О "плохих олигархах",о плохих "миллиардерах-чиновниках "в противовес "старым хозяйственникам"сказано много,и по делу,и не по делу...Но неужто нет ни одного,кто внушает иные чувства,когда изучаешь его путь?Один есть,точно.
11 апреля 2019 года на 87 году жизни умер Владислав Тетюхин — основатель титановой корпорации «ВСМПО-Ависма», ученый и меценат. Еще в молодости — ему было тогда 28 — Тетюхин стал лауреатом Ленинской премии за изобретение титанового сплава для подводных лодок. К 40 он стал автором полутора сотен изобретений (главным образом титановых сплавов, многие из которых позже оказались высоко конкурентны на мировом рынке). В 60 лет Владислав Тетюхин уехал из Москвы в Свердловскую область, чтобы поднять из руин советский завод и сделать из него мирового лидера в высокотехнологичной отрасли: «ВСМПО-Ависма» обеспечивает титаном крупнейшие авиастроительные компании, закрывая 35% потребностей Boeing, 60% — Airbus, 100% — Embraer. В 73 года Тетюхин продал свой пакет акций государству, а вырученные деньги потратил на строительство единственной на Урале сверхсовременной больницы, которая не принесла ему ни копейки. О Владиславе Тетюхине –рассказ его друга и бывшего делового партнера В.Брешта.
Мы познакомились с Владиславом Валентиновичем в 1989 году, в московском офисе ВСМПО. Я тогда был генеральным директором российско-германского СП «Автолюкс Интернешнл» и помогал ВСМПО реализовывать проект по производству в Салде каких-то молочных бидонов и ведер из нержавейки. Салдинское предприятие раньше производило исключительно титан для оборонной и авиационной промышленности, а в перестройку там, как и везде, затеяли производство товаров народного потребления и конверсию. Тетюхин к этому времени был патриархом советских титановых сплавов — кажется, он все их изобрел. Москвич, но по распределению после института приехал в Салду и 20 лет проработал на ВСМПО. А в 1976-м уехал обратно в Москву — отец заболел. Он был очень обеспеченным человеком по тем временам — капали деньги за все его изобретения, лабораторию возглавлял в институте авиационных материалов. Но очень скромным при этом, и очень творческим. Я хорошо помню первое впечатление от Владислава Валентиновича. Необыкновенная мощь, харизма такая, что никто не устоит. Люди с закрытых предприятий обычно неяркие, мягко говоря. А он — яркий. Сила убеждения потрясающая. Творческая энергия. Кругозор: например, я мало знаю людей, которые лучше него разбирались бы в искусстве. Воля. Если он решил что-то — это будет сделано, любой ценой. И удивительная наивность вместе с тем местами, почти детская. Мне кажется что практически все годы нашего знакомства он ходил в одной и той же куртке-джинсовке, купленной на Рижском рынке в Москве. Знаете, такая коричневая, варенками их называли? Джинсы, ковбойка и вот эта куртка. Смартфона у него никогда не было. Когда мы первый раз оказались в Германии, я заставил его купить костюм — для него это была пытка. Но вот надеть смокинг мне его не удалось заставить ни разу. Я ему говорю, «Понимаете, Владислав Валентинович, если написано black tie на приглашении на прием Boeing — значит, нужен смокинг, тут двойная трактовка невозможна». А он — «Да нет, это необязательно». Нас охрана не пустила! Президент Boeing сказал — пустить под мою ответственность. Когда мы познакомились, он любил и выпить, и поесть вкусно. А потом вдруг решил в 1995 году, что будет вести здоровый образ жизни. А у него воля потрясающая. Не было никаких периодов — то так, то эдак; он навсегда стал вегетарианцем, занимался спортом. В свои 85 он каждое утро делал 250 приседаний и 150 раз из положения лежа закидывал ноги за голову. Если бы не гениальность Тетюхина, никакого титанового лидерства у России, конечно, не было бы. Завод бы просто умер. Тетюхин первый понял, что титан нужно с военных нужд переводить на мирные рельсы. И главное — он понял, как это сделать. Все видели в титане только военное применение, а он видел целый мир. Он первый придумал делать из него женские украшения. Титан ведь может быть золотой, розовый, синий, если добавить или убавить в нем кислород. Начали первые часы из титана делать. И он один из первых в мире стал производить имплантаты из титана! Все эти штифты, клапаны — до него ничего этого не было. А он придумал, и начал, и продвинул. Первая компания совместная, которую мы создали тогда, в 1991-м, называлась «Конмет» — конверсия металлов. Собственно, эта компания до сих пор существует, сыновья Владислава Валентиновича возглавляют два направления, которые из нее выросли. Один — направление медицины, а другой — спортивной техники. Велосипедные рамы из титана тоже Тетюхин начал первым производить! Бизнес этот развивался вполне нормально, особенно хороший спрос был на медицинские изделия. Как раз началась Чечня, было много раненых, в хирургии была потребность в наших имплантатах. Титан мы закупали в Салде, но объемы нам нужны были совсем небольшие. К началу 1990-х ВСМПО совсем уже загибалось. Оборонка практически ничего не закупала, производство титана упало в 30 раз. И салдинцы пришли к Владиславу Валентиновичу. Я так хохотал, когда услышал, что он хочет вернуться в Салду и наладить поставки титана на Запад! Я же бывал в Салде, когда эти кастрюли помогал делать. Знал, что там творится. Какие там поставки на Запад! Там не то что сертификацию пройти, там цеха обсыпались уже! Еще и какой-то конфликт между директорами был. И вот в мае 1992 года я слышу: «Брешт, а вы в Салду пойдете?» Я в то время уже жил в Вене. Сказал: «Вы что, смеетесь? Конечно, нет. Но вы-то что там забыли? Вы же понимаете, что это умрет?» Он говорит: «Да-да, конечно. Но надо ехать. Надо. Я иду. И вы тоже. Ну, два раза в месяц вы можете хотя бы приезжать туда? Вот и ладно». И мы пошли в Салду. Была там квартира. Сначала, когда я приезжал, мы вместе в ней жили. Потом ему дали другую квартиру. А мои два дня в месяц превратились в три, четыре, пять. И довольно быстро — в окончательный переезд. И с 1992-го по 2006-й, когда нас выпихнули оттуда, мы жили в Салде. Первый раз мы приехали в США в 1993 году. Владислав Валентинович думал, что мы едем на фирму, вместе с которой мы будем делать совместные штамповки для самолетов и для авиации. А нам предложили делать вместе титановые подковы для лошадей. В авиацию, собственно говоря, никто нас пускать не собирался. Потом уже мы поехали к «Боингу» и с трудом получили первый контракт — но не прямой, а через субпоставщика. Любовь с «Боингом» у нас началась, когда мы купили «Ависму». Потому что в этот момент «Боинг» понял, что мы очень серьезно начинаем контролировать поставки сырья, что у нас уже есть вертикальная интеграция. До того они пели одну-единственную песню: «Вы ненадежные, потому что у вас нет сырья: оно принадлежит „Менатепу“. Завтра „Менатеп“ не даст вам губку — и что вы нам поставите? Да и как? Вы от нас в шести тысячах миль». Так что мы сделали две вещи: во-первых, договорились о покупке «Ависмы», а во-вторых, создали правильную систему дистрибуции на Западе. Чтобы и Boeing, и General Electric, и Airbus в Европе чувствовали себя так, будто они работают со своими, местными. Лишние хлопоты никто не любит. И вот тогда появился уже большой контракт. Нужно сказать, Владислав Валентинович всегда свято верил в государство. В лучшем советском понимании, научном: что вот есть девятый главк Авиапрома, там сидят умные мужики, бывшие директора заводов, которые сами весь путь прошли, все понимают и в трудную минуту придут на помощь. Поэтому, когда возникла ситуация с Вексельбергом — это недружественное поглощение… Он был совершенно обескуражен вот этими словами Вексельберга — что-то типа «я вас буду долго любить и хочу держать в своих объятьях». Вообще-то Владислав Валентинович мог очень красиво послать, ругаться он умел с большим изяществом. Но почему-то этого не сделал — хотя я его уверял, что ничего страшного не происходит, мы легко блокируем Вексельберга во всех судах на Западе. А он стал писать письма в правительство. И дело кончилось продажей компании «Ростеху». Уже после того, как он потратил все деньги на строительство этой клиники, звонит он мне однажды и говорит: «Привет, Брешт. Не хотите помочь своей родине?» Я, конечно, иронизирую: «А какой? Израилю?» — он отвечает: «Нет, вашей малой родине — Нижнему Тагилу». И рассказывает, что построил клинику мирового уровня, и начал строить гостиницу, где будут размещаться медицинские туристы со всего мира, но денег не хватило и нужно всего 40 миллионов долларов. Я сказал, что, если гостиница будет гарантированно забита, то любой банк даст эти деньги. Он — что пока она забита, пожалуй, не будет, но в перспективе — будет, но что строить нужно непременно сейчас, потому что без гостиницы его идея будет реализована не вполне Он был великим человеком и великим ученым. Сначала создал титановую промышленность, а потом сохранил ее для России. Считай, дважды создал — сначала советскую, потом рыночную. И ему даже этого было мало. Великий был мечтатель и великий делатель, и еще — бесконечно интересный человек.
