А. Рожнов «Цивилизованная» Европа и «варварская» Москва на примере смертной казни

http://monarhist.net/Archives/monarhist-66-67.h...

http://monarhist.net/Archives/monarhist-68-69.h...

Тот же автор: История восприятия смертной казни в России и Европе:


http://monarhist.net/newspaper/article/71/130

http://monarhist.net/newspaper/article/72-73/20...

По словам А. Кестлера, в Британии дни повешения «были в течение XVIII и I половины XIX в. равноценны народным празднествам и случались даже чаще, чем последние. А ремесленники, обязанные в назначенное время поставлять свой товар, не забывали предусматривать в соглашениях, что «если на этот срок будет приходиться день повешения, он останется нерабочим». <...> Сцены, которыми сопровождались публичные казни, представляли собой нечто большее, нежели своего рода национальное бесчестие: это были вспышки коллективного безумия. <...> Сцены, которые можно было наблюдать тогда, обнаруживали черты невиданного возбуждения и насилия. Зрители устраивали драки друг с другом. Так, в 1807 году толпа в сорок тысяч человек, пришедших на казнь Холлоуэя и Хэггерти, была охвачена таким безумием, что, когда зрелище подошло к концу, на площадке осталось около ста трупов». Кстати, присутствие на смертной казни нескольких десятков тысяч зрителей было вполне обычным делом, причем не только в столице, но и в провинциальных городах. Наиболее грандиозная казнь состоялась в 1824 г. – на ней собралось около ста тысяч человек.

«Вовсе не только одни представители низших классов испытывали подобное извращенное возбуждение: для зрителей из публики почище воздвигались помосты, точно так же, как сегодня это делается на футбольных матчах; балконы по соседству сдавались внаем за умопомрачительные цены; дамы из аристократии в черных полумасках становились в очередь, чтобы посетить камеру осужденного. Что же касается настоящих любителей, они порою ехали через всю страну, чтобы присутствовать при какой-нибудь выдающейся экзекуции», отмечает А.Кестлер.
Аналогичную картину рисует и П. Акройд: «Вечером накануне казни перед Ньюгейтом устанавливались все атрибуты предстоящего действа – виселица, барьеры, платформы. Естественно, что эти приготовления привлекали внимание праздных или заинтересованных зрителей. Все трактиры и пивные на Ньюгейт-стрит, в Смитфилде и неподалеку от Флит-стрит полны людей, которые время от времени совершают вылазки, чтобы поглядеть, как идут дела у рабочих. То там, то сям сбиваются в кучки какие-то темные личности, чтобы обсудить завтрашнее мероприятие. Полиция разгоняла их, но они собирались в других местах. Сразу после полуночи в воскресенье, когда большинство ночных гуляк разбредалось по домам, владельцы кофеен и баров распахивали свои двери и сдавали внаем комнаты: «Прекрасное расположение!», «Все как на ладони!», «Отличный вид!». Сдавались все крыши и окна, пригодные для наблюдения за казнью <...>. Самые нетерпеливые лондонцы появлялись на улице в 4-5 утра, а к 7 уже вся мостовая перед Ньюгейтом была запружена толпой»