Даже если и его, нечего здесь поэмы писать, не литературный здесь клуб, а политический. Ты понял меня, granychar?
21:30 17.01.2011
философ писал(а) в ответ на :
> Все это конечно очень занимательно, но никакого актуального значения не имеет. Ни Литва, ни Беларусь не могут даже помышлять о каких либо территориальных претензиях. В сегодняшнем реале формально правительство России проводит единственно правильную политику, объединяя на постсоветском пространстве славянские государства. Вопрос лишь в том: ради чего проводиться это объединение?
Ну, не совсем они... Вот одна из версий: Если осилите статьи, которые вообще-то посвящены несколько иной тематике, тем не менее должна сложиться вполне логичная версия отвечающая на вопрос: "ради чего проводиться это объединение?" Походу нас снова ловко обводят вокруг пальца... Когада-то патриотические силы раздробленной советской империи противились применённому принципу "разделяй и влавствуй"... Это сопротивление заметили сильные мира сего и подумали, ну раз народы так стремятся к "воссоединению", то это прекрасный материал для воплощения будущих геополитических экспериментов, почему бы это не использовать...
21:37 17.01.2011
Зубр писал(а) в ответ на :
> Тем более, что все сказанное "granychar"никак не выходит за рамки известного и что можно назвать переписыванием истории.Он просто открывает МАЛОИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫнашей общей истории - ИСТОРИИ СЛАВЯН.Именно так я и понял "granychar".
Гранычар как и написал в своём вступлении цитирует историка Буровского А.М. Может не все поняли или кто-то вообще не знает этого издателя, но Буровский не доморощенный беларуский сьвядомит, а российский историк...)))
21:41 17.01.2011
Moren писал(а) в ответ на :
> Гранычар как и написал в своём вступлении цитирует историка Буровского А.М
Нет он цитирует Бушкова, тоже как и Диружинский собрат по несчастью обладания польской кровью.
21:41 17.01.2011
Инесса Арманд писал(а) в ответ на :
> granychar, а ты чего здесь поэмы пишешь? Это твое? Почему ссылок не даешь? Это можно и за хамство расценить, и за нарушение авторских прав.
Инесса, может всё-таки осилите третью страницу данного топика и в частности первое сообщение на этой странице участника, на которого Вы напали?
> МАЛОИЗВЕСТНЫЕ???? > > Что там малоизвестного? Вы не знали что Граничара в реальности зовут Александр Бушков? Известный в узких кругах ФОЛЬК-историк.
1) Естественно Granychar и А.Бушков совершенно разные личности. Достаточно сделать даже поверхностный сравнительный анализ текстов.
2)Позволю не согласиться с тем, что возможно было "создать Речь Посполитую, включающую королевство Польское, Великое княжество Литовское и Великое княжество Русское как три равных (хотя бы в декларации равных) государственных образования", даже если бы был реализован один из ниже приведенных вариантов.
Способ первый: объявить религию частным делом граждан, не имеющим никакого отношения к делам государства. Способ второй: объединение церквей. В конце концов, католическая (кафолическая на востоке) церковь и православная – лишь две ветви единой апостольской церкви.
В тот исторический период при данном уровне коммуникаций существование столь огромных территориальных объединений обречено на распад даже при насильственном варианте слияния. Тем более территорий, населенных таким большим количеством наций. Даже в наше время достаточно наличия в государстве небольшого анклава нацменьшинства, чтобы создать постоянную угрозу сепаратизма. Заикнуться об объединении церквей в то темное радикальное время было небезопасно даже в личном плане.
Это мое личное мнение.
21:52 17.01.2011
Branko писал(а) в ответ на :
> ет он цитирует Бушкова, тоже как и Диружинский собрат по несчастью обладания польской кровью.
Разве? Не знаком с творчеством Бушкова... И насколько я помню это не совсем историк.... Хотя наверное с кем-то путаю...
Разве то что цитирует гранычар это не "Русская Атландида" Буровского? Давно читал... Не помню... Но был тогда весьма удивлён, что в России пишут такие книги... О да! польская кровь - это проклятье, другое дело - святая московитская...)))) Деружинского как я понял особо не читали... ограничились от силы парочкой статей... Книгу "Тайны Беларуской Истории" тоже естественно не читали... А жаль, писали бы по меньше глупостей... Деружинский польскую сторону критикует не менее московской....
>> Все это конечно очень занимательно, но никакого актуального значения не имеет. Ни Литва, ни Беларусь не могут даже помышлять о каких либо территориальных претензиях. В сегодняшнем реале формально правительство России проводит единственно правильную политику, объединяя на постсоветском пространстве славянские государства. Вопрос лишь в том: ради чего проводиться это объединение?
>Ну, не совсем они...
> Вот одна из версий: > Если осилите статьи, которые вообще-то посвящены несколько иной тематике, тем не менее должна сложиться вполне логичная версия отвечающая на вопрос: "ради чего проводиться это объединение?" > Походу нас снова ловко обводят вокруг пальца... Когада-то патриотические силы раздробленной советской империи противились применённому принципу "разделяй и влавствуй"... Это сопротивление заметили сильные мира сего и подумали, ну раз народы так стремятся к "воссоединению", то это прекрасный материал для воплощения будущих геополитических экспериментов, почему бы это не использовать...
Вы читаете слова, но вникаете в их смысл. Я выделю ключевые слова. Спасибо за ссылку.
В сегодняшнем реале ФОРМАЛЬНО правительство России проводит единственно правильную политику, объединяя на постсоветском пространстве славянские государства. Вопрос лишь в том: РАДИ ЧЕГО проводиться это объединение?
22:16 17.01.2011
Moren писал(а) в ответ на :
> Разве то что цитирует гранычар это не "Русская Атландида" Буровского?
Браво! И цитирует оный гранычар по 4 причинам. 1) Книга хоть и не библиографическая редкость, но ее неизвестность стремится к 0. А зря. 2) Книга историка, а не политикана (может потому и не очень известна?) 3) Все вышеприведенные выдержки (и несколько тех, которые будут приведены ниже) дадут понимание того, что привело к событиям увенчаным "великим праздником" 4 ноября. 4) <<Пока утаю >>
22:18 17.01.2011
Северо-восток.
На северо востоке Руси – в Волго Окском междуречье, в Поволжье, в глухих заволжских лесах природа гораздо беднее, чем в княжествах Черной, Белой, Малой – Западной или Юго Западной Руси. Дольше и злее зима, короче лето. В Закарпатье безморозный период длится 230–240 дней в году. В Московской области – только 170. Приходится гораздо серьезнее готовиться к зиме. Чтобы жить на северо востоке, необходимы и гораздо более основательные дома, и больше теплой одежды, и хорошая пища. Голодный человек рискует не выдержать морозов, даже если он хорошо одет. Примерно в XV веке изобретают так называемую русскую печь. В такой универсальной печи можно готовить неприхотливую вареную еду – щи, пареную репу, кашу. Огромная печь долго отдает тепло, хорошо греет пространство избы. На плоской поверхности на верху печи можно спать. Там, наверху, тепло, даже когда дом остывает и по полу текут ледяные потоки из под двери. Русская печь оказалась прямо таки гениальным открытием. Без нее освоить пространства русского Севера, северо востока и Сибири было бы куда труднее. На северо востоке природа очень небогата. Урожайность одних и тех же культур в Волго Окском междуречье и на Киевщине различается в несколько раз. Чтобы получить такое же количество зерна, нужно больше земли. Весной надо будет вывезти больше посевного зерна и на большее расстояние. Раз земли нужно много, необходима рабочая лошадь, волы тут не годятся. Лошадь нужно тоже подкармливать зерном, пока она пашет или возит мешки с зерном на поле, осенью – с поля. Значит, приходится засевать больше земли, ездить на большее расстояние. Бедная земля быстро истощается. Значит, нужно практиковать подсечно огневое или переложное земледелие, все время, переходя с места на место. Или надо удобрять землю навозом. Без разведения коров, своего рода "навозного скотоводства" тут не может быть ни двуполья, ни трехполья. Даже при трехполье маленькие деревушки будет окружать непроходимый лес. На северо востоке Руси леса полностью не сведут никогда и по самой простой причине – лес остается нужен, как необходимый источник природных ресурсов, в том числе и пахотной земли. Уже распаханной может оказаться недостаточно. Русские часто высказывают удивление, обнаружив, что вьетнамцы, индусы или китайцы мало эстетизируют дикую природу, мало ее любят, и что для них не очень важно бывать в лесах и лугах. Зато с монголами, тибетцами, жителями Центральной Африки русскому человеку найти общий язык довольно просто. А из европейцев – со скандинавами, у которых лугов и фиордов еще много и которые любят там бывать. С латиноамериканцами. С жителями США, не с "эмигрантами третьей волны", конечно же, а с коренными "штатниками", с "белыми протестантами англо саксонского происхождения". У них земли всегда было много, они очень любят пикники. Вторая важнейшая особенность северо востока – континентальность. Чем дальше на восток, дальше от океанов, тем короче осень и весна. В Северной Франции зима длится всего три месяца. Сельскохозяйственный год, соответственно, девять месяцев в году. Но при этом весна длится два месяца, и столько же осень. Тепло и наступает, и отступает медленно, постепенно. Не зря же именно из Франции идет демисезонная одежда. Демисезонная от слова де ми сезон – между сезонами. Одежда на то время года, когда нет ни зимы, ни лета. На востоке Германии зима продолжается уже пять месяцев; сельскохозяйственный год сворачивается до семи, а продолжительность весны и осени существенно уменьшается. На северо востоке Руси зима продолжается добрых полгода, на севере даже дольше; а весна и осень так коротки, что возникает реальная опасность не успеть с посевом хлебов или с уборкой урожая. Значит, работа на рывок. Тем более тяжкая работа, что вывозить на поля нужно больше зерна, а вспахать и засеять нужно большие площади, чем в любом уголке славянского мира (ведь земли нужно много, а урожайность низка). Складывается традиция работы на рывок, бешеной "вкалки" без сна и еды, до седьмого пота. Отчаянной гонки за просыхающей землей, за стремительно надвигающимся, наступающим на пятки летом. Лето ведь короткое, и если опоздать с посевом, можно не получить урожая. Такой же аврал – и при уборке урожая. Только вызрели, склонились хлеба – и тут же может ударить мороз, пойти снег. Или зарядят дожди, постепенно переходящие в снежно водную ледяную жижу. Убирать урожай надо быстрее! А после того, как рывок сделан, можно жить спокойно: и летом, после посева, и тем более зимой, собрав урожай. Сельскохозяйственный год состоит из коротких суматошных рывков и длинных спокойных периодов, в которые решительно ничего не происходит. Перемежаются, сменяют друг друга периоды интенсивнейшего труда и полного ничегонеделания. И это тоже отражается на народном характере. Те, кто организует сельскохозяйственный год в режиме труда "на рывок", с большой вероятностью так же построят и собственную жизнь, и жизнь общества. Вообще всякое бытие видится человеку, как соединение рывков, сверхусилий, когда "рваться из сил, изо всех сухожилий" не только правильно, а единственный возможный способ действовать. А раз так в жизни человека естественным образом чередуются периоды, когда он "до смерти работает, до полусмерти пьет", и периоды, когда он решительно ничего не делает, кроме самого необходимого. Своего рода "жизнь на рывок" или "судьба на рывок". Но так же можно рассматривать и историю общества, как "историю на рывок". Сверхусилие совершается уже не индивидуально, в частной судьбе, а коллективно, в истории общества: деревни, общины, семьи, государства. Идет война, переселение, освоение новых земель, нашествие, отражение набега, тушение пожара. Каждый должен принять участие в сверхусилии, в рывке, и каждый оценивается по своей способности совершать такой рывок. Общественная мораль высоко ценит тех, кто сумеет выплеснуть как можно больше энергии и в как можно худших условиях, кто полнее отдастся общему порыву, кто умеет не жалеть ни себя, ни "противника", кто сумеет возглавить, организовать всеобщий "штурм и слом". Осудят скорее того, кто не пойдет на штурм вместе со всеми, или пойдет недостаточно энергично, или проявит меньшую, чем другие, ярость, непреклонность, отчаянность. Ценность человека вообще будет определяться способностью совершать сверхусилия и рывки такого рода или участвовать в них. А молодой мужчина просто не может не искать возможностей поучаствовать в таких рывках. Ведь угодившие в них считаются уже проверенными жизнью, и те, кто хорошо себя повел, сразу признаются взрослыми мужчинами. А кроме того, после удачного рывка появляются новые земли, делится добыча, и вчерашний малец, чужой птенец, превращается в одночасье в почтенного собственника. Вспомним героев все того же певца рывка, сверхусилия, риска, жизни на пределе физических и психологических возможностей – Владимира Высоцкого. Его герои, даже совсем не уголовные, вроде бы вполне приличные люди, просто поразительно "криминогенны". Жаждущие сверхусилий, сверхнапряжения, плачущие о том, что родились поздно. Тоска героев Высоцкого по войне, по смертельному риску, по кровавому поту имеет противовес – их готовность сразу же после сверхнапряжения "расслабляться", по существу дела вообще не жить, а только скулить и пьянствовать в перерывах. Жизнь его героев примечательна только этими короткими рывками, только в эти краткие минуты что то вообще происходит. И это очень национальное, очень москальское явление. Не случайно другие славянские народы, даже украинцы и беларусы, относятся к Высоцкому гораздо прохладнее великороссов. Северо восток Руси – единственная из славянских территорий, которая так никогда и не перестала быть славянским востоком. Северо Восточная Русь всегда, всю свою историю была "разомкнута" на востоке. Урал и Сибирь так громадны, что это исключало опасность в один прекрасный момент исчерпать потенциал дикой природы и ее даровых ресурсов. В XII веке было населено в основном Волго Окское междуречье, а заволжские леса оставались для русских "безлюдными" (хотя там и жили финские племена). В XIV же веке за Волгу устремляется очень большой поток переселенцев. Только меньшая часть населения Северо Восточной Руси жила в Волго Окском междуречье, в пределах досягаемости князей Владимира, Суздаля и Ростова. На этой территории господствует двухполье и трехполье, а земледельцы платят князю налоги. Но большая часть населения Северо Восточной Руси и в XII, и в XIV веках вела подсечно огневое земледелие и жила фактически вне зоны досягаемости княжеской власти. Вот он, славянский восток! В Московии, как это и должно происходить на славянском востоке, крайне долго переживались и самые отсталые формы хозяйства, и самые примитивные, везде уже изжитые формы культуры. В Московии в Заволжье, в Предуралье подсечно огневое и переложное земледелие господствовало до XV века. Исчерпав возможности переложного земледелия, все территории Московии перешли к классическому типу хозяйства – трехполью с навозным удобрением. Почвы были малоплодородны. Мало того, этот тип ведения хозяйства тоже не давал особых возможностей для развития. И в XVI–XVII, и даже в XVIII–XIX веках. По прежнему не было необходимости в интенсификации хозяйства. Можно было просто перенести привычные формы хозяйства на почти не населенные, практически не освоенные пространства востока и северо востока, в первую очередь Приуралья и Сибири. В результате многих вопросов развития "как будто" можно было и не решать. Древние уравнительные принципы постоянных переделов земли, отказ закреплять землю в пользование отдельных семей и частных лиц, абсолютное господство коллективного землевладения были возможны только потому, что не было действительно острой необходимости получать все больше продукции с тех же или даже меньших площадей. Избыточное население всегда могло выселиться на еще свободные земли. На Северо Восточной Руси волей неволей приходится быть коллективистом. И потому, что в континентальных областях начинается зона рискованного земледелия. Бешеная работа на рывок ведется без гарантированного результата, и в любой год может выпасть неурожай. И потому, что неосвоенные и малоосвоенные земли просто недоступны одному человеку, даже семье. Чтобы прорываться в земли, населенные угорскими охотниками, поднимать целинные земли, а потом отбиваться и от муромы, и от татарских набегов, приходится действовать сплоченной группой, не расчлененной на индивидов. Взаимовыручка, взаимная поддержка были везде; вопрос, в каких соотношениях с ценностями индивидуализма. На северо востоке баланс был один, в пользу общины. Поднимать целинные и залежные земли было под силу больше семейной общине. Женатые братья в такой общине не расходились и не начинали вести отдельные хозяйства. Десятки людей, несколько взрослых мужчин со своими сыновьями, жили вместе, во главе с дедом – большаком. Большак оставался непререкаемым авторитетом при распределении работы, при разделе ее результатов. Он же отвечал за всю семейную общину перед властями. Большесемейная община была удобна и властям. Через глав общин, большаков, гораздо легче было управлять людьми, чем, имея дело с каждым работником в отдельности. Групповщина, идеализация жизни в "обчестве"; требование от индивида отказаться от развития своей личности, от экономической и социальной самостоятельности во имя жизни в коллективе; культивирование общинных ценностей и представлений; глубочайшее недоверие к индивидуальности; неодобрение, насмешливость к любым проявлениям "самости", стремление любой ценой доказать не правоту всякого, кто пытается жить не в группе. Мстительность, злоба по отношению к предателям, которые все таки выломились из общины, – вот естественнейшие черты общественного мировоззрения; они просто не могут не сложиться. Северо Восточная Русь исходно оказывалась некой мировой провинцией. Не провинцией Руси, а именно провинцией мировой, цивилизационной. Слишком долго надо было идти в глухие леса Волго Окского междуречья, слишком далеко находились любые центры цивилизации от Владимиро Суздальского княжества. Северо восток Руси поневоле имел дело не с центрами иных цивилизаций, а с их перифериями. Не с Римом, а с Вильно; не со Скандинавией, а с Новгородом; не с Византией, а с Юго Западной Русью, в лучшем случае – с Болгарией. Качество таких контактов, конечно, оставляет желать лучшего при совершенно любых поворотах истории, при любой интенсивности взаимного влияния. Но и сами контакты с внешним миром, пусть с периферией цивилизаций и стран, практически прерываются после нашествия монголов. С конца XII века Северо Восточная Русь словно бы выпадает из европейской истории, выпала из поля зрения европейских историков, политических деятелей, писателей. Контакты с Западной Русью и с Новгородом у Европы вовсе не прервались. А после Кревской унии Великого княжества Литовского и Польши в 1385 году связи стали много крепче. Русских все лучше узнавали в Европе. Но Северо Восточная Русь прервала контакты и с Западной, и с Юго Западной Русью. Чем дальше, тем больше Московия впадала в самолюбование, своего рода спазм самодостаточности, исключающее возможность нормальных контактов. И еще одно… Если население редкое, информация передается медленно. Многие жители Волго Окского междуречья в XII веке, заволжских лесов в XIV веке видели других людей раз или два раза в год, живя практически в полной изоляции от всего мира. Даже самые важные события тогдашнего мира доходили до них с большим опозданием и к тому же могли и не иметь большого значения для этих людей. Ни от того, что галицкий князь Роман отбил монгольскую орду в 1254 году, ни от захвата монголами Киева в 1240 году, ни от заключения Кревской унии в 1385 году в их жизни не изменилось решительно ничего. Провинциальность северо востока имела сразу два достаточно неприятных следствия. Во первых, отставание Северо Восточной Руси от остальных стран и Европы, и Азии. Изоляция очень мешала северо востоку Руси просто хотя бы понимать, что же вообще говорит "другой", не навязывать "другому" собственные представления. Для понимания нужен хоть какой никакой культурный уровень, а его то порой и не хватает. Во вторых, этноцентризм, переживание племенной ограниченности. Если себя не с кем сравнить, свое начинает казаться чем то единственно возможным, само собой разумеющимся, свойственным всем людям и так далее. В этих условиях могло произойти только одно: любые идеи, любые духовные ценности, пришедшие из других стран, должны были преобразоваться в соответствии с местными ценностями и установками. Ведь влияние внешнего мира все равно очень невелико; так, вроде еле уловимого ветерка. В результате все, что приходит извне, чаще всего становится только формой, в которой суть – это местные представления. Эти местные ценности все время могут менять внешние проявления, принимать другую форму, но по существу они от этого не изменяются.
22:18 17.01.2011
Особый тип славянской культуры
На северо востоке возникает своеобразный вариант славянской цивилизации, мало похожий на другие. Попробую привести в систему и последовательно показать хотя бы основные черты этого северо восточного мироощущения. 1. Во первых, это расточительность. Готовность расточать и природные ресурсы, и человеческие, и в природе, и по отношению к самим себе, и к обществу. В обществе, где главное – владеть природными богатствами, тот, кто расточает, бросает без толку, портит, кто владеет и не использует – богат. Так было везде, и у индейцев Северной Америки было даже специальное название для пира, на котором не столько едят и пьют, сколько показывают друг другу, сколько могут перепортить и расточить: потлач. На потлаче рубили топорами целые, только что сделанные лодки, выбрасывали в реку новые одеяла и рубахи, сжигали муку и копченое мясо: чтобы все видели я это могу! Всякий, кто бывал на русской свадьбе, не усомнится – элементы потлача есть и в этом празднестве! Избыточный, безумно расточительный, многократно перекрывающий удовлетворение любых потребностей пир должен показать всем: вот, мы богатые, мы это можем! При этом демонстрация даже самой разумной бережливости, трудолюбия, умения сохранить материальные ценности кажется этим людям чем то почти что безнравственным. Так же точно расточителен россиянин и в отношении собственных талантов и способностей. Нельзя сказать, что он равнодушен к таланту вообще. Нет, конечно. Скорее россиянин восхищается им точно так же, как и всякий другой человек. Но восхищается им, радуется ему – природному. Талант хорошо иметь, но развивать его, использовать его – не обязательно и даже нежелательно. Тот, кто слишком уж бережно относится к своему таланту, холит его, боится потерять, обязательно вызовет недоброжелательное, насмешливое отношение. А уж тот, кто потребует от окружающих… нет, не потребует, это вам не Европа и не Япония. Тот, кто захочет, чтобы его способности давали ему какое то преимущество, могли бы его кормить, вызовет уже не насмешку, а настоящую тяжелую злобу. "Что, умный сильно?!" "Умнее всех быть хочешь?!" В России люмпенство духа – вещь самая обычная. Раз беречь талант глупо, трудиться над ним, совершенствовать его – аморально, то и уважается не тот, кто совершенствует данное ему. А тот, кто владеет, и независимо от того, насколько умно распорядился. А тот, кто владеет и расточает – это вообще прекрасный, в высшей степени правильный человек. Не случайно же русская литература полным полна в высшей степени положительных, сочувственно подаваемых пьяниц, причем богато одаренных от природы. Из зрелища гибнущего таланта россиянин извлекает, похоже, столько же положительных эмоций, сколько индеец – из зрелища горящей лодки или выброшенной в реку муки. Россиянин последовательно расточителен и в отношении возможностей. Ему и непонятно, и неприятно, что надо уметь "ловить волну", видеть благоприятное стечение обстоятельств, использовать случай. Так же, как личность расточительна в отношении своих возможностей, так же расточительно и общество в отношении своих. И в отношении отдельных людей. Действительно, зачем беречь жизни и судьбы людей, если они ничем не отличаются один от другого, а самореализация каждого почти что аморальна?! Сохранилась история, одна из тех, в подлинности которой трудно быть уверенным. 1703 год, штурм Нарвы. Перед каждым проломом в стене – груды трупов – гвардейцев Петра. Многих Петр знал лично, со многими был дружен. И Петр заплакал, глядя на эти еще теплые груды мертвецов. Борис Петрович Шереметев подошел сзади, положил руку на плечо царя. Пятидесятилетний приласкал тридцатилетнего. "Не плачь, государь! Что ты! Бабы новых нарожают!" Комментариев не будет. 2. Природное, натуральное ценнее и важнее созданного человеком. Поэтому все, связанное с пассивностью, с экстенсивным отношением к действительности, положительно эмоционально окрашено и высоко ценится в обществе. "Простой человек" – комплимент. Как раз интенсивно жить – это по российским понятиям глубоко не правильно. "Деловой!" – вполне определенно слово отрицательной окраски. 3. Режим сельскохозяйственного года заставляет работать на рывок. Такой режим труда вообще очень уважается и ценится уже и в тех сферах, где труд вполне можно распределить равномерно. Сколько насмешек вызывает у россиян привычка работать по часам, ритмично отдыхая или обедая в точно установленное время! Россиянам действительно удобнее сделать яростный рывок, а потом остановиться и уже долгое время не делать решительно ничего. Россиянин до сегодняшнего дня неколебимо уверен, что все можно решить через безумный рывок. Что отставание по времени, утраченные возможности, сделанные глупости могут быть и невосстановимы. Ничево! Сделаем рывок, и все в порядке! Россиянина крайне трудно отвлечь от любого, самого пустого развлечения потому, что "пора работать". И не потому, что он ленив. Он уверен, что наверстает упущенное во время рывка, а осуждается как раз "деловой" и "гоношистый" человек, который разбивает компанию, суетится и мешает остальным пить чай и курить, чтобы идти работать. Из традиции работы на рывок вырастает и судьба, индивидуальная жизнь на рывок. И жизнь общества – на рывок. И государственная жизнь. И сама история – на рывок. А делается история на рывок людьми, живущими как в затяжном прыжке, работающими по 20 часов в сутки, не видящими неделями собственных детей и органически не способных понять, что они обедняют самих себя, собственную жизнь. Выдумка большевиков? Но таковыми были и сподручные царя Ивана Грозного – самого русского, самого православного царя за всю историю Московии. И Петра I. И очень многие соратники Александра I и Александра II. 4. Неизбежным следствием изоляции страны и переживания всего, умершего в других странах, становится архаика. Северо Восточная Русь – невероятно отсталый регион славянского мира. Племенные мифы, племенные представления, давно умершие в других местах, здесь благополучно сохраняются так долго, что начинают уже казаться не признаком отсталости, а проявлением некоего национального духа, культурной специфики или загадочной русской души. Россиянин и в XVII, и в XIX, и даже в XX веке культивирует представления о том, что человек должен входить в некую общность, что находиться вне общности не правильно и едва ли не аморально, что человек и оценивается по тому, к какой общности принадлежит и какое место в ней занимает. Реально россиянин даже в XIV, не говоря о XVII веке, живет в мире сущностей, несравненно более сложных, чем род и племя. И его племенные представления естественнейшим образом переносятся на государство, религию, народ, на государственную политику и на отношения людей. И даже иноземцев судят по тому, насколько они хороши по представлениям родоплеменного общества. Хорош, естественно, только тот, кто умеет вести себя по нормам времен вторжения тевтонов в Галлию, взятия славянами Топера и вандалов, срывающих в Риме с храмов позолоченную черепицу. 5. Еще одна важнейшая особенность, без которой трудно понять Северо Восточную Русь, – ее провинциализм. Когда у людей нет реального представления о происходящем в мире, о его масштабах и о действительно важных событиях, представления о самих себе, говоря мягко, искажаются. На русском северо востоке так же наивно были уверены, что "весь мир" только и делает, что следит, как поступит один князь (чаще всего – еле заметный князек) по отношению к другому, или какие важные для всего человечества решения примет вече города или городка. Весь мир следит за тем, будете ли вы брать по одной или по две беличьи шкурки с воза товаров! Впрочем, и по сей день жители Российской Федерации свято убеждены, что в их стране происходит нечто невероятно значимое. Это представление о своей важности и ценности, от которого за версту разит самым кондовым провинциализмом и комплексом неполноценности, очень важно для многих россиян. А на попытку показать истинное место Российской Федерации в современном мире (Что поделать? Очень скромное место) они реагируют чисто эмоционально: уходом в истерику, в дурное расположение духа или в прямую агрессию. Эти люди толком не знают всего остального мира за пределами своих единоплеменных лесов и с легкостью необычайной приписывают ему самые невероятные вещи. Но ведь такими же фантастическими представлениями о внешнем мире жила Московия и после того, как весь мир уже вышел из Средневековья. Без этого провинциального невежества, вызванного оторванностью от центров цивилизации, нам не понять северо востока. Чем будет эта цивилизация для самих ее создателей? Для соседей? В какую сторону пойдет ее развитие? 1. Во первых, это будет цивилизация, в основу которой лягут очень архаичные, пережиточные формы культуры. По неизбежности, независимо от своего желания, эта цивилизация будет ориентироваться на экстенсивные формы развития, на общинное сознание, на групповые формы поведения людей. В этой цивилизации племенные мифы будут переживаться очень долго, а мифологические представления о самих себе будут культивироваться, а всем окружающим народам – навязываться и силой убеждения, и силой оружия. Племя не знает, да и не желает знать, как оно выглядит со стороны. Для племени ценно только то, что племя изволит считать истиной. И эта истина в последней инстанции будет предъявлена всему миру, а множество юношей и молодых мужчин будут готовы умирать, чтобы отстоять свое понимание истины и заставить окружающих принять их племенные ценности как единственно возможные. 2. Цивилизация будет ценить отделенность от других, изоляцию, отсутствие любых контактов с не своими. Даже принужденные жизнью к теснейшему общению с другими, представители этой цивилизации будут нуждаться в прекращении контактов, во вдумчивом погружении в свое, в традицию. 3. Какие бы заимствования из внешнего мира не перенимала Северо Восточная Русь, она неизбежно обречена на выращивание собственных версий любой заимствованной культуры. Католицизм, православие, ислам – все переплавится в этой изолированной от прочих цивилизации, сквозь любую идею прорастет местная традиция Северо Восточной Руси. 4. Вполне очевидно, что на северо востоке может родиться только цивилизация, чья история пойдет на рывок. Цивилизация, склонная развиваться рывкообразно; сделать сверхусилие, вплоть до полнейшего расточения своих сил и возможностей, а потом спокойно жить неограниченно долгий срок. Но на все внешние воздействия, по крайней мере достаточно сильные, такая цивилизация будет реагировать в основном новыми рывками. Хорошо, если в мирном строительстве. В сущности, это очень опасная цивилизация. Опасная и для самой себя, и для своего же населения, и для соседей – для всех. Но почему же так резко поднимается и северо восток? Территория новая, освоенная совсем недавно. Ростов Великий, Ростов с выразительным названием Залесский – единственный по настоящему старый, упоминаемый в летописях под 862 годом город Северо Восточной Руси. Владимир основан Владимиром Мономахом, в 1108 году, в глуши диких, неосвоенных лесов. На месте Москвы до 1147 года было село с укрепленным двором боярина Кучки. Может быть, Кучка был и хороший человек, но ни сам он, ни его предки или потомки никак не прославили себя ни в каких областях: ни в делах государственных, ни в науках и искусствах, ни в ведении военных действий. Так, некий первобытный боярин, сидевший всю жизнь за неперелазным дубовым тыном. И вся территория северо востока такова же… В Х веке на северо востоке было только одно княжество: Ростово Суздальское. Уже в начале XIII века княжество разделилось ни много ни мало, как на 12 частей, и возник конгломерат многих княжеств самого различного размера. Владимирское, Суздальское и Ростовское княжества были еще крупными, многолюдными и сильными (даже с учетом перехода населения за Волгу). А были столицы княжеств, состоявшие только из княжеского двора, поставленного посреди непроходимого леса и только в конце XIV века намечается другая тенденция: к собиранию земель. В ряду самых обычных, самых заштатных и Московское княжество – будущий центр северо востока, а потом и "Всея Руси". И возникает естественнейший вопрос: а почему вообще на северо востоке зреют такие мощные силы? На этот вопрос я в состоянии дать только один ответ: а потому, что на северо востоке всегда очень много ресурсов! Границы Юго Западной, Галицко Волынской, Северо Западной Руси неизменны всю их историю, с VIII–IX веков. Северо Восточная Русь постоянно растет, прирастает, двигаясь на восток – за Волгу, в Приуралье, Башкирию, Сибирь. С XI по XVI века Северо Восточная Русь увеличивается в размерах в несколько раз. Это, конечно же, только экстенсивный рост. Но этот экстенсивный рост так стремителен, что позволяет Северо Восточной Руси расти, крепнуть, накачивать экономические и военные мышцы значительно быстрее, чем благодатному юго западу и динамичному, активному северо западу.
22:19 17.01.2011
Татарщина-ли?
Русские ученые, писатели, общественные деятели потратили немало слюны и чернил, чтобы обосновать нехитрый тезис. Мол, русских, коренных европейцев, совратили злые азиаты татары. Это татары научили самих русских рабству, затворничеству женщин, холопству, жестокости, внедрили в русское общество идею "вековой дремотной Азии", опочившей на московских куполах… одним словом, сделали русских хотя бы частично азиатами. Теперь же цель русских – преодолеть татарское наследие и опять сделаться европейцами. Нехитрая, слишком нехитрая идейка, но потенциал ее велик. Если мы европейцы, лишь временно оторванные от истинного Отечества, то и "возвращение в Европу" закономерно и оправданно, даже решительно необходимо. И меры, принимаемые Петром I и его последователями, правильные, нормальные меры: нечего здесь отпускать бороды, носить сарафаны, блюсти посты, слушать колокольный звон, цепляться за традиции и вообще оставаться русскими. Нехитрая идейка становилась оправданием почти всего, что выделывал со страной "дракон московский" Петр I, напрасно прозванный Великим. Идейка позволяла и самому народу, без отечески мудрых решений своих царей, постепенно склоняться к Европе. Никакая культура не любит новшеств – мы об этом уже говорили. А вот вспоминать культура любит. Стоит убедить людей, что новшество – вовсе не новшество, а хорошо забытое старое, что так жили предки, и новшество тут же превращается в нечто почтенное и очень даже желанное. Идейка исконного русского европейства, порушенного злыми татарами, обеспечивала процесс русской модернизации. Но есть, по крайней мере, один пример (пример значительный и яркий) того, как еще до монголов появилось то, что позже приписывалось "повреждению нравов" из за татарского ига. Чтобы стать властителем всей Суздальской земли, ввести режим жесткого единодержавия, отказа от всего роднящего Русь и Европу, Андрею Боголюбскому не понадобились никакие монголы. Да и жил он и погиб более чем за полвека до монгольского нашествия. И если даже кто то получал его вести себя так, а не иначе, то это были точно не татары. Непременно найдутся любители найти у него учителей евреев или на худой конец хазар… Хотя всякий, кто дал себе труд изучить личность Андрея Боголюбского, сильно усомнится, что на него можно было иметь хоть какое то влияние и чему бы то ни было подучить. Этого он даже отцу, Юрию Долгорукому, и то не слишком позволял. Став князем в Ростове, Андрей Боголюбский выгнал оттуда младших братьев и племянников и покинул богатый вечевыми традициями Ростов, перенес столицу во Владимир, где не было веча. Там он показал себя не самым худшим из русских князей и делал немало разумного: населял Владимир купцами и ремесленниками, заботился о промыслах, построил Успенский собор. Однако не полагался на бояр и старшую дружину. Видимо, были причины. И выслал за пределы княжества старших бояр, служивших его отцу. И правил, опираясь на "молодшую дружину", на "отроков", преданных ему лично. По словам летописца, он хотел быть "самовластием" Суздальской земли… и стал. Первым на Руси Андрей Боголюбский последовательно опирался не на землевладельцев бояр, которые от него мало зависели, а на тех, кто зависел лично от него: от данной им земли, от пожертвований и кормлений. Выставляя вон всех, кто служил его отцу, был экономически независим и мог с ним поспорить, Андрей Боголюбский окружал себя лично преданными людьми. Первым на Руси пытается вторгнуться Андрей Боголюбский и в дела Церкви: выгнать из Ростова неугодного ему епископа Леона и поставить своего епископа Феодора. Князь хотел даже создать вторую митрополию на северо востоке, помимо киевской, и все с тем же Феодором, своим человеком, во главе. Получилось плохо, потому что патриарх Константинопольский новую митрополию основывать отказался. Даже окружив себя "молодшей дружиной" и "отроками", Андрей не остался во Владимире, а построил укрепленный княжеский городок Боголюбове и возле него – знаменитый Спас на Нерли, при впадении Нерли в Клязьму. Даже сейчас белокаменное чудо Спаса и Успенского собора производит сильнейшее впечатление. А тогда свежий тесаный камень сахаристо сверкал на солнце, и Спас на Нерли, поставленный на насыпи, посреди заливного Богородичного луга, при слиянии рек, был виден за десятки верст. Храм был первым, что бросалось в глаза купцам, послам, боярам и дворянам, приезжавшим в Боголюбове или Владимир, поднимавшимся по Клязьме или спускавшимся по Перли. Не уберегся князь Андрей и был убит мятежными боярами в ночь с 28 на 29 июня 1174 года в своем любимом Боголюбове. В центре заговора стояли дети, внуки боярина Кучки, владельца Москвы. Бояре не любили и боялись Андрея, который правил без них, окружал себя "неказистыми" людьми, старался подавить всех, кто от него независим. Убит? Так ведь рисковал! Сделал не по традиции, а по своей воле. Пока действуешь по традиции, она за тебя и думает. А если сам строишь свою судьбу, то сам и несешь ответственность за любой возможный результат. Например, за собственную смерть. Андрей Боголюбский, внук Владимира Мономаха и сын Юрия Долгорукого, родной брат прадеда Александра Невского, первым на Руси осуществил голубую мечту многих и многих князей: – выехал в город, где можно править без веча; – установил режим личной власти, без опоры на бояр и на Церковь и даже Церковь попытался подчинить себе. Мечта осуществилась в Северо Восточной Руси, и были на то важные причины. На северо востоке народ, не успевал укорениться ни на одной территории. Причем как то хронически: не успели освоить Волго Окское междуречье, как приходит время перебираться в Заволжье, потом в Предуралье. Мало того, что люди оказываются на новом месте. Они постоянно оказываются все на новом и на новом. В таких условиях не могут вырасти новые традиции, новые принципы самоорганизации общества. Везде в Европе, равно и романо германской, и славянской, центрами власти были феодалы, города и церковь. Так было и во Франции, и в Германии, и в Великом княжестве Литовском. Так было и в Киевской Руси. На западе Руси вечевые традиции IX–XI веков укрепились, города обретали Магдебургское право. В XII веке к этому только шло, но главное, вечевые традиции в Западной Руси никуда и никогда не исчезали. В Северо Восточной Руси города особенно слабы, среди них много городов вообще без веча, тот же Владимир. Церковь? На западе церковь независима от князей, а католические епископы так и вообще подчиняются только папе римскому, а папа считает себя выше королей и императоров. С церковью приходится считаться, что в Италии, что в далекой от папских глаз Польше. На северо востоке у церкви тоже нет устойчивой опоры в традициях, обычаях места. Если князь создаст епископство, тогда и будет епископство, а князь будет его покровителем. Феодалы? Везде феодалы имеют свои имения, которые нельзя отнять. Они независимы от королей, князей, графов и герцогов; если хочешь стать и остаться владыкой, с ними надо уметь договариваться. На северо востоке нет сложившейся системы поместий, переходящих от отца к сыну. А раз так, там в сто раз больше возможностей наступить им на хвост, заменить боярство, владеющее землей, на согнутое в покорности дворянство. Прогнать старшую дружину и бояр, опираться на молодежь, зависящую только от тебя. Даже и крестьянство тут удобнее для установления режима своего личного господства. Оно более дикое, архаичное, общинное. Оно не будет вникать в тонкости и в детали закона и традиции, оно еще не понимает важности этих юридических тонкостей. Для этого общинного, диковатого крестьянства князь – что то вроде племенного вождя. А мятежные бояре – это "шибко умные" враги единства. Быть деспотами хотели и другие князья, в других землях. По крайней мере, многие из них. Осуществил это именно Андрей Боголюбский, и осуществил именно потому, что правил на северо востоке. И потому вот она, мораль: чтобы утвердить деспотизм восточного типа в Северо Восточной Руси, не надо никаких монголов. Может быть, монголы и помогли становлению такого типа власти, но вовсе не потому, что принесли его с собой. А потому, что сделали северо восток еще более диким, архаичным, оторванным от остального мира. А князей еще в большей степени племенными вождями, чья главная цель – противостоять внешнему врагу.
22:20 17.01.2011
Становление Московии.
В 1303 году князья Северо Восточной Руси проводят общий сейм. Как свидетельствует Н. М. Карамзин, "в сих Княжеских съездах не участвовали ни Рязанские, ни Смоленские, ни другие владетели. Нашествие монголов уничтожило и последние связи между разными частями нашего отечества". Пока северо-восток полностью сохраняет свою репутацию дикого, изолированного от всех, мало интересного кому-либо захолустья. Кстати, не очень понятно и обратное: считают ли на северо-востоке западных русских сородичами? "Южные области России… Быв некогда лучшим ее достоянием, с половины XIII века сделались чужды для нашего северного отечества, коего жители брали столь мало участия в судьбе киевлян, волынян, галичан, что летописцы Новгородские и Суздальские не говорят об ней почти ни слова", – свидетельствует Карамзин. В ходе войны с Литвой Иван III велит обращаться с жителями Полоцкой земли, как с врагами, несущими круговую поруку с теми, кто разорял Московию. Отметим это: нет уверенности в том, что Запад и Восток Руси признают друг друга единым народом. На самом же северо-востоке Московское княжество еще в начале XIV века – одно из самых незначительных. Включает оно только два города – Москву и Звенигород и земли вокруг них. Правят в Москве князья из младшей линии наследников Александра Невского, то есть князья, не имеющие права стать великими князьями. Что же такое Москва? Так, захолустное владение малоизвестных, ничем не примечательных владык сугубо местного розлива. Только при внуке Александра Невского, Иване Калите (1325–1340), начинается возвышение Москвы, рост ее престижа и значения. А к концу XIV столетия, к Куликовской битве, Московское княжество оказывается вдруг лидером всего северо-востока и начинает играть исключительную роль в истории всей Руси. И возникает естественнейший вопрос: а что же привело Московское княжество к лидерству, а потом и к могуществу? Почему именно это княжество стало так успешно собирать русские земли и стало центром будущей Российской империи? Действительно, почему столицей нашей Родины стала Москва, а не Тверь, не Ростов и не Рязань? Какие качества именно московских князей или свойства территории их государства сделали так, что именно Москва собирала русские земли, а не Тверь и не Рязань? Классический ответ состоит в том, что Новгород, Казань, Киев, даже Рязань лежат на окраинах страны. А Москва лежит в центре, и отсюда собирать земли куда удобнее: во все концы России расстояние примерно одинаковое. Но и тогда возникают недоуменные вопросы: ведь Ростов, Тверь, Владимир, Суздаль, Калуга, Боровск, Серпухов находятся совсем недалеко от Москвы, в том же самом центре, что и она сама. Почему не могучая Тверь? Почему не древний Ростов? Чем хуже Москвы Серпухов? Есть такое мнение, что московские князья – самые решительные воины с Золотой Ордой, и потому они становятся лидерами для всей Руси. Все русские княжества начинают идти за Москвой и помогают ей. Но есть и прямо противоположное мнение. И далеко не самое безосновательное. Московские князья – самые большие сторонники монголов. Еще Александр Невский, который стал приемным сыном Бату-хана, помогает подавить восстание против баскаков, которые собирали дань для Орды. В 1262 году по всей Руси вспыхнуло восстание: в Новгороде, в Суздале, Ярославле, Владимире. Как писал летописец, "и побиша татар везде, не терпяще насилие от них". Александр Невский, победитель ярла Биргера и Ливонского ордена, к тому времени стал великим князем владимирским и оставался им в 1252–1263, до своей физической смерти. Ярлык на великое княжение он, конечно же, получал от монголов. И вот Александр Невский вместе с ордынским, собственно татарским войском активнейшим образом подавлял восстание во всех городах Северо-Восточной Руси. Подавление восстания проходило с невероятной, просто пугающей жестокостью. Во всех городах Северо-Восточной Руси великий князь владимирский запретил вече. Ведь это городские веча принимали решение бороться с татарами, вечевые колокола созывали народ на восстание. Баскаков татары больше не посылали на сбор дани на Русь. Да и зачем? Сбор дани был отдан на откуп восточным купцам, а в первой половине XIV века собирали дань уже московские князья. Так сказать, свои же. Глупо, конечно, судить исторических личностей по меркам сегодняшней морали, которые позволили бы называть Александра Невского плохими словами: "коллаборационистом" или "предателем национальных интересов". Разумеется, ни тем, ни другим Александр Невский не был и в помине, как и поляки, посадившие на свой трон русского Владислава (Ягелло), как и татарские князья, которые, придет время, будут верой и правдой служить московским царям. Попробуем лучше посмотреть: а чего добился Александр Невский своими действиями вместе с Ордой? Ну, во-первых, он, конечно же, получил колоссальное усиление великокняжеской власти. Причем не абстрактного принципа этой власти, конечно же, а вполне конкретно: себе лично и своим потомкам. И второе. Александр Ярославович Невский осуществил на практике два родственных, очень близких по смыслу действия. Совершить нечто подобное хотели многие русские князья, что и показал еще Андрей Боголюбский, заплатив жизнью за своеволие. А вот Александр Невский воспользовался монголами, чтобы осуществить эти действия в несравненно больших масштабах и совершенно безнаказанно: он отменил в русских городах веча и ввел режим единоличной деспотической власти. Александр Невский не сделал ничего, что не было бы предметом тайного вожделения и других князей. Разница в том, что они только бессильно мечтали, а он воспользовался случаем и осуществил желанное на практике. Как и Иван Калита. Многие князья, наверное, могли только мечтать о такой замечательной возможности: собирать дань для татар! Хотели – многие. Осуществил – Калита. Осуществил в числе прочего и потому, что для него уже за несколько поколений подготовили такую возможность. Никакой Московии пока еще нет, она возникнет только в середине – конце XV столетия, не раньше. Пока речь идет только о том, как в недрах Московского княжества вызревает особый тип государства. Весь XIV и XV века московские князья очень последовательно строили государство, характер которого В. О. Ключевский назовет "тяглым". Тяглый характер государства обозначает, что в этом государстве нет свободных от него людей. Все обязаны нести тягло – служить. Отношения людей, их положение в обществе, их богатство… одним словом, абсолютно все определяется тем, кто и как служит государству. Служилый человек был обязан служить столько, сколько он физически сможет, безо всяких обязательств со стороны князя. По меткому определению В. О. Ключевского, дворянину давалось поместье не за то, что он служил, а для того, чтобы он служил. Московия опиралась не на бояр с их вотчинами, с их какими никакими, а традициями. Москва опиралась на дворян – высокопоставленную дворню князей и великих князей, зависимую, неуверенную в себе, которой некуда деваться. Служить государству до последней капли крови должны не только дворяне, но и крестьянство. У мужиков просто другой способ службы: платить налоги и работать. Если дворянин должен давать все, что может, то и крестьянин тоже. Московская Русь требовала от крестьян не только работать и "помнить себя". Она давала крестьянам некое место в общей иерархии. Пусть невысокое, но гарантированное место; место, которого никто не мог лишить крестьянина по своему произволу. А горожан в Московии не было. Города – были, но они не знали вольностей и Магдебургского права. Да и вечевые колокола не звонили больше после того, как подняли народ на восстание против монголов. И особого сословия горожан, не дворянства и не крестьянства, мятежных, самостоятельных, критичных горожан – не было. Закрепощение крестьян и опора на дворянство, опора на служилые, а не на экономически самостоятельные слои населения означало одно – уменьшение личной свободы всех слоев общества. И "сверху", и "снизу". Сын и наследник Ивана Калиты, Симеон Гордый (1341–1353), сумел избежать дробления Московского княжества: подписал договор с братьями о том, что удельные князья не будут отделять свои владения от владений Москвы. Договор утверждал верховную судебную власть московского князя, передавал в его руки все военные силы. Симеон даже держал одного из своих братьев в тюрьме, и не за преступление, а так… на всякий случай, вдруг восстанет? Этот способ решать вопрос о престолонаследии московские великие князья будут использовать очень охотно, и даже усовершенствуют. Вот Иван III, скажем, в 1491 году заключает в тюрьму своего брата Андрея, где тот вскоре и помер (в московитских тюрьмах жили недолго), гениально решив вопрос о возможных конкурентах. Митрополиту, который приехал просить за Андрея, он так и объясняет: мол, вдруг не сам Андрей… Вдруг его дети и внуки захотят искать престола? Но и после убийства брата Иван имел слишком много, сразу двух наследников престола! Сначала Иван III вознес Дмитрия, посадил на трон рядом с собой, а сына Василия посадил в тюрьму на всякий случай. Потом Иван передумал и засунул в тюрьму уже Дмитрия; часть преданных ему бояр казнил, часть сослал. А вознес теперь уже Василия и помер так удачно для Василия, что не успел еще раз передумать. И Василий остался наследником, а Дмитрий так и умер в темнице. Великий князь на то и государь Всея Руси, чтобы ему было виднее, чью именно судьбу губить. Он выбирает, как хочет. В Московии, великий князь, потом царь – это тоже слуга государства. Все служат – и он служит. Традиция тяглового государства позволяет многое что "списывать", оправдывать, в том числе и собственную агрессивность. Но ведь здесь заколдованный круг: мы служим, вечно воюем со всеми и тем самым создаем необходимость защищаться от нас. Оскаленные железом границы, негативное, опасливое отношение соседей к московитам наглядно показывает: все против нас, надо служить своему государству! И то, что вызвано нашим же отношением к миру, служит превосходным подтверждением: мы, оказывается, правильно живем!
22:21 17.01.2011
Православие ближе к исламу, чем к католицизму (В.В. Путин)
Для очень многих людей как то и нет разницы между понятиями "православие" и "русское православие". Греки крестили славян, но не приобщили их к наследию античной цивилизации. С первых же десятилетий христианизации Руси шло прорастание местной, языческой культуры сквозь принесенную христианскую. Еще в XIII–XIV веках в городах могли проявляться самые натуральные волхвы, то есть языческие жрецы, а православные вели с ними нешуточные баталии, и не только словесные. Не случайно же у всех первых князей – по два имени. Ольга крещена, как Елена. Владимир крещен, как Василий. Именем Ярослава Мудрого названы два города: Ярославль и Юрьев. Конечно же, два имени имели и приближенные князей, бояре и дружинники, и все простолюдины – все русские русины, принявшие таинство крещения. Постепенно, конечно, языческий пласт культуры тускнеет, слабеет, забывается и через 2–3 поколения исчезает совсем. Об этом можно говорить так уверенно потому, что ничего нового и ничего специфичного для Руси в двоеверии нет. Такую стадию в своей духовной жизни прошли очень многие народы; ученые изучали явление на примере народов, крещенных в XVIII–XIX веках, и двоеверие изучено очень хорошо. Особенность Руси скорее в том, что двоеверие в ней задержалось, особенно на северо востоке. В Волго Окском междуречье только в XV веке окончательно перестали класть в могилу с покойниками вещи: оружие, орудия труда с мужчинами; иглы, украшения с женщинами. А еще современники Дмитрия Донского и даже Ивана Грозного, особенно в деревнях, оставались немного язычниками. Православные священники относилось к этому очень неодинаково. Были иерархи, воевавшие с язычеством крайне последовательно. А иные сами писали колдовские книги. вводили их в церковную литературу. Вызыватели духов встречались и в монастырях, а в свите Ивана Грозного известно несколько колдунов. Во время беспорядков в Москве в 1603 году трупы лежали неубранные двое суток, и колдуны срезали жир у мертвецов для своих снадобий. Как видно, были потребители снадобий, и вряд ли колдуны всякий раз ждали народных бедствий, чтобы получить необходимое им вещество. Как видно, некоторая общественная практика по этой части в Московии была. Известно, что такой образованный человек, как Василий Голицын, держал собственного, домашнего колдуна, беглого монаха или даже бросившего приход священника Сильвестра Медведева. То ли не дождавшись от колдуна чудес, то ли опасаясь много знающего, Голицын в конце концов сжег колдуна в баньке, а было это уже в 1689 году. Впрочем, это еще что! В непрочные времена "перестройки" не где нибудь, а в Санкт Петербурге обозначился Союз венедов – язычников, многобожников, тесно связанных с вязанием веников (так уж понимали члены союза происхождение слова "венеды"). Триста лет прошло со времен разборок Василия Голицына и Сильвестра Медведева. Русское язычество вошло в православие далеко не только невинными жаворонками из теста и блинами – солнечными знаками на Масленицу. Если бы! В доме, непосредственно под образами, много кто может обитать. Дом русского православного – весьма своеобразное место, разделяемое с домовым, с кикиморой, с банником, запечником, чердачником, подвальным и прочими созданиями. С отношением западного христианина к нечисти очень легко ознакомиться, взяв в руки любую западную "фэнтези": лучше всего Р. Толкиена или Пола Андерсона. Из этих книг легко выяснить, что чем дальше от жилья людей, чем дальше от священных мест, тем больше вероятность встретиться с нечистой силой. Мысль же, что можно лежать в собственной кровати, а под тобой возится один… над тобой, на чердаке, второй… По огороду ступает мягкими лапами третий… Или что утром, когда семья садится за стол, пятилетняя девочка относит блюдце молока к печке: кикиморе, которую не видят папа и мама, но которую отлично видит девочка (сюжет нескольких народных сказок). Такая мысль европейцу непонятна, да, пожалуй, и неприятна. И даже на церковную атрибутику в русском православии переносятся представления язычников. До середины XVII века в Московии в церквах висели вовсе не "общие" иконы. Каждая икона принадлежала данной семье. Молиться на нее имели право только члены семьи или нескольких связанных родством семей – рода. Члены другой семьи или рода не имели права молиться на эту икону. Если они нарушали правило, их подвергали штрафу. Иконы рассматриваются не как изображение, а как своего рода воплощение святого. От них требуют исполнения желаний семьи и обещают жертву: украшают цветами, вешают яркие тряпочки; свечка тоже рассматривается, как жертва. Бывали случаи, когда иконы мазали куриной кровью или салом. Если иконы не исполняли просьбы, их наказывали: выносили из церкви, поворачивали лицевой стороной к стене, вешали вверх ногами, секли розгами. Со всеми чертами двоеверия, со всеми признаками проросшего в церковную жизнь язычества происходит совершенно то же самое, что и со всеми другими чертами русской архаики: они медленно но верно дрейфуют с запада на восток. И наступает момент, когда Западная и Восточная Русь не очень понимают друг друга. На рубеже XV и XVI веков сорокашестилетний Василий III (седина в бороду, бес в ребро) женится на двадцатилетней Елене Глинской. Глинские только что выехали из Литвы; Елена просит молодого мужа сбрить бороду. Оказавшийся под каблуком царь сбривает… Церковные иерархи посвятили специальный собор этой важнейшей проблеме и сочли: бритье бороды есть тяжкий грех! Всякий сбривающий да будет отлучен от церкви! Царь вынужден был снова бороду отпустить. Но ведь Елена то, русская девушка Елена Глинская, дрянная девка, влезшая в постель к пожилому царю, она то ведь исходила из другой НОРМЫ. На Западной Руси православные бороды БРИЛИ. Когда Дмитрий Иванович, так называемый Лжедмитрий, в 1605 году не будет спать после обеда, священники сурово выговорят ему: нечего вводить тут "латынские" обычаи! Православные после обеда спят! Но на Западной Руси сон после обеда никогда не превращался в религиозную догму, оставаясь личным делом каждого. Так обычаи и традиции Московии пронизывают христианство, и вырастает совсем уж причудливая версия православия, которую неточно будет назвать русской. Это – московитское православие. Святые, ставшие духовными символами западного христианства – католичества, были очень образованными людьми. Они создавали свои версии христианства и умели убедить других людей пойти за ними. Таков и неистовый итальянец Савонарола, и ласковый, добрый ко всем Франциск Азисский, и фанатик Игнасий Лойола, основатель ордена иезуитов. Таковы же и византийские святые: Козьма Индикоплов, Михаил Пселл, Григорий Палама. Они одновременно и ученые, и философы, и их духовный подвиг невозможен без сильного личностного начала. Одним словом, и на западе, в католицизме, и на востоке, в православной Византии, святой – это личность! Выдающаяся личность, сумевшая сказать нам о Христе, о мире и о самих себе то, чего мы до сих пор не знали. Но Сергий Радонежский совсем не таков. Он не создавал никаких собственных пониманий ни веры, ни мира, ни человека. Он, строго говоря, ничему и никогда не учил от собственного имени. И вообще старался демонстрировать свою незаметность, незначимость, неважность. В представлении московитов он стал святым потому, что был кроток, смиренен, скромен, трудолюбив и умел тихо, незаметно, но неуклонно и твердо совершать свой духовный подвиг, нести свой крест служения… Христианство, уже приобретшее на Руси весьма специфические черты, теперь становится еще более… гм… гм… своеобразным. Это все в большей степени своего рода северо восточное, или московитское христианство. Особо почитаемы стали юродивые, блаженные, пустынники, затворники, отшельники, то есть те, кто добивается сошествия на них горнего духа, но добивается путем не усложнения, а примитивизации своей личности. Культ блаженненьких, юродивых позволяет провести аналогии с культом шаманов. Трудно, конечно, сравнивать шаманов, выдающихся людей своего общества, и одичалых грязных созданий, не вполне вменяемых и еще более диких, чем средний обитатель Северо Восточной Руси. Юродивый оказывается своего рода шаманом христианского мира, и это уровень еще более примитивный, чем древнеиудейский культ пророков VII–II веков до Р. X. Для иудеев то как раз было очень важно, от кого исходит весть, разносимая пророком. Приходится признать, что для московитов XIV–XVII веков это разделение гораздо менее важно. Была бы сила, а наше дело – поклоняться. Что то в духе поклонения черному камню Каабы, посланцу космоса, или молнии, ударившей в дуб. В православных церквах Киева юродивых не было. Во Львове – тоже. Как видно, одичание и упрощение христианства – вовсе не общерусское явление. Это явление московитское, лишь позже распространившееся на всю многострадальную Россию. Если сопоставлять духовную жизнь Северо Восточной Руси и Европы, то сравнивать придется исключительно с реалиями Средневековья. На Руси не происходило того, что началось в Европе с эпохой Возрождения: не происходило никаких изменений в культуре. Культура Московии и в 1400, и в 1500, и в 1600 годах – это средневековая культура. И московское православие если в чем то оказывается подобно католицизму, то католицизму средневековому. Католический мир пережил ожидание конца света в 1000 году – в год, круглость номера которого сама по себе наводила страх. Православные на Руси ожидали конца света в 1492 году, – в 7000 году от сотворения мира. Седьмое тысячелетие означало седьмой космический день, субботу Господню, которой кончается история. Дата светопреставления была известна совершенно точно: ночь на 25 марта 1492 года. Ни в одной другой православной стране такой истерики не было, но на Руси расчеты пасхалии доводились только до 1491 года. Применительно к 1492 году делались записи: "Горе, горе достигшим до конца веков". Или еще "веселее": "Зде страх, зде скорбь, аки в распятии Христове сей круг бысть, сие лего и на конце явися, в нем же чаем и всемирное твое пришествие". Патриоты очень не любят говорить об отставании Руси от Европы… Но вот вам пример, когда на Руси в 1492 году происходило то же самое, что в Европе – в 1000. А ведь 1492 год – это время открытия Америки. Время, предшествующее Реформации. У магометан есть поэтичное и точное определение, охватывающее мусульман, иудеев и христиан: "Люди книги". Люди, чье мировоззрение вырастает из Библии, единобожники. Христиан от магометан и всех других единобожников отделяет вера в божественную личность Христа, который сам принимает решение искупить грехи людей. Христиане считают, что человек обладает сознанием и волей для того, чтобы отделить доброе от злого и свободно выбрать добро. Свобода воли, личность, самостоятельность человека – фундаментальные понятия для христианства. Но православная церковь в Московии меньше всего учила идее личного совершенствования. Личность для нее была и не особенно важна. Основное, чему учила здесь православная церковь, – это покорности судьбе, смирению, идее религиозного подвижничества, жертвы как бы во имя Христа, а на практике – во имя своего общества и государства. Идея жертвенности, отдачи себя для некого общего блага все сильнее сближается с идеей религиозного подвижничества и с подвигом во имя Христа. Сама идея жертвенности приобретает религиозные черты. Важно то, что ты готов пожертвовать собой, отдать себя во имя чего то… А во имя чего именно ты себя отдаешь – это уже вторично.
22:22 17.01.2011
Московские страсти по унии
В XV веке православный мир стал особенно нуждаться в поддержке католиков: православная Византия под ударами мусульман сокращалась, как шагреневая кожа. Западные страны, страны католического мира давно научились успешно воевать с миром ислама. Пусть в конечном счете оказались потеряны все завоевания, сделанные во время крестовых походов. Сами эти походы принципиально изменили расклад сил. В VII–Х веках ислам наступал – и в числе прочего завоевал 70% территории огромной Византийской империи. В XI–XV веках ислам только оборонялся, вел позиционные войны на своей собственной территории, а католический мир лихо наносил ему удары. Перед лицом все более реальной опасности завоевания турками остатков когда то славной и могучей Византии православные патриархи Константинополя, Антиохии и Александрии обратились к папе римскому с предложением о церковной унии. Расчет был на то, что тогда весь христианский мир поможет Византии против турок. Особенно если папа провозгласит еще один крестовый поход… Папа римский благосклонно отнесся к предложению православных патриархов. Вселенский собор, посвященный проблеме объединения церкви, должен был произойти во Флоренции, в 1439 году. И вот тут то… Нет, даже не русская православная церковь, а скорее Московское государство во всей красе заявило о своем непринятии унии. Великий князь московский Василий II Темный самым настоятельным образом "не советовал" митрополиту Исидору (греку по происхождению) ехать на Собор и даже прямо предупреждал: Московия не примет унии! Мятежный Исидор поехал. 5 июля 1439 года папская курия и константинопольская патриархия подписали акт о принятии православной церковью католических догматов и о верхоглавенстве папы римского во всем христианском мире. При этом православные обряды и богослужение полностью сохранялись. Исидор вернулся в Московию в 1441 году с твердым намерением проводить в жизнь решения флорентийского Вселенского собора. Как видно, он то действовал вполне в духе византийской традиции и считал себя совершенно вправе решать церковные проблемы без апелляции к светской власти. Василий же Темный действовал в традициях вовсе не византийского, а своего собственного, московитского общества. Митрополит Исидор был по его приказу арестован, как "латинский злой прелестник", и заключен в Чудов монастырь. Только после многих злоключений Исидору удалось бежать в Рим. Позже Рим попытается добиться выполнения Москвой Флорентийской унии (ведь законный глава Московской митрополии Исидор участвовал во Вселенском соборе и уехал с него в ранге кардинала) – и, конечно же, безрезультатно. А 15 декабря 1448 год Собор русского православного духовенства по прямому предложению Василия II Темного избрал митрополитом епископа рязанского и муромского Иону: разумеется, без санкции константинопольского патриарха. С тех пор более ста лет московские митрополиты избираются епископами на Руси без рукоположения константинопольского патриарха. Если принимать всерьез такие вещи, как апостольская преемственность, божественная благодать и рукоположение, придется признать: русская православная церковь на долгое время перестает быть апостольской. То есть внешние то формы, конечно же, сохраняются, но именно что внешние. Благодати, идущей от апостолов, не было в русской православной церкви; не было весь период, пока она лаяла константинопольских патриархов за латынство и не желала поддерживать связи с остальными православными. В самой же Московской Руси, впрочем, действия местных епископов и великого князя Василия оказалось очень популярным. После кончины митрополита Ионы и поставлении преемника митрополита Феодосия, но еще при жизни Василия II (примерно в 1461–1462) неизвестный автор написал "Слово избрано от святых писаний еже на латыню и сказание о составление осмаго сбора латыньского и о свержении Стидора прелестного и о поставлении в Рустей земли митрополлитов, о сих же похвала благоверному великому князю Василью Васильевичи) всея Руси". В этом длинно и коряво названном и таком же корявом сочинении греческое православие объявлялось покрытым "мраком тьмы", и ему противопоставлялось "правильное православие", русское. Василий II же объявлялся новым Владимиром и вместе с тем и новым Константином. Претензия нешуточная, но падение Константинополя в 1453 году очень подтверждает все претензии русских православных. Столица православия приняла унию и почти сразу оказалась захваченной "погаными"! Можно ли представить себе более убедительное доказательство кары Господней и не праведности Константинополя?! Мусульмане, вряд ли желая этого, оказали огромную, хотя и медвежью, услугу Московской Руси: в конце XV века все православные страны, кроме Руси, оказались завоеваны магометанами. Вот подтверждение правильности выбранного пути: Господь сохранил истинную, правильную, праведную… называйте, как хотите, православную церковь, а не праведная, греховная, погрязшая в латынстве, – пала. После Флорентийской унии и падения Константинополя Московия, по своему собственному мнению, оказывается в центре православного (тем самым и христианского) мира. А московский царь занимает место византийского императора – хранителя и блюстителя истинной веры. Это убеждение в своей исключительности и единственности, конечно же, очень архаично и не имеет ничего общего с христианством. Христианство по определению наднационально. Цитировать Христа насчет "несть ни эллина ни иудея пред ликом Моим" стало навязшим в зубах общим местом. Но ведь христианство не может быть племенной верой или некой истиной, открытой только для своих по национальному или по этнографическому признаку. На западе Руси, кстати, это прекрасно понимают. Убедившись, что в Москве не шутят и что действительно московские епископы самовольно выбирают себе особого митрополита (то есть фактически ставят себя вне остальной церкви), в 1458 году от Московской митрополии откололись епископства русской православной церкви в Литве. Константинополь дал русским православным другого митрополита, и этот митрополит снова сел в древней столице, в Киеве. С этих пор православная церковь в Юго Западной Руси подчиняется собственному митрополиту и находится под омофором Константинополя. Назовем вещи своими именами: Московская митрополия откалывается от православной апостольской церкви. И тогда православная церковь Западной Руси откололась от Московской митрополии и осталась в составе апостольской церкви. Фактически это означало далеко не только то, что Московская Русь считает себя свободной от Флорентийской унии. Но действие русского государства в лице Василия II Темного имело еще несколько последствий, и притом несравненно более глобальных: 1. Скандальное объявление Московской патриархии независимой, т.е. автокефальной. Так сказать, объявление с позиции силы. Любопытная деталь: официально на Руси патриаршество введено только в 1589 году. Больше ста лет Московская митрополия, вопреки всем каноническим законам, существовала де факто, как автокефальная патриархия. И никого в Московии не волновало, что это совершенно незаконно! 2. Разрыв не только с католицизмом, но и с Византией и всем европейским православием. 3. Объявление своей версии православия единственно верной и отрицание права других на существование. Кстати, позже патриарх Никон будет вести себя так же, как и Василий Темный. Когда ему потребуется реформировать русское (читай: московское) православие, он обратится к авторитету восточных патриархов. Пусть они подтвердят, что креститься необходимо, складывая щепотью три перста, а не два! Восточные патриархи отнюдь этого не подтвердят, а константинопольский патриарх Паисий даже утверждал, что вообще неважно, сколькими перстами креститься и благословлять, лишь бы и "благословляющий и благословляемый помнили, что благословение исходит от Иисуса Христа". Но это не помешало Никону поступить так, как он считает нужным, при этом прямо опереться на авторитет царя, поставив мнение главы государства выше, чем мнение высших иерархов православия.
>>