В то же самое время, считает проживающий в Германии известный южнокорейский философ Бьюн-Чул Хан, Европа потерпела поражение в борьбе с эпидемией. Число инфицированных и умерших стремительно увеличивается. В Италии ежедневно умирают сотни пациентов, не хватает аппаратов искусственной вентиляции легких. Создается впечатление, что Европа не в состоянии контролировать ситуацию. Налицо паническая реакция, закрыты границы, что отбрасывает Евросоюз во времена, предшествовавшие Шенгенскому соглашению. Фактически под угрозой оказался сам европейский проект.

Но как объяснить успехи Азии в борьбе с эпидемией? По мнению Бьюн-Чул Хана, во всех упомянутых странах (Японии, Корее, Китае, Тайване и Сингапуре) сохраняется авторитарный тип мышления, который непосредственно связан с культурной традицией конфуцианства. Люди не столь строптивы и более законопослушны, чем в Европе. Они также склонны больше доверять государству. Не только в Китае, но также в Корее и Японии повседневная жизнь подчиняется более жестким правилам, чем в Европе. Особенно показателен в этой связи феномен так называемой «цифровой бдительности» (digital vigilance). Вооруженные смартфонами граждане доверяют цифровой системе предупреждения и убеждены, что она поможет в борьбе с пандемией. Можно сказать, что в Азии с коронавирусом борются не только вирусологи и эпидемиологи, но также специалисты по информатике и государственные средства связи. Это новый цифровой мир, в который Европа все еще не вошла. Когда европейские государства перекрывают границы и объявляют чрезвычайное положение, они действуют в соответствии с устаревшей моделью, которая в наше время выглядит архаично.

Доверие к государству означает, что азиаты не задаются вопросом о «свободе интернета» и защите личных данных, как это принято в либеральных странах Запада. Государство может беспрепятственно собирать информацию о пользователях. Так, в Китае введена немыслимая для европейцев система поголовного сбора информации о всех гражданах. Каждый китаец получает оценку в соответствии со своим «социальным поведением». В Китае под наблюдением находится каждый человек в каждый момент его повседневной жизни. Контролируются контакты, покупки, высказывания в социальных сетях. Негативные баллы начисляются за каждое нарушение общественного порядка, даже за переход на красный свет, за критическое высказывание о правящем режиме в интернете и т. д.

С другой стороны, плюсы ставятся за покупку в интернете здоровой пищи, за чтение официальной прессы и прочие «полезные» дела. Тот, кто набрал достаточно «положительных» баллов, может получить бесплатное путешествие или льготный кредит, а правонарушители могут даже лишиться работы. В Китае безупречно работает «прямая связь» между провайдерами интернета, мобильной связи и властями. В речевом обороте китайцев практически отсутствует понятие «частная сфера». За порядком в Китае следят 200 миллионов камер наблюдения, многие из которых имеют возможность распознавания лиц и замера температуры. С помощью системы искусственного интеллекта имеется возможность отслеживать поведение всех граждан в общественных местах, на улицах, остановках транспорта и аэропортах. Вся эта мощная инфраструктура «цифровой бдительности» оказалась достаточно эффективной в борьбе с эпидемией коронавируса. Стоит пассажиру с повышенной температурой прибыть в Пекин, как камеры ведут его по всему маршруту, он получает предупреждения по мобильному телефону. В случае отказа пройти контроль, его ждут строгие дисциплинарные меры.

Не только в Китае, но и во всех странах Восточной Азии (Южной Корее, Гонконге, Сингапуре, Тайване и Японии) отсутствует критическое отношение к «цифровой бдительности», или, попросту говоря, контролю государства за поведением граждан. Это связано с упомянутой конфуцианской традицией и коллективизмом, в то время как индивидуализм европейского образца здесь не в почете. Южнокорейский философ считает, что «цифровая бдительность» оказалась куда более эффективной, чем бессмысленное закрытие границ в Европе. Действительно, на Западе законы о защите информации не позволяют вести «цифровую войну» с эпидемией, как это делают страны Дальнего Востока. Со временем в азиатских странах цифровизация шагнет так далеко, что станет возможным на расстоянии контролировать не только температуру тела, но также содержание сахара в крови, вес и биохимические показатели. Этому феномену уже есть название — «биополитика», и ее использование в государстве будущего неизбежно.
В Ухани китайские власти эффективно применили технику «цифровой бдительности». Тысячи следственных групп разыскивали потенциально инфицированных, основываясь исключительно на цифровой информации. «Цифровая бдительность» работает не только в Китае, но и в других странах Азии. На Тайване власти рассылают всем гражданам СМС с требованием предоставить информацию о контактах с инфицированными людьми и конкретных местах, где они имели место. Также отслеживаются все маршруты лиц, выезжавших за рубеж.

В Южной Корее сигнал тревоги по специальному «корона-приложению» поступает на смартфон каждого человека, который приближается к дому, где проживает инфицированный. На специальной карте помечены адреса инфицированных лиц, при этом и речи нет о какой-либо защите личных данных. В министерстве здравоохранения Южной Кореи специально создали должность «трекера» или следопыта, который отслеживает перемещения инфицированных лиц. Примечательно, что все эти меры дали эффект, и тысячи азиатов покинули «опасную» Европу, чтобы вернуться в «безопасную» Азию.

Специалисты отмечают принципиальное отличие Восточной Азии от Европы в использовании защитных масок. В Южной Корее никто не выходит на улицы без специального респиратора, способного задержать вирус. Это не привычные для Европы традиционные маски, а защитные респираторы с нанофильтрами, которые используют также эпидемиологи. Поскольку вначале этих масок не хватало, правительство экстренно наладило их производство. Именно применение этих современных респираторов в значительной степени помогло сдержать эпидемию коронавируса.

Если в Южной Корее все носят респираторы, включая руководство страны, то в Европе распространяются слухи, что ношение масок бесполезно. Да и самых обычных масок не хватает, вводится их рационирование. Бьюн-Чул Хан задается вопросом: «Зачем закрывать рестораны и магазины, если люди и без того скапливаются в супермаркетах, на остановках, автобусах и метро в допотопных масках?» В Европе также налицо момент классового неравенства: те, у кого есть деньги, не ездят общественным транспортом, у них современные респираторы, они даже могут позволить себе индивидуальные аппараты вентиляции легких. Соответственно, у них больше шансов выжить. В то же время Азия оперативнее реагирует на вызовы, связанные с эпидемией коронавируса: в Китае уже развернуто массовое производство масок и респираторов, и в краткие сроки они намерены обеспечить ими Европу и весь мир.

Азиатов удивляет также гиперреакция европейцев на эпидемию коронавируса. В Европе возникла паника, сравнимая с временами эпидемии «испанского гриппа», президент Франции Макрон объявил о «войне с невидимым врагом». На самом деле европейцы расслабились после окончания холодной войны и разучились отвечать на вызовы, жить в условиях чрезвычайной ситуации. Возникло понятие «общество расслабления», которое Бьюн-Чул Хан ввел в оборот еще десять лет назад в своем нашумевшем эссе. Главная мысль заключается в том, что западное общество после окончания холодной войны потеряло иммунитет к стрессовым ситуациям. Исчез образ врага, а наступившая глобализация полностью «добила» иммунитет, наступила эра вседозволенности и гедонизма. В то же самое время общество потребления стерло такие понятия, как солидарность и человечность. Таким образом, современное западное общество, существующее в системе глобального капитализма, ослаблено и подвержено паническим приступам.

Вот почему первый рефлекс властей — закрыть границы, чтобы спастись от невидимого врага. Столь паническая реакция наступает в обществе, которое разучилось бороться и действовать солидарно. Но есть и другая причина возникшей паники, подчеркивает Бьюн-Чул Хан. Мы живем в эпоху цифровизации, которая подменяет собой реальность. В реальном мире человек встречает физическое сопротивление и вырабатывает в себе стойкость. В виртуальном же мире все искажено и дополнено фантазией, вот почему столь широкое распространение получили fake news и их крайнее выражение — deep fakes. Нынешняя паника — это реакция людей, оторванных от реального мира.

Финансовые рынки, также построенные на виртуале, панически реагируют на любые негативные сообщения и делают мировую экономику крайне уязвимой перед лицом слухов. Можно даже сказать, что паника на финансовых рынках — это воображаемые страхи инвесторов, а коронавирус играет роль детонатора, который может вызвать тотальный крах.

Философ Славой Жижек утверждает, что коронавирус нанесет смертельный удар по современному капитализму. Однако Бьюн-Чул Хан предполагает другой вариант: страны будут перенимать китайский опыт полицейского цифрового государства, которое оказалось столь эффективным перед лицом пандемии. Китай уже с гордостью демонстрирует всему миру превосходство своей модели. Привьется ли такое на Западе? Канадская журналистка Наоми Кляйн считает, что именно ситуация паники позволяет установить новый вид управления обществом, что чрезвычайно соблазнительно. Чрезвычайная ситуация, вводимая повсеместно, может стать «нормальным» состоянием и на Западе. Вирус не уничтожит капитализм, заключает Бьюн-Чул Хан, однако он способен убить неолиберализм и породить тоталитарные формы правления.
Дм. Добров
https://inosmi.ru/politic/20200324/247114735.htm...

в ответ на сообщение:

quoted1

Представители органов правопорядка установили, что сорокалетний мужчина опубликовал несколько сообщений в Facebook 15 и 16 апреля. В частности, он утверждал, что «жителям следует незамедлительно запасаться продуктами, поскольку в ближайшие дни все рынки и супермаркеты сократят график работы до двух дней в неделю».
"Жители страны должны обращаться за информацией к официальным источникам, а также избегать передачи слухов и ложных сведений, что может вызвать страх и тревогу в обществе" , — отметили в полиции, добавив, что за подобные правонарушения грозит лишение свободы сроком до трех лет и/или штраф в размере 10 тыс. сингапурских долларов ($ 7 тыс.).