МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 2 ноября 1864 г.
Дорогой Энгельс!
Твое долгое молчание меня беспокоит. Предполагаю, что ты уже вернулся. Отчего от тебя ни слуху ни духу?
Мне необходимо сообщить тебе много важного, что я немедленно и сделаю, как только ты подашь признаки жизни.
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 2 ноября 1864 г.
Дорогой Мавр!
Кризис и связанные с ним бесчисленные хлопоты пусть послужат мне извинением за то, что я не написал тебе раньше. С такими проявлениями алчности и крючкотворства, как на этот раз, я за всю свою жизнь еще никогда не сталкивался, и ты можешь себе представить, какая при этом требуется переписка.
Еще на этой неделе я пойду к Борхардту, чтобы завершить историю с лупусовским наследством2, она теперь подходит к концу.
Мое путешествие простерлось до Зондербурга*, в Копенгаген я не поехал, отчасти за неимением времени и паспорта, отчасти же потому, что редактор «Dagbladet», Билле, как раз приехал в Любек, когда я находился в Киле; таким образом, мне во всем Копенгагене некуда было обратиться, так как других газет я никогда не видел.
Шлезвиг - любопытная страна: восточный берег очень красив и богат, западный берег тоже богат, а посередине - луга и пустоши. Бухты все очень красивы. Население, несомненно, представляет собой один из самых рослых и грузных человеческих типов на земле, в особенности фризы с западного побережья. Достаточно поездить по стране, чтобы убедиться, что основное ядро англичан происходит из Шлезвига. Ты знаешь голландских фризов, особенно колоссальных фризянок с их чистым белым цветом лица и свежим румянцем (он преобладает и в Шлезвиге). Это прототип северных англичан; в частности, и рослые женщины, встречающиеся здесь, в Англии, имеют ярко выраженный фризский тип. Для меня не подлежит сомнению, что «юты» (Eotena cyn - по-англосаксонски), перекочевавшие в Англию вместе с англами и саксами, были фризами и что датская иммиграция в Ютландию и Шлезвиг относится лишь к VII или VIII векам. Нынешний ютский диалект сам по себе доказывает это.
Эти молодцы - большие фанатики и потому очень мне понравились. Ты, наверное, коечто читал об оригинальном «докторе К. Ю. Клементе из Северной Фрисландии». Этот парень типичен для всей расы. К борьбе с датчанами они относятся чрезвычайно серьезно: она является для них задачей всей их жизни; а шлезвиг-гольштейнская теория является для них не целью, а средством. Они считают себя расой, стоящей выше датчан и в физическом, и в моральном отношении, и это соответствует действительности. Со стороны Бисмарка было в самом деле удивительной иллюзией воображать, что с такого рода людьми он сможет справиться своими способами. Мы пятнадцать лет выдерживали борьбу против датчан и укрепились на своей территории. Неужели мы позволим этим прусским бюрократам победить нас? - так говорили эти молодцы.
Соотношение языка и национальности очень своеобразно. Во Фленсбурге, где, по датским сведениям, вся передняя часть, особенно у гавани, датская, все дети, в огромном количестве игравшие там у гавани, говорили на нижненемецком диалекте. Напротив, к северу от Фленсбурга народным языком является датский, то есть нижнедатский диалект, из которого я не понимал почти ни слова. В Зундевите*, в харчевне, крестьяне говорили вперемежку податски и на нижненемецком и верхненемецком диалектах; но и там, и в Зондербурге, где я постоянно обращался к людям по-датски, я получал ответ не иначе как по-немецки. Северный Шлезвиг, во всяком случае, сильно онемечен, и очень трудно было бы сделать его опять чисто датским, безусловно более трудно, чем сделать его немецким. Я предпочел бы, чтобы он стал датским, так как впоследствии ради приличия здесь все равно придется уступить коечто скандинавам.
Я в последнее время немного занимался фризско-англо-ютско-скандинавской филологией и археологией и на основании этого изучения прихожу к выводу, что датчане - настоящий народ адвокатов: чтобы отстоять свою точку зрения, они лгут прямо и сознательно также и в научных вопросах. Свидетельство - книга г-на Ворсо «О датчанах и т. д. в Англии». С другой стороны, в следующий раз, как только ты сюда приедешь, я покажу тебе в основном очень хорошую книгу неистового Клемента из Северной Фрисландии о Шлезвиге и иммиграции в Англию в VI-VIII столетиях. При всех его странностях, это - очень основательный парень. Но мне кажется, что он очень сильно пьет.
У пруссаков в Шлезвиге, к моему удивлению, очень хороший вид, особенно у вестфальцев, которые рядом с австрийцами - великаны, но, правда, гораздо более неуклюжи. Вся армия ходит обросшая, неподтянутая и вообще очень распущена, так что зашнурованные австрийцы выступают здесь почти в роли пруссаков. Среди прусских офицеров-артиллеристов и офицеров инженерных войск я встретил несколько очень порядочных ребят, которые рассказали мне всякие интересные вещи; зато пехота и кавалерия держались очень высокомерно и отчужденно, они и у населения на очень плохом счету. Командование принца Фридриха- Карла здесь не вызвало решительно никакого воодушевления, а распределение наград порицали все без исключения, даже сами награжденные. Унтер-офицеры вели себя прилично по отношению к более старым солдатам и вообще в обществе; с другой стороны, я видел унтер-офицера из бранденбургских саперов, обучавшего рекрутов в Зондербурге, - мерзкий старый пруссак. Впрочем, замечательно, до чего в этом отношении различный тон царит в 3-м и 7-м армейских корпусах. Местное племя, употребляя выражение Георга Юнга, допускает по отношению к себе самое грубое обращение, между тем как у вестфальцев (которые сильно смешаны с уроженцами рейнского правобережья) унтер-офицеры держат себя с солдатами по большей части как равные.
Что ты думаешь о торговом кризисе? Мне кажется, что он уже миновал, то есть миновала худшая его стадия. Жаль, что такие вещи теперь никогда должным образом не дозревают.
Что значит: Rum Hart, klar Kimmang?
Сердечный привет твоей жене и девочкам.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 4 ноября 1864 г.
Дорогой Фредерик!
Мне было очень приятно опять получить от тебя весточку.
Твои руны Rum Hart и т. д. я перевел бы, исходя из голландско-фризского, так: большое сердце, ясный горизонт. Но я боюсь, что за этим скрывается нечто совсем иное, и потому отказываюсь гадать.
Этот пространный документ представляет собой копию циркуляра, посланного женой Гервега (honni soit qui mal y pense) ( позор тому, кто дурно об этом подумает (девиз английского ордена Подвязки)) Эммой в Берлин немедленно после катастрофы для того, чтобы извлечения из него были помещены в газетах. Ты увидишь из него, как ловко Эмма сумела вставить себя и своего губошлепа Георга в начале, в середине и в конце сообщения; при этом рассказ обходит два важных пункта. Во-первых, встречу Рюстова с Дённигесом и его дочерью, во время которой последняя, очевидно, отказала Лассалю еще до того, как произошла описанная Эммой сцена. Во-вторых, как дело дошло до дуэли. Лассаль написал оскорбительное письмо. Но после этого произошло что-то, о чем не рассказано и что непосредственно привело к дуэли.
Сокрытие двух столь важных решающих пунктов вызывает критическое сомнение в верности рассказа.
Письмо Гацфельдт. По приезде ее в Берлин Либкнехт передал ей от меня небольшое письмо с выражением соболезнования. Либкнехт писал мне, что она жаловалась, будто я «покинул Лассаля в беде»; разве я мог оказать этому человеку большую услугу, чем молчать и предоставить ему свободу действий? (В своей последней речи перед дюссельдорфским судом он разыгрывал роль маркиза Позы по отношению к красавцу-Вильгельму в роли Филиппа II (маркиз Поза и Филипп II - персонажи драмы Шиллера «Дон Карлос»), пытаясь побудить его к уничтожению нынешней конституции, к провозглашению всеобщего прямого избирательного права и к союзу с пролетариатом.) Ты понимаешь, что скрывается за ее письмом и чего она от меня хочет. Я ответил ей в очень дружеском тоне, по все же дипломатическим отказом. Современный спаситель! Она сама и сикофанты, ее окружающие, совсем взбесились.
Кстати. Случайно мне подвернулись под руку несколько номеров журнала «Notes to the People» Э. Джонса (за 1851, 1852 гг.), который, если говорить об экономических статьях, составлялся в главных пунктах непосредственно под моим руководством и отчасти даже при моем непосредственном участии. Что же я там нахожу? Что мы тогда вели против кооперативного движения, - поскольку оно, в своей нынешней тупо-ограниченной форме, претендует на то, чтобы быть последним словом, - такую же полемику, какую спустя десятьдвенадцать лет Лассаль вел в Германии против Шульце-Делича, только делали это лучше.
Своим преемником на посту президента Всеобщего германского рабочего союза Лассаль по завещанию - «по завещанию» (как владетельный князь) - «назначил» Бернхарда Беккера, того самого жалкого субъекта, который был одно время у Юха подставным редактором «Hermann». Съезд Союза состоится в течение «этого месяца в Дюссельдорфе, и на нем якобы предвидится сильная оппозиция этому «распоряжению» по завещанию.
Прилагаю также письмо одного золингенского рабочего, Клингса, фактического тайного руководителя рейнских рабочих (бывший член Союза). Этого письма не отсылай, но сохрани в документах.
2) Международное Товарищество Рабочих.
Некоторое время тому назад лондонские рабочие послали парижским рабочим обращение по поводу Польши и пригласили их совместно выступить по этому вопросу.
Парижане, со своей стороны, прислали депутацию, во главе которой был рабочий по имени Толен - настоящий рабочий кандидат на последних выборах в Париже, - очень славный парень. (Его спутники были тоже славные ребята.) На 28 сентября 1864 г. было назначено публичное собрание в Сент-Мартинс-холле. Оно было созвано Оджером (сапожник, председатель здешнего Совета всех лондонских тред-юнионов, а также тред-юнионистского общества для агитации за избирательное право, общества, поддерживающего связь с Брайтом) и Кримером - каменщиком, секретарем союза каменщиков. (Именно эти двое являлись организаторами большого митинга тред-юнионов в Сент-Джемс-холле под председательством Брайта для выражения симпатий Северной Америке, ditto манифестаций в честь Гарибальди.) Ко мне прислали некоего Ле Любе спросить, не приму ли я участие в качестве представителя от немецких рабочих и не могу ли направить на собрание и т. д. специально в качестве оратора немецкого рабочего. Я рекомендовал Эккариуса, который прекрасно справился со своей задачей; ditto я сам присутствовал - в виде безмолвной фигуры на трибуне.
Я знал, что на этот раз как от Лондона, так и от Парижа были представлены действительные «силы», и поэтому решил отступить от своего обычного правила - отказываться от всех подобных приглашений. (Ле Любе - молодой француз, то есть лет 30, который, однако, вырос на Джерси и в Лондоне, прекрасно говорит по-английски и очень хороший посредник между французскими и английскими рабочими.) (Учитель музыки и французского языка.)
На собрании - зал был битком набит (потому что теперь явно имеет место оживление рабочего движения) - лондонское итальянское рабочее общество было представлено майором Вольфом (Турн-Таксис, адъютант Гарибальди). Было решено учредить «Международное Товарищество Рабочих», Генеральный Совет которого должен находиться в Лондоне и «осуществлять связь» между рабочими обществами в Германии, Италии, Франции и Англии.
Это было, совершенно очевидно, стряпней Мадзини, и потому ты заранее можешь догадаться, в каком духе и в каких выражениях изображался там действительный вопрос - рабочий вопрос; равным образом - как протаскивался вопрос о национальностях.
Кроме того, составил чрезвычайно путаную и невероятно многословную программу старый оуэнист Уэстон - теперь сам фабрикант, очень милый и славный человек.
Следующее пленарное заседание Комитета поручило Подкомитету переработать программу Уэстона, а также устав Вольфа. Сам Вольф уехал, чтобы присутствовать на съезде итальянских рабочих обществ в Неаполе и убедить их присоединиться к лондонскому центральному Товариществу.
На вторичном заседании Подкомитета я тоже не присутствовал, так как меня уведомили о нем слишком поздно. Ле Любе огласил там «декларацию принципов» и переработанный им устав Вольфа; Подкомитет принял и то и другое с тем, чтобы внести их на обсуждение пленума Комитета. Пленум Комитета заседал 18 октября. Так как Эккариус написал мне, что periculum in mora (опасность в промедлении (слова из сочинения римского историка Тита Ливия «История Рима с его основания», книга XXXVIII, гл. 25)), я явился и прямо ужаснулся, услыхав прочитанное милейшим Ле Любе чрезвычайно фразистое, плохо написанное и совершенно незрелое введение, претендующее быть декларацией принципов, в котором то и дело проглядывал Мадзини сквозь оболочку самых расплывчатых обрывков французского социализма. Кроме того, в общем и целом был принят итальянский устав, который, не говоря уже о других ошибках, ставил себе целью нечто действительно невозможное: своего рода центральное правительство рабочих классов Европы (конечно, с Мадзини на заднем плане). Я в мягкой форме возражал, и после долгих переговоров Эккариус предложил снова передать эти документы «на редакцию» Подкомитету. «Sentiments» (взгляды), содержавшиеся в декларации Ле Любе, были вотированы.
Два дня спустя, 20 октября, у меня дома собрались Кример от англичан, Фонтана (Италия) и Ле Любе. (Уэстон не мог быть.) Документы (написанные Вольфом и Ле Любе) я до тех пор не держал в руках, поэтому ничего не смог приготовить заранее. Но у меня было твердое решение по возможности не оставить без изменения ни одной строчки этой чепухи. Чтобы выиграть время, я предложил: прежде чем нам «редактировать» введение, необходимо «обсудить» устав. Так и сделали. Был уже час ночи, когда первый из 40 пунктов устава был принят. Кример сказал (я этого как раз и добивался): «Нам нечего предложить Комитету, который должен заседать 25 октября. Надо его отложить до 1 ноября. А Подкомитет может собраться 27 октября и сделать попытку достичь окончательного результата». Это предложение было принято, и «документы» были «оставлены» мне для просмотра.
Я увидел, что нет никакой возможности сделать что-нибудь из этой чепухи. Чтобы несколько оправдать тот в высшей степени своеобразный способ, каким я собирался проредактировать уже вотированные «sentiments», я написал Манифест к рабочему классу («Учредительный Манифест Международного Товарищества Рабочих») (чего в первоначальном плане не было; нечто вроде обзора судеб рабочего класса с 1845 года). Под предлогом того, что в этот «Манифест» вошел уже весь фактический материал и что не стоит повторять трижды одно и то же, я изменил все введение, выкинув «декларацию принципов», и наконец вместо 40 пунктов устава оставил 10. Когда в «Манифесте» речь идет об интернациональной политике, я говорю о странах, а не о национальностях и разоблачаю Россию, а не minores gentium (второразрядные державы). Подкомитет принял все мои предложения.
Меня только-обязали во введении к «Уставу» вставить две фразы об «обязанностях» и «праве», ditto об «истине, нравственности и справедливости», но они вставлены таким образом, что это не может принести никакого вреда.
На заседании Центрального Совета мой «Манифест» и т. д. был принят с большим энтузиазмом (единогласно). Обсуждение вопроса о напечатании и т. д. состоится в ближайший вторник. Ле Любе взял копию «Манифеста» для перевода на французский язык, а Фонтана - для перевода на итальянский. (В первую очередь это появится в еженедельнике «Bee- Hive», который выходит под редакцией тред-юниониста Поттера, нечто вроде официального вестника.) Перевести эту вещь на немецкий язык взялся я сам.
Было очень трудно сделать так, чтобы наши взгляды были выражены в форме, которая делала бы их приемлемыми для современного уровня рабочего движения. Эти же самые люди недели через две будут устраивать митинги вместе с Брайтом и Кобденом по поводу избирательного права. Требуется время, пока вновь пробудившееся движение сделает возможной прежнюю смелость речи. Необходимо быть fortiter in re, suaviter in modo (сильным по существу, мягким по форме). Как только эта вещь будет напечатана, ты ее получишь.
3) Бакунин просит тебе кланяться. Он сегодня уехал в Италию, где проживает (Флоренция). Я вчера увидел его в первый раз после шестнадцати лет. Должен сказать, что он мне очень понравился, больше, чем прежде. По поводу польского движения он говорит следующее: русскому правительству это движение потребовалось для того, чтобы держать в спокойствии самое Россию, но оно никоим образом не рассчитывало на восемнадцатимесячную борьбу. Оно само спровоцировало эту историю в Польше. Польша потерпела неудачу из-за двух вещей: из-за влияния Бонапарта и, во-вторых, из-за того, что польская аристократия медлила с самого начала с ясным и недвусмысленным провозглашением крестьянского социализма.
Он (Бакунин) теперь, после провала польского движения, будет участвовать только в социалистическом движении.
В общем, это один из тех немногих людей, которые, по-моему, за эти шестнадцать лет не пошли назад, а, наоборот, развились дальше. Мы с ним беседовали также об уркартистских разоблачениях. (Кстати. Международное Товарищество, наверное, приведет меня к разрыву с этими друзьями!) Он очень справлялся о тебе и Лупусе. Когда я сообщил ему о смерти последнего, он сразу же сказал, что движение потеряло незаменимого человека.
4) Кризис. На континенте он еще далеко не закончился (особенно во Франции). Впрочем, теперь частое повторение кризисов отчасти возмещает их недостаточную интенсивность.
Привет.
Твой К. М.
16:59 19.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 7 ноября 1864 г.
Дорогой Мавр!
Твое решение фризской загадки правильно, кроме одного слова. Kimmang посеверофризски значит: взгляд, глаз. У этих северных фризов натура умозрительная, и они поставили внутренний горизонт на место внешнего, наподобие того, как Вагенер теперь требует «внутреннего Дюппеля». Это - старинное матросское выражение.
Возвращаю тебе писания Гервег и Гацфельдт. О каком последующем вызове, брошенном Лассалем валаху и утаенном Эммой, ты говоришь? Лассаль явно погиб из-за того, что в пансионе не повалил сразу же эту особу на кровать и не задал ей хорошей трепки. Ей нужна была не его красивая душа, а его еврейский ремень. Эта история опять-таки могла произойти только с Лассалем. Что он заставил валаха драться на дуэли - вдвойне бессмысленно.
Идея старой Гацфельдт, что ты должен написать апофеоз современного спасителя, прямо бесподобна.
Письма золингенского рабочего в конверте не было*.
С нетерпением жду Манифеста к рабочим; судя по тому, что ты мне пишешь об этих людях, это должно быть поистине мастерское произведение. Все же хорошо, что мы опять связываемся с людьми, которые, по крайней мере, представляют свой класс; в конце концов, это же главное. Особенно важно влияние на итальянцев, тут все же имеются шансы на то, что лозунгу «Dio e popolo» («Бог и народ»)будет положен конец среди рабочих; для бравого Джузеппе (Мадзини) это явится неожиданностью. Впрочем, я полагаю, что это новое Товарищество очень скоро расколется на теоретически-буржуазные и теоретически-пролетарские элементы, лишь только вопросы будут немного уточнены.
По поводу наследства Лупуса у нас сегодня утром было свидание у адвоката. Причитающаяся тебе еще сумма составит несколько более 200 фунтов стерлингов; как только я получу эти деньги, я вышлю тебе большую часть из них. Мы еще не знаем точно некоторых деталей и поэтому еще не можем окончательно подсчитать. Налоговое управление требует списка всех книг, а также указания цены оставленных Лупусом часов. Будь добр, пришли мне такой список, с названием более крупных произведений, а затем - столько-то брошюр и т. п., только общее количество.
Я должен кончать, так как мне нужно идти на заседание правления Шиллеровского общества, где, как ты знаешь, к досаде г-на Борхардта состою председателем. Пиво там уже, к счастью, введено.
Сердечный привет твоей жене и девочкам.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 9 ноября 1864 г.
Дорогой Мавр!
Прилагаю в счет наследства еще 200 ф. ст. в виде половинок двух банковых билетов по 100 фунтов. Если дело пойдет хорошо, будет еще около 40 фунтов. Как только ты по телеграфу подтвердишь мне получение, я вышлю тебе другие две половинки.
Номера «Dagbladet» с пресловутой статьей ты, верно, уже получил. Я, к сожалению, не могу найти второй части этой статьи, но в ней ничего нет.
Дело под Ричмондом, по-видимому, близится к концу. Но пока Ли не вынудили ограничиться чистой обороной и, следовательно, стянуть к себе все войска из долины Шенандоа, пока Ричмонд не окружен полностью, всякое продвижение Гранта к укреплениям Ричмонда или Питерсберга мало что значит. Так же было под Севастополем, где тоже не было полного окружения. Любопытно, что сможет сделать мосье де Борегар; наверное, не больше, чем Худ до него, да вряд ли даже столько. Я не питаю ни малейшего доверия к этому герою с сильно раздутой славой.
Посылаю тебе вчерашний «Guardian», ты должен просмотреть в нем отчет комитета вспомоществования, чтобы понять разницу между национальными мастерскими г-на Мари и мастерскими господ англичан. В первых производились работы сомнительной полезности, но большая часть израсходованных денег попадала все же в руки безработных рабочих.
Здесь также производятся работы сомнительной необходимости (но в конечном счете несомненно полезные для буржуа), однако из 230000 ф. ст. в руки фабричных рабочих, для которых предназначалась вся эта сумма, попадает всего лишь 12100 фунтов, (а именно лишь то, что предназначено для «неквалифицированных рабочих»). Акт о вспомоществовании нуждающимся фабричным рабочим превращается, таким образом, в акт о вспомоществовании ненуждающейся буржуазии, которая при этом экономит на коммунальных налогах»
Сердечный привет.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 14 ноября 1864 г.
Дорогой Энгельс!
Мое мнение таково, что мы должны обещать иногда сотрудничать от случая к случаю.
Для нас важно иметь орган в Берлине, специально ради того общества, в создании которого я принял участие в Лондоне, и ради книги, которую я хочу издать. Далее важно, чтобы то, что мы делаем, мы делали сообща.
Если ты со мной согласен, то можешь вложить в письмо ко мне пару строк для этих фруктов или же сказать в двух словах, что именно я должен заявить от твоего имени.
2) Через несколько дней ты получишь «Манифест» и «Временный Устав». Дело было не столь трудным, как ты думаешь, так как все же ведь имеешь дело с «рабочими». Единственный литератор в Товариществе - это англичанин Питер Фокс, журналист и агитатор, принадлежащий в то же время к группе «National Reformer» (атеизм, но враждебный Холиоку).
Посылаю тебе его очень дружеское письмецо, которое он прислал мне по поводу «Манифеста». Мадзини несколько недоволен, что его люди тоже подписались под «Манифестом», mais il faut faire bonne mine a mauvais jeu (но приходится делать хорошую мину при плохой игре).
3) Присланный тобой материал из «Guardian» очень для меня важен. Я уже составил себе сводку по поводу этого свинства, но лишь с большим трудом, на основании отрывочных данных фабричных отчетов.
4) Получил от манчестерского адвоката два экземпляра для подписи и т. д. Через деньдругой пошлю тебе их с подписью и с перечислением (инвентарем) и т. д., которое ты должен будешь вписать. Я, конечно, не в состоянии перечислить по памяти и оценить все то, что мы оставили в квартире и т. д.
Старый шарлатан Мак-Куллох умер. Я надеюсь, что Британский музей купит его экономическую библиотеку. Но Эдинбург, пожалуй, опередит.
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 16 ноября 1864 г.
Дорогой Мавр!
Рад, что карбункул благополучно залечивается. Надеюсь, что это последний. Но принимай мышьяк.
Подтверждение в получении от твоего любезного личного секретаря (Лаура Маркс) с благодарностью получил.
Прилагаю несколько строк для Швейцера. Очень хорошо, что у нас опять будет орган, и очень хорошо, что Либкнехт (если он только не создает себе иллюзий) будет соредактором; это все же дает некоторые гарантии. Но нам лучше не обнаруживать своего рвения, так как 1) Либкнехт - не дипломат и на его дальновидность не очень-то можно рассчитывать, 2) графиня захочет, чтобы в этой газете прежде всего спереди, сзади и посредине господствовал тот самый «апофеоз» (Лассаля), и 3) мы все же должны заранее знать, к кому еще эти люди обратились. Ты, быть может, лучше осведомлен, чем я, но в тех письмах Либкнехта, которые ты мне пересылал, ни о газете, ни об этом Швейцере не было ни слова, и поэтому мне все это очень неясно. Поэтому-то я и просил разъяснить мне, рядом с кем мы будем фигурировать.
Ведь можно оказаться рядом с г-ном Карлом Грюном или подобной ему сволочью.
Но что это за дурацкое название - «Социал-демократ»! Почему этим субъектам не назвать его прямо «Пролетарий»?
С благодарностью возвращаю документы. Почему ты не присылаешь обещанного золингенского письма?
Из белиберды, состряпанной Эммой Гервег, мне бросается в глаза еще такая попытка сделать из Лассаля полубога: только, мол, благодаря своей исключительной натуре он смог еще так долго прожить; любой другой умер бы через два часа после ранения; - так вот спроси-ка при случае Аллена, как протекает воспаление брюшины (peritonitis) в результате ранения, и ты услышишь от него, что через два часа воспаление еще даже не начинается, а смерть почти всегда наступает никак не раньше, чем через 24 часа, а в большинстве случаев еще позже. Но эти люди как будто для того и родились, чтобы кого-нибудь обоготворять.
Шафхаузен прочитал в Бонне прекрасный доклад о человеке и обезьяне; он указал в нем, что азиатские антропоиды, как и тамошние люди, круглоголовы, а в Африке и те, и другие длинноголовы, и заметил при этом, что при нынешнем состоянии науки это является самым сильным аргументом против идеи единства человеческого рода. Посмел бы это кто-нибудь сказать в Англии на собрании естествоиспытателей!
Мне очень нравится, как Мюллер и поп Каппель еще у подножья виселицы осрамили Кинкеля, Юха и К°. Такого нелепого поведения, как у этих господ, мне уж давно не приходилось встречать. Ну и везет же Готфриду с людьми, за которых он заступается. Сначала Макдоналд, потом Мюллер. Важничание этих господ тотчас же породило слух о том, что укокошен и второй парень в зарослях Темзы. Того и жди, они по этому случаю сделают еще кучу сенсационных открытий.
Сердечный привет твоим.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 18 ноября [1864 г.]
Дорогой Фред!
1) Посылаю тебе документ для адвоката. Ты должен снять копию с приложенного инвентарного списка и затем действовать по своему усмотрению*.
2} Ad vocem Золингена. У меня это письмо было подготовлено при отправке моего предпоследнего пакета к тебе; «с тех пор его больше не видно». Я полагаю, что оно застряло в какой-нибудь тетради и в одно прекрасное утро снова вынырнет.
3) Ad vocem Швейцера.
Он доктор права, прежде жил во Франкфурте-на-Майне. Опубликовал в 1859 г. путаный памфлет против Фогта («Опровержение исследований Карла Фогта о современном положении Европы»). Затем написал социальный роман, мне неизвестный ( «Люсинда, или Капитал и труд»). Объявил себя горячим сторонником Лассаля. Позднее, еще при жизни Лассаля, в бытность свою в Берлине, познакомился у Либкнехта с различными нашими произведениями и передал мне уже тогда через Либкнехта, как он поражен, что все, понравившееся ему у Лассаля, - плагиат.
Я тоже, как и ты, написал, чтобы они указали список сотрудников24. Послал также одновременно Либкнехту, для помещения в газете, немецкий перевод Манифеста Комитета Интернационала. (Он выйдет сегодня или завтра и будет тебе прислан27.)
Что касается апофеоза Лассаля, то этому по-прежнему исключительно посвящена гамбургская «Nordstern», редактируемая ослом Бруном (который вместе с тем снова печатает глубокомысленные упражнения Гейнцена), и «Social-Demokrat» вряд ли сможет конкурировать с ним в этом отношении.
Старуха Гацфельдт, по-видимому, очень разочарована моим ответом на ее «попытку», хотя он и был составлен очень мягко и осторожно. Она с тех пор молчит.
«Социал-демократ» - плохое название. Но незачем сразу отдавать самые лучшие названия газете, которая может наделать много ошибок.
Как ты можешь убедиться по берлинской корреспонденции в «Morning Star», Вильгельм Либкнехт несомненно является среди берлинских рабочих великим человеком. Боюсь только, что его скоро прогонят к черту.
4) Ad vocem peritonitis (по поводу перитонита), я читаю у Андраля в «Медицинской клинике»: «Острый перитонит... в некоторых случаях протекает лишь несколько часов между моментом возникновения болезни и моментом смерти, между тем как в других случаях перитонит, всегда острый по своим симптомам, становится смертельным лишь через 30-40 дней...», а под рубрикой «Перитонит, вызванный внешней травмой» приводится случай с одним парижским рабочим, которого лошадь ударила копытом в живот в области пупа. В Шарите он был доставлен лишь на третий день: «обнаруживает все симптомы острого воспаления брюшины» (что было позднее подтверждено вскрытием трупа). Больной умер с 5-го на 6-й день. А в общих замечаниях к этому случаю говорится: «до последнего момента не наблюдается никакого ослабления умственных способностей и функций органов чувств».
5) Прилагаемую памятку о студиозусе Блинде в грязном листке, в котором он сам себя рекламирует самым усердным образом начиная с 1859 г., сохрани тщательно. Этот «Beobachter » - «великий» орган швабской демократии!
6) Профессор Хубер устроил свой «рабочий съезд» с участием почти 100 рабочих обществ. Он консервативен в политике, но сторонник кооперации в политической экономии.
На его лейпцигском съезде дело дошло почти до избиения Хубера и его товарищей, так как значительное большинство объявило себя политически «радикальным».
7) В Манчестере, наверняка, тамошний комитет опубликовал разного рода материалы о хлопковом голоде - я имею в виду то, что касается положения рабочих. Не можешь ли ты раздобыть это для меня?
8) Я все еще испытываю боли, когда пишу и наклоняюсь вперед грудью. Отсюда «нумерация» в моем письме.
Привет Гумперту.
Ditto мадам Л. (Лиза Бёрнс)
Твой К. М. [Инвентарный список]
Серебряные часы ........................................ ................2 ф. ст.
Книги: Шлоссер. «Всемирная история» ...............................1 ф. ст. 10 шилл.
102 учебника для начальной школы........................31 ф. ст. - Вся эта мелочь оценена выше по сравнению с той суммой, которую можно было бы выручить за нее при продаже по существующим в Англии ценам на подержанные книги. С другой стороны, кое-чего недостает, но чего - не могу вспомнить. Таким образом, имеет место компенсация. Если ты хочешь что-нибудь прибавить об остальном скарбе, то сделай это. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 22 ноября 1864 г.
Дорогой Мавр!
Сегодня я получил прилагаемое письмо от Швейцера. Итак, Гервег и Гесс - прекрасное общество! Положение, в котором дело находится сейчас, и недостаточное мое знакомство с ближайшими обстоятельствами дела делают необходимым, чтобы ты ответил этому человеку за нас обоих, так как он ждет немедленного ответа. А Мозес-то!
Отошли мне это письмо, сообщив, что ты ответил, и тогда я смогу дополнительно подтвердить написанное тобой.
Документы для адвоката получил.
Сердечный привет.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон, 24 ноября 1864 г.]
Дорогой Фредерик!
Прилагаю письмо старухи Гацфельдт, которое хотел бы получить немедленно обратно.
Прилагаются также вынырнувшее опять на свет божий письмо золингенца и письмо Швейцера.
Послал тебе сегодня три экземпляра «Манифеста»; для тебя, для Гумперта и для Эрнеста Джонса. Если ты можешь где-нибудь распространить (бесплатно) большее количество экземпляров, то можешь их получить.
Что касается Швейцера, то я написал не ему, а Либкнехту, что общество это нам обоим не нравится, но что мы на этот раз готовы сделать bonne mine a mauvais jeu ( хорошую мину при плохой игре); но мы немедленно их дезавуируем, лишь только они сделают глупость. Я спросил также, почему там нет Бухера и особенно Родбертуса?
Впрочем, Мозес и Гервег (в литературном отношении это еще величины по сравнению с Бернхардом и Филиппом Беккером) в глазах немцев не так низко пали, как в наших глазах. Во всяком случае, мы открыто не можем о них сказать, как о субъектах, подобных Грюну и т. д., что они прохвосты.
Тороплюсь.
Привет.
Твой К. М.
Я должен был только что написать длинное письмо старухе, чтобы как-нибудь выкарабкаться из приписанного мне дела Блинда. Студиозус Блинд не упустил, конечно, случая в целях саморекламы опубликовать «Протест» от имени республики и выбрать несколько мест из речей Лассаля, которые действительно имеют очень неприятный роялистский привкус. Кроме того, мне нужно было отсоветовать ей воспроизводить портреты ее врагов.
22:38 19.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 25 ноября [1864 г.]
Дорогой Фредерик!
Возвращаю прилагаемое письмо Вейдемейера (любопытно, что его мнение совпадает со взглядами графини!) и письмо Швейцера, которое я вчера забыл приложить.
«Вырезка» мне еще нужна.
Дело обстоит теперь так: 1) Блинд - это мне попалось на глаза лишь после моего письма к тебе - послал через дра Брошюра в швабский «Beobachter» ответ (конечно, анонимно, но с пометкой: Брадфорд; письмо, разумеется, написано самим Блиндом), в котором он, во-первых, доказывает, что своим влиянием на «7» миллионов немцев Блинд фактически делал американскую политику; во-вторых, имеет наглость утверждать, что дело Фогта ликвидировано в результате «всесторонних разъяснений». Я, таким образом, получаю здесь повод ответить и сослаться на «affidavits », а если привести еще к тому же выдержку из письма Вейдемейера, то можно одним выстрелом убить двух зайцев: во-первых, разоблачить легенду о влиянии Блинда в Америке и, во-вторых, дать старой графине своего рода удовлетворение за Лассаля.
2) Тексты «Республиканского протеста», которые Блинд под одной датой послал в Сент- Луис, во Франкфурт-на-Майне и в лондонский «Hermann», совпадают лишь по своей общей тенденции. В своей мазне в «Hermann» и во «Франкфуртской газете», которые я сегодня же постараюсь послать тебе, этот баденский трактирщик просто собрал те места, которые и нам самим были крайне неприятны, в то время как по ту сторону океана он держится более нагло и прямо врет напропалую.
Но «основная черта», присущая тому способу, каким фабриковались его листовки, заключается в следующем: в европейском издании он говорит, что этот протест исходит от американских и европейских республиканцев, в американском издании он призывает к протесту американское правительство. Тут мы можем изловить этого пса in flagranti (c поличным).
3) Поскольку Лассаль мертв и сам не может больше вредить, то необходимо - разумеется, в пределах возможного, то есть так, чтобы самих себя не компрометировать - защищать его против этих мелкобуржуазных каналий.
Итак, вот мой план: ответить (кратко) в швабском «Beobachter»: 1) разъяснением относительно «всесторонних разъяснении» в деле Фогта; 2) выдержкой из письма Вейдемейера о влиянии Блинда в Америке; 3) новым разоблачением этого молодца путем сопоставления европейского и американского издания его «Республиканского протеста»; наконец, 4) закончить тем, что не стоит труда защищать Лассаля против такой комической фигуры.
Если тебе это кажется правильным, то телеграфируй, чтобы я мог завтра с этим покончить и чтобы, с другой стороны, «старуха» нас наконец оставила в покое. Я, впрочем, написал ей, что Лассаль сам виноват в выступлении этого осла, так как, несмотря на мои настоятельные и неоднократные призывы, не предал в Германии широкой гласности моего разоблачения Блинда в «Господине Фогте».
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 2 декабря 1864 г.
Дорогой Фред!
Спасибо за «Guardian».
Я послал Э. Джонсу дополнительно еще несколько экземпляров «Манифеста» и написал ему при этом, что первый экземпляр он, вероятно, получил от тебя. Сегодня он пишет мне, что ничего от тебя не видел и не слышал. Его адрес: 55, а не 52, Cross Street. Он пишет, что по окончании сессии суда присяжных он создаст среди своих знакомых в Манчестере отделение Товарищества.
Не можешь ли раздобыть адрес музыканта Пецлера (быть может, в манчестерском адрескалендаре или Шиллеровском обществе)? У него много связей среди манчестерских рабочих, и без всякого вмешательства с твоей стороны я мог бы его отсюда связать с Э. Джонсом. Тебе придется только прислать мне адрес Пецлера.
При такого рода движениях скверно то, что, как только примешь в них участие, начинаются всяческие хлопоты. Например, теперь шла речь об обращении к Линкольну, и мне опять пришлось составить его (что гораздо труднее, чем написать содержательную работу) для того, чтобы те несколько фраз, к которым сводятся подобного рода сочинения, по крайней мере отличались от вульгарно-демократической фразеологии. К счастью, обращение к полякам пишет г-н Фокс; поводом для него служит день 29 ноября - годовщина польской революции 1830 года.
Ввиду того что обращение к Линкольну нужно передать Адамсу, часть англичан в Комитете, ссылаясь на то, что это, дескать, так принято, хотела, чтобы во главе депутации стал член парламента. Но большинство англичан при единогласной поддержке континентальных представителей отвергли это поползновение и, более того, разъяснили, что подобные старые английские обычаи должны быть отменены. С другой стороны: г-н Ле Любе, как настоящий crapaud, хотел, чтобы обращение было адресовано не Линкольну, а американскому народу.
Я высмеял его должным образом, а англичанам объяснил, что французский демократический этикет ни на грош не лучше монархического этикета.
Между прочим. Никакое движение здесь, разумеется, не возможно без органа печати. Поэтому «Bee-Hive» (еженедельник, орган тред-юнионов) объявлен органом Товарищества. По какому-то злому року, как это часто бывает как раз у рабочих, в нем засел один негодяй, Джордж Поттер (который фигурировал в «Times» как глашатай участников забастовки строительных рабочих, хотя статьи писал не он, а другие), с кликой акционеров - он его редактор, - которые пока что располагают большинством. Вот почему Комитет, большая часть английских членов которого состоит пайщиками «Bee-Hive» (пай стоит лишь 5 шилл., и никто не может иметь больше 5 голосов, даже если бы он был обладателем 5000 паев; таким образом, каждый пай дает 1 голос, но всего можно иметь не более 5 голосов), постановил образовать здесь паевой фонд, который дал бы нам возможность создать новых пайщиков и оттеснить прежнее большинство. Мне было бы очень приятно, если бы ты тоже сделал взнос с этой целью. Вся эта операция, конечно, должна быть проведена среди более близких друзей членов Комитета, так как иначе противная сторона своевременно (то есть перед созываемым в недалеком будущем общим собранием пайщиков) предпримет контршаги.
Наряду с «Hermann» здесь существует еще другой листок - «Londoner Anzeiger» почтенного книготорговца и еврея Бендера. Этот листок метит на то, чтобы стать органом, конкурирующим с «Hermann», поскольку редакцию взял на себя некий Л. Отто фон Брейтшверт, как журналист именующий себя просто Л. Отто. Прямое участие в этом деле я вряд ли приму, так как с меня достаточно было «Volk», но не плохо, чтобы заявления, например, против Блинда, после того как они появятся в немецких газетах, перепечатывались в Лондоне.
Этот Отто вначале познакомился с Эккариусом, по предложению которого он стал немецким членом Комитета Интернационала. Он шваб, родился в Штутгарте. Совсем молодой парень, лет 27-28. Очень похож на старшего брата моей жены. Был сперва кадетом в австрийской армии, где изучил разные языки и где его всесторонне вышколили. Затем учился в Тюбингене. Он лично очень милый, остроумный парень, с хорошими манерами. У него в голове еще много мелко-швабского и глупо-немецкого. При всем том очень хорошие задатки и способности. Но к журналистике, мне кажется, у него больше влечения, чем призвания, он какой-то тусклый, доктринерский. В качестве посредника для связи с Южной Германией и специально со Швабией он хорош. Пишет также время от времени в «Аугсбургскую», что, впрочем, с фогтовской точки зрения само собой разумеется.
Уважаемому Клингсу я написал, что очень трудно и совершенно бесполезно выбирать между Мозесом и Бернхардом. Оба они честны и оба бесталанны. В настоящий момент все равно, кто будет господином президентом. В решающий же момент найдутся и нужные люди.
Я в ужасе: снова чувствую на правом бедре начинающийся карбункул. Аллен об этом ничего не знает, так как с некоторого времени я лечился сам. Если я теперь приду к нему по поводу мышьяка, который ведь нельзя начать принимать без врача и прописать который он еще, пожалуй, не согласится, он меня будет ужасно ругать за то, что я так долго, не говоря ему ничего, вожусь с карбункулами!!
Твой К. М.
В своем ответе швабскому Майеру (через подставного Броннера) Блинд заявляет, что Линкольн и Фримонт дрались из-за его голоса, как имеющего решающее значение на выборах. А в американской газете «Radikal Demokrat» он пишет, что это он совершил польскую революцию. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 8 декабря 1864 г.
Дорогой Энгельс!
К этому письму приложены: 1) «Free Press».
2) Швабский «Beobachter».
С последним я добился того, что он, по крайней мере, опять принимает по отношению к Блинду иронический тон, тогда как в результате присланного через Броннера письма он был так поражен хвастовством Блинда (я переслал эту чепуху Вейдемейеру), что совсем спрятал свои когти и стал рассыпаться и комплиментах но адресу «выдающегося человека». Впрочем, редактором - hinc illae lacrimae ( вот отчего эти слезы (Публий Теренций, «Девушка с Андроса», акт I, сцена первая))- является упомянутый мной в «Господине Фогте» «болтливый член «охвостья» парламента шваб Карл Майер», он же сын того шваба Майера, которого так упорно высмеивал Гейне.
По поводу Либкнехта. К концу года он находится, конечно, в очень стесненном положении. В течение этого полугодия я ему несколько раз посылал деньги и хочу теперь, зная, что нужда исключительно остра, послать что-нибудь его жене* под видом рождественского подарка для детей. Мне было бы очень приятно, если бы и ты к этому присоединился. Ты должен только мне написать как можно скорее, так как periculum in mora. Я тогда сразу вышлю всю сумму г-же Либкнехт.
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 10 декабря 1864 г.
Дорогой Фред!
Мои наилучшие пожелания миссис Лиззи.
Ты уже раньше дал мне свой частный адрес, но не указал «фирму», которой следует адресовать. Я рад, что теперь имею этот адрес, так как часто бывает нужно послать тебе несколько строк в субботу.
5 ф. ст. для Вильгельма сегодня же отправляются в Берлин.
Письмо Беккера ты не вернул. Как бы Красный там не воображал, что ловко вывернулся из этого дела, его письмо - документ, который в один прекрасный день может снова быть использован для не предусмотренных им целей. Старуха Гацфельдт, впрочем, позаботится о том, чтобы заявление дошло по назначению.
Что слышно об экспедиции Шермана?
Кстати. Говорят, что ваш Пёрди из ведомства приютов для бедных опубликовал во время хлопкового голода гнуснейший документ, в котором, ссылаясь на мнимое улучшение состояния здоровья у рабочих хлопчатобумажной промышленности, рекомендовал свести помощь к минимуму, вследствие чего в Восточном Ланкашире вспыхнули заболевания от голода. (Это было в начале хлопкового голода.) Знаешь ли ты что-нибудь об этом? И не мог ли бы ты вообще раздобыть для меня опубликованные в Манчестере официальные документы (комитета и т. д.), относящиеся к хлопковому голоду?
Лотар Бухер, которого Лассаль назначил своим душеприказчиком и которому он оставил годовую ренту в 150 ф. ст., перешел, как ты уже, вероятно, знаешь, в лагерь Бисмарка. Сам барон Итциг, этот маркиз Поза укермаркского Филиппа II, возможно, сделал бы то же самое в качестве «министра труда», но не в мелком стиле Лотара, с которым Гацфельдт порвала и который может теперь подать руку Эдгару Бауэру и прусскому консулу в Милане, г-ну Р. Шрамму. Пруссаки искали для вышеупомянутого Шрамма такого поста, при котором «не требуется никакого экзамена». Г-н Родбертус, кажется мне, тоже замышляет какую-то «пакость», так как хочет «совершенно отделить социальный вопрос от политики», верный признак министерского зуда. Что за мерзавцы вся эта сволочь из Берлина, Марки и Померании!
Мне кажется, что между Пруссией, Россией и Францией имеется секретное соглашение относительно войны против Австрии нынешней весной. Боевым лозунгом послужит, конечно, Венеция. Австрийцы проявляют безграничную трусость и глупость. Это объясняется тем, что Франц-Иосиф самолично вмешивается в австрийскую политику. Буоль-Шауэнштейн и другие, все разумные homines d`etat (государственные мужи), должны держать язык за зубами, а направление дают русские агенты, такие матерые субъекты, как нынешний австрийский министр иностранных дел. При всем том поведение австрийцев все же является непонятным, если только не предположить, что они либо доверились коварным обещаниям пруссаков, либо решили согласиться на давно обещанные компенсации в Турции.
Что ты скажешь по поводу глубоких открытий Коллета - с божьей помощью Уркарта - о Навуходоносоре и происхождении русских от ассирийцев и дальнейшее его открытие, - которое приводится как «уркартовское», - что в Италии папа является единственной реальностью!
Сегодняшний номер «Miner and Workman`s Advocate» - официальный орган шахтеров в Англии и Уэльсе - приводит полностью мой «Манифест». Лондонские «каменщики» (свыше 3000 человек) заявили о своем присоединении к Международному Товариществу; эти парни до сих пор никогда не примыкали ни к одному движению.
В последний вторник было заседание Подкомитета, на котором г-н Питер Фокс (его настоящее имя П. Фокс Андре) прочел нам свое обращение к полякам. (Такого рода вещи всегда сначала обсуждаются в Подкомитете, прежде чем рассматриваются Центральным Советом.) Эта вещь недурно написана, и Фокс постарался в данном случае, хотя бы в разбавленном виде, применить в общем чуждый ему метод сведения к «классам». Его специальная область - внешняя политика, и с рабочим классом как таковым он встречался лишь в качестве пропагандиста атеизма.
Но насколько легко проводить рациональные вещи, когда имеешь дело с английскими рабочими, настолько же нужно быть настороже, лишь только в движении начинают участвовать литераторы, буржуа или полулитераторы. У Фокса, как и у его друга Бизли (профессор политической экономии в Лондонском университете; он председательствовал на учредительном собрании в Сент-Мартинс-холле) и у других «демократов», имеется, в противовес тому, что они не без основания называют английской аристократической традицией, и в качестве продолжения того, что они называют английской демократической традицией 1791 и последующих годов, фанатическая «любовь» к Франции, которую они, что касается внешней политики, простирают не только на Наполеона I, но даже на Бустрапу. Так вот! Г-н Фокс в своем обращении (оно мыслилось, впрочем, не как обращение всего Товарищества, а только как обращение его английской части по польскому вопросу с одобрения всего Совета) счел недостаточным довести до сведения поляков то, что соответствует действительности, а именно, что по отношению к ним французский народ имеет лучшие традиции, чем англичане, - и он заканчивает свое обращение тем, что утешает поляков главным образом возникшим у английского рабочего класса чувством страстной дружбы к французским демократам.
Я этому воспротивился и развил исторически неопровержимую картину систематической измены французов полякам, начиная с Людовика XV вплоть до второго Бонапарта. Я вместе с тем обратил их внимание и на нечто совершенно недопустимое, а именно на то, что в качестве «ядра» Международного Товарищества выдвигается англо-французский союз, но только в демократическом издании. В конце концов обращение Фокса было принято Подкомитетом с тем условием, что конец будет изменен в соответствии с моими предложениями. Юнг, секретарь для Швейцарии (из Французской Швейцарии), заявил, что в качестве представителя меньшинства он предложит в Генеральном Совете отклонить это обращение как вообще «буржуазное»47.
Наш майор Вольф на время заключен пьемонтцами в крепость Алессандрию.
Луи Блан написал генеральному секретарю Кримеру, что он одобряет «Манифест» и сожалеет, что не имел возможности принять участие в собрании в Сент-Мартинс-холле и т. д. В общем его письмо имеет своей единственной целью добиться того, чтобы его привлекли в качестве почетного члена. Предвидя, что могут быть сделаны подобного рода попытки, я, к счастью, уже до этого успел провести решение, что никто не может быть приглашен (за исключением рабочих обществ) и что ни один человек не может быть почетным членом.
Привет.
Твой К. М.
Гумперт получит фотографию, лишь только он пришлет мне давно обещанную карточку своей жены. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 25 января 1865 г.
Дорогой Фредерик!
Прилагаю письма: 1) от Вейдемейера, 2) от Шили, 3) от Либкнехта. Все три я должен получить обратно. 4) От Швейцера и 5) пустяковая заметка о Фогте, которую я тоже хочу получить обратно.
Для понимания писем 2, 3 и 4 прибавлю следующее: не знаю, получаешь ли ты «Social- Demokrat» (или подписался на него). (Если ни то, ни другое, тогда Бендер, заказавший шесть номеров с целью продажи, может тебе постоянно посылать один экземпляр отсюда.)
В «Social-Demokrat» была помещена корреспонденция осла Мозеса Гесса, в которой он рассказывает, что мы обратились к «Association» (журналу парижских ассоциаций) с просьбой поместить перевод нашего «Манифеста» (наоборот, Массоль предложил это Шили) и примкнуть к нашему Товариществу; но те якобы это отклонили из-за того, что мы сначала обратились к Толену и др., которые являются плон-плонистами. Толен будто бы это сам признал и т. д.
Я обнаружил эту стряпню на следующий день после своего возвращения из Манчестера.
Я написал бешеные письма в Париж и в Берлин. Из писем Шили и Швейцера видно, что все возникло благодаря глупости (быть может, в сочетании с некоторым злым умыслом) Гесса и чистейшей глупости Либкнехта.
Это вызвало вчера большой скандал в здешнем Комитете. Ле Любе, ставший целиком на сторону Толена, объявил все это клеветой, так как в комитете «Association» сидят такие субъекты, как Хорн (Эйнхорн, раввин) и нудный Жюль Симон (из «Liberte»). Все же, по моему предложению, было постановлено не посылать в Париж 500 членских билетов, пока Шили не пришлет дальнейших сведений из Парижа.
Товарищество великолепно преуспевает здесь. На устроенном им вечере, на котором я не был, собралось около 1200 человек (собралось бы в три раза больше, если бы зал мог вместить); это принесло нашей весьма оскудевшей кассе около 15 фунтов стерлингов.
Письма о присоединении получены из Женевы и из различных частей Англии.
В течение февраля состоится митинг в защиту поляков (в частности для того, чтобы собрать немного денег для новой эмиграции, ввиду чего председателем выбран лорд Таунсенд); устраивает его (английская) Лига независимости Польши, местное польское общество и наше Товарищество.
Что ты скажешь о «завещании» Лассаля, о котором сообщает Либкнехт? Не есть ли это его собственный Зиккинген, который хотел принудить Карла V «стать во главе движения»?
В ответ на настойчивые просьбы Швейцера (а также в виде компенсации за то, что я обругал его вместо Либкнехта за промах в «Social-Demokrat») я послал ему вчера статью о Прудоне ( «О Прудоне (письмо И. Б. Швейцеру)»). Ты заметишь там, что некоторые весьма чувствительные удары, якобы предназначенные для Прудона, на самом деле разят нашего «Ахилла» и предназначаются для него.
Между прочим. Каждый секретарь нашего Товарищества получит на будущей неделе пачку членских билетов (конечно, «Товарищества», а не «Комитета») для распространения (1 шилл. - годовой взнос, 1 пенни - за карточку). Ты должен будешь распространить несколько штук в Манчестере. Их будет немного; но напиши мне все же, сколько примерно можно тебе послать для этой цели? Это фактически один из источников для покрытия расходов Товарищества.
Привет миссис Бёрнс. Не хочет ли она стать членом? Дамы принимаются.
Искренне твой К. М.
Р. S. Я забыл у тебя на Довер-стрит пару зимней обуви (башмаков), ditto* пару новых чулок и два шелковых носовых платка. Упоминаю об этом для того, чтобы ты «при случае» проронил об этом слово своим квартирным хозяевам и чтобы они видели, что за ними присматривают.
Профессору Тиндалю удалось путем весьма остроумного опыта разделить солнечные лучи на тепловые, которые расплавляют даже платину, и на холодные, совершенно лишенные тепла световые лучи. Это один из великолепнейших опытов нашего времени.
Р. S. II. Либкнехт прислал мне еще одну записку, в которой редакция настойчиво просит у тебя статьи. Она имеет прежде всего в виду или американскую войну, или реформу прусской армии, так как их газету («Social- Demokrat») высокопоставленные лица читают больше, чем какую-либо другую берлинскую газету.
Что касается американской войны, то ты уже мне объяснил, что она не подходит для «Social- Demokrat».
Что же касается реформы прусской армии, то для этого газета очень подходит. Сомнения у меня только возникают вот какие: не вовлекло бы тебя изложение этого вопроса в нежелательный в данный момент и в данной области односторонний конфликт с прогрессистами; ведь король (Вильгельм 1) объявил, что он ни в одном пункте не пойдет на уступки, и, таким образом, во всяком случае превратил этот вопрос в центральный пункт конституционного конфликта.
Разве что ты сможешь, в соответствии со своими военными взглядами, повести дело таким образом, чтобы наносить удары сразу обоим, что наиболее желательно.
Во всяком случае, раз я теперь послал непосредственно в газету статью (за своей подписью), то и ты можешь там печататься. И ты должен это сделать, пока еще имеется хоть этот орган.
16:05 20.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 27 января 1865 г.
Дорогой Мавр!
Письма я отошлю тебе завтра или в воскресенье, так как разбирать этот ужасный почерк и бледные чернила должен обязательно при дневном свете; вчера вечером я смог лишь бегло их просмотреть.
Бестактность Мозеса (причем, наверное, не обошлось без некоторого злорадства со стороны главы партии) и, в особенности, Либкнехта действительно чрезвычайна. Меня, впрочем, удивляет, что последний не наделал еще больше таких промахов, - в этом он всегда был силен.
Я посылаю этим субъектам маленькую датскую народную песню о Тидмане, которого старик убивает на тинге за то, что он налагает на крестьян новые подати (Ф. Энгельс. «Барин Тидман. Стародатская народная песня»). Это революционно и все же не наказуемо, и прежде всего это направлено против феодального дворянства, против которого газета безусловно должна выступить. Я к этому делаю несколько соответственных примечаний. Статью о реорганизации армии я, вероятно, смогу написать, как только у меня будут новые военные проекты и т. д.; я пишу им, чтобы они мне их прислали, при этом я пишу также, что выступаю столь же резко против правительства - прежнего и настоящего, - как и против прогрессистов, и что пусть статья останется ненапечатанной, если первое для них неприемлемо.
Что касается американской войны, то позже, пожалуй, об этом можно будет кое-что написать - сейчас же нет налицо какого-либо законченного периода; царящее теперь спокойствие, говоря словами Я. Гримма, «неорганическое».
Благородный Лассаль разоблачается все в большей и большей степени как самый обыкновенный прохвост. В оценке люден мы никогда не исходили из того, какими они сами себе представлялись, а из того, какими они были в действительности, и я не вижу, почему для покойного Итцига мы должны сделать исключение. Субъективно его тщеславие могло ему представить дело приемлемым, объективно это было подлостью, предательством всего рабочего движения в пользу пруссаков. При этом глупый паяц, повидимому, даже не выговорил со стороны Бисмарка какой-либо компенсации, чего-либо определенного, не говоря уже о гарантиях; он, очевидно, просто полагался на то, что непременно надует Бисмарка, точно так же, как на то, что не может не застрелить Раковица. В этом - весь барон Итциг.
Впрочем, недалеко то время, когда станет не только желательным, но и необходимым опубликовать всю эту историю. Нам это может принести только пользу. И если дело с Союзом и с газетой продержится в Германии, то необходимо даже возможно скорее выбросить наследников этого субъекта. Однако пролетариат Германии скоро увидит, чего ему ждать от Бисмарка.
Наилучшие пожелания дамам.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 30 января 1865 г.
Дорогой Энгельс!
Шили, по-моему, дал себя провести М. Гессу. Это явствует из всех посланий Мозеса в «Social-Demokrat». (См., например, только что прибывший № 15 «Social-Demokrat», который вообще полон самого отвратительного «лассальянства». Господа изерлонцы говорят о «Лассале - Линкольне».) Мозес - наш противник, он не забыл нам ни «высылки из Брюсселя», ни «изгнания из Кёльна» и всегда будет ценить в Лассале то, что он обладал столь необходимым для «народного вождя» «тактом» - принимать всерьез М. Гесса.
Впрочем, из-за того что «Social-Demokrat» является «органом Всеобщего германского рабочего союза», ему очень трудно освободиться от этой атмосферы апофеоза.
А поскольку мы теперь знаем, что Итциг (в такой форме это нам отнюдь не было известно) намерен был продать рабочую партию Бисмарку, чтобы приобрести славу «Ришелье пролетариата», то я теперь не поколеблюсь намекнуть достаточно ясно в предисловии к моей книге, что он просто попугай и плагиатор.
Не исходят ли «стихотворения»: «Мы хотим быть лассальянцами» и другие глупости, которые присылают в «Social-Demokrat» непосредственно рабочие, прямо или косвенно от старухи? Во всяком случае, я уже несколько раз письменно заявлял редакции, что с этой ерундой необходимо немедленно покончить.
Что за народ наши прогрессисты, обнаружилось снова из их поведения в вопросе о коалициях. (En passant (между прочим), прусский закон против коалиций, как и все аналогичное континентальное законодательство, ведет свое начало от декрета Учредительного собрания от 14 июня 1791 г., в котором французские буржуа очень сурово - например, лишением гражданских прав на один год - карали подобные вещи, то есть всякого рода рабочие ассоциации, под тем предлогом, что это является восстановлением цехов и противоречит дарованной конституцией свободе и «droits de l`homme» («правам человека»). Весьма характерно для Робеспьера, что в то время, когда «конституционность» в духе Собрания 1789 г. считалась преступлением, достойным гильотины, все законы этого Собрания против рабочих продолжали сохранять свою силу.)
Г-н Брайт опять испортил себе здесь в Лондоне у рабочих все дело своей речью против распространения закона о десятичасовом рабочем дне на бирмингемскую промышленность. Такого рода буржуа все же неисправимы. И человек делает это в тот самый момент, когда хочет при помощи рабочих разбить олигархов!
Кстати. Так как я уже дважды заявлял редакции «Social-Demokrat», что они должны возможно основательнее и возможно быстрее очистить свой листок от ребяческого «апофеоза», было бы отнюдь не вредно, чтобы ты, посылая свою статью, сделал редакции аналогичное замечание. Если мы даем свои имена, то можем также требовать, чтобы сейчас, когда им известно о замышлявшейся Лассалем измене, при помощи этих имен они не пускали рабочим пыль в глаза или не превращали самих себя в орудие любой глупости.
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 1 февраля 1865 г.
Дорогой Фредерик!
Прилагаемое письмо Штрона ты должен вернуть и вместе с тем написать мне, что ты думаешь об этом издательском деле.
«Зибольд» - это, без сомнения, пенистовинный Зибольд. Я в самом деле опасаюсь, что он не только нашел весьма сухим прием, оказанный мной его искрящемуся воодушевлению, но и подслушал несколько крепких слов у дверей Гумперта, как я тебе в свое время рассказывал. Во всяком случае, очень красиво со стороны этого субъекта и весьма характерно для поведения вояжера-виноторговца, что от нас он идет прямо к Карлу Блинду и едет в Гамбург в качестве его посланца. Не сделал ли Блинд заказ на пенистое вино и не обещал ли сверх того свое всемилостивейшее покровительство за снимание пены? Надеюсь, к чести винной пены, что Зибольд не является столь продажной тварью, хотя нельзя было не заметить, что, в то время как один его глаз искрился воодушевлением, другой не терял из виду гешефт. Что касается Фрейлиграта, то, по моему убеждению, он слишком осторожен, чтобы в какой-либо форме публично (in partibus ( вне реальной действительности, за границей (буквально: «в стране неверных» - добавление к титулу католических епископов, назначавшихся на чисто номинальные должности епископов нехристианских стран)), разумеется) обещать Блинду свое сотрудничество. Все же я попытаюсь выяснить этот факт. Во всяком случае очень хорошо, что Штрон так ловко помешал Руге и Блинду. Я сегодня послал ему еще несколько саркастических, специально предназначенных для Мейснера заметок об этой благородной паре враждующих братьев.
Английские фразы, вставленные в моем послании, ты должен извинить тем, что вчера было заседание Совета, продолжавшееся до часу ночи. («Жидкости» и «дым» исключены из этих «заседаний».) Прежде всего, получено ответное послание Линкольна, которое ты, возможно, завтра найдешь в «Times», во всяком случае в «Daily News» и «Star». В то время как в напечатанном вчера в «Evening Star» ответе лондонскому Обществу борьбы против рабства (членами которого являются такие сиятельные особы, как сэр Чарлз Лайель и «всемирно-исторический», alias «К. В.») старик отделывается от этих субъектов очень сухо двумя формальными фразами, как он поступил и в своем прежнем ответе манчестерскому отделению Общества борьбы против рабства, - его письмо к нам содержит действительно все, на что можно было претендовать, вплоть до наивного уверения, что Соединенные Штаты не могут непосредственно заняться «пропагандой». Во всяком случае это до сих пор единственный более чем строго формальный ответ со стороны старика.
Во-вторых, был один делегат от поляков (аристократов), связанных с «Литературным обществом». Эти господа, имея в виду предстоящий польский митинг, поручили ему торжественно заявить, что они демократы и что теперь каждый поляк - демократ, так как ряды аристократии очень поредели, и она должна была бы лишиться разума, чтобы не видеть, что восстановление Польши невозможно без крестьянского восстания. Верят ли эти субъекты в то, что они говорят, или нет, во всяком случае последний урок прошел, кажется, для них не совсем бесплодно.
В-третьих, поступили заявления от разных тред-юнионов об их присоединении, а также от одного общества в Брюсселе, которое обещает учредить секции по всей Бельгии.
Затем я вручил пришедший лишь вчера номер «St.-Louis Daily Press» с передовой статьей о нашем Манифесте к рабочим и явно составленное Вейдемейером извлечение оттуда.
И, наконец, самое любопытное.
Кример, наш почетный генеральный секретарь, получил письменное приглашение для «Совета» (и, кроме того, у него еще были по этому поводу и с частным визитом) от некоего временного комитета, который в ближайший понедельник будет иметь privatim (частное) заседание в Лондон-таверн. Цель: грандиозный митинг в защиту всеобщего избирательного права для мужчин. Председатель - Ричард Кобден!
Соль вот в чем: эти молодцы, как нам уже сообщил Э. Джонс, в Манчестере совершенно провалились; поэтому они приняли более широкую платформу, в которой, однако, вместо всеобщего избирательного права для мужчин фигурировало - registration «for paying poorrate » ( внесение в списки «плательщиков налога для бедных»). Так значится в присланном нам печатном циркуляре. Но так как на основании различных признаков им все же стало ясно, что помимо всеобщего избирательного права для мужчин ничто не может привлечь рабочий класс к какому-либо сотрудничеству, то они заявили, что готовы принять это требование. Большая демонстрация в Лондоне повлекла бы за собой аналогичные в провинции - так пишут «со всех сторон» провинциалы, которые «уже давно» пришли к заключению, что они неспособны сдвинуть дело с места.
Первым предметом вчерашнего обсуждения было следующее: должно ли наше Товарищество, то есть Совет, в соответствии с желанием этих господ (среди которых находятся все старые шарлатаны - агитаторы Сити, как Самюэл Морли и др.) послать несколько делегатов для присутствия в качестве «наблюдателей» на заседаниях их временного комитета? Второе: если эти господа прямо обяжутся выставить своим лозунгом всеобщее избирательное право для мужчин и созовут массовый митинг на этой основе, должны ли мы в этом случае обещать им поддержку? Последнее имеет для этих господ столь же решающее значение, как в американской истории. Без тред-юнионов невозможен массовый митинг, а без нас они не могут получить тред-юнионов. Вот настоящая причина того, почему они обращаются к нам.
Мнения по этому вопросу сильно разошлись, чему во многом способствовала последняя глупость Брайта в Бирмингеме.
По моему предложению было решено: 1) послать делегацию в качестве простых «наблюдателей» (в моем предложении я исключал из ее состава иностранцев, но Эккариус и Любе были также избраны в качестве «англичан» и немых свидетелей); 2) что же касается митинга, то действовать совместно с ними, если, во-первых, в их программе будет прямо и официально провозглашено всеобщее избирательное право для мужчин, во-вторых, избранные нами люди войдут в постоянный комитет с тем, чтобы они могли следить за этими молодцами и компрометировать их при новой измене, которую они, как я всех убедил, безусловно замышляют. Я сегодня пишу об этом Э. Джонсу.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 3 февраля 1865 г.
Дорогой Фредерик!
Прилагаю: 1) письмо Зибеля, в котором он дает отчет о своем свидании с Клингсом, состоявшемся по моему «распоряжению». Замечу только к этому, что больше я в это дело вмешиваться не буду. Если Клингсу удастся без нашего содействия устранить вместе со старой свиньей ( Гацфельдт) и Б. Беккера с его приобретенной по завещанию важностью, то я буду доволен. С рабочим Союзом, в том виде как его завещал барон Итциг, ничего сделать нельзя. Чем скорее он будет распущен, тем лучше.
2) «Rheinische Zeitung» с передовицей, по-видимому, Красного Беккера. Это - призыв ad misericordiam (к милосердию) со стороны «прогрессистов».
По-моему, мы оба должны выступить с заявлением, и мне думается, что этот кризис как раз дает нам удобный предлог, чтобы снова занять нашу «legitimate» («принадлежащую нам по праву») позицию. Дней 12 тому назад я писал Швейцеру, что он должен выступить против Бисмарка так, чтобы не было больше и тени кокетничания рабочей партии с Бисмарком и т. д. В благодарность он «незамедлительно» стал кокетничать с Бисмарком больше, чем когда-либо.
«И опять же» в № 16 «Social-Demokrat», где появилось испещренное опечатками мое письмо о Прудоне, Мозес Гесс «уже» во второй раз пишет донос на Международное Товарищество. Я написал вчера по этому поводу свирепое письмо Либкнехту и заявил ему, что это мое самое последнее предупреждение ему; что я ни в грош не ставлю «добрые намерения», которые на деле являются проводниками дурных намерений; что я не в состоянии убедить здешних членов Комитета Интернационала, что подобные вещи происходят без злого умысла, просто по глупости; что их ничтожная газетка (социал-демократ), продолжая прославлять Лассаля, хотя теперь они знают, какую измену он замышлял, и трусливо кокетничая с Бисмарком, имеет в то же время бесстыдство позволять плон-плонисту Гессу обвинять нас здесь в плон-плонизме и т. д.
Я думаю, что теперь надо поступить так: воспользоваться доносом или подозрением, высказанным Мозесом, и, прежде всего, в нескольких словах объявить войну Бонапарту Плон- Плону, не забывая попутно и приятеля Мозеса, раввина Эйнхорна. Затем воспользоваться случаем, чтобы выступить также против Бисмарка, а тем самым и против тех подлецов или дураков, которые мечтают или болтают о союзе с ним для рабочего класса. В заключение следует, конечно, заявить этим свиньям прогрессистам, с одной стороны, что они своей политической трусостью и беспомощностью погубили дело и, с другой, что если они требуют союза с рабочим классом против правительства - а это было бы в данный момент единственно правильным, - то они должны сделать рабочим по крайней мере те уступки, которые соответствуют их собственному принципу «свободы торговли» и «демократизма», то есть отменить все исключительные законы против рабочих, к которым, помимо законов о коалициях, относится также совершенно специфически нынешнее прусское законодательство о печати. Они должны также, хотя бы принципиально, высказаться за восстановление всеобщего избирательного права, уничтоженного в Пруссии coup d`etat70. Вот минимум того, что от них требуется. Следовало бы, пожалуй, вставить коечто и о военном вопросе. Во всяком случае все это нужно сделать возможно быстрее. И ты должен набросать на бумаге свои «мысли» по поводу всего заявления. Я добавлю свои, свяжу все воедино, пошлю тебе все в целом еще раз и т. д. Мне думается, что момент для такого «coup d`etat» подходящий. Мы не можем из уважения к Либкнехту или кому-либо другому упустить этот момент для нашего «restitutio in integrum» (полного восстановления).
В то же время ты должен как можно скорее послать в «Social-Demokrat» свою статью по военному вопросу.
Я, конечно, написал бы им - quoad (относительно) заявления, - что если они сами немедленно его не напечатают, то оно «незамедлительно» появится в других газетах.
Если они его примут - прекрасно. Не страшно даже, если они из-за этого взлетят на воздух. (Хотя в данный момент Бисмарк поостережется прибегать к насильственным мерам.)
Если же они не поместят заявления, то у нас будет удобный предлог, чтобы от них отделаться. Во всяком случае воздух должен быть очищен, а партия избавлена от оставленного Лассалем зловония.
Твой К. М.
11:13 22.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], 5 февраля 1865 г.
Mornington Street Дорогой Мавр!
К исключительным законам относится также ограничение в праве союзов и собраний, все законодательство о дорожных книжках и, наконец, статья 100 Уголовного кодекса: подстрекательство подданных государства к ненависти и неуважению (тоже наследие Наполеона). Затем, если удастся, надо указать также на то, что в такой преимущественно земледельческой стране, как Пруссия, подло нападать от имени промышленного пролетариата исключительно на буржуазию и наряду с этим ни единым словом не упоминать о патриархальной палочной эксплуатации сельского пролетариата со стороны крупного феодального дворянства. О военном вопросе не так важно говорить, зато надо выдвинуть бюджетный вопрос: к чему рабочим парламент, избранный на основе всеобщего избирательного права, если он будет таким же бессильным, каким Бисмарк хочет сделать нынешний сословный парламент - преемником которого этот новый парламент должен быть - и если он не может даже отклонить новых налогов?
Вот мои мысли ad hoc (об этом). Итак, за дело и пришли мне немедленно это заявление.
Мейснер. Пока все хорошо. Но тебе, конечно, следовало бы самому туда съездить. Conto a meta (участие на паях) имеет свои преимущества, если ты в договоре оговоришь за собой право просмотра книг и документов и если Мейснер согласится две трети причитающегося тебе гонорара выдать тебе в форме немедленного беспроцентного аванса. Из письма Штрона, по-видимому, следует, что Мейснер предпочитает не расставаться со своими деньгами, если это возможно. Во всяком случае ты должен будешь сам туда съездить с рукописью и заключить договор.
Впрочем, действуй теперь быстро. Время теперь для книги очень благоприятное, и наши имена опять пользуются у публики почетом. Ты знаешь, как в Германии принято затягивать с печатанием. Итак, не упускай момента, - это может повести к колоссальной разнице в смысле воздействия.
Зибольд. Я тебе заранее говорил, что на таких парней полагаться нельзя, и был с самого начала убежден в том, что он в Лондоне пойдет к Блинду. В предположении о замечаниях, подслушанных ad portam Gumperti (у дверей Гумперта), нет никакой необходимости. Субъект этот всегда так поступал и всегда будет так поступать. Но хорошо то, что он «так-таки» оказался под нашим надзором.
Лассалевский Союз (Всеобщий германский рабочий союз), как можно заключить из письма Зибеля, которое я сохраняю у себя, очень скоро погибнет вследствие воровства и растрат со стороны должностных лиц, и очень хорошо, что «дело обстоит так». Остальное доделает старая свинья (графиня Гацфельд) со своими интригами.
Чем меньше мы будем путаться в это грязное дело, тем лучше. Let it rot and be dam`d to it (пропади оно пропадом).
Паршивый «Social-Demokrat» становится мне с каждым днем противнее. Этот дрянной Гесс, принимающий по отношению к нам покровительственную мину действительного тайного лассалевского чиновника; глубокомысленные, но никчемные статьи г-на Швейцера об энциклике и Бисмарке, в которых он кокетничает со всякой дрянью и ругает лишь буржуазию; полная дряблость и бездарность и даже отсутствие всякого здравого человеческого смысла, за исключением нескольких вещей, - всего этого для меня более чем достаточно.
Три раза в неделю культ Лассаля - это не всякий выдержит, и хорошо, что наступает кризис. Я это также выскажу этим господам в своем ближайшем письме, только до сих пор мне не представился случай. Кстати, по какому адресу ты пишешь Либкнехту? Мне тоже время от времени хочется дать ему взбучку или же подбодрить его, если есть за что.
Теперь я должен кончать, наилучшие пожелания и пришли немедленно заявление. Статья будет у меня готова к среде или четвергу.
Пробовал выпытать у своего зятя сведения о Зибеле, но ничего не смог узнать, кроме того, что он «вечно пьян», шатается с актрисами и что его жена хочет добиться развода.
Сердечный привет дамам.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон, 6 февраля 1865 г.]
Дорогой Энгельс!
Домашний адрес Либкнехта следующий: «13, Neuenburgerstrasse, Berlin». (Ты можешь, если хочешь, писать частным образом, посылать по этому адресу на имя г-жи Либкнехт.) Бедный В. Либкнехт явно находится в тяжелейшем положении. Нужно ему сказать, что он должен либо терпеть, либо кончать. В последнем случае, я полагаю, он смог бы, наверняка, обеспечить себе хлеб насущный в качестве учителя в Манчестере.
В полученном сегодня номере «Social-Demokrat» благополучно напечатан в разделе для фельетонов, после моей статьи, осуждающей всякий даже «кажущийся компромисс», твой призыв к смертельной борьбе против дворянства («Барин Тидман. Стародатская народная песня»).
Я считаю поэтому пока более целесообразным послать, вместо предполагавшегося мной ранее заявления, нижеследующие несколько строк. Они, несомненно, дадут повод к дальнейшему заявлению. Но по зрелом размышлении, мое «эстетическое» чутье подсказывает мне, что последнее еще пока неуместно, потому что оно появилось бы через слишком короткий срок после воззвания Беккера. Напротив, эти несколько строчек безусловно вызовут склоку между Швейцером и Красным Беккером и т. д., в которую мы сможем вмешаться и заявить о нашей политике кратко, ясно и без всякой игры в прятки.
Я прилагаю письмо бедняги Либкнехта и записку к нему от старухи Гацфельдт, для которой в газете все еще недостаточно «Лассаля».
Что касается Клингса, то я ничего не отвечу. Пусть эти субъекты сами устраиваются, как знают.
Только что получил письмо от Шили (смогу тебе послать его лишь через несколько дней), из него вытекает: 1) что инсинуации Мозеса были просто высосаны из пальца, 2) что наш план должен «чрезвычайно» понравиться в Париже и что тамошние рабочие нисколько не считаются с «Association», в которой г-н А. Хорн, Лёб Зоннеман и остальная шайка напускают на себя важность.
Если прилагаемое заявление тебе нравится, перепиши его и подпиши. Отошли его затем сюда. Я тогда тоже подпишу и отошлю его в Берлин.
Кстати. Ответ Линкольна нам помещен сегодня в «Times». ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 7 февраля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Прилагаю заявление. Камнем преткновения может послужить то, что мы называем Мозеса, а это при опубликовании может рассматриваться как нарушение редакционной тайны. Не забудь дать по этому поводу Либкнехту инструкции, чтобы из-за такого более или менее обоснованного формального вопроса дело опять не затянулось.
Либкнехт становится все глупее. Компромиссом он называет то, что мы не только молча должны санкционировать все глупости, которые пишутся в этой газете, но еще и мириться с тем, что она, вопреки всяким приличиям, бросает тень на наши же поступки и действия. Но у нас есть еще немало уполномоченных, и мы, конечно, не будем такими ослами, как Лассаль, чтобы «завещать» им что-нибудь, если бы и было что. Если история в Берлине не пойдет на лад, то для Либкнехта было бы лучше всего приехать сюда, оставив семью в Берлине.
Посмотрим тогда, что можно будет сделать. Он может здесь в Шиллеровском обществе быстро приобрести знакомства, и все остальное, что можно для него сделать, будет сделано.
Я полагаю, что таким путем ему, пожалуй, удастся устроиться здесь, а если нет, то он ничего не теряет. В случае удачи он может выписать сюда семью. Если же он сразу возьмет семью с собой, то наверняка здесь пропадет, ибо расходы в этом случае так возрастут, что поиски работы могут быть лишь очень непродолжительными. Уроки, как их давал Лупус, трудно будет достать, однако пусть попробует все, что можно.
Бендер за мой абонемент на паршивый «Social-Demokrat» посчитал 5 шилл. за четверть года, что мне представляется непомерно высокой ценой.
Черт его знает, как здесь мешают работать! Вчера было снова заседание правления Шиллеровского общества, так что я после пятницы лишь сегодня вечером могу снова приняться за статью о военном вопросе.
Итак, попытка Гацфельдт и Клингса выбросить Бернхарда Беккера кончилась полной неудачей, и выброшенным оказался Клингс. Будем держаться ради всего на свете в стороне от этого грязного дела. Положение таково, что к нему применимы слова, сказанные в 1848 г. рабочим в Гюрценихе: они могут падать, как хотят, сверху всегда будет лежать прохвост.
Что за дикий немецкий язык у Швейцера «как такового»! Вторая передовица о министерстве Бисмарка до невероятности высокопарна и замысловата, хотя прямого кокетничания с Бисмарком уже нет, и хорошо, что он определяет прусскую политику как прямо антигерманскую. Но как наивно со стороны Либкнехта требовать, чтобы мы им разъяснили, как им себя вести по отношению к правительству, между тем как ему следовало бы прежде всего добиться от г-на Швейцера категорических заявлений, как он намерен себя держать по отношению к правительству.
Мне кажется, что в Пруссии дело теперь весьма близко к компромиссу, причем палата сохранит свое право утверждать бюджет, но уступит во всем остальном. Серьезно и надолго оспаривать бюджетные права Бисмарку вообще не приходит в голову, так как это не даст ему ни денег, ни кредита, а он очень нуждается и в том, и в другом. Впрочем, вся эта история еще может провалиться из-за различных мелочей.
В Америке начало кампании у Ричмонда в марте - апреле, вероятно, решит судьбу всего года. Если Гранту удастся отогнать оттуда Ли, то с Конфедерацией покончено, армии ее распадутся и единственным врагом, как сейчас в Западном Теннесси и почти во всех других местах, останутся бандитские отряды. Армия Ли уже теперь реально является единственной армией южан; от ее гибели зависит все. Уже теперь можно считать, что область, из которой Ли черпает свои ресурсы, ограничивается Южной Виргинией, Каролиной и, самое большее, еще частью Джорджии.
Привет.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 9 февраля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Прилагаю рукопись, которая разбухла до размеров целой брошюры ( «Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия») и теперь, конечно, совершенно не подходит для этой газетки. Просмотрел я ее очень бегло и должен буду просмотреть еще раз. В связи с военным вопросом нужно еще сделать статистическую вставку о годном для военной службы населении, а в конце - вставку о мелкой буржуазии, которую я «в пылу борьбы» совершенно позабыл. Впрочем, ты сам видишь, что эта вещь составлена без каких-либо литературных пособий, просто из головы, так как ее необходимо было сделать скорее. Жду теперь твоих замечаний.
Но куда теперь с этим обратиться? Послать рукопись Либкнехту или Зибелю, чтобы найти издателя? Как ты думаешь? Лучше всего было бы издать ее за пределами Пруссии, или ты думаешь, что в ней нет ничего, грозящего конфискацией? Я потерял всякое представление об условиях печати в Пруссии. Сообщи мне свое мнение также и об этом пункте, то есть о возможности печатания в Пруссии.
Только что опять пришел номер дрянного «S.-D.». Что за жалкий лепет о позиции партии! Ни рыба ни мясо. Все время открыта потайная дверь, ведущая к Бисмарку. Мирно идти вместе! А вдобавок еще Мозес, который пришел к убеждению, что во Франции буржуазия и правительство соревнуются в стремлении завоевать расположение рабочих. Настоящий рай для Мозеса эта Франция! Это даже самому Швейцеру показалось слишком нелепым, и он поставил рядом знак вопроса.
Оставить ли мне в главе III место о современном рабочем движении?
Речь Роона, кажется мне, весьма похожа на компромисс. Этот человек готов пойти на переговоры. Поэтому вещь должна появиться быстро. Напиши же скорее, что ты думаешь относительно издателя.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 10 февраля 1865 г.
Дорогой Фредерик!
Вещь хороша, хоть стиль кое-где и небрежен, было бы бессмыслицей заняться сейчас шлифовкой и отделкой, ибо прежде всего важно выступить своевременно, так как разрешение этого конфликта «так-таки» не за горами.
Мой совет поэтому таков: Послать эту брошюру непосредственно Мейснеру в Гамбург и написать ему, что главное - напечатать поскорее; пусть он тебе сейчас же ответит, берет ли он ее (гонорар предоставь ему определить самому), так как в таком случае ты заранее мог бы обратить на эту вещь внимание берлинских и рейнских газет.
Для «Social-Demokrat» эта вещь слишком велика и при существующих отношениях «слишком дерзка». Я же, со своей стороны, постарался бы поместить краткие заметки в «Social- Demokrat» (через Эккариуса), в «Dusseldorfer Zeitung» через Зибеля и даже, быть может, заметку в «Rheinische Zeitung» с сообщением, что там-то и там-то выходит в свет брошюра, написанная тобой, в которой ты по этому специальному вопросу, наряду с обсуждением чисто военной стороны дела, просто выражаешь нашу позицию по отношению к реакции, прогрессистам и лассальянцам.
Хотя ты и должен еще сделать дополнения, тем не менее пошли рукопись немедленно ad Meissnerem* (в Гамбург), сообщив ему, что к такой-то и такой-то pagina (странице) (ты можешь их отметить значками) будет прислано еще несколько дополнений. Несколько больше внимания следовало бы уделить сельскому населению, которое немецкий неуч-рабочий [Knote] слишком охотно трактует как несуществующее. Судя по последнему письму Штрона, его, вероятно, опять нет в Гамбурге, так что рукопись не может быть послана ему, а должна идти прямо к Мейснеру.
В Берлине сейчас дует скверный примирительный ветер, идущий на этот раз с русской стороны и усиливаемый плохим ходом дел с Австрией. «Petersburger Zeitung» советует безусловно уступить палате в вопросах об установлении бюджета и о двухгодичной военной службе. Она, между прочим, говорит: «Настоящее положение кажется нам хотя и не тревожным, но все же серьезным, и если наступят не вполне благоприятные обстоятельства, то можно опасаться, что будущее станет мрачным. А в моменты нужды и опасности - история вполне это доказала - лишь редко оказывается достаточно одной только строгой дисциплины в армии и среди чиновников. Тогда как, вообще говоря, при всех условиях подлинная сила государства в гораздо большей степени зиждется на единстве правительства и народа. Хотя мы и не недооцениваем ту примирительную форму, в которой правительство в течение сессии этого года шло навстречу народному представительству, мы все же, принимая во внимание вышесказанное, не можем не высказать свое пожелание, чтобы это примирительное настроение сказалось и на деле».
Московиты, по-видимому, нуждаются в «своих» пруссаках для возвещенного в «Московской газете» предстоящего поворота против Галиции - Австрии. В той же «Московской газете» говорится, что этим последним покорением Польши - при условии беспощадного продолжения муравьевской политики - «пробита брешь в сердце Германии». Наши добрые «прогрессисты» и не менее добрые «лассальянцы» все это проспали.
Прилагаю письмо от Шили.
К великому огорчению Мозеса, Международное Товарищество делает большие успехи среди парижских рабочих. Вследствие глупости Мозеса, Толен подал в отставку (мы формально не приняли его отставки). А. Лефор (редактор «Avenir» и т. д.), входящий также в редакционный комитет «Association», взял на себя по собственному желанию обязанность литературного защитника (главного адвоката) нашего Товарищества в Париже. Последнее уже подверглось нападкам со стороны Хорна (один параграф Устава). Этот еврей Хорн скоро почувствует, что кроме Мозеса Гесса есть еще и другие немцы. Фрибур открыл для нас bureau de renseignement (бюро справок); третьего дня ему посланы были членские билеты.
На подготовительном заседании к польскому митингу я снова встретился со старым Оборским, он тебе не кланяется.
Привет.
Твой К. М.
Кстати. То обстоятельство, что нам Линкольн ответил61 так вежливо, а «буржуазному Обществу борьбы против рабства» столь грубо и чисто формально, так возмутило «Daily News», что эта газета не перепечатала ответа нам. Но так как она увидела, к своему огорчению, что «Times» это сделал, она должна была дополнительно поместить его в «Express».
Леви также пришлось проглотить эту горькую пилюлю. Различие в ответе Линкольна нам и буржуа произвело здесь такой эффект, что в уэст-эндских «клубах» по этому поводу покачивали головами. Ты понимаешь, как нашим это приятно.
14:47 22.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 11 февраля [1865 г.]
Дорогой Фред!
Так как сегодня суббота, то я полагаю, что ты сегодня еще не отправишь свою рукопись и что еще не поздно внести «дополнительно» следующие изменения: 1) В том месте, где ты задаешь вопрос, чего же хотят рабочие, я не ответил бы, как это сделано, что рабочие Германии, Франции и Англии требуют того-то и того-то. Этот ответ звучит так (по крайней мере, будет так истолковываться), будто мы принимаем лозунги Итцига. Я бы сказал иначе: «По-видимому, требования, выдвигаемые в настоящий момент самыми передовыми рабочими Германии, сводятся к следующему и т. д.». Таким образом, ты себя ничем не связываешь; это и лучше, так как в дальнейшем ты сам критикуешь всеобщее избирательное право, если оно не сопровождается соответствующими условиями. (Слово «прямое» к тому же не имеет для Англии, например, и пр. никакого смысла и противопоставляется лишь изобретенному пруссаками «непрямому» избирательному праву.) Форма, в которой неучи в Германии представляют себе государственное вмешательство a la Лассаль, такова, что нужно остерегаться в какой бы то ни было мере солидаризироваться с «таковыми». Будет значительно лучше (и вернее), если ты поймаешь их на слове и предоставишь им самим сказать, чего они хотят. (Я говорю неучи, потому что это именно умничающая, зараженная лассальянством часть рабочих.) 2) Я бы не сказал, что движение 1848-1849 гг. потерпело поражение, потому что буржуа противились прямому всеобщему избирательному праву. Наоборот, франкфуртцы объявили его истинногерманским правом, и правитель империи ( эрцгерцог Иоганн) провозгласил его по всей форме. (Я придерживаюсь также того взгляда, что когда этот вопрос встанет в Германии серьезно, то нужно будет рассматривать это избирательное право как уже законно существующее.)
Так как у тебя нет места для слишком пространных объяснений, то я отделался бы фразой, что буржуа тогда предпочли мир с рабством одной уж перспективе борьбы за свободу, или что-нибудь в этом роде.
В общем брошюра очень хороша, и особое удовольствие мне доставило то место, где показано, что теперешнее мещански-ограниченное движение существует in fact* лишь с соизволения полиции.
Очень спешу.
Привет.
Твой К. М.
Я зачеркнул то место, где ты, не знаю почему, утешаешь реакционера по поводу того, что ведь солдат не становится реакционером на третьем году службы, - или ненадолго становится им, - хотя позже ты говоришь как раз обратное. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], 13 февраля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Твои предложения поспели вчера как раз вовремя и были оба использованы. Насколько необходима была в особенности поправка о требованиях рабочих, снова доказывают мне полученные сегодня №№ 20 и 21 «Дряни» ( Игра слов: «Sau-Dreck» - «дрянь»; речь идет о газете «Social-Demokrat»).
Впрочем, наша позиция, по-видимому, все же оказывает действие. В № 21 взят до известной степени более революционный тон, которого прежде совершенно не было. Я, впрочем. написал Либкнехту, что незачем чересчур шуметь, пусть они только перестанут кокетничать с реакцией и воздадут должное также дворянству и реакции, а вообще ругать их и буржуазию в мирные времена излишне.
Но теперь уже ясно, что Итциг придал движению тори-чартистский характер83, который трудно будет уничтожить, и поставил на ноги в Германии такое течение, которого до сих пор рабочие не знали. Везде сквозит это отвратительное пресмыкательство перед реакцией. Нам придется еще с этим повозиться. Вот увидишь, неучи будут говорить: чего хочет этот Энгельс, что он сделал за все это время, как смеет он говорить от нашего имени и указывать нам, что мы должны делать; сам он сидит в Манчестере и эксплуатирует рабочих и т. д. Хотя мне на это наплевать, но так безусловно будет, и этим мы обязаны барону Итцигу.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Лондон, 13 февраля 1865 г.
1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill
Дорогой Энгельс!
Из прилагаемого ты увидишь, как обстоит дело с нашим заявлением, касающимся Мозеса. Одновременно ты прочтешь писание Мозеса в последнем номере «Social- Demokrat».
На этот раз я полагаю, что прав Либкнехт: г-н фон Швейцер притворяется, будто видит в нашем заявлении лишь нечто направленное лично против Мозеса; удар по бонапартизму и т. д. он «проглядел», - вероятно, отлично понимая, с чем имеет дело. Для Швейцера было бы, пожалуй, вполне удобно, если бы открытый разрыв (кто знает, не наделал ли он уже таких дел, которые должны вскоре вызвать такой разрыв?) последовал в связи с этим делом Мозеса, а не по поводу Бисмарка. Я поэтому написал ему письмо (копию сохранил)*, в котором прежде всего подвожу итоги нашим отношениям до настоящего момента и спрашиваю его, в чем превышение «меры» с нашей стороны? И снова разбираю случай с Мозесом. Затем указываю, что благодаря последней мазне Мозеса наше заявление до известной степени устарело и поэтому все дело можно оставить. Что касается другого пункта заявления - совета рабочим, - то мы в другом месте выскажемся подробно об отношении рабочих к прусскому правительству. Я воспользовался заодно уже этим случаем - связав это с помещенной сегодня в «Times» телеграммой о прусской министерской декларации, - чтобы еще раз открыто высказать г-ну фон Швейцеру наше мнение относительно Бисмарка и Лассаля. (Я в самом деле нисколько не удивился бы, если бы Бисмарк наотрез отказался отменить закон о коалициях в тех пределах, в каких теперь требует вынужденная к этому часть прогрессистов. Право коалиций и все, что с ним связано, слишком сильно расходится с полицейским всевластием, с уложением о челяди, с грубой жестокостью сельского дворянства и бюрократической опекой вообще. Поэтому, лишь только буржуа (или часть их) сделают вид, что принимают все это всерьез, правительство тотчас же обратит это в шутку и прибегнет к volteface ( крутому повороту в другую сторону). Прусское государство не может допустить коалиций и профессиональных союзов.
Это не подлежит сомнению. Напротив, правительственная поддержка каких-нибудь жалких кооперативных обществ как раз подходит для всей его дрянной системы. Расширение возможностей для чиновников всюду совать свой нос, контроль над «новыми» деньгами, подкуп наиболее легковерных среди рабочих, оскопление всего движения! Все же при нынешней большой нужде прусского правительства в деньгах вряд ли имеется основание опасаться этого плана больше, чем блаженной памяти ордена Лебедя!
Nota bene. Лассаль был против движения за право коалиций. Либкнехт вызвал его среди берлинских книгопечатников против воли Лассаля. Отсюда и возникла вся эта история, которую теперь присваивает себе шут Беккер.)
Пока что, по моему мнению, надо вести себя по отношению к «Social-Demokrat» «сдержанно». Это значит - ничего не писать (кроме Эккариуса). Скоро настанет момент, когда мы или должны будем открыто порвать, или сможем вместе с ним прилично работать. А проучить Мозеса нужно будет при каком-нибудь другом удобном случае.
Между тем мне очень приятно, что ты опять вошел в колею. Свойственное твоей природе умение быстро работать всегда снова проявляется само собой. Письмо мое, наверное, еще пришло вовремя?
Пока эта лассальянская дрянь будет преуспевать в Германии, для Международного Товарищества там не будет места. Что же, нужно вооружиться терпением. Прусское правительство быстро покончит с этим гнилым болотом итциговщины.
Кстати. Прилагаю вырезку из последнего номера «Hermann». Сделай по поводу этого объявления господ Блинда - Вольфсона несколько дешевых острот, которые я дам Эккариусу для помещения в его корреспонденциях из Лондона. Из-за этой несчастной переписки с Берлином (не говоря уже совершенно об огромной неизбежной потере времени, вызываемой Международным Товариществом) мне так много мешали, что мне совершенно необходимо наверстать время.
Тиндалю удалось простым механическим приемом разложить солнечный свет на тепловые лучи и чисто световые лучи. Последние холодные. Первыми ты можешь непосредственно зажечь сигару, а сквозь зажигательное стекло они плавят платину и т. д.
Мои наилучшие пожелания миссис Бёрнс. Разумеется, я был очень рад узнать, что «о» является неорганическим вторжением в ее фамилию и что она тезка великого поэта. Если миссис Гумперт отказывается стать членом Товарищества Рабочих, то я надеюсь, что миссис Бёрнс не последует этому примеру, а поверит своему тезке, что «человек есть человек, несмотря ни на что» (Бёрнс. «При всем при том, при этом»).
Привет.
Твой К. М.
Следи за Джонсом! Этот парень «чересчур умничает»!
Кстати. Думаю, что во вторник смогу уже послать тебе членские билеты. Я пошлю около двух дюжин; но тебе нет необходимости распространить их сразу. Часть из них дай Э.Джонсу.
Он написал мне письмо по поводу движения за реформу избирательного права (на это я ответил, чтобы он прислал мне второе письмо, которое я смог бы прочитать в Комитете; он так и поступил). Но о Международном Товариществе он ничего не пишет. Так как он лиса - а мне непременно хочется его заполучить, - то ты должен настоять на том, чтобы он немедленно основал отделение с комитетом (число членов пока что безразлично) и вместе со своими друзьями взял членские билеты. Они должны понять, что именно Интернационал является действительным способом для восстановления сотрудничества (политического) между Лондоном и провинцией!
Относительно билетов у нас приняты следующие постановления: существующие общества (тред-юнионы и т. д.), которые пожелают присоединиться, должны в качестве таковых взять лишь билеты для общества. За это они ничего не платят или платят, сколько хотят.
Напротив, каждый член такого общества, который пожелает индивидуально стать членом Товарищества, должен уплатить за свой годовой билет 1 шиллинг 1 пенни. Во Франции и Бельгии, в силу тамошнего законодательства, «сложилось» так, что все они вынуждены стать «индивидуальными» членами английского общества, так как целыми обществами они не могут присоединиться. Каждое филиальное или присоединившееся общество вне Лондона и его пригородов избирает секретаря для связи с нами. Неугодных нам лиц мы можем «отвергнуть». ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон, 16 февраля 1865 г.]
Дорогой Фредерик!
Джонс написал мне, чтобы я прислал ему около дюжины билетов; посылаю тебе одну дюжину для него и одну для тебя. То, что вы не распространите в течение определенного срока, сможете отослать обратно: 1 шилл. 1 пенни за билет.
Напоминаю тебе еще раз, что, по-моему, для этого дела очень может пригодиться Пецлер.
Он в продолжение многих лет имел личные отношения (в качестве учителя пения и социалиста) с манчестерскими рабочими.
Прилагаемое письмо (к Лесснеру) ты по прочтении должен мне вернуть. Как, по-твоему, следовало бы устроить это дело? Я, конечно, молчу, но Лесснер ведь не может молчать.
Я очень обрадовался, увидев сегодня в «Times», что прусская палата приняла предложение, направленное против закона о коалициях. Правительство теперь провалит его в палате господ. Красный Беккер - наверное, под влиянием твоего фельетона ( «Барин Тидман. Стародатская народная песня) - внес поправку о сельском населении.
Привет!
Твой К. М.
19:51 22.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР (Лондон], 18 февраля 1865 г.
Дорогой Фред!
Мое мнение таково: Раз уж Либкнехт заявил о выходе, то надо с этим кончать. Если бы он отложил дело, то и мы также могли бы отложить, так как твоя брошюра еще в работе.
Я считаю, что Швейцер неисправим (у него, вероятно, тайный сговор с Бисмарком).
В этом меня убеждает: 1. Подчеркнутое мной место в его письме от 15-го, которое я тебе посылаю.
2. Время, когда появился его «Бисмарк III». Чтобы ты мог оценить и то и другое, я сообщаю тебе дословно выдержку из моего письма к нему от 13 февраля:
«... поскольку, благодаря корреспонденции М. Гесса в полученном сегодня № 21, наше заявление отчасти устарело, оставим пока все это дело. Правда, в нашем заявлении был еще и другой пункт - похвала парижскому пролетариату за его антибонапартистскую позицию и совет немецким рабочим следовать этому примеру. Это для нас было важнее, чем выступление против Гесса. Но мы подробно изложим в другом месте наш взгляд на отношение рабочих к прусскому правительству.
В Вашем письме от 4 февраля говорится, что я сам предостерегал Либкнехта не зарываться, чтобы его не прогнали к чертям. Совершенно верно. Но я тут же писал ему, что можно говорить все, если найти подходящую форму. Даже и та форма полемики против правительства, которая «приемлема» под берлинским меридианом, во всяком случае сильно отличается от кокетничания или даже от кажущегося компромисса с правительством! Я писал Вам лично, что «Social-Demokrat» должен избегать даже и тени такого компромисса.
Судя по Вашей газете, министерство, желая выиграть время, занимает двусмысленную позицию по вопросу об отмене законов против коалиций. Между тем в телеграмме «Times» сообщается, что оно высказалось одобрительно по поводу предполагаемой государственной помощи кооперативным обществам. Меня нисколько не удивило бы, если бы оказалось, что на этот раз «Times» в виде исключения поместил правильные сведения!
Коалиции и вырастающие из них профессиональные союзы имеют чрезвычайно важное значение не только как средство организации рабочего класса для борьбы с буржуазией, - значение их в этом отношении подтверждается, между прочим, тем, что даже рабочие Соединенных Штатов, несмотря на избирательное право и на республику, не могут обойтись без союзов; но в Пруссии и вообще в Германии право коалиций, кроме того, означает брешь в господстве полиции и бюрократизма, оно кладет конец уложению о челяди и хозяйничанию дворянства в деревне; словом, это такая мера превращения «подданных» в полноправных граждан, на которую в сто раз скорее согласится прогрессистская партия, то есть любая буржуазная оппозиционная партия в Пруссии (если она не лишилась ума), чем прусское правительство и тем более правительство Бисмарка! Наоборот, королевскопрусская правительственная помощь кооперативным обществам - а всякий, кто знаком с прусскими условиями, знает наперед о ее неизбежно карликовых размерах- как экономическая мера равна нулю, в то же время эта помощь означает расширение системы опеки, подкуп части рабочего класса, оскопление движения. Подобно тому, как буржуазная партия в Пруссии опозорила себя и дошла до нынешнего жалкого состояния именно благодаря тому, что всерьез поверила, будто вместе с «новой эрой» ей по милости принца-регента свалится с неба правительственная власть, так и рабочая партия опозорит себя еще больше, если вообразит, что при эре Бисмарка или какой-либо другой прусской эре ей прямо в рот, по милости короля, будут падать золотые яблоки. Нет никакого сомнения, что разочарование в злосчастном заблуждении Лассаля относительно «социалистического» вмешательства прусского правительства непременно наступит. Логика вещей сделает свое. Но честь рабочей партии требует, чтобы она отказалась от таких иллюзий еще до того, как их призрачность будет обнаружена на опыте. Рабочий класс либо революционен, либо он ничто».
И. что же! На это мое письмо от 13-го он отвечает своим письмом от 15-го, в котором требует, чтобы во всех «практических» вопросах я придерживался его тактики, он отвечает своим «Бисмарком III» в качестве нового примера этой тактики!! И теперь мне действительно кажется, что та надменная манера, с какой он поставил вопрос об отставке из-за нашего заявления против Гесса, вызвана была не нежностью к Мозесу, а твердым решением ни под каким видом не помещать в «Social-Demokrat» наш совет немецким рабочим.
Так как с этим субъектом все равно надо порвать, то лучше сделать это теперь же. Что касается немецких неучей, то пусть себе кричат сколько угодно. Ведь лучшая их часть рано или поздно все равно примкнет к нам. Если ты одобряешь прилагаемое заявление, то перепиши его, подпиши и пришли мне. Так как оно было набросано наспех, то измени все, что тебе кажется неподходящим, или напиши все заново, как хочешь.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], 20[-21] февраля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Quant a (что касается) Пецлера, то фотограф - совсем другой Пецлер, а не тот. Фотографа я как раз видел третьего дня на научном вечере Шиллеровского общества; этот, по крайней мере, на двадцать лет моложе и совершенно иначе выглядит. Что сталось с музыкантом, сам черт не знает.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 22 февраля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Очень спешу послать тебе заявление. Письмо Швейцера «преподлое». Задача этого субъекта - скомпрометировать нас, и чем дольше мы с ним будем иметь дело, тем глубже увязнем в грязи. Поэтому чем скорее, тем лучше! Письма Либкнехта и Швейцера также отсылаю обратно. Ты, очевидно, здорово отчитывал Либкнехта, если мое письмо показалось ему «любезным»!
Спешу.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон, ранее 22 февраля 1865 г.]
Дорогой Фредерик!
В качестве воскресного развлечения, на закуску, прилагаю некоторые секретные данные о бонапартистском высшем свете.
Эту записку ты должен сохранить. Наилучшие пожелания миссис Лиззи.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 24 февраля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Я был тем более разочарован, что надеялся получить - наряду с Вейдемейером - разъяснение по поводу того колоссального свинства, которое субъекты из «Social-Demokrat» проделали с твоей речью на празднике лондонского Общества рабочих. Они вкладывают тебе в уста слова совсем в духе «Social-Demokrat». Эккариус им, наверное, ничего подобного не писал. Эта подлость и перепечатка в следующем номере статьи из «Norddeutsche Allgemeine Zeitung» под предлогом всеобщего избирательного права, о котором там нет ни звука, служат для меня доказательством того, что субъект (Швейцер) просто продался и имеет задание нас компрометировать. Я надеюсь, что заявление отправлено. Не нужно этого больше оттягивать ни на один момент.
Но каков дурак - наш друг Либкнехт, который обязан был наблюдать за газетой, но из принципа никогда ее не читает!
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 25 февраля 1865 г.
Дорогой Фред!
Я совершенно забыл вернуть письмо Вейдемейера - ты должен меня извинить. Я прилагаю его. Посылаю также письмо от д-ра Кугельмана с приложением чересчур умного письма Микел1. Ditto рецепт Кугельмана, который по странному совпадению был получен как раз после нового приступа болезни. Nota bene: место в письме Кугельмана, касающееся того, что я писал о намерении защищать Лассаля, относилось к выпаду Блинда. Теперь я выложил ему (Кугельману) всю правду. Верни мне письма Кугельмана и Микеля. Лекарство по рецепту я заказал и уже принимал порошок, но хотел бы знать мнение Гумперта о нем.
Дело очень мучительное. Но по сравнению с прошлым годом разница в том, что на голове не отражается и я вполне работоспособен (в той мере, в какой я физически в состоянии выдержать продолжительное сидение). Я ощущаю, впрочем, во всем теле, что эта дрянь опять выскочит повсюду.
Здесь проездом был Штрон. Он еще оставался в Гамбурге, когда прибыла твоя рукопись, и как раз успел посоветовать Мейснеру взять ее. Рукопись Рюстова на ту же тему, как слышал Штрон, была отклонена. Кстати. Предпринял ли ты сам шаги в газетах по поводу своей брошюры или это должен сделать я? На этот раз Эккариус сам совершил этот непостижимый промах. Когда прибыла его статья, я написал ему немедленно (22 февраля) с запросом, не исказил ли эту вещь Швейцер. Quod non (оказывается нет).
При пересылке нашего заявления ослу-Вильгельму (Либкнехту) (23 февраля) я написал ему: «В нескольких кратких извлечениях, сделанных Эккариусом из моей речи в Обществе рабочих ( лондонском Коммунистическом просветительном обществе немецких рабочих), имеются места, содержащие мысли, прямо противоположные тому, что я на самом деле сказал. Я об этом написал ему, предоставляя ему самому решить, исправить ли эти места в его следующей корреспонденции или нет, так как при нынешних обстоятельствах это не имеет большого значения».
Мои письма к Эккариусу и Либкнехту написаны с той целью, чтобы в случае надобности, то есть если бы Швейцер (который из полученного им от меня незадолго до этого частного письма очень хорошо знает, о чем идет речь) пожелал воспользоваться ошибкой Эккариуса для своей самозащиты, - отрезать ему эту возможность. Между тем частным образом я сказал Эккариусу, чтобы он не подымал из-за этой ерунды никаких историй, пока этого не потребует поведение Швейцера. Эккариус был очень нездоров, и этим объясняется nonsense (бессмыслица).
С другой стороны, я полагаю, что Швейцер, имевший уже в руках отставку Вильгельма ( Либкнехта) и тем самым подготовленный и к тому, что получит заявление от нас, с наслаждением принял корреспонденцию для того, чтобы 1) местом, где речь идет о Пруссии, показать, что за экстравагантные вещи мы от него требовали, 2) а заключением корреспонденции доказать, что фактически мы все же придерживаемся его взглядов. Но этот джентльмен забывает, что я оставил у себя копию моего частного письма к нему.
Я известил Либкнехта, чтобы он, в случае отказа Швейцера принять заявление, поместил его в «Berliner Reform»; в то же самое время я сообщил Швейцеру об этом и, кроме того, о том, что я одновременно послал заявление в две рейнские газеты; итак, на этот раз Швейцеру не удастся оттянуть дело. Я действительно послал два экземпляра Зибелю с поручением спустя два дня после получения моего письма поместить заявление в «Rheinische Zeitung» и в «Dusseldorfer Zeitung» (последняя - рабочий орган) и доложить нам о возможных комментариях местной прессы. Таким образом, на этот раз Швейцер не может уже ничего в этом деле изменить. Меня нисколько не удивит, если лассальянцы, особенно в гамбургской «Nordstern», заявят, что мы продались буржуазии. But never mind! (Но это не имеет значения!)
Международному Товариществу удалось так составить большинство в комитете по созданию новой Лиги реформы, что все руководство находится в наших руках. Более подробно я написал об этом Э. Джонсу.
В Париже возник такой раскол в среде наших собственных уполномоченных, что мы послали туда Любе для выяснения положения и умиротворения. Шили даны полномочия в качестве помощника Любе, и я дал ему частные инструкции. Мы могли бы продать в Париже 20000 билетов, но так как одни обвиняют других, что позади них стоит Плон-Плон и т. д., то пришлось пока что приостановить распространение билетов. При существующем военном деспотизме неизбежна, разумеется, величайшая взаимная подозрительность (мне кажется, что в данном случае обе стороны одна к другой несправедливы), и люди лишены возможности путем собрания или печати прийти к какому-нибудь соглашению и взаимопониманию. К этому присоединяется еще одно обстоятельство: рабочие как будто сосредоточили все свое внимание на исключении всех literary men (литераторов) и т. д.; но ведь это бессмыслица, так как они в них нуждаются для прессы; хотя, с другой стороны, это простительно при непрерывных изменах literary men. С другой стороны, последние относятся подозрительно ко всякому рабочему движению, которое себя им противопоставляет. (В связи с этими «literary men» я вспомнил, что при предстоящей через три, месяца реорганизации «Bee-Hive» здешние рабочие (английские) хотят назначить меня редактором и уже сообщили мне об этом. Но я со всех двадцати четырех сторон обдумаю это предложение, прежде чем предприму какой-либо шаг в ту или другую сторону.)
Ведь вот и в Париже стоят на одной стороне Лефор (literary man, да вдобавок еще состоятельный человек, то есть «буржуа», но чистейший человек и, поскольку речь идет о La belle France (прекрасной Франции), подлинный основатель нашего Товарищества), а на другой - Толен, Фрибур, Лимузен и т. д., рабочие. Ладно, об исходе дела я тебе сообщу. Во всяком случае, один знакомый, Вольф, только что вернувшийся из Парижа, сообщает мне, что симпатии к Международному Товариществу растут. Вмешались в эту историю и «Debats».
Что касается лондонских тред-юнионов, то каждый день следуют новые присоединения, так что мы постепенно становимся силой.
Но отсюда вытекает и трудность. Уже добился выдвижения своей кандидатуры в члены нашего Совета г-н Билс (нотариус из Мидлсекса, сейчас один из популярнейших людей в Лондоне, президент Национальной лиги независимости Польши, один из основателей новой Лиги реформы, фактически посредник между рабочими и буржуазией, к тому же еще человек честный и благомыслящий). Поводом к этому послужило то, что мы вместе с ним в качестве подготовительного комитета должны были подготовить к будущей среде польский митинг (под председательством маркиза Таунсенда). Мне это было очень неприятно. Я, конечно, мог этому помещать насильно, так как все континентальные представители голосовали бы вместе со мной. Но мне не хотелось прибегать к такому голосованию. Поэтому путем частных писем к главным английским членам я повел дело так, что предложивший ( Уильям Делл) Билса не подтвердил своего предложения. В качестве «официального» основания было указано, 1) что во время предстоящих парламентских выборов Билс будет кандидатом в округе Мэрилебон и что наше Товарищество всячески должно избегать видимости, будто оно служит интересам какого-либо парламентского честолюбия; 2) что Билс и мы сможем лучше работать при взаимном согласии, плавая на разных судах. Таким образом, пока что эта опасность устранена. Впрочем, другие парламентарии, как Тейлор и т. д. (господа, связанные с Мадзини), осмелились нам заявить, что теперь время для польского митинга не подходящее. Я ответил через наш Совет, что рабочий класс имеет свою собственную внешнюю политику, которая отнюдь не руководствуется тем, что буржуазия считает подходящим.
Буржуазия всегда считала подходящим подстрекать поляков в начале нового восстания, предавать их в ходе восстания посредством своей дипломатии и покидать их в беде, после того как Россия расправлялась с ним. В действительности целью митинга является, прежде всего, денежная поддержка. Неужели эти несчастные эмигранты (на этот раз в большинстве рабочие и крестьяне и потому не получающие никакой поддержки от принца Замойского и Кo) должны умирать с голоду, потому что английской буржуазии как раз теперь кажется неподходящим даже упоминать само название Польши?
Прилагается вырезка г-на Блинда из «Morning Star». Мадзини, который заявил Фонтана, что Блинд лжец, все же был взбешен, что его здешнее итальянское рабочее общество разослало мой «Манифест» на итальянском языке, не сделай категорически потребованных гном Мадзини поправок, например изъятия некоторых мест против буржуазии.
Твой К. М.
Кстати. Несколько бутылок портвейна и кларета были бы мне не лишними при нынешних обстоятельствах.
22:22 22.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 27 февраля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Так как ты мне положительно обещал при утвердительном ответе Мейснера немедленно предпринять шаги по отношению к газетам, то я полагал, что это сделано. Все же я сегодня послал необходимое Зибелю, Либкнехту и Клейну в Кёльн (в связи с «Rheinische Zeitung»), так как нельзя терять времени. Если у тебя имеются еще люди, которые могли бы что-либо сделать в этом направлении, напиши им; - может быть, Кугельман? Его письмо возвращаю; ditto письмо Микеля, чье хитроумное приспособление теории для пьедестала к бургомистрскому чину и дружбе с буржуазией меня очень позабавило. Приблизительно так будет себе представлять мир Генрих Бюргерс, если ему когда-нибудь суждено будет стать бургомистром где-нибудь в Ниппесе или Кальшёйрене.
У Джонса опять судебная сессия, я еще не мог его повидать. Завтра напишу подробнее.
Уже бьет 7 часов, и я должен сдать письмо.
Твой Ф. Э.
Портвейна у меня в запасе нет, я должен его сначала приобрести, но это немедленно будет сделано. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 3 марта 1865 г.
Дорогой Мавр!
Ты должен извинить мою неаккуратность в отношении переписки на этой неделе. Здесь был Боркхейм и отнял у меня очень много времени; сегодня вечером он уехал. К тому же - хлопковая паника вследствие успехов Шермана и бесконечная писанина и напрасные старания сбыть наши запасы. Я думаю, что недели через две Ричмонд будет очищен, а через четыре недели произойдет последнее решительное сражение, если Ли каким-нибудь чудом не добьется новой кратковременной отсрочки месяца в два-три.
Я должен теперь идти домой писать письма Мейснеру и Зибелю; последний очень старается - говорит, что послал тебе заявление. Рад, что оно, наконец, опубликовано. В проклятом «Social-Demokrat» от 1 марта еще ничего нет - он, видно, попытался пойти на попятную? У меня как камень с сердца свалился, что наконец-то произошел разрыв с этим сбродом. Итак, теперь появляется большая заключительная статья о Бисмарке, которая должна была все загладить. О, jeruna, jerum, jerum! ( О, jerum, jerum, jerum! О, quae mutatio rerum! - О боже, боже, боже! Одно с другим не схоже! (припев студенческой песни Хёфлинга))
Твой Ф. Э.
В спешке я до сих пор не смог раздобыть приличного портвейна, но кларет вчера выслал. А портвейн еще поищу. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 4 марта 1865 г.
Дорогой Фред!
Сегодня в «Social-Demokrat» помещено наше заявление. Г-н Швейцер, ссылаясь на то, что заявление этих «господ» не нуждается в дальнейших комментариях, все же посвятил нам одну из своих «глубокомысленно-высиженных» «анонимных» передовиц. Лассаль и Б.
Беккер, этот «президент человечества» на веки веков! Во всяком случае, у меня в руках очень смиренное приглашение г-на Швейцера и т. д. Зибель прислал пять газет («Banner», «Elberfelder», «Dusseldorfer», «Rheinische», «Neue Frankfurter») с заявлением. Прилагаемая вырезка сделана из «Elberfelder». Мне очень приятно, что мы, во-первых, «вышли оттуда» и, во-вторых, что мы побывали «там». Без последнего мы никогда не проникли бы в «тайны Лассаля».
По поводу твоей брошюры* (в печатном виде она производит очень хорошее впечатление; при втором издании, если оно появится, нужно было бы лишь изменить кое-где отдельные фразы) я написал Кугельману (верни мне его рецепт). Не можешь ли ты прислать мне еще два экземпляра? Я хотел бы через Эккариуса поместить две краткие заметки в поганой газетке Бендера (Лондон) и в «Hermann», но без вручения двух экземпляров это едва ли удастся.
«Польский митинг» (в среду) прошел очень хорошо и был очень многочисленным, несмотря на то, что буржуа, объявившие время для него «неподходящим», сделали все для того, чтобы ему помешать.
Французские дела очень запутаны. Сообщение об этом, как и отчет Шили (из которого я еще должен сегодня перевести выдержки и соответственно сделать сообщение в Подкомитете), ты получишь в следующем письме. В данный момент могу лишь сообщить, что теперь происходит борьба между нашими первоначальными рабочими агентами и политикосоциальными господами (включая главарей «Association», вызывающей такой восторг Мозеса) относительно того, кто должен поддерживать сношения с нами. [Французские], прежде всего парижские, рабочие (хотя у нас уже имеются связи и в 25 других французских городах) рассматривают лондонский Совет буквально как рабочее министерство «внешней политики».
Майор Вольф, отсидев свой срок в Алессандрии, вернулся.
Кстати, сообщил ли я тебе, что Мадзини все же по секрету поделился с Фонтана своим «неудовольствием» (а также тем, что предпочитает К. Блинда, которого сам прежде называл лжецом)?
Твое вино прибыло вчера, получено с благодарностью.
Уже неделя, как мой шурин с мыса Доброй Надежды снова здесь; в будущий вторник он уезжает. С ним приехала моя племянница из Маастрихта (дочь моей сестры, вдовы Шмальхаузен), которую я должен доставить домой приблизительно через неделю.
Меня опять терзает в различных чувствительных и «неудобных» местах старая болезнь, так что мне трудно сидеть.
Кстати. Разве лупусовская история еще не вполне доведена до конца? Г-н Борхардт тоже мне ни разу не написал о деньгах, которые он собирался еще взыскать. Из прилагаемой бумажки ты увидишь, как ко мне предъявляются всевозможные претензии, совершенно уже изгладившиеся из памяти. Эта претензия - последняя, выплывшая из времен «Neue Rheinische Zeitung». Я должен отнестись к этому с возможным вниманием, так как иначе эти субъекты устроят мне публичный скандал.
С Конфедерацией, кажется, покончено.
Привет.
Твой К. М.
Не мог ли бы ты прислать мне документы манчестерской журналистики, относящиеся к хлопковому кризису? ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 6 марта 1865 г.
Дорогой Мавр!
Получил твое позавчерашнее письмо, а сегодня - «Social-Demokrat» со смехотворной статьей, в которой нас подвергают отлучению. Это действительно весело.
Сегодня я из-за гриппа провел большую часть дня дома, но лишь только мне можно будет, я схожу к адвокату по поводу лупусовского дела. Все будет закончено, как только он подведет баланс; 100 ф. ст. для Борхардта (то есть за вычетом тех сумм, которые он собрал) уплачены, так же как и 100 ф. ст. Шиллеровскому обществу. Далее, я дал около 150 ф. ст. адвокату для покрытия налогов и жду лишь представления счета с его стороны, чтобы выслать тебе немедленно весь остаток. Предварительный подсчет я приготовлю тебе через несколько дней, чтобы ты видел, в каком положении дело.
Прилагаю письма от Зибеля и некоего Ланге. Что ты думаешь об этом? Отошли мне все это обратно вместе с письмом Мейснера, так как оно мне потребуется для переписки с ним.
Вырезки я посылаю ему, чтобы он видел, что у нас тоже имеются люди, которые этому содействуют.
«Kolnische Zeitung» также поместила наше заявление, но лишь до слов о том, что тактика «Social-Demokrat» исключает наше дальнейшее сотрудничество.
Письмо Бруна возвращаю. Как могло случиться, что ты оказался должен этому субъекту деньги? Напиши, сколько это составляет, я тебе немедленно вышлю.
Два экземпляра брошюры отправляются вместе с остальным. Это последние. Но я опять заказал несколько штук. Объявление о брошюре помещено в «Kolnische Zeitung».
Что это за «документы манчестерской журналистики, относящиеся к хлопковому кризису», о которых ты пишешь? Имеешь ли ты в виду комитет вспомоществования? Я уже давно не видал Маклюра; как только его увижу, поговорю с ним об этом.
Гумперт не очень высокого мнения о фосфорнокислом кальции Кугельмана. Во всяком случае, он не является specificum. Ты должен глотать мышьяк, - говорит он. Возвращаю рецепт.
Сейчас мне нужно идти в Шиллеровское общество, председательствовать в правлении.
Кстати, один из тамошних господ, химик ( по-видимому, Шорлеммер), объяснил мне недавно опыт Тиндаля с солнечными лучами. Это великолепно.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 7 марта 1865 г.
Дорогой Фред!
Мой шурин сегодня уезжает обратно на мыс Доброй Надежды. Я должен его проводить на пароход. Поэтому у меня нет времени, и я могу сообщить вкратце лишь следующее: 1) Ad vocem Бруна. Один парижский рабочий получил письмо от одного рабочего из Гамбурга, в котором сообщается, что Брун распространяет про нас всякую клевету. Вопервых, что я должен ему 60 талеров, которых еще не вернул. Во-вторых, будто мы с тобой продали прусскому правительству, то есть «полицейскому советнику Штиберу», одну рукопись об эмигрантах. Парижский рабочий переслал письмо Лесснеру, Лесснер мне. Я немедленно ответил Лесснеру следующее для передачи парижскому рабочему: Я никогда не имел (так мне тогда казалось) никаких денежных дел с Бруном и вообще считаю мюнхаузениадой, будто Брун когда-либо обладал шестьюдесятью талерами. Далее следовали разъяснения по поводу дела Бандьи с рукописью, со ссылкой на наше заявление от апреля 1853 г., опубликованной в «New-Yorker Criminal-Zeitung», и на соответствующие страницы в «Господине Фогте». Отлично! После этого пришло письмо от Бруна. Я перетряхнул всю свою память и как будто вспомнил следующее: весной 1849 г. я прибыл в Гамбург, чтобы раздобыть там денег для «Neue Rheinische Zeitung». В кармане у меня было денег ровно столько, чтобы доехать до Гамбурга. Там же я прожил 14 дней в первоклассном отеле. Барону Фришу, который намеревался позднее прислать нам денежную субсидию, я сказал, что мне нужны деньги для расчета в гостинице и на обратный проезд. И вот мне припоминается, будто ввиду того, что я не хотел принимать у него эти деньги в качестве «подарка», а он, со своей стороны, не хотел их брать обратно, мы сошлись тогда на том, что их получит Брун, который и тогда был прохвостом и теперь им остался. Я совершенно забыл об этой ерунде, Бруну же я теперь написал, что не припоминаю никаких денежных сделок с ним. Так как по моем возвращении из Гамбурга в Кёльн «Neue Rheinische Zeitung» была закрыта, а я был выслан из Пруссии, то я в водовороте тех событий мог обо всем этом забыть. Странно лишь то, что он ждал с 1849 до 1865 г., чтобы напомнить мне об этом. Дело, между тем, простое. Пусть он мне напишет, сколько ему, по его мнению, причитается, и пусть пришлет адрес Грюбеля. Я тогда сам напишу Грюбелю. Если последний подтвердит его утверждение, то его требование будет удовлетворено. Такой путь безусловно необходим, так как я до настоящего момента не вполне уверен в том, что все это правда, а меня самым неслыханным образом обирают буквально до последней нитки подобными требованиями.
2) Из прилагаемого письма от Шили ты видишь, что произошло в Париже, куда мы послали Ле Любе, чтобы уладить возникшие там споры. (Шили также получил от нас полномочия для переговоров, так как нам известно было пристрастное отношение Ле Любе к Лефору. Замечу кстати, что Белюз, президент Народного банка, руководящий несколькими парижскими ассоциациями, и их орган «Association» заодно с Лефором.) О дальнейшем - что будет решено, поскольку речь идет о наших действиях, лишь сегодня вечером - сообщу в следующем письме.
3) Возвращаю полученное от Зибеля. Я нахожу очень неудобным, что он пометил Лондоном заметку, посланную в «Dusseldorfer Zeitung»; таким путем он выставляет меня в качестве вероятного автора.
4) Прилагаю письма от Либкнехта.
5) Копию циркуляра Женевской секции Товарищества.
6) Письмо Мейснера.
7) Ланге: не нужно его сразу отталкивать. Напиши ему, чтобы он лучше посылал тебе эти вещи почтой по два экземпляра, из которых один ты каждый раз будешь посылать мне.
Он-де сам понимает, что мы на основании последнего опыта должны пока что воздерживаться от сотрудничества в любой немецкой газете. Он, конечно, имеет такое же право, как и всякий другой редактор любого периодического издания, давать какие ему угодно выдержки из твоей брошюры.
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 10 марта [1865 г.]
Дорогой Фред!
Сегодня могу написать лишь эти несколько строк, так как сильно занят.
Заявление Гервега и Рюстова хорошо. Наглость г-на Швейцера, который ведь знает, что мне достаточно было бы опубликовать его собственные письма, прямо невероятна. Но что же остается делать этой побитой собаке!
Заметка, которую он цитирует из «Neue Frankfurter Zeitung», принадлежит, как ты уже, вероятно, догадался, студиозусу «Блинду». Посылаю тебе первый номер этого «лакея» свергнутых королей демократии и «саморекламистов», «самохвалов» на манер Холлуэя. Ты должен послать несколько анекдотов об этом субъекте Зибелю, а тот пусть со своей стороны распространит их в различных газетах.
Впрочем, если твоей брошюре суждено увидеть второе издание, то можно в кратком предисловии официально сформулировать в нескольких словах нашу позицию по отношению к лассалевской пакости и к «Social-Demokrat». Было бы, конечно, ниже нашего достоинства препираться с этой сволочью в маленьких газетках.
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 11 марта 1865 г.
Дорогой Мавр!
Бесстыдство Швейцера доходит прямо до смешного. Но оно показывает, насколько его глубоко задел наш выход и как он хорошо знает, что для его листка очень многое зависит от этого. После того как Гервег и Рюстов присоединились к нашему заявлению, можно всего ожидать. Швейцер же очень скоро обнаружит, особенно на Рейне, какое значение имеет его хвастовство. Зибель великолепно распространил брошюру. «Bonner Zeitung» уже дважды поместила большие выдержки и напечатает еще. И «Rheinische» напечатала длинную выдержку. При нашем положении среди рейнских рабочих агитация этой клики против нас мало поможет.
Вырезку из «Neue Frankfurter Zeitung» Зибель уже прислал мне. Студиозус Блинд верен себе. Нескольких фраз из речей Лассаля ему хватит на целый год. «Лакея» еще не получил.
Дело о наследстве закончено, на будущей неделе адвокат пошлет счет; ему следует, или с него надо получить, около 10 ф. ст., он точно не помнит. Таким образом, я смогу тебе в понедельник послать деньги. Пока что прилагаю мой счет, по которому тебе еще следует около... фунтов стерлингов.
Какое, однако, у Либкнехта представление о Манчестере! Человеку жрать нечего, а он спрашивает меня, сколько стоит здесь дом «с садом»! Парень вообще окончательно поглупел. По его мнению, Швейцер потому не смог продаться Бисмарку, что он должен был бы это сделать через посредство старой свиньи!
Вообще же новый подъем движения заставляет меня отчаянно потеть. Пропади все пропадом! После целого дня корреспондирования для предприятия пиши еще вечером, до часа - двух ночи, для партии, издателя и т. д.
Зибель прислал мне брошюру Ланге. Путаник, смесь мальтузианства с дарвинизмом, строит глазки всем, но все же есть несколько дельных мест против Лассаля и буржуазной потребительской кооперации. Я пошлю тебе эту вещь на днях.
Возвращаю также письмо Шили, оно меня очень позабавило. Наш старый товарищ отлично справляется со своими дипломатическими функциями. Как вы все уладили?
С Джонсом ничего не поделаешь. Едва кончилась сессия, начались заседания присяжных.
Преступность, кажется, процветает.
До свидания, сердечный привет дамам.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 13 марта 1865 г.
Дорогой Энгельс!
В денежном счете у тебя следующие ошибки: 8 июня ты послал мне 235 ф. ст., в начале июля - 350 ф. ст. (дата отправления не указана в письме, в котором деньги были посланы, но я сужу об этом по письму от 5 июля, в котором ты предупреждаешь об их отсылке) и 9 ноября 1864 г. - 200 фунтов стерлингов; напротив, о последних приведенных в счете 40 ф. ст. ты предупреждал, как о возможных (в прилагаемом письме от 9 ноября), но ты их не послал. Я надеюсь, что, просмотрев еще раз свои книги, ты в этом убедишься и в таком случае вышлешь мне эти деньги немедленно, до моего отъезда на континент (с моей племянницей (Каролиной Шмальхаузен)), который, наверное, состоится в конце этой недели.
Что касается швейцеровской наглости, то я на этот счет принял другое решение. Бывают вещи, которые охотно разъясняешь публике, но это можно сделать лишь в виде ответа на прямой вызов, когда, следовательно, нужно не пропустить подходящий момент для ответа.
Так обстоит дело с послесловием Швейцера, связанным с блиндовской пакостью. Я хочу ответить в «Dusseldorfer Zeitung », правда, за нас обоих, но только от своего имени, так как было бы смешно делать и тебя ответственным за «Ахилла» и так как вообще (по крайней мере по моему плану) будут цитироваться главным образом письма Швейцера ко мне.
Итак, вот мой план: Швейцер перепечатывает из «Neue Frankfurter Zeitung» ложь, заведомо известную ему как ложь. (Была ли эта статья в газете редакционной или нет?) А именно: 1) Присланный нам и «изданный на правах рукописи проспект» не содержит в себе ни имени Лассаля и ни одного слова о нем. (Этому помешал Либкнехт.) 2) По поводу того, что он бесстыдно использовал место из частного соболезнующего письма, чтобы предпослать его своей апологии Лассаля, Швейцер смиреннейше просит у меня прощения в записке от 30 декабря. 3) Посредством кратких извлечений из писем Швейцера с 30 декабря 1864 г. до 15 февраля 1865 г. (его последнее письмо) я покажу, что конфликт по поводу «тактики» был перманентным, начиная с первого пробного номера вплоть до нашего заявления о выходе, а вовсе не возник неожиданно ни с того, ни с сего, как это изображает почтенный Швейцер, подтверждая блиндовские сплетни. Вместе с тем, эта краткая мозаика извлечений из писем Швейцера покажет, как заискивающе к нам относился этот самый субъект, который, получив пинок, стал вдруг наглым. Это весьма полезно почитать и буржуа, и рабочим (и Рюстову). Вообще это хорошее введение к разрыву с «лассальянством», который все же неизбежно наступит. (Разумеется, по отношению к студиозусу Блинду, если эта тварь снова вылезет, я всегда буду трактовать Лассаля как мертвого льва но отношению к живому ослу. Прямо неприлично, чтобы «столь необразованный» баденский трактирщик вообще ставил себя на одну доску с человеком, изучавшим Гераклита и римское наследственное право.)
Напиши с обратной почтой, одобряешь ли ты мой план, так как я не хочу терять времени. (Не забудь также написать, в каком виде появилась блиндовская мазня в «Neue Frankfurter Zeitung».) Это мне необходимо.
Хоть я и не имею удовольствия переписываться с Ловким ( Готфридом Эрменом, компаньоном Энгельса), как ты, и лишен поэтому возможности обливать его грязью, все же я в последнее время, не говоря уже о продолжающихся фурункулах, дьявольски завален работой; вчера, например, я лег лишь в 4-м часу утра. Наряду с моей работой над книгой невероятно много времени отнимает у меня Международное Товарищество, так как in fact я являюсь его главой. И какая потеря времени! (Как раз теперь, когда одновременно происходит история с французами, история с реформой избирательного права104 здесь и т. д.) Вот, например, французская кутерьма: 28 февраля. Приехали из Парижа Толен и Фрибур. Заседание Центрального Совета, которому они дают свои объяснения и спорят с Ле Любе до 12 часов ночи. После этого ночное заседание в кабачке Боллетера, где мне пришлось подписать около 200 билетов. (Я теперь изменил этот идиотский порядок таким образом, чтобы паши подписи вошли в самое клише, так что лишь генеральному секретарю придется подписывать собственноручно. Но имеющиеся еще 1000 билетов, остаток прежнего издания, приходится еще подписывать постарому.) 1 марта. Польский митинг.
4 марта. Заседание Подкомитета по французскому вопросу до часу ночи.
6 марта. Заседание Подкомитета по тому же поводу до часу ночи.
7 марта. Заседание Центрального Совета до 12 ночи. Принятие решений. (Прилагаю эти решения вместе с частной инструкцией, которую Центральный Совет послал Шили; последний, как ты видишь из резолюции V, назначен делегатом (послом) Центрального Совета в Париже.) (Это заседание от 7 марта, на котором Ле Любе был совершенно опрокинут, было очень мучительным, бурным и произвело, в особенности на англичан, впечатление, что французы действительно нуждаются в Бонапарте!) А тут еще непрерывная беготня людей ко мне и от меня по поводу конференции с Брайтом и т. д., которая состоялась в субботу (11 марта). Я написал о ней краткий отчет Джонсу (он просил меня об этом заранее, в пятницу) и поручил ему передать тебе это письмо.
Но что поделаешь, дорогой мой? Приходится говорить Б, раз уж сказал А.
Из прилагаемой «Nordstern» (смотри 2 первые передовицы) ты видишь, что Брун, несмотря на всю свою ненависть к нам, из зависти к Швейцеру также выступил против него. Это очень важно, так как орган Бруна старейший, и во всяком случае таким образом вызван раскол в лагере самих этих молодцов.
На этой неделе появится краткая заметка о твоей брошюре в «Anzeiger» Бендера. В «Hermann» (Юху) я послал ее: пусть-де он судит о ней согласно своим взглядам и т. д. Это будет сделано. Я выбрал эту форму, так как я у Юха постоянно издевался над присылаемыми «Hermann» заявлениями Блинда, в интересах Блинда, по поводу Блинда, а на нас обоих смотрят здесь, как на одно лицо.
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 14 марта 1865 г.
Дорогой Мавр!
Дело с 40 ф. ст. сводится исключительно к восстановлению того, что мной было проделано в ноябре; там 40 ф. ст. фигурируют у меня как «наличные», выданные тебе, но без обозначения числа выдачи. Мне самому все время казалось, будто я тебе эти 40 ф. ст. еще не посылал, но так как у меня не было случая проверить, я мог придерживаться только того, что записано в моей памятной книжке. Я сегодня проверил свой счет в главной книге, но и там не мог найти ничего относящегося к этим деньгам. Но раз ты этих денег не получил, а мне также смутно припоминается, что это так, то этого достаточно, и я уже отдал распоряжение кассиру приготовить на завтра деньги.
Относительно заявления в «Dusseldorfer Zeitung» я вполне согласен с тобой. Как мне в общем ни наплевать на то, позволил ли себе г-н Швейцер бесстыдство по отношению к нам или нет, меня все же злило, что этот посредственный паршивый выскочка может безнаказанно действовать против нас подобным образом. Важно также и то, что если не опубликовать сейчас его подобострастных писем, то позже их совсем нельзя будет использовать. И вообще хорошо, когда время от времени такой субъект получает взбучку. Итак, сделай это немедленно и попроси Дреземана послать два экземпляра, чтобы я мог получить один из них.
Спешу.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 18 марта 1865 г.
Дорогой Фред!
Прилагаю также присланный мне Либкнехтом номер «Rheinische Zeitung» с его речью.
Его жена написала моей; им живется отвратительно. Он остался еще должен 5 ф. ст. «Social- Demokrat» и т. д. В данный момент я ничего не могу ему послать.
Прилагаю «Nordstern». Ты должен этот документ сохранить. Ты видишь, что эти господа хотят теперь придать делу такой оборот, что будто бы злосчастный Швейцер совершенно исказил Лассаля. Поэтому мое заявление против Швейцера, в котором, хотя и в очень косвенной форме, отвергаются взгляды и самого Лассаля, приходится теперь весьма кстати. Дело постепенно прояснится.
Из прилагаемого письма Бруна видно, что я был прав в отношении Фриша. Хоть я этому и не верю, я послал Бруну 6 талеров (вместо 60!), одновременно сказав ему, что относительно 50 буду продолжать «расследование» и т. п.
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Лондон, 11 апреля [1865 г.]
Дорогой Фред!
Вернулся несколько дней тому назад. Поэтому ограничиваюсь пока лишь этим уведомлением.
Прилагаю письмо от Вильгельмчика. Послал ему просимые марки.
Quoad (что касается) Б. Беккера, то я увидел его свинство лишь по прибытии сюда. Но все же счел необходимым написать ответ. (Рюстов и Гервег ответили за «Гацфельдт» в «Nordstern». Рюстов называет Б. Беккера «шпиком».) Послал свой ответ в «Rheinische» и «Dusseldorfer».
Лишь только получу экземпляры, пошлю тебе.
Сегодня вечером я в первый раз после трех недель буду присутствовать на заседании Интернационала. За это время произошла революция. Ле Любе и Денуаль ушли, Дюпон назначен секретарем-корреспондентом для Франции. Вследствие интриг Ле Любе и особенно майора Вольфа, являющегося орудием в руках Мадзини, ушли итальянские представители Лама и Фонтана. Предлог: Лефор (который тем временем заявил в журнале «Association» о своем уходе) должен был бы сохранить свой пост генерального защитника в парижской прессе. Итальянский рабочий клуб не вышел из Товарищества, но уж больше не имеет представителя в Совете. Пока что я при посредстве Бакунина подведу во Флоренции контрмину против г-на Мадзини. Английский союз сапожников, насчитывающий 5000 членов, за время моего отсутствия вступил в Товарищество.
Что слышно о хлопковом кризисе? Мне необходимы сведения об этом.
Очень спешу.
Твой К. М.
16:45 23.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 12 апреля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Хорошо, что ты снова здесь, впрочем, грязная склока, надеюсь, скоро закончится. Прилагаю письма от Дронке и Боркхейма. Последнему я сказал: как это можно сотрудничать в великогерманском органе Колачека, в котором защищается господство Австрии над Венгрией, Польшей и Италией; ведь мы немедленно восстановили бы против себя всех друзей в других странах; этим и объясняется неясность его ответа.
Я так и думал, что пора наивного всеобщего братства в Международном Товариществе не долго будет длиться. Если бы здесь было активное политическое движение среди рабочих, то происходили бы те же расколы. Это дело еще пройдет не одну такую фазу и отнимет у тебя много времени. Все же это нечто совсем иное, чем лассалевский Союз.
Я очень смеялся, прочитав в письме Вильгельмчика, что официальная берлинская община этого Союза состоит из пяти человек, так как недавно в «Social-Demokrat» вполне серьезно давался отчет о заседании этих людей, на котором они поздравляли друг друга с тем, что их собралось так много.
Ad vocem* хлопкового кризиса, то здесь дело обстоит совсем весело. Цена хлопка (орлеанский миддлинг) в июле составляла 313/4 пенса, в прошлый четверг - 143/4 пенса, а сегодня его едва продашь за 14 пенсов. Таким образом, цена хлопка упала более чем наполовину. 30 декабря она еще равнялась 27 пенсам, то есть за три месяца она упала на 121/2 - 13 пенсов!
Кроме того, произошло падение цен льна, шерсти, сахара и вообще всех импортных товаров, что составляет потерю по крайней мере в 40-50 млн. фунтов стерлингов. Ты понимаешь, что при таком положении у филистера начинается медвежья болезнь. В Ливерпуле уже больше не объявляют банкротства. Кто становится неплатежеспособным, отправляется к своим кредиторам (обычно их там всего 2-3), объявляет им об этом и предлагает им столько-то и столько-то; те на это всегда немедленно соглашаются, ибо рады-радешеньки получить хоть что-нибудь и стремятся избежать всякого скандала, дабы не рухнуло все прогнившее здание. Такого рода соглашений, заключенных с кредиторами втихомолку, повидимому, сотни; а сегодня будто бы уже и здесь один из самых крупных стокпортских фабрикантов, владеющий тремя фабриками и, как говорят, заработавший в последние годы на одной только спекуляции хлопком 200000 ф. ст., только что заключил подобное «тихое» соглашение. Но все это еще ничего. Сроки уплаты по векселям, выданным в Индии под белый хлопок, наступают в ближайшие шесть недель, и кроме Джойса здесь вылетят в трубу еще многие другие. В Шотландии также уже многие обанкротились, в один прекрасный день дойдет очередь до банков, и тогда - дело сделано. При этом прядильщики и фабриканты в Австрии терпят банкротство дюжинами - во всей Богемии еще держится только «великий Либих», всем остальным уже настал конец; в Польше кризис тоже уже начинается.
Промышленность сама пока еще мало затронута. Мелкие промышленники по большей части уже давно потерпели крах или совсем незаметно сошли на нет, и крупные снова могут, если они только получают заказы, теперь работать с нек
16:47 23.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 12 апреля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Хорошо, что ты снова здесь, впрочем, грязная склока, надеюсь, скоро закончится. Прилагаю письма от Дронке и Боркхейма. Последнему я сказал: как это можно сотрудничать в великогерманском органе Колачека, в котором защищается господство Австрии над Венгрией, Польшей и Италией; ведь мы немедленно восстановили бы против себя всех друзей в других странах; этим и объясняется неясность его ответа.
Я так и думал, что пора наивного всеобщего братства в Международном Товариществе не долго будет длиться. Если бы здесь было активное политическое движение среди рабочих, то происходили бы те же расколы. Это дело еще пройдет не одну такую фазу и отнимет у тебя много времени. Все же это нечто совсем иное, чем лассалевский Союз.
Я очень смеялся, прочитав в письме Вильгельмчика, что официальная берлинская община этого Союза состоит из пяти человек, так как недавно в «Social-Demokrat» вполне серьезно давался отчет о заседании этих людей, на котором они поздравляли друг друга с тем, что их собралось так много.
Ad vocem* хлопкового кризиса, то здесь дело обстоит совсем весело. Цена хлопка (орлеанский миддлинг) в июле составляла 313/4 пенса, в прошлый четверг - 143/4 пенса, а сегодня его едва продашь за 14 пенсов. Таким образом, цена хлопка упала более чем наполовину. 30 декабря она еще равнялась 27 пенсам, то есть за три месяца она упала на 121/2 - 13 пенсов!
Кроме того, произошло падение цен льна, шерсти, сахара и вообще всех импортных товаров, что составляет потерю по крайней мере в 40-50 млн. фунтов стерлингов. Ты понимаешь, что при таком положении у филистера начинается медвежья болезнь. В Ливерпуле уже больше не объявляют банкротства. Кто становится неплатежеспособным, отправляется к своим кредиторам (обычно их там всего 2-3), объявляет им об этом и предлагает им столько-то и столько-то; те на это всегда немедленно соглашаются, ибо рады-радешеньки получить хоть что-нибудь и стремятся избежать всякого скандала, дабы не рухнуло все прогнившее здание. Такого рода соглашений, заключенных с кредиторами втихомолку, повидимому, сотни; а сегодня будто бы уже и здесь один из самых крупных стокпортских фабрикантов, владеющий тремя фабриками и, как говорят, заработавший в последние годы на одной только спекуляции хлопком 200000 ф. ст., только что заключил подобное «тихое» соглашение. Но все это еще ничего. Сроки уплаты по векселям, выданным в Индии под белый хлопок, наступают в ближайшие шесть недель, и кроме Джойса здесь вылетят в трубу еще многие другие. В Шотландии также уже многие обанкротились, в один прекрасный день дойдет очередь до банков, и тогда - дело сделано. При этом прядильщики и фабриканты в Австрии терпят банкротство дюжинами - во всей Богемии еще держится только «великий Либих», всем остальным уже настал конец; в Польше кризис тоже уже начинается.
Промышленность сама пока еще мало затронута. Мелкие промышленники по большей части уже давно потерпели крах или совсем незаметно сошли на нет, и крупные снова могут, если они только получают заказы, теперь работать с некоторой прибылью. Из них терпят крах лишь те, у кого плохие машины или кто не может избавиться от хлопка. На своих складских запасах хлопчатобумажной пряжи и ткани терпит убытки каждый. Нам также несладко от этого; для меня же лично это вдвое хуже, чем если бы все это произошло в прошлом году. Вот тебе и прелести компаньонства.
Блестяща теперь также «нравственность» в торговле. Сегодня покупают товар, а к моменту доставки его цена падает уже на 3, 4, 5 пенсов за фунт. Начинаются всевозможные придирки и протесты, лишь бы как-нибудь избавиться от таких убыточных договоров, а это создает бесконечную склочную и ругательную переписку. Я этой дрянью сыт по горло. Ты и представления не имеешь, сколько приходится писать и злиться.
Твоя жена, наверное, получила 3 фунта стерлингов? Прилагаю окончательный расчет; 12 ф. ст. я пошлю на днях, сегодня слишком поздно для почтового перевода.
Сердечные поклоны.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], 16 апреля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Отсылаю тебе обратно номера «Nordstern».
Какую забавную собаку Дидо (кличка собаки Энгельса) приобрели себе Гервег и Рюстов в лице Рёйше. Парень со своими торжественными заявлениями в высшей степени забавен. Клятва у гроба Лассаля, без чего дело никогда не обходится, является великолепным дополнением к яблоне Виллиха.
Истинное счастье, что эта публика далеко от нас и что даже в своих попытках сблизиться с нами соблюдает известную сдержанность.
Я не получил № 43 «Social-Demokrat», если там есть что-нибудь, достойное внимания, то пришли мне его при случае.
Твой Ф. Э.
Что скажешь о Ричмонде? Я ожидал, что Ли будет действовать, как солдат и капитулирует, чтобы, по крайней мере, обеспечить армии лучшие условия, вместо того чтобы бежать.
Однако хорошо, что вышло так. Он теперь кончает, как подлец, трагедия имеет комический финал. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], суббота, 22 апреля 1865 г.
Дорогой Фред!
Прилагаю мазню из «Rheinische Zeitung».
Завтра напишу тебе подробно. Сегодня устал, как собака, отчасти от поздней ночной работы (не практической), отчасти от чертовски дрянного снадобья.
С Дронке было бы все хорошо, если бы я, как он, умел делать из меди золото. Во всяком случае, необходимо использовать данный момент, когда буржуазные органы соревнуются между собой в печатании контрзаявлений против клеветы, которые им, быть может, желательно будет иметь в своем активе завтра, когда борьба начнется всерьез.
Привет. Мои наилучшие пожелания миссис Лиззи.
Твой Мавр ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 1 мая 1865 г.
Дорогой Фред!
Ты должен извинить меня, что пишу только сегодня, нарушив таким образом свое обещание. Это произошло не потому, что «слишком приятно нарушить слово» ( Перефразированные слова из стихотворения Рюккерта «Мудрость браманов»), а потому, что я действительно перегружен работой, так как, с одной стороны, подготовка книги; а с другой - Международное Товарищество отнимают у меня решительно все время.
Сегодня день рождения Женнички, и сегодня вечером у меня будут Эрнест Джонс вместе с Оджером, Кримером, Фоксом и Юнгом, так что день рождения будет отпразднован политически.
Лаура отвергла предложение некоего Чарлза Маннинга, уроженца Южной Америки. Отец его - англичанин, мать - испанка. Он богат и во всех отношениях милый парень, но Лаура «does not care a pin for him» («не очень уж дорожит им» (Шеридан. «Школа злословия»)). Что касается южной страсти, то «she has already known how to damp» ( «она уже познала, как умерять этот пыл»). Но так как моя девочка дружна с его сестрами, а он ужасно влюблен, то это довольно неприятное дело.
Прилагаю «курьез». Опечатки «Nordstern» делают ее достойным органом немецких неучей.
Прилагаю также конец одного письма Шили, сообщение которого о Мозесихе тебя позабавит.
Международное Товарищество добилось крупного успеха. Он состоит в следующем: Лига реформы - дело наших рук. В узком комитете, состоящем из 12 человек (6 буржуа и 6 рабочих), рабочие - все члены нашего Совета (среди них Эккариус). Все посреднические попытки буржуазии совлечь рабочий класс с правильного пути нам удалось разбить.
Движение в провинции находится на этот раз в полной зависимости от лондонского. Эрнест Джонс, например, совершенно отчаялся, пока мы не двинули дело. Если удастся этим путем вновь оживить политическое движение английского рабочего класса, то наше Товарищество, без всякого шума, сделает для европейского рабочего класса больше, чем это было возможно каким-либо другим путем. И есть все основания надеяться на успех.
Ты знаешь, что не итальянское общество вышло из Товарищества, а лишь его представители вышли из Совета. Вместо них туда вошли теперь испанцы. Одна романская нация вместо другой. Если эти молодцы не назначат сейчас же новых представителей, как мы им предложили, то Бакунину придется позаботиться о нескольких живых итальянцах.
Вебер младший выброшен из здешнего Общества рабочих за лживые отчеты в «Social- Demokrat» и сплетни в филиальном обществе «Тевтония», руководимом двумя фанатичными пруссаками по имени Клинкер.
Наше с тобой заявление, сверх всяких ожиданий, имело действительно большой успех. Мы не только взорвали Всеобщий германский рабочий союз, как орган прусского правительства, но мы вообще несколькими словами развеяли роялистские иллюзии немецких рабочих. Нынешние разногласия в партии прогрессистов были тоже непосредственным результатом нашего выступления.
Рыцарство южных штатов получило достойное завершение. При этом убийство Линкольна было величайшей глупостью, какую они только могли совершить. Джонсон суров, непреклонен, мстителен и, как бывший белый бедняк, смертельно ненавидит олигархию. Он будет меньше церемониться с этими молодцами, и благодаря предательскому заговору настроение северян будет соответствовать его намерениям.
Видел ли ты, как подпись Блинда красуется впереди всех в соболезнующем письме «влиятельных» немцев? Блинд в своем роде гений. В самый решающий момент он не только бежит к Фрейлиграту и др., но и сохраняет достаточное присутствие духа, чтобы сообразить, что, если расположить подписи в алфавитном порядке, список должен начаться с «Берндеса». Он бежит, следовательно, сначала к Фрейлиграту и т. д. и дает подписаться сперва ему, а за этим почетным гражданином (который теперь живет душа в душу с Руге) - некоторым другим влиятельным единицам - чуть было не сказал нулям, - вроде Хейнцмана, Кинкеля, и ставит себя «по алфавиту» впереди всех. Затем он бежит к Берндесу и дает ему открыть - рядом со своим именем - новый столбец, в котором за Берндесом следуют опять-таки Трюбнер и другие. В таком виде дело появляется в «Times». В тот же день в «Morning Star» второй столбец оказывается уже в хвосте, а Блинд во главе всего, имея позади себя своего ливрейного лакея Фрейлиграта и т. д. Но Блинду и этого мало, и по его побуждению «Star» в том же номере на первой странице указывает в специальной заметке, что «Карл Блинд возглавляет и т. д.». Это ли не гений?
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 3 мая 1865 г.
Дорогой Мавр!
Я поздравляю Женничку, с запозданием, с ее - двадцатым? - днем рождения. Что касается другого дела, то я узнаю в нем Лауру. Об этом можно сказать словами приговора стейлибриджского суда: «и поделом».
Все присланное отошлю тебе через два-три дня. Очень обрадовался, прочитав в «Nordstern », что в Золингене, наконец, тоже началось какое-то движение против Беккера и Швейцера. Так как со времени твоего отъезда я об этих делах читал только в «Social- Demokrat» и в двух письмах Либкнехта, то мне совершенно неясно, что в этой связи произошло на Рейне, и лишь по печальному молчанию в «Social-Demokrat» относительно событий во Всеобщем германском рабочем союзе я смог заключить, что дела этих господ весьма скверны. Но, понятно, мне очень важно знать, как обстоят дела на Рейне, особенно потому, что эти канальи там сначала имели временный успех. Если у тебя есть об этом материал, пришли его мне, я тебе все верну и вообще в будущем, как правило, буду тебе отсылать все документы, так как теперь важно, чтобы ты весь этот хлам имел под рукой.
Подписан ли ты на «Nordstern»? Это было бы хорошо, ведь мы же должны знать, что происходит.
Крайне необходимо было бы иметь на Рейне некоторые связи среди рабочих, чтобы в будущем мы уже заранее могли отражать такого рода интриги.
Кстати, с Клингсом, по-видимому, произошли странные дела. Какой-то осел дал ему мой адрес: 58, Dover Street. Клингс отправляется туда, естественно, меня не находит и уезжает в Ливерпуль к Роде. Последний же рассказывает Эйххофу, будто я спрятался от Клингса, не захотел его видеть, что сие означает и т. д. по отношению к такому человеку, как Клингс, который ведь в Америке «организует все дело» вместе с Вейдемейером и другими (какими?) и т. д. и т. д. При этом г-н Роде, которого я никогда в глаза не видел, выражает свое удивление по поводу того, что я «все еще» не прислал ему экземпляра своей брошюры. Понимаешь ли ты в этом что-нибудь?
Заявление против «президента человечества» ( К. Маркс. «Президент человечества») очень хорошо. Как раз то, что нужно, и ни на йоту больше.
Самое скверное то, что наши люди в Германии потребуют теперь, чтобы кто-нибудь стал во главе их, а кто это может сделать? Эккариус подходил бы для этого, но он не захочет уехать из Лондона.
Международное Товарищество действительно в короткое время и без большого шума завоевало огромный плацдарм. Но хорошо, что оно теперь занялось английскими делами, вместо того чтобы вечно возиться с французскими дрязгами. Вот этим ты вознагражден за потерю своего времени.
Как обстоит дело с книгой ("Капитал")?
Грант при Ричмонде в точности повторил битву при Йене - в стратегическом отношении - и с тем же результатом: окружением всей вражеской армии. Ему только не пришлось проделать такие большие марши, чтобы пожать плоды.
Теперь сдался и Джонстон, и я тем самым выиграл пари, которое заключил два месяца тому назад: а именно, что к первому мая у южан уже больше не будет армии. С теми, кто еще теперь станет оказывать сопротивление, будут поступать, как с бандитами, и с полным правом. Джонсон будет во всяком случае настаивать на конфискации крупной земельной собственности и тем несколько ускорит умиротворение и реорганизацию Юга. Линкольн едва ли настаивал бы на этом.
Симпатизирующие южанам утешали себя здесь за тот лицемерный вой, который они вынуждены были поднять по поводу убийства, пророчеством, что через четыре недели уже будут говорить: Грант I, король Америки. Эти ослы здорово просчитались!
«Августейшие особы», наверное, очень злятся, что убийство Линкольна произвело такой колоссальный эффект во всем мире. Такой чести еще никто из них не удостоился.
Сердечный привет твоей жене и девочкам.
Твой Ф. Э.
22:27 23.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 9 мая 1865 г.
Дорогой Фред!
Можешь ничего не возвращать (кроме письма Шили). Только сохрани все это. Прилагаю один номер «Free Press» (странная статья о «Восстановлении Италии» принадлежит самому первосвященнику Уркарту), затем два номера (один более старый) «Nordstern». На последнюю я подписался, а на «Social-Demokrat» - уже нет. Как дело обстоит на Рейне, ты видишь отчасти из последней «Nordstern». Впрочем, общее число верных, которыми Б. Беккер еще повелевает, едва ли достигает 1000 человек.
Чтобы не забыть! Во время дебатов в прусской палате неоднократно делались намеки на твою брошюру. Гнейст, например, сказал: Военному министру (Роону) нас не переубедить, если бы даже его статистика говорила языком «Энгельса» ( Игра слов: «Engelszunge» означает «язык ангелов», а также «язык Энгельса»). (Оживление.) (Так было напечатано в «Berliner Reform».)
Как повсюду, так и среди лондонских рабочих, естественно, имеется кучка ослов, дураков и жуликов, группирующихся вокруг одного мошенника. Этим мошенником в данном случае является Джордж Поттер, мерзавец, которого поддерживает продажный, но остроумный и опасный как агитатор ирландец по имени Конолли. Хотя буржуа и ненавидят вышеупомянутого Поттера как главного зачинщика стачек, они все же поддерживают его против наших людей, поскольку чуют в нем продажность, между тем как о наших людях они знают, что это преданные люди. Влияние Поттера проистекает в особенности. из того, что он в настоящее время является редактором «Bee-Hive», официального органа тред-юнионов, хотя он и использует его против официального совета этих юнионов, находящегося в наших руках11. Но так как этот орган издается на паях, то важно теперь распространить как можно больше паев (пай стоит 5 шилл.) среди наших рабочих; я, со своей стороны, обязался собрать деньги паев на тридцать. Я при этом рассчитываю на 5 ф. ст. от тебя (единолично или вместе с друзьями), об 1 ф. ст. пишу Дронке, а остальное внесу сам (хотя моя деятельность в Центральном Совете и без того стоит мне при моих средствах больших денег). На этой неделе деньги должны уже быть здесь, так как на будущей неделе состоится общее собрание пайщиков. Если только мы будем достаточно сильны (а Оджер, например, поручился за 50 паев) для того, чтобы избрать наблюдательный совет, то плут Поттер окажется всецело в наших руках (он только редактор). Дело имеет решающее значение для всего движения138.
Э. Джонс был здесь; он очень любезен socialy speaking (в светском смысле слова). Но, между нами говоря, он старается использовать наше Товарищество только для агитации за избирательную реформу. Из двенадцати членских билетов, которые я ему послал, он привез обратно одиннадцать, не оплатив ни одного, между тем как бедный Шили, например, уплатил сам за 24. Я сказал ему, чтобы он снова забрал их и что я позже распоряжусь на их счет. сейчас же не могу выступить перед английскими рабочими с такими сведениями. Постепенно он придет к убеждению, что уже из одного расчета ему не следовало бы относиться к делу так легко и даже пренебрежительно. Я напишу ему, чтобы он передал экземпляры «Манифеста» тебе. Ты их кому-нибудь сможешь раздать. А у него они лежат мертвым грузом. Впрочем, не нравится мне также, что он приезжал сюда для того, чтобы путем интриг получить у сэра Дж. Грея должность главного городского судьи.
Сегодня я должен предложить «Обращение к президенту Джонсону». Г-н Ле Любе хочет вернуться в Совет в качестве представителя Детфорда; это тот самый парень, который вышел из Совета в качестве представителя от Франции; но его допуск (мы должны утверждать представителей) не пройдет так гладко, как он воображает. Мне бы хотелось, чтобы ты организовал отделение в Манчестере хотя бы из шести членов и позволил бы выбрать себя в качестве его корреспондента для сношений с Лондоном. Дело в том, что корреспонденты eo ipso (тем самым) становятся членами Центрального Совета и имеют право заседать в нем и голосовать, когда они в Лондоне.
В Лионе, Нёшато (департамент Вогезы) и Сен-Дени образовались новые отделения.
Французские отделения (кроме парижского), ввиду существующих там законов, связаны не с Парижем, а непосредственно с Лондоном.
Надеюсь, что (несмотря на многие перерывы) моя книга будет окончательно готова к 1 сентября. Дело подвигается хорошо, хоть я все еще не совсем здоров.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 12 мая 1865 г.
Дорогой Мавр!
Возвращаю письмо Шили. Милая картина семейной жизни Мозеса и Мозесихи очень забавна.
Большое спасибо за «Nordstern». Имеющиеся в ней сведения подтверждаются негативными данными из «Social-Demokrat», на который я еще подписан до июня (а если его в Лондоне нельзя получить нигде в удобном для тебя месте, то я мог бы его продолжать получать и дальше; нельзя знать заранее, что случится).
Впрочем, этот дрянной листок, то есть «Social-Demokrat», так теперь захирел, что прямо жалость берет. Героическая душа бедного Швейцера находится при последнем издыхании.
Все обрывки чужих мыслей и хрестоматийные истины уже использованы, и в запасе уже нет ничего, что он мог бы предложить своим читателям. Даже «Маузес» ничем больше не может служить, - Маузес, последняя надежда новой «партии». Отдел «Из жизни Союза» совершенно пуст, фельетон - перепечатка из аугсбургской «Allgemeine Zeitung». После четырех месяцев редактирования в одну из наиболее бурных эпох, какие мы пережили со времени 1848 г., эта мокрая курица окончательно выдохлась, и это те самые господа, которые одним ловким ходом собирались аннексировать весь немецкий пролетариат.
Ad vocem Поттера: прилагаю 5 фунтов; паи ты можешь взять частью, то есть пять - на мое имя и пять - на имя Самюэла Мура; я, правда, его еще не видел, но он, наверное, сколько-нибудь возьмет. Мы пошлем тебе доверенность для общего собрания. Если Гумперт тоже захочет пять паев, ты сможешь их ему передать из тех же двадцати, итак: пять для меня, пять для Мура, остальные десять распредели между другими, но, если это люди не вполне надежные, обеспечь за собой право получить их обратно.
Что касается предложения, чтобы я создал здесь отделение Международного Товарищества, то это совершенно неприемлемо. Кроме Мура и Гумперта, я здесь не вижу ни одного человека, так как с Кильманами я не могу пускаться на такие дела, - у нас немедленно началась бы грызня. К тому же моя должность лондонского корреспондента наложила бы на меня всевозможные неисполнимые обязательства, лишь только здесь нашлись бы или установились бы действительные точки соприкосновения с рабочими. Et a quoi bon? ( Да и к чему это?) Ведь я нисколько не смог бы этим облегчить твое бремя.
Кстати. Мозес продолжает в «Social-Demokrat» свои выпады против Международного Товарищества. Если ты этой вещи не читал, то я вышлю ее тебе.
На банковом билете обозначено: B/C 48 498, Манчестер, 4 января 1864 года.
«Энгельсовский язык» и т. д. относится не ко мне, как я сам вначале было подумал, а к статистику, тайному советнику Энгелю из Берлина, подготовившему Роону те вещи, которые я критиковал.
Джонса-нужно оставить в покое. Он, кажется, вообще уже не очень верит в пролетарское движение в целом. Мне, впрочем, никогда не удается с ним здесь встретиться, он вечно в отсутствии.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 13 мая 1865 г.
Дорогой Фред!
5 ф. ст. с благодарностью получил. Они будут помещены в соответствии с высказанным пожеланием.
Относительно комитета в Манчестере ты прав.
Quoad Э. Джонса, то необходимо пока идти вместе с ним. Он будет со своими фигурировать на предстоящей в Манчестере конференции (в ближайший вторник) вместе с нашими делегатами (Оджери Кример от Международного Товарищества), Хауэлл в качестве секретаря Лиги реформы (каменщик, один из членов нашего Совета), Билс и Мейсон Джонс в качестве буржуазных представителей той же Лиги.
Без нас эта Лига реформы никогда бы не возникла или оказалась бы в руках буржуазии.
Блестящий провал билля Бейнса (что повлечет за собой смену кабинета и переход власти к тори), первоначально поддержанного правительством, которое нуждалось в таком небольшом мероприятии в связи с избирательной кампанией, произошел в палате общин под непосредственным воздействием выставленных недавно рабочим классом (то есть нашими людьми) «экстравагантных» требований.
Как мне пишет Дронке, Рейнах I, нынешний директор-распорядитель Швейцарского банка, собирается ликвидировать лондонскую контору, причиняющую одни лишь расходы. Рейнах I, конечно, не связан теми политическими и личными соображениями, какие были у Фази и Клапки.
Опять выскочил отвратительный карбункул на левом бедре близ невыразимой части тела.
Поклон миссис Лиззи.
Привет.
Твой К. М.
Кстати. Г-н Ле Любе, который просчитался относительно своей собственной важности и опасности, хочет теперь вернуться в Центральный Совет в качестве представителя «Гринича»! Мы ему ответили, что прежде необходимо выждать прибытия писем, которые он писал во Францию в момент конфликта.
Не думаю, что «Social-Demokrat» просуществует еще один квартал.
Мозес был уверен, что его положение вполне прочное, и ни за что не хотел отказаться от всей важности чина действительного тайного лассалевского уполномоченного. Бедняга!
Завещание Лассаля теперь вступило в силу. Он ничего не завещал Б. Беккеру, кроме его «назначения», сопровождаемого «строго и повелительно» продиктованными правилами поведения. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 20 мая 1865 г.
Дорогой Фред!
Прилагаю вырезку с моим обращением к Джонсону.
Новое появление Эдгара, разумеется, очень нас поразило. Он именно таков, каким я его считал, и карьера его совершенно такая, как я ее себе представлял. Жаль, что он не всегда был секундантом Гарибальди. Он превосходно подошел бы к нему. Но бедняга все еще очень слаб. Он останется здесь на более продолжительное время, и в связи с этим ты совершил бы доброе дело, если бы посодействовал восстановлению моего винного погреба.
Я работаю теперь, как лошадь, так как должен использовать время, когда я работоспособен, а карбункулы все еще есть, хотя причиняют мне теперь лишь местную боль, не влияя, однако, на черепную коробку.
Сегодня вечером экстренное заседание Интернационала. Один славный чудак, старый оуэнист Уэстон (плотник) выставил два положения, которые он постоянно защищает в «Bee- Hive»: 1) что общее повышение уровня заработной платы не может принести рабочим никакой пользы; 2) что вследствие этого и пр. тред-юнионы приносят вред.
Если бы оба эти тезиса, в которые в нашем Товарищество верит лишь он один, были приняты, мы оказались бы в самом смешном положении как перед лицом здешних тредюнионов, так и перед лицом той эпидемии стачек, которая царит теперь на континенте.
Так как на это заседание будут допущены не только члены Совета, то Уэстон получит поддержку со стороны одного коренного англичанина, написавшего брошюру в этом же духе. Разумеется, от меня ждут опровержения этих взглядов. Мне, собственно, следовало приготовить свой ответ к сегодняшнему вечеру, по я счел более важным продолжать писать свою книгу и должен поэтому полагаться на импровизацию.
Я, разумеется, знаю заранее, к чему сводятся оба основных пункта: 1) что стоимость товаров определяется заработной платой; 2) что если капиталисты платят сегодня 5 шилл. вместо 4, то они будут завтра (возросший спрос даст им эту возможность) продавать свои товары за 5 шилл. вместо 4.
Хоть все это плоско и затрагивает только поверхность явлений, однако не легко разъяснить людям несведущим все связанные с этим экономические вопросы. Невозможно изложить курс политической экономии в течение одного часа. Но постараюсь сделать все, что в моих силах.
Эдгар считает хорошей приметой, что он встретил в Англии прежде всего тебя. Лиззи очень ему понравилась.
В перерывах между работой - нельзя же все время писать - занимаюсь дифференциальным исчислением dx/dy. У меня не хватает терпения читать что-нибудь еще. Всякое другое чтение гонит меня обратно к письменному столу.
Привет.
Твой К. М.
Поразительная ирония судьбы, что этот Эдгар, который никогда не эксплуатировал никого, кроме самого себя, и был всегда рабочим в самом строгом смысле слова, участвовал в голодной войне и войне с голодом на стороне рабовладельцев и что оба шурина в настоящее время пострадали от американской войны. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 24 июня 1865 г.
Дорогой Фред!
Ты должен извинить мое долгое молчание. Я все это время непрерывно страдал разлитием желчи (вероятно, из-за жары) и вообще имел всякого рода хлопоты, а время, когда бывал работоспособен, целиком использовал для работы над главной книгой. Ты знаешь, что в таком состоянии постоянно собираешься отправить письма, но никак до этого не доходишь.
Нового могу сообщить мало. Благородная «Nordstern» с тех пор, как я в последний раз послал ее тебе, больше не выходила, вероятно, из-за недостатка средств. Сегодня я ее опять получил, но в ней нет ни слова о том, что произошло в промежутке. Листок этот, как ты увидишь, представляет собой лишь свалочное место обывательщины. Эти молодцы объявляют - в своем ответе Б. Беккеру - «изменником» всякого, кто осмелится посягнуть хотя бы на одну букву возвещенной Лассалем истины. Пока что г-н Б. Беккер временно уступил свою президентскую власть филистеру Фрицше (в Лейпциге) и перенес свою резиденцию в Берлин, чтобы иметь возможность непосредственно вести дела с г-ном Бисмарком.
В какую бесподобную пакость выродилось все движение барона Итцига! Парень, однако, обладал верным инстинктом насчет того, как надо вести себя, чтобы стать спасителем немецких филистеров! Между тем «неверная» ( Елена Дённигес) живет припеваючи в качестве боярыни со своим валахом (Раковицем) в Бухаресте.
От Либкнехта я уже некоторое время совершенно не получал писем. Но это, очевидно, объясняется тем, что на почти ежедневно приходившие от него бессодержательные записки, из которых каждая последующая сводила на нет предыдущую, я долго, пока продолжался перерыв в моей переписке, не отвечал.
Здесь в связи с Международным Товариществом произошли лишь следующие события, заслуживающие упоминания: Господа итальянцы вернулись и в прошлый вторник объявили нам, что они снова назначили майора Вольфа своим представителем. Г-н Мадзини, очевидно, убедился, что он в нас, быть может, будет нуждаться, между тем как мы им совершенно не интересуемся.
Один янки, по имени Леон Льюис (в данный момент он в Париже), стал секретарем для Америки. Он, по-моему, ничего не стоит, хотя у него много денег и еще больше амбиции. Он вообразил, что он сможет - созданием газеты «Commoner» - революционизировать Англию в 24 часа или, по меньшей мере, в шесть месяцев. Он предложил нам в качестве органа эту проектируемую газету, но обнаружил, что мы ему поставили весьма практические и отнюдь не свидетельствующие об энтузиазме условия, и поэтому «временно» отбыл во Францию вместе со своей супругой, тоже большим политиком; полагаю, для того, чтобы посмотреть, нельзя ли будет там приложить свой «рычаг» с большим успехом.
По следующему вопросу хотел бы знать твое мнение: Я прочел в Центральном Совете доклад (он составил бы, вероятно, два печатных листа) по вопросу, поставленному г-ном Уэстоном: какое действие окажет общее повышение заработной платы и т. д.. Первая часть - это ответ на уэстоновский вздор; вторая - теоретическое рассуждение, насколько это было уместно в данном случае ( «Заработная плата, цена и прибыль»).
Теперь все это хотят напечатать. С одной стороны, это, пожалуй, было бы мне полезно, так как эти люди связаны с Дж. Ст. Миллем, профессором Бизли, Харрисоном и т. д. С другой стороны, я колеблюсь: 1) иметь своим противником «г-на Уэстона» не слишком лестно, 2) во второй части этот доклад содержит в чрезвычайно сжатой, но относительно популярной форме много нового, предвосхищающего изложение в моей книге ("Капитал"), хотя мне и пришлось по необходимости лишь бегло и вскользь касаться многих проблем. Спрашивается, целесообразно ли такое предвосхищение? Я думаю, ты сможешь судить об этом лучше, чем я, так как будешь смотреть на дело из спокойного далека.
Мне стоило также больших трудов, вопреки настояниям Шили, И. Ф. Беккера и отчасти Парижского правления, добиться отсрочки назначенного на этот год конгресса. Все же мне удалось - что имело решающее значение - склонить здешний Совет в пользу того, чтобы, принимая во внимание движение за реформу избирательного права и т. д., в этом году состоялась лишь предварительная (частная) конференция в Лондоне, на которую иностранные центральные комитеты пошлют по одному делегату (не присоединившиеся общества, а их руководящие комитеты). Я уверен, что конгресс в Брюсселе провалился бы. Дело еще не созрело для этого.
Наш Эккариус стал главным лондонским агитатором за реформу избирательного права, и, если бы как раз теперь не был разгар портняжного сезона, он согласился бы поехать в агитационную поездку по стране (с еженедельным окладом в 2 фунта). У него своеобразная сухоюмористическая манера речи, особенно нравящаяся англичанам.
Эдгар уже хорошо поправился. Курьезный чудак, у которого фактически все вращается вокруг еды и элегантной одежды; эгоистичен, как собака или кошка, но довольно добродушен. Его мозг опять начал проявлять некоторую активность.
Политика Джонсона не нравится мне. Смехотворна его напускная строгость по отношению к отдельным лицам; но до сих пор он крайне неустойчив и слаб на деле. Реакция в Америке уже началась и скоро очень усилится, если до сих пор царившей расхлябанности немедленно не будет положен конец.
Что ты скажешь о дебатах в прусской палате? Во всяком случае разоблачения судебных порядков и т. д., которые следовали одно за другим, были очень хороши. Ditto хорош был открытый удар, нанесенный великопруссачеству Национального союза, что особенно обнаружилось в дебатах по польскому вопросу.
Ad vocem Польши я с большим интересом прочитал сочинение Элиаса Реньо (того самого, который издал «Историю Дунайских княжеств») «Европейский вопрос, ошибочно называемый польским вопросом». Из этой книги видно, что догма Лапинского, будто великороссы не славяне, отстаивается г-ном Духинским (из Киева, профессор в Париже) самым серьезным образом с лингвистической, исторической, этнографической и т. д. точек зрения; он утверждает, что настоящие московиты, то есть жители бывшего Великого княжества Московского, большей частью монголы или финны и т. д., как и расположенные дальше к востоку части России и ее юго-восточные части. Из этой книги видно, во всяком случае, что дело очень беспокоило петербургский кабинет (ибо оно решительно положило бы конец панславизму). Всех русских ученых призвали писать ответы и возражения, но последние оказались на деле бесконечно слабыми. Аргумент о чистоте великорусского диалекта и его близости к церковнославянскому в этих дебатах свидетельствовал больше как будто в пользу польской концепции, чем московитской. Во время последнего польского восстания Духинский получил от Национального правительства премию за свои «открытия». Было также доказано с геологической и гидрографической точек зрения, что к востоку от Днепра начинаются большие «азиатские» отличия, но сравнению с местами, лежащими к западу от него, и что Урал (это утверждал еще Мёрчисон) никоим образом не представляет границу. Выводы, к которым приходит Духинский: название Русь узурпировано московитами. Они не славяне и вообще не принадлежат к индогерманской расе, они intrus (незаконно вторгшиеся), которых требуется опять прогнать за Днепр и т. д. Панславизм в русском смысле, эти - измышление кабинета и т. д.
Я бы хотел, чтобы Духинский оказался прав и чтобы по крайней мере этот взгляд стал господствовать среди славян. С другой стороны, он объявляет неславянами и некоторые другие народы Турции, которые до сих пор считались славянскими, как, например, болгар.
Привет.
Твой К. М.
Филистер Фрейлиграт с супругой и дочерью ( Идой и Кетэ Фрейлиграт) явился к нам с визитом недели две тому назад! Его непосредственным начальником является теперь Рейнах, который приехал сюда для «контроля» над ним и соответствующим образом его терзает.
17:04 24.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], 15 июля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Либкнехт выслан из Пруссии; писал ли он тебе с тех пор и сообщил ли свой адрес? Бедняга, наверное, нуждается в деньгах, и несколько фунтов имели бы для него в данный момент большее значение, чем когда-либо. Но куда послать?
Политика г-на Джонсона мне тоже все меньше нравится. Все резче выступает ненависть к неграм, а в отношении старых лордов Юга он проявляет полное бессилие. Если дело пойдет так дальше, то через шесть месяцев в вашингтонском конгрессе будут заседать все прежние мошенники-сецессионисты. Без избирательного права для цветных тут не обойтись, а решение этого вопроса Джонсон предоставляет побежденным, рабовладельцам. Это слишком нелепо. Однако нужно рассчитывать на то, что события разовьются иначе, чем это представляют себе господа бароны. Они в большинстве совершенно разорены и будут рады продать землю переселенцам и спекулянтам с Севера. А те незамедлительно появятся там и многое изменят. Я думаю, что опустившиеся белые станут постепенно вымирать. Из этих людей ничего больше не выйдет; кто уцелеет после двух поколений, сольется с переселенцами в совершенно новую породу людей. Негры, вероятно, станут мелкими колонистами, как на Ямайке. Таким образом, в конце концов олигархия все же погибнет, но этот процесс, который теперь мог бы быть закончен одним ударом, в данном случае станет затяжным.
Я не думаю, чтобы ты завоевал себе много лавров в чернильной войне против г-на Уэстона, а в качестве дебюта в английской экономической литературе это, несомненно, не было бы хорошо. А в остальном я не вижу особого вреда в том, чтобы предварительно опубликовать отдельные положения из твоей книги - Nota bene, если ты ее действительно теперь закончишь, а как с этим обстоит дело? 1 сентября - самый последний срок, и, как ты знаешь, это будет стоить тебе двенадцати бутылок вина.
Во время выборов здесь Джонс душой и телом поработал на Хейвуда, а тот в качестве абсолютного трезвенника и сторонника билля о лицензиях не имеет успеха среди рабочих.
Мур также основательно поработал. Джемс доставит удовольствие манчестерским снобам; он хочет стать судьей, и больше ничего. Выборы влетят ему в копеечку, что стоит одно только шампанское, выпитое его комитетом и соратниками. Вот когда можно говорить о подкупах, коррупции и угощениях: субъекты, как толстый Ноулз, являлись дюжинами в Куинотель, где помещался главный штаб, обжирались до отвала и пили шампанское ведрами, и все это делалось по записочке, на которой член комитета писал: действительно на 2 ленча и 3 бутылки шампанского. В Ланкастере три кандидата вместе израсходовали 20000 ф. ст., целую неделю во всех трактирах поили даром.
В пять часов после обеда я был здесь в Куин-отель; изящный курительный зал выглядел, как некогда подвал на Уиндмилл-стрит, и вместо буфетчиц в атласных платьях прислуживали половые в белых нарукавниках и передниках. Вся компания была пьяна, и в половине седьмого хозяину гостиницы пришлось очищать помещение при содействии полицейских. Моя обязанность состояла в том, чтобы так накачать людей из комитета Джемса, чтоб они стали неспособными нести свою службу; и это мне, сверх ожидания, по отношению к ряду лиц удалось.
Я пережил в конторе очень трудное время; Чарлза не было, Франца Эрмена также; к тому же было невероятно много работы. Теперь стало легче. Изучаю сейчас сказки Гримма, германские героические саги, древнефризское право и т. д. Лишь только с этим немного справлюсь, серьезно возьмусь за древненорвежский язык. Поэзия там чрезвычайно трудная вследствие умышленной туманности и многоименной мифологии, и я вижу, что изучать попутно это невозможно; я должен буду как-нибудь потратить исключительно на это недели четыре, когда буду меньше занят.
Наилучшие пожелания дамам.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], 25 июля 1865 г.
Дорогой Мавр!
Как тебе нравятся наши прусские Мирабо в... Зоологическом саду? Харкорт и К° в роли диких зверей - этого не придумал бы сам Бисмарк.
Впрочем, я уверен, что г-н Бисмарк непременно хочет добиться конфликта. Самым ярким доказательством этого служит для меня поведение швейцеровского листка, который теперь ежедневно подвергается конфискации: рабочие должны теперь вдруг выступить в защиту депутатов, - это после того, как в продолжение шести месяцев их призывали к спокойствию; должны созываться массовые митинги и т. д. и вестись энергичная агитация против правительства. Доказательством служит также единодушный рефрен реакционной прессы, которая сравнивает банкет с февральскими банкетами в Париже, и, наконец, все поведение правительства, ненужные провокации и т. д. Однако можно было предвидеть, что Бисмарк провалится. Уж очень глупо было подстроено.
С другой стороны, Швейцер - Беккер хотят, кажется, воспользоваться случаем для приличного отступления. «Social-Demokrat» и Союз якобы намерены закрыть специально для того, чтобы обелить этих господ. Впрочем, с первого числа текущего месяца я больше не читаю этот грязный листок. Бисмарку, очевидно, надоело платить за него и мне тоже. Поэтому, если что-нибудь произойдет, рассчитываю на твою информацию.
В Германии 32 градуса по Реомюру в тени! Говорят, что люди живут еще только в погребах. Здесь тоже тропическая жара.
Сердечный привет.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 31 июля 1865 г.
Дорогой Энгельс!
Мое продолжительное молчание, как ты, быть может, и сам уже догадался, вызвано не самыми приятными причинами.
Вот уже два месяца, как я живу исключительно ломбардом, и меня осаждают все более частыми и с каждым днем все более невыносимыми требованиями. Этот факт не вызовет у тебя удивления, если ты примешь во внимание: 1) что за все это время я не смог заработать ни гроша, 2) что только выплата долгов и устройство дома поглотили до 500 фунтов стерлингов. Я поэтому записывал в своей книге пенни за пенни (все, что относится к этому), так как мне самому казалось невероятным, что деньги так быстро исчезают. Дело дошло до того, что из Германии, где обо мне распространяли бог весть какие слухи, ко мне стали поступать всевозможные требования из допотопных времен.
Сперва я хотел приехать к тебе, чтобы поговорить об этом лично. Но в данный момент всякая потеря времени для меня невозместима, так как я никоим образом не могу прервать своей работы. В субботу я заявил Подкомитету Интернационала о своем отъезде, чтобы хоть раз иметь совершенно свободные две недели и получить возможность без помех продвинуть работу.
Уверяю тебя, что я лучше дал бы себе отсечь большой палец, чем написать тебе это письмо. Мысль, что полжизни находишься в зависимости, может довести прямо до отчаяния.
Единственно, что меня при этом поддерживает, это сознание того, что мы оба ведем дело на компанейских началах, причем я отдаю свое время теоретической и партийной стороне дела.
Я, правда, занимаю квартиру слишком дорогую для моих возможностей, да и, кроме того, мы этот год жили лучше, чем когда-либо. Но это единственный способ дать детям возможность поддерживать такие связи и отношения, которые могли бы обеспечить их будущее, не говоря уж о всем том, что они выстрадали и за что они хоть короткое время были вознаграждены. Я думаю, ты сам будешь того мнения, что даже просто с коммерческой точки зрения теперь был бы неуместен чисто пролетарский образ жизни, который был бы вполне хорош, если бы мы с женой были одни или если бы девочки были мальчиками.
Что же касается моей работы, то я хочу сказать тебе об этом всю, как есть, чистую правду.
Осталось написать еще три главы, чтобы закончить теоретическую часть (первые 3 книги).
Затем еще нужно написать 4-ю книгу, историко-литературную; это для меня относительно наиболее легкая часть, так как все вопросы решены в первых трех книгах, а эта последняя является поэтому больше повторением в исторической форме. Но я не могу решиться что-нибудь отослать, пока все в целом не будет лежать передо мной. Какие бы ни были недостатки в моих сочинениях, у них есть то достоинство, что они представляют собой художественное целое; а этого можно достигнуть только при моем методе - не отдавать их в печать, пока они не будут лежать передо мной целиком. Этого не достичь методом Якоба Гримма, который вообще больше подходит для сочинений, не представляющих собой диалектически-расчлененного целого.
Иначе будет обстоять дело с английской обработкой. Фокс нисколько не сомневается, что он сможет найти для меня издателя, как только я получу обратно первые печатные листы. Я тогда договорился бы с Мейснером, чтобы, кроме корректурных листов, он присылал мне также чистые оттиски каждого листа; таким образом, корректура немецкого текста и перевод на английский язык происходили бы одновременно. При подготовке английского перевода я во всяком случае рассчитываю на твое содействие. Настоящей оплаты за эту работу я жду от английского издания.
С Интернационалом дело обстоит так: Я передал Кримеру 5 ф. ст. для приобретения паев «Bee-Hive». Но так как Кример, Оджер и т. д. уехали тогда в Манчестер, дело провалилось, и Поттер одержал верх. Они постановили отложить дело до ближайшего собрания пайщиков (собственно годового). Но я не думаю, чтобы из этого что-нибудь вышло. Во-первых, так как за это время ссора между Оджером и Поттером превратилась в публичный скандал. Во-вторых, так как нам предложила свои услуги газета «Miner and Workman`s Advocate». (Кстати. При недавних переговорах с «Miner» мы обязались доставлять ей бесплатные корреспонденции. Поэтому, если у тебя когда-нибудь найдется время написать небольшую статейку о внешней политике - прусской и т. д., - присылай мне для помещения в этом органе.)
Согласно нашему Уставу в этом году в Брюсселе должен был состояться публичный конгресс. Парижане, швейцарцы и часть здешних добивались этого всеми средствами. Я считаю, что при нынешних обстоятельствах это бы нас только скомпрометировало - особенно при отсутствии у меня времени написать для Центрального Совета нужные документы. Несмотря на усиленное сопротивление противной стороны, мне удалось заменить публичный конгресс в Брюсселе частной, предварительной конференцией в Лондоне (25 сентября), на которую прибудут только делегаты от руководящих комитетов и на которой будет подготовлен будущий конгресс. В качестве официальных мотивов отсрочки конгресса приводится следующее: 1) Необходимость предварительного соглашения между исполнительными комитетами.
2) Препятствия к пропаганде Товарищества, вызванные стачками во Франции, выборами в парламент, движением за избирательную реформу и рабочими выставками в Англии.
3) Закон об иностранцах, недавно продленный в Бельгии, делающий невозможным назначение Брюсселя местом для международного рабочего конгресса.
Я больше не читаю «Social-Demokrat», так как Общество рабочих тоже отказалось его получать. «Nordstern» я тоже больше не получаю, но просматриваю ее время от времени в Обществе. Рейнские отделения по основному вопросу отошли от Бернхарда.
При теперешних обстоятельствах Эдгар (фон Вестфален) для нас очень дорогостоящий гость, и он, очевидно, отнюдь не расположен покидать нас.
Вследствие жаркой погоды и связанного с этим состояния желчи у меня опять вот уже три месяца почти ежедневная рвота, как когда-то в Брюсселе.
Привет.
Твой К. М.
22:31 24.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Лондон, 5 августа 1865 г.
Дорогой Энгельс!
Большое спасибо за 50 ф. ст. и за то, что так быстро ты пришел на помощь.
Меня очень позабавила та часть твоего письма, в которой говорится о «произведении искусства». Ты меня все же не понял. Весь вопрос в том, переписать ли часть рукописи начисто и послать ее издателю или прежде закончить всю работу в целом? По многим причинам я предпочел последнее. Это совершенно не привело к потере времени, поскольку речь идет о самой работе, но, конечно, на некоторое время задержало печатание; с другой стороны, теперь, когда к нему приступят, то уже никакого перерыва в нем не будет. А в остальном, принимая во внимание показания термометра, дело подвигалось вперед так быстро, как вряд ли могло бы пойти у другого, даже оставляя в стороне все художественные соображения. Так как к тому же мне установлен максимальный предел в шестьдесят печатных листов, то мне абсолютно необходимо иметь перед собой все в целом, чтобы знать, сколько нужно ужать и вычеркнуть для того, чтобы равномерно и пропорционально изложить отдельные части в рамках предписанного мне объема. Так или иначе, могу заверить тебя, что я сделаю все, чтобы как можно скорее закончить, так как эта история гнетет меня, как кошмар. Это не только мешает мне. заняться чем-либо другим, но также дьявольски надоело, что публику потчуют в большей или меньшей степени (правда, это делаю не я, а Либкнехт и другие) будущими лавровыми венками. Л, кроме того, я знаю, что времена не всегда останутся такими спокойными, какими они являются как раз теперь.
Эйххоф написал мне несколько строк, но не посетил меня, так как был очень занят делами. В своем письме он извещал о предстоявшем визите Дронке (который вчера был здесь), по в такой путаной форме, что из этой писанины ничего нельзя понять. Стиль «реферата» до такой степени пристал к нашему Эйххофу, что беднягу никакой операцией нельзя будет от него избавить.
Что скажешь о патриотически-либерально-поэтических упражнениях Зибеля? Вся эта дребедень, как видно, писалась в состоянии тяжелого похмелья. Это чистейшая бессмыслица и оставляет позади себя все, содеянное нашим другом ранее.
Попытка «Social-Demokrat» переметнуться на сторону буржуазии - признак полнейшего фиаско, хотя я разделяю твой взгляд, что первые призывы в Берлине появились не без толчка со стороны министерства. Впрочем, и вторая лассальянская секта, которая под влиянием нашего заявления повернула фронт против «Social-Demokrat», также совершенно ничтожный сброд. Эти субъекты не только спорят с Б. Беккером и К° по поводу того, кто обладает истинной верой в Лассаля, но некоторые из их общин напечатали инспирированную старухой Гацфельдт и направленную прямо против нас фразу, в которой объявляется изменником «народа» всякий, кто пытается опровергнуть или изменить хотя бы одну букву в истинах, возвещенных Лассалем.
Либкнехту я уже очень давно не отвечал, несмотря на различные записочки, которые он мне посылал; теперь я все же хочу это сделать. Он теперь временно в Ганновере, а его жена ( Эрнестина Либкнехт) еще в Берлине. Мое молчание отчасти объяснялось тем, что я был очень занят, и, кроме того, у меня было достаточно возни с собственными неприятностями. С другой стороны, я действительно был в ярости на него из-за той чепухи, которую он нес обо мне в берлинском лассальянском Союзе и о которой можно прочитать в памфлетишке старой свиньи, изданном под именем некоего Шиллинга (Фартинг было бы для него более подходящим именем), об исключении Б. Беккера из вышеупомянутого Союза. Со свойственным ему талантом из-за лени игнорировать факты, парень мелет величайший вздор о рукописи, попавшей к Бандье, о моем посредничестве в пользу Беккера в отношении венского «Botschafter» и т. д.
И, кроме того, вся его манера, с которой он выступает в качестве моего «патрона» и просит за меня у берлинских неучей «извинения» за то, что они не знакомы с моими работами, и вообще держится так, будто я до сих пор ничем еще не проявил себя в жизни. Поэтому я отложил свой ответ на некоторое время, чтобы не наговорить ему грубостей, а себя успокоить тем, что Либкнехт не может не действовать как Либкнехт и что у него «добрые» намерения.
30000 членов старого берлинского союза подмастерьев, а также местный союз печатников устроили ему при его высылке своего рода овацию. Со своим обычным оптимизмом Вильгельмчик видит «берлинский пролетариат у моих (то есть его) и наших (ты и я) ног». А в то же время он не смог образовать в Германии для Международного Товарищества даже одного отделения из шести человек, хотя этот сангвиник должен был понимать, что не могу же я англичанам выдавать его иллюзии за чистую монету. Он тоже постоянно писал мне о моей «книге». Но каждый раз, когда я в ответ на его сангвинистические требования посылал ему «книги» (сперва все оставшиеся экземпляры «Фогта», затем весь остаток «Процесса коммунистов»), он, получив их, мне больше об этом не писал ни слова.
Г-н Гроте, прогрессистский депутат из Дюссельдорфа, написал ему, что его выступления в Берлине принесли больше пользы, чем работа сотни прогрессистских депутатов.
Эдгар в последнее время схватил простуду, которая перешла на нос, выглядящий вследствие этой оказии совершенно, как у Бардольфа.
Когда была жаркая погода, я днем и ночью работал при открытом окне. Результат: ревматизм в правой руке, больше всего в лопатке; это причиняет мне сильную боль и затрудняет писание, особенно каждое приподымание руки. Насколько это отвратительно, ты можешь судить по тому, что я невольно вскрикиваю, когда, позабывшись, подымаю руку ночью в кровати. Не знает ли Гумперт какого-либо nostrum против этого?
Ты, конечно, знаешь, что достойный Готфрид Кинкель на празднике гимнастических обществ в Париже отклонил преподнесенный ему председательствовавшим на этом празднике евреем лавровый венок со словами: «Я не желаю никакого венка, даже лаврового», но одновременно дал понять в довольно недвусмысленных выражениях, что он ни в коем случае не отказывается от своих притязаний на президентство в германской республике, как на «пост», принадлежащий ему по праву. «Nordstern» хорошо высмеяла его как за этот мелодраматизм, так и за всю его речь, которая была подлейшей. Праздник начался с провозглашения тоста за Баденге.
Где Штрон?
Не забудь, когда у тебя будет время и охота, послать мне что-нибудь «континентальное» для «Miner».
Сердечный привет тебе от всей семьи и от меня миссис Лиззи.
Твой К. Маркс ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 7 августа 1865 г.
Дорогой Мавр!
Против твоего ревматизма у меня есть средство, которым Гумперт однажды вылечил меня в течение 24 часов, притом от гораздо более сильного приступа. Закажи себе два больших фланелевых мешка такой величины, чтобы они полностью прикрывали больные места и даже несколько больше, мешки эти пусть наполнят отрубями (bran) и нагревают их попеременно в печке до такой температуры, какую ты только в состоянии выносить; эти мешки нужно все время прикладывать, меняя их возможно чаще. При этом ты должен оставаться спокойно в кровати, тепло укрывшись; ты очень скоро почувствуешь значительное облегчение, но это не должно тебя удержать от продолжения операции, пока ты совсем не перестанешь ощущать какую-либо боль (скажем, 24-36 часов).
Эйххоф только что был здесь, он вошел в Лондоне в правление одного акционерного общества с ограниченной ответственностью. Из всего этого для меня ясно, как день, что его опять собираются здорово надуть, но этому человеку с его манией видеть все в розовом свете абсолютно ничем не поможешь, Он уже дошел до того, что уверил себя, будто здесь, в Англии, торговля шелком больше никоим образом не сможет производиться без него.
Меня очень радует, что дело с книгой быстро подвигается вперед, ибо некоторые выражения в твоем прошлом письме действительно вызвали у меня подозрение, не оказался ли ты неожиданно снова перед каким-то поворотным пунктом, который мог бы затянуть все на неопределенное время. В тот день, когда рукопись будет отослана, я напьюсь самым немилосердным образом, отложу это только в том случае, если ты приедешь сюда на следующий день, и мы сможем это проделать вместе.
Большое спасибо за номера «Free Press».
Наш бравый Либкнехт никак не может отказаться от бестактности и бесцельных писаний.
В течение десяти месяцев из двенадцати на него всегда придется сердиться, если он будет работать один и действовать на свой страх и риск. Однако что ты хочешь? Такова его лпбкнехтовская природа, и тут но поможет никакая досада и никакое ворчанье. А в конечном счете он все же в настоящий момент - единственная надежная связь, которую мы имеем в Германии.
Рабочий конгресс в Брюсселе был бы при настоящих условиях, несомненно, большой глупостью. Вспомни-ка о наших собственных испытаниях в этом ничтожном государстве.
Такую вещь можно устроить только в Англии, и французам следовало бы это знать. Попытка устроить нечто подобное и Бельгии означала бы простую потерю денег, времени и труда.
Есть ли у тебя памфлет Шиллинга о Б. Беккере? Ты мог бы прислать его мне на несколько дней.
Я не знаю, находится ли Штрон в Гамбурге или в Брадфорде, я в течение долгого времени ничего не слыхал о нем.
Рейнские филистеры, наверное, в страшном бешенстве на Бисмарка; очень хорошо, что этим ослам «историческое развитие на легальной почве» предстало в таком великолепном виде. Заметил ли ты последнюю уловку Бисмарка для того, чтобы раздобыть денег? Кёльнско-минденской железной дороге, которая все время взамен государственной гарантии процентов предоставляла государству право выкупа al pari (по паритету) (акции в 100 талеров дошли теперь до 200), он теперь это право продал за 13 млн. талеров, и «Kolnische Zeitung» высчитывает, что ему перепадет от этого, включая продажу уже принадлежавших государству акций, и т. д., 30 млн. талеров. Теперь весь вопрос в том, уплатит ли кёльнско-минденская дорога эти деньги без утверждения договора палатой? Если она это сделает, тогда Бисмарк опять возьмет верх на долгие годы, а филистеры отчаянно влопались. Это теперь скоро выяснится.
Лиззи утверждает, что Эдгар, наверное, не носит своей техасской шляпы, иначе он не мог бы простудить носа.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 9 августа 1865 г.
Дорогой Фред!
Прилагаю письмо г-на Зибольда. Возвращать его не нужно. Во-вторых, я посылаю тебе гацфельдтовскую дрянь. Этого тоже не возвращай, но сохрани. Не показывай этого никому.
К счастью, эта дрянь прошла не замеченной для немецкой прессы. Единственное, что появилось в газетах но этому поводу, это заявление Мецнера (бывшего уполномоченного берлинской общины) и Фогта (состоящего еще их кассиром), скрепленное подписью В. Либкнехта, в котором они заявляют: 1) что Шиллинг исказил отчет, утаив некоторые постановления и обратив другие в их прямую противоположность; 2) что старуха Гацфельдт могла бы воздержаться от своих комментариев, поскольку Союз запретил ей всякое вмешательство.
Это было напечатано в «Reform» и «Volks-Zeitung».
Я уже несколько дней как принимаю лекарство и совсем никуда не годен, совершенно не работоспособен. Однако Аллен говорит, что через несколько дней я снова стану на ноги. Это опять связано с желчью и является результатом «изнурительной» умственной работы в жару.
Официально я теперь числюсь в отъезде; это - из-за Интернационала.
Эдгар живет растительной жизнью. В своем отшельничестве он усвоил себе самый узкий вид эгоизма, а именно: привычку с утра до вечера думать о том, что необходимо для чрева. Но так как он от природы добродушен, то его эгоизм похож на эгоизм ласковой кошки или доброй собаки. Черт побери всякое отшельничество. Даже от женщин он отвык, и его половой инстинкт перешел в чрево. При этом постоянный страх за свое драгоценное здоровье - и это у того самого парня, который ведь привык чувствовать себя в «безопасности» среди змей, тигров, волков и леопардов.
Он теперь снова стремится вернуться в Техас, но личной встречи с дорогим братцем ( Фердинандом фон Вестфаленом) нельзя будет избежать.
О его первобытно-диких представлениях ты можешь судить по тому, что в обзаведении табачной или винной лавкой он видит теперь свой идеал, - очевидно, с нескрываемой задней мыслью - обеспечить себе таким путем наиболее верный доступ к сигарам и к вину.
Ему нравится «разыгрывать» из себя старого джентльмена, который покончил счеты с жизнью и которому ничего больше не остается делать, как заботиться о «своем здоровье».
Кроме того, он еще занят своими туалетами, и «старые джентльмены» с Роттен-Роу доставляют ему много огорчений тем, что он не может им подражать. Удивительный чудак!
Лаура, у которой как раз теперь маленький карбункул на левой щеке, говорит, что «брат ее матери исключительно славный малый!», Тусси - что «она любит его за то, что он такой забавный», а Женничка - что Лина Шёлер и он могут поздравить один другого «с тем, что благополучно избавились друг от друга». Ну и компания! Девочки также учинили мне строжайший допрос относительно «миссис Бёрнс».
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 16 августа 1865 г.
Дорогой Мавр!
Отвратительная гацфельдтовская мазня** - поистине отвратительна всем своим содержанием: ниспосылающим благодать Лассалем, Либкнехтом и т. д. Бравый Лайбрери на сей раз больше, чем обычно, проявил себя по части слабохарактерности, легкомыслия и забывчивости, если только отчет не является с начала до конца фальсификацией. Черт бы побрал такого advocatus.
Ditto - и вдохновленного шампанским Зибольда. С какой самоуверенной наивностью этот молодец делает попытку «примирить» тебя с Блиндом! А тут еще эти интересные «старые шведы», о которых никто ничего не знает и с которыми нужно списаться, чтобы установить «связи». Совсем a la Харро Харринг. Я все больше прихожу к заключению, что, начиная с южных широт Северной Фрисландии, все, что выходит за пределы буржуазной и крестьянской политики, является чистейшим Харро Харрингом. Этот осел, однако, ежегодно наседает на тебя.
На будущей неделе (около пятницы, 25-го) мы с Муром отправляемся на две недели в Германию и Швейцарию, а если окажется возможным, то «заглянем» мимоходом и в Италию. Если только удастся, то на обратном пути заявлюсь на короткое время и на Модена Виллас (где жил Маркс).
28-го этого месяца, то есть в понедельник на следующей неделе, состоится общее собрание кёльнско-минденских акционеров, которое вынесет решение, определяющее политику Пруссии на несколько лет вперед. Я не могу себе представить, чтобы эти люди оказались такими ослами и выплатили Бисмарку 13 млн. талеров наличными, не имея на это согласия палаты. Но рейнский либеральный буржуа способен на многое, если только он может напакостить государству и при этом рассчитывает, что в дальнейшем в качестве депутата сможет вознаградить себя за потерянное. Если же договор провалится или если принятие его будет обусловлено согласием палаты, тогда песенка мосье Бисмарка, пожалуй, спета; подобного поражения в области финансов, да еще после такой отчаянной попытки, не выдержит даже этот авантюрист. То обстоятельство, что он в настоящий момент снова ищет соглашения с Австрией, доказывает, что он интеллектуально и морально au bout de son latin ( исчерпал все средства), Он слишком хорошо знает, что не может начать войны без того, чтобы быть немедленно свергнутым, и вот он продолжает бросать громкие фразы, прикарманивать мелкие завоевания и делать Германию смешной в глазах всего мира. Но филистеру он уже импонирует почти столь же сильно, как Бустрапа. Филистер теперь уже не требует от своих идолов немедленных успехов, ему довольно того, что они хвастают ими. Вот и Классен-Каппельман стал кёльнским идолом потому лишь, что сбежал в решающий момент.
Недурно также со стороны Зибольда, что он рекомендует в Копенгагене К. В. Риместада, который принадлежит к группе «Dagbladet»! Так называемый Рабочий союз, это - пропагандистское общество скандинавских сторонников Дании до Эйдера и министерства Халла.
Что-то папаша Уркарт скажет в будущем месяце насчет прусских коронных юристов? Ну и парни!
Сердечный привет дамам и Эдгару.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 19 августа 1865 г.
Дорогой Фред!
Так как ты отправляешься в путешествие, то я вынужден тебе сообщить, что 28 августа я должен уплатить моему мяснику по счету 10 фунтов стерлингов; домовладелец также становится очень настойчивым. Между прочим, английское государство, как видно, находится в очень тяжелом финансовом положении. По крайней мере, сборщики налогов были в этом месяце настойчивее, чем когда-либо, и непредвиденным образом меня «облегчили».
Я все еще болен, хотя Аллен устранил боль в печени. Но тут появилось нечто вроде инфлюэнцы, избавление от которой он обещает мне через пять-шесть дней, а в действительности из всех заболеваний это наиболее мучительное, поскольку речь идет об умственной деятельности. Надеюсь, что этим я окончательно уплатил свой долг природе.
Лаурочка тоже не совсем здорова. За этот год она похудела больше, чем следует. Но она своенравное дитя, и лишь сегодня решилась пойти с моей женой к врачу. Надеюсь, ничего серьезного нет. Женничка и Тусси совершенно здоровы (также намного улучшилось состояние здоровья Эдгара). Моя жена вырвала себе два передних зуба в середине нижней челюсти, и ей были зато вставлены вчера четыре зуба. Вот приблизительно и все «события», которые у нас произошли.
Вследствие своего нездоровья я могу писать лишь немного и урывками. В промежутках занимаюсь пустяками, хотя при инфлюэнце даже читать нельзя как следует. «Пользуясь случаем», я, между прочим, опять немного «подзанялся» астрономией. И тут я хочу упомянуть об одной вещи, которая для меня, по крайней мере, была нова, но которая тебе, быть может, была уже знакома раньше. Ты знаешь теорию Лапласа об образовании небесных систем и как он объясняет вращение различных тел вокруг своей оси и т. д. Исходя из этого, один янки, Кирквуд, открыл своего рода закон различия во вращении планет, которое до той поры казалось не поддающимся никаким нормам. Этот закон гласит: «Квадрат числа оборотов планеты за один период ее обращения по орбите пропорционален кубу диаметра ее сферы притяжения».
Между каждыми двумя планетами имеется такая точка, где сила их притяжения уравновешивается; таким образом, всякое тело, положенное в эту точку, остается неподвижным.
Напротив, тело, помещенное по одну или другую сторону от этой точки, упало бы на ту или на другую планету. Эта точка образует таким образом предел сферы притяжения планеты.
Эта сфера притяжения является в свою очередь мерой ширины газового кольца, из которого, по Лапласу, образовалась планета во время ее первого отделения от общей газообразной массы. Отсюда Кирквуд пришел к заключению, что если гипотеза Лапласа верна, то должно существовать известное соотношение между скоростью вращения планеты и шириной кольца, из которого она образовалась, то есть ее сферы притяжения. И это он выразил в вышеупомянутом законе, доказав это аналитическими вычислениями.
Старик Гегель сделал несколько очень остроумных замечаний по поводу «внезапного перехода» центростремительной силы в центробежную как раз в тот момент, когда одна сила получает «перевес» над другой; например, вблизи солнца центростремительная сила достигает наибольших размеров; таким образом, говорит Гегель, наибольшей является и сила центробежная, так как она превосходит этот максимум центростремительной силы, - и vice versa (наоборот). Затем эти силы находятся в состоянии равновесия на расстоянии, равном среднему между перигелийным и афелийным расстояниями. Таким образом, они никогда больше не могут выйти из состояния этого равновесия и т. д. Впрочем, в целом полемика Гегеля сводится к тому, что Ньютон своими «доказательствами» ничего не прибавил нового к Кеплеру, у которого есть «понятие» движения, что, впрочем, теперь считается общепризнанным.
Ты знаешь, что председателем Швейцарского банка теперь является г-н Карл Фогт, который предал своего друга Фази, лишь только тот покинул Женеву, и стал промышлять вместе с Рейнахом (который, собственно, исполняет обязанности директора). Я спросил Фрейлиграта, каким образом г-ну Фогту, имеющему в Швейцарии репутацию плохого финансиста, удалось занять такой почетный пост. Ответ: швейцарцы уже почти не имеют ни одной акции в «Швейцарском банке». Решающее слово принадлежит евреям из Берлина и Франкфурта-на- Майне. А эти стоят за Фогта. Рейнах же так издевается над нашим бедным Фрейлигратом, что тот написал ему, полный самосознания: даже прусская полиция, мол, никогда его так не преследовала. Говорят, будто Фази надул банк на полтора миллиона франков.
Несколько недель тому назад профессор Бизли напечатал в «Fortnightly Review» статью о Катилине, в которой последний изображается как революционер. Там есть много некритического (как и следовало ожидать от англичанина; например, неверное изображение положения Цезаря к тому времени), но очень хороша яркая ненависть к олигархии и к «достопочтенным», а также его удары по профессиональному английскому «скучному литератору». В том же «Review» г-н Харрисон напечатал статью, в которой доказывается, что «политическая экономия» «ничего» не может противопоставить коммунизму. Мне кажется, что в английских умах заметно теперь большее движение, чем в немецких. Последние в достаточной степени заняты чествованием Классена-Каппельмана.
Привет миссис Лиззи. Дети надеются, что на своем обратном пути ты не минуешь Лондона.
Твой К. М.
Ты не имеешь даже самого отдаленного представления об абсолютной чепухе, содержащейся в парламентских отчётах о банковском деле и т. д. за 1857 и 1858 гг., в которые я недавно опять должен был заглянуть. Как в монетарной системе, капитал приравнивается к золоту. Попутно стыдливые воспоминания из А. Смита и ужасающие попытки примирить галиматью о денежном рынке с его «просвещенными» представлениями. Особенно отличается Мак-Куллох, проделавший теперь, наконец, путь всего земного. Этот субъект, очевидно, получал солидные чаевые от лорда Оверстона; он вынужден поэтому провозглашать его «facile maximus argentariorum» («несомненно, величайшим банкиром») и всячески его выгораживать. Критику всей этой прелести я могу дать лишь в одной из последующих работ. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 21 августа 1865 г.
Дорогой Мавр!
Прилагаю 20 ф. ст. - первая половинка, B/G 56794, Манчестер, 9 января 1864 года; лишь только ты известишь меня о получении, последует вторая половинка. Больше я не могу послать, пока не буду знать, каков наш баланс, а это я узнаю лишь после своего возвращения или еще позже.
История с законом Кирквуда была нова и для меня, и для Мура. Но действительно ли это доказано, не является ли просто гипотезой? Ведь такую вещь, вероятно, можно проверить.
Надеюсь, что вы все теперь снова в добром здоровье. История с Лаурой, наверное, представляет собой нечто столь же мало серьезное, как тогда с Женничкой, но безумие с твоей стороны дать такому процессу развиваться. Ты должен в таких случаях действовать, как семейный тиран. От своей инфлюэнцы ты уже, вероятно, избавился благодаря теплой погоде.
Такая вещь, конечно, в настоящий момент неприятна, однако легко излечима.
Только что пришли старухи подметать контору и гонят меня с моего места; поэтому вынужден срочно закончить.
Сердечный привет.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 22 августа 1865 г.
Дорогой Фред!
Большое спасибо за 20 ф. ст., первую половину которых получил. Я, безусловно, не утруждал бы тебя так, но на меня сильно давит конец квартала и накопившиеся к нему платежи по счетам.
Что касается закона Кирквуда, то не подлежит никакому сомнению, что этот закон объясняет разницу в числе оборотов, например, Юпитера и Венеры и т. д., что до сих пор казалось совершенно случайным. Но каким образом он установил сам закон и как его обосновывает, этого я не знаю, но при ближайшем посещении Британского музея я постараюсь разыскать оригинальную работу и сообщу тебе тогда подробности. Единственной «задачей» в этом деле мне кажется математическое определение сферы притяжения каждой планеты. Гипотетическим является, вероятно, лишь принятие за исходную точку зрения лапласовской теории.
Моя инфлюэнца так ударила меня в нос, что он стал похож на «носик» техасского парня ( Эдгара фон Вестфалена).
Она сопровождается отчаянным чиханием и таким туманом в голове, какой был, вероятно, свойствен лапласовской огненной туманности.
Члены и друзья Интернационала все-таки пронюхали, наконец, что я не уехал, и потому я получил приглашение присутствовать сегодня на заседании Подкомитета. Четыре недели, которые я отсутствовал, были мне совершенно испорчены рецептами врача.
Среди книг, доставшихся мне по наследству от Лупуса, имеется также «Новая торговая география» Эгли. Этот швейцарец говорит в предисловии, что он здесь и там «... между торгово-географическими биографиями» «вводит картину из жизни, картину, в содержании которой душа на мгновение утопает, находит приятное отдохновение... эти введенные жанровые картины... Кусок жизни должен развернуться перед нашими глазами. Только из жизни развивается жизнь».
Что именно этот наивный швейцарец подразумевает под «картинами из жизни», ты можешь видеть из нижеследующего: «Маркгрефлер растет на залитых солнцем холмах Мюльгейма и Баденвейлера. Недаром милый Гебель пел: Рядом с почтою трактир, Черт побрал бы этот мир!
У меня вина не пей, Не проглотишь, как елей.
Рядом с почтою трактир!» (из стихотворения Гебеля «Шварцвальдец в Брейсгау»)
Тот же наивный швейцарец в доказательство того, как «серьезно я отнесся к своей задаче», указывает на список использованных им сочинений. Этот список содержит ровно двадцать номеров, между которыми рядом с чисто «детскими книгами», вроде «Книги изобретений» и т. д., имеются два сочинения этого самого г-на Эгли.
Сердечный привет от всей семьи.
Твой К. М.
07:34 25.03.2015
а вот Hitler говорил не так и путин говорит ему равносильно и кроме оппозиции его поддерживают
16:17 25.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], 4 октября 1865 г.
Дорогой Мавр!
Из моих лондонских планов у меня никогда ничего не выходит. Я встретился с матерью всего за три дня до своего возвращения сюда и именно в Остенде и не смог, разумеется, урвать ни одного дня. Раньше я и не мог с ней встретиться, так как ни она, ни я не знали, где она будет 2-3 днями раньше. А 15 сентября меня уже ждали здесь, так как в этот день должен был уехать Чарлз, что и произошло. С тех пор, как и каждый раз, когда я возвращаюсь из поездки, - черт знает что творится на хлопковом рынке; мне пришлось делать всю работу и за Чарлза, и за себя, а это не шутка, когда за две недели хлопок поднялся с 18 до 241/2 пенса за фунт, а пряжа с 8 до 9 пенсов за фунт, и телеграммы всякого рода сыплются дождем. Я надеюсь, что теперь это уже миновало, да и Чарлз возвращается в начале будущей недели, так что я, наконец, опять приду в себя. Эта ужасная спешка положительно не давала мне возможности написать тебе хотя бы две строчки; вообще с тех пор, как я здесь, я не смог написать ни строчки privatim. Лишь только представится малейшая возможность, я напишу подробнее; тем временем дай мне знать, как у вас дела и что слышно с «книгой». Я думаю, что мне удастся как-нибудь съездить к вам дня на три, как только у нас здесь все станет на место. Но наша контора выглядит как свиной хлев, Готфрид нанял мне трех парней, которые никуда не годятся, и, опираясь на контракт, заставляет меня учить их. Таковы дела. Одного-двух я вынужден буду прогнать.
Твой Ф. Э.
Сердечный привет всем.
Побывал «уж конечно» у швабов, но они теперь не творят поэтических школ, а прядут хлопок или странствуют. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 8 ноября 1865 г.
1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill Дорогой Фредерик!
Я приехал сюда в пятницу вечером. Штрон настойчиво приглашал меня провести у него несколько дней, но я очень беспокоился. Знал, что дела в Лондоне обстоят скверно, и хотел поэтому быть на месте.
В неприятностях, которые миссис Лиззи мне напророчила, недостатка не было. Прежде всего, по прибытии на Кингс-Кросс не оказалось моего чемодана, и я его еще не получил до настоящего момента, что особенно неприятно, поскольку там находятся «документы», за которые я отвечаю. Затем я нашел дитя еще очень нездоровой. Наконец, сюда приходил домовладелец, угрожал, и моя жена успокоила его лишь перспективой моего возвращения.
Этот молодец говорил, что пришлет к нам брокера и, кроме того, разорвет договор об аренде, на что он во всяком случае имеет право. Следом за домовладельцем заявила о себе и вся прочая свора, частью лично, частью посредством угрожающих писем. Я застал жену в таком отчаянии, что у меня не хватило смелости познакомить ее с истинным положением вещей. И я действительно не знаю, что делать! А к тому же еще нужно покупать уголь и т. п.
Наряду с этими неприятностями - одна приятная новость. Одна из двух франкфуртских теток ( Эстер Козель) (73-летняя) (другая на два года моложе (Бабета Блюм)) скончалась, но ab intestato (так как боялась, что умрет, если составит завещание). Я поэтому должен буду делиться с другими наследниками, чего не было бы в случае завещания, так как к другим она не благоволила. И при этом еще то приятное обстоятельство, что придется дожидаться доверенности от г-на Юты с мыса Доброй Надежды!
Все эти приятные обстоятельства сказались некоторым образом на моем состоянии, так что я должен был здесь немедленно заказать себе лекарство Гумперта.
Привет (также и миссис Лиззи).
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], 13 ноября 1865 г.
Дорогой Мавр!
Одновременно с этим ты получишь заказное письмо с 15 ф. ст., которые я приготовил в пятницу и передал для отправки нашему курьеру. Я не получил от тебя в воскресенье никакого ответа, что меня несколько удивило, и я вспомнил, что посыльный не отдал мне в субботу утром квитанции на письмо. Когда я сегодня навел справку, обнаружилось, что мошенник забыл обо всей истории и все еще ходил с письмом в кармане. Эта небрежность была последней каплей, и его прогнали. Мне это в высшей степени неприятно, так как ты все это время должен был думать, что я спокойно отложил твое последнее письмо и предоставил вещи их естественному ходу, даже не написав тебе ни слова.
Твой Ф. Э.
Уехал ли Эдгар? ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 15 ноября 1865 г.
Дорогой Фред!
Ты должен меня извинить, если я сегодня лишь извещаю тебя с благодарностью о получении 15 фунтов, а напишу тебе только завтра. Я так задерган, что сегодня никак не могу этого сделать.
У Женнички дифтерит, но надеюсь, что все скоро будет позади.
Прилагаемое письмо, которое, впрочем, по своей манере и стилю очень выгодно отличается от писем рейнских рабочих, верни мне, пожалуйста, немедленно по прочтении. Вежливость требует, чтобы я на него ответил.
Привет. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 17 ноября 1865 г.
Дорогой Мавр!
Твое письмо мне передали лишь вчера вечером, и я произведу расследование, каким образом оно пролежало так долго.
Надеюсь, что Женничка уже здорова и, во всяком случае, что острый период болезни, а тем самым и опасность, миновали. Для укрепления деятельности сердца я посылаю ей сегодня вечером ящик портвейна, шерри и кларета. Я страшно испугался, прочитав слово дифтерит; с этой штукой шутки плохи.
Письмо берлинцев меня, действительно, чрезвычайно поразило. Оно, очевидно, написано человеком, у которого больше смысла в голове, чем у Вильгельмчика, и который, повидимому, не без иронии говорит о последнем. Но письмо, безусловно, написано не рабочим, об этом свидетельствует хотя бы строго выдержанная гриммовская орфография, и я не вполне уверен в подлинности этого дела. Во всяком случае, нужно было бы навести дальнейшие справки о трех подписавшихся. Вильгельмчик уж, наверное, их знает, если это написано bona fide (с честными намерениями.). Мои подозрения основываются скорее на форме письма; содержание как будто бы решительно говорит об обратном. Но так как ты не собираешься отправиться в Берлин, чтобы основать там новую организацию, то не имеет никакого значения, если ты напишешь этим людям. Письмо возвращаю. Что ты скажешь относительно восстания негров на Ямайке и о жестокостях англичан? «Telegraph» сегодня пишет: «Было бы очень жаль, если бы британские офицеры лишились права расстреливать или вешать всякого британского подданного, восставшего против британской короны!»
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 20 ноября 1865 г.
Дорогой Энгельс!
Женничка вновь выздоравливает и сердечно благодарит тебя за вино.
Что касается денежных дел, то к Дронке обращаться было бы бесполезно. Для того чтобы обеспечить себе спокойствие со стороны домовладельца - а это основное, - я убедил его принять вексель (сроком до середины февраля), так как я ему должен за текущий квартал две трети. Что касается других кредиторов, то 15 ф. ст. удовлетворили наиболее назойливых, а сейчас ломаю себе голову над тем, каким образом выплатить остальным хотя бы небольшие суммы в счет долга. Твое предложение очень великодушно, и как только моя работа будет готова и выйдет в свет, остальное придется раздобыть другим путем; или же, если это, вопреки моим ожиданиям, не удастся, нам придется переехать в более дешевое место, например, в Швейцарию.
Берлинское письмо - настоящее. Через несколько дней после его прибытия я получил по сему поводу письмо от Либкнехта, поддерживающего с берлинцами постоянную связь.
Из письма Либкнехта видно также, что эти свиньи из «Social-Demokrat» более чем охотно опять завязали бы с нами сношения. Каким иллюзиям этот Либкнехт все время предается, ты можешь видеть из следующей фразы: «Люди, обратившиеся к тебе из Берлина, наши друзья. Если бы ты мог приехать, хоть раз показаться здесь, - выигрыш был бы огромным. Приезжай, если это возможно».
Ведь Либкнехт должен был бы знать, что если бы даже я мог в настоящее время поехать в Берлин в качестве простого посетителя, то должен был бы там вести себя совершенно незаметно и privatim, а не произносить речи в рабочих клубах!
Либкнехт. пишет также: «Профессор Эккардт из Мангейма (это теперь «глава» радикалов на юге, как видно из одного письма Штумпфа из Майнца) предоставляет «Wochenblatt» в наше распоряжение. Он был бы очень рад, если бы ты и Энгельс написали для него несколько статей, но не слишком резких».
«Workman`s Advocate» по-прежнему слаб. А между тем он, по-видимому, расходится, так как на прошлой неделе вышел в увеличенном формате. Деталей я не знаю, так как завтра я впервые буду опять присутствовать на заседании Товарищества. Парижане опубликовали отчет о конференции вместо с составленной нами программой ближайшего конгресса. Это появилось во всех либеральных, псевдолиберальных и республиканских органах Парижа.
Как благосклонно это принято, ты увидишь из следующего отчета Фокса о «последнем заседании нашего Совета, который я вырезаю для тебя из «Workman`s Advocate». Наши парижане несколько смущены тем, что параграф о России и Польше, которого они не хотели, как раз производит наибольшую сенсацию. Я надеюсь, что в свободные часы ты все же начнешь время от времени писать для «Advocate» на любую тему.
Парижская публикация освобождает меня от труда писать французский отчет.
Ямайская история характерна для подлости «истинных англичан». Эти субъекты ни в чем не уступают русским. Но, заявляет бравый «Times», эти проклятые негры пользовались «всеми англосаксонскими конституционными свободами». Иначе говоря, они пользовались, в числе прочих свобод, свободой быть обложенными непомерными налогами, которые обеспечивали плантаторам средства для ввоза кули, и таким образом сводили до минимума их расходы на рынке труда. И эти английские собаки с чувствительными нервами кричали о «звере Батлере», потому что он приказал повесить одного человека (!) и не позволил желтым, увешанным бриллиантами бывшим плантаторшам плевать в лицо федералистским солдатам! Для полного разоблачения английского лицемерия не хватало только - после американской войны - ирландской истории и ямайской бойни!
Не забудь раздобыть мне у Ноулза (и возможно скорее) нужные мне данные: среднюю недельную заработную плату прядильщика-мюльщика или ватерщиц; сколько в среднем пряжи, соответственно - хлопка (то есть включая угары, пропадающие при прядении) среднего номера (или хотя бы любого номера), вырабатывается еженедельно одним человеком; кроме того, какую-нибудь (соответственно заработной плате) цену хлопка и цену пряжи. Я не могу начисто переписать вторую главу, пока у меня не будет этих деталей.
Адрес Эрнеста Джонса теперь - 47, Princess Street.
Привет.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 1 декабря 1865 г.
Дорогой Мавр!
Прилагаю a conto (в счёт) наступившего месяца два пятифунтовых билета, о получении их прошу известить меня по адресу: 86, Mornington Street или, если возможно, телеграфировать завтра рано утром по адресу: 7, Southgate, так как я не хочу сдавать это письмо заказным, чтобы не обращать внимания.
Профессор Эккардт, насколько я могу судить по немецким газетам, - южногерманский демократ, один из отколовшихся от Национального союза швабов и баварцев. Как мы сможем с ним вместе работать, мне неясно, это нечто вроде Колачека.
То, что господа из «Social-Demokrat» не прочь снова установить с нами связи, характерно для этого сброда. Они всех считают такими же трусами, как они сами. Бисмарк, по-видимому, убедился в их бессилии; вот почему он бросил их на произвол судьбы; этим объясняется также процесс и осуждение Швейцера на один год тюрьмы1. А тут еще и Б. Беккер отрекся от Швейцера и отказался от своего поста президента человечества; словом, все теперь в состоянии распада. Итак, взорвало весь этот хлам не наше вмешательство, а наше невмешательство. Этим самым официальное «лассальянство» быстро достигло своей последней фазы.
С каждой очередной почтой все более выявляется неистовый характер жестокостей на Ямайке. Письма английских офицеров об их геройских подвигах против безоружных негров бесподобны. Дух английской армии сказался здесь, наконец, хоть раз без всяких стеснений. «Солдаты получают от этого удовольствие». Даже «Manchester Guardian» вынужден на этот раз выступить против официальных властей Ямайки.
Я посмотрю, что можно сделать для «Workman`s Advocate», а пока что ты мог бы высылать мне эту газету. Ты даже не представляешь, сколько требуется труда и беготни, чтобы раздобывать эти пенсовые еженедельники, которые не окупают труда газетчиков. Даже если их заказать и внести деньги вперед, то их нельзя получить. Или запиши миссис Бёрнс в качестве абонентки, распорядившись высылать газету по почте.
Сердечный привет миссис Маркс и девочкам.
Твой Ф. Э. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон, 2 декабря 1865 г.]
Дорогой Фред!
Только что вернувшись домой (я был в Музее, где надо было кое в чем порыться), нахожу твое письмо. Тороплюсь известить тебя и поблагодарить за получение 10 фунтов стерлингов. О дальнейшем напишу тебе завтра.
Привет и почтение миссис Лиззи.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 26 декабря 1865 г.
Дорогой Фред!
Извини меня, что я лишь сегодня благодарю тебя от имени всей семьи за рождественский подарок и что вообще так долго совсем ничего не писал тебе. За все это время у меня было столько забот и уходило столько времени на беготню, переговоры направо и налево, чтобы удовлетворить А и зато попасть в когти Б и т. д., что работать мне большей частью удавалось лишь по ночам, а благое намерение на следующий день непременно заняться корреспонденцией каждый раз оставалось неосуществленным.
Международное Товарищество и все, что с ним связано, душит меня поэтому, как кошмар, и я был бы рад возможности сбросить с себя это бремя. Но как раз теперь это невозможно. С одной стороны, разные буржуа - во главе с г-ном Хьюзом, членом парламента - пришли к мысли превратить «Workman`s Advocate» в обычную гарантированную газету, и в качестве одного из членов правления я должен наблюдать за переговорами, чтобы не было обмана. С другой стороны, Лига реформы, основанная нами, с необычайным триумфом провела митинг в Сент-Мартинс-холле, самый большой и наиболее рабочий по своему составу из всех, которые происходили за время моего пребывания в Лондоне. Во главе всего стояли люди из нашего Комитета, которые и выступали в нашем духе. Если бы я завтра устранился от дела, буржуазные элементы, с неудовольствием взирающие на наше (неверных иностранцев) закулисное влияние, получили бы преобладание. При полном крахе рабочего движения в Германии рабочие элементы в Швейцарии тем усиленнее стали группироваться вокруг тамошних секций Международного Товарищества. В середине текущего месяца в Женеве появился первый номер «Journal de l`Association Internationale des Travailleurs.
Section de la Suisse Romande» и скоро там появится также и редактируемый Беккером* немецкий орган185, который имеет большие шансы в связи со смертью «Nordstern» и дискредитацией «Social-Demokrat». (Старина Беккер пристает насчет статей и уполномочил меня написать об этом немедленно и тебе, так как pro nunc (в данный момент) у него еще нет никаких сотрудников.)
Наконец, во Франции - при отсутствии всяких других центров движения - Товарищество делает большие успехи. Итак, если бы я при данных обстоятельствах устранился, то причинил бы делу величайший вред; и все же, с другой стороны, при теперешнем недостатке у меня времени это вовсе не шутка каждую неделю бывать на трех митингах в Уэст-Энде или в Сити, затем на заседании Совета Интернационала, потом Постоянного комитета, правления или собрания пайщиков «Workman`s Advocate»? А вдобавок еще всякого рода писанина.
От Либкнехта я получил несколько строк. Он живет: 2, Gerichtsweg, Leipzig, адресовать: Й. Миллеру ( конспиративный псевдоним Либкнехта), эсквайру. Ему, кажется, по обыкновению живется скверно, но все же у него имеется надежда устроиться в качестве лексикографа, получить также право гражданства в городе Лейпциге и стать подданным Бёйста.
Мне написал также д-р Кугельман. Преемник Юстуса Мёзера, нынешний оснабрюкский бургомистр, г-н Микель, теперь открытый ренегат; пока что в буржуазном духе, но «уже» с уклоном в сторону аристократии. Некий Ведекинд, бывший консул где-то, богатейший человек и пылкий член Национального союза, сделал его в награду за его заслуги своим зятем.
Кугельман видел в Кёльне «кроткого Генриха» (Бюргерса). Это теперь хорошо устроившийся редактор «Rheinische Zeitung». Он жаловался на меня, что я не посетил его в Кёльне, что отношусь к нему, как к «отступнику» и т. д. А он, дескать, всегда «оставался верным делу» и работает теперь вместе с буржуазией против аристократии лишь для того, «чтобы способствовать развитию и выяснению классовых противоречий и т. д.» (а всего лишь год тому назад в одной из своих речей в Кёльне объявил эти противоречия не существующими!).
Положение Бонапарта мне кажется менее устойчивым, чем когда-либо. Студенческая история, тревожные симптомы наличия противоречия в самой армии, но самое главное, это мексиканская афера и наследственные грехи Lower Empire (империи времён упадка) - долги! За истекший год этому молодцу не удалась ни одна из его штучек! И он действительно уже пал настолько низко, что Бисмарк фигурирует в качестве его соперника!
Здесь смерть Пальмерстона явно сыграла свою роль. Если бы он еще был жив, то губернатор Эйр получил бы орден «за заслуги»!
Фрейлиграт тоже заканчивает этот год с большой неприятностью. Еврей Рейнах с большим треском закрыл здесь дело, специально ради этого приехав в Лондон. При этом с Фрейлигратом, и без того задолжавшим банку деньги, случилось еще то несчастье, что за три дня до прибытия могущественного Рейнаха сбежал один из его служащих со 150 фунтами стерлингов. Но старина имеет, с другой стороны, и сильную протекцию, на которую может опереться. Его плон-плонистские друзья в Париже (например, экс-полковник Киш, женатый на дочери французского экс-министра Тувенеля, миллионера, который стоит теперь во главе огромнейшей акционерной компании) найдут уж для него какое-нибудь новое дельце.
С Новым годом! Также поздравляю миссис Лиззи.
Твой К. М. ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон, конец 1865 - начало 1866 г.]
Приложение Ты как-то просил меня во время моего последнего пребывания в Манчестере объяснить дифференциальное исчисление. На следующем примере ты сможешь полностью уяснить себе этот вопрос. Все дифференциальное исчисление возникло первоначально из задачи о проведении касательных к произвольной кривой через любую ее точку. На этом же примере я и хочу пояснить тебе существо дела.
Пусть линия тАо - произвольная кривая, природы которой (является ли она параболой, эллипсом, и т. д.) мы не знаем, и где в точке т требуется провести касательную.
Ax - ось. Мы опускаем перпендикуляр тР (ординату) на абсциссу Ах. Представь себе теперь, что точка n - бесконечно ближайшая точка кривой возле т. Если я опущу на ось перпендикуляр пр, то р должна быть бесконечно ближайшей точкой к Р, а пр - бесконечно ближайшей параллельной линией к тР. Опусти теперь бесконечно малый перпендикуляр mR на пр. Если ты теперь примешь абсциссу АР за x, а ординату тР за y, то пр = тР (или Rp), увеличенной на бесконечно малое приращение [nR], или [nR] = dy (дифференциал от у), а mR = (Рр) = dx. Так как часть тп касательной бесконечно мала, то она совпадает с соответствующей частью самой кривой. Я могу, следовательно, рассматривать mnR как . (треугольник), .-ки же mnR и тТР подобные треугольники. Поэтому: dy (=nR): dx (=mR) = у (=mP) : РТ (которое есть подкасательная для касательной Тп). Следовательно, подкасательная РТ = dy y dx . Это и есть общее дифференциальное уравнение для всех точек касания всех кривых.
Если мне теперь нужно дальше оперировать с этим уравнением и с его помощью определить величину подкасательной РТ (имея последнюю, мне остается только соединить точки Т и m прямой линией, чтобы получить касательную), то я должен знать, каков специфический характер кривой. В соответствии с ее характером (как парабола, эллипс, циссоида и т. д.) она имеет определенное общее уравнение для ее ординаты и абсциссы каждой точки, которое известно из алгебраической геометрии. Если, например, кривая тАо есть парабола, то я знаю, что y2 (у - ордината каждой произвольной точки) = ах, где а - параметр параболы, а х - абсцисса, соответствующая ординате у.
Если я подставлю это значение для у в уравнение РТ = dy y dx , то я должен, следовательно, искать сначала dy, то есть найти дифференциал от у (выражение, которое добавляется к у при его бесконечно малом возрастании). Если y2 = ах, то я знаю из дифференциального исчисления, что d(y2) = d(ах) (я должен, разумеется, дифференцировать обе части уравнения) дает 2у dy = adx (d везде обозначает дифференциал). Следовательно, dx = a 2ydy . Если я подставлю это значение для dx в формулу РТ= dy ydx , то получу РТ = a y a dy 2y2dy = 2 2 = (так как y2 = ах) = a 2ax = 2x. Или: подкасательная для каждой точки m параболы равна двойной абсциссе той же самой точки. Дифференциальные величины исчезают в операции.
Публикуется впервые Печатается по рукописи Перевод с немецкого
