Правила форума | ЧаВо | Группы

Культура и наука

Войти | Регистрация
К первому сообщению← Предыдущая страница Следующая страница →К последнему сообщению

Письма Маркса и Энгельса, ч.3

  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
15:21 05.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 7 января 1863 г.

Дорогой Мавр!

Мери (Бёрнс) умерла. Вчера вечером она рано пошла спать, и когда Лиззи (Бёрнс) в 12-м часу ночи собралась лечь в постель, Мери была уже мертва. Совершенно внезапно; сердечная болезнь или удар. Узнал об этом только сегодня утром, в понедельник вечером она была еще совсем здорова. Я не в состоянии тебе высказать, что делается у меня на душе. Бедная девочка любила меня всем своим сердцем.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 8 января 1863 г.

Дорогой Энгельс!

Известие о смерти Мери меня столь же сильно поразило, как и потрясло. Она была так добродушна, остроумна и так к тебе привязана.

Черт знает что такое, но в нашем кругу теперь не бывает ничего, кроме несчастий. Я тоже совсем потерял голову. Мои попытки достать немного денег во Франции и в Германии не увенчались успехом, притом было ясно, что с помощью этих 15 фунтов мне удастся задержать лавину лишь на несколько недель. Не говоря уже о том, что мне перестали отпускать в долг все, кроме мясника и булочника, да и те в конце недели тоже прекратят, - ко мне пристают с ножом к горлу из-за школы, из-за квартиры и из-за всего на свете. Те из кредиторов, которые получили по нескольку фунтов в счет долга, ловко прикарманили эти деньги, чтобы с удвоенной энергией наседать на меня. К тому же у детей нет ни обуви, ни одежды, чтобы выйти на улицу. Словом, дьявол сорвался с цепи, как я это и предвидел, когда уезжал в Манчестер и в виде последней отчаянной попытки послал жену в Париж. Если мне не удастся при помощи ссудного общества или путем страхования жизни (и в этом шансе я не вижу никаких перспектив; с первым обществом я уже тщетно пытался договориться; оно требует поручителей, и ему нужно предварительно представить квитанции об уплате квартирной платы и налогов, чего я сделать не могу) раздобыть сколько-нибудь значительную сумму, то все хозяйство не продержится и двух недель.

Чудовищно эгоистично с моей стороны в такой момент рассказывать тебе об этих кошмарах. Но это гомеопатическое средство. Одно бедствие рассеивает печаль по поводу другого. И в конце концов, что мне остается делать? Во всем Лондоне нет ни одного человека, с которым я мог бы хоть поговорить по душам, у себя же дома я играю роль молчаливого стоика, чтобы уравновесить бурные взрывы с другой стороны. Но работать при таких условиях становится совершенно невозможно. Разве не могла бы на месте Мери оказаться моя мать, которая все равно влачит теперь существование, преисполненное всяческих физических недугов, и достаточно пожила на своем веку..? Ты видишь, к каким странным мыслям приходят «цивилизованные» под гнетом некоторых обстоятельств.

Привет.

Твой К. М.

Как ты думаешь теперь устроиться со своим жильем? Для тебя это исключительно тяжелый удар, ведь у Мери был твой дом, где ты чувствовал себя свободным и где ты всегда, стоило тебе только пожелать, мог укрыться от всей человеческой мерзости.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 13 января 1863 г.

Дорогой Маркс!

Ты, конечно, поймешь, что на этот раз мое собственное несчастье и твое ледяное отношение к нему сделали для меня совершенно невозможным ответить тебе раньше.

Все мои друзья, в том числе и знакомые обыватели, проявили ко мне при этих обстоятельствах, которые не могли не затронуть меня достаточно глубоко, больше участия и дружбы, чем я мог ожидать. Ты же счел этот момент подходящим для того, чтобы проявить превосходство своего холодного образа мышления ( В черновом наброске письма далее следует: «Пользуйся своим преимуществом, его у тебя никто не оспаривает»). Пусть будет так!

Ты знаешь, в каком положении мои финансы, знаешь также, что я делаю все для того, чтобы вызволить тебя из беды. Но более крупной суммы, о которой ты говоришь, я теперь не могу достать, как тебе тоже должно быть известно.

Имеются три пути: 1) Ссудное общество. Надо узнать, в какой мере мое поручительство может при этом помочь; думаю, что весьма мало, ведь я не домовладелец.

2) Страхование жизни. Джон Уотс является управляющим «Европейского общества страхования жизни», лондонское отделение которого ты во всяком случае найдешь по адресной книге. Не вижу, что могло бы помешать тебе застраховать свою жизнь в 400 фунтов стерлингов; 200 под полис он безусловно даст, ведь он же этим живет. Если это не слишком разорительно, то это безусловно самый лучший путь. Ты должен немедленно туда пойти, узнать все условия и тотчас же мне обо всем сообщить.

3) Если же ничего из этого не получится, то я смогу в феврале - раньше невозможно - наскрести около 25 фунтов, а кроме того, готов подписать вексель на 60 фунтов, но только при условии, что уплата будет произведена наверняка после 30 июня 1863 г., то есть что вексель непременно будет продлен до этого срока. Это должно быть гарантировано мне надлежащим образом. Недостающую сумму тебе придется тогда уже непременно выколотить из своего голландского дядюшки (Лиона Филипса).

Иного пути я не вижу.

Дай мне знать, какие шаги ты намерен предпринять, а я со своей стороны сделаю все, что смогу.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 24 января 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Я счел за лучшее немного подождать, прежде чем ответить тебе. Твое положение, с одной стороны, а мое - с другой, затрудняли «хладнокровное» рассмотрение ситуации.

С моей стороны было большой ошибкой написать тебе то письмо, и я сейчас же пожалел об этом, как только отослал его. Но произошло это отнюдь не вследствие бессердечности.

Моя жена и дети могут подтвердить, что, получив твое письмо (оно пришло рано утром), я был потрясен так, как будто умер один из самых близких мне людей. Но когда я вечером взялся за письмо к тебе, то произошло это под влиянием совершенно отчаянных обстоятельств. Дома у меня находился брокер, присланный домовладельцем, получен был опротестованный вексель от мясника, в доме не было угля и провизии, и Женничка лежала больная в постели. При таких обстоятельствах я спасаюсь вообще только при помощи цинизма.

Что меня еще особенно бесило, так это то, что жена моя думала, что я недостаточно точно изобразил тебе истинное положение вещей.

В этом отношении как раз было кстати твое письмо, так как оно ясно показывало - «non possumus» (не можем). Ведь она отлично знала, что я не нуждаюсь в твоем совете, чтобы обратиться к своему дядюшке; что я не могу в Лондоне обратиться к Уотсу, который вместе со своей конторой находится в Манчестере; что после того как Лассаль опротестовал вексель, я не могу больше выдавать в Лондоне векселей и что, наконец, 25 фунтов в феврале не могут нам ни помочь прожить январь, ни дать возможность предотвратить наступающий кризис. Так как ты не мог помочь нам, хотя я сообщил тебе, что мы находимся в положении манчестерских рабочих, то ей пришлось осознать «non possumus». А я этого и хотел, ибо тому состоянию, в котором мы пребывали до сих пор, этому поджариванию на медленном огне, - сжигающему голову и сердце, поглощающему сверх того драгоценное время и поддерживающему одинаково вредную для меня и для детей фальшивую видимость благосостояния, - должен быть положен конец! Три недели, прожитые нами с тех пор, заставили, наконец, мою жену согласиться на то предложение, которое я ей давно уже делал и которое, несмотря на все свои неприятные стороны, не только является единственным выходом из создавшегося положения, но и гораздо лучше той жизни, которую мы вели за последние три года, в особенности самый последний, и которое к тому же даст возможность снова восстановить наше чувство самоуважения.

Я напишу всем кредиторам (за исключением домовладельца), что если они меня не оставят в покое, то я путем неоплаты векселя в суде по делам о банкротствах добьюсь признания себя несостоятельным должником. Это, конечно, не относится к домовладельцу, имеющему право на мебель, которая должна за ним остаться. Две моих старших девочки получат через семью Каннингем место в качестве гувернанток. Ленхен поступит на место в другой дом, а я с женой и Туссинькой (Элеонорой) перееду в один из тех меблированных домов в Сити, где когда-то обитал со своей семьей Красный Вольф.

Прежде чем прийти к этому решению, я написал еще, конечно, различным знакомым в Германии, но, разумеется, совершенно безрезультатно. Во всяком случае такой исход лучше, чем то положение, в котором мы находимся сейчас и которое никак не может продолжаться.

Мне пришлось довольно долго повозиться, прежде чем при помощи всяких унижений и ложных обещаний удалось убедить хозяина и мясника убраться от меня вместе с брокером и векселем. Послать детей в школу в новой четверти я не смог, так как не заплатил еще по старому счету, да и, кроме того, у них совершенно непрезентабельный вид.

Благодаря вышеизложенному плану я надеюсь, по крайней мере без какого-либо вмешательства третьих лиц, вновь обрести покой.

В заключение нечто, с предыдущим не связанное. Подойдя к разделу своей книги, трактующему о машинах, я оказался в большом затруднении. Мне всегда было не ясно, как сельфакторы изменили процесс прядения, или, вернее, так как уже и раньше применялась сила пара, в чем выражаются функции двигательной силы прядильщика, помимо силы пара?

Был бы рад, если бы ты мне это разъяснил.

Кстати. Моя жена без моего ведома обратилась к Лупусу за 1 фунтом на необходимые текущие расходы. Он прислал ей два. Мне это очень неприятно, но factum est factum.

Твой К. М.

Абарбанель умер. Ditto (тоже) Сазонов в Женеве.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 26 января 1863 г.

Дорогой Мавр!

Я благодарен тебе за твою откровенность. Ты сам понимаешь, какое впечатление произвело на меня твое предпоследнее письмо. Если так долго прожил с женщиной, то смерть ее не может не произвести потрясающего действия. Я почувствовал, что с ней вместе похоронил последнюю частицу своей молодости. Когда я получил твое письмо, она. еще не была похоронена. Должен сказать тебе, что это письмо целую неделю не выходило у меня из головы, я не мог его забыть. Но покончим с этим; твое последнее письмо искупает его, и я рад, что одновременно с Мери не потерял также и своего самого старого и лучшего друга.

Перейдем теперь к твоим делам. Сегодня же я побывал у Уотса, про которого думал, что он еще в Лондоне; впрочем, у него есть контора в Лондоне на Пелл-мелл, 2. Но с ним ничего не вышло. Его общество больше ссуд не выдает. Он дал мне другой адрес. Тот человек готов это сделать, но требует, смотря по обстоятельствам, двойного или даже большего обеспечения за проценты, - страховую премию и возврат ссуды. А этого у нас, к сожалению, нет. К кому мы могли бы обратиться? Разумеется, к Гумперту, но его вряд ли примут. А так как мы оба люди без солидного положения, то от нас во всяком случае потребовали бы еще и третьего; наконец, все издержки по этому займу вычитаются вперед из занятой суммы, так что в результате осталось бы очень мало.

Я думал сначала продать часть пряжи, купленной для спекулятивных целей, и послать деньги тебе, вместо того чтобы вернуть их по принадлежности Эрмену. Это во всяком случае можно было бы сделать, так как эта операция обнаружилась бы только в июле, а к тому времени ведь многое может измениться. Но нам не везет. Рынок сейчас такой вялый, что пришлось бы продать не только без прибыли, но прямо-таки себе в убыток, а на этой неделе, может быть, и вовсе не удалось бы продать.

Просто взять деньги я не могу, - Эрмен может мне в этом отказать, и по всей вероятности откажет, а на это я не могу пойти. Занять здесь у третьего лица, у ростовщика, значило бы дать Эрмену самый лучший повод порвать со мной контракт. И все же я никак не могу примириться с тем, что ты осуществишь свое намерение, о котором мне пишешь. Поэтому я обратился к старику Хиллу и взял у него прилагаемый вексель на 100 фунтов на имя Джона Раппа и К°, срок которого истекает 28 февраля, сделав передаточную надпись на твое имя.

Думаю, что это не обнаружится до июля, и тогда у нас снова будет отсрочка на короткое время. Это чрезвычайно рискованный шаг с моей стороны, так как теперь у меня уже наверняка будет дефицит, но придется рискнуть. Уверяю тебя, что я не отважился бы на это, если бы Чарлз, составивший нечто вроде суммарного баланса за последние 6 месяцев, не заявил мне сегодня днем, что дело складывается для меня примерно на 30-50 фунтов благоприятнее, чем можно было предполагать. За эти 6 месяцев я заработал приблизительно 330-350 фунтов.

Но теперь уж ты и сам должен понять, что после тех необычайных усилий, которые мне пришлось приложить, начиная с 30 июня 1862 г., я совершенно выжат и что поэтому до 30 июня тебе не придется рассчитывать на какую-либо помощь с моей стороны, кроме разве каких-нибудь мелочей. Что будет после 30 июня, не знает сам черт, - ведь мы теперь ничего не зарабатываем, потому что рынок больше не оживляется.

Вексель это то же, что и наличные деньги. Фрейлиграт учтет его тебе с наслаждением, более надежных бумаг почти не имеется в обращении. Но будь добр подтвердить немедленно получение письма, теперь много крадут на почте, а так как ты в мире коммерции неизвестен, то каждый сможет выдать себя за д-ра Карла Маркса.

Твой Ф. Э.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
22:55 05.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 28 января 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Целый ряд необычных обстоятельств никак не позволил мне вчера известить тебя о получении письма с векселем.

Я очень хорошо понимаю, как рискованно для тебя оказывать мне подобным образом столь большую и неожиданную помощь. Не могу выразить, как я тебе благодарен, хотя мне, перед моим внутренним форумом, не нужно было новых доказательств твоей дружбы, чтобы знать, как она самоотверженна. Впрочем, если бы ты видел радость моих детей, это было бы для тебя прекрасной наградой.

Могу тебе теперь также откровенно сказать, что, несмотря на весь тот гнет, под которым я жил все последние недели, ничто меня и в отдаленной степени так сильно не угнетало, как боязнь, что в нашей дружбе образовалась трещина. Я много раз говорил своей жене, что для меня вся эта мерзость - ничто по сравнению с тем, что мне пришлось еще из-за всех этих житейских дрязг и ее крайнего возбуждения надоедать тебе своими личными нуждами вместо того, чтобы утешать тебя в такой момент. В результате домашний мир был сильно нарушен, и бедной женщине пришлось поплатиться за эту историю, в которой она была совершенно неповинна; ведь женщины вообще привыкли требовать невозможного. Она, конечно, не имела представления о том, что я тебе пишу, но если бы немного подумала, то могла бы догадаться, что выйдет нечто подобное. Женщины - даже те из них, которые одарены большим умом, - забавные создания. Утром моя жена так плакала над Мери и над твоей утратой, что совершенно забыла свои собственные горести, которые как раз в этот день дошли до своего апогея, а вечером она была уверена, что, кроме нас, нет ни одного человека на свете, который мог бы так же страдать, если у него в доме нет брокера и нет детей.

В прошлом письме я спрашивал тебя относительно сельфактора. Вопрос в следующем: в чем заключалась работа так называемого прядильщика до изобретения сельфактора? Сельфактор для меня понятен, но я не представляю, как обстояло дело до него.

Я вношу некоторые добавления в раздел о машинах. Там есть ряд любопытных вопросов, которые я обошел при первой обработке. Для того чтобы уяснить себе все это, я перечитал целиком свои тетради (выписки) по технологии и слушаю практический (чисто экспериментальный) курс для рабочих профессора Уиллиса (на Джермин-стрит в Геологическом институте, где читал свои лекции также и Гексли). С механикой у меня та же история, что и с языками. Математические законы я понимаю, но простейшая техническая реальность, связанная с наглядным представлением, дается мне с большим трудом.

Ты знаешь, а может быть, и не знаешь - дело это само по себе не представляет интереса, - что идет большой спор по поводу того, чем отличается машина от орудия. Английские механики (математики) со свойственной им манерой грубого упрощения называют орудие простой машиной, а машину сложным орудием. Английские же технологи, несколько больше считающиеся с экономической стороной вопроса (а вслед за ними и многие, даже большинство английских экономистов), видят различие между ними в том, что в одном случае двигательная сила исходит от человека, а в другом - от какой-либо силы природы. Немецкие ослы, великие мастера по части таких пустяков, сделали отсюда вывод, что плуг, например, - машина, а сложнейшая «Дженни» и т. п., раз она приводится в движение рукой, не машина. Но если мы взглянем на машину в ее элементарной форме, то нам станет совершенно ясно, что промышленная революция исходит не от двигательной силы, а от той части машины, которую англичане называют working machine ( рабочей машиной). Таким образом, дело не в замене, например, ноги, приводившей в движение прялку, водой или паром, а в изменении самого непосредственного процесса прядения и в вытеснении не той части человеческой работы, где человек действует как простая сила (как, например, нажатие на педаль колеса), а той, которая относится к обработке, к непосредственному воздействию на обрабатываемый материал.

С другой стороны, столь же очевидно, что если речь идет не об историческом развитии машин, а о машинах на базисе нынешнего способа производства, то единственно решающей является рабочая машина (например, у швейной машины), ибо раз этот процесс уже механизирован, то всякий теперь знает, что механизм этот, в зависимости от его размеров, может приводиться в движение рукой, водой или паром.

Для чистых математиков эти вопросы безразличны, но они становятся очень важными, когда речь идет о том, чтобы показать связь между общественными отношениями людей и развитием этих материальных способов производства.

Перечитав свои выписки по истории технологии, я пришел к выводу, что если оставить в стороне изобретение пороха, компаса и книгопечатания - эти необходимые предпосылки буржуазного развития, - то за время с XVI до середины XVIII в., то есть за период мануфактуры, развивающейся из ремесла до собственно крупной промышленности, имелись две материальные основы, на которых внутри мануфактуры происходит подготовительная работа для перехода к машинной индустрии, это - часы и мельница (сначала мельница для помола зерна, а именно водяная), причем оба эти механизма унаследованы от древности. (Водяная мельница была занесена из Малой Азии в Рим во времена Юлия Цезаря.) Часы - это первый автомат, употребленный для практических целей. На их основе развилась вся теория производства равномерного движения. По своему характеру они сами базируются на сочетании полу художественного ремесла с теорией в прямом смысле слова.

Так, например, Кардано писал (и давал практические советы) об устройстве часов. «Ученое (нецеховое) ремесло», - так называли часовое ремесло немецкие писатели XVI века; на развитии часового дела можно было бы проследить, как сильно отличается соотношение между ученостью и практикой на основе ремесла от соотношения между ними, например в крупной промышленности. Не подлежит также ни малейшему сомнению, что в XVIII в. часы впервые навели на мысль применить автоматы (а именно, пружинные) к производству. Можно исторически доказать, что попытки Вокансона в этом отношении оказали чрезвычайно большое влияние на фантазию английских изобретателей.

С другой стороны, в мельнице с самого начала, с тех пор как была создана водяная мельница, имелись все существенные элементы организма машины: механическая двигательная сила; первичный двигатель, который она приводит в действие; передаточный механизм; и, наконец, рабочая машина, захватывающая материал; все эти элементы существуют независимо друг от друга. На примере мельницы было создано учение о трении, а вместе с тем были проведены исследования о математических формах зубчатой передачи, зубьев и т. д. На ее же примере впервые было разработано учение об измерении величины двигательной силы, о лучших способах ее применения и т. д. Почти все крупные математики начиная с середины XVII столетия, поскольку они занимаются практической механикой и подводят под нее теоретическую основу, исходят из простой водяной мельницы для помола зерна. Отсюда и название: Muhle и mill (мельница), которое стали применять ко всякому механическому двигателю, употребляемому для практических целей; это название возникло в мануфактурный период.

Но в мельнице совершенно так же, как и в прессе, механическом молоте, плуге и т. п., собственно работа, то есть удары, расплющивание, размалывание, раздробление и т. д., производится с самого начала без человеческого труда, даже если двигательной силой является человек или животное. Оттого-то этот род машин, по крайней мере в своем первоначальном виде, очень древнего происхождения, и в них раньше, чем в других, применялась собственно механическая двигательная сила. Оттого-то они и являются почти единственными машинами, которые мы встречаем в период мануфактуры. Промышленная революция начинается тогда, когда механизм применяется там, где издавна для получения конечного результата требовалась работа человека, следовательно, не там, где, как в вышеописанных орудиях, к собственно обрабатываемому материалу рука человека с самого начала никогда не прикасалась.

Иначе говоря, промышленная революция начинается с применения механизма там, где человек по самой природе вещей не действует с самого начала лишь как простая сила. Если же вместе с немецкими ослами называть применение силы животного (то есть, по существу, такого же произвольного движения, как и человеческое) - машиной, то никак нельзя упускать из виду, что применение этого рода двигателей гораздо древнее самого простого ремесленного инструмента.

Итциг (Лассаль) прислал мне - это было неизбежно - свою защитительную речь на суде (он осужден на 4 месяца). Macte puer virtute! ( Хвала твоей доблести, отрок! (Вергилий. «Энеида», книга IX)) Во-первых, этот хвастун снова напечатал в Швейцарии брошюрой речь о «рабочем сословии» - у тебя она есть - под громким заглавием: «Программа работников».

Ты знаешь, что это не что иное, как скверная вульгаризация «Манифеста» и других часто проповедуемых нами вещей, ставших уже до известной степени прописными истинами. (Этот малый называет, например, рабочий класс «сословием».)

Итак, в своей речи на суде в Берлине он имел бесстыдство заявить следующее: «Я утверждаю, далее, что эта брошюра не только является таким же научным произведением, как многие другие, произведением, излагающим уже известные результаты, но что она во многих отношениях является даже научным открытием, развитием новых научных мыслей... Я напечатал ряд обширных трудов в самых различных и трудных областях науки, не жалея сил и бессонных ночей, чтобы расширить пределы самой науки, и, может быть, имею право сказать подобно Горацию: Militavi non sine gloria ( Я сражался не без славы. (Гораций. «Оды»)). Но я сам вам заявляю: никогда, ни в одном из своих обширных трудов я не написал ни одной строки, которая была бы по своему замыслу более строго научной, чем это произведение от первой строки до последней... Итак, бросьте взгляд на содержание этой брошюры. Содержание ее состоит не в чем ином, как в философии истории, сжатой на 44 страницах... Это развитие объективного разумного мыслительного процесса, лежащего вот уже более тысячелетия в основе европейской истории, развитие внутренней души...» и т. д.

Разве это не беспредельное бесстыдство? Этот субъект, очевидно, думает, что он тот человек, которому суждено унаследовать наш инвентарь. При этом он до нелепости смешон!

Привет.

Твой К. М.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
12:02 06.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 13 февраля 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Прилагаю различные уркартовские произведения. За последнее время эти молодцы особенно отличаются своей глупостью. Такова, например, их «философия» по поводу движения в Соединенных Штатах.

Я бы написал тебе раньше, но вот уже почти 12 дней, как мне строго-настрого запрещено всякое чтение, писание и курение. У меня было нечто вроде воспаления глаз, связанного с весьма неприятными болями головных нервов. Теперь я настолько поправился, что в настоящий момент впервые снова отваживаюсь писать. Во время болезни я предавался всевозможным психологическим мечтаниям, как это, вероятно, бывает у людей, которые слепнут или сходят с ума.

Что ты скажешь по поводу польской истории? Ясно одно - в Европе снова широко открылась эра революций. И общее положение дел хорошее. Но наивные иллюзии и тот почти детский энтузиазм, с которым мы приветствовали перед февралем 1848 г. революционную эру, исчезли безвозвратно. Старые товарищи, как Веерт и др., умерли, иные отошли или потеряны, а нового пополнения все еще не видно. Кроме того, теперь мы уже знаем, какую роль в революциях играет глупость и как негодяи умеют ее эксплуатировать. Впрочем, «прусские» поклонники национальной «Италии» и «Венгрии» уже попали в переделку.

«Пруссаки» не откажутся от своего «русофильства». Будем надеяться, что на сей раз лава потечет с востока на запад, а не наоборот, так что мы избавимся от «чести» французской инициативы. Мексиканская авантюра является уже достаточно классическим завершением фарса lower Empire.

«Герценовские» солдаты, кажется, действуют обычным образом. Но отсюда еще нельзя сделать никаких выводов ни о массах в России, ни даже о главной массе русской армии. Мы знаем, что проделывали «мыслящие штыки» французов и даже наши собственные рейнские бродяги в 1848 г. в Берлине. Но ты должен теперь внимательно следить за «Колоколом», ибо теперь Герцену и К° представляется случай доказать свою революционную честность, - хотя бы в той мере, в какой это совместимо с пристрастием ко всему славянскому.

Уркартисты, вероятно, решат, что польское восстание вызвано петербургским кабинетом в качестве «диверсии» против задуманного Уркартом вторжения на Кавказ.

В Соединенных Штатах дело подвигается чертовски медленно. Надеюсь, что Дж. Хукер как-нибудь выкарабкается.

Напиши мне, прежде всего, что ты теперь поделываешь в Манчестере. Наверное, чувствуешь себя там ужасно одиноким. Знаю по себе, как меня до сих пор еще пугают окрестности Сохо-сквер, когда я туда случайно попадаю.

Привет.

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Лондон, 17 февраля [1863 г.]

Дорогой Фредерик!

Твое молчание в самом деле начинает тревожить меня. Надеюсь, что ты не болен. С другой стороны, надеюсь, что не причинил тебе опять неприятностей помимо своей воли. Если в письме, подтверждавшем получение 100 фунтов, я писал тебе о машинах и т. д., то делал это лишь для того, чтобы рассеять тебя и отвлечь от твоих мучительных переживаний.

Польская история и прусское вмешательство - это, действительно, такая комбинация, которая заставит нас высказаться. Но не от себя лично, отчасти чтобы не показаться конкурентами студиоза Блинда, отчасти же чтобы не закрывать себе дороги в Германию. И для этого подходит здешнее рабочее общество. Необходимо - и немедленно - выпустить манифест от его имени. Ты должен написать военную часть, id est (то есть) о военно-политической заинтересованности Германии в восстановлении Польши. Я напишу дипломатическую часть.

Отвечай же, старина, и если у тебя есть что-нибудь на душе, скажи открыто, как мужчина; будь уверен, что ни один человек на свете не принимает так близко к сердцу все твои горести и радости, как твой Мавр.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 17 февраля 1863 г.

Дорогой Мавр!

Ты должен меня извинить за долгое молчание. Я был в очень тяжелом состоянии, из которого мне в конце концов надо было выбраться. Я взялся было за славянские языки, но одиночество стало для меня невыносимым. Я решил рассеяться насильственно. Это помогло, и теперь я снова тот же.

Поляки - молодцы. И если они продержатся до 15 марта, то вся Россия придет в движение. Вначале я страшно боялся, что дело пойдет плохо. Но сейчас уже, пожалуй, больше шансов на победу, чем на поражение. Не надо забывать, что молодая польская эмиграция имеет свою собственную военную литературу, в которой все вопросы рассматриваются под углом зрения специально польских условий и в которой идея партизанской войны в Польше играет весьма значительную роль и весьма подробно обсуждается. Характерно также, что единственными известными до сих пор вождями являются варшавский еврей Франковский и прусский лейтенант Лянгевич. Господа русские при своей неповоротливости, наверное, сильно страдают от партизанской войны.

Заметил ли ты, что Бакунин и Мерославский выставляют друг друга лжецами и сцепились из-за будущих русско-польских границ? «Колокол» я уже заказал себе и надеюсь найти в нем подробности этой истории. Впрочем, мне придется основательно позубрить, прежде чем я снова овладею языком.

Пруссаки, как всегда, ведут себя гнусно. Мосье Бисмарк знает, что ему не сдобровать, если Польша и Россия будут революционизированы. Впрочем, с прусским вмешательством не спешат. До тех пор, пока оно не необходимо, русские его не допустят, а когда оно станет необходимым, пруссаки поостерегутся туда двинуться.

Если дело в Польше кончится плохо, то нам предстоят, очевидно, несколько лет жестокой реакции, ибо тогда Православный Царь опять стал бы главой Священного союза, по сравнению с которым мосье Бонапарт покажется глупым crapauds великим либералом и защитником наций. Как это курьезно, впрочем, что вся английская буржуазия стала ругательски ругать Бустрапу, с тех пор как Кинглек предал гласности маленькую, полупереваренную, полунедослышанную частицу тех историй о Наполеоне и его клике, которым, поскольку они исходили от нас, не хотели верить в течение 10 лет! Разоблачительная литература о парижском дворе снова пошла в ход, и г-н Том Тейлор в «Guardian» с важным видом преподносит публике все эти истории о Зольмс, Бонапарте, Уайзе, Жеккере и т. д., которые известны нам гораздо лучше с давних пор. Одно только интересно: Жеккер дал деньги уже для страсбургского или булонского заговора; для какого именно - Тейлор не знает. Вот, значит, в чем дело.

В стране янки дела неважны. Правда, по обычной иронии мировой истории, в сравнении с филистерами, демократы стали теперь партией войны, и обанкротившийся поэтик Ч. Маккей снова основательно осрамился. Слышал также из частных нью-йоркских источников, что Север продолжает вооружаться в масштабе, до сих пор неслыханном. Но, с другой стороны, с каждым днем все больше множатся признаки морального ослабления, и неспособность одержать победу возрастает с каждым днем. Где та партия, победа и приход к власти которой были бы равнозначны доведению войны до победного конца и притом всеми средствами? Народ оплеван - вот в чем беда; счастье еще, что мир сейчас физически невозможен, иначе они бы его давно заключили, чтобы только иметь возможность жить в мире и ради всемогущего доллара.

Майор-конфедерат, принимавший участие в боях у Ричмонда в составе штаба Ли, рассказал мне на днях, что у мятежников - по бумагам, показанным ему самим Ли, - было к концу этих боев не менее 40000 отставших солдат! В частности, о западных полках федералистов он отзывался с большим почтением; впрочем, в остальном он - осел... (конец письма отсутствует).
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 19 февраля 1863 г.

Дорогой Мавр!

Относительно Польши совершенно согласен с тобой. У меня в голове уже недели две бродит мысль о брошюре. Но лучше так, как ты предлагаешь, потому что тогда заодно войдет и дипломатическая часть, и вообще будет то преимущество, что мы эту вещь сделаем совместно.

Сколько листов должно занять все в целом и сколько из них придется, по-твоему, на мою долю? От этого более или менее зависит план работы. Кем это будет напечатано? И когда твоя часть будет готова к печати?

О машинах напишу на днях.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 20 февраля 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Я думаю, с польским делом лучше всего поступить следующим образом: Прокламация для обывателей, id est от имени Общества, должна занимать один печатный лист максимум, считая и военную, и политическую часть, вместе взятые. Поэтому напиши сначала ты. Я же буду действовать сообразно этому. Напечатает это Общество.

Но в то же время будет хорошо, если мы осветим этот вопрос подробнее в брошюре, и тут уж ты должен сам определить число листов, сообразуясь с материалом. Дипломатическая часть, к которой я всегда готов, будет лишь добавком. Что касается издателя, то я немедленно напишу в Ганновер, как только ты мне сообщишь число листов.

Кстати. Пришли мне доверенность на имя Бухера для переговоров с Дункером по поводу «По и Рейна».

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 21 февраля 1863 г.

Дорогой Энгельс!

Когда кризис мой дошел до апогея, я как-то написал Дронке. Приблизительно месяц спустя получил от него письмо с сообщением, что он был в отъезде. Вчера он нагрянул ко мне сюда, а сегодня, после вторичного рандеву, уже уехал.

Он сам (по своей инициативе) заявил, что хотел бы помочь раздобыть крупную сумму, чтобы я мог- спокойно работать целый год. Говорил затем о тебе. Я сказал ему (не считая, однако, нужным посвящать его в детали), что ты очень много сделал и что на несколько ближайших месяцев ты совершенно опустошен. Он - опять за свое: речь идет не о месяцах, а о годе или двух. Он лично снесется с тобой.

В какой мере это серьезно или - лишь бахвальство, ты сам сможешь лучше всего решить.

Кстати. Моя «печенка» сильно опухла, и, кроме того, у меня колики во время кашля; не совсем хорошо чувствую себя также при надавливании. Спроси у Гумперта о каком-нибудь домашнем средстве. Если я пойду к Аллену, то последний предпишет мне курс лечения, для чего у меня сейчас, не говоря уже о других соображениях, совсем нет времени.

Чего я больше всего опасаюсь в этой польской истории, так это того, что свинья Бонапарт найдет какой-нибудь повод, чтобы двинуться к Рейну и таким путем выкарабкаться из своего весьма скверного положения.

Пришли мне (поскольку у тебя под рукой больше материала об этом) несколько заметок (точных) о поведении Фридриха-Вильгельма Справедливого anno (в году) 1813, после провала Наполеона в России. Это нужно мне для того, чтобы произвести нападение на обветшалый дом Гогенцоллернов.

Я не дал Дронке ясного ответа насчет того, печатается ли уже второй том или еще нет.

Привет.

Твой К. М.

Сейчас увидел из второго издания «Times», что прусская палата депутатов сделала, наконец, нечто хорошее. Скоро у нас будет революция.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 24 марта 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Ты знаешь, что недели две из-за болезни глаз я почти совершенно не мог ни писать, ни читать. Потому мне необходимо наверстать упущенное время усиленной работой. Hinc ( Вот отчего) мое молчание.

Дронке перевел мне 50 фунтов.

Из прилагаемого письма д-ра Кугельмана, которое ты мне, пожалуйста, перешли обратно, ты увидишь, что за путаники эти немецкие «товарищи по партии». Моя, мол, экономическая работа «не своевременна», и тем не менее я должен, после того как выйдет первый том, продолжать и далее работать над всей этой историей для теоретического успокоения некоторых прекрасных душ. На что мне тем временем существовать, занимаясь «несвоевременными работами», это, разумеется, вопрос, над которым эти господа не задумываются ни минуты.

История с Лянгевичем отвратительна. Надеюсь все же, что дело еще не закончено даже временно. Я несколько медлил с работой о Польше, чтобы увидеть, как дальше будут развиваться события.

Политические выводы, к которым я пришел, суть следующие: Финке и Бисмарк в сущности правильно представляют прусский государственный принцип. «Государство» Пруссия (создание, весьма отличное от Германии) не может существовать без теперешней России и вместе с самостоятельной Польшей. Вся история Пруссии приводит к этому заключению, которое уже давным-давно было усвоено всеми Гогенцоллернами (включая и Фридриха II).

Это сознание отцов отечества стоит значительно выше «ограниченного разума верноподданных», разума прусских либералов. Так как существование Польши необходимо для Германии, но немыслимо наряду с государством Пруссией, то сие государство, Пруссию, надо стереть с лица земли. Или - польский вопрос является лишь новым поводом для того, чтобы еще раз доказать, что невозможно отстоять интересы Германии, пока существует гогенцоллернская вотчина. Лозунг: «Долой русскую гегемонию над Германией!» - вполне равнозначен лозунгу: «Смерть исчадью старого содомита!» ( Гейне. «Оборотень»).

Что я считаю чрезвычайно важным в новейшей истории американцев, так это то, что они опять собираются раздавать каперские свидетельства. Это придает всей истории - по отношению к Англии - совершенно другой вид и при благоприятных условиях может повести к войне с Англией, так что самодовольному Булю пришлось бы увидеть, как не только хлопок, но и хлеб уплывает у него из-под носа. В начале гражданской войны Сьюард имел дерзость заявить на свой страх и риск, что постановления Парижского конгресса 1856 г. пока что считаются действительными и для Америки. (Это всплыло наружу при печатании депеш о трентском инциденте.) Вашингтонский конгресс и Линкольн, возмущенные тем, что в Ливерпуле и т. д. происходит снабжение военным снаряжением южан-пиратов, положили теперь этому конец. Это вызвало большой испуг на здешней бирже, но верные клевреты прессы, послушные приказу, не упоминают об этом в газетах.

Ты, наверное, уже не без удовольствия заметил, что старый пес Пам в точности повторяет свою старую игру времен 1830-1831 гг. (я сравнил речи) и ditto ( так же) заставляет действовать «Times». На сей раз в этом деле хорошо следующее: Луи Бонапарт должен втянуться в эту историю (а при незадачливом Луи-Филиппе в 1831 г. это было вредно для всей Европы) и очутиться перед очень скверной дилеммой по отношению к своей собственной армии.

Мексика и расшаркивание перед царем в «Moniteur» (к этому Бустрапу побудил Пам) могли сломить ему шею. И вот, испугавшись, он распорядился напечатать депеши, доказывающие, что его добрая воля разбилась лишь о сопротивление Пама. (Незадачливый Луи- Филипп - хотя случай был совершенно такой же - позволил еще бесстыжему Паму хвастливо заявить в парламенте: «Если бы не вероломство французов и не вмешательство Пруссии, Польша существовала бы и поныне».) Этим он думал воздействовать на общественное мнение Англии, точно для последнего не вполне достаточно успокоительных заверений Пама, что Бонапарт стремится к Рейну! И точно не сам Пам фабрикует три четверти этого общественного мнения! У жалкого Плон-Плона не хватает мужества заявить, что Пам работает на Россию, и потому он говорит, что «злая Россия» хочет посеять вражду между Францией и Англией! В этом опять сказывается наш деятель Bas Empire - жалкий трус, осмеливающийся устраивать свои coups d`etat au dela des frontieres (государственные перевороты по ту сторону границ) лишь с высочайшего разрешения Европы. Если бы у этого несчастного хватило духа вывести Пама на чистую воду (или хотя бы пригрозить этим), то он мог бы спокойно предпринять прогулку на Рейн. Но сейчас он связал себя по рукам и ногам, всецело отдав себя в руки Пама, точь-в-точь как покойный Луи-Филипп. Ну, что ж, на здоровье!

Истории в Стейлибридже и Аштоне весьма утешительны. Наконец-то пролетариат утратил «уважение» толстомордых и толстопузых! Эдмунд Поттер весьма осрамился сегодня в «Times», а последняя по причине столь сильно возросшей за последнее время непопулярности, нападает на этого осла, чтобы хоть на грош увеличить свою популярность.

Привет.

Твой К. М.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
00:03 07.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 8 апреля 1863 г.

Дорогой Мавр!

Вот уже шесть дней, как я все собираюсь написать тебе, но всякий раз мне кто-нибудь мешает. Больше всех - почтенный Эйххоф. Беднягу так околпачили в Ливерпуле всякие бежавшие из Пруссии поручики и плуты-коммерсанты, что у него теперь около 100 фунтов долга, не считая капитала, растраченного не им, а его компаньоном. Он, несомненно, вернется сюда и, по его уверению, пробудет здесь некоторое время; охотно примет любое место, которое ему будет предложено; он тщательно скрывает то, что делает здесь сейчас, и т. д. Вскоре, однако, выяснилось, что, вместо того чтобы подыскивать службу, он занимался здесь всякими таинственными агентурными делами, и теперь для меня ясно, что он здесь по поручению маленького Дронке, который основательно занялся этой отраслью, выполняя контрабандные операции для южных штатов. Вот откуда вся эта таинственность, которая из-за неопытности нашего друга (превосходящей действительно все границы) то и дело выдает его. Наконец, парень теперь мало занят и все послеобеденное время торчит у меня. Так как он со мной не откровенен, то я, разумеется, не могу ничего для него сделать, кроме тех случаев, когда он спрашивает моего совета.

Бравый Кугельман имеет в отношении тебя, по-видимому, весьма благородные намерения. Что гениальным людям также надо есть, пить, жить и даже платить за все, - это для наших честных немцев столь прозаическая мысль, что она им даже в голову не приходит, и они готовы считать ее прямо-таки оскорбительной. Хотелось бы знать, кто та умная голова, которая сообщила ему по секрету, что я отрекаюсь от своей книги ("Положение рабочего класса в Англии"). На этот счет ты должен дать ему нужные разъяснения. Что касается нового издания (которое, судя по их представлениям, все что угодно, только не «своевременно»), то для этого данный момент, когда революционная энергия у английского пролетариата почти совершенно исчезла и он объявляет себя совершенно примирившимся с господством буржуазии, является во всяком случае неподходящим.

Прочитал новые вещи Лайеля и Гексли( Ч. Лайель. «Геологические доказательства древности человека»; Т. Г. Гексли. «О положении человека в ряду органических существ»), обе они очень интересны и хороши. У Лайеля несколько больше фразы, но зато и несколько тонких шуток; так, например, перебрав всех естествоиспытателей в тщетных поисках доказательств качественного различия между человеком и обезьяной, он цитирует, наконец, и архиепископа Кентерберийского, утверждающего, что человек отличается от животных благодаря религии. Впрочем, здесь теперь то и дело совершаются нападки на старую религию, и притом со всех сторон. Скоро придется состряпать в защиту религии какую-нибудь раздутую, как пузырь, систему рационализма. В «Edinbourgh Review» Оуэн предоставляет некоему лицу отвечать Гексли; в этом ответе содержатся уступки по всем существенным пунктам, и спор идет лишь о выражениях.

Маленький Дронке счел проявлением невероятного героизма со своей стороны, что по моему акцепту хотел взять у своего банкира 250 фунтов и даже согласился взять на себя все связанные с этим расходы и проценты в размере около 15 фунтов. Ему показалось в высшей степени мелочным с моей стороны то, что я перед лицом такого героизма не захотел (ты лучше всех знаешь, почему я этого не мог) взять на себя обязательства раздобыть эти 250 фунтов в течение года. Уверяю тебя, что, если бы речь шла не о тебе, я дал бы пинка в зад этому маленькому негодяю. От досады я напился и написал тебе в пьяном состоянии свирепое письмо по этому поводу. Воображаю, что я там наплел, так как решительно ничего не помню из того, что писал. Для того, однако, чтобы ты знал истинное положение вещей, снова напоминаю здесь об этом.

Vale (будь здоров).

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Лондон, 9 апреля 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Туссинька (Элеонора) была в восторге от письма и его содержания (предыдущее письмо) и не удержится от того, чтобы «лично» тебе не ответить.

Итциг опубликовал еще две брошюры о своем процессе381; к счастью, он мне их не прислал. Зато прислал мне третьего дня свой «Гласный ответ» на обращение Центрального комитета по созыву лейпцигского конгресса рабочих (читай: ремесленников). Он ведет себя совсем как будущий рабочий диктатор, с важным видом разбрасывая вокруг себя заимствованные у нас фразы. Конфликт между заработной платой и капиталом он разрешает «шутя, легчайшим образом» (verbotenus (дословно)). А именно: рабочие должны агитировать за всеобщее избирательное право и затем послать в парламент таких людей, как он, - «вооруженных холодным оружием науки». Затем они создадут для рабочих фабрики - капитал будет авансирован государством, - и эти заведения постепенно охватят всю страну. Как это поразительно ново! Один абзац я тебе процитирую: «Что в германском рабочем движении уже сейчас дискутируется вопрос о том, следует ли понимать ассоциацию в его» (Шульце-Делича) «или моем смысле - это является преимущественно его заслугой. И это является как раз его истинной заслугой, и эту заслугу нельзя не оценить достаточно высоко... Горячность, с которой я признаю эту заслугу, не должна, однако, мешать нам...» и т. д.

Ca ira! (Дело пойдёт!)

В то самое время, когда в Глазго был Пальмерстон, туда решил приехать еще один великий человек, студиоз Карл Блинд. Перед своим приездом туда он прислал в издающуюся в Глазго газету «North British Mail» заметку, озаглавленную «Г-н Карл Блинд» и преподнесенную редакцией под многозначительной рубрикой: «Как сообщалось».

Это замечательное коммюнике - написанное, как и все газетные заметки о нем, им самим и доставленное в редакцию ослом Мак Адамом - начинается следующим, единственным в своем роде «Введением»: «В настоящий момент, когда к нам в Глазго собирается приехать эмигрант-патриот с целью осветить перед публикой истинный характер польского вопроса, уместно будет привести некоторые данные о политической карьере этого эмигранта, в особенности в связи с тем несчастливым стечением обстоятельств, что он сравнительно мало известен в Шотландии. Немец по происхождению и немец в эмиграции, Карл Блинд не столь настойчиво и постоянно давал о себе знать Европе, чтобы стать предметом всеобщего поклонения со стороны партии свободы или предметом всеобщего проклятия со стороны партии угнетения. Он до сих пор находится на той средней линии, на которой его почтили любовью и ненавистью. Но не вся Европа разделилась на эти два лагеря, из которых каждый платит ему дань своего рода, и Карл Блинд доволен тем, что знает: имеется и третья группа его друзей, которые остались просто индифферентными. Следовательно, при его появлении у шотландской публики меньше предубеждений против него, чем это имело место по отношению к другим выдающимся эмигрантам, которые предшествовали ему».

За этим следует краткая биографическая заметка о великом незнакомце, в которой до сведения Шотландии и «третьей группы человечества» доводится, что означенный «г-н Карл Блинд» родом из Бадена и первоначально, подобно Кошуту и Мадзини, изучал право; что «баденская революция... явилась результатом его пропаганды»; что «правительства Бадена и Пфальца» послали его в июне месяце в Париж «в качестве дипломатического представителя» и т. д.; что он работает «в том духе взаимной поддержки, который так отличает самых знаменитых эмигрантов»!

Разве это не «великолепно»?

Моя жена две недели лежит больная и почти совсем потеряла слух неизвестно по какой причине. У Женнички снова нечто вроде дифтерии. Если сможешь прислать мне немного вина для обеих (для Женнички Аллен рекомендует портвейн), то буду очень рад.

Здесь в Лондоне сейчас какой-то поп (в отличие от атеистов, проповедующих на Джонстрит) произносит деистические проповеди для граждан, в которых чисто по-вольтеровски высмеивает библию. (Моя жена и дети были там раза два и хвалят его как юмориста.)

Я присутствовал на митинге, устроенном тред-юнионами, на котором председательствовал Брайт. Он выглядел совершенно как индепендент, и каждый раз, как он говорил: «В Соединенных Штатах нет ни короля, ни епископов», - раздавался гром аплодисментов. Сами рабочие говорили превосходно, без всяких следов буржуазного фразерства, и ничуть не скрывая своего антагонизма по отношению к капиталистам (на которых, впрочем, обрушился также и папаша Брайт).

Скоро ли избавятся английские рабочие от явного их развращения буржуазией, покажет будущее. В остальном же, что касается главного в твоей книге ("Положение рабочего класса в Англии"), то все это до мельчайших подробностей подтвердилось дальнейшим развитием после 1844 года. Я как раз снова сравнил твою книгу с моими заметками о позднейшем времени. Только мелкие немецкие мещанишки, меряющие всемирную историю на свой аршин и судящие о ней по последним «интересным газетным сообщениям», могут вообразить, что в подобных огромных процессах 20 лет означают нечто большее, чем один день, хотя впоследствии могут снова наступить дни, в которых сосредоточивается по 20 лет.

Когда я вновь перечитывал твою книгу, то с сожалением заметил, что мы старимся. Как свежо, страстно, с каким смелым предвидением, без ученых и научных сомнений написана эта вещь! И сама иллюзия, что завтра или послезавтра можно будет воочию увидеть исторический результат, придает всему так много теплоты и жизнерадостности, по сравнению с которыми наша более поздняя манера писать «в мрачных тонах» порождает чувство чертовской досады.

Привет.

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 18 апреля 1863 г.

Дорогой Энгельс!

Прилагаемый листок (это - газета Э. Мейена) с подчеркнутыми красным карандашом местами Лассаль прислал мне неделю тому назад. Она получена, стало быть, на следующий день после того, как я выслал тебе письмо с кратким резюме последней брошюры Итцига. Он, очевидно, хочет, чтобы я за него вступился. Что делать?

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 21 апреля 1863 г.

Дорогой Мавр!

Как поступить с Лассалем - сказать трудно; в конце концов, думается мне, было бы ниже достоинства великого Итцига пускать в ход тяжелое орудие опровергающих заявлений в ответ на мелочные сплетни Мейена. Пусть он сам расхлебывает заваренную им кашу; если он может что-нибудь сделать, то для этого ему не нужно никаких testimonia (свидетельств) от тебя; и зачем тебе компрометировать себя, после того как ты уже сказал ему, что он не может идти вместе с нами или мы вместе с ним. Какая глупость уже одно то, что он вмешивается в эти истории с шульце-деличевскими неучами и пытается создать себе партию именно там на основе наших прежних работ. Стремление Шульце-Делича и прочей шатии в это буржуазное время поднять невежд-ремесленников до высоты буржуазного сознания является, с нашей точки зрения, только желательным, иначе нам пришлось бы возиться с этим делом во время революции, а в Германии, где дух мелкогосударственности и без того необычайно все осложняет, нам могли бы противопоставить это крохоборство как нечто новое, практическое.

Теперь же со всем этим покончено, наши противники занимают должную позицию, а тупоголовые ремесленники осознали себя и перешли таким образом в лагерь мелкобуржуазной демократии. Но считать их представителями пролетариата - это мы предоставим Итцигу.

Анекдот со студиозом Блиндом весьма развеселил нас с Лупусом. У Лупуса опять был тяжелый приступ подагры, осложненный его своенравной манерой выходить на улицу и бегать по урокам полувылеченным, а доктора звать только тогда, когда уже слишком поздно и все лекарства истреблены. Но тут не помогают никакие наставления: «Я пойду» - и все тут!

В последнее время занимался русской историей в обратном порядке, то есть читал сначала о разделе Польши и о Екатерине, а теперь - о Петре I. Должен сказать, что только глупец может увлекаться поляками 1772 года. В большинстве европейских стран дворянство пало в ту эпоху с достоинством, частью даже с некоторым блеском, несмотря на то, что в этой среде всеобщим было представление, будто материализм состоит в том, чтобы есть, пить, совокупляться, выигрывать в карты или получать вознаграждение за совершенные мерзости. Но никакое дворянство не поступило так глупо, как польская шляхта, усвоившая себе один метод - продаваться России. Впрочем, всеобщая продажность «жантийомов» во всей Европе являет собой зрелище весьма забавное. Далее меня очень заинтересовала история мосье Паткуля. Этот тип действительно является изобретателем всей русской дипломатии и заключает в себе in nuce (в зародыше) все уловки последней. Если ты не можешь достать его донесений русскому правительству, изданных в 1795 г. в Берлине ( И. Р. Паткуль. «Донесения царскому кабинету в Москве»), то надо попытаться приобрести хотя бы один экземпляр путем объявлений в «Buchhandlerborsenblatt». Между прочим, как мало нового внесли его преемники! Все те же приемы, все та же манера по отношению к каждой стране.

Впрочем, для этого и нужна была именно объективность лифляндца, у которого нет абсолютно никакого национального чувства, а имеются, самое большее, местные и частные интересы. Русский бы никогда не мог проделать всего этого.

Очень мила также история с государственным переворотом, совершенным Екатериной II против Петра III. На этом опыте Бустрапа (Наполеон III) больше всего научился и взял себе за образец русскую низость в самых ее мельчайших деталях. Забавно, как всякая подобная дрянь повторяется до мелочей.

Портвейна у меня сейчас нет и в ближайшее время не предвидится. Впрочем, я еще поищу, а сейчас отправляюсь в погреб за рейнвейном и бордо (первое - для здоровых, второе - для больных). Посему заканчиваю письмо и вкладываю еще несколько строк для Туссиньки.

Твой Ф. Э.

Многие марки в двух экземплярах. Дублеты идут здесь на обмен. Итальянскими, швейцарскими, норвежскими и некоторыми немецкими марками могу снабдить в большом количестве.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
15:43 07.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 20 мая 1863 г.

Старый Мавр, старый Мавр, Ты с пушистой бородой!

Что с тобой приключилось, что не слышно более ничего ни о тебе, ни о твоих злоключениях и твоих rebus gestis (деяниях)? Болен ты или застрял в дебрях своей политической экономии?

Или назначил Туссиньку ведать твоей перепиской? Или еще что?

Что скажешь по поводу наших молодцов в Берлине, которые пришли к заключению, что неизвестно, имеет ли председатель право призвать к порядку министра, заявляющего, что вся палата знает его вдоль и поперек и т. д. Еще ни один парламент не придерживался так упорно и так некстати принципа, что буржуазная оппозиция в своей борьбе против абсолютизма и юнкерской камарильи обязана получать пинки. Это все те же наши старые друзья 1848 года. Между тем, на этот раз настали ведь другие времена.

Лассалевские истории и скандал, вызванный ими в Германии, начинают становиться неприятными. Самое время, чтобы ты закончил свою книгу, хотя бы для одного того, чтобы у нас появились популяризаторы иного рода. В остальном же - это вполне хорошо, так как таким путем вновь завоевывается почва для антибуржуазных выступлений; противно лишь, что при этом пресловутый Итциг создает себе положение. Впрочем, этому мы никак не можем помешать, как не можем помешать и Карлу Блинду принимать героические воинственные позы перед публикой в отношении эрцгерцога Баденского.

Сколько времени, однако, проходит, пока новые научные открытия пробьют себе дорогу, даже в совсем далеких от политики областях, - об этом прочти в книге Лайеля «Древность человека». Шмерлинг еще в 1843 г. нашел в Люттихе череп ископаемого человека из Анжиса и показал его Лайелю; тогда же он опубликовал свою толстую книгу («Научно-исследовательские работы об ископаемых останках, найденных в пещерах в районе Льежа»). И, несмотря на это, до настоящего времени ни один человек не счел достойным труда хотя бы серьезно исследовать это дело. Точно так же Буше де Перт еще в 1842 г. нашел в Абвиле, в бассейне Соммы, кремневые орудия и правильно определил их геологический возраст; но лишь в конце 50-х годов его открытие получило признание. Блюстителями науки являются такие ничтожества.

У Лупуса опять были сильные приступы подагры, но он снова выздоровел.

Я много занимаюсь сербским языком, в частности песнями, собранными Вуком Стеф. Караджичем. Этот дается мне легче, чем какой-либо другой из славянских языков.

Прилагаю снова несколько марок. По этой части в конторе сейчас происходит большое воровство.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], Британский музей, 29 мая 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Ты поймешь сразу причину моего долгого молчания, если представишь себе опухшую печень и все, что этому «сопутствует». За последние 3 месяца мне пришлось из-за этой ерунды перенести больше страданий, чем когда-либо прежде. И ты не поверишь, как сильно это действует на моральное состояние человека: эта тупость в голове и паралич во всех членах. В частности, нельзя ни за что приняться, даже за писание писем. За последние две недели положение снова стало сносным. Из-за этой истории писать я был настолько не в состоянии, что, несмотря на многочисленные попытки, не мог довести до конца польской штук; впрочем, сейчас я только рад, что так вышло, ибо иначе я лишил бы себя возможности поехать в Пруссию, не принесши непосредственно никакой пользы.

Конечно, в это время я отнюдь не бездельничал, но работать не мог. Занимался тем, что старался заполнить свои пробелы (дипломатические, исторические) по части русскопольско-прусской истории, и, кроме того, читал и делал выписки по истории литературы, относящейся к обработанной уже мной части политической экономии388. Все это - в Британском музее. А теперь, когда я снова сравнительно работоспособен, хочу свалить, наконец, с себя эту обузу и переписать политическую экономию начисто для печати (а также и отделать ее окончательно). Если бы я мог теперь уединиться, дело пошло бы у меня очень быстро. Во всяком случае, рукопись в Германию я отвезу сам.

Женничка еще не совсем здорова. Вот уже две недели, как к ней привязался противный кашель.

Что касается Итцига, то он, - как мне по секрету сообщил Фрейлиграт (показавший мне письмо Итцига), - попросил его написать стихотворение в честь «нового» движения, alias (иначе говоря) - воспеть Итцига. Но Фрейлиграт на это не пошел. В письме он между прочим пишет: «Сотни газет разносят ежедневно мое имя в отдаленнейшие уголки Германии». «Мои пролетарии!» и т. д. Поскольку Фрейлиграт его не воспел, он нашел себе другого поэта. Вот образец: Сюда, немецкий пролетариат, Сюда! Призыв не оставляй бесплодным: Ведь ты стоишь пред мужем благородным, Который путь тебе расчистить рад.

Он не сидит в парламентском собранье, Чуждается крикливых излияний;

Дитя народа, Фердинанд Лассаль Кует слова, могучие, как сталь.

«Довольно вы других обогащали, За них обильно проливая пот, Довольно роскошью их окружали, А сами изнывали от забот!

Пусть впредь не издеваются над вами: Плоды трудов должны вкушать вы сами!»

Так говорит вам Фердинанд Лассаль, И клич его ко всем несется вдаль.

Macte puer! (Macte puer virtute! - Хвала твоей доблести, отрок! (Вергилий. «Энеида», книга IX)) Коль для клопов уж это не годится! (Коль для клопов уж это не годится, то лучше вряд ли даже и приснится (немецкая поговорка, распространенная в Рейнской области).

Мой наилучший привет Лупусу. Не отвечай молчанием на молчание, а скорее дай знать о себе.

Привет.

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 11 июня 1863 г.

Дорогой Мавр!

Что меня больше всего удивляет, так это то, что в Великороссии не начинается крестьянское движение. По-видимому, польское восстание оказывает тут определенно неблагоприятное действие.

В Америке дела идут превосходно. Рубака Джо позорно оскандалился, несмотря на все свое бахвальство. Розекранс спит, и только один Грант действует хорошо. Его движение на Виксберг с юго-запада на северо-восток, способ, которым он отрезал армию, шедшую на выручку, и отбросил ее назад, затем его стремительный марш на Виксберг и даже его безрезультатные энергичные атаки - все это очень хорошо. В возможность своевременно собрать силы, достаточные для смены, я не верю. С другой стороны, мы часто видели, как американские генералы недели две оперируют прекрасно, а затем вдруг начинают делать величайшие глупости, - так что совершенно ничего нельзя сказать об их будущих маневрах.

Стихотворение Лассаля (genitivus objectivus) мне известно по брошюре, присланной Зибелем, которая, очевидно, имеется и у тебя. Весьма забавно. Этот парень работает теперь прямо-таки на Бисмарка, и в один прекрасный день может случиться, - когда он надоест мосье Бисмарку, - что его швырнут в тюрьму и он познакомится с прусским гражданским правом, которое он, повидимому, все время путает с Code. Впрочем, после его выступления в деле с Фогтом получается очень мило, что он оказался теперь под эгидой не только «Аугсбургской газеты», но и «Kreuz-Zeitung».

Читаю сейчас Кинглека ("Вторжение в Крым"), и он все больше и больше убеждает меня в том, что у каждого англичанина в каком-то месте мозга приколочена доска, где все кончается.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], Британский музей, 12 июня 1863 г.

Дорогой Энгельс!

Подтверждаю с благодарностью получение 10 фунтов. Так как я не был уверен, что ты сможешь прислать деньги к понедельнику, и так как, с другой стороны, у меня в доме страшно боятся векселей, то одновременно я написал и Дронке.

Женничка снова покашливает вот уже с месяц. Послал ее сегодня к д-ру Аллену.

Сам я также еще не вполне оправился, но основная болезнь уже прошла. Тем временем я поглощал серу, что должно весьма обрадовать Фогта.

Итциг прислал мне (вероятно, также и тебе) свою судебную речь о косвенных налогах ( Ф. Лассаль. «Косвенные налоги и положение трудящихся классов»).

Отдельные места хороши, но все в целом написано, прежде всего, невыносимо назойливо, трескуче и с самыми смешными претензиями на ученость и важность.

Кроме того, ведь это по существу пачкотня «ученика», который изо всех сил торопится разрекламировать себя как «глубокоученого» человека и самостоятельного исследователя. Его работа поэтому так изобилует историческими и теоретическими ошибками. Достаточно одного примера (на случай, если ты сам не читал эту стряпню): желая импонировать суду и публике, он пытается дать нечто вроде ретроспективного исторического обзора возражений против косвенных налогов и при этом, обращаясь к прошлому, цитирует вкривь и вкось, переходя от Буагильбера и Вобана к Бодену и т. д. Тут-то и сказывается стопроцентный ученик. Он оставляет в стороне физиократов, - очевидно, не зная, что все сказанное на эту тему у А. Смита и т. д. списано у них и что они вообще были первыми в этом «вопросе». Точно таким же, совершенно ученическим, является его представление, будто «косвенные налоги» суть «налоги буржуазные»; они были таковыми «в средние века», но не теперь (по крайней мере не там, где буржуазия развита). Более подробные сведения об этом он может получить у г-на Р. Гладстона и К° в Ливерпуле. Осел этот, видимо, не знает, что полемика против «косвенных» налогов - это лозунг английских и американских друзей «Шульце-Делича» и К°, и, следовательно, никак не может служить лозунгом против них, то есть против фрнтредеров. Совершенно ученическим (то есть в корне ошибочным) является также применение одного положения Рикардо к прусскому поземельному налогу. Трогательно то место, где он преподносит суду следующие «свои» открытия, добытые из глубочайших «недр науки и истины» ужасным трудом в «бессонные ночи», а именно: что в средние века господствовала «земельная собственность», в новое время - «капитал», а сейчас - «принцип рабочего сословия», «труд», или «нравственный принцип труда». И в тот же самый день, когда он поведал о своем открытии тупоголовым ремесленникам, оберрегирунгсрат Энгель, не зная ничего о Лассале, заявил то же самое более изысканной публике в консерватории. Лассаль и Энгель «письменно» поздравили друг друга по поводу своих «одновременных» научных открытий.

«Рабочее сословие» и «нравственный принцип» действительно являются достижениями Итцига и обер-регирунгсрата.

С самого начала этого года я никак не могу решиться написать этому малому.

Критиковать его вещи - значило бы терять время; кроме того, он присвоит себе каждое слово и будет выдавать за свое собственное «открытие». Попытаться ткнуть его носом в его плагиаты - было бы смешно, потому что я вовсе не хочу отнимать у него наше в замаранном им виде. А мириться с его хвастовством и бестактностями тоже нельзя. Парень использовал бы это немедленно.

Поэтому не остается ничего иного, как ждать, пока он не разразится гневом. Если это случится, тогда прекрасным поводом послужит то, что он (подобно обер-регирунгсрату Энгелю) постоянно заявляет, что это не «коммунизм». И тогда я ему отвечу, что эти неоднократные заявления, - если мне уж придется заняться его персоной, - заставляют меня: 1) показать публике, как и что именно он списал у нас; 2) как и в чем именно наши взгляды отличаются от его стряпни.

Поэтому, не желая ничем поступиться по части «коммунизма» и не желая обидеть его лично, я предпочел вовсе его игнорировать.

Впрочем, парень этот подымает шум из одного лишь тщеславия. В течение 1859 г. он всецело принадлежал к прусской либерально-буржуазной партии. Теперь он, очевидно, считает более удобным для себя нападать под защитой правительства на «буржуа», чем на «русских».

Ругать австрийцев и восторгаться Италией было издавна столь же характерно для берлинцев, как и помалкивать насчет русских, что этот храбрый молодец и делает.

Привет.

Твой К. М.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
23:25 07.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 22 июня 1863 г.

Дорогой Энгельс!

«Малыш» (Дронке) пишет мне сегодня из Ливерпуля, что историю с деньгами надо теперь же окончательно уладить, id est (то есть) закончить, так как может случиться, что ему в любой день придется уехать по делам, а он должен лично позаботиться об этом.

Поверь, мне очень неприятно то, что тебе придется из-за меня взять на себя некоторые обязательства по отношению к Малышу. Но что поделаешь?

Я все время провожу в Британском музее, и так будет продолжаться до конца этого месяца, ибо приходится, хотя бы уже из-за одной «печенки», по возможности избавлять себя от выслушивания неизбежных сетований дома, вызываемых pressure from without ( давлением извне, затруднительными обстоятельствами). Как только наступит успокоение, я возьмусь за переписку начисто моей проклятой книги, которую хочу сам отвезти в Германию и там издать ее. Лишь когда это будет сделано, наступит время для того, чтобы снестись с Парижем и Лондоном насчет французского перевода или английской переработки. Уже один Итциг вынуждает нас не оставлять наш светильник под спудом.

Привет.

Твой К. М.

ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 24 июня 1863 г.

Дорогой Мавр!

Я совершенно не понимаю, чего хочет этот маленький хлопотун. Почему он не напишет мне, что хочет теперь устроить это дело? Мне он писал в свое время, что если я ему не отвечу, то он выпишет вексель на меня, согласно условию. Так как у меня, что условлено, то условлено, - то я и не считал нужным за две недели до срока давать еще особые письменные заверения, что я выполню то, к чему обязался устно и письменно. Что же касается его письма к тебе, в котором он выдвигает совершенно иные мотивы, то я ему теперь написал все, что нужно. Мой акцепт будет на 250 фунтов. Смотри, чтобы он прислал тебе всю сумму, так как он обязался взять на себя издержки и проценты.

Кинглека прочитал. Никогда не было ничего более поверхностного (несмотря на то, что частично материал очень хороший, хотя и неполный), глупого и невежественного, чем описание сражения на Альме. Только участие французов изображено хорошо и верно, по крайней мере в общем. Но многое весьма комично для военного читателя.

В Польше дела плохи. Великий эффектный акт польского правительства - массовое восстание в июне - потерпел крушение, очевидно, из-за недостатка оружия, и если не наступит каких-либо внешних осложнений, то постепенный упадок теперь неизбежен.

Твоя политика по отношению к Итцигу совершенно правильна. Что может дать благодушное отношение к человеку, который в решительный момент или будет вынужден обстоятельствами идти все же с нами, или же станет нашим открытым врагом. Позволять этому глупцу интеллектуально эксплуатировать себя в течение ряда лет и в благодарность за это быть обязанным вступаться за него, несмотря на все его глупости, - это уж, действительно, слишком.

Меня зовут.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Лондон, 6 июля 1863 г.

Дорогой Энгельс!

Прежде всего большое спасибо за 250 фунтов. Дронке прислал мне месяца четыре тому назад 50 фунтов, а сегодня - 200.

Женничка, к сожалению, все еще не пришла в норму. Кашель еще не прошел, и она стала слишком «легкой». Я пошлю ее вместе с другими на купанья тотчас же по окончании учебного года. При всем моем доверии к Аллену, мне все же очень хотелось бы, чтобы Гумперт, который, наверное, поедет во время отпуска на континент, навестил нас здесь и, осмотрев ее, сообщил мне свое мнение. Должен тебе прямо сказать, - я полон страха за дитя. Столь явное исхудание в этом возрасте кажется мне очень опасным.

Пальмерстон ведет в польских делах свою старую игру. Ноты, врученные русским, были в оригинале пересланы из Петербурга в Лондон. Пальмерстон перекупил Хеннесси у Уркарта, предоставив этому ирландскому прохвосту доходное место (синекуру) на одной из англофранцузских железных дорог во Франции. Продажность здешних политиканов воистину затмевает все, что делается по этой части на континенте. Ни у нас, ни у французов и понятия не имеют о таком абсолютном бесстыдстве. Что касается «графа Замойского», то я неоднократно говорил уркартистам, что в 1830-1831 гг. этот субъект предал поляков, направив корпус в полном составе не против России, а через австрийскую границу. А теперь и у них, наконец, зародились на его счет подозрения из-за его постоянных личных шашней с Памом.

Экспедиция южан против Севера была, по-моему, навязана Ли шумом, который подняли ричмондские газеты и их прихвостни. Я рассматриваю это как coup de desespoir (акт отчаяния). Впрочем, война эта затягивается, и с точки зрения европейских интересов это очень желательно.

Итциг прислал мне свою новую брошюру - речь во Франкфурте-на-Майне400. Так как мне теперь ex officio ( по необходимости) приходится но 10 часов в день заниматься политической экономией, то от меня нельзя требовать, чтобы остальное свое время я убивал на чтение его ученических упражнений. Итак, до поры до времени я отложил это ad acta ( к делу: здесь: в сторону). В свободное время занимаюсь дифференциальным и интегральным исчислением. Кстати. У меня избыток книг по этим вопросам, и я готов одну из них переслать тебе, если ты хочешь этим делом заняться. Я считаю это почти необходимым для твоих военных занятий. Кроме того, этот раздел математики гораздо легче (поскольку речь идет о чисто технической стороне), нежели, например, высшие разделы алгебры. Никаких предварительных знаний, кроме обычных алгебраических и тригонометрических вещей, здесь не требуется, но необходимо общее знакомство с коническими сечениями.

Напиши мне более или менее мотивированный отзыв о прилагаемой брошюре «герцога Руссийонского» - его ты, наверное, помнишь под именем «Пи», - так как он каждый день осаждает меня письмами с просьбой вынести свое «суждение».

Прилагаемую «экономическую таблицу», которой я заменяю таблицу Кенэ, просмотри более внимательно, если сможешь это сделать в такую жару, и сообщи мне свои замечания, если таковые будут. Она охватывает весь процесс воспроизводства.

Как тебе известно, Адам Смит составляет «естественную» или «необходимую цену» из заработной платы, прибыли (процента), ренты, то есть целиком сводит ее к доходу. Эта бессмыслица воспроизводится и у Рикардо, хотя он и исключает из перечня ренту, как явление только акцидентальное. Почти все экономисты переняли это у Смита, а те, которые с этим по согласны, приходят к другим нелепостям.

Смит сам чувствует, что допускает нелепость, сводя совокупный продукт общества к одному только доходу (который может быть ежегодно потреблен), тогда как в каждой отдельной отрасли производства он разлагает цену на капитал (сырье, машины и т. д.) и доход (заработная плата, прибыль, рента). Если бы это было так, то общество должно было бы ежегодно начинать сызнова, без капитала.

Что же касается моей таблицы, фигурирующей в одной из последних глав моего сочинения в качестве резюме, то для ее понимания надо иметь в виду следующее: 1. Цифры безразличны, обозначают миллионы.

2. Под жизненными средствами здесь понимается все, что ежегодно входит в фонд потребления (или все, что могло бы войти в фонд потребления без накопления, которое из таблицы исключено).

В классе I (жизненные средства) весь продукт (700) состоит из жизненных средств, которые, следовательно, по самой своей природе не входят в постоянный капитал (состоящий из сырья, машин, зданий и т. д.). Точно так же в классе II весь продукт состоит из товаров, образующих постоянный капитал, то есть вновь входящих в процесс воспроизводства в виде сырья и машин.

3. Восходящие линии отмечены пунктиром, нисходящие - непрерывной линией.

4. Постоянный капитал - это та часть капитала, которая состоит из сырья и машин. Переменный капитал - тот, который обменивается на труд.

5. В земледелии, например, и т. д. одна часть какого-либо продукта (например, пшеницы) образует жизненные средства, тогда как другая его часть (опять-таки пшеницы) в своем натуральном виде (как семена, например) вновь вступает в процесс воспроизводства в виде сырья. Но это дела не меняет, так как подобные отрасли производства фигурируют в силу одного свойства в классе I, а в силу другого свойства - в классе II.

6. Итак, суть всего дела в следующем: Категория I. Жизненные средства.

Материал труда и машины (то есть та часть машин, которая вследствие износа входит в годовой продукт; непотребленная часть машин вообще не фигурирует в таблице) равны, например, 400 фунтам. Переменный капитал, обмененный на труд = 100. Он воспроизводится в виде 300, из которых 100 возмещают в продукте заработную плату, а 200 представляют собой прибавочную стоимость (неоплаченный прибавочный труд). Продукт = 700; в том числе 400 представляют стоимость того постоянного капитала, который целиком перенесен на продукт и который, следовательно, должен быть возмещен.

При этом соотношении переменного капитала и прибавочной стоимости предполагается, что рабочий 1/3 рабочего дня работает на себя, а 2/3 - на своих «естественных начальников».

Итак, 100 (переменный капитал), как показывает пунктир, выплачивается деньгами в виде заработной платы. Рабочий покупает на эти 100 продукт этого же класса, то есть жизненные средства на 100 (показано нисходящей линией). Таким образом деньги притекают обратно к капиталистам класса I.

Прибавочная стоимость 200 в своей общей форме = прибыли, которая, в свою очередь, распадается на промышленную прибыль (включая и торговую), затем на процент, который промышленный капиталист выплачивает деньгами, и на ренту, которую он тоже выплачивает деньгами. Эти деньги, выплаченные в виде промышленной прибыли, процента и ренты, притекают обратно (показано нисходящими линиями) благодаря тому, что на них покупается продукт класса I. Таким образом, все деньги, затраченные промышленным капиталистом внутри класса I, притекают к нему обратно благодаря тому, что 300 из всего продукта в 700 потребляется рабочими, предпринимателями, денежными капиталистами и земельными собственниками. В классе I остается излишек продукта (в виде жизненных средств) = 400 и дефицит в постоянном капитале = 400.

Категория II. Машины и сырье.

Так как весь продукт этой категории - не только та часть продукта, которая возмещает постоянный капитал, но и та, которая представляет эквивалент заработной платы и прибавочной стоимости, - состоит из сырья и машин, то доход этой категории не может быть реализован в своем собственном продукте, а лишь в продукте I категории. Если оставить в стороне накопление, как мы здесь и делаем, то категория I может купить у категории II только столько, сколько ей нужно для возмещения своего постоянного капитала, а категория II может затратить на продукты категории I только ту часть своего продукта, которая представляет заработную плату и прибавочную стоимость (доход). Итак, рабочие категории II затрачивают свои деньги = 1331/3 на продукт категории I. То же самое происходит и с прибавочной стоимостью категории II, которая, как и в первом случае, распадается на промышленную прибыль, процент и ренту. Таким образом, к промышленным капиталистам категории I притекает от категории II в форме денег 400; категория I предоставляет за это категории II свой остаток продукта = 400.

На эти 400 (в форме денег) класс I покупает у категории II то, что ему нужно для возмещения своего постоянного капитала = 400, и таким образом к категории II вновь притекают деньги, затраченные ею на заработную плату и потребление (самих промышленных капиталистов, денежных капиталистов и земельных собственников). От всего ее продукта категории II остается, следовательно, 5331/3, чем она и возмещает износ своего собственного постоянного капитала.

Движение, отчасти в пределах категории I, отчасти между категориями I и II, показывает в то же время, каким образом к соответствующим промышленным капиталистам обеих категорий притекают обратно деньги, из которых они снова выплачивают заработную плату, процент и земельную ренту.

Категория III представляет все воспроизводство.

Совокупный продукт категории II выступает здесь в качестве постоянного капитала всего общества, а совокупный продукт категории I - в качестве той части продукта, которая возмещает переменный капитал (фонд заработной платы) и доходы классов, делящих между собой прибавочную стоимость.

Под своей таблицей я поместил таблицу Кенэ, которую вкратце поясню в следующем письме.

Привет.

Твой К. М.

Кстати. Эдгар Бауэр получил место - в прусском департаменте печати.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
16:40 08.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 15 августа 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Черт меня побери, как говаривал Красный (Вольф), если я вот уже целую неделю не вставал ежедневно с твердым намерением написать тебе. Но как только я входил в рабочую комнату, я успокаивал свою совесть тем, что хотел прибавить всего лишь шесть строк к тому, что написал вчера. Но «ведь зло еще и тем ужасно, что неизменно порождает зло» ( Шиллер. «Пикколомини», действие V, явление первое).

Семья моя уехала в прошлую пятницу в Гастингс. Отъезд запоздал из-за того, что Ленхен пришлось по семейным делам съездить на две недели в Германию.

За прилагаемыми фотографиями (дети заставили меня сняться) последуют вскоре фотографии Женни и Лауры.

Моя работа (подготовка рукописи к печати) в одном отношении подвигается хорошо.

Вещи эти в окончательной обработке принимают, как мне кажется, довольно популярную форму, не считая некоторых неизбежных Д - Т и Т - Д. С другой стороны, несмотря на то, что я пишу целыми днями, дело все же подвигается не так быстро, как это желательно моему столь долго испытываемому терпению. Во всяком случае, это будет на 100 процентов понятнее, нежели первая часть ( «К критике политической экономии»). Вообще же, когда я теперь смотрю на всю эту махину и вспоминаю, как мне пришлось решительно все опрокинуть и даже историческую часть ( «Теории прибавочной стоимости») обработать на основе частью совершенно неизвестного до тех пор материала, - прямо-таки смешно глядеть на Итцига, у которого «его» политическая экономия уже готова. А между тем, из всего им до сих пор написанного видно, что это - приготовишка, трескуче и болтливо преподносящий миру - в качестве наиновейших открытий - положения, которые мы уже 20 лет тому назад - и вдесятеро успешнее - пустили в оборот среди своих сторонников в качестве ходячей монеты. Тот же Итциг вообще собирает наши партийные экскременты двадцатилетней давности на свою фабрику удобрений, которыми он хочет унавозить мировую историю. Так, напри-
мер, он напечатал в «Nordstern» приветственное письмо «Гервега», который безусловно сохранил свою платоническую приверженность к «принципу труда». Эту «Nordstern» редактирует промотавшийся Брун, которого Лассаль перекупил у Блинда. Так, Итциг назначил «Мозеса Гесса» своим «наместником в Рейнской провинции» и т. д. Он все еще носится с навязчивой идеей - быть воспетым Фрейлигратом, хотя последний и не помышляет об этом. Он снова обратился по этому поводу через своего лейпцигского «наместника» к Фрейлиграту с самой настоятельной просьбой, указывая ему на добрый пример Г. Гервега. Если б он только знал, как смеялись мы с Фрейлигратом по поводу этого нового покушения!

«Каким ты, Итциг, был попутан бесом, Когда связался с Гервегом и Гессом!»

Здешние филистеры очень сердиты на «Times», которая так здорово надула их с займом конфедератов. Этим обывателям пора бы знать, что «Times», как это вскрыл еще Коббет, есть не что иное, как «коммерческое предприятие», которому нет никакого дела до того, как сводится баланс, лишь бы баланс был в его пользу. Молодчики из «Times», как например, Дж.Спенс («этому человеку, - по словам «Richmond Enquirer», - заплачено звонкой монетой»), получили облигации займа частью даром, частью с 50% скидкой к их номинальной цене.

Они сделали недурный гешефт, взвинтив при помощи рекламы курс до 105.

Я считаю очень важным для Соединенных Штатов, чтобы они прежде всего постарались овладеть оставшимися еще портами (Чарлстон, Мобил и т, д.); это нужно из-за того столкновения, которое они каждый день могут иметь с Бустрапой ( Наполеоном III). Этот царственный Ласарильо с Тормеса - карикатура теперь уже не только на своего дядю (Наполеона I), но и на самого себя. Ибо «плебисцит» в Мексике - великолепная карикатура не только на тот плебисцит, посредством которого он сделался французом сам, но и на тот, при помощи которого он сделал французскими Ниццу и Савойю. Для меня не подлежит сомнению, что на Мексике он сломает себе шею, если еще до того не будет повешен.

Польское дело совершенно испорчено тем же Бустрапой и влиянием, которое получила благодаря его интригам партия Чарторыского. Полковник Лапинский, всего несколько дней тому назад возвратившийся из своих скитаний, предпринятых совместно с Бакуниным и столь великолепно приконченных Пальмерстоном у шведского побережья, очень сетует на то, что комитеты в Варшаве, Лондоне и Париже целиком находятся под бонапартистскочарторыским влиянием.

Наше отечество являет крайне жалкий вид. Без тумаков извне с этими собаками ничего не поделаешь.

Кстати. Со времени выхода твоей книги об Англии только теперь, наконец, появился второй отчет «Комиссии по обследованию условий детского труда». Из него видно, что все мерзости, изгнанные из некоторых отраслей промышленности благодаря фабричным законам, с новой силой бешено устремились в свободные области! Когда появятся все отчеты полностью, можно будет сделать превосходное дополнение к твоей книге.

Поздравляю Гумперта. Он во всяком случае позаботился о том, чтобы его брак не остался бесплодным.

У Борхардта плоть, видимо, сильней, чем это полагалось бы при его священническом сане. Он вызовет ревность всех остальных еврейских женщин.

Вернулся ли Лупус? Если да, передай ему от меня сердечный привет. Как хочется мне побыть с тобой здесь пару деньков, поболтать и пображничать. Так давно уже мы не были вместе.

Привет.

Твой К. М.

«Пи» я уже ответил. Кстати. Среди курьезов, найденных мной в Британском музее, имеется следующий: «Истинное изобретение, то есть вклады Германии, впервые найденные ею не благодаря вину, как скептически инсинуирует один клеветник» (некий англичанин), «а благодаря духовной и физической мощи, и переданные ею всему остальному миру». Автор Михаэль Майер. Франкфурт, 1619 год.

Изобретения и munera Germaniae ( вклады Германии) суть: «титул римских императоров, порох, книгопечатание, улучшение религии, лекарства, найденные Теофрастом Парацельсом, таинства розенкрейцеров - Inventum politicum, bellicum, litteraricum, theologicum, medicum, chymicum» (изобретения в области политики, войны, литературы, теологии, медицины, химии).
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 12 сентября 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Моя семья вернулась домой дней 10 тому назад. Женничка очень хорошо поправилась и перестала кашлять. Она принимает сейчас дома морские ванны, то есть ванны с морской солью. Я тоже вот уже около двух месяцев стал принимать дома каждое утро ванны, а также обливаться холодной водой с головы до ног, и с тех пор чувствую себя лучше.

Самый интересный человек, с которым я здесь познакомился, - полковник Лапинский.

Это безусловно самый остроумный поляк, - и притом homme d`action (человек действия), - из всех, кого мне до сих пор довелось узнать. Симпатии его целиком на стороне немцев, хотя по своим манерам и языку он француз. Вместо национальной борьбы он признает лишь борьбу расовую.

Он ненавидит всех сынов востока, причисляя к ним с одинаковой готовностью русских, турок, греков, армян и т. д. Некоторое время он возился здесь с Уркартом, а теперь не только именует его «шарлатаном», но даже - что совершенно несправедливо - сомневается в его честности.

«Черкесские» князья, которых Уркарт и Лапинский выставляли напоказ в Англии, оба - лакеи. Лапинский утверждает, что Уркарта водит за нос Замойский, который, в свою очередь, является орудием Пальмерстона, следовательно, косвенно, орудием русского посольства. Хотя-де он от роду сам католик, ему (Лапинскому) весьма подозрительны отношения между Уркартом и католическими епископами в Англии. Когда нужно было «действовать», - например, снарядить польский корпус для вторжения на территорию Черкесии, - что и Лапинский считает наилучшей диверсией, - Уркарт под влиянием Замойского отказался содействовать этому предприятию. Вообще дальше «болтовни» дело у него не идет. Он «большой враль», и этот (Лапинский) особенно не может ему простить, что тот сделал его (Лапинского) соучастником своей лжи, не запросив предварительно его мнения. В Черкесии, мол, ни один человек не знает Уркарта, который, не зная языка, пробыл там всего одни сутки. В качестве примера уркартовской фантазии он привел мне тот факт, что Уркарт похвалялся ему, будто он (Уркарт) сокрушил чартизм в Англии!

В Варшаве опять произошла чистка Национального правительства409. Благодаря интригам Бонапарта-Пальмерстона в него тайно пробрались в свое время сторонники Чарторыского.

Троих из них теперь закололи, и это pro nunc (на время) запугало остальных. (Во главе этой партии Чарторыского стоял Мелинский**.) Насколько Национальное правительство сильно, видно из того, что сам великий князь Константин принял от него паспорт на выезд за границу. Герцен и Бакунин, по словам Лапинского, совершенно приуныли, ибо стоит русского несколько поскрести, как он все-таки оказывается татарином.

Бакунин стал похож на чудовище - огромная гора мяса и жира; передвигаться он может лишь с трудом. Помимо того, бешено ревнует свою семнадцатилетнюю польку, которая вышла за него замуж в Сибири из-за его мученичества. Сейчас он в Швеции, где делает «революцию» вместе с финнами.

Лапинский говорит, что в Польше крестьян, этот «извечно реакционный сброд», на первых порах пришлось оставить в покое. Но сейчас они уже созрели и, наверное, поголовно восстанут по призыву правительства.

По его словам, без Австрии движение давно уже погибло бы, и если бы Австрия всерьез закрыла свои границы, то с восстанием было бы покончено в три недели. Но Австрия ведет с поляками какую-то нечистую игру. Во Франкфурт Франц-Иосиф поехал только с отчаяния, зная, что ему грозит русско-сербско-румынско-итальянско-франц узско-венгерско-прусская бомба, и по той же, мол, причине и папа ( Пий IX) издал свое последнее послание за Польшу.

Лапинский заявил мне, что нет ни малейшего сомнения, что не только у Бандьи, но и у Штейна, Тюрра, Клапки и Кошута существует соглашение с Россией.

Его целью в Лондоне является сейчас сформирование немецкого легиона, хотя бы в 200 человек, который выступил бы под черно-красно-золотым знаменем против русских в Польше, отчасти для того, чтобы «позлить» французов, отчасти же для того, чтобы узнать, возможно ли еще тем или иным способом образумить немцев в Германии.

Чего недостает, так это денег. Пытаются использовать здесь для этой цели немецкие общества и прочее. Тебе лучше других известно, можно ли сделать что-нибудь в этом отношении в Манчестере. Дело само по себе превосходно.

Привет Лупусу; скажи ему, что я отослал его письмо Эккариусу.

Твой К. М.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
22:49 08.03.2015
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 24 ноября 1863 г.

Дорогой Мавр!

Поскольку твоя жена мне ничего не пишет, то надеюсь, что тебе уже лучше и ты уже покончил со своими нарывами. Продолжай только пить вино и есть мясо, - это самое главное.

В последние дни мне сильно мешали вечерами в конторе, а это единственное место, где я могу заняться частной перепиской. Если бы не это, я бы давно уже тебе написал.

И это после того, как она в течение целого ряда лет утверждала, что вопрос этот столь запутан, что, как говорит Дендриери, «ни один человек не в состоянии понять его». Впрочем, признаний английской прессы с нас хватит. Но каким мастерским ударом со стороны русских был протокол 1852 года! Читая об этом только в глупой «Free Press», я никак не мог добраться до сути дела; своим искусством запутать все, что угодно, эти ослы перещеголяли даже самого Дендриери. Что Пруссия и Австрия подписали этот протокол, это такая мерзость, которой нет названия, и им придется кровью поплатиться за это.

Совершенно смехотворно и то обстоятельство, что весь вопрос о престолонаследии сводится сейчас к тому, может ли аугустенборжец стать наследником несмотря на свое морганатическое происхождение.

В Пруссии бисмарковская наглость все же, по-видимому, пошла на убыль. Неодобрение, высказанное по поводу злоупотреблений со стороны ландратов во время выборов и отмена закона о печати - серьезные симптомы. Думаю, что они отступают только для того, чтобы лучше прыгнуть. В прениях о печати играет некоторую роль и Лассаль. Вагенер имел бестактность (по отношению к своему смолчавшему союзнику Лассалю) сослаться на отзыв Лассаля о либеральной прессе в оправдание закона о печати. Оглушительный хохот и несколько плоских острот Вирхова и Гнейста были ему ответом. Лассаль основательно испортил себе свою кампанию, но это, конечно, не помешает ему начать снова. А между тем этому ослу пора бы из «Манифеста» усвоить, как следует держаться в отношении буржуазии в такие времена.

Привет твоей жене и девочкам.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 2 декабря 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Два часа тому назад пришла телеграмма о смерти моей матери. Судьба требовала кого-нибудь из семьи. Я сам стоял уже одной ногой в могиле. При существующих обстоятельствах я во всяком случае пока был нужнее старой.

Для урегулирования вопроса о наследстве я должен поехать в Трир. Было весьма сомнительно, чтобы Аллен разрешил мне эту поездку - ведь совершать ежедневно получасовую оздоровительную прогулку я стал всего три дня тому назад.

Однако Аллен, снабдив меня на дорогу двумя огромными бутылями лекарства, нашел эту поездку даже полезной. Рана еще не отгноилась, но на всем пути у меня будет достаточно самаритянок, чтобы класть на нее пластырь.

Прошу тебя поэтому прислать мне срочно столько денег, чтобы я мог тотчас же выехать в Трир.

Привет.

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 3 декабря 1863 г.

Дорогой Мавр!

Прилагаю для твоей поездки в Трир два пятифунтовых билета, U/O 16055 и 56, всего на 10 фунтов, помеченных Манчестером, 13 января 1863 года. Надеюсь, что шлезвиггольштейнский энтузиазм соотечественников не слишком отравит тебе тамошнее пребывание. Я проштудировал весь этот вопрос и пришел к заключению: 1) что шлезвиг-гольштейнская теория - ерунда; 2) что в вопросе о Гольштейне аугустенборжец, видимо, действительно прав; 3) что относительно Шлезвига трудно сказать, кому принадлежит право наследования, - но если мужская ветвь вообще имеет какие-либо права, то лишь в качестве ленного вассала Дании; 4) что Лондонский протокол** безусловно имеет силу для Дании и совершенно неприменим к Шлезвигу и Гольштейну, так как представители сословий там не были опрошены; 5) что право немцев на Шлезвиг ограничивается только югом, который по своему национальному составу и по своему свободному волеизъявлению является немецким; Шлезвиг, следовательно, должен быть разделен; 6) что в данный момент единственный шанс Германии на освобождение герцогств заключается в том, чтобы начать войну против России в пользу Польши. Тогда Луи-Наполеон станет нашим покорным слугой, Швеция тотчас же бросится нам в объятия, а Англия, hoc est (то есть) Пам, окажется парализованной; тогда мы беспрепятственно отберем у Дании все, что пожелаем.

Таково мое мнение. У меня есть намерение развить это в брошюре, если ты найдешь для нее в Германии издателя. Само собой разумеется, что я подпишу ее своим именем. Что скажешь ты на этот счет?

Лупусу лучше, но он все еще плоховат. Сердечные приветы твоей семье. Был чертовски рад снова узреть нацарапанное твоей лапой.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 4 декабря 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Большое спасибо за 10 фунтов. Ditto - с запозданием - за портвейн. Он творит со мной чудеса. Кроме вина мне предложено еще (по сей день) выпивать ежедневно по 11/2 кварты крепчайшего лондонского портера. Это кажется мне недурной темой для новеллы.

Спереди человек, угощающий своего «внутреннего человека» портвейном, бордо, портером и грудами мяса. Спереди - кутила. А сзади на горбу - «внешний человек», распроклятый карбункул. Если бы черт заключил с кем-нибудь договор, обязавшись кормить на убой человека при таких обстоятельствах, - он сам послал бы его к черту. Впрочем, голова моя еще слаба, и колени трясутся, однако, надеюсь, что мое путешествие ликвидирует все это. Туссинька сказала по поводу «внешнего человека»: «Но ведь это твоя собственная плоть!».

Отношение же ко мне д-ра Аллена выше всяких похвал. В связи с операцией он, между прочим, заявил, что немецкие философы всегда остаются верны самим себе.

Что касается «омываемого морем» («Омываемый морем Шлезвиг-Гольштейн» (слова из немецкой патриотической песни, популярной в 1848-1850 годах)), то я в общем и целом согласен с тобой. Само собой разумеется, что весь вопрос о праве наследования имеет лишь дипломатическое значение.

Что же касается Дании, то я считаю, что Лондонский договор для нее не обязателен, поскольку русские военные корабли терроризировали датский риксдаг во время голосования.

Прилагаю при сем уркартовскую чепуху, чепуху Р. Шрамма и, наконец, датский памфлет, который интересен, по крайней мере, в двух пунктах: 1) в отношении тех молодцов, которые были первыми зачинателями шлезвиг-гольштейнского движения; 2) в отношении положения крестьян в Гольштейне.

В сегодняшнем номере «Times» под рубрикой «Шлезвиг-Гольштейн» ты найдешь выступление д-ра Тудихума, чрезвычайно характерное для немецких «кропателей истории».

Издателя для тебя в Германии я найду наверняка, так что ты сейчас же принимайся за работу.

Как только приеду в Трир, напишу тебе несколько строк. Я должен буду еще заехать в Голландию, так как мой дядя является моим монстром-кредитором.

Привет.

Твой К. М.

Не следует только дразнить датчан. Они должны понять, что у немцев и скандинавов одни и те же интересы по отношению к России и что для них самих самое полезное - отделение немецкого элемента.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Залтбоммел, 22 декабря 1863 г.

Дорогой Энгельс!

Как видишь из адреса, я снова в Голландии, куда вчера благополучно прибыл. В Трире, где оставшиеся после моей матери бумаги и вещи были опечатаны, снять печати пока не удается, так как все еще не получены доверенности из Голландии, которым приходится проделывать весьма длинный путь по разным инстанциям. Я оставил для трирского суда доверенность на имя моего шурина Конради и отправился сюда, в «главный штаб», ибо мой дядя, во-первых, держит в своих руках самую значительную часть состояния, а во-вторых, является душеприказчиком. Но пройдет еще по меньшей мере пять-шесть недель, пока мне выплатят мои деньги. А так как моей жене 10 января 1864 г. предстоит уплата мяснику по счету (то есть по векселю) 10 фунтов, то я был бы рад, если бы ты об этом позаботился.

Карбункул постигла участь всех смертных, но моему горбу пришлось еще очень много перенести от фурункулов, так что я не мог сомкнуть глаз, например, всю прошлую ночь, а было бы совсем не грешно поспать после путешествия сюда из Франкфурта. Муж моей кузины ( А. ван Анрои, муж Генриетты Филипс) здесь единственный врач и городской лекарь, так что на отсутствие медицинской помощи мне жаловаться не приходится.

Во всей Рейнской провинции, от Трира до Франкфурта-на-Майне, и оттуда через Гисен до Кёльна, до самой голландской границы я слышал одни ругательства по адресу пруссаков.

Мало, очень мало шлезвиг-гольштейнизма. Его расценивают чаще всего как «прусскую уловку».

Во Франкфурте (где мне нужно было навестить двух старых теток (Бабетту Блюм и Эстер Козель)) я пробыл всего один день и потому не мог повидаться ни с одним книготорговцем. Но я разговаривал там с одним знакомым, который напишет мне сюда (переговорив по моему поручению с каким-либо книготорговцем).

Если ты работаешь теперь над своей брошюрой, было бы хорошо дополнить ее некоторыми событиями, не упустив при этом систематических скандальных провалов прусского правительства, прогрессистов и ординарных, неисправимых с 1815 г. шлезвиггольштейнских шарлатанов.

Привет.

Твой К. М.

Напиши мне пару слов. Мой адрес: г-ну Лиону Филипсу, для передачи Карлу Марксу, Залтбоммел, Голландия.

«Ты не янки», - вскричал фанатик... «Я наблюдаю тебя с тех пор, как ты здесь. В лице англосакса есть нечто от быка и волка, в твоем же лице - нечто от обезьяны и собаки. Ты боишься свободы, ты говоришь о том, чего не знаешь, ты говоришь пустые слова. Ты - француз!» (стр. 195- 196, «Париж в Америке». Эдуара Лабулей). (Париж, 1863.)
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
15:19 09.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Залтбоммел, 27 декабря 1863 г.

Дорогой Фредерик!

Прошлую среду я писал тебе о вновь появившихся у меня фурункулах и об «отчаянно» проведенной ночи. На следующий день доктор ван Анрои обнаружил, что рядом с фурункулом образовался также несносный карбункул, как раз под тем местом, где был прежний. С этого момента - помимо неприятного морального впечатления от этого открытия - я до сих пор испытываю ужасные боли, особенно по ночам. Мой дядя (Лион Филипс), великолепный старик, сам прикладывает мне пластырь и припарки, а моя милая, остроумная кузина ( Наннетта Филипс), наделенная бедовыми черными глазами, печется обо мне и ухаживает за мной на славу. Тем не менее, при таком положении я охотно поехал бы домой, но при моем физическом состоянии об этом пока нечего и думать. Доктор раскрыл мне приятную перспективу, что ввиду затяжного характера этой отвратительной болезни мне придется провозиться с ней еще значительную часть января. Он сам скажет, когда состояние моего здоровья позволит мне отправиться в Лондон.

Пока что второй кошмар на моей спине далеко не так лют, как первый в Лондоне. Ты видишь это уже из того, что я могу писать.

Вот уже два с половиной месяца, как я бросил курить, думаю, что вряд ли скоро начну снова.

Если хочешь, чтобы от политики тебя стошнило, нужно принимать ее ежедневно в виде тех телеграммных пилюль, которые преподносят читателю маленькие голландские газеты.

А между тем предстоит большой спектакль, - и не курьезно ли для Германии, что он откроется движением в пользу «легитимного» герцога ( Аугустенборгского, Фридриха) - шумно выраженным пожеланием получить тридцать шестого отца отечества.

Собаки парламентского кретинизма, собравшиеся во Франкфурте-на-Майне, отклонили без дебатов резолюцию, внесенную одним немцем из Познани, в которой очень разумно была изложена суть вопроса о взаимоотношениях между Германией и Россией.

Шлю наилучшие пожелания к Новому году. Передай их также Лупусу.

Твой К. М.

Р. S. Кстати. У моей кузины, как у всех здешних «дамочек», есть альбом, и я обещал ей помочь в собирании фотографий, между прочим, обещал и твою. Поэтому, если у тебя имеется под рукой фотография, будь добр приложи ее к письму, которое, надеюсь, ты мне сюда, наконец, напишешь.

Р. S. Только собрался запечатать письмо к тебе, как вошел доктор и без лишних разговоров снова меня оперировал. Это было сделано в одно мгновение, и теперь дело пойдет как по маслу.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЗАЛТБОММЕЛ Манчестер, 3 января 1864 г.

Дорогой Мавр!

Неоднократные рождественские попойки и вызванная ими последующая полная неспособность к деловым занятиям совершенно не давали мне возможности ответить тебе раньше.

К счастью, теперь все это уже позади.

Жене твоей посылаю условленное. Очень рад, далее, что твой второй карбункул оперирован и что тем самым миновал и этот последний кризис. Из-за этой скучной истории ты отчаянно похудеешь.

Дело со Шлезвиг-Гольштейном опять основательно запуталось. Если, как я думаю, весной разразится война, то против нас будут Дания, Швеция, Франция и Италия, возможно, и Англия. В Венгрии и Польше в полном расцвете плон-плонизм, начало которому положил ведь уже Кошут. При этом я вижу лишь два исхода: 1) либо в Берлине, как только оттуда уйдут войска, начнется революция, а в Вене - соответствующее движение с определенными уступками Венгрии, а может быть и Польше. Это - самый благоприятный исход, и в этом случае опасаться было бы нечего. Но при существующей неразберихе это и наименее вероятный исход. Либо же - 2) восстановление Священного союза, скрепит который, как всегда, раздел Польши (Россия больше заинтересована в Польше, чем в Дании, а кроме того, у нее есть шансы держать в своих руках Австрию и Пруссию к моменту заключения мира и иметь, таким образом, возможность ставить свои собственные условия). - Тогда в Берлине русские сменили бы пруссаков и сыграли бы роль жандарма; мы были бы выданы, а Бонапарт стал бы главной персоной.

Если бы у этих собак в прусской палате нашлось теперь достаточно смелости, они могли бы уладить свое дело за шесть педель. Ответ красавца-Вильгельма свидетельствует о том, как основательно правительство сидит на мели. Никто не дает взаймы, даже благородный фон дер Хейдт, и они знают, что силой им денег не получить.

Только что за мной зашел Лупус, он шлет тебе сердечный привет. Наилучшие пожелания и поздравление с Новым годом!

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Залтбоммел, 20 января 1864 г.

Дорогой Фредерик!

Ты видишь, я все еще здесь, и «скажу вам больше» - в самом деле снова не могу двинуться с места. Это истинно христианская коварная болезнь. Когда пришло твое письмо, я поздравлял сам себя с излечением от старых ран, но уже в тот же вечер выскочил большой фурункул над левой грудью, около шеи, а другой - его антипод - на спине. Хотя это и было скверно, но, по крайней мере, не мешало при ходьбе, и я действительно совершал прогулки пешком за Рейн (Ваал) в сопровождении дяди и кузины*. Но несколько дней спустя снова появился карбункул на правой ноге, как раз под тем местом, о котором у Гёте сказано: «И если зада не дано, - На что же сядет рыцарь?»**

И вот этот-то нарыв и оказался самым болезненным и неудобным из всех, что у меня были до сих пор; надеюсь, что он, наконец, завершит собой всю серию. Пока же я не могу ни ходить, ни стоять, ни сидеть, и даже лежать мне чертовски тяжело. Видишь, мой дорогой, как меня испытывает мудрость природы. Не разумнее ли было бы ниспослать эти испытания терпения кому-либо из добрых христиан, людям типа Сильвио Пеллико? Надо тебе сказать, что кроме этого карбункула ниже задней части появился новый фурункул на спине, а тот, что на груди, едва стал залечиваться, так что я, как настоящий Лазарь (alias Лассаль), поражен сразу со всех сторон.

Кстати, в связи с Лазарем мне вспомнилась ренановская «Жизнь Иисуса». В некотором отношении это просто роман, полный пантеистически-мистических видений. Все же эта книга имеет и некоторые преимущества по сравнению с ее немецкими предшественницами, и так как она не слишком велика, ты должен ее прочесть. Она является, естественно, результатом немецких исследований. Весьма достопримечательным. Здесь, в Голландии, немецкое богословско-критическое направление настолько в порядке дня, что попы открыто проповедуют его с амвонов.

Насколько хорошо Россия знает своих приспешников, австрийцев и пруссаков, явствует из того холодного бесстыдства, с которым «Петербургская газета» именно в данный момент позволяет себе публикацию Варшавского протокола.

Пишу тебе лишь несколько строк, да и это делаю с большим усилием, так как сидеть для меня мучительно. Но ожидаю от тебя немедленно ответа. Уже один вид твоего почерка прибавляет мне бодрости.

Не забудь приложить свою фотографию. Я обещал ее моей кузине, а как же она поверит в нашу дружбу Ореста и Пилада, если мне не удается заставить тебя прислать фотографию?

Адрес прежний: г-ну Л. Филипсу, для передачи.

Привет тебе и Лупусу.

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Лондон, 25 февраля 1864 г.

Дорогой Фредерик!

Пока что ограничиваюсь этими строками, чтобы известить тебя о своем возвращении.

Как только позволит погода, снова приеду на два дня в Манчестер, чтобы повидаться с тобой лично и одновременно дать отчет о своих делах.

Я совершенно излечился и только еще в некоторых местах (особенно сверху на ноге) меня немного стесняет последний процесс заживления. Несмотря на болезнь, я не похудел, а наоборот, располнел. Правда, курение пришлось совсем бросить.

Полной неожиданностью было внезапное появление здесь Пипера. Он приехал сюда, чтобы устроить свою сестру в качестве гувернантки. В течение четырех лет он был школьным учителем в Бремене. Последний год он «ел хлеб Национального союза» и даже ездил за счет аугустенборжца в Италию. Это все такой же скучный болван.

Горячий привет тебе и Лупусу.

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], пятница [11 марта] 1864 г.

Дорогой Фредерик!

Завтра в 10 часов утра выезжаю отсюда с Юстонского вокзала, буду в Манчестере около 5 часов вечера.

Выжидать и дальше благоприятной погоды было бы бессмысленно.

Что меня помимо этого задерживало в течение последних двух недель, так это - несколько новых фурункулов, неожиданно появившихся на различных частях тела.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Лондон, 19 апреля 1864 г.

1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill, N. W.

Дорогой Фредерик!

Фурункулез затянулся почти до прошлой недели, что меня весьма «раздражало», и лишь несколько дней тому назад я получил возможность снова приняться за работу.

Привилегия первого апреля - быть днем всех дураков - растянулась на сей раз, по крайней мере в Лондоне, на весь апрель. Гарибальди и Пальмерстон увековечены навсегда (!) на стенах Лондона. Гарибальди у Пама, Кланрикарда и, прославляемый английскими полисменами, в Хрустальном дворце! В Англии нет шпионов! Братья Бандьера могли бы коечто порассказать об этом. Гарибальди и «Карл Блинд»! Какой талант по части важничанья обнаруживает последний, эта вошь с головой, вздутой от водянки! «Г-н Карл Блинд, - сообщает «Athenaeum », - вступил в Шекспировский комитет»! А ведь этот тип ни бельмеса не смыслит в Шекспире. Мне пришлось оказать сильное сопротивление и, по-видимому, целиком лишиться уважения Вебера. Дело в том, что Рабочее общество (подстрекаемое Вебером) хотело, чтобы я составил адрес Гарибальди, а затем отправился к нему с депутацией. Я отказался наотрез.

Когда ты сюда явишься? Вся семья ожидает тебя.

Завтра открывается конференция, и у тевтонов спадет пелена с глаз. Коллет просил принять его в четверг и при этом прислал мне целую груду немецких сочинений о шлезвиггольштейн-лауэнбургской дряни. Мне придется поэтому завтра серьезно проштудировать эту неприятную материю, чтобы подготовиться к беседе с этим молодцом, который знает наизусть всю генеалогию и т. д. Ты, очевидно, заметил, что жалкий Дизраэли старается избавить Пальмерстона от труда отвечать на запросы Осборна и Кинглека о Шлезвиг- Гольштейне в связи с предстоящей конференцией. Дизраэли вчера объявил, что он сделает предварительный запрос. Вот уже два или три года, как он при всех серьезных делах (как, например, в истории с Афганистаном) вызволяет старого Пальмерстона из запутанного положения.

До чего жалок (то есть глуп) Гарибальди, - впрочем, он почти убит объятиями Джона Буля, - ты можешь судить по следующему факту, разумеется, широко еще не известному.

На тайном конгрессе революционеров в Брюсселе (в сентябре 1863 г.) - с Гарибальди в роли номинального руководителя - было решено, что Гарибальди отправится в Лондон, но инкогнито, чтобы захватить таким образом город врасплох. Затем он должен был самым решительным образом выступить в защиту Польши. Вместо этого он братается с Памом!

«Лучше б мне быть вошью в овчине, чем проявлять такую отважную глупость», - говорит Шекспир в «Троиле и Крессиде».

Сердечный привет Лупусу и Лиззи (Бёрнс).

Твой К. М.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
23:20 09.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ, 19 АПРЕЛЯ 1864 г.

Женничка все еще покашливает, но, мне кажется, ей все-таки значительно лучше. Новый дом ее действительно оживил.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ---------------------------------------- ---
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 29 апреля 1864 г.

Дорогой Мавр!

Надеюсь, что тебе в конце концов все же удалось избавиться от фурункулеза. Все это время Лупус отчаянно страдал от ревматических головных болей, которые у него начались, когда ты был еще здесь; с тех пор боли не оставляли его, напротив, становились все сильнее, так что он не спит, как следует, уже несколько недель. Ему опять пришлось слечь в постель на несколько дней, а свинья Борхардт ничего не предпринимает против этого, лечит его колхикумом от незначительной подагры ног (но она его теперь совсем не беспокоит, между тем как головные боли и бессонница определенно губят его) и совсем не дает ему время от времени хотя бы немного опиума. Я несколько раз говорил с Лупусом довольно серьезно на эту тему, но ты знаешь, как мало это помогает. Он считает себя обязанным по отношению к Борхардту, и тут уж ничего не поделаешь. Единственное, что этот шарлатан сделал, это - выпустил ему позавчера 10 унций крови! Сегодня вечером опять пойду к Лупусу и посмотрю, как обстоят дела. У меня недели три тому назад тоже был сильный приступ ревматизма с болями в дыхательных мышцах, но Гумперт справился с ним в 24 часа.

Гарибальдиада получила достойное завершение. Способ, каким его выпроводили, после того как лондонские хлыщи разглядывали его в продолжение целой недели, уж очень хорош и притом чисто английский. Для всякого иного человека, кроме Гарибальди, все было бы кончено, но даже и для него это тоже совершенно исключительный позор - служить для английской аристократии диковинкой в течение девяти дней и затем быть выставленным за дверь. Они обращались с ним как с чистым романтиком. Как только мог такой человек пойти на это и как у него хватило глупости принимать этих Дендриери за английский народ. Как бы там ни было, для кого и теперь не ясен всецело буржуазный характер этого господина, тому уж ничто не будет ясно. Ибо почтение к английской прессе - это, пожалуй, еще хуже, чем преклонение перед полисменами. Но уход, уход со сцены превосходит все.

Наш друг Бисмарк - тоже светоч. Вот уж поистине: не всякому дано быть Сулуком (Перефразированные слова из памфлета Гюго «Наполеон Малый»).

Сначала он подражал Бонапарту в предостережениях прессе, а теперь посылает бравого капрала Вильгельма в Шлезвиг, чтобы заставить народ голосовать за присоединение к Пруссии! Этот осел, очевидно, воображает, что Савойи и Ниццы во множестве валяются на дороге и что их нужно только подбирать. Впрочем, «Dagbladet» совершенно правильно отмечает, что после взятия Дюппеля в прусской реакционной прессе царит такое воодушевление и эти субъекты заносятся до такой степени, что можно с уверенностью предвидеть очень скорое и весьма глубокое падение этой банды.

Признаться, прусская армия удивила меня этим штурмом. Атака была совершена четырьмя бригадами (24 батальона) против 4 датских бригад (16 батальонов); для такого штурма это отнюдь не столь уж значительный численный перевес. Правда, датчане были основательно ослаблены артиллерийским огнем, что, однако, - и в еще большей степени - имело место и у русских в Севастополе. Но то, что пруссаки за 20 минут взяли первые шесть укреплений, а затем на протяжении двух часов - nota bene, без приказа, так как бравый принц (Фридрих-Карл) хотел этим удовольствоваться, - овладели всем полуостровом (Ютландией), включая предмостное укрепление, и причинили примерно 16000 датчан потери в 5000 человек, - это больше, чем можно было ожидать от них. Впрочем, ты помнишь, что я всегда считал прусское огнестрельное оружие - как ружья, так и пушки - самым лучшим в мире, и это теперь подтвердилось. Но зато конференция скоро покажет, какими марионетками являются прусские дипломаты. Стиснутым между Россией, Бустрапой и Пальмерстоном, а также с помощью «великой» политики Бисмарка, - им едва ли долго придется ожидать удара, который будет нанесен их высокомерию. И как будет с деньгами?

22 миллиона, выкачанные из государственной казны, и 6 миллионов, полученные от железнодорожного займа, уже растранжирены, а что будет дальше?

Нагряну к вам скоро в одну из пятниц вечером, но прежде, разумеется, напишу тебе.

Отвечай мне поскорей и кланяйся семье.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], воскресенье, 1 мая 1864 г.

6 ч. 50 м. вечера Дорогой Мавр!

Только что возвратился от Лупуса, где были также Гумперт и Борхардт. Они не согласны между собой в диагнозе, но это пока что не имеет значения, так как речь идет о том, чтобы прежде всего вернуть ему силы, и тут Гумперт тотчас же взялся за дело с большой энергией.

Еще вчера я спрашивал Борхардта относительно портвейна, но он заявил, что поскольку у Лупуса немного кружится голова, то портвейна ему лучше не давать, и еще сегодня утром предлагал поставить ему - шпанскую мушку! А сегодня Лупусу через каждые два часа дают по стакану шампанского, и, кроме того, ночью он получит еще и брэнди с мясным бульоном, который ему дают в промежутках. А ведь собака Борхардт еще в среду выцедил из него 10 унций крови!! Вообще положение очень серьезно, ибо какой бы диагноз ни являлся правильным, и тот, и другой одинаково плохи. Диагноз Борхардта - менингит, воспаление оболочки головного мозга с тенденцией к эксудату. Сегодня утром Гумперт еще не мог поставить диагноза, но, кроме вышесказанного, он предполагает также уремию (проникновение в кровь мочи вследствие перерождения почек) или анемию с местным поражением нервной системы. Так как после консилиума ему нужно было сделать еще один визит, я не мог поговорить с ним подробнее; как только узнаю его мнение, напишу тебе.

Не сможешь ли ты завтра приехать сюда на несколько дней, мне бы очень хотелось этого436. Я предвижу, что буду очень сильно занят на этой неделе, а ведь необходимо, чтобы хоть кто-нибудь из нас обоих виделся с врачами раза два в день и заботился о выполнении всех предписаний. Да и кроме того, мне это вообще было бы очень приятно. Если ты приедешь, телеграфируй мне с вокзала, откуда будешь садиться, по адресу: 7, Southgate, St.

Mary`s; это стоит всего один шиллинг.

Вынужден был сказать вчера Борхардту, чтобы заставить его устроить консилиум, что ты питаешь к Гумперту такое же доверие, как и я, и никогда не простил бы мне, в случае смерти Лупуса, если бы я не привлек к консилиуму Гумперта. Это было для него очень неприятно, но ведь не допустим же мы убийства Лупуса ради тщеславия этого прохвоста.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 2 мая 1864 г.

Дорогой Мавр!

Положение Лупуса ухудшается с каждым днем. Бессознательное состояние, в котором он находится, становится все более и более продолжительным. Он еще довольно хорошо узнает людей, которые навещают его, но временами говорит совершенно бессвязно, и моменты просветления сознания наступают лишь после приема изрядной дозы возбуждающих средств. Но и эти моменты становятся все более затемненными и короткими. У Гумперта осталось очень мало надежды; его диагноз: размягчение мозга вследствие упорных головных болей, вызванных гиперемией мозга, и связанной с этим бессонницы. О борхардтовском менингите больше нет и речи, - он согласился с диагнозом Гумперта и вообще делает все, что предлагает Гумперт, но, кажется, у него очень неясное представление о происхождении этих головных болей.

Каждый день, проводимый Лупусом в этом бессознательном состоянии - если только возбуждающими средствами не удается привести его в себя, - естественно, ухудшает его положение, и если ближайшие три-четыре дня не принесут никакого улучшения, то бедняга умрет от слабости или от апоплексии, а если и выживет, то станет идиотом. Эта альтернатива - смерть или слабоумие - слишком ужасна. Гумперт говорит о своем коллеге, разумеется, очень осторожно, но для меня ясно, что Лупуса можно было бы спасти, если бы его правильно лечили от головных болей и, в особенности, если бы позаботились о том, чтобы наладить ему сон. Но лишь в прошлый четверг - после бессонницы, которая длилась пять недель, - Борхардт дал ему немного опиума. А к тому же еще это кровопускание в среду! Он все это время продолжал лечить его от подагры и не давал ему ничего, кроме колхикума и т. п. Только наступившая потеря сознания заставила его призадуматься.

Завтра в 9 часов утра снова состоится консилиум, я тоже пойду туда посмотреть, как обстоят дела. Борхардт хочет взять к нему сиделку. Если бы только бедняга выкарабкался из беды!

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], понедельник, [2 мая 1864 г.] 8ч. 30 м. вечера Дорогой Маркс!

Болезнь Лупуса быстро прогрессирует. У него появились галлюцинации, он постоянно вскакивает с постели и т. д. У нас же нет человека, который бы бодрствовал при нем и не допускал, чтобы он причинил себе вред. Тут имеется только один профессиональный больничный служитель, да и тот занят. Правда, Борхардт мог бы достать такового из ближайшего дома умалишенных, но, пока не исчезла последняя надежда на выздоровление, он не хочет брать такого рода людей, чтобы потом не пошли сплетни, которые могли бы повредить Лупусу. Поэтому он спрашивает, нет ли у тебя на примете заслуживающего доверия человека, которого ты мог бы прислать сюда завтра, - ему незачем быть профессиональным санитаром, даже лучше, если это будет не больничный служитель, а просто человек, заслуживающий доверия в том отношении, что будет бодрствовать и исполнять все, что ему будет сказано; пока мы обеспечены лишь до завтра и - periculum in mora (опасность в промедлении). Если таковой найдется, направь его немедленно к Борхардту, по адресу: Rusholme Road, Manchester.

Если же у тебя никого нет, то Борхардт все же просит немедленно протелеграфировать ему завтра утром (стоит один шиллинг), чтобы он и Гумперт знали, нужно ли искать кого-нибудь здесь.

Я только что телеграфировал тебе об этом, и посылаю это письмо, чтобы телеграмма была понятна.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР ДОВЕРЕННОСТЬ НА ПОЛУЧЕНИЕ НАСЛЕДСТВА, ЗАВЕЩАННОГО ВИЛЬГЕЛЬМОМ ВОЛЬФОМ

Лондон, 23 мая 1864 г.

1, Modena Villas, Maitland Park, Haverstock Hill, N. W.

Настоящим прошу и уполномочиваю Вас принять все необходимые шаги к приведению в исполнение воли нашего общего друга Вильгельма Вольфа, действуя при этом в качестве моего представителя.

Карл Маркс, д-р философии [Надпись на конверте]

Фр. Энгельсу, эсквайру. 6, Thorncliffe Grove, Oxford Street, Manchester.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], четверг, 26 мая 1864 г.

Дорогой Фредерик!

К своему весьма «приятному» удивлению, обнаружил сегодня утром у себя на груди два новых «почтенных» фурункула (уже прошлой ночью я не мог уснуть). Спроси у Гумперта, что мне делать. Железа не хочу теперь принимать, поскольку у меня и без того приливы крови к голове. К Аллену мне тоже не хотелось бы обращаться, так как я более всего боюсь возобновлять серьезное лечение, которое в данное время помешало бы мне в моей работе, а ведь должен же я, наконец, ее закончить. Вопреки тому, что мне говорили по поводу моего здорового внешнего вида, я все время чувствовал какое-то недомогание, и то большое усилие, которое мне приходилось делать при разработке сравнительно более трудных тем, также, по-видимому, было связано с этим чувством неадекватности. Извини меня за этот спинозистский термин. Отправлены ли книги нашего бедного Лупуса в Лондон? Меня беспокоит их отсутствие, ведь - если я правильно понял - твои служащие со склада должны были отправить их еще в четверг (прошлый).

Что ты скажешь об операциях Гранта? «Times», конечно, восхищается лишь стратегией Ли, которая скрывается за его отступлениями. «По-видимому, - сказала Тусси (Элеонора) сегодня утром, - она считает ее очень хитрой». Я ничего так не желаю, как удачи Батлеру. Это было бы неоценимо, если бы он первым вступил в Ричмонд. Было бы скверно, если бы Гранту пришлось отступить, но полагаю, он знает свое дело. Во всяком случае первый поход в Кентукки, Виксберг и те удары, которые Брагг получил в Теннесси, являются его делом.

При сем записка от Джонса, - ты можешь ввиду этого пригласить его на какой-нибудь другой день.

Привет от всей семьи.

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН [Манчестер], 30 мая 1864 г.

Дорогой Мавр!

Книги еще не отправлены, также и вино; все пойдет вместе. Не имел никаких сведений ни от Борхардта, ни от адвоката; к последнему пойду послезавтра и передам ему доверенность.

Гумперт считает, что в отношении фурункулов ничего больше предпринимать не нужно, если они являются лишь последними отзвуками прежних. Говорил с ним и о Женничке. Он сказал, что это состояние кажется ему бледной немочью - при этих заболеваниях часто бывает внезапное астматическое стеснение в груди, вызываемое нарушением кровообращения.

При таком состоянии рекомендуются лишь общие меры, - он не находит нужным добавлять что-либо к лечению Аллена да и вообще, по-видимому, не придает этому серьезного значения.

Кампания в Виргинии снова характеризуется нерешительностью, точнее говоря, трудностью вообще довести дело до какого-нибудь решения на этой территории. Известиям, полученным через Шотландию, я не придаю значения, они свидетельствуют лишь о том, что длившийся неделю дождь избавил Ли от необходимости беспрерывно давать бои a la Сольферино. А это для него много значит. Еще два таких сражения, и его армия, вынужденная каждый вечер отступать на новые позиции, оказалась бы во всяком случае в очень плохом состоянии и вряд ли была бы способна закрепиться еще где-либо до Ричмонда. Грант, несомненно, тоже кое-что выиграл благодаря этой приостановке, но не в такой степени. Получаемые им теперь подкрепления не имеют большой ценности. Однако меня не удивит, если Ли вскоре отступит к Ричмонду. Тогда там произойдет решающий бой.

Бисмарку, кажется, колоссально повезло; похоже на то, что будет заключен аугустенборгский мир. Я еще совершенно не в состоянии понять этого, но сегодняшняя весьма тревожная статья в «Morning Post» служит для меня подтверждением вышесказанного. (В ней говорится, между прочим, будто Шлезвиг подлежит разделу, а Эйдер должен образовать новую границу между датским и немецким Шлезвигом!) Несмотря на то, что все это выглядит правдоподобным, мне все же не верится, что русские так легко откажутся от всех своих успехов 1851- 1852 гг.442, тем более что для них не предвидится никакого эквивалента.

Читая твой экземпляр Франкёра, я углубился в арифметику; ты, кажется, с ней в довольно далеких отношениях, - судя по невыправленным позорным опечаткам в числах. Отдельные места весьма изящны, практическая же часть арифметики, напротив, постыдно плоха и поверхностно разработана; в любой из немецких школ можно встретить лучшую разработку.

Сомневаюсь также, практично ли даже в элементарной форме излагать такие вещи, как корни, степени, ряды, логарифмы и т. д., при помощи одних только чисел (совершенно не прибегая к алгебре и по существу не предполагая у читателей даже элементарных алгебраических познаний). Как ни хорошо пользоваться числовыми примерами для иллюстрации, мне все же кажется, что ограничение в данном случае числами было бы менее наглядным приемом, чем простое алгебраическое изложение при помощи а + b, именно потому, что общее выражение в алгебраической форме проще и нагляднее, а без общего выражения здесь также не обойтись. Правда, это как раз та часть алгебры, которая для математиков par excellence ( по преимуществу, в истинном значении слова) - ниже их достоинства.

Датские газеты пришлю тебе завтра. Судя по их сообщениям, в некоторых городах Ютландии прусские офицеры весьма упирались, прежде чем выполнить приказ о наложении ареста; вообще на солдат нигде не жалуются, а лишь на генералов и их приказы. Ругательства по адресу Англии в «Dagbladet», пожалуй, еще резче, чем в Германии.

В остальном ничего нового, за исключением того, что отчаянно холодно. Сердечный привет твоей жене и девочкам. Надеюсь, что Тусси довольна нитками.

Твой Ф. Э.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
15:21 10.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 3 июня 1864 г.

Дорогой Фредерик!

При сем прилагаются: 1) пачкотня, которую прислал мне сегодня бандеролью из Брюсселя осел Кертбени; 2) вырезка из «Rheinische Zeitung» с некрологом, посвященным Лупусу и написанным Эльснером, который состоит теперь одним из редакторов «Breslauer Zeitung», откуда «Rheinische Zeitung» и перепечатала это; 3) другая вырезка из «Rheinische Zeitung», в которой обращаю твое внимание на статью «Феодальный социализм»; 4) письмо от некоего Клингса из Золингена к некоему Моллю. Чтобы ты мог понять это письмо, сообщаю следующее: Молль (а также еще один его товарищ) - золингенский рабочий, скрывшийся (вместе с только что упомянутым товарищем) от четырехмесячного тюремного заключения (последствия выступлений Лассаля в прошлом году). Клингс - ditto (тоже) рабочий, состоит уполномоченным барона Итцига для Золингена.

Оба бежавших золингенца явились ко мне с визитом, поделились со мной своим энтузиазмом в отношении Итцига и рассказали о том, как рабочие впряглись в его экипаж, когда он был последний раз в Золингене. Они считали само собой разумеющимся, что мы оба находимся в самом полном согласии с Итцигом (произнесшим во время своего последнего пребывания в Эльберфельде речь о Лупусе). Они заявили мне, что Клингс был членом Союза и что таковыми же являются все руководители итциговского движения в Рейнской провинции из числа рабочих; все они, как и прежде, являются нашими решительными сторонниками. Молль познакомил меня также с письмом Клингса, и я спросил его, не согласится ли он оставить это письмо у меня для пересылки тебе. Он ответил утвердительно. Поэтому возвращать письмо не нужно. Разумеется, я не стал разъяснять подробно этим людям наши отношения с Итцигом пли, вернее, отсутствие этих отношений, а сделал им лишь несколько очень отдаленных намеков.

Люди эти теперь выброшены на улицу. 50 талеров им присылают из Золингена, 2 ф. ст. им дает здешнее Рабочее общество, мы здесь еще что-нибудь соберем, и было бы хорошо, если бы и в Манчестере собрали несколько фунтов. Этих парней придется отправить в Америку, так как фабричные рабочие (золингенские ножовщики и т. д.) для лондонского ремесла совершенно непригодны.

«Что здесь такое», - спрашивал я себя неоднократно, читая итциговский «Наемный труд и капитал». Дело в том, что основные положения этой работы показались мне знакомыми от слова до слова (хотя и были разукрашены на итциговский манер), и все же это не было заимствовано прямо из «Манифеста» и т. д. Но вот несколько дней тому назад я просмотрел случайно серию моих статей о наемном труде и капитале в «Neue Rheinische Zeitung» (1849), являющихся в сущности простой перепечаткой лекций, прочитанных мною в 1847 г, в брюссельском Рабочем обществе. Тут-то я и нашел непосредственный источник вдохновения моего Итцига. Из чувства особой дружбы к нему я в приложении к моей книге напечатаю, как примечание, всю эту штуку из «Neue Rheinische Zeitung», разумеется, под вымышленным предлогом, без малейшего намека на Итцига. Вряд ли ему это понравится.

Книги прибыли, ditto и вино, за что выражается сердечная признательность. Тусси поручает мне «передать тебе свой привет и сказать, что твои нитки стали несколько лучше».

Боркхейм, пользуясь покровительством Оппенхейма, египетского «еврея Зюсса», заработал около 2000 фунтов стерлингов. Оппенхейм - у которого он, по его собственному описанию, играл в стране пирамид роль шута - хотел непременно удержать его у себя. Но европейцы там мрут, как мухи, и Боркхейм поэтому предпочел принимать время от времени те или иные поручения от Абул-Хаима, как арабы называют Оппенхейма. В конце лета он опять поедет в Константинополь с этой целью.

Девицы и мадам сердечно кланяются тебе.

Привет Лиззи (Бёрнс).

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ, 3 ИЮНЯ 1864 г.

Кстати. Друг Фрейлиграт не может, разумеется, отсутствовать там, где воздаются почести.

Смотри некролог Эльснера. Вспомни о речи Гарни на могиле Шрамма. И вот теперь в Нью-Йорке появляется весьма дорогостоящая «Летопись революции» - издание одного нью-йоркского общества, в котором отражены все события, документы и т. д. нынешней гражданской войны с момента ее возникновения. Хорошо! Эта «Летопись» рассылается бесплатно приблизительно 20-30 лицам (включая и различные европейские библиотеки), среди них: королева Англии, Дж. Ст. Милль, Кобден, Брайт и - Фрейлиграт. Он сообщил мне об этом, заявив, что янки «его весьма сильно порадовали и оказали ему честь», дал мне также прочесть сопроводительное письмо и приложенный к нему напечатанный список осчастливленных. Хотелось бы знать, что этот молодец сделал для янки или что он может сделать или хочет сделать. Но всеобщее правило таково: Фрейлиграту должны воздаваться почести за немецкую нацию, потому что сей благородный гражданин столь благородно держится нейтралитета; впрочем, он действительно «ничему не научился».
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 3 июня 1864 г.

Дорогой Мавр!

Почтительнейше подтверждая свое последнее письмо, могу тебе сегодня сообщить, что завещание Лупуса прошло третьего дня через суд по делам о завещаниях, и мне выдан на руки соответствующий документ. Я предъявил его также для регистрации в банк, а в понедельник или во вторник получу деньги (вполне смогу это сделать сам, без Борхардта) и переведу их тебе. Это составит около 230 фунтов стерлингов. Завтра или в понедельник постараюсь повидать Борхардта и сделать все возможное, чтобы ускорить дело. Примерную сумму налога на наследство - 120 ф. ст. - я оставлю здесь, а также еще кое-что для уплаты адвокату и т. д. Последний сказал мне, что для того, чтобы обеспечить себя от всевозможных позднейших претензий, нужно примерно через месяц после вступления завещания в силу (следовательно, с 1 июля) поместить трижды одно за другим в «Gazette», «Times» и местных газетах уведомление неизвестных кредиторов с указанием срока для явки. Это также вызовет еще некоторую затяжку в окончательном оформлении. К сентябрю поступит требование об уплате налога (стало быть, до того нужно спасти проценты с этой суммы), после чего мы должны будем произвести расчет с Вудом, уплатив деньги, и тогда дело можно считать окончательно завершенным.

Я разыскал человека, у которого Лупус фотографировался, - у него сохранился негатив; заказал ему 24 снимка, 4 из них прилагаю; ты можешь дать по одному снимку Пфендеру и Эккариусу, а если тебе понадобятся еще, то можешь получить. По этому случаю я тоже сфотографировался, результат чего при сем прилагается; здесь находят, что вышло весьма хорошо.

«Free Press» получил, благодарю. Что теперь будет делать бедный Коллет, лишившись занятия Отелло? А бедное умное дитя (Уркарт), посвященное во все тайны высшей дипломатии?!

Сердечный привет. Как обстоит дело с фурункулами?

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 7 июня 1864 г.

Дорогой Фредерик!

Твою фотографию, также как и карточки Лупуса, получил. Последних мне нужно еще по крайней мере 4 штуки. Твоя фотография очень хороша. Дети говорят, что ты на ней являешь собой «приятный вид». Поскольку намеченное новое фотографирование еще не состоялось, то Женничка послала тебе вчера дагерротип. «Dagbladet» получил, благодарю.

Прилагаемое письмо Либкнехта, полученное мной вчера, в некотором отношении тебя заинтересует. Ты должен присоединить его к архиву, как и другие письма такого рода, которые я тебе посылаю. Либкнехту я тотчас же ответил, похвалив его в общем за его поведение; побранил только за вздорное условие - наше сотрудничество, - поставленное им, когда речь шла о предполагаемом издании лассалевской газеты; от этой идеи ныне, к счастью, уже отказались. Разъяснил ему, что хотя мы и находим политичным до поры до времени не мешать Лассалю действовать, все же мы никоим образом не можем отождествлять себя с ним... На этой неделе пошлю ему (Либкнехту) немного денег. Дела у бедняги, кажется, идут преотвратительно. Он держал себя молодцом, и его постоянное пребывание в Берлине для нас очень важно.

Что касается датских дел, то положение русских весьма затруднительное. С помощью самых заманчивых обещаний они вовлекли Пруссию в войну, подав ей большие надежды на Шлезвиг-Гольштейн в качестве эквивалента за все продолжающуюся прусскую помощь в польских делах. От красавца-Вильгельма теперь, когда он выступает в роли Вильгельма Завоевателя, нельзя будет, конечно, отделаться так же легко, как от его гениального предшественника ( Фридриха-Вильгельма IV). У Пальмерстона, со своей стороны, связаны руки из-за королевы. Бонапарт, которого русские и их Пам хотели двинуть против немцев в качестве козла отпущения, имеет свои собственные причины притворяться глухонемым. Впрочем, независимо от существующего, возможно, тайного договора с Пруссией, русские теперь должны прежде всего добиваться «немецких симпатий». Вполне вероятно поэтому, что при таких обстоятельствах они «пожертвуют» Шлезвиг-Гольштейном, - подобно тому как Екатерина II объявила большой жертвой со своей стороны, что она предоставила Пруссии во время третьего раздела Польши нынешнее Королевство Польское, - разумеется, с оговоркой, позволяющей в подходящее время отобрать назад эту «жертву». Чрезвычайный шаг, предпринятый в настоящее время русскими на Кавказе, - шаг, на который Европа взирает с идиотским равнодушием, почти вынуждает их закрывать глаза на то, что делается на другой стороне, а также облегчает им такую возможность. Эти два дела - подавление польского восстания и овладение Кавказом - я считаю самыми серьезными европейскими событиями со времени 1815 года. Пам и Бонапарт могут теперь сказать, что они не напрасно правили, и если шлезвиг-гольштейнская война послужила лишь тому, чтобы отвлечь внимание Германии и Франции от этих крупных событий, то она эту задачу в отношении русских выполнила полностью, каков бы ни был исход Лондонской конференции. Из письма Либкнехта ты видишь, что прусские либеральные газеты слишком трусливы, чтобы хотя бы констатировать тот факт, что Пруссия беспрерывно выдает беглецов из Польши.

Шлезвиг-гольштейнским делом Бисмарк совершенно заткнул им рот.

Американские новости кажутся мне очень хорошими; особенно позабавила меня сегодняшняя передовица «Times», в которой доказывается, что Гранта все время бьют и что за свои поражения он будет, вероятно, «наказан» взятием Ричмонда.

Привет.

Твой Мавр
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 9 июня 1864 г.

Дорогой Мавр!

Телеграмму получил, при сем следует вторая половинка пятифунтового билета. Дагерротип я немного почистил и нахожу его теперь очень хорошим; сегодня вечером покажу это Гумперту и его супруге.

То, что Либкнехт находится в Берлине, имеет для нас, разумеется, очень важное значение, это даст нам возможность захватить Итцига врасплох и в подходящий момент разъяснить рабочим нашу позицию по отношению к нему. Мы должны его непременно там удержать и оказать некоторую поддержку. Если ты теперь пошлешь ему денег, это очень его ободрит, и если ты считаешь, что нужно будет опять это сделать, напиши мне, - я пришлю тебе для него пятифунтовый билет.

По поводу некролога, посвященного Лупусу. Мы должны составить нечто вроде биографии; я думаю, ее позволят напечатать в Германии в виде брошюры, с приложением всего парламентского отчета. Не стоит этого затягивать.

Очень любопытно, как будут развиваться события в Виргинии. Силы все еще, кажется, почти равны, и какой-нибудь незначительный случай, возможность поодиночке разбить тот или иной обособленный отряд Гранта может снова дать перевес Ли. Борьба у Ричмонда может развернуться уже при совершенно иных условиях; ведь Батлер, несомненно, слабее, чем Борегар, иначе он не позволил бы навязать себе оборонительную тактику; а если даже у обоих из них равные силы, то все же в Ричмонде благодаря соединению с Борегаром Ли будет сильнее Гранта, несмотря на соединение его с войсками Батлера; дело в том, что Ли из своего укрепленного лагеря может бросить все свои силы на любой берег реки Джеме, между тем как Грант должен выделить часть своих сил (на южный берег реки). Но я надеюсь, что Грант все же сделает свое дело; во всяком случае, несомненно, что после первого сражения при Уилдернессе Ли мало был склонен давать решающие бои в открытом поле, напротив, свою главную силу он постоянно держал в укрепленных позициях и отваживался лишь на короткие наступательные удары. Мне нравится также методический ход грантовских операций. Для данной местности и для данного противника это - единственно правильный метод.

Для золингенцев здесь ничего не удастся сколотить при помощи сборов, но само собой разумеется, что я тебе для них что-нибудь вышлю. Когда дело подойдет к этому, дай мне знать, сколько у вас собрано на их поездку и сколько она будет стоить.

Наш старый Хилл четвертого дня, наконец, сдал свою кассу, но все еще, понятно, никак не может совсем расстаться с конторой; он по-прежнему еще приходит сюда каждый день, совсем как бывало. Лишь сегодня он отсутствовал, по крайней мере первую половину дня, но после обеда уже не мог больше выдержать и пришел.

Привет всем.

Твой Ф. Э.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
22:23 10.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 16 июня 1864 г.

Дорогой Фредерик!

Спасибо за «Dagbladet».

Прежде чем приступить к письму, хочу задать тебе - чтобы не забыть - вопрос: имеют ли какую-нибудь ценность следующие сопоставления слов, найденные мною у одного бельгийского этимолога (О. Ж. Шаве. «Опыт философской этимологии»)?

Санскритское Wer (покрывать, покровительствовать, уважать, почитать, любить, ласкать), прилагательное Wertas (превосходный, почтенный), готское Wairths, англосаксонское Weorth, английское worth, литовское werthas, алеманское Werth.

Санскритское Wertis, латинское virtus, готское Wairthi, германское Werth.

Санскритское Wal (покрывать, укреплять), Valor, Value (???).

Штрон здесь. Приехал вчера. Завтра опять уезжает в Брадфорд. Мне кажется, он очень поправился. Прибавилось у него также и бодрости.

Для обоих золингенцев ( Молля и Мельхиора) я вместе с некоторыми другими лицами путем самообложения собрал здесь столько, что не хватает еще всего лишь 2 ф. ст., чтобы эти парни могли отправиться отсюда парусным судном в Нью-Йорк и прибыть туда тоже с не совсем пустыми карманами.

Даю им с собой также записку к д-ру Якоби. Кстати, узнаем, что теперь поделывает этот маленький скромник.

Получил от Либкнехта прилагаемое письмо вместе с извлечением из «Grenzboten» о Лупусе. Либкнехт получит теперь мое второе письмо с «реальным знаком внимания» (как г-н Паткуль называет это в своих секретных депешах («Донесения царскому кабинету в Москве»)).

Русские, кажется, потребуют для себя Шлезвиг-Гольштейн под маркой Ольденбургской династии, а Пруссия за это получит какое-нибудь «возмещение». Эта сделка была бы очень ловкой.

Один голландский ориенталист, профессор Дози из Лейдена, выпустил книгу ( «Израильтяне в Мекке»), в которой доказывает, что «Авраам, Исаак и Иаков» являются фантастическими образами; что израильтяне были идолопоклонниками; что они таскали с собой «камень» в «киоте»; что колено Симеона (изгнанное при Сауле) перекочевало в Мекку, выстроило здесь языческий храм и поклонялось камням; что Ездра после освобождения из вавилонского пленения сам составил все предание, начиная с сотворения мира и до Иисуса Навина, и затем написал законы и догматы, подготовившие реформу, монотеизм и т. д.

Так пишут мне из Голландии, наряду с тем, что книга эта вызывает много шума среди тамошних богословов особенно потому, что Дози - наиученейший ориенталист в Голландии и к тому же - профессор в Лейдене! Во всяком случае, за пределами Германии (Ренан, Колензо, Дози и т. д.) происходит достопримечательное движение против религии.

Дети кланяются тебе сердечнейшим образом, а жена, кроме того, напоминает относительно ее цепочки.

Привет.

Твой М.К.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 4 июля 1864 г.

Дорогой Фредерик!

3 июня ты писал мне, что на следующий же день сможешь уладить денежные дела с Борхардтом. Есть три причины, по которым я хотел бы, чтобы с этим делом было покончено: 1) из-за Борхардта; 2) не знаю, откуда (возможно, что из Германии, из Трира) обо мне пошла молва, как о «наследнике». Присылаемые мне счета, начиная с древнейших времен (в том числе периода «Neue Rheinische Zeitung»), принимают сказочные размеры.

3) Если бы у меня в распоряжении были деньги в последние десять дней, я мог бы выиграть много денег на здешней бирже. Теперь опять настало время, когда при уме и некоторых средствах в Лондоне можно заработать.

По этим причинам я желал бы завершения дела, разумеется, с вычетом из моей доли суммы, требующейся для покрытия налога, гонорара для адвоката и т. д.

Буду тебе очень признателен, если ты покончишь со всем этим до 15 июля. Извини, что надоедаю тебе, несмотря на твою сильную занятость, но тут поставлены на карту весьма серьезные интересы.

Большое спасибо за сделку с Фрейлигратом. Портрет, который он тебе прислал, это тот самый - фаустовски-мрачный, что имеется у Женнички в альбоме?

Моя жена купила тебе на аукционе нож и вилку для жаркого вместе с некоторыми не достававшими ей самой вещами; отошлет их тебе сегодня. Я сказал ей как-то, что этих предметов не достает в твоем хозяйстве.

Привет от Китайского императора ( Женни Маркс) и К°.

Твой К. М.

За это время, когда был полностью неработоспособен, прочитал: «Физиологию» Карпентера, ditto*** - Лорда, «Учение о тканях» Кёлликера, «Анатомию мозга и нервной системы»

Шпурцгейма, о клетках - Шванна и Шлейдена ( Т. Шванн. «Исследования с помощью микроскопа о соответствии в строении и росте животных и растений»; М. Я. Шлейден. «Данные о фитогенезисе»). В «Популярной физиологии» Лорда содержится хорошая критика френологии, хотя субъект этот и религиозен. Одно место напоминает гегелевскую «Феноменологию», а именно следующее: «Они пытаются растворить дух в ряде предполагаемых изначальных свойств, которые ни один метафизик ни на одно мгновение не согласится признать; точно так же они пытаются разложить и мозг на равное число органов, которые анатом тщетно просит ему указать; а затем они переходят к тому, чтобы связать одну из упомянутых выше (не признанных) предпосылок в качестве способа действия с только что упомянутыми (не доказанными) существованиями».

Ты знаешь, что, во-первых, у меня все приходит поздно и что, во-вторых, я всегда следую по твоим стопам. Поэтому возможно, что в ближайшее время основательно займусь анатомией и физиологией и, кроме того, буду посещать лекции (где предмет демонстрируется ad oculos (наглядно) и анатомируется).
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 5 июля 1864 г.

Дорогой Мавр!

Когда я 3 июня писал тебе, что 4-го урегулирую денежные дела*, то это могло относиться лишь к деньгам, находившимся в банке; это я сразу же и урегулировал. Что ты хотел бы получить сразу большую сумму денег, я не предполагал. Ведь было же условлено, что если ты захочешь получить больше, ты должен мне об этом написать; поэтому я преспокойно оставил деньги у филистера Штейнталя, который как-никак платит 5%.

Но оформить все наследство за один день - с 3 по 4 июня, - это больше, чем я или кто-либо иной мог тебе обещать. Кажется, я даже писал тебе, что дело может затянуться еще на довольно долгое время, так как это зависит от целого ряда формальностей, предписываемых законом (извещение об уведомлении неизвестных кредиторов Лупуса, уплата налога на наследство и т. д.). которые займут немало времени. С моей стороны, конечно, будет сделано все, чтобы покончить с этим возможно быстрее.

Но это ничуть не помешает тебе получить примерную сумму твоей доли наследства, как только ты этого пожелаешь. На твою долю придется минимум 600 ф. ст., возможно, даже больше; мы сможем, стало быть, выслать тебе еще около 350 ф, ст., и я позабочусь, чтобы ты получил их еще на этой неделе. Потороплю также и Борхардта, чтобы он представил свой счет, так как это тоже задерживало окончательное урегулирование дела.

Если бы ты написал мне об этом хоть два слова раньше, я мог бы всегда раздобыть для тебя эти 350 ф. ст. сразу, то есть за несколько дней. Сегодня этого уже не могу сделать. Весь день проторчал в конторе, дебатировал с адвокатами и Г. Эрменом (документ об участии в деле еще не готов, а до той поры Г. Эрмен не хочет признавать за мной права выступать в качестве компаньона), и к тому же у меня был здесь Дронке. Сейчас почти 7 часов, а я еще не обедал и все еще не покончил с делами. Ты видишь, в каком я положении.

Привет всем.

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР Рамсгет, 25 июля 1864 г.

46, Hardres Street Дорогой Фредерик!

Как видишь по адресу, я уже несколько дней нахожусь в Рамсгете.

К моему далеко не приятному удивлению, оказалось, что у меня не фурункул, а скорее злокачественный карбункул, бесстыдно развивающийся у самого пениса. Так что пришлось почти 10 дней большей частью пролежать в кровати - и это в такую жару! Рана быстро залечивается, однако я действительно теряю всякую надежду из-за этих неожиданных рецидивов болезни в столь злокачественной форме.

Женни и Тусси здесь со мной; Лаура приезжает послезавтра, и примерно через 8-10 дней мы отправимся в Голландию, а жена тем временем поедет к морю.

Кстати. Не забудь отослать ее цепочку, которая нужна ей для часов во время поездки к морю. Жена говорит, что для этого требуется лишь взять маленькую коробочку и сдать на почту, так что отправка не причинит тебе много хлопот.

Надеюсь, что с Эрменом ты теперь все уладил и адвокаты тебе больше не надоедают.

Что касается шлезвиг-гольштейнской истории, то я еще не вполне уверен, что дело не кончится личной унией герцогств с Данией. Соперничество между Пруссией и Австрией и их обеих с Германским союзом, спор между Аугустенборгом и выдвигаемым Россией Ольденбургом и т. д. - все еще делают такое решение вопроса в данный момент, по меньшей мере, возможным. Впрочем, Пальмерстон как-то мимоходом и как меньшее зло предложил еще в 1851 г. герцога Ольденбургского в качестве кандидата для Шлезвиг-Гольштейна.

Лауре напишу, чтобы она послала тебе «Free Press».

Здесь царят развлекающиеся филистеры и в еще большей степени их лучшие половины со своими отпрысками. Очень грустно видеть, как старику Океану, этому первобытному титану, приходится позволять этим человечишкам плясать у себя на носу и служить им для их времяпрепровождения.

Женни и Тусси шлют наилучшие пожелания. На обеих жизнь у моря действует превосходно. Прощай.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
16:36 11.03.2015
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 31 августа 1864 г.

Дорогой Фредерик!

Сегодня ровно три недели, как я вернулся из Рамсгета. С поездкой в Голландию ничего не вышло, так как в доме моего дядюшки одна служанка внезапно заболела оспой.

У жены последнюю неделю был острый приступ холерины, который одно время, казалось, становился опасным. Вчера она (одна) уехала в Брайтон.

У меня здесь несколько писем от Либкнехта, но я их не посылаю, так как не уверен, в Манчестере ли ты. Прилагаемая пачкотня Коллета тебя позабавит, а если тебя не окажется, то это тоже не беда. Наивность Коллета велика: после того как я (выражаясь по-австрийски) изготовил ему большую статью о русских претензиях, не напечатанную им, он считает, что я должен интересоваться его глупейшей чертовщиной.

Прилагаемое письмо Эльснера - ответ моей жене, обратившейся к нему по поводу биографических заметок о Лупусе.

Уже несколько дней, как снова взялся за работу. До этого времени меня все еще мучило нездоровье, и я был неработоспособен. Если ты еще не уехал, дай нам немедленно знать. Мы во всяком случае надеемся, что ты побываешь у нас проездом. Дети шлют сердечный привет.

Женни никак не может дождаться, когда она покажет тебе свою оранжерею.

В отношении шлезвиг-гольштейнской истории мне еще не все ясно, требуются новые факты, чтобы разобраться. Возрождение Священного союза ты верно предвидел. У Бонапарта, кажется, большая «склонность» быть «четвертым в союзе». Все убожество этого субъекта в это время - начиная с момента возникновения польского восстания и до сих пор - предстало в наиболее чистом, нефальсифицированном виде.

Мне попалась в руки книга Грова «Соотношение физических сил». Это, безусловно, наиболее склонный к философии натуралист среди английских (а также и немецких!) естествоиспытателей. Наш друг Шлейден имеет врожденное предрасположение к безвкусице, хотя он, благодаря какому-то недоразумению, и открыл клетку. Прилагаемое извещение о помолвке Пипера по ошибке попало в руки Либкнехта, он мне его переслал.

Привет.

Твой К. М.

Будь добр, пришли мне манчестерский адрес Эрнеста Джонса. Не забудь!
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 2 сентября 1864 г.

Дорогой Мавр!

Судя по твоему последнему письму, я был уверен, что ты глубоко застрял в голландских болотах, этим и объясняется мое упорное молчание. А твоего адреса в Голландии никак не мог найти. Жене твоей послал часы и цепочку 6 августа в коробочке заказной почтой и надеюсь, что они благополучно прибыли.

В ближайший четверг - 8 или в субботу 10 сентября рассчитываю выехать из Гулля в Гамбург, - взглянуть на наши новые владения в Шлезвиге и Гольштейне и в случае, если не будет никаких паспортных затруднений, заехать из Любека также и в Копенгаген. Вернусь не раньше конца сентября и на обратном пути, если удастся, остановлюсь на один день в Лондоне.

Вопрос о моем участии в деле, наконец, улажен, контракты подписаны, и я надеюсь, таким образом, в этом отношении быть спокойным на целые 5 лет.

Мы оставили свою квартиру на Теннент-стрит и недели две тому назад переехали примерно на пятьсот шагов дальше, в несколько больший дом с двумя жилыми комнатами внизу. Этим мы достигли приблизительно такого же улучшения, как ты своим последним переездом. Адрес: 86, Mornington Street, Stockport Road, Manchester. Письма, как всегда, на мое имя.

Адрес Джонса: 52, Cross Street, Manchester.

Датчане считают или, вернее, все еще опасаются, что будет восстановлена личная уния, и так как редакторы Билле из «Dagbladet» и Плау из «Faedrelandet» оба являются депутатами и наверняка имеют хорошие источники информации, а нынешние министры являются русофилами, - то я убежден, что Россия ведет в этом направлении сложную интригу. Мосье же Бисмарк имеет, конечно, в виду нечто совершенно другое, и чтобы добиться положительных результатов, то есть медиатизации Шлезвиг-Гольштейна, он, мне кажется, довольно-таки сильно нуждается в аугустенборжце. Во всяком случае несомненно одно, что прусская традиционная политика раздела Германии по линии Майна еще никогда не проповедовалась так нагло, как теперь, а между тем либеральный сброд относится к этому, кажется, весьма благосклонно. Если это так - а уж это я увижу в Германии - то прусская буржуазия дает нам в руки сильнейшее оружие для ближайшей борьбы. Впрочем, я убежден, что Эльснер прав и что по крайней мере в старых провинциях ликование по поводу победы невыносимо. Не хотел бы туда являться. Даже на Рейне будет достаточно скверно.

Что у мосье Бонапарта чрезвычайно сильное желание вступить в Священный союз, об этом я сказал бравому Готфриду в тот самый день, когда эта история, к его величайшему ужасу, сделалась известна. Парень все же скверно кончит. Вечное ломание головы насчет «гешефта» очень старит, как я это вижу по Готфриду, который ведет в торговле примерно такую же линию, как Бонапарт в политике, и обладает аналогичным ходом мыслей. С годами появляется желание удалиться на покой, а если этого нельзя сделать, то страдает здоровье. Не всякому дано быть Пальмерстоном. Наш дорогой Бонапарт, сдается мне, стремительно приближается к закату. Тем лучше; если уж он однажды начнет выдыхаться, с ним будет быстро покончено.

Сердечный привет девочкам. Почему ты не написал мне ни слова о том, что не поедешь в Голландию и что твоя жена больна?

Твой Ф. Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 2 сентября 1864 г.

Дорогой Фредерик!

Вчера после обеда получил письмо от Фрейлиграта, копию которого привожу ниже; из него ты видишь, что Лассаль ранен на дуэли в Женеве, и жизнь его в опасности. В тот же вечер я отправился к Фрейлиграту. Но он не получал никаких новых телеграмм. Попутно он сообщил мне - между нами, - что его банк в состоянии кризиса, вызванного женевской историей и ролью в ней Фази.

Привет.

Твой К. М. [Письмо Фрейлиграта]

«Дорогой Маркс!

Только что получил письмо из Женевы от Клапки с печальным известием, что Лассаль смертельно ранен на дуэли с каким-то валашским псевдокнязем (Раковицем), которая состоялась 30 августа в Женеве. Вот подробности из письма Клапки...

«У Лассаля была здесь любовная история, но абсолютно безупречная, так как он собирался жениться на этой девушке, дочери баварского посланника фон Дённигеса. Отец был против этого брака, девушка же обманывала бедного Лассаля; ее прежний жених, вышеупомянутый лжекнязь, явился из Берлина, дело дошло до объяснений, до неприятного обмена письмами, последовал вызов. Секундантами Лассаля были полковпик Рюстов и мой земляк, генерал граф Бетлен. Лассаль держался, как подобает человеку с его репутацией и его политическим положением, - мужественно и с достоинством. Пуля попала ему в живот, и теперь он лежит при смерти в отеле «Виктория». К несчастью для него, пуля засела глубоко в теле, поэтому рана очень легко может воспалиться. Я посетил его сразу же после своего приезда и застал диктующим завещание, но готовым спокойно встретить смерть. Мне бесконечно жаль его; часто узнаешь человека по-настоящему лишь в последние минуты его жизни. Будем надеяться, что, несмотря на скверные отзывы врачей, он благополучно переживет кризис».

Так пишет Клапка».
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 4 сентября 1864 г.

86, Mornington Street, Stockport Road Дорогой Мавр!

Твоя телеграмма прибыла вчера еще до того, как я вскрыл твое письмо, так как меня сразу же захлестнули всевозможные дела. Можешь себе представить, как это известие поразило меня. Каков бы Лассаль ни был как личность, как литератор, как ученый, но что касается политики - это был, несомненно, один из самых значительных людей в Германии. Он был для нас в настоящем очень ненадежным другом, в будущем - довольно несомненным врагом, но все же становится очень больно, когда видишь, как Германия губит всех сколько-нибудь дельных людей крайней партии. Какое ликование будет теперь в лагере фабрикантов и прогрессистских собак, - ведь в самой Германии Лассаль был единственным человеком, которого они боялись.

Но что за оригинальный способ лишиться жизни: серьезно влюбиться - с его претензией быть Дон-Жуаном - в дочь баварского посланника (Елену Дённигес), желать на ней жениться, вступить в конфликт с получившим отставку соперником, к тому же еще валашским мошенником, и позволить убить себя. Это могло случиться только с Лассалем, - благодаря той удивительной смеси фривольности и сентиментальности, торгашества и рыцарских замашек, которая была свойственна лишь ему одному. Как мог такой политический деятель, как он, стреляться с каким-то валашским авантюристом!

С какой быстротой распространил ось это известие, ты можешь, впрочем, судить по тому, что сообщение о его смерти было напечатано уже в четверг вечером в «Kolnische Zeitung», которая прибыла сюда вчера в полдень - 4 часа спустя после твоей телеграммы.

Что ты думаешь об американских делах? Ли мастерски использовал свой укрепленный лагерь у Ричмонда; не удивительно, что это уже третья по счету кампания, ведущаяся против этого пункта. Он сдерживает сравнительно небольшими силами крупные войсковые массы Гранта, используя большую часть своих солдат для наступательных действий в Западной Виргинии и для создания угрозы Вашингтону и Пенсильвании. Вот прекрасный образец для пруссаков, которые могли бы на нем усвоить во всех подробностях, как следует вести кампанию, опираясь на укрепленный лагерь в Кобленце, но они, конечно, слишком высокомерны, чтобы учиться чему-нибудь у этих импровизированных генералов. Грант - лейтенант, уволенный из армии шесть лет тому назад за пьянство, а затем спившийся инженер в Сент- Луисе - обладает ясным сознанием цели и большим презрением к жизни находящегося в его распоряжении пушечного мяса. У него, кажется, много данных для малой стратегии (то есть для движений, рассчитанных на короткий срок), но я тщетно ищу признаков, свидетельствующих о том, что у него имеется достаточный кругозор для охвата всей кампании в целом. Кампания против Ричмонда, кажется, начинает терпеть неудачу, - нетерпение, с которым Грант атакует противника то здесь, то там, но ни в одном месте не может надежно продвинуться вперед с помощью сап и мин - плохой признак. Инженерное дело, по-видимому, вообще плохо поставлено у янки; помимо теоретических знаний, для этого нужны также традиции и практика, которые не так легко заменить импровизацией.

Справится ли Шерман с Атлантой, неизвестно, однако полагаю, что у него большие шансы. Партизанские и кавалерийские набеги с тыла вряд ли сильно повредят ему. Падение Атланты явилось бы тяжелым ударом для Юга, - вслед за ней тотчас же пал бы и Ром, где находятся их пушечные заводы и т. д. К тому же они потеряли бы железнодорожную линию, связывающую Атланту с Южной Каролиной, - Фаррагут все тот же. Парень-то знает, что ему делать. Но падет ли также Мобил, это еще вопрос. Город этот укреплен очень сильно и, насколько мне известно, может быть взят лишь со стороны Справится ли Шерман с Атлантой, неизвестно, однако полагаю, что у него большие шансы. Партизанские и кавалерийские набеги с тыла вряд ли сильно повредят ему. Падение Атланты явилось бы тяжелым ударом для Юга, - вслед за ней тотчас же пал бы и Ром, где находятся их пушечные заводы и т. д. К тому же они потеряли бы железнодорожную линию, связывающую Атланту с Южной Каролиной, - Фаррагут все тот же. Парень-то знает, что ему делать. Но падет ли также Мобил, это еще вопрос. Город этот укреплен очень сильно и, насколько мне известно, может быть взят лишь со стороны суши, так как корабли с глубокой осадкой не могут подойти к берегу на достаточно близкое расстояние. Но какая глупость это раздробление сил, ведущих наступление на побережье, - во что бы то ни стало хотят и Чарлстон и Мобил взять одновременно, вместо того чтобы атаковать их поочередно, но зато каждый раз всеми силами.

Разговорам о мире, так широко распространяющимся теперь, я не придаю большого значения. Не верю также слухам о прямых переговорах, которые будто бы ведет Линкольн.

Считаю все это предвыборным маневром. Пока что, при нынешнем положении дел, переизбрание Линкольна мне кажется более или менее обеспеченным.

Моя мать находится в Остенде и в субботу возвращается домой; ввиду этого известия я изменил свой план поездки и в четверг вечером выезжаю в Остенде. Боюсь, что прибуду в Лондон лишь с ночным поездом, который прибывает около 6 часов утра. Но если будет возможность, выеду в 4 ч. 15 м., так что в 9 ч. 15 м. буду на Юстонском вокзале, и тогда либо проеду в Дувр (если это будет возможно), либо заночую в гостинице на станции Лондонбридж. В этом случае сообщу тебе заранее, чтобы мы могли встретиться. Напиши мне, что ты думаешь об Америке.

Сердечный привет девочкам.

Твой Ф.Э.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС-ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР [Лондон], 7 сентября 1864 г.

Дорогой Фредерик!

Несчастье, происшедшее с Лассалем, мучило меня все эти дни. Ведь все же он принадлежал еще к старой гвардии и был врагом наших врагов. Притом все это случилось так неожиданно, что трудно поверить, что этот шумливый, непоседливый,
беспокойный человек теперь замолк навеки и никогда уже не произнесет больше ни единого слова. Что касается обстоятельств, вызвавших его смерть, то ты совершенно прав. Это одна из многочисленных бестактностей, которые он совершил за свою жизнь. Вместе с тем мне больно, что в последние годы наши отношения были омрачены, - правда, по его вине. С другой стороны, я очень рад, что не поддался подстрекательствам с различных сторон и ни разу не выступил против него во время его «года торжества».

Черт возьми, отряд становится все меньше, новые не прибывают. Впрочем, я убежден, что, если бы Лассаль, будучи в Швейцарии, не вращался в кругу военных авантюристов и революционеров в желтых перчатках, дело никогда не дошло бы до этой катастрофы. Но его все время роковым образом тянуло в этот Кобленц европейской революции.

«Дочь баварского посланника» - не кто иная, как дочь берлинского Дённигеса, одного из университетских демагогов, группировавшихся вокруг Рутенберга и компании, принадлежавшего первоначально к дворянской молодежи или, вернее, так как это не были подлинные дворяне, к юнцам, окружавшим ничтожного сморчка Ранке, которых он заставлял издавать отвратительные анналы старых германских императоров. То, что приплясывающий карлик Ранке считал относящимся к «духу» - собрание анекдотов и сведение всех крупных событий к мелочам и пустякам, - было этим деревенским юнцам строжайше воспрещено.

Они должны были придерживаться «объективного», а область «духа» предоставить своему наставнику. Наш друг Дённигес слыл до некоторой степени крамольником, так как он оспаривал у Ранке монополию на область «духа», по крайней мере фактически, и различным способом доказывал ad oculos (наглядно), что он не в меньшей степени, чем Ранке, является прирожденным «камердинером истории».

Теперь любопытно знать, что станет с организацией, сколоченной Лассалем (Всеобщим германским рабочим союзом). Гервег, этот платонический друг «труда» и практический друг «муз», не тот человек, который нужен. Вообще все, игравшие там у него роль помощников, представляют собой негодный хлам. Либкнехт пишет мне, что берлинский союз Шульце-Делича насчитывает всего лишь 40 членов. Каково там общее положение, ясно из того, что наш Вильгельм Либкнехт является в нем важной политической персоной. Если смерть Лассаля даст таким субъектам, как Шульце и т. д., повод к наглым выступлениям против покойного, то остается пожелать, чтобы официальные приверженцы Лассаля держали себя так, что в случае необходимости можно было бы выступить в его защиту. Я должен теперь навести справки относительно того, кто унаследовал его письма, и тотчас же наложу запрет, чтобы ни одна строка, моя или твоя, не была напечатана. Дело в том, что около этого наследства жадно кружится падкий до мемуаров сброд - Людмила (Ассинг) и т. д. В Пруссии этого можно добиться в случае необходимости и судебным порядком.

Что касается Америки, то, говоря откровенно, я считаю настоящий момент весьма критическим. Если это кончится большим поражением Гранта или большой победой Шермана, то это еще хорошо. Опасен непрерывный ряд мелких неудач как раз теперь, во время выборов.

Я вполне с тобой согласен, что пока переизбрание Линкольна обеспечено довольно определенно, все еще 100 против 1. Но период выборов в этой классической стране демократического мошенничества полон случайностей, которые совершенно неожиданно могут перевернуть весь «разум событий» (выражение, которое великий Уркарт считает столь же нелепым, как «справедливость локомотива»), Юг, кажется, сильно нуждается в перемирии, чтобы избегнуть полного истощения сил. Он первым заговорил об этом не только в своих газетах на Севере, но и непосредственно в ричмондских печатных органах, хотя теперь, когда это нашло отклик в Нью-Йорке, «Richmond Examiner» издевательски приписывает этот пароль янки. Весьма характерно, что г-н Дэвис решился рассматривать негритянских солдат как «военнопленных» - таков последний официальный приказ его военного министра (Седдона).

Линкольн располагает большими средствами для проведения выборов. (Мирные предложения с его стороны являются, конечно, всего лишь маневром.) Избрание кандидата враждебной партии привело бы, вероятно, к настоящей революции. Но при всем этом нельзя упускать из виду, что в ближайшие восемь недель, в течение которых прежде всего будет решаться дело, многое будет зависеть от превратностей войны. Это, несомненно, самый критический момент со времени начала войны. Если он минует благополучно, то старина Линкольн может и дальше совершать глупости, сколько его душе угодно. Впрочем, старик совсем не умеет «делать» генералов. Министров он уже лучше выбирает. Но ведь и газеты конфедератов столь же яростно нападают на своих министров, как янки на вашингтонских. Если Линкольн и на этот раз пройдет - что весьма вероятно - то только на основе гораздо более радикальной платформы и при совершенно изменившихся обстоятельствах. Поэтому старик, в соответствии со своей манерой юриста, решит тогда, что более радикальные средства не противоречат его совести.

Завтра надеюсь тебя повидать. Поклон мадам Лиззи. При сем фотография Лауры. Фотография Женни, которую ожидаю с часу на час, к сожалению, еще не получена.

Привет, старина.

Твой К. М.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
23:11 11.03.2015
МАРКС - БЕРТАЛАНУ СЕМЕРЕ В ПАРИЖ Лондон, 12 января 1860 г.

Дорогой сэр?

Благодарю за хлопоты по моим делам. Это письмо задержалось потому, что я вступил в переговоры по поводу Вашей книги с издателем, который тянул с ответом со дня на день и, в конце концов, отказался.

Бентли Вам не подходит. Попытайте счастья с Джоном Марри. Когда будете писать этим людям, не забудьте подписываться: бывший министр. Для таких низкопоклонников это что-нибудь да значит.

Искренне Ваш А. У. (конспиративный псевдоним Маркса)

Не будете ли Вы так любезны сообщить мне в следующем Вашем письме о действительном положении вещей в Венгрии?
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ФЕРДИНАНДУ ЛАССАЛЮ В БЕРЛИН Лондон, 30 января 1860 г.

Дорогой Лассаль!

Твое письмо меня очень обрадовало. Я ведь думал - об этом я писал и Энгельсу - что ты не пишешь оттого, что рассердился на мое последнее письмо.

1. Брошюру о «Процессе коммунистов» я вышлю тебе немедленно. Насколько я помню, ты уже раньше получил ее от меня.

2. Фогт старательно не допускал сюда свою составленную в духе Теллеринга стряпню, то есть первое ее издание. Ее не получили ни Фрейлиграт (у которого я только что был), ни Кинкель, ни «Hermann», ни один из здешних книготорговцев. Имперский мерзавец, конечно, хочет выиграть время.

Все, что я знаю, я узнал из «National-Zeitung». Все это враки в духе Штибера. Я написал своему знакомому юристу** в Берлин по поводу привлечения «National-Zeitung» к суду за клевету. Что ты думаешь о такой процедуре? Напиши об этом немедленно.

Из твоего письма видно, что Фогт сам признается, что он косвенно был подкуплен Бонапартом, ибо мне известны махинации твоих венгерских революционеров. Я разоблачил их в Лондоне в одной английской газете и послал пять экземпляров газеты г-ну Кошуту. Он промолчал. В Нью-Йорке и т. д. венгерские эмигранты приняли резолюцию против него.

Твоя аргументация по вопросу о Фогте мне непонятна. Как только я получу его пачкотню, я напишу брошюру, но в то же время в предисловии я заявлю, что мне дела нет до мнения твоей немецкой публики.

Либкнехт - человек, достойный уважения. На мой взгляд, аугсбургская «Allgemeine Zeitung » нисколько не хуже «National-Zeitung» и «Volks-Zeitung».

Из тех выдержек, которые я видел в «National-Zeitung», следует, что Фогт - это своего рода Шеню или Делаод.

3. Мое сочинение по политической экономии, - когда выйдет второй выпуск, - будет доведено лишь до конца первого отдела книги I, а всего их шесть книг. Поэтому тебе не следует дожидаться окончания работы. Однако в твоих же собственных интересах дождаться следующего выпуска, который содержит самую квинтэссенцию. Если этот выпуск все еще не в Берлине, то виной этому отвратительные условия.

Привет.

К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - БЕРТАЛАНУ СЕМЕРЕ В ПАРИЖ [Лондон], 31 января 1860 г.

9, Grafton Terrace, Maitland Park, Haverstock Hill Дорогой сэр!

Из Вашего молчания я заключаю, что Вы обиделись на мое последнее письмо, но, смею сказать, без достаточного основания. Вы ведь не станете отрицать, что своим предпоследним письмом Вы сами освободили меня от данного мною Вам обещания. С другой стороны, Вы можете в любой день написать в Берлин и удостовериться у издателя г-на Дункера, что он просил меня не откладывать далее посылку ожидаемой им рукописи. Наконец, мое предложение о г-не Кевене имело, конечно, целью оказать услугу Вам, а не мне, и я внес его только за неимением лучшего.

Между тем, я позаботился поместить, через одного из своих друзей, в «Weser-Zeitung» объявление о Вашей брошюре (или, скорее, о ее предстоящем выходе в свет). Как только Ваша брошюра попадет ко мне в руки, я с радостью дам о ней большую статью в «New-York Tribune». Кошут пытался новым письмом Мак Адаму, в Глазго, привлечь общественное внимание в Англии. На этот раз его попытка окончилась полным провалом.

Есть одно дело, по поводу которого мне необходимо получить от Вас информацию, и я считаю себя вправе попросить ее у Вас.

Профессор Фогт (орудие в руках Джемса Фази в Женеве, который так же, как и Фогт, тесно связан с Клапкой и Кошутом) опубликовал брошюру о своем процессе с аугсбургской «Allgemeine Zeitung». Эта брошюра содержит нелепейшие измышления, направленные против меня, так что я не могу не ответить на эту постыдную клевету, хотя и сожалею, что вынужден тратить время на столь низменную тему. Так вот.
Теперь он утверждает, что деньги на свою пропаганду получил от венгерских революционеров, и делает туманный намек, что деньги эти исходят прямо из Венгрии. Это неправдоподобно, ибо сам Кошут не мог ничего получить из этого источника. Не можете ли Вы осведомить меня поточнее о материальном положении Клапки перед началом Итальянской войны? Поскольку мне придется в памфлете, который я предполагаю написать, несколько подробнее остановиться на Кошуте и К°, Вы очень обяжете меня, если сообщите мне имеющиеся у Вас новые данные о его недавних денежных сделках. Не истратил ли он из 3 миллионов какую-то часть на оплату или вооружение венгерского корпуса? (Я хочу сказать, помимо тех денег, которые были розданы военным и гражданским чинам.)

Наступают весьма критические времена, и, я надеюсь, никакие недоразумения не помешают нашим общим действиям.

Искренне Ваш А. У. (А. Уильямс, конспиративный псевдоним Маркса)
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ИОАХИМУ ЛЕЛЕВЕЛЮ В БРЮССЕЛЬ [Черновик]

Лондон, 3 февраля 1860 г.

9, Grafton Terrace, Maitland Park, Haverstock Hill Дорогой Лелевель!

Начиная с 1848 г., с тех пор как один поляк принес мне в Кёльне рекомендательное письмо от Вас, я не имел удовольствия поддерживать с Вами связи. Пишу Вам настоящее письмо по особому поводу.

Некий Фогт, женевский профессор, опубликовал брошюру, полную самой чудовищной клеветы, направленной против меня и моей политической деятельности. С одной стороны, он изображает меня ничтожным человеком, а с другой - приписывает мне самые гнусные мотивы. Он извращает все мое прошлое. Так как во время моего пребывания в Брюсселе я имел удовольствие поддерживать с Вами близкие отношения - никогда не забуду объятие, которым Вы удостоили меня на глазах у всех по случаю празднования годовщины польской революции 22 февраля 1848 г., - то я прошу Вас написать мне частное письмо и подтвердить в нем свою дружбу ко мне, а также засвидетельствовать дружеский характер отношений, которые я поддерживал в Брюсселе с польской эмиграцией.

С братским приветом Ваш Карл Маркс Г-жа Маркс, которая надеется, что Вы ее еще помните, переписала мое письмо Вам, так как мой почерк неразборчив.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ФРАНЦУ ДУНКЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 6 февраля 1860 г.

Милостивый государь!

Прошу Вас не отказать в любезности поместить прилагаемое письменное заявление ("Заявление в редакции немецких газет"), - которое я одновременно посылаю в Берлин для «National-Zeitung» и «Publicist» (направление этой газеты мне не известно, но говорят, что она там широко распространена), а также в «Kolnische Zeitung», «Frankfurter Journal», гамбургскую «Reform» и аугсбургскую «Allgemeine Zeitung».

Буду Вам очень благодарен, если Вы сообщите Лассалю следующее: У меня сегодня нет времени ему ответить.

Статья о Кошуте, которую я послал Семере в Париж при непременном условии прислать мне ее немедленно обратно, вот уже несколько месяцев задерживается им. Теперь я пристану к нему с ножом к горлу, - конечно, аллегорически.

Лассаль окажет мне большую любезность, если пошлет книгу Фогта по почте прямо Энгельсу по его частному адресу: 6, Thorncliffe Grove, Oxford Road, Manchester, куда я уезжаю. Наконец, я очень хотел бы, чтобы он прислал по этому же адресу экземпляры берлинских газет, которые напечатают мое заявление.

С уважением преданный Вам К. Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЮСТИЦРАТУ ВЕБЕРУ В БЕРЛИН Лондон, 13 февраля 1860 г.

9, Grafton Terrace, Maitland Park, Haverstock Hill Милостивый государь!

На прошлой неделе я написал в Берлин одному другу письмо с просьбой указать мне адвоката для ведения дела о клевете, которое я должен возбудить против берлинской «National- Zeitung». Сегодня я получил ответ, в котором мой друг указывает на Вас, г-н юстицрат, как на наиболее крупного берлинского адвоката.

Поэтому я беру на себя смелость просить Вас выступить в качестве моего адвоката по делу о клевете, подробности которого я излагаю ниже.

Если предварительный аванс в 15 талеров, который я при сем прилагаю, недостаточен, то, пожалуйста, телеграфируйте, - я тогда немедленно дошлю требуемую сумму.

Прилагаю мою доверенность и надеюсь, что этого документа будет достаточно.

Я убедительно прошу Вас немедленно подать жалобу в суд, чтобы не упустить срока давности, а также не отказать в любезности и известить меня по телеграфу, беретесь ли Вы предпринять необходимые шаги.

Одновременно я возбудил здесь, в Лондоне, дело о клевете против «Daily Telegraph», так как эта газета воспроизвела по-английски пасквиль «National-Zeitung».

С совершенным почтением преданный Вам д-р Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
animus calumniandi (вкус к клевете)
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
Наиболее важное место, которым я хочу обосновать второй пункт обвинения в клевете, следует дальше и гласит дословно следующее: «Одним из главных занятий серной банды» (находящейся якобы под моим начальством) «было так компрометировать проживающих в отечестве лиц, что они должны были платить деньги, чтобы банда хранила тайну и не компрометировала их. Не одно, сотни писем посылались в Германию с угрозой разоблачить причастность к тому или иному акту революции, если к известному сроку по указанному адресу не будет доставлена определенная сумма денег».

Пусть «National-Zeitung» в доказательство этой безграничной подлости, в которой она меня обвиняет, предъявит суду не сотни писем, даже не одно письмо, а хотя бы однуединственную строку, свидетельствующую о подобном гнусном вымогательстве, - единственную строку, относительно которой можно было бы доказать если и не то, что она исходит от меня самого, то хотя бы то, что она исходит от кого-либо, находившегося когда-либо в какой-либо связи со мной. В приведенном выше месте газета продолжает:
«Согласно принципу: «кто не безусловно с нами, тот против нас», всякого, выступавшего против этих интриг» (то есть против упомянутых выше угрожающих писем с требованием денег), «не просто компрометировали среди эмигрантов, но и «губили» в печати. «Пролетарии»» (вождем которых я изображен) «заполняли столбцы реакционной печати Германии своими доносами на тех демократов, которые не признавали их; они стали союзниками тайной полиции во Франции и Германии».

«National-Zeitung» легко будет, конечно, показать на заполненных «столбцах реакционной прессы» хоть одну-единственную строку, исходящую от меня или моих друзей и содержащую «донос» на кого-либо из «демократов».

Совершенно правильно, - и это единственный случай, - что Фердинанд Фрейлиграт написал сатирическое стихотворение против революционного займа г-на Кинкеля и его революционного путешествия в Соединенные Штаты; стихотворение это он поместил сначала в нью-йоркском журнале, издаваемом моим другом Вейдемейером, а затем в «Morgenblatt ». Это, конечно, не было «доносом». А так называемая демократическая эмиграция (немецкая) действительно заполняла немецкую прессу глупейшими сплетнями обо мне. В том единственном случае, когда я счел нужным ответить, газета, которой я послал опровержение, не поместила его.

Единственной немецкой газетой, в которую я писал после того, как вынужден был эмигрировать, была «Neue Oder-Zeitung». Мои корреспонденции печатались в ней приблизительно с начала января до июля 1855 года. Я ни разу, ни одним словом не упоминал в них об эмиграции.

Что касается корреспонденции Либкнехта в аугсбургской «Allgemeine Zeitung», в которых также ни разу ни одним словом не упоминалось об эмиграции и которые, между прочим (я имею в виду их содержание), делают ему большую честь, то они меня абсолютно не касаются. Об этом я напишу Вам подробнее.

Мой союз с тайной полицией Германии и Франции является для меня, конечно, пикантной новостью.

3) В цитированном выше № 41, в статье «Как фабрикуют радикальные листовки» «National- Zeitung» обвиняет «партию пролетариев», вождем которой она меня именует, - а следовательно, и меня - «в постыднейшем заговоре с массовой фабрикацией фальшивых ассигнаций и т. д.», который якобы имел место в 1852 г. в Швейцарии, а также в подобных же «маневрах» в 1859 г., в результате которых немецкие государства «после заключения Виллафранкского мира» вынуждены были будто бы внести запрос в швейцарский «Союзный совет» (название правительства Швейцарии).

Позже я подробнее коснусь вопроса о том, что со всем этим я не имел абсолютно ничего общего и что с сентября 1850 г. я вообще прекратил всякую агитацию и еще в то время, к которому относится кёльнский процесс коммунистов (1851-1852 гг.), распустил коммунистическое общество, к которому я принадлежал, и с тех пор не принадлежу ни к какому тайному или открытому обществу. Преднамеренная клевета «National-Zeitung» также и в этом пункте явствует из того, что уже из материалов кёльнского процесса коммунистов она должна была знать, что я сам через кёльнских адвокатов разоблачил действовавшего будто бы в 1852 г. в Швейцарии субъекта как полицейского агента и что субъект этот - что вынужден был признать сам Штибер - с 1850 г. находился со мной во враждебных отношениях. В случае необходимости я приведу доказательства того, что этот субъект (Шерваль, настоящее имя которого Кремер) никогда, даже и до 1850 г., не был со мной связан.

4) Последний пункт обвинения в клевете следует обосновать следующим местом в № 41, в статье «Как фабрикуют радикальные листовки», столбец 2, где говорится: «Откуда брались деньги для этой щедро раздававшейся газеты» (то есть для издававшейся в Лондоне газеты «Volk»), «знают боги; что у Маркса и Бискампа лишних денег нет, знают люди».

Эта фраза, если ее связать с общим духом обеих передовых статей, где меня изображают как лицо, действующее заодно с тайной полицией, реакционерами и серной бандой, вымогавшей деньги путем шантажа и угроз разоблачения революционной деятельности, намекает на то, что я доставал деньги для газеты «Volk» бесчестным и гнусным путем. Пусть «National- Zeitung» докажет это клеветническое заявление. Я же сообщу Вам факты о деньгах, добытых мной для «Volk», а если это понадобится, и вообще о моем финансовом положении, которое представляется сомнительным г-ну Цабелю, - факты, которые могут доказать совершенно обратное тому, что говорится в гнусных инсинуациях «National-Zeitung».

Я прошу Вас в Вашем ответе указать мне одновременно те пункты, относительно которых Вам нужны дополнительные разъяснения.

Р. S. Чтобы не опоздать с отправкой этого письма, я отошлю Вам доверенность позднее - завтра, а если удастся, еще сегодня вечером, в отдельном конверте.
Ссылка Нарушение Цитировать  
  w{4+6(1--1)=разумный т...
w1111


Сообщений: 28746
16:58 12.03.2015
ЭНГЕЛЬС - ФРАНЦУ ДУНКЕРУ В БЕРЛИН Манчестер, 20 февраля 1860 г.

6, Thorncliffe Grove, Oxford Road Милостивый государь!

Ваше письмо от 13 числа я получил, но прилагаемую при сем рукопись могу отослать, к сожалению, только сегодня. Я думаю, что в ней не более трех печатных листов.

Ваши оговорки из-за сомнений принципиального характера я не вполне понимаю, разве только что Вы вообще хотите воздержаться от принятия решения, пока не увидите рукописи.

Я не могу представить себе, чтобы Вы желали брать на себя ответственность за моральную, логическую и эстетическую стороны всего того, что у Вас выходит, начиная с Маркса и кончая Якобом Венедеем и начиная с Лассаля и кончая Пал-леске, или чтобы Вы хотели приспособить свое издательство к тенденциям «Volks-Zeitung», о которых я не могу судить, так как «Volks-Zeitung» в Манчестере не получают. Но если Ваши сомнения принципиального характера находятся в связи с брошюрой Лассаля об Италии, которая действительно не соответствует моему пониманию этого вопроса, то я, конечно, отдаю должное подобным соображениям с Вашей стороны. Но я знаю также, что Лассаль первый был бы против того, чтобы с этими соображениями считаться. Поэтому я пишу Лассалю, так как убежден, что он сочтет себя оскорбленным, если о нем подумают, что он способен хотя бы в малейшей мере помешать опубликованию сочинения, которое расходится с его пониманием данного предмета.

В том случае, однако, если размеры брошюры или высказанные в ней принципы покажутся Вам неприемлемыми для Вашего издательства, я прошу Вас в течение 24 часов с момента. получения брошюры переслать ее скульптору г-ну Б. Афингеру.

Linienstrase, 173, Berlin.

Письмо Боркхейму я переслал.

С уважением, преданный Вам Фридрих Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
ЭНГЕЛЬС - ФЕРДИНАНДУ ЛАССАЛЮ В БЕРЛИН Манчестер, 20 февраля 1860 г.

6, Thorncliffe Grove, Oxford Road Дорогой Лассаль!

Большое спасибо за присылку фогтовской мазни. Подробнее об этом ниже.

Дункер, вероятно, сообщил Вам, что я предложил ему нечто вроде продолжения брошюры «По и Рейн», которое он и принял, сделав оговорку насчет «сомнений принципиального характера». Хотя для меня довольно ново, что за принципы, излагаемые в том или ином сочинении, отвечает издатель, а не автор, тем не менее я все же старался, хотя и тщетно, уяснить себе, что он под этим подразумевает. Ведь не стремится же Дункер к тому, чтобы его издательство было простым дополнением к «Volks-Zeitung», которую я, между прочим, здесь так и не вижу. Наконец, мне пришло в голову, что Дункер, может быть, пронюхал, что по итальянскому вопросу я придерживаюсь иного взгляда, чем Вы, и сделал эту оговорку вследствие чрезмерно деликатного отношения к Вашей брошюре ( «Итальянская война и задачи Пруссии»). Я убежден, что если это действительно так, то мне достаточно обратить на это Ваше внимание и Вы успокоите на этот счет Дункера. Я знаю, что при Вашей объективности Вы сочли бы себя оскорбленным, если бы кто-либо предположил, что Вы способны хотя бы в малейшей степени пожелать, чтобы какая-либо работа не была напечатана только потому, что она в таком вопросе противоречит Вашим взглядам. По правде сказать, я долго раздумывал, прежде чем решился обратить Ваше внимание на это, так как боялся, что Вы можете рассердиться на меня уже за одно то, что я допускаю возможность подобных предположений даже у других. Но мне не остается ничего иного, потому что иначе объяснить себе сомнения Дункера я не могу.

Справиться с Фогтом ничего не стоит. С этой старой чепухой, которую снова вытаскивают на свет и с которой мы разделались еще восемь лет тому назад (о чем женевский обывателишка в своем медвежьем углу ничего не знает), мы покончим таким образом, что от всего этого останется одна только присущая Фогту и распространяемая им вонь. Впрочем, заявления Блинда, Бискампа и особенно Лупуса уже настолько скомпрометировали этого субъекта, что если и дальше дело пойдет таким образом, то нам, право же, нечего будет делать. Ко всему этому присоединяется еще заявление Шайбле о происхождении листовки «Предостережение». Это заявление сводит на нет весь аугсбургский процесс и принудит в конце концов Фогта вести процесс в Лондоне, если он захочет доказать обратное. Нам пришлось, конечно, в связи с этим снова перерыть весь наш архив, где можно найти историю всей демократической шайки, историю, с помощью которой мы можем покончить с любым из них. Мы еще ему покажем, этому невежде Фогту с его письмом Техова (которое он к тому же украл) и его мелочными женевскими сплетнями, хотя он и воображает, что мы, прочие, так же невежественны, так же подлы и так же трусливы, как он.

С дружеским приветом Ваш Энгельс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЮСТИЦРАТУ ВЕБЕРУ В БЕРЛИН Манчестер, 21 февраля 1860 г.

6, Thorncliffe Grove, Oxford Road Глубокоуважаемый г-н юстицрат!

Завтра, когда Ваше письмо, быть может, будет уже у меня, я позволю себе послать Вам комментарии к этим документам. Но с первого же взгляда Вы увидите, что подлое обвинение против меня в № 41 «National-Zeitung», где я изображен анонимным составителем документов, пускаемых мной в обращение от имени других людей, неопровержимо может быть разоблачено перед судом как гнусная клевета.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ФЕРДИНАНДУ ФРЕЙЛИГРАТУ В ЛОНДОН Манчестер, 23 февраля 1860 г.

6, Thorncliffe Grove, Oxford Road Дорогой Фрейлиграт!

Пишу тебе еще раз, притом в последний раз, по делу Фогта. Ты даже не подтвердил получения моих первых двух писем507, что ты сделал бы по отношению к любому филистеру. Я не могу поверить, чтобы ты мог вообразить, будто я хочу добиться от тебя письма с целью его опубликования. Тебе известно, что у меня есть не менее двух сотен твоих писем, в которых достаточно материала, чтобы - в случае надобности - установить твое отношение ко мне и к партии.

Я пишу тебе это письмо потому, что ты, как поэт, да и к тому же еще и очень занятой человек, ошибаешься, по-видимому, относительно значения процессов, возбуждаемых мною в Лондоне и Берлине508. Они имеют решающее значение для исторического оправдания партии и для ее будущего положения в Германии; значение берлинского процесса увеличивается еще тем, что одновременно с ним состоится процесс Эйххофа - Штибера, в центре внимания которого будет кёльнский процесс коммунистов509.

У тебя, по-видимому, ко мне следующие претензии: 1) Я злоупотребил твоим именем (как ты сказал Фаухеру).

2) Я устроил тебе в твоей конторе нечто вроде «сцены».

Когда аугсбургская «Allgemeine Zeitung», привлеченная Фогтом к ответственности, обратилась к Либкнехту, он еще сомневался, не воспользуюсь ли я возможностью дезавуировать его, и даже удивился, когда я сразу же заявил ему, что всемерно буду ему помогать.

В адресованном тебе письме я встал на его защиту, возражая против твоего письма к нему просто потому, что мне показалось невеликодушным с твоей стороны, со стороны человека с именем и общественным положением, обрушиваться в такой резкой форме на безвестного и ютящегося в мансарде члена партии, с которым ты был до того в самых хороших отношениях.

А что касается раздраженного тона моего письма, то это объяснялось различными обстоятельствами.

Прежде всего меня глубоко задело, что ты, по-видимому, веришь Блинду больше, чем мне.

Во-вторых, из твоего письма ко мне по поводу «Morning Advertiser» (статьи о шиллеровских торжествах), письма, написанного в весьма раздраженном тоне, как будто вытекало, что ты считаешь меня способным на такую гнусность, чтобы я не только тайком втиснул в статью Блинда оскорбительное для тебя место, но и изобразил это затем тебе как махинации Блинда. Право, не знаю, чем мог я заслужить такое позорное для меня подозрение.

Не могло меня радовать и то, что твое второе заявление появилось вместе с заявлением Блинда и что твое имя служило прикрытием его лживым утверждениям и искажениям. Как бы то ни было, даю тебе честное слово, что все заявления Либкнехта в аугсбургскую «Allgemeine Zeitung» до их появления в газете были мне совершенно неизвестны

. Как раз в тот день, когда я заходил в твою контору, ко мне домой из Берлина пришли оба номера «National-Zeitung» (в первом из них были напечатаны гнусные выдержки и комментарии, которые появились впоследствии в «Telegraph»). Дома все были крайне возбуждены, и состояние моей бедной жены было поистине ужасно. В то же время я получил из Германии письмо, в котором мне сообщали, что кроме твоих заявлений в аугсбургской «Allgemeine Zeitung» есть еще твое письмо в гнусной книге Фогта. Из этого-де письма видны твои близкие отношения с Фогтом и выясняется, что твое имя - это единственное значительное имя, на котором Фогт наживает политический капитал и которое придает его гнусностям вес в глазах публики. Представь себя в моем положении и спроси себя, не потерял ли бы, может быть, и ты в этот момент самообладание?

Повторяю еще раз: в этом письме речь идет не о частном интересе. В лондонском процессе я могу без твоего разрешения добиться вызова тебя в суд в качестве свидетеля. Для берлинского процесса я имею в своем распоряжении твои письма, которые в случае надобности могу приобщить к делу. К тому же в этом деле я отнюдь не одинок. Постыдное нападение Фогта дало мне во всех странах - в Бельгии, Швейцарии, Франции и Англии - неожиданных союзников, даже в лице людей, принадлежащих к совершенно иному направлению.

Но в наших общих интересах и в интересах самого дела, конечно, лучше действовать согласованно.

С другой стороны, откровенно признаюсь, что я не могу решиться из-за незначительных недоразумений потерять одного из тех немногих людей, кого я любил как друга в лучшем смысле этого слова.

Если я чем-либо перед тобой виноват, то я в любое время готов признаться в своей ошибке. «Nihil humani a me alienum puto» ( «Я человек и ничто человеческое мне не чуждо» (Публий Теренций. «Самоистязатель», акт I, сцена первая)).

Я вполне понимаю, конечно, что в твоем теперешнем положении всякая история, вроде этой, должна быть тебе крайне неприятна.

Но ты, со своей стороны, не можешь не согласиться с тем, что оставить тебя совсем в стороне от этого дела невозможно.

Во-первых, потому, что Фогт наживает на твоем имени политический капитал и делает вид, что он, с твоего одобрения, забрасывает грязью всю партию, которая гордится тем, что считает тебя в своих рядах.

К тому же, случайно, ты являешься единственным членом бывшего кёльнского Центрального комитета, жившим с конца 1849 г. до весны 1851 г. в Кёльне, а с тех пор находящимся все время в Лондоне.

Если мы оба сознаем, что мы, каждый по-своему, отбрасывая всякого рода личные интересы и исходя из самых чистых побуждений, в течение долгих лет несли знамя «самого трудолюбивого и самого обездоленного класса» (Маркс перефразировал выражение Сен-Симона «самый многочисленный и самый бедный класс», встречающееся в ряде работ Сен-Симона), подняв его на недосягаемую для филистеров высоту, то я счел бы за недостойное прегрешение против истории, если бы мы разошлись изза пустяков, которые все в конце концов сводятся к недоразумениям.

С искреннейшей дружбой твой Карл Маркс
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ФЕРДИНАНДУ ЛАССАЛЮ В БЕРЛИН Манчестер, 23 февраля 1860 г.

6, Thorncliffe Grove, Oxford Road Дорогой Лассаль!

Сейчас, когда мне приходится заниматься двумя процессами, одним в Берлине, другим в Лондоне, а с другой стороны, выполнять работу исключительно для заработка, я могу написать тебе только несколько строк.

То, что ты открыл в фогтовском романе ( «Мой процесс против «Allgemeine Zeitung»») «много правды», весьма удивило меня, после того как я просмотрел книгу; точно так же удивили меня и те робкие советы, которые ты мне давал.

Единственный не вполне вымышленный факт - письмо Техова. Но это письмо, или, вернее, его содержание, я так основательно опроверг семь лет тому назад в памфлете, вышедшем в Нью-Йорке под заглавием «Рыцарь благородного сознания», что все крикуны, которые тогда держались еще вместе, прикусили языки и не осмелились возразить ни единым словом.

Что я от тебя хочу и что для меня чрезвычайно важно, - это узнать, кто является берлинским корреспондентом газеты «Daily Telegraph» и где в Берлине живет эта скотина - улица и номер дома. Кажется, это один еврей по фамилии Мейер. При твоем положении в Берлине для тебя, конечно, не составит никакого труда разузнать это. Пожалуйста, сообщи мне об этом немедленно. Прилагаю брошюру о процессе коммунистов.

Твой К. М.
---------------------------------------- ---------------------------------------- ----------------------------------------
МАРКС - ЮСТИЦРАТУ ВЕБЕРУ В БЕРЛИН Манчестер, 24 февраля 1860 г.

6, Thorncliffe Grove, Oxford Road Милостивый государь!

В № 41 берлинской газеты «National-Zeitung», в передовой, озаглавленной «Как фабрикуют радикальные листовки», на стр. 1, в столбце 3 буквально сказано: «Партия Маркса могла очень легко взвалить авторство листовки на Блинда именно в силу того и после того, как последний в беседе с Марксом и в статье в «Free Press» высказал аналогичные взгляды; воспользовавшись этими высказываниями и оборотами речи Блинда, можно было так сфабриковать листовку, чтобы она выглядела, как его» (Блинда) «изделие».

И вообще весь смысл этого столбца заключается в том, чтобы изобразить меня человеком, сфабриковавшим указанную листовку, и в то же время бросить мне подлое обвинение в том, что я придал этой листовке такой вид, будто она сфабрикована Блиндом.

Пока я участвовал в немецкой прессе, я нападал на «Allgemeine Zeitung», a «Allgemeine Zeitung» нападала на меня. Но это, конечно, отнюдь не мешает тому, чтобы я по мере сил помог «Allgemeine Zeitung» в том случае, когда она выполняет, по моему убеждению, первую обязанность прессы - обязанность разоблачать шарлатанство.

Брошюра Фогта, озаглавленная «Исследования о современном положении Европы», далее связь Фогта с «женевским тираном» Фази и связь Фази с Луи Бонапартом уже раньше убедили меня в том, что Фогт является бонапартистским агентом. Был ли он им со злым умыслом или с благими намерениями, за плату или бесплатно, мне было совершенно безразлично. Через два или три дня после сообщения Блинда ко мне на дом явился г-н Бискамп, с которым я никогда не был связан ни лично, ни политически и которого привел ко мне Либкнехт. Бискамп просил, чтобы я и мои друзья оказали материальную помощь и литературное содействие основанной им газете «Volk». Сначала я отклонил его предложение, сославшись, с одной стороны, на недостаток времени, а с другой стороны, на то, что я должен ближе познакомиться с газетой «Volk», прежде чем предлагать моим друзьям сотрудничать в ней, между тем как пока вышел еще только первый номер. При этом я подчеркнул, что до сих пор я вообще принципиально избегал участвовать в лондонских немецких газетах.

Наконец, в письме от 8 сентября (приложение VII) Блинд с развязным бесстыдством ответил Либкнехту, что как он «уже раньше говорил», он «не имеет никакого отношения к указанному делу», а относительно «замечаний, высказанных в частной беседе» собирается «позже поговорить при случае устно». С этим письмом Либкнехт пришел ко мне.

Я понял, что теперь понадобится пустить в ход принуждение, чтобы развязать Блинду язык. Я вспомнил, что в лондонской газете «Free Press» от 27 мая я читал анонимную статью («Великий князь Константин - будущий король Венгрии»), которая передавала в основном содержание листовки «Предостережение» и сделанные мне Блиндом устные сообщения.

Стиль и содержание этой статьи не позволяли ни на минуту усомниться в том, что автором ее был Блинд. Чтобы удостовериться в этом, я отправился вместе с Либкнехтом к г-ну Коллету, ответственному редактору «Free Press». После некоторого колебания он заявил, что автор упомянутой статьи - Блинд. Вскоре после этого я получил письменное заявление наборщика Фёгеле, гласившее, что листовка была напечатана в типографии Холлингера и что рукопись была написана почерком Блинда.

Тогда Либкнехт еще раз написал Блинду более подробное письмо, в котором сообщил ему, что у нас есть теперь доказательства его причастности к листовке «Предостережение» и, сославшись, между прочим, на статью в «Free Press», потребовал от него еще раз, чтобы тот представил имеющиеся в его распоряжении данные. К. Блинд ничего не ответил и ни до, ни во время судебного разбирательства в Аугсбурге ни на одну минуту не нарушил своего молчания. Стало совершенно ясным, что Блинд окончательно решил придерживаться системы отрицания и дипломатического игнорирования.

В-четвертых - и это было для меня самое важное: я хотел свести лицом к лицу Фогта и его обвинителей, и притом в таком месте, где дело непременно должно было прийти к развязке и где обе стороны лишены были бы возможности прибегать к каким-либо уверткам.

Для этого важно было насильно вытащить на свет действительного автора и публикатора листовки «Предостережение». Что я был прав, - доказывает заявление д-ра Шайбле (приложение VI) и цитированное выше письмо Блинда в «Allgemeine Zeitung» от 13 февраля в приложении к № 44.

В случае необходимости Либкнехт под присягой подтвердит тот факт, что я никогда не использовал его, чтобы протащить в «Allgemeine Zeitung» хотя бы одну строку. Его отношения с «Allgemeine Zeitung» меня абсолютно не касались и не касаются. Вообще его корреспонденции ограничиваются исключительно областью английской политики, и те взгляды, которые он отстаивает в «Allgemeine Zeitung», он отстаивал и отстаивает и в радикальных немецко-американских газетах. В его корреспонденциях нет ни единой строчки, которая не выражала бы его взглядов и которую, следовательно, он не мог бы отстаивать где угодно. В области внешней английской политики Либкнехт проводит приблизительно такие же антипальмерстоновские взгляды, какие проводит Бухер в берлинской «National-Zeitung». В области внутренней английской политики он всегда отстаивал взгляды наиболее передовой английской партии. Он ни разу не написал в «Allgemeine Zeitung» ни единой строчки о лондонских эмигрантских сплетнях. Вот и все о моих мнимых связях с «Allgemeine Zeitung».

Итак, до середины июня я не оказывал еще никакой поддержки газете «Volk», и ее финансовое положение до этого времени меня абсолютно не касается. Между прочим, я попутно могу заметить следующее: Бискамп, который жил тогда в Лондоне уроками, всегда редактировал «Volk» даром. Равным образом и все прочие сотрудники, начиная с первого номера и вплоть до закрытия газеты, присылали свои статьи даром. Поэтому
единственные издержки, которые приходилось оплачивать, заключались в расходах по печатанию и рассылке. Но эти расходы всегда были значительно выше, чем получаемая от газеты выручка. До того, как я стал сотрудничать в газете, дефицит покрывался публичными сборами среди живущих в Лондоне немцев. Впоследствии я достал 20-25 ф. ст. (133-166 талеров), которые все до единого были даны д-ром Борхардтом, практикующим врачом, д-ром Гумпертом, тоже врачом, д-ром Хекшером, тоже врачом, Вильгельмом Вольфом, учителем, Фридрихом Энгельсом, коммерсантом (все эти лица живут в Манчестере), и мною самим.

Часть этих лиц совершенно не разделяет политических взглядов моих, Энгельса и В. Вольфа.

Тем не менее все они считали чрезвычайно своевременным выступить против бонапартистских интриг среди эмиграции (а это и было главной задачей «Volk»).

Что касается моих собственных источников дохода, то я замечу только, что с 1851 г. я являюсь постоянным сотрудником «New-York Tribune» - лучшей англо-американской газеты, для которой я пишу не только корреспонденции, но и передовые статьи. Газета эта насчитывает 200000 подписчиков и платит соответствующим образом. Далее, уже в течение нескольких лет я состою сотрудником «Американской энциклопедии», издаваемой г-ном Дана, одним из редакторов «New-York Tribune». Полагаю, что к судебному разбирательству я еще успею получить на этот счет письмо от г-на Дана из Нью-Йорка. Но если это письмо не придет своевременно, то достаточно будет сослаться на г-на Фердинанда Фрейлиграта, управляющего отделением Генерального швейцарского банка, 2, Royal Exchange Buildings, London, который в течение многих лет любезно инкассировал мои векселя на Америку.

Бесстыдство Фогта и ставшей на его сторону «National-Zeitung», берущих меня под подозрение из-за моего участия в газете, которая не платила, тем более велико, что тот же самый Фогт на стр. 226 своей книги, о которой говорится в «National-Zeitung», открыто заявляет, что он «и в дальнейшем будет брать» на свои цели деньги «отовсюду, где он сможет их получить».

В № 37 «National-Zeitung», в передовой статье, озаглавленной «Карл Фогт и «Allgemeine Zeitung»» (стр. 1, столбец 2, строка 22 сверху и сл.), говорится дословно следующее, и я считаю это место наиболее отягчающим пунктом обвинения в клевете: «Фогт сообщает на стр. 136 и следующих: Под именем серной банды, или также бюрстенгеймеров, среди эмиграции 1849 г. была известна группа лиц, которые сначала были рассеяны по Швейцарии, Франции и Англии, затем постепенно собрались в Лондоне и там в качестве своего видного главы почитали г-на Маркса... Одним из главных занятий серной банды было так компрометировать проживающих в отечестве лиц, что они должны были платить деньги, чтобы банда хранила тайну и не компрометировала их. Не одно, сотни писем посылались в Германию с угрозой разоблачить причастность к тому или иному акту революции, если к известному сроку по указанному адресу не будет доставлена определенная сумма денег... «Пролетарии» (вождем которых меня изображают) «заполняли столбцы реакционной печати Германии своими доносами на тех демократов, которые не признавали их; они стали союзниками тайной полиции во Франции и Германии».

Что касается «связи с тайной полицией во Франции и Германии», то Хёрфель, известный французский полицейский агент, был долгое время в Париже главным агентом кинкелевского Эмигрантского союза. Он, в свою очередь, находился в связи с Бекманом, состоявшим одновременно и прусским полицейским агентом, и корреспондентом «Kolnische Zeitung». С другой стороны, Энглендер, точно так же известный французский полицейский агент, был долгое время парижским корреспондентом клики Руге. Таким образом, лондонская «демократическая эмиграция» - сама того не подозревая, разумеется, - полностью установила «связь с тайной полицией во Франции и Германии».

Наконец, Фогт, а вслед за ним и «National-Zeitung» говорит «о группе лиц, которые были известны среди эмиграции 1849 г. под именем серной банды, или также бюрстенгеймеров, которые сначала были рассеяны по Швейцарии, Франции и Англии, затем постепенно собрались в Лондоне и там в качестве своего видного главы почитали г-на Маркса».

Место это я считаю второстепенным, но для разъяснения и разоблачения клеветнических намерений Фогта и газеты «National-Zeitung» замечу все же следующее: Серной бандой называлось общество молодых немецких эмигрантов, которые в 1849- 1850 гг. поселились в Женеве и устроили свою штаб-квартиру в кафе «Европа». Это общество не носило ни политического, ни социалистического характера, а представляло собой в настоящем смысле слова «общество гуляк», которые сумасбродными выходками старались побороть первую горечь изгнания. Оно состояло из: Эдуарда Розенблюма - студента-медика, Макса Конхейма - торгового служащего, Корна - химика и аптекаря, Беккера - инженера и Л. С. Боркхейма - студента и канонира. Я ни разу не видал ни одного из них, за исключением г-на Беккера, с которым я однажды встретился на конгрессе демократов в Кёльне в 1848 году. В середине 1850 г. члены этого общества, за исключением Корна, были высланы из Женевы и разъехались на все четыре стороны.

Приведенные выше сведения об этом совершенно неизвестном мне раньше обществе я получил благодаря любезности г-на Боркхейма, стоящего сейчас во главе одного крупного торгового дела в Сити (44, Mark Lane). С самим г-ном Боркхеймом я познакомился только около двух недель тому назад, после того как я обратился к нему с письменной просьбой сообщить мне эти данные.

Вот и все о серной банде.

Итак, названия серная банда и бюрстенгеймеры, так же как и обозначаемые ими два различных общества, имеют отношение исключительно к Женеве. Оба эти общества никогда не находились ни в какой связи со мной. В Лондоне о них впервые узнали из передовой статьи «National-Zeitung», воспроизведенной в выдержках лондонской ежедневной газетой «Daily Telegraph».

Моя связь с «серной бандой» и «бюрстенгеймерами» является, следовательно, сознательной ложью Фогта, которую распространяет и «National-Zeitung».
Ссылка Нарушение Цитировать  
К первому сообщению← Предыдущая страница Следующая страница →К последнему сообщению

Вернуться к списку тем


Ваше имя:
Тема:
B I U S cite spoiler
Сообщение: (0/500)
Еще смайлики
        
Список форумов
Главная страница
Новые темы
Обсуждается сейчас

ПолитКлуб

Дуэли new
ПолитЧат 0
    Страны и регионы

    Внутренняя политика

    Внешняя политика

    Украина

    Сирия

    Крым

    Беларусь

    США
    Европейский союз

    В мире

    Тематические форумы

    Экономика

    Вооружённые силы
    Страницы истории
    Культура и наука
    Религия
    Медицина
    Семейные финансы
    Образование
    Туризм и Отдых
    Авто
    Музыка
    Кино
    Спорт
    Кулинария
    Игровая
    Поздравления
    Блоги
    Все обо всем
    Вне политики
    Повторение пройденного
    Групповые форумы
    Конвент
    Восход
    Слава Украине
    Народный Альянс
    PolitForums.ru
    Антимайдан
    Против мировой диктатуры
    Будущее
    Свобода
    Кворум
    Английские форумы
    English forum
    Рус/Англ форум
    Сейчас на форуме
    Другие форумы
    Письма Маркса и Энгельса, ч.3. ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ЛОНДОН Манчестер, 7 января 1863 г.Дорогой Мавр!Мери (Бёрнс) умерла. Вчера ...
    The letters of Marx and Engels, Part 3. Engels-Marx in London Manchester, January 7, 1863 Dear Moor! Mary (Burns) died. Last night she ...
    © PolitForums.net 2024 | Пишите нам:
    Мобильная версия