Межвидовая гибридизация часто наблюдается как в природе, так и при культивировании человеком (содержании в неволе) у множества видов растений и животных. В природе в районах соприкосновения близких видов могут формироваться так называемые «гибридные зоны», где гибриды численно преобладают над родительскими формами.

Вольфин — гибрид афалины и малой косатки.
Зеброид — гибрид от скрещивания зебры и домашней лошади.
Зебрул — гибрид от скрещивания зебры и осла.
Зубробизон — гибрид зубра и бизона.
Кама, или верблюлама — гибрид одногорбого верблюда и ламы.
Кидас (кидус) — гибрид соболя и лесной куницы.
Косаткодельфин — гибрид самки дельфина из рода афалина и самца малой чёрной косатки.
Левопард — гибрид самки африканского леопарда и льва
Леопон — гибрид леопарда-самца и львицы.
Лигр — гибрид от скрещивания льва (Panthera leo) и тигрицы (Panthera tigris).
Лилигр — гибрид от скрещивания льва (Panthera leo) и лигрицы
Лошак — гибрид от скрещивания жеребца и ослицы.
Мул — гибрид от скрещивания осла и лошади.
Нар — гибрид одногорбого и двугорбого верблюдов.
Пизли (гролар) — гибрид белого и бурого медведей[22]
Тигролев — гибрид от скрещивания тигра и львицы.
Тумак — гибрид зайца-беляка и зайца-русака.
Хайнак (Дзо) — гибрид яка и коровы.
Хонорик — гибрид хорька и европейской норки.
Ягопард — гибрид ягуара и леопарда.

С. А. Старостин, основываясь на глоттохронологических подсчётах, определил время распада праностратического языка 12—10 тысячелетиями до н. э .[6] Первыми, по мнению учёного, возможно, отделились дравидские языки[7].

А. А. Зализняк в 2012 году утверждал, что средняя оценка на тот момент — 23 тысячелетия до н. э. [8]

Согласно опубликованной в 2013 году работе Mark Pagel et al., в которой уровень правдоподобности ностратической гипотезы оценивается с помощью численных методов, распад праностратического языка мог произойти около 15 тысяч лет назад (начало 13 тысячелетия до н. э.) , что авторы работы связывают с завершением последней ледниковой эпохи.[9]

последние неандертальцы жили около 40 тысяч лет назад[5][6

Славянская колонизация Северо-Восточной Руси характеризовалась несколькими миграционными волнами.

путями миграции до появления дорог служили реки[4][5].

Раннесредневековая волна <nobr>VI—IX вв.</nobr>еков

Уже в этот период славяне оказали большое влияние на культуру малочисленного автохтонного населения и существенно разбавили его. ….

По Волге на север и восток Волго-Окского междуречья начали проникать кривичи, повлиявшие на состав населения Ополья[6]. В более северные земли, в том числе в регион Белого озера, стали проникать ильменские словене [7], внёсшие весомый вклад в формирование поморов. В южной части Подмосковья и в Рязанской земле славянская колонизация шла, в основном, за счёт племени вятичей, хотя отмечается также некоторое участие радимичей и северян [5], а также донских славян.

Домонгольская русская колонизация

Следующей значительной волной стала миграция в Ростово-Суздальскую землю южнорусского населения, пришедшаяся на XII—XIII вв.ек[5]. К вышеупомянутым причинам добавились процессы, имеющие общее значение для упадка Южной Руси:

В летописях также отмечено появление при Владимире Мономахе «прямоезжей дороги» из Южной Руси в Залесье через ранее едва проходимые брянские леса[9]. Это значительно облегчило прямое сообщение киевских земель с Владимиро-Суздальской землёй, которое ранее осуществлялось в обход, по днепровско-волжскому пути с волоком на Валдае[9].

В отличие от славянской колонизации балтских земель верхнего Поднепровья, имевшей место в VI—VIII вв.еках, историки отмечают в случае с Волго-Окским междуречьем уже не только стихийное, но и феодально организованное переселение[6]. В условиях раннефеодальной древнерусской государственности колонизация, особенно во время южнорусской миграционной волны, уже опиралась на укреплённые города и вооружённые дружины. Археологические находки этого времени свидетельствуют, что новые центры расселения, складывавшиеся на северо-востоке Руси, уже в конце X−XI веков контролировались княжеской властью и имели высокий статус[10]. Одним из наиболее активных поощрителей переселения и основателем новых городов был сын Владимира Мономаха, ростово-суздальский князь Юрий Долгорукий. Он вербовал новых поселенцев и выдавал им, согласно Татищеву, «немалую ссуду"[11]. Активно привлекались ремесленники, торговцы, духовенство. Крестьяне наделялись статусом вольных земледельцев, довольно редким в Южной Руси, где имело место немалое юридическое и экономическое принижение простого населения[9]. Сын Юрия, Андрей Боголюбский, также славился своей колонизаторской деятельностью[9].

Послемонгольская русская колонизация

После монгольского нашествия на Русь, на рубеже <nobr>XIII—XIV вв.</nobr>еков отмечается очередная волна переселений из Киевского, Черниговского и других южнорусских княжеств, которая охватила в том числе часть местной знати с дружинами [12][13]. Она совпала с переездом митрополита Максима из Киева во Владимир-на-Клязьме в 1299 году и, как показывает Антон Горский, может быть объяснена меньшим масштабом разорений и более быстрыми темпами восстановления Северо-Восточной Руси[14]. Потомками этой послемонгольской волны переселения стали многие русские дворянские роды, такие как Плещеевы, Игнатьевы, Жеребцовы, Пятовы, Измайловы, Булгаковы, Пусторослевы, Шиловские и другие.

Следы в топонимике

О массовом притоке выходцев из Южной Руси свидетельствуют многочисленные примеры южнорусской топонимики и гидронимики в Северо-Восточной Руси[11].

Южнорусские переселенцы перенесли в Северо-Восточную Русь названия родных городов — Владимир, Переяславль, Стародуб, Звенигород, Галич, Юрьев, Вышгород, Перемышль, а также рек. К примеру, и Переяславль-Залесский, и Переяславль-Рязанский (Рязань) расположены на реках с названием Трубеж: Залесский на Трубеже, впадающем в Плещеево озеро), а Рязанский на Трубеже — притоке Оки, названных по имени реки Трубеж — притока Днепра, на котором стоит южный Переяславль. Встречаются также реки Лыбедь, Рпень (Ирпень), несколько рек с именем Почайна, Десна, Сула и другие гидронимы, перенесённые из Южной Руси[11].