЕРИ)
В ЛОНДОН Маргет477 16 марта 1866 г.
5, Lansell`s Place Дорогое мое дитя!
Я приехал сюда вчера вечером без четверти восемь. Следуя твоим указаниям, я оставил багаж на хранение, а сам отправился в омнибусе в небольшую гостиницу под названием «Кингс-армз». Заказав ромштекс и пройдя в довольно слабо освещенную столовую, я перепугался (ты ведь знаешь мой робкий нрав) при виде худощавого, долговязого, чопорного субъекта, представлявшего собой нечто среднее между пастором и коммивояжером, который одиноко и неподвижно восседал у камина. По его пустому и неподвижному взору я заключил, что он слепой. В этом убеждении поддерживало меня еще и то, что у него на коленях лежало что-то длинное, узкое и белое, вроде шарфа, с правильно расположенными дырками.
Я вообразил, что слепой держит бумагу, нарочно так изрезанную, чтобы собирать в нее подаяния с посетителей гостиницы. Когда мне принесли ужин, слепец зашевелился, преспокойно разулся и стал греть свои огромные ноги у огня. Из-за этого приятного зрелища, из-за его предполагаемой слепоты, а также из-за ромштекса, который в натуральном виде наверняка являлся частью больной коровы, я провел не особенно приятно этот первый вечер в Маргете. Зато моя спальня была удобна, постель опрятна и мягка, а сон крепок.
Когда я утром сидел за завтраком, вошел вчерашний незнакомец. Оказалось, что он глухой, а не слепой. То, что меня особенно смущало, - а именно нечто белое у него на коленях, - оказалось носовым платком необычного вида, сероватого цвета, с черными горошинами; их-то я по ошибке и принял за дырки. Так как человек этот меня все же смущал, я быстро расплатился и, проплутав некоторое время, набрел на нынешнюю мою квартиру, расположенную у самого моря, довольно большую гостиную и спальню - все за 10 шилл. в неделю. Договариваясь об условиях, я выговорил, что когда приедешь ты, спальня тебе будет предоставлена бесплатно.
Прежде всего я принял теплую морскую ванну. Это было восхитительно. Восхитителен здесь также и воздух. Удивительный воздух!
Пансионы здесь сейчас пустуют, и, насколько я понял со слов библиотекаря, они вряд ли уже подготовлены к приему гостей. Что касается столовой, то найти порядочную нелегко, но постепенно и это препятствие будет преодолено.
А теперь передай мой сердечный привет всем, до свиданья.
Твой Мавр Сегодня я уже ходил пять часов. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - НАННЕТТЕ ФИЛИПС В ЗАЛТБОММЕЛ Маргет, 18 марта 1866 г.
5, Lansell`s Place Милое дитя!
По адресу ты увидишь, что я изгнан своим медицинским советником в это приморское местечко, которое в это время года совершенно пустынно. Маргет существует только за счет лондонцев, которые обычно наводняют его в купальный сезон. В остальные месяцы он лишь прозябает. Лично я очень рад был избавиться от всякого общества, даже общества моих книг. Я снял частную квартиру, расположенную у самого моря. В гостинице или отеле угрожает встреча с одиноким путешественником или докучливые разговоры о местной политике, приходских делах и соседских сплетнях. Теперь же «что мне за дело до других, коль нет им дела до меня». Но воздух здесь удивительно чистый и бодрящий, причем одновременно дышишь морским и горным воздухом. Сам я стал своего рода бродячей тростью, целый день прогуливаюсь то туда, то сюда и пребываю в том душевном состоянии небытия, которое буддизм рассматривает как вершину человеческого блаженства.
Ты, конечно, помнишь прелестную поговорку: «Когда черт болел, то хотел стать монахом; когда черт стал здоров, то какой он, к черту, монах!»
Стоит лишь немного удалиться от побережья и пройтись по прилегающим сельскохозяйственным районам, как тебе неприятным образом напоминает о себе «цивилизация»: повсюду натыкаешься на большие дощатые щиты с правительственными объявлениями под заголовком: «Болезни рогатого скота». Правящих английских олигархов никто никогда не подозревал в малейшем сочувствии «всему горю человечества», но когда дело доходит до коров и быков, тут они чувствуют глубоко. На открытии парламента представители скотопромышленной знати в обеих палатах, палате общин и палате лордов, предприняли бешеное наступление на правительство. Все их речи звучали, как мычание стада коров, переведенное на английский язык. И они не уподобились доброму царю Висвамитре, который «хочет корову Васишты добыть постом и войной». Напротив. Они ухватились за случай обращать коровьи недуги в «звонкую монету» за счет народа478. Кстати, с Востока всегда приходят приятные вещи - религия, этикет и чума во всех формах.
Я очень рад узнать о завершении приключений Waaratje. Воистину скажу тебе, милая кузина, я всегда испытывал глубокую симпатию к этому человеку и всегда надеялся, что раньше или позже его млеющее сердце обретет нужную твердость, и он не будет упорствовать в исполнении неприятной роли из детской сказки «Зверь и красавица». Уверен, что из него выйдет хороший муж. Является ли его возлюбленная уроженкой Боммела или импортированной?
За несколько дней до отъезда из Лондона я познакомился с г-ном Орсини, очень славным парнем, братом того Орсини, которого отправили на тот свет за то, что он хотел отправить Бонапарта в Италию. Он теперь выехал из Англии в Соединенные Штаты по коммерческим делам, но за недолгие дни нашего знакомства оказал мне большую услугу. Хоть он и близкий друг Мадзини, но далек от того, чтобы разделять его устарелые антисоциалистические и теократические взгляды. Так вот, во время моего вынужденного и длительного отсутствия в Совете Международного Товарищества Мадзини приложил большие усилия, чтобы поднять своего рода мятеж против моего руководства.
«Руководство» никогда не является приятным делом, да я отнюдь и не добиваюсь его. Я всегда помню выражение твоего отца относительно Торбеке, что «погонщик ослов всегда ненавистен ослам». Но раз уж взявшись всерьез за дело, которое считаю важным, я, безусловно, как человек «беспокойный», отступать не люблю. Мадзини, весьма решительный враг свободомыслия и социализма, следил за успехами нашего Товарищества с большой завистью. Первую его попытку превратить Товарищество в свое орудие и навязать ему программу и декларацию принципов собственного изготовления я расстроил. Его влияние, которое до этого момента было очень сильно в лондонском рабочем классе, пало до нуля. Он пришел в ярость, когда увидел, что мы основали английскую Лигу реформы и еженедельную газету «Commonwealth», в которой сотрудничают самые передовые люди Лондона и экземпляр которой я пришлю тебе по возвращении в Лондон. Гнев его возрос, когда к нам присоединился редактор «Rive gauche» (газета молодой Франции, руководимая Рожаром, автором «Речей Лабиейа») Лонге и другие и когда ему стало известно о распространении нашего Товарищества на континенте. Он воспользовался моим отсутствием для интриг с некоторыми английскими рабочими, возбудил в них зависть к «немецкому» влиянию и даже послал на заседание Совета своего молодчика, некоего майора Вольфа (по происхождению немца), чтобы изложить там свое недовольство и более или менее прямо обвинить меня. Он хотел, чтобы его признали «вождем» (очевидно - божьей милостью) «демократического движения на континенте». Поступая так, он действовал вполне искренне, ибо питает глубокое отвращение к моим принципам, которые, в его глазах, воплощают самый ужасный «материализм».
Вся эта сцена была разыграна за моей спиной и после того, как они удостоверились, что болезнь не позволит мне присутствовать. Англичане заколебались, но я, хоть и был еще очень слаб, устремился на следующее заседание в сопровождении г-на Орсини. В ответ на мой запрос он заявил им, что Мадзини утратил свое влияние даже в Италии, а по своему прошлому и по своим предубеждениям совершенно не способен понять новое движение481. Все наши секретари-корреспонденты для отдельных стран поддержали меня, и если бы присутствовала ты, наш голландский секретарь, то, надеюсь, ты тоже подала бы голос за своего покорного слугу и почитателя. Как бы то ни было, я одержал полную победу над этим грозным противником. Думаю, что Мадзини теперь порядком досталось от меня, и он сделает bonne mine a mauvais jeu.
Надеюсь получить от тебя несколько строчек. Помни, что я здесь как отшельник.
Твой искреннейший друг Блох ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛАУРЕ МАРКС В ЛОНДОН Маргет, 20 марта 1866 г.
5, Lansell`s Place Мой милый Какаду!
Итак, хорошие вести! Предпочитаю г-жу Грах матери всех Гракхов. Я очень рад, что поселился в частном доме, а не в гостинице или отеле, где вряд ли можно избежать докучливых бесед о местной политике, приходской скандальной хронике и соседских сплетнях. И все-таки я не могу петь, как мельник с берега Ди: «Что мне за дело до других, коль нет им дела до меня», потому что существует моя хозяйка, глухая, как пень, и ее дочь, страдающая хронической хрипотой. Впрочем, они очень славные люди, внимательные и неназойливые. Что касается меня самого, то я превратился в бродячую трость, большую часть дня гуляю, дышу свежим воздухом, ложусь в десять часов спать, ничего не читаю, еще меньше пишу и вообще погружаюсь в то душевное состояние небытия, которое буддизм рассматривает как вершину человеческого блаженства. И все же, невзирая на все это, в четверг я не превращусь в того писаного красавца, каким в своих мечтах ожидает меня увидеть достопочтенная Бай-Бай. Зубная боль в правой половине лица еще не совсем прошла, и с той же стороны воспалился глаз. Правда, от него осталась только небольшая щелка, но зато он приобрел дурную привычку проливать слезы по собственному почину, нисколько не считаясь с настроениями своего хозяина. Если бы не это, я бы уже сфотографировался, так как здесь можно получить 12 фотографий размера визитной карточки за 3 шилл. 6 пенсов и 48 - за 10 шиллингов. Я буду очень благодарен «Мэмельхен», если она сходит к г-ну Холлу и закажет ему цинковый раствор для моего глаза (он ведь знает состав этих капель); рассчитываю, что к моему приезду в Лондон он будет готов. Воспаленный глаз мешает мне спать по ночам. В остальном чувствую себя лучше.
Стоит только немного удалиться от берега и пройтись по окрестным сельским районам, как повсюду натыкаешься на большие дощатые щиты, которые неприятным образом напоминают тебе о «цивилизации», с надписью - «Болезнь рогатого скота». Они сплошь заклеены правительственным постановлением, плодом того бешеного натиска, который произвела на правительство скотопромышленная знать, лорды и члены палаты общин, при открытии парламента.
«О мудрый царь Висвамитра, Какой же ты был тупой, Ну что ты из-за коровы Постишься и рвешься в бой!»
Но если благородный король Висвамитра, как истинный индус, истязал себя, чтобы спасти корову Сабалу, то английское джентри, совсем в стиле современных мучеников, предпочитает устраивать кровопускание народу, чтобы вознаградить себя за болезни своих коров.
Чтоб их скрутило в бараний рог! Рога трубят, рога трубят, как страстно на все лады повторяет благоразумная Бай-Бай.
В воскресенье я решил пройтись per pedes в Кентербери. К сожалению, я принял это важное решение только после того, как в течение двух часов исходил вдоль и поперек всю пристань и т. д. Так что к тому времени, когда я вышел, направляясь в резиденцию архиепископа, или епархию, как тебе больше нравится, мной уже было израсходовано слишком много физических сил. А ведь отсюда до Кентербери добрых 16 миль. Из Кентербери я возвращался в Маргет по железной дороге, но я все же переутомился и не мог заснуть всю ночь. Спина и ноги не болели, но ступни оказались довольно-таки чувствительными. О Кентербери тебе, конечно, известно все - во всяком случае больше того, чем могу похвалиться я - из твоего Ивса, надежного источника знания всех английских Ев (разве в твоем обществе удержишься от дурных каламбуров). Но заметь: Теккерей делает еще хуже, он рифмует Ев и овец.
К счастью, я слишком устал, и было уже слишком поздно, чтоб осматривать знаменитый собор. Кентербери - старый, безобразный, средневекового типа город, который ничего не выиграл от больших в современном английском стиле казарм и некрасивой унылой железнодорожной станции, обрамляющих с двух сторон старомодные строения. Нет и следа той поэзии, которую находишь в таких же старинных городах на континенте. Расхаживающие на улицах с важным видом рядовые солдаты и офицеры до известной степени напомнили мне «отечество». В гостинице, где мне подали жалкие куски холодной говядины, я узнал о самой последней сплетне. Говорят, что капитан Ле Мершан в воскресенье ночью был задержан полицией за то, что он подряд стучался в двери всех наиболее респектабельных граждан. За это невинное времяпрепровождение он будет привлечен к суду; грозный капитан должен будет склонить голову перед величием олдермена. Вот и весь мой запас «Кентерберийских рассказов».
А теперь, Какаду, кланяйся от меня Элли, я ей напишу на днях, ее письмецо меня очень обрадовало. Мэмхен тоже в ближайшее время получит от меня весточку.
Этот надоедливый парень Лафарг мучает меня своим прудонизмом, и, должно быть, до тех пор не успокоится, пока я не стукну крепкой дубиной по его креольской башке.
Мои наилучшие пожелания всем.
Ваш Господин Успел ли Орсини получить письмо, которое я послал ему? ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В БАРМЕН Манчестер, 22 марта 1866 г.
Дорогой Герман!
Ваш акт находится у юриста; к сожалению, я сегодня не застал его дома и потому не могу тебе сказать, послал ли он уже его в Ливерпуль, а также насколько продвинулась переписка соответствующих материалов им начисто. Но на днях я еще раз пойду к нему и потороплю его.
Сегодня я пишу тебе по поводу контокоррентного счета, который ты мне прислал и для проверки которого мне пришлось выбрать более свободный день, так как записи в книгах за второе полугодие 1864 г. сделаны у вас совершенно иначе, чем здесь. Мне пришлось поэтому проверить всю эту дрянь с самого начала, и в конце концов я привел счет в порядок. Отдельные статьи совпадают, за исключением римесс, поставленных непосредственно на мой счет у Ф. Энгельса и К°, согласно вашему письму от 20 июля 1864 года. Эти статьи должны поэтому числиться и на моем контокоррентном счету у Ф. Энгельса и К°. Статьи эти следующие: Римессы через Апольду 2. 2.2. ф. ст. » Мюнхен 1. 2 - » 1864, июня 30 » Рислинген 8.19.6 » » июля 3 » Лондон, всего 287. 3.3 » --------- Я обнаружил, что по вашим контокоррентным счетам я прямо терплю убыток при перечислении сальдо на эти счета. За 18 месяцев, по точному подсчету, разница составила 1.14.9 ф. ст., и поэтому в будущем я позволю себе посылать вам контокоррентный счет каждые 6 месяцев, так как я, конечно, должен признавать расчеты по контокоррентам здешней фирмы.
Для своего удобства я все еще веду ваш счет особо.
Будь добр, пришли мне поскорее выписку из моего счета у Ф. Энгельса и К°, чтобы я мог подвести итог по своим личным записям. Выписка должна охватить время с середины 1864 г., так как с этого времени, насколько мне помнится, я не получал от тебя никаких выписок из этого счета. (Если ты не подводил итогов за первое полугодие 1864 г., то пришли с начала 1864 года.)
навливаем новые машины «Д. Т.». Цены тоже поднялись, и за второе полугодие 1865 г. мы заработали так много, что я покрыл свои расходы с июня 1864 г. и у меня еще кое-что осталось; за первый год моего компаньонства мы не заработали ни гроша, - даже на износ машин ничего не списывали. Теперь дела должны пойти у нас очень хорошо, но если цена хлопка, вследствие усиленного предложения, упадет ниже 18 пенсов за орлеанский миддлинг, то мы опять все потеряем. Однако я надеюсь, что этого не случится, - я полагаю, что хороший американский хлопок в общем будет держаться, примерно, на уровне 19 пенсов, тогда как цена суратского хлопка, конечно, может очень сильно упасть. Впрочем, я думаю, что мы получим хлопка не больше, чем нам требуется, и вплоть до осени цены будут в общем держаться около 19 пенсов за орлеанский миддлинг. Осенью, возможно, снова начнется спекуляция, и она взвинтит цены.
Матери я напишу на этих днях при первой возможности; ее письмо я получил в прошлый понедельник и был рад узнать, что ей опять стало лучше. Передай сердечный привет ей и всем сестрам и братьям от твоего Фридриха Кстати. Как тебе известно, капитал, записанный здесь на меня, уже 30 июня 1864 г. составлял несколько больше 13000 ф. ст., а так как я не обязан держать в деле больше 12000 ф. ст., вам нет надобности вносить суммы в качестве обеспечения производимых через нас закупок; некоторые платежи вы можете покрыть также и римессами, особенно ввиду того, что в конце июня снова наступит срок уплаты процентов на сумму около 300 фунтов стерлингов.
Я также могу за ваш счет произвести платежи Функе, если хочешь; таким образом около 1500 ф. ст. вы можете трассировать до 30 июня или сейчас. Только не трассируйте на нас, - Готфрид против этого; он думает, что из-за одинакового названия фирмы это может быть истолковано как операции с дутыми векселями.
Антон уже получил 4-5 патентов. Для него это - минутное дело; в газетах то и дело читаешь, что ему выдан патент. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В БАРМЕН Манчестер, 6 апреля 1866 г.
Дорогой Герман!
Большое спасибо за твой контокоррентный счет от 27 марта, который в общем, повидимому, сведен правильно. Трудно только проверить проценты, когда они не вычислены, как в других контокоррентных счетах, по отдельным статьям, и «счет процентов» приходится принимать на веру. Но согласно твоим подсчетам, 31 декабря 1865 г. ты перевел от фирмы «Эрмен и Энгельс» в Бармене на мое имя 2112.21.8 талеров, между тем как, согласно контокоррентному счету «Эрмен и Энгельс» в Бармене, тот же самый перевод составляет 316.18.2 ф. ст., что по курсу 6/20 составляет 2169.1.8 талеров. Мне это непонятно.
Не вполне удобно то, что вы подводите баланс 31 декабря, а мы 30 июня. Поэтому я буду посылать вам контокоррентный счет только один раз - 31 декабря; он, таким образом, никогда в точности не совпадет с вашим, но в конце концов это неважно.
Чтобы ясно разграничить наши бухгалтерские записи, я прошу все деловые расчеты фирмы «Эрмен и Энгельс» заносить в книгу «Эрмен и Энгельс» в Бармене, а все личные расчеты - в книгу «Фридрих Энгельс и К°».
Сведения об агенте Брауне я дал непосредственно Фр. Бёллингу. Фирма Карт писала нам по другому поводу.
Я не советую тебе заказывать швейные нити, как правило, через нас. Готфрид Эрмен все время будет стараться подсунуть вам свою пряжу из Пендлбери, а это, наверное, не всегда будет в ваших интересах. Кроме того, как только операции начнут расширяться, он сейчас же потребует 2% комиссионных. Но если вы можете употреблять его пряжу (почему бы и нет, раз мы ее употребляем?), тогда, конечно, лучше всего обращаться к нам. Сегодня я посылаю по почте образец № 16; этого сорта у него на складе лежит 120 кип по 10 фунтов 7 пасм; он взял бы за эту пряжу № 16 2 шилл. 11/2 пенса, а может быть и меньше. Ту же самую пряжу вы можете получить и у маклера Ф. А. Шмита. Зато тонкие номера и бобины, в которых Г. Эрмен абсолютно не заинтересован, мы можем вам поставлять постоянно.
Что стоит гохгеймер? Это главное. И сколько его можно достать. Вместо 3 бутылок тебе следовало бы сразу послать 3 дюжины.
Относительно пони я наведу справки. Но на хороших, сильных лошадей здесь сейчас большой спрос, и они стоят дорого, а покупки по случаю - сразу хорошей пары - придется долго дожидаться.
У вас, очевидно, тоже не верят в войну? Скверная была бы история, если бы до этого дошло, и не скоро бы все это кончилось. Недавно, когда эта возня началась, я видел сон, будто очутился где-то на Мозеле среди огромной армии. Это было что-то вроде добровольческого ополчения; вокруг деловито сновали всевозможные люди, и время от времени кто-нибудь из них кричал: «Мы окружены врагами!». Тогда все обращались в бегство. Наконец, я попал в ставку, и оказалось, что командующими войсками были там Петер и Готфрид Эрмены, а Антон* - начальником генерального штаба. Я задал ему несколько вопросов, но получил такие странные ответы, что в конце концов спросил его, есть ли у него карты той местности, где он находится? На что он ответил, посмотрев на меня с видом превосходства: «Карты? Мы отлично обходимся здесь и без них». Когда же я хотел ему растолковать, что без карт у него ничего не выйдет и он даже людей своих не сможет расквартировать и т. д., он отвечал: «Если это абсолютно необходимо, то у нас есть и карты», и с торжествующим видом вытащил из кармана карту совсем другой местности, где-то за Ахеном и Маастрихтом. Все это не глупая шутка с моей стороны, а буквально так было.
Сердечный привет маме, которой я напишу на этих днях, а также всем сестрам и братьям.
Твой Фридрих
21:12 07.04.2015
МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ЛЕЙПЦИГ Маргет, 6 апреля 1866 г.
5, Lansell`s Place Дорогой Миллер!
Ты по адресу видишь, что мой медицинский советник сослал меня на берег моря.
С тех пор как я получил твое последнее письмо и несколько писем от наших берлинских друзей, моя болезнь приняла прямо-таки угрожающий оборот. Одно время нельзя было сказать, не одолеет ли меня окончательно эта болезнь крови, которой я страдаю. Только к середине марта я смог кое-как перебраться сюда. Теперь я выздоровел и очень скоро возвращаюсь в Лондон. Но опять три месяца пропало даром!
Напиши мне немедленно по лондонскому адресу.
По возвращении в Лондон я начну регулярно высылать тебе «Commonwealth» (новое название, под которым теперь выходит «Workman`s Advocate»). Ее всего несколько недель как внесли в список для пересылки за границу. Эккариус теперь уже не редактор, а просто сотрудник. Можно было предвидеть, что как только газета завоюет себе какое-то положение, иностранцу не позволят дольше осуществлять в ней номинальное руководство.
Пиши мне: 1) о состоянии «нашего» движения в Германии, 2) о политической обстановке в Германии.
Преданный тебе К. М.
Сердечный привет твоей супруге. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Маргет, 6 апреля 1866 г.
5, Lansell`s Place Дорогой друг!
Послезавтра я возвращаюсь отсюда в Лондон. Мой врач отправил меня в этот приморский городок, где я и в самом деле хорошо отдохнул. Итак, опять более двух месяцев - февраль, март и половина апреля - целиком потеряны для меня, и окончание моей книги снова отодвигается! Это меня чертовски бесит.
Я был болен карбункулами, не фурункулами. На этот раз положение было опасное. Во всяком случае, Вы правы, что «диетические» прегрешения играют второстепенную роль, Я слишком привык к ночной работе: днем изучаю, а ночью пишу. Если к этому прибавить всевозможные заботы, домашние и общественные, и - пока я серьезно занят работой - пренебрежение регулярным питанием, движением и т. п., то все это не может не портить крови.
10 талеров от г-на Менке для Интернационала вместе с Вашим письмом я получил. У меня здесь нет адресов моих французских друзей в Париже. Но если г-н Менке обратится к моему другу К. Каубу (33, Rue des 3 Couronnes du Temple), то последний может познакомить его с В. Шили (немцем), а также с Толеном, Фрибуром и другими членами парижского правления.
Известия из Германии мало утешительны. Пруссию толкает к войне Россия (и Бонапарт), Австрию - Бонапарт (она идет на это неохотно, лишь из-за необходимости самообороны).
Поймут ли, наконец, наши филистеры, что без революции, которая устранит Габсбургов и Гогенцоллернов (о мелких навозных жуках излишне говорить), дело в конце концов должно привести опять к тридцатилетней войне и новому разделению Германии?
Движение со стороны Италии могло бы поддержать Пруссию. Но если взять Австрию и Пруссию самих по себе, то последняя, наверное, была бы в худшем положении, несмотря на все прусское хвастовство Дюппелем. Во всяком случае, Бенедек лучший генерал, чем принц Фридрих-Карл. Австрия могла бы, пожалуй, одна собственными силами принудить Пруссию к миру, но не Пруссия - Австрию. Всякий успех Пруссии явился бы поощрением для вмешательства Бонапарта.
Очень возможно, что, в то время как я пишу Вам эти строки, Бисмарк опять, как улитка, спрятал свои рога. Но это лишь отсрочило бы на некоторое время конфликт. Такая отсрочка, по моему мнению, вероятна.
Бонапарту эта немецкая смута чрезвычайно на руку. Его положение совсем подорвано. А война дала бы ему новую отсрочку.
Напишите мне поскорее и специально о немецких делах.
Ваш К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ВИЛЬГЕЛЬМУ ЛИБКНЕХТУ В ЛЕЙПЦИГ [Лондон], 4 мая 1866 г.
Дорогой друг!
Так как после такого долгого перерыва в работе я в настоящий момент усиленно наверстываю потерянное время, ты простишь мне, если на этот раз пишу тебе всего несколько строк.
Сегодня вышлю тебе последний номер «Commonwealth». Финансовое положение этой газеты таково, что она едва перебивается с недели на неделю и не в состоянии заплатить ни фартинга за корреспонденции из-за границы. Тираж ее растет, но ты ведь знаешь, что дешевой газете нужно иметь не менее 20000 подписчиков, да и тогда она может сводить концы с концами только при наличии достаточного количества объявлений. A «Commonwealth» основана слишком недавно, чтобы удовлетворять этим требованиям.
Женевский конгресс отложен на 3 сентября текущего года. Товарищество быстро растет, особенно во Франции. Недавно присоединились также итальянские общества. Пропаганда получила в Лондоне новый толчок, главным образом потому, что успех забастовок лондонских портных и рабочих, изготовляющих решетки, был вызван нашим вмешательством, которое помешало хозяевам осуществить свое намерение - выписать рабочих из Франции, Швейцарии и Бельгии. Такое доказательство непосредственной практической пользы Товарищества произвело впечатление на практический ум англичан
С той же целью я прилагаю на последней странице этого письма «Предостережение» немецким портным, которое прошу тебя поместить в тех немецких газетах, в какие ты имеешь доступ. Не откажи также прислать мне один-два экземпляра тех газет, в которых «Предостережение» будет помещено, и сообщить мне названия всех других газет, которые его перепечатали. Можно бы использовать для этого и Кугельмана.
Наилучшие пожелания г-же Либкнехт. От всей души благодарю ее за дружескую заботу о моем здоровье.
С братским приветом А. Уильямс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛОНДОНЕ Лондон, 13 августа 1866 г.
Дорогой Лафарг!
Разрешите мне сделать Вам следующие замечания: 1) Если Вы хотите продолжать свои отношения с моей дочерью, то нужно будет отказаться от Вашего метода «ухаживания». Вы прекрасно знаете, что твердого обещания нет, что все еще неопределенно. И даже если бы она была помолвлена с Вами по всем правилам, Вы не должны были бы забывать, что дело это затяжное. Проявления слишком большой интимности были бы тем более неуместны, что оба влюбленных будут жить в одном городе в течение длительного периода, неизбежно полного тяжелых испытаний и страданий. Я с ужасом наблюдал перемены в Вашем поведении изо дня в день, за геологический период одной только недели. На мой взгляд, истинная любовь выражается в сдержанности, скромности и даже в робости влюбленного в отношении к своему кумиру, но отнюдь не в непринужденном проявлении страсти и выказывании преждевременной фамильярности. Если Вы сошлетесь на свой темперамент креола, моим долгом будет встать с моим здравым смыслом между Вашим темпераментом и моей дочерью. Если, находясь вблизи нее, Вы не в силах проявлять любовь в форме, соответствующей лондонскому меридиану, придется Вам покориться необходимости любить на расстоянии. Имеющий уши поймет с полуслова.
2) Прежде чем окончательно определить Ваши отношения с Лаурой, мне необходимо иметь полную ясность о Вашем материальном положении. Моя дочь предполагает, что я в курсе Ваших дел. Она ошибается. Я не ставил этого вопроса, так как, по моему мнению, проявить инициативу в этом отношении следовало Вам. Вы знаете, что я принес все свое состояние в жертву революционной борьбе.
Я не сожалею об этом. Наоборот. Если бы мне нужно было снова начать свой жизненный путь, я сделал бы то же самое. Только я не женился бы. Поскольку это в моих силах, я хочу уберечь мою дочь от рифов, о которые разбилась жизнь ее матери. Так как это дело никогда не достигло бы нынешней ступени без моего непосредственного вмешательства (слабость с моей стороны!) и без влияния моей дружбы к Вам на поведение моей дочери, то личная ответственность всей тяжестью падает на меня. Что касается Вашего теперешнего положения, то те сведения, которых я не искал, но которые получил помимо своего желания, вовсе не успокоительны. Но оставим это. Что же касается общего Вашего положения, то я знаю, что Вы еще студент, что Ваша карьера во Франции наполовину разбита событиями в Льеже186, что для Вашей акклиматизации в Англии у Вас пока что отсутствует необходимое условие - знание языка и что в лучшем случае Ваши шансы являются совершенно проблематичными. Наблюдение убедило меня в том, что Вы по природе не труженик, несмотря на приступы лихорадочной активности и добрую волю. В этих условиях Вы будете нуждаться в поддержке со стороны, чтобы начать жизнь с моей дочерью. Что касается Вашей семьи, о ней я ничего не знаю. Предположим, что она обладает известным достатком, это не свидетельствует еще о готовности с ее стороны нести жертвы ради Вас. Я не знаю даже, какими глазами она смотрит на проектируемый Вами брак. Мне необходимы, повторяю, положительные разъяснения по всем этим пунктам. Кроме того, Вы, убежденный реалист, не можете ожидать, чтобы я отнесся к будущему моей дочери как идеалист. Вы, будучи человеком столь положительным, что хотели бы упразднить поэзию, не пожелаете ведь заниматься поэзией в ущерб моей дочери.
3) Чтобы предупредить всякое ложное истолкование этого письма, заявляю Вам, что если бы Вы захотели вступить в брак сегодня же, - этого не случилось бы. Моя дочь отказала бы Вам. Я лично протестовал бы. Вы должны быть сложившимся человеком прежде чем помышлять о браке, и необходим долгий срок проверки для Вас и для нее.
4) Я хотел бы, чтобы это письмо осталось тайной между нами двумя. Жду Вашего ответа.
Ваш Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 23 августа 1866 г.
Мой дорогой друг!
Вы имеете полное право сердиться на меня за мое долгое молчание, несмотря на получение Ваших нескольких дружеских писем. Но Вы должны извинить меня, так как я нахожусь сейчас при совершенно исключительных обстоятельствах.
Вследствие моей долгой болезни в моем материальном положении наступил кризис. У меня накопились долги, которые давят меня, как кошмар, и делают неспособным ни к чему, кроме работы, поглощающей меня целиком. Если мне не удастся занять по крайней мере 1000 талеров, хотя бы из 5%, то я, право, не вижу выхода. И, несмотря на многочисленные благожелательные письма, которые я получаю из Германии, я не знаю, к кому мне обратиться. Я могу принять помощь лишь от личных друзей, но не официальную. Вы понимаете, что при подобных условиях тяжело писать письма.
Мне не удалось еще восстановить свои старые прибыльные связи с Америкой. Там все так поглощены собственным движением, что всякая затрата на корреспонденцию из Европы рассматривается как непроизводительные издержки. Я бы мог помочь делу, если бы сам переселился туда. Но я считаю своим долгом оставаться в Европе и закончить свою многолетнюю работу.
Что касается самой этой работы, то я не думаю, что мне удастся отвезти рукопись первого тома (теперь всего будет три тома) в Гамбург до октября. Только несколько часов в день я могу работать продуктивно без того, чтобы это сразу же не отражалось на моем здоровье, а ради семьи я должен соблюдать, хоть и против воли, границы, предписываемые гигиеной, - до тех пор, пока не поправлюсь совершенно. Кроме того, работа прерывается часто из-за всяких внешних помех.
Хотя я и посвящаю много времени подготовительным работам к Женевскому конгрессу, но поехать на него я не могу, да и не хочу, потому что долгий перерыв в моей работе невозможен. То, что даст эта моя работа, я считаю гораздо более важным для рабочего класса, чем все, что я мог бы сделать лично на каком бы то ни было конгрессе.
Международное положение в Европе я считаю совершенно временным. Что касается специально Германии, то надо брать вещи такими, каковы они есть, то есть отстаивать революционные интересы таким путем, который соответствует изменившимся обстоятельствам.
Что касается Пруссии, то теперь важнее чем когда бы то ни было следить за ее отношениями с Россией и разоблачать их.
Всецело преданный Вам К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - ЭМИЛЮ ЭНГЕЛЬСУ В ЭНГЕЛЬСКИРХЕН Манчестер, 23 августа 1866 г.
Дорогой Эмиль!
Пишу наспех лишь для того, чтобы попросить тебя переслать документ Функе, как только он будет подписан, не мне, а нотариусам Холлу и Джениону в Манчестере. Завтра я уезжаю в Германию.
Привет всем. После свадьбы Марии Бланк рассчитываю приехать в Энгельскирхен.
Твой Фридрих ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛАУРЕ МАРКС В ГАСТИНГС [Лондон], 28 августа 1866 г.
Мой дорогой Какаду ( шутливое прозвище Лауры по имени персонажа старинного романа - модного портного)!
Я получил твое письмо, хотя и вскрытым, так как оно прошло через цепкие пальчики Императора ( Женни Маркс, дочери Маркса, исполнявшей обязанности его личного секретаря).
Я всегда был того мнения, что для того, чтобы придать окончательный лоск твоему образованию, требуется еще нечто вроде обучения в закрытом учебном заведении. Оно принесет тебе много пользы.
Il hidalgo della trista figura ( Рыцарь печального образа (Дон-Кихот, здесь имеется в виду Лафарг)) покинул меня на углу своего дома. Так как его сердце испытало уже до этого сильное потрясение, разлуку со мной он перенес с довольно героическим равнодушием.
Мои наилучшие пожелания + ~ ( Элеоноре Маркс).
Прилагаю 5 фунтов. Остальное будет выслано на следующей неделе.
Ваш покорный Старик Мама отправляется в свою экспедицию завтра или послезавтра. Потребовалось сильное давление, чтобы заставить ее сдвинуться с места. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ [Лондон], 31 августа 1866 г.
Дорогой Беккер!
Абсолютно необходимо, чтобы председателем конгресса был Юнг: 1) Потому, что он говорит на трех языках - английском, французском и немецком.
2) Юнг является действительным представителем Центрального Совета, Оджер (который к тому же знает только свой родной язык) не был избран Центральным Советом. Мы выбрали четырех делегатов с Юнгом во главе; Оджер должен был ехать лишь в том случае, если бы ему самому удалось достать денег (конечно, под наше поручительство). Он ничего не сделал для Товарищества.
3) Кример и Оджер затеяли чрезвычайно подлую интригу, чтобы в последний момент помешать отъезду Юнга и Эккариуса.
4) Оджер хочет быть избранным председателем конгресса, чтобы импонировать этим англичанам и вопреки воле огромного большинства Совета добиться того, чтобы его выбрали председателем Центрального Совета на следующий год.
5) И Кример, и Оджер оба предали нас в Лиге реформы, где они против нашей воли вступили на путь компромиссов с буржуазией.
6) Г-н Кример морально совершенно опустился. Он добивается только того, чтобы получить «оплачиваемую» должность и не работать. Поэтому он не должен ни при каких обстоятельствах быть избранным на конгрессе генеральным секретарем (это единственная оплачиваемая должность). Нужно выбрать Фокса под тем предлогом - впрочем, вполне основательным, - что генеральный секретарь должен владеть более чем одним языком.
7) Председатель Центрального Совета должен избираться не конгрессом, а здесь, в Лондоне, поскольку это фигура, имеющая только местное значение.
8) При выборе председателя конгресса ты должен тут же заявить, что председательствовать на международном конгрессе может только человек, говорящий на нескольких языках, хотя бы уже для того, чтобы сберечь время и т. д.
9) Сообщи об этом деле Дюпле.
10) Хорошо было бы, если бы ты до начала конгресса попросил Эккариуса перевести на немецкий язык «Инструкцию», которую я написал от имени Центрального Комитета для лондонских делегатов.
Привет, жму руку.
Твой Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛАУРЕ МАРКС В ГАСТИНГС [Лондон, сентябрь 1866 г.]
Мой дорогой Какаду!
Ты должна извинить меня за то, что я пишу только эти несколько строк. Мы хотим, чтобы прилагаемый денежный перевод на 3 ф. ст. отправился с первой почтой, то есть до 11 часов утра. Будь добра, напиши нам, с каким поездом ты выезжаешь из Гастингса на будущей неделе и когда ты приедешь сюда.
Бедное дитя, этой зубной боли ты могла бы избежать, если бы последовали моему совету и обратились к моему собственному «дантисту».
Твое последнее письмо доставило нам большое удовольствие (кроме сообщения о зубной боли), потому что мы узнали из него, с какой хладнокровной энергией наш Какаду умеет действовать.
Скажи Кво-Кво (Элеоноре Маркс), что надвигается беда. Императору показалось, что он забыт своими подданными, и он чувствует себя слегка обиженным.
Преданный тебе Старик ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭЛЕОНОРЕ МАРКС В ГАСТИНГС [Лондон], 5 сентября 1866 г.
Возлюбленный мой мэтр + ~ !
Склоняюсь до земли перед Вашей безмерностью, какую бы роль Вы ни соблаговолили взять на себя - бесконечно малых или бесконечно больших величин.
Ваши письма привели нас в восторг, и мы хохотали буквально до упаду при чтении прелестного описания неожиданного взрыва, который произвела старая дева на выставке.
Меня немало удручает некий потомок гориллы, который с трудом переносит разлуку с бархатной мышкой, всецело завладевшей его мыслями. Если бы он знал ее так же хорошо, как я, он бы, разумеется, еще больше уподобился Калипсо, которая не могла утешиться после отплытия Улисса. Но, вместе с тем, если она может быть Калипсо, то он уж во всяком случае не похож на Улисса. Скорее - влюбленный чудак. Впрочем, он заслуживает и похвалы с моей стороны: с часу дня до 9 вечера он просидел над переводом «Инструкции», которую мне пришлось набросать для делегатов Женевского конгресса. Не менее усердно работал он и в качестве портного над неким гимнастическим приспособлением, предназначенным для вас. Наконец, последнее по счету, но не по важности, он выказывает большое внимание к научной болтовне, которой я его угощаю, хотя мы с ним мысленно уносимся далеко от того места, где происходит это умственное развлечение.
Третьего дня приходили Лормье, а также негритос ( Лафарг). Под тем предлогом, что он хочет показать ему какой-то гимнастический трюк, старый Лормье сказал ему «по секрету» и, конечно, деликатно, что необходимо прекратить фонтан плевков, беспрерывно летящий в камин, когда он курит. По возвращении обоих из кухни, где было сделано это таинственное сообщение, у нашего бедного негритоса вид был подавленный, и он вел себя «паинькой».
По правде сказать, мне нравится этот парень, но в то же время я несколько ревниво отношусь к его зах#####ческим стремлениям по отношению к моему старому «личному секретарю».
Не забудь написать мне немедленно, сколько ты должна платить в неделю.
Проклятая погода! Надеюсь, она еще исправится.
Адрес Мэмхен «Миссис Гудбан, Rose and Crown. Dover». До свиданья, мое милое дитя. Крепко целую тебя и бессмертного Какаду.
Твой .
O Маме не пиши, так как она, вероятно, в пятницу утром переедет из Дувра в другое место. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 9 октября 1866 г.
1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill Дорогой друг!
Я, надеюсь, не должен заключить из Вашего долгого молчания, что мое последнее письмо чем-нибудь обидело Вас. Его смысл был как раз обратный. Каждый человек, находясь в отчаянном положении, чувствует иногда потребность высказаться откровенно. Но он делает это только по отношению к тем людям, которые пользуются его особым, исключительным доверием. Уверяю Вас, что мои житейские дела угнетают меня гораздо больше потому, что мешают окончанию моей работы, чем по каким бы то ни было личным или семейным причинам. Я бы мог поправить их хотя бы с завтрашнего дня, если бы взялся за какое-нибудь прибыльное занятие вместо того, чтобы работать для дела. Я надеюсь также, что Вас мало беспокоит то обстоятельство, что Вы лично не можете помочь беде. Это было бы уж совсем неосновательной причиной.
А теперь перейду к некоторым вопросам общего характера.
Я очень опасался за первый конгресс в Женеве, но вопреки моему ожиданию он прошел в целом хорошо. Влияние его во Франции, Англии и Америке превзошло все ожидания. Я не мог и не хотел поехать на конгресс, но написал программу лондонских делегатов. Я ограничил ее намеренно такими пунктами, на которые рабочим можно непосредственно согласиться и действовать совместно и которые дают потребностям классовой борьбы и организации рабочих в класс непосредственный материал и толчок. У господ парижан головы набиты пустейшими прудонистскими фразами. Они болтают о науке, а сами ничего не знают. Они презрительно относятся ко всякому революционному, то есть вытекающему из самой классовой борьбы, действию, ко всякому концентрированному, общественному движению, то есть такому, которое может быть проведено также и политическими средствами (как, например, законодательное сокращение рабочего дня). Под предлогом свободы и антигувернаментализма, или антиавторитаризма - индивидуализма, эти господа - которые 16 лет преспокойно выносили и выносят самый позорный деспотизм - проповедуют на деле обыкновенное буржуазное хозяйство, лишь прудонистски идеализированное! Прудон принес громадный вред. Сначала его мнимая критика и его мнимая противоположность утопистам (сам он представляет собой лишь мелкобуржуазного утописта, тогда как в утопиях таких людей, как Фурье, Оуэн и др., есть предвосхищение и фантастическое изображение нового мира) захватила и подкупила «блестящую молодежь», студентов, потом рабочих, особенно парижских, которые, будучи заняты производством предметов роскоши, сильно тяготеют, сами того не сознавая, к старому хламу. Невежественные, тщеславные, претенциозные, болтливые, напыщенные, они чуть было все не испортили, явившись на конгресс в таком большом количестве, которое совершенно не соответствовало числу их членов, В отчете, не называя их прямо, я им воздам должное.
Большую радость доставил мне происходивший одновременно американский рабочий съезд в Балтиморе. Лозунгом служила там организация для борьбы против капитала, и, удивительное дело, большинство выработанных мной для Женевы требований было точно так же выдвинуто и там благодаря верному инстинкту рабочих.
Здешнее движение за реформу, которое вызвал к жизни наш Центральный Совет (quorum magna pars fui) ( в этом большая заслуга принадлежит мне (Вергилий. «Энеида», книга вторая)), приняло теперь огромные размеры и становится непреодолимым. Я все время держался за кулисами и не беспокоюсь больше об этом, раз дело пошло на лад.
Ваш К. Маркс Между прочим. «Workman» - это филистерская газета, не имеющая с нами ничего общего. «Commonwealth» принадлежит нашим людям, но теперь превратилась (отчасти из-за экономических, отчасти из-за политических причин) исключительно в орган движения за реформу.
Недавно я читал д-ра Т. Муалена «Лекции по физиологической медицине», появившиеся в Париже в 1866 году; там много фантазии и слишком много «построений». Но все же дана основательная критика старой терапии. Я хотел бы, чтобы Вы прочли эту книгу и сообщили мне обстоятельно свой взгляд на нее. Рекомендую Вам также Тремо - «О происхождении живых существ и т. д.». Хотя эта книга и написана неряшливо, полна геологических ошибок и слаба в литературноисторической критике, она все-таки представляет собой в общем шаг вперед по сравнению с Дарвином.
16:27 08.04.2015
МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, суббота, 13 октября 1866 г.
Дорогой друг!
Так как я хочу Вам ответить немедленно, а Ваше письмо пришло как раз перед отходом почты (а завтра, в воскресенье, письма не отправляются отсюда), то я в нескольких словах хочу изложить квинтэссенцию моего перехваченного письма. (Это похищение писем, конечно, неприятно, потому что я совершенно не намерен посвящать г-на Бисмарка в мои личные дела. Если же он хочет знать мои взгляды на его политику, то он может обратиться прямо ко мне, и я уж, конечно, буду говорить без обиняков.)
Мое материальное положение, вследствие моей продолжительной болезни и крупных издержек, которых она потребовала, так ухудшилось, что мне в ближайшем будущем предстоит финансовый кризис, а это, помимо непосредственного влияния на меня и семью, было бы для меня губительным и в политическом отношении, так как здесь, в Лондоне, приходится поддерживать известный декорум. Узнать от Вас я хотел следующее: не знаете ли Вы кого-нибудь или нескольких, немногих лиц (потому что этого ни в коем случае не надо разглашать), которые могли бы дать мне взаймы по меньшей мере на два года около 1000 талеров из 5 или 6%? Я плачу теперь 20-50% за мелкие суммы, которые занимаю, но при всем том я не могу отсрочить дольше требований моих кредиторов, и мне предстоит поэтому полный крах.
Со времени моего предпоследнего письма к Вам у меня были постоянные рецидивы моей болезни, и вследствие этого я мог заниматься теорией лишь урывками. (Практическая работа для Международного Товарищества идет своим чередом, и она велика, так как на деле мне приходится руководить всем Товариществом.) В будущем месяце я пошлю Мейснеру первые листы и затем буду посылать следующие, а с последними поеду в Гамбург сам. При этом я непременно заеду к Вам.
Обстоятельства (бесконечные перерывы в работе из-за физического состояния и житейских дел) принуждают меня выпустить в свет сначала один первый том, а не оба вместе, как я рассчитывал сначала, Кроме того, всего будет теперь, вероятно, 3 тома.
А именно, вся работа распадается на следующие части: Книга I) Процесс производства капитала.
Книга II) Процесс обращения капитала.
Книга III) Формы всего процесса в целом.
Книга IV) К истории теории.
Первый том включает в себя 2 первые книги.
Я думаю, что 3-я книга составит второй том, 4-я - третий.
Я счел необходимым в первой книге опять начать ab ovo, то есть резюмировать мое изданное у Дункера сочинение в одной главе о товаре и деньгах. Я счел это необходимым не только в интересах цельности изложения, но и потому, что даже хорошие головы не совсем верно понимают предмет. Очевидно, первоначальное изложение было недостаточно ясным, в особенности анализ товара. Лассаль, например, в своем «Капитале и труде», где он якобы дает «квинтэссенцию идеи» моего исследования, совершает крупные ошибки, что с ним, впрочем, постоянно случается при его весьма бесцеремонном присвоении моих работ. Комично, что он повторяет даже мои литературно-исторические «промахи»: ведь я иногда цитирую по памяти, не сверяясь с источником. Я еще не решил окончательно, не следует ли в предисловии сказать несколько слов о плагиатах Лассаля. Бесстыдное выступление против меня его почитателей оправдало бы это во всяком случае.
Лондонский совет английских тред-юнионов (его секретарь - наш председатель Оджер) обсуждает в настоящее время вопрос о том, объявить ли ему себя британской секцией Международного Товарищества, Если он это сделает, то руководство рабочим классом перейдет здесь, в некотором смысле, к нам, и мы в состоянии будем сильно «подталкивать» движение.
Привет.
Ваш К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Лондон], 25 октября 1866 г.
Дорогой друг!
Пишу сразу же эти несколько строк: 1) чтобы поблагодарить Вас за Ваши хлопоты; 2) чтобы известить о получении как этого, так и предыдущих писем; 3) Вы совершенно неверно представляете себе мои отношения с Энгельсом. Это мой ближайший друг. От него у меня нет никаких тайн. Не будь его, я давно уже был бы вынужден взяться за какое-нибудь «прибыльное дело». Поэтому я ни в коем случае не хочу, чтобы кто бы то ни было третий ходатайствовал перед ним обо мне. Он тоже, конечно, может действовать лишь в известных границах.
4) Доктор Якоби, как мне писали рабочие, сделался вполне почтенным буржуа, и поэтому никоим образом не следует утруждать его моими личными делами.
Я подумаю, что мне предпринять. Вы, я вижу, испробовали все, что было в Ваших силах, и поэтому я прошу Вас теперь считать, что с этим делом покончено.
Я не пишу в «Commonwealth».
Ваш К. М.
Микелю и К° придется долго ждать, прежде чем они сделаются прусскими министрами. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ФРАНСУА ЛАФАРГУ В БОРДО Лондон, 12 ноября 1866 г.
Дорогой г-н Лафарг!
Надеюсь, что г-н влюбленный извинился перед Вами за мое непростительное молчание.
С одной стороны, меня преследовали неоднократные рецидивы болезни, с другой, я был настолько поглощен большим трудом, над которым работаю, что запустил переписку с моими самыми близкими друзьями. Если бы я не причислял Вас к этой категории, то никогда не осмелился бы подобным образом нарушить правила приличия.
Сердечно благодарю Вас за вино. Будучи сам уроженцем винодельческого края и бывшим владельцем виноградников, я умею ценить вино по достоинству. Полагаю даже, вместе со стариком Лютером, что человек, который не любит вина, никогда не будет годен на что-нибудь путное. (Нет правила без исключения.) Но нельзя, например, отрицать, что политическое движение в Англии было ускорено торговым договором с Францией и ввозом французских вин. Это одно из добрых дел, которые был в состоянии совершить Луи Бонапарт, между тем как бедный Луи-Филипп был так запуган фабрикантами севера, что не решался заключать торговые договоры с Англией. Остается только пожалеть о том, что такие режимы, как наполеоновский, покоящиеся на усталости и бессилии двух антагонистических классов общества, покупают некоторый материальный прогресс ценой общей деморализации. К счастью, рабочая масса не может быть деморализована. Физический труд - великое противоядие против всякой социальной инфекции.
Вы, вероятно, порадовались, как и я, поражению президента Джонсона на последних выборах. Рабочие Севера отлично поняли наконец, что труд, являющийся подневольным для черных, никогда не может быть свободным для белых.
В субботу вечером я получил через гражданина Дюпона письмо, адресованное Полю секретарем коллегии хирургов. Он запрашивает документы, которых не оказалось ни у моей дочери (за исключением диплома бакалавра), ни у лица, хранящего вещи Вашего сына.
Итак, нужно будет немедленно выслать нам эти документы.
Не откажите передать Вашему сыну, что он весьма обяжет меня, если не будет заниматься пропагандой в Париже. Времена опасные. Самое лучшее, что он может делать в Париже, это использовать время для общения с д-ром Муаленом. Он ничего не потеряет, если побережет свою полемическую силу. Чем дольше он сумеет сдерживать себя, тем более полезным борцом он окажется в нужный момент.
Моя дочь просит Вас прислать с Полем фотографии г-жи Лафарг и Вашу.
Все наше семейство вместе со мной шлет дружеский привет семейству Лафаргов.
Преданный Вам Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ПОЛЮ ЛАФАРГУ В ЛОНДОНЕ [Лондон], 7 декабря 1866 г.
Дорогой Лафарг!
Я так поглощен работой, которая должна быть окончена до понедельника, что не в состоянии ответить Вам немедленно. На случай, если Вы обиделись на резкость моего монолога, обращенного к Вам, прошу извинить меня за это. Нельзя выходить из себя, даже когда бываешь прав.
Привет.
Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Лондон], 18 февраля 1867 г.
Дорогой Кугельман!
Не можете ли Вы попытаться добиться того, чтобы прилагаемое «Опровержение» появилось в «Zeitung fur Norddeutschland», а если она откажется поместить его, то в какой-нибудь другой ганноверской газете? Это важно для меня потому, что через несколько недель я действительно собираюсь поехать в Германию. Вся заметка отдает Штибером.
На днях я пошлю Вам официальный отчет о Женевском конгрессе, который сейчас печатается номер за номером в одной здешней газете, издаваемой на английском и французском языках. «Commonwealth» всецело поглощена движением за избирательную реформу. Редакция ее находится в очень плохих руках. Но пока мы по некоторым причинам предоставляем делу идти своим чередом, хотя и могли бы вмешаться в качестве акционеров.
У нашего Товарищества были в последнее время различные столкновения с г-ном Бонапартом. На днях напишу подробнее. Напишите мне, пожалуйста, что с Либкнехтом и где он.
Ваш К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Ганновер, 17 апреля 1867 г.
Дорогой друг!
В прошлую среду* я выехал на пароходе из Лондона и в бурю и непогоду добрался в пятницу пополудни до Гамбурга, чтобы вручить там г-ну Мейснеру рукопись первого тома. К печатанию приступили уже в начале этой недели, так что в конце мая появится первый том.
Вся работа выйдет в трех томах. Заглавие ее таково: «Капитал. Критика политической экономии».
Первый том включает в себя первую книгу: «Процесс производства капитала». Это, бесспорно, самый страшный снаряд, который когда-либо был пущен в голову буржуа (в том числе и земельных собственников). Теперь важно, чтобы в прессе, то есть в доступных вам газетах, вы привлекли внимание публики к предстоящему вскоре выходу книги.
Попробуй послать следующий номер «Vorbote» в Гамбург, на имя Отто Мейснера, который может быть полезен также и для распространения твоего журнала.
Я должен кончать (позднее напишу подробнее), потому что д-р Кугельман, который просит передать тебе сердечный привет, желает посвятить меня во все прелести Ганновера.
Преданный тебе К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЗИГФРИДУ МЕЙЕРУ В НЬЮ-ЙОРК Ганновер, 30 апреля 1867 г.
Дорогой друг!
Вы, должно быть, очень плохого мнения обо мне и будете еще худшего, если я Вам скажу, что Ваши письма не только доставляли мне большую радость, но и были для меня настоящим утешением на протяжении того очень мучительного периода, когда они приходили ко мне. Сознание, что я привлек к нашей партии ценного человека, стоящего на высоте ее принципов, вознаграждает меня даже за самое худшее. К тому же Ваши письма были полны самых дружеских чувств по отношению ко мне лично, а Вы понимаете, что, ведя жесточайшую борьбу с (официальным) миром, я менее всего способен недооценивать это.
Итак, почему же я Вам не отвечал? Потому, что я все время находился на краю могилы. Я должен был поэтому использовать каждый момент, когда я бывал работоспособен, чтобы закончить свое сочинение, которому я принес в жертву здоровье, счастье жизни и семью.
Надеюсь, что этого объяснения достаточно. Я смеюсь над так называемыми «практичными» людьми и их премудростью. Если хочешь быть скотом, можно, конечно, повернуться спиной к мукам человечества и заботиться о своей собственной шкуре. Но я считал бы себя поистине непрактичным, если бы подох, не закончив полностью своей книги, хотя бы только в рукописи.
Первый том этого труда появится через несколько недель в издании Отто Мейснера в Гамбурге. Заглавие сочинения таково: «Капитал. Критика политической экономии». Для того чтобы доставить рукопись издателю, я поехал в Германию, где на обратном пути в Лондон остановился на несколько дней у одного друга в Ганновере.
Том I охватывает «Процесс производства капитала». Кроме общего теоретического исследования, я даю - на основании еще не использованных официальных источников - весьма подробное описание положения английского сельскохозяйственного и промышленного пролетариата за последние 20 лет, а также положения в Ирландии. Вы, конечно, понимаете, что все это служит для меня лишь в качестве argumentum ad hominem ( доказательства, апеллирующего к чувствам человека).
Я надеюсь, что через год вся работа будет напечатана. Во II томе дается продолжение и окончание теории, а в томе III - история политической экономии с середины XVII столетия.
Что касается Международного Товарищества Рабочих, то в Англии, Франции, Швейцарии и Бельгии оно стало крупной силой. Образуйте побольше его отделений в Америке. Членские взносы составляют 1 пенс (около 1 зильбергроша) per member (для каждого члена)
в год. Впрочем, каждая секция дает столько, сколько она может дать. Конгресс состоится в этом году в Лозанне 3 сентября. Каждая секция может послать одного представителя. Напишите мне об этом, а также о Вашей собственной жизни в Америке и об общем положении дел. Если Вы не ответите, я буду считать, что Вы еще не дали мне отпущения грехов.
С самым сердечным приветом Ваш Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ БЮХНЕРУ В ДАРМШТАДТ Ганновер, 1 мая 1867 г. (адрес: д-р Кугельман)
Милостивый государь!
Если я позволяю себе, несмотря на то что я с Вами лично совершенно не знаком, обратиться к Вам по личному и вместе с тем научному делу, то это объясняется тем доверием, которое я питаю к Вам, как к ученому и как к человеку определенных политических убеждений.
Я приехал в Германию, чтобы вручить моему издателю г-ну Отто Мейснеру в Гамбурге первый том моего сочинения: «Капитал. Критика политической экономии». Я должен пробыть здесь еще несколько дней, чтобы убедиться в том, возможно ли так быстро напечатать книгу, как это намерен сделать г-н Мейснер, то есть достаточно ли квалифицированы корректоры для такого способа издания.
Причина, почему я обращаюсь лично к Вам, следующая: я хотел бы, после издания книги в Германии, опубликовать ее и на французском языке в Париже. Сам я туда поехать не могу - во всяком случае это небезопасно, - так как я дважды был выслан из Франции: сначала при Луи-Филиппе, затем при Луи Бонапарте (тогда президенте)496; наконец, живя в изгнании в Лондоне, я постоянно нападал на господина Луи. Следовательно, я не могу поехать сам лично искать переводчика.
Мне известно, что Ваше сочинение «Сила и материя» вышло на французском языке, и потому я полагаю, что Вы можете - прямо или через кого-нибудь - связать меня с подходящим лицом. Так как я должен за лето подготовить к печати второй том, а за зиму - третий, заключительный, то у меня нет времени взяться самому за обработку книги для французского издания.
Я считаю чрезвычайно важным освободить французов от тех ложных воззрений, во власти которых они находятся благодаря Прудону с его идеализацией мелкой буржуазии. На недавно состоявшемся конгрессе в Женеве, а также при моем общении как члена Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих с парижской секцией постоянно приходилось наталкиваться на отвратительнейшие последствия прудонизма.
Так как я не знаю, как долго я еще останусь здесь, то я буду Вам очень благодарен, если Вы ответите поскорее. Если я, со своей стороны, могу быть Вам чем-нибудь полезен в Лондоне, то я сделаю это с величайшим удовольствием.
Письмо твое доставило мне величайшее удовольствие. Оно написано в истинно императорском стиле (намек на шутливое прозвище Женни - Император). Надеюсь застать тебя пополневшей и свежей, как майская роза.
Прилагаемая фотография должна была быть послана тебе ко дню твоего рождения, но не была готова. Под моей фотографией - фотография г-жи Тенге (кстати, это тетка девочек Бэр, о которых нам столько рассказывал Эдгар). Впрочем, в действительности она далеко не так красива, как ее изображение. Зато это подлинно благородная натура, с особенной мягкостью, искренностью и простотой характера. В ней нет ни капли «лжеобразованностн». Она превосходно говорит по-английски, по-французски и поитальянски (она итальянского происхождения). Хотя она прекрасная музыкантша, но не досаждает никому пересудами об искусстве, - наоборот, ненавидит их. Она атеистка и питает склонность к социализму, хотя довольно мало осведомлена на этот счет. Что отличает ее прежде всего, так это непосредственная доброта и отсутствие какой бы то ни было претенциозности. Я уверен, что вы с ней в самом скором времени стали бы близкими друзьями. Г- жа Кугельман тоже премилая миниатюрная женщина.
Сегодня, в день моего рождения, я получил на просмотр первый лист. Боюсь, что книга получится, пожалуй, слишком большой. Ввиду пасхальной недели до 29 апреля печатать не начинали, Мейснер был страшно зол из-за этой задержки. Однако это время даром не пропало. Почти во всех немецких газетах были помещены объявления о предстоящем выходе книги. У Кугельмана очень много связей, и все они были пущены в ход.
День твоего рождения был здесь торжественно отпразднован.
Если не считать части буржуазии, адвокатов и т. п., то здесь, в Ганновере, царит фанатическая ненависть к пруссакам, которая меня очень забавляет.
Мне было очень приятно услышать о твоем польском сюрпризе. Если подобные вещи и не имеют рыночной ценности, они представляют ценность историческую399.
Отсрочкой войны мы обязаны исключительно кабинету Дерби. Пока он останется во главе английского правительства, Россия не протрубит сигнал к войне, - кстати, вот фраза в истинно коллетовском стиле.
Точно указать день моего возвращения не могу. Я еще поджидаю писем из разных мест.
Отсюда я вернусь прямо в Лондон via Гамбург (где я еще раз повидаюсь с моим издателем).
Вскоре по приезде сюда я написал Либкнехту. Он ответил. Его жену невозможно спасти.
Близится катастрофа. Она шлет вам всем привет. Ваши письма ее очень подбодрили.
Фотографию Гегеля придется поискать. В Ганновере ее достать нельзя. Что же касается его «Философии истории», то я постараюсь найти ее в Лондоне.
Я считаю, что Какаду давным-давно могла бы написать мне несколько строк, но я извиняю ее ввиду ее занятий верховой ездой.
А теперь до свидания, мой милый «Джо» ( персонаж из книги Луизы Оллкот «Маленькие женщины»). Желаю всем всего хорошего.
Твой Старик Прилагаю несколько строк для Тусси. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛАУРЕ МАРКС В ЛОНДОН Ганновер, 13 мая 1867 г.
Мой хорошенький, маленький Какаду!
Большое спасибо за твое письмо и письмо почтенного Кво-Кво ( Элеоноры Маркс).
Ты жалуешься, что я не подавал никаких признаков жизни, но если ты снова обдумаешь вопрос, ты увидишь, что я, в общем, подавал еженедельные сигналы. Кроме того, ты знаешь, что у меня не очень «экспансивный» характер, я привык замыкаться, ленив писать письма, тяжеловесен - иначе говоря, по выражению Кво-Кво, робкий мужчина.
Послезавтра я покину Ганновер и, вероятно, выеду из Гамбурга в Лондон первым пароходом. Но не жди, что я назову тебе день и час. У меня еще кое-какие дела с моим издателем; во всяком случае, это последняя неделя моего пребывания на континенте.
Я очень рад, что моей фотографии оказан такой хороший прием. Во всяком случае, изображение доставляет меньше беспокойства, чем оригинал.
Что касается г-жи Тенге, то я удивляюсь твоему вопросу о том, как она выглядит, красива ли она? Я послал Женни ее фотографию, спрятав ее под своей собственной. Как могла она пропасть? Но отвечаю на твой вопрос: ей тридцать три года, она мать пятерых детей, скорее интересна, чем красива, и несомненно не профессиональный остряк. Но она выдающаяся женщина. Что касается «флирта», то нужно быть отважным человеком, чтобы рискнуть флиртовать с ней. «Восхищение» - я признаю, а с ее стороны имелась, пожалуй, некоторая переоценка твоего очень смиренного и «скромного» повелителя. Тебе известно, что если никто и не становится пророком на своей собственной навозной куче (выражаясь символически), зато люди легко переоцениваются посторонними, которые если не толкуют по-своему, то приписывают и в каждом феллахе находят то, что решили в нем найти. Она уехала из Ганновера в прошлый четверг.
Неделю тому назад погода была еще холодная и дождливая. Теперь лето быстро вступает в свои права. В общем погода со времени моего отъезда была здесь такая же плохая и непостоянная, какой она обычно бывает в Лондоне. Только воздух более разреженный, а это - большое дело.
У этих жителей континента жизнь более легкая, чем у нас по ту сторону Северного моря.
На 2 тысячи талеров (300 фунтов) здесь можно жить вполне комфортабельно. Например, тут есть различные сады (вроде Креморн498, но «респектабельные», и где встречается всякого рода публика); они обставлены с гораздо большим вкусом, чем любой сад в Лондоне, по вечерам в них играет хорошая музыка и т. д., и за 2 талера (6 шиллингов) можно получить абонемент на весь год для себя и всей семьи! Это только один пример той дешевой жизни, которую позволяют себе здесь филистеры. Молодежь развлекается более непринужденно и, сравнительно, почти без затрат. Конечно, во всем этом есть один большой недостаток - атмосфера насыщена скукой. Жизнь здесь на слишком низком уровне. Это участь пигмеев, и не приходится высоко подыматься, чтобы чувствовать себя Гулливером среди лилипутов.
Сегодня утром получены довольно «возбужденные» письма из Берлина. Кажется, боятся столкновения рабочих с полицией. На этот раз я многого не жду, но что-то назревает. Рабочий класс в крупных центрах Германии начинает держаться более решительно и угрожающе. В одно прекрасное утро здесь запляшут на славу!
А теперь, мой милый маленький птичий глаз, Какаду, секретарь, стряпуха, наездница и поэтесса, -до свидания. Наилучшие пожелания Мэмхен, «Кво-Кво» и «Кви-Кви», Елене и последнему по счету, но не по важности, - нашему «общему другу» (Лафаргу).
МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 10 июня 1867 г.
Дорогой друг!
Запаздывая с этим письмом, я навлекаю на себя более или менее «обоснованное подозрение» в том, что я «дурной человек». Как смягчающее вину обстоятельство я могу привести только то, что всего несколько дней как я «обитаю» в Лондоне. До этого времени я был в Манчестере, у Энгельса. Но Вы и Ваша милая жена знаете меня теперь, конечно, достаточно, чтобы считать нормальным для меня эту неаккуратность в переписке. Однако мысленно я. каждый день был с Вами. Пребывание в Ганновере я считаю одним из лучших и самых отрадных оазисов в жизненной пустыне.
В Гамбурге у меня не было никаких приключений, кроме того, что пришлось познакомиться, несмотря на все принятые меры предосторожности, с г-ном Вильгельмом Марром. По своему личному складу - это перекроенный на христианский лад Лассаль, но, конечно, гораздо более мелкого калибра. Во время моего недолгого пребывания в Гамбурге там гастролировал как раз г-н Ниман. Но я был слишком избалован обществом в Ганновере, чтобы находить удовольствие в театральном представлении в менее хорошей компании. Так я и не попал на г-на Нимана.
Кстати. Мейснер согласен издать задуманную Вами медицинскую брошюру. Вам надо только переслать ему рукопись и сослаться на меня. Более подробно относительно условий Вам следует затем самому договориться с ним.
Переезд из Гамбурга в Лондон прошел, в общем, благополучно, только в первый день была немного суровая погода. За несколько часов до прибытия в Лондон одна немецкая фрейлейн, которая еще раньше обратила на себя мое внимание своей военной осанкой, объявила, что она хочет отправиться в тот же вечер из Лондона в Уэстон-сьюпер-Мэр, но у нее очень много багажа и она не знает, как ей быть. Дело осложнялось тем, что в Англии по субботам трудно найти носильщика. Я попросил указать мне железнодорожный вокзал, куда фрейлейн должна отправиться в Лондоне. Ее друзья написали ей его название на визитной карточке.
Это был Северо-Западный вокзал, мимо которого мне также предстояло ехать. Тогда я, как настоящий рыцарь, предложил доставить ее до места назначения. Мое предложение было принято. Но затем, подумав, я сообразил, что Уэстон-сьюпер-Мэр находится на юго-западе, в то время как вокзал, мимо которого мне надо было ехать и который был указан фрейлейн, находится на северо-западе. Я обратился за разъяснениями к капитану корабля. Действительно, оказалось, что ее надо доставить не в ту часть Лондона, куда я ехал, а совсем в противоположную. Но раз уж я предложил свои услуги, пришлось делать bonne mine a mauvais jeu. В 2 часа пополудни мы приехали. Я высаживаю donna errante (странствующую особу) на ее станции и там узнаю, что поезд отправляется лишь в 8 часов вечера. Таким образом, я попался, пришлось убить с мадемуазель 6 часов: мы гуляли в Гайд-парке, заходили поесть мороженое и т. п.
Оказалось, что ее зовут Елизавета фон Путкамер и что она племянница Бисмарка, у которого она только что провела в Берлине несколько недель. Она знала множество военных, так как наше «храброе воинство» насчитывает в своей среде немало доблестных молодцов из этой семейки. Она оказалась веселой и образованной девушкой, но аристократкой и черно-белой до кончика носа. Она была немало удивлена, когда узнала, что попала в «красные» руки. Но я утешил ее тем, что наше свидание обойдется без «кровопролития», и усадил здоровой и невредимой в ее поезд.
Подумайте, какую пищу дало бы это Блинду и другим вульгарным демократам: мой тайный сговор с Бисмарком!
Я отправил сегодня 14-й корректурный лист. Большинство этих листов я получил, находясь у Энгельса; он чрезвычайно доволен ими и, за исключением 2-го и 3-го листа, находит, что они написаны очень понятно. Его отзыв успокоил меня, потому что мои работы в напечатанном виде мне всегда очень не нравятся, особенно при первом взгляде на них.
Посылаю Вашей милой жене, которой я прошу, кроме того, передать мою особую благодарность за ее дружеское и любезное гостеприимство, пока только фотографию моей второй дочери, Лауры, так как другие фотографии разобраны и их приходится снова заказать. Энгельс также заказал для Вас свою фотографию и фотографию Вольфа. Присланное Вами доставило ему большое удовольствие.
Мое глубочайшее почтение «маленькой мадам» ( Франциске Кугельман). Элеонора в школе, а то написала бы ей.
А теперь, до свиданья!
Ваш Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 13 июля 1867 г.
Дорогой друг!
Спасибо за Гегеля и маленькую мадам.
Отвечу теперь Вам кратко на все пункты.
Энгельс в настоящее время в Дании и приедет к Вам в этом месяце на один день, чтобы навестить Вас. Ad vocem Энгельса: помните, Вы говорили мне, что Менке (или как там зовут этого человека из Вашего статистического бюро в Ганновере) отзывался с большой похвалой о моей вышедшей у Дункера работе. А я перевернул дело и сказал Энгельсу, что Менке говорил мне с большой похвалой о его «Положении рабочего класса в Англии». Цель этого pia fraus (благочестивого обмана) (а я для той же цели пошел на различного рода уловки) состоит в том, чтобы побудить Энгельса обработать и издать II том, охватывающий период от 1845 г. до настоящего времени. В конце концов мне удалось добиться того, что он обещал засесть за это.
Итак, если случайно речь зайдет об этом статистике, то не проговоритесь.
Вопрос о поездке моей жены остается открытым, потому что неожиданно помешало одно обстоятельство - предполагаемый отъезд моих трех дочерей в Бордо, к Лафаргустаршему.
В Париж я не советую Вам ехать. Невозможно изучить что-либо в этом Вавилоне вещей и среди этого людского водоворота, если не прожить там по крайней мере 6 недель, а это очень дорого.
Всего в моей книге около 50 листов. Вы видите, как я ошибся относительно ее размеров. Дня два тому назад я отправил в Лейпциг приложение под заглавием: «Форма стоимости, приложение к главе I, 1». Вы знаете автора этого проекта; пользуясь случаем, я приношу ему свою благодарность за эту идею.
Извините меня за то, что я прерываю на этом письмо. Только что получен новый корректурный лист.
Сердечный привет Вашей жене и маленькой мадам.
Ваш К. Маркс В следующем письме я пришлю членские билеты для г-жи Кугельман и г-жи Тенге.
Одна дама, г-жа Ло, избрана в члены нашего Центрального Совета.
Элеонора сердечно благодарит за марки. Фотографии пришлем позже. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ФЕРДИНАНДУ ФРЕЙЛИГРАТУ В ЛОНДОНЕ [Копия] [Лондон], 20 июля 1867 г.
Дорогой Фрейлиграт!
Я не читаю немецкой беллетристической дряни, однако не могу избежать того, что друзья из Германии время от времени присылают мне выдержки, в которых говорится лично обо мне. Так, вчера я получил все относящиеся ко мне места из сочинения некоего Раша под заглавием: «Двенадцать борцов революции». Прошу тебя объяснить мне следующее место: «Между Фрейлигратом и Марксом прекратились и т. д. всякие отношения: один совершенно непростительный поступок Маркса, о котором я здесь говорить не намерен, нанес им последний удар. Этот поступок можно объяснить только таким злобным характером, как у Маркса. Однажды, когда я, возмущенный этим, попросил Фрейлиграта сообщить мне подробности, он, щадя Маркса, уклонился от объяснений».
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛОНДОНСКОМУ КНИГОТОРГОВЦУ [Лондон], 14 августа 1867 г.
1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill Милостивый государь!
Пришлите мне, пожалуйста: Два отчета о голоде в Ориссе.
«Закон о регулировании рабочего времени», как только он будет напечатан, а также «Билль о жилищах ремесленников и рабочих».
С почтением Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ОГЮСТУ ВЕРМОРЕЛЮ В ПАРИЖ Лондон, 27 августа 1867 г.
1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill Гражданин!
В Вашей газете, которую я уважаю за ее направление, за мужество, добрые намерения и талант, меня удивляют две вещи: 1) Вы делаете Вашу газету эхом русских измышлений (а также и греческих, так как греки - игрушки в руках русских) о так называемой революции на Крите. Я имею честь послать Вам извлечение из английской прессы относительно подлинного положения дел на Крите.
2) Вы воспроизводите утки (русского происхождения) о том, что Северная Америка возьмет на себя будто бы инициативу борьбы с турками. Вам следовало бы знать, что президент Соединенных Штатов не имеет права объявлять войну. Это право принадлежит только Сенату. Если президент Джонсон, - грязное орудие в руках бывших рабовладельцев (хотя Вы настолько наивны, что превращаете его во второго Вашингтона), - старается снискать себе некоторую популярность, запутывая внешнеполитические дела и важничая за границей, то ведь янки - не дети и не французы. Уже одного того, что инициатива всех этих зондирований исходит от него, достаточно, чтобы лишить их всякого серьезного значения.
Извините, что я беру на себя смелость писать Вам эти строки. Мы преследуем одну и ту же цель - освобождение пролетариата. Следовательно, имеем право быть откровенными друг с другом.
Прошу Вас не публиковать этого письма. Я адресую его Вам как друг и частным образом.
Привет и братство.
Карл Маркс Член Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих Я удивлен также тем, что Вы приветствуете Лигу мира. Ведь это же (я имею в виду конгресс мира) - трусость в действии. Пусть они протестуют в Берлине и Париже, а если они слишком трусливы для этого, то пусть не обманывают публику двусмысленными, бесплодными и высокопарными демонстрациями. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЗИГФРИДУ МЕЙЕРУ В НЬЮ-ЙОРК Лондон, 27 августа 1867 г.
1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill Дорогой Мейер!
Прилагаю выдержку из предисловия к первому тому моего труда, который выйдет в свет на будущей неделе. Постарайтесь по возможности поместить ее в немецко-американских, а там, где это окажется возможным, и в англо-американских газетах. Газеты, в которых она будет напечатана, присылайте мне, пожалуйста, в одном экземпляре, так как это важно для моего книгоиздателя.
Ad vocem Вебера. Отец его - дурак, баденский эмигрант, часовщик. Молодой Вебер, обществом которого Вы там наслаждаетесь, - прохвост. Гацфельдт избрала его для того, чтобы он убил убийцу Лассаля. Он взял деньги и следовал за предопределенной ему жертвой до Аугсбурга или около него. Затем у него душа ушла в пятки и, забрав гацфельдтовские деньги (он старался путем угроз выжать у старухи еще), он удрал из Германии в Америку.
Его достойный отец и брат, которые живут здесь, заявляли в здешнем коммунистическом обществе (немецком), что я донес на этого доблестного молодого человека немецкой полиции. Этим объясняли они его отступление и то, что он надул графиню Гацфельдт. Я пошел в Общество, разоблачил этих прохвостов, и Вебер-младший был с треском выкинут оттуда.
Теперь Вы знаете, в чем тут дело.
Привет.
Ваш К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - ЛАУРЕ МАРКС В ЛОНДОН Манчестер, 23 сентября 1867 г.
Дорогая Лаурочка!
Твое любезное письмо я получил и тотчас же по прибытии книг направил разные экземпляры соответствующим получателям - экземпляры для Имандта и Штрона, хорошо упакованные, были отправлены книжной почтой, экземпляр, предназначенный для меня, за который я приношу большую благодарность Мавру, был тотчас же послан переплетчику.
Тебе будет небезынтересно узнать, что я уже в субботу на позапрошлой неделе показал Лафаргу поле сражения, где в прошлую среду происходила великая фенианская освободительная битва. Мы и в самом деле находились в пределах десяти шагов от железнодорожной арки, но вряд ли он хорошо это помнит.
Чтобы ты видела, на что способно человечество и особенно хлопчатобумажное человечество, я посылаю тебе последнее позорное деяние этого рода в виде парика из хлопчатобумажной глянцевой пряжи. Подобные пугала производятся и покупаются сейчас в колоссальных количествах.
Твой друг Лайбрери благополучно избран от Шнеберга в Саксонии в великий Северогерманский рейхстаг, одержав победу над графом цур Липпе, и вскоре, вероятно, выступит с большой речью в качестве дебюта. Надлежащий человек на надлежащем месте.
Сердечные приветы всей семье.
Искренне твой Ф. Энгельс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Лондон], 11 октября 1867 г.
Дорогой Кугельман!
Прежде всего большое спасибо за оба Ваших письма. Вы доставите мне большое удовольствие, если будете писать как можно чаще. Но не рассчитывайте на строгую взаимность, потому что у меня и так едва хватает времени на обширную и разностороннюю переписку, которую мне приходится вести.
Пока, - прежде чем я начну говорить о своей книге, - несколько слов предварительно или кое о чем предварительном. Я боюсь, что Боркхейм, сам того не желая, собирается сыграть со мной очень злую шутку. Он издает свою «Речь в Женеве» на четырех языках: французском, немецком, английском и русском. Кроме того, он снабдил ее причудливым и безвкусно переполненным цитатами предисловием. Между нами - и в интересах партии - я должен сказать Вам всю правду. Боркхейм - дельный и даже остроумный человек. Но когда он берет в руки перо, - увы! - у него нет ни такта, ни вкуса. К тому же у него нет необходимой предварительной подготовки. Он похож на дикаря, который думает, что украшает свое лицо, татуируя его всевозможными кричащими красками. Банальности и комичные фразы попадаются у него на каждом шагу. Почти каждую фразу он невольно наряжает в шутовской колпак. Если бы не его безграничное тщеславие, я смог бы не допустить опубликования этой вещи и объяснил бы ему, что, к счастью для него, в Женеве его не поняли, если не считать нескольких удачных острот в его речи. С другой стороны, я обязан ему за его поведение в деле Фогта, и он мой личный друг. В его речи и т. д. имеется несколько фраз, в которых он преподносит мои собственные взгляды в юмористическом виде. Теперь для моих врагов (Фогт в «Neue Zurcher-Zeitung» уже намекнул, что я являюсь тайным автором этой речи) будет чрезвычайно выгодно сделать меня ответственным за г-на Боркхейма, за его глупости и личные выходки, вместо того чтобы критиковать мою книгу. Если что-нибудь подобное произойдет, Вам необходимо будет через Варнебольда и др. поместить в доступных Вам газетах коротенькие статейки, раскрыть в них эту тактику и, ничем не обижая Боркхейма, сказать все-таки прямо, что только со злым умыслом или при крайне некритичном подходе можно отождествлять столь различные вещи.
Та причудливая и путаная форма, в которой наши взгляды преломляются в голове Боркхейма (когда он не говорит, а пишет), дает, конечно, подлой шайке писак весьма желанный повод для нападок и может даже послужить ей средством для того, чтобы причинить косвенный вред моей книге.
Если же пресса промолчит о произведении Боркхейма, - на что я едва смею надеяться, так как он, надежно запаковав свое детище, рассылает его всем газетам, - то не нарушайте никоим образом этого торжественного молчания.
Не будь Боркхейм моим личным другом, я бы открыто дезавуировал его. Вы понимаете мое ложное положение и вместе с тем мою досаду. Когда публике предлагаешь с таким трудом разработанное произведение (и, может быть, никогда ни одна работа подобного рода не писалась при более тяжелых обстоятельствах) для того, чтобы поднять партию на возможно более высокую ступень и при помощи самого способа изложения обезоружить пошлость, - и когда в это самое время рядом с тобой выходит на арену какой-нибудь член партии в пестрой куртке и в шутовском колпаке, то понятно, что летящие в него гнилые яблоки и тухлые яйца могут попасть в твою голову и запятнать партию!
Ваши маневры против Фогта в Женеве я считаю очень удачными.
Я рад, что моя книга Вам нравится.
Что касается Ваших вопросов: Эрнест Джонс должен был в Ирландии выступать перед ирландцами как представитель партии и, следовательно, должен был выступать против крупной земельной собственности, так как крупная земельная собственность тождественна там с собственностью Англии на Ирландию. В предвыборных речах английских политиков никогда не следует искать чего-либо принципиального, а лишь полезного для достижения ближайшей цели.
Пеонаж - это ссуда денег в счет будущей работы. Подобные ссуды приводят к тому же, что и обыкновенное ростовщичество. Работник не только всю свою жизнь остается должником кредитора, следовательно, принудительно работает на него, но эта зависимость переходит по наследству на его семью и на следующее поколение, делая их фактически собственностью кредитора.
Завершение моего второго тома зависит главным образом от успеха первого. Этот успех мне необходим, чтобы найти издателя в Англии; если я не найду его, то мое материальное положение останется настолько тяжелым и тревожным, что у меня не будет ни времени, ни спокойствия для скорого завершения работы. Это дела, разумеется, такого рода, что я не хотел бы, чтобы о них знал г-н Мейснер. Итак, от расторопности и энергичных действий моих друзей по партии в Германии зависит теперь, потребуется ли для выхода второго тома больший или меньший промежуток времени. Основательной критики - будь то со стороны врагов или друзей - можно ожидать не скоро, потому что такое объемистое и в некоторых своих частях такое трудное сочинение требует времени для прочтения и усвоения. Но ближайший успех обусловливается не основательной критикой, а, выражаясь вульгарно, шумом, барабанным боем, который и врагов вынудит заговорить. В первую голову важно не то, что говорят, а то, что говорят. Главное - не терять времени!
Ваше последнее письмо я переслал Энгельсу, чтобы он послал Вам необходимые советы.
Он может лучше написать о моей книге, чем я сам.
Передайте Вашей милой жене мой самый сердечный привет. На этих днях я пошлю ей рецепт для чтения моей книги.
Ваш К. М.
Держите меня в курсе всего, что появится в Германии о первом томе.
Ввиду того, что Пауль Штумпф (из Майнца) написал мне письмо, в котором он называет речь Боркхейма «моей» речью, и так как у меня в настоящий момент нет времени ответить ему, то напишите ему, пожалуйста, Вы; разъясните ему, в чем дело, посоветуйте ему молчать при появлении брошюры Боркхейма. Между нами - Штумпф сам становится несносен, когда берет перо в руки! ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Манчестер, 12 октября 1867 г.
Дорогой Кугельман!
Маркс переслал мне Ваше письмо от 8-го числа. Он полагает, что я смогу лучше, чем он сам, дать нужный Вам совет, с каких точек зрения следует критиковать его книгу. Во избежание лишнего труда я сразу же изложил эти точки зрения, по-моему, наиболее приемлемые для populus, в двух готовых статьях, которые, наверняка, подойдут почти для любой буржуазной газеты. Вам они, может быть, пригодятся, чтобы составить ряд других статей и заметок еще до того, как Вы сами проработаете книгу в 50 печатных листов. Главное заключается не в том, что и как писать, а в том, чтобы о книге заговорили и чтобы Фаухеры, Михаэлисы, Рошеры и Pay были вынуждены высказаться о ней. Публиковать надо по возможности во всех газетах, - и в политических, и в прочих, в каких только удастся, - публиковать и длинные, и короткие заметки, главное - чаще. Необходимо сделать для них невозможной - и притом, как можно скорее - ту политику полного замалчивания, которую эти господа, наверняка, попытаются проводить. Один из оттисков посылайте каждый раз Марксу, чтобы и мы, и Мейснер знали о том, что делается.
Либкнехт держит себя на берлинском скотном дворе ( имеется в виду Северогерманский рейхстаг) очень хорошо. Он последовательно голосует всегда против и произнес хорошую первую речь, во время которой Зевс Кронид Симсон тотчас же прервал его. А между тем его предложение было единственно разумным.
Надеюсь, что после моего отъезда у вас все благополучно. Вот уже два месяца, как я снова торчу здесь за конторкой и трачу массу времени на паршивую коммерцию. О маленьком coup de main, устроенном здесь фениями, Вы, вероятно, слышали. Дело было прекрасно задумано и выполнено, но вожаки, к сожалению, попались.
С сердечным приветом.
Ваш Ф. Энгельс Маркс убедительно просит Вас сразу же помещать все статьи в тамошних газетах, а ему посылать их только после их появления.
16:10 09.04.2015
МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Лондон], 15 октября 1867 г.
Дорогой Кугельман!
Вы не должны писать Боркхейму. Да это и бесполезно, потому что объявление о его работе уже появилось в «Buchhandlerborsenblatt», и сама работа уже выходит в издании Шабелица. К тому же, сам Боркхейм теперь в Бордо. Письмо подобного рода от Вас вообще не могло бы иметь иного результата, кроме того, что оно поссорило бы Боркхейма со мной.
Что сделано, то сделано. Не беда! Вначале, из-за того, что я очень переутомился, работая по ночам, я преувеличил вред этого события. Да и в самом деле: Je suis puni par ou j`ai peche! ( Я наказан тем, чем сам был грешен). Уж очень забавляла меня поначалу мысль о том скандале, который наш друг вызовет среди почтенных женевских филистеров. Не предвидел я только того, какие плоды принесет публикация речи. Помимо того, я должен был бы подумать о том, что Боркхейм при разработке своего плана, разумеется, не удержится в тех благоразумных границах, которые я указывал ему в своем письме. Единственной целесообразной политикой в настоящее время является: молчать, пока наши враги не заговорят; как только они заговорят и захотят свалить ответственность на меня, - отделываться дешевыми остротами по поводу того, что им приходится взваливать ответственность на меня за выходки Боркхейма для того, чтобы уклониться от ответа на мою книгу. Кроме того, к Боркхейму в этом случае следует отнестись доброжелательно, потому что, в конце концов, если не считать его литературного тщеславия, он дельный и дружески настроенный человек и хорош как homme d`action (человек дела), пока в него не вселится бес писательства.
Вы, вероятно, уже получили теперь рецепты Энгельса. С Либкнехтом и Беккером я переписываюсь.
Под «успехом книги» я понимаю не что иное, как ее быстрый сбыт, который оказал бы свое действие в Англии.
«Courrier francais» (ежедневная парижская газета, пользующаяся сейчас наибольшей популярностью) и брюссельская «Liberte» опубликовали французский перевод моего предисловия с лестной преамбулой.
Некто Намер из Нью-Йорка предложил свои услуги в качестве английского переводчика. Quod non ( нет).
Выступления Либкнехта в Берлине очень меня радуют. Я послал ему отсюда кое-какие инструкции.
Бедный Беккер дошел до такого положения, что собирается прекратить всю свою политическую и литературную деятельность. Как досадно при подобных обстоятельствах, что не имеешь возможности помочь!
Привет Вашей милой жене и моей маленькой приятельнице, за портрет которой я еще должен Вас поблагодарить.
Ваш К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ МЕЙЕРУ В ЛИВЕРПУЛЬ Манчестер, 18 октября 1867 г.
Дорогой Мейер!
Сегодня утром я получил Вашу телеграмму, и мне бесконечно жаль, что я не смогу еще сегодня вечером поехать в Ливерпуль. Мой компаньон и наш старший конторщик завтра оба уезжают, а я должен быть здесь, чтобы подписывать чеки и самому за всем следить. К тому же в субботу мы закрываем контору уже в час дня, а так как Вы сами приезжаете в Ливерпуль только сегодня около одиннадцати часов вечера, а «Россия» отходит в двенадцать часов, то Вы сами понимаете, что тут ничего не поделаешь.
Пожалуйста, напишите мне на прилагаемом листке Ваш адрес и адрес г-жи Вейдемейер и сдайте конверт в отеле для вручения мне. Передайте сердечный привет от меня г-же Вейдемейер и скажите ей, что я давным-давно написал бы ей несколько строк, если бы знал ее адрес.
Надеюсь, Вам удастся привлечь внимание американо-немецкой прессы и рабочих к книге Маркса. Так как в Америке сейчас развернулась агитация за 8-часовой рабочий день, то эта книга, с ее разделом о рабочем дне, окажется там очень кстати, да и вообще она будет во многих отношениях способствовать прояснению умов. Любой Ваш шаг в этом направлении будет крупной заслугой в борьбе за будущее нашей партии в Америке.
Передайте горячий привет от меня также и Якоби в Нью-Йорке.
Счастливого пути!
Искренне преданный Вам Фридрих Энгельс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Манчестер, 8 и 20 ноября 1867 г.
Дорогой Кугельман!
Со времени моего последнего письма ни Маркс, ни я не имели от Вас вестей, а между тем, мне не верится, чтобы Вы так углубились в какое-нибудь anteflexio uteri, что стали совсем недоступны. К тому же я должен послать письмо Либкнехту, и Маркс советует мне направить его Вам, так как у нас нет точного адреса Либкнехта и мы не знаем, находится ли он в Берлине или в Лейпциге. Поэтому я прилагаю это письмо.
Немецкая пресса все еще молчит о «Капитале», а между тем чрезвычайно важно, чтобы что-нибудь было сказано. Одну из посланных Вам статей я нашел в «Zukunft». К сожалению, я не знал, что она могла предназначаться для этой газеты, - ведь там можно было бы выступить смелее. Впрочем, не в этом суть. Главное заключается в том, чтобы вообще о книге все время давались отзывы. А так как в данном случае у Маркса руки связаны и к тому же он застенчив, как девушка, то именно мы, остальные, должны сделать это. Итак, будьте столь любезны, дайте мне знать, что удалось Вам сделать до сих пор в этом направлении и какие газеты Вы надеетесь еще использовать. Мы должны в наших действиях, говоря словами нашего старого друга Иисуса Христа, быть невинны, как голуби, и мудры, как змии (Библия, Евангелие от Матфея, глава 10, стих 16).
Доблестные вульгарные экономисты все же достаточно умны, чтобы остерегаться этой книги, и ни за что не заговорят о ней, если их к этому не принудить. И мы должны заставить их заговорить. Если о книге одновременно появятся отзывы в 15-20 газетах, - все равно, благоприятные или неблагоприятные, в виде ли статей, корреспонденции или писем в редакцию на последней странице, - просто как о значительном явлении, заслуживающем внимания, то после этого вся банда сама подымет вой, и тогда-то Фаухерам, Рошерам, Михаэлисам и Максам Виртам придется высказаться. Ведь это же, черт побери, наша обязанность - поместить, и притом по возможности одновременно, эти статьи в газетах, прежде всего в европейских, в том числе и в реакционных газетах. В последних можно было бы обратить внимание на то, что в парламентах и на собраниях, посвященных экономическим вопросам, господа вульгарные экономисты орут во всю глотку, здесь же, когда им преподносят выводы из их же собственной науки, они услужливо отмалчиваются. И дальше в таком же духе. Если Вы нуждаетесь в моем содействии, то известите меня, для какой газеты Вам нужна статья, - я всегда готов служить партии. В письме к Либкнехту речь идет о том же, и Вы меня чрезвычайно обяжете, если переправите письмо надежным путем.
Римская история опять оказала нам огромную услугу. Мне кажется, что благородный Бонапарт находится уже при последнем издыхании, а когда этот эпизод во Франции закончится, то, поскольку положение в Англии с каждым днем становится все более революционным, а Италия стоит перед необходимостью революции, - тогда, конечно, и в Германии царству «европейцев» придет конец. Здесь, в Англии, создание действительно революционной партии быстро двигается вперед, и одновременно с этим создается все более революционная обстановка. Своим биллем о реформеДизраэли разложил тори и сломил вигов, но при этом достиг только того, что сохранение старого, раз заведенного порядка стало невозможным. Этот билль о реформе либо явится ничем (а это сейчас невозможно, ибо движение слишком сильно), либо вслед за ним тотчас же должны последовать совсем другие билли, идущие гораздо дальше. Представительство соответственно количеству населения и тайное голосование - таковы ближайшие выводы, которые немедленно придется сделать, и тем самым будет положен конец старому хламу. Большой заслугой Дизраэли является то, что из ненависти к сельским дворянам в его собственной партии и из ненависти к вигам он превратил здешнее движение в такой поток, который нельзя уже остановить. Вы удивитесь и еще больше удивятся немецкие филистеры, которые считают Англию похороненной, тому, что здесь произойдет, как только вступит в силу новый избирательный закон. Ирландцы также составляют чрезвычайно существенный элемент брожения, а лондонские пролетарии с каждым днем все более открыто высказываются за фениев, и, следовательно, - что здесь совершенно неслыханно и действительно великолепно, - они высказываются, во-первых, за насильственное и, во-вторых, за антианглийское движение.
Последовали ли Вы моему врачебному совету и стали ли ездить верхом? Со времени моего возвращения я снова испытал на себе благотворное влияние верховой езды, и Вы сами убедитесь, как быстро исчезнут все Ваши недомогания и опасения перед напитками, благодаря ежедневным одночасовым прогулкам верхом. Как гинеколог Вы обязаны сделать это ради науки, ибо гинекология теснейшим образом связана с ездой верхом, и, следовательно, гинеколог должен крепко сидеть в седле во всех отношениях.
Шорлеммер искал Вас на франкфуртском конгрессе естествоиспытателей, но уверяет, что Вас там не было.
Итак, дорогой друг, дайте о себе скорее знать. Фотография Лупуса заказана и будет готова, как только выдастся хорошая погода, - ведь зимой у нас здесь, к сожалению, редко бывает светло. Передайте от меня привет Вашей жене, хоть мы и незнакомы.
С сердечным приветом Ваш Ф. Э.
Адрес: Эрмен и Энгельс, Манчестер, для Ф. Э.
20 ноября После того как я написал это письмо, Маркс прислал мне Ваше письмо к нему, из которого я с сожалением узнал, что в Ваших краях вряд ли можно рассчитывать на дальнейшие заметки в прессе. Нельзя ли было бы, - может быть, через третьих лиц, - поместить в газетах статьи с нападками на книгу, будь то с буржуазной или с реакционной точки зрения? Мне представляется это хорошей уловкой, за статьями же дело не станет. Далее: как обстоит дело с научными, а также с беллетристическими и полубеллетристическими журналами?
Относительно «Rheinische Zeitung» я пишу в Кёльн на тот случай, если ничего еще не сделано.
Бюхнер, наверное, также мог бы поместить статьи в газетах. Что касается статей, то Вы можете в крайнем случае посоветовать обратиться ко мне. Не давайте ему покоя.
Фотографий я еще не получил, но они обязательно будут доставлены на этих днях.
Еще раз с дружеским приветом Ваш Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - КАРЛУ ЗИБЕЛЮ НА ОСТРОВ МАДЕЙРА Лондон, 10 ноября 1867 г.
Дорогой Зибель!
Посылаю тебе пока этот находящийся в моем личном пользовании экземпляр. Одновременно я написал Мейснеру, будь он проклят! Я ведь поручил ему отправить тебе первый же экземпляр, который появится в Германии. Надеюсь, что Мадейра принесет тебе пользу.
Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - ГЕРМАНУ ЭНГЕЛЬСУ В БАРМЕН Манчестер, 28 ноября 1867 г.
Дорогой Герман!
Извини, что я так долго не отвечал на оба твои письма. Виной тому являются многие причины, и прежде всего уверенность в том, что цены на пряжу пока не могут подняться и поэтому - раз в данный момент она вам не нужна, - промедление ничем вам не грозит.
Швейные нитки, более тонкие номера которых мы обычно отсылаем выбеленными и покрашенными, мы стращиваем сами из тех самых бобин, которые мы посылаем вам (36-45
Тейлор и более тонкие номера Ноулз). Бобины эти мы можем и для вас отдать здесь в крутку тростильщику, и тогда швейные нитки в настоящее время обойдутся: №: 36 40 50 60 70 80 19 п. 191/2 п. 2 ш. 1 п. 2 ш. 7 п. 2 ш. 11 п. 3 ш. 3 п.
Но для двухпенсового диаманта мы употребляем пряжу, отращенную на тростильном станке, но с более слабой круткой. В настоящее время она нам стоит: №: 36 40 50 60 70 80 18 п. 181/2 п. 20 п. 2 ш. 1 п. 2 ш. 3 п. 2 ш. 5 п.
Из последних сортов прилагаю образчик № 60, а весной настоящего года вы уже получили также от нас кипы № 319 (фактура от 9 апреля) и потому можете судить, потребуется ли вам этот более дешевый сорт или же вам необходима более дорогая пряжа с настоящими швейными нитками «твист».
В связи с великолепным урожаем в Америке мы все здесь рассчитываем на понижение цен. В Новом Орлеане миддлинг продавался по 61/2 пенсов с погрузкой на судно. Но сейчас прядильное дело - очень невыгодное занятие, и потому при первом улучшении дел цена пряжи, по всей вероятности, не изменится, даже если цена хлопка упадет. Цены на тонкие номера ниток будут держаться лучше всего, а обыкновенные тонкие сученые нитки уже и сейчас дешевле, чем в 1860 г. (16 пенсов против 18 пенсов за № 60). Вышеуказанные цены приблизительно такие же, какие держались в конце 1859 и в начале 1860 года; более дорогой № 60 стоял тогда на уровне 2 шил. 5 пенсов, № 40-19 пенсов, более дешевый № 60 был тогда даже несколько дороже. Точных сопоставлений я сделать не могу, так как тогда мы употребляли другую пряжу.
Здесь все идет своим обычным чередом. Время от времени мы немножко ссоримся то с Антоном, то с Готфридом, заботясь о том, чтобы старая любовь не остыла.
По случаю моего сегодняшнего дня рождения я поздравляю себя сам от имени всех вас и всем вам посылаю сердечный привет. На письмо мамы я отвечу на этих днях.
Твой Фридрих ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ВИКТОРУ ШИЛИ В ПАРИЖ Лондон, 30 ноября 1867 г.
Дорогой Шили!
Получив твое письмо, я тотчас же написал Мейснеру, чтобы он прислал тебе один экземпляр книги для Реклю. Реклю, как мне кажется, - вполне подходящий французский переводчик при условии сотрудничества немца. При переводе я внес бы в отдельные части некоторые изменения и сохранил бы за собой вместе с тем право окончательной редакции.
Прежде всего следовало бы, и как можно скорее, поместить ряд отрывков из книги в «Courrier francais». He понимаю, зачем понадобилось Гессу привлекать для этого какое-то третье лицо. Лучше, если он сделает это сам. Мне также кажется, что намеченная им тема - английское фабричное законодательство - самая подходящая для введения. Однако и в этом случае нельзя обойтись без нескольких вступительных слов о теории стоимости, так как в этом вопросе Прудон совершенно сбил всех с толку. Считают, что товар продается по своей стоимости, если он продается по своей себестоимости, равной цене средств производства, потребленных при производстве этого товара, плюс заработная плата (то есть цена труда, приложенного к средствам производства). Не понимают, что заключенный в товаре неоплаченный труд образует столь же существенный элемент стоимости, как и труд оплаченный, и что этот элемент стоимости принимает теперь форму прибыли и т. д. Вообще не знают, что такое заработная плата. Без понимания природы стоимости изложение вопроса о рабочем дне и т. д., - словом, о фабричном законодательстве - не имеет под собой основы. Поэтому несколько вступительных слов следовало бы об этом сказать.
Мой издатель доволен распространением книги в Германии. Свора либералов и вульгарных экономистов пытается, конечно, по возможности вредить, пуская в ход свое старое испытанное средство - conspiration de silence (заговор молчания). Но на этот раз это им не удастся.
Прилагаю один экземпляр брошюры Либкнехта. Из объявления на обложке ты, видишь, что в ближайшие недели он начнет издавать собственную еженедельную газетку. Мне поручено попросить тебя сотрудничать в газете из Парижа (его адрес: 11, Braustrasse, г-н Миллер). Я намылил ему голову по поводу его фразы о «социальном вопросе» (в приложении) и обратил также его внимание на то, что в полемике против Бисмарка он должен избегать южногерманской некритичности. Его самого должно было бы смутить то обстоятельство, что Якоб Венедей стал его поклонником.
Несмотря на все это, Либкнехт своими смелыми выступлениями в рейхстаге принес большую пользу. Вся моя семья шлет тебе сердечный привет.
Твой А. Уильямс
А движение здесь идет вперед! ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Лондон, 30 ноября 1867 г.
Дорогой Кугельман!
Причиной запоздания моего ответа было просто мое нездоровье. Вот уже несколько недель, как я снова расклеился.
Прежде всего большое спасибо за Ваши труды. Либкнехту Энгельс написал (или напишет). Либкнехт, между прочим (вместе с Гёцом и др.), намеревался требовать в рейхстаге обследования положения рабочих. Он писал мне об этом, и по его просьбе я послал ему несколько относящихся к этому вопросу английских парламентских актов. План этот расстроился, так как в силу принятого порядка дня на это не осталось времени. Об одной вещи Вам удобнее написать Либкнехту, чем Энгельсу или мне. А именно, его прямая обязанность - обращать внимание на мою книгу на рабочих собраниях. Если он этого не сделает, это дело захватят в свои руки лассальянцы и преподнесут все в искаженном виде.
Концен (приват-доцент в Лейпциге, ученик и последователь Рошера) попросил через Либкнехта один экземпляр моей книги и за это обещал подробный отзыв о ней со своей точки зрения. Книгу Мейснер ему отправил. Это было бы хорошим началом.
В Вашей заметке есть забавная опечатка: «Taucher» вместо «Faucher». Фаухер является одним из «странствующих проповедников» политической экономии. К числу «ученых» немецких экономистов, как Рошер, Pay, Моль и др., этот молодец не принадлежит. Даже то, что о нем лишь упоминают, слишком большая для него честь. У меня он поэтому никогда не фигурирует в виде существительного, а лишь в виде глагола*.
Скажите, пожалуйста, Вашей супруге, пусть она сначала читает следующие разделы моей книги: «Рабочий день», «Кооперация, разделение труда и машины» и, наконец, «Первоначальное накопление». Непонятную терминологию Вам придется объяснить ей. Что касается прочих затруднений, то я к вашим услугам.
Во Франции (в Париже) есть весьма хорошие виды на появление обстоятельной рецензии на мою книгу (в «Courrier francais», к сожалению, прудонистском органе!) и даже на перевод ее.
Как только я буду чувствовать себя лучше, напишу больше. А пока надеюсь, что Вы будете часто писать. Это действует на меня всегда ободряюще.
Ваш К. М. [Приписка Элеоноры Маркс]
Моя дорогая Френцхен!
Так как папа очень спешит отослать это письмо, то у меня есть время только на то, чтобы послать тебе мой горячий привет.
Любящая тебя Элеонора Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Лондон], 7 декабря 1867 г.
Дорогой Кугельман!
Если бы в Германии было шесть человек, подобных Вам, то противодействие филистерской массы и conspiration desilence специалистов и газетного сброда удалось бы преодолеть уже настолько, что началась бы, по крайней мере, серьезная дискуссия. Но приходится ждать. В этих словах заключается вся тайна русской политики.
Прилагаю письмо одного немецко-русского рабочего (кожевника) (Дицген). Пожалуйста, верните мне его. Энгельс верно заметил, что философия самоучек - философия, которой занимаются сами рабочие, - сделала в лице этого кожевника крупный шаг вперед по сравнению с сапожником Якобом Бёме, а также, что кроме «немецкого» рабочего никакой другой не способен на такую умственную работу.
Боркхейм спросил меня вчера, кто написал статью в «Zukunft» (он подписчик этой газеты). Он полагает, что она исходит от нас, потому что Вы прислали ему оттиск. Я ответил, что не знаю этого. N. В.! Не надо слишком раскрывать свои карты!
Сердечно благодарю Вашу милую жену за тот труд, который она затратила на переписку этих посланий. Вы не должны так сильно эксплуатировать ее ради «прибавочного труда».
Бухер, как я уже Вам, если не ошибаюсь, рассказывал, сам предлагал мне быть корреспондентом по экономическим вопросам «Koniglich Preusische Staats-Zeitung». Итак, Вы видите, что, если бы я хотел пользоваться такими источниками, я бы мог это сделать без всякого посредничества.
С болезнью у меня все по-старому. Опасного ничего нет, но очень мучительно.
Наилучший привет Вашей милой жене и Френцхен.
Ваш К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Манчестер, 12 декабря 1867 г.
Дорогой Кугельман!
Я очень признателен Вам за Ваше рвение, но, по-моему, Вы явно преувеличиваете мой досуг. Ваше письмо от 30 ноября я получил 2 декабря, посоветовался с Марксом, так как ряд вопросов требовал обсуждения, и уже послал бы теперь Вам несколько статей, если бы в воскресенье мне не пришлось слечь из-за зубной боли, гриппа и ангины, сопровождавшихся неизбежной в таких случаях высокой температурой. К счастью, все это протекает у меня в острой форме, и поэтому сегодня я уже опять могу работать и немедленно примусь за дело.
Но не думайте, что так легко писать об одной и той же книге дюжину рецензий и при этом не только сказать в каждой из них что-либо новое, но и построить их так, чтобы не было видно, что все они написаны одним автором. Тут частенько приходится останавливаться и размышлять.
Я не советовал бы писать непосредственно Микелю. Устно таким людям можно сказать многое такое, о чем едва ли рискнешь написать. Ведь приедет же он когда-нибудь опять в Ганновер.
«Соединенные штаты Европы» - мертворожденное детище. К тому же редактор - брат Фогта и его креатура, - из этого ничего не выйдет!
Англичанин, посетивший Брандеса, - наш здешний друг Мур, который провел семь недель в Эйзенахе для изучения немецкого языка. Я понятия не имел, что он вернется через Ганновер, иначе дал бы ему письмецо для Вас. Он, вероятно, зашел бы к Вам и без этого, если бы не вообразил почему-то, что Вы живете в Гамбурге. По всей вероятности, он будет переводить книгу Маркса на английский язык.
Я писал Либкнехту, что он ничего не достигнет своим южногерманским криком. Лучше бы он не печатал своих речей ("Что я говорил в Берлинском рейхстаге") - in extenso ( буквально: пространно, полностью; в переносном смысле: на бумаге, в печатном виде) они теряют свой эффект: уж слишком заметен вздор, содержащийся в них, Я писал ему также и относительно его странной теории отсрочки социального вопроса. Впрочем, как Вы помните, уже минувшей осенью я говорил Вам, что из ненависти к пруссакам он стал слишком австрийцем.
Эти краткие замечания посылаю лишь для того, чтобы Вы были в курсе дела. Статьи пришлю через несколько дней; во всяком случае, Вы сможете после этого пообещать подполковнику (Зёйберту) еще несколько статей. Тогда у него будет работа.
С дружеским приветом Ваш Ф. Э.
Меня только что вышвырнули из конторы, так как ее пора закрывать. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР Манчестер, 13 декабря 1867 г.
Дорогой Кугельман!
«Во исполнение моего вчерашнего письма», - Вам ведь не следует совсем забывать коммерческий стиль, - прилагаю две статьи: одну, касающуюся содержания книги, для «Beobachter », другую, сообщающую только о фактическом материале, содержащемся в книге, для «Gewerbeblatt» или «Staats-Anzeiger».
Вы поймете, какие трудности пришлось преодолеть, когда писалась первая статья, если учтете, что редактор «Beobachter» - «болтливый шваб и член «охвостья» парламента Карл Майер», как он фигурирует в «Господине Фогте», который, конечно, добровольно никогда не окажет нам никакой услуги. Вы сами понимаете, что следует посылать только копии этих статей, однако я попросил бы Вас сохранять все оригиналы, так как нельзя знать заранее, для чего они могут пригодиться.
Для «Merkur» я тоже кое-что пришлю, но пока не могу еще так много работать по вечерам - это меня слишком возбуждает. Прошлую ночь, например, я опять, после того как написал статьи, почти совершенно не мог спать. Погода, дела и иногда мучительный тик, появившийся у меня еще в прошлое воскресенье, мешают мне ездить верхом, и поэтому я не могу вернуться к своему нормальному состоянию.
Я не читал в «Zukunft» о деле Зибенмарка, мне редко приходится видеть эту газету.
На сегодня прощайте. Уже шесть часов вечера, пора закрывать контору, и я чувствую себя усталым и голодным.
Ваш Ф. Э.
21:25 09.04.2015
КАРЛ МАРКС ИСПОВЕДЬ Залтбоммел, 1 апреля 1865 г.
Достоинство, которое Вы больше всего цените в людях ........................................ ...................................... Простота в мужчине ........................................ .................................. Сила в женщине ........................................ ................................. Слабость Ваша отличительная черта ........................................ ................ Единство цели Ваше любимое занятие ........................................ ...................... Глядеть на Нетхен ( Наннетту Филипс, племянницу)
Недостаток, который внушает Вам наибольшее отвращение ........................................ ............... Угодничество Недостаток, который Вы скорее всего склонны извинить ........................................ ......................................... Легковерие Ваше представление о счастье ........................................ .......... Борьба » » о несчастье ........................................ .... Подчинение Ваша антипатия ........................................ .................................. Мартин Таппер Ваш любимый герой ........................................ .......................... Спартак, Кеплер Ваша любимая героиня ........................................ ..................... Гретхен ( персонаж из трагедии Гёте «Фауст») Ваши любимые поэты ........................................ ........................ Эсхил, Шекспир, Гёте Ваш любимый прозаик ........................................ ...................... Дидро Ваш любимый цветок ........................................ ........................ Дафне Ваше любимое блюдо ........................................ ........................ Рыба Ваше любимое изречение ........................................ ................. Nihil humani a me alienum puto
Ваш любимый девиз ........................................ .......................... De omnibus dubitandum
Карл Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЖЕННИ МАРКС - ФРИДРИХУ ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон, не ранее 29 ноября 1864 г.]
Дорогой г-н Энгельс!
У бедного Мавра снова большой и очень болезненный карбункул. Он должен поэтому лежать, и писать ему очень трудно. Надеюсь, что через несколько дней мы справимся с этой первой вспышкой болезни. Как ужасно, что это снова повторяется. Вы не представляете себе, как успешно у него в самом деле подвигалась переписка книги. Уже готова к печати целая тяжелая кипа. Слишком длительное сидение и писание до самой поздней ночи, а также связанное с этим напряжение - вот истинные причины новой вспышки болезни. Карл надеется, что перерыв в работе не будет долгим, и даже хочет попытаться сегодня немного пописать. Он прилагает письмо Вильгельмчика (Либкнехта), а также письмо Вейдемейеру, адрес которого мы не знаем; прошу Вас его отправить. Членские билеты Международного Товарищества стоят 1 шиллинг 1 пенс. Но Мавр считает, что никто не помешает этим господам уплатить и 5-10 шиллингов.
Тысячу приветов от всех нас, дорогой г-н Энгельс.
Ваша Женни Маркс Кстати. Наконец-то получено несколько строк от нашего старого «дядюшки» Эдгара.
Берлинцы, по-видимому, относятся к нему подобающим образом. Бэби пишет, что его «одарили» на рождество сюртуком, брюками, жилетом, перчатками, сигарами и «молитвенником». Доктор, с которым они советовались, объявил, что у него болезнь сердца. Когда врачи не знают, что сказать, они всегда сваливают на «общее» сердечное заболевание. Мне кажется, что у него, скорее всего, поражены легкие и мозг. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЖЕННИ МАРКС - ФРИДРИХУ ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон, 30 марта 1865 г.]
Дорогой г-н Энгельс!
Сердечно благодарю за Ваше письмо и за газетную вырезку, которую при сем возвращаю.
Самое скверное при создавшемся неприятном положении, в которое Вас с Мавром снова втравил «Вильгельмчик», это то, что я не имею понятия, где в настоящий момент находится Мавр. О нем ни слуху ни духу, - не знаю, в Германии он или в Голландии. Все эти дрянные газеты я послала ему на авось. Ввязываться в газетную борьбу с таким субъектом, как Беккер, казалось бы, недопустимо, и все же необходимо представить факты в истинном свете, принимая во внимание легковерие штраубингеров. Самое смешное и обидное во всей этой истории - это выслушивать от таких людей, как г-н Рёйше, признания, что «Лассаль тоже с уважением отзывался о Марксе». Лассаль, который списывал у моего мужа все, даже его описки, который в течение 15 лет был его другом и учеником, - он, видите ли, тоже с уважением отзывался о нем. И это свидетельство о благосклонном отношении дают люди, которые лишь в течение последних двух лет завязали дружеские отношения с Лассалем в тот период, когда он уже окончательно вступил на скользкий путь, который вел его в лагерь Бисмарка, в министерство, как его друга Бухера, или к последнему отступлению - в Италию. Разумеется, должны же «борцы за свободу», упомянутые в завещании, спасти своего Лассаля! Но ведь эти социал-негодяи лишь следуют за своим великим агитатором. Г-н Рёйше, впрочем как и его господин и учитель, только и делает, что обворовывает моего мужа и то и дело воспроизводит удачные мысли из «Господина Фогта»: вот и в своем последнем опусе он заимствует у Карла фразу о «нелепом клоуне, за которым не стоит ничего, кроме его собственной тени» (оборот против Карла Блинда). Благосклонное покровительство, которое дарит Мавру этот триумвират, обиднее всего. Впрочем, уважение Лассаля к старику Ф. Беккеру тоже не столь давнего происхождения. Еще в августе 1862 г. он его считал агентом, получающим жалованье неизвестно от кого, и не хотел иметь с ним никакого дела. Точно так же в один из своих крикливых припадков, во время которых его голос всегда срывался, он заявил мне, что парижский Мозес - ни к чему не пригодная и путаная голова и он не желает поддерживать с ним отношения. Я защищала плон-плониста как честного путаника. Каждый день надеюсь получить от Карла известия; это состояние неизвестности беспокоит меня больше, чем все остальное.
У нас все здоровы и шлют Вам сердечный привет.
Ваша Женни Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЖЕННИ МАРКС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ [Лондон, 29 января 1866 г.]
Дорогой г-н Беккер!
Вот уже неделя, как мой муж снова слег от прежней опасной и крайне мучительной болезни. На этот раз заболевание для него более мучительно еще потому, что заставило его снова прервать только что начатую переписку книги. Я думаю, что эта новая вспышка болезни вызвана исключительно перенапряжением и постоянным недосыпанием. Карл очень жалеет о том, что не может присутствовать на заседаниях Интернационала, поскольку в настоящий момент речь идет о существовании газеты «Workman`s Advocate», которой до сих пор приходилось преодолевать величайшие трудности и которой теперь предлагают средства филистеры и попы. Сейчас задача в том, чтобы заполучить деньги, не делая «ростовщикам» уступок по принципиальным вопросам. Столь непосредственно затрагивающий англичан вопрос о реформе поглощает также много средств, времени и внимания рабочих, сильно отвлекая их от других дел. Ваш журнал «Vorbote» необыкновенно понравился Карлу и мне. Что за мужественный язык и мужественная суровость! Прилагаю к этим строкам письмо Лесснера на эту же тему. Агент, которому я вверила экземпляры «Манифеста», пишет мне, что ему удалось уберечь их от французской полиции и он может теперь отправить их в Женеву. Однако их доставка не может быть оплачена, поэтому прошу Вас сообщить, сколько Вам пришлось заплатить за них. Деньги можно будет тогда переслать Вам вместе с подпиской на «Vorbote».
В отношении к религии в затхлой Англии также развивается в настоящее время большое движение. Виднейшие ученые во главе с Гексли (ученик Дарвина) - Тиндаль, Чарлз Лайель, Боуринг, Карпентер и т. д. читают теперь в Сент-Мартинс-холле (где жива память о вальсах) просветительные, поистине исполненные свободомыслия и смелые лекции для народа, и притом по воскресным вечерам, как раз в тот час, когда обычно божьи овечки отправляются на пастбище господне. Зал бывал битком набитым и энтузиазм народа столь большим, что в первый воскресный вечер, когда я присутствовала там с девочками, 2000 человек не смогли попасть в переполненное до отказа душное помещение. Три раза попы допустили, чтоб нечто столь ужасное совершилось. Вчера вечером собранию было возвещено, что лекций не должно быть никаких, пока не закончится судебный процесс, возбужденный попами против «воскресных лекций для народа». Собрание решительно выразило свое возмущение, и тотчас же было собрано больше 100 ф. ст. для ведения процесса. До чего же глупо со стороны попов вмешиваться в это дело! К великому гневу этой банды вечера к тому же еще заканчивались музыкой. Исполнялись хоры Генделя, Моцарта, Бетховена, Мендельсона и Гуно, и это пение воспринималось с энтузиазмом англичанами, которым до сих пор разрешалось по воскресеньям лишь горланить гимн «Иисусе, Иисусе, кроткий и милосердный» или отправляться в кабак.
Карл, который сегодня слег из-за сильных болей, и мои девочки сердечно приветствуют Вас, особенно младшая просит меня передать самые дружеские приветствия «славному Беккеру». Я же издалека жму Вашу руку.
Ваша Женни Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЖЕННИ МАРКС - ЗИГФРИДУ МЕЙЕРУ В БЕРЛИН [Лондон, начало февраля 1866 г.] 1, Modena Villas, Maitland Park Милостивый государь!
Мой муж вот уже неделю лежит в постели из-за своей прежней опасной и мучительной болезни; это новое заболевание тем более тягостно для него, что ему снова приходится прервать только что начатую переписку своей книги. Он очень сожалеет, что Вы не получили его длинного письма, так как сейчас он писать не в состоянии. К тому же он опасается, что письмо перехвачено, иначе оно давно уже должно было вернуться обратно. Кроме того, адрес был совершенно правильный, и я сама отнесла его на почту вместе с множеством других писем и с газетами, которые все дошли. Что касается «Манифеста», то мой муж хочет, чтобы этот исторический документ был перепечатан в точности в том виде, в каком он появился впервые; опечатки настолько очевидны, что каждый сможет их исправить.
«Манифест» Интернационала он пошлет Вам при первой возможности.
Вместе с тем он просит Вас, если Вы уехали из Берлина, сообщить нам Ваш новый адрес для дальнейшей переписки. Не может ли и г-н Фогт, со своей стороны, дать другой адрес, так как его теперешний адрес кажется нам не вполне надежным? Когда Вы снова будете писать, адресуйте, пожалуйста, А. Уильямсу, эсквайру, и т. д.
Мой муж просит передать Вам сердечный привет.
Ваша Женни Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЖЕННИ МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Лондон], 26 февраля 1866 г.
1, Modena Villas, Maitland Park Милостивый государь!
Вот уже месяц, как мой бедный муж снова слег из-за своей старой, очень мучительной и опасной болезни, и мне незачем говорить Вам, сколько тяжких, неотступных тревог пришлось нам всем пережить в эти дни. Как раз в начале января он начал подготовлять для печати свою книгу целиком, переписка подвигалась вперед удивительно быстро, так что размеры рукописи значительно выросли. Карл чувствовал себя прекрасно и был счастлив, что успел сделать уже так много, как вдруг появился один карбункул, а вскоре за ним два других. Последний был очень болезненным и затяжным и притом особенно мешал ему при ходьбе и при всяком движении. Сегодня утром показалось уже больше крови, а вместе с тем наступило некоторое облегчение. Вот уже 2 дня, как мы начали лечение мышьяком, от которого Карл ожидает хороших результатов. Новая задержка с окончанием книги прямо ужасна для него, и по ночам он все время бредит отдельными главами, мысль о которых не выходит у него из головы. Сегодня утром он был в постели, когда я принесла ему Ваше письмо. Он очень обрадовался Вашей дружеской записке и поручил мне немедленно сердечно поблагодарить Вас за нее от его имени. Вдобавок ко всему, его присутствие в настоящий момент было бы особенно необходимо как при дебатах по вопросу о предстоящем конгрессе Международного Товарищества, так и при обсуждении вопроса о направлении и составе редакции новой еженедельной рабочей газеты, которая здесь сейчас выходит под названием «Commonwealth» и которая является представительницей как недавно организованной рабочей партии и объединенных кооперативных обществ, так и Международного Товарищества. Беспокойство обо всем этом, конечно, значительно способствует ухудшению общего состояния его здоровья. Будем надеяться, что весной он поправится настолько, что сможет посетить своих друзей в Германии. Он так радовался этому свиданию.
Карл просит передать Вам сердечный привет, я же, хотя и не знакома с Вами лично, остаюсь преданная Вам Женни Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЖЕННИ МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Лондон], 1 апреля 1866 г.
1, Modena Villas, Maitland Park Милостивый государь!
Предполагаю, что заказное письмо из Ганновера, которое я получила вчера поздним вечером, пришло от Вас. К сожалению, я его смогу послать моему мужу в Маргет только завтра, так как в набожной Англии по воскресеньям прекращаются все виды связи. Поскольку из-за этой проволочки, наверно, произойдет задержка с ответом, то я спешу сегодня же уведомить Вас о своевременном получении письма; вместе с тем воспользуюсь случаем, чтобы извиниться перед Вами за свое полное молчание. Я только тогда осознала, насколько обязана Вам за большое участие и трогательную дружбу, которые Вы проявляете к моему мужу, когда молодой человек из Сити пришел осведомиться по Вашему поручению о состоянии здоровья моего мужа. Сразу же после моего последнего письма к Вам Карл заболел очень серьезно; появился новый карбункул (а не фурункул) и к тому же в столь болезненной и острой форме, что мой бедный муж в течение почти 3 недель едва мог двигаться и крепко-накрепко был прикован к софе. Так как все мы слишком хорошо знаем, насколько опасна эта болезнь, если она постоянно повторяется в течение нескольких лет, то Вы можете себе ясно представить, какие печальные дни и ночи мы пережили.
По совету д-ра Гумперта из Манчестера мой муж решил начать принимать мышьяк, а после заживления нарыва отправиться на несколько недель к морю. Вот уже почти две недели, как он находится в Маргете - морском курорте, расположенном совсем недалеко отсюда, - и, как нам кажется, его здоровье там значительно улучшилось. На будущей неделе он возвратится домой, чтобы со свежими силами приняться за окончание своего столь часто прерываемого труда.
Вчера он прислал мне свою фотографию, и, так как Вам, быть может, доставит удовольствие иметь фотографию человека, которому Вы, не зная его лично, оказываете столько дружеского участия, я прилагаю один снимок к этому листочку.
Не имея удовольствия лично быть знакомой с Вами, остаюсь преданная Вам Женни Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЖЕННИ МАРКС - ФРИДРИХУ ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], понедельник, [24 декабря 1866 г.], 1 час Дорогой г-н Энгельс!
Только что прибыла корзина, и бутылки расставлены, как на параде, во главе с рейнвейном! Как мы Вам благодарны за Вашу дружбу! 10 ф. ст., которые прибыли в субботу, помогли выдержать бешеный штурм рождественских праздников и позволили нам весело отпраздновать сочельник. Вино в этом году было особенно кстати, так как молодой француз привык дома к тому, чтобы соблюдались обычаи.
Если книготорговец в Гамбурге действительно сможет печатать так быстро, как он говорит, то книга во всяком случае появится к пасхе. Какая радость видеть перед собой рукопись столь огромного размера и в начисто переписанном виде! У меня гора с плеч свалилась; но хлопот и забот останется еще вполне достаточно, особенно, если девочки будут влюбляться и обручаться, и к тому же с французами и студентами-медиками! Мне хотелось бы видеть все в розовом свете, как другие, но бесчисленные заботы в течение долгих лет сделали меня пугливой, и будущее часто представляется мне в черном свете, в то время как человек жизнерадостный все видит в радужных тонах. Это между нами.
Еще раз тысяча спасибо за гохгеймер и все остальное.
Ваша Женни Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЖЕННИ МАРКС - ИОГАННУ ФИЛИППУ БЕККЕРУ В ЖЕНЕВУ Лондон, [5 октября 1867 г.] 1, Modena Villas, Maitland Park Дорогой г-н Беккер!
Надеюсь, Вы получили мое письмо. Вы, наверное, удивлены, что за первым письмом так быстро следует второе. Моему мужу хотелось бы получить адрес Бакунина, и я уверена, что Вы легко сможете раздобыть его в Женеве, может быть, через Герцена.
Мой муж хочет послать ему свою книгу и написать еще кое о чем.
Сердечный привет Вам от всех нас, в особенности от Вашей Женни Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЖЕННИ МАРКС - ЛЮДВИГУ КУГЕЛЬМАНУ В ГАННОВЕР [Лондон, 24 декабря 1867 г.] 1, Modena Villas, Maitland Park Дорогой г-н Кугельман!
Вы не можете себе представить, какую большую и неожиданную радость Вы нам вчера доставили. Я даже и не знаю, как мне благодарить Вас за всю Вашу дружбу и участие, а теперь еще и за последнее очевидное доказательство того, что Вы помните о нас - за отца богов Зевса, который ныне в нашем доме занял место «младенца Христа». Рождественские праздники у нас в этом году опять сильно омрачены, так как моего бедного мужа снова уложило в постель его старое недомогание. Снова были две вспышки, одна из которых довольно сильная и болезненная, так что Карл мог лежать только на боку. Надеюсь, что мы скоро справимся с недугом и в следующем письме Вы уже не увидите временного личного секретаря.
Вчера вечером мы все вместе сидели в подвальном помещении дома, то есть, по английской планировке здания, в кухонном ведомстве, откуда исходят все «земные блага» для вышележащих этажей, и со всей основательностью и добросовестностью занимались приготовлением рождественского пудинга. Тут чистили изюм (препротивная липкая работа), крошили миндаль, апельсинные и лимонные корки, измельчали на атомы почечный жир и изготовляли из всего этого, вместе с яйцами и мукой, восхитительную смесь. Вдруг раздается звонок, у дверей стоит повозка, слышатся таинственные шаги вверх и вниз по лестнице, весь дом полон какого-то шепота, шороха; наконец, сверху раздается: «Прибыла большая статуя». Если бы мы услышали: «Пожар, пожар, горим, фении!», то и тогда мы не смогли бы ринуться наверх в большем волнении и замешательстве, - а там перед нашими изумленными, восхищенными взорами предстал в своем исполинском величии, в своей идеальной чистоте, нетронутый, неповрежденный (только чуть-чуть обломился краешек пьедестала), сам древний Jupiter tonans! (Юпитер-громовержец) Между тем, после того как волнение несколько улеглось, мы прочли Ваше дружеское сопроводительное письмо, пересланное нам через Боркхейма, и, поблагодарив Вас от всей души, немедленно начали дебаты о том, где найти наиболее достойную нишу для нового «отца нашего, ижи еси на небеси и на земли». По этому важному вопросу мы до сих пор не пришли ни к какому решению, и еще будет сделана не одна попытка, прежде чем гордая глава обретет свое почетное место.
Благодарю Вас сердечно также за большой интерес и неустанные хлопоты о книге Карла. По-видимому, немцы предпочитают выражать свое одобрение замалчиванием и полным безмолвием. Вы основательно расшевелили всех тех, кто мешкает. Поверьте мне, дорогой г-н Кугельман, вряд ли какая-нибудь книга писалась в более тяжелых условиях, и я вполне могла бы написать тайную историю ее создания, в которой открылось бы много, бесконечно много скрытых забот, тревог и мучений. Если бы рабочие имели представление о жертвах, которые пришлось принести для завершения этого труда, написанного лишь для них и в защиту их интересов, они, вероятно, сами проявили бы несколько больше интереса. Лассальянцы, видимо, раньше всех захватили книгу, чтобы соответствующим образом извратить ее.
Впрочем, не беда.
Прежде чем закончить, мне нужно еще расправиться с Вами. Почему Вы обращаетесь ко мне так официально - «милостивая», - ко мне, старому ветерану, седовласому участнику движения, честному сподвижнику и сотоварищу?
Я с таким удовольствием навестила бы этим летом Вас, Вашу милую жену и Френцхен, о которой мой муж не перестает говорить с такой любовью и теплотой. Я так хотела бы вновь, спустя 11 лет, увидеть Германию! В минувшем году я много болела и к тому же за последнее время, к сожалению, утратила немало своей «веры» и жизненной энергии. Мне зачастую трудно становилось держаться прямо. Но так как мои девочки совершили большое путешествие - они были приглашены к родителям Лафарга в Бордо, - то моя поездка не могла состояться в это же время и, следовательно, мне остается лишь надежда, что эти прекрасные мечты осуществятся в будущем году.
Карл шлет Вашей жене и Вам самый сердечный привет, к которому от всей души присоединяются девочки, а я издалека протягиваю руку Вам и Вашей милой жене, Ваша Женни Маркс, но не «милостивая» и не «божьей милостью»
