МАЛОРУССКИЙ ЯЗЫК И “УКРАIНСЬКО-РУСЬКИЙ” ЛИТЕРАТУРНЫЙ СЕПАРАТИЗМ
Андрей-второй
2 293 17:44 02.04.2015
МАЛОРУССКИЙ ЯЗЫК И “УКРАIНСЬКО-РУСЬКИЙ” ЛИТЕРАТУРНЫЙ СЕПАРАТИЗМ
Книга была опубликована в 1900 году.
Тимофей Дмитриевич Флоринский (1854–1919) – знаменитый филолог-славист, византинист, председатель Киевского славянского благотворительного общества, профессор Киевского университета Св. Владимира и член-корреспондент Петербургской Академии наук (с 1898). Автор капитальных исследований: “Лекции по славянскому языкознанию (Ч. 1–2. Киев, 1895 – 1897), “Южные славяне и Византия во второй четверти XIV века” (Вып. 1–2. Спб., 1882), “Памятники законодательной деятельности Душана, царя сербов и греков” (Киев, 1888). Убит в 1919 году. I. Что такое малорусская речь? Точнее этот вопрос может быть поставлен в такой форме: какое место занимает малорусский язык среди многочисленных языков и наречий славянского племени и, в частности, в каком отношении он находится к просто- народным русским наречиям, великорусскому и белорус- скому, и к общерусскому литературному языку? Ответ уже был приведен в моей заметке на статью д-ра Ивана Франко: “Малорусский язык есть не более как одно из наречий русского языка, или, другими словами, он составляет одно целое с другими русскими наречиями”. Выражусь теперь еще точнее: малорусский язык (наречие) наряду с великорусским и белорусским народными наречиями и общерусским литературным языком принадлежит к одной русской диалектической группе, которая лишь в полном своем составе может быть противопоставлена другим славянским диалектическим группам соответствующего объема, как-то: польской, чеш- ской, болгарской, сербохорватской, словенской и другим. Тесная внутренняя связь и близкое родство между мало- русским языком, с одной стороны, и великорусским, бело- русским и общерусским литературным языками – с другой, настолько очевидны, что выделение малорусского из рус- ской диалектической группы в какую-либо особую группу в такой же степени немыслимо, в какой немыслимо и выде- ление, например, великопольского, силезского и мазурско- го наречий из польской диалектической группы, или морав- ского наречия – из чешской диалектической группы, или рупаланского наречия из болгарской диалектической группы. В полном соответствии с этими выводами сравнитель- ного славянского языкознания находится и не подлежа- щее спору основное положение славянской этнографии: “Малорусы в этнографическом отношении представля- ют не самостоятельную славянскую особь (в противо- положность, например, чехам, полякам, болгарам или сер- бохорватам), а лишь разновидность той обширной сла- вянской особи, которая именуется русским народом. В состав ее входят наряду с малорусами великорусы и бе- лорусы. В частных сторонах и явлениях своей жизни, в языке, быте, народном характере и исторической судь- бе малорусы представляют немало своеобразных осо- бенностей, но при всем том они всегда были и оста- ются частью одного целого – русского народа”. Факт целости и единства русских наречий в смысле принадлеж- ности их к одной диалектической группе считается в со- временной науке истиной, не требующей доказательств. В подтверждение справедливости данной мысли достаточ- но указать, что в научное понятие “русский язык” наряду с великорусским и белорусским наречиями и общерусским литературным языком непременно входит и малорусское наречие (язык), подобно тому как понятие “рус- ский народ” не только в житейском словоупо- треблении, но и в науч- ном смысле обнимает не одних великорусов и белорусов, но непремен- но и малорусов. Так, нау- чная история русского языка в трудах авторитетнейших пред- ставителей славянского и русского языкознания – И. И. Срезневского, А. А. Потебни, М. А. Колосова, А. П. Соболевского, И. В. Ягича, А. А. Шахматова и других – имеет своим предметом иссле- дование судеб не только книжного русского языка, но и простонародных наречий – великорусского, белорусского и малорусского – с их разнообразными говорами. Под русской диалектологией разумеется тот отдел русского языкознания, который ведает систематическое изучение всех русских наречий и говоров, и в том числе непременно малорусских. Подобным образом и русская этнография, по определению А. Н. Пыпина, “обнимает не только вели- корусскую и белорусскую этнографию, но и малорусскую”. Тот же ученый рассматривает малорусскую литературу Южной Руси, Галиции и Буковины как частную литературу русского языка (История славянских литератур. Т. 1). Глубочайший исследователь русского языка на почве сравнительного славянского языкознания А. А. Потебня, всегда относившийся с горячим сочувствием к малорусско- му языку (наречию), в одном из своих сочинений пишет: “Русский язык, в смысле совокупности русских наречий, есть отвлечение; но, возводя теперешние русские наре- чия к их древнейшим признакам, находим, что в основа- нии этих наречий лежит один, конкретный, нераздроблен- ный язык, уже отличный от других славянских. Профессор А. И. Соболевский, авторитетнейший среди современных исследователей русского языка, снискавший себе почетную известность в славянском ученом мире свои- ми замечательными систематическими обзорами истории русского языка и русской диалектологии, такими чертами характеризует целость и единство русских наречий: “Русский народ как в антропологическом, так и в лингвис- тическом отношениях представляет единое целое. История русского языка, отличающегося вообще значительным консерватизмом (сравните историю язы- ков чешского и болгарского), за много веков не дала ничего такого, что разрушило бы единство русского языка. Он делился на говоры издавна, он делится на наречия и говоры теперь, подобно тому как делится на них всякий язык, имеющий сколько-нибудь значительную территорию; но эти наречия и говоры, имея друг от друга отличия в фонетике, морфологии и лексике, вместе с тем имеют такое множество общих черт, что русский тип языка вполне сохраняется в каждом из них. Если есть полное основание видеть в современном русском языке один язык, то о единстве древнерусского языка, например XI века, когда различие между русскими говорами, как будет показано ниже, не было сколько- нибудь значительно, не может быть даже и вопроса. Вследствие этого мы излагаем не историю отдельных русских наречий и говоров, а историю всего русского языка” (Лекции по истории русского языка. СПб., 1891. С. 1—2). Итак, в настоящее время не может быть никаких сомнений, никаких споров о том, какое место занимает малорусский язык (наречие) в семье славянских языков и наречий. Вопрос этот уже решен наукой достаточно ясно и определенно. Старое мнение Миклошича, отводившее малорусско- му языку самостоятельное место в ряду других славянских языков, в настоящее время не выдерживает критики. Дей- ствительно, в списке славянских языков, понимая этот тер- мин в смысле родовых языковых категорий, малорусская речь не занимает какого-либо особого или самостоятель- ного места наряду с языками польским, чешским, сербо- лужицким, болгарским и другими, а входит в состав той ка- тегории, которая носит название русского языка. ...Такое же недоумение вызывает и дальнейшее, столь же мало основательное обвинение, возводимое на меня г-ном Михальчуком. К удивлению моему, господин критик говорит следующее (с. 156): “Между тем профессор Фло- ринский, говоря в назидание д-ру Франко, что будто бы новейшие филологи, а главным образом академик Ягич, “считают бесспорным положение, что малорусский язык составляет одно целое с другими русскими наречиями”, понимает, если не ошибаемся, данное положение в том смысле, что все русские наречия представляют чуть ли не полное конкретное и индивидуальное тождество”. Смею уверить г-на Михальчука, что он действительно “оши- бается”, так как мне никогда и в голову не приходила припи- сываемая мне странная мысль “о полном конкретном и ин- дивидуальном тождестве всех русских наречий”. Старые представители этого взгляда, ныне уже по- койные профессора Ф. Миклошич и Е. Огоновский, в дан- ном вопросе не должны служить авторитетами для новей- ших исследователей. Ф. Миклошич, разделивший в своей “Сравнительной грамматике” русский язык на два отдель- ных языка, в сущности, отнюдь не был глубоким знатоком ни истории русского языка, ни русской диалектологии. До- вольно сказать, что в России он никогда не был и живой русской речи совсем не знал. Сверх того, Миклошич вооб- ще не был непогрешим во многих своих суждениях и зак- лючениях. В той же самой “Сравнительной грамматике” помимо раздвоения русского языка он выставил ряд об- щих положений, которые в настоящее время уже отвергну- ты наукой. Таковы, например, его положения о полной от- дельности хорватского языка от сербского, о наибольшей близости белорусского наречия к малорусскому, а не к ве- ликорусскому и другие. Подвожу итоги всему рассуждению. Вопрос о месте малорусской речи в научной классификации славянских языков нужно считать окончательно решенным. Мало- русская речь, называть ли ее языком или наречием, со- ставляет со всеми прочими русскими наречиями нечто единое и целое, то есть принадлежит вместе с велико- русским, белорусским и общерусским литературными на- речиями к одной диалектической группе, обозначаемой термином “русский язык”. Племенное единство великорусов, малорусов и белорусов и общерусский литературный и образованный язык Бесспорно, язык представляет собой одну из важней- ших и наиболее характерных особенностей в ряду других черт, которыми обыкновенно определяется каждая этни- ческая особь человеческого рода. Народы различаются между собой прежде всего по языку и на основании большего или меньшего сходства своей разговорной речи распределяются в те или иные этнические группы. С этой стороны близкое племенное родство великорусов, малорусов и белорусов, как уже было разъяснено выше, не подлежит никакому спору: современная наука точно установила факт целости и единства всех русских наре- чий в смысле принадлежности их к одной и той же лингви- стической категории – русскому языку. Но столь же несо- мненно единство всех трех ветвей русского народа в отношении других этнических черт, как-то: народных преданий, повестей, сказок, поверий, песен, обрядов, быта семейного и общественного, свойств физических и душев- ных и т. п. Конечно, каждая из русских народностей во всех этих отношениях представляет и свои индивидуальные черты, так как иначе нельзя было бы и говорить о суще- ствовании каких-либо разновидностей данного народа или племени; но вме-сте с тем у великорусов, малорусов и бе- лорусов наблюдается такое множество общих этнических особенностей, что на все три народности нельзя смот- реть иначе как на части одного целого – русского наро- да. Последнее положение давно уже стало аксиомой в жизни и науке. Не признают его только некоторые галиц- кие ученые и публицисты и наши украйнофилы, желающие видеть в великорусах и малорусах непременно два совер- шенно самостоятельных и резко отличающихся между со- бой народа. К ним примыкает и г-н Михальчук, выступив- ший на страницах “Киевской старины” с опровержением данного положения, в котором он видит не более как мое личное “усмотрение”. Господин критик рекомендует мое- му вниманию статью Н.И.Костомарова “Две русские народ- ности”, в которой, по его словам, “покойный историк устанавливает столь глубокие разницы в историческом, бытовом и психологическом отношениях между сказанны- ми двумя русскими народностями, что они доходят почти до полного контраста между ними”. Однако, присматриваясь ко всем данным, на которые ссылается г-н К. Михальчук, и даже допуская, что они соот- ветствуют действительному положению дела и лишены всякой субъективной окраски (что едва ли так), я не могу не поставить такого вопроса: какой же, собственно, вывод вытекает из этих данных? Да никакого другого, кроме сле- дующего: малорусы не совсем то, что великорусы; велико- русы не совсем похожи на малорусов; каждая из этих вет- вей русского народа представляет свои любопытные эт- нографические особенности. Но этого вывода ведь никто и не отрицает; никто и не оспаривает факта известного разнообразия в русском племенном типе. Дело лишь в том, что такое разнообразие нисколько не мешает единству русского народа. Ведь абсолютного единства и не суще- ствует в природе; оно всегда заключает в себе и элементы разнообразия. Например, никому и в голову не придет отри- цать единство данной семьи потому, что одни члены ее имеют светлые волосы, другие – темные, одни с большою охотой занимаются музыкой, пением или литературой, а другие предпочитают более практическую деятельность, одни отличаются более ровным и спокойным характером, другие, напротив, вспыльчивы и раздражительны и т. д. Вот такого единства в разнообразии не понимают или не хотят понять сторонники украйнофильских тенденций. Но в ошибочности их взглядов легко убедиться, если, оставив в стороне великорусов и малорусов, обратить внимание на другие славянские народы, например на поляков, чехов, болгар, сербо-хорватов. В среде каждого из этих народов мы встречаемся с не меньшим этническим разнообрази- ем, чем в среде русского народа. Так, мазуры, слезаки, горали не только по своим наречиям, но и по физическому типу и душевным особенностям, и по образу жизни, и по обычаям значительно отличаются от малополян и велико- полян, и, однако, никто не сомневается в том, что все эти народности составляют один польский народ. Еще более характерных этнографических отличий находим между типическими разновидностями сербохорватского народа – сербами королевства и черногорцами, далматинцами и босняками, приморскими хорватами и славонцами. Равным образом и мораване, особенно наиболее типические представители их – валахи и ганаки, не совсем похожи на западных чехов и тем не менее составляют с ними одно этническое целое. В частности, по поводу ссылки на статью Н. И. Косто- марова “Две русские народности” считаю нужным сделать следующее замечание. Предложенная в этой статье ха- рактеристика двух отраслей русского народа, на мой взгляд, отнюдь не дает основания заключать о “почти полном контра- сте между ними”, как это представляется г-ну Михальчуку. Напротив, мне всегда казалось, что этнические, бытовые и психические черты, которые покойный историк присваи- вает каждой из русских народностей, взаимно дополняют одни другие и в своей совокупности служат для характери- стики цельного русского этнического типа. Так, между про- чим, смотрел на дело величайший и гениальнейший из малорусов Н. В. Гоголь. В письме к А. О. Смирновой в 1844 году он пишет: “Скажу вам одно слово насчет того, какая у меня душа, ####ацкая или русская, потому что это, как я вижу из письма вашего, служило одно время предметом ваших рассуждений и споров с другими. На это вам скажу, что я сам не знаю, какая у меня душа, ####ацкая или рус- ская. Знаю только то, что никак бы не дал преимуще- ства ни малороссиянину перед русским, ни русскому пе- ред малороссиянином. Обе природы слишком щедро ода- рены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заклю- чает в себе то, чего нет в другой, – явный знак, что они должны пополнять одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, соста- вить собою нечто совершеннейшее в человечестве” (Цит. по: Петров Н. И. Очерки украинской литературы XIX столетия. Киев, 1884. С. 201). Во всяком случае, Н. И. Костомаров, про- тивопоставляя малорусов великорусам, говорит отнюдь не о двух обособленных народах, а о двух русских народностях, то есть о двух разновидностях русского народа, между которы- ми признает самую тесную связь и близкое племенное и куль- турное родство. Это видно особенно ясно из другой его работы, поме- щенной в том же (первом) томе “Исторических моногра- фий и исследований”, где находится и упомянутая статья. Факт этнического единства всех ветвей русского наро- да – великорусов, малорусов и белорусов – сам по себе, независимо от политических причин и обстоятельств, пред- полагает единение всех их в одном общем литературном и образованном языке. В этом отношении русский народ должен был следовать тому общему закону культурно- го развития, которому следовали и другие великие на- роды Европы старого и нового времени – греки, римля- не, французы, немцы, англичане и итальянцы, – создав- шие свои общие литературные языки, которые с тече- нием времени получили мировое значение. Внешние поли- тические обстоятельства только содействовали естествен- ному ходу вещей, намечая пути и направления, по которым должно было двигаться великое дело создания книжного единения для всех частей русского народа. Сплочение в од- ном могущественном государстве всех разновидностей русского народа (за исключением трех с половиной милли- онов австро-угорских малорусов) облегчило и узаконило образование общего для всех них литературного языка. В настоящее время русский народ и обладает таким общим литературным языком, которому с полным правом присвояется название общерусского. Все ветви русского народа одинаково им пользуются как языком школы, науки, литературы и общественной жизни. Только среди трех с половиной миллионов малорусов Галицкой, Буковинской и Угорской Руси наблюдаются более или менее значительные помехи широкому употреблению на- шего общерусского литературного языка, но и там он име- ет немало своих почитателей и сторонников. Зато значе- ние общерусского языка распространяется далеко за пределы этнографической Руси. Служа органом бога- той научной и художественной литературы, снискав- шей себе известность и уважение у величайших куль- турных народов Западной Европы, он исполняет роль языка образованного у многочисленных нерусских наро- дов, входящих в состав Русского государства, все более привлекает к себе внимание южных и западных славян и по площади распространения не уступает ни одному другому мировому языку. Развитие общерусского литературного языка имеет свою длинную историю, главные фазисы которой находят себе соответствие в тысячелетнем ходе политической и культурной жизни русского народа. Русский книжный и образованный язык создавался постепенно в течение длинного ряда столетий, при живом участии всех ветвей русского народа, из которых каждая внесла из своего диа- лектического разнообразия свою лепту в общерусскую ду- ховную сокровищницу. В древнем периоде (X–XIV века) в письменности господствовал язык церковнославянский, или так называемый славяно-русский язык, служивший одним из главных средств культурного единения дробных русских племен, мелких княжеств и народоправств. Толь- ко в памятниках из сферы юридической и государственной выступает в более чистом виде живая народная речь, при- том с различными диалектическими оттенками. Однако в этот период ни один из областных диалектов не получил гегемонии над прочими и не возвысился до роли самосто- ятельного языка. Зато между всеми ними поддерживался самый живой и непрерывный взаимный обмен. В сред- нем периоде (XV—XVII века), когда Русь в политическом отношении делилась на две половины – восточную и за- падную, московскую и польско-литовскую, – в каждой из половин сохраняет свое значение языка литературного язык церковнославянский, но рядом с ним развиваются и к концу периода получают условную устойчивость два особых, довольно искусственных книжных языка – восточ- норусский и западнорусский. Сходство между ними заклю- чается в том, что и тот и другой содержали в себе значи- тельное количество церковнославянизмов, а различие со- стояло в том, что в западнорусском языке к церковносла- вянским элементам примешивались, кроме многочислен- ных полонизмов, элементы народных говоров – то бело- русских, то червоннорусских, то украинских, причем после- дние в конце концов возобладали, а в восточнорусском цер- ковнославянская основа речи была испещрена элемен- тами живых великорусских говоров, преимущественно мос- ковского. Дуализм этот, однако, не мешал и в средний период известному взаимодействию областных говоров, так что не было полной обособленности между восточнорусским и западнорусским книжными языками. “Церковнославян- ская грамматика” западноруса Мелетия Смотрицкого (Виль- на, 1619) “Катехизис” Лаврентия Зизания и “Краткое испове- дание веры” (Киев, 1645) были переизданы в Москве вскоре после появления оригиналов в пределах Западной Руси и пользовались широким распространением на востоке не только в XVII веке, но и в XVIII веке. Киевские ученые Епифаний Славинецкий, Симеон Полоцкий, Дмитрий Ростовский, Сте- фан Яворский, Феофан Прокопович, Гавриил Бужинский, Си- меон Кохановский работали в области литературы в Москве с не меньшим успехом, чем в Киеве, и содействовали перенесе- нию в Москву не только западнорусской учености, но также и некоторых особенностей западнорусского книжного языка. Дальнейший процесс развития русского образован- ного языка, завершившийся выработкой того типа его, ка- кой наблюдается в настоящее время, состоял в том, что, благодаря замечательной литературной деятельности Ломоносова, Карамзина, Крылова, Пушкина и многочис- ленных их последователей, церковнославянские элемен- ты отошли на задний план, уступив свое место стихиям живой народной речи. Совершенно естественно, что в силу исторических и политических условий великорусское на- речие (преимущественно московский его говор) заняло первенствующее положение в новорусском образованном языке, определив его тип главнейше в звуковом отноше- нии. Так всегда бывает при образовании литературных язы- ков: одно наречие или говор вследствие чисто внешних причин возвышается над другими, получает над ними геге- монию и составляет фон возникающего литературного язы- ка. Но, помимо основной великорусской стихии, наш обра- зованный язык принял в себя немало стихий из малорус- ских и белорусских говоров. Передатчиками этих стихий, помимо уже раньше полученного наследия, были много- численные ученые и поэты – выходцы из Западной Руси, писавшие на том же книжном языке, средоточием которо- го была Москва и вообще Восточная Русь. Таким образом, современный русский литературный и образованный язык нужно считать плодом многовековой культурной работы передовых людей всего русского наро- да. Он создан общими усилиями всех его ветвей и потому составляет для всех их одинаково драгоценное достояние. Наконец, в заключение сошлюсь еще на любопытное мнение покойного львовского профессора Е. Огоновского, пользующегося большим авторитетом у галицких и наших украинофилов. В своем сочинении “Studien auf dem Gebiete der ruthenischen Sprache” (Lemberg, 1880) он отстаивает мысль, что “лексический и грамматический материал русинского (то есть малорусского) языка был в XVIII и XIX столетиях так поглощен московским наречием, что новый язык принял даже атрибут русского”; и затем, варьируя это положение на разные лады, утверждает, что “богатые запасы языка малорусской нации в течение двух последних столетий были систематически эксплуатируемы в пользу московского наречия”, что “нынешний русский язык произошел из смеси московского наречия, русинского (малорусского) и церковнославянского” и что “великорус- ский язык могущественно развился за счет малорусского”. Итак, твердо держась почвы несомненных фактов и бесспорных научных выводов, едва ли можно допустить малейшее сомнение в том, что общерусский литера- турный и образованный язык создан общими усилиями великорусов, малорусов и белорусов и составляет об- щее достояние всего русского народа. Малорусская литература прежде и теперь. Для всякого большого народа, слагающегося из не- скольких меньших близкородственных этнических разно- видностей, создание общего литературного и образован- ного языка составляет дело первой необходимости и вы- сокой важности. Только обладая таким языком, нация по- лучает средства как для возможно полного раскрытия всех своих духовных сил, так и для широкого участия в мировом культурном движении; только при таком условии она име- ет возможность создать богатую литературу, сделать цен- ные вклады в науку, а равно упрочить свое политическое могущество и приобрести нравственное влияние среди других больших и малых народов. Понятно, что такой об- щий литературный и образованный язык, как создание всех этнических разновидностей одного народа, имеет для всех них значение общего драгоценного достояния, служит предметом народной гордости, самого внимательного по- печения и ухода. Подобно другим великим народам Европы, и русский народ обладает таким могучим, пре- красно выработанным литературным и образованным языком, который создан, как уже было разъяснено, об- щими усилиями всех ветвей нации. Ввиду такого бесспор- ного факта возникает вопрос: насколько необходимо и полезно для каждой из русских народностей при пользо- вании выработанным общерусским языком как органом науки, литературы и высшей образованности развивать и разрабатывать также свои частные наречия и создавать на них свои особые литературы? На вопрос этот может быть двоякий ответ – в зависимости от того, как понимать и опре- делять содержание и задачи таких частных литератур. Если дело идет о присвоении каждому из русских на- речий тех функций языка литературного и образованного, какие уже давно исполняются общерусским языком, то ответ на поставленный вопрос может быть только отрица- тельный. Один народ не может нуждаться в двух или даже трех образованных и литературных языках. Стремле- ние присвоить тому или другому русскому наречию роль языка науки и высшей образованности должно представ- ляться делом так же трудно осуществимым, как и бес- цельным и бесполезным. Наконец, если б эта вторичная трудная работа была с успехом доведена до конца и часть русского народа обзавелась своим особым литературным и образованным языком, то это собы- тие имело бы отрицательное значение в истории Руси: оно вносило бы в ее духовную жизнь литературный сепаратизм или раскол, разрывало бы созданное веками культурное единство народа, создавало бы помехи широкому развитию его умственной деятельности и ослабляло бы его политическое могущество. Совсем иной ответ на поставленный вопрос можно дать, если развитие литератур на простонародных русских наречиях разумеет в более узких рамках, в смысле одного из проявлений этнографической индивидуальности каж- дой русской народности, без присвоения областным наре- чиям высших функций, выполняемых общерусским языком. Такая разработка областных наречий имеет за собой известное основание как явление, до некоторой степени естественное, хотя и не необходимое. Немцы не только в разных концах Германии, но и в Культура 34 РС №3_144 самостоятельности малорусской народности и мало- русского языка, подделывается и искажается полити- ческая и культурная история русского народа, пропове- дуются ненависть и вражда к русскому государству, “москалям” и общерусскому литературному языку. Первым признаком такого обособления от общерусской литературы было появление малорусских переводов таких произведений, как исторические монографии Костомарова, Дашкевича, Иловайского или повестей Гоголя. В то же время началась спешная работа по созданию и установле- нию нового “украiнсько-руського” литературного и научного языка, причем в основание работы поставлен принцип воз- можно большего отдаления нового языка от общерусского посредством широкого употребления новосочиняемых или чужих слов и оборотов. Параллельно с реформой языка вводилось особое фонетическое правописание, которое должно было и с внешней стороны делать малорусскую книгу возможно более непохожей на общерусскую. Средо- точием такого направления в развитии малорусского ли- тературного языка и малорусской литературы стала по пре- имуществу Галичина, где оно встретило деятельную под- держку со стороны правительства и господствующей в стра- не польской партии, усматривающих в покровительстве малорусскому литературному сепаратизму весьма подхо- дящий политический ход против России. Во Львове, этом древнем, исконно русском городе, находящемся теперь в руках поляков и евреев, в стенах тамошнего университета, в украйнофильских ученых и про- светительных обществах, в небольшом кружке политичес- ких и литературных деятелей крайних направлений ведет- ся эта торопливая, лихорадочная работа над созданием для русского народа (то есть для малорусской его разно- видности) второго научного и образованного языка. Отго- лоски его проникли и в нашу Украйну. Здесь новое направ- ление, согласно местным условиям, выразилось главней- ше в изменении общего характера языка и содержания поэтических, преимущественно драматических, произведе- ний малорусской литературы. Язык их все более удаляет- ся от народного, в изобилии уснащается коваными слова- ми и вообще отличается деланностью. Функции, которые ему навязывают, давно исполняет одинаково у всех ветвей русского народа выработанный их общими усилиями могу- чий общерусский язык. С этим выводом, конечно, не согласятся не только га- лицкие сепаратисты, но и сочувствующие им наши украин- цы. Брать на себя труд разубеждать их в правильности их взглядов – неблагодарная задача. По справедливости, нельзя не удивляться недально- видности наших сторонников украйнофильских сепаратис- тских тенденций. Неужели они не видят, что вопрос об еди- нении всех разновидностей русского народа в общем ли- тературном и образованном языке бесповоротно решен самою жизнью и не может быть переделан согласно же- ланиям и фантастическим планам горсти малорусских пат- риотов? Процесс создания особого “украинско-русского” культурного языка, как будет показано в следующей главе, отличается искусственностью и лишен жизненности. Ре- зультаты этой беспочвенной и неестественной работы по- чти не проникают в народные массы в Галичине и нередко встречают с их стороны явное несочувствие и протесты, а в нашей Малороссии они известны едва десяткам лиц. Австрии и в других странах обрабатывают в науке и литера- туре один общий образованный язык – язык Лютера, Лес- синга, Канта, Гёте и Шиллера. Равным образом и обще- французский язык во всех углах Франции, не исключая Прованса, вполне сохраняет свое значение органа науки и высшей образованности. Здесь дело представляется в таком виде. Белорусская народность, численностью превышающая шесть миллио- нов, не проявила особого стремления к обработке своего наречия. Немногочисленные попытки употребления этого наречия в областной письменности остались без всякого успеха.Белорусы вполне довольствуются общерусским язы- ком и общерусской литературой. (почти столетие советской белорусофикации сегодня дают свои ядовитые плоды. Ред.). Не то видим у другой русской народности. На малорусском наречии уже сто лет существует и развивается областная литература, имеющая свою историю. До недавнего сравни- тельно времени она оставалась литературой по преиму- ществу простонародной или же народной в тесном смысле этого слова; содержание ее не выходило из круга задач, какими обыкновенно характеризуются областные литера- туры. Вполне естественно, что малорусская литература довольно долго оставалась в роли подлитературы русского языка. Сами выдающиеся деятели этой литературы смотре- ли на нее как на таковую и, признавая за ней этнографи- ческое и областное значение, работали, а некоторые и те- перь продолжают работать, в общерусской литературе.. Величайший же украинский писатель Н. В. Гоголь, при всей своей горячей любви к родной Малороссии и родному языку, нашел рамки областной литературы слишком узкими для проявления во всей силе своего таланта и творил свои бессмертные произведения на общерусском языке, причем, однако, ввел в последний немало украинс- ких слов, оборотов и даже целых диалогов. Вообще, в ли- тературной деятельности Гоголя проявилось высокое стре- мление к художественному сочетанию интересов двух от- раслей русского народа. Народная по содержанию, мало- русская литература долго оставалась народной и по языку. Но как в отношении содержания она испытывала известное влияние со стороны общерусской литературы, так и в народ- ную речь малорусских писателей проникали обороты обще- русской литературной речи. Выдающийся поэт малорусско- го народа Т. Г. Шевченко, “единственный, которого знает все славянство”, по словам профессора Н. П. Дашкевича, “успел так выработать свою украинскую литературную речь, что его читают и довольно хорошо понимают образованные люди всего русского государства”. Так малорусская литерату- ра первоначально состояла при общерусской литературе, на- ходилась с ней в тесной связи и дорожила этой связью. Совсем другой характер и в отношении внешней фор- мы, и в отношении содержания принимает малорусская литература за последние двадцать пять лет. Поборники этой литературы стремятся вывести ее из тех естествен- ных этнографических рамок, которыми, собственно, и обус- ловливается самое право ее на существование. Они пыта- ются поставить малорусский язык на одну ступень с язы- ком общерусским, то есть стараются присвоить ему роль органа науки и высшей образованности для всего двадца- тимиллионного малорусского народа. Меняются и отношения новой малорусской литерату- ры к общерусской. Вступая, так сказать, в непосильное со- ревнование с последней, новая малорусская литература старается уединиться от нее, обособиться и даже прямо становится в неприязненные отношения к ней. В малорус- ских газетах и журналах, в квазинаучных исследованиях систематически проводится мысль об отдельности и Это был 1900 год. Т. Д. Флоринскому и во сне не мог явиться 1917-й с его грянувшей столетней жесточайшей украиниза- цией. Власти прекрасно понимают, что узаконь на Украине реальное двуязычие – мова испарится, как сон, как утренний туман. Ред.
17:55 02.04.2015
перестанте каверкать славянский язык.сначала научитесь правильно по славянски разговаривать.что такое русский-это прилагательное.а национальность-это существительное.вы разговариваете на канцелярском языке сталина.который ввел такое как национальность русский.русский-это георафическое понятие.а не национальность.русский-значит человек живущий на территории руси.это устаревшее слово обозначающее гражданство.сейчас правильно говорить россиянин.т.к. страна называется россия.а национальность славянин.не украинец не русский не серб или поляк .а славянин и язык у нас правильно называется не русский(русь такой страны уже несколько веков не существует) а восточный диалект славянского языка.неужели это так трудно понять.
18:37 02.04.2015
avrora17 (partageinose) писал(а) в ответ на :
> перестанте каверкать славянский язык.сначала научитесь правильно по славянски разговаривать.что такое русский-это прилагательное.а национальность-это существительное.вы разговариваете на канцелярском языке сталина.который ввел такое как национальность русский.русский-это георафическое понятие.а не национальность.русский-значит человек живущий на территории руси.это устаревшее слово обозначающее гражданство.сейчас правильно говорить россиянин.т.к. страна называется россия.а национальность славянин.не украинец не русский не серб или поляк .а славянин и язык у нас правильно называется не русский(русь такой страны уже несколько веков не существует) а восточный диалект славянского языка.неужели это так трудно понять. >
Где в мире изучают украиньску мову? Да нигде, а русский изучают во многих странах. По моему этим всё сказано, и пыжиться не имеет смысла.
