Россия и Украина несколько пересмотрели «газовый контракт», который в свое время со стороны Украины подписало правительство Тимошенко. Давайте скажем прямо – контракт был для Украины не самым удачным, чтобы не сказать кабальным, но, с другой стороны, Россия-то тут причем? Украина на тот момент вела откровенно антироссийскую кампанию, все время объясняла, что исходит исключительно из прагматических соображений в отношениях с Россией – контракт из прагматических соображений и был заключен. А то, что Россия по итогам выиграла – так это просто качество украинского государственного менеджмента, не более того.
Сегодня ситуация изменилась, новое руководство Украины отказалось от идеологемы «Россия – наш главный исторический враг», а это значит, что отношения можно выстраивать на новом уровне. И вот здесь возникает главный вопрос: а каковы стратегические интересы Украины? Разумеется, под Украиной мы имеем в виду весь народ, а не отдельных его представителей.
И вот здесь вырисовывается довольно четкая и внятная экономическая картинка. Ключевым понятием, которое описывает сегодня экономические возможности не самых крупных государств (к крупным, то есть имеющим в потенциале достаточно мощные внутренние рынки для того, чтобы вообще не мучиться по поводу рынков внешних, относятся сегодня только две страны: Индия и Китай), является мировое разделение труда. Суть его состоит в том, что даже такие крупные страны, как Германия или Россия, не могут себе позволить иметь полный спектр современных производств. И они должны выбирать для себя направления специализации, в которых имеют в качестве рынка почти весь мир, отдавая остальные, внутренние рынки производителям из других стран.
Отметим, что до 1988–91 годов глобальных систем разделения труда было две: советская и западная. И после распада мировой системы социализма и СССР, страны, которые входили в советскую систему, должны были перестроиться… Есть только один пример успешного перехода: это Финляндия. Но это страна, во-первых, маленькая, а, во-вторых, никогда не была социалистической. А вот для Украины этот вопрос в начале 90-х годов встал в полный рост.
Президент Кучма решал его просто, исходя из принципа «ласковая теляти двух маток сосет». У него был только один недостаток: он принципиально тактический, это не ответ на вопрос, а его откладывание, что называется «на потом». А после событий 2004 года, которые вряд ли можно назвать «выборами», к власти на Украине пришли люди, которые решили проблему, как встраиваться в мировую систему разделения труда, радикально идеологическим способом. То есть, провозгласили лозунг: «Наше место исключительно на западе!»
Тем самым они получили два основных результата. Первый: быстрый разрыв связей с теми рынками, который еще оставались у Украины на востоке. Что, естественно, усугубило экономический кризис. Второе: они потеряли рычаг давления на Запад в части открытия его рынков для той или иной украинской продукции: в самом, деле, если основной вопрос уже решен, зачем чем-то делиться? При этом самой Европе от Украины, по большому счету, нужно было две вещи: чтобы она не шла на сближение с Россией, и дешевая и неквалифицированная (!) рабочая сила. Но по мере нарастания экономического кризиса, начали сокращаться даже откровенно демагогические обещания о «включении Украины в Европу», поскольку ресурсов у Евросоюза и США становилось все меньше, а опыт стран Восточной Европы и Прибалтики показывал, что для сохранения стандартов, необходимых для нормального существования в рамках ЕС, денег нужно все больше и больше. А 50-миллионная Украина, это вам не Латвия или даже Румыния. Ну и из-за роста безработицы в собственных странах украинские гастарбайтеры Европе тоже стали не нужны. Как следствие, кризис для Украины стал еще более сильным, чем для других стран региона. И сегодня ее руководству неминуемо придется вернуться к тому самому вопросу, который не удалось решить последние двадцать лет: в какую систему разделения труда встраиваться, какие рынки могут быть использованы для продажи украинской продукции. Причем сегодня выбор сократился: если в начале 90-х можно было выбирать, то сегодня такого выбора уже нет: на юге и севере рынков просто нет, на запад уже точно не пустят, о чем было сказано прямым текстом, остается – восток, то есть Россия.
Беда только в том, что Украина – это не Белоруссия и не Казахстан (она немножко побольше, чем они оба эти государства вместе взятые). А значит, просто открыть для нее свои рынки Россия не сможет – слишком будут велики издержки для своих производителей (я думаю, что в самое ближайшее время российские металлурги начнут требовать ограничения присутствия украинского металла на территории России, поскольку 30%-е снижение стоимости газа резко повысит конкурентоспособность украинских производителей). Это еще могло быть в 90-е, когда в России было еще сильно ощущения, что мы – ОДНА страна, но Украина столько сил вложила в разрушение этого образа, что он уже не работает. Значит, правильный подход – это не прямая попытка «захватить» российские рынки, а использовать российский ресурс для выхода на мировые рынки. Для этого нужно создавать совместные предприятия в тех отраслях, где у России имеются возможности инвестиций (атомная энергетика, авиастроение, двигателестроение и так далее), причем доля России в капитале не должна быть доминирующей, а затем выводить продукцию этих предприятий на мировые рынки.
С учетом падения авторитета США в мире, их возможности по контролю над мировыми рынками будут падать и есть возможность «выбить» какие-то их кусочки. Если эту работу вести грамотно, то «кусочки» станут больше, и эффект от такой деятельности станет явным, после чего станет понятно, в каких направлениях сотрудничество нужно углублять и расширять. А где-то придется поступиться принципами и отступить – поскольку в условиях кризиса все будут отчаянно бороться за выживание и конкуренция будет очень сильной. Разумеется, то, что написано выше, это – не ответ на вопросы, стоящие сегодня перед новой украинской властью. Это – только направления, по которым стоит их искать. Но нужно отдать себе отчет: сегодня уже нет времени на попытки искать решения там, где их точно быть не может.
